Мой Альбион (отрывки)

(August 2018)

*

Как только самолёт пересёк Ла-Манш, вместо радости, к которой я привыкла в Италии, меня одолело какое-то другое чувство. Оно напоминало... вкус шоколада с молоком, подогретого до нужной температуры, когда все ароматы раскрываются со своей собственной скоростью. Н-да... Таможенник отсканировал два моих пальца и любезно поинтересовался, зачем я здесь. Не знаю... Я перевела разговор на «как непривычно оказаться в стране, где всё написано только на одном языке». Серо-голубые глаза недоверчиво улыбались из-под рыжеватых бровей. Но задерживать меня было не за что. Поэтому с пожеланием счастливого пути я двинулась к выходу.

В Хитроу есть метро. Нужно просто спуститься на лифте. Мой взгляд привлекла тончайшая паутина в углу лифтового проёма. Такая тонкая, что сами нити её казались прозрачными. Наши пауки плетут совсем другое... Метро оказалось маленьким и уютным. Мягкие ультрамариновые диванчики, спокойные добродушные лица. И что-то необъяснимое, что-то очень правильное и справедливое держало в своих руках и этот поезд, и бегущие за окном песочно-серые дома, и окутанное мягким туманом небо.

*

Первым делом я купила довольно большого медвежонка в синей курточке, красных резиновых сапожках и красной шляпе из мягкого фетра. Это для старшей дочки. Купить мне надлежало не в каком-нибудь случайном ларьке, а на той самой станции Paddington, где, если верить преданию, он ждал, пока его кто-нибудь найдёт. Я нашла его в маленьком магазинчике на платформе, между огромным вентилятором и стеллажом с открытками (вечером, глазами испросив разрешения, он прямо в одежде примостился на соседней подушке моей огромной кровати. Конечно же, я разрешила. Бедный Паддингтон! Он так сильно устал, что спал даже днём).

*

Потом были Кенсингтонские сады. От ослепительного великолепия зелёного света у меня возникло подозрение, что в воздухе возросла концентрация кислорода. Тогда я впервые почувствовала, как сильно меня тянет к здешней земле. На ней хотелось сидеть, лежать, прижиматься лицом. И надо отдать должное благородным английским газонам: всё это время они терпеливо удерживали мой вид в рамках приличий, несмотря на самозабвенные попытки пренебречь имиджем.

*

Крупные капли краткого дождя падали на ладони, из которых белка совершенно спокойно взяла оброненный кем-то арахис. Её маленькие лапки держали продолговатое семя, то и дело поднося его к зубам. Поодаль смеялись дети, играла какая-то музыка, но было очень тихо... И очутившись в глубине этой необъяснимой, древней тишины, я вдруг обнаружила точно такую же внутри себя...

*

Утром, проспав час-пик и наспех проглотив высококалорийный «английский завтрак», я снова спустилась в метро и доехала до станции Waterloo. Было пасмурно, но небо выглядело лёгким и очень просторным.

*

Сквозь строительные леса Елизаветинской башни*, как луна сквозь облачные сумерки, пробился циферблат, чтобы наблюдать за происходящим. «Laus Deo»** – беззвучно загудела с началом ближайшего часа память о большом колоколе. «Domine Salvam fac Reginam nostram»*** – вторили ей маленькие призрачные колокольчики. Необязательно видеть, чтобы понимать.

Увенчанный громадным кольцом циркуль Лондонского Глаза вызвал во мне прилив почти физического удовольствия. И каждый раз, когда я на него смотрела, внутри меня что-то плавилось, подобно сахару, брошенному в горячий чай. Супругам-архитекторам удалось нечто большее видимых форм. London Eye... Love's in alliance with Unanimity****.

У подножия колеса шёл дождь, но на самом верху он перестал, и выглянуло солнце. Темза стала похожа на светло-зелёный серпентинит, просвечивающий в местах тончайших сколов. В выпуклое стекло кабинки билось тёплое дыхание города.

* С августа 2017 года по 2021 была на реставрации.

** Хвала Господу.

*** В оригинале «Domine Salvam fac Reginam nostram Victoriam primam» Боже, храни нашу королеву Викторию I.

**** Лондонский Глаз... Любовь в союзе с Единодушием

*

Спустившись с колеса обозрения, я пошла на пристань, чтобы купить туда-и-обратный билет до Гринвича.

*

На верхней палубе дул ветерок. Экскурсовод средиземноморской наружности и чисто итальянского темперамента всё время шутил, переходя с достопримечательностей на то, что, по словам его мамы, он самый красивый из всего экипажа, что стоимость посещения бесплатных музеев равна культурной стоимости их ценностей, и «кто, как не принц Гарри, пролетает сейчас над нами на своём вертолёте». Но самое впечатляющее его заявление было о дожде. И выглядело это потрясающе! За катером, сохраняя чёткую границу с небом, шла маренговая туча, из которой, как из огромного душа, бежала вода. Это было зрелище! Через полминуты стихия захлестнула палубу, как волна во время шторма накрывает берег. Мне и в голову не пришло спасаться бегством. Нет, я спустилась вниз только когда окончательно вымокла и начала мёрзнуть. Да и дождь к этому времени перестал. Вообще-то я принципиально избегаю нижние палубы. Там меня преследует ощущение, что передо мною экран телевизора. Но здесь, как и в случае с городом, всё оказалось иначе: под стеклянной стеной в носовой части расположилась широчайшая тумба, покрытая мягким синим ворсом. Там можно было лечь на живот, или набок, перпендикулярно реке, и смотреть вперёд... Небо заголубело, и Тауэрский мост с двумя своими башенками казался упавшей в воду гигантской тиарой, инкрустированной белым и лазурным жемчугом.

*

В Гринвиче я под очередной сонг дождя перекусила печёным картофелем и направилась в сторону обсерватории. Она возвышалась на живописном холме, у подножия которого вытянулось жёлто-зелёное поле. Вокруг обсерватории обвилась ступенчатая дорожка. С одной её стороны был обрывистый, густо покрытый древесным разнообразием склон, и стена, скрывающая старый королевский сад – с другой. В этом маленьком саду было тихо и жарко. Чаша многоярусного ансамбля была до такой степени переполнена жизнью, что, казалось, останься там чуть дольше, и сам неизбежно зацветёшь…

*

Меня потянуло в сувенирно-книжный магазинчик. Книг там было немного, но одну я всё-таки купила. Из-за последних строк эпиграфа к случайно открытой главе. В них говорилось, что «an event is such a little piece of time-and-space you can mail it through the slotted eye of a cat» *. А это было сущей правдой.

Что способно поведать о происходящем в душе? Каким способом, будь он хоть тысячу раз выверен, возможно повторить удивительные колебания, оживляющие то или иное состояние? Например, те, в унисон с которыми бьётся сердце в моменты бестревожного внутреннего счастья... Весь обратный путь я провела лёжа на такой же синей тумбе, наблюдая, как в медленной диффузии света проступают тонкие и таинственные силуэты вечера.

* from «Longitude», Dava Sobel

Екатерина Камаева, 2024

Сертификат Поэзия.ру: серия 3975 № 181539 от 20.03.2024

13 | 2 | 281 | 29.04.2024. 09:56:22

Произведение оценили (+): ["Ирина Бараль", "Виктор Гаврилин", "Игнат Колесник", "Николай Горячев", "Кохан Мария", "Сергей Грущанский", "Алёна Алексеева", "Олег Духовный", "Светлана Ефимова", "Юрий Добровольский", "Ашот Наданян", "Бройер Галина", "Аркадий Шляпинтох"]

Произведение оценили (-): []