Лалла Рук Гл.III Обожатели Огня (09) (Т.МУР)

(продолжение)

LXXXV. За горизонт клонится солнце,

Оно уже почти не жжётся,

Какое счастье - наблюдать

День, уходящий после бури,

Зелёный берег, моря гладь,

Сияние морской лазури…

Кроваво-золотой закат

Застыл в торжественном покое

И небо влажно-голубое

Стекает каплями. Дрожат

На них закатные зарницы,

Как блики горечи в слезах

На веках пожилой блудницы,

Той, что покаяться в грехах

И наконец-то повернуть

На праведный решила путь.

 

LXXXVI.  И – полный штиль… След урагана,

Который по садам Кермана

Собрал богатый урожай,

Предстал обильным угощеньем [67]

Для странников. Похож на рай

Стал усыплённый томной ленью

Жемчужной ласковой волны,

Над нею воспаривший берег,

Послушный заклинаньям Пери,

Морфеем погруженный в сны.

Но Гинда красоты заката

Не видела. Повязку сняв,

Прищурилась подслеповато,

Подобно мертвым, кто восстав,

Ничуть душой не покривил

Перед Искателем Могил. [68]

 

[67] - в обычаях керманцев – не употреблять в пищу плоды опавшие с деревьев. Их оставляют для употребления бедными или путешественниками.(Т.М.)

[68] - ангелы Монкар и Накир проводят испытание новопреставленного в могиле – они приводят его в вертикальное положение и задают вопросы, касающиеся его вероисповедания. От его ответов зависит статус испытуемого до страшного суда (Т.И.)

 

LXXXVII. И снова дева молодая

Глядит вокруг себя, желая

Прочесть жестокий приговор

В глазах гонителей Ислама,

Но отразил девичий взор

Лишь мрачность стен и башен храма.

Напрасно взгляд её искал

Того, кто был ей мил и дорог -

Ни силуэт, ни глас, ни шорох…

Лишь сень унылых, серых скал.

Как сон, насмешливый и зыбкий,

Исчез, оставив только страх,

И не было страшнее пытки,

Чем имя, что из уст в уста

Летело птицей ей вослед:

И имя было «Вождь - Гафед!»

 

LXXXVIII. Вот он идёт, грохочет эхо

Шагов его и лязг доспехов,

Подобен углям жаркий взгляд,

И глаз поднять не смеет Гинда,

Огнём подобным, говорят,

Пылает лишь в долине Инда,

Пугая путников в ночи,

Дитя недоброе Пандоры,

Цветок ужасной мандрагоры.[69]

Страшись, о, Гинда, трепещи,

И берегись, известен случай -

Арабов в бегство обращал

Гафед, возвысив глас могучий.

Он словно львиный рык звучал,

Когда являл характер свой

Зверь, охранявший водопой.

 

[69] - В германской мифологии это слово обозначало первоначально «демонический дух» пророчества, затем — крошечное существо в облике человека, которое могло сделать своего хозяина богатым. По суеверию, корень мандрагоры «кричит и стонет», когда его вырывают из земли. Есть легенда, что мандрагора растёт из человеческого сердца. Во многих легендах растение связывали с нечистой силой. В Аравии полагали, что оно светится ночью, а значит это и есть «свеча дьявола», (Т.И.)

 

LXXXIX. Потупив взор, сдержав дыханье,

Шла Гинда, словно на закланье,

А раскалённый взгляд над ней

Дышал невыносимым жаром,

Кружил, как вьюжный суховей,

Грозил губительным пожаром.

Размеренный и чёткий шаг

Затих по направленью к стану -

Освобождённая охрана

Ушла безмолвно. Чуть дыша,

Гафед несмелыми руками

Коснулся девичьих волос,

И непослушными губами

Неслышно, «Гинда», произнёс…

И мир взорвался, в этот миг

Возник и оборвался крик.

 

XC. Всё, что она в груди таила,

Рыдание договорило.

Да, это он, кровавый дух,

Поборник огненного Бога,

Её любимый, нежный друг

И демон битвы. Так растрогал

Он деву, улыбнувшись ей

Тогда, в уединённой башне,

Что вспоминая день вчерашний,

Ей верилось ещё сильней -

Он для неё – Небес посланье,

Его улыбка – солнца луч,

Пронзивший чёрное дыханье

Самума смертоносных туч. [70]

Не будь несчастий и невзгод,

Как знать, что счастье нам несёт?

 

[70] - Самум сухой, горячий, сильный ветер пустынь, налетающий шквалами и сопровождающийся пыле-песчаными вихрями и бурей (Т.И.)

 

XCI. Судьба ниспослана нам свыше,

И предстоящих, как и бывших

Превратностей не избежать,

Но в час жестоких помрачений

Спешат алмазами сверкать

Мгновенья ярких озарений.

Гафед ещё отважен, смел,

И всё ж, не тот, каков был прежде -

Он вместе со звездой Надежды

Поблёк, замкнулся, потускнел…

Утрачена былая сила,

Его любимая страна

Мрачна, как братская могила,

И вместе с ней погребена

Свобода – только с нею мог

Он разделить последний вздох.

 

XCII. Невзгод не признавая власти,

Гафед тонул в своём несчастье,

Но в сей благословенный час

Он ощутил тепло и ласку

Во глубине любимых глаз,

Сиявших волшебством и сказкой.

О! Этот драгоценный час!

Настал, пробил и нет сомненья -

Что в самой глубине затменья

Сияет солнечный алмаз!

А в чаше горя и страданий

Горит негаснущей свечой

Святая капелька дерзаний,

Любви и страсти молодой,

Лишь причастись из чаши той -

И смерть обходит стороной.

 

XCIII. Она влюблёнными глазами

В глаза ему глядела. Камень

Тяжелых дум с души упал,

Как будто сон, счастливо-зыбкий,

На миг  её околдовал,

И сквозь рыдание  улыбкой

Расцвёл на трепетных губах.

С террасы на скалистом склоне,

Виднелся, словно на ладони

Залив, весь в пёстрых парусах,

Отважно вышедших из бухты,

И каждый с гордостью скользил,

В объятиях ветров попутных,

Подобно перьям птичьих крыл,

Которых синий небосвод

Зовёт вперёд и вверх – в полёт!

 

XCIV. А вот и Солнце отгорело

И за холмами Лара село. [70]

Раскрасив в злато и пурпур

Зубцы горящего заката,

Как будто мантии велюр

Накрыл багровым шлейфом запад,

Плескались у подножья скал

Кристально-голубые волны,

Голубизну небес невольно

Залив зеркально отражал,

И в такт биению прилива,

Боясь спугнуть счастливый сон,

Согласно, радостно, красиво

Два сердца бились в унисон

Но чу́ток сон счастливый… Ах!

И вновь крадется в сердце страх…

 

[70]  Лар – ныне город в Иране , в провинции ( остане ) Фарс . Является административным центром шахрестана Ларестан (Т.И.)

 

XCV. Всё ближе ночь. Поблёкли волны.

Тускнеют небеса безмолвно.

И Гинда чувствует – вот-вот

Тьма распахнёт свои объятья

И час предательства пробьёт,

Рождая стоны и проклятья.

«Уж скоро,- всхлипнула она,-

Отец сказал, что этой ночью

Судьба твоя, я знаю точно,

Здесь будет в битве решена…

Беги, спасайся… Чу! Ты слышишь?

Звучит в долине мерный шаг?

Всё громче гул и пыль всё выше,

И ветер вьёт Гассанов стяг!

Чтоб кровью напоить всю рать,

Отец не станет ночи ждать!»

           

XCVI. Не в силах вымолвить «измена»,

Она упала на колена.

И молвил он, склонившись к ней,

«Твоим несчастьям – я причина,

Я – сорный куст, в тени моей

Цветенье - чахнет, мертвечиной,

Насквозь пропитан каждый вздох,

Подобно ветру в Мёртвом море,

С собой несу  я только горе

Я Небом проклят, видит Бог!

Зачем судьба нас вновь манила?

И я обманывал себя,

Поклявшись стать незримой силой,

Что защитит в плену тебя…

Зачем же я себя явил?

Зачем я клятве изменил?»

 

XCVII. Но Гинде с твёрдостью ответил:

«В долине разгулялся ветер…

Не бойся. Здесь, меж этих скал,

Забудь про страхи и тревоги,

Ведь, сколь бы долго ни искал,

Враг не найдет сюда дороги.

Да, если даже Ад с Землёй

Пойдут на штурм святыни вкупе,

Храм защищен и неприступен,

Спокойна будь, пока со мной

В ночном дозоре не сомкнули

Очей, святой алтарь храня,

Стоят в бессонном карауле

Когорта Звёзд и Бог Огня!

Тебе же с утренним лучом

Вернуться лучше в отчий дом…»

 

XCVIII. «Безумец! Завтра на рассвете

Здесь станет всё мертвее смерти.

Мне ведомо из уст отца,

Как нелегко сломить солдата,

Но честь купить у подлеца -

Легко. Он продал всё за злато!

Твоею тайною тропой

Сюда уже спешит каратель,

Страшись, ведёт его предатель,

Предатель – это бывший свой!

Отец с улыбкою вампира

Победоносно ликовал,

Как будто бы сапог эмира

Твердыню гебров попирал

Уже вчера, и чуждый бог

Повержен ниц, лежал у ног!»

 (продолжение следует)

Трояновский Игорь Дмитриевич, поэтический перевод, 2022

Сертификат Поэзия.ру: серия 64 № 165507 от 19.01.2022

1 | 2 | 477 | 02.05.2024. 04:08:37

Произведение оценили (+): ["Владимир Корман"]

Произведение оценили (-): []