Прошёл сезон разливов и дождей.
поток иссяк и обнажил сухое русло
с обломками погибших кораблей,
и сундуков, окованных искусно,
в былые времена носивших груз
бесценных слов и виртуозных пауз,
с портретами юродивых и муз,
хранивших сон мой вечно, как
казалось...
И новый день не дарит новый стих,
и дождь - как дождь, и небо - просто небо,
сквозняк чуть штору тронул и затих...
и не увлёк меня туда, где сроду
не был...
и эта тишина - к большой беде,
и у пути нет ни конца, ни цели,
с сухого русла птицы улетели,
дай Бог, добраться им к большой
воде...
Уложу своё тело, подобью одеяло,
И оставлю стонать и метаться во сне.
И на волю! К свободе!
К поездам и вокзалам,
К фейерверку сюжетов в чудесной стране!
Там смычок замахнулся над скрипкой Амати,
Там рука потянулась за финским ножом,
Я там слышу опять аромат её платья,
Я там выиграл битву, и снова сражён...
Шестерёнка часов вздрогнет сточенным
зубом,
Утро вещи расставит по нужным местам,
К возвращенью зовут серебристые трубы!
Ну а я не спешу, а я всё ещё там,
Где цари, негодяи, шуты и поэты,
Где озёра и звёзды молчат в унисон,
Где безумство теней,
Где симфония света,
Где оркестром из Муз
Дирижирует Сон.
Тягучее утро втащилось в окно,
И шторы вздохнули лениво и сыто,
Смахнув с подоконника старый блокнот.
И утренний сон, по подушке разлитый,
Метнулся с постели испуганной птицей,
Пытаясь укрыться в открытых страницах.
И я , опасаясь хоть каплю пролить,
Несу драгоценную влагу страдальцу,
Бежит, ускользает тончайшая нить,
И строчки текут сквозь дрожащие пальцы,
В коротком паденьи меняются, тают,
Безжизненным пеплом к странице слетают...
Кривляются рифмы в дыму беспощадном,
Коробка Казбека в корзину летит,
И всадник безвестного автора рядом
С бездарными строфами тихо почи́т...
Вот день отошёл, удручённо вздыхая,
И вечер - художник затейливой тенью
Привычных вещей очертанья ломает,
Хлопочет на сцене ночных сновидений,
Толкая случайных свидетелей прочь.
Блокнот. Карандаш. Одиночество. Ночь.
Сквозь узкое горло песочных часов
Толкаешь огромные камни минут...
Ты юн, энергичен, и ждать не готов!
Ты скоро получишь награду за труд!
И хлынет поток прокалённого кварца,
Чертить фотографии сеткой морщинок,
Рисуя портрет умудрённого старца
С последней щепотью бесценных песчинок...
Какой же из храмов постелит мне паперть,
Где мне подадут, чтоб восполнить потерю?
Минуты - песчинки роняю на скатерть...
Молиться напрасно. Хоть Богу, хоть зверю.
Ну наконец то, я её нашёл!
Сидит и тихо плачет у окна.
Скребёт стекло тупым карандашом,
Но строчка на стекле едва видна...
И неба нет, и птицы не летают -
Холодный дождь пронзает тьму насквозь.
И мокрый пёс в сыром подъезде лает,
И эхо этажами: Брось - брось - брось!
Но у неё не дрогнула рука,
И напирают фразы друг на друга!
Как бешеный вагон товарняка,
Сошедший с рельс очерченного круга,
Ломает тупики и гнёт слова,
Презрев пределы разума и боли,
Покровы страха дерзко разорвав,
Сквозь атомы стекла летит на волю!
Устали гении - слова,
Собрали с полок смыслы, формы,
А вместо них слова - дрова
В блестящей серой униформе
Готовы, пусть костями лечь!
Хоть Перекоп, хоть Брест, хоть Крым!
Трещит по кладке, стонет печь!
Да нет огня, один лишь дым...
Но лезут, обдирая плечи,
Любить, болеть, стоять на Вече,
Кричать с трибуны, смяв картуз!
Кто был шестерка - станет туз...
---
А те - ушедшие украдкой,
Родившиеся в год Пера,
Смеются над безумной схваткой,
И пьют в таверне до утра!
Двенадцать часов дождя...
Или двенадцать лет?...
Озёра налиты всклянь.
Плотины стоят под горло.
И тени - куда ни глянь...
Хоть тот, или этот свет?...
Добавить каплю меня,
И всё! Прорвало! Попёрло...
И лодки не держат курс,
И жизнь - не свеча в руках -
Мерцающий огонёк
На бампере встречной фуры.
И мне опять невдомёк,
Что снова я в дураках,
Глотаю сивушный вкус
Под стон привокзальной дуры...
Зеркальная гладь воды
Готова к исходу. Ждёт.
Из упряжи рвётся конь,
И дослан патрон в патронник.
Полна́ душа - только тронь -
И капля беды ползёт...
Я капле не дам упасть -
Подставлю свои ладони.
До горизонта растеклось льняное поле,
Два неба словно в зеркало смотрелись.
И волны синие несли покой и волю,
И мягких линий волновала прелесть!
А за́ морем, на почвах каменистых,
Презрев изгибы и изящность линий,
Отвергнув гордо ветви компромиссов,
Сосна пронзала купол неба синий.
И вот судьба!К несчастью, иль к удаче,
Так свыше их союз определён:
Сосна - на палубе, и служит судну мачтой,
А парусом на мачте служит лён...
Два космоса, две правды, две стихии!
То радость встречи, то презренье спин,
То время мира, то года лихие
Но, груз один.
Да и корабль один.