Райнер Мария Рильке, Фламинго

На водной глади, словно на холстах

от Фрагонара, розовость и белость

их не ясней того запечатлелась,

чем о подружке скажет кто, что та

со сна не разошлась. А ведь на травах,

на розовых, чуть гнутых стебельках,

стоят, как будто клумба, вся в цветках,

и соблазняют, с Фриною на равных,

себя, пока не спрячут глаз уже, их

в свою пушистость ввинчивая шеей,

где мякоть сочно-розовая есть.

Вдруг проскрежечет зависть по загону,

они же распрямятся удивлённо

и двинутся в мираж то там, то здесь. 

Rainer Maria Rilke, Die Flamingos

In Spiegelbildern wie von Fragonard

ist doch von ihrem Weiß und ihrer Röte

nicht mehr gegeben, als dir einer böte,

wenn er von seiner Freundin sagt: sie war

noch sanft von Schlaf. Denn steigen sie ins Grüne

und stehn, auf rosa Stielen leicht gedreht,

beisammen, blühend, wie in einem Beet,

verführen sie verführender als Phryne

sich selber; bis sie ihres Auges Bleiche

hinhalsend bergen in der eignen Weiche,

in welcher Schwarz und Fruchtrot sich versteckt.

Auf einmal kreischt ein Neid durch die Volière;

sie aber haben sich erstaunt gestreckt

und schreiten einzeln ins Imaginäre.

Подстрочник

В отражениях, как от Фрагонара,

всё-таки от их белизны и их красноты

представлено не более, чем представил бы некто,

говорящий о своей подруге: она была

ещё разнеженной после сна. Ведь (когда) переходят они в зелень

и стоят, на розовых стеблях, слегка повёрнуты,

вместе, цветя, как на одной клумбе,

искушают они искусительнее, чем Фрина,

сами себя; до того, как они своего глаза блёклость,

"вшеивая", прячут в собственной мягкости,

в которой чернота и плодовая краснота прячутся.

Вдруг проскрипит зависть по вольеру;

а они удивлённо выпрямляются

и отступают поодиночке в воображаемое.

THE FLAMINGOS, by Edward Snow

Such Fragonard-like reflections

can no more convey their white and red

than if someone in love told you

of the friend whose image lingers: she was

still soft with sleep. They stilt into the green

and stand there, turned slightly on pink stems,

together, blooming, as in some garden plot,

seducing themselves, more seductively

than Phryne; until their necks curl down and they

bury their pale eyes in their own softness,

where black and fruit-red lie concealed.

Suddenly an envy shrieks through the great cage;

but they have stretched out in astonishment

and stride, each alone, into the world of dreams.

Тамара Брейнак, поэтический перевод, 2023

Сертификат Поэзия.ру: серия 3951 № 177077 от 18.09.2023

-1 | 6 | 134 | 21.09.2023. 18:53:01

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): ["Ирина Бараль"]