Довольно вина, довольно,
Не все еще ночь нам застит...
Я стала птицею вольной
Прекрасной вороньей масти.
Я стала птицей молчащей -
Останься один со словом,
Вставляющим камень в пращу,
Ощерившим лик свинцовый.
Я стала птицей бездомной -
Домой не несут обломки.
Чтоб больше тебя не помнить,
Ты льешь мне вино до кромки.
Кричи - не выкричишь ни капли,
Проси любви, вина и хлеба,
Ты ведь сюда кричать поставлен?
Иль через боль расти до неба?
Когда в молитве душат слезы,
Когда ответом ей - молчанье,
Невольно думаешь, что поздно
Просить у бога состраданья.
Нас всех поставили пред фактом
Самих себя и той свободы,
Что выливается в инфаркты,
В любовь и злость, в стихи и роды.
Зачем молитвы и вопросы?
Ты сам себе и быль и небыль.
Ведь невмешательство - лишь способ
Заставить нас расти до неба.
Механизмы расстрельный и палочный
Не ушли - затаились просто.
Почему я не слушала Галича?
Хорошо, хоть пела Высоцкого.
И фашизм, и вожди бессменные
Не ушли - лишь пообтесалися.
И по-прежнему строем военные
Голосуют за них до старости.
И судимы, как встарь, по должности,
И заносят коньяк им марочный.
Чтоб не спать со своею совестью,
Надо слушать, как прежде, Галича.
Сколь я пота не пью, а все поле непахано,
Сколь я в дверь ни стучу - никому невдомек...
И рубаха моя на локтях перелатана,
И затылок под пеклом июльским промок.
Для чего это все, ты скажи мне без пафоса,
Для каких таких дел нас рожает земля,
Что течем мы, как сель, без руля и без паруса,
Чтоб устать и уснуть в бесконечных полях?
Ты прости, что стучу, не даю тебе выспаться,
Только мне без ответа уже не вздохнуть,
Доедает кострище последнюю ижицу,
И молчанье все яростней давит на грудь.
И присев на крыльцо перед дверью невыбитой,
Я смотрю на поля и вдыхаю их жар,
И латаю собой страхи каждого ирода,
И на крестном пути - каждой плети удар.
Меняя жен, набойки на ботинках,
Зубные пломбы, лица, города,
Все жду, когда же сложится картинка
Из рваных снов в неспешных поездах.
Доверчиво, как падают снежинки,
Обрывки лягут строчками в тетрадь,
И выброшу я старые ботинки,
И сам себе я застелю кровать.
И в конце и в начале пути
Слово льнет к колыбельным распевам,
Но в высоком полете - прости-
Я дам ритм взбудораженным нервам.
Я спою под раскатистый гром
Под дробинки дождя, под насмешки,
Потому что мы в связке со злом,
И напарник нас держит за пешек.
Я спою, потому что молчать
В этом страшном полете нет мочи,
А земля все торопится вспять
И вернуть наше детство не хочет.
Подпевай, мой напарник, не спи,
Одному мне не выдержать ритма,
Белым росчерком наши пути
В небесах пребывают незримо.
В конце великого похода
Есть только ночь,
Чтоб встретить прошлые невзгоды
И превозмочь.
В конце великого похода
Есть два пути:
Жнецом стать грозным для народа
Или уйти.
В конце великого похода
Есть только грусть
О том, что вытравили годы
В Вас слово "Русь".
Твои брови - изгибы дорог,
Словно глинистый росчерк во ржи,
Под полуденным маревом строк
Я с тобою хотела пожить,
Пред штыками ржаных стебельков
Свою голову гордо сложить,
Но сдержать корабли васильков
У последней заветной межи,
А потом полететь на закат,
Позабыв про отчаянный бой,
И любовь, словно спелый гранат,
Преломить, не смущаясь, с тобой.
Вот и зрелость пришла: перепутье накопленной силы
И морщинок у глаз, по какой ни пойди из дорог.
Мне ещё далеко до топтания возле могилы,
Но уже тяжело подниматься над волнами строк.
Я скольжу над водой, мне неведомы взлёты провидцев,
И ревущей толпе я не буду вещать, как пророк.
В пустоте предо мной - только волн голубых вереница
Из прохладных и ласковых, горьких и яростных строк.
И когда моя жизнь, как бенгальский огонь, отсверкает
И обугленный стержень небрежно воткнётся в песок,
Пусть чужими губами чужую любовь прославляет
Эта горстка отсеянных чьими-то душами строк.
Твоё сердце зацепил крест,
Непредвиденно пришла боль:
То ль нашёлся на пути съезд,
То ли выбрал ты не ту роль.
Позолота куполов - ложь,
Не доносит твоих просьб вверх.
Кроме брошенных детей, кто ж
Может верить, что вся жизнь - грех?
Вместо воли к доброте - страх,
Вместо собственных речей - стих...
Отречёшься ли теперь в снах
От того, как раньше жил в них?
Я найду себе любви клин,
Ведь в природе нет пустых мест:
У тебя в душе чужой сын,
Твоё сердце зацепил крест.
Сквозь сумрак лунная дорога
Уводит в ночь…
Травинкам, выпавшим из стога,
Нельзя помочь.
Ведь нам, оторванным от дома,
Уже не мил
Уют потерянного дома
И плен перил.
И, даже взглядом прикоснувшись
К огням вдали,
Не станем скорбью о минувшем
Себя травить.
Не в радость выбрана дорога,
Но в поле лет
Травинкам, выпавшим из стога,
Легко взлететь.
Снег накрыл осенний город,
Как огромная волна,
Лишь дорогами распорот
Шлеф из кипельного льна.
И клочки холодной пены
В лица хмурые летят,
Блики огненного тлена
Убивает снегопад.
Город – берег оголённый:
Камни, пена и вода,
И весны корабль зелёный
Не проложит курс сюда.
Когда ко мне, стряхнув заботы,
Протянет ветви тишина,
Уже не годная для взлёта,
Я всё ж восстану ото сна,
И в зелень нежную уткнувшись,
Как продолжение ветвей
Я протяну в ладонях душу
Любви заснеженной моей.
Пусть тает снег воспоминаний,
А новый выпасть не спешит...
Я назначаю Вам свиданье
В ночном саду моей души.
* * *
Напившись снегом,
Я сладкий запах весны
Вдохну всей грудью...
* * *
Весна в начале -
Словно трепет губ твоих
В мимолётном сне
Ты не глуп, но смешон,
Ты силён, но не страшен;
Ты - надтреснутый звон
С осаждаемых башен,
Но осада - мираж
Рукотворной пустыни...
Сделай милость, уважь,
Позабудь моё имя!
Не зови меня в море за счастьем, -
Моё сердце сковала земля,
И обвисли тяжёлые снасти
На крестах моего корабля.
Не зови меня в небо за песней,
Я давно не летаю во сне,
Лишь взбираюсь по кружеву лестниц
К золотистой осенней луне.
На губах моих тлеет улыбка,
Словно угли в камине любви...
От покоя и нежности зыбкой
Ты за грустью меня не зови.
Вечер, хлёсткая гитара,
Ненасытные глаза...
Жги, покуда мы не стары –
В страсти нет пути назад.
Рассыпайтесь в танце, косы,
По плечам моей любви,
Пусть сомнения уносят
Крылья русые мои.
Глаз лукавый, голос звучный,
Песня, рвущая нутро...
Покачусь с высокой кручи –
Не поймать меня багром!
Жарь, гитара, ночь тускнеет,
Как заплывшая свеча...
На рассвете я прозрею,
Одинокая, ничья.
Не в поле ветер,
Не в чаще снег -
Душе метельный
Грозит набег.
Сдаваться - просто,
Лететь - легко
На белый остров
Из облаков,
Дружить с метелью
Без дрожи век
И чистить перья,
Бросаясь в снег.
Молчаливый, как вода,
Безупречный, как икона...
Нет, не стоило труда
Ждать ответного поклона.
Успокойся, я твоей
Хрупкой грусти не нарушу!
Ты, как коршун, средь полей
Ищешь брошенную душу,
А душа твоя - щенок -
И не думала скитаться:
У моих свернулась ног -
И с тобой не хочет знаться!
* * *
Снег застит глаза,
И ветер сбивает с ног
Нас, одиночек.
* * *
Ветер-красавец
Лишь заигрывал с тобой,
Белая вишня.
* * *
С земли и голубь-
Побирушка кажется
Недостижимым.
* * *
Карие глаза,
Нежные, как корни мха,
Льют слёзы счастья.
* * *
Ветер-любовник
Сжимает пальцы липы
В порыве страсти.
* * *
Два резвых щенка -
Глаза моей любимой...
Игра без конца.
Прижмусь с мороза
К шершавой печке,
Потянет прозой:
Тушёнкой с гречкой,
Печёным тестом,
Капустой с перцем –
Потянет детством
И чистым сердцем,
И той любовью,
Что, словно крест свой,
Отдам я с болью
Тебе в наследство,
Чтоб ты любила
С шершавой печкой
Мечтать о милом,
Дрожа сердечком,
И чтоб осталось
Храниться в сердце
Такая малость –
Печное детство.
В сетях осеннего безволья
Опустошённая земля,
Уже нет сил начать с нуля,
Но есть надежда, что не ноль я.
Не ноль, но кто? Какая подпись
Под этим почерком косым?
Мне эта осень, как весы,
Свои оценки преподносит
И тут же с листьями уносит
Намёк на искренний ответ:
«Нет, ты не ноль, ты – тихий свет,
Ты – эта призрачная осень...»
Играя в кубики страстей
И в карты лиц,
Ребёнок мой бежит людей,
Как сбитых птиц.
Он – свечка в гиблой темноте
Для милых глаз
И узник в ласковой фате
Разумных фраз.
Он любит праздник, треск свечей
И лёгкий смех
И прячет боль ушедших дней,
Живя для всех.
"Свою жизнь я закончу на взлёте,"-
Думал персик, лежавший на блюде,-
"Пусть утопят в сочащейся плоти
Свои зубы ничтожные люди.
Лучше так, чем я буду, не нужный
Ни стволу, ни пылающей кроне,
Гнить в траве, терпеливо, послушно
Удобряя замшелые корни."
Я вздыхала над ним, как над братом,
Подбираясь к незримому краю,
Где мне зрелость когтистую лапу
Протянула, тихонько вздыхая.
Я давно не играю в отметки,
Но, храня пережитки желаний,
Я мечтаю, как персик на ветке,
Разорвать календарь расставаний.
Подпирая врата небосвода,
Удивлённо смотрела луна,
Как кровавая лента восхода
Наплывала на кромку сукна,
Как застенчиво ночь отступала,
Бисер звёзд собирая в платок,
И безропотно мир отдавала
Золотому разливу дорог.
Всё бледнее и призрачней небо,
Всё мучительней жаркий восход,
И луна, задыхаясь от гнева,
Свою дряхлую крепость сдаёт.
Скрывать улыбку, как слезу, -
Зловещая причуда;
Так, надевая паранджу,
Спасёшься ли от блуда?
И, защищаясь от любви
И от себя, слепого,
Ты лишь сжигаешь корабли
У берега родного...
Пусть я не врач, а только мазь
Для гнойных ран безмолвья,
Тебя я вылечу, как знать,
Не словом, так любовью.
Осень разлилась янтарным соком
В гулких рвах средь вздыбленных громад,
Лето ускользает: боком, боком –
И к дверям, развеяв свой наряд.
Жёлтый пёс трясёт роскошной гривой,
Рассыпая листья, как цветы,
Будто ночью вспыхнуло огниво
И зажгло озябшие кусты.
И тебя, мой милый, пусть согреет
Этот вальс рубиновых дождей,
И любовь парит воздушным змеем
Над толпой безликих мелочей.
Мы с тобой следим заворожённо
За летящей по ветру судьбой...
Как легко быть осенью влюблённым
В светлый час печали золотой!
Недавно – дочь, а ныне – мать…
Без чистых строк моя тетрадь,
Как будто в давке у вокзала
Своё лицо я потеряла.
Как объявленье на столбе,
Прочла о собственной судьбе,
И сном давила серость яви,
И стали сны, как грязный гравий…
Зачем рождаться, чтоб не жить,
Чтоб перед зеркалом застыть,
И, не надеясь отразиться,
Растаять в следующих лицах?
На губах твоих, о ночь, крошки звезд,
В волосах твоих блестит нить комет,
На плече твоём сидит чёрный дрозд
И выклёвывает блажь прошлых лет.
Ворошит он пепел неба крылом,
Ожидая неизбежный рассвет,
И мечтает он отправить на слом
Все ромашки – лепестки млечных бед.
Подарите мне праздник в корзине,
Припорошенной снежным платком!..
Я дрейфую на будничной льдине –
Поманите меня огоньком!
Из заснеженной сумрачной скуки
Я нырну в золотистый костёр,
И, дыханьем согрев мои руки,
Не спешите начать разговор.
Пусть горят разноцветные лампы,
И в глазах отражается свет,
И молчат запылённые штампы
Наших слов, наших мелочных бед.
Я барахтаюсь в серой трясине
С неизменно тоскливым душком …
Подарите мне праздник в корзине,
Припорошенной белым платком.
Список лиц для расправы подписан,
Способ казни назначен – любовь.
Это слово сугробом на крыше
Нависает над морем голов.
Но когда рассыпается нежность
По склонённым в поклоне сердцам,
Я хотел бы её неизбежность
Навсегда разделить пополам.
И золотом, и медью,
И бронзой всё горит –
Осеннего безделья
Роскошный колорит.
Усталою походкой
На трон из хризантем
Восходит солнце кротко,
Оставив роз гарем.
Последний взлёт прощанья,
Улыбка тишины,
Печалью расставанья
Глаза затенены,
Чуть слышно ветер дышит,
Беззвучно лист парит,
И птица в небе пишет:
«Прощай!» - и прочь летит.
Сегодня на улицу вышел Саврасов
И стал рисовать бесконечное небо,
И, тополь гирляндами гнезд припоясав,
Укрыл ему ноги остатками снега.
Сегодняшний день наречен Ренуаром
Безоблачно-синим и звонко-крылатым...
Недаром они приходили, недаром
Расписаны стены больничной палаты!
Недаром весеннее небо открыто
Для песен и взглядов и солнечных нитей,
И люди влюбляются сердцем умытым
В воздушные замки повторных открытий.
Сердце плакало дождём,
Ветром завывало,
Старым псом под новый дом
Робко заползало,
И не знало, как сказать,
Выразить иначе,
Что устало горевать
И от счастья плачет.
Говорите мне "ты"
Без застенчивой муки,
В амплуа простоты
Пусть вживаются руки,
И глаза не блестят
Неприкрытой надеждой...
Позади этот ад -
Наша жгучая нежность.
Мы сыграли с собой
Королевскую шутку,
Я с другим, Вы с другой -
Мы распяты рассудком.
Вы хотите бежать
И стремитесь остаться,
Я боюсь потакать
Дрожи стиснутых пальцев...
Говорите мне "ты"
И не бойтесь измены -
Нам, изгоям мечты,
Океан по колено.
Как помыслы мои незрелы были,
Когда я выбирала этот путь…
Теперь я на него могу взглянуть
Без слоя иллюзорной белой пыли
И дать себе безрадостный отчёт:
Один мне путь открыт, и тот – вперёд.
Ни скверов на пути, ни перекрёстков…–
Мы взрослые рабы слепых подростков.
Вечер, ласковое солнце
Обнимает тишину
И нанизывает кольца
На закатную струну.
Золотистая дорога
По свинцовой глубине
От пылающего стога
В ноги падает ко мне.
Пальцы ив устало гладят
Шелк под солнечной струной,
В жёлтом праздничном наряде
Льнёт к земле кувшинок рой.
Утоплю в озёрной грусти
Камень, сброшенный с души,
И грехи мои отпустят
Без молитвы камыши.
Глаза – наивные озёра
С полоской лунного дождя,
Со страхом жду их приговора
И жажду встречи, уходя.
Хочу уйти, но вновь невольно
Я возвращаюсь лишь затем,
Чтоб знать: моею жгучей болью
Вы не поделитесь ни с кем.
И Вы не просите прощенья,
И Вам не ведом страх потерь –
Для томных баловней творенья
В раю всегда открыта дверь...
Вы, как затменье голубое,
Как неродившийся рассвет,
И с Вами я живу любовью,
Которой нет.
Вкрадчивая лунная дорожка
По волнам усталым расплескалась,
И луна брильянтовой серёжкой
В чёрных косах ночи затерялась.
Мы одни, и море под ногами
Серой птицей вскидывает крылья...
Мы с тобой, как вспыхнувшее пламя,
Золотая лунная мантилья...
И в любовь мы входим, словно в море,
Не спеша прощупывая камни,
И для нас в полуночном соборе
Окна звёзд распахивают ставни.
Лунным пеплом осыпаны крыши,
Угольком нарисована тень,
И, застыв на морозе, не дышит
Император поверженный – день.
Это годы мои, как опалы,
На заснеженных крышах лежат,
Промежутки любви, интервалы
И в тумане растаявший взгляд.
Это годы сжимают мне руки
Ледяными верёвками звёзд,
Это торжище правды и скуки,
Это грань непролившихся слёз...
И по белому сбитому тракту
Я иду за тобой, седина...
Моему предпоследнему такту
Улыбается сверху луна.
Струги полны новой силой,
Рвутся в небо паруса …
Берег дымный, сон унылый,
Помни наши голоса!
Мы идём по доброй воле
В бесконечный океан,
Где волна бела от соли
И черна от рваных ран.
Ждёт нас добрая добыча –
Груды солнечных монет
Не для скучного величья,
Не для сотни долгих лет, -
Для того, чтоб в ус не дуя
На туманном берегу
Пить красоток поцелуи
В жарко дышащем стогу,
Чтоб, от снов не пробуждаясь,
Пить вино среди друзей,
Всей душою отдаваясь
Шалой зрелости своей.
Мачты вздыбились от соли,
Корабли разят туман …
Мы идём по доброй воле
В бесконечный океан.
Я земная из сотен земных,
Я такая, как все. Отчего ж
Для тебя я надежды и сны
И безумная страстная дрожь?
Почему без тебя мне страшны
Перевалы суровых часов,
И кривая монетка луны,
И засилье чужих голосов?
Отчего в бесконечности дней,
В суете легкокрылой земли,
В кружевах одиноких людей
Мы навек наши нити сплели?
Врастая корнями в пушистое небо,
Напьюсь я ветрами и скошенным снегом
И буду к земле недоступной стремиться...
Скажите мне, кто я: звезда или птица?
Зачем я в грозу продолжаю купаться
В безумии дружбы и честном злорадстве,
И в тайной любви нерастраченных вёсен...
Скажите, зачем я – глубокая осень?
Ничего мне не надо…
И куда я бегу
Сквозь огонь листопада
И седую пургу?
Бесполезно, бесцельно
За кусок пустоты
Продаю себя сдельно,
Как любовь, как цветы.
Отсекаются нитью
Перекрёстки судьбы,
Вдоль литого покрытья
Годы ставят столбы.
Впереди – паутина
На распятье лица… –
Так и старится глина
В ожиданье творца.
Ты во сне мне нежно шлёшь приветы,
А глаза – холодный небосклон…
Дни и ночи ты проводишь где-то
В шумном марше бешеных времён.
Не грусти, что дни твои несутся,
Словно вихрь на сером скакуне…
Все пройдёт, а годы разольются
Струйкой фотографий по стене.
Деревья, словно льдины неживые,
Топорщатся в объятиях дождя,
Посверкивают ветками стальными
И ватный полог неба бередят.
Короткое затмение природы
До взрыва лип, до смерча тополей…
Как в сказке, превращаются уроды
В лебяжий дым, в зеленых журавлей.
Из неприглядной дорожной пыли
Нас, не лукавя, слепцы лепили
И долго гнали то врозь, то скопом
По бесприютным колючим тропам,
Потом однажды в рядах походных
Столкнули в яму для непригодных
И вновь лепили из той же пыли
Всё те же клетки, всё те же крылья.
Оконные крылья вспорхнули
В огонь синеглазой зари,
Вечерние угли раздули
Лампадки небес - снегири.
Взволнованно алые щёки,
И синь вкруг пылающих глаз,
Бурлят и взрываются соки
В руках, обнимающих нас.
Полнеба – глаза и туманы,
Полнеба – болезненный жар,
А ночь уж готовит для раны
Тягучий целебный отвар.
И стихнет заря под бинтами,
Смирит одичавшую кровь,
Забывшись короткими снами
До нового срыва в любовь.
Из нитей нежных слов
Я Вам сплела бы шаль,
Чтоб груз таких оков
Вам сбросить было б жаль.
Замком из нежных рук
Я цепь свою скреплю,
Измен холодный круг
Дыханьем растоплю.
И выпадет росой
Средь утреннего сна
Любви моей слепой
Густая пелена.