Если б я мог, я бы написал тебе фильм,
красивый, как «Июльский дождь»,
великий, как «Гражданин Кейн»,
даже если бы этот фильм
стал последним вздохом моим,
я бы выдохнул с ним имя твое,
выдохнул бы твою главную роль.
Если б я мог, я бы рытвины заложил
кирпичами на твоем пути,
лужы бы в ладонях унес
и заставил бы весну петь
посреди зимы.
Если б я мог, я бы прокричал - мир!
И сразу воцарился бы он,
потому что этот мир - твой,
потому что этот мир - ты.
Если б я мог, я бы стал нежнее, чем шелк,
ты бы завернулась в меня,
стоит только зною упасть,
бедуин так воду не пьет, как бы я тебя целовал,
как пчела снимает пыльцу,
так бы я тебя целовал.
Если б я мог…
Сначала была вода, лебедь скользил в воде,
воздушные облака плыли вон к той гряде,
лодка плыла, закат, листик и муравей
пересекали тень, упавшую от ветвей,
воздух горячий был, легкая рябь была
и уплывала вбок от лебедева крыла.
Осень, смотри, пришла, капли упали в гладь,
чтобы себя в воде больше не узнавать,
видишь, пришла зима, чтобы в холодной мгле
вся поплыла земля снежинками по земле,
следом идет тепло, в небе плывут грачи,
это пришла весна, чтоб отпереть ручьи,
дальше опять вода, облако, лебедь, зной
плавящий воздух над плавающей землей.
Если смотреть вот так - фокус убрав из глаз,
то поплывут диван, стены, окно, палас,
ты поплывешь - лицо, руки, твой силуэт,
но не исчезнут, бо, исчезновенья нет.
А отойди на шаг, планета плывет во тьме,
еще отойди на шаг - частицы плывут во мне,
еще отойди, еще - атом, фотоны, кварк
складываются в тебя, лебедя, воду, парк.
Поэтому - не грусти, нам ли грустить, когда,
мы - это всё, что есть, даже вон та звезда.