Банька в тёсанный накат,
Ветерок ребячится,
И малиновый закат
За лугами прячется.
Где-то брешет старый пёс,
Видно, не здоровится,
А на речке дальний плёс
Тихо спать готовится.
На полянах среди пней
Вечер бродит в ельнике,
Бабочки среди теней
Дремлют в можжевельнике.
Бесконечный треск цикад
Над равниной Русскою,
Банька в тёсанный накат,
Да тропинка узкая.
И уводит колея
В даль необозримую.
Вот такой увидел я
Родину любимую.
Когда в твоей душе погаснет свет,
И никуда из темноты не деться,
Покажется, что не было, и нет
Глубокой боли за другое сердце.
Когда любовь, быть может, поспешив,
Та, что ночами приходила в грёзах,
Исчезла в состоянии души,
Вмиг растворяясь в жизненных курьёзах.
Покажется, что мысли ни о ком,
И что обида все надежды рушит,
Что не связались крепким узелком
Ещё недавно родственные души.
Не предавай жестокому табу
Всё, что найдёшь, и что потом погубишь.
… Ты только не кори свою судьбу
В тот самый миг, когда меня разлюбишь.
Мороз крепчает, тусклая луна
Промёрзшим светом в темноте искрится,
На лавочке зачитанный журнал,
И мелкий иней на его страницах.
По всей округе тихо – ночь грядёт,
Пустая остановка и дорога….
Автобус обязательно придёт,
Но, как всегда, задержится немного.
В морозной дымке фарами моргнув,
Я вижу, как спешит моя потеря.
Водитель, подозрительно взглянув,
Кивнул устало, открывая двери.
В салоне пусто. Сумку подтянув,
Кондуктор дремлет, не приметив "зайца",
Лишь девушка, прильнувшая к окну,
Подтаявший кружок разводит пальцем.
Спешу домой, и в городе большом
На улицах морозных нет затора,
И понимаю, как же хорошо
Надвинув шапку, слушать гул мотора!
Но, кажется, я тоже задремал,
Во сне гадая, почему мне снится
Забытый кем-то старенький журнал,
И белый иней на его страницах…
Я уходил и возвращался вновь,
Не назначал свиданий у фонтанов,
Я думал, что безумная любовь
Бывает за обложками романов.
А у печали женское лицо,
А у печали тоненькие руки,
Накинутое наспех пальтецо,
И боль души в предчувствии разлуки.
Я уходил, захлопывая дверь,
И жизнь моя неслась по перекатам,
Ну почему я думаю теперь
О тех глазах, отвергнутых когда-то.
Судьба моя по жизни всё плывёт,
И каждый долгий одинокий вечер
Я понимаю, что любовь её
Ещё живёт надеждой скорой встречи.
А у печали женское лицо,
А у печали тоненькие руки,
Накинутое наспех пальтецо,
И боль души в предчувствии разлуки.
Нет дороги такой, что когда-то кончается,
В жизни часто её проложить нелегко,
Как листки на ветру наши судьбы качаются,
И, сорвавшись, летят далеко-далеко.
Только с нами всегда наша малая родина,
Здесь на зорьке в лугах утро стелет туман,
Здесь заваренный чай из листочков смородины,
И малиновый звон, и вишнёвый дурман.
Суетой городов мы в душе восхищаемся,
А о ней невзначай вспоминаем порой,
Но однажды назад всё-равно возвращаемся
В этот сказочный край под сосновой горой.
И заваренный чай из листочков смородины
Вдруг напомнит о той, что уснуть не даёт,
Потому что всегда с нами тихая родина,
И тот самый туман, что из детства плывёт.
В нашем доме тепло, в нашем доме уютно,
И молю, чтобы время быстрее текло.
Я опять тебя жду, а пока, как минуты
Монотонно стучит ветка клёна в стекло.
Оставаясь один, и грущу и тоскую,
А не тронутый ужин стоит на столе.
Ведь нигде не найти мне другую такую,
Потому что таких больше нет на Земле.
Постучав, ты войдешь, виновато смущаясь,
Я тебя обниму и прижму к себе вновь.
И счастливый пойму, что опять возвращаюсь
В мир, где царствуешь ты, и ликует любовь.
Мы друг другу нужны, разве многое просим?
Ведь нельзя повторить каждый миг волшебства.
А по жизни спешит наступившая осень,
Где гуляют дожди, и кружится листва.
Август песню свою допоёт до конца,
И с последним аккордом куплета
Осень мелким дождём посылает гонца.
Как же быстро закончилось лето….
Мы бродили тропинками в травах лесных,
С полным счастьем вдыхая свободу,
И витал аромат от стволов смоляных,
Поднимаясь к небесному своду.
Под сосновыми кронами, спрятавшись в тень,
Серый дятел стучал монотонно.
Как подарок любви этот солнечный день
Нам дарила судьба благосклонно.
А вчера, когда дождик ударил в окно,
И затих в ожидании ночи,
Страх потери пронзил одиночеством, но
… Ты, родная, на кухне хлопочешь.
В своём классе подруг не имела она,
Не сбегала с уроков украдкой,
Дома долго могла простоять у окна
С полосатой потёртой тетрадкой.
С одиночеством горько катилась слеза,
И парням уступая дорогу,
Почему-то всегда отводила глаза,
Недотрога и есть недотрога!
Только знала она – в её сердце давно
Одноклассник с короткою стрижкой,
Что стеснялся позвать хоть кого-то в кино,
Неприметный и тихий парнишка.
Эх, печальная Муза отроческих лет,
То счастливится ей, то взгруснётся!
И смотрела ему, проходящему, вслед,
Всё надеясь, что он обернётся.
Годы лентою вдаль, словно кадры кино,
И морщины порой всё приметней,
Вот и этот парнишка женился давно
На знакомой из школы соседней.
… Говорят, что теперь её дом в образах,
И обряды свершаются строго.
Только видится боль в потускневших глазах,
Недотрога и есть недотрога….
Повороты и лихость крутизн,
Время мчит меня через кюветы,
Я чертовски люблю эту жизнь,
Эти ночи и эти рассветы!
Как же славно, упав на траву,
Подсмотреть, как целуются зори,
И как долго над лесом плывут
Облака в своём дальнем дозоре.
А с утра своим первым лучом
Солнце робко скользнёт по макушкам,
И рябина мелькнёт кумачом
На далёкой заросшей опушке.
Затаится под ветками крон
Ностальгия, что сердце пронзала,
… Стоит только ступить на перрон
Позабытого с детства вокзала.
Пусть каждый день, как в праздник новогодний,
Вам хочется и танцевать, и петь,
Старайтесь быть счастливыми сегодня,
Иначе завтра можно не успеть.
Не придаваясь искушеньям пошлым,
Любите жизнь, которая дана.
Как можно реже оставайтесь в прошлом,
Стремитесь вверх, когда достигли дна.
Пусть каждый миг вам ярко солнце светит,
А время пролетает не спеша,
Умейте слушать, как смеются дети,
И шум берёз, и шелест камыша.
Живите сердцем и душой светлейте,
Не позволяйте мыслям увядать.
… Сегодня быть счастливыми умейте,
Ведь завтра можно просто опоздать.
Чернеют крыши среди томных дрём,
На завтра звёзды жаркий день пророчат,
Да мотыльки под тусклым фонарём
Беззвучно кружат среди тихой ночи.
И в тишине, в объятьях темноты,
Твоё дыханье буду слушать долго.
Как хорошо, что есть на свете ты,
Моя любовь, родной Сызган и Волга….
Ещё немного, и лучистый блеск
В окно вольётся с песней соловьиной,
Вздохнёт Кувайка, и негромкий всплеск
Мальков разбудит, спрятавшихся в тину.
И снова загудит сосновый бор,
Напомнит гулко о себе кукушка,
И эхо вдруг, взлетев на косогор,
Вернувшись, затаится на опушке.
Ну, а пока лишь звёзды янтарём
Сверкают в небе, жаркий день пророча,
Да мотыльки под тусклым фонарём
Беззвучно кружат среди тихой ночи.
Да, незаметно время протекло,
Безжалостно перемешав все даты.
Стучится дождь в оконное стекло,
И затихает в струйках седоватых.
Промокнув, ты на остановке ждёшь,
Судьба опять подбросила свой ребус,
Но всё напутал этот чёртов дождь,
Да задержался, как всегда троллейбус!
Вот только время замедляет бег,
А ты торопишь, обращаясь к Богу,
Ведь дома ждёт любимый человек,
И чайник закипает понемногу.
Там хорошо, там сухо и тепло,
Плед шерстяной покоится на стуле,
Стучится дождь в оконное стекло,
Да ходики от тишины взгрустнули.
Дух обозный витал над притихшим сельцом,
Храп коней беспокоил стоянку,
И ругался обозник с опухшим лицом,
От саней отгоняя селянку….
Вот отсюда селение древней мордвы
Под рукой возродилось хозяйской,
Когда первый стрелец из далёкой Москвы
Вскинул бердыш на окрик ногайский.
Тёплый ветер весны приносили грачи,
Суетились сороки-зазнайки,
Песней талой воды наполнялись ручьи
И вливались в потоки Тумайки.
Бег эпох никому не дано изменить,
Память, словно нетленное знамя!
В сотни лет протянулась незримая нить
Между теми стрельцами и нами.
Они с нами всегда в серебре облаков
И плывут вне скончании сроков,
Из седой старины через эхо веков
Светлой памятью наших истоков.
… По оврагам Сызганка течёт не спеша,
По ольховникам змейкою вьётся,
И всё то, чем наполнена наша душа,
Просто родиной малой зовётся.
Свой каждый жест, осмыслив перед богом,
Слова свои, поступки жизни всей,
Ты вдруг поймёшь – не слышно у порога
Уже давно шагов твоих друзей.
Однажды годы судьбы раскидали
По самым разным дальним адресам,
Тебя влекли к себе и звали дали,
Зачем-то жизнь деля по полосам.
Ты просто жил, но позабыл о многом,
Не выставляя совесть на торги,
Вдруг осознал, что стихли за порогом
Давным-давно прощальные шаги.
Захочется, чтоб было всё, как прежде,
Ведь где-то есть далёкий адресат!
И будет долго теплиться надежда
Без права возвращения назад.
Это проще теперь, по прошествии лет,
Быть понятливым, мудрым и тонким.
… Дали мама и папа когда-то билет
Мне на поезд с названием звонким.
Только как же спешил этот поезд тогда
В так желанное мной королевство!
И останется в лете уже навсегда
Остановка с названием "ДЕТСТВО"
Книжный мир вдохновлял, не имея границ
Совершенством своим даже в малом,
И "ОТРОЧЕСТВО" мчалось под шелест страниц,
Увлекая к далёким вокзалам.
А на небе сияла другая звезда,
Уходили и боль, и угрюмость.
Как красива была и манила тогда
Долгожданная станция "ЮНОСТЬ"!
Исчезали за стылым окном холода,
И, я помню, как очень хотелось
Непременно остаться на годы-года
На перроне с названием "ЗРЕЛОСТЬ".
И всё ниже к земле на полях ковыли,
До «конечной» немного осталось.
Вот уже семафором моргает вдали
Остановка с названием "СТАРОСТЬ".
Только мне не сюда…. Не приемля хулу,
Я однажды уйду, словно в замять.
И, порвав свой билет, постою на углу
У безжалостной станции "ПАМЯТЬ".
В жизни вряд ли бывает
от памяти средство…
Люди часто о счастье
с печалью поют.
И две маленьких речки
далёкого детства
Мне ночами покоя
опять не дают.
…С этих гор не услышать
родного журчанья,
Дышит ветром холодным
чужая земля.
И две речки-подружки,
назначив свиданье,
Не дождавшись меня,
убегают в поля.
Я живу-не живу
беспокойной работой,
А свиданье своё
отложил на потом.
Только сердце порой
затрепещется что-то,
И печалью напомнит
о месте святом...
Здесь апрель, как зима...
Все дороги снегами завалены,
И оторванный трос
от антенны по крыше стучит.
А в моей стороне
по оврагам чернеют проталины,
И, конечно, давно
на тепло прилетели грачи.
Здесь чаи по утрам,
и овсянка на завтрак, как водится,
А хитрющий песец
у меня теперь ходит в друзьях.
Только наш вездеход
почему-то опять не заводится,
Может, просто весна
не торопится в эти края.
Часто снится мне дом,
где берёзки на взгорке кудрявятся,
Тополиный росток,
что пробился на старой меже.
… Здесь апрель, как зима,
И весна почему-то упрямится.
Я б тебе написал.…
Только письма не пишут уже.
Блеск в глазах, приподнятая бровь,
Солнце светит, как огни софитов.
И в лучах идёт моя любовь
В ярком платье цвета малахита.
Хоть сейчас под царственный венец!
Фаворитки-ивы ветки клонят.
Ветер, как обласканный птенец
Притаился на её ладонях.
Лес, впитав лазурный небосвод,
Нежится в красе необъяснимой,
И журчанье песней тёплых вод
С голосом сливается любимой.
Стелют травы под ноги поля,
В нежной трели соловьиной свиты
Радуясь, спешит любовь моя
В ярком платье цвета малахита.
Мы в детстве ссорились с тобою,
С обидой глупой расходясь.
А небо было голубое,
И никогда ещё такое
Никто не видел отродясь.
Спешили годы, разлучая
Нас по далёким адресам.
Тебя принцессой величая,
Я понял, что давно скучаю
По светло-русым волосам.
И в глубине души напрасно
Я продолжал с собой борьбу,
Ты всё-равно была прекрасна!
… Судило время беспристрастно
Мою нелепую судьбу.
И вот мы встретились, о,боже,
Как много лет прошло с тех пор!
Ты до сих пор одна? Я тоже.
Прости меня, но только может,
Продолжим старый разговор?
...Опять стоим вдвоём с тобою,
Забыв преклонные года.
И лето шелестит листвою.
Вот только небо голубое
Не так безумно, как тогда...
Тайна слов бередит умы,
Строчки столбиком так понятны!
В мир Поэзии входим мы
Беззаботно и… безвозвратно.
Ах, как хочется нам познать
Сладость грёз в этом мире странном,
Не печалиться, не стенать
В своём поиске неустанном.
Рай, где вечно цветут сады,
В реках солнце играет в бликах,
Где в бессмертье ведут следы
Каждой строчки пера ВЕЛИКИХ.
Там закаты всегда тихи,
И вечерней полоской света
В тайну слова зовут стихи
Неизвестных ещё поэтов,
Нежность лир без имён и дат,
Прямо сердцем своим коснуться.
… И не хочется нам назад
В прозу жизни опять вернуться.
Есть на свете любовь,
когда хочется петь и смеяться,
Как из недр родниковых
живительной влаги напиться.
Беззаботною птицей
в бескрайнее небо подняться
И смотреть с высоты
на красивые светлые лица.
Есть на свете любовь,
Что, как песня давно отзвучала,
Лишь знакомый мотив
утром тёплым иль вечером вьюжным.
Потому что нельзя
возвратить, начиная сначала
И непонятый взгляд,
и боязнь оказаться ненужным.
А ещё есть любовь,
от которой заходится сердце,
Что по жилам течёт
бесконечной надрывистой болью,
И нельзя даже в зной
этой мукой душевной согреться.
Только ведь и она
называется тоже любовью.
Есть на свете любовь...
А.С.Пушкину
На чистый лист ложащийся курсив,
В мерцанье свеч божественного лика,
Не сомневаясь в святости Руси,
Он сам, как бог поэзии великой,
Творил в плену своих осенних грёз,
А в небе грустно колыхалась просинь,
И средь тиши желтеющих берёз,
Дарил навечно «Болдинскую осень».
Талант пера, не знающий границ,
В любви народной царствующий гений,
И падают тогда сатрапы ниц,
В ухмылке злобной приклонив колени.
Но не понять им этот чудный мир,
Им, в зависти любви не знавших сроду,
Что с постамента сброшенный кумир
Всегда бессмертен в памяти народа.
Неспешно на Руси теченье лет,
Языково опять во власти лета,
И я брожу по парку, где Поэт
Читал стихи Языкову-поэту.
У берега пруда из «Медных руд»
Звучали в небе строки, как мессия.
… А я вчера ходил на этот пруд
И чувствовал дыхание России.
Пусть жажда жизни в сердце не остынет,
И рядом будет самый верный друг!
А я молюсь о взрослом своём сыне,
Чтоб, не дай бог, он оступился вдруг!
Пусть не лишится мужества и воли,
Когда за честь идти придётся в бой,
И женщину, любимую до боли,
Сумеет храбро заслонить собой!
Пусть в жизнь идёт «без страха и упрёка»,
Другой судьбы не требуя взамен,
Что б знал всегда - нет времени и срока
Для всех предательств, трусости, измен!
Нет ничего, что б можно было с честью
Нести в себе, когда свершилось зло,
В своих желаньях прикрываться лестью,
Назад шагнуть, когда не повезло.
Жизнь, как черта кольцом на древесине,
Потом опять начнётся новый круг.
… И я молюсь о взрослом своём сыне,
Что б, не дай бог, он оступился вдруг!
Наташе моей посвящаю…
Не повторяюсь, нет, не повторяюсь,
А просто от волнения горю.
Я на тебя смотрю и вновь теряюсь,
И нужных слов опять не говорю!
Нет ничего дороже моей страсти,
Нет драгоценней ни в каких краях,
Чем искры не придуманного счастья
В твоих глазах, любимая моя!
И как бы жизнь меня порой не била,
Какую б не накликала беду,
Хочу, что б ты меня не разлюбила,
Когда устану или упаду.
Не повторяюсь, нет, не повторяюсь,
Но нет дороже ни в каких краях,
Чем этот миг, когда с весной сливаясь,
Смеёшься ты, любимая моя!
Если в томной квартире почудится гул вертолёта,
Просочится в окно дымный запах далёких костров,
Ты, взглянув на рюкзак, понимаешь - пора на работу,
Где стеною дожди и намокший брезентовый кров.
Где с мошкой вперемежку заваренный чай на привале,
А в желаньях бессилен не только ты сам, но и бог,
Где лишайник ковром расстелился на старом завале,
И безумная нега от сброшенных наспех сапог.
А когда у костра котелок с кашей ходит по кругу,
И две банки тушёнки поделены на семерых,
Точно знаешь, что здесь невозможно не верить друг другу,
Потому что нельзя поделить всех на первых – вторых.
… Если вдруг по весне отойдут все другие заботы,
И к окошку прильнув, видишь отблески дальних костров,
То, взглянув на рюкзак, понимаешь – пора на работу,
Где стеною дожди и намокший брезентовый кров.
Осенней грусти никогда не верь.
Опять дождём куражится погода,
А я к тебе в любое время года
Хочу тихонько постучаться в дверь.
Увидеть радость удивлённых глаз,
Негромкий вскрик,закрытый рот ладошкой.
О,боже мой,как надо-то немножко,
Что б быть счастливым,ну хотя бы раз!
И,утопая в милых волосах,
Биенье сердца слушать бесконечно,
Без слов поняв,что время скоротечно,
И жизнь идёт, как стрелки на часах.
…Ты знаешь,человеку нужен дом,
Где его любят,ждут,где в него верят,
И для него всегда открыты двери,
С надеждой ждут сейчас,а не потом...
Закрадётся чуть слышно
печально ко мне на подушку
Непокорная, грустная,
честная память моя.
Тихо станет шептать
и советы давать, как подружка,
И мы с ней унесёмся
опять в дорогие края.
В те края, где в саду,
на скамейке уставшая мама,
Где над полем летит
переливистый голос отца.
…Это жизни кусочек,
из детства, несбыточный самый.
И моим возвращеньям,
наверно, не будет конца.
А когда я к утру
пролистну снова эту страницу,
Моя память, вздохнув,
мне помашет незримой рукой.
Чтобы позже опять
на тетрадный листок возвратиться,
И в моих откровениях
ляжет чернильной строкой.
За годы все, что жил я без тебя,
Хочу прощенья попросить у бога.
И может быть меня уже любя,
Ты рядом шла по северным дорогам..
С тобой сидели молча у костра,
Не зная страха, шли на перевалы,
Кружили снег холодные ветра,
Путь закрывали снежные завалы.
Я шёл к тебе, не видя образ твой,
А ты смеялась мне в лицо незримо:
«Я рядом, милый, на передовой!
Пока дышу – любовь непобедима!»
…Потерянные годы вдалеке,
От этого нам никуда не деться.
Сейчас твоя рука в моей руке,
И твоё сердце бьётся в моём сердце.
Я спрячу свою позднюю любовь
В потайный уголок своей печали,
Что б иногда мог возвращаться вновь
К далёким дням,что мы с тобой встречали.
К счастливым дням,которые огнём
Пылали в наших душах без остатка.
И постигали мир уже вдвоём,
Отгадывая трудную загадку.
Мы верили,что жизни нет конца,
Что счастье нам даровано навечно,
И путь от нашей встречи до венца
Пройти готовы были бесконечно.
Любовь,как лодка держит на плаву
В укромном уголке моей печали.
Я жил тобой,и я тобой живу!
...И днями теми,где судьбу встречали.
Не истерика и не подвох:
Не подвластна печаль лечению.
Без тебя мой последний вдох
Не имеет уже значения.
В тучах мечется март в слезах,
Небо жаждет тепла весеннего.
Гаснут искры в пустых глазах,
Словно отблеск костра последнего.
С ритма сбитое невзначай,
Время властно в душевном творчестве,
Но, закованное в печаль,
Оно мечется в одиночестве.
Мудрость жизни – уметь читать
Боль в глазах, что тобой наказаны.
Жаль, ошибок не сосчитать,
Как и слов, что в порыве сказаны!
И не милостыню просить,
И не робище мне донашивать,
Что б оставить себе на жизнь
В сердце толику счастья нашего!
Счастье – это уметь любить,
Не боясь за шаги неверные,
И стараться счастливым быть!
… Вот об этом и всё, наверное.
Что значит время... Скорость, автобан!
Мы жизнь свою кроим не по лекалам,
А где-то там старик Хамар-Дабан
Стеной стоит у берегов Байкала.
За криком сойки - топот кабарги…
Давно переплелись с моей судьбою
Душевная мелодия тайги
И шёпот волн байкальского прибоя.
В палящем зное слышен каждый стук,
Глухарь кичится глупою бравадой,
И гонит непоседливый Култук
Мне прямо в сердце летнюю прохладу.
Тревожит память старый фантазёр:
«Где, мол, пропал? Давно приехать надо!»
… У речки Снежной красотой озёр
Играет солнце в каплях водопада.
Все мы родом из детства…Точнее этой фразы вряд ли можно придумать! Мы вышли оттуда, ещё не зная, куда поведёт нас судьба, какие испытания готовит жизнь. И, может, поэтому шагали в неё смело, с гордо поднятой головой, уверенные, что нам по – плечу все великие и важные дела. Наивные, смешные.
Мы хотели казаться взрослыми, ещё не понимая, что самое лучшее и светлое уже позади!
Детство нельзя сравнить ни с юностью, ни с молодостью. В них тоже есть свои прелести, но детство отличается тем, что ты ещё не думаешь о будущем.
Детство просто есть, оно для тебя бесконечно и никогда не закончится! А потом вдруг замечаешь, что тебе перестали нравиться детские игрушки и очень хочется велосипед.
О, как я любил ездить на нём по лужам!
Однажды отец пришёл домой с работы. Усталый, красивый и добрый
человек! Подвыпивший, он молча сидел на табурете и смотрел на меня. В свои десять лет я не понимал его взгляда, просто сидел на диване и болтал ногами. Он вдруг вздрогнул, махнул рукой:
- Сын, в магазине велосипеды есть?
- Есть! - я грустно вздохнул,- сегодня с Толькой смотрели. «Урал» завезли…Дорого, тридцать рублей!
А отец достал из кармана скомканные купюры, долго их разглядывал.
Подал мне несколько бумажек и уверенно сказал:
- Беги за своим «Уралом»!
Кто хоть раз покупал в детстве велосипед, поймёт мои чувства!
Сейчас трудно вспомнить первые часы моего счастья! Помнится только, как отец подтягивал все болтики и гаечки , как подгонял под меня сиденье и руль!
Лужи , лужи… Сколько велосипедных колёс пронеслось через вас?!
Сколько босых ребячьих ног разбрызгивали вашу воду?!
Вечером мама немного поворчала на отца, но видя мою чумазую и счастливую мордочку , тоже махнула рукой :
- Транжиры
Детство… Сейчас почти не верится, что хлеб тоже был по лимиту, и
его выдавали по две булки в руки: чёрную и белую…
Я бежал в булочный киоск с авоськой, стоял в очереди почти засыпая, и мне хотелось плакать! Ну как было объяснить, что взрослые в это время уже выходили из дома, чтобы прошагать дальний путь на свою работу.
Придя домой, я переодевался, брал портфель и брёл в школу.
В детстве всё почему-то красочнее и красивее. Разве можно забыть
майских жуков?! Сейчас всё это кажется далёким и фантастичным, но тогда прилёт этих жуков считался поселковым праздником. Это была замечательная картина, милая детскому сердцу . Когда все ,взрослые и дети, выходили на гору при заходе солнца.
Визг, крики, смех… Летит здоровенный дядька с фуражкой в руках!
Девчушка с содранными коленками, не дотянувшись сачком до улетающего жука, всхлипывая, останавливается и ударяется в рёв!
Тётки, сначала сдержанно наблюдающие за происходящим, тоже не выдерживают и бегут, сбивая снятыми косынками летящих насекомых.
Это трудно забыть. И это тоже моё детство! Для чего ловили жуков?
Кто-то говорил, что крылышки принимают в аптеку по несколько копеек за пару. Не знаю, правда ли?. Только каждый из нас приносил в школу спичечные коробки, которые шуршали, скребли, жужжали…
- Дай самца?
- Ага, разогнался! Ловить надо было!
Проходил май, наступало лето. Две речки, Тумайка и Сызганка, окружавшие посёлок со всех сторон, притягивали всех своими прохладными водами. На выходные взрослые со своими чадами выходили на их берега. И это тоже был праздник!
Что уж тут говорить о нас, пацанье?! Прыгали со всего, с чего можно, не боясь ни омутов, ни мелководий. Купались до дрожи, до мурашек и так не хотелось идти домой. Но ведь каникулы! Такие ежедневные праздники бывают только летом!
…Однажды я услышал возле дома звук мотора. Выскочил на крыльцо и обмер. Мотоцикл!
- Вот , купил!- довольный отец протирал тряпочкой чёрный, блестящий на солнце, ИЖ-56. Это был вполне современный мотоцикл. Тогда все ездили на ИЖ-49, а здесь модная техника!
Родители часто после работы уезжали на нём - то в гости, то просто покататься. Как я завидовал им своим детским сердечком!
Но настал день, когда отец и мне разрешил сесть за руль.
- Вот газ , вот рычаг скоростей , вот сцепление! – наставлял он меня в первом самостоятельном выезде. Я волновался , поскольку ноги мои едва доставали до подножек, а вес мотоцикла в разы превышал мой собственный. И всё - таки я поехал! Это тоже было счастье, детское, наивное, но как же я его чувствовал!
Однажды младшая сестрёнка попросила прокатить её. Я, естественно, как старший брат и опытный мотоциклист, наставлял её, как надо держаться за дужку. И мы поехали!
Делаю один круг за посёлком, второй. А потом, на третьем круге, слышу явственно детский плач. Подъезжаю, ба! Это сестрёнка сидит на земле и плачет!
Потом разобрались, что на втором круге, подпрыгнув на кочке, она слетела с мотоцикла. Я же, не заметив потерю, продолжил движение. Она сидела и ревела. А я, сидя на мотоцикле, с трудом удерживал его в вертикальном положении. Успокоил сестру, и мы договорились, что она ничего не расскажет родителям, потому что отец больше не разрешит мне кататься, а сестрёнка уже никогда не сможет выехать со мной за посёлок!
…Когда наступает отрочество и юность, мы забываем о детстве. Оно прячется где-то в уголке нашей памяти и старается иногда напомнить о себе. Но мы живём уже другим, живём настоящим, и нет в этом времени нам дела до бывших мальчиков и девочек, старших взрослыми людьми. А потом вдруг встрепенётся однажды жаворонком в груди, пахнёт васильковым запахом в самое сердце, и затоскует душа, возвращаясь в то время, когда не было ни страха перед будущим, ни воспоминаний о прошлом.
Были молодыми мама и папа, была солнечная улица со скрипучими калитками, были друзья из соседних домов.
Было детство, которое впоследствии вернётся щемящим чувством утерянного навсегда…
Я-вечный странник в жизни этой
С пустой котомкой за плечами.
Зачем брожу по белу-свету?
И почему не сплю ночами?
Что нужно мне,чего ищу я
Среди дождливого ненастья?
Быть может,по земле кочуя
Ищу ненайденное счастье?
Пропахшее солёным потом,
Оно бредёт конца не зная,
Надеясь, что за поворотом
Давно лежат ключи от рая.
…В моей дороге ветры свищут,
И под дыханье тех ветров
Ловлю тепло на пепелищах
Давно погашенных костров…
У кого попросить,
что б открыли мне тайную дверцу,
Из которой я вышел
в каком-то безумии злом.
Белоснежной зимой
пролетела любовь через сердце,
И замёрзла душа,
не успев отогреться теплом.
Я метался и рвал,
я искал для себя оправданий,
Мой построенный домик
всего лишь мираж из песка.
Оглянулся и понял,
что груды разрушенных зданий
Для кого-то урок,
для кого-то печаль и…тоска.
На утеху теперь
Мне досталась дорога такая,
И обида, и боль,
и волнение в ней до краёв.
Попытался представить
дальнейшую жизнь без тебя я.
…Только в ней не стучало
безумное сердце моё.
На перроне небольшой станции расположились торговки. Складные лёгкие столики заменяют прилавки. Несколько женщин, притоптывая от прохладного октябрьского ветерка, зычно расхваливают свой товар.
- Пирожки! Пирожки!
- Огурчики, помидорчики!
- Семечки!
Разноголосый хор несётся по станции. Вдали показывается подходящий к станции поезд. Торговки оживляются. Жмурясь от ветра и летающих в воздухе пожелтевших листьев, они с надеждой всматриваются в окна вагонов. Наконец состав останавливается. На подножках тамбура показываются полураздетые пассажиры. Кто-то направляется к киоскам, расположенным поблизости здесь же на перроне, кто-то подходит к торговкам. К одной из женщин, толстой тётке , опоясанной клетчатым платком, подходит только что вышедший из вагона молодой человек в белой футболке и светло-голубых джинсах, с дырками на коленях. Он внимательно разглядывает выставленный на столике товар .Баночки с вареньем, расфасованные в целлофановые пакеты огурцы, небольшие краснобокие яблочки, с побитыми почерневшими боками он не удостаивает вниманием. Его внимание привлёк стакан, наполненный мелкими семечками.
- Chto eto? (Что это?) (голланд.) – спрашивает парень у торговки.
Она удивлённо оглядывается на своих соседок. Те в недоумении пожимают плечами, пока одна из них не произносит:
- Иностранец!
Тётка берёт из стакана одну семечку, кладёт себе в рот, разгрызает и смачно сплёвывает шелуху на перрон. Резким движением смахивает прилипшую к губе кожурку. Парень тоже лезет в стакан за семечкой. Но потом с довольным видом берёт в горсть несколько штук и тоже забрасывает себе в рот. Он начинает жевать, но потом его лицо искривляется в гримасе. Наконец, выплёвывая прожёванную смесь, он вытирает губы и снова вопросительно смотрит на тётку. Торговка, кивая головой, видимо догадалась, что иностранец не знает что это такое. Она выходит из-за своего столика, подходит к молодому человеку и, согнувшись, ведёт воображаемую черту снизу вверх. Затем рисует в воздухе круг, а потом медленными движениями выводит отходящие от круга воздушные овалы. Она внимательно заглядывает в лицо иностранцу. Тот недоумённо мотает головой. Остальные торговки, внимательно наблюдают за происходящим, поскольку покупателей возле них уже не видно.
- Leg uit, alsjeblieft, wat is het? (Объясните, пожалуйста, что это такое?)
( голланд.)
Тётка разочарованно хлопает руками по бёдрам.
- У них в Европе семечки не грызут. Они только масло подсолнечное знают! – подаёт мысль одна из торговок.
Толстая тётка, довольно ухмыльнувшись, берёт со столика стакан с семечками, высыпает его на свой столик. Поглядывая на иностранца, она скрещивает пальцы рук и начинает давить горку семечек обоими руками. Затем, отряхнув ладони, достаёт из-под своего прилавка пол-литровую банку с водой, видимо, приготовленную для питья, и выливает небольшую порцию на когда-то бывшие семечки. После этого берёт в горсть намокшую шелуху и с силой выдавливает воду. Вода капает тётке прямо на разношенные резиновые сапоги, но она не замечает этого.
- Это масло, понял?
Иностранец подозрительно смотрит на торговку. Потом о чём-то догадавшись, начинает улыбаться. Мимо проходящий мужчина, остановился рядом, тоже улыбаясь, посмотрел на тётку:
- Он, наверно, думает, что ты жуёшь и масло выдавливаешь!
Торговка, видимо, хотела за материться, но мужчина уже уходил, поэтому она только махнула рукой. Иностранец показал на стакан, затем показал пальцем, что нужно насыпать ещё. Объявили о скором отправлении поезда. Парень, волнуясь, посмотрел на свой вагон, а потом снова на тётку. Та из небольшого холщёвого мешочка, стоящего возле столика, почерпнула стаканом очередную порцию семечек.
Снова вышла из-за прилавка. Опять нарисовав руками в воздухе овал, щипками стала выдёргивать из него воображаемые плоды и как бы забрасывать их в рот. Стоявшие за соседними столиками соседки, прыскали от смеха в кулачки, и довольные поглядывали на тётку.
Наконец, объявили об отправлении состава. Торговка быстро сунула в руки парня стакан и, показав на вагон, махнула рукой. Иностранец со стаканом заскочил на подножку. Поднявшись, постоял в тамбуре, приветливо помахав несколько раз торговке рукой. Проводница закрыла дверь вагона. Поезд тронулся, поднимая над перроном ворох опавших осенних листьев.
- Ирод! – самодовольно подытожила тётка.