Райнер Мария Рильке. За чтением (Рекомендованное)

Читал я долго. День не ведал срока.

Гроза прошлась по жести водостока.

Увлекшись чтеньем, я не слышал гром:

том был весом.

Задумчивость лежала на страницах,

как на челе, подспудный смысл храня;

уснуло время на моих ресницах.

По фолианту шла граница дня,

там вместо слов, невнятных для меня,

горел закат и отражался в лицах.

Запутанная нитка рассуждений

вдруг лопнула; слова, сорвавшись с мест,

как жемчуг с бус, рассыпались окрест…

И я сквозь них увидел даль небес

и понял: озарять глубины сада

спустя мгновенье солнцу надоест.

Ночная тьма, ложась поверх оград,

подробности скрывала понемногу.

Все путники нашли свою дорогу,

и, словно что-то важное, к порогу

их разговоров отзвуки летят.

 

И если взгляд от книги оторву,

то в беспредельной шири окоема

все читанное встречу наяву

и все мне станет близко и знакомо.

И я тогда нащупаю канву            

обыденных вещей, пленившись ими,

простые люди станут мне родными,

земля превысит собственный предел,

и дальний дом сотрет водораздел

между собой и звездами ночными.

 

Der Lesende




Ich las schon lang. Seit dieser Nachmittag,
mit Regen rauschend, an den Fenstern lag.
Vom Winde draußen hörte ich nichts mehr:
mein Buch war schwer.
Ich sah ihm in die Blätter wie in Mienen,
die dunkel werden von Nachdenklichkeit,
und um mein Lesen staute sich die Zeit. -
Auf einmal sind die Seiten überschienen,
und statt der bangen Wortverworrenheit
steht: Abend, Abend... überall auf ihnen.
Ich schau noch nicht hinaus, und doch zerreißen
die langen Zeilen, und die Worte rollen
von ihren Fäden fort, wohin sie wollen...
Da weiß ich es: über den übervollen
glänzenden Gärten sind die Himmel weit;
die Sonne hat noch einmal kommen sollen. -
Und jetzt wird Sommernacht, soweit man sieht:
zu wenig Gruppen stellt sich das Verstreute,
dunkel, auf langen Wegen, gehn die Leute,
und seltsam weit, als ob es mehr bedeute,
hört man das Wenige, das noch geschieht.

Und wenn ich jetzt vom Buch die Augen hebe,
wird nichts befremdlich sein und alles groß.
Dort draußen ist, was ich hier drinnen lebe,
und hier und dort ist alles grenzenlos;
nur daß ich mich noch mehr damit verwebe,
wenn meine Blicke an die Dinge passen
und an die ernste Einfachheit der Massen, -
da wächst die Erde über sich hinaus.
Den ganzen Himmel scheint sie zu umfassen:
der erste Stern ist wie das letzte Haus.


Aus: Das Buch der Bilder




Игорь Белавин Песни, поэтический перевод, 2023

Сертификат Поэзия.ру: серия 3879 № 176907 от 09.09.2023

Рекомендованное | 3 | 6 | 287 | 13.05.2024. 00:24:44

Произведение оценили (+): ["Владимир Корман", "Вяч. Маринин", "Ирина Бараль"]

Произведение оценили (-): []


Добрый день, Игорь! Очень, хорошо!  С Вашего позволения, добавлю к этой публикации ссылку на ваше эссе «Искусство перевода, или Оправданный Пастернак», опубликованное в журнале Новая Юность, номер 4, 2013 (кликнуть на "Новая Юность").

Спасибо! 

ВМ

Спасибо, Вячеслав!
Конечно, добавлять - это хорошо. Мне самому
себя рекламировать как-то не к лицу

Вы знаете, Игорь, это здорово!
Уникальный случай (для меня) - мне, знающей перевод Пастернака этого стихотворения наизусть (с младых ногтей, что называется), Ваш понравился больше.
Мысль рождает интонацию. И Вы эту мысль Рильке сохранили, воспроизвели его зрение, соединяющее близкий и дальний планы, что суть одно.
 Я еще потом вернусь и почитаю пристальнее.
Пока только: "Не слышал грома" (не криминально), "бусинки"... уменьшительные суффиксы всегда несколько манерны (мое сугубо личное мнение). Есть слово "бусины". Не настаиваю. И в короткой строке "том был весом" - звук тяжелый, сливается "томбыл".
 
 И спасибо Вячеславу, почитаю Вашу статью, отзовусь. Название обещающее.

Спасибо большое. Понравилось. 

Спасибо и Вам, Ольга