Будь разбитым сердцем горд...
Эмили Дикинсон
Будь разбитым сердцем горд - ты его разбил,
Будь моею болью горд, вызванной тобой,
Будь же лунной ночью горд, что ты утолил
Лишь смирением моим, но, отнюдь, не мной.
Не тебе хвалиться тем, что сродни Христу
Чашу мук испить горазд, если поднесу.
Не разрушишь мой устой, целься хоть с Hебес.
Посмотри! В своих руках я держу твой Крест!
Proud of my broken heart
Emily Dickinson
Proud of my broken heart, since thou didst break it,
Proud of the pain I did not feel till thee,
Proud of my night, since thou with moons dost slake it,
Not to partake thy passion, my humility.
Thou can'st not boast, like Jesus, drunken without companion
Was the strong cup of anguish brewed for the Nazarene
Thou can'st not pierce tradition with the peerless puncture,
See! I usurped thy crucifix to honor mine!
МОЯ ГОЛУБКА, ЧТО ТАК НЕЖИЛ, УМЕРЛА
Джон Китс
Моя голубка, что так нежил, умерла,
Сдаётся мне, что умерла она от горя
Но в чём причина её горестей была?
Не я ль из шёлка нитку сплёл, которой вскоре
Перевязал ей пару дивных алых ног?
А ты покинула меня. Я ль думать мог,
Что ты, прелестница, пожив в глуши лесной
Не будешь счастлива, живя теперь со мной?
Я целовал тебя и потчевал горохом.
Чем не жилось тебе со мной, чем было плохо?
I HAD A DOVE, AND THE SWEET DOVE DIED
John Keats
I had a dove, and the sweet dove died,
And I have thought it died of grieving;
O what could it grieve for? Its feet were tied горевать, огорчать; связаны
With a silken thread of my own hand’s weaving: нитка; сотканы, свиты, сплетены
Sweet little red feet! Why would you die?
Why would you leave me, sweet bird, why?
You liv’d alone on the forest tree,
Why, pretty thing, could you not live with me?
I kiss’d you oft, and gave you white pease;
Why not live sweetly as in the green trees?
Солдат
Руперт Брук
Умру - одно запомни про меня,
Есть уголок заветный на чужбине,
Где Англия - навек, его земля
Бесценным прахом сдобрена отныне,
Что Англией рождён был и познал
Любовь - в её цветах, а жизнь - в дорогах,
От плоти плоть, он Англией дышал,
Обласкан и согрет в её чертогах.
Знай, сердце, зло отринув навсегда,
Забьётся где-то в вечности сильней
И Англии дары вернёт сторицей:
Пейзажей, снов и звуков череда,
С весельем и добром в сердцах людей
Под небом Альбиона, возродится.
The Solder
Rupert Brooke
If I should die, think only this of me:
That there's some corner of a foreign field
That is forever England. There shall be
In that rich earth a richer dust concealed;
A dust whom England bore, shaped, made aware,
Gave, once, her flowers to love, her ways to roam,
A body of England's, breathing English air,
Washed by the rivers, blest by the suns of home.
And think, this heart, all evil shed away,
A pulse in the eternal mind, no less
Gives somewhere back the thoughts by England given;
Her sights and sounds; dreams happy as her day;
And laughter, learnt of friends; and gentleness,
In hearts at peace, under an English heaven.
Знаешь, вечер тянется в сентябре,
словно в детстве сжёванный бубль-гум,
в нём ни слова правды о жизни нет,
вот сейчас пишу, а по-правде - лгу.
Лгу про всё, про чудный осенний лес -
уж лет пять, как след мой в лесу простыл,
в одиночку - страшно, с подружкой - бес -
компромиссно взорваны все мосты...
Интересно знать, отчего так вдруг?
У судьбы всегда в мышеловке сыр.
Я скажу тебе: всех моих подруг
заменил давно повзрослевший сын.
Это - крест на розе моих ветров,
это - гнев на милость в штормах норд-ост,
но душа к душе, и к нутру нутро,
а любовь и боль - в пуповинный рост.
Это - проэдипово колдовство,
с каждым днём сильней пуповинный тяж,
кладезь одиночества - статус-кво ,
вектор одиночества - камуфляж.
Сколько отпускала! Им несть числа -
городам его и дорогам... Бо!
Пуповинный узел добра и зла
разруби для мальчика моего.
Он уже вполне оперился сам,
он готов крест несть из своих свобод,
раздувай, натягивай паруса,
обо мне не спрашивай, я - не в счёт.
***
Так вжиться в боль, чтоб выжечь тишину
из тени наползающего "завтра",
так черпать жизнь - скрести душой по дну
минувших дней - отчаянно, азартно,
так преодолевать откат в себя -
вздыматься в ночь и оседать с рассветом,
так, безвоздушность словом теребя,
в ней умирать,
и воскресать
поэтом.
***
Вот ночь. Ты снова включишь доминанту,
Сползёт абcцисса с оси ординат -
То Хронос, верным подданным таланта,
Привычно вновь попятится назад,
На заданную точку недеянья,
На точку сублимации души,
Где странно живы все воспоминанья,
На эропоэтическую "Джи".
И снова в старых ритмах рок-н-ролла,
Под водочку и девочек в довес,
Оплавится винил на грани фола,
И выплавится Слово из словес.
И станет тихо. Стало быть, родится,
Чтоб серебром по душам зазвенеть,
Твоих стихов целебная водица...
Моих восторгов грошевая медь.