Пространство живой пустоты. Памяти Андрея Таврова.

Смотрю на книгу Андрея Таврова «Парусник Ахилл» издания «Русский Гулливер». Читаю дарственную надпись: «Дорогому Константину, с ощущением родства… Андрей». Вот это, пожалуй, главное ощущение от знакомства и дружбы с Андреем Тавровым. По умолчанию, мы негласно, признавали его оба. Хотя и никогда не говорили об этом.

С его стихами я познакомился.. Хотел написать случайно. Нет, случайным это знакомство на рубеже 2005-го – 2006 го года быть попросту не могло. Как раз в то время я выбирался из тяжелейшего внутреннего кризиса и, словно младенец, заново пытался учиться жить, думать и писать. Если говорить о стихах, то в те годы меня уже решительно не удовлетворяла идея свести все к языковой игре и иронии. Мой читательский интерес ждал новой метафизики. Новой сосредоточенности и серьезности. Душа, практически убитая на тот момент в хлам, искала точки опоры, живой почвы, откуда ей можно было бы расти дальше. Одним словом, душа ждала чуда.. И это чудо пришло, как ему и положено, – неожиданно. 

Первое, на что из стихов Андрея посчастливилось наткнуться, была поэма «Самурай», потом залпом зашли «Ангел пинг - понговых мячиков» и, конечно «Psyhai». Помню и своё самое первое ощущение от этих строк. Оно было простым: «во даёт..» 

И действительно, среди тотального минимализма, верлибра и мелкой рефлексии в рифму, открылся вдруг, едва ли не единственный для меня на тот момент автор - современник, который говорил мощно и глубоко об ангелах, звёздах и облаках. О том, как в человеке есть всё. И этот человек, в своих стихах, говорил о современных вещах, не стесняясь слово «Господь» произносить с большой буквы. Тогда, на фоне еще окончательно не умершего постмодернизма, это выглядело – нет не новацией, - грандиозным переворотом: 

И Христос, мое дитятко с простреленной головой, 
поёт — Голубой Дунай, голубой, голубой Дунай… 

Вот так прямо, без обиняков, признать, голосом сербки, человека, убитого под Белградом - Сыном Божьим, во времена, когда только ленивый не повторял, что стих – это, всего лишь, текст и юмор. 

Одним, словом, тогда в 2006 – м это были для меня стихи из другого мира. Мира, который хотелось найти. 

Потом, чуть позже, уже в конце 2006 го, узнав, что есть такое издательство «Русский Гулливер» я, набравшись смелости, отправил, все стихи, что накопилось за 90 е годы, Александру Давыдову, а он, в свою очередь, перенаправил их Андрею. Так состоялось наше знакомство по электронной почте. 

Честно говоря, я ждал в ответ холодного, пристрастного редакторского разбора. Тем более, от поэта, уровень письма которого, я сразу определил для себя как «запредельный и для меня не досягаемый». Я ждал голоса ментора. Но, в итоге, услышал голос друга. Переписка завязалась как то сразу. Причем общение, о любимых книгах, о Данте, о Вергилии, о Рильке началось даже не на уровне вербального взаимного согласия. Согласие было в другом. В обоими нами, как мне показалось, понимаемой тишине. Это когда, за точкой, за финальной фразой – договаривать и пояснять – только портить вечер. И в этом молчании, после короткого обмена мнениями, была какая то удивительная легкость и радость. Так обычно радуется человек, когда у него в жизни что то получается. Вот это, как я понял уже позже, как я осознаю это и сейчас, и было, пожалуй, главной особенностью Андрея. Он умел понять собеседника почти сразу, не поправляя его, и не стараясь показать, что он чем то выше, образованнее и т д. Он умел вести диалог, что называется, поверх барьеров, а потому его диалог, с теми, кто хотел диалога, всегда получался. Мне сложно представить как иной, столь же изысканно одаренный автор, а Андрей был изысканно одарён, мог поехать в глухомань, в «Огненный остров», в тюрьму для особо опасных преступников, и общаться там с пожизненными сидельцами, без малейшей тени снобизма, и находить такое общение полезным для себя. 

Встретились мы в начале декабря 2007–го в Москве, как и положено, возле памятника Пушкину, перед презентациями трёх книг поэтической серии «Русского Гулливера», среди которых была и моя «Человек в интерьере», в Чеховской библиотеке. Её выходом я целиком и полностью благодарен ему. Во первых, его редактуре, а во вторых, предисловию, которое Андрей написал к ней, и которое помогло, наконец, определиться с тем, как писать .. Нет, не только писать, – как жить дальше. 

- Андрей, - довольно робко я сказал ему, когда мы шли декабрьским, бесснежным вечером 2007 го года, от памятника Пушкину до Чеховки, – мне кажется, что стихи растут не из сора. Сор – это потом. Они растут из какого то молчания. Из пустоты – до – того момента, как автор начинает говорить. И это осознаваемая им, понимаемая им пустота. 

- Живая пустота, - почти сразу ответил Андрей. 

Сейчас я думаю, это был один из самых важных разговоров в моей жизни. Чуть позже, мы немного обсуждали эту тему в личной переписке. Часть её опубликована, с его согласия. В ней мы и говорили о той самой точке молчания, живой пустоте, откуда, по мнению Андрея, и появляются и произрастают все возможные вещи и их имена и их все возможные метафоры. О том, что стихи , как раз и пишутся, чтобы к этой точке, ощущаемой физически каждым человеком на уровне грудной клетки, прийти к согласию с пишущим. И чтобы там же, человек их читающий, пришел к согласию с самим собой. 

Кто то, возможно, назовет эту точку - дао, кто то, возможно скажет, что это Господь.. Не знаю. Не знаю. Знаю только что она есть. Она реально существует и все стихи Андрея о ней свидетельствуют. Стихи Андрея Таврова - они о том возможном месте понимания, где человек будет жив всегда. И я теперь знаю, что без ощущения того света и легкости, какое возникало при ощущении совместного проживания этого живого пространства «между», между речами – в между – речье, в нечастые наши с ним личные встречи, как например в Третьяковке, когда мы оба подошли к «Троице» Андрея Рублёва, - вряд ли стоит садиться за стихи. Вряд ли стоит вообще начинать какое - нибудь дело. 

Андрей, спасибо Вам, - а мы были всегда на Вы не потому что не хотели панибратства, а потому что не хотели снижать энергетику общения, - спасибо за то, что рядом с Вами всегда было это ощущение живой жизни. Спасибо что даёте людям это ощущение, в каждом своём стихе. Это значит, что Вы и сейчас – живы.

1.10.2023