РУБРИКА ПАМЯТЬ

 

 

Лариса Миллер

 

Моцартианский склад

 

           Александр Тихомиров родился в 1941 году и погиб, сбитый электричкой, в 81-м, немного не дожив до сорока.

           Сегодня не Сашино время. Но и «вчера» – в 1960–1970-е – было не его время. А значит, он вне времени. Или же все времена – его. Он нужен всегда. Разве могут быть не нужны такие стихи?

 

           Мир печальный, мир смешной

           Я ль избавлю от порока?

           Не гожусь на роль пророка –

           Мощь не та…

                    Но шут со мной.

           Мало ль ходит среди нас

           Истинно людей прекрасных –

           Очень умных всякий раз,

           Даже кое в чём опасных…

           Я бы крикнул им – ура! –

           Мол, вперёд, друзья, к победе…

           Только поздно – спать пора.

           Да и, знаете, – соседи…

 

           Эти стихи – на все времена. Они – про нашу сегодняшнюю, вчерашнюю, а может, даже и завтрашнюю жизнь. Вот так беспафосно, с печальной и нежной улыбкой он умеет говорить обо всем.

           Нежность – это вообще главное Сашино свойство. Невольно вспоминаются строки Бориса Рыжего:

 

           Мне не хватает нежности

                   в стихах,

           А я хочу, чтоб получалась

                    нежность,

           Как неизбежность

                   или как небрежность…

 

           Для Саши Тихомирова нежность – действительно неизбежность. В одном из его стихотворений разговаривают два рабочих старика:

 

           …Слышишь, батюшка-жестянщик?

           Слышу, батюшка-печник…

 

           Он и в жизни так разговаривал. «Лапушка» было его обычным обращением. Может, вы думаете, что это не по-мужски? Зря думаете. Никакого сюсюканья не было ни в его речах, ни в его стихах. Даже когда появлялись уменьшительно-ласкательные суффиксы. Почему это происходит, трудно сказать. Скорее всего потому, что ему никогда не изменяли вкус и чувство меры. Он никогда не повышал голоса, а тем более не брызгал слюной. И самое замечательное, что при этом он заставляет себя слушать. А ведь это самое трудное – говорить тихо, но так, чтоб тебя слышали.

 

           Отчего голова поседела?

           Вроде б не с чего ей поседеть.

           За меня вся родня отсидела –

           Так что мне не придётся

                    сидеть…

 

           Из чего эти стихи? Из тихих слов и глагольных рифм, но ничего другого не надо. Все сказано. Эти строки сродни строкам Клычкова:

 

           Впереди одна тревога,

           И тревога позади…

           Посиди со мной немного,

           Ради Бога, посиди.

 

           Слов мало, но вполне достаточно, чтоб перехватило дыхание. И плох тот мир, который не способен услышать такие стихи. Саша Тихомиров, конечно, хотел быть услышанным и тем не менее насчет мира не обольщался. Недаром же он писал: «Мир печальный, мир смешной…». А поскольку мир всегда смешной и печальный, то стихи Тихомирова всегда современны и всегда своевременны. А тем более сегодня, когда децибелы шума таковы, что ничего не стоит потерять слух. Сашины тихие стихи могут помочь его вернуть. Так что сегодня его стихи не только современны, но просто жизненно необходимы. А еще они необходимы, потому что способны вернуть радость от тех вещей, которым стоит радоваться:

 

           Опять пробуждения сладки –

           И думать забыл о плохом!

           Мороза утиные лапки

           Кой-где на асфальте сухом.

           Напротив витрин магазина,

           На солнце, где вход в ателье,

           Прозрачная дымка бензина-

           Как барышня в синем белье!

           И самая главная новость –

           Всему я так искренне рад,

           Как будто не ведала совесть

           Страданий, сомнений, утрат…

 

           В талантливом фильме, который сделал Сашин сын Митя по Сашиным стихам, один из героев говорит Саше: «Слушай Моцарта, и с тобой все будет в порядке». У Саши Тихомирова и в самом деле моцартианский склад. Он просто не умел жить без улыбки. Пусть печальной, но улыбки.

 

           Утро доброе, берёза, –

           Ты прекрасна, словно роза!

           После душных, жарких гроз

           Над покосом комариным

           В небе синем и старинном,

           Светит солнышко до слёз…

 

           Вообще он знал, с кем быть на «ты»: с березой, с коровой. Короче, с фауной и флорой, для которой он тоже всегда был своим:

 

           Природа милая,

           Ну как там соловьи?

           Что с розами –

           Надеюсь, всё в порядке?

 

           Он хорошо понимал, что «живущий несравним» и каждый неповторим и существует в единственном экземпляре. Отсюда его чуткость, отзывчивость и внимание к мелочам, которые и есть – главное в жизни.

 

           Во сыром бору-отчизне

           Расцветал цветок,

           Непостижный подвиг жизни

           Совершал, как мог…

 

           Вот в какое интимное окружение поместил поэт высокие слова «подвиг жизни». В этом весь Саша – не греметь словами, не бряцать. Авось, услышат и так. Очень хочется, чтоб услышали. Это теперь нужно не ему, а нам.

           При жизни у Саши Тихомирова вышла одна книга «Зимние каникулы». После смерти – две: в 1983 году и в 91-м. Книга 91-го года хорошо издана, на обложке Сашины рисунки, составила книгу Сашина недавно умершая жена прозаик Лидия Медведникова, тираж большой, но, сдается мне, книгу не особо заметили. Тогда шел вал запрещенных, забытых авторов, бывших сидельцев, эмигрантов. Опять не до стихов. Во всяком случае, не до Сашиных.

           Вот писала-писала, но так и не сумела объяснить самой себе, откуда берется обаяние Сашиных стихов. Особая доверительная интонация? Да, конечно. Простота и прозрачность языка? Да. Детскость? Мудрость? Юмор? Нежность? Да, да, да. А, может быть, отгадка в фамилии – ТИХОМИРОВ. Разве с такой фамилией можно писать другие стихи?

 

           Мы часть всего, как рожь,

                   как васильки,

           Мы только часть, а целое –

                    закрыто…

           Для Бога мы – на память

                   узелки,

           А меж собой все будем

                  позабыты.

           И хоть страшна забвения пора,

           Пусть весь умру, как говорит наука, –

           Не слишком много делал

                    я добра,

           А вечно помнить зло –

                               такая мука. 

                                                 Источник: https://www.ng.ru/ng_exlibris/2013-11-07/5_sasha.html

 

  

Александр Тихомиров

  

Непостижный подвиг жизни

 

  

* * *

Прочь от меня, отчаянье –

Изыди!

Проваливай в свои тартарары –

Я не в обиде,

Слышишь, – не в обиде

На жизни непонятные дары.

Ещё я мальчик – слышащий и зрячий,

Расхаживающий по траве горячей,

И что такое попадать во тьму –

Непостижимо сердцу моему.

Не тронь меня, отчаянье,

Не надо...

Я буду защищаться до конца –

Да хоть бы той виньеткой винограда

В Молдавии,

Над буквицей крыльца!

Ну вот – опять стал слог витиеват.

Отчаянье,

Ты в этом виновато!

А ну скорей проваливайся в ад –

Космато, черновато и хвостато!

Ещё я в две шерстяночки одет,

Ещё я с тонким шарфиком на шее –

Мне восемь лет,

А может, девять лет,

И многим добрым людям

По душе я...

 

 

* * *

На сложности жизни

Легко получает ответы

В потемках двора

Милый трехлетний мудрец –

Вырыл ямку в земле,

Застелил серебром от конфеты,

И стало светло,

Хоть и мал получился дворец!

 

 

* * *

В темном лесе, среди лета,
Что там светится сквозь сон, –
Одуванчики ли это
Или праведников сонм?
Подойти, пригнуться к ним бы,
На колени – и глядеть...
Их мерцающие нимбы
Ненароком не задеть.
Вот такое счастье мне бы –
Не слыхать, что и поют,
А светающего неба
Эти гимны достают.

 

 

* * * 

Бежит речушка, по лесу кружа,

И ей самой, должно быть, наслажденье,

Что до того прозрачна и свежа,

Как музыка эпохи Возрожденья.

И путь ее не тем ли облегчен

Среди коряг на отмели песчаной,

Что ясному закону подчинен

Любой ее изгиб случайный...

 

 

* * *

Так мало дано…
Какой уж там спрос!
В лесу перемазались
Мелом берёз.
И так целовались,
Уйдя от судьбы,
Что тут и упали.
Как в поле снопы…
Ах, кто его знает,
Что благо, что зло, –
Мы счастливы были,
Нам так повезло.

 

 

* * *

Во сыром бору – отчизне

Расцветал цветок,

Непостижный подвиг жизни

Совершал, как мог...

Побледнел, упал на хвою –

И чудно ему,

Что хотел-то он на волю,

А попал в тюрьму.

Ты не вянь, не вянь, цветочек,

Если что не так...

Твой голубенький платочек

Разгоняет мрак.

 

 

* * *

Мне шлют полузаметные кивки,
Как в урну деликатные плевки,
Презрение у каждого лица,
Мерцают взоры ядовитым лаком…
А коридору нет и нет конца!

…В сей миг печальный
Мой бы сын заплакал,
Когда б увидел своего отца.

196?

 

 

* * *

Мы только часть всего, как рожь, как васильки,
Мы только часть, а целое – закрыто…
Для Бога мы – на память узелки,
А меж собой все будем позабыты.

И хоть страшна забвения пора,
Пусть весь умру, как говорит наука –
Не слишком много делал я добра,
А вечно помнить зло – такая мука…

 

 

* * *

Я мир сравнил сегодня

С огромным пауком –

Всё время ложь плетёт он без причины,

И сколько нужно скинуть паутины,

Чтоб ясным взором посмотреть кругом!

 

Я путы одолел (однажды повезло!),

А что открылось мне – и говорить не стоит.

Да, на земле борьба –

Зло борется со злом...

Добро же что-то потихоньку строит.

 

 

* * *

Мир печальный, мир смешной

Я ль избавлю от порока?

Не гожусь на роль пророка –

Мощь не та…

        Но шут со мной.

Мало ль ходит среди нас

Истинно людей прекрасных –

Очень умных всякий раз,

Даже кое в чём опасных…

Я бы крикнул им – ура! –

Мол, вперёд, друзья, к победе…

Только поздно – спать пора.

Да и, знаете, – соседи…

 

 

Базар

 

Подогрело солнце нынче
На витрине самовар -
И уже базары птичьи,
И на площади базар.
Посреди родни неровня,
Дядька, длинный как слега,
Поворачивает дровни
На последние снега.
Матерится при народе,
Под солому пряча кнут:
"По такой чудной погоде
На деревне подождут..."
Ой, неужто позабыли?
Под прилавком, на снежке,
Как гудок в автомобиле,
Утка крякает в мешке.
Продает старик
свистульки,
А у самого лотка
Снег стекает по сосульке
Теплой струйкой молока.
Но от солнечных ударов
Крепче лед в тени рядов
Этих утренних базаров
Добрых полугородов!

1963

 

 

* * *

Ах, дружки мои,
Голубчики!
Кой-чего могу я сметь…
В чёрном я иду тулупчике,
Подтянутый, как смерть.

Переулочек,
Проулочек,
Улица –
Везде темно…
Лишь милиция балу́ется,
Потому что холодно…

И не знает отделение,
От холода дрожа,
Кто там ходит в отдалении
И режет без ножа.

 

 

* * *

Лепной потолок на Арбате...

Но страшен кривой коридор.

Линялый узор на халате,

Окошко на каменный двор.

Там мучилась бедная мама –

Чуть что,

Начиналась мигрень...

А тут,

Перед окнами прямо,

Такая густая сирень!

И птички в лазури беспечной,

И солнце сияет с небес...

Лекарство ромашки аптечной

Вдыхает березовый лес.

По белой и пыльной дороге,

Спаленные солнцем вконец,

Мы входим в лесные чертоги –

В резной изумрудный дворец.

Где в сумерках лиственных арок

Под шорохи птиц и зверей,

С корнями я выдрал в подарок

Для мамы лиловый кипрей...

И тут,

Своим грохотом муча,

На нас навалилась с небес

Из белого мрамора туча –

Кудрявая, словно Зевес.

И клоунов цирка хитрее,

Цветы притворились травой...

Китайский фонарик кипрея

Зажегся во тьме вековой!

 

 

* * *

Ах, картошечки печеные,

Угольки по вечерам...

Ветки черные – крученые,

Смех и звезды,

Плеск и гам.

А что дальше-то,

Что станется –

Тут нечего гадать...

Я – никто.

А ты – Страдалица,

По глазам твоим видать.

Станешь, горем удивленная,

Прятать слезы по платкам,

Как царевна, уведенная

На съедение волкам.

Не в котлах тонуть кипучих мне

И не в водочном ковше,

А в твоих слезах горючих –

С тяжким камнем на душе.

 

 

* * *

Утро доброе, береза, –

Ты прекрасна, словно роза!

После душных, жарких гроз

Над покосом комариным

В небе синем и старинном

Светит солнышко до слез.

Из нагретого сарая

Телка вышла молодая

И, хвостом гоняя мух,

Впрок, для будущих удоев

Теплое ведро помоев

Выпила в единый дух...

Ах, коровушка-корова,

Будь, Буренушка, здорова!

Вот такой расти большою

И живи счастливый век

Со спокойною душою,

Как хороший человек!

 

 

Песенка сказочного солдата

(песня к спектаклю театра им. Ленсовета «Солдат и змея»*)

 

Трещат кузнечики в саду –

Сегодня жаркий день!

Из жизни в сказку я иду

И каска набекрень.

Из жизни в сказку я иду

И каска набекрень,

А что кузнечики в саду,

Так это – дребедень!

 

И перед всеми на виду

Шагаю я туда,

Где скоро в сказку попаду

Без всякого труда!

Где скоро в сказку попаду

Без всякого труда...

Слетела каска в лебеду,

И это – не беда!

 

Но вот захочется пойти

Домой к своей вдове –

Мешает сказка на пути

Да пуля в голове.

Мешает сказка на пути

Да пуля в голове.

Дорогу к дому не найти

В такой густой траве.

 

Но только загрохочет бой,

Все короли опять

Начнут меня наперебой

Из сказки вызволять!

Начнут меня наперебой
Из сказки вызволять,
Своей ручаясь головой,
Мне каску примерять.

Примерят раз, примерят два,
Потом примерят три…
«Куда девалась голова?
Получше посмотри!
Куда девалась голова?
Получше посмотри!
А впрочем, шагом марш, братва!
И раз! И два! И три!»

Они, наверное, правы
Что гонят в бой опять –
Ведь у кого нет головы,
Тем нечего терять!
Ведь у кого нет головы,
Тем нечего терять…
И вот приходится – «ура!» –
Опять маршировать.

Трещат кузнечики в саду –
Сегодня жаркий день!
Из сказки в сказку я иду
И каска набекрень!
Из сказки в сказку я иду
И каска набекрень…
А что кузнечики в саду,
Так это – дребедень!

 

Зима

 

Сплю и ем в деревне славно!

Утром – перья в голове.

И, по совести, забавно,

Что женился на вдове.

Спи! Тебя будить не стану,

А залезу под кровать,

Тихо валенки достану

И на улицу – гулять!

А по утренней слободке

Снег скрипит на все лады –

Мне несут навстречу тетки

Ведра, полные воды!

Средь веселого народа

В ледяном дрожит ручье

Солнце – Горе-воевода! –

В золотистой епанче.

 

 

 * * *

Неделю только мы живём без снега,

Но погляди, какой хороший год!

Растёт трава, и тарахтит телега,

И курица спокойная идёт.

На лужицах потрескалась короста,

А из окошка видно за версту

Двух коз у запылившегося моста,

Тянущихся к кленовому листу...

Под самый вечер выглянуло солнце,

И вся деревня стала весела;

И стукнулась в террасное оконце

Обструганная детская стрела...

И солнце радо красному вину

И озаряет белые пельмени,

И я тебя, весёлую жену,

Как Саскию, сажаю на колени.

 

 

Деревня

 

сыну Мите

Я распахиваю ворот –

Снова счастья полоса!

До свиданья, шумный город

И за стенкой голоса...

Наша дальняя дорога

Пролетела, словно сон, –

И устал совсем немного,

И деревней потрясен...

Здесь и близко без привычки

Не услышишь голосов –

Только грохот электрички

По окраинам лесов...

Да от мельничного стука

Мчит неведомо куда

Наша кошка, словно щука, –

Полосата и худа!

 

 

* * *

Мальчик, сын – белокурый и нервный
Одуванчик на тонком стебле,
Что поделать, сынок, – ты не первый
Страстотерпец на этой земле.
Хочешь, мы поплывем на «Бонжуре» –
На оранжевом нашем плоту?
И не бойся –
Всё будет в ажуре
Средь черёмухи в полном цвету…
Станешь взрослым – и память о поле,
О речушке в цветочной пыли
Тебя, может, избавит от боли
Самых жёстких законов земли.
Поплывем!
Ведь не мне это надо…
Я-то, сын мой, и так проживу,
Помня яблоки дикого сада,
Старый лес и густую траву.

1972

 

 

* * *

Раскрылся под окнами сад –

И в комнате враз потемнело...

И тени на стенах висят –

Но только еще неумело!

Не нужно теперь занавесок –

Все легче без лишней тщеты...

И это весомый довесок

К черняшке моей нищеты.

Сын! Стаяли наши снега...

Двум дядькам не втиснуться в кресло.

Ты вырос, мой мальчик... Ага!..

Но это лишь нам интересно.

Не знаю, что будешь иметь...

Резвишься пока на полянке,

А в курточке бухает медь,

Как в марше – «Прощанье славянки».

 

 

* * *

Уж года мои – не те...

Мысли нет, чтоб сбиться с круга.

Тусклый чайник на плите

Запевает, словно вьюга.

И одно лишь на уме –

Чай попить да лечь скорее...

Слава богу, не в тюрьме –

На свободе я старею.

Только б сыну не хворать,

Да жена бы не болела.

Ну, а большего желать,

Право же, – пустое дело!

 

 

Возвращение

 

Чисто-чисто... Бедно. (Ну и пусть

Мертвая нам не дается хватка!)

Лампочка в прихожей, как лампадка,

Лица близких, светлые, как грусть.

Долго-долго так стоим на месте

В столбняке от радости святой.

Будто и не здесь мы снова вместе –

Где-то там, за роковой чертой...

Это ль не свидетельство прямое

Жизни настоящей, жизни той –

Некий свет

Окутан внешней тьмою.

Со-Любовь,

Со-Знание,

Покой.

 

* * *

Да, жизнь чудовищна… Я планы мести строю,
И ночь не сплю от жутких этих дум –
Негодованье так сильно́ порою,
Что сердце стынет и темнеет ум.

Сажусь работать – вот я вас, невежи! –
Как вдруг, из глубины карандаша,
Родился мир – спокойный, умный, свежий,
С весёлыми глазами малыша.

Так засиделся, что дождался солнца.
Ну, значит, слава Богу… Спать пора.
Гляжу на солнце, а оно так жжётся,
Как будто бы теперь не пять утра.

 

 

* * *

Не желаю бессмертья земного,

Хоть оно мне и по плечу.

Но я жажду бессмертья иного...

Надо думать, что получу!

 

Догадался по многим приметам,

Что идём мы на праздник большой –

Станем добрым и мыслящим светом,

Что у каждого есть за душой.

1979

 

На реставрации

 

Даже странно – жил как Цербер…
Только выпрыгнул из свор!
Восстанавливаю церковь –
Сердце, Родину, простор.
Ну, конечно, тут работы…
Силы мало? Так гори! –
От субботы до субботы,
От зари и до зари!
Кто-то бродит, отвлекая, –
Бес? А может, и не бес?
Красота кругом такая –
Тра́вы чуть не до небес!
И подсолнушная сила,
Желтолица и горда,
Монастырь наш окружила,
Как монгольская орда!

июль 1977, с. Ермолино

 

 

* * *

Ноябрь…
Но всюду та же сырость,
И ноют кости у старух;
А нынче всё переменилось –
Поселок ясен, свеж и сух.

И старички воспряли духом,
Завидев белые поля…
И потихоньку стала пухом
На сельском кладбище земля.

 

 

* * *

Отчего голова поседела?
Вроде б не с чего ей поседеть…
За меня вся родня отсидела –
Так что мне не придётся сидеть.
За меня вся страна воевала –
Малолетка, я был не у дел…
Все потери отгоревала.
Ну а я-то – с чего поседел?
Видно, старость как отблеск завета –
Хлеб для жизни, мол, не един…
Мир одаривай толикой света.
Света нет?
Ну хоть светом седин.

1979

 

 

* * *

Развесёлые свечки
Той пасхальной ночи́ –
И жара, словно в печке,
И красно́, как в печи.

Не прото́лкнуться в двери,
А шпане – в интерес!
Укрепляются в вере,
Подпевают: «Воскрес!»

Ах как весело было! –
Пёрли через кусты,
Попирая могилы
И ломая кресты…

А потом –
Радость в горле,
Гордость –
Сомкнутым ртам,
Что допёрли –
Прямо к царским вратам!

Что ж…
Адамово племя
Возвращается в храм –
Уж не близится ль время
Всем сестра́м по серьгам?

Утро…
И от калитки,
В чистоту, в закутки,
Расползлись, как улитки,
Старушонок платки.

 

 

* * *

Так Россия безмерна,
Что любо смотреть! –
Океаны гремят у порога…
Разве облаком небо
Чуть-чуть протереть,
Чтобы люди увидели Бога?

Не, не надо.
Иной у народа удел –
Для того и нужны потрясенья,
Чтобы каждый сумел,
Чтобы сам захотел
Дорасти до святого прозренья.

 

 

Гроза в городе

 

Ушла в предание ещё одна гроза –
Умчались тучи с быстротою кошек,
Но ходят гро́мы, городу грозя,
Деревья ходят, как меха́ гармошек.

На занавесках тюлевых – цветы,
Они дрожат под ветром и сияют,
И рвутся сквозь оконные кресты,
И, словно ангелы, над улицей летают!

И осеняет город благодать…
Не понимая, отчего всё это,
Глава семьи отправился гулять
И заодно купить себе газету.

 

 

Гостиница

 

Провинция, ночь... И бездомный

Фонарь светит криво, как блин,

На тусклые серые волны

Морозцем прихваченных глин.

Глядит городок незнакомо,

Верёвкой стучит о карниз...

У чёрного этого дома

Вся площадь вдруг съехала вниз.

Где ветер с реки оловянной,

Где звёздам дышать не дают –

Казённый, печной, деревянный,

Дверной и оконный приют.

Из сахара сложена печка,

И возится бабка с углём –

Её золотое сердечко

Сражается с красным огнём...

Проснулся я в праздник метели –

Взрывается снег у окна;

И, лёжа на белой постели,

Я вкусного выпил вина.

И спал ещё долго и сладко,

И снилось – поёт соловей,

И скачет вчерашняя бабка

На свадьбе у внучки своей.

 

 

* * *

Ах ты, милочка моя,
Не печалься, Лидка,
Вот могилочка моя,
Синяя калитка.
На погосте темный крест,
Лавочка отволгла,
Пусть я здесь, один, окрест,
Буду долго, долго...

 

 

Сумасшедший

 

Сиделки, кончив разговоры,

Безмолвно приплетают в сон

Мелькающие, словно шпоры,

Тесёмки от его кальсон.

Ему сейчас не до игрушек,

Он борется за идеал.

Больные, точно ядра пушек,

Зарылись в жерла одеял.

Разрушен призраками стычки

Зрачка прозрачный городок.

В нём бешеное пламя спички,

Ударившее в коробок.

Всё кончено одним ударом –

Высоких принципов слуга

Был опрокинут санитаром,

Как кавалерией врага.

Поборник равенства и братства

Лежит в кромешной темноте.

Комочек горького лекарства –

Как будто пуля в животе.

 

 

Ночь в саду

 

Лежу щекой на сумрачной подушке

Из поля ветер, жарко голове...

Мелькнуло привидение лягушки

На озаренной молнией траве.

И страшное мгновенное сиянье

Среди полночной тягостной поры.

Как будто вспышка ясного сознанья

Перед уходом в темные миры...

Открыл глаза... Кругом сияет утро.

Я всем любуюсь – новый человек!

Исчезла ночь, быстрее, чем минута.

Хотя, быть может, продолжалась век.

 

 

* * *

Над златой стеною хлеба

Белы тучи намело!

Дождь – направо,

Смерч – налево,

Мироздание – мало!

Явлены такие шири,

Что очнуться не могу, –

Краше звезд,

Мощней Сибири,

Слаще меда на лугу!

 

 

Гроза

 

Чуть громыхнуло, и немедленно

Стемнело в доме у меня –

Церквушка заново побелена

Предгрозовой погодой дня...

Моя зеленая рубаха

Опять упала в лопухи;

Опережая кур, от страха

Бегут в сараи петухи.

Земля дрожит вослед ударам...

Но куры прыгают с шестка –

В такие сумерки недаром

Гроза, как полночь, коротка!

...И далеко ушли зарницы,

И на душе моей легко –

В сенях мне хочется напиться,

Да в банке скисло молоко!

 

 

* * *

У завода вянет астра.

Холод утренних лучей

Серой дымкой алебастра

На обломках кирпичей.

И уже себе не рада

Бесприютная река...

Дышат холодом у склада

Два рабочих-старика.

«Покури! Садись на ящик...

Что-то ты сегодня сник.

Слышишь, батюшка-жестянщик?»

«Слышу, батюшка-печник...»

Скрыты мглой речные склоны,

Замерцали огоньки,

И впотьмах, как две вороны,

Задремали старики...

У дверей котельной пусто –

Хоть и слабенький мороз,

А во двор во все дежурство

Истопник не кажет нос!

 

 

Новый год

 

Крепка морозная звезда,

Темны заснеженные крыши.

И серые осколки льда

От ног моих бегут, как мыши.

Пускай домишки как птенцы...

Окошки в ледяных иголках –

Сквозь них, как будто леденцы,

Мерцают огоньки на елках.

 

 

Оттепель

 

Белеют лица на плотине,

И ветер обжигает рот –

На площади, как на картине,

Почти не движется народ...

Но дунул ветер, потеплело,

И растрепавшуюся ель

Всю ночь хлестала, как хотела,

Насквозь промокшая метель...

Наутро, после этой порки,

Наказанные без вины,

Молчат обиженно пригорки,

Напялив толстые штаны!

Хоть улицы и стали уже,

Про зиму, братец, ни гугу...

А воробей попьет из лужи

И удивляется в снегу.

 

 

* * *

Да, слава Богу, я еще не помер!

Еще в видениях я вижу светлый рай –

Автомобиля ярко-желтый номер

Заехал в глушь, заехал в тишь, в сарай.

Весенними большими вечерами

Наш переулок светится во мгле,

Сияньем солнца, ясными дождями

Навеки приколоченный к земле.

 

 

* * *

Природа милая,

Ну как там соловьи?

Что с розами –

Надеюсь, все в порядке?

Все так же ли они играют в прятки,

Чуть ветер дунет на сады твои?

Чуть ветер дунет – облака летят

И наступает на земле прохлада...

Все хорошо, природа –

Так и надо...

Светло на небе – облака летят…

 

 

* * *

Убрана светлая нива –

Слава земле и труду!

Ах, как же небо красиво

Именно в этом году...

К радости путь не окольный,

А по лучистой стерне...

Будто бы гул колокольный,

Ветер гудит по стране.

Если душа полюбила,

Чуден Вселенной портрет...

Главная краска –

Белила!

Вот он каков –

Белый Свет.

  Фильм из серии "Отцам и детям" "Непостижный подвиг жизни" о поэте https://www.youtube.com/watch?v=cnPBGW51pmM&t=76s.

* Об истории песни см. здесь http://www.ksp-msk.ru/forum/viewtopic.php?f=27&t=2799