Замороженный город — громада камней —
Необузданным ветром коснулся плеча...
Он до боли родной, только кажется мне,
Будто мы познакомились только сейчас.
Равноценно прекрасный в объятьях зимы
И в нелепых авоськах унылых дождей,
Непонятной фигурой проспектов прямых
Он оставил автограф на жизни моей.
И от холода я не желаю спастись,
Погружаясь в его ледяное нутро...
Замороженный город, ты — песня и стих,
И душевность моих незатейливых строк.
Он путешествовал пешком по тротуарам зимних улиц,
За поворотом — напрямик, сквозь побелевшие дворы,
Где, чуть нахохлившись, дома в тумане сизом утонули,
И раздавался звонкий смех неугомонной детворы.
Шагал куда-то наугад, так опрометчиво и споро...
И, наплевав на всех и вся: на толпы стонущих машин,
На обоснованный запрет в суровом взгляде светофора,
С обледенелой мостовой он убираться не спешил.
Он не надеялся в пути на помощь преданного друга
И не стучал в чужую дверь, чтоб попроситься на ночлег.
Он путешествовал пешком... И улыбалась вся округа,
Встречая нежный, заводной, неумолимый первый снег.
Стали ночи длиннее, а дни — безнадежно короче.
За туманы белесые сон улетучился летний...
Что ж ты, осень бесстыжая, горькие ссоры пророчишь?
Что ж ты, дождик косой, напеваешь коварные сплетни?
Беглый стук каблучков по асфальту... Знакомая арка
От потоков воды укрывает в разинутой пасти.
Что ж ты, Небо седое, свои отнимаешь подарки?
Что ж недолгим таким оказалось огромное счастье?
На щеках со слезами смешалась холодная морось...
Лишь зажала в ладони серебряный крестик нательный,
Я в дыхании ветра узнала твой ласковый голос:
"Нам не жить друг без друга!!!
Такие
попытки
смертельны!!!!"
На той стороне себя, наверное, мы другие.
И трудно судить о том: на радость иль на беду?
От сотен ненужных глаз скрываем тела нагие,
От вороха грязных слов мы прячем глубины душ.
Кто знает, когда конец, и как далеко до тризны?
Я взглядом ласкаю высь, лазурно-седую гладь.
На той стороне небес — владения вечной жизни,
Там нет проливных дождей, безверия, лжи и зла.
Как ранят порой шипы божественно-нежной розы.
Когда голосит метель, — недолго горит свеча.
На той стороне любви нередко бывают слёзы,
Но будет она всегда началом земных начал.
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Б. Пастернак
Писать навзрыд — какое благо!
И станет легче во сто крат,
Когда прольются на бумагу
Немая грусть и душный страх,
Необъяснимая тревожность,
Тоски твердеющая смоль.
Уйдет в изогнутые ножны
Неописуемая боль,
Судьбы безумное коварство,
Когда, забыв про глупый стыд,
Проглотишь горькое лекарство
Стихов, написанных навзрыд.
Я ночами бессонными чувства доверю бумаге.
Разволнуются мысли, как в небе бездонном — стрижи...
И польется строка, словно струйка живительной влаги,
Без которой на свете уже невозможно прожить.
Голос мой зазвучит, то погромче, то трепетно-глуше,
Тосковавший так долго в какой-то отчаянной мгле.
Лишь мечтаю тайком, чтоб пророс он в отзывчивых душах,
Словно мелкое семя в согретой весенней земле.
Изумрудный росток превратится в оранжевый колос,
Что напомнит несмело судьбы моей странной штрихи.
Может быть, через годы, когда ослабеет мой голос,
Кто-то очень душевно мои прочитает стихи.
Ты появишься у двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то, впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
Б. Пастернак
Стылый дом, немой и странный, загрустив, вздохнет о вечном,
На заснеженных карнизах — ледяная бахрома...
"Ты появишься у двери", будто в платье подвенечном,
Что украсит кружевами белоснежная зима.
"Ты появишься у двери..." так нежданно и несмело,
Горделива, непорочна и по-прежнему мила.
Только робкое дыханье пустоте осиротелой
Принесет комочек нежный задушевного тепла.
Эти стены неизменно образ твой любимый помнят
Через дьявольские вьюги и холодные дожди...
И качнется гулким эхом в тишине согретых комнат
Заколдованная фраза: "Никогда-а-а-а не уходи-и-и-и!"