Из дома выйти в карантин
Нельзя по блажи беспричинной.
И вот я улицею длинной
Иду в ближайший магазин.
Иду и набираюсь сил.
И я пытаюсь хоть немного
Постигнуть замысел не бога,
А тех, кто это замутил.
Билл Гейтс стал окна расширять,
Но не свои, а Овертона.
Из окон раздаются стоны,
В них вспоминают чью-то мать.
Уже расширено Окно,
И мне подсказывает опыт,
Что ставит медицинский опыт
На людях кто-то заодно,
Что мне под кожу вставят чип,
Чип просканирует мне тело.
Как органы сгодятся в дело,-
Так пересадят их: чип-чип.
То слово так часто склоняли,
Чтоб я его трогал,
Отбрыкивать чувство едва ли
Вам стоит так строго.
Надежда набухла отчаяньем,
Чтоб та́к просто сдаться,
И отповедь Ваша звучаньем
Зовёт признаваться.
Не дать мне любовь, хоть взорвись;
Но при́мите, может,
Вы культ, что умчит сердце ввысь,
И Господь примет тоже:
Устремление моли к звезде,
Тьмы - к заре на востоке,
Поклоненье тому, что везде
Далеко от тупой безнадёги?
------------------------
P. B. Shelley
"One word is too often profaned"
ONE word is too often profaned
For me to profane it,
One feeling too falsely disdain'd
For thee to disdain it.
One hope is too like despair
For prudence to smother,
And pity from thee more dear
Than that from another.
I can give not what men call love;
But wilt thou accept not
The worship the heart lifts above
And the Heavens reject not:
The desire of the moth for the star,
Of the night for the morrow,
The devotion to something afar
From the sphere of our sorrow?
"Дурно пахнут мертвые слова"
(Н. Гумилев, "Слово")
В лагуне небесной лазури
Петрарка слагает давно
Сонеты мадонне Лауре.
На жизнь или смерть? - Всё равно.
Долговой угрожает коллапс
Казначейками и векселями.
Разве это касается нас?
Ведь проблемы на сей раз не с нами?
Но качает ресурсы труба
На заказ монетарного клира,
И заложницей стала судьба
У лакеев "глобального" мира.
Вычтет рынок с нас чьи-то долги,
Обвалившись во всем, кроме голды,
А в какие войдем мы круги
Будет ясно лишь после дефолта.
июль 2011
The Fly
Little Fly,
Thy summer's play
My thoughtless hand
Has brush'd away.
Am not I
A fly like thee?
Or art not thou
A man like me?
For I dance,
And drink, and sing,
Till some blind hand
Shall brush my wing.
If thought is life
And strength and breath,
And the want
Of thought is death;
Then am I
A happy fly,
If I live
Or if I die.
Уильям Блейк - английский поэт конца XVIII - начала XIX веков. При жизни его считали странным и непонятным, да и он сам никак не стремился изменить это мнение. Сейчас Блейк очень знаменит и считается одним из величайших гениев во всей мировой поэзии. Однако по большому счету, вопрос о том, гениален ли Блейк, является праздным. В самом деле, много ли изменится от того, что мы будем называть Блейка гениальным поэтом, не понимая его стихов? А если люди не понимали его раньше, то почему мы должны понимать теперь, пусть даже статус Блейка перешел в другую категорию?
В №5 журнала "Иностранная литература за 1997 год
опубликована статья А. Зверева "Уильям Блейк". К статье прилагаются переводы четырех стихотворений Блейка, в том числе шесть переводов стихотворения "Муха", включая переводы С. Маршака, В. Топорова и несколько переводов, выполненных уже в 90-е годы.
Безусловно, переводы "Мухи" не исчерпываются приведенными, но я ограничусь рассмотрением только этих переводов. При этом я не буду затрагивать вопросы поэтического мастерства, а остановлюсь только на трактовках содержания.
Начну с не очень существенной, но очень характерной детали. В третьей строфе Блейк пишет:
For I dance,
And drink, and sing
Ни в одном из шести переводов из "Иностранной литературы" нет никаких следов слова drink. Переводчики предпочли, чтобы герой "порхал" (в 2-х переводах!), кружился, резвился, сновал, но только не пил, в то время как "порхать" может быть человеческим занятием только в переносном смысле, в отличие от "пить", чем реально занимаются и мухи, и люди. Видимо, смущение вызвала неопределенность, что именно герой пьет. Если соки и воды, то это какое-то не очень яркое для стиха занятие, а если более крепкие напитки, то это, видимо, не очень вписывалось в образ, выстроенный для себя переводчиками, хотя кажется, что в контексте ряда легковесных занятий употребление крепких напитков более естественно. Таким образом, переводчики дружно "поправили" Блейка, не включив в переводы не устраивающее их слово.
В начале второй строфы вопрос о тождественности мухи и человека в переводах возникает как бы случайно, человек смахнул муху и у него возник праздный вопрос. Так, Маршак пишет:
Я - тоже муха:
Мой краток век.
Но у самого Блейка происхожение этого вопроса более мотивировано. Ему предшествовало именно _бессмысленное_ (thoughtless) движение руки. Мушка машет крылышками как бы бессмысленно, слово Little даже усиливает несерьезность мушиного существа и всех его действий. И человек (лирический герой) тоже бессмысленно махнул рукой, да еще и вред этим бессмысленным движением нанес. Так что автору вполне резонно задуматься:
"Ну не муха ли я после этого?"
Далее автор естественно приходит к такой постановке вопроса:
Or art not thou
A man like me?
Здесь "art not thou" - вопросительный сослагательный оборот, составленный из устаревших слов, но продолжающий употребляться именно в такой устойчивой форме. Однако слово "art" имеет и второе значение - искусство. Нельзя однозначно утверждать, что Блейк имел это в виду, но так или иначе получается игра слов. По-русски с некоторой инверсией это можно сказать так:
"А не искусства ли ты человек, подобно мне?"
Некоторым аргументом за двойной смысл является то, что оборот "человек, подобный мне" достаточно тавтологичен. Понятно, что если муха - человек, по в каком-то смысле она подобна Блейку, а если она похожа на Блейка, то что-то человеческое в ней точно есть. А вот уточнение art man описывает дополнительные качества человека, что делает оборот "like me" более осмысленным. Напомню, что Блейк был не только поэтом, но и художником, гравером, издателем. А художник по-английски - artist. Во всех представленных русских переводах попытки передачи второго смысла отсутствуют. В контексте всего стихотворение сравнение мухи не просто с человеком, а человеком искусства - более сильный ход, поскольку усиливает тождественность, а также придает поведению мухи черты осмысленности, что важно для разработки темы проходящего через все стихотворение противопоставления осмысленного и неосмысленного.
В начале третьей строфы ряд занятий - петь, танцевать и пить (как уже обсуждалось выше - скорее всего, крепкие напитки) - более характерен как раз для людей богемного образа жизни, в том числе людей искусства.
Трактовка четвертой и пятой строф в большинстве переводов невразумительна. Действительно, сначала в четвертой строфе вроде бы утверждается, что мысль - это хорошо, а отсутствие мысли - плохо. Однако затем, в пятой строфе, оказывается, что разницы почти никакой и нет, мушиное счастье приходит в обоих случаях. Некоторые переводчики оставляют это противоречие открытым - как бы поэтический парадокс. Другие идут дальше и завершают стихотворение призывом в бальмонтовском духе, типа, "Будем как мухи".
Рассуждения о мысли и ее отсутствии в четвертой строфе многие склонны воспринимать как сентенцию, являющуюся отсылкой к декартовой мудрости "Я мыслю - значит, я существую". Топоров явно трактует в этом ключе:
"Но если мыслить
И значит - быть,
А кончив мыслить,
Кончаем жить, -"
Однако посмотрим внимательно на оригинал. Упоминание о мысли или ее отсутствии появляется в нем отнюдь не в четвертой строфе, а намного раньше. Еще в первой строфе упоминается My thoughtless hand (моя бездумная рука). Эта рука, возможно, лишает муху жизни (возможно, потому что остается не до конца ясным, погибла муха или только изменилась траектория ее полета), и лишает именно из-за отсутствия обдуманности в ее (руки) действиях. Однако рассуждения о мысли и ее отсутствии в четвертой строфе приводят в пятой строфе к следствиям, связанным с жизнью или смертью самого автора (или лирического героя). Следовательно, "мысль" в четвертой строфе относится не к автору, а к внешней силе. Собственно, в конце третьей строфы уже стоит some blind hand (некая слепая рука), относящаяся к этой самой внешней силе. Блейк в данном случае не уточняет, относится ли эта some blind hand к некоему Гулливеру, Богу или судьбе вообще - в данном стихотворении он не ставит своей задачей детально описывать устройство мироздания, именно поэтому перед blind hand он специально ставит some. Однако очевидно, что some blind hand в конце третьей строфы и thought в начале четвертой строфы имеют общий источник - внешний. Более точно, thought в начале четвертой строфы - это даже не "мысль", а "высший разум". Несложно заметить, что значительная часть "Мухи" изобилует словом I (Я), особенно вторая и червертая строфы, есть и другие местоимения первого лица (My, me). И только четвертая строфа - зона, свободная от местоимений, что говорит о том, что речь в ней идет не об авторе, а о субстанции другой природы. На самом деле подлинный источник, к которому отсылается начало четвертой строфы, мы находим отнюдь не у Декарта, а у Аристотеля:
"And life also belongs to God; for the actuality of thought is life, and God is that actuality; and God's self-dependent actuality is life most good and eternal." ("И жизнь также принадлежит Богу, ибо деятельность мысли - это жизнь, и Бог есть эта деятельность; и самоподчиненная деятельность Бога есть самая лучшая и вечная жизнь", "Метафизика" Аристотеля, Книга 12, Часть 7).
Но, сославшись на этот фрагмент из Аристотеля, Блейк продолжает Аристотеля по-своему, поскольку у Аристотеля сказано про thought, а про ее недостаток или отсутствие (the want Of thought) у Аристотеля ничего нет. Однако Блейк соединяет вместе thought по Аристотелю с thoughtless в первой строфе своей "Мухи", играя также на параллели между thoughtless hand и blind hand. Очень сильно утрируя для того, чтобы все стало совсем наглядным, четвертую строфу можно переложить так: "Если Бог будет действовать осмысленно и контролировать разумом свои действия, то я буду жить, но если он неосмысленно махнет рукой, то я умру". Естественно, нельзя говорить, что Блейк имел в виду именно такую богохульную трактовку, однако напомню, что Блейк придерживался нетрадиционных направлений в христианстве, которые считались еретическими. Это сейчас, если человек ударил себя кулаком в грудь и сказал: "Я - христианин", то считается, что так оно и есть, а раньше все было иначе. Желающие могут заменить в приведенной трактовке Бога на "высший разум", мировую гармонию, или мировой порядок. Тогда высказывание становится таким: "Я живу, пока сохраняется мировая гармония; ее нарушение приводит к моей смерти".
Теперь о последней, пятой строфе. Многие переводы излучают оптимизм, типа "Несмотря ни на что, я радуюсь жизни". Некую наводку (ложную) на этот оптимизм дает слово happy (счастливая [муха]). Однако предостеречь от такого вывода должно слово Then (Тогда). Действительно, оборот "Тогда я счастлив" не является естественным способом выражения настоящего счастья, счастливым трудно быть по принуждению или в силу каких-то умозаключений. На деле Блейк, произведя анализ реалий бытия, установив тождественность мухи и человека, снова повторяет, только уже не как предположение в начале, а как установленный факт: "Тогда я муха". И слово "счастливая" перед "муха" используется отнюдь не для поднятия настроения или передачи эмоций, а для усугубления абсурда реальности и ее трагизма, с горькой иронией. Проблема, однако, заключается в том, что большинство читателей и критиков, в том числе и англоязычных, не восприняли этой иронии, приняв слово happy за чистую монету.
Безусловно, у Блейка есть обширные циклы, типа "Песен невинности", где он воплощается в излучающих радость жизни персонажей. Но "Муха"-то входит не в "Песни невинности", а в "Песни опыта"! И это является прямым указанием на то, что по замыслу Блейка эмоциональный фон стихотворения имеет знак "минус". Вспомним заглавие объединенных циклов: "Песни невинности и опыта, показывающие два противоположных состояния человеческой души". Поэтому логический вывод "Я - счастливая муха" - это очень грустный вывод. Пролистав сочинения Блейка, легко увидеть, что рядом с "Мухой" в "Песнях опыта" стоят стихотворения, не оставляющие сомнений в своей негативной тональности.
Мушка, летний
Трепет крыл
Я рукой
Бездумной сбил.
Махнул, как муха;
Разве нет?
А может, ты,
Как я, поэт?
Пою, танцую,
Пью зело,
Пока не сбили
Мне крыло.
Коль мысль - есть жизни
Круговерть,
А чья-то глупость -
Это смерть;
Тогда я летний
Трепет крыл;
Неважно, жив я
Или жил.
************************************
The Fly
Little Fly,
Thy summer's play
My thoughtless hand
Has brush'd away.
Am not I
A fly like thee?
Or art not thou
A man like me?
For I dance,
And drink, and sing,
Till some blind hand
Shall brush my wing.
If thought is life
And strength and breath,
And the want
Of thought is death;
Then am I
A happy fly,
If I live
Or if I die.
Люди! Я покинул лоно
Вашей жизни быстротечной!
Мне Президиумом Фонда
Выдан грант для жизни вечной!
Как ни морщьте лбы в потуге,
В воздухе вопрос повиснет:
За какие мне заслуги
Выдан грант для вечной жизни?
До банального ответа
Не додумаетесь сроду:
Олигарх мой стих отметил,
В нем я спел проекту оду.
Написав стихотворенье
С методичностью Плутарха,
Заслужил я одобренье
И почтенье олигарха.
Очень много капитала
Он вложил в борьбу с стареньем.
Я его проект немало
Поддержал стихотвореньем.
Смертные! Не будьте строги!
Не смотрите с укоризной!
Я, в отличие от многих,
Пригожусь для вечной жизни.
Если кто-то быстротечно
Вдруг почувствует обиду
(Мол, умрет, а в мире вечно
Будут жить такие гниды),
Им я внятно растолкую:
Будь бессмертными вы тоже,
Экологию земную
Биомасса уничтожит.
Но и ваша жизнь на свете
Хоть немного, да продлится.
Осознайте лучше это,
Пусть сияют ваши лица.
Мы за Землю-мать в отчете,
А когда погаснет Солнце,
Мы на быстром звездолете
В новый мир перенесемся.
Будут скверы там и парки,
Все, к чему мы так привыкли.
Я с роднею олигарха
Прокачусь на квадроцикле.
Чтоб иметь побольше веса,
Я в проект проникну ловко
Изучения трансгрессий,
Или нуль-транспортировки.
И когда полезут слухи,
Будто инфа появилась,
Что у новой я подруги
Олигарха впал в немилость,
Уберечь меня помогут
Эти знанья от коварства.
Соберусь быстрей в дорогу,
Прихватив с собой лекарства.
И практически мгновенно
Мне удастся перебраться
На другой конец вселенной
Чередой телепортаций.
Буду в ходе приключенья
Я во многих пунктах сразу!
А в конце перемещенья
Встречу я межзвездный разум!
Изучу язык я быстро,
В синтаксические схемы
Привнесу свой дар речистый,
Модные узнаю темы,
В них добавлю каплю дезы
И, как некогда земляне,
Слушать сладкие поэзы
Будут инопланетяне!
И порой в стихе я вспомню
Об исчезнувшей отчизне
И о взглядах тех знакомых,
Что смотрели с укоризной.
Не дано вам возродиться,
Но, хотя потухнет разум,
Будут все же ваши лица
Вечно жить в моих рассказах!
"Всё это было, или мнилось?
В часы забвенья старых ран
Мне иногда подолгу снилась
Мечта, ушедшая в туман."
(А. Блок, "Старик")
"В моей душе лежит сокровище."
(А. Блок, "Незнакомка")
И осёл начинает кричать."
(А. Блок, "Соловьиный сад")
"Свалка памяти: разное, разное."
(Б. Рыжий, "Так гранит покрывается наледью")
"Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,"
(А. Фет)
"Вот и носят люди маски,
Не снимая до конца.
Но под толстым слоем краски
Может и не быть лица."
(“Толкинисты”, “Паранойя”)
"На планете Земле, помешавшейся от самомненья..."
(И. Северянин, "Там, у вас на Земле")
Тень отца
Ко мне во сне явилась тень отца.
Не Гамлета, а моего, родного.
Я даже различил черты лица
Знакомые. Не мертвого, живого.
Хоть мне не говорил он ничего,
Я понял, что он спасся из могилы,
Живет под крышей дома своего
И понемногу набирает силы...
В комнате отца
На антресолях виднеется старый журнал,
Полка в шкафу провалилась под тяжестью книг.
Беркли сейчас свой вопрос бы иначе задАл:
Есть ли они, коль хозяин не помнит о них?
"Высокая барка, - мечта-изваянье
В сверканьи закатных оранжевых светов, -
Плыла, увозя из отчизны в изгнанье
Последних поэтов."
(В. Брюсов)
"Сева на древо за вишней полез,
Сторож Матвей вынимает обрез.
Выстрел! Раздался пронзительный крик...
Сорок второй! - ухмыльнулся старик."
Солнце сорвалось вдруг с небосвода,
Жутко стало без света.
И демон пробрался в душу народа
В минуту смерти поэта.
Возвращаясь с работы
И застряв в длинной пробке,
В мыслях раз уже в сотый
Нажимаю на кнопку.
В предвкушении встреч я...
Если комп не повиснет,
За один только вечер
Проживу сотню жизней.
...
Позабыт давно ящик
Говорящеголовый,
В чата дивные чащи
Забираюсь я снова.
Средь узлов и знакомых,
С кем в реале едва ли
Я сойдусь, невесомо
Я парю в виртуале.
Ну а если противно
Вдруг мне станет и тускло,-
Всех послать. Эффективный
Выход: перезагрузка.
Надоело! Но прежде
Чем уткнуться в подушку
(Как обычно, в одежде),
Поиграю в игрушку.
...
Потихоньку светает,
Комп мой верный не виснет.
На экране мерцает
Симуляция жизни.
Я видел Ваши трусики,
Вы в них куда-то шли...
Знать, гладя свои усики,
Бойфренд Вас ждал вдали.
Играл зеленым платьицем
Лукавый ветерок...
Жаль, этому занятьицу
Предаться я не мог!
Проплыли Ваши трусики,
Растаяли, их нет...
И гладить свои усики
Остался я, эстет.
Z Ksiegi przeczuc. Prolog
Dwa zwierciadla, czujace swych glebin powietrznosc,
Jedno przeciw drugiemu ustawiam z pospiechem,
I widze szereg odbic, zasunietych w wiecznosc,
Kazde dalsze zakrzeplym blizszego jest echem.
Dwie swiece plona przy mnie, mruzac zlote oczy,
Zapatrzone w lustrzanych otchlan wirydarzy:
Tam aleja swiec liscmi zlotymi sie jarzy
I rzeka nurt stezaly obojetnie toczy.
Widze tunel lustrzany, wyzlobiony, zda sie,
W podziemiach moich marzen, grozny i zaklety,
Samotny, stopa ludzka nigdy nie dotkniety,
Nie znajacy por roku, zamarly w bezczasie.
Widze basn zwierciadlana, kedy zamiast slonca,
Nad zwlokami praistnien orszak gromnic czuwa,
Basn, co sie sama z siebie bez konca wysnuwa
Po to, aby sie nigdy nie dosnuc do konca...
Gdy umre, bracia moi, poniescie ma trumne
Przez tunel pograzony w zgroz tajemnych krasie,
W jego oddal dziewicza i glebie bezszumne,
Nie znajace por roku, zamarle w bezczasie.
Gdy umre, siostry moje, zagascie blask slonca,
Idzcie za mna w basn owa, gdzie chor gromnic czuwa,
W basn, co sie sama z siebie bez konca wysnuwa
Po to, aby sie nigdy nie dosnuc do konca!...
Из Книги предчувствий. Пролог.
Я поставил два зеркала друг против друга,
И они, ощутивши воздушные дали,
Устремленную в вечность, как эхо без звука,
Отражений цепочку друг в друге создали.
Две свечи-златоглазки, горя со мной рядом,
Будто в пропасть, глядят под зеркальные своды.
Равнодушно густые там катятся воды,
И сияет аллея свечей райским садом.
И я вижу зеркальный тоннель, что проложен
В подземелье моих же, мне мнится, мечтаний,
Полный тайных опасностей и заклинаний,
Вне времен он застыл, человеком не хожен.
Вижу сказку, в которой дневного нет света,
И мой прах освещает свечей лишь сиянье.
Без конца ее тянется повествованье
Для того, чтобы вечно мне снилось все это.
Мои братья, несите мой гроб, как умру я,
По тоннелю, что в жуткие тайны погрУжен,
Красоту и бесшумную глубь мне даруя,
Вне времен он застыл, ход времен здесь не нужен.
Как умру, мои сестры, от яркого света
В мою сказку идите, свечей где сиянье.
Без конца ее тянется повествованье
Для того, чтобы вечно я видел все это.
"О Боже! если б я могла любить вас
обоих разом! О, если б вы были он!"
(Настенька, "Белые ночи", Ф. Достоевский)
* * *
* * *
The New Jerusalem
by: William Blake
And did those feet in ancient time
Walk upon England's mountains green?
And was the holy Lamb of God
On England's pleasant pastures seen?
And did the Countenance Divine
Shine forth upon our clouded hills?
And was Jerusalem builded here
Among these dark Satanic Mills?
Bring me my bow of burning gold!
Bring me my arrows of desire!
Bring me my spear! O clouds, unfold!
Bring me my charriot of fire!
I will not cease from mental fight,
Nor shall my sword sleep in my hand
Till we have built Jerusalem
In England's green and pleasant land.
Ужель стопы те в давний год
Прошли по англицким горам?
Зеленым пастбищам? Ужель
Был виден Агнец Божий там?
Сиял ли вправду божий лик
На наши хмурые холмы?
И вправду ль встал Ерусалим
Средь этой сатанинской тьмы?
Несите лук мой золотой!
Желаний стрелы для меня!
Мое копье! О высь, открой
Путь колеснице из огня!
Не прекратит борьбу мой дух,
И не уснёт рука с мечом,
Пока мы в англицкой земле
Ерусалим не возведём.
Месяц прошел целый лИшь,
Вновь твои вижу глаза.
Странно привычно глядишь
Взглядом, направленным за.
Мы свой ведем разговор
Как продолжение сна.
Я наслаждаюсь, свой взор
Жадно направивши на.
Ты размышляешь - предлог
Можно ль найти, иль каприз
Новый, который бы мог
Вдруг меня вывести из.
И, помечтав о своем,
Кончим беседу вот-вот,
И, как обычно, пойдем
В разные стороны от.
Я - Гамлет, я не умер, я живу,
Я правлю в Эльсиноре и округе.
Офелию, когда я трезв, зову
Своею королевой и супругой.
Жизнь наша и уныла, и пуста,
Отход ко сну мы совершаем с ломкой,
Она со мною рядом и чиста,
А я, напившись, брежу незнакомкой.
Уединясь от суженой, с ума
Схожу один. Я говорил, Гораций,
Уже давно, что Дания - тюрьма,
А как в тюрьме прожить без мастурбаций?
В себе самом распутать не могу
Огромный узел из причин и следствий ...
Такого не желают и врагу ...
Неладно что-то в Датском Королевстве ...
W. B. Yeats
A Song
I thought no more was needed
Youth to prolong
Than dumb-bell and foil
To keep the body young.
O who could have foretold
That the heart grows old?
Though I have many words,
What woman's satisfied,
I am no longer faint
Because at her side?
O who could have foretold
That the heart grows old?
I have not lost desire
But the heart that I had;
I thought 'twould burn my body
Laid on the death-bed,
For who could have foretold
That the heart grows old?
Я мнил, не знает мир
Средств молодость продлить
Помимо шпаг и гирь,
Чтоб телом юным быть.
Кто мог, о сердце, знать,
Что будешь увядать?
Хоть знаю много слов,
Чтоб женщин ублажить,
Они не могут вновь
Мне голову кружить.
Кто мог, о сердце, знать,
Что будешь увядать?
Я не устал желать,
Но сердце - в октябре;
Подумал: коль пылать
На смертном мне одре,
Зачем мне было знать,
Что будешь увядать?
Заказное в стенгазету
Таракан случайно попал
В пирамиду, куда взвод второй
Автоматы ставит. Устал
Таракан и еле живой.
От чистки стволы горят,
Слепят глаза - жуть.
Может, залезть в автомат,
В стволе спокойно уснуть?
Но и дула сверкают. Где темь?!
И вдруг, больной взгляд метнув,
Нашел! 67
77 УФ.
Немедля туда! В ствол
Он залез, отдохнул,
Сил набрался, расцвел
И заступил в караул.
Настали проверки часы.
Полка пришел командир.
Свои протянул усы
К нему преподобный сир.
Автоматом нечищенным тем,
В который залез таракан,
Владеет известный всем
Солдат - рядовой Ладеган.
Заказное в стенгазету
Кто спешит скорей на пост,
Чтоб заснуть там в полный рост?
Встанет камнем на пути
И попробуй-ка пройти.
Раздается мощный храп,
Убегает тот, кто слаб,
Значит, службу без изъяна
Тащит рядовой Сметана.
Заказное в стенгазету
Мчался ЗИЛ во весь отпор,
В нем подпрыгивали доски.
Ехал Трусов-каскадер
На вершине той повозки...
Вынесен был приговор -
Сели Трусов и шофер.
Долбежка льда после отбоя
Долбили всем - рукой, ногой,
Пускался в дело каждый член,
И били с силой им такой,
Что истесался б и Big Ben.
Асфальта много подо льдом,
Сил не осталось у солдат.
На переломе - перелом,
Они растеряно стоят.
Один не растерялся лишь
Наш славный старшина-герой,
И, закричав, "Кому стоишь?!",
Долбить он начал головой.
Его подхвачен был пример
Кем сразу, кем попозже чуть,
И это лучшая из мер,
Что ум рождал когда-нибудь.
И как земля от взрывов мин,
Так разлетались глыбы льда.
Всего лишь через час один
Не стало и его следа.
Санчасть заполнена битком,
До края госпиталь набит.
Кому на месяц это дом,
А кто - навечно инвалид.
А старшина не пострадал,
Лишь размозжился мозжечок.
Ему таблетку доктор дал,
И через день он думать мог.
Пускай рассыпемся мы в прах,
Но славу не убьют года.
Сиять останется в веках
Наш подвиг ратного труда.
* * *
В осенний день, солдаты роты
Мы поздравляем тех из вас,
Кто честно отслужил два года
И увольняется в запас!
Вот-вот прибудет пополненье
Мы им дадим один наказ:
Пройти скорее становленье
И заменить достойно вас!
* * *
Бакал пробежал мимо,
Бакал побежал к любимой?
К любимой побежал? Да ну!
К капитану Чуксину.
Видим мы его мало.
Это не вина Бакала.
Ну а чья же то вина?
Капитана Чуксина.
Он рассеется как дым,
Устремив свой путь к родным.
И останется один
Снова капитан Чуксин.
* * *
Вразвалку идет, улыбаясь беспечно,
Навстречу нам вечно беспечный Конечный.
Беспечный Конечный, Конечный беспечный,
Конечный беспечный, беспечный Конечный.
А если заметите вдруг вы, что очень
Какой-то проблемою он озабочен,
То знайте, задумчивость Лехи не вечна,
И вскоре опять улыбнется Конечный.
Беспечный Конечный, Конечный беспечный,
Конечный беспечный, беспечный Конечный.
А коль потасовку мы с Лехой затеем,
Он сразу посыпет нас силикагелем.
Мы высохнем, скрючимся, как скоморохи,
И ростом мы станем в пять раз ниже Лехи.
Беспечный Конечный, Конечный беспечный,
Конечный беспечный, беспечный Конечный.
Два года уже, как он в армии служит.
Порой нелегко, только Леха не тужит.
Два года прошли, они так быстротечны,
И скоро уйдет на гражданку Конечный.
Беспечный Конечный, Конечный беспечный,
Конечный беспечный, беспечный Конечный.
* * *
Завалила рота,
В казарме шум и вой.
- Ну-ка замкомвзвода,
- Ну-ка замкомвзвода,
Роту мне построй!
- Оставайся на ночь,
Ты загубил наряд!
- Я - сержант Маринич,
- Я - сержант Маринич,
Солдат не виноват.
Сзади остается
Только пыль и газ,
Быстрее всех несется,
Быстрее всех несется
Маринича УАЗ.
Года кружатся в цикле
И, как диверсант,
Вновь на мотоцикле,
Вновь на мотоцикле
Поедет наш сержант.
* * *
Его отмечали Корякин и Ваник.
Вернувшись он будет отличный механик.
Он скоро уйдет, передав эстафету,
И следовать будем его мы завету.
* * *
Пришел недавно к нам,
Покинешь нас ты скоро,
Но тему дал сердцам
Ты для большого спора.
Судьбу не раз менял,
Вороча наизнанку,
Ты долго выбирал
И выбрал ты гражданку.
Совместной службы срок
Недолгий не помеха,
Чтоб в памяти ты смог
Свою оставить веху.
* * *
Конечно, Саша Бережной
Боец довольно удалой,
Но все же, мы должны сказать,
В наряде любит он поспать.
А в остальном во всем хорош
И с ним со скуки не помрешь.
Когда дежурным заступает,
Себя на выход вызывает,
И может даже ясным днем
Подать команду: "Полк, подъем".
Встречает Саша Новый Год,
И он надеждою живет,
Что он сумеет, может быть,
Сержанта званье возвратить.
Пускай и нелегка задача,
Но тем желаннее удача.
* * *
Наш Карабеков Нуридин,
Хоть рост ему и малый дан,
Барана может съесть один,
Хотя б и запрещал Коран.
Но вот не может до сих пор
Отрегулировать прибор,
ДП-5б не взял замер,
Крутил-вертел ВПХР,
Но не сумел насос найти.
Быстрее надо в курс войти!
Но прежде чем его корить
Занятья нужно проводить.
Тогда не будет он подряд
Проверку всю ходить в наряд.
Зимняя стойка
На всем протяженьи длины
Холод касался спины.
Словно нитку кристалл
Я позвоночник обнял.
Стоял неподвижно, нить
Эту боясь шевелить,
Так как я знал, что дрожь
Пройдет, лишь собой шевельнешь.
* * *
То ли стою, то ли сижу, то ли лежу, темно, неудобно,
Но я один, если никто не придет
И не застанет врасплох, что катастрофе подобно,
Страх мне мешает вздохнуть легко и свободно,
И, думая "волен я", все-таки чувствую гнет.
Укрылся сюда я, больше некуда было укрыться,
Иначе значило бегать по свету под перекрестным огнем вражеских глаз.
Хочу, чтоб в скрюченной позе подольше я смог находиться,
Но знаю, истязание тела недолго продлится,
Мой разум потребует, чтоб я вышел и будущее спас.
Я буду снова кривиться, метаться,
Желая: скорее б уединенье опять.
И лишь бы в кружении дней с собой не расстаться,
Когда же свобода, покой ко мне возвратятся?
Пока я об этом могу только мечтать.
* * *
Стою и будто жду.
Время идет,
Лучше сегодня не будет
Для дела возможности, чем сейчас.
Но время ценю я
Лишь когда его нет,
А появится - истрачу,
Как будто пропью.
Во мне нет порядка,
Хоть весь проштампован я,
Но главную печать поставить забыли,
И сам я ее не поставил.
А надо бы,
Иначе конец всем планам,
Ибо не запланирован сам.
* * *
Два года упорно мы шли из прорыва,
С трудом избегали мы нервного срыва,
Но только терпенья мешок раздувался.
И время настало - мешок наш прорвался!
Два года мы счастье вязали по нитке,
Но ныне отложен наш путь от калитки.
Трудились, метались, ночами не спали,
И что же? Мы ротой залетною стали.
Своими телами латали мы дыры,
Награду сулили нам все командиры,
Но вдруг оказалось: нам все уже дали,
А мы свою совесть совсем потеряли.
И вот нам желанного дембеля вместо
Дают на разводе пять суток ареста.
Молчим мы, одни только нервы скребутся,
Мы верить хотим, что они не сорвутся.
1986-1988
Я, бывало, тебя забывал,
Предаваясь мечтам о других,
Я, бывало, тебя предавал,
Не тебе посвящая мой стих.
Но сегодня я вижу опять
Твои пряди, нахмуренный взор.
И опять я способен мечтать,
Вырываясь душой на простор.
Ты невинна, юна, смущена,
И твой взгляд затуманен тоской.
В моих мыслях всегда ты одна,
Никогда не сойдешься со мной.
Приподняла ракушку рука,
Весь затянут кувшинками пруд,
Бойкий ветер угнал облака -
На их место другие плывут.
Развеваются пряди волос,
Будто змейки, а вместе - волна,
Но, вольна, об угрюмый утес
Разбиваетcя вечно она.
Ты, грустна, отрешенно стоишь,
Но кругом места нет тишине,
Не придет долгожданная тишь,
Воют вечно стихии во мне.
Тихой грусти исполненный вид,
Свет надежды под скорбью ресниц.
Образ твой предо мною стоит,
Заслонив собой тысячи лиц.
1985
"И все новой странной сладостью
Овевает призрак сна...
Я бы умер с тайной радостью
В час, когда взойдет луна."
(В. Брюсов)
Aldous Huxley
Fifth Philosopher's Song
A million million spermatozoa
All of them alive:
Out of their cataclysm but one poor Noah
Dare hope to survive.
And among that billion minus one
Might have chanced to be
Shakespeare, another Newton, a new Donne -
But the One was Me.
Shame to have ousted your betters thus,
Taking ark while the others remained outside!
Better for all of us, froward Homunculus,
If you'd quietly died!
Сперматозоидов миллион,
Каждый из них живой,
В катаклизме выжить надеется он,
Но выживет только Ной.
И средь миллиардов покинувших мир
Мог увидеть свет дня
Новый Ньютон, Донн иль Шекспир,
Но свет увидел лишь Я.
Стыдно захватывать так ковчег,
Оставив снаружи других!
Для нас, живущих, лучше для всех,
Что ваш гений тайком затих.
"Что мне сиянье божьей власти
И рай святой?
Я перенес земные страсти
Туда с собой.
Ласкаю я мечту родную
Везде одну;
Желаю, плачу и ревную
Как в старину."
("Любовь мертвеца", М. Лермонтов)
О Леонид Ильич! Прошу, взойдите
На пьедестал, который столько лет
Вы занимали, будучи в зените,
И где еще Ваш не затерся след.
Уверены мы были и спокойны,
Был ярко освещен наш небосвод.
Не знали мы, что наша жизнь застойна,
Мы знали, что нас партия ведет.
Казалось, наше здание добротно,
Сомнения ушли из головы.
Когда же возвращались мимолетно,
Нас тут же успокаивали Вы.
Все дружно аплодировали в зале
Тому, что новый набежал процент.
Вы долго кропотливо воздвигали
Себе с социализмом монумент.
Да, мы смеялись иногда над Вами,
Рассказывая новый анекдот,
Но твердо знали: Ваше место в раме
Никто при Вашей жизни не займет.
Пусты бокалы. Завершился ужин.
Не уронив страны своей престиж
Герой заснул. Не будет он разбужен,
Закрылись двери, наступила тишь.
Заснули Вы, как на года заснула
При Вас многострадальная страна.
И снова поднимающимся гулом
Во сне лишь потревожена она.
Правление! Ужели в этом деле
Меняется лишь форма, а не суть?
О Леонид Ильич! И Вы сумели
Доверчивый народ свой обмануть.
Вас нет давно. Все Ваши недостатки
Уже по полкам разложили мы.
Нам ясно все. Но почему так падки
К слепому поклонению умы?
Возводим мы поспешно в ранг закона
Зовущий нас вперед победный клич,
И вот готова новая корона,
Возьмите, новый Леонид Ильич!
1988
There was a young lady of Kent
Who said that she knew what it meant
When men asked her to dine,
And served cocktails and wine;
She knew what it meant - but she went!
Одна юная леди из Кента
В этикете была компетентна.
Коль звал сэр на обед,-
Знала: будет минет
И вино ... но сбегала зачем-то?!
"Почему не Желая живу?
Почему уМИРАЮ ЖИВЯ?
Почему Оживая уМРУ?
Почему Я - лишь я."
(И. Игнатьев)