Осталось чуть-чуть до весны.

Немного осталось, но все же…

Мои византийские сны

Сегодня меня не тревожат.

Касаются ласково кожи

Лучи, что как пальцы нежны.

Окрасит лучом звездопад

Озябшую ветку сирени.

О, время лиловых утрат

И розовых приобретений!

Оранжевых прикосновений,

С разрядами в сотни фарад.

О духи волшебной страны,

Хотела бы вам показать я

Мои византийские сны

И венецианские платья.

Сияет луна. И заклятья

Сегодня особо сильны.

Гляжу из высоких палат я,

Со стен крепостных вышины

Как мир утопает в объятьях

Еще не пришедшей весны.

…Мои византийские платья,

И венецианские сны…

Опять за шитьем я сломала иглу:

Мне тёмным стал солнечный свет.

Ушёл мой рыцарь. Ушёл во мглу,

Откуда возврата нет.

Ладья унесла его в дальнюю даль,

Где воды туманны и твердь.

Искать проклятый Святой Грааль,

Которому имя – Смерть.

Года синеву обесцветили глаз,

И в косах блестит седина.

И в зной и в холод, в который раз

На башне стою одна.

В виденьях моих лишь обрывки ветрил.

Колышется донная муть…

Зачем он мне о любви твердил,

Погибельный выбрав путь?

Я вижу грядущего чёрный оскал.

Нет сил, чтобы верить, и ждать.

Я брошусь в море с прибрежных скал.

Прости меня, Божья мать…

Мгновенья сплетутся в ткань дней и ночей

Закружит годов листопад.

И будет тревожить сердца людей

Печальный напев баллад…

Как обычно, в Империи казни и войны,

Шепотки во дворце, суета на базаре.
На восточной границе опять неспокойно,
И в Италии готов громит Велизарий.

А в столице – бега. Из постылого дома,
Из привычек, из будней, из мертвого тлена,
Мы бросаем себя в жернова Ипподрома.
На «зелёных» и «синих» нас делит арена.

Колесом Фаэтона закрутятся спицы.
Гул ликующих толп долетит до Евфрата.
Мы готовы, как Богу, молиться вознице.
Ты прости нас за это, Христос Пантократор.

А над городом – вечным, порочным, бессонным -
Колесничий Эпоха в хитоне багряном.
Наши судьбы в упряжке бегут по законам,
Установленным Богом и Юстинианом...

Её звали Ярослава Шихова. 24.07.2023 она должна была встретить 17-летие. Но ее жизнь оборвалась 18.07.2023. Сожжена заживо.

Я с мачты не вижу Америку,

Затеряна в море сомнения.

К чертям бы послать эзотерику!

Она не дает утешения.

Таскаю тоску как вериги я,

Сшиваю закаты с отчаяньем.

И не помогает религия

Загробным своим обещанием.

Живу, а тоска не кончается,

Солеными каплями катится.

На фото глядит, как прощается

Девчонка в голубеньком платьице.

Как много могло быть ещё ночей,

А вышло, что эта - последняя...

В коротенькой жизни девчоночьей

Не будет семнадцатилетия.

Есть Вечность, но нет Воскресения.

И кто там на небе расплатится

За мир, что обрек на мучения

Девчонку в голубеньком платьице?

Мукой, перемолотой бедами

Хрустим в жерновах Мироздания.

А мертвые боли не ведают,

Живым оставляя страдания...

.

Свет, темнота, свет.

Звук, тишина, звук.

Мягкий полет век.

Сердца в ночи стук.

Теплый прошел дождь

Там, где меня нет.

Сонных ресниц дрожь.

Свет, темнота, свет...

Возле терм, там где римляне греют бока,

Наважденье со мной приключилось.

Я увидела огненный взгляд Спартака,

И, конечно же, сразу влюбилась.

В этом взгляде чарующем – сила и власть.

В нем смешение гнева и боли.

Я гетера, но даже и я увлеклась.

Ах, какой вы шалун, Джованьоли!

Боги! Как я хочу Спартака обожать!

И любить угнетенные массы!

И красиво с ним рядом убитой лежать

Под нескромными взглядами Красса.

Но отринул Спартак мои прелесть и пыл.

Был бы стыд, так бы кинулась в воду.

С этой шлюхой Валерией он позабыл

И меня и святую Свободу!

Но во имя Любви и трудящихся масс,

О, Спартак, будет страшной расплата.

Ты Предтеча, но следом грядет Фантомас.

Ведь и он тоже грабил богатых!

Ну а раз ты Предтеча, я сделаю так.

В том свидетели боги и люди,

Чтоб твоя голова, мой любезный Спартак,

Улеглась на .серебряном блюде.

И плевать мне, кого полюбить суждено,

Лишь бы мчать по кровавому полю.

Спартака, Гарибальди, хоть батьку Махно!

Ах, кружите меня, Джованьоли!

Хлопнут крылья, и вздрогнут ресницы

Близ купели, в которой крестили.

Может быть, доведётся родиться

В королевстве обеих Кастилий.

Где у замков растут померанцы,

А не флоксы у старой веранды.

Где так гордо глядят голодранцы,

Как на нищих испанские гранды.

Шоколадного вкуса оттенки

Изучу в мемуарах Иньиго,

В час, когда в небе цвета маренго

Догорает заката индиго.

Заблужусь в переулках сюжета.

Утону в многоцветье деталей,

Где четырнадцать строчек сонета

Иногда смертоноснее стали.

Век вельмож, куртизанок и браво.

Миг, мелькнувший в шеренге столетий...

Словно вышитый крест Калатравы

Капли крови на черном колете...

Иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов

Матфей, 8-22

Душе - не родиться мертвой.

Душе - подниматься выше.

Молись, если даже Бог твой

Молитвы твоей не слышит.

Молись, если нет спасенья,

И пусто за облаками,

И не было Воскресенья,

И ложь поселилась в храме.

Пускай за окном ненастье

И кошки привычно серы.

Но скалы дробят на части

Горчичные зерна Веры.

Пускай голоса сомнений

Грозят раскаленным пеклом.

Душа, словно птица Феникс

Вовеки не станет пеплом

Ты сердце открой надежде

И Свету подставь ладони.

А мертвые пусть, как прежде,

Своих мертвецов хоронят.

В память о Ярославе Шиховой, умершей сегодня. 18.07.2023. Я не знала тебя, маленькая. Но словно сестру потеряла...

Три дня и три ночи идут дожди.

Отрезаны звуки воды стеной.

Сестренка, останься, не уходи.

Как трудно сегодня мне быть одной.

Ты помнишь мир детских обид и бед?

Тогда мы не знали, как нам везло...

Я сказку хочу рассказать тебе,

В которой добро побеждает зло.

Красивую сказку. Мне жалко лишь,

Что сказки - изгнанники на Земле.

Но ты улыбаешься и молчишь,

Как на фотографии на столе.

Мой голос чуть слышен и дождь утих.

И шепчутся тени, сойдясь в углах.

Ты вновь отразилась в глазах моих.

И не отражаешься в зеркалах.

Сестренка, останься, ты мне нужна!

Одна, и не знаю, как дальше жить!

Но падают капли. И тишина.

Такая, что хочется в голос выть...

А мы в душе такие.

И каждый бы хотел,

Чтоб расцвела Россия

До самых Дарданелл.

Чтоб чёрт унёс маньяков,

Что жаждут перемен.

Чтоб финнов и поляков

Мы вновь забрали в плен.

Чтоб пели над Российской

Землёй колокола.

И древний византийский

Простёр орёл крыла.

И слушали б умильно

Тех крыл орлиных шум

И Гельсингфорс, и Вильно,

И Ревель, и Батум.

И чтоб опорой верной

Престолу поклялись

Быть Эривань и Верный,

Митава и Тифлис.

Засим чтоб всю Европу,

Как то бывало встарь,

Послал подальше в жопу

Российский государь.

Устала, читая Плиния.

Пойду, прошвырнусь по Вечности,

Где параллельные линии

Встречаются в бесконечности.

К Богу зайду, пообедаю,

Манною с ним небесною.

Ему одному поведаю,

Что нет в душе равновесия.

У Бога жена – красавица,

И дети у Бога – ангелы,

И пес его не кусается,

И кот живет по Евангелию.

И Бог улыбнется вежливо.

И скажет: «А манна хороша...

Я бы помог, наверное,

Если б была у тебя душа».

Присяду у дома Бога я.

Вздохну о своей увечности.

Какая забава убогая

Бездушно бродить по Вечности.

Аберрация... Неба закатный гламур.

Из динамика «Moses go down».

Облака суетливо бегут в Сингапур,

Или столь же далёкий Кейптаун.

Распухая, тугие крутые бока,

Подставляя вечернему бризу,

Из России бегут за кордон облака.

Не нужны им шенгенские визы.

Караваном плывут через весь небосвод,

Догорающим солнцем облиты.

Злобно плюнет им вслед Господин Патриот:

Мол, безродные космополиты!

Только неба печаль от земли далека.

И в холодных пространствах эфира

Горько плачут осенним дождём облака -

Бесприютные граждане мира.