Ольга Галицкая
Март, апрель, май
* * *
Затихнет мартовский аккорд -
Гул чёрных клавиш
Прогалин в мраморе снегов,
И ты застанешь
И птичий гам, и тишину,
И звук рояля...
Играют раннюю весну
В высоком зале,
Под светлым куполом небес,
Ещё холодных;
И стрельчатый годится лес
Для дел подобных.
* * *
Голубое небо постучалось
В белое окно.
И нездешним светом наливалось
И плыло оно
Над безбрежной снеговой равниной
За моим плечом;
Занавеска загоралась синим,
Было горячо.
Белой розой в голубом кувшине
Распускался дом -
Лепестками, нитками льняными,
Золотым шитьём.
* * *
Пришёл апрель на голубом глазу
И пол-округи утопил в тазу,
И в лёгкой и стремительной игре
Венецию устроил во дворе...
Венеция, как девушка, дрожит;
Её ресницы ветер теребит,
Влюблённый мавр - первая гроза -
Её целует в губы и глаза...
Два солнца всходят у неё в груди -
И флот турецкий виден впереди,
И флаги гордо реют на ветру...
Как жаль - всё это высохнет к утру!
* * *
Сквозь дым и позолоту слов -
Любви восторженные речи;
Любовь, её глаза и плечи
В истоме тёмных вечеров,
Тенях, озябших на ветру;
Холодных утренниках мая...
Так странно повторять "люблю",
Тоску и муку продлевая...
* * *
Как безупречно, точно в срок,
В великолепной тёмной маске
Гроза стучится на порог
И громкой требует огласки.
Она сегодня влюблена,
И весел клич её призывный -
О том, что полон миг единый.
Что баснословны времена.
Ей больше нечего сказать -
Вселенная ещё пустынна...
Весна стоит, как детский плач,
И дует в дудочку из глины.
Молитва
Сиял январь, как херувим,
И в небе звёзды леденели.
И щёки бархатные зим
То разгорались, то бледнели...
Мы научились слову "Бог",
Когда в просторы кочевые
Посмертный вписывали слог,
И снег, и небеса живые...
И кажется, что Темучин
С его лошадкой коренастой
Опять явился средь равнин -
Широколицый, безучастный.
* * *
Теос Деус чёрных площадей,
Белых роз, монашеского долга,
Теос Деус крупных орхидей,
Гробового матового шёлка.
Бог парижских манускриптов, пьес
На родной воркующей латыни...
Бог весёлых принцев и принцесс,
Что чужие люди погубили.
Святый Боже добрых школяров,
Трубадуров и мужей учёных,
Дай мне сделать несколько шагов -
Роковых, бесплодных, обречённых...
* * *
Спит Москва... Царевича везут.
На невинном лике образ божий.
Божьим человеком назовут,
Отпоют и в тесный гроб положат.
Будет благодатная весна.
Ясных дней высокое начало...
Как ему недоставало сна,
Как ему тепла недоставало...
Не Борис, не грозный царь Иван,
Не безумный Пётр в страшном гневе;
Слабый Гестас. Старый Варраван...
Ты ли, Агнец, у земли во чреве?
* * *
Пришла зима и небо выцвело,
И холод стал неумолим.
Отправились земные рыцари
В небесный град Иерусалим.
Ах, что за кущи были вышиты
На гобеленах и холстах!
В пустынях погибали рыцари
С молитвой кроткой на устах.
Здесь всё дыханье славит Господа
И жизнь, её же сохрани...
Когда трубач на людной площади
Трубит о мире и любви.
* * *
Пахнет хлебом тёплая пекарня,
Здесь ещё не закрывали двери.
Разрослись до неба олеандры
В голубом латинском Трастевере.
И для нас настанет в мире полночь,
Запоёт неведомая птица.
И для нас, как только ты захочешь,
Это счастье лёгкое случится.
Для того даровано нам чудо
И светлеет неба плащаница,
Чтобы помнить, кто мы и откуда.
Нужно только верить и молиться.
Утро февраля
* * *
Как только розовый цветок
Раскроется во сне,
Он свой зелёный коготок
Запустит в сердце мне.
И сядет светлая печаль
К накрытому столу...
Я стану праздновать февраль
И раннюю весну.
И ветер, тёплый и сырой,
И первых лилий вздох...
И тени за моей спиной
От зимних вечеров.
Вот лёгкая коснулась тень
Холодных рук моих...
Весна на брачную постель
Восходит как жених.
* * *
В лесу то мрачно, то светло.
Клубочек сам собой катится.
И ведьма ладит помело,
А вьюга фыркает и злится...
Но недалёко до весны:
Свистят, как мальчики, метели;
И деревянные качели
На чёрный двор привезены.
* * *
Перебирал лады февраль...
И, приближаясь к неизбежному,
Всё было нам чего-то жаль:
Запретного, пустого, нежного...
И жемчуг падал с губ, пока
С затейливыми переборами
Играли струнные снега
Полей девичьими проборами
Смеялись синие глаза,
И жалобно молили карие,
Когда в Москву вошла татарином
Неудержимая весна...
* * *
Как справиться с близкой бедою,
Когда молодая луна
Удавится длинной косою
И встанет над прудом она?
Ей в матовом лунном сияньи
Русалочкой плыть бы да плыть...
А князь в золотом одеяньи
Над берегом станет бродить...
А нам, уязвлённым так нежно,
Что глубже нельзя уязвить,
Парить над открывшейся бездной -
Над ранней весною парить.
* * *
Ох, эти редкие подачки
Весны, надменной и скупой -
Слепые вербы в зимней спячке,
Берёзы в оспе ветряной...
Но скоро посреди трясины
Воздвигли лес, как Нотр-Дам.
Весна из хвороста и глины
Явилась миру, как Адам.
И, всё вокруг преображая,
Нам обещает райский сад...
И снова в толпы собирает
Детей, кормилиц и солдат.
И солнце в розовой ладони
То замирает, то гудит...
И сердце из своей неволи
Как шмель рассерженный, летит!
* * *
Не говори, что молода душой.
Душа - стара. Растёт её громада
Из райского потерянного сада,
Из бездны ада, несмыслёныш мой...
Бессмертный Зевс кивает головой,
Приветствуя, как равную, Психею.
И всё наполнено лазурною весной,
И южным ветром с Галилеи.
И ты гадаешь, ангел или бес
Над душной пропастью играет...
Так Персефона юная с небес
Влюблённого Аида окликает.
Конец прекрасной эпохи
Приближается ночь... Кто бежит по отвесным горам,
Где в ущельях лежат, словно камни, холодные звёзды?
Чей стремительный бег по пустынным и гулким холмам
Сотрясает созвездий орлиные гнёзда?
Или это Гермес, иль иной, обращающий в бег,
Бог лозы виноградной -
Благородный Дионис, несущий наполненный мех
Для вакханок и фавнов?
Или это Анубис бежит, словно бешеный пёс,
Истекающий пеной,
Свесив длинный багровый язык за темнеющий плёс,
За края ойкумены?
За моря, где нагая Луна опьянит
Киммерийца, и гота, и царского скифа, и грека;
И бегущий на миг свой пылающий лик обратит
К уходящему веку.
* * *
Верила ли, знала, Мириам?
Будет хлеб иной, сердца - иные...
Не Твои ли муки родовые -
Обещанья, данные царям?
Что ответишь сонным пастухам,
В тёмном хлеве ставшим на колени?
Если даже Ты... Что делать нам
В нищем, бесприютном Вифлееме?
Если даже Ты, прижав к вискам
Смуглые дрожащие ладони,
Не поверишь ни седым волхвам,
Ни дарам, лежащим на соломе...
* * *
Течёт по парковым аллеям
Толпа, как новая река...
Царевич запускает змея
В серебряные облака.
Ему с высокого пригорка
Видна московская земля...
А змей глядит умно и зорко
На огороды и поля,
Взмывает в небо что есть силы,
И верховодит в облаках...
И чует близкую могилу
Свою в кремлёвских лопухах.
* * *
Едва намечены берёзы
Карандашом французской школы;
И беглый клён, и тополь голый,
И эти ветреные розы.
А вот и дети на пленэре,
Их бонна строгая в корсете;
(Лакеи всё ещё в ливреях,
И император на портрете.)
Вперёд, береты голубые!
Вас ждут Тулоны и Вандеи,
Для вас герои и злодеи
Готовят войны мировые.
Здесь умирают без упрёка,
И смотрят в вечность, не мигая...
Едва кончается эпоха
И начинается другая.
Голубка ( из стихов о зиме)
Зима... Ей ничего не надо,
Кроме пломбира или льда.
Душа её из шоколада
И профитролям отдана.
А месяц, сказочный повеса,
Следит за ней из облаков -
За этим гибельным замесом
Метелей, кружев и шелков...
* * *
Быть может, мы сойдёмся снова
На тихий зов души родной,
Пока зима, как Гончарова,
Манит усталой белизной;
Пока ещё не тает шубка
Её фарфоровых снегов
И смерти белая голубка
Своих не знает берегов...
* * *
И мрамор, проступающий из тьмы,
И леса дождевые колыбели,
И римский профиль, в инее и хмеле,
Над миром торжествующей зимы...
Её державный бег неотвратим;
И, презирая мелкие заботы,
Душа зимы - надменный, гордый Рим,
Забавы праздные и царские охоты...
Когда, с весёлым отблеском костра,
Она зайдёт к тебе неосторожно,
Ты скажешь: "Это лучшая зима
Из всех возможных".
* * *
Блестит зима, как шар хрустальный,
А в небе ангелы поют.
И вечной прелестью и тайной
Снега вечерние цветут.
И кажется - зима смеётся,
А счастье - там, на берегу -
Голубкой белой обернётся
И искупается в снегу...
Вспорхнёт под облачные стрехи,
Не испугавшись ничего -
Ни стужи, ни лесного эха -
А только сердца своего.
* * *
Зима. Иные берега.
То оттепели, то мигрени...
Стоят, как белые сирени,
Преображённые снега.
Серебряные терема
Чудесным кажутся обманом.
Идёт на Фландрию тараном
Зима, как новая чума...
Из тёмной бездны восстаёт -
Из вьюги, из земного праха...
А что народ? Глядит без страха
Да ледяную брагу пьёт.
Свободный от других забот,
Под праздник он поёт и пляшет...
И мельница руками машет,
Беззубый разевая рот.
Египет. Цикл стихов.
* * *
Вот солнечные лица египтян;
Глазницы их, гробницы, ноги, плечи;
Их узловатых рук коричневые плети,
И крокодиловый туман...
Над Нилом золотым - Осирис в пеленах,
И ибис в мареве горчащем;
И острое, томительное счастье
Предсказано по птичьим потрохам...
* * *
Когда душа саднит и ноет
Саднит, и ноет, и болит..
Не Клеопатра - Арсиноя
Ревнивой деве говорит:
- Вином, и золотом, и смирной
Ещё полны твои суда.
Но Цезарь, ласковый и мирный,
У ног твоих не навсегда.
Царица! Нежность и смятенье,
Вся радость жизни - впереди,
Пока нефритовую змейку
Не поднесли к твоей груди...
Пока змея не обхватила -
Дитя! - коричневый сосок,
Люби, как только ты любила...
Возьми и Запад, и Восток.
* * *
Не потому меня любили
Что я была, как все, юна...
Что горстка пыли и зерна?
Со мною цитру положили.
И цитры тихий, слабый звук
Растёт - и тотчас замирает...
Как будто ветер подбирает
Свою мелодию на слух,
И музыки волшебный дух
Коснувшись струн, ещё томится...
И точит время, словно жук,
Великолепную гробницу.
А тот, кто сердце вынул мне,
Уже давно в небесном Ниле...
Лишь музыка живёт во мне -
Та, за которую любили!
Стихи о дожде
* * *
День хлопотал и хлопал ставнями,
А небо плакало и пело,
Как будто стая нежных ангелов
Под своды тёмные слетела.
Как будто жизнь цвела Флоренцией,
Плыла Венецией, пылала;
И тонко-тонко пахла специей,
И остро в сердце трепетала.
А осень бледно-золотистая
Чужой женою, иностранкою,
Веснушчатой венецианкою
Из-под ресниц смотрела пристально.
С ней долгие дожди осенние
То были ласковы, то грубы;
И целовали в упоении
Сухие розовые губы.
* * *
Дремлет утро золотое,
Дышит сонная листва...
Даже грешное и злое
Спит в объятьях божества.
Даже то, что станет дымом,
Глиной, сорною травой,-
Было нежным и любимым,
Было радостью земной.
Как дождю не разрыдаться
В роще, светлой и сквозной?
Не дрожать, не целоваться -
С вечным небом - и со мной?
* * *
Цветущий вихрь смял кусты
сирени, той, что ливень вёз...
И бросил наземь с высоты
их тени, мокрые от слёз.
И поцелуем золотым
слоёного коснулся рта
белейших и роскошных роз
с розовощёкого куста.
И руки нежных Эвридик
покрыл узором дождевым.
И так к жасмину он приник,
что утром разливали их...
* * *
Глухая ночь объемлет мир.
Туман и дождь... Ни зги не видно.
И осень,словно старый Лир,
В своих лохмотьях беззащитна.
Сухой и жёлтый лист кружит
Над головою непокрытой...
Старик, озябший и сердитый,
С печальной ревностью следит
Как в небе вешняя струна
Ещё звенит, ещё смеётся...
От вечной музыки и солнца
Мгновением отделена.
Баллады и песни
* * *
Любовь, ты только снилась мне
Среди земных забот,
Как голос горлинки лесной,
Как ласточки полёт...
Я в дождь и в холод, в снег и в зной
Просил твоих щедрот...
Как разминулась ты со мной,
В какой злосчастный год?
Будь самой горькой из утрат,
Немыслимая боль...
Позволь твоих коснуться лат,
Твоей брони святой.
Нежнейшая из всех причуд!
Враг златокудрый мой!
Позволь твоих коснуться губ,
Покуда я живой...
* * *
Напрасно Мэри влюблена,
Напрасно думает она
О Вальсингаме.
Чума стучится к нам в дома,
Победу празднует чума
Над всеми нами.
О том, как мы хотели жить,
О том, что нас не воротить,
Пропой им, Мэри!
Врачуя души, губят плоть,
Уж видно, так внушил Господь
Малютке Мэри.
* * *
Кочует в небе ястреб
И пара голубков;
Ночует в поле Януш
С отрядом гайдуков...
Чуть встрепенулись кони -
Привстали гайдуки...
Одни, как на ладони,
У медленной реки.
Леса, как на параде,
Построились в каре
У вересковой пади,
Где замок на горе.
И вот, часу в четвёртом,
(Несчастные не спят),
За ведьмою и чёртом
Нечистые летят!
Всё небо почернело
И сделалась гроза...
(Неслыханное дело
На трезвые глаза!)
Ребята - шапки в руки,
Хоть крепкий всё народ...
Пускай узнают внуки
Про давний переплёт,
Как замок трансильванский
Обрушился во тьму,
Со всею кровью панской,
С вампирами в дыму...
И как в одном исподнем
Летел по небу граф...
Готов для преисподней,
И с мукою в очах!
Фауст
* * *
Земля безвидна и пуста.
И жаркий лист над ней летает,
Да осень с влажного куста
Сухой остаток собирает.
Её расчёт неумолим -
И так Атропос вяжет нити,
Что Фауст жаждою томим
К полуистлевшей Маргарите.
Так помутневшие моря
Глядят вперёд, не узнавая
Ни солнечного сентября,
Ни лихорадочного мая.
* * *
Венецианское окно
Распахнуто над бездной сада,
И закипает, как вино,
Кровь молодого винограда.
И ветер голубым плащом
Пылит на утренней прогулке,
И солнце золотым мячом
Играет в сонном переулке.
А Фауст, тигли потушив,
Реторты в шкафчик убирает,
Насвистывая тот мотив,
Что всё живёт и умирает...
Как сердце тает и болит
От ожиданья, от волненья...
Ведь я - совсем не исключенье
Из Маргарит.
* * *
Отчего, прекрасная природа,
Ты верна языческим богам?
Не доступна твёрдая порода
Ни мольбам, ни пеням, ни слезам.
Или в обиталищах заветных
Нас никто не любит и не ждёт?
Белый тёрн и розовый бессмертник
На холодной пустоши цветёт.
Только веет стужею летейской
От глубоких беотийских вод...
Скрипка - Ты. Я только голос женский,
Что свою мелодию ведёт.
Стихи разных лет
* * *
Моя любовь сопровождала их
В родном краю и в дальней стороне;
И облака в постелях золотых
Не просыпаясь, плакали во сне.
Они сияли, словно жемчуга,
Над бледной и встревоженной Москвой.
Душа, что потеряла берега,
Еще просила нежности земной.
И всадниками были дерева,
И колокольнею казалась ель...
И поздно было говорить слова,
Волшебные, как белая метель.
* * *
Что знаем мы о доме на горе?
О звёздной пыли, предрассветном мраке...
О всех живущих на большом дворе,
Тем более - осле или собаке,
Привязанной за хлевом, под стеной,
И вздрогнувшей от стона ли, от крика?
О женщине с младенцем за спиной?
О трёх волхвах -
И всех земных владыках,
Идущих за счастливою звездой...
А снег валит, что побледневший дым...
Стоит зима в серебряном сосуде.
"Не сравнивай: живущий несравним", -
Сказал поэт... И вспомнил об Иуде.
* * *
Бобо мертва. А с ней - мечты,
Надежды, шёпоты и крики...
Слабее шорохи листвы.
Бледнее кисти повилики.
И тень бежит от облаков...
И чёрная земля рождает
Других героев и богов...
Бобо об этом не узнает.
Она в прекрасном далеке
Полна печали и смиренья...
И Дант на траурной реке
Слагает ей стихотворенья.
* * *
Жизнь-ласточка ещё жива,
Ещё она под сердцем бьётся...
Тоскует осень. А зима
Зубами белыми смеётся.
Не ей в расцвете красоты
Великих дел своих стыдиться!
Своей прекрасной наготы
И лёгкой тени на ресницах.
Не ей жалеть: жива, мертва...
Подлунный мир так ярко вышит!
И затаённым счастьем дышат
Моря, созвездья, острова.
Стихи об осени
* * *
Смотри, как листья в октябре
Летят, как гуси, сбившись в стаи...
Как осень в рваном колпаке
С копейкой ржавой в кулаке
Проходит по снегу босая...
Её лохмотья на ветру
То золотятся, то взлетают...
И смерть краснеет на миру.
И первый снег, как свечка, тает.
* * *
-1-
Гляди: вот весёлая Муза
Печальных алмазных полей,
Где осень таинственным грузом
Лежит на плечах тополей;
Где яблоня тонет в запруде,
И ясень от холода сник...
Где молит и молит о чуде
Луны побледневший двойник.
-2-
Всё полно живою водою...
И дуб, словно раненый бриг,
С неведомой спорит судьбою,
К потерям и бурям привык.
Забыты стога на закате,
Цветущая прелесть лугов...
И Муза садится в халате
К столу подгулявших богов.
* * *
Что осень? Отзвук той струны,
Что задрожит в небесной дали...
Дитя луны, дитя печали,
Дитя неведомой страны,
Где в тёплой голубой пыли
Блаженной ночью, млечной, лунной,
Сады вишнёвые текли
За тёмной изгородью струнной,
Где судорогой соловей
Цветы и сны сплетал в объятьях...
И белое кипело платье
Среди ветвей.
Суламифь
Лишь мужскому женский голос вторит,
Заклиная и любя...
Я пришла, как небо и как море,
Чтоб утешить и обнять тебя.
Убаюкать на своих коленях,
Увести в волшебный райский сад...
Видишь эти солнечные тени?
То на древе яблоки блестят.
Или радость ничего не стоит,
Как опавший радужный листок...
И исторгнет время золотое
Золотую змейку на песок.
- 2 -
Зачем я помню этот день
И крик верблюда у ворот?
Под кипарисовую сень
Царица Савская идёт.
За ней невольница несёт
Тяжёлый кубок золотой.
Кругом волнуется народ -
И именитый, и простой...
Как ярко зарево горит
На кровле нового дворца!
Рыдающую Суламит
Служанка уведёт с крыльца.
Беги, прозрачный водопад
Горчайших полнозвучных слёз!
Спаси погибший вертоград,
Что засухи не перенёс...
Благословен зелёный склон
И неба светлые глаза...
Цвети, влюблённый Соломон,
Как виноградная лоза!
Как мне забыть высокий дом
И песню, что певала мать:
"Вино и мёд под языком
Того, кого нельзя обнять!"
Два стихотворения о любви
-1-
Когда Вы так любимы мной,
Я верю, что любима Вами...
Пока я говорю стихами,
Пока свершаю путь земной.
А если скажут: умерла...
А если скажут: утонула,
Цветочной кровью изошла
И всё в душе перевернула,
Ответьте им: любовь - была!
Она и жгла, и целовала...
И, словно море, прибывала,
И, словно берег, отошла...
-2-
Когда нас было только двое
В том очарованном краю,
Я за созвучие земное
Любила музыку твою.
Но среди снов и песнопений
Ты превратил в прекрасный ад
Всё то, о чём глаза Офелий
Непостижимо говорят.
Так холод тающих жемчужин
Хранит в округлой глубине
Улыбку девы, образ мужа
И тайну счастья на земле.
Космогония
Восходят горы, а поля
Бегут в зелёный бор.
И чуден зверь единорог,
И рог его остёр.
Среди прекрасных дам одна,
Всех выше и нежней,
Сияет полная Луна-
Хозяйка всех вещей.
Моря пространны и гладки,
Над ними дух святой.
Хозяйка штопает чулки
Иголкой золотой.
То вышивает белый снег,
То замок на песке...
Там будет зверь, и человек,
И овцы вдалеке.
Кто выбивает из перин
Легчайший белый пух?
Всплывают рыбы из глубин.
Овец зовёт пастух.
И ты среди живых картин
Идёшь, как белый снег...
Плывёшь, как рыба из глубин.
Поёшь, как человек.