РУБРИКА ПАМЯТЬ

         

"Другой Читатель и в другом краю на чашу бросит рукопись мою..."

         Добрая традиция брать интервью у поэтов-современников и публиковать их в своей интернет-гостиной "Verbatim" возникла у автора сайта "Поэзия.ру" – безвременно ушедшей молодой талантливой поэтессы Лилианне Сашиной. Когда этот проект задумывался (2009), на сайте "Поэзия.ру" такого опыта еще не было...

         Тем ценнее то, что Лилианна сохранила для нас живой голос поэта, которого не стало в 2011 году, – поэта, о котором так мало сказано хороших слов, поскольку он при всей щедрости своего дара был человеком скромным и чуждым всякого повышенного внимания к себе. Исключение составляют сердечные впечатления от поэзии Геннадия, которые остались в комментариях его коллег на сайте "Поэзия.ру" (не без доброжелательной критики), да и на других сайтах. Более 10 лет минуло со дня его смерти, а отклики – идут, стихи цитируются в сетевом пространстве, они востребованы и согревают, становятся песнями, напоминают о хрупком и вечном...

          Вспомним сегодня разговор**, который состоялся в ноябре 2010 года (жить Геннадию оставалось чуть более полугода) в гостиной "Verbatim", и пусть иллюзия (а, возможно и не иллюзия) присутствия сегодня на этой странице живого дыхания покинувших нас людей упразднит время, отодвинет боль потери...

 

 

         Лилианна:

         Геннадий, здравствуйте, рада представившейся возможности поговорить с Вами о стихах, о читателях и обо всём остальном.
         Начну сегодня с вопроса не о крыльях, а о корнях. Расскажите, пожалуйста, о родных местах, о родине, где Вы начинались, как человек.

         Геннадий:
         Здравствуйте, Лилианна.
         Простой вроде бы вопрос, но уносит в такие пространственно-временные дали... Не впадая в велеречивость, хотелось бы ответить лаконично – родился, учился. Но тогда – сухо и не очень понятно – что и откуда.
         Отец служил в Дальней авиации, отсюда – перемена мест. Родиться довелось в Белоруссии, в год ухода Сталина, – это первая моя родина, в чьей земле лежат несколько поколений предков по материнской линии...
         В нежном ещё возрасте – 3-5 лет – Москва – вторая родина, куда случалось возвращаться раз за разом, год за годом, а после, похоже, навсегда...
         В 5-6 лет – Волга-матушка, Саратов, точнее, Энгельс. Это время запомнилось смутно – бараки, дощатые заборы, плохо одетые люди, бредущие по своим взрослым и невесёлым делам. Эта аура какой-то всеобщей подавленности и неустроенности так контрастировала с тем, что ощущалось, скажем, в той же Белоруссии, тем более в Москве (конец пятидесятых). Хотя какой спрос с мальца детсадовского возраста?..
         С 6 до 20 лет – военный городок авиаторов далеко по ту сторону Сибири, – Дальний Восток, Амурская область. Там-то всё и начиналось, наверное, по-настоящему. Моя третья родина.
         Это и незабываемые школьные годы – совершенно удивительный оазис в смысле взаимоотношений – подобие мира Полдня Стругацких... И служба в армии (Приморье граница... и Сахалин... и морские походы.. и много чего, ещё...), где очень быстро пришло понимание уникальности и, увы, неповторимости того самого оазиса.
         Затем – Московский институт электронной техники в Зеленограде, жизнь и работа в Москве по сию пору... В городе, забирающем тебя целиком, без остатка, и без надежды на освобождение от этих незримых, но таких цепких пут.
Со школьных времён пришлось столько повидать – исколесить почти все материки, сменить столько занятий (от помощника администратора Театра на Таганке в середине 70-х, и разработчика компьютерных систем проектирования в 80-х, до ведущего специалиста в системе Роскосмоса – в 2000-х (о 90-х лучше не вспоминать)... Но в памяти по-прежнему – совершенно фантастическое ночное дальневосточное небо, распахнутое, кристально прозрачное, настолько, что ощущаешь себя летящим среди звёзд.

         Лилианна:
         Честно – дух захватило от рассказа, спасибо, Геннадий, а когда случились самые первые стихи? Что стало поводом, Вы помните?

         Геннадий:
         Повода, пожалуй, не припомню. Наверное, просто хорошее настроение, позитивное, как сейчас любят говорить, мироощущение, способ самовыражения…
         Началось это в шестом-седьмом классе (1966–1967 годы – совпало с появлением в нашем городке первых доступных магнитофонов – Битлз, Высоцкий – и началом ТВ-вещания в тех краях). Потом продолжилось и в старших классах. Вот пример одного из ранних, ещё детских совсем, как сегодня кажется:

         Всадники

         (по преданиям – Небесные Всадники охраняли границы Святой Руси)

         Наяву, а быть может, во сне,
         Мне привиделось, как на иконе, –
         Белый ангел на белом коне
         С белой сбруей и в белой попоне.

         На доспехах сияет звезда,
         Божий крест украшает одежды,
         А в руке – золотая узда,
         Словно солнечный символ надежды.

         Скачет он по седым облакам, –
         Вид его и суров, и тревожен.
         Светлый меч, угрожая врагам,
         Достаёт из сверкающих ножен.

         А за ним, как в сражении, в ряд, –
         Все прекрасны, стройны, яснолики, –
         Белой свиты могучий отряд,
         Наклонив свои грозные пики.

         Мерным эхом летит в синеве
         Дальний отзвук небесной погони.
         По невидимой звёздной траве
         Мчат нездешние дивные кони.
              1966

         По иным и разным поводам рождались рифмованные строки позже, – в армии, в институте… Но это уже другая история.
         Хотя об одном, доминирующем, поводе всё же расскажу. Чаще обращался (да и сейчас особенно) к перу и бумаге, чтобы написать что-то для себя, если не находил готовое, созвучное в данный момент, у других, пусть даже известных и любимых поэтов.
Интересно, что именно такие стихи впоследствии чаще привлекали внимание читателей и издателей-составителей (перепечатки в сети и сборниках, наивный юношеский плагиат и т.п.).

         Лилианна:
         Довольно интересный повод, Геннадий, он и по сей день действенен?

         Геннадий:
         Да, и сегодня он вполне актуален. И тому есть причины вполне объективные. Вот лишь один из примеров. Читая текущие публикации на литсайтах, замечаешь, как мало тех же стихов, затрагивающих наши насущные российские жизненные вопросы и проблемы. Пусть не напрямую, хотя бы между строк, настроенчески хотя бы. Со временем понимаешь, что Интернет сыграл с тобой дурную шутку, как с пастором Шлагом – воздух свободы, и ожидания напрасны. Ведь и авторы, и собеседники, априори кажущиеся "своими", зачастую отнюдь не "свои" – кто угодно, только не российские граждане, едва сводящие концы с концами, коим просто не до Интернета сегодня, особенно в глубинке. Не хочу бросать камни ни в огород эмигрантов, ни состоятельных господ, и иже с ними, в основном это прекрасные, замечательные люди. Но "страшно далеки они от народа", от его проблем и головных болей… Я затрагиваю эти "непопулярные" темы больше для себя, "в стол", и для знакомых, публикую редко, каждый раз кожей ощущая холодок отчуждения. Гораздо приятнее "обнародовать" стихи романтического свойства… (улыбается)

         Лилианна:
         Я думаю, что любые стихотворения рано или поздно обретают "своего" читателя, через сайты, через публикации, иногда совершенно неожиданно для автора, политика "в стол" всегда неоднозначна, ну, да ладно...
         Геннадий, а дайте, пожалуйста, собственные определения словам "стихотворение", "поэт", "поэзия", "лирика".

         Геннадий:
         Об определениях. Попробуем, не растекаясь мысью (то бишь, белкой) по древу.
         Начнём с поэта. Можно множество определений привести, и каждое по-своему будет верным, и в чём-то спорным тоже. Например, экспромтом: Поэт – обнажённый нерв некоего разумного сообщества, элемент самовыражения ноосферы, индивидуум, способный ощутить, переплавить, выразить, – ярко и лаконично, желательно словами, и желательно всё же в рифму. И ежели достойно оценят благодарные читатели и потомки, то, наверное, поэт. Если не оценят, то, скорее всего, графоман, а может быть, просто хороший человек под настроение выразил свои чувства и мысли, как сумел. И за это спасибо. (улыбается)
Разумеется, поэт должен обладать тонкой душевной конституцией, толстокожесть губительна для творчества. Ну, и, конечно, нельзя забывать, – "поэт в России – больше…".
         Сегодня поэт для меня – это и Олег Горшков, и Игорь Царёв, и Саша Кабанов, и много ещё замечательных имён, и женских тоже…
         Стихотворение – тот самый продукт поэтического творчества.
         Поэзия – космос, сотканный из творческих миров поэтов всех времён и народов.
         Лирика – любимая галактика в этом безграничном космосе.

         Лилианна:
         Замечательно, спасибо, Геннадий.
         Представьте, что возможно вывести своеобразную формулу стихотворения, то из чего оно состояло бы?

         Геннадий:
         Как же поверить нечто колдовское, извлечённое по наитию из окружающих флюидов мироздания, сухой алгеброй беспристрастного анализа, это всё равно, что препарировать ангела, случайно угодившего в сеть озадаченного птицелова.

         Лилианна:
         Да, я и сама, всякий раз задавая вопросы подобного характера моим гостям, ожидаю: ну, когда же уже отчитают! (улыбается)

         Геннадий:
         Если серьёзно, какие-то мысли по поводу высказать можно. Стихотворение – художественная речь, организованная делением на ритмически соизмеримые отрезки, и прочая, и прочая… Это в словарях. А не заглядывая в них… Сотворённый стих… Когда – мучительно и трудно, когда – на одном дыхании… Когда – получается, когда – в мусорную корзину… Бессонные ночи или минутное отвлечение от весёлого кутежа?.. У всех по-разному!.. И раз от раза у каждого – тоже по-разному!.. А составляющие – обязательное понимание того, что ты хочешь сказать себе и читателю, серьёзность, не переходящая в пафос, немного юмора и иронии, можно глубоко запрятанных… Поверхностная лёгкость и некие значимые смыслы между строк… И много чего ещё… Это блюдо каждый готовит по своему рецепту. А порой и сам "повар" не осознаёт, "из какого сора" что произрастает, такой вот парадокс!..

         Лилианна:
         От формул – к воплощению их.
         Важна так называемая техническая сторона и можно ли со временем "набить руку"?
         Да, это как бы вопрос о том, можно ли и надо ли учиться писать стихи и что, на Ваш взгляд, ценнее: экспромтность мысли или тщательнейшая работа над нею потом?

         Геннадий:
         Великое множество авторов на "Стихи.ру" – более 300 000 (!). Значимых – 80? 100? Вряд ли больше… Можно ли "набить руку" всей пишущей братии? Наверное, вряд ли. Хотя некоторые умельцы-компиляторы, настоящие виртуозы, вполне могут пустить пыль в глаза. (улыбается) Тем не менее, учиться всегда полезно. И в этом плане публикации, обсуждения на литсайтах просто незаменимы для накопления бесценного опыта… Одна авторская голова – хорошо, но со стороны всегда виднее. И даже талантливые, "от сохи", авторы росли на глазах, полируемые потоком дружеской критики, склочных нападок и даже простой комплиментарности. Ведь и в комплиментарных восхвалениях чуткое ухо способно уловить нотки реальной оценки – "получилось-не получилось" – и призадуматься…
         Можно ли научиться писать стихи? Теоретически можно, учат же чему-то в литинститутах. Но без некоего внутреннего огонька, вспыхивающего иногда невыносимо ярко и жарко, наверное, ничего путного получаться не будет. А огонёк этот – ох, как трепетен и неверен, сегодня блеснул чуть, – и нет его, лишь чёрный мёртвый фитилёк и пустота, пустота…
         К вопросу об экспромтности или "добыче радия" – что ценнее-важнее? Я больше люблю стихи искромётные, летящие, написанные на одном дыхании… Это ощущается при чтении. Таким стихам не вредят небольшие последующие правки, уточнения. Хорошие экспромтные стихи – всегда большая предварительная работа подсознания. Выплеск на бумагу или в комп – финальное событие, кажущееся неким наитием, диктовкой свыше. Хотя нам ли смертным судить?.. (улыбается)
         Если мы тщательно перерабатываем некие экспромтные полуфабрикаты либо вообще мучительно, принудительно, кирпич к кирпичу, строим стих, потому что "надо", пора уже что-то опубликовать, а то давно ничего не было, – часто получается (нехорошее слово, но точное) "тягомотина". Читать и скучно, и не интересно, и т.п.
         Но и здесь есть исключения – знаю мастеров, чьи стихи, явно не экспромтные, безупречны. Но всё же, всё же…

         Лилианна:
         Спасибо, Геннадий, получаю удовольствие от нашего разговора, вернее, – от Ваших ответов. Комплименты, реплики, критика – самое время поговорить о читателях, о читающих.
         Ваш Читатель (именно с большой буквы), он какой? Способен ли он на Ваше творчество влиять, нужно ли Вам это? И нужен ли отклик с той стороны?

         Геннадий:
         Мне тоже крайне интересна и Ваша замечательная Поэтическая Гостиная, и наша беседа, Лилианна, вопросы дают повод задуматься.
         Отвечая Вам, отвечаю и самому себе.
         Мой Читатель? Он может быть очень разным, так же, как и сам автор. Приведу примеры некоей обратной связи – неожиданных своеобразных откликов на написанное – в разные годы.
         Пример 1. Представьте – 1973-й год, Сахалин, армия, "дембель". Традиция – рукописный "дембельский" альбом (фото, интересные цитаты, тексты любимых песен, вырезки из журналов, стихи и т.д.). Стихов подходящих не хватало, на скорую руку набросал несколько в стиле то ли Асадова, то ли дворовых песен, ребята переписали. На том и забылось. Как-то, году в 2006-м, кажется, в поезде, попутчик-"дембель", отслуживший где-то в Поволжье, показал свой "дембельский" альбом. Узнал пару стишков из тех, сахалинских, "подправленных", с ошибками, но вполне идентифицируемых. Спустя 30 лет и 3 года. Виду не подал, но удивлён был весьма.
         Пример 2. Сравнительно недавно, несколько лет назад, одна милая девушка другой в чате пишет (случайно наткнулся) – орфография сохранена: "есть еще потрясающий автор – Геннадий Ермошин. его нужно читать целиком. вот задумалась - уж не габен ли, потому как от стихов его я суггестировалась всегда по страшному. вот это, например: …"
         Привожу не для похвальбы – Боже упаси! – дескать, "потрясающий" (улыбается), но в качестве типичного отклика на лирические стихи, написанные вполне искренне. (Так понравились неожиданные ассоциации, что сохранил в своём архиве.)
         Пример 3, 4, 5… Их что-то многовато оказалось, пропустим. Общая идея понятна.
Вот ещё, последний. Доработал, дописал один стих, опубликованный ранее. На одной из встреч сетевых авторов подошёл читатель и, уточнив, я ли такой-то, серьёзно попенял за это. Причина – давно, мол, знаем и любим это стихо (и т.д.) ... , и вдруг изменилось! Не важно, в какую сторону!.. Я отшутился, но сам крепко призадумался – только в тот момент пришло осознание простой вещи – с момента публикации возникает некое "отчуждение" стиха от автора. И об ответственности за публикуемое лишний раз задуматься не грех. "Слово – не воробей…" И это слово начинает свою, самостоятельную жизнь.
         Да, отклик Читателя важен и нужен, и влияние через обратную связь – данность, хотим мы этого, или нет.

         Лилианна:
         Один автор на мой отклик под стихотворением ответил, что старые и сравнительно давно опубликованные – лишь номинально мои. Вот и Вы теперь о моменте некоторого отчуждения после публикации. А пример Ваш говорит ещё и о внимательном чтении – с такой аудиторией я Вас поздравляю.

         Небольшие штрихи к портрету поэта Геннадия Ермошина. Отвечайте односложно, пожалуйста.
         Положительные черты Вашего характера:
         – не тщеславен, не завистлив.

         Соответственно, – отрицательные черты:
           – упрямство.

         То, что способно вдохновить:
         – сильное переживание.

         В чём, по-Вашему, счастье:
           – во взаимопонимании, иногда – в покое.

         Что должно произойти (или наоборот не произойти) за минувший день, чтобы Вы сказали – он удался:
           – успеть сделать всё задуманное.

         Качества, ценимые Вами в женщине:
          – честность, искренность.

         То же самое – в мужчине:
          – порядочность.

         Если бы у Вас была возможность обратиться к высшим силам и о чём-то их попросить, то к кому бы Вы обратились и в чём состояла Ваша просьба:
           – "Перепиши нас начисто, Создатель!.."***

         Лилианна:
         Могу я попросить Вас, Геннадий, разместить что-то из неопубликованного на этой странице? Тема и год написания – на Ваше усмотрение.

         Геннадий:
         Посмотрел, подумал… Либо слишком личное, либо "сыровато"… Масса потерянного – не относился серьёзно примерно до 2000 года...

         Хотя, вот стих с интересной историей – когда-то давно опубликовал, что-то не понравилось (сам не знаю, что (улыбается)) – удалил почти сразу… Потом и вовсе потерял и забыл. Случайно увидел в перепечатках. На моих страничках его нет, только на одной восстановил. Итак, октябрю вдогонку:

         Хранитель мой хранить устал, наверно,
         Но я вослед любви твоей неверной
         Прощенье шлю, как талисман от бед.
         Пусть молодость не терпит возражений,
         Ей невдомёк, что горечь поражений
         Куда важнее золота побед,

         Что невзначай распахнутый халатик
         Важнее разбегания галактик,
         И вечен мир, пока она жива!
         А наши неприкаянные судьбы
         Обсудят-пересудят злые судьи –
         Наветы, Кривотолки и Молва…

         Ты помнишь – без пожара пламенея,
         Блистал октябрь – любимец Гименея,
         Смех-слёзы, хризантемы и стихи…
         И где-то в прошлой жизни пропадая,
         Летит, летит карета золотая…
         И осень отпускает нам грехи.

         Лилианна:
         Прекрасный подарок в завершение, Геннадий.
         Благодарна Вам за то, что уделили время моему проекту, за откровенность и подробность, за улыбки и серьёзность. Будьте благополучны и счастливы в жизни ли, в творчестве своём – одинаково полно.
         Пожелайте что-нибудь всем, кто прочёл нашу с Вами беседу, своим постоянным читателям.

         Геннадий:
         Спасибо, Лилианна! Взаимная самая искренняя благодарность!
         Пожелание всем читателям: твёрдости духа, светлого мироощущения и взаимной любви!

                                                                                                                                        Ноябрь 2010                             

 

         * Страница Лилианны Сашиной (1978 –2017) предполагается к публикации в рубрике "Память". Свои воспоминания об авторе присылайте по адресу oa.skripalyova@poezia.ru.

 

** Публикуется с небольшими сокращениями. Полный текст: https://werbatim.ucoz.ru/publ/1-1-0-18 (в настоящее время возможны сложности с доступом к сайту).

*** Строка из стихотворения Геннадия Ермошина "Черновик".

 

         P. S. Из комментариев и откликов.

 

        Лилианна Сашина:

         Его стихотворения, действительно, – целые миры, сложно не проникнуться и не оставить себе на память образ плачущего лесного колокольчика или не ощутить горький привкус волчьего молока на губах...

 

        Андрей Баранов:

         "Геннадий Ермошин – поэт-романтик. У него удивительно душевная, щемящая лирика. Из самых простых художественных средств художник созидает полный света и мечты мир, в котором плывёт по-над Волгой малиновый колокольный звон и слышно, как в заводях плещутся звёзды. Этот мир дрожит на тонком волоске авторской фантазии и воображения, он хрупкий, ранимый, вот-вот готовый вдребезги разбиться… Ему противостоит другой мир, в котором "скрыта суть под разным барахлом…"

        Поэзия Геннадия Ермошина – это преодоление второго мира во имя первого; мира серости, остриженных лбов, теплушек с кипятком – во имя мира, в котором живёт девушка Дженни, течёт пиратская река Ориноко и "в лиловый закат белоснежный идёт теплоход"…"

 

         Игорь Лукшт:

         "другой Читатель и в другом краю

        на чашу бросит рукопись мою"…
        Редкий дар автора, сквозь призму рядовых, казалось, будничных событий видеть Космос и суровую гармонию вихревых пространств жизни, удивительное умение – ощущать своеобразие минуты на фоне многовековой культурной традиции, и что бы не послужило поводом для беседы – над головою деталей, нюансов и характерных особенностей – вести разговор с Богом о жизни и смерти, любви и человеческом достоинстве… Отметил бы ещё, как необходимые составляющие его стиля – строгость к слову, негромкость речи и обаяние, исходящие от строк…"

 

         Виктория Шпак:

         "Вчитываться и вдумываться. За видимыми знакомостями – глубь. Многозначность, многослойность, недосягаемость. Пространственность, как будто летите над всем... а не бежите... (О стихотворении "Динго")"

 

        Дмитрий Кунакаев:

         "Сложный и сильный текст... очень искренний... лишённый нарочитых красивостей... поэт он ведь как переводчик... не должен от себя ничего добавлять к тому что услышал... Ген, а я ведь твой "Голландец" выучил наизусть..."

 

        Елена Преображенская:

         "Хорошее стихотворение, но высокого так много, что под конец возникает ощущение неподъёмности груза (к стихотворению "Черновик")".

 

        Геннадий Семенченко:

         "На одном дыхании и неподдельно. Был бы композитором, написал бы на эти стихи песню. Она уже гудит в голове!" (О стихотворении "Ориноко")

 

        Александр Шаргородский:

         "Очень хорошие стихи: настоящая "связь времён". Не реестр признаков времени и сомнительных ассоциаций, а точное, тонко переданное ощущение, понимание, основанное на знании..." (О стихотворении "Синема")

 

        Олег Горшков

         "...почувствовал ту же нарастающую глубину, напряжение и мощь, которую испытываю от музыки, способной растворять в себе без остатка. Скажем, от "Адажио" Альбинони.

        "Мгновенье бога... Вечность мотылька..." - кульминация. "Свет, где так белым-бело" и белый снег – непостижимое, невозможное и неизбежное разрешение. Не победа и не поражение в этой рождаемой вместе с нами и в нас самих войне, а нечто совсем иное, к чему стремишься и боишься прикоснуться... (О стихотворении "На лепестках")

 

Геннадий Ермошин

 

"И небо опускалось на колени, чтоб на ладони подхватить меня..."

 

 

Размышления на Мытной

                  Игорю Лукшту и всем-всем

брести по Мытной, по Серпуховской,
двоясь душой – в Данилов и Донской,
презрев предначертанья, предрешенья,
московское избыв произношенье...
к корням, истокам, через дымку лет,
во тьму, где спит неотделённый свет,
и мокнет глина до шестого дня,
из коей завтра вылепят меня.

брести по безвременью ноября.
по зеркалам иного бытия
скользить, не узнавая отражений…
там, наверху, не терпят возражений,
и в назиданье дерзкому уму,
нас выбивают влёт по одному,
чтоб вдруг, снимая маску и скорбя,
узнать в ушедшем самого себя.

фальшивый рай без ключника у врат –
даниловский – хурма и виноград.
ОМОНа, как архангелов, явленье,
здесь всё преобразит в одно мгновенье.
когда-то боле значим был ПОЭТ.
далече те, да и иных уж нет…
другой Читатель и в другом краю
на чашу бросит рукопись мою.

но прочь печали!.. русская хандра
ещё не доводила до добра!.. –
хранитель мой, расстрига и безбожник,
зовёт туда, где правит бал художник,
ваятель, стихотворец, виночерпий, –
в обитель муз и музыки вечерней,
где за столом – соль Балтских берегов,
соль Каспия, и соль солончаков.

блажен союз собратьев по перу!
блажен подвальчик, где мы ко двору,
ковчег скульптурной бронзы кабинетной
в квартале-двух от фабрики монетной…
о, Мытная!.. и на исходе дней
мы будем с грустью вспоминать о ней,
и за бокалом терпкого вина
перебирать стихи и имена.
25 ноября 2006

 

 

Дачное предзимнее

 

если души – дотла,
а в огне – ни спасенья, ни брода,
если жизни – взаймы,
и куда-то несёт по кривой,
и страшны купола
без остатков былой позолоты,
и предвестник зимы –
чёрным вороном над головой…

если вытоптан храм,
и слабы, и убоги пророки,
зеркала бытия
так слепы, несмешны дураки, –
припаду к берегам
павелецкой железной дороги, –
не скорбите друзья,
и не радуйтесь в голос враги…

нам, рождённым в хлеву,
под кровавой звездою, каликам,
во твою иордань –
исцели эту боль, исцели!
в золотую листву
не молитвами сорванным криком,
не оставив следа,
из какой неизвестно земли…

там пречистый твой взгляд
не исполнен печали до срока,
недоступен слезам,
неразменен на мрак за дверьми…
для тебя – листопад,
фрески юга, пастели востока,
и волшебный сезам
для тебя отворю, mon ami…

из песчинок – слова…
я сложу позабытое имя…
в заповедных ключах
студена и обманна вода…
и дубы-волхова
околдуют дарами лесными,
и в осенних ночах
всё висит – не сгорает звезда.

по нездешним лугам
мы пройдём, как усталые боги,
по небесной пыли,
со святыми и просто людьми…
припаду к берегам
павелецкой железной дороги, –
из далёкой дали
ты встречай беглеца, mon ami…

только время снегам,
и деревья – в молчании строгом…
время звёздным кострам,
в чьи дымы навсегда улечу…
на потеху врагам
поклонюсь дуракам и дорогам,
и в заброшенный храм
принесу восковую свечу…

2006

 

 

Звонарь

 

Что так сердце заболит-захолонёт? –
Плачут звоны – век бы слушать, не дыша.
Было ль – не было ли – Благовест поёт,
И томится очарованно душа…

Я Донскому поклонюсь монастырю, –
Здесь поныне пахнет ладаном листва.
Грустный ангел пролетел по октябрю, –
Дождь на Фёклу, первый снег на Покрова.

Что им снеги – в их садах бушует май, –
Сыплет небо райских яблонь лепестки…
Вот, вернулся – принимай-не принимай
Это горькое лекарство от тоски.

Где те звоны?.. Сколько загнано коней…
Сколько стоптано железных башмаков.
В тридесятых царствах утро мудреней,
А ночей-бессонниц – сорок сороков.

Пеплом заповедей тронуты виски.
Звонари ушли, и свечи не горят…
На миру и смерть красна… но лишь – мирки…
Не стучи напрасно в дверь – не отворят.

И стою на перепутье – "быть-не быть?",
Вавилонскому не внемля языку...
Научи же всепрощать, коль не любить...
Дай же в руки истомлённую пеньку…

Поплывут медовы звоны в небеси,
Расплескаются в вечернюю зарю.
Я с сумою собирал их по Руси,
Чтоб Донскому подарить монастырю.

2007

 

 

Деревянные кони

 

Ещё не близко до Моне и Сартра,
Антониони… Бытие – игра.
Как щедро время – от вчера до завтра,
Как ярко и светло – позавчера...
В разверстый мир спешил сопливый гений,
Седлая деревянного коня…
И небо опускалось на колени,
Чтоб на ладони подхватить меня.

Кружили сны… и возвращались снеги…
Путь не тернист… Не чёрств, не горек хлеб…
Шли – двор на двор – "хазары", "печенеги",
Князь Игорь... и Олег… Борис и Глеб…
Мы бились с упоением, до ссадин,
Мечи ломая в щепки, – кто кого?!..
Но никогда не нападали сзади,
И никогда – вдвоём на одного…

И уходя в назначенные сроки,
Ещё не осознавшие утрат,
Переплавлялись в бронзовые строки,
Щемящие, как "Припять" и "Герат"…
Как вздох Бориса… как слезинка Глеба…
Птенцы российских разорённых гнёзд…
А по ночам расстрелянное небо
Роняло капли падающих звёзд…

Мелеют души… В суматохе жалкой
Уже не распознать знакомых лиц.
Нас вновь распяли, как в степи над Калкой,
И на Литаве, суть Аустерлиц…
Хиреют души… В сытости и благе.
Моей – стоять на паперти, босой…
Потом – вожди, и новые гулаги…
Период голоцена, кайнозой.

Вкусивший рая не взыскует Бога,
Приговорён к духовной нищете…
Готов ли я принять тебя, эпоха,
Под звон щита, и даже на щите?..
Придёт и мой черёд – иные бреги,
Где пуст очаг, и не разжечь огонь…
Лишь скачет, скачет в голубые снеги
Полузабытый деревянный конь.

2007

 

 

Летучий Голландец

 

Орудий гулкая медь –
Иерихонские трубы.
По нашим душам скорбя,
Пьёт бомбардир из "горла".
Портовой девочкой смерть
Целует в горькие губы,
Кого ещё не любя,
Кого уже позвала…

Мир – абордаж в темноте,
И что нам Крест и Корона?..
Одним – сундук мертвеца,
Другим – бубенчик шута…
Кому – по чёрной воде
Круги от вёсел Харона...
Шальная пуля Стрельца…
И золотая звезда –

Бродягам путь проложить
В штормах чужих мирозданий,
С морскою глупой тоской
По мулен-ружьим боа…
Дано ль, Господь, заслужить
Ценою вечных страданий
Тишайший свет и покой
Сен-Женевьев-де-Буа?..

Всё мнится – лишь позови, –
Домой вернутся скитальцы…
Как в детстве – после "замри"
На "отомри" – "отмереть"…
Ты плачешь, ангел любви?
Твои озябшие пальцы
Уже ладоням моим
Тепла не хватит согреть…

Качнутся чаши Весов –
От жизни – к зёрнышку хлеба…
Пусть тщетно новый сократ
Толкует нас для невежд…
И в пелене парусов
Уйдём в забортное небо,
Неся не горечь утрат,
Но искру Добрых Надежд.

2007

 

 

Колокола

 

Калики, оборванцы, скоморохи, –
Колокола владимирской дороги, –
Они так много знают о Руси.
Кандальный переплач над куполами…
Пенькой проворной, пулей, шомполами… –
Кому как пало, – Господи, спаси!..

Мы все рядком здесь, как в строю солдатском…
Что ж так неладно в "королевстве датском"?.. –
До срока чахнуть принцам от вранья…
Ну, здравствуй, старый дом, унылый дворик,
Где так любил пивать наш бедный Йорик,
Придворный толкователь бытия.

Осенний дым отечества и тлена…
Неузнанный стою, беглец из плена
Свихнувшихся от алчности столиц,
Седой мальчишка с пожелтевшей фотки…
И никого, с кем я бы выпил водки, –
Нас тут не вспомнят – ни имён, ни лиц…

Один лишь тупичок кривоколенный,
Что дремлет по-над пропастью вселенной
И пеленает старческие сны
О том, что было, и о том, что стало,
В ненастья сплин, и зимнюю опалу,
И морок проступающей весны…

Да жёлтые цветы в окне забытом, –
Офелии, а может, Маргариты? –
И боль, и трепет, – чья же тут вина?..
Наивно как, и глупо, и прекрасно!..
Но всё же не напрасно, не напрасно!..
Ну, здравствуй!.. Но в ответ – лишь тишина…

Лишь ночь без сна – бездомная лахудра,
Похмельный взгляд ноябрьского утра,
Гвалт пьяной электрички до Москвы…
Опять в бедлам под смогом вместо неба,
Где затерялись наши быль и небыль,
Где мы давно ни живы, ни мертвы…

Где не прямы ни время, ни пространство,
Уродец-век холопства и засранства
Красуется в кривозеркалье душ…
Но там, в глубинке, – величаво-строги, –
Колокола, и дальние дороги,
И небо – в зеркалах российских луж.

2010

 

 

Волчье молоко

 

когда планида "никому не верь" –
в зените над молчанием овечьим,
сквозь кротость ликов проступает зверь, –
не вглядывайся в маски человечьи…

и стынет память мёртвым языком…
нас – маугли от Дарвина и Брема –
судьба питает волчьим молоком, –
впрок – Ромулу, но на погибель – Рему…

мы презирали когти и клыки…
ночные споры, фонари-аптеки…
уж нет иных, другие далеки –
австрало-франко-лондоно-питеки…

ведь вбито с детства, насмерть, хоть убей, –
побег отсель окупится сторицей…
плебей, но в Риме, – больше, чем плебей,
а в тундре – и патриций – не патриций.

куда же плыть? – везде по-волчьи выть,
и огрызаться русскими словами!..
но так хотелось просто покурить
и помолчать с уехавшими вами…

здесь всё, как прежде… – новый моисей,
и новые исходы и скрижали…
торговец в храме… пьяный фарисей…
бомж у метро… весталка на вокзале…

и ничего не жалко для молвы, –
картбланш ТВ-пророкам и кассандрам… –
буонапартам – пепелищ Москвы,
и пепла персеполей – александрам…

опять – не верь, не бойся, не проси! –
из теремов – лачугам и острогам, –
мол, есть пока на матушке-Руси
кому брести с сумою по дорогам…

и попирая этот вавилон
крутой и грозной некогда державы,
парит телец – кумир и эталон, –
и золотой, и хищный, и двуглавый…

но не сочувствуйте издалека, –
как, дескать, так у вас могло случиться?..
нам просто недостало молока
одной, отдельно бронзовой волчицы…

2010

 

 

Непроданный пейзаж

Лист осенний стынет на ветру,
Лишь случайный дождик-недотрога
Выбегает в поле ввечеру
Сторожить пустынную дорогу...

А под утро упадёт звезда
У развилки троп, где спозаранок
Золотая тополей орда
Гонит в степь берёзок-полонянок...

2004

 

 

Покатилась звезда...

 

На душе – маета…
В майском вечере тая,
Покатилась звезда
С небеси, золотая…

Вслед бы, аки волхву,
Босиком по России…
Жаль, в родимом хлеву
Небогато с мессией…

Что ж гадать, да желать?
Ни к чему, и неважно.
Будет в небе пылать
Твой журавлик бумажный…
Словно Феникс, сгорать, –
Все мы, в сущности, птицы…
Вновь и вновь умирать
Над бесстрастной столицей…
Задыхаясь, глотать
Опаляющий воздух,
Раз не время летать…
Все мы, в сущности, звёзды…

Пусть едва ли видны
Записным астрономам,
Но от века больны
Вифлеемским синдромом, –
Теплим света щепоть,
Хоть не знаем ответа…

И ударит Господь
В колокольное лето…
И зажжёт фонари
Над дорогой к Мадонне…
И не нас до зари
Сдует с Божьей ладони…

И отступит беда…

В синем вечере тая,
Покатилась звезда
С небеси, золотая.

 2009

 

Бурлацкая-перекатная

 

что ж ты, в святом чистом поле мурава-трава,
где любилось, веселилось и кручинилось,
погорела и пожухла – полегла мертва,
да лишь чёрною стернёю ощетинилась?..

кто ж пройдёт теперь дорожкою бурлацкою?..
кто споёт за нас хмельную да бедовую?..
кто за глупости иванушко-дурацкие
принесёт повинну голову садовую?..

птицу синюю по белу свету ищем мы,
ставя крест косой на судьбы деревенские…
что же вороны кружат над пепелищами,
ярославские, псковские да смоленские?..

перекатная, безбожная, немилая,
так терниста чернобылью и бурьянами
сука-жисть, карга рябая и постылая, –
вечно пьяными нам слыть да окаянными!..

раскатился млечный шлях скатёркой по столу.
босиком под проступающими звёздами
бродит вечер неприкаянным апостолом
позаброшенными храмами-погостами…

2008

 

 

Перелётное

 

Догорают отблески заката
В опереньях ангелов и птах,
И зовут в нездешнее куда-то
Ласточки на стылых проводах.

Вестники грядущего ненастья,
Что в чужой взыскуете дали?..
Птицами ворованного счастья
Пропадают в небе журавли.

Нам бы вслед им улететь в иное,
Только ты любила не меня…
Спешься, осень. Расседлай в ночное
Золото-багряного коня…

И печаль багряно-золотую
Запоздалой лаской напои…
Отчего ж не я один целую
Золотые локоны твои?..

Брось плести, зазноба-кружевница,
Боль бессонниц, да мгновенья-сны…
Не тревожь полуночною птицей
Горьких песен дальней стороны…

Не тоскуй в терновой круговерти,
За кордон с собою не зови
От зимы, – где о любви и смерти, –
В сытый край без жизни и любви…

Растворясь в небесной акварели, –
И не разобрать, одна иль две, –
Мы с тобою различимы еле,
Крохотные точки в синеве.

2008

 

 

"Крылатую отбрасывая тень..."

 

Зачем, скажи, не ради ли забавы
В сей грубый мир с какой звезды сошла?..
Пресветлый лик, изысканность оправы,
А за спиной – два ангельских крыла.

Не улетай, не торопись, не надо,
Пусть на земле их ноша тяжела,
Твои печали – поздняя прохлада
Больной душе, что сожжена дотла…

Кружил нас танец снов и снегопада,
Шальную ночь сменял ненастный день.
Пылал огонь, и ты сидела рядом,
Крылатую отбрасывая тень…

Не плачьте, скрипки, всё уже далече.
Умчались тройки, и метель бела...
Но на твои божественные плечи
Надел Господь два ангельских крыла.

В мерцаньи свеч, когда окурит ладан,
И годы, и мгновенья сочтены,
Ты прилетишь и тихо сядешь рядом,
А на губах – "Спаси и сохрани"…

2008

 

 

Возвращение на Итаку

 

начерченный травинкой на песке,
мой мир дрожал на тонком волоске,
вот-вот готовый вдребезги разбиться…
день-лицедей в дурацком колпаке
шалтал-болтал на мёртвом языке
и всё никак не мог наговориться.

впивался в память острым коготком, –
скажи, по ком скорбишь ты, друг, по ком? –
как эскулап, мои тревожа раны…
вернись, Улисс!.. – шипел в камнях прибой,
кричала чайка в дымке голубой.
дышал причал макрелью и шафраном,

прогорклым маслом, хлебом и вином…
"Арго" спешил за золотым руном…
а здесь застыло в позе страусиной
пространство-время, шевелясь едва…
и за борт, за борт – бренные слова,
обёрнутые старой парусиной…

и скрыта суть под разным барахлом,
как Афродита – в девушке с веслом,
и нет проблем страшнее скарлатины…
а где-то там – среди немой толпы –
безмолвен сфинкс… остриженные лбы…
и фараон, и партия – едины…

страна войны, теплушек с кипятком,
по ком молчит твой колокол, по ком?
ты так давно больна невозвращеньем…
непокаяньем каинов своих…
быть может, я и сам – один из них,
и что твоё прощанье и прощенье?..

купаю деревянного коня…
песочный город, помнишь ли меня?..
то улыбнусь, то плачу неумело,
твой блудный сын, уставший от разлук…
и поднимаю свой истёртый лук…
и посылаю гибельные стрелы!..

2005

 

 

Сок земляники

 

На губах тишины
Тает спелая мякоть рассвета.
Дремлет в неге ресниц
Влажный сумрак предутренних грёз, –
В белой спальне луны
Спит, по-детски раскинувшись, лето,
В колыбелях криниц
Убаюкав фонарики звёзд…

Только где-то вдали
Плачет осень грибными дождями
И подранком кричит
Птица-память всю ночь до утра.
Боль вчерашних обид
Спеленав золотыми сетями,
От забвенья ключи
Сторожат птицеловы-ветра…

Нас уже не спасти.
Возвращаться – плохая примета.
Торопыга-зима
Серебром окропила виски.
Земляника в горсти –
Замороженной музыкой лета,
Нежный твой талисман –
Алым соком из тёплой руки…

2004

 

 

Кижи

 

Нет молебнов. В дремотной тиши –
Горсть зевак из Москвы и Парижа,
Что зовут вас по-свойски – Кижи́, –
Вы в ответ откликаетесь – Ки́жи.

Так беспомощен ваш перезвон,
Деревянные Божьи калики!
С почернённых веками икон
Проступают суровые лики.

Серебром потемневших осин
Крыты маковы, стражи покоя.
Я свечу во спасенье Руси
Затепляю несмелой рукою...

Где-то в звёздной ночи стремена
Пропоют про былое-иное, –
Здесь когда-то гремела война,
А когда-то шли кони в ночное…

Ныне – шёпот молитвы, как крик,
Затерялся в предутренних росах.
Никого… Лишь смотритель-старик
Все бредёт, опираясь на посох…

2004

 

 

В тени дубрав...

 

В тени дубрав спасаясь от жары,
Смиренный инок торит путь окольный.
Сомлевшие дремотные дворы
Приткнулись у старинной колокольни...

Не наклониться к зеркалу реки,
Не дотянуться до небесной влаги, –
Колокола сухие языки
На ветерке полощут, как дворняги...

Ребячий смех! В воде ватагой всей, –
Их не унять до сумерек вечерних! –
С "тарзанки" – вниз, распугивать гусей,
Что хороши с антоновкой в Сочельник!..

Среди берёзок – белые платки
Баб деревенских с туесами ягод…
А сеновал духмян, но коротки
В июне ночи – надышаться б на год!..

Пусть не напиться – только пригубить
Мёд горьких трав пьянящими глотками…
Сходить с ума, и плакать, и любить,
И просыпаться рано, с петухами…

2007

 

 

Сентиментальное путешествие

Не избыть толчеи утопающих в сумерках улиц.
Тень-усталость у глаз – от сует и рутинных забот…
Только знаешь, – вдали, под загадочным городом Углич,
По вечерней реке белоснежный плывёт теплоход…

Чай с дымком от костра, и ещё ничего нам не поздно…
Догорят угольки, допоёт и умолкнет струна...
И так тихо, что слышно, как в заводях плещутся звёзды,
И во сне что-то шепчет уставшая за день волна…

Босиком по траве – каждый шаг и неверен, и росен,
А часовенки крест – над туманами – под облака.
Золотистый загар над обрывом танцующих сосен.
Царство белых грибов. Ледяная струя родника…

За окном – листопад, и линует пейзаж меланхольный
Серый дождик косой… Только знаешь, – по зеркалу вод
Всё плывёт по-над Волгой малиновый звон колокольный,
И в лиловый закат белоснежный идёт теплоход…

2003

 

 

Фата Марина

в желейном воздухе
подобно миражу
стеклянно плавились
оконные проёмы
текли по зыбким стенам
окоёмы
кривых зеркал
и старый абажур

пульсировал
немыслимой медузой

жара полудня
в домике часов
твоих шагов
загустевало эхо
застывшее в полёте
альтер эго
тянуло долу
вогнутость весов

пиастрово-ракушечною
друзой

мир изнывал
от летней духоты
в канун грозы
фасеточные глыбы
глаз стрекозы
чешуйчатых как рыбы
порхали над
поверхностью воды

безмолвный SOS
из синей глубины

соль протокрови
на прощальной тризне
где наши души –
белые дельфины
всем потерпевшим
подставляли спины
забыв свои
придуманные жизни

дрожали нервно
пальцы тишины

песчинки времени
просыпав неумело

и толку чуть
что задолжала вечность –
нам не собрать их
на своём веку

когда я стану
кайнозойским мелом

тебе дано
быть может бесконечно
морскою пеной
ждать на берегу

2004

 

 

Ориноко

Ты всплакнёшь, что устала любить на лету,
Ты попросишь достать тебе с неба звезду,
Ты захочешь забыть городов суету,
Сны Парижа и сказки Востока!
Я тебя украду, увезу, уведу
В этот девственный мир – ни души за версту! –
Только эхо лавины по горному льду
Над великой страной Ориноко!..

Сельва взрывом зелёным летит в высоту,
Жёлтый глаз ягуара пророчит беду,
Анаконда ревниво таит наготу,
И кайманы – на страже потока…
Там "Пиастры!" нам будет кричать какаду,
И расскажут тебе в каждом встречном порту,
Сколько жизней цена орхидеям в цвету, –
О пиратской реке Ориноко!..

Старый Флинт с неизменною трубкой во рту
Абордажною саблей пронзит темноту!
DonnerWetter!! Три якоря в глотку киту!!
Дьявол – с нами, и око за око!!..
И запомнят пираньи его "доброту",
И проснётся испанец в холодном поту…
Пусть играет на бицепсе синим тату,
Как спасательный круг, "ORINOKO"!..

Но молчит мой единственный друг – какаду.
"Чёрный Роджер" – с грот-мачты! Отбой на борту!
Я придумал тебя в предрассветном бреду,
И вершины далёко-далёко…
Мы простимся с тобой на Кузнецком Мосту,
Спутав пояс широт, взяв не ту долготу…
И горчит на губах орхидея в цвету...
И печальна моя Ориноко…

Но когда-то, в каком неизвестно году,
Если жизнь – по канату, по тонкому льду,
Ты вдруг вспомнишь с тоской эту нашу мечту,
И почувствуешь, как одиноко…
Позови – я к тебе прилечу, припаду,
И тебя украду, увезу, уведу
В этот солнечный свет, где живёт какаду,
И где вечный наш сад – Ориноко.

2005

 

 

 

         Страница Геннадия Ермошина на сайте "Поэзия.ру"

         https://poezia.ru/authors/stalcker2003