Бывают времена, когда так шумно в мире,
Что хочется воскликнуть: «Мир, заткнись!»
Закройте уши и глаза раскройте шире:
Напалмом инфомусора жгут жизнь.
Массмедиа террор, конечно, всеохватен.
Но можно отключиться, чёрт возьми,
От громыхания восторгов и проклятий –
И помолчать с хорошими людьми…
5.4.18.
Скрещенья клюшек музыкой признали наконец!
Узор коньков на льду – вот это живопИсь!
Клич многолюдный «Шайбу!» – вот поэзии венец!
В музей? В библиотеку? Стой, не торопись!..
Дворец ледовый снова принудительно не пуст в
Стране, в которой год от года веселей.
Учителя детей нагнали… Знай: из всех искусств
Важнейшим для людей является хоккей!
12.02.18.
Вспоминайте жизнь земную,
Вспоминайте этот свет:
Привокзальную пивную,
Дым и пепел сигарет,
Пыль ревущей автострады,
Перестуки поездов,
Всех бывавших с вами рядом…
Мир не так уж и дерьмов.
Вспоминайте жизнь земную,
Каждый день и каждый миг:
Сердца боль и боль зубную,
Мудрость музыки и книг,
Трудовые будни ваши,
Ассорти земных даров…
Мир, конечно, мог быть краше.
Но не так уж он суров.
Вспоминайте нелюбимых
И любимых, всех-всех-всех,
Проходивших просто мимо,
Ваших близких плач и смех…
Жизнь беспутную, шальную
Надо помнить без прикрас.
Вспоминайте жизнь земную,
Чтобы помнили здесь вас.
24.11.17.
Не боясь показаться для многих грубым,
Говорю напрямик, понял каждый чтоб:
Остаюсь навсегда человеколюбом,
И поэтому я – злобный быдлофоб.
28.9.17.
В разведку
Говоришь, со мной в разведку
Ты пошел бы?.. Что ж, пойдем.
Я друзей бросаю редко,
Дезертируем вдвоем!
01.9.17.
Так ярко рукопись горит,
Так ярко!
Воды нет, льется чистый спирт.
Запарка.
Сгорает жизнепись дотла.
Нелепо.
В ведре останется зола,
Горсть пепла.
11.7.17.
Можно жить без тормозов
Только некоторым людям.
Тормози – и будь здоров.
Тише едешь – все там будем.
16.6.17.
Мы – непоседливые дети.
Так мало места на планете!
Сбежать куда бы нам?
Достать бы где-нибудь билетик
В мир, где иначе солнце светит,
Махнуть рукой пейзажам этим…
Мешают нашим снам.
Нам говорят: «Не надо вздора.
И здесь достаточно простора.
Не майтесь ерундой».
Нас обучают курсом скорым
Искусству быть всему покорным,
Гордиться, не считать позорным
Клеймо «невыездной».
И в рамках жизнеритуала
Мы копошимся в мире малом.
Живем почти впотьмах,
Где нет огней космовокзала.
И лишь глаза сомкнув устало,
Под белым-белым одеялом
Мы улетаем в снах.
1.5.17.
Это самообман, родная.
Мы не вместе и не вдвоем.
Место жительства не меняя,
В разных странах давно живем.
Что за бред? Просто что-то снится.
Не тащи сны в реальность, брось.
Между нами лежит граница.
И поверь: будет лучше врозь.
Пролегла стена по постели.
Не бомби, ты уйти вольна.
Жаль, сервизы не уцелели.
В этом доме идет война.
1.
Не знал и знать не мог Василий деда.
И хорошо, что дед его не знал.
Но знал Василий точно, что Победа
Ему принадлежит – дед воевал!
Опохмелился Вася спозаранку
И другу Пете сразу позвонил:
«С Победой, Петя! Двинем на гулянку.
Отметим подвиг. Выходи, дебил».
Ответил Петя: «Я сейчас. Я только
На уши полосатки повяжу,
Надену с «искандерами» футболку –
И выйду. Выдвигайся к гаражу».
2.
У гаража чужого «накатили».
На стенке написали «На Берлин!».
Бутылку героически разбили
И на тропинке «заложили мин».
Потом они пошли «гулять с народом».
Вопили: «Победили мы! У-ррр-я!»
Они ведь побеждали год за годом…
И во дворы пошли отлить не зря.
Там пьяного таджика победили.
«Фашист же натуральный! Петя, глянь!»
Руками и ногами крепко били
И из карманов выгребали дань.
3.
Путь к магазину долгим оказался.
Шпион-турист (трезв, гладко выбрит, чист)
Возник пред ними. «Бей фашиста, Вася!»
Но победил коварно их фашист.
Очнулись в грязной луже Вася с Петей.
Сбежал от них фашист, трусливый гад.
Хихикали над ними злые дети.
Детей прогнал патриотичный мат…
Им пригодились ленты-полосатки
Для вытирания кровавых их соплей.
Враги страны горазды на нападки.
Но Вася с Петей думают о ней!
4.
Пить за Победу продолжали дома,
Взяв водки за трофейные «на все».
Величие Победы не знакомо
Всем сэрам, херрам, тьфу ты, и мусье.
А Вася с Петей выпили за дедов
И за дедОв, за нас и за спецназ.
И песни загорланили победно,
Взяв глотками Берлин, Париж и Марс.
Заснули победители вповалку.
Дед воевал – и нам не привыкать!
Под голову подсунул Вася скалку.
И Петя с ним прилег ночь коротать.
5.
Из-под стола Василий вылез первым.
Болело всё, трещала голова.
Победы ради все приносят жертвы,
Судьба победоносцев такова.
Святой Георгий! Это ж просто чудо! –
Осталась водка. «Петя, глянь-ка, выдь.
Эй, вылезай скорей, братан, оттуда.
За дедов выпьем. Можем повторить!»
Он снова с Петей песни пел в обнимку
О тех, кто воевал и погибал.
Он деда знал по выцветшему снимку.
Но – слава Богу! – дед его не знал.
10.5.17.
Как же все вы надоели,
Нет покоя Мне от вас.
Сколько можно, в самом деле?!
Я устал от ваших масс.
Нет спасенья от доносов,
Жалоб, кляуз ваших всех.
Пощади, примат-философ
Под названьем человек!
Вы врагов себе искали,
Бед просили вы для них –
Умножал Я вам печали.
Был услышан каждый псих!
Потакал мольбам Я страшным,
Не творил наперекор.
Слышал все молитвы ваши –
Посылал вам глад и мор.
И чуму «на оба дома»
Насылал исправно Я.
По желаниям нескромным
Дал вам пепла и огня…
Я давно уж устранился.
Нет Меня для всех вас, нет.
Не найдете даже в высях.
Я удрал от надоед.
К самозванцам -«богоносцам»
Вашу суетную нудь
Обращайте – им зачтется.
Я сумею отдохнуть.
Чем «убий» вы оправдали?
Что за пошлость – «с нами Бог»?
По своим живя скрижалям
Убивайтесь – чтоб Я сдох!
Что за мода – при убийствах
Брать в подельники Меня?
«Не гони, начальник, чист Я.
Дело шьешь? Чё за херня?»
Землю храмами застройте,
Златом их себя дразня.
И узрите Бога в чёрте.
И поверьте… Нет Меня!
26.4.17.
Смотри, приятель: как она летает! –
Уверенно, раскованно, легко.
Нас игнорирует, не замечает.
Мы для нее, наверное, – ничто.
Она стремится ввысь и гордо реет,
И смотрит вниз с пьянящей высоты.
Равняться с ней – нелепая затея.
Что для нее, к примеру, я и ты?..
Она – о, чёрт! – мне прямо в глаз попала
(Мне было сложно увернуться на лету).
Она погибла, быть пылинкой перестала…
Но ведь и глазу неприятно моему!
1993
Меня вчера забрали возле дома,
Я вышел из подъезда покурить.
УАЗ ментов… Вам это не знакомо?
Меня легко смогли менты «свинтить».
Представьте мини-клетку в задней части
УАЗика: решетка, потолок…
Ни «welcome», ни «пожалуйста», ни «здрасьти»…
Мне неудобно там, ведь я высок!
Я был полуодет, в домашних сланцах.
Прекрасный выбор жертвы – молодцы!
Над этим можно даже посмеяться.
Веселые с преступностью борцы!
Уместна в этой сцене роль соседки
С извечным риторическим «за что?»
Нас всех в стране рассаживают в клетки.
Услуги государства – на все сто!
Доставили, конечно, «куда надо».
Меня сопровождал ментов эскорт.
Они, подозреваю, были рады.
И я вниманьем их был очень горд.
Дышал я в трубку, словно дальнобойщик.
Промилле есть! И семь один еще!
Попались эти пьяненькие мощи!
Ох, выпишут мне, тунеядцу, счет!
Забрали телефон и сигареты –
И в номер многоместный отвели.
Моя свобода, где ты? Воля, где ты?
Не пафосно, когда она вдали.
Есть в комнате для пьяниц красный угол,
Там камера иконою висит.
Всегда под наблюдением пьянчуга –
Будь то запойный или неофит.
На каждом лежаке отнюдь не простынь.
Клиенты здесь обязаны трезветь!
Под пленкою – матрасная обоссань.
Я не рискнул на пленку ту присесть.
Шагал, сидел на корточках у стенки.
ПризнАю: стены там вполне чисты.
Смотрел на плитки мутные оттенки.
Я был один. С почином вас, менты!
Потом я в дверь стучал, своей охране
Я сообщил: «Давно хочу курить!»
Отреагировали как-то странно.
Где логика, позвольте вас спросить?
Открылась дверь; мент бросил одеяло.
Зачем оно? Кому? Ну что за чёрт?!
Просил курить, без курева устал я,
А он мне одеяло – сервис, ёпт!
Семь, семь, четыре, семьдесят четыре –
Мой год рожденья и мента жетон.
Я – арестант. Мент может командирить,
На службе он и властью наделен.
Вы скажете: он славный добрый парень.
Не смею вам на это возразить.
Нюанс: с народом он не солидарен.
Трудиться мог бы, но пошел служить.
Стоять-сидеть мне довелось не долго
(Пока везли – успел я позвонить).
В застенках пребывать – в том мало толку,
Стишки в уме лишь полусочинить.
Сестре моей пришлось бежать с работы
(Пеки хлеба родной хлебозавод!).
Она платила штраф ментам какой-то,
Чтоб я мог выйти вольно из ворот.
Автограф-сессия прошла успешно.
Я подписал всё – время нас не ждет.
Прекрасна жизнь. Не буду нос я вешать.
(В стране растет бумагооборот!)
Давно когда-то из ментов сотрудник
Науку преподал «сейчас и впредь»,
Сказав мне: «Что ты там читаешь, умник?
Подписывай, а то тебе сидеть».
Сидеть «на сутках», ждать суда – увольте.
Скажу я прямо: Боже упаси.
Менты самоотверженны в работе,
У них на всех найдутся записИ.
Спасибо всем ментам за пыл и рвенье.
Умеют опускать с небес «прям в жиззь».
Спасибо, Коля-друг, за вдохновенье –
Ты щедро оплатил пивной акциз.
Я Родине готов платить все дани.
Заботливая, – вот мой скромный дар.
Нас Родина не кинет, не обманет.
Мне б дал кто за стишата гонорар!
Вернули мне мои простые вещи.
Свободен, надо только доплатить…
Я шел к себе домой во тьме зловещей
И думал: «Приключение, едрить…»
Открыта дома дверь, включен компьютер...
Любого ненавижу госслугу!
Как говорил, бывало, Мартин Лютер:
"На том стою, иначе не могу..."
Случилось это всё на грани ночи.
Жетонов цифры видел я едва.
Такая вот история. Короче:
Ментовка… Солигорск… шесть, восемь, два?..
P. S.
В погонах критик скажет: «Некрасиво.
Чернуха только. Где морали нить?»
Итак, мораль: когда вы пьете пиво –
Курите дома, нечего ходить!
7.4.17.
праздник весенний
толпы идут навстречу
снега не ждали
черные люди
гОрода центр оцеплен
служба такая
челюсть вставная
стынет в холодной луже
дед в автозаке
плачет девчонка
не от дубинок больно
ноготь сломался
площадь пустынна
эхо дворов окрестных
странные вопли
если облава
громко кричать не надо
тишь и порядок
в позах неловких
мокнут у тюрем люди
мест не хватает
кровь с берцев смыта
весело полицаям
ждут поощренья
25.3.17.
Пропеллер стрелок часовых,
Гоняя ветер, гонит время;
Мелькает пыль времен былых…
Забавно: в этом месте, где я
Сейчас, всего лишь лет пятьсот
Тому назад леса шумели.
Лежу в постели – что за чёрт! –
Щекочут спину лапы ели.
Кровать – на третьем этаже,
На уровне колючих веток.
Кирпичный дом – нет, не уже, –
Пока еще на месте этом.
Спустя веков миг будет здесь
Ячейка полимерных сотов?
Пустыни атомная взвесь?
И будет ли хотя бы что-то?
Мы можем временем играть,
Но выбор игр с ним небогатый:
Мы движемся вперед и вспять,
Для времени придумав даты.
7-8.3.17.
1.
Дело делал он умело,
В деле был палач неплох.
Но и с ним случилось дело:
Неожиданно он сдох.
Не болел. Не кашлял даже.
Ненавидел докторов.
И казнил… Ну что тут скажешь…
Хрясь об землю – и готов!
Говорили: «Молодой же,
Поработать мог еще б.
Довели клиенты, может?
Утомили, мать их …!»
Палача похоронили:
Поп отпел; хор баб отвыл;
Постреляли на могиле –
«Он трудился – заслужил!»
2.
Захандрил народ без казней.
Как-то скучно без убийств.
Мордобой устроить разве,
Совесть водочкой залив?
Можно кровь пускать кому-то,
Проявляя силу, прыть…
Но есть риск: в бою «попутно»
Сам ведь можешь «отхватить».
Безопаснее и проще,
Беззаботно хохоча,
Наблюдать, придя на площадь,
За работой палача.
Но не стало ведь умельца,
Короля заплечных дел –
И уже не наглядеться,
Как выходит жизнь из тел.
3.
«Он был с публикой приветлив, –
Вспоминали палача. –
Как он ловко делал петли!
Как умел рубить сплеча!
Навсегда он в каждом сердце,
Сильный, вечно молодой.
Пусть клевещут иноземцы,
Что попасть к нему любой
Мог бы запросто – не верьте
Заграничной клевете.
Даже маленькие дети
Точно знают, что все те,
Кто казнен был, виноваты.
Так и надо! Поделом!
Пусть заткнутся адвокаты;
Всем им – встречу с палачом!»
4.
У судейских, слуг закона, –
Стресс, запой, расстройства сна…
Без обилия казненных
Ценность мантии не та.
Жанр доноса – жизнь коварна! –
Превратился в «неформат».
Ни один из мэтров жанра
Факту этому не рад.
Казни были люду любы,
А без них – тоска, хоть плачь.
Появляются фан-клубы,
Легендарным стал палач.
Будь то хутор или город –
Он везде любим и чтим.
И, по слухам, очень скоро
Будет признан он святым.
5.
Пишут письма повсеместно,
Шлют царю, давая знак:
«Палача пустует место.
Непорядок. Как же так?
Мы тебя смиренно просим:
Палача пришли нам, царь.
Будем жить как повелося,
Жить как деды, жить как встарь.
Палачи ведь тоже люди,
Не щадят болезни их.
Царь, уважь нас, не забудем, –
Дай еще и запасных.
Пару-тройку. Или больше.
Дай народу палачей,
Царь любимый, царь хороший.
С палачами – веселей!»
6.
…………………………………………….
12-19.02.17.
Снег скулит по-щенячьи,
Под ногами пищит.
Заметенные дачи.
Леса хвойного щит.
Гул авто еле слышен,
Он теряется здесь.
Мир становится тише,
Уменьшается весь
До размеров картины.
Снег, деревья, кусты
И постройки едины –
И в единстве просты.
В этом зимнем пейзаже
Всё сплотилось в одно;
Важно целому даже
Под сугробом бревно.
Мне б держаться поодаль,
Сигаретой дымя.
Недовольна природа
Иносущностным Я.
3-4.02.17.
«Жаль, а могли быть люди», –
Так говорил им Ницше…
Люди друг другу судьи.
Каждый кого-то судит.
Каждый, кто судит, ищет
Личного адвоката
И палача для ближних.
Ближних судить приятно.
Право судить всех свято.
Лысые против рыжих;
Карлики против толстых;
Глупые против пьяных…
Камень в любого бросьте.
Камень – подарок просто.
Камень из обезьяны
Hоmо erectus делал,
На ноги встать заставил.
Камни бросайте смело.
Всем попадет «за дело».
В каждом таится «дьявол».
«Чой-то со мной не дружишь?»
«Умный, очкастый, что ли?»
«Фюрера, гад, не любишь?»
«Богу чужому служишь?»
«Кто захотел тут воли?»
«Ща, ля, войска, на, вводим».
«Чтить надо Чуду-Юду!»
«Цвета другого вроде
Зад в ихней той породе».
«Мы, у-гу-гу, повсюду…»
Жаль, здесь могли быть люди…
1-2.02.17.
1.
Мы в маечках и в шортиках
В песочнице сидим.
Не знаем о наркотиках,
Про КГБ режим.
И живы мамы с папами,
И это – навсегда.
А мы растем растяпами.
А миру – да, да, да!
Мы дружим с Чебурашками.
Незнайки все за нас.
Сережками и Сашками
Мы входим в школьный класс.
Там – НВП-умения,
АК нам в руки дан…
Ведь в каждом поколении
Есть свой Афганистан…
7.02.17.
2.
Крылатые качели
Сданы в металлолом.
А карты все сгорели,
Сокровищ не найдем.
Не полнит парус ветер.
Упал воздушный змей.
Ржавеет робот Вертер,
К нему нет запчастей.
Ассоль пошла топиться –
Чего у моря ждать?
А бронзовая птица…
Цена ей – две ноль-пять.
Тибул с Просперо спились.
Балда теперь уж дьяк.
А в замках поселились
Старухи Шапокляк…
9.02.17.
У веры любой есть прорехи, откуда
Бесстыдно торчит безобразная суть.
Но так велика жажда светлого чуда,
Что мерзость из дыр не смущает ничуть.
У каждой надежды есть место такое,
Где тонко. Не вздумайте тонкое рвать.
Оставьте надежды и веру в покое –
И пусть на кого-то сойдет благодать.
В любви – кроха веры и капля надежды.
Великое в малом имеет исток.
Сквозь веру, надежду, любовь… как-то между…
В ячейки сетей проскочил – одинок.
22.01.17.
Она днем и ночью мечтала
О принце на белом коне.
Без принца коня было мало.
И принц без коня – не вполне.
Томилась, грустила, скучала
Без принца за рюмкой вина.
Трудяг и богемы хватало,
Но принца желала она.
Шли годы, и рушились троны.
Всё так же ждала принца томно.
С бутылкой – закат и рассвет.
В запое «принцесса» сегодня.
Вокруг – только белые кони.
А принца по-прежнему нет.
20.01.17.
Призыв к добровольцам:
Стань в очередь в ад.
Вербовщикам прОцент
Мгновенно дается.
Под ласковым солнцем –
Могилы солдат.
Высокие травы.
Хорош урожай.
Покойники правы,
Что чтили уставы.
Штабные все здравы.
Молись и рожай.
Найдешь в землю вросший
Стакан – наливай.
Обычай не пошлый,
Привычный, хороший.
Покойным не тошно.
Плещи через край.
Такое здесь место,
Всегдашний просак.
То вместе, то вместо.
То скучно, то тесно.
То largo, то presto.
Всегда «как-то так».
8.01.17.
Он в работе был резок и скор:
Хрясь-хрясь-хрясь, на дрова, пополам…
Ностальгирует старый топор
По цветущим вишневым садам.
Порыжела от ржавчины сталь.
У рубаки теперь жалкий вид.
Треснул обух – какая печаль –
Топорище уже не стоит.
Он в отставке, давно не у дел.
Вспоминает о рубках былых.
Красоты всходы он бы хотел
Порубить снова: «Ох, я бы их…»
11.01.17.
Когда все стрелы отсвистели
И все мечи вонзились в плоть,
Когда достигли копья цели
И князь сумел врагу вспороть
Живот и грудь, он огляделся:
Кругом уж не было живых.
Он бросил меч, что в кровь оделся, –
И боль ударила под дых.
И небо черное свалилось
На землю черным вороньем;
И поле брани вмиг покрылось,
Как черным саваном, пером;
И звери дикие сбежались
Со всей округи на обед –
И очень быстро отожрались
От продолжительных диет.
Голодным, жадным, жарким взором
Смотрел на мертвых солнца круг –
И ослепительным узором
Блестел на кольцах их кольчуг.
Напившись крови, мухи-шлюхи
Взасос лизали мертвецов.
Сбредались мест окрестных духи
К телам ушедших в мир отцов.
Природа силой Разложенья,
Ее Верховного жреца
(Он знать не хочет исключенья),
Брала дань с мертвых до конца.
Ее бесчисленные слуги
Трудились в поле день и ночь,
Ей оказать спеша услуги.
Ей каждый червь был рад помочь.
Князь не покинул поле боя,
Остался с теми, с кем пришел.
Он среди них искал покоя –
И среди них его нашел.
Он понял, что пора на отдых,
От боли пьян меж тел бродил
И вынимал червей из мертвых –
И в дыры ран своих ложил.
1994
Товарищ начальник всех главных спецслужб,
Прервать на работе горенье
На пару минут вас смиренно прошу.
Прочтите мое заявленье.
Ценя ваше время на службе стране,
Размах вашей личной отваги,
Я краток и кроток: вы выдайте мне
Три толстые пачки бумаги.
Но вы не подумайте, будто бы я
Из ваших – я не меркантилен.
Бумага – на дело, до листика, вся
( Прикажете, чтоб проследили).
Поверьте, бумагу я сам бы купил,
Но денежек нет – где ж им взяться?
Любой из трудящихся ваших верзил
Считает меня тунеядцем.
Я вам обещаю, что каждый листок
Использую по назначенью.
Три пачки – рассчитан объем мелких строк –
Всех в мыслях моих преступлений.
Представлю подробный мой самодонос
Вам быстро: как только – так сразу.
Быть стыдно – да что там, обидно до слёз! –
«Предателем», «конченой мразью».
Пусть враг я, и с вами мне не по пути,
Но я остаюсь гражданином.
И пользу хочу я стране принести
Подробнейшей явкой с повинной.
Зачем тратить столько финансов и сил,
По тридцать монет всем внештатным…
Пусть лучше бы сам на себя доносил
Всяк в мыслях своих виноватый.
Кому-то – листок, а кому-то – два-три.
Но мне – рецидивы ж! – три пачки.
Вы б дальше делили бюджеты «внутри»,
А я бы писал без раскачки.
Да, кстати, – вы там не поверите мне, –
Но здесь, у врагов ваших, кризис.
Не жмитесь, трех пачек мне хватит вполне.
А вам – «спецрасходы», ваш бизнес.
Запрошенный мною у вас ценный груз
Пусть мне будет срочно доставлен.
Ведь самодонос – главный жанр всех искусств.
Заранее вам благодарен.
Премного собою доволен,
Анархо-поэт Максим Волин.
P. S.
Ни водки, ни спирта, ни божьих даров,
Ни писчей бумаги нет дома.
Здесь кризис, поверьте, у ваших врагов.
Побойтесь четвертого тома!
29.12.16.
По пьяни, бывает, такое напишешь,
Что страшно вернуться в безумие слов.
Когда градус в жизни предельно повышен,
Слова как диагноз: поэт не здоров.
Слова непослушны, нахальны, упрямы,
По строкам и строфам летят кувырком.
И, вновь протрезвев, понимаешь: с годами
Становится жутче похмельный синдром.
29.12.16.
Обнаженные деревья жалки,
Машут лапами они смешно;
Облака играют в догонялки;
Я лежу, смотрю на них в окно…
По-особенному, зло-тревожно,
Инфернальный «Реквием» звучит.
Моцарт знал толк в музыке для кожи…
Созерцаю заоконный вид.
Шутит ветер, шустрых птиц гоняя:
Сбить хотел – успеха не достиг;
Ведь подстроиться умеет стая
Под порыв любой в один лишь миг.
Одиночки смелые упрямы:
Спорить с ветром в небе норовят.
Завихренья, шквал, порывы, ямы…
Улетают птахи на закат.
Кожей чувствую дыханье хора.
Нервы все мои обнажены.
День не долог, и стемнеет скоро
С заоконной, внешней, стороны.
6.12.16.
1.
Звучит убедительно бред.
Бросается с энтузиазмом
Народ за безумцами вслед.
Безумие очень заразно.
В экстазе – за поводырем,
К великой таинственной цели.
Он знает, куда мы идем.
Он понял, чего мы хотели.
Тернист, многотруден наш путь,
Но с верой в вождя сдвинем горы.
А тем, кто захочет свернуть –
Наш суд, беспощадный и скорый…
2.
Но тут вождь покинул народ –
Внезапно, коварно, без спроса.
По слухам, он пукнул: «Вперед!» –
И «в злате на небо вознесся».
Растерянность в тусклых глазах.
Беспомощность, ужас на лицах.
Такого наделали – ах!
И в душах такое творится…
Похожее что-то на стыд…
Какое-то странное чувство…
Сиротушки плачут навзрыд:
Не стало вождя – в мире пусто.
3.
Вокруг – даже страшно взглянуть! –
Разруха, грязище, могилы…
Чужих побеждали чуть-чуть,
А сколько своих погубили…
Является вдруг новый вождь
С прекрасной сверхценной идеей.
Он так на мессию похож!
Вперед, но чуть справа, левее…
Звучит убедительно бред.
Бросается с энтузиазмом
Народ за безумцами вслед.
Безумие очень заразно.
20-23.12.16.
Величава и надменна,
Холодна зимы краса.
Вид вокруг обыкновенный:
Голубые небеса,
Белый снег, зеленый ельник,
Криволапый дуб-отшельник…
А всё вместе – чудеса! –
Гениальная картина:
Танец света, блеска дрожь…
Но картина эта – льдина.
Ты рукой ее не трожь.
В разрисованном оконце,
За стеклом из дивных роз, –
Снег, сияющий на солнце,
Кудри белые берез,
Проводов пушистых нити…
Что за чудо – посмотрите –
Там, где буйствует мороз:
Всё прозрачно, ярко, чисто,
Незапятнанно, светло
И сверкающе-лучисто.
Грязь и мусор замело.
Изумительные виды:
Пух снегов и льдов хрусталь…
Позабудь про все обиды,
Позабудь свою печаль
И не плачь – замерзнут слезы,
Их насмешники-морозы
Превратят мгновенно в сталь.
Года старого заботы
Все остались позади.
Посмеяться б до икоты
И до судорог в груди.
31.12.95.
Продукты фабрики иллюзий
Нужны всегда, везде и всем.
Мы грузим, грузим, грузим, грузим…
Идет отгрузка без проблем.
Для вас – любая упаковка.
Хоть розница, хоть крупный опт.
Мы – профи, делаем всё ловко.
А дел у нас невпроворот.
По схемам белым, серым, черным
Работа важная кипит.
Иллюзиями всех накормим
За нал, безнал… Даем в кредит.
Даем товар наш и бесплатно –
Бери, бери, хватай еще!
Мы знаем точно, что расплата
Наступит. Все оплатят счет.
Весь мир ваш – скопище иллюзий.
Никто не думает о том,
Что всё – обман. Мы грузим, грузим…
Вы счастливы. Расчет – потом.
11.12.16.
И мне приснилась жизнь...
Бывало так со всеми...
Убить святых и сделать мощи –
Наш гениальный бизнес-план.
Реклама – слоганы попроще.
И пафос! – этим будет дан
Посыл народу очень ясный:
Обязан каждый Их смертям.
Они ж погибли не напрасно?! –
За Них должны платить вы нам.
Отправим мощи на гастроли.
Даешь всемирное турне!
За святость денег жалко, что ли?
Доходов хватит нам вполне.
Хе-хе…
27.11.16.
Снежинок кружащихся вальс –
Нездешняя легкость паренья,
Свобода танцуя упасть
И радость хмельного паденья.
В блистающий мир – налегке.
Сверкая, парить невесомо
Над теми пространствами, где
Всё чуждо, где всё незнакомо.
Задеть ненароком струну
Пушистую между столбами,
Вторую, на пятом ладу, –
И дальше кружиться дворами.
Присесть на тюремный карниз,
В мгновенье успеть отдышаться, –
И ринуться весело вниз,
И с ветром попутным подняться.
Снежинки мелькают везде,
Беспечно, легко, вдохновенно
В небесной своей чистоте
Вальсируют самозабвенно.
Лететь, ничего не боясь,
Искрясь и сияя невинно.
А после – в дорожную грязь,
Под страшные черные шины…
Снежинок кружащихся вальс –
Нездешняя легкость паренья,
Свобода танцуя упасть
И радость хмельного паденья.
4-5.12.16.
Черные сотни все в белых одеждах.
Вокруг истукана идет крестный ход.
В нано-пещере невежа-невежда
Читает нам лекцию «Вредность свобод».
Жертвенных агнцев пасутся отары,
Просительно блеют, ища свой алтарь.
Новые веры сливаются в старых,
Рождая грядущее «точно как встарь».
Сложность чужда, всё решается просто.
Процесс похорон непрерывно идет.
В мире упадка нашлась «точка роста».
В тылу призывают открыть третий фронт.
Сон или явь? Роковое распутье.
Как беженцу выбрать, найти верный путь?
Как же сбежать от кошмара? Проснуться?
А может, спасаясь от жути, уснуть?..
3.12.16.
Упасть со стула – вызвать смех.
Смешно и мне, почти не больно.
Но мало выживших средь тех,
Кто рассмешил, свалившись с трона.
Подъем к вершинам власти крут;
Под троном – множество ступеней.
Я напишу научный труд:
«О разновидностях падений».
Внизу лежу и вверх гляжу.
Мне и без стула здесь неплохо.
Я не сдержусь, сейчас заржу…
Вот-вот раздастся страшный грохот…
И – хохот!
28.11.16.
Нисхождением
на низкое,
на низость,
Наслаждается
направленный
народ.
Наваждение:
на ненависть
нанизан
Неизбежный
новостной
набор невзгод.
На низовьях, неудобицах, –
надгробья.
Начисляют недра нам
налог на нас.
Некрологами
наморщены надбровья.
Ну, насупься, ну, нахмурься
напоказ.
Не научен ненаучным
наставленьем
Ненавидящий нотации
напор.
На низы,
наверх,
неверным направленьем…
Неизменное –
назло,
наперекор.
25-26.11.16.
Аутодафе
Для плебса у ларьков и магазинов,
Для знати в стеклах баров и кафе,
Для пьяни у дешевых лавок винных,
В меню для всех одно – аутодафе.
По площади слоняются зеваки.
Обещанного зрелища все ждут.
Хвосты поджали кошки и собаки,
Почувствовав, как воздух стал вдруг крут.
Служивые ведут приготовленья.
То здесь то там их рации трещат.
И с видом важным, чинно и степенно,
Ведут учителя своих школят.
Для них места особенные – близко
К горящей плоти и страданьям быть.
Очередной урок патриотизма:
Сжигать еретиков – страну любить.
Вот шаркает по площади старушка:
Охапку дров, прижав к груди, несет.
Она так вдохновенно-простодушна.
Пред нею расступается народ.
Быть может, мерзнуть предстоит зимою
Старушке умилительной без дров.
Зато она весьма горда собою.
Порыв патриотический таков.
Народ, сплоченный ненавистью лютой,
Смыкается, старушке глядя вслед.
Всем едокам в истории есть блюдо:
Назначенный виновником всех бед.
7.11/14.11.16.
Невозможно наглядеться
на нагие,
Не накрытые ненастьем,
небеса.
Настигает неземная
ностальгия,
Нападает на наивных
неспроста.
Налегает непосильной ношей
небо.
Нагибает нищих –
наземь,
нагишом.
Непристойно,
неприглядно,
непотребно
На набедренные нимбы
наплюем.
На намоленных
ногтях
некрофилии –
Не налет,
но –
нацелованный наряд.
На наземье
непрощенно
натворили…
Надоело.
Налегке,
наверх,
назад.
17-18.11.16.
Подавлен бунт легко, почти без крови.
Ну разве что запачкали асфальт.
Зато средь полицаев все здоровы,
Никто не пострадал из всех начальств.
Закрасит граффити малярной кистью
Художник знаменитый – госзаказ!
Бестселлеры напишут беллетристы
О чести Власти и коварстве масс.
Архитектуры чудо – баррикаду –
Разрушат реставраторы руин.
Тебя посадят за марихуану
Те, кто дает народу героин.
Твоя подружка ловко выйдет замуж
За парня из потомственных служак,
Детей послушных нарожает – да уж! –
От знатного доносчика – вот так!
Поставят бюст инспектору Жаверу
На месте, где застрелен был Гаврош…
Быть может, ты в тюрьме утратишь веру.
Быть может, наконец-то ты поймешь:
Системы слом – не майки с Че Геварой,
Не князь Кропоткин в рамке на столе,
Не выход против броневойск с гитарой,
Коктейлем Молотова и навеселе.
Коррупция умов… неволя духа…
Привычка большинства жить в позе ниц…
Ну как, в свободу вера не протухла?
Желаю выйти бодрым из темниц!..
16.11.16.
Саммит Главных людоедов,
Предводителей племен,
Состоит весь из обедов,
Чтоб любой вопрос решен
Мог быть к благу всех народов
За обильнейшим столом
Важно, чинно, благородно,
Без «когда-нибудь потом».
Обеспечить людоедам
Сытость – дело поваров.
Кровь подали, стейки – следом.
И шашлык уже готов.
Изобилие мясное.
От закусок гнется стол.
В состоянии покоя
Все добры, никто не зол.
И процесс переговорный
Гладко движется вперед.
Все учтивы. Нету споров.
Почки, сердце, антрекот…
На повестке – два вопроса.
Первый – много стало блох.
Встал вопрос пред миром остро –
Донимают, ешь их Бог!
А второй вопрос – проблемы
Людоедских всяких дел:
Логистические схемы,
Кто, когда и сколько съел…
«Мы наладили поставки
Из Восточных областей» –
«Мы внесем в закон поправки:
Хочешь жить – врага убей» –
«Мы способны обеспечить
Бурный рост наверняка» –
«В Южных странах лучше печень,
Без циррозного жирка» –
«Наши местные партнеры
Любят головы без тел» –
«Бизнес выгодный и скорый.
Рынок мяса преуспел» –
«По последним разведданным
Наступлений нет опять» –
«Больше бомб гуманитарных
Голодающим послать» –
«Хороши дела в Алеппо» –
«Позвоню-ка я в ИГИЛ» –
«Далеко везти. Нелепо
Тратить столько средств и сил» –
«Накормить народ народом –
Вот достойнейшая цель» –
«Отстрелялись превосходно» –
«Надо б несколько недель» –
«Там больницы есть и школы.
У товара тонкий вкус» –
«Не допустим мы крамолы» –
«Оружейный нужен груз» –
«Ха-ха-ха, а как же блохи?
Этот как вопрос решим?» –
«Отвлеченье для убогих,
Будет чем заняться им» –
«Доброту проявим нашу.
Блох спасенье – для газет.
Размножаются пусть дальше.
Нам до блох ведь дела нет»…
Вышел дядька толстый к прессе
С тонкой папочкой в руке
И, поклон лихой отвесив,
Зачитал коммюнике:
«Блохам – мир, добрососедство,
Как и требовал «Гринпис».
По проблемам людоедства
Был достигнут компромисс.»
8-11.11.16.
Ты расставалась навсегда.
Я уходил опять навечно.
Очередная ерунда.
Был офигенный зимний вечер.
Я шел с бутылочкой вина,
Месил ногами снега мякоть.
Ты оставалась вновь одна –
Прекрасный повод горько плакать.
11.11.16.
Это фразочка из зомбоящика:
«ВОПИЮЩАЯ ТОЛЕРАНТНОСТЬ»*…
Пережевывайте – вот вам за щеку.
Телевизор меняет реальность.
А придумана фраза не диктором –
Политическим, сука, технологом.
Может – Йозефом, может быть – Виктором.
Словоблудам ни жарко ни холодно.
Перевернуты смыслы. Словесами
Планомерно меняют сознание.
Теле-курсы «как стать мракобесами» –
Анти-высшее образование.
У кого-то рефлекс есть блевательный
На слова с извращенными смыслами.
Но блюющие нынче – «предатели».
И сравнимы с «бегущими крысами».
Доброта – «ересь пятоколонная»,
А свобода – «чума либерастная».
И живут с этим люди в гармонии.
И в безумии массовом счастливы.
Так какие нас ждут откровения?
«Тирания гуманная, райская?»
«Жизнь тюремная благословенная?»
«Палача доблесть?» «Честь вертухайская?..»
10.11.16.
_______________________________________________________________
*Новости Первого канала,РФ.
Меня не представят к награде.
Госпремию мне не вручат.
Ведь я не блажил на параде,
Не вел в гитлерюгенд внучат.
Не бил я противников власти,
Тем более – не убивал.
Не рвал несогласных на части.
И шайбу с вождем не гонял.
Заслуженным стать не дано мне,
Ведь я никогда не служил,
Не гнулся в нелепом поклоне
При виде начальственных рыл.
Не мастер я пылких доносов,
Не гуру придворных интриг,
Не спец в проведеньи допросов,
Ударов в кадык и под дых.
Меня не назначат народным,
Ведь я не дурачил народ.
Не пел я восторженно оды
Ублюдкам, а – наоборот.
Не скребся я в двери к чинушам,
Подачек у них не просил.
Наивный, прямой, добродушный,
Для многих я – «просто дебил».
И памятник мне не воздвигнут.
Ведь я, скромник, не знаменит.
Не я восхвалял гильотину.
Не я изобрел динамит.
Не я добывал себе славу,
Бросая полки на убой.
Не я суд вершил. Я по праву
Был просто Великим Собой.
Нравится отправиться
Погулять бесцельно.
Нравится избавиться
От проблем и дел.
Нравится потратиться
На свое безделье.
Нравится поправиться
(Зуб вчера болел).
Нравится, как плавится
Снег, вчера упавший.
Нравится красавица
В сереньком пальто.
Нравится, что кашица
На ботинках наших
Крутится и вертится,
Чавкая смешно.
Нравится, что плачутся
Облака тумана.
Нравится, что катится
Морось на лицо.
Нравится, что ладится
Разговор… Так странно:
Нравится – поверишь ли? –
Мне сегодня всё.
2.11.16.
Мы проспали сигналы тревоги.
Но не станем себя обвинять.
И не будем к себе слишком строги.
Просто мы очень любим поспать.
Нам сказали, что что-то сгорело,
Что огонь продолжает пылать.
Нам какое до этого дело?
Всё в порядке у нас. Всё здесь цело.
В безопасности наша кровать.
Мы проспали удары набата,
Но ничуть не расстроены мы.
И не можем мы быть виноваты –
Мы смотрели прекрасные сны.
Нам сказали: пожар стал к нам ближе.
Но ведь ясно за нашим окном!
Если где-то кусок мира выжжен –
Разве может быть кто-то пристыжен?
Мы сочувствуем, мы ни при чем.
И сиренами нас не разбудишь,
Слишком дорог нам сонный покой.
Берегут наши уши беруши.
Пусть весь мир будет к чёрту разрушен.
В наших снах есть мир лучший, иной.
Запах гари; в окне потемнело;
Дым затягивает небеса…
Нам какое до этого дело?
Не будите нас, нам надоело.
Мы опять закрываем глаза.
25-26.9.16.
Пугливые люди блуждают в потемках,
Сбиваются в толпы в кромешной ночи.
Кто шепчет, кто стонет, кто молится громко,
Кто воет безумно, кто просто молчит.
Сливаются страхи в железные скрепы;
Скрепляется, гуще становится мрак.
Движенья заблудших смешны и нелепы.
Всем кажется: к свету не выйти никак.
Шуршат невпопад туфли, кеды и берцы
Ведомых, ведущих – и всем невдомек,
Где выход из тьмы. Сам попробуй всмотреться:
То ближе, то дальше – костер-огонек…
Помочь может выйти, покинуть тьму эту,
Любой огонек, что во мраке возник.
Костры-огоньки – указатели к свету.
На каждом из них, знай, горит еретик.
28.10.16.
Он был бодр, просветлен и беспечен
Перед тонкой незримой чертой.
Говорил о приятнейшей встрече
С девкой бледной, смешливой, простой.
Рассказал о игривой беседе,
О желании быть с Ней вдвоем.
Он был в ясном уме, он не бредил.
Он был твердо уверен в одном:
После всех трудодней в полной неге
От спасающихся уплывать
В персональном сосновом ковчеге –
Избавление и благодать.
Да, умеет Она быть желанной –
Это могут вам те подтвердить,
Кто встречался с Ней. Всё без обмана.
Но Она очень любит шутить.
19.10.16.
Неприятно быть не пьяным,
Если все вокруг пьяны.
По пластмассовым стаканам
Разливают спирт страны.
И натруженные глотки
Ядом жгучим опалив,
Те, кто ждет о море сводки,
Направляются в отрыв.
О погоде в океане
Нам расскажут по ТВ;
А на суше рыбой вянет
Люд, обдолбанный вдвойне.
И не важно, кто пьянее.
Веселись, мой грустный край.
А когда я протрезвею,
Йорик, в череп наливай.
26.6.13.
1.
Жил-был фюрер, убийца жестокий,
Обольстительнейший демагог.
Выпивал из народа все соки –
И при этом был чтим, словно Бог.
Бил врагов, всех подряд, без разбору
(А врагов он везде находил).
Был приверженцем войн и террора.
Воевал, выбиваясь из сил.
Из всесильного как-то нежданно
Превратился в ничтожество он,
И, покинутый войском, охраной,
В мрачном бункере был окружен.
Стал трясущейся загнанной крысой
Триумфатор былой, властофил.
Перед тем, как он сам застрелился,
Он собаку свою отравил…
2.
Через годы на школьном уроке
Говорили о тех временах,
Когда фюрер, убийца жестокий,
На Земле сеял гибель и страх:
Миллионы загубленных судеб –
Горы трупов – разруха и боль –
Будем помнить, вовек не забудем –
Не за нас гибли прадеды, что ль?..
Вдруг заплакал ребеночек тихий
И, ручонками пряча лицо,
Сквозь рыданья и жалкие всхлипы,
Произнес: «А собачку за что?..»
14-15.10.16.
Сотни лет пролетают
Как секунда одна.
Люди маски меняют –
Так во все времена
Новомодной личиной
Прячут древности лик,
Неизменно звериный.
Там таится злой рык.
И когда-то, и ныне
Чужд толпе вольный дух.
Во смиренной гордыне
Бойся масок вокруг;
При любом из Пилатов
Вмиг слетают они –
И ревет звероватый
Хор согласных: «Распни!»
12.10.16.
И днем, и ночью дождь идет.
Вторые сутки напролет
И льет, и льет, и льет.
От листьев желт асфальт двора.
Дорожки шин – узор ковра.
И смурь. И хмарь. Хандра.
Листву на лужах не убрать.
Спокойно может дворник спать,
Ведь завтра – дождь опять.
Пейзаж в окне весьма хорош:
Ковры листвы и туча сплошь.
Один. Хандра. И дождь.
4.10.16.
На подиум – одежды цвета хаки!
В букварь – гранаты, танки и штыки!
«Калашников» не Бёлль – с ним сладит всякий.
Патроны легче книг. Бои близки.
Быть должен в человеке дух звериный,
И разум должен быть войной пленен.
Об этом говорили ассасины
И древнеримский рэпер Цицерон.
Учись вдыхать пороховые газы.
Кругом – враги, предателей не счесть…
Мы видим: страх и ненависть заразны,
И это – неприятнейшая весть.
Кому-то – ЗРК. Кому-то – мины.
Кому-то пояс со взрывчаткой дан.
Мы наблюдаем игры мира сильных
И сдвиги тектонические стран.
По графику – учения и войны.
Опять какой-то странный враг разбит.
Улыбчивый, счастливый и спокойный,
Идет в толпу людей бомбист-шахид.
В штабах всё шито-крыто, взятки гладки.
В верхах – ажур, концов там не найдешь.
Империи эпичные припадки
У всей планеты вызывают дрожь.
«Война всех против всех» и нам знакома.
На кладбищах не молкнет бабий вой.
Ждут пенсии трудяги военпрома
И ветераны третьей мировой.
9-10.10.16.
В алхимическом тигле страны
Непрерывно сплавляется что-то.
Закипает. Края уж полны.
Скоро хлынет наружу. Работа
Всех алхимиков очень сложна,
И при этом – опасна для многих.
Поднимаются с самого дна
Позабытые древние Боги.
У беспечных предчувствия нет.
Но раскрыты здесь все гримуары.
В этом месте выходят на свет
Людоедские всякие твари.
В алхимическом тигле страны
Оживают, в конвульсиях бьются
Компоненты грядущей войны,
Не научных – иных революций.
7.10.16.
Незавидна судьба пацифиста.
Разгорелась война – жизнь пропала.
Преднамеренное неубийство –
Преступление для трибунала.
Приговор предсказуем: «к расстрелу».
Под конвоем – к бетонной ограде.
И «закрыто» штамп – к «личному делу»…
А ведь мог быть в расстрельной команде.
Получал бы хорошую пайку
И лампасы выслуживал к брюкам,
Заимел бы с водителем «Чайку»,
Рассказал бы о подвигах внукам…
Незавидна судьба пацифиста.
3.10.16.
У осени – спокойная печаль:
То листьев дождь, то капель мокрый ветер…
Бездонно небо, необъятна даль.
Весь мир невыразимо грустно-светел.
У осени – волшебные цвета
Под траурной прозрачною вуалью.
Природа фантастична и проста.
Сверхплотный воздух переполнен сталью.
У осени – мистическая связь
С Вселенной и, конечно, всеми нами.
И, к Вечности всё ближе становясь,
Сливаемся мы тихо с облаками.
15.10.14.
Есть культ личности. Есть культ наживы.
И религия каждая – культ.
Люди культами лживыми живы.
Люди в культах покорно живут.
Культ приверженцев объединяет.
Но приверженец культа любой
Культа главное «таинство» знает:
Есть свои – значит, есть и чужой.
И любая гуманная секта
Индульгенцией дАрит людей.
Если враг обнаружится где-то –
Невзлюби, укради и убей.
Потребления культ, культ халявы,
Культ семьи, культ детей, культ войны,
Культ карьеры, культ Сильной Державы…
В культе слабые очень сильны.
Мир невидимой сетью опутан.
Продолжается злая игра.
В мире множество всяческих культов.
Жаль, что нет в мире культа добра.
24.9.16.
Чтоб не стать мне объектом нападок
И не вызвать словесный погром,
Быть скромнее в своих текстах надо.
Напишу я стишки ни о чем.
Чтоб никто не узрел провокаций,
Подозрительных сборищ словес,
Мне придется весьма постараться
Обойтись без оценок и без
Власть имущих, дельцов, телепатов,
Тех, кто в чем-то умен, в чем-то глуп,
В чем-то бедных и в чем-то богатых,
Вообще – социальных всех групп.
Люди в этих стихах неуместны,
Ведь обидчивы могут быть все:
Женихи, тещи, тести, невесты…
Лучше оды писать колбасе!
Упростилась моя сверхзадача;
Лишь избавился я от людей,
Стало ясно мне, что – однозначно! –
Дальше дело пойдет веселей.
Набросаю словесную кучу:
Небеса, коромысло, далек,
Космос, мюсли, дрезина, озвучу…
Будет словник-черновичок.
Мне останется только небрежно
Бросить рифмы в нелепицу строк.
К «мысли» «гусли» прилипнут, конечно.
«Потолок» ляжет к слову «далек».
Из словечек родится в итоге
То, что надо: стишки ни о чем.
Безобидные, равные многим,
Незаметные – и поделом.
И в строю записных рифмоплетов,
В триста пятом сплоченном ряду
( Как попал я туда? С кем я? Кто там? ),
Я уже обреченно бреду.
Кто-то ставит подножку мне сзади.
Кто-то в печень мне сбоку пихнул.
Нахожусь здесь зачем? Чего ради?
В голове – многословия гул.
В слитном шуме рядов постепенно
Начинаю слова различать:
Там – «пейзаж», там – «любовная сцена»,
Там – «фавор», там – «победная рать».
В сто семнадцатом – «души спасите»,
В двадцать первом – «печальный удел».
Вдруг взвывает в пятнадцатом критик:
«В триста пятом! Да как он посмел!»
Раздается ответ из второго:
«Мюсли – мысли. Раскрыл я секрет.
Коромысло есть смысл. Это ново!»
Я сбежал бы – да выхода нет.
Паникую. Страшусь. Сам повинен
В том, что здесь я, в едином строю.
То, что космоса звуки в дрезине,
С изумлением я узнаю.
Мне дизлайкнули первый и сотый,
Двести пятый и триста шестой.
Из трехтысячного патриоты
Призывают зачистить весь строй.
Сзади давят, ревут «налегай-ка!»,
А из строя не выйти никак.
В третьем пальцы взметнулись – мне лайки
( Есть такая порода собак ).
Я выныриваю из кошмара,
Просыпаюсь в знобящем поту.
То ли холодно мне, то ли жарко.
Жажду жидкости, невмоготу.
Не вмещает меня одеяло.
Донимает похмельная дрожь.
Накануне я выпил не мало.
Лучше б лекции слушал о ЗОЖ!
Велико алкоголя коварство,
И зловещ мне приснившийся сон.
Я, признаться, весьма испугался.
Но проснулся – и этим спасен.
К сигарете тянусь неуклюже.
Что-то чувствую вдруг под плечом.
Лист бумаги. Читаю… О, УЖАС!
Предо мною – «стишки ни о чем».
18-21.9.16.
Послать бы всё к чертям – и тихо удалиться
От хоровода тел и карусели лиц.
Без визы бы лететь сквозь тонкие границы
Под завыванье бурь и всполохи зарниц.
Забыть бы обо всем, что важно и не важно.
Собрать бы всё в кулак – и враз откинуть прочь.
Избавиться от уз однажды может каждый –
И двинуть напролом в сверкающую ночь.
25.5.16.
Они похожи друг на друга, как цыплята,
Которым теплый инкубатор жизнь дает.
Они как на подбор – стандартные ребята.
И как цыплята – мясо. Не для них полет.
Их уставные образцовые прически
Гигиеничны и не создают хлопот,
А главное – они не требуют расчески.
Зачем расческа, если лыс как бегемот?
Их ноги-сапоги асфальт колотят ловко.
Погоны на плечах от взмахов рук дрожат.
На четкость шага повлияла дрессировка.
Отдрессирован должен быть любой солдат!
Их натаскали по команде в бой кидаться.
Дадут приказ – и будут в нас они стрелять.
Они обязаны бездумно подчиняться.
Им не положено приказы обсуждать.
1994
Мы шагаем в сплоченном строю.
Мы чеканим отчетливо шаг.
Мы хотим отличиться в бою –
Значит, нам нужен всем общий враг.
Пополняются наши ряды.
Наша армия быстро растет.
Сантименты к другим нам чужды.
Кто не с нами – тот не патриот.
Мы готовы исполнить приказ.
Мы готовы менять этот мир.
Предвкушаемо сладкое «фас».
Дай команду скорей, командир!
Мы готовы спуститься на дно.
Нам обещана горная высь.
Мы едины, мы все «как одно».
Эй, не думай, а в строй становись!
Мы, как прутья, увязаны в сноп.
Нас прошила идейная нить.
Эта «связка» придумана, чтоб
Мы могли всех врагов сокрушить.
Пусть от нас содрогнется Земля.
Мы в желаньях и в деле прямы.
Трепещите свободные Я –
Надвигается жуткое Мы.
Мы идем. Имя нам – легион.
Кто посмеет не в ногу шагать?
Кто из строя рискнет выйти вон?
Кто шепнет о движении вспять?
Мы шагаем в сплоченном строю.
Мир трясется от наших шагов.
Мы умножили злобу свою –
Значит, нам надо больше врагов.
9.9.16.
Дизель-поезд ползёт, качаясь.
Усыпляет минорный стук.
Я сегодня опять прощаюсь.
Много стало утрат, разлук.
Хмурый день превращается в вечер.
Угасает, его не вернуть.
Что за дурень сказал: время лечит?
Убивает лишь – в этом и суть.
5.9.16.
ТВ-экран. Лентяйка. Заппинг:
Трясутся сиськи, скачут попки;
Какой-то толстый потный папик
Гугнит о том, как важен шоппинг;
Спортсмены чествуют спортсменов,
Гоняют шайбу, мяч, друг друга;
Величину партийных членов
Жюри оценит по заслугам;
Жуют за деньги чамкогрызы,
Пускают слюни шамкошлёпы;
Певиц по вызову капризы
Обсудят в студии холопы,
Оплатят дядьки-филантропы…
Всё просто!
Всё бросьте!
И – милости просим! –
Смотрите сегодня
и завтра
и после:
Отшельники мира устроили сходку;
Пираньи сожрали подводную лодку;
В моче стукача обнаружена совесть;
Слоном в зоопарке написана повесть;
Правитель страны убежал от медбрата;
Вождя изловили, вернули в палату;
Объявлен сбор средств для спасения йети –
Тому строят дом на далекой планете;
В Завете нашли на Гундяева ссылки;
Билл Гейтс по ночам собирает бутылки;
Обама назначен позором эпохи;
На Киев напали гигантские блохи;
А стая пингвинов на Крым налетела –
Не все убежали, есть жертвы обстрела…
Всё просто!
Всё бросьте!
И – милости просим! –
Смотрите сегодня
и завтра
и после…
31.8.14.
По сонным темным улицам
Шатается туман;
Фонарь слегка сутулится –
Он тоже вроде пьян.
Вот я иду, расслабленный.
Неспешный шаг, курю.
Дел нет – другим подарены.
Я часто их дарю.
Иду как кот, под стенами,
Без Свет, без Лен, без Юль.
А если б я замечен был –
Меня б забрал патруль.
9.01.14.
Я рою вам могилы,
На кладбище тружусь.
Для тех, кто мертв, я милый.
Живущим – пригожусь.
Я чту о смерти справки,
И вы, хочу я, чтоб
Купили в здешней лавке
Мной сбитый крепко гроб.
Живу, не зная скуки.
Мне некогда скучать.
Я мастер на все руки
В науке погребать.
Венки, кресты, ограды…
Оплачивайте счет!
Пусть трупы будут рады
И мой растет доход.
3.7.14.
Что вы строите? Ваше здание –
Дом терпимости? церковь? тюрьма?..
Форма борется с содержанием.
Взрыв безумия, кома ума.
Вся эклектика возводимого, –
…Мавзолей? космодром? монастырь?.. –
Триумф быдла непобедимого,
Разрастается стенами вширь.
…Скит-казарма? дом моды-кунсткамера?
Школа-капище? кладбище-плац?..
Летописца перо нервно замерло.
Чем закончится этот абзац?
15.5.16.
Плыла по космосу планета;
Скрипела дряхленькая ось.
А на планете этой где-то
Кому-то ночью не спалось.
Он слышал скрип земной и скрежет,
Глухой Вселенной жуткий вой.
Бывает, каждый звук слух режет.
И кажется: один живой.
22.8.16.
Температура
(от масс-культуры).
И тошнота
(от элитарности).
А вот пилюли
(сплошные дуры).
Прими одну
(и – с благодарностью!).
Она поможет
(libido вылечить).
И ты подлечишься
(от сублимации).
Покинешь ты болезни плен,
И в обществе взаимной мастурбации
Ты будешь – полноправный член.
17.9.96.
Еще одна страна убита государством.
Еще один народ властями побежден.
И жалкие рабы, захлебываясь в красном,
Покорно прославляют хозяев и закон.
Еще один добряк взмудрел до проститутки.
Еще один маньяк дорос до палача.
Послушные рабы под чьим-то взглядом чутким
Идут по жизни маршем, «хотим бича!» крича.
В домах - сварливый лай, на площади – парады.
По улицам несется весёлое музло.
Спортсмены побеждают - и все должны быть рады,
Что из существ бессмысленных кому-то повезло.
Пусть кажется, что все уже необратимо;
Пусть сводный хор политиков речист и голосист;
Пусть всё вокруг покрыто зомбирующим дымом…
В огне для всех невидимом рождался Анархист.
декабрь 13/март 14
Под ноги пали неба своды.
Подножной вере веры нет.
На злобу дня здесь пишут оды,
На темы вечные – памфлет.
Святые жгут святые книги;
Веганы жарят шашлыки.
Всего желаннее вериги,
Они гламурны и легки.
Эстеты спорят о миазмах
И об уродстве красоты.
Народу дайте зрелищ разных –
Безумных, китчевых, простых.
Забыть всем срочно слово «жалко».
Любил людей? – грехи тяжки.
Даешь попсовые визжалки
На ямбанутые стишки!
4.6.16.
Кому – комфортная тюрьма,
А мне – бездомная свобода.
Непритязательна весьма
Моя натура антипода
Карьеры делающих шлюх,
Дензнаколизов, чинососов.
Здесь всем дано одно из двух:
Кому – возвысить в теле дух,
Кому – иметь при теле боссов.
Кому – большая колея,
А мне – невидимые тропки.
Когда гуляю вольно я,
Другие ждут, попавшись в пробки.
Бывает горе от ума.
Бывает радость от безумства.
Бывает , строят, всё громя.
Бывает, бешено гремя,
Рождают тихое искусство.
Кому – покой из суеты,
А мне – всё буйство из покоя.
У всех нас помыслы чисты,
Но будет спор, когда есть двое.
Мы – древний миф, есть – Ты, есть – Я.
Все бесконечно одиноки.
Кому – в стада, в семью, в друзья,
Кумиров чтить, искать вождя,
Кому – учить свои уроки.
Кому – почет и грудь в крестах,
А мне в награду – участь панка.
В глубинах социальных шахт
Не верят в мир под дулом танка.
Гимнисты властные смешны.
Певцы придворные убоги.
Пусть охранители сильны,
Пусть восхваляют роль стены…
Хохочут над божками Боги.
27.02.13. / 27.03.13
Из ада сообщений нет.
Из рая пишут о проблемах.
А здесь по-прежнему без бед:
С утра трудись, в обед – обед…
Народ живет в привычных схемах.
Строитель строит; шьет портной;
Чиновник делит; вор ворует.
Делами занят здесь любой, –
И все спешат наперебой
Упомянуть кого-то всуе.
Что жизнь? – рождение и смерть.
Детей рожают бабы в стонах.
Так было, будет так и впредь.
А детям – замертво взрослеть
И гинуть в неизбежных войнах.
На все вопросы есть ответ.
Все аксиомы – в теоремах.
Здесь всяк с зачатия отпет.
Из ада сообщений нет.
Из рая пишут о проблемах.
16.9.15.
Вспомнил девочку из школы.
Класс седьмой-восьмой.
Мне – футболы, рок-н-роллы,
Ей – опять домой…
На уроках, в школьных классах
(Скукота и мрак),
Вопреки ученью «массов»
Хулиган-дурак
Создавал парнасы, дерзкий,
Низвергал Богов,
Телом не по-пионерски
Был всегда готов.
И девчонка получала
Глупых слов набор,–
И чего-то отвечала,
Потупляя взор.
А училки «не видали»
Наш бумагопад.
Как записочки летали
На последний ряд!..
Я-то молод (чуть за сорок)
И не слишком сед.
Но, бывает, рубит скоро –
И ее уж нет.
Надо быть к себе построже,
Не боясь стыда.
Одноклассница моложе –
Это навсегда.
4.8.16.
Кто-то когда-то сказал мне:
Лирики надо побольше.
Лирику любят в Панаме,
В Бирме, в Канаде и в Польше.
Лирика нравится дамам
И несмышленым девицам,
Гособвинителям рьяным,
Сентиментальным убийцам.
Надо писать о цветочках,
Пестиках всяких, тычинках,
Звездочках, ласковых ночках,
Встречах на пыльных тропинках.
Лирика требует страсти,
Требует и эротизма.
Рифму найти—вот несчастье:
Надо какого-то «-изма».
«–Измы» – коварная сводня.
Главное – не ошибиться.
Что у нас в моде сегодня?
Патриотизм? – что ж, сгодится.
Родину, мать вашу, дети,
Чтите, любите без фальши.
Так, я разделался с этим.
Делаю лирику дальше.
Лирика – тонкая штука.
С лирикой сладит не каждый.
Это ж такая подлюка:
Мне не далась не однажды.
Ой, я отвлекся… Продолжим
Солнышком, стуком сердечек,
Скромным влюбленным прохожим
С парой блестящих колечек.
Сопелькам время пролиться,
Слюни всегда будут к месту:
Слезы на длинных ресницах;
Кто-то целует невесту.
Лирику разнообразим
Милым игривым щеночком,
Подвигом, энтузиазмом,
Чаркой, иконкой… Короче,
Дрогнут душевные струны
У палача и у жертвы.
И престарелый, и юный –
Лирике каждый подвержен.
Только опять почему-то
Не получается что-то.
В музыке лирики будто
Выпала тайная нота.
Кто-то плетет эту пряжу,
Клеит слюнявые нити,
Связывать может их даже…
Я не могу, извините.
29-30.7.16
Групповой оргазм моторов
На распятии дорог.
Три аккорда светофоров,
Регулирующих смог.
Рваный мусор разговоров.
Суетливый шепот ног.
Атональный звук удара.
Соло пьяных тормозов.
В дробь рассыпанная фара
И перкуссия шагов
Прибежавших с тротуара
Посмотреть на цвет мозгов.
1994
Нет моря – нет и берегов.
Корабль идет ко дну на суше.
Играет туш, обед готов.
Мы погружаемся всё глубже.
А капитан дает приказ:
Всем чтить его и веселиться.
Кругом – и в профиль и анфас –
Бухие радостные лица.
Трясется палуба – все в пляс.
Команда «жжот» по долгу службы.
Гремит салют, но свет погас.
Мы погружаемся всё глубже.
Уже заполнен грязью трюм.
Не может быть здесь дезертиров!
Один на празднике угрюм –
Он из случайных пассажиров.
13.01.13
Зимы лютые.
Лето жаркое.
Псы мяукают.
Кошки каркают.
Сны как мультики.
Явь как триллеры.
Поп-масскультными
Звезды выперли.
Ох, смутьяны мы! –
Бродим безднами.
Пали пьяными –
Встали трезвыми.
Сколько выпито –
Столько пропито.
Над корытами
Ставим опыты.
Ищем радости,
Беды кликаем.
Нищий аду мстит
Злыми ликами.
Быть бы скромными
Да послушными...
Есть огромный мир –
Нет отдушины.
Здесь с крестами все –
Да не крестятся.
Улыбается
Дыня месяца.
Дни беспутные.
Ночи томные.
И минуты нет –
Время сломано.
Жизни коротки.
Смерть – насмешница.
Всюду мороки.
Где бы спешиться?
7–12.8.13.
Я всматривался в пропасть –
Увидел отражение.
В себя смотреть не проще,
Чем выси созерцать.
Винта затронуть лопасть –
Опасное движение.
Расшибшихся о площадь
Не любят вспоминать.
6.8.13
Нынче низкое небо
над нами ненастно.
Ниоткуда на нас
навалилась напасть.
Никому
никогда
не надо
напрасно
На натянутый
нерв
ногой
наступать.
Ножевое, но нежное
нужным нажимом.
Не нуждается нежить.
Надежды – нужде.
Наряжаться наружу
негоже наживой.
Нежелательный нонсенс:
нутро – неглиже.
Неофитам нельзя
напиваться нектаром.
Неуклюж неизбежно
нагой неофит.
Насылают на нас
непогоду недаром
Небеса,
насмехаясь
над нами
навзрыд.
7.3.15
Иду к магазину, встречают опять
Агенты ноль-семь и агенты ноль-пять.
«Добавь» или «Скинемся, вместе бухнём» –
Бывает так вечером, утром и днем.
Здесь, кажется, каждый со мною знаком.
Я рад популярности в этой среде,
Такого успеха не знал я нигде.
Но если нет денег и долг мой не мал,
То сколько бы я агентуру не ждал,
Агенты на связь не выходят – провал!
11.7.14.
Вчера гремело, грохотало.
Безумный ветер крыши рвал.
Трещало неба одеяло.
Плясал сверкающий кинжал.
Водой и льдом дома хлестало.
Тряслось стекло, звенел металл.
Деревья гнуло и ломало.
И кажется: весь мир дрожал.
Сегодня – скучная погода,
Вернулась пыльная жара.
Меня баюкает природа,
А мне бы бурю, как вчера.
13.7.16.
Нас ждут уже давно за тонкой гранью,
Что делит этот мир на здесь и там.
Мы можем быть героями преданий,
Актерами смешных житейских драм.
ПропИли утро – наступает вечер.
За каждым днем приходит ночи тьма.
Я знаю точно: вечность скоротечна.
Все видимое призрачно весьма.
Летят минуты-годы безвозвратно.
Проходит жизнь, виденьями дразня.
И лишь одно – воспоминаний пятна –
Всем сберегает наши времена.
29.6.10.
Нет свободы – есть порядок.
Есть порядок – будут жертвы.
Пряник мелок, черств, не сладок.
Кнут велик, щекочет нервы.
Миф – последним, сказка – первым.
Есть сплоченность – быть победе.
Где победа – там руины.
Враг растерян, бледен, беден.
Победители едины:
Гимны – слабым, нимбы – сильным.
Сколько веры – столько грешных.
Вера есть – грехи все спишет.
Скорбь немногих безутешна.
Мир погряз в дележке пищи.
Бог – богатым, Ницше – нищим.
8.11.15/14.2.16
Затопила снами ночь
Эти улицы.
Я до спячки не охоч.
Время скурится.
Тишине наперекор
Звезды шепчутся.
Вовлекают в разговор,
Сбросив лестницу.
Никому не говори,
Где блуждаю я,
От заката до зари
Звездопадая.
9.7.13.
Я заперт в просторной палате.
Спокоен, тревожности нет.
Меня охраняют медбратья.
Я тихий простой пациент.
Я не был за стенами сроду.
На воле – лишь ужас и страх.
Да, я не хочу на свободу,
Ведь здесь для меня много благ:
Пилюли, уколы, забота…
Главврач наш бывает не груб.
А я должен только работать –
Быть может, мне выдадут суп.
Я верен девизу больницы:
«Неволю свою береги!»
Больницей могу я гордиться.
Вне стен этих – только враги.
Там нет ни тепла, ни охраны
(Главврач всем давно объяснил).
Там страшно! – И я, благодарный,
Тружусь, выбиваясь из сил…
Я прячусь в родной мне палате.
Спокоен, тревожности нет.
Меня охраняют медбратья.
Я самый простой пациент.
28.6.16
Чай остыл. Свеча сгорела.
В доме тихо, в доме тьма.
За окном гуляет ветер,
Снегопада кутерьма.
В комнатушке-одиночке
В клочьях ночи скрыт диван.
На столе лежит флакончик.
На полу стоит стакан.
Тишина – контрольный выстрел,
Если был погашен свет.
Кто-то вроде бы и был здесь,
Но уже кого-то нет.
Электричество включится,
Заработает FM, –
И какая-то певица
Пропоет, что нет проблем.
Январь 2012
Я стоял на мосту и смотрел сверху вниз.
И плевал в облаков зыбко-зябкие лица.
Знать тогда я не мог, что мой детский каприз
Из забвения лет вновь ко мне возвратится.
В искре памяти вдруг узнаю я себя.
Так и есть: это я. Никого нету рядом.
Мальчуган лет пяти на мосту бытия
Провожает плевки проницательным взглядом.
Он, достоинства полн, на решетке повис,
Беззаботный, всему так способен дивиться…
Я стоял на мосту и смотрел сверху вниз.
И плевал в облаков зябко-зыбкие лица.
31.8.98.
На кухнях этого района,
Как повелось по вечерам,
За потребленьем самогона,
Удрав от жен, детей и мам,
Проводят время гегемоны.
Устав от будней трудовых
И от привычки бить поклоны,
От прочих мерзостей земных,
Они встречаются, чтоб выпить
Продукт соседнего двора.
Их разговор – хмельные вскрики,
Слова – удары топора.
В процессе поиска в стаканах,
Того, что там искал поэт,
Они беседуют о странах,
В которых браги даже нет.
Но вот их разговор въезжает,
Как воз, в родную колею, -
И пролетарий начинает
Крутую песню петь свою:
«Пора достать нам автоматы.
Мы наведем порядок враз.
И сразу будут результаты.
Мы все поделим. Как? – на глаз!
Но чтоб по-честному все было,
Чтоб всем как каждому кусок.
К примеру, столько-то на рыло
Того-сего… Вы дайте срок!
Мы очень быстро разберемся:
Кого – сажать, кого – стрелять.
Мы можем всё, когда напьемся.
Что пролетариям терять?!»
А дальше сила самогона
Мешает клеить разговор,
Она любого гегемона
Способна бросить под забор.
Слетают вниз тарелок диски;
Осколки ранят шаткий пол;
И гегемоны по-английски
Уходят спать под пьяный стол.
1994
Слишком жаркое лето.
Сквозняки не спасают.
Абсолютно раздетый,
Выпадаю я в аут.
Слишком яркое солнце.
Даже тени сбежали.
Сердце бьется-не бьется.
Оклемаюсь едва ли.
Слишком давящий воздух.
Я распят этим прессом.
Жгут горячие гвозди
В мире душном и тесном.
9.7.12.
Окраина
Стрекочет ночь оркестром насекомых.
Горячий воздух подостыл слегка.
И дремлет двор, а в закоулках темных
Кошачья жизнь кошачьи рвет бока.
Чуть слышно шепчут листья – слабый ветер.
И гул авто доносится едва.
Шуршит асфальт – алкаш зигзаги чертит,
Промыкивая странные слова.
Огни редки. Окраина покойна.
Пусть где-то далеко жизнь бед полна:
Пожары, наводнения и войны…
Все звуки для окраины – фон сна.
9.8.10