Оставим эти бренные слова
для прочих, так умеющих меняться
до пары кликов, до конца абзаца,
до скомканной секунды, и едва
луч упадёт - их хроники забудут,
как образ, умножающий Гертруду,
за краткость от "героя" и "труда".
Но мы к своим трудам и мир, и май
добавим, да под лозунгом: "Навеки".
Слова мельчают нынче, аки реки,
а ты читай, головушка, читай.
Но к чёрту идеалы писанины.
От тех времён давно уже руины.
Давай-ка из колготок вырастай!
Ищи себя по Книге Перемен.
Что живо, то не может быть застывшим.
Мы в звёзды прорастаем, любим, дышим.
Наш путь и опалён, и вдохновен.
Лишь хрупкое строение в былое
окно порой откроет смотровое,
крупицу грусти выманив взамен.
Гертруда — имя , сокращение от «Героя
Социалистического Труда», собирательное понятие, популярное на
dirty, приветствие в левом углу Большого Дерти. Всего гертруд на БД
примерно полторы сотни. На Гертрудах изображаются великие люди, великие
роботы, великие пустые слои из Фотошопа.
На пустую консоль опускаешь ключи,
захватившая дом, тишина, не молчи.
Горсть рассыпав монет, лишь одна на ребро.
Не твоя ли рука снова держит перо?
Эпизоды, как пульс, ощущаешь виском.
Не твоё ли вчера прорастает тайком?
Интервалы секунд на поверку длинней,
черепахи, и те, проползают быстрей.
По наитию шаг в оживающий слог.
Ты в эпиграф дыши, ты врастай в эпилог.
Бессловесность других отрицая душой,
этот мир излечить попытайся строкой.
Даже Хаос умел от Начал созидать.
Не тебе ли вложить эти мысли в тетрадь?
Только ложь исключи, и войну, и свинец,
и не молви того, что поведал бы льстец.
Как умелый рыбак, на крючок от блесны,
уникальность минут подсекай для строфы,
чтобы слиться, однажды, с офсетом листа,
где останется чистой твоя красота.
Ты пахнешь померанцем, милый мой,
на вдох, на выдох, с нотками бензоя.
Пульсация хронометра с покоя
во мне переключается на сбой.
Цветные крылья бабочки взмахнут,
нежней лаванды и слабей аэра.
На столике креплёная мадера
и с тонкими прожилками грейпфрут.
У ночи нет ни пауз, ни границ,
у дней предела нет, они поточны.
Мы пишем их без устали, построчно,
в них призрак наших слов, и наших лиц.
В них тайна троп и ведовство дорог,
теряются там ямочки, морщинки.
Лишь расцветает прямо на суглинке
нетронутый печалями цветок.
И, кажется, за это всё отдашь:
за схожести в оттенках, недомолвки,
слова и взгляды, что порою колки,
за каждый час, который только наш.
Прочту тебя опять по сентябрю...
Прекрасен мой намоленный подстрочник,
что пишет, что поёт календарю,
и вместо точки ставит многоточник...
Он стелет дни по росчерку долин,
распиливая твердь жемчужной речкой,
и косы златогривые осин
удерживает дымкой, как уздечкой.
Лишь ты подобен ветру и ему -
совсем не друг, не муж и не любовник,
уходишь за закатом в полутьму,
оставив день холодный — послесловник.
А я всегда рождаюсь под конец
элегии обветренного утра,
где каждый год другой читает чтец,
что старше предыдущего, как-будто.
Мне суждено писать тебе письмо,
глаголицей случаясь в каждом слове.
Замрёт, однажды, россыпью оно —
немым дождём в осеннем полустоне.
И ты, мой путь, расскажешь обо всём,
рифмовником разыгранного действа,
в страницы счастья добавляя сон
и капельку прекрасного из детства.