Станет прошлым текущее ныне,
Часть осядет в корзину утрат.
Горечь вечно цветущей полыни
Вам об этом напомнит с утра
Вне сомнений случайных пустяшных —
Так устроена связь меж людьми.
Проходящая долгая тяжесть
По сравнению с прожитым - миг.
Те же, кто не дождался порыва
Романтизма их любящих душ
Не найдут в переписке открыток
И стихов про себя не найдут.
За посылом двух букв перед текстом,
Посвященьем в туманных словах
Строки будут равнением тесным
Ото всех адресатов скрывать,
Что доступно лишь автору … есть в том
Не измеренная глубина
На пустом всем, казалось бы, месте
Имена, имена, имена …
Припоминай, не торопясь,
Что с нами не происходило —
Едва пульсировала связь,
Похожая на невидимку.
Для долгих проводов в приют
Изыскивали время редко.
Стихи, когда их не прочтут,
Безмолвны словно статуэтки.
Незнание — игра, в ней страх,
Что равноценно отторженью,
Где каждый убежден, что прав
В своем молчании и жестах.
Суровый пригородный Бог,
Его и в местные не брали,
Так очарован был тобой
И ограждал … А был ли прав он?
Назавтра март, безделица, пустяк.
Не станем уточнять дистанций бездну.
В небесной канцелярии простят
Зимой не насладившуюся бездарь.
Я холод не люблю. Синдром седых –
Садится голос. Запахи котельных.
Их пахнущий металлом легкий дым
Над крышами ковры в прорехах стелет.
За каждой занавеской утром ночь,
Что укрепляет нравы нашей лени
И времени отлаженный станок
Не допускает мысль о параллелях,
Которые давно переплелись,
Как рельсы при аварии над ямой
После чего не остается длин,
И только точки с рваными краями.
Твое молчанье в ноябре
Сродни зиме — прослойка льда в нем.
Скучая, создавал творец
Твой образ с шармом ожиданья.
Оттенок равнодушных, штрих
В глаза осел, цвет искажая.
В такие сколько не смотри
Всегда останешься чужая.
Благословляю твой покой,
Ты им окутана, как шалью.
Не возникает в горле ком,
Дышать свободно не мешает.
Но как-нибудь вполсилы, в треть
Мысль промелькнет об этой шали …
Нам, торопившимся стареть
И опоздавшим, станет жаль нас.
Рожденные зимой обречены
Тепла и беспокойства сторониться,
И видеть замороженные сны,
Морщинами не старящие лица.
Смотреть сквозь пленку льда, как сквозь туман,
Добавив кривизны в устройство линий,
Играясь безразличием, с ума
Сводить неосторожных пылких ближних.
Взамен им нечто важное дано,
Которое всем прочим не под силу …
Тому, кто разлюбил ее давно,
Она так непростительно красива.
Как дни твои бегут, мои быстрей,
Для них шипами кверху брошен финиш.
В дождливом затемненном ноябре
Встречается на ветках первый иней.
Торопимся. Дрессура долгих лет
Проникла в нас не соблюдая меры …
Вот мы до крошки сберегаем хлеб …
Тут на свои места кладем предметы.
Растопим сигарету, струйкой дым
Метнется к потолку, к окну склонится,
Где за стеклом затертое до дыр
Ночное небо черного гранита.
Часы для сна уже вползли меж стен,
Отсчет необратим, не в стрелках дело,
Но почему так холодна постель,
Шершава непрогретая одежда?
Есть в дне любом особые черты —
Копируют картинки из былого,
Из монологов долгих и пустых
Звучит почти утраченное слово,
Как знак того, что срок и новый круг
Ноябрь затеял, осень поглощая,
Что все происходящее к добру,
Но мы издалека не замечаем.
Под вечер в час для темноты,
Когда почти не видно строчек,
Дыханье начинает стыть,
Чтоб отличить живых от прочих.
От фар исходит хрупкий свет,
Сминаемый капотом тут же.
Дождь, окропив земную твердь,
По капле собирает лужи.
Рисуют мысли в пустоте
Другой, еще не хмурый Вильнюс.
Пора стелить себе постель,
Достаточно наполовину ...
Перебирая имена
Всплывают голоса и лица.
Нам недозволенное знать
Не так уж тщательно хранится ...
Торопиться некуда, успеем
Надышаться дымкой ноября.
Цветом ныне вымерших копеек
Листья, обреченные, горят.
Грусть не руки, нет на ней мозолей -
У мышления привычный ход.
Сотворим ненужное застолье,
При своем останемся плохом …
Чаще мерзнут ваши плечи, руки,
Женщина, закутанная в шарф …
Сколько остается до старухи
С первого в решетках этажа.
Настигает нас лихое знанье,
Обращаясь в единицы зла.
Осень, выгорая между нами,
Не родит ни света, ни тепла.
Не дать срастись и сблизиться, расторгнуть —
Забава у языческих богов,
От них не ограждает плотность шторы
И ходиков, скрипящих в полночь, бой.
Наркозом бытового недоверия
Нас охмурят дистанцию храня,
Чтоб стал я чужаком другого берега,
Другого века, месяца и дня.
Затянутый спектакль, где все расписано
На реплики — их шепчет тихий чтец,
В финале приоткроют край от истины,
Как в холод расстилается постель.
И вы с врожденной нежностью и бледностью,
И голосом, меня вводящим в хмель ...
Пропустите испуганно столетие,
Не получив ни капельки взамен.
Так утомительна жара
В финале августовской прозы,
Воспоминанья переврав,
Виним расплавившийся воздух.
Дистанции удлинены
Настолько, что в щербинках тени.
Непродолжительные сны
В заплатах резких пробуждений.
Ночной загадочный спектакль,
Кассир не спрашивает денег …
Проходит женщина — не та —
Из предыдущих сновидений.
Ошибочно включен повтор,
Чтоб мы задумались про возраст ...
Отложенное на потом
Не соблазняет даже вора.
Не будет ветра, не сорвутся с крыш
Галдящих птиц разбуженные стаи.
В пустующие в ранний час дворы
Войдет сентябрь и лето перестанет
Существовать
— регламент без минут —
Плюс минус пара суток на раскачку.
Невозвращенные долги вернуть
Положено до мелочи без сдачи.
В рассвет не удается рассмотреть
Тех, для кого и осень годовщина.
Случалось год кончался в сентябре
По никому не ведомым причинам.
Струится
воздух тяжесть уронив,
Как бабочка личинки в краски листьев.
Сентябрь, свои отсчитывая дни
Крадет чужие, продолжая длиться.
Ты помнишь снег, над слоем слой
Ложился, чтоб поздней исчезнуть,
Когда апрельское тепло
По жести чиркнет, по железу.
Дорог изменится овал,
Оскалившись печальным цветом,
Грачи затеют шумный гвалт,
Чтоб завершить в финале лета.
Вернется в берега река,
Тобою будет день назначен,
Когда по желобку в стакан
Береза соком нам заплачет.
Рванутся бабочки в окно,
Этаж отсчитывая сверху,
Но важно будет, чтоб оно
Нам добывало много света,
Чтоб можно было оценить
Иконостасы подворотен
И ты, присев со мной, напротив,
Мои не торопила дни.
Когда я был зерном, я зрел,
Был псом цепным в краю провинций,
Шел первым снегом в ноябре,
Не мог никак остановиться.
Был тенью, контуром в стекле,
В дни листопада желтой данью
И воском липким на столе,
Когда гадала ты, гадала …
Поздней, когда все не сбылось,
Луна прикрылась темной тканью,
Я стал значеньем строк и слов
Из тонкой книжки со стихами.
Я думал, что за пролетевший срок
Вдали друг друга, будет гнев растрачен,
Переступив невидимый порог,
Посмотрим на прошедшее иначе.
Спокоен будет дом, когда войду,
Наполненная чаша, все в порядке,
Творят часы ежеминутно стук
И непослушная седая прядка
Все также украшает. Про дела
Расспросишь, удивишься — не похож, мол,
И скажешь, что, по сути, ты могла
Перетерпеть, оставив мелочь в прошлом.
По разному прожив десятки лет,
Не претендуем на путевки к раю.
По мере поступления проблем
Их на фрагменты как-то разбираем.
Скажу, что без звонков и адресов
Я часто вспоминал нас, разве нужен
Здесь повод. Поглощающий песок,
К унынью, в наших мыслях обнаружен ...
А может быть, мне сложно угадать,
Когда я появлюсь в проёме комнат,
Внимательно посмотришь и тогда
Произнесешь, что ты меня не помнишь ...