Ольга Галицкая
Времена года. Ноябрь.
* * *
Осени изысканный модерн -
Стебли и цветы, плоды и листья...
Виноград, как старый гобелен,
В синий сумрак опускает кисти.
Море спит на ложе из стекла,
Как чудесный Рыцарь Золотой...
Смерть к нам заглянула и ушла,
Не закрывши двери за собой.
Там, в далёкой облачной стране,
Во хрустальном гробе дева спит.
На краю Вселенной, как во сне,
Золотая яблоня стоит.
* * *
Глухая ночь объемлет мир.
Туман и дождь... Ни зги не видно.
И осень, словно старый Лир,
В своих лохмотьях беззащитна.
Сухой и жёлтый лист кружит
Над головою непокрытой...
Старик, озябший и сердитый,
С печальной ревностью следит,
Как в небе вешняя струна
Ещё звенит, ещё смеётся...
От вечной музыки и солнца
Мгновением отделена.
* * *
Бледнеют ясные картины
Холодной осени моей -
И сосен голубые спины,
И клики сонных лебедей.
Вот облака в больших корзинах
Несут тяжелое бельё,
И жёлтый пар стоит в низинах,
Облокотившись на копьё.
У клёна башмаки дырявы...
Горит рябина, как в огне.
И листья павшие кровавы,
Как будто пали на войне.
Из латинских поэтов
* * *
Кто знал, что мне завещан Рим:
Пленительный, с лилейной кожей,
Где косы Марсий и Присцилл
В короны царские уложат.
Где грудь высокая снегов,
И солнца чаша круговая,
И пыль алмазная стихов,
Гранёная и голубая.
* * *
Exegi monumentum
Ни память детских лет, и ни столетий ход,
Ни вечная любовь, и ни мирская слава
От звуков и молитв души не отвлечёт,
Пока приходит жрец в священную дубраву.
Что царственная медь, что камни пирамид?
Бесплодная земля мифического Давна?
Где правил дикий Давн и где шумел Авфид -
Цветёт тугая ветвь серебряного лавра.
Не нужен монумент тому, кто жизнь постиг,
Кто знак бессмертия воздвиг нерукотворный!
Благую часть души забвенье не смутит -
В объятьях пылких Муз и в хороводе горнем.
* * * (Из Марциала)
Поезжай развеяться, мой друг...
Что нам Цезарь? Войны да интриги.
Мне всего дороже ближний круг
Да тобой написанные книги.
Здесь стоит такая тишина,
Что не слышно выкриков и маршей.
Захвати домашнего вина,
Чтобы был доволен Плиний Старший.
Передай в подарок зимний плащ -
Там, у моря, ветрено и сыро...
Как дитя, луна играет в мяч
Золотистой коркой апельсина.
В синем небе - рыжая луна...
Белый Лаций словно на ладони.
Ночь так восхитительно бледна,
Как кувшинка в тёмном водоёме.
* * *
Много ли таинственных причин
У тебя, чтобы рыдать в музее?
Ты была с одной из Агриппин
В светлом и огромном Колизее.
Улучив мгновенье, словно тать,
Ты летела через три ступени,
Чтоб влюблённой девочкой предстать
Перед всеми.
На высоком ярусе, в тиши,
Ты Царю свиданье обещала...
А теперь не плачь и не спеши,
Что на представленье опоздала.
* * *
Нам не коснуться уст поцелуем нежным,
Не воротить мужей из походов дальних.
Станем безумней Лиссы; волны мятежней,
Лучше,
желанней,
ближе,
родней,
печальней.
Нам не отнять у моря его добычи.
Так высоко над миром звезда мерцает!
Низко над бурным морем душа летает,
Крича по-птичьи.
Прощание
Уж близится осенний листопад.
Замолкли очарованные птицы.
Затих ручей. Недвижим дивный сад
И неба синие зарницы.
Всё замерло. И слышно далеко
Как белка прыгнула и ветка обломилась;
И ливня золотое молоко
В кувшин серебряный пролилось...
И медленное море, словно дым,
Соединилось с небом голубым.
* * *
Мне говорят, что милые мертвы
И крепко спят в объятьях тишины,
Под шум дождя... И солнечная осень
Им навевает облачные сны...
Их счастье исчезает без следа
Под звуки труб, в потоках сна и света...
И милых губ касается вода,
И прибывает медленная Лета...
А сердце выбирает наугад
И рай и ад, и ни о чём не просит -
Нежнейшая, как розовый гранат,
Пылает осень...
* * *
Нам небеса светлей и выше
Над кровлями монастырей...
А я всё проще, я всё ближе
К могиле матери своей.
Мне по душе теперь иное:
Смотреть в широкое окно,
Там, где от холода и зноя
Прорвалось мира полотно;
Где, словно зверь в осенней спячке,
В своей берлоге замер лес...
Где я была такой гордячкой
Меж тёмных зыбей и небес.
* * *
Мне - стеклянные спины дельфинов,
Вен, Парижей и Африк клубок.
Дорогих запылённых дорог
Голубые набухшие жилы.
Вам - ночные бессонные бденья,
И объятия Музы моей.
Грозовые, степные виденья
Аполлоновых диких коней.
Свист разбойный и чёрная горечь
Молодых и печальных стихов.
И раздольное Чёрное море
Без прощаний и без берегов.
Эос
* * *
Так ярко над лугом и полем
Свеча золотая горит...
И дуб, словно Чёрное море,
Широкой волною шумит...
Так ясно - душа замирает -
Горит золотая свеча...
То Эос пощады не знает -
Свежа, молода, горяча...
О розовоперстая Эос!
К тебе ли взывал Одиссей,
Отчаясь, уже не надеясь
Доплыть до Итаки своей?
И нам, не достигшим Итаки,
Глаза опускающим вниз,
Блуждающим в горе и мраке -
Горящей свечою явись...
* * *
Ещё земля до нашей эры
Пространна, как античный фриз,
Где все тритоны и химеры
В священном танце понеслись.
Оцепенение вакханки...
Вино, звенящее в висках...
Лишь Одиссей и Навсикая
Никак не встретятся в веках.
Меж ними из сухого моря
Встаёт высокая волна;
Им светит солнце золотое,
Их ранит моря глубина.
* * *
Мне сердца не смутить
Ни песней, ни цветком,
Ни тайной, ласковой и странной.
Прекрасно смуглое лицо
И тихий голос безымянный.
Смотрю на золотую вязь,
Дивясь и радуясь невольно.
Распалась связь времён,
Мучительная связь...
И сердцу сладостно и больно.
Концерт
* * *
ОргАна перекат, как дальний гром
В концертном зале поздним летом.
И заливает виноградным светом
Паркет, партер и крохотный балкон.
И хОры золотятся в вышине
Как бабочки... И, строг и неподсуден,
Орган, как бог, играет в тишине
О вечной череде смертей и судеб.
И вторит альт в щемящей простоте
О радостных свиданьях до рассвета,
О жизни, что уходит вместе с летом
В наивной прелести, в прекрасной полноте...
И медлит альт... И манит за собой,
Бессонный над осенним полем.
И плещут зеркала зелёною волной,
И бредят морем.
Дремлет утро золотое
Дремлет утро золотое,
Дышит сонная листва...
Даже грешное и злое
Спит в объятьях божества.
Даже то, что станет дымом,
Глиной, сорною травой,-
Было нежным и любимым,
Было радостью земной.
Как дождю не разрыдаться
В роще, светлой и сквозной?
Не дрожать, не целоваться -
С вечным небом - и со мной?
* * *
Узкий белый коридор.
Запах роз благоуханный.
В спальню входит Командор
За своею донной Анной.
И лимон, и апельсин
Пахнут летнею грозою.
Донна Анна, бог с тобою -
У тебя родится сын.
Не коснутся этих уст
Вкус измен и искус плотский...
Соловей, что твой Высоцкий,
Оглашает хрипом куст.
Дон Гуан покинул нас.
Да смягчится боль утраты...
Только дети и солдаты
Стерегут пустынный плац.
Времена года. Лето.
* * *
И роскошь, и пустошь, и слава
Высоких июльских небес;
И леса зелёная лава,
И моря весёлая спесь,
Когда на просторе, на воле,
В саду золотых Гесперид,
С ленивой усмешкою море
Сквозь яркие листья глядит.
И вновь удивительно близок
Гомер - сладкогласный певец;
И сушит промокшую ризу
На солнце - случайный пловец.
* * *
Помни, душа, обо всём,
Помни любовь и разлуку...
Месяц над полем простёр
Тонкую белую руку.
В роще запел соловей
Неудержимо и страстно;
Тайне сердечной моей,
Жизни моей сопричастный.
Ты ли, забота моя,
Песней живёшь соловьиной?
Слышишь ли, радость, меня,
Здесь, на дороге пустынной?
* * *
Свет за окнами пропал.
Пахнет близкою грозою.
Соловей затрепетал
За узорною листвою.
За узорною листвой,
За зелёными ветвями
Светлый месяц молодой
Ходит скорыми шагами...
В хороводах над землёй
Ловит звёздочку ночную,
А поймает - поцелует
С переполненной душой...
- Ты ли, звёздочка моя,
Не любима, не согрета,
Золотым дыханьем лета,
Трепетаньем соловья?
Последние экзамены. Цейтнот.
Последние экзамены. Цейтнот.
Как в душном зале не хватает света!
В миндалинах герундия цветёт
Инфекция безудержного лета.
Учебник - прочь... Конспекты - подложить
Под голову. И слушать, слушать, слушать,
Как дождь глагольной рифмою шумит,
Как лёгкий праздник опьяняет душу.
Раскрыть окно. Впустить, вдохнуть скорей
И свет, и воздух, и алмазный холод
Летящих брызг и сизых голубей -
Весь, до краёв кипящий, пенный город...
Благословенна летняя гроза!
Пусть дождь идёт, как затяжной экзамен -
Как лодки, уплывают в небеса
Под парусами спящие трамваи.
Ярославна
Мы связаны общей судьбою.
И солнце встаёт над рекой,
Как Всадник, копьё золотое
Нацеливший в воздух ночной.
Не чуя коня под собою,
Он скачет и видит вдали,
Что город готовится к бою
За горсть каменистой земли.
Он видит зелёные горы,
Зашедшие с флангов леса;
Все гнёзда, все кроличьи норы,
Все тайны и все чудеса!
И бурную нежность прибоя -
Рыданье и радость внахлёст...
И сердце сдаётся без боя.
И утро сияет от слёз.
* * *
Дружина Игорева скачет.
В междоусобицах нет смысла.
В Путивле Ефросинья плачет -
Дочь Ярослава Осмомысла.
Куют крамолу друг на друга
Князья и ближние бояре...
Уж перерезана подпруга
Клинком из закалённой стали!
Ведут князья свои дружины -
И Всеволод, и Харальд славный.
Но сохранили нам былины
Высокий голос Ярославны.
Она оплакивает мужа -
Ей горек душный запах степи...
Мы снова конны и оружны.
Но тем страшнее, тем нелепей.
* * *
Умирают молодые парни.
Не родятся деточки на свет...
Облака стоят, как солеварни;
Опадают, словно маков цвет.
То они бегут, как санитарки,
Вслед за белым марлевым бинтом...
То лежат на дальнем полустанке,
Красным осенённые крестом.
Позабыты древние преданья.
Только степь, как прежде, хороша...
Нам привычна смерть без покаянья,
Но трепещет бабочка-душа.
Вот она летит над ковылями,
Вот над морем ласточкой кричит...
То ли горе приключилось с нами,
То ли Каин Авелем убит.
Март, апрель, май
* * *
Затихнет мартовский аккорд -
Гул чёрных клавиш
Прогалин в мраморе снегов,
И ты застанешь
И птичий гам, и тишину,
И звук рояля...
Играют раннюю весну
В высоком зале,
Под светлым куполом небес,
Ещё холодных;
И стрельчатый годится лес
Для дел подобных.
* * *
Голубое небо постучалось
В белое окно.
И нездешним светом наливалось
И плыло оно
Над безбрежной снеговой равниной
За моим плечом;
Занавеска загоралась синим,
Было горячо.
Белой розой в голубом кувшине
Распускался дом -
Лепестками, нитками льняными,
Золотым шитьём.
* * *
Пришёл апрель на голубом глазу
И пол-округи утопил в тазу,
И в лёгкой и стремительной игре
Венецию устроил во дворе...
Венеция, как девушка, дрожит;
Её ресницы ветер теребит,
Влюблённый мавр - первая гроза -
Её целует в губы и глаза...
Два солнца всходят у неё в груди -
И флот турецкий виден впереди,
И флаги гордо реют на ветру...
Как жаль - всё это высохнет к утру!
* * *
Сквозь дым и позолоту слов -
Любви восторженные речи;
Любовь, её глаза и плечи
В истоме тёмных вечеров,
Тенях, озябших на ветру;
Холодных утренниках мая...
Так странно повторять "люблю",
Тоску и муку продлевая...
* * *
Как безупречно, точно в срок,
В великолепной тёмной маске
Гроза стучится на порог
И громкой требует огласки.
Она сегодня влюблена,
И весел клич её призывный -
О том, что полон миг единый.
Что баснословны времена.
Ей больше нечего сказать -
Вселенная ещё пустынна...
Весна стоит, как детский плач,
И дует в дудочку из глины.
Молитва
Сиял январь, как херувим,
И в небе звёзды леденели.
И щёки бархатные зим
То разгорались, то бледнели...
Мы научились слову "Бог",
Когда в просторы кочевые
Посмертный вписывали слог,
И снег, и небеса живые...
И кажется, что Темучин
С его лошадкой коренастой
Опять явился средь равнин -
Широколицый, безучастный.
* * *
Теос Деус чёрных площадей,
Белых роз, монашеского долга,
Теос Деус крупных орхидей,
Гробового матового шёлка.
Бог парижских манускриптов, пьес
На родной воркующей латыни...
Бог весёлых принцев и принцесс,
Что чужие люди погубили.
Святый Боже добрых школяров,
Трубадуров и мужей учёных,
Дай мне сделать несколько шагов -
Роковых, бесплодных, обречённых...
* * *
Спит Москва... Царевича везут.
На невинном лике образ божий.
Божьим человеком назовут,
Отпоют и в тесный гроб положат.
Будет благодатная весна.
Ясных дней высокое начало...
Как ему недоставало сна,
Как ему тепла недоставало...
Не Борис, не грозный царь Иван,
Не безумный Пётр в страшном гневе;
Слабый Гестас. Старый Варраван...
Ты ли, Агнец, у земли во чреве?
* * *
Пришла зима и небо выцвело,
И холод стал неумолим.
Отправились земные рыцари
В небесный град Иерусалим.
Ах, что за кущи были вышиты
На гобеленах и холстах!
В пустынях погибали рыцари
С молитвой кроткой на устах.
Здесь всё дыханье славит Господа
И жизнь, её же сохрани...
Когда трубач на людной площади
Трубит о мире и любви.
* * *
Пахнет хлебом тёплая пекарня,
Здесь ещё не закрывали двери.
Разрослись до неба олеандры
В голубом латинском Трастевере.
И для нас настанет в мире полночь,
Запоёт неведомая птица.
И для нас, как только ты захочешь,
Это счастье лёгкое случится.
Для того даровано нам чудо
И светлеет неба плащаница,
Чтобы помнить, кто мы и откуда.
Нужно только верить и молиться.
Утро февраля
* * *
Как только розовый цветок
Раскроется во сне,
Он свой зелёный коготок
Запустит в сердце мне.
И сядет светлая печаль
К накрытому столу...
Я стану праздновать февраль
И раннюю весну.
И ветер, тёплый и сырой,
И первых лилий вздох...
И тени за моей спиной
От зимних вечеров.
Вот лёгкая коснулась тень
Холодных рук моих...
Весна на брачную постель
Восходит как жених.
* * *
В лесу то мрачно, то светло.
Клубочек сам собой катится.
И ведьма ладит помело,
А вьюга фыркает и злится...
Но недалёко до весны:
Свистят, как мальчики, метели;
И деревянные качели
На чёрный двор привезены.
* * *
Перебирал лады февраль...
И, приближаясь к неизбежному,
Всё было нам чего-то жаль:
Запретного, пустого, нежного...
И жемчуг падал с губ, пока
С затейливыми переборами
Играли струнные снега
Полей девичьими проборами
Смеялись синие глаза,
И жалобно молили карие,
Когда в Москву вошла татарином
Неудержимая весна...
* * *
Как справиться с близкой бедою,
Когда молодая луна
Удавится длинной косою
И встанет над прудом она?
Ей в матовом лунном сияньи
Русалочкой плыть бы да плыть...
А князь в золотом одеяньи
Над берегом станет бродить...
А нам, уязвлённым так нежно,
Что глубже нельзя уязвить,
Парить над открывшейся бездной -
Над ранней весною парить.
* * *
Ох, эти редкие подачки
Весны, надменной и скупой -
Слепые вербы в зимней спячке,
Берёзы в оспе ветряной...
Но скоро посреди трясины
Воздвигли лес, как Нотр-Дам.
Весна из хвороста и глины
Явилась миру, как Адам.
И, всё вокруг преображая,
Нам обещает райский сад...
И снова в толпы собирает
Детей, кормилиц и солдат.
И солнце в розовой ладони
То замирает, то гудит...
И сердце из своей неволи
Как шмель рассерженный, летит!
* * *
Не говори, что молода душой.
Душа - стара. Растёт её громада
Из райского потерянного сада,
Из бездны ада, несмыслёныш мой...
Бессмертный Зевс кивает головой,
Приветствуя, как равную, Психею.
И всё наполнено лазурною весной,
И южным ветром с Галилеи.
И ты гадаешь, ангел или бес
Над душной пропастью играет...
Так Персефона юная с небес
Влюблённого Аида окликает.
Конец прекрасной эпохи
Приближается ночь... Кто бежит по отвесным горам,
Где в ущельях лежат, словно камни, холодные звёзды?
Чей стремительный бег по пустынным и гулким холмам
Сотрясает созвездий орлиные гнёзда?
Или это Гермес, иль иной, обращающий в бег,
Бог лозы виноградной -
Благородный Дионис, несущий наполненный мех
Для вакханок и фавнов?
Или это Анубис бежит, словно бешеный пёс,
Истекающий пеной,
Свесив длинный багровый язык за темнеющий плёс,
За края ойкумены?
За моря, где нагая Луна опьянит
Киммерийца, и гота, и царского скифа, и грека;
И бегущий на миг свой пылающий лик обратит
К уходящему веку.
* * *
Верила ли, знала, Мириам?
Будет хлеб иной, сердца - иные...
Не Твои ли муки родовые -
Обещанья, данные царям?
Что ответишь сонным пастухам,
В тёмном хлеве ставшим на колени?
Если даже Ты... Что делать нам
В нищем, бесприютном Вифлееме?
Если даже Ты, прижав к вискам
Смуглые дрожащие ладони,
Не поверишь ни седым волхвам,
Ни дарам, лежащим на соломе...
* * *
Течёт по парковым аллеям
Толпа, как новая река...
Царевич запускает змея
В серебряные облака.
Ему с высокого пригорка
Видна московская земля...
А змей глядит умно и зорко
На огороды и поля,
Взмывает в небо что есть силы,
И верховодит в облаках...
И чует близкую могилу
Свою в кремлёвских лопухах.
* * *
Едва намечены берёзы
Карандашом французской школы;
И беглый клён, и тополь голый,
И эти ветреные розы.
А вот и дети на пленэре,
Их бонна строгая в корсете;
(Лакеи всё ещё в ливреях,
И император на портрете.)
Вперёд, береты голубые!
Вас ждут Тулоны и Вандеи,
Для вас герои и злодеи
Готовят войны мировые.
Здесь умирают без упрёка,
И смотрят в вечность, не мигая...
Едва кончается эпоха
И начинается другая.
Голубка ( из стихов о зиме)
Зима... Ей ничего не надо,
Кроме пломбира или льда.
Душа её из шоколада
И профитролям отдана.
А месяц, сказочный повеса,
Следит за ней из облаков -
За этим гибельным замесом
Метелей, кружев и шелков...
* * *
Быть может, мы сойдёмся снова
На тихий зов души родной,
Пока зима, как Гончарова,
Манит усталой белизной;
Пока ещё не тает шубка
Её фарфоровых снегов
И смерти белая голубка
Своих не знает берегов...
* * *
И мрамор, проступающий из тьмы,
И леса дождевые колыбели,
И римский профиль, в инее и хмеле,
Над миром торжествующей зимы...
Её державный бег неотвратим;
И, презирая мелкие заботы,
Душа зимы - надменный, гордый Рим,
Забавы праздные и царские охоты...
Когда, с весёлым отблеском костра,
Она зайдёт к тебе неосторожно,
Ты скажешь: "Это лучшая зима
Из всех возможных".
* * *
Блестит зима, как шар хрустальный,
А в небе ангелы поют.
И вечной прелестью и тайной
Снега вечерние цветут.
И кажется - зима смеётся,
А счастье - там, на берегу -
Голубкой белой обернётся
И искупается в снегу...
Вспорхнёт под облачные стрехи,
Не испугавшись ничего -
Ни стужи, ни лесного эха -
А только сердца своего.
* * *
Зима. Иные берега.
То оттепели, то мигрени...
Стоят, как белые сирени,
Преображённые снега.
Серебряные терема
Чудесным кажутся обманом.
Идёт на Фландрию тараном
Зима, как новая чума...
Из тёмной бездны восстаёт -
Из вьюги, из земного праха...
А что народ? Глядит без страха
Да ледяную брагу пьёт.
Свободный от других забот,
Под праздник он поёт и пляшет...
И мельница руками машет,
Беззубый разевая рот.
Египет. Цикл стихов.
* * *
Вот солнечные лица египтян;
Глазницы их, гробницы, ноги, плечи;
Их узловатых рук коричневые плети,
И крокодиловый туман...
Над Нилом золотым - Осирис в пеленах,
И ибис в мареве горчащем;
И острое, томительное счастье
Предсказано по птичьим потрохам...
* * *
Когда душа саднит и ноет
Саднит, и ноет, и болит..
Не Клеопатра - Арсиноя
Ревнивой деве говорит:
- Вином, и золотом, и смирной
Ещё полны твои суда.
Но Цезарь, ласковый и мирный,
У ног твоих не навсегда.
Царица! Нежность и смятенье,
Вся радость жизни - впереди,
Пока нефритовую змейку
Не поднесли к твоей груди...
Пока змея не обхватила -
Дитя! - коричневый сосок,
Люби, как только ты любила...
Возьми и Запад, и Восток.
* * *
Не потому меня любили
Что я была, как все, юна...
Что горстка пыли и зерна?
Со мною цитру положили.
И цитры тихий, слабый звук
Растёт - и тотчас замирает...
Как будто ветер подбирает
Свою мелодию на слух,
И музыки волшебный дух
Коснувшись струн, ещё томится...
И точит время, словно жук,
Великолепную гробницу.
А тот, кто сердце вынул мне,
Уже давно в небесном Ниле...
Лишь музыка живёт во мне -
Та, за которую любили!
Стихи о дожде
* * *
День хлопотал и хлопал ставнями,
А небо плакало и пело,
Как будто стая нежных ангелов
Под своды тёмные слетела.
Как будто жизнь цвела Флоренцией,
Плыла Венецией, пылала;
И тонко-тонко пахла специей,
И остро в сердце трепетала.
А осень бледно-золотистая
Чужой женою, иностранкою,
Веснушчатой венецианкою
Из-под ресниц смотрела пристально.
С ней долгие дожди осенние
То были ласковы, то грубы;
И целовали в упоении
Сухие розовые губы.
* * *
Дремлет утро золотое,
Дышит сонная листва...
Даже грешное и злое
Спит в объятьях божества.
Даже то, что станет дымом,
Глиной, сорною травой,-
Было нежным и любимым,
Было радостью земной.
Как дождю не разрыдаться
В роще, светлой и сквозной?
Не дрожать, не целоваться -
С вечным небом - и со мной?
* * *
Цветущий вихрь смял кусты
сирени, той, что ливень вёз...
И бросил наземь с высоты
их тени, мокрые от слёз.
И поцелуем золотым
слоёного коснулся рта
белейших и роскошных роз
с розовощёкого куста.
И руки нежных Эвридик
покрыл узором дождевым.
И так к жасмину он приник,
что утром разливали их...
* * *
Глухая ночь объемлет мир.
Туман и дождь... Ни зги не видно.
И осень,словно старый Лир,
В своих лохмотьях беззащитна.
Сухой и жёлтый лист кружит
Над головою непокрытой...
Старик, озябший и сердитый,
С печальной ревностью следит
Как в небе вешняя струна
Ещё звенит, ещё смеётся...
От вечной музыки и солнца
Мгновением отделена.
Баллады и песни
* * *
Любовь, ты только снилась мне
Среди земных забот,
Как голос горлинки лесной,
Как ласточки полёт...
Я в дождь и в холод, в снег и в зной
Просил твоих щедрот...
Как разминулась ты со мной,
В какой злосчастный год?
Будь самой горькой из утрат,
Немыслимая боль...
Позволь твоих коснуться лат,
Твоей брони святой.
Нежнейшая из всех причуд!
Враг златокудрый мой!
Позволь твоих коснуться губ,
Покуда я живой...
* * *
Напрасно Мэри влюблена,
Напрасно думает она
О Вальсингаме.
Чума стучится к нам в дома,
Победу празднует чума
Над всеми нами.
О том, как мы хотели жить,
О том, что нас не воротить,
Пропой им, Мэри!
Врачуя души, губят плоть,
Уж видно, так внушил Господь
Малютке Мэри.
* * *
Кочует в небе ястреб
И пара голубков;
Ночует в поле Януш
С отрядом гайдуков...
Чуть встрепенулись кони -
Привстали гайдуки...
Одни, как на ладони,
У медленной реки.
Леса, как на параде,
Построились в каре
У вересковой пади,
Где замок на горе.
И вот, часу в четвёртом,
(Несчастные не спят),
За ведьмою и чёртом
Нечистые летят!
Всё небо почернело
И сделалась гроза...
(Неслыханное дело
На трезвые глаза!)
Ребята - шапки в руки,
Хоть крепкий всё народ...
Пускай узнают внуки
Про давний переплёт,
Как замок трансильванский
Обрушился во тьму,
Со всею кровью панской,
С вампирами в дыму...
И как в одном исподнем
Летел по небу граф...
Готов для преисподней,
И с мукою в очах!
Фауст
* * *
Земля безвидна и пуста.
И жаркий лист над ней летает,
Да осень с влажного куста
Сухой остаток собирает.
Её расчёт неумолим -
И так Атропос вяжет нити,
Что Фауст жаждою томим
К полуистлевшей Маргарите.
Так помутневшие моря
Глядят вперёд, не узнавая
Ни солнечного сентября,
Ни лихорадочного мая.
* * *
Венецианское окно
Распахнуто над бездной сада,
И закипает, как вино,
Кровь молодого винограда.
И ветер голубым плащом
Пылит на утренней прогулке,
И солнце золотым мячом
Играет в сонном переулке.
А Фауст, тигли потушив,
Реторты в шкафчик убирает,
Насвистывая тот мотив,
Что всё живёт и умирает...
Как сердце тает и болит
От ожиданья, от волненья...
Ведь я - совсем не исключенье
Из Маргарит.
* * *
Отчего, прекрасная природа,
Ты верна языческим богам?
Не доступна твёрдая порода
Ни мольбам, ни пеням, ни слезам.
Или в обиталищах заветных
Нас никто не любит и не ждёт?
Белый тёрн и розовый бессмертник
На холодной пустоши цветёт.
Только веет стужею летейской
От глубоких беотийских вод...
Скрипка - Ты. Я только голос женский,
Что свою мелодию ведёт.
Стихи разных лет
* * *
Моя любовь сопровождала их
В родном краю и в дальней стороне;
И облака в постелях золотых
Не просыпаясь, плакали во сне.
Они сияли, словно жемчуга,
Над бледной и встревоженной Москвой.
Душа, что потеряла берега,
Еще просила нежности земной.
И всадниками были дерева,
И колокольнею казалась ель...
И поздно было говорить слова,
Волшебные, как белая метель.
* * *
Что знаем мы о доме на горе?
О звёздной пыли, предрассветном мраке...
О всех живущих на большом дворе,
Тем более - осле или собаке,
Привязанной за хлевом, под стеной,
И вздрогнувшей от стона ли, от крика?
О женщине с младенцем за спиной?
О трёх волхвах -
И всех земных владыках,
Идущих за счастливою звездой...
А снег валит, что побледневший дым...
Стоит зима в серебряном сосуде.
"Не сравнивай: живущий несравним", -
Сказал поэт... И вспомнил об Иуде.
* * *
Бобо мертва. А с ней - мечты,
Надежды, шёпоты и крики...
Слабее шорохи листвы.
Бледнее кисти повилики.
И тень бежит от облаков...
И чёрная земля рождает
Других героев и богов...
Бобо об этом не узнает.
Она в прекрасном далеке
Полна печали и смиренья...
И Дант на траурной реке
Слагает ей стихотворенья.
* * *
Жизнь-ласточка ещё жива,
Ещё она под сердцем бьётся...
Тоскует осень. А зима
Зубами белыми смеётся.
Не ей в расцвете красоты
Великих дел своих стыдиться!
Своей прекрасной наготы
И лёгкой тени на ресницах.
Не ей жалеть: жива, мертва...
Подлунный мир так ярко вышит!
И затаённым счастьем дышат
Моря, созвездья, острова.
Стихи об осени
* * *
Смотри, как листья в октябре
Летят, как гуси, сбившись в стаи...
Как осень в рваном колпаке
С копейкой ржавой в кулаке
Проходит по снегу босая...
Её лохмотья на ветру
То золотятся, то взлетают...
И смерть краснеет на миру.
И первый снег, как свечка, тает.
* * *
-1-
Гляди: вот весёлая Муза
Печальных алмазных полей,
Где осень таинственным грузом
Лежит на плечах тополей;
Где яблоня тонет в запруде,
И ясень от холода сник...
Где молит и молит о чуде
Луны побледневший двойник.
-2-
Всё полно живою водою...
И дуб, словно раненый бриг,
С неведомой спорит судьбою,
К потерям и бурям привык.
Забыты стога на закате,
Цветущая прелесть лугов...
И Муза садится в халате
К столу подгулявших богов.
* * *
Что осень? Отзвук той струны,
Что задрожит в небесной дали...
Дитя луны, дитя печали,
Дитя неведомой страны,
Где в тёплой голубой пыли
Блаженной ночью, млечной, лунной,
Сады вишнёвые текли
За тёмной изгородью струнной,
Где судорогой соловей
Цветы и сны сплетал в объятьях...
И белое кипело платье
Среди ветвей.
Суламифь
Лишь мужскому женский голос вторит,
Заклиная и любя...
Я пришла, как небо и как море,
Чтоб утешить и обнять тебя.
Убаюкать на своих коленях,
Увести в волшебный райский сад...
Видишь эти солнечные тени?
То на древе яблоки блестят.
Или радость ничего не стоит,
Как опавший радужный листок...
И исторгнет время золотое
Золотую змейку на песок.
- 2 -
Зачем я помню этот день
И крик верблюда у ворот?
Под кипарисовую сень
Царица Савская идёт.
За ней невольница несёт
Тяжёлый кубок золотой.
Кругом волнуется народ -
И именитый, и простой...
Как ярко зарево горит
На кровле нового дворца!
Рыдающую Суламит
Служанка уведёт с крыльца.
Беги, прозрачный водопад
Горчайших полнозвучных слёз!
Спаси погибший вертоград,
Что засухи не перенёс...
Благословен зелёный склон
И неба светлые глаза...
Цвети, влюблённый Соломон,
Как виноградная лоза!
Как мне забыть высокий дом
И песню, что певала мать:
"Вино и мёд под языком
Того, кого нельзя обнять!"
Два стихотворения о любви
-1-
Когда Вы так любимы мной,
Я верю, что любима Вами...
Пока я говорю стихами,
Пока свершаю путь земной.
А если скажут: умерла...
А если скажут: утонула,
Цветочной кровью изошла
И всё в душе перевернула,
Ответьте им: любовь - была!
Она и жгла, и целовала...
И, словно море, прибывала,
И, словно берег, отошла...
-2-
Когда нас было только двое
В том очарованном краю,
Я за созвучие земное
Любила музыку твою.
Но среди снов и песнопений
Ты превратил в прекрасный ад
Всё то, о чём глаза Офелий
Непостижимо говорят.
Так холод тающих жемчужин
Хранит в округлой глубине
Улыбку девы, образ мужа
И тайну счастья на земле.
Космогония
Восходят горы, а поля
Бегут в зелёный бор.
И чуден зверь единорог,
И рог его остёр.
Среди прекрасных дам одна,
Всех выше и нежней,
Сияет полная Луна-
Хозяйка всех вещей.
Моря пространны и гладки,
Над ними дух святой.
Хозяйка штопает чулки
Иголкой золотой.
То вышивает белый снег,
То замок на песке...
Там будет зверь, и человек,
И овцы вдалеке.
Кто выбивает из перин
Легчайший белый пух?
Всплывают рыбы из глубин.
Овец зовёт пастух.
И ты среди живых картин
Идёшь, как белый снег...
Плывёшь, как рыба из глубин.
Поёшь, как человек.