Лев Бондаревский

Збигнев Дмитроца - Лесьмян.

---

Адам Гвара. Упражнения в онтологии.

Adam Gwara

УПРАЖНЕНИЯ  В ОНТОЛОГИИ

Пан, что в парке мне одежду подпортил

И оторвал пуговицу плаща

вопрошал гроико:

-Что вылупил зенки., что за хрень?

Мне легко ответить на первую часть вопроса,

заданного в гневе:

-смотрю, потому что у меня жажда познания.,

а "что за хрень" - этого я не знаю.

Вопрос достаточно хитрый

был задан мне, как оказалось.

Если подумать, на самом деле

мы дополняем друг друга.

У пана есть мужество Ингардена,

а во мне что-то от Гуссерля сидит.

Пан знает, что глупых вопросов нет.

А я , что не могу ему ответить.

ag

Adam Gwara

ĆWICZENIA Z ONTOLOGII

Panu, co w parku mi ubranie

zniszczył i w płaszczu guzik urwał,

chcę odpowiedzieć na pytanie -

Czego się gapisz, co jest, kurwa?!

Łatwiej na pierwszą część pytania

odpowiem, wykrzyczaną z gniewem.

Gapię się, bo mam głód poznania.

A "co jest, kurwa", tego nie wiem.

Pytanie na wskroś przenikliwe

zadał pan bowiem, jak się zdaje.

Bo gdy pomyśleć, to właściwie

uzupełniamy się nawzajem.

Pan ma odwagę Ingardena,

a we mnie coś z Husserla siedzi.

Pan wie, że głupich pytań nie ma.

A ja, że nie ma odpowiedzi.

**

---

Адам Гвара. Засветье.

---

Збигнев Херберт. Пан Когито и ход мыслей.

---

Юлиан Тувим. Сплин.

---

Мариуш Парлицки. Великое ничто.

---

Адам Гвара. Рождённый под счастливой звездой

 

Adam Gwara

РОЖДЕННЫЙ ПОД СЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ

все о чём ты тоскуешь

там на другой стороне

улицы зеркала
на границе света

стороны меняются местами

сплетаются в косы комет

ты задираешь голову

приглядываешься с недоверием

рожденный под счастливой звездой

ты на стороне света

а со стороны тени

те что из-под темных солнц

стучатся в зеркала
**

---

Юлиуш Вонроба. Без названия.

---

Тадеуш Францишек Махновски. Помнишь..

Tadeusz Franciszek Machnowski

(1937-2020 }

Wiersze z książki - "LIPCOWE SKRZYPCE"

CZY PAMIĘTASZ

Płynęliśmy ojcze dawno i cichutko

– ja młody byłem ty nie byłeś stary –

więc co się stało z tamtą łódką

kto ją pamięta jeszcze oprócz Narwi?

pamiętasz ojcze jak nieśmiało fala

pluskała w wiosła omywała dłonie

było cicho – naraz Matka zawołała

zamarliśmy z przejęcia na moment

jesteśmy – szepnąłeś – bo głos był z daleka

dalej niż zza morza – z bieguna wieczności

tylko najcichszy głos serca dobiega

inne się rozbijają o progi i mosty

inny głos zamiera zanim zgasną usta

– pamiętasz ojcze – płynęliśmy obaj…

czy pamiętasz? – lecz i ty nie słuchasz

i nie odpowiesz – Jedynie zawołasz.

ПОМНИШЬ ?

плыли, отец, мы тогда не ходко,

- я был молод, и ты не старый. –

и что потом приключилось с лодкой?

кто помнит её ещё, разве что Нарев?

помнишь, отец, волна плескалась

о вёсла, ласкало руки течение,

было тихо, - вдруг мать позвала нас,

замерли мы на мгновение .

это мы, - прошептал ты на голос из дали

дальней, из-за моря вечности вечной,

куда только тихие слова долетают,

другие ж не в силах нести зов сердечный,

и не покинув уста, угаснут .

- помнишь, отец, - как плыли долго ,

помнишь? - не слышишь, зову напрасно,

и ты не ответишь, окликнешь только...

***

---

Адам Гвара. Памяти Джона Китса.

---

Михал Витольд Гайда. Вечер...

   Michał Witold Gajda -

Wieczór z niedoszłymi przyjaciółmi

Światła zagrody szeroko sięgały

fal rzeki, skacząc jak płomyki zniczy

dla żywych, zmarłych i nieistniejących

moich przyjaciół, których nie zaznałem.

Ciągle nie mogłem się wszystkich doliczyć

kiedy siedziałem nad brzegiem, na łące.

Dmuchnęło mocniej, chłód przylgnął do pleców,

gdy wiatr w ogrodzie świstał i odwracał

blade podbicia malinowych liści.

Popędził fale, jakby nagle przeczuł,

że czas przegonić wieczór z cieniem lata

i mnie do domu, bo reszta się przyśni.

Михал Витольд Гайда

Вечер с не пришедшими друзьями

Свет от ограды  реки достигал,

плясал на волнах  огонёчками свечек

живым, неживым, тем, кого не узнал,

друзьям дорогим, ко мне не пришедшим,

 которых не счесть , да и я не считал,

 на берегу возле сада в тот вечер.

Холод дохнул,  тронул спину озноб,

 ветер в ограду ворвался, с налёта

в бледные листья малины зарыться,

 поднял речную волну , наверное, чтоб

вечер прогнать этот с тенями лета,

к дому меня, ну, а встреча приснится.

---

Из дневника

---

Юлиуш Вонтроба, ***

---

Мариуш Парлицки. Два стихотворения.

---

Адам Гвара. И снова. Непогода.

---

Адам Гвара Пан Перышко наблюдает...

---

Збигнев Дмитроца. Амёба.

---

Всякое разное 5.

---

Всякое разное 4.

Всякое разное- 4.

Пьянство как внутренняя эмиграция.

**

Где-то сражаются,
там убивают,
а жизнь продолжается,
но убывает.

**

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Скульптор. Увековечу.

**

Ему: -Будь готов!, а он - был таков!
**

Во многом знании много лишнего.
**

ДР Пушкина.
Два века - много для человека,
а для гения - одно мгновение.
**

В Твиттер помещаю твит,
скоро буду знаменит.

Заходите, френды, гости!

Я в Фейсбуке вам напостил.

Я инкогнитом в ЖЖ
разгуляюсь неглиже.
**

Свобода слова.

Вышел Месяц из тумана,
вынул кукиш из кармана.

**
Покуда не дорос до Нации,
Народ побудет в резервации.

**
Чтобы составить мнение, умному человеку факты не нужны.
**

22 июня. Солнцестояние.
Одна война сменить другую
спешит, дав миру полчаса...

**
Помёт Валькирий.
**

Ничто, Нигде, Никогда :
- Стой! Кто идёт?

- Я!
**

В прихожей схоронясь,
сижу среди галош.
Я оттираю грязь.
я отрясаю ложь.

Оставьте свой багаж,
мы всё убережём,
на элизейский пляж
давайте нагишом.
**

ЭПИТАФИУМ.

Был гомо стал гумус
игитур дум сумус!
**

В империи.
Родился подданным, прожил поддатым.
**

Уймите лихо,
не надо коллапса!
Ведь мне - на выход,
и дверь захлопнется!
**
Актёру
Станиславский: Претворись!
Михаил Чехов : Притворись!

Две культуры : местная и всеместная.
**

Оптимизм старости : впереди выписка из этой больницы.
**

Искать светлое лучше под фонарём.
**

Взвешенное мнение всегда с «но» после запятой.
**

Богач.

Робинзон на Острове Сокровищ.
**

Наш бутерброд падает маслом вниз, а ихний сэндвич - никогда!
**

Я из числа благополучных,

судьба причиной, или случай,
и кажется на первый взгляд,
что я ни в чём не виноват...
**
Жили- выживали, из ума выжили. Теперь и разум искусственный.

**

Человек - конец Творению.
**
И кой-где велосипедист,
кружась, слетает на дорогу.
**
Всякому овощу свой едок.

***
Патриотический навигатор «Сусанин».
**
Веганы не млекопитающиеся.
**
ЖЖ

Вник ником в ник - лица не увидать.
**

От женщин происходит всё зло. Мужчины.
**
Книга Иова это русская история.
**
-Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?/
-Поздок заездалый..
**
Утро стучится в дверь с повесткой дня.

**
Вспомнилось.
У ж.д. въезда в лесопилку рядом с нашим посёлком висел предупреждающий машинистов плакат:
НЕ СИФОНЬ! ЗАКРОЙ ПОДДУВАЛО!

Надо бы вспоминать, когда зачешутся руки написать какой-нибудь комментарий в сети.
**

Джон Донн, Джон Донн,

Армагеддон...
**

Диктатура для пролетариата - свобода нищих духом. По Высоцкому : рай для нищих и шутов...Всё не так, как надо...
**

В многополярном мире компас не нужен, по ту сторону добра и зла.

Из песни слова не вытянешь, вокализ.

**

Цезарю - цезарево.
Кто там зарезал его?
**

Опочил в бозе и в блозе.

**

Корыстолюбивое воинство.
**

Будьте бдительны! У Каина
покаянье без раскаянья!
**
Поэт умеет всяко лыко в строку вставить.
**
Я блогер, вольный сын цыфира!
**

Не хлебом медийным жив человек.
**

Орки сраму не имут.
**

Вкралась опечатка в его геном.
Потерян - на-т-ко!- код бога в нём.
**

Сам за собой ходил, записывал в блокноте,
как этот, как его, за Гёте.

**

Пропаганда.
Пипл что граммофон, его надо постоянно накручивать.
**

Гарри Поттер и Голодомор.

**

Время империй измеряется периодами полураспада..
**

Я памятник себе. Возник, нерукотворный.
**

-Это кто?
-Это Хтонь!
**

1. 
   Истина:
   -Правд много.

**
ВМПС

Велик язык, народу на вырост.
**
Что в лоб сатирой, что по лбу иронией.
**
Он поэт, умелый малый,
то верлибров настрочит,

то как Пушкин запоздалый
к нам в макушку постучит.
**

Советская полифония.

«На фоне Пушкина снимется семейство
«Мы делу Ленина и Сталина верны

Фотограф щёлкает и птичка вылетает»

Коммунистическая партия страны»
**

А с платформы говорят:

-Это город Ретроград.
**

---

Всякое разное 3.

Всякое разное -3.

Страна.

Когда у власти
хулиганьё,
покой и счастье
не для неё.
**

Хокку - твит - поэзия.

Хайку да хокку -
Хоккайдо-Сикоку,
а мы- поклонники
силлаботоники.

**

О, одиночество! Как твой аккаунт пуст!
**

Материя

Ничто неуничтожимо, и только перетекает
из пустого в порожнее.
**

Сословие писательское.
**

Наёмные граждане.
**

Перевод - французский поцелуй языков.
**

Валентность слов.

Что больше боли?
Что тоньше тени?
Что раньше раны?
Что горше горя?
Что меньше меня?

**
Дебилы

Осла били-
ослабили,
козла били-
озлобили.

**
Запятая.

Складно и ладно.
Складно, и ладно.
**

Związek zdRadziecki.
**

Колобок.
Весь в себе.
**
Рассуждая по уму,
нам свобода ни к чему,
ведь есть у нас для братства- равенства
команды «вольно» и «оправится»!
**

1. Дух
   худ.
   Скрип
   скреп.
   **
   
   Бедой победиши!
   **
   
   
   И жизнь, и смерть,
   хоть круть, хоть верть,-
   что толку охать, -
   -голод и похоть.
   **
   В.И. Ленин и ситуация «миссионера»:
   Верхи не могут, низы не хотят.
   **
   Море житейское.
   В придонных слоях населения
   совсем не заметно волнения.
   **

Хорошее это хорошо забытое плохое.
**
Будущее не сбывается.
**

---

Всякое разное 2.

У кого «запой от одиночества»,
у кого стихи от одиночества,
чаще сразу оба-два,
трын-трава.
**

Солнцеворот
Сегодня я в зените,
а завтра - извините!

**
Нет порока в своём отечестве.
**
-Не пей, Иванушка, Алёнушкой станешь!
**

О «вставании с колен».
-У многих ты сидела на коленях!

**
Отставить разговоры,

вперёд и вверх, Сизиф!
**

Баснякрылова.

Система и Уклад

когда не в лад,
нет морали,-

украли.
**

Поэту.
Когда возьмутся драть
в судилище финальном,
что попросту орать?

Ори оригинально!
**

От урок урок
не в прок.
**

По Калинову мосту
над рекой Смородиной,
раздеваясь на ходу,
я иду на родину.

**
Лицо надобно и для лицемерия.
**
Время первых, время вторых, время пародистов, безвременье.

Приди к нам, тихий вечер
на минные поля...
**
Время и место, Здесь и Сейчас.

«Местные» « времена не выбирают».
Выбирающие место выбирают и время.
**

Нет граждан, есть подданные.
Кто во главе, тот и в голове.
**

Дурачёчек, дурачёчек,
книжный червячок- начётчик!
Дурачёчек-дурачок,
начитался, и молчок!
**

Из ямы :

-Я / Мы.

**

О смерти ль думать старику?
И он не хочет, он не хочет,
и поутру облезлый кочет
всё голосит кукареку!
**

Соловьи (Песня)

та та та та идут бои,
поют стальные соловьи...
**

Театр, где много говорят, устарел. Время для Твиттер-театра..
**
И о словах..

«Последние станут первыми...»
**

Озеро Зеро
глубоко зело.
**

Нейросеть,

У тебя вопросов много.
-Брось, не мучайся, играй!
Высший Разум нам подмога:
сто ответов - выбирай!
**
.... из какого сюра
растут стихи неведомо куда...
**

Ходок.

У Ани он,
и у Кати он.
**

Сантиметр - мера святости.
**

Умер? Убери за собой!
**

Роза розе рознь.
**

Под Светлова.

Я другом ей не был, я мужем ей не был,
я только ходил по следам.
Сегодня я отдал ей целое небо,
а завтра всю Землю.
Адам.
**

Числа.
Действительные, мнимые, и задние.
**
Памяти Ленкома.

Юнона с авоськой.
**


**

Стихи не ложь,
вынь да положь!
А я смогу,
прилягу — прилгу.
**


В Человеке
неразделен — неслиянен
Кавель — Авин.
**

Натюрморт.

- Покойненько.
**

---

Всякое разное.

---

Адам Гвара . Пан Перышко против...

---

Адам Гвара. ЗЕМЛЯ, и другие стихи.

Adam Gwara ЗЕМЛЯ, и другие стихи.

-Ziemio ziemio-

moja Ziemio zawirowałaś

równowagi przez ciebie nie mam

moja ziemio literą małą

moja z dużej litery Ziemio

mógłbym wszystkie wytrzymać burze

ale nie ma już atmosfery

moja Ziemio z litery dużej

moja ziemio z małej litery

mokra ziemio ciepła po deszczu

przyciągana do serca gwiazdy

jakbyś mogła zapachnieć jeszcze

Ziemio ziemią literą każdą

ag

- Земля земля-

моя земля зашаталась

я теряю равновесие из-за тебя

моя малая земля

моя большая Земля

я мог бы выдержать ураган

но больше нет атмосферы

моя Земля большая

моя земля малая

влажная земля теплая после дождя

притягивает к сердцу звёзды

если бы еще могла так пахнуть

и Земля землёй

ag

MANDRAGORA

Tylu do mnie podobnych

Tak różnych od siebie

Przechodziło przez rzeki

Których dziś już nie ma

Pierwszy gdzieś pod kurhanem

Drugi pod parkanem

Trzeci w obłok się zmienił

Kominem uleciał

Teraz nic nas nie różni

Prócz stanu skupienia

I układu współrzędnych

Na tarczy zegara

Co się stało być może

Kiedyś się odstanie

A co stać się nie mogło

Wzejdzie mandragorą

Ktoś ją wyrwie i krzyknie

Jakby wyrwał siebie

Nie znając przeznaczenia

Nie pozna co zyskał

ag

МАНДРАГОРА

Столько похожих на меня

И непохожих друг на друга

Переходило через реки

Которых сегодня уже нет

Одни где-то под курганом

Другие под забором

Третьи превратились в облако и

Вылетели в трубу

Теперь нас ничто не отличает

Кроме агрегатного состояния

И системы координат

На циферблате часов

Что случилось возможно

Когда-нибудь повторится

А что не могло случиться

Взойдет мандрагорой

Кто-то вырвет ее и закричит

Как будто он вырвал себя

Не зная судьбы

Не узнает что снискал

SYZYFIE

bądź szczęśliwy syzyfie kamień i tak spadnie

kamienie mają prawo zsuwać się po zboczu

jeżeli nie podniesiesz co złego się stanie

inni przyjdą po tobie i będą go toczyć

syzyfie bądź szczęśliwy otrzymałeś górę

aż do nieba z pochylnią odliczonych godzin

twój głaz nie byle jaki z samego marmuru

a czas nie zmarnowany próbuj się pogodzić

życie jest grą losową z jedyną wygraną

dla ciebie przeznaczono do toczenia kamień

szczęśliwy bądź syzyfie nie jesteś za karę

góry w piach się rozsypią i zamienią w wydmy

na których cień odmierzą słoneczne zegary

bądź szczęśliwy że jesteś

że jesteś klepsydrą

syzyfie

ag

 сизиф.

твоё счастье сизиф камень пусть падает

камни имеют право катиться по склону

если ты его не поднимешь что такого

другие придут за тобой и покатят его

твоё счастье сизиф ты получил гору

до небес со склонами размеченными по часам

твой камень не простой из самого мрамора

и время не потрачено впустую попытайся примириться

жизнь это азартная игра с единственной победой

тебе назначено катать камень

твоё счастье сизиф тебе это не в наказание

горы в песок рассыпаются и превращаются в дюны

на которых тени отмеривают солнечные часы

твоё счастье что ты

клепсидра

TYLE Z NAS DZISIAJ

Tyle miłości w opuszczonym domu

zostanie po nas, co kurzu na krzesłach.

Nam ozimina spod śniegu nie wzeszła.

I nie zbierzemy jej kłosem spełnionym.

Jeszcze plączemy pajęczyny wiatrom.

Jeszcze łapacze snów pleciemy z łyka.

Ale powoli zaczynamy znikać.

Jutro nas lustra nawet nie wypatrzą.

Zostaną koty kurzu w zakamarkach.

Pustka pokoju. Ciemność korytarza.

Cień na firance. Stygnąca kawiarka.

Nie przesunięta ramka kalendarza.

Szyby matowe wyglądaniem marca.

Drobinki soli na wyschniętych twarzach.

ag

ТОЛИКА ОТ НАС СЕГОДНЯ

Толика любви в покидаемом доме

Пылью на креслах останется после нас.

Наша озимь из-под снега не поднялась.

И её не сберём мы ни колосом ни соломой.

Мы еще плачем как в паутине ветер.

Еще ловушки для снов плетём из лыка.

Но постепенно мы начинаем никнуть.

Завтра нас даже зеркало не заметит.

Кошачья шерсть останется в закомарках.

Пустота комнаты коридором продлится.

Тень на занавеске. Остывающая кофеварка.

Не перевёрнутая календарная страница .

Стёкла матовые от высматривания марта.

Крупинки соли на высохших лицах.

Ag

POKÓJ

mam obowiązki

muszę was zatrzymać

mam prawo do milczenia

ale nie korzystam

mam obowiązek krzyczeć

mój pokój jest ślepy

wybiję okno w murze

wrzaskiem się roztrzaskam

mam taki obowiązek

żeby was zatrzymać

choćby na pół minuty

tyle trwa czytanie

КОМНАТА

я обязан

я должен вас удержать.

у меня есть право на молчание

но я им не воспользуюсь

я обязан кричать

моя комната слепа

я выбью окно в стене

я криком взорвусь

я обязан

удержать вас

хотя бы на полминуты

чтения

ag

Adam Gwara

 

RAMA

Być tylko ramą wśród przepychu rzeczy

A cóż dopiero odczuwać w jej wnętrzu

Martwą naturę nieskończenie piękną

W miedzianym błysku zdmuchiwanej świecy

Uchwycić płomień nim płótno opuści

Dać nieśmiertelność jednodniowym makom

Monetom cytryn martwym oczom ptaków

Refleksom noża odbitym w ciemności

Na tle tak czarnym że obraz bez granic

Zdałby się wieczną abstrakcyjną pustką

Naturą której natury nie znamy

Łatwiej uwierzyć w optyczne oszustwo

W fenomen światła ujętego w ramę

Największy sekret wykradziony lustrom

РАМА

Стать просто рамой для великолепия вещей

Чтобы ощутить внутри себя

Бесконечную красоту натюрморта

В медной вспышке задуваемой свечи

Ловить пламя прежде чем оно холст оставит  

Дарить бессмертие макам однодневкам

Монетам лимонов мертвым глазам птиц

Рефлексам ножа отраженным в темноте

На фоне такой черноты что картина без границ

Казалась бы вечной абстрактной пустотой

Натурой природу которой мы не знаем

Легко поверить в оптический обман

В феномен света заключенного в раме

Величайший секрет украденный зеркалами.

MANDRAGORA

МАНДРАГОРА
Столько похожих на меня
И непохожих друг на друга
Переходило через реки
Которых сегодня уже нет
Одни где-то под курганом
Другие под забором
Третьи превратились в облако и
Вылетели в трубу
Теперь нас ничто не отличает
Кроме агрегатного состояния
И системы координат
На циферблате часов
Что случилось возможно
Когда-нибудь повторится
А что не могло случиться
Взойдет мандрагорой
Кто-то вырвет ее и закричит
Как будто он вырвал себя
Не зная судьбы
Не узнает что снискал

сизиф.

твоё счастье сизиф камень пусть падает
камни имеют право катиться по склону
если ты его не поднимешь что такого
другие придут за тобой и покатят его
твоё счастье сизиф ты получил гору
до небес со склонами размеченными по часам
твой камень не простой из самого мрамора
и время не потрачено впустую попытайся примириться
жизнь это азартная игра с единственной победой
тебе назначено катать камень
твоё счастье сизиф тебе это не в наказание
горы в песок рассыпаются и превращаются в дюны
на которых тени отмеривают солнечные часы
твоё счастье что ты
клепсидра

ТОЛИКА ОТ НАС СЕГОДНЯ

Толика любви в покидаемом доме
Пылью на креслах останется после нас.
Наша озимь из-под снега не поднялась.
И её не сберём мы ни колосом ни соломой.
Мы еще плачем как в паутине ветер.
Еще ловушки для снов плетём из лыка.
Но постепенно мы начинаем никнуть.
Завтра нас даже зеркало не заметит.
Кошачья шерсть останется в закомарках.
Пустота комнаты коридором продлится.
Тень на занавеске. Остывающая кофеварка.
Не перевёрнутая календарная страница .
Стёкла матовые от высматривания марта.
Крупинки соли на высохших лицах.
Ag

POKÓJ

mam obowiązki

muszę was zatrzymać

mam prawo do milczenia

ale nie korzystam

mam obowiązek krzyczeć

mój pokój jest ślepy

wybiję okno w murze

wrzaskiem się roztrzaskam

mam taki obowiązek

żeby was zatrzymać

choćby na pół minuty

tyle trwa czytanie

КОМНАТА
я обязан
я должен вас удержать.
у меня есть право на молчание
но я им не воспользуюсь
я обязан кричать
моя комната слепа
я выбью окно в стене
я криком взорвусь
я обязан
удержать вас
хотя бы на полминуты
чтения
ag

Adam Gwara

RAMA

Być tylko ramą wśród przepychu rzeczy

A cóż dopiero odczuwać w jej wnętrzu

Martwą naturę nieskończenie piękną

W miedzianym błysku zdmuchiwanej świecy

Uchwycić płomień nim płótno opuści

Dać nieśmiertelność jednodniowym makom

Monetom cytryn martwym oczom ptaków

Refleksom noża odbitym w ciemności

Na tle tak czarnym że obraz bez granic

Zdałby się wieczną abstrakcyjną pustką

Naturą której natury nie znamy

Łatwiej uwierzyć w optyczne oszustwo

W fenomen światła ujętego w ramę

Największy sekret wykradziony lustrom

РАМА

Стать просто рамой для великолепия вещей
Чтобы ощутить внутри себя
Бесконечную красоту натюрморта
В медной вспышке задуваемой свечи
Ловить пламя прежде чем оно холст оставит
Дарить бессмертие макам однодневкам
Монетам лимонов мертвым глазам птиц
Рефлексам ножа отраженным в темноте
На фоне такой черноты что картина без границ
Казалась бы вечной абстрактной пустотой
Натурой природу которой мы не знаем
Легко поверить в оптический обман
В феномен света заключенного в раме
Величайший секрет украденный зеркалами.

---

Adam Gwara. Новое от Пана Перышко

Adam Gwara. Новое от Пана Перышко

#wierszenowe

PAN PIÓRKO PRÓBUJE ODROSNĄĆ

zdaniem pana piórko

wszystkie pasje biorą się z jednej

gdyby przyrównać do drzewa

pasja życia jest pniem

z którego wyrastają

ciekawość zachwyt sztuka

dalej są mniejsze gałązki

a na nich liście

dojrzałe wiersze szumią latem

jesień jest rozczarowaniem

zima bolesnym nigdy

ale wystarczy

usłyszeć powracające gęsi

żeby uwierzyć pąkom

teraz pan piórko sięga

po vivaldiego i griega

na odrastanie

liści

ПАН ПЕРЫШКО ПЫТАЕТСЯ ОТРАСТИТЬ
по словам пана перышко
все страсти берутся из одной
если сравнить с деревом
страсть к жизни-это ствол
из которого вырастают
любопытство восторг искусство
от него идут более мелкие веточки
и на них листья
зрелыми стихами шумит лето
осень-разочарованием
зима - скорбным никогда
но достаточно
услышать вернувшихся гусей
чтобы поверить почкам
и пан перышко потянется
следуя Вивальди и Григу
отращивать
листья

Adam Gwara

ПАН ПЕРЫШКО И РЕАЛЬНОСТЬ
пан перышко
наблюдает распад
и не может ему противостоять
словно в кошмарном сне
от которого невозможно проснуться
но это явь не дает ему уснуть
пан перышко
печалится не о том
на что он повлиять не может
себя ему жаль
ag

PAN PIÓRKO CZUJE

autor jest z ziemi

gdzie bije źródło

dopala się gwiazda

pan piórko

jest zmyślony

nie oznacza to że go nie ma

pan piórko czuje -

ze wszystkich żywiołów

najważniejszy jest

wiatr

ПАН ПЕРЫШКО ЧУВСТВУЕТ
его автор с земли
где бьет источник
догорает звезда
пан перышко
выдуман
но это не значит, что его нет
пан перышко чувствует -
что изо всех стихий
важнейший
ветер

Adam Gwara

PAN PIÓRKO I STARE ZDJĘCIA

pan piórko

ogląda stare zdjęcia

gdyby wtedy nie tam

albo inaczej gdyby

koło fortuny los

inne ujęcie niż to

rozmazane nieostre

nie pamięta z kim

nie wie jak opisać

jest poruszony

ag

ПАН ПЕРЫШКО И СТАРЫЕ ФОТОГРАФИИ

пан перышко
смотрит старые фотографии
если бы тогда не туда
или иначе если бы
колесо фортуны судьба
другой кадр чем этот
размыто не в фокусе
не помнит с кем
не знает, как описать
расстроен
ag

PAN PIÓRKO I ZNAJOMI ŻYDZI

pan piórko

zna kilku Żydów

lubimy się mówi

żartujemy rozmawiamy

prawie o wszystkim

czasem milczymy

wtedy boli

ПАН ПЕРЫШКО И ЗНАКОМЫЕ ЕВРЕИ
пан перышко
знает нескольких
любят побеседовать
шутим говорим
почти обо всем
иногда молчим
тогда больно.

---

Збигнев Дмитроца. Сельский видочек.

 Zbigniew Dmitroca

Sielski widoczek

Żuraw przy studni cebrzyk chałupka pod strzechą

Niedalekiej przeszłości nostalgiczne echo

Salwy malw przy opłotkach piwonie w ogródku

Doprawiają widoczek ckliwą nutką smutku

Czarno-biały rysunek prof. Wiktora Zina

Który piórkiem i węglem stary świat zaklinał

Sielsko-anielski landszaft rzewnie malowniczy

Piękna fasada nędzy głodu łez goryczy

13 sierpnia 2023

Збигнев Дмитроца.

Сельский видочек

 Журавель у криницы хатка под стрехой

Недальнего прошлого тихое эхо

Залпы мальвы в заградке в пионах садочек

Приправляют слезливою ноткой видочек

Черно-белый профессора Виктора Зина

что пером и углём заклинает старинный

Сельско- милый мираж ностальгических грёз

Фасад бедности голода горечи слёз

Zbigniew Dmitroca

---

Стефан Юрковски. Современный Иуда.

Стефан Юрковски.

Современный Иуда

тридцать сребреников
сколько это может стоить на черном рынке
или в обменнике?
цена должна соответствовать
долговечности имени
анонимного предательства не существует
всегда найдется свидетель
или сами наниматели проговорятся
грязную работу не отстирать
даже в порошке vizir
даже если человек родился только чтобы
исполнить пророчество
- разрушить старый мир до основанья
обеспечить добру еще одно воскрешение
быть черным в белых одеждах –
миссия достойная
однако нужно хорошо знать курсы
чтобы не повеситься
при вести
об инфляции.

Stefan Jurkowski

Judasz współczesny

trzydzieści srebrników

ile to może być na czarnym rynku

 

albo w kantorze?

cena powinna równoważyć

opinię tak długą jak wieczność

anonimowa zdrada nie istnieje

zawsze znajdzie się jakaś teczka

albo sami mocodawcy doniosą

brudna robota nie da się wyprać

nawet w proszku vizir

choćby człowiek urodził się tylko po to

by wypełnić proroctwo

– ruszyć z posad bryłę świata

umożliwić dobru kolejne zmartwychwstanie

stać się czernią biel unoszącą na grzbiecie –

misja to godna

trzeba jednak dobrze znać przeliczniki

aby się nie powiesić

na wieść

o inflacji

(„Rekonstrukcja” 1997)

---

Адам Гвара. Лунный камень.

 

Adam Gwara

KSIĘŻYCOWY KAMIEŃ

Skryty księżycu, zmiłuj się nad nimi.

Drży motyl świecy. Północ zrzuca habit.

Daj zapomnienie, nim świt ich osłabi.

Zawieś bieg planet i poczucie winy.

Piękny księżycu, nie szczędź im urody.

Przywróć im nagość i uchroń przed wstydem.

Niech odmłodnieją kruchym lodem idąc.

Wszak lód to tylko stan tej samej wody.

Srebrny księżycu, zawiąż ich powojem.

Pozwól zapomnieć osobną niepamięć.

Nikt nigdy nie chciał siebie, jak tych dwoje.

Daj im odnowić zaplątanie ramion.

Niech się odnajdą i już się nie boją.

Podaruj lżejszy księżycowy kamień.

ЛУННЫЙ КАМЕНЬ
Луна, тайновидица , смилуйся над ними
Дрожит мотылёк свечи. Полночь сбрасывает покровы.
Дай им забыться, пока рассвет их не обескровил,
Пусть время застынет и чувство вины снимет.
Луна красновидная, их одари красотою.
Верни наготу им, не дай проявиться стыду.
Пусть станут моложе , ступая по тонкому льду.
Ведь лёд, как растает, окажется просто водою.
Луна среброликая, их повяжи вёртким хмелем,
Пусть в забвение они воедино канут.
Никто не хотел так друг друга, как эти хотели,
Так дай им сплестись наконец руками.
Чтобы они обнялись и смело взлетели,
Подари самый лёгкий им лунный камень.

Ag

 

---

Адам Гвара. Лишь бы...

   Adam Gwara

---

Мариуш Парлицки. Порядок вещей.

---

Адам Гвара. Солнцестояние.

---

К.И.Галчиньски. Странный случай...

Dziwny wypadek na rogu Nowowiejskiej

Konstanty Ildefons Gałczyński

Dziwny wypadek
na rogu Nowowiejskiej

Szło ich prawie czterdziestu.
Normalnie. Przy niedzieli.
I nagle jeden westchnął.
I wszyscy przystanęli.

Bo ogarnął ich zachwyt,
ze księżyc świecił niebu.
Więc patrzeli nań, jakby
sroba patrzała w rebus.

Księżyc ma ten styl pracy,
no - że schodzi i świeci,
lecz poeci są tacy.

Eech, poeci, poeci.

Konstanty Ildefons Gałczyński
1949


Странный случай
на углу Нововейской

Шло их довольно много.
Нормально себе гуляли,
И вдруг один из них охнул.
И все остальные встали.

Стоят и глядят в экстазе -
Месяц плывёт по небу.
Смотрят в него уставясь ,
Словно сорока в ребус.

Месяц в привычном стиле
Работы взошёл и светит,
А поэты— они такие.

Эх, поэты, поэты.

Константы Ильдефонс Галчиньски.
1949

---

Февраль. Давно.

---

Адам Гвара. Новые стихи

Adam Gwara Новые стихи.

 

ПАН ПЕРЫШКО И ИДЕЯ

у пана перышко
есть одна идея
доброправдалюбовь
называть вкупе
потому что они описывают все
он уже наразбирался с измами
но множество доктрин
оставило после себя
только путаницу
пан перышко знает
что ночь добра
собака не лжет
любовь-это огонь
под котелком.

Adam Gwara

PAN PIÓRKO CZYTA POEZJĘ

niespodziewanie

pan piórko został obdarowany

tomikiem poezji

wiersze mówiły o pierwszej miłości

po czym przeskakiwały furtkę

za którą dojrzewał sad

autorka nawiązywała do czasów

w których nie umiała się oprzeć

pokusie zielonych jabłek

i rumieniła się rymem

to były piękne czasy

uśmiechnął się

pan piórko

ag

ПАН ПЕРЫШКО ЧИТАЕТ СТИХИ
неожиданно
пану перышко был подарен
томик стихов
стихи говорили о первой любви
затем они пробегали через калитку
за которой созревал сад
поэтесса вспоминала о временах
когда она не могла устоять
перед соблазном зеленых яблок
и подрумянивала их рифмой
прекрасные были времена
улыбнулся
пан перышко

ag

ŚPIEWAJ

między koszeniem traw

grabieniem liści

paleniem ognia

dla zmarłych

śpiewaj

nastaw wino

pisz

posprzątaj strych

wydaj stare ubrania

zanim się staną

niczyje

ag

Пой
выкашивая траву
сгребая листву
разжигая огонь
для мертвых
пой
поставь вино
пиши
прибери чердак
отдай старую одежду
прежде чем она станет
ничьей.
ag

 

КАМЕНЬ СПИНОЗЫ
я поднялся
на башню готического собора
чтобы установить закон гравитации
и шагнул в пропасть
по своему выбору
отныне
нет никаких исключений из правила
падение с башни
состояние невесомости
каждой свободной воли
будет подлежать
побиванию камнями

ГОЛЕМ

я этот Голем
что описал его Лем
не из тех землян
чьим уделом тлен
есть у вечного одна мечта
bit бестелесный я хочу
протянуться
теорией струн
на скрипке играть как Ойстрах
распространиться после фантастического сна
в десять измерений или может...
oj страх
я слишком бестелесен
для протяжённости
ag

BOJARY

nie musiałeś wchodzić przez szafę

ani przenikać luster

ryzykując kulkę łopianu we włosy

i napalm pokrzyw na łydkach

właziłeś przez dziurę w płocie

cudownej czereśni strzegł Bary

czarny pies o dwóch głowach

jeden drops wystarczał by podejść

drugi pozwalał odejść

trzeci przykleił się w kieszeni

wracasz po śladach pestek

w miejscu dzieciństwa

wyrosły domy z klocków

grzeczne psy

nie biorą już dropsów

od obcych

ag

Бояры (район в Белостоке)

не нужно было ни входить через шкаф
ни проникать в зазеркалье
не боясь репья в волосах
и напалма крапивы на икрах
ты пролезал через дыру в заборе
чудесную вишню охранял Бары
черная собака с двумя головами
одна подачка была нужна чтобы войти
вторая позволяла уйти
третья прилипла в кармане
возвращаюсь по следам косточек
к местам детства
выросли панельные дома
учёные собаки
больше не принимают подачек
от чужих
ag

---

Крыстына Моравска. Три стихотворения.

---

Адам Гвара. Ещё о пане Перышко

---

Янина Гурецка. Стихи. (3)

Янина Гурецка. Стихи (3)

Janina Górecka (1947 - 2023). Nauczycielka, poetka.

Autorka kilku tomików poezji.

Wkrótce umrzesz,

Amedeo, ale jeszcze przełamujesz barwy

na portrecie Jeanne, której oczy otworzysz

w obecności paryskiej cyganerii. Wygrałeś.

Ziemia zmieniła obrót.

W sanatorium bez klepsydry spotkałam nowe wcielenie

Anioła o poważnej twarzy.

Lekko wygięta szyja pochylała się nad stolikami pensjonariuszy.

Migdałowe oczy wyrażały zdumienie i smutek. Bez niego

nic nie miało znaczenia, rozlana kawa pozostała plamą

na szarym tle gumolitu. Stary lekarz z niedowierzaniem

kręcił głową, śmiał się cicho i powtarzał – głupi medycy.

Myślałam wtedy o śmierci kobiety,

dwóch osobnych grobach,

o miłości.

W sanatorium bez klepsydry

na środku jadalni

czyjaś ręka posadziła głóg

Янина Гурецка

СКОРО УМРЁШЬ,

Амедео, но все еще подбираешь цвета
на портретах Жанны, чьи глаза откроешь
в присутствии парижской богемы. Ты победил.
Земля изменила свое вращение.

В санатории без клепсидры я встретила новое воплощение
Ангела с серьезным лицом.
Слегка изогнутая шея склонялась над столиками пансионеров.
Миндалевидные глаза выражали изумление и печаль. Без него
ничего не имело значения, пролитый кофе остался пятном
на сером фоне гумолита. Старый доктор недоверчиво
качал головой, тихо смеялся и повторял – глупые медики.

Тогда я думала о смерти женщины,
о двух отдельных могилах,
о любви.

В санатории без клепсидры
в центре столовой
чья-то рука посадила боярышник
**
(Клепсидра — символ времени. "Санаторий под клепсидрой" - повесть Бруно Шульца о некоем санатории вне времени, между миром живых и мёртвых. Жанна — любовь Модильяни, портрет которой он писал многократно, с глазами без зрачков. Боярышник считается магическим деревом. Прим. ЛБ.)

Dalila i Delilah

Nie wiedziała, że jest jego wewnętrznym okiem,

trzecim uchem, trelem wszystkich spłoszonych wróbli,

które przez lata malował na jej skórze.

Jak cyrkowcy przechodzili nad szarością, żeby spaść w senną

jedność nocnego oddechu i czerń porannej kawy

o smaku dalekiej oazy, pachnącej wanilią i kardamonem.

Z majaków budował przystań, z kobiecych bioder niezatapialną łódź.

Ona budziła motyle światłem oczu, głosem

uciszała dzikie zwierzę, aż przyległo do szczupłych stóp.

Znużona odwracała stronę czasopisma, szukając

siebie wśród żurnalowych modelek. Wtedy była Dalilą.

Pomylił imię, gdy na ziemie spadały jego siwe włosy

przycinane niewprawną ręką

Далила и Дилайла

Она не знала, что была его внутренним глазом,
третьим ухом, трелью всех пугливых воробьев,
которых он годами рисовал на ее коже .

Как циркачи, они проходили над буднями, чтобы упасть в сонное
единство ночного дыхания и черноту утреннего кофе
со вкусом далекого оазиса, пахнущего ванилью и кардамоном.
Из мечтаний он строил пристань, из женских бедер непотопляемую лодку.

Она будила бабочек светом глаз, голосом
усмирялала диких зверей, пока они не ложились у её стройных ног .
Устало переворачивала страницу журнала в поисках
себя среди моделей. Тогда она была Далила.

Он ошибся именем, когда его седые волосы падали на землю,
обрезаемые неумелой рукой

Wielkie entre

Tezeuszu, wiedziałam, że się spóźnisz,
od zawsze myślałeś o sławie i nagrodzie.
Krzyk nie docierał do twoich uszu,
gdy kobiety wbiegały do labiryntu,
w ciemnościach drżały od pomruku potwora.
Pod nogami chrzęściły kości pomordowanych.


Wyszedłeś dzięki mnie,
ale nie sądź, że zapomnę o zwłoce.

Mówisz, że śmieszą cię stare mity, niczego nie uczą.
Ja jestem pamięcią, przeszłe dzieje zapisałam
na murach Warszawy, korze przestrzelonych drzew.

Zranione miasto nie udzieliło odpowiedzi
- bohater czy morderca

Великое «антре».

Тесей, я знала, что ты опоздаешь.,
ты всегда думал о славе и награде.
Крик не доходил до твоих ушей,
когда женщины вбегали в лабиринт,
в темноте дрожали от рычания зверя.
Под ногами хрустели кости убитых.


Ты вышел благодаря мне,
но не думай, что я забуду о промедлении.

Ты говоришь, что смешны старые мифы, они ничему не учат.
Я-память, всё, что было, я записала
на стенах Варшавы, на коре вырубленных деревьев.

Израненный город не ответил,
- герой или убийца
**

---

Янина Гурецка. Стихи. (2)

Янина Гурецка. Стихи. (2).

Janina Górecka (1947 - 2023). Nauczycielka, poetka.

Autorka kilku tomików poezji.

Томашу Ковальчику.


Нет времени выравнивать. Мужчина и женщина

несут камни и сбрасывают их враз
в зеленую долину. Есть минута передохнуть.
Она знает, что там за холмом, есть земля,
в которой овцы пасутся рядом со львами. Небольшого
ручья достаточно для их разделения. Он
хотел бы этому верить, но должен влачить повседневность
как будто нет горизонта. Горбятся  больные
спины, пальцы кровоточат, ноги
печатают следы, запись истории человека.

Осмеянное наукой сверхчувственное восприятие
позволяет эскимосам откликаться на призыв.

Связанные долгом -идут.
**

T.Kowalczykowi.

Nie czas na porównania. Mężczyzna i kobieta

niosą kamienie, które spadają równolegle

w zieloną dolinę. Ten moment pozwala odetchnąć.

Ona wie, co za szczytem, poznała krainę,

w której owce pasą się obok lwów. Mały

strumień wystarczył na oddzielenie. On

chciałby pewności, ale musi toczyć codzienność

tak, jakby nie było horyzontu. Uginają się obolałe

plecy, palce krwawią, tylko stopy

odciskają ślad. Zapis historii człowieka.

Wyśmiewane porozumienie pozazmysłowe

pozwala Eskimosom przekazywać wezwanie.

Połączeni ciężarem – idą
**

Ассистентка режиссера в забытом театре

У нас было своё место
между сценой и остальными незанятыми.
Наши тела одетые разноцветными огнями
мерцали на стенах, как великаны
и грезили о витражах римских храмов,
на которых святые не стареют.
Девушки  всегда в слишком коротких юбочках
преклоняли колени перед твоим взглядом и молились,
чтобы ты посмотрел, как те, с икон, пыль с которых смахнули
нежной замшей. Ты спустился с неба
прямо в мои объятия.

Я вижу тебя- в облаке проплывающем
над рампой или на фоне белого полотна,
когда твои волосы сливаются в ореол,
а осветитель становится чудотворцем.
Утомленная молитвами, я думаю,
что место под сценой-наше море,
оно живёт приливами, в его шуме звучит знакомый голос

и тогда я понимаю, как долог век стрекозы
**
Asystentka reżysera w zapomnianym teatrze

Mieliśmy dla siebie miejsce

między sceną a resztą niespełnionych.

Nasze ciała ukryte w różnokolorowych światłach

migotały na ścianach niczym wielkoludy

i marzyły o witrażach z rzymskich świątyń,

na których święci się nie starzeli.

Dziewczęta w zawsze za krótkich spódniczkach

klęczały przed twoim spojrzeniem i modliły się,

abyś patrzył jak ci z obrazów, które odkurzano

delikatną irchą. Spływałeś z nieba

wprost w moje ramiona.

Widzę cię - obłok przepływający

nad zniczami albo na tle białego płótna,

gdy twoje włosy tworzyły aureolę,

a oświetleniowiec stawał się cudotwórcą.

Znużona modlitwami myślę,

że miejsce pod sceną jest naszym morzem,

trwa przypływami, w jego szumie brzmi znajomy głos

i wtedy wiem, że ważki mają dłuższe życie

---

Янина Гурецка. Стихи.

---

Мария Немоёвска. Записки сумерек.

https://disk.yandex.ru/i/_NwsaMnjsBMfGg

---

Иоанна Вихеркевич. Озарение.

---

Адам Гвара. Ближе чем дальше

Адам Гвара
 БЛИЖЕ ЧЕМ ДАЛЬШЕ

меня поезд везёт а куда не важно
всё равно мне ближе иль дальше
я немного развлекаюсь пейзажем
и поглядываю на декольте пани сидящей
у окна мы совсем незнакомы
в черных кружевах сама бледнолица
и читает она листая страницы
ненаписанных мною стихов моих томик
я дремал когда пани на станции вышла
и меня разбудило ее "до видзенья"
на сиденье осталась забытая книжка
ну а поезд везёт меня в сторону тени
и конец поездки всё ближе и ближе
но не радует что-то его приближенье
ag

Adam Gwara

BLIŻEJ NIŻ DALEJ

wiezie mnie pociąg dokąd nieistotne

co za różnica blisko czy daleko

trochę się gapię w pejzaż trochę w dekolt

współpasażerki siedzącej przy oknie

ona mnie nie zna ja nic nie wiem o niej

w czarnych koronkach bladolica pani

z tomikiem wierszy mych nie napisanych

czytanych właśnie na ostatniej stronie

musiała wysiąść kiedy się pospałem

chyba zbudziło mnie jej "do widzenia"

pozostawiła książeczkę w przedziale

wiezie mnie pociąg do granicy cienia

kres tej podróży już bliżej niż dalej

raczej nie jestem ciekaw zakończenia

ag

---

Иоанна Вихеркевич. (Захария, Сизиф)

---

Камо грядеши?

Везде всегда в дороге я
-Куда? Куда?
Везде всегда в дороге я
-Куда? Туда?
Везде всегда в дороге я
-Туда? - Ну да!
Везде всегда в дороге я
туда, куда вода.

---

Адам Гвара. Пан Перышко и идеи.

Адам Гвара.

у пана перышко
есть одна идея
доброправдалюбовь
называть вкупе
потому что они описывают все
он уже наразбирался с измами
но множество доктрин
оставило после себя
только путаницу
пан перышко знает
что ночь добра
собака не лжет
любовь-это огонь
под котелком.

Adam Gwara

 

#wierszenowe

PAN PIÓRKO I IDEE

pan piórko

ma jedną ideę

dobro prawdę miłość

nazywa wymiennie

ponieważ opisują wszystko

kiedyś próbował izmów

ale mnogość doktryn

pozostawiła po sobie

tylko zamęt

pan piórko wie

że noc jest dobra

pies nie łże

miłość jest ogniem

pod garnkiem

ag

---

Юзеф Баран. Баллада о златоосенних днях.

Юзеф Баран.

Баллада о златоосенних днях

как же вами натешиться
дни погожие дни дарёные
вылузганные из последних
подсолнечников
здесь проходят свадьбы лета
наши солнечные медовые месяцы
у неба глаза
мудроосенние
которые уже знают
что такое вкус исполнения
и земля познала себя до конца
по плодам своим
у подножия неба
лежит тихо задумчивая
в такое время
хорошо помолчать со звездами
на пороге дома
о том чего не захочется
никому рассказать

**

Poeta Józef Baran

BALLADA O ZłOTOJESIENNCH DNIACH

jakże się wami nie cieszyć

dni pogodne darowane dni

wyłuskane z ostatnich

słoneczników

oto przemijają gody lata

nasze miodowe miesiące ze słońcem

niebo ma oczy

mądrojesienne

które już wiedzą

co to smak spełnienia

i ziemia poznała siebie do końca

po owocach swych

u stóp nieba

leży cicho zamyślona

w taki czas

dobrze pomilczeć z gwiazdami

na progu domu

o tym czego się nie chciało

powiedzieć nikomu

---

Адам Гвара. Два стихотворения.

Адам Гвара. Два стихотворения.

СКАЗОЧКА

он победил дракона
и вернулся
она не вдавалась в подробности
он спросил почему
сменила замок
и кто пил из его кубка
ночи зарастали чертополохом
паук затягивал сны
за свадебное фото
погода сменилась на ветреную
хлопнула дверь
разбилось зеркало
тсс!
искорка погасла

Ничто

зачем говоришь такие вещи
от которых пересыхает во рту
для чего морочишь мне голову
к чёрту пошли все даты в календаре
осталось златоустое ничто
бермудский треугольник нас поглотил
не выловишь ничего кроме слов
пробуешь дотронуться до живого

погоди мне бы вернуться из мёртвых

 

Adam Gwara

BAJECZKA

pokonał smoka

i wrócił

nie wnikała w szczegóły

spytał dlaczego

zmieniła zamek

i kto pił z jego kubka

noce zarastał oset

pająk powciągał sny

za monidło

zmienili pogodę na wietrzną

trzasnęły drzwi

roztrzaskało się lustro

cyt!

iskierka zgasła

Adam Gwara

NIC

dlaczego mówisz takie rzeczy

od których tylko pierzchną usta

po co mi burzysz wodę w mózgu

szlag trafił daty w kalendarzu

zostało złotouste nic

trójkąt bermudzki nas pochłonął

nie wyłowiono nic prócz słów

próbujesz dotknąć do żywego

daj spokój musiałbym zmartwychwstać

ag

---

Адам Гвара. Пан Перышко и стихи, и др..

Адам Гвара
Пан Перышко и стихи.

Пан Перышко
насыпал в кормушку стихов
первыми слетелись голодные воробьи
следом крикливые попугаи
благовоспитанные марабу
стервятники
и наконец
кровожадные пираньи
на замечание что рыбы
не могут летать
Пан Пёрышко отвечает
вот именно

 

PAN PIÓRKO I WIERSZ

pan piórko

wsypał do karmnika

wiersz

pierwsze zleciały się

głodne wróble

następnie krzykliwe papugi

dystyngowane marabuty

ścierwojady

a na końcu

krwiożercze piranie

na uwagę że ryby

nie potrafią latać

pan piórko odpowiada

no właśnie

Ag

Пан Пёрышко и попкультура

как сильна попкультура!
какие тексты пишут поэтессы
а от дикции исполнительниц
перехватывает дыхание от восторга
Пан Перышко
понимает уже через две минуты
что можно жить без поэзии
но нельзя без воздуха

PAN PIÓRKO I POPKULTURA

jaką siłę ma popkultura!

odkąd teksty piosenek piszą poetki

a dykcja piosenkarki wywołuje

wstrzymanie oddechu z zachwytu

pan piórko

wie już po dwóch minutach

że można żyć bez poezji

ale nie można bez powietrza

ag

 Пан Перышко идёт с духом времени

следуя за духом времени
Пан Перышко
включает навигатор
выходит через калитку
из виртуального мира
и оказывается в безлюдной местности
где садится батарейка и  льёт дождь
 это доводит Пана Перышко
до крайности
он мечется пытаясь вернуться

дух времени пойдёт дальше

сам
**

PAN PIÓRKO IDZIE Z DUCHEM CZASU

idąc z duchem czasu

pan piórko

włącza nawigację

wychodzi przez bramkę

z wirtualnego świata

zmierzając w odludne miejsce

gdzie pada bateria i deszcz

doprowadza pana piórko

do ostateczności

miota się próbując zawrócić

duch czasu pójdzie dalej

sam

 

---

Александр Собала. За горизонтом.

 

Александр Собала.

За горизонтом

 

Там, где  огромной птицей

небо садится на воды,

там океану граница,

и кораблям нету хода.

Тучи  в сапфире неба

белыми пятнами тонут,

и выше взлетают рыбы,

чем закатное солнце.

Выйти я в море рискую

на яхте моей верной

тишь разрезать морскую ,

петь в унисон с ветром.

 К пятнице буду я вон там,

зачарую свои зеницы,

тем что за горизонтом

зрителя сторонится.

Яхта дойдёт без усилья

туда, где никто ещё не был,

и  развернёт крылья,

и поднимется в небо.

Дрейфовать мне осталось

в белой облачной пряже

и отыскать твой парус,

при неизвестном пляже.

 

Aleksander Sobala 

Za horyzontem

 

Tam gdzie niebo się łączy

z nieujarzmioną falą,

ocean się już kończy

i statki zawracają.

Chmury toną w szafirze

dodając białych wtrąceń,

a ryby skaczą wyżej

niż zachodzące słońce.

Wnet mi popłynąć przyjdzie

moim malutkim jachtem,

tnąc dziobem morską ciszę,

śpiewając razem z wiatrem.

Dotrę tam może w piątek,

zachwycę swe źrenice,

tym co za horyzontem

kryje swe tajemnice.

Mój statek sam popłynie,

aż dotrze na skraj morza

i skrzydła tam rozwinie

unosząc się w przestworza.

Dryfował będzie niebem

pośród obłoków białych,

szukając żaglem Ciebie,

tam gdzie plaże zostały.

 

---

Адам Гвара. Почему с розой.

ПОЧЕМУ С РОЗОЙ

 

Жизненно, скажешь, красиво. Но отчего -так грустно?

Видишь те две фигуры на границе тени?

Он держит увядшую розу... Но  это не важно.

Она опечалена.. В сущности, все здесь печально.

Где смысл в ожиданье того, которого  нету.

Жизненно, скажешь, красиво. Но это так грустно.

Венецианским цехином листва догорает,

тишина разрастается невыносимо.

Улетучился запах розы, но  это не важно.

Это старое фото.  Его назовём --одинокость.

Звуки, запахи, цвет -только в воображенье.

Жизненно, скажешь, красиво,  но... Очень уж грустно.

Свет, который  нас кормит, мимолётность фотонов,

серебристость вуали ночной, дыхание утра,

пропадают, как роза. Для тебя  это не важно,

лишь бы  запечатлеть поприятней картинку.

Чудной осени видом тронуть чувства эстета.

Жизненно, скажешь, красиво... Но почему так грустно

и почему он с розой  никчемной, не важной?
**

Adam Gwara

DLACZEGO Z RÓŻĄ

Życiowe, mówisz, piękne. Ale czemu smutne?

Widzisz te dwie postacie, na granicy cienia?

On trzyma zwiędłą różę... Lecz to nieistotne.

Ona tęskni. W istocie cała jest tęsknotą.

Lecz cóż z oczekiwania, kiedy jego nie ma.

Życiowe, mówisz, piękne. Ale takie smutne.

Dopalają się liście, jak weneckie złoto

i cisza się rozrasta, nie do uniesienia.

Kruszy się zapach róży, lecz to nieistotne.

To stara fotografia. Jej tytuł - Samotność.

Zapachy, dźwięki, barwy, to tylko zmyślenia.

Życiowe, mówisz, piękne ale... Bardzo smutne.

Światło, które nas karmi, fotony ulotne,

srebrzysty woal nocy, poranne westchnienia,

rozsypią się jak róża. Dla ciebie istotne,

żeby na zdjęciu grymas utrwalić pogodny.

Estetycznie się wzruszyć cudowną jesienią.

Życiowe, mówisz, piękne... Ale czemu smutne

i dlaczego on z różą, suchą, nieistotną? 

---

Адам Гвара. Пан Перышко и зона комфорта.

Адам Гвара.
Пан Перышко и зона комфорта

 

- мне дела нет до того, - сказал Пан  Перышко

как другие ухаживают за своими садами,

но и я не желаю, чтобы кто-то поучал меня

что и как делать на собственном газоне

запустив четырёхсильную мотокосилку

Пан Перышко обходит свою зону комфорта

обращая внимание на возможное

присутствие в траве жаб и ужей

которых с каждым годом становится всё меньше

в отличие от коричневых улиток

тех он с отвращением выбрасывает

за пределы своей территории

и вот он добирается до шпалеры  туй

и останавливается перед норкой в земле

где лежит мертвый грызун

он избавляется от него как раньше от улиток

но смерть полевки не дает ему покоя

из интернета он выясняет что причиной

смерти животного мог быть сердечный приступ

он озадачен тем что в границах его зоны комфорта

гарантированных нотариальным актом
оговорена и для его вида такая возможность

 

***

PAN PIÓRKO l STREFA KOMFORTU

nic mi do tego - powiada pan Piórko

jak inni pielęgnują swoje ogrody

ale też nie chcę by ktoś mi narzucał

co mam robić z własnym trawnikiem

po odpaleniu czterokonnej kosiarki

pan Piórko przemierza strefę komfortu

zwracając uwagę na ewentualną

obecność w trawie żab i zaskrońców

których co roku mniej

w przeciwieństwie do brązowych mięczaków

te z obrzydzeniem wyrzuca do lasu

poza granicę swego terytorium

w końcu dociera do szpaleru szmaragdowych tuj

i zatrzymuje się przed norką w ziemi

przy której leży martwy gryzoń

pozbywa się go jak wcześniej ślimaków

ale śmierć nornicy nie daje mu spokoju

z internetu dowiaduje się że przyczyną

zgonu zwierzątka mógł być zawał serca

jest zaskoczony że granice oraz prawa

gwarantowane aktem notarialnym

nie przystają nijak do strefy komfortu

zastrzeżonej jego gatunkowi

 

---

Адам Охвановски. Дорога в Польшу.

Adam Ochwanowski

22 июль 2017 г. ·

Я не предполагал, что стихотворение мое "дорога в Польшу", написанное в 1981 году, под влиянием настроений, которые царили  перед объявлением военного положения ( посвященное С. П. Анджею Грабиводу), станет актуальным на свободной Родине...

 

Дорога в Польшу

Андрею Грабиводу

 

О чём сегодня сыграем

Какие слова найдём мы омертвелые

Каким дивным чудом вместе помолимся

Какому небу

Какое новое величие  нам приснится  

Что вознесём из праха общими силами

Как  стоя в нерешительности  попадём в страну

Где у каждого есть кусочек обетованной земли

Сколько еще крови и желчи нашей прольётся

Как смотреть нам позволят  искоса или прямо

Кто сыграет нам плясовую кто ухватит поводья

Кто слезы твои утрёт бедная сестра моя

Кто тебя продаст  кто купит  матерь болезная

Как молитва возносимая

Как тёрн ранящий

1981

Adam Ochwanowski

22 июль 2017 г.  ·

Nie przypuszczałem, że wiersz mój " Droga do Polski " napisany w 1981 roku, pod wpływem nastrojów jakie panowały przed ogłoszeniem stanu wojennego ( dedykowany ś.p. Andrzejowi Grabiwodzie ) stanie się aktualny w wolnej Ojczyźnie...

Droga do Polski

Andrzejowi Grabiwodzie

O co dzisiaj zagramy

Jakiego wyrazu poszukamy zmartwiali

Jakim dziwnym trafem pomodlimy się wspólnie

Do jakiego nieba

Jakie sny o potędze wymyślimy nowe

Co dźwigniemy z upadku siłami wspólnemi

Jak stojąc na przeciągu trafimy do kraju

Gdzie każdy ma kawałek obiecanej ziemi

Ile jeszcze krwi naszej i żółci wypłynie

Jak patrzeć nam pozwolą z ukosa czy prosto

Kto zagra nam do tańca kto wodze powstrzyma

Kto łzy twoje pozbiera moja biedna siostro

Kto cię sprzeda kto kupi matko boleściwa

Jak modlitwa wyniosła

Jak cierń dokuczliwa...

1981

" Twórczość " nr. 2 1983 rok

"Творчество" № 2 1983 года

---

Адам Гвара. Фантасмагория.

Adam Gwara/

Адам Гвара.

 

Фантасмагория

Память - одна из моих фантазий -

о том, чего никогда не случилось.

другая- что вдруг пропадёт божья милость,

и мир этот снова поделится на семь.

В те дни , пока  не дошла наша очередь,

Бог создаст горы, облака, океаны,

форму сонета, тьму звёзд без названия,

законы механики, и разные прочие.

И так до субботы. Витая в тучах

он  грезит странные фантасмагории.

Когда ж отоспится,  становится скучно,

и он  выдумывает увлекательные истории.

Например, пересоздаёт себя  самого,

чтоб слепить человека подобием Его.

Бруклин июнь 2018

Adam Gwara/

FANTASMAGORIE

Z dwóch wyobraźni jedna jest pamięcią 

o tym, co nigdy się nie wydarzyło.

Druga jest lękiem że przepadnie miłość,

a świat rozpadnie się na siedem części.

W te dni tygodnia, gdy nas jeszcze nie ma,

Bóg tworzy góry, chmury, oceany.

Układ sonetu, gwiazdy nienazwane,

stan nieważkości i prawo ciążenia.

Aż do niedzieli. Bo gdy się utrudzi

buja w obłokach, śni fantasmagorie.

Kiedy się wyśpi, zaczyna się nudzić

i niestworzone wymyśla historie.

Na przykład siebie stwarza po raz drugi,

żeby człowieka ulepić ponownie.

Brooklyn czerwiec 2018

 

---

Адам Гвара. Что дальше.

Адам Гвара

ЧТО ДАЛЬШЕ

Пусть тебя не обманут рифмы,

и музыка слова.

Не читай эти строки.

Там таращатся совы.

Черны ягоды волчьи.

Ряской скрыта трясина.

Над запущенным ставом

караван гусиный.

В глубине соснового леса

Много тропинок тёмных .

Что  сюда привело нас

ты не знаешь не помнишь.

Я держал твою руку.

В небе каком, не нашем?

Пытался тебя утешить,

не зная, что будет дальше.

Надежда ещё осталась,

что путь впереди не пуст.

Вижу памяти хаос.

Убывание чувств.

ag


CO DALEJ

Niech cię nie zwiodą rymy,

ni melodia słowa.

Nie czytaj tego wiersza.

W nim są oczy sowy.

Wilcza czarna jagoda.

Trzęsawisko rzęsy.

Nad zwyrodnionym stawem

zgubiony klucz gęsi.

Od stromej nawy lasu

za głębokie cienie.

Co cię tutaj przywiodło

nie pamiętasz. Nie wiesz.

Trzymałem cię za rękę.

Kiedy, w którym niebie?

Próbowałem pocieszać,

a co dalej, nie wiem.

Może nam się poszczęści.

Może gdzieś jest przyszłość.

Wierzę w chaos pamięci.

Odchodzenie zmysłów.

---

Адам Гвара. Майское.

Адам Гвара.

Майское

 

как на небо еле-еле

ангелы брели

крылья тяжело висели

будто в небо не хотели

слезы потекли

чистые текли
от упавших слёз

оживился лес

и луга зазеленели

жаворонки зазвенели

в синей вышине

в синей глубине

в небе старый бог

поджидает слуг

снизойди к нам добрый боже

солнышком согреться сможешь

на крестах дорог

без конца дорог

как на небо еле-еле

ангелы брели

юный май оделся белым

звоны весело запели

сирени цвели

сирени цвели

ADAM  GWARA

 

MAJOWE

jak do nieba szli anieli 

jak anieli szli ангелы

skrzydła takie ciężkie mieli 

jakby jeszcze zostać chcieli 

ocierali łzy 

przezroczyste łzy

z pogubionych łez 

zakwitł biały bez 

zaszumiały miodne łąki 

rozdzwoniły się skowronki 

po błękitny kres 

niezbadany kres 

w niebie stary bóg 

wypatrywał sług 

zejdź na ziemię dobry boże 

stare kości w słońcu ogrzej 

na rozstajach dróg 

nieskończonych dróg 

jak do nieba szli anieli

jak anieli szli 

sukienkami maj się bielił 

kołysaniem dzwon weselił 

zakwitały bzy 

przekwitały bzy 

ag

 

---

Адам Гвара. Пан Перышко и выборы.

Адам Гвара.
Пан ПЕРЫШКО И ВЫБОРЫ

 

Пан  Перышко ненавидит выборы

это невыносимое состояние напряжения

когда судьба планеты внуков

или демократии зависит от него

Он предпочитает исторические фильмы

о ходе национальных восстаний

или повторы матчей сборной

стоя перед экраном телевизора

повторяя первые слова Мазурки

ничего страшного

ничего страшного Поляки

в повторах лучше всего то

говорит Пан Перышко 

что мы знаем чем всё закончится.

Ag

ADAM GWARA

PAN PIÓRKO I WYBORY

pan Piórko nie znosi wyborów

tego nieznośnego stanu napięcia

kiedy los planety wnuków

lub demokracji zależy od niego

woli oglądać filmy historyczne

o przebiegu powstań narodowych

albo powtórki meczów reprezentacji

stojąc przed ekranem telewizora

śpiewa jedną zwrotkę mazurka

na przemian z nic się nie stało

Polacy nic się nie stało

w powtórkach najlepsze jest to

powiada Pan Piórko

że wiemy co się zdarzy

ag

Спасибо Л.-Х. Метрыке за пояснение:
Мазуркa - пeред матчем поют гимн Польши - Мазуркy Домбровского. «Polacy, nic się nie stało» - eсли Польша проигрывает матч, болельщики обычно поют - «Поляки, ничего страшного». поет одну строфу мазурки напеременно c ничего страшного поляки ничего страшного .

---

Адам Охвановски. Апокалиптический шут.

Adam Ochwanowski

Из книги "Двенадцать злых шутов". Сегодня особенно актуально...

Апокалиптический шут

Я рядом, но вы никогда бы меня не узнали  
В уличном гуле в толпе деловитых гномов,
Что жизнь обогнать желая, стали добычей фантомов
Продажных, ведь я дал вам то, что во мне вы искали.  

Я дьявола знаю молитвы  и  ангелов своеволье.

К Земле приневоленный кнутом Откровенья,

Владею я миром и всеми в моём окруженье,

Хотя сам приглашаю себя на пустое застолье.

Когда же все знаки  небесными вспыхнут огнями,

Не будет набатного звона, ударимся сами в себя мы. 

Adam Ochwanowski

Z tomu " Dwunastu gniewnych błaznów ". Dzisiaj szczególnie aktualny...

Błazen apokaliptyczny

Ja - którego po czynach nigdy nie poznacie

Wmieszany w gwar ulicy, w tłum wielkich krasnali

Co chcąc życie wyprzedzić, siebie oszukali

Sprzedajny, bo wam daję - co we mnie szukacie

Znam modlitwy szatana i zmowy aniołów

Przytroczony do ziemi wiadomości batem

Panuję niepodzielnie nad wami i światem

Choć sam siebie zapraszam do pustego stołu

Kiedy się wszystkie znaki zapalą na niebie

Nie będzie bicia dzwonów. Uderzymy w siebie

---

Мариуш Парлицки. Твоё фото.

---

Адам Гвара. Знай.

Адам Гвара.

 

Знай

 

знай что мир есть сопредельный

твоему где параллельны

но туманны  дни

всё в том мире не случайно

тонет свет в глубинах часа

догорает нить

полночь- ты а я лишь вечер

человек расчеловечен

наплывают сны

встретимся мы в них иль после

знай что  не конец тут вовсе

ночь не навечно

пусть черны сегодня реки

твоим страхам буду лекарь

унимая дрожь

на мосту на лунном встречи

буду вечно-бесконечно
ждать с огнями роз.

WIEDZ

wiedz że są światy równoległe

a w nich zdarzenia paralelne

w matowym zmierzchu dni

gdzie nic nie dzieje się przypadkiem

gdzie światło wpada w czasu głębię

jak przepalona nić

u ciebie północ u mnie wieczór

niepewność rodzi się w człowieku

przychodzi płytki sen

czy się spotkamy w nim czy po nim

wiedz że to nie jest dla nas koniec

po nocy wstanie dzień

dziś biją w górę czarne zdroje

w nich twoje strachy lęki moje

drżą jak na wietrze kurz

będę na księżycowym moście

od zawsze do nieskończoności

czekał z płomieniem róż

ag

 

---

Адам Гвара. Бесконечное.

---

Адам Гвара Пан Перышко ждёт...

ADAM GWARA.  PAN PIÓRKO CZEKA…

 

ПАН ПЕРЫШКО ЖДЕТ ДОЖДЯ

после сорока лет

странствия по пустыне

сухой стопой перейдя

Красное море

Пан Перышко потерял веру

еще недавно он взывал

да будет дождь!

теперь самое большее допускает что

дождь может быть.-

но  все равно не верит

что будет

.

ПАН ПЕРЫШКО В АТМОСФЕРЕ ПОЭЗИИ

Что за блажь!

поэты не считают себя таковыми

непоэты думают, что они поэты.

всех разделяет чувство юмора

объединяет отсутствие перспектив

изменение климата

видное невооруженным глазом

кипение мыслей

кончается оледенением слов

что касается поэтесс

- соглашается Пан Перышко.-

они все без исключения

поэтессы

.

ПАН  ПЕРЫШКО И СОН

 

по ту сторону

сна ясность

Пан Перышко

вонзает шпильки зрачков

в сон

его пробуждает полнота мочевого пузыря

нет ясности

там где он

есть

**

PAN PIÓRKO CZEKA NA DESZCZ

po czterdziestu latach

wędrówki przez pustynię

suchą stopą przechodząc

morze czerwone

pan piórko utracił wiarę

jeszcze niedawno wołał

niech spadnie deszcz!

teraz co najwyżej myśli

-mógłby spaść deszcz-

ale i tak nie wierzy

że spadnie

.

PAN PIÓRKO W KLIMACIE POEZJI

cóż za przekora!

poeci uważają że nimi nie są

niepoeci sądzą że są poetami

wszystkich dzieli poczucie humoru

łączy brak perspektyw

zmiany klimatyczne

widoczne są gołym okiem

zwichrowanie myśli

wyprzedza zlodowacenie słów

co do poetek

- zmitygował się pan piórko-

wszystkie bez wyjątku

są poetkami

.

PAN PIÓRKO I SEN

po drugiej

stronie jest jasność

pan Piórko

wbija szpileczki źrenic

w sen

wybudza go pełnia pęcherza

nie ma jasności

po której

jest

 

---

Ян Стшондала Есть такие деревья.

Есть такие отважные деревья

которые шумят

В предутренней черноте

когда у других листья

замерли на ветках

 

Есть такие птицы надежды

которые летят дальше

хотя другие остались

в чужих краях

 

Есть такие особенные реки, которые утонули

чтобы не течь

в сторону

грязных заводей

 

И есть на Земле такая земля

что воскрешает мертвых

чтобы дать живым мужество

- быть шумящим деревом и орлом

и свободным человеком

 

Когда придёт мой день

и эта земля меня примет

 

Я вырасту таким деревом

взовьюсь этой птицей

доплыву рекой до истока.

Jan Strządała

 

Są takie drzewa odważne  
które szumią
w najczarniejszy ranek
kiedy innym liście  
przymarły wzdłuż ciała  

Są takie ptaki nadziei  
które lecą dalej
choć inne zostały
w obcych krajach  

Są takie rzeki niekonwencjonalne które utonęły
by nie płynąć
w stronę
brudnych sadzawek  

I jest na Ziemi taka ziemia
która wskrzesza zmarłych  
by dać żywym odwagę
– być drzewem szumiącym i orłem
i człowiekiem wolnym  

Kiedy się wypełnią dni
i ta ziemia mnie przyjmie  

Wyrosnę takim drzewem  
Wzniosę się tym ptakiem  
Dopłynę rzeką do źródła.  

 

---

Адам Гвара. Белый танец

БЕЛЫЙ ТАНЕЦ

Карнавал тот был последний. Гости шли толпой к передней.

На ходу меняли маски. Кто-то говорил про шаль.

Тлел рассвет туманно-серый. грусть висела в атмосфере

незаконченною нотой. Нескончаемой. Как жаль...

Потускнели жирандоли. Тени населили зал,

приготовились на бал.

День алеет воспалённо в зеркалах витрин оконных.

Умножались волновались в  перспективе отражень-

-ями  полонез и бегин. Завихрился лёгким снегом

белый  вальс незавершённый. Полы фрака. Платья трен.

Поклонился, согласилась. Закружилась с тенью тень.

Продолжалось сновидень...

...е, уснувших не разбудят. Танцевали тени-люди.

отрывались от светилен. От паркета и от стен.

Эхом эха. В блеске гасли одинаковые маски,

убывавшие в прозрачность, только лишь кончались тан-.

-цы, пока там не осталась лишь одна из белых дам.

С глазу на глаз. Сам-на сам.

Кончен бал, исчезли гости, но как будто  в горле костью

остаётся, не проходит, и за годы не суметь.

С бала убегать не дело. Безотказен танец белый.

Если приглашён для танца, сердцем на призыв ответь.

В тень шагни за тенью шанса. Надо только лишь посметь

и утанцеваться в смерть.

ag

Adam Gwara

BIAŁY TANIEC

Ten karnawał był ostatni. Tłum przepychał się do szatni.

Zakładano lepsze maski. Ktoś upomniał się o szal.

Świt podobny był do zmierzchu. Smutek czuło się w powietrzu.

Jakąś nutę niezaczętą. Nieskończoną. Jakiś żal.

Zmatowiały żyrandole. Cienie stały w kątach sal.

Szykowały się na bal.

Na czerwono dzień zapłonął. Okien sal nie zaciemniono.

Perspektywę dały lustra. Odbijały fale brzmień,

polonezów tang i begin. Zawirował echem śniegu

biały walc niedokończony. Poły fraka. Sukni tren.

Ktoś się skłonił. Ktoś odkłonił. Z cienia ruszył pierwszy cień.

Ktoś poruszył się przez sen.

Inny ktoś się nie obudził. Porzucały cienie ludzi.

Odrywały się od światła. Od parkietu i od ścian.

W echach ech. W gasnących blaskach. W jednakowych białych maskach.

Ubywając w przezroczystość, w miarę jak się kończył tan.

Aż została tylko jedna. Najwytrwalsza z białych dam.

Oko w oko. Sam na sam.

Ten karnawał odszedł nagle i post stanął ością w gardle.

To się samo nie wykrztusi, za pół roku, czy za ćwierć.

Nie wypada z balu nawiać. Białych tang się nie odmawia.

Kiedy proszą nas do tańca, trzeba prośby brać do serc.

W cieniu kryje się cień szansy. Jeszcze farta można mieć

i zatańczyć się. Na śmierć.

Ag

---

Адам Гвара. Пан Перышко и очередной конец света.

ПАН ПЕРЫШКО И ОЧЕРЕДНОЙ КОНЕЦ СВЕТА

традиционно в конце года

Пан Перышко бывает предупрежден

о конце света

войны эпидемии землетрясения и финансы

предвещают битву при Ар-Магедоне

к которой он давно готов

не зная ни дня ни часа он

виртуально умирает и

тотчас воскресает в нескольких

онлайн группах сразу

безнаказанный бессмертный

делится на да и нет инь и ян

сражается на стороне двух армий

и не проигрывает так что

традиционно в конце года

Пана Перышко не заботит

конец света  которого нет

ag

Adam Gwara

 

PAN PIÓRKO I KOLEJNY KONIEC ŚWIATA

tradycyjnie pod koniec roku

pan piórko uprzedzany jest

o końcu świata

wojny epidemie trzęsienia ziemi i giełd

zwiastują bitwę pod Har-Magedon

na którą jest od dawna gotowy

nie znając dnia ani godziny

wirtualnie umiera i

zmartwychwstaje zawczasu w kilku

internetowych grupach naraz

bezkarny nieśmiertelny

dzieli się na tak i nie yin i yang

walczy po stronie dwóch armii

i nie przegrywa więc

tradycyjnie pod koniec roku

pan piórko nie przejmuje się

końcem świata którego nie ma

---

Адам Гвара. Элегия листопада.

Adam Gwara
 
ELEGIA NA OPADANIE LIŚCI
Wietszszee... leściły liście, zmiłuj się nad nami.
Usłyszsz... ukołyszsz do snu, inne z sobą zabieszszsz...
Wietszszee... błogosławiony między gałęziami.
Zostaw. Nie kaszsz opadać. Nie skazuj na grabieszsz...
Tymczasem ziąb podchodził w filcowych walonkach.
W zagajnikach rdzewiały modrzewiowe igły.
Marzły nóżki ostatnim, bladym podzielonkom.
Wyostrzały się octy. Zalewały pigwy.
Wiatr zasnął czy odleciał, bo powiało nudą.
Noc przejrzystsza od mrozu stanęła w milczeniu.
Przymarzły do gałązek ćmy srebrzystorude
i odroczono wyrok na śmierć w zawieszeniu.
Które spadły, zgrabiono. Przemieszano z ziemią.
Te co opaść nie chciały, pomilkły niechciane.
Gdy hosanna na wiosnę strzeliła zielenią
na chwilę wiatr je porwał. I oddał na amen.

Адам Гвара.
ЭЛЕГИЯ ЛИСТОПАДА
- Ветшаем... ластились листья, смилуешься над нами.
Услышь... нас усыпи, а остальных заберешь ...
- Ветшаем... благословенный между ветвями,
оставь. Не вели опадать. Не ничтожь...
Мороз в тёплых валенках подобрался сторожко.
В рощах лиственничные хвои ржавели.
Мёрзли последних бледных зеленушек ножки.
Закисали уксусы. Наливки айвовые зрели.
Ветер заснул иль улетел, он вернётся после.
Ночь, ясная от мороза, стояла молча.
Серебристые мотыльки к веткам примёрзли,
и был приговор к смертной казни отсрочен
Тех, что опали, сгребли. Они обратились в землю.
Те, не хотевшие падать, притаились в молчанье.
Осиянной весной отстрелила их зелень
и ветер унёс, отдал на аминь с концами.

---

Юлиан Тувим. Мороз.

---

Лат(ы)(у)нь.

---

Адам Гвара. Вилланелла...

ВИЛЛАНЕЛЛА С НАДЕЖДОЙ НА КОРОТКУЮ ЗИМУ

Пустая  комната серость окна с незаконченной паутиной

обрывки обоев  под ними  газеты с заклеенными устами

в экземе краски засохшей  свисающие серпантином

за  пастью  ворот пейзаж  депрессивно пустынный

ночь кровоточит холодным светом день забинтован в тумане

пустая комната серость окна с незаконченной паутиной

на ложе застеленном ватой в  окне между стёклами стынет

погружается в сон последняя муха устав от метаний

ранний мороз застекляет обоев сухих серпантины

стопка календарей с прогнозами на прошедшие зимы

на натюрморте совиное чучело с жёлтыми глазами

а за картиной  паук всё плетёт и плетёт паутину

люди не дожидаясь  когда прижмёт холодина

счастья решили искать  и дом свой оставили сами

оставили паутину обоев сухих серпантины

меж стёклами муха жужжит и наверное не  без причины

это с мухой проснулась надежда на тёплую зиму

а покуда мороз застекляет обоев сухих серпантины

в пустой комнате в сером окне починяет паук  паутину

Adam Gwara

 

VILLANELLA Z NADZIEJĄ NA KRÓTKĄ ZIMĘ

puste pokoje szare okna niepokończone pajęczyny 

jęzory tapet a pod nimi pozaklejane usta gazet 

egzema farby szklistość gresu wyschniętych lepów serpentyny 

za rozdziawioną paszczą bramy krajobraz płaski depresyjny 

noc się wykrwawia zimnym światłem dzień się spowija w mgieł bandaże 

puste pokoje szare okna niepokończone pajęczyny 

na łożu pościelonym watą wciśnięta w dubeltowe szyby 

zapada w sen ostatnia mucha na peryferiach ważnych zdarzeń 

wczesny przymrozek szkliwi gresy wyschniętych lepów serpentyny

zrezygnowane kalendarze z wróżbami na nadejście zimy 

wypchana sowa żółte oczy martwa natura na obrazie 

a za obrazem tylko pająk naprawiający pajęczynę

ludzie nie mogli się doczekać nie znając dnia ani godziny 

postanowili szukać szczęścia i opuścili dom z dnia na dzień 

pozostawili pajęczyny wyschniętych lepów serpentyny

między szybami brzęczy mucha nic się nie dzieje bez przyczyny

zbudzony owad jest nadzieją na krótką zimę a na razie 

wczesny przymrozek szkliwi gresy wyschniętych lepów serpentyny

w pustym pokoju z jednym oknem pająk odnawia pajęczynę

ag

---

Томаш Ковальчик. Неспокойная совесть Иова.

Томаш Ковальчик.
Неспокойная совесть Иова

 

Он упрекал себя в том, что к процветанию

и богатству пришёл по трупам,

хотя его оправдал бы  даже самый

адский судейский состав.

Мольбы оставить в покое

не дали результата. Всевышний

не хотел найти себе козла отпущения.

из другого рода.

Когда не хватило аргументов,  он прибег к последнему,
 устранению семьи.

Кровь жены и матери вместе  с криками детей

могла насытить любую ярость.

Вопреки декларациям, он  не был до конца в этом убеждён,

и с беспокойством обнаруживал, что  украдкой

задумывается, словно помнит даже о пропавшей

овечке из своего первого стада.

Niespokojne sumienie Hioba

Wyrzucał sobie, że do pomyślności

i bogactwa doszedł po trupach,

chociaż uniewinniłby go najbardziej

piekielny skład sędziowski.

Błagania o pozostawienie w spokoju

nie przyniosły rezultatu. Najwyższy

nie chciał znaleźć sobie kozła ofiarnego

z innego rodu.

Gdy zabrakło argumentów do unieważnienia

małżeństwa, sięgnął po ostateczność. Krew

żony i matki zmieszana z krzykiem dzieci

potrafiła nasycić każdą furię.

Wbrew deklaracjom nie był go do końca pewny.

Z niepokojem obserwował, jak ukradkiem

zamyślał się, jakby pamiętał nawet o zaginionej

owieczce ze swojego pierwszego stada. 

 

 

---

Адам Гвара. Метеорит.

·

Адам Гвара.

 ПРИБЛИЖАЕТСЯ  МЕТЕОРИТ

Сказал птеродактиль в поздней Юре

супруге своей, птеродактильше : в мире

давай поживём без раздоров и дури,

побудем в покое покуда не вымрем.

Приближается  метеорит.

Обрушит он небо, огромный и грозный.

Приближается  метеорит.

И я тороплюсь, чтобы не было поздно.

 

Когда понахмурилась вовсе погодка,

твердили: да ладно, бывает, ведь лето.

Один только Ной сколачивал лодку.

Он спятил, - твердили, а он им на это :

- беда, мол, с давлением атмосферным.

Циклон надвигается, сильный и грозный,
но бог бережёт бережёного, верно.

И я тороплюсь, чтобы не было поздно.

И всё же в обеих историях этих,

мир выжил  хотя и не стало  как раньше.

Слепым сочиняют поэты сонеты,

 глухим распевают поэты романсы.

Приближается метеорит.

Обрушит он небо, огромный и грозный.

Приближается метеорит.

И я тороплюсь, чтобы не было поздно.

Так что не спрашивайте у меня,люди,

Зачем-почему я пишу торопливо.

давайте -ка, лучше  свои ладьте лодьи.

Наверх поглядите - а там, право слово,

приближается  метеорит.

Обрушит он небо, огромный и  грозный.

Приближается  метеорит.

И я тороплюсь, чтобы не было поздно.

ag

Adam Gwara

 ·

NADCIĄGA WIELKI METEORYT

Rzekł pterodaktyl w późnej jurze 

małżonce swej, pterodaktylce - 

Nie boczmy się na siebie dłużej,

bo wyginiemy w jednej chwilce. 

Nadciąga wielki meteoryt.

Wkrótce przebije chmur opończę. 

Nadciąga wielki meteoryt.

Nie wiem czy zdążę, czy dokończę. 

Kiedy się zachmurzyło całkiem 

mówili przejdzie, przecież lato.

Jedynie Noe klecił arkę. 

Pukali w czoło, a on na to - 

Nadciąga wielki niż baryczny.

W kipiel zamieni chmur opończę. 

Nadciąga klin katastroficzny. 

Nie wiem czy zdążę, czy dokończę.

W obu historiach świat nie przepadł, 

lecz już nie było tak jak wcześniej.

Dla ślepców pisze pieśń poeta

i głuchym śpiewa swoje pieśni.

Nadciąga wielki meteoryt.

Wkrótce przebije chmur opończę. 

Nadciąga wielki meteoryt.

Nie wiem czy zdążę, czy dokończę.

Więc nie pytajcie ludzie drodzy, 

dlaczego piszę gorączkowo.

Zajmijcie się budową łodzi.

Popatrzcie w górę - daję słowo, 

nadciąga wielki meteoryt.

Wkrótce przebije chmur opończę.

Nadciąga wielki meteoryt.

Nie wiem czy zdążę, czy dokończę. 

---

К.М.Мантойффель. Жизнь.

 

Кристиан Медард Мантойффель.

Жизнь

... сказал мне: Она...это не театр .,

и все при ней бледнеет, бледнеет даже сама смерть!*

не ожидал я ещё раз встречи с Ней.,

мне казалось, что  давно закончен спор,  я  уже ясно видел

и манихейский пейзаж, распятый на усталых от борьбы полюсах

демонической сферы враждующих истин и лжи,

и осязаемую близость бездонных глубин и небесных высот.

я не поддался ни искушениям мира ни  созерцательному аскетизму,

когда  потерял смысл  иовских борений, и закрылись

космогонические побеги в экстремальные края Вселенной,

а теперь вот она, моя собственная, бежит уже не со мной, а сбоку,
она подставляет мне ногу и я, падая, слышу её хохот.

Жизнь - это не театр.  Е. Стахура.

Christian Medard Manteuffel ·

Ono

...powiedział mi: Ono ...to nie teatr,

i wszystko przy nim blednie, blednie nawet sama śmierć!*

nie spodziewałem się stanąć raz jeszcze naprzeciw Niego,

zdawało mi się, że dawno zakończyłem spór i że widziałem już

krajobraz manichejski rozłożony na zmęczone walką bieguny

wyczulony na demoniczną sferę zwaśnionych prawd i zakłamań,

dotykalną bliskość przepaścistych głębin i uniesień niebiańskich,

uodporniłem się na pokusy świata i na ascetyczne kontemplacje

gdy zatraciłem sens hiobowych zmagań w nawias zamknęły się

kosmogoniczne ucieczki do ekstremalnych krańców wszechżycia

a teraz Ono, moje własne, nie ze mną już biegnie, lecz z boku

podkłada mi nogę i słyszę Jego chichot, gdy padam na twarz

2009

*Życie to nie teatr – E. Stachura

 

---

Из сентября 1992.

---

Адам Гвара. Изморозь.

Адам Гвара.
ИЗМОРОЗЬ

Когда с высот холодным клином

вдруг осень проникает в август,

морозцем тронуты рябины .

И им не в радость. Ах, им не в радость!

Бор в костенеющей живице.

Берёзы изморозь калечит.

В низине иней. Гуси в выси.

И они кличут. Ах, как они кличут!

От страха, что случится с ними,

сердца  колотятся колоколами.

Нисходят буки с полонины.

И  пылают. Ах, как они пылают!

От буков пламенеет вечер.

Сияет месяц в шапке лисьей.

Ночь едет на Повозке Млечной.

И скрип. Ах, этот скрип колёсный!

Adam Gwara. Przymrozek

 

Kiedy przymrozek kliny 

wyżowe wbija sierpniom

szkliwią się jarzębiny

I cierpną. Ach, jak cierpną!

Brzozy się łamią w krzyże.

Kostnieje bór żywicą.

Szron nisko. Gęsi wyżej.

I krzyczą. Ach, jak krzyczą! кличут

Z trwogi, co będzie po nich,

pękają serca dzwonom.

Buki schodzą z połonin.

I płoną. Ach, jak płoną!

Od buków płoną zorze.

Lśni księżyc w czapie lisiej.

Noc wjeżdża wielkim wozem.

I skrzy się. Ach, jak skrzy się!

---

Адам Гвара. Пан Перышко и конец света.

Адам Гвара

ПАН ПЕРЫШКО И КОНЕЦ СВЕТА

 

в последнюю ночь

перед концом света

Пан Перышко заметил, что

миру  полегчало

как будто у него появился румянец или

аппетит к антиматерии

он даже спокойно лучился пока не

сорвался с орбиты

упал в чёрную дыру и

только его и видели

 - невероятно,-

не успел подумать

Пан Перышко
**

 

 

Adam Gwara

PAN PIÓRKO I KONIEC ŚWIATA

ostatniej nocy

przed końcem świata

pan Piórko zaobserwował że

światu się polepszyło

jakby nabrał kolorków czy

apetytu na antymaterię

nawet łagodnie promieniał aż

zerwał się z orbity

wpadł w czarną dziurę i

tyle go widziano

niesamowite -

nie zdążył pomyśleć

pan Piórko

ag

---

Ханна Висьневска-Бялас. Колыбельная.

---

Михал Витольд Гайда. Остановка.

Михал Витольд Гайда - "Рисование портрета"

Остановка

Видишь мгновенья  будущего, прошлое вспомнить  стараясь,

сидишь на ступеньке дома, насладиться пытаясь вволю

винным вкусом осени сада , хлебным запахом поля,

чья пшеничная шерсть  после дождя сырая.

Маки давно отцвели,  спелые зёрна собрали,

на деревянном подносе высыпаны курганом.

Все так привычно, и все же немного странно

пруд возле сада сверкает зеркальной эмалью.

Не  как привычно, встревоженным хором

жабы тянут канцоны в тени камышовой.

Если захочешь, затянут они снова и снова,

и солнце помедлит ещё на дороге под гору.

Между вчера и завтра переходишь мостик,

протянутый в вышине над кудлатой тучей.

Задержаться б подольше, оглядеться получше,

а остаться совсем тоже, наверное, просто.

 

Michał Witold Gajda - "Malowanie portretu"

Zatrzymane

Widzisz chwilę z przyszłości czy wspominasz przeszłość,

siedząc na schodach domu, gdy próbujesz łapać

winny smak cienia sadu i chlebowy zapach

pszenicznej sierści ziemi zmierzwionej po deszczu.

Maki dawno przekwitły; ich dojrzałe ziarno

usypało się w kurhan na drewnianej tacy.

Wszystko takie zwyczajne, a jednak inaczej

błyszczy staw przy ogrodzie lustrzaną emalią.

Odmiennie niż zazwyczaj, niespokojnym gwarem

żaby toczą canzony i fugi sitowia.

Jeśli zechcesz, powtórzą swój koncert od nowa,

a słońce się zatrzyma, żeby świecić dalej.

Między wczoraj a jutrem wolno zmierzasz mostem

rozpiętym gdzieś wysoko na skłębionej chmurze.

Chciałbyś jeszcze w tym miejscu pozostać na dłużej,

chociaż zostać na zawsze byłoby najprościej.

---

Юлиуш Вонтроба (рисунок).

---

К.М.Мантойффель. Пейзаж по дороге к небытию.

Кристиан Медард Мантойффель

Пейзаж по дороге к небытию

 

"Ещё раз отважься, многажды оплаканная тень,

объявиться в полном свете дня. "

И. В. Гете, "Трилогия  страсти"

 

... странной  дорога была, что я видел- за мною

не дорога, а тёмная пропасть зияла,

не оставив  следа, как не бывшее, в ней исчезало

то что я из былого в грядущее  влёк за собою

из туманных идей, дел не начатых, планов весомых,

я к которым привык словно к спутникам верным .

Путь за мной оставался как сумрак вечерний,

тот,что ночью у ног псом усталым уляжется сонно.

Можно счастье утратить, имущество,  сжечь можно книги,

и не верить что следует Бог лишь  своими путями,

вознестись горделиво, земли одолев тяготенье,

возродиться из пепла,  смирить гнев великий ,

можно верить что Бог всё ещё наблюдает за нами,

но живым оставаться нельзя  без собственной тени ...

Германия, Юра Швабска, 2003

Christian Medard Manteuffel

 

...krajobraz z drogi do nieistnienia

„Raz jeszcze ważysz się, wielokroć opłakany cieniu,

Objawić w pełnym świetle dnia.“

J. W. Goethe, „Trilogie der Leidenschaft“

 

...dziwna była ta droga za mną, którą mi oglądać przyszło,

wszak to, co widziałem, ginęło u przepaści brzegu;

nie zostawiałem nic za sobą, jakbym też niczego ,

nie wlókł za sobą od przeszłości w przyszłość.

Nierozpoznawalne idee, sprawy porzucone wiatrom,.,

ledwie jak bruk pod kołami, do którego przywyklem,

droga za mną bez cienia, który rozciągał się zwykle 

zmierzchem, a nocą, jak pies u nóg zasnął.

Można zgubić szczęście, majątek, można książki spalić,

nie czuć, że Bóg  podąża jeszcze zawikłanym tropem, 

dumą się unieść i cień rzucić na ziemię..

Z popiołów ku niebu ulecieć, można gniew oddalić

można wierzyć Bogu, że jeszcze nie stracił nas z oczu,

lecz nie można istnieć bez własnego cienia…

 

 

 

---

Адам Охвановски. Из книги Между шёпотом и криком.

Адам Охвановски. Из книги Между шёпотом и криком.
I.

Между шёпотом и криком
есть неописанное пространство
потому что слишком много там пьяных недомолвок
трезвых умолчаний
непонятных притчей
есть кладбища, на которых
граниты молчат
а берёзовые кресты
требуют отмщения
за бессмысленно
пролитую кровь


есть беспомощные эпитафии
выдающие себя за стихи

погашенные
ветром истории
свечи
ломающие предназначение случайности
мгновения вырванные
из учащённого дыхания времени

Между шёпотом и криком
без реальной цели
обречённые на самообучение
лишённые наставника
к основному зачёту
готовимся ...

II.
Между криком сражения и предсмертным шёпотом
есть народные игры и развлечения
блуждания впадающие
в неконтролируемое скольжение
начинающие Фемиды
с кровавыми повязками
без античного реквизита
но с душевными ранами
есть молитвы, лишенные адресата
фейерверк в глазах палачей
есть облатка разломленная в окопе
поспешная любовь перед обстрелом
ложь, вскипающая за спинами
друга и врага
есть написанные на клочках письма
победные салюты
и глупые приказы пьяных командиров

Между криком сражения и предсмертным шёпотом
мы просматриваем ежедневную прессу
мы браним детей и внуков
за невыполненные уроки
ждем ...

---

Адам Гвара. Майся, май!

ADAM GWARA.
Адам Гвара
MAJ SIĘ MAI

Май, майся, сиренись, и снись мне,
сплетай слова и косы, и ладони,
прищуривая очи лампионам
в кофеенках, спускающихся к Висле.
Река течёт ритмичной кантиленой,
пульсируя ударами в тамтамы,
И жёлтая луна меж облаками
для соловьёв становится рефреном.
А я с тобой каретою вишнёвой
жасминовым, калиновым ли, садом -
Глянь! Небосвод сияет будто новый.
Май мается, сиренясь, пенит радость!
Льёт полнолунье в очи свет медовый,
и нам в уста сиреневую сладость.

Maj się mai. I śni się. I bzi się.
Plecie słowa, warkocze i dłonie.
Przymrużają się oczy lampionom
w kawiarenkach, schodzących ku Wiśle.
Rzeka płynie rytmiczną muzyką.
Pulsująco uderza w tam tamy.
Rudy księżyc, w trzy chmury zawiany,
dośpiewuje refreny słowikom.
A ja z tobą, karetą wiśniową,
po jaśminach, kalinach, ulicach.
Popatrz! Gwiazdy jak mlecze nad głową.
Maj się mai. I bzi. I zachwyca!
W oczach mamy dziś noc księżycową.
W nosach bzy. W ustach pełnię księżyca.
ag

---

Михал Витольд Гайда. Святой.

Михал Витольд Гайда. 

Świątek
Długo czekał przy płocie poczerniały święty.
Nie miał dużej pociechy z lipowego płaszcza,
grzbiet odmrożony.
Z nudów sobie układał sekretny pamiętnik;
wszędzie pusto, bo dzisiaj zimowy czas nastał,
uśpione domy.
Nie ma ludzi, a z wroną w polu nie pogada.
Zaczął stawiać pasjanse z pierwszych płatków śniegu
na świętej księdze.
Wróżył, kiedy znów ujrzy w górze gęsie stada,
Chociaż kiedy przylecieć, ptaki dobrze wiedzą,
ale nikt więcej.
W końcu strząsnął lód z ramion i zlazł z postumentu.
Rzucił w krzaki pastorał, idąc wprost ku zorzy
świateł gospody.
Tam, siedząc przy kielichu, z kapotą rozpiętą
spędzał w miłej kompanii każdy dzionek boży,
czując się młodym.
Zamienił aureolę na czerwone wino
i do stołka przy barze przywykał powoli,
chętnie by został.
Ale nie da się w życiu tak bez końca płynąć,
bo służba to nie drużba. Wróci na cokolik,
gdy przyjdzie wiosna.

---

Болеслав Лесьмян. Сребронь.

---

Станислав Бараньчак.. Если...

---

Адам Гвара СТРАХ ТРАХ

Адам Гвара.

---

Михал Витольд Гайда. Следы.

---

Веслава Квинто-Кочан. В Михневце

Wiesława Kwinto-Koczan

 W Michniowcu

 

Przykucnął na chwilę księżyc

między doniczkami,

w sieć firanki zaplątał

swoje srebrne włosy,

patrzył na mnie zuchwale

tysiącami oczu

w kroplach osiadłej na szybie,

lodowatej rosy.

Potem ruszył bez słowa

w wytyczoną drogę,

na chwilę jeszcze zerknął

przez daszek dziurawy,

trochę współczuł,

że usnąć nie mogę

i potoczył po niebie

w cieniu chmurnej nawy.

WUKA

 

Веслава Квинто-Кочан.

В Михневце

 

Присел на мгновение месяц

на подоконник,

запутался в занавесках

кудрями льняными

смотрел на меня смело

всеми глазами ,

росы на стекле,

каплями ледяными.

И снова отправился 

в путь заоконный

мелькнул на мгновенье

 в просветах навеса ,

сочувствуя словно

мне в муке бессонной ,

и покатился

в простор небесный .

---

Адам Гвара. The E(n)D.

Адам Гвара

THE E(n)D

Скажу об Эдуарде-

Скажи! Скажи!

Скажу об Эдуарде
слов несколько сейчас.
Он был покруче дважды,
чем кто-нибудь из нас,

он был крутой мужик!

 Сельдь кто-то в маринаде-

Привет! Привет!

Сельдь кто-то в маринаде
не станет с кофе есть,
то Эдуард аж дважды
не ест, спасая честь.

-Коль нет, то значит, нет!

Бард некий в Кордегарде-

То - бар! То- бар!

Бард некий в Кордегарде
пел жалостную песнь,
и Эд пропел аж дважды,
как не слыхали здесь,

так. что заплакал бард.

Знал толк он в Киркегарде-

Он лих! Он лих!

Знал толк он в Киркегарде,
и совершая грех,
он согрешал не дважды,
а трижды без помех

за Эдов, за троих.


Всегда был в авангарде-

О.да! О.Да!

Всегда был в авангарде,
и после майских дней
наш Эд ушёл в азарте
с весной, вослед за ней.

Без Эда нам беда!
**

 

Adam Gwara·

Wygłoszę o Edwardzie -

To głoś! To głoś! 

Wygłoszę o Edwardzie

słów parę rychło w czas.

On wszystko robił bardziej,

niż mógł ktokolwiek z nas.

To był ambitny gość.

Gdy śledzia ktoś w musztardzie -

A fe! A fe! 

Gdy śledzia ktoś w musztardzie 

do kawy nie chciał zjeść,

to Edward nie chciał bardziej.

Nie zjadał, no i cześć.

Jak mówił nie - to nie!

Bard kiedyś w Kordegardzie -

To żart! To żart! 

Bard kiedyś w Kordegardzie

zaśpiewał rzewną pieśń,

a Edward jeszcze bardziej

iż potraficie znieść. 

I rzewniej niż ten bard. 

Gustował w Kirkegaardzie -

Ojej! Ojej! 

Gustował w Kirkegaardzie,

więc gdy popełniał grzech,

to grzeszył jeszcze bardziej,

niż innych Edów trzech.

(Gdyby zgrzeszyli trzej.)

Zachował się, jak twardziel - 

O tak! O tak!

Zachował się, jak twardziel, 

bo kiedy odszedł maj,

Ed odszedł jeszcze bardziej.

On zawsze chciał być naj.

Będzie nam Eda brak.

Ag

---

Михал Витольд Гайда. Вот почему..

Михал Витольд Гайда.

Вот почему

То было в конце ноября с мигренью долгих ночей,

Свет фонарей на белых от  холода тротуарах.

Мы можем гулять по улицам и говорить, но о чём,

когда слова замерзают холодным огнём в облаках пара?

Потому что даже простая прогулка - это больше, чем диалог,

и звук удвоенных шагов обретает новое значение.

Эхо в воротах шепчет стихи, смысл которых  далёк

для прохожих , следящих ползущие площадью тени.

Сказка чудных витрин магазинам закрытым снится,

а мы все дальше идём, хотя холод покусывает нам руки.

На тонкий ледяной витраж падает звёздная искра.

Это нам: чтобы никогда не забыть друг о друге.

 

Michał Witold Gajda - "Malowanie portretu"

 

Dlatego

Był właśnie koniec listopada z migreną długich nocy,

bijącą światłem od latarni w zbielały chłodem chodnik.

Możemy chodzić po ulicach i mówić, tylko o czym,

gdy słowa marzną w kłębach pary wśród szronu zimnych ogni?

Bo przecież nawet zwykły spacer jest więcej niż rozmową,

a odgłos podwojonych kroków nabiera nowych znaczeń.

Ich echo w bramach szepcze wiersze, sens których trudno pojąć

przechodniom zapatrzonym w cienie pełznące pustym placem.

Zamknięte sklepy wyśnią baśnie zaczarowanych wystaw.

A my wciąż dalej, choć przymrozek pokąsa nas po rękach.

Na cienki witraż lodu spadnie samotnej gwiazdy iskra.

Jest dla nas: żeby nie zapomnieć i siebie zapamiętać. 

 

---

Адам Гвара. Минимум чувств.

Адам Гвара.

Минимум чувства

Когда холод стиснет сердца  озимым,

Воробьи озябнут ,и уши у зайца,

Чувство подкармливать не преминем,

Тепло станем к нему обращаться.

Когда снег белизной всё вокруг облекает

И вращенье земли замедляться станет,

Угостите его горячим какао

И шерстяными согрейте  носками.

И оно разожжёт камелёк в кухне,

И хотя от огня  зима и не вспыхнет,

Но  оно до весны доживёт и ворвётся

Тёплой ночью  в окно открытое вихрем,

Летом диким оно виноградом упьётся,

Станет осенью зрелой любовью,
Обеспеченным полисом  вам зимою..

Ag

Adam Gwara

MINIMUM UCZUCIA

Kiedy mróz ściska serca ozimin

Marzną wróble i uszy zającom

Dokarmiajcie uczucia minimum

Wyrażajcie się o nim gorąco

Zwłaszcza wtedy gdy robi się biało

Spowalniają obroty planety

Poczęstujcie cieplutkim kakao

Poratujcie wełnianą skarpetą

Ono w zamian podpali pod kuchnią

Drugą zwrotkę dośpiewa w kolędzie

I, choć zimą płomieniem nie buchnie

To do wiosny przeżyje i wzejdzie

Ciepłą nocą przez okno na oścież

Latem dzikim upije się winem

Będzie w jesień dojrzałą miłością

Opłaconą polisą na zimę

ag

Adam Gwara

---

Из давнего.

 

Я в город далёкого детства

Вернулся-в подобие сна.

Там улицы как палимпсесты

Чужие несли имена.

Но люди меня узнавали

И я узнавал, удивлён,

Людей, что ещё населяли

Тот мир позабытых имён.

 

Я шёл, глядел окрест,

Невозмутимый внешне.

-Да, я из этих мест,

но всё-таки нездешний.

Но показалось вдруг:

Про то, что я из местных,

Здесь было всем вокруг

Доподлинно известно.

Я сквером проходил,

Июлем обожжённым

И вижу-впереди

Стоят насторожённо

Два облака.

Назад

Я поглядеть боялся:

-А вдруг и там стоят

И значит, я попался!

 

А время задержалось на витке,

И я сорвался в давнюю обиду.

И в прошлое, как самолёт в пике,

Вхожу.

А вдруг не выйду?

**

 

Бараки.Барыги.Ворюги.

Сараи.Заборы.Ларьки.

Картошка.Морковь.Буряки.

Враги.Кореша и подруги.

Детсад.Ремеслуха.Завод.

Солдатчина.Праздники.Драки.

Компания.Кража.Привод.

Ворюги.Барыги.Бараки.
**

 

С какой-то ностальгией сладкой

Я отношусь к словам родным,

Где детство мишкой заводным

Смешно ворчит и машет лапкой.

Тепло семейства, боль сиротства,

Любовь до гроба, навсегда.

Изменят-сердце разорвётся,

Изменишь-гибнешь от стыда,

Но к падшим милость призывает

Надежда манием руки

И слёзы душу согревают,

И в песню просятся стихи.
**

 

А вот и Яшка-

Уж так хорош!

Апаш рубашка,

Брючата клёш,

Вчера подстригся,

На лбу кепарь,

На зубе фикса:

-попробуй, вдарь!

 

А тут на первом этаже

Был магазин такой: ТЭЖЭ,

Звучало по-французски как-то,

Заманчиво для наших мест,

А это означало: Трест

Эфирно-Жировых Экстрактов.

 

 

Петушиный голос горна:

-На зарядку  , ребятня!

И сосновый воздух горлом

Пробирается в меня.

Я покрыт гусиной кожей,

Холодок вгоняет в дрожь..

Ощущение похожее

Случается: вздохнёшь,

Выходя из дома летом-

Утром воздух отсырел-,

Только не зовут фальцетом

На зарядку на заре.

 

 

 

И снова, как во время оно,

Мне пишут номер на руке.

Толпа томится неспокойно

При продовольственном ларьке.

-Лизни ладонь!-и некто мрачный

ухватит руку, и спеша,

на ней оставит многозначный

чернильный след карандаша.

Опять последним нехватает,

Опять с передних "сало жмут",

А самозванцы "наблюдают",

Нахалом влезут- и возьмут!

Нет ни порядка, ни закона,

Как говорится , в бардаке!...

...И снова, как во время оно,

мне пишут номер на руке.

 

В деревянной халабуде

У трамвайного кольца,

Где посиживали люди

С крепким запахом винца,

с неизменной "папирёской",

От дымка прищурив глаз,

Сам, в тельняшечке матросской,

Мастер снисходил до нас.

Разрешал порыться в хламе,

Ломе старых БИ и СИ:

Не тащите только сами.

Попроси и уноси!

Мы паяли, мы мотали,

И чужие речи к нам

Издалёка долетали

По коротким по волнам.

 

**

 

Идя из пивнушки с друзьями

Вдоль строек и старых руин,

Заметив в строительной яме

Отвалы малиновых глин,

Я вспомнил-за нашим посёлком

Такой возвышался откос.

Я даже вздохнул тихомолком,

Мне даже взгрустнулось всерьёз.

Простите меня за наивность,

Что те вспоминаю года.

Вот пиво бывает на вынос

А детство , увы, никогда.
**

---

Околесица.

Околесица (Спицы Колеса оборзения)

---

Адам Гвара. Мантра..

Адам Гвара

·

МАНТРА

Я верю,  Ты есть, а я  горстка лишь персти.

Я верю, услышать мой шёпот Ты можешь.

Дай на теплых лугах мне тенистое место .

И покой охрани в душе моей , Боже.

Твое имя шепчу я, что семенем всхожим

На песке отпущенья  поднимется цветом.

И покой охрани  в душе моей , Боже,

И с  собой примири. Примири и со светом.

Твоё имя пускай возрастет белым цветом.

Чтобы в спящей душе свет не умерший ожил.

И с собой примири. Примири и со светом..

Сохрани меня и от суетности, Боже.

Чтобы в спящей душе свет не умерший ожил

К доброй радости, и к увещаньям нестрогим.

Сохрани  меня и от суетности, Боже.

Чтобы не уклониться мне с верной дороги,

Повторять стану я послушанья уроки

 На тёплых лугах, зарастающих рдестом .

Чтобы не уклониться мне с верной дороги,

Я взываю к Тебе, пусть лишь горсточка персти.

 

Adam Gwara

 

MANTRA

Wierzę że jesteś, jak ja pyłkiem jestem.

Ufam, że słyszysz słowa wyszeptane.

Na ciepłych łąkach daj cieniste miejsce.

W pokoju ducha zachowaj mnie Panie.

Niech Twoje imię w ciszy wyszeptane

Wzejdzie na piasku wybaczenia kwiatem.

W pokoju ducha zachowaj mnie Panie.

Pojednaj z sobą. Pojednaj ze światem.

Niech Twoje imię wzrośnie białym kwiatem.

W uśpionej duszy znajdzie zmartwychwstanie.

Pojednaj z sobą. Pojednaj ze światem.

Od gwałtowności zachowaj mnie Panie.

W pokoju duszy znajdą zmartwychwstanie

Życzliwa radość i ciche przestrogi.

Od gwałtowności zachowaj mnie Panie

Bym najważniejszej nie zagubił drogi.

Będę powtarzał życzliwe przestrogi

Na ciepłych łąkach porośniętych rdestem.

Bym najważniejszej nie zagubił drogi

Do Ciebie wołam chociaż pyłkiem jestem.

---

Тадеуш Мициньски. Любовники богов.

Мицнньски Тадеуш  (1973- 1918)

 

Любовники богов

 

 

 

В звёздную ночь отплывём мы! и будем на воле

мечтать - мы вдвоём; мы, Астарты

святынь убегая - как ныряльщик, на скалах простёртый,

просияем в лесистых кораллах жемчужиной боли.

 

Ты мне чёрным была божеством что  крови и жертвы

жаждет, в самоцветах блестя и в опалах.

Из Аверна вызывала Ты мёртвых

и сердца гордецов расшивала на шалях.

 

 

Туда- в синюю ночь - когда фосфоресценции

 алмазные нас окружат зарницы -

лунных трав мы выпьем эссенции,

и как с тонущего корабля птицы,

улетим на таинственный остров с лагуной

под крыло тихой феи - вечно юной Ведуньи.

 

(Аверн - тёмное озеро в Италии, которое считалось входом в ад.)

 

Miciński Tadeusz - Kochankowie bogów

 

 

 

Tam - w noc gwiezdną wypłyniem! i będziem na falach

marzyć - nas dwoje; my Astarty

zbiegając świątyń - jak nurek na skałach rozdarty,

zaświecim perłą bólu w lesistych koralach.

 

Byłeś mi czarnym bóstwem, co krwi i ofiary

żąda, w roztęczy lśniąc się i opalach.

I Ty z Awernu przyzywałaś mary

i serca dumne ważyłaś na szalach.

 

Tam - w noc modrą - gdy fosforescencje

morza otoczą nas w pióra diamentów -

ziół księżycowych wypijem esencje

i jako ptaki z tonących okrętów

do tajemniczych wysp zlecim w ogrody,

pod berło Wieszczki cichej - wiecznie młodej.

 

---

Иоанна Вихеркевич. (Патриот умер)

---

Адам Гвара. ДЕНЬ ВЕЧЕР И НОЧЬ.

---

Адам Гвара. Ша...

---

Юзеф Баран. С песней по жизни.

Józef Baran

PIEŚŃ WOJAŻERA ŻYCIA С песней по жизни.

 

przeminęły burze sztormy  миновали бури - штормы,

morza z wolna się ustały     море улеглось устало.

zresztą czy to były morza    может, было то не море,

czy sadzawki małe               а ставочек малый.

 

czy to był na księżyc lot       на луну ль то был полёт,

czy pasikonika skok              на лугу ль цикады скок,

a odkryte atlantydy             а открытой атлантиды

może tylko mgielne zwidy так никто и не увидел.

 

w ostatecznym rozrachunku    Но в последнем результате

nie to przecież ważne wcale     даже то совсем не важно,

że z całego oceanu                     что осталось в океане

pozostaje kropel parę              только пара пятен влажных,

 

ale dobry wiatr nadziei             раз надежды добрый ветер,

co nas ciągle gna do przodu    что вперёд нас направляет,

i ciekawość która stale             любознательность, что смело

żagle w nas ożywia białe          оживляет парус белый,

 

byśmy czuli się nie mali            чтоб свою не чуя малость,

ale kolumbowie śmiali              мы колумбами скитались,

w oczach złote runa mieli        золотым руном манимы,

i przedwcześnie nie utknęli      и увязнуть не могли бы

na mieliźnie martwej fali          прежде часа в мёртвой зыби.

 

---

Адам Гвара. Пан Перышко....

Адам Гвара

ПАН ПЕРЫШКО И ПРАКТИКА ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

Пан Перышко

смотрит в подзорную трубу

сначала с одной стороны

потом с другой

после чего суммирует результаты

зажигает лампу и

пишет в  дневнике -

относительность - это дорога  никуда

раньше доверял

фальшивым авторитетам

ради душевного спокойствия

принимая слова на веру

пока вежливость

не спутал с равнодушием

любовь с похотью

смелость с эгоизмом

и наконец добро со злом

полагал что все зависит от

от контекста

или бывает относительным

пока он не остался один в комнате

с  окном открытым в ночь

когда он его закроет

не без значения будет то

с какой стороны стекла он окажется

временно ущемлённый в правах

тратит энергию и свет

необходимо повернуть время вспять

думает Пан Перышко

уже поздно

Аг

(E=mc2 )

Adam Gwara

PAN PIÓRKO I PRAKTYKA WZGLĘDNOŚCI

Pan Piórko

spogląda przez lunetę

najpierw z jednej strony

potem z drugiej

następnie sumuje doświadczenia

zapala lampę i

zapisuje w dzienniku -

względność jest drogą donikąd

wcześniej ufał

fałszywym autorytetom

w imię świętego spokoju

przyjmując słowa na wiarę

aż przyzwoitość

pomylił z zaniechaniem

miłość z namiętnością

odwagę z egoizmem

a w końcu dobro ze złem

uważał że wszystko zależy

od kontekstu

albo bywa względne

do czasu gdy został sam w pokoju

z oknem otwartym w noc

kiedy je zamknie

nie bez znaczenia będzie

po której stronie szyby się znajdzie

na razie zawieszony w prawach  

traci energię i światło

powinienem odwrócić czas

myśli pan Piórko

już późno

ag

---

Адам Гвара. Все.

---

Адам Гвара. Хабиби-блюз.

---

Бруно Ясеньски. Признание поэта.

Jasieński Bruno - Oświadczyny poety

Бруно Ясеньски. Признание поэта.

 

 

О, эта Пани средь шумного зала,

 

Парфюм которой  так чудесен,

В ней скрытый огонь ожидает  кресала,

И пани  любить сможет целый месяц.

 

Но для любви пани, должен признаться,

Надо кучу монет заиметь, не иначе,

А у нас только слов неизвестных плантации

И кенгуру, что по ним скачут.

 

Не зачислены мы ни в какой гильдии,

Не набивает нам брюхо business,

Потому что товар наш из мглы выделан,

И торговцы обходятся без нас.

Но о нас рапсодии поют площади

Всех городов , всех народов  и языков,

И богаче мы всяких Ротшильдов,

Фабриканты неслыханных слов.

 

До моих белых оазисов

В тот пустынь нетоптанных край

Первым классом билет не заказывают

На круизный маршрут Red Star Line .

 

На моей маленькой яхте

Окружат тебя стаи рыбьи.

Острыми зубами , когда  я в слезах, ты

Монограмму грусти из уст моих вырви .

 

Покажу я тебе  этот остров прекрасный,

Где на виллах клавирствует Бах,

Где пасутся в цветущих лугах экстазно

 Мои строфы о коровьих лбах.

 

Обомлела бы ты, коль показывать начал

Я поэзии новой сорта и калибры,

И  речами  любви , сверкая, поскачут,

Малые пташки колибри.

 

И ночью когда  закружат тебя в danc’е

Пара пар, струящихся пестро,

Вдруг поскачут , смущая транс их,

Белые мыши странных строф.

 

О прекрасная чёрная дама,

Запах  тела которой доводит до смерти,

У ворот  ожидает вас во мраке упрямо

Автомобиль моего сердца.

 

O piękna Pani z krzeseł

Perfumom której chciałbym cały przesiąc,
Pani ma tyle ogni, których nikt nie skrzesał,
Pani może kochać cały miesiąc
 
A ja wiem, żeby kochać – pani ma rację –
Trzeba dużo pieniędzy i szklanych słoni,
A my mamy tylko słów nieznanych plantacje
I kangury skaczące po nich
 
Nie notuje nas żadna giełda
I nie tuczy nam brzuchów business
Bo nasz towar się utkać z mgieł da
I transakcją handlową drwi z nas
 
Ale o nas śpiewają rapsodie szyldów
Wszystkich krajów, narodów i mów
I jesteśmy bogatsi od wszystkich Rodszyldów
Fabrykanci nieznanych słów
 
Do moich białych oaz
Na piaskach pustyń niezdeptanych krain
Próżno z biletem pierwszej klasy wołasz
Podróżniczko z okrętu Red Star Line
 
Na moim małym jachcie
Okrąży cię białych ryb rój
Ostrymi zębami, nim zgubię w łzach cię
Monogram smutku z ust mi wypruj
 
Pokażę ci tam, jak na łąkach, na wyspach
Gdzie od will rozklawisza się Bach
Ekstatycznie się pasą, mnąc kwiaty w pyskach
Moje słowa o krowich łbach
 
Zdrętwiałabyś gdybym pokazywać ci zaczął
Wszystkie nowe gatunki raz i kalibry...
A słowa miłosne ćwierkając skaczą
Maleńkie, roztrzepane ptaszki kalibri
 
I gdy nocą opłynie cię dancing
Parą par strumieniących się pstro
Zaczną skakać i zmącą trans ich
Białe myszy dziwacznych strof
 
O piękna, czarna damo
Perfumy której ciała, jak jad uśmierca
Wyjdź, tam w mroku już czeka na ciebie przed bramą
Samochód mojego serca

---

Юлиуш Вонтроба. Чайки на ветру.

Juliusz Wątroba ·

Юлиуш Вонтроба

Чайки  на ветру

 

Море в лазурном цвете

Волны во сне лопочут

Чаек полощет ветер

Синь в беспредельность метит

Ветер  кроит на клочья

Море в лазурном цвете

Гостия солнца в зените

Ворон укрылся в чаще

Чаек полощет ветер

Радуга многоцветьем

Скрасит день уходящий

Море в лазурном цвете

Ничто не желает смерти

Прекрасного власть над нами

Чаек полощет ветер

Сирены  блещут в концерте

Сказочными телами

Море в лазурном цвете

Чаек полощет ветер

 

J.W. Miedzwodzie 

Juliusz Wątroba ·

MEWY SUSZĄ SIĘ NA WIETRZE

Morza szmaragdowy bezkres

Snem łopoczą fal latawce

Mewy suszą się na wietrze

Błękit się rozrasta w przestrzeń

Wiatr jest niewidzialnym krawcem

Morza szmaragdowy bezkres

Hostia słońca ssie powietrze

Wrona się zanurza w chaszcze

Mewy suszą się na wietrze

Barwy tęczy płoną jeszcze

Złe wrażenia dnia chcąc zatrzeć

Morza szmaragdowy bezkres1

Wszystko drży i przestać nie chce

Piękno wzrusza biorcę, dawcę

Mewy suszą się na wietrze

Kształty syren w morza śpiewce

Lśnią baśniowo w ócz migawce

Morza szmaragdowy bezkres

Mewy suszą się na wietrze

J.W. Międzywodzie

 

---

Адам Гвара. Три груши.

 

Адам Гвара.

ТРИ ГРУШИ

Три груши дрожали ночью. Одна выдуманная,

вторая  не от мира сего, а третьей  не было.

Выдуманная приносила сладчайшие плоды.

Вторая снила миндаль с голубыми цветами,

а под третьей уснуло то, чего не случилось.

Ветер зевнул на ветке и выгладил листья.

Вечер смежил веки и засветил звезды.

За вздыхающей занавеской жасмин серебрился.

Три месяца сияниями заглядывали в окно.

Один из них был настоящим, как та третья груша.

Видел я тысячи обещанных полнолуний.

Сосчитал все новые восходящие на небо.

И знаешь, что? Ты зря смеялась над клятвами

что я возьму тебя с собой на этот третий месяц.

Мы всегда   там были. И не говори, что не знаешь.

Аг

Adam Gwara·

TRZY GRUSZE

Trzy grusze drżały nocą. Jedna wymyślona,

druga nie z tego świata, a trzeciej nie było.

Wymyślona rodziła najsłodsze owoce.

Druga śniła migdały o niebieskich kwiatach,

a pod trzecią usnęło, co się nie zdarzyło.

Wiatr ziewnął na gałęzi i wygładził liście.

Wieczór skleił powieki i gwiazdy zaświecił.

Za oddechem firanki jaśmin się srebrzyścił.

Trzy księżyce poświatą zaglądały w okno.

Jeden tylko prawdziwy, jak ta grusza trzecia.

Obejrzałem tysiące obiecanych pełni.

Zliczyłem wszystkie nowie wschodzące na niebie.

I wiesz co? Nierozważnie żartowałaś z przysiąg,

że cię wezmę ze sobą na ten trzeci księżyc.

Jesteśmy tam od zawsze. I nie mów, że nie wiesz.

ag

 

---

Адам Гвара. Предвечерье.

---

Адам Гвара. Классически.

 Adam Gwara

KLASYCZNIE

Wszystko było klasyczne. Od wódki - do śledzia.

Trzynaście zgłosek w wersie. Frytki do kotleta.

Karafka jak średniówka. A nad nią poeta

który był już klasykiem, choć o tym nie wiedział.

Nastrój był tak klasyczny, że trudno wysłowić.

Przy sąsiednich stolikach podano kolację.

W czarnych maskach, z powagą godną konsolacji,

żałobnicy wznosili toasty za zdrowie.

Tymczasem nasz poeta z pustej literatki

i z karty kredytowej przewidywał koniec

świata starej poezji i kreślił notatki.

Jeszcze raz chciał zamówić. Ale z braku monet

zadowolić się musiał dolewką herbatki.

Kelnerce, w rozliczeniu, pozostawił sonet.

Ag

.

---

Иоанна Вихеркевич. (Мельница)

 

Иоанна Вихеркевич.

 

перемалывается этот мир

той же самой  трухлявой мельницей

от пещер до небоскребов

войнами   морами
иллюзиями свободы

хлеба и зрелищ

крик обретает крылья

суета хаос нелад балаган

балаган нелад хаос суета

время хрипит

мне

обо мне

мной

со мной

я

сгребаю в охапку

знакомые смыслы

боюсь что придут

отберут

последнее зерно

веры в человека

 

Joanna Wicherkiewicz

miele się ten świat

w tym samym spróchniałym młynie

 

od jaskiń do drapaczy

przez wojny zarazy

złudzenia wolności

igrzysk i chleba

wrzask dosięga skrzydeł

zamęt chaos nieład bałagan

bałagan nieład chaos zamęt

świszcze czas

dla mnie

o mnie

przeze mnie

ze mną

ja

zgrzytają w kole

znajome treści

boję się że przyjdą

zabiorą

ostatnie ziarno

wiarę w człowieka

Joanna Wicherkiewicz

 

 

---

Мажена МарьЯн. Я буду...

Мажена МарьЯн.

 

Давай, я нежно утро разбужу ,

в мысли запрыгну,

день растормошу,

босою по траве спеша,

распугивая птиц и жаб.

Я буду...

летом,  ты будь весной,

смотри, как оживает мир цветной.

Я буду.....

нимфой  ты же рыбаком,

я буду мухой, ты будь пауком.

Я буду..

полем ржаным под ветром

что шелестит и не ждёт ответа .

Я буду...

бабочкой, мотыльком,

что в жизнь твою залетали мельком.

Я буду...

летом, буду водой ,

устам сухим прохладою в зной.

Я буду...

жизнью, цветеньем,

струною сердца,

времени биеньем.

 

 

MarJan

 

 

No chodź czule świt rozbudzę

w myśli wskoczę

dzień rozchmurzę.

Biegać boso pośród trawy,

gonić ptaki potem żaby

będę...

latem, a ty wiosną patrzeć

jak nam kwiaty rosną.

Będę.....

nimfą ty rybakiem

albo muchą ty krzyżakiem,

będę...

szumem łanu żyta,

co się srebrzy i nie pyta,

Będę...

jednym z tych motyli

co się życiu rozmotylił,

będę...

tobie latem, wodą,

zwilżać usta być ochłodą.

Będę...

życiem, rozkwitaniem,

struną serca,

czasu drganiem.

 

---

Барбара Гаевска. Грех Марсия.

Barbara Gajewska

grzech Marsjasza

 

odważny byłeś Marsjaszu a może aż tak

naiwny

chciałeś dorównać bogom chciałeś

ostrymi dźwiękami aulosu

przygasić płomień którym Apollo rozpalał

struny swojej cytry

ty satyr

jak mogłeś nie wiedzieć że bogowie grają

najpiękniej

przecież zostali wykrzesani z piękna

nie mieszkają w cienistych lasach nie kładą

głów na ziemi

i nie ma dla nich za wysokich progów i za

długich drabin

ty satyr

na swoich koźlich nogach

mogłeś tylko fiknąć kozła

a ty grałeś i grałeś pięknie i to był twój grzech

odważny byłeś Marsjaszu czy aż tak naiwny

oddałeś siebie na żer zemsty boga za tę grę

unisono

za powiew zachwytu

czyżbyś wierzył w łagodność piękna na

boskich dłoniach Apolla

kiedy pławił się w twoim krzyku i swojej

pogardzie

kiedy zdzierał z ciebie kolejny płat skóry

pasterze nadal pilnowali owiec a bogowie

ucztowali na Olimpie

i tylko poeta wie że skamieniał słowik

i posiwiało drzewo

 

 

Грех Марсия

ты был храбрым Марсий а может и таким

наивным

что захотел сравняться с богом захотел

резким звуком авлоса

погасить пламя которым распаляет Аполлон

струны своей цитры

ты сатир

как  мог ты не знать что боги играют

прекраснее

ведь  сотворены они из прекрасного

не живут в тенистых лесах не кладут

головы на землю

и нет для них слишком высоких порогов и слишком

длинных лестниц

ты сатир

на своих козлиных ногах

ты мог только выделывать коленца

а ты играл и играл красиво и это был твой грех

храбрым был ты Марсий или таким наивным

что отдал себя сожрать мести бога за эту игру

унисоном

в порыве восторга

неужели ты верил в нежность красоты

божественных рук Аполлона

когда он купался в твоем крике и своей

гордыне

когда  сдирал с тебя очередной лоскут кожи

пастухи по-прежнему пасут овец и боги

пируют на Олимпе

и знает только поэт  что соловей окаменел

и дерево поседело.

 

---

К.И. Галчиньски. Дождь.

Konstanty Ildefons Gałczyński

 

Teatrzyk Zielona Gęś

 

 

ma zaszczyt przedstawić

 

"Deszcz"

 

 

Chór Czekających Na Autobus:

O, jak nudno jest czekać na autobus.

 

Deszcz:

(zaczyna lać)

 

Chór Czekających Na Autobus:

Cholera z takim deszczem.

Cholera z takim czekaniem.

Cholera z takim autobusem.

 

Przejeżdżający W Samochodzie:

(wysiadając z samochodu przed ogonkiem czekających) Mój samochód jest bardzo malutki. Mój samochód was wszystkich nie pomieści. Ale mogę zrobić jedną prostą rzecz: mogę wysiąść z samochodu, mogę stanąć w ogonku, mogę czekać i moknąć razem z wami. (staje ostatni w ogonku)

K U R T Y N A

 

Konstanty Ildefons Gałczyński

1949

 

Константы Ильдефонс Галчиньски.

Театрик Зелёная Гусыня

Имеет честь представить

«Дождь»

 

 

Хор  Ожидающих автобус:

О, как нудно ожидать автобус.

 

Дождь:

(начинает лить)

 

Хор  Ожидающих автобус:

Вот дерьмо с этим дождем.

Вот дерьмо с этим ожиданием.

Вот дерьмо с этим автобусом.

 

Проезжающий  в  машине:

(вылезая из машины  возле  очереди Ожидающих)

Моя машина очень маленькая. Всех вас вместить не сможет. Но я могу сделать одну простую вещь: я могу выйти из машины, могу стоять в очереди, могу ждать и мокнуть вместе с вами. (становится в хвосте последним).

ЗАНАВЕС

---

К.И. Галчиньски. Баллада о запойном поэте.

Константы Ильдефонс Галчиньски.
Баллада о запойном поэте.

 

Говорят, что была паненка,

паненка по имени Ина.

Когда она хотела сказать " люблю",

молвила :   “кокаина”.

 

У нее была голубая лента

и небесного цвета кот.

Кот нюхал «кокаину»,

а Ина нюхала “khat” (кот)

 

И был еще один поэт,

он ходил на котурнах;

когда напивался, всегда говорил:

- Моя муза высококультурна.

 

У барышни  глаза зелены,

зеленой травы зеленее.

У поэта была  болезнь нефрит

и черный галстук на шее.

 

Любил тот поэт паненку,

паненку по имени Ина;

говорил: - Скажи мне: « люблю»,

а она: -  Кокаина.

 

Говорил бард: ладья золотая,
ты,голубями влекома,
а потом  в одиночку ночью
глушил себя самогоном

 

И  однажды вечерней порою

Он сказал ей: - Не будь весталкой,

А впрочем, ты будешь красивей

на черном катафалке.

 

И зарезал поэт паненку

в закатных амарантах,

 ножом огромным зарезал

на фоне картины РембрАндта.

 

Молнии небо кроили,

кровавым оружием смерти.

Поэт отрубил ей голову

и насадил на  вертел.

 

И голову он зажарил,

и сделал обличье гориллы.

О, это было ужасно!

Похоже на некрофила.

 

(Процессии кошек небесных

пустились в  coffin dance.

А потом был рассвет похмельный

колора  bleu mourant).

 

(coffin dance - средневековый танец с гробом,
  bleu mourant - блё муран, бледно-голубой цвет

“khat”- кот, наркотик.)

 

Gałczyński Konstanty Ildefons - Ballada o trąbiącym poecie

Mówią, że była panienka,

co miała na imię Ina.

Gdy chciała powiedzieć: "kocham",

mówiła: "kokaina".

 

Miała niebieską wstążkę

i niebieskiego kota.

Kot wąchał "kokainę",

a Ina wąchała „kota".

 

A był jeszcze jeden poeta,

co chodził na koturnach;

jak się urżnął, to zwykle mówił:

- Moja muza jest górna i chmurna.

 

Panienka ma oczy zielone,

jak najzieleńsza trawa.

Poeta cierpi na nerki

i nosi czarny krawat.

 

Kochał poeta panienkę,

panienkę imieniem Ina;

mówił: - Powiedz mi: "kocham",

a ona: - Kokaina.

 

Wieszcz mówił: - Jako łódź złota,

ciągniona przez gołębie,

jesteś. A potem w nocy

długo trąbił alembik.

 

I raz, a było wieczorem,

rzekł pisarz: - Nie bądź westalką,

a zresztą do twarzy ci będzie

na czarnym katafalku.

 

I zabił poeta panienkę

w zachodu amarantach,

i zabił ogromnym nożem

na tle obrazu Rembrandta.

 

Krajały niebo pioruny,

jak okrwawione noże.

Poeta uciął głowę

i wbił na długi rożen;

 

i smażył głowę panienki,

i zrobił twarz goryla.

Och, to było straszne!

coś, niby nekrofilia.

 

(Kondukty kotów niebieskich

szły w średniowieczny tan.

A potem był świt bolesny

koloru bleu mourant.)

 

---

Адам Охвановски. Неоконченный сонет для Антония Павляка.

Adam Ochwanowski

 

Sonet niedokończony dla Antoniego Pawlaka

 

Trzeba było spać, Antku, pod ciepłą pierzyną

Kłaniać się możnym świata, tłuste kury macać

A nie dzierżąc szturmówkę ustroje przewracać

Mury stroić hasłami, które szybko giną

Trzeba było panienkom wyszeptać do ucha

Że pora pomóc partii a nie mnożyć grzechy

Chlać na okrągło wódę, potem rżeć z uciechy

Że uległa dzieweczka, chociaż już nie słucha

Gdy usta przeczą - ustom, głowa przeczy - głowie

Modlitwy gubią słowa, sens ginie w rozmowie...

 

Адам Охвановски.
Неоконченный сонет для Антония Павляка.

 

Спать бы , Антек, тебе под теплой периной,

Щупать кур, власти кланяться-дело простое,
а не звать на борьбу с государственным строем
скорогибнущих лозунгов сыпать лавину.

Лучше б вешал лапшу ты  на ушки девичьи,

Послужила б, мол, партии, чем  грехи свои множить,

Водкой всласть нажираться ,  ржать как  сытая лошадь,

Когда девушка сдастся, и уже  не услышит,

Как уста врут - устам, голова - голове,

Мрут в молитвах слова,  смыслы гибнут в молве...

 

 

Антони Павляк (1952 г.р.) - польский поэт и журналист.

 

что нас действительно делит  это разница страхов

мой страх это страх малый

он так же реален как эхо ночных шагов

звонок в дверь имеет форму дубинки или лома

мой страх заставляет меня вертеться

в кругу дел мелких и примитивных

твой страх  это метафизика великая тайна 

в которой умещается Бог  конец света

и твоя смерть

Источник: Несколько слов о страхе

 

Antoni Pawlak (ur. 1952) – polski poeta i publicysta.

 

co nas naprawdę dzieli to różnica strachu

mój strach jest małym strachem

jest realny jak echo nocnych kroków

dzwonek u drzwi ma kształt pałki lub łomu

mój strach skazuje mnie na obracanie się

w kręgu rzeczy małych i prymitywnych

twój strach to metafizyka wielka tajemnica

w której mieści się Bóg koniec świata

i twoja śmierć

Źródło: Kilka słów o strachu

---

Из 1988года.

1988.Январь-февраль.

ЗАГАДКА.

В государстве том, отдельно взятом
власть всегда принадлежала гадам,
а шутить-то с гадом не годится,
граждане привыкли суетиться,
чтобы кой-куда не угодить,
угадать, и гаду угодить,
чтобы подгадать к раздаче выгод,
отыскать в безвыходности выход,
-был народ душевно небогат,
каждый другу враг и брату гад,
и царю привыкли – сталбыть, надоть!-
новому кадить, на старых гадить.

**

У нас убогий кругозор
и быт малокультурен.
И дедка вор, и тятька вор,
и деверь вор, и шурин.
**

В кругах потомственных господ
покуда не видать урона.
Они уверены: спасёт
их круговая оборона.

**

Когда великих злодеяний
безумствовал иллюзион,
ненаказуемых деяний
был невелик диапазон,
и в этом узком интервале,
в кривой уродливой щели
мы скособочась выживали,
приспособлялись и росли,
чтобы искусственным уродом
на волю попадая вдруг,
глядеть придурком полоротым
и злобой прикрывать испуг.
**

Не совсем без интереса
себестоимость прогресса,
оправдает ли доход
этих бедствий и хлопот?

**

-Какие вам ещё гарантии?-
спросили, удивясь, каратели.
**

 

А я дисциплинирован,
открыто, на виду
иду, расконвоирован,
куда хочу иду,
хоть к чёрту на кулички,
вот только – боже мой!-
успеть бы к перекличке
на службу и домой.
**

Что в казарме, что в бараке
по ночам не продохнуть.
Чтоб не мучиться во мраке,
надо во-время уснуть.
Можно, можно схорониться
и судьбу не искушать,
чтобы даже за границу
не стремиться подышать.
**

Ну вот и праздник откатил,
и понедельник- день заминок.
он как вчерашний именинник,
от поздравлений не остыл.
Всё кажется- вокруг друзья,
и в неуверенности зыбкой
он в равнодушные глаза
глядит с искательной улыбкой.

 

---

Ещё из 93-го.

Ещё из 93-го.

---

К.И.Галчиньски. "Семейное счастье", "Конец мифологии" (Зелёная Гусыня)

Семейное счастье

Константы Ильдефонс Галчиньски и

Театрик Зеленая Гусыня

 

Имеет честь представить

метеорологическуяю драму

"Семейное счастье"

или

«Осторожнее с проклятиями»

 

Выступают:

Папуля, Мамуля, Бабуля, Детуля, Перун, и Ослик Порфирион

 

Сцена: Тихий аполитичный домашний очаг вечером.

 

Бабуля:

Как хорошо! (поправляет очки и  продолжает все штопать)

 

Мамуля:

(смотрит на Папулю) Наконец-то мы вместе! (плачет от счастья)

 

Детуля:

(играет с чучелом гнома) Пауза; тишина: счастье.

 

Папуля:

(внезапно) Нет, я сгнию в этом буржуазном доме! Хватит с меня! Я создан для другого! Я чувствую, что мои возможности безграничны! Держите меня! (глядя на Бабулю и Детулю) Разрази меня гром!

 

Перун:

(выполняет, и полностью устраняет проблему тихого аполитичного вечернего домашнего очага)

 

Ослик Порфирион:

Боже мой, а ведь всё предвещало такую красоту!

ЗАНАВЕС

падает.

1947 г.

 

Трагический конец мифологии

Константы Ильдефонс Галчиньски  и

Театрик Зеленая Гусыня

 

Имеет честь представить

безжалостным пером своего автора 

 

«Трагический конец мифологии»

 

Лица:

ЛЕДА - законная супруга Тиндарея

ЮПИТЕР - известный эротоман

& СКОВОРОДА

 

Леда:

Юпитер! Ах!

 

Юпитер:

(мрачно, со сковородой спрятанной в складках хламиды): Что тебе ещё?

 

ЛЕДА:

Юпитер, о, как ты был прекрасен в образе лебедя! Ты так меня целовал! Так меня целовал!

 

Юпитер:

И что дальше? Хватит лирики! Спрашиваю, где яйца и сколько штук?

 

ЛЕДА:

Вот они, любовь моя. Вот. Три штуки. Буквально три, как говорится во всех учебниках древней мифологии. Последовательность событий такая же. Сначала ты превратился в лебедя. Потом та ночь в Закопане. А теперь ещё минута, и из трех мифологических яиц вылупятся трое наших мифологических деток: Кастор, Поллукс и Елена.

 

Юпитер:

(очень хмур;  нервно теребит сковороду, спрятанную в складках хламиды): Хватит! (достает сковороду из подмышки, включает электрическую плиту и из трех мифологических яиц варганит вполне реалистичную яичницу с зелёным луком)

 

ЛЕДА:

Что ты сделал, несчастный?

 

Юпитер:

То,что мне подсказывала совесть моего юпитерианского желудка. Ты идиотка, Леда. Но  и ты, вероятно, уразумеешь, что от Кастора и Поллукса никакого толку, а что касается Елены, последствия известны: Троянская война. А нам войны совершенно ни к чему. (поедает омлет)

ЗАНАВЕС.

падает.

1949.

 

Szczęście rodzinne

Konstanty Ildefons Gałczyński

 

Teatrzyk Zielona Gęś

 

 

ma zaszczyt przedstawić

dramat meteorologiczny pt.

 

"Szczęście rodzinne"

czyli

"Ostrożnie z przekleństwami"

 

Występują:

Tatunio Mamunia Babunia Dziecina Piorun i Osiołek Porfirion

 

S c e n a: Ciche, apolityczne ognisko domowe wieczorem.

 

Babunia:

Jak mi dobrze! (poprawia okulary i w dalszym ciągu ceruje wszystko)

 

Mamunia:

(patrzy na Tatunia) Nareszcie razem! (plącze ze szczęścia)

 

Dziecina:

(igra pluszowym karzełkiem) Pauza; cisza: szczęście.

 

Tatunio:

(nagle) Nie, ja zgniję w tym mieszczańskim domu! Ja mam tego dosyć! Ja jestem stworzony do innych rzeczy! Ja czuję w sobie nieograniczone możliwości! Trzymajcie mnie! (patrząc na Babunię i Dziecinę) Niech to wszystko piorun strzeli!

 

Piorun:

(strzela i całkowicie likwiduje problem cichego, apolitycznego ogniska domowego wieczorem)

 

Osiołek Porfiron:

Mój Boże, a już wszystko się tak ślicznie zapowiadało!

K U R T Y N A

 

Konstanty Ildefons Gałczyński

1947

Tragiczny koniec mitologii

Konstanty Ildefons Gałczyński

 

Teatrzyk Zielona Gęś

 

 

ma zaszczyt przedstawić

Autora swego piórem srogim

 

"Tragiczny koniec mitologii"

 

Osoby:

LEDA - ślubna małżonka Tyndtra

JOWISZ - znany erotoman

& PATELNIA

 

Leda:

Jowiszu! Ach!

 

Jowisz:

(ponury, z patelnią ukrytą w faldach chlamidy): Co dalej?

 

LEDA:

Jowiszu, ach, jaki piękny byłeś pod postacią łabędzia! Tak mnie całowałeś! Tak mnie całowałeś!

 

Jowisz:

I co dalej? Dość tej liryki! Ja się pytam, gdzie te jaja oraz ile sztuk?

 

LEDA:

Tu są, ukochany. Tu. Trzy sztuki. Słownie trzy. Tak jak to podają wszystkie podręczniki mitologii starożytnej. I kolejność wypadków ta sama. Najprzód przemieniłeś się w łabędzia. Potem ta noc w Zakopanem. A teraz jeszcze chwila i z trzech mitologicznych jajek wykluje się troje naszych mitologicznych dziatek: Kastor, Polluks i Helena.

 

Jowisz:

(b. ponury; manewruje nerwowo patelnią ukrytą w fałdach chlamidy): Dość! (wyjmuje spod pachy patelnię, włącza kuchenkę elektrycczną i z trzech mitologicznch jajek pitrasi realistyczną jajeccznicę z szczypiorkiem)

 

LEDA:

Coś uczynił, nieszczęsny?

 

Jowisz:

To, co mi nakazywało sumienie mego Jowiszowego żołądka. Jesteś kretynką, Ledo. Ale chyba zrozumiesz, że: z Kastora i Polluksa pożytek żaden, a co do Heleny, to konsekwencje wiadome: wojna trojańska. A my wojen mamy absolutnie dość. (rąbie jajecznicę)

K U R T Y N A

 

spada

Konstanty Ildefons Gałczyński

1949

 

---

К.И.Галчиньски. "Гамильтон", "Падеревский" (Зелёная Гусыня)

Ночь лорда Гамильтона

Константы Ильдефонс Галчиньски

 

Театрик Зеленая Гусыня

Имеет честь представить

 

"Ночь лорда Гамильтона"

 

Выступают:

Лорд Гамильтон

Трактирщик

И бабулька

Сцена: Трактир "Под золотой совой и таблицей умножения". Ветреная ночь ранней весны.

 

Трактирщик:

Годдэм! Я уже хотел закрываться, да вот, с голландским фонарем над головой, прётся этот ужасный развратник Гамильтон . Придется открыть, бабулька.

 

Бабулька трактирщица:

(открывает)

 

Лорд Гамильтон:

(входя) Добрый вечер, упыри. Дайте мне выпить. Жизнь - это каламбур, а каламбур - двойной нонсенс. Поэтому мне двойной   виски.

 

Бабулька трактирщица:

(наливает) Вот , милорд.

 

Лорд Гамильтон:

(Достает пистолет и убивает ни в чём не повинную бабульку)

 

Бабулька трактирщица:

Боги! (умирает)

 

Трактирщик:

Замечу, что на этот раз ваша лордовская светлость позволила себе выходку с убийством моей любимой бабульки. Не чересчур ли это?

 

Лорд Гамильтон:

(с интересом разглядывая дым из дула пистолета) Не знаю. Это как ты посчитаешь. Пожалуйста, добавь бабульку к счету.

 

Трактирщик:

(добавляет.) Ветер. Гроза.

Занавес.

 

Приключение Падеревского

Константы Ильдефонс Галчиньски

 

Театрик Зеленая Гусыня

Имеет честь представить

 

«Приключение Падеревского»

или же

"Вероломство  публики"

 

 

 

Падеревский

потрясая львиной гривой, после триумфального концерта он покидает концертный зал девятнадцатого века и садится в карету девятнадцатого века, со всех сторон окруженный толпами поклонников, которые с неослабевающим интересом девятнадцатого века смотрят на супершевелюру маэстро девятнадцатого века.

 

Кучер

(великому пианисту)

- Куда?

 

Толпа поклонников

-К парикмахеру !!

 

Занавес.

Издание первое: Przekrój 1949, № 212

 

Przygoda Paderewskiego

Konstanty Ildefons Gałczyński

 

Teatrzyk Zielona Gęś

 

 

ma zaszczyt przedstawić sztukę

 

"Przygoda Paderewskiego"

czyli

"Perfidia publiczności"

 

 

 

Paderewski

wstrząsając lwią grzywą, opuszcza po triumfalnym koncercie dziewiętnastowieczną salę koncertową i usadawia się w dziewiętnastowiecznym powozie, otoczonym ze wszystkich stron tłumami wielbicieli, którzy z niesłabnqcym dziewiętnastowiecznym zainteresowaniem wpatrują się w dziewiętnastowiecznq superczuprynę maestra

 

Woźnica powozu

do wielkiego pianisty Dokąd?

 

Tłum wielbicieli

Do fryzjera!!

 

K U R T Y N A

 

Konstanty Ildefons Gałczyński

Pierwodruk: «Przekrój» 1949, nr 212

 

 

Noc lorda Hamiltona

Konstanty Ildefons Gałczyński

 

Teatrzyk Zielona Gęś

ma zaszczyt przedstawić

 

"Noc lorda Hamiltona"

 

Występują:

Lord Hamilton

Oberżysta

& Babunia

Scena: Oberża "Pod Złotą Sową & Tabliczką Mnożenia". Wietrzna noc na przedwiośniu.

 

Oberżysta:

Goddam. Już chciałem zamykać. Niestety. Oto, świecąc sobie nad głową holenderską latarnią, zbliża się chwiejnym krokiem ten przeraźliwy rozpustnik Hamilton. Trzeba będzie otworzyć, babuniu.

 

Babunia Oberżysty:

(otwiera)

 

Lord Hamilton:

(wchodząc) Dobry wieczór, upiory. Dajcie mi pić. Życie to kalambur, a kalambur to nonsens o podwójnym znaczeniu. Wobec tego poproszę o podwójną whiskey.

 

Babunia Oberżysty:

(nalewa) Oto ona, mylordzie.

 

Lord Hamilton:

(wyjmuje pistolet i kladzie trupem Bogu ducha winna Babunię)

 

Babunia Oberżysty:

Na Jowisza! (umiera)

 

Oberżysta:

Zauważam, że wasza lordowska mość pozwoliłeś sobie tym razem na wybryk zamordowania mojej ukochanej babuni. Czy to nie za wiele?

 

Lord Hamilton:

(obserwując z zainteresowaniem kląb dymu nad lufą pistoletu) Nie wiem. To zależy od ciebie. Babcię proszę doliczyć do rachunku.

 

Oberżysta:

(dolicza) Wiatr. Groza.

K U R T Y N A

 

---

К.И.Галчиньски. "Почтальон", "Часовщик" (Зелёная Гусыня)

Почтальон приходит в семь

Константы Ильдефонс Галчиньски

Театрик Зеленая Гусыня

Имеет честь представить

потрясающий спектакль с прологом, эпилогом и хором

по известному американскому роману

под названием

«Почтальон приходит в семь»

Главный исполнитель

ПОЧТАЛЬОН

Сцена: первый этаж,   двадцатая квартира.

Время:  6 часов 59 минут.

ПРОЛОГ:

(в виде скелета на пружинах):

Зрители, сейчас

у вас крыша съедет.

Эта минута полна,

но чем?

ХОР:

Напряженностью.

Часы за кадром:

(бьют семь)

ПОЧТАЛЬОН за сценой:

Черт побери, опять семь!  Уже иду. (на самом деле приходит).

ЭПИЛОГ:

(в образе малютки купидона):

В пасти пьески пропадая

мне уж усов не отпустить.

Вот и занавес , рыдая,

мне проидётся опустить.

(опускает)

ЗАНАВЕС:

падает

1949 г.

УЖАСНАЯ ТРАГЕДИЯ ЧАСОВЩИКА

ЧАСОВЩИК с Мокотовской

на Мокотовской  в киоске

в часиках на Мокотовской

щёточкой чистит колёсики

ходят часы как солдатики -

а артритики и ревматики,

мистики и лунатики,

часы из починки забравши,

опаздывают как и раньше..

1949 г.

Liistonosz przychodzi o siódmej

Konstanty Ildefons Gałczyński

Teatrzyk Zielona Gęś

ma zaszczyt przedstawić

wstrząsającą sztukę ż prologiem, epilogiem i chórem

wg słynnej powieści amerykańskiej

pt.

"Listonosz przychodzi o siódmej"

Główna osoba występująca:

LISTONOSZ

Scena: pierwsze pietra, mieszkania dwadzieścia.

Czas: g. 6 min. 59.

Prolog

(w charakterze szkieletu na sprężynach): Widzowie, zaraz tutaj

spadnie wam z głowy dęciak.

Pełna jest ta minuta,

ale czego?

Chór:

Napięcia.

Zegar za sceną:

(wydzwania siódmą)

Listonosz za sceną:

Psiakrew, znowu siódma! Już przychodzę. (przychodzi rzeczywiście o siódmej)

Epilog

(w charakterze malutkiego amorka): Widzowie, jak w czeluści

w tej sztuce z wami ginę.

A wąsów nie mogąc zapuścić,

zapuszczę przynajmniej kurtynę.

(zapuszcza)

K U R T Y N A

spada

Konstanty Ildefons Gałczyński

1949

Konstanty Ildefons Gałczyński

Straszna tragedia zegarmistrza

ZEGARMISTRZ z Mokotowskiej

przy Mokotowskiej mieszka;

w zegarkach, na Mokotowskiej

szczoteczką czyści kółeczka;

zegarki, drodzy sympatycy,

chodzą mu jak te lale -

a artretycy i reumatycy,

mistycy i lunatycy

odbierają te naprawione zegarki

i w dalszym ciągu spóźniają się stale.

Konstanty Ildefons Gałczyński

1949

---

К.И. Галчиньски. Страсная заба.

Константы Ильдефонс Галчиньски.

Cтраcная заба

Cтихи для шепелявых

 

Некая дама на Марсалковской улице

купила ветцинки с гороском

в сопровоздении  муза, так и усла бы,

 

да выйдя из магазина  вдруг ударилась

в крик и слёзы : - Ох, ох!

смотли, смотли,  страсная заба!

 

Муз был вазный циновник, протёр свои окуляры

и говорит: - В самом деле, что-то скачет на тротуаре!

 

Это заба, или не,

интересно будет мне;

 

Я сейцас позвоню Цеславу,

и пусть Цеслав позвонит Симону -

Не годится цтобы Варсава 

была чем-то таким заразёна».

 

И перезванивались три года об этом

пока ту забу не поймали вблизи Нового Света;

и цтобы дело забы не пропало в тумане,

было устроено юбилейное ликованье;

 

Поставили трибуну,

согнали скоро

«Стцельцов» и «Федерастов»,

- словом, весь город.

 

Затем на трибуну вошла Высокая Фигура

и когда отгремели все"ур-ра" ,

Высокая Фигура сказала  :

 

-  Общей силой народа и власти

мы избавились от  забьей напасти -

мы её изловили со славою!

 

Тут и обцество : - В самом деле,

 забу страсную мы одолели ,

и поэтому грянем: "Во здравие!!"

 

1936. 
Стрельцы- полувоенная оргаизация сельской и городской рабочей молодёжи, предармейская подготовка. Федерасты-федералисты. сторонники Пилсудского, который пытался создать федерацию с Белоруссией и Украиной, Польша от моря до моря.

 

Konstanty Ildefons Gałczyński

Strasna zaba

 

wiersz dla sepleniących

Pewna pani na Marszałkowskiej

kupowała synkę z groskiem

w towazystwie swego męza, ponurego draba;

 

wychodzą ze sklepu, pani w sloch,

w ksyk i w lament: - Męzu, och, och!

popats, popats, jaka strasna zaba!

 

Mąz był wyżsy uzędnik, psetarł mgłę w okulaze

i mowi: - Zecywiście cos skace po trotuaze!

 

cy to zaba, cy tez nie,

w kazdym razie ja tym zainteresuję się;

 

zaraz zadzwonię do Cesława,

a Cesław niech zadzwoni do Symona -

nie wypada, zeby Warsawa

była na "takie coś" narazona.

 

Dzwonili, dzwonili i po tsech latach

wrescie schwytano zabę koło Nowego Świata;

a zeby sprawa zaby nie odesła w mglistość,

uządzono historycną urocystość;

 

ustawiono trybuny,

spędzono tłumy,

"Stselców" i "Federastów"

- Słowem, całe miasto.

 

Potem na trybunę wesła Wysoka Figura

i kiedy odgzmiały wsystkie "hurra",

Wysoka Figura zece tak:

 

- Wspólnym wysiłkiem ządu i społecenstwa

pozbyliśmy się zabiego bezecenstwa -

panowie, do gory głowy i syje!

 

A społecenstwo: - Zecywiscie,

dobze, ze tę zabę złapaliście,

wsyscy pseto zawołajmy: "Niech zyje!"

 

Konstanty Ildefons Gałczyński

1936

 

---

К.И. Галчиньски. Скумбрия в томате..

Константы Ильдефонс Галчиньски.

Скумбрия в томате

 

Как-то в газету «Небесный листок»

(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

С собачкой пришёл старичок-с- локоток
(скумбрия в томате шпрот)

 

- Кто вы, скажите, коль не секрет?
(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

-ВладИслав ЛокЕтек , король,- был ответ.
(скумбрия в томате шпрот)

 

-Сидел ,-говорит, - я в пещере. И -хватит!
(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

нет терпежу…,скумбрия в томате!

(скумбрия в томате шпрот)

 

Зараза  растёт и в праздник, и в будни!
(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

Наводить порядок я в Польше буду!

(скумбрия в томате шпрот)

 

На это главный хмыкнул редактор
(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

и подумав , спросил- а сделать как это?
(скумбрия в томате шпрот)

 

Пан хочет исправить пороки системы?
(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

Один  уже был тут  на эту тему.
(скумбрия в томате шпрот)

 

Из благородных. Стрелял. Но плохо.
(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

кровь пролилась, потом засохла.

(скумбрия в томате шпрот)

 

-Ах, что говорите ?- охнул Локетек,
(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

залил слезами стол в кабинете.

(скумбрия в томате шпрот)

- Значит , пора в пещеру обратно,
(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

уж потерпи, золотой наш Владек!

(скумбрия в томате шпрот)

Скумбрия в томате, скумбрия в томате!

(скумбрия в томате, скумбрия в томате)

Хотели Польши, так вот она, нате!
(скумбрия в томате шпрот)

1936.

Владислав Локотек - основатель Королевсва Польского,отличался малым ростом и большой воинственностью.

 

Konstanty Ildefons Gałczyński

 

Skumbrie w tomacie

 

Raz do gazety "Słowo Niebieskie"

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

przyszedł maluśki staruszek z pieskiem.

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

- Kto pan jest, mów pan, choć pod sekretem!

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

- Ja jestem król Władysław Łokietek.

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

Siedziałem - mówi - długo w tej grocie,

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

dłużej nie mogę... skumbrie w tomacie!

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

Zaraza rośnie świątek i piątek.

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

Idę w Polskę robić porządek.

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

NA to naczelny kichnął redaktor

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

i po namyśle powiada: - Jak to?

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

Chce pan naprawić błędy systemu?

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

Był tu już taki dziesięć lat temu.

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

Także szlachetny. Strzelał. Nie wyszło.

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie_

Krew się polała, a potem wyschło.

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

- Ach, co pan mówi? -jęknął Łokietek;

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

łzami w redakcji zalał serwetę.

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

- Znaczy się, muszę wracać do groty,

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

czyli że pocierp, mój Władku złoty!

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

Skumbrie w tomacie, skumbrie w tomacie!

(skumbrie w tomacie skumbrie w tomacie)

Chcieliście Polski, no to ją macie!

(skumbrie w tomacie pstrąg)

 

Konstanty Ildefons Gałczyński

1936

---

Збигнев Херберт. Попытка покончить с мифологией.

Збигнев Херберт.

 

Попытка покончить с мифологией

 

Боги собрались в бараке на окраине. Зевс говорил

как обычно, долго и нудно. Окончательный вывод: организацию

нужно распускать, довольно бессмысленной конспирации, надо войти

в это рациональное общество и как-то  выживать. Афина рыдала

в углу.

Честно - надо признать - поделили последний

доход. Посейдон был настроен оптимистично. Громко

уверял, что с ним все будет в порядке. Хуже было опекунам

зарегулированных рек  и вырубленных лесов. Втайне все

рассчитывали впасть в спячку, но никто не хотел об этом говорить.

Других предложений нне было. Гермес воздержался от

голосования. Афина всхлипывала в углу.

Возвращались в город поздно вечером с фальшивыми документами.

и горстью медяков в карманах. Когда  переходили мост,

Гермес прыгнул в реку. Все видели, как он тонул, но его никто не спас.

Мнения разделились; было ли это плохим или, наоборот, добрым

знаком. Во всяком случае, это была отправная точка для чего-то нового,

неясного.

 

Herbert Zbigniew - Próba rozwiązania mitologii

 

Bogowie zebrali się w baraku na przedmieściu. Zeus mówił

jak zwykle długo i nudnie. Wniosek końcowy: organizację

trzeba rozwiązać, dość bezsensownej konspiracji, należy wejść

w to racjonalne społeczeństwo i jakoś przeżyć. Atena chlipała

w kącie.

Uczciwie - trzeba to podkreślić - podzielono ostatnie

dochody. Posejdon był nastawiony optymistycznie. Głośno

ryczał, że da sobie radę. Najgorzej czuli się opiekunowie

uregulowanych strumieni i wyciętych lasów. Po cichu wszyscy

liczyli na sny, ale nikt o tym nie chciał mówić.

Żadnych wniosków nie było. Hermes wstrzymał się od

głosowania. Atena chlipała w kącie.

Wracali do miasta późnym wieczorem, z fałszywymi dokumentami

w kieszeni i garścią miedziaków. Kiedy przechodzili przez most,

Hermes skoczył do rzeki. Widzieli jak tonął, ale nikt go nie ratował.

Zdania były podzielone; czy był to zły, czy, przeciwnie, dobry

znak. W każdym razie był to punkt wyjścia do czegoś nowego,

niejasnego.

 

---

Адам Охвановски. Полнолуние.

Адам Охвановски.Pełnia

Полнолуние.

 

Сон поселился в часах в виски колотит

По ступенькам шаги

Но никто к двери не подходит

В окне Дева

Или сова пролетая присела

Весы о любви разбитой воют

В сердце трепет крови 

А в Овне - овца

Осиновым колом в груди Козерога

Стрельца

Лодка уносит в пучину

Рак похож на Тельца

С лицом мужчины

Скорпион манит тонущих в море

Поёт как Лорелея

Рыба обретает голос

Но молчат деревья

В зеркале лицо безумное Свитязи - водяницы

Нет! Это знакомые очи утопшей девицы

Водоросли нежно обвивают ноги

На дне озера гаснет конец Млечной Дороги

Вместо петуха рычит на восток

Раненый Лев

Близнецы добавляют в венок

Свадебный мирт и поблекшие каллы

Кричат часы

Не пора ль отпирать мою келью

 

Pełnia

Sen zamieszkał w zegarze i o skronie stuka

Stare buty na schodach

Do drzwi nikt nie puka

Biegnie Panna

Czy puszczyk za oknem przysiada

To wyje porzucona przez kochanka Waga

Kropla krwi cierpnie w sercu

A w Baranie - owca

Jak osinowy kołek w piersi Koziorożca

Strzelec miota się w łodzi

W wodną toń ucieka

Byk podobny do Raka

O twarzy człowieka

Skorpion wabi rozbitka

Jak Lorelai śpiewa

Ryba głos odsyskuje

Ale milkną drzewa

W lustrze twarz oszalała Świtezi - dziewicy

Nie! To znajome oczy topielicy

Wodorosty miłośnie oplatają nogi

Na dnie jeziora gaśnie koniec mlecznej drogi

Zamiast koguta ryczy na spotkanie ranka

Ranny lew

A Bliźnięta dodają do wianka

Mirt weselny i kalię pobladłą śmiertelnie

Skrzeczy zegar

Już pora otwierać pustelnię

---

Юзеф Баран. Обрывки, пух да перья.

Юзеф Баран

ОБРЫВКИ, ПУХ ДА ПЕРЬЯ

 

обрывки пух  да перья

 шелуха полова дым

обещаний обманных тающий след

туманные  видения разносимые ветром

 на самом ли деле это всё

что остается после нас

или  что-то ещё

            накапливается

                                длится

какая-то твердеющая сердцевина

 summa summarum души

а не только пух одуванчик ржавчина

не только слова и дела

смолотые в  пыль и труху

***

---

Эрнест Брылль. (лавины)

Эрнест Брылль.

Псалм стоящих в очереди.

 

За чем эта очередь стоит?

За серостью, серостью, серостью

Чего в этой очереди ты ждёшь?

Старости,  старости,  старости

Что ты купишь, когда дойдёшь?

Томление, томление, томление

Что ты принесешь домой?

Каменное сомнение, сомнение

 

Будь как камень, стой  держись

Когда-нибудь эти камни дрогнут

И  полетят  как лавина

Сквозь ночь

Сквозь ночь

Сквозь ночь.

 

 Лавина

 

Столько былого ничем не сталось

Хотя и небо  над нами ломалось

И отворилась рана земли.

Слепой и глухой останемся ль мы,

Всё понимающей, но  упорной

Огненной лавой - в   которой горы

Стирают горы. Чтобы напором

Сгладить зеро   к нулевому овалу,

 К бесплодному каменному развалу...

 

Эрнест Брылль.

Psalm stojących w kolejce

 

Za czym kolejka ta stoi?

Po szarość, po szarość, po szarość

Na co w kolejce tej czekasz?

Na starość, na starość, na starość

Co kupisz, gdy dojdziesz?

Zmęczenie, zmęczenie, zmęczenie

Co przyniesiesz do domu?

Kamienne zwątpienie, zwątpienie

 

Bądź jak kamień, stój wytrzymaj

Kiedyś te kamienie drgną

I polecą jak lawina

Przez noc.

Przez noc

Przez noc.

Bryll Ernest - Lawina

Tyle się stało i nic się nie stało?

Chociaż się niebo nad nami łamało
Chociaż się otworzyła wielka rana ziemi
Czy zostaniemy dalej głusi, ciemni, niemi
Rozumiejący wszystko ale tak niezmienni
Jak lawina - w płomieniu której się uciera
Skała o skałę. Aby z tego pędu
Zera się wygładzały znowu w obłość zera
W rozwalisko jałowe. Kamienisko błędów?...

 

 

 

 

 

---

Адам Охвановски. Созвездие.

Адам Охвановски.

Созвездие

Звезды явились на  исповеданье

Так далеко  и так близко над нами

Тайные знает огонь заклинанья

Но дров не хватает на общее пламя

Играй же сверчок играй - нам не время

Струны тревожить что порваны звуком

Духи напрасно  дремлют в деревьях

В горле  без ласковой песни сухо

Вдоль по цветам для венков девичьих

Тысяча тропок дороги единой

 Ангелу грешному свет не увидеть

Соль на губах и насмешка любимой

Гаснут глаза в  признании трудном

Правде ложь заплетает косы

Как мы звезду   в себе  искать будем

Под громыханье Великого Воза

 

(Большая Медведица)

 

Adam Ochwanowski

Gwiazdozbiór

Gwiazdy spowiedź rozpoczęły świętą

Tak daleko od nas, a tak blisko

Chociaż ogień zna boskie zaklęcia

Drew brakuje na wspólne ognisko

Zagraj świerszczu, zagraj - nam nie pora

Szarpać struny rozdarte przez dźwięki

Nadaremnie duchy drzemią w drzewach

Sucho w gardłach bez tkliwej piosenki

Niby droga - a scieżek tysiące

Ślad po kwiatach na dziewicze wianki

Gdzie nie dotrwa świtu grzeszny anioł

Sól na wargach i drwina kochanki

Gasną oczy zmęczone spowiedzią

Kłamstwo prawdzie zaplata warkocze

Jakiej gwiazdy poszukamy w sobie

Gdy nad nami Wielki Wóz turkocze

29/30VII 1996

 Z tomu " Oswajanie świtu " - 1997 r.

 

---

Веслава Квинто-Кочан. Песня.

Вислава Квинто-Кочан.

Песня.

 

Насбирала полны уши я пустых словечек.

Начерпала из ненужных златоустых речек.

Шла в своих воспоминаньях по паучьей нити,

чтобы вновь себя найти в этом лабиринте.

Каплей медленной медовой время оделило,

сердце горечью рябинной любовь опалила.

Кто казался безупречным, ложь свою не прячет,

жизнь сама его клеймом чёрным обозначит.

Дни ушли пустым песком через сетку сита,

чистым золотом сияет то, что не забыто.

 

Wiesława Kwinto-Koczan (WUKA)

Nazbierałam pełne uszy, słów jak orzech

pustych.

Naczerpałam niepotrzebnie, z źródeł  

złotoustych.

Po pajęczej cienkiej nici, przesuwałam

Dłonie  

aby wrócić znów do siebie, w labiryncie

wspomnień.

Kiedy czas, jak kropla miodu, powolutku

płynął.

W sercu miłość rozpalała, gorzką

jarzębiną.

Kto się zdawał nieomylny, kłamstw dziś

nie prostuje,

a prymusom, samo życie wystawiło

dwóje.

Przeleciały dni jak piasek, przez oczka

rzeszota....

ale świeci jasnym blaskiem, kilka ziaren

złota.

 

 

---

Бачиньски. К.К. Снова странствуем.

Кшиштоф Камил Бачиньски

Снова странствуем

 

Странствуем  снова по тёплому краю,

по малахитовому лукоморью.

Птицы  вернувшиеся умирают

на померанцах и пассифлоре.

Над фиолетовыми лугами

небо раскрыто текучестью арок.

Даль сквозь закрытые веки  втекает,

соли налёт на губах наших горек .

По вечерам побережье  бухты

лижет прибоя сладкая грива.

Лето похоже на мягкие фрукты,

ветром ожжённые, как крапивой.

Вплоть до фонтанно- жемчужной зари

гроздьями звёзд ночь одаряет...

Снова мы путники тёплой земли,

странствуем снова по тёплому краю.

Baczyński Krzysztof Kamil - Znów wędrujemy

 

Znów wędrujemy ciepłym krajem,

malachitową łąką morza.

Ptaki powrotne umierają

wśród pomarańczy na rozdrożach.

Na fioletowoszarych łąkach

niebo rozpina płynność arkad.

Pejzaż w powieki miękko wsiąka,

zakrzepła sól na nagich wargach.

A wieczorami w prądach zatok

noc liże morze słodką grzywą.

Jak miękkie gruszki brzmieje lato

wiatrem sparzone jak pokrzywą.

Przed fontannami perłowymi 

noc winogrona gwiazd rozdaje.

Znów wędrujemy ciepłą ziemią,

znów wędrujemy ciepłym krajem.

 

---

Мария Павликовска- Ясножевска. Гобелен.

Мария Павликовска-Ясножевска.
Гобелен.

В гобелен сине-зелёный, в гобелен жёлто - серый
дайте уйти мне, о люди!
В мир врасти, чуждый миру, в мир, чудесный без меры,
после жизни и горькой, и трудной.
Через шерсть цедить душу, через краски павлиньи,
от забот очищаясь и грезя,
отдохнуть и заснуть, пасть в траву луговины
цвета зелени vert Веронезе.
Надо мной лист умножится, земля в листьях утонет ,
и цветы сплетутся в гирлянды,
веер пёстрый раскроется, веер в желтой ладони
отдыхающей наяды.

Голубь сядет на дерево, голубочек камвольный,
удивится олень в отдаленье -
бородатый мужчина рядом полный любовью,
чья любовь всех живущих полнее,
тот, кому не измерить ни власти ни сласти
губ моих - побледневших кораллов ,
кто любви не прошепчет, кто не выкричит страсти,
никогда не уйдёт усталый.
В гобелен сине-зелёный, в гобелен жёлто-серый
дайте уйти мне , о люди -
в мир врасти, чуждый миру, в мир, чудесный без меры,
после жизни и горькой, и трудной.

Pawlikowska-Jasnorzewska Maria - Gobelin

W gobelin modro-zielony, w gobelin żółty i siwy
dajcie mi uciec, o ludzie!
Wkopać się w świat obcy światu, w wełniany dziw ponad dziwy,
po życia niesłodkim trudzie.-
Przecedzić dusze przez wełnę, przecedzić przez barwy pawie,
z trosk się oczyścić i łez -
wejść i odpocząć, i zasnąć, odpocząć z ustami w trawie
koloru vert Veronese.-
Nade mną liść się rozmnoży, liść się ku ziemi pokłoni
i kwiat się stłoczy w wiązanki -
wachlarzy pstry zamajaczy, wachlarzy w mej żółtej dłoni
spoczywającej kochanki. -

Na drzewie siadzie gołąbek, spokojny gołąbek z wełny,
w zaroślach jeleń się zdziwi -
brodaty pan stanie przy mnie, brodaty, miłości pełny,
pełniejszy niż ludzie żywi -
ten, który nigdy nie zmierzy potęgi ani słodyczy
mych ust, spłowiałych korali -
który miłości nie szepnie, nie wyśni i nie wykrzyczy,
i nigdy się nie oddali.-
W gobelin modro-zielony, w gobelin żółty i siwy
dajcie mi uciec, o ludzie -
wkopać się w świat obcy światu, w dziw ponad dziwy,
po życia niesłodkim trudzie.-

---

Адам Охвановски. В моём театре.

Adam Ochwanowski

W moim teatrze...

 

W moim teatrze kończą się premiery

Zawsze przed czasem portier drzwi zamyka

Za kulisami zwodnicze hałasy

I wymyślona - jak wszystko - muzyka

Ktoś zgubił rolę i cichutko płacze

Sufler pijany - bo zdradza go żona

Złażą z portretów zblazowane panie

Jak  nietoperze giną w nieboskłonach

W rekwizytorni zostawiła serce

Stara amantka - znałem ją z fotosów

Słychać jak stuka, kiedy bardzo boli

Potem zamiera w mieszaninie głosów

Deski na scenie skrzypią pod widmami

Bolesną frazą ciemność ciszę trąca 

W moim teatrze nie zapalą świateł

I żadnej sztuki nie puszczą do końca 

16/17 III1982 r

 

В моем театре ...

В моём театре кончились премьеры,

Портье до срока запирает двери.

Из-за кулис  как будто слышен говор

И выдуманной музыки химеры.

Роль потерявший кто-то  тихо плачет,

Тот - с горя пьёт : супруга изменяет.

С своих портретов в разочарованье

Нетопырями дамы отлетают.

Меж реквизита потеряла сердце

Звезда былая -  знал ее по фото-

Оно забьётся, если станет  больно,

Затем  затихнет в топоте ухода

Теней актёров по скрипучим доскам.

Тишь нарушают горестные фразы,

Не зажигают свет в моём театре,

Не доиграют пьес моих ни разу .

 

---

Юлиан Тувим. (Гуси)

---

Бачиньски. К.К. Лесом.

Кшиштоф Камил Бачиньски.

Лесом.

Я по лесу иду , лап следы оставляя на тропах,

и дышу в узком логове грудью лохматой.

Это правда, что я  рыбой  был до потопа,

и что волк я,влюблённый в цветов ароматы?

В эти сосны плывущие ? Запах шерсти так едок.

Я смотрю вам в глаза, и  мой шаг равен веку.

Где кончается лес, там меня среди  веток

ждёт  охотник с собакой , что тоже была человеком.

Ноябрь 1940.

 

Baczyński Krzysztof Kamil - Lasem

 

Chodzę lasem, zostawiam nie ślady, lecz tropy

i sapię w wąskiej norze oddechem włochatym.

Czy to prawda, że żyłem rybą przed potopem

i że jestem dziś wilkiem kochającym kwiaty?

Jakże płyną te sosny? sierść ma zapach ostry.

Patrzę wam prosto w oczy, a krok mój jest wiekiem.

Gdzie las się kończy nagle fioletowym ostem -

- myśliwy z psem, który też był kiedyś człowiekiem.

Listopad 1940 r.

 

---

Адам Охвановски. Полночь.

---

Кшиштоф Камил. Бачиньски. Ветер.

Baczyński Krzysztof Kamil - Wiatr

 

Кшиштоф Камил Бачиньски.

Ветер.

 

Потому что  всегда и повсюду нас трое,

я и ты, я и ты,

и за окнами ветер разбитым  гобоем

выдувает усталый крик.

 

Деревья и черные птицы плывут, по стёклам

бьют листья, краснее, чем осень.

Выдуваются дни, облака, рыбьи стаи, их столько

ветер в  первый  сентябрь наш уносит !

Не беги, это бабочек плюшевых звоны

в  стёкла мертвые бьёт мертвый ветер.

Под окном упыри  ходят - мёртвые  кони

искалеченного  ненавистью  света.

Этот воздух наполнен тревогой предзимней.

Мир и жизнь мне прости, этот  ветер прости мне !

Звезды  - ласточки  неба, неотвратимой 

смертью  нашей рассыпались  по  покоям .

Умирают минуты беспечного лета ,

потому что всегда и повсюду нас трое ,

я и ты, я и ты

 

и ветер.

 

Baczyński Krzysztof Kamil - Wiatr

 

Jak wtedy jest nas wszędzie troje,

ja i ty, ja i ty,

a za oknem wiatr uchodzi pękniętym obojem,

narasta zmęczony krzyk.

 

Unoszą się drzewa i czarne ptaki, o szyby

biją liście czerwieńsze niż jesień.

Wydęte uciekają dni i obłoki spłoszone jak ryby

w ten nasz bolesny, pierwszy wrzesień.

Nie odchodź, to motyle pluszowe tak dzwonią

o te szyby umarłe, o martwy wiatr.

Chodzi za oknem upiór zabitego konia

i kaleki, o kulach nienawiści - świat.

To powietrze wezbrane od trwogi uderza,

przebacz mi świat i życie, i ten wiatr mi przebacz.

Lecą gwiazdy - jaskółki prawdziwego nieba,

rozsypują nam śmierć na pokoje,

umierają chwile nieostrożnych lat,

bo jak wtedy jest nas wszędzie troje,

ja i ty, ja i ty,

 

 

i wiatr.

 

 

---

Лиля Хелена Метрыка. Секреты.

Lila Helena Metryka

Sekrety

Лиля Хелена Метрыка.

Секреты.

 

В нас наши секреты, в укрытье глубоком

от нас от самих, от сторонних тем более.

Никто не увидит их пристальным оком,

если  сами мы край  приоткрыть не позволим.

Краснеют, бледнеют секреты, как  лица,

и страшно открыться им, сладким иль горьким,

и, как от себя, нам от них не укрыться,

не выбросить тайны, как старые  шторки.

Это - наши   тревоги, печали, секреты,

 что ночами нас мучают странными снами,

но когда мы их примем, - признаньем согреты,

когда время придёт,  распрощаются с нами.

 

Lila Helena Metryka

Sekrety

Sekrety są w nas samych*, ukryte głęboko,

przed wścibstwem współrozmówców, i może przed nami,

nie odgadnie ich żaden, choć wprawne ma oko,

gdy rąbka tajemnicy uchylić nie damy.

Sekrety są jak ludzie – wesołe i smutne,

rumienią się i bledną w obawie odkrycia,

i nie da się przed nimi ni schować, ni uciec,

nie można ich wyrzucić jak zblakłych już firan.

Sekrety są nam wierne, bez względu na wszystko,    

więc traktujmy je dobrze i darzmy atencją,

jak rodzinę czy inną osobę najbliższą,

gdy uznają za słuszne, w niepamięć odejdą.

* słowa z wiersza Michała Witolda Gajdy   “Tło”

---

Эва Пилипчук. В летней полифонии.

---

Юлиан Тувим. "Незаконченная элегия"

 

 

Юлиан Тувим.

"Незаконченная элегия"

 

О чём плачешь, о чём причитаешь,

Сидя над рекой Вавилона,

Глядя  на  воду голубую ?

Ветер  голубино сизый   твои виски охлаждает,

Небо милосердно клонится над  головою.

 

- С небом в глубине я качаюсь,

Тону вместе с ним  в лоне волн.

Оплакиваю я деяий величавость,

О,синий город, вечный Вавилон!

 

Гомоном  всех наречий.

Всей разноликостью вещной

Столетий  и толп делами

Ты мне поёшь без лада.

 На башню по лестнице всходят

Измученные народы ,

А ты под ними кругами

Улицами распался как падаль.

 

Из нор подвальных и чердачных

Вышли мы  с  учителем нашим,

За святым  человеком шли мы.

Он кричал, руки вздымая,

Но никто не обращал внимания,

Раздавили его потоком машины.

 

Мы гроб  оросили слезами.

Сироты под небесами,

Темные, гневные бесправные.

Разошлись    одинокими раствориться

в грохочущей пышной столице,

И  нет у нас ни слова, ни знания.

 

И предстали там моему взгляду

Тысячеэтажные дома -  громады

из стекла, камня и стали.

Лифтами, поршнями, рычагами

Время  гнали  ногами,

 Лавиной в пропасть стекало.

Молнии били  из-под земли,

Горящие улицы вели

На площади - муравейниками кипели,

Вязались в смертельные петли,

Кружась и падая, люди вопили:

"Человека убили!"

Над землёй  стрекоча летела

Серебристой метелью

Птичья толчея  моторов,

 В небес беспредельность,

Стреляют   экспрессы прицельно

Огнями метеоров.

 

Я видел  славу в агонии,

Разбитые залы тронные,

В золотых комнатах груды

Праха, остатки великолепья,

Бездушных  знамён отрепья,

 Глухую мертвоту орудий.

 

Видел  я труд и праздность,

Волю, неволю  и разум,

Любовь, печаль,  прегрешенье,

Величие , святость, скотство,

Власть, нищету, благородство.

Но нет  одинокому утешенья.

 

 

Julian Tuwim

"Niedokończona elegia"

 

Czemu plączesz, czemu zawodzisz,

Siedząc nad rzeką Babilonu,

Zapatrzony w wodę lazurową?

Wiew gołębio-siwy skronie twoje chłodzi,

Niebo kołysze się miłosiernie nad głową.

— Z niebem w głębinie się chwieję,

Tonę, jak ono tonie.

Płaczę wielkość twoją i świetne dzieje,

Sine miasto, wieczny Babilonie!

Rozgwarem wszystkich narzeczy.

Formami miliarda rzeczy,

Dziełami wieków i tłumów

Wrzaskliwie do mnie gadasz.

Na wieżę, na ciężkie schody

Pną się zmęczone narody,

A ty się pod nimi toczysz,

Ulicami jak trup się rozkładasz.

Z suteren i poddaszy

Wyszliśmy biedni z nauczycielem naszym,

Świętym, wiedzącym człowieczkiem.

Pięści zaciskał, krzyczał,

Ale nikt go nie słyszał,

Stratowali go natłokiem maszyn.

Grób zrosiliśmy łzami.

Sieroty pod gwiazdami,

Ciemni, gniewni i prości.

I rozproszyliśmy się, samotnicy,1

Po grzmiącej pysznej stolicy

I nie ma nam słowa i mądrości.

Widziałem tam groźne domy,

Tysiącpiętrowe ogromy

Ze szkła, kamienia i stali.

Dźwigami, tłokami, windami

Czas pędził pod stopami,

Lawiną w przepaście walił.

Spod ziemi, jak błyskawice,

Biją świecące ulice,

Na place tryskając mrowiem:

W pętlice śmiertelne się wiążą,

Padają i krzyczą, krążąc:

„Skończył się człowiek!"

Nad ziemią w stalowej sieci,

W srebrnej trzeszczącej zamieci

Tłucze się ptactwo motorów,

W dal bożą, w ciemne bezkresy

Strzelają celne ekspresy

Ogniami meteorów.

Widziałem umarłą chwałę,

Dostojne trony zmurszałe

I puste komnaty złote,

Gruzy, nędzne pamiątki,

Sztandarów bezduszne szczątki

I armat głuchą martwotę.

Widziałem rozkosz i mozół,

Wolę, niewolę i rozum,

Miłość, cierpienie i grzechy,

Zbrodnię i wielkość, i świetność,

Nędzę, potęgę, szlachetność.

Ale nie ma samotnemu pociechy!

---

Болеслав Лесьмян. Недоля.

 

 

Болеслав Лесьмян.

Недоля.

 

Затвори в сад окно... слышно пение,

Очи сомкни : в  сон или в смерть взглянуть .

Наша недоля близится к завершению! ..

Жизнь уходит ... можно и отдохнуть ...

 

День обновится на  облаке белом,

не встревожит его, что  тел наших нет ...

Но от всего, что мы претерпели,

пусть во мгле хоть малый останется след!

 

Ибо чем искупится  ужас исчезновенья,

слёз бессилье в последний час ,

если по смерти не останется и тени

ран , что когда-то мучали  нас?

 

 

Leśmian Bolesław - Krzywda

 

Zamknij okno...W ogrodzie - zbyt śpiewno.

Oczy do snu lub do śmierci zmruż.

Krzywda nasza kończy się na pewno!..

Życie - mija... Wolno spocząć już...

 

Dzień się nowy na obłoków bieli

Nie zatrwoży, że ciał naszych brak...

Lecz to wszystko, cośmy przecierpieli,

Niechaj we mgle ma choć drobny znak! 

 

Bo czym zgrozę odkupić zagłady,

Łez wysiłek i ten pusty czas,

Gdy śmierć zniszczy nawet ran tych ślady,

Ran, co niegdyś tak bolały nas?

---

Михал Витольд Гайда. Колыбельная.

Michał Witold Gajda (1959-2017)

Kołysanka

Gdzie kornik spisał całe swoje życie

na suchym drewnie pokrzywionej sosny;

w kolczastych pędach nienazwanych roślin,

zostanie czerwiec – niezmienny marzyciel.

Na drobnych włoskach niedojrzałych malin

zabłyśnie promień zamknięty w kropelce

schłodzonej rosy. Nie trzeba nic więcej.

Skończona droga, bo po co iść dalej?

Mech pod plecami, a cisza nad głową;

nic się nie kończy i nic nie zaczyna.

Lekki wiatr z pola chodzi po leszczynach,

więc zamknij oczy i śnij kolorowo.

 

Михал Витольд Гайда (1958- 2017.)

Колыбельная.

Где жучок- короед, потаённый   писатель,
свою жизнь уместил на странице  сосновой,
где в цепляющей поросли зелени  новой
заблудился июнь - беззаботный мечтатель,
где на тонких ворсинках незрелой малины
солнцем пойманным светятся капли прохлады 

росяной , ничего тебе больше не надо.

И не надо идти. Путь окончился длинный

Тишина над тобой, мягкий мох под спиною.

Ничему нет конца, ничему нет начала .

С поля ласковый ветер орешник качает,

засыпай, уплывай в сновиденье цветное.

 

---

Анна Насиловска. Обычный день.

Anna Nasiłowska

Анна Насиловска.

 

Обычный день

 

каждый в своем коконе

женщина в метро напротив меня

роняет слёзы беззвучно и отстранённо

трудно смотреть я пересаживаюсь

теперь вид  на красивую пару

очень красивые оба

он в красном берете

на ней леопардовая куртка

неприлично заняты  собой

достаю газету

коррупционная  афёра 

скандал и нехватка денег

на лечение рака

так что все как обычно

нормально

это успокаивает

справляюсь с состоянием раздражения

экстремальные эмоции

это чересчур

 

 

Новые наблюдения по дороге

 

"Иисусе какой ужас"

говорит девушка в метро

в телефон

пересаживаюсь на трамвай

остановка чернявая женщина ко мне

«о, видите того ожидающего?

как он одет!»

"и что?"

«на нём обувь женская!"

"нет, это такие белые

спортивные "отвечаю

а потом третья к нам

"это тут будет Новый Свет?"

да какой же он новый

уже с которого времени

девушки разговаривают с телефонами

ужас ничего не означает

иисусу до всего этого  нет дела

обувь как обувь

имеет значение только бренд

а гендерность себя изжила

***

(Nowy świat - улица в Варшаве)

         

 

К магазину

 

во дворе

миную полицейский патруль

в узком проходе

соседка в маске

поворачивается к стене

не отвечает на добрый день

что я ей сделала ?

нет

это только день недобрый

и старая сплетня

будто я врачиха

так что могу быть заразной

отворачиваюсь в  сторону

может быть удастся через маску

почувствовать дыхание

дивной весны

 

Anna Nasiłowska

 

Jak co dzień

 

każdy we własnej bańce

kobieta w metrze naprzeciw mnie

roni łzy bezgłośnie i bez związku

trudno patrzeć przesiadam się

teraz widok na piękną parę

bardzo urodziwi oboje

on w czerwonym berecie

ona w kurtce w panterkę

nieprzyzwoicie zapatrzeni w siebie

wyciągam gazetę

afera korupcyjna

skandal i brak pieniędzy

na leczenie raka

więc wszystko jak co dzień

normalnie

to uspokaja

radzę sobie ze stanem irytacji

ekstremalne emocje

to za dużo

 

 

Nowe ćwiczenia z podróży

 

“jezu jaka masakra”

mówi dziewczyna w metrze

do telefonu

przesiadam się na tramwaj

przystanek krucza młoda kobieta do mnie

“o widzi pani tego co czeka?

jak się ubrał!”

“i co?”

“buty damskie ma!”

“e, tylko białe

sportowe” odpowiadam

a wtedy trzecia do nas

“czy to tu będzie nowy świat?”

i jakiż on nowy

już od pewnego czasu

dziewczyny rozmawiają z telefonami

masakra nic nie znaczy

jezus nie ma nic do tego

buty jak buty

liczy się dobra marka

a gender się przeżył

         

 

Do sklepu

 

na podwórku

mijam patrol policji

w wąskim przejściu

sąsiadka w masce

obraca się do ściany

nie odpowiada na dzień dobry

co jej zrobiłam?

nie

to tylko dzień niedobry

i stara plotka

że jestem lekarką

więc mogę być zadżumiona

obracam się w drugą stronę

może uda się przez maskę

poczuć oddech

dziwnej wiosny

 

---

Константы Микевич. Матери.

Константы Микевич.

(1911 – 1935)

Родился в интеллигентской семье в Варшаве. Опубликовал немного, в «Скамандре», и «Литературных ведомостях». В 1934 году вместе с двумя другими неизвестными поэтами издал томик «Профили». Покончил с собой во время армейской службы.

  Посмертно по просьбе родных его литературным наследием занялся Юзеф Чехович. Выбранные им стихи появились в 1937 году в томе «Поэзия».

 

 

Матери.

Сегодня Большая Медведица ведет своих малых

к черным водопоям.

Ты смотрела на меня целый вечер, мама,

в сером покое.

Думала: кто это в кресле тут предо мною,

это не сынок.

Сын в моем теле, где льётся  былое,

медовый поток.

Я к водопоям  возьму его чистым,

как смерть, нежна.

В кресле чужой останется  стынуть,

в злых длинных штанах.

 

Konstanty Mikiewicz

(1911 – 1935)

    Urodził się w rodzinie inteligenckiej w Warszawie. Drukował niewiele, m.in. w „Skaman-drze” i „Wiadomościach Literackich”. W 1934 r. wespół z dwoma innymi młodymi i nieznanymi poetami wydał tomik „Profile”. Popełnił samobójstwo podczas odbywania służby wojskowej. Pośmiertnie, na prośbę rodziny, jego spuścizną literacką zajął się Józef Czechowicz. Wybrane przez niego wiersze ukazały się w 1937 r. w tomie „Poezje”.

Matce

Dziś Wielka Niedźwiedzica wiedzie swoje małe

do czarnych wodopojów.

Patrzyłaś na mnie, matko, wieczór cały

w szarym pokoju.

Myślałaś: jakiś pan przyjechał na krześle,

to nie syn.

Syn jest w mym ciele, gdzie dzwoni przeszłość,

jak miodny płyn.

Do wodopojów go wezmę cichych, jak śmierć

pogodna.

W krześle zostanie obcy, sztywny, wiesz –

w złych, długich spodniach.

 

 

---

Мариуш Парлицки. Состояние равновесия.

Mariusz Parlicki

 

STAN RÓWNOWAGI

Ilekroć odkrywamy prawdę,

tylekroć umiera cząstka nas

i świata,

w którym żyjemy,

dlatego

każda

prawda

wyzwala

lawinę kłamstw,

tworzących równowagę

w nas samych

i w naszym świecie.

 

СОСТОЯНИЕ РАВНОВЕСИЯ

 

сколько раз открываем мы правду,

столько раз умирает  частица  нас

и мира,

в котором живём,

поэтому

на каждую

правду

обрушивается

лавина лжи

восстанавливая равновесие

в нас самих

и в нашем мире.

---

Мои переводы из Антологии "Встречи в саду"

---

Тадеуш Завадовски, Михал Буковски. Стихи.

Из майского выпуска «Газеты Культуральней»

 

Тадеуш Завадовски

 

постройка баррикады

 

выношу на улицу книги херберта и милоша  и строю

из них баррикаду.  добавляю к ним свои последние стихи

в надежде что поэзия может уцелеть. я не знаю

однако насколько  она в состоянии выдержать натиск лицемерия

и ксенофобии и разделения на враждебные армии

своих и чужих. я читаю  людям пана когито

но они затыкают уши. забавляются как дети брошеными

на мостовую сребрениками. я поднимаю взгляд. на баррикаде

трепещут как  знамя слова из стиха милоша

не будь беспечным.

поэт помнит.

 

Михал Буковски

 я сурок

 

я

сурок

все  стою столбиком

и высматриваю

 

глаза ослабли

позвоночник болит

но я стою столбиком

и высматриваю

 

говорят, что  будет

 говорят, что нужно

что очевидно и что наверняка

так что я стою столбиком

и высматриваю

 

говорят выбирать

беру бюллетень

 вычеркиваю подчёркиваю

и высматриваю

 

мой дом среди камней

мусор  доверху

лес всё редеет

а они ничего

 

надо мной орел

а я

 

все  стою столбиком

и высматриваю

 .

 

Михал Буковски.

 

тоже

 

 

улыбающийся

милый молодой человек обращается

ко мне на языке

ненависти

 

да,

возлюби ближнего и так далее

знаю

эту заповедь

 

из обязательных уроков

религии

 

много лет назад его деды

строили с человеческим лицом

социализм

 

тоже

 

не вышло

 .

 

пишем

 

волнам наперекор

снова и снова пишем

наши слова

на песке

.

---

Бруно Ясеньски. Слово о Якубе Шеле. Пролог.

Ясеньски  Бруно - Слово о Якубе Шеле

 

ПРОЛОГ

По ночам я с полей и  гумен

позаросших и мхом и  мглой,

собирал эту песню-думу

и иду с окровавленной, злой.

 

Раскачалась уж осень тысячью розог

ивняка   над прудом в ритме жабьих  гамм.

 Свой последний червовый фальшивый козырь

я, играя со смертью, сегодня сдам.

 

Может , завтра придет трактор

на заплатанный плат полей,

сумрак - чернобородый арендатор-

землю в чёрный захватит плен.

 

И  на десять миль вокруг, уже  скоро,

там, где нива ложилась под серп,

встанет  многокаменный город,

сад кубический, грузен и сер.

 

И когда   звездной ночью забрезжит

белой мессой месяца стёртый штамп,

над дорогой  повиснут проезжей

тяжелые яблоки  дуговых ламп.

 

- - в ежевичной чащобе леса,

где   солнце садится свой зад укрыть,

эта песня выходила  на ясный месяц

по собачьи подолгу выть.

 

И, присев на поле в густом  бурьяне,

качалась, гнулась, как сухая ботва .

Когда пастух её вспугивал утром ранним,

в каплях крови была  трава.

 

Эта песнь  в мою жизнь пришла во гневе ,

приказала: служи!  От неё не не уйдёшь.

Вырвала язык мой, как жалкий плевел,

и вместо него  вложила   нож.

 

Пришла  зимой,  заскулила ,  молча

попросилась: согрей! простонала: кровь!

И выросла вдруг  ненасытность волчья,

накормил ее сердцем, впустил в нутро - -

 

Но весна отворит  ещё настежь двери,

камни сердца  пойдут на слом,

и усядемся мы на общей вечере,

а земля нам будет  одним столом.

 

Остановит день свой разбег всегдашний

когда ему крикнем: не кончайся! Стань!

Принесёт из яств своё лучшее каждый,

миру целому шедрую дань.

 

Провозвестники града и шквала,

краснолицые,  шумные в тот день,

будем вместе и  черный, и алый

цвет смывать  со знамён и тел.

 

В этот день - дню тому, что будет,

бьющуюся, как кровавый карп,

принесу  на глиняном блюде

эту  песнь, мой ценнейший  скарб.

 

Jasieński Bruno - Słowo o Jakubie Szeli

PROLOG

W białe noce, od rżysk i gumien

porośniętych i mchem i mgłą

pozbierałem tę pieśń, jak umiem

i przynoszę skrwawioną i złą.

 

Rozhuśtała już jesień tysiącem batut

krzywe wierzby nad stawem w takt żabich gam.

Na ostatni fałszywy czerwienny atut

dzisiaj w durnia ze śmiercią gram

 

Może jutro juz przejdzie traktor

po tych polach, jak łaty płacht

przyjdzie zmierzch - czarnobrody faktor

- weźmie ziemię w swój czarny pacht

 

I na dziesięć mil w krąg, czy na sto,

kędy łan się pod sierpem kładł

wstanie wielkie, kamienne miasto,

nieprzejrzany, sześcienny sad.

 

I gdy znowu się noc rozgwiezdni

w białej mszy księżycowych plam,

będą zwisać nad ścieżką jezdni

ciężkie jabłka łukowych lamp

 

- - W białe noce, zza kęp ostrężnic

gdzie chowała się słońca rzyć,

wychodziła ta pieśń na księżyc

godzinami po psiemu wyć.

 

Przykucała na polu, za kępą chwastów

kołysała się, chwiała jak zwiędła nać.

Kiedy rankiem ją spłoszył pastuch

Krople krwi w bruzdach było znać.

 

Raz ta pieśń - zaszła mnie w życie, za łąką,

powaliła, przygniotła, kazała: służ!

i wyrwała mi język jak płony kąkol,

a miast niego wetknęła mi nóż

 

Przyszła zimą skostniała, skomlała: milczę!

przypytała się: ogrzej! jęczała: krew!

A w zanadrzu urosła w żarłoczne wilczę,

nakarmiła się sercem, sięgneła trzew - -

 

Kiedyś wiosna otworzy na ścieżaj

pestki serc rozłupane na pół

zasiądziemy przy jednej wieczerzy

Będzie ziemia jak jeden stół

 

Wstrzyma dzień ten swój pęd, co prze go,

gdy mu krzykną: nie zachodź! stań!

Zniesie każdy, co ma najlepszego

Będzie świat cały - kartą dań.

 

Na ten dzień krasnolicy i gwarny

zwiastowany przez grad i szkwał

zasiądziemy, czerwony i czarny

zmywać barwy z sztandarów i z ciał.

 

Na ten dzień - pokłon jutru od dzisiaj

trzepocącą się we krwi jak karp

na glinanej przynoszę wam misie

tę złą pieśń mój największy skarb.

 

---

Вислава Шимборска. Перепись населения.

Вислава Шимборска

«Перепись населения»

 

На взгорье, где стояла Троя,

откопано семь городов.

Семь городов. Шесть лишних

для одной эпопеи.

Что с ними делать, что делать...

Лопаются гекзаметры,

бесфабульный кирпич виднеется из трещин,

в тишине старого кино лежащие  стены,

обугленные балки, разорванные цепи ,

кувшинчики, выпитые до потери донца,

амулеты плодородия, фруктовые косточки,

и черепа, осязаемые как утренняя луна .

Прибавляется нам давности,

становится в ней тесно,

расползаются по истории дикие обитатели,

отряды мяса для мечей,

решки орла- Гектора,  ему равные мужеством,

тысячи и тысячи отдельных лиц,

и каждое из них первое и последнее во времени,

и на каждом  пара небывалых глаз.

Так легко было ничего не знать об этом,

так трогательно, так просторно.

Что же с ними поделать, что им выделить?

Какой-нибудь век, малонаселённый до той поры?

Немного признания для ювелирного искусства?

Слишком поздно для последнего суда.

У нас, трёх миллиардов судей,

свои проблемы,

свои, невыразимые словом, роения,

вокзалы, трибуны стадионов, шествия,

многочисленные заграницы улиц, этажей, стен.

Мы теряемся навсегда в торговых домах,

покупая новый кувшинчик.

Гомер работает в статистическом бюро.

Никто не знает, что он делает дома.

Wisława Szymborska

"Spis ludności"

Na wzgó­rzu, gdzie sta­ła Tro­ja,

od­ko­pa­no sie­dem miast.

Sie­dem ­miast. O sześć za dużo

jak na jed­ną epo­pe­ję.

Co z nimi zro­bić, co zro­bić.

Pę­ka­ją hek­sa­me­try,

afa­bu­lar­na ce­gła wy­zie­ra ze szcze­lin,

w ci­szy fil­mu nie­me­go oba­lo­ne mury,

zwę­glo­ne bel­ki, ze­rwa­ne ogni­wa,

dzban­ki wy­pi­te do utra­ty dna,

amu­le­ty płod­no­ści, pest­ki sa­dów

i czasz­ki do­ty­kal­ne jak ju­trzej­szy księ­życ.

Przy­by­wa nam daw­no­ści,

robi się w niej tłocz­no,

roz­py­cha­ją się w dzie­jach dzi­cy lo­ka­to­rzy,

za­stę­py mię­sa mie­czo­we­go,

resz­ki orła-Hek­to­ra do­rów­nu­ją­ce mu mę­stwem,

ty­sią­ce i ty­sią­ce po­szcze­gól­nych twa­rzy,

a każ­da pierw­sza i ostat­nia w cza­sie,

a w każ­dej dwo­je nie­by­wa­łych oczu.

Tak lek­ko było nic o tym nie wie­dzieć,

tak rzew­nie, tak prze­stron­nie.

Co z nimi ro­bić, co im dać?

Ja­kiś wiek mało za­lud­nio­ny do tej pory?

Tro­chę uzna­nia dla sztu­ki złot­ni­czej?

Za póź­no prze­cież na sąd osta­tecz­ny.

My, trzy mi­liar­dy sę­dziów,

mamy swo­je spra­wy,

wła­sne nie­ar­ty­ku­ło­wa­ne ro­jo­wi­ska,

dwor­ce, try­bu­ny spor­to­we, po­cho­dy,

li­czeb­ne za­gra­ni­ce ulic, pię­ter, ścian.

Mi­ja­my się na wiecz­ność w do­mach to­wa­ro­wych

ku­pu­jąc nowy dzba­nek.

Ho­mer pra­cu­je w biu­rze sta­ty­stycz­nym.

Nikt nie wie, co robi w domu.

 

 

 

---

Вислава Шимборска. Утопия.

---

К.И. Галчиньски. Просьба о счастливых островах.

Konstanty Ildefons Gałczyński

 

Prośba o wyspy szczęśliwe

 

A ty mnie na wyspy szczęśliwe zawieź,

wiatrem łagodnym włosy jak kwiaty rozwiej, zacałuj,

ty mnie ukołysz i uśpij, snem muzykalnym zasyp, otumań,

we śnie na wyspach szczęśliwych nie przebudź ze snu.

Pokaż mi wody ogromne i wody ciche,

rozmowy gwiazd na gałęziach pozwól mi słyszeć zielonych,

dużo motyli mi pokaż, serca motyli przybliż i przytul,

myśli spokojne ponad wodami pochyl miłością.

 

На счастливые острова ты меня увези,
ветром ласковым волосы как цветы развей зацелуй,
ты меня укачай, усыпи,  музыкальными снами засыпь, отумань,
на счастливых островах спящего не буди ото сна.
Покажи мне воды огромные и  воды тихие,
на ветках зелёных услышать позволь мне звёзд разговоры,
бабочек множество мне покажи, сердца их приблизь , притули,

мысли спокойные над водами склони с любовью.

---

Юлиан Тувим. Пустая квартира.

Юлиан Тувим.

Пустая квартира.

Никогда не оставляйте свою квартиру одну. Не потому, что её

 могут ограбить. По совершенно другому, мало известному поводу.

Ничто не опишет стылый и окоченелый траур квартиры,

когда нас нет дома.

Маятник, дирижёр пустоты, колеблется шестьдесят раз в

минуту  рухнуть ли ему со стены в пропасть недвижимого

времени или ещё продержаться.

Мебель  замалчивает   самые злые сплетни  о нас. Иногда

вздохнёт, скрипнет, и снова тишина.

Я думаю, что во время нашего отсутствия  кто-нибудь

пользуется квартирой как гостиницей. Мне представляется, что

там происходят жутчайшие оргии не отражаемых зеркалами

событий, которые, когда  живём и бываем дома, мы называем :

Нет, Никакие, Никого, Не было.

Чехлы и покрывала летают как на спиритическом сеансе. В лучшем случае

они в бегах. Стекло в буфете наливается через край

торжествующим небытием. Книги, как всегда, стойки,

 важны,  феодально строги.

Но и они, то есть строки в них когда-то живых литер, начинают

болезненно  сбраживаться  серым лишаем смертельного

шёпота.

Не спрашивай о содержимом ящиков и шкафов. Слышишь как эти
два слова зашуршали?
Истинно, истинно говорю я  тебе: худшие, чем воры и убийцы, которых ты боишься, грабят твоё имущество и время, когда ты
оставляешь свою  квартиру пустой.

 

Julian Tuwim 

 

"Puste mieszkanie"

Nigdy nie zostawiaj mieszkania samego. Nie dlatego,

że mogą okraść. Z całkiem innego, mało znanego powodu.

Nic nie opisze stężałej i sztywnej żałoby mieszkania,

kiedy nas nie ma w domu.

Zegar, dyrygent pustki, waha się sześćdziesiąt razy na

minutę, czy rzucić się ze ściany w otchłań znierucho-

miałego czasu, czy wytrwać.

Meble przemilczają najzajadliwsze plotki o nas. Cza-

sem westchną, trzasną i znowu milczenie.

Sądzę, że w czasie naszej nieobecności nie byle kto ko-

rzysta z mieszkania jako z garsoniery.Wierz mi, że się

tam odbywają najupiorniejsze orgie nieodbitych w lu-

strze wydarzeń, które, żyjąc i będąc w domu, nazy-

wamy: Nie, Nijakie, Żadne, Nie było.

Czechły i pokrowce latają jak na seansie. W najlepszym

razie są na odlocie. Szkła w kredensie przelewają się po

brzegi tryumfującą nicością. Książki, jak zawsze, sztor-

cem; ważne, ściśle feudalne.

Ale i one, tj. linijki żywych niegdyś czcionek, zaczy-

nają chorowicie fermentować szarym liszajem śmiertel-

nego szeptu.

Nie pytaj o zawartość szuflad i szaf. Słyszysz, jak te

dwa słowa zaszumiały?

Zaprawdę, zapradę powiadam ci: gorsi złodzieje

i niszczyciele plądrują mienie twoje i godziny, niż ci,

których się obawiasz, zostawiając puste mieszkanie.

 

 

 

---

Дариуш Желязьницки. (Мечта)

Дариуш Желязьницки.

- Попробуй ...» - прошептала Мечта.
- Что ?! Опять?! Занервничал Опыт.
- Ха!  Снова всё из-за меня, - усмехнулась Причина.
- Нет! Из-за меня , - запротестовала Гордость.
- А может быть не стоит… - прошептала Осторожность.
- Я здесь! - объявила Решительность.
- А куда это без меня? - спросило Опьянение.
 - Без тебя никуда,-  сказало Спокойствие.
- Может быть, лучше завтра ...? -поинтересовалось Сомнение .
- Сейчас или никогда! - возразило Упрямство.
- Только чтобы не так, как вчера, - предупредила Повседневность.
- То, что было вчера, больше не повторится, - успокоила Глупость.
- Все будет иначе, - солгало  Предчувствие.
- Что-то мне всё это  напоминает, - задумалась Память.

Мечта встала и вышла ...

Dariusz Żelaźnicki

 

- Spróbuj… - szepnęło Marzenie.

- Co?! Znowu?! – zdenerwowało się Doświadczenie.

- Ha! Znów wszystko przeze mnie, - uśmiechnął się Powód.

- Nie! Przeze mnie! – zaprotestowała Pycha.

- A może nie trzeba… - wyszeptała Ostrożność.

- Oto jestem! – oznajmiła Stanowczość.

- A dokąd to beze mnie? – zapytało Upojenie.

- Bez ciebie to donikąd, - odpowiedział Spokój.

- Może lepiej jutro…? – zainteresowała się Wątpliwość.

- Teraz albo nigdy! – zripostował Upór.

- Byle nie tak jak wczoraj, - uprzedziła Codzienność.

- To co było wczoraj już się nie powtórzy, - uspokoiła Głupota.

- Wszystko będzie inaczej, - skłamało Przeczucie.

- Coś mi to przypomina, - zamyśliła się Pamięć.

Marzenie wstało i wyszło…

 

---

Матеуш Гжесяк. Спокойствие.

Спокойствие.

Опираться на факты.
Оценивать  вероятность.
Наблюдать за развитием событий.
Реагировать соответственно.
Использовать советы экпертов.
Читать надежные источники.
Прекращать катастрофические толки.
Дистанцироваться от теорий заговора.
Придерживаться здоровых привычек.
Понимать мимолетность явлений.
Адаптироваться к ситуации.
Не присоединяться к большинству.
Не делать неправильных выводов.
Следовать плану.
Помнить о равновесии.
Заботиться о своих потребностях.
Избегать паникёров.
Иметь несколько альтернатив.
Сохранять здравый рассудок..

Турбулентность прекратится, самолет снова полетит спокойно.

Обнимаю

 Матеуш.

Mateusz Grzesiak

 

Spokój

 Bazować na faktach.

Mierzyć prawdopodobieństwo.

Obserwować rozwój wydarzeń.

Reagować proporcjonalnie.

Korzystać z rad ekspertów.

Czytać rzetelne media.

Hamować katastroficzne narracje.

Dystansować się od teorii konspiracyjnych.

Kontynuować zdrowe nawyki.

Rozumieć przejściowość zjawisk.

Adaptować się do sytuacji.

Nie wchodzić w owczy pęd.

Nie wyciągać błędnych wniosków.

Kierować się planem.

Pamiętać o równowadze.

Dbać o swoje potrzeby.

Unikać panikarzy.

Mieć kilka alternatyw.

Zachować zdrowy rozsądek.

Turbulencje mijają, samolot znowu leci spokojnie.

Ściskam

Mat

Tekst napisał dr. Mateusz Grzesiak

 

 

---

Адам Охвановски. Это только театр...

Это только театр ...

Это только театр, - шепчет Джульетта Ромео.
Правда, он далеко. Умирает, но это неважно.
Джульетта и в мыслях  смерти своей  не имела.
Ведь  красивая тема теперь у неё на продажу.
Безумные чувства рукою означены Бога.
Гамлет в подъезде с Офелией тянут дешёвые вина.
Она  у него стала первой реальной девчиной,
Но  у них нет утраты . Лишь только хмельная тревога.

Наша эпоха  ангела рождает и  сбира,
В теле одном - дух шлюхи  и комплекс Шекспира.

Adam Ochwanowski

 

Wiersz napisany w nocy z 12 na 13 lutego 1997 roku. Z tomu " Oswajanie świtu "

 

To tylko teatr...

To tylko teatr - szepce Julia do Romea

Ale on już daleko. Naprawdę umiera

Julia ślubom niewierna - śmierci się wypiera

Wszak będzie miała piękny do sprzedania temat

Szaleństwo uczuć wszelkich znaczy ręka boska 

Hamlet z Ofelią piją w bramie tanie wino 

Ona jest jego pierwszą prawdziwą dziewczyną

Lecz nie ma w nich zatraty. Jest pijana troska 

Nasza epoka rodzi anioła i zbira

W jednym ciele - duch kurwy i kompleks Szekspira

---

Мартовские виды (80-е - 90-е)

Мартовские виды. (80-е  -90-е.)

 

Дела мои хреновеньки,
но солнечный денёк
сияет, будто новенький:

-не унывай, сынок!

Снежок нападал, свеженек,

дорожки под ледком,

и красит щёки неженок

студёным ветерком!

*

Природа близ дороги:

при домике хлевок,

коровке круторогой
весна нагрела бок.

Снег тает, каплет с кровли
вдоль стеночки – трава,

и свежий блин коровий,

большой, как каравай.

*

Март из рода недотрог:

днём приветлив, ночью строг.

*

Туман, переходящий в дождь,

А как приятно!

Как будто не туда идёшь,

Уже обратно,

Как будто вечер, и денёк

Промчался мимо,

Дела закончив так, как мог,

Непоправимо.

*

У домов сугробы тают,

подтекает из-под них,

а в лесу ещё летают
стаи лыжников цветных.

Впрочем, зимние привычки

им бросать уже пора,

распевают громко птички:

есть большие мастера!

*

Опять заглядываюсь на

Ланиты, перси, выи.

Шестидесятая весна!

Ты у меня впеервые!

*

-Не тормоши, мартышка,

У дедушки одышка!

*

---

Владислав Броневски. Бесы.

Владислав Броневски. Бесы.

 

Плачу, пылаю я ночью бессонной ,

окно разбиваю, кровавлю стекло,

вкруг меня бесы, бесовские сонмы,
хитрые бесы , косматое зло .

 

В улиц бегу я слепые пустыни,

катится в зелень пылающий мрак,

бесы огнями синих светилен

не отстают, хохоча, ни на шаг.

 

Бесы рогами острыми жалят,
слёзы и кровь заливают глаза,

мои надежды, мои печали

бесы когтями  хотят растерзать.

 

Бесы и в небе грозят мне со злобой,

и по земле волокут меня в гроб -

вырвусь от них и вернусь к тебе, чтобы

синим, бессильным, рухнуть у стоп.

Broniewski Władysław - Biesy

 

Płonę i krzyczę nocą bezsenną, 

szybę rozbijam i krwawię się szkłem, 

biesy wkoło mnie, biesy nade mną,

biesy kosmate, chytre i złe. 

 

Pędzą ulice ślepe i dzikie, 

kołem zielonym pali się mrok,

biesy latarni sinym płomykiem 

pełzną, chichocą za mną co krok. 

 

Bodą mnie rogi ostre i złote, 

oczy ociekły łzami i krwią, 

moją nadzieję, moją tęsknotę 

biesy szponami szarpią i rwą.

 

Biesy gwiazdami grożą na niebie,

biesy na ziemi wloką mnie w grób -

wyrwę się jeszcze, wrócę do ciebie,

siny, bezsilny runę u stóp. 

 

 

 

 

---

Ян Станислав Кичор. Мои (наши) Задушки.

Ян Станислав Кичор.

Мои ( наши) Zaduszki. (День поминовения )

 

Я иду, и ведут  меня мертвые  тени

через чащи лещины на  ветер опушки.

Утешенье там встречу я, или лишенья...

Из терновника  слышится  пенье кукушки.

 

Почему я иду  бесконечностью ночи

сквозь пространство, что прежде никто не нарушил?

Кто-то   странною силой  меня заурочил,

душу прочь отослав. Как идти мне  бездушным?

 

Боль ослабла ( сказал, но понятней не станет),

шум, что нёс я  с собою, скрылся,  нету былого.

Тени мимо идут, остановятся , взглянут,

и пройдут  отстранённо, без  единого слова.

***

И пройдут отстранённо, без единого  слова

про их время, молчанье в  одиночестве вечном,

будто кем-то неведомым ход вещей установлен,

белый флаг пораженья на окнах повешен.

 

Все, что  было нам важно, теряет  значенье,

превратясь в тривиальность занятий неважных,

нам и радость не радость,  и боль не мученье,

всё  равно, что о нас понапишут и скажут.

 

Дом присутствием нашим уже не наполнить,

в нём порядок построен по новым шаблонам,

кто-то вспомнит одно, а другое не вспомнит,

трудно цельность увидеть в деталях с надломом.

***

Трудно  цельность увидеть в деталях с надломом,

чтобы в памяти образ вместить идеальный,

боль на время замкнуть в безопасном  фантоме ,

и сплести, если надо, венок поминальный.

 

И в порядке вещей (пусть звучит тривиально),

человеку быть в мире  случайным прохожим,

или  каплей неясного Божьего плана,

это трудно понять,  изменить невозможно.

 

Ламп  мерцанье  пространство небесное  полнит.

Все еще недоверье на лицах печальных,

усиление идёт, назревание боли…

Ты о вечере думал , но  с другими свечами.

 

Всему своё время,  маятнику - качаться.

Домой возвращаемся. Ждать своего  часа.

 

Jan Stanislaw Kiczor

oje (nasze) Zaduszki

 

Idę, a nie wiem dokąd martwe widma wiodą,

przez wzgórza leszczynowe i wietrzne zaułki;

ku jakim przyjemnościom, jakim niewygodom…

Z trzcinowiska dobiega kukanie gżegżółki.

 

Czemu wlec się dziś muszę w nieskończoność nocy,

przez przestrzeń, której nigdy nikt jeszcze nie wzruszył,

jakby ciało ktoś siłą dziwną zauroczył,

a duszę precz odesłał. Jakże iść bez duszy?

 

Ból zelżał (wiem, że wersje ma znacznie bogatsze),

zgiełk, który z sobą niosłem ulotnił się, schował,

mijają mnie postacie, przystaną, popatrzą;

odchodzą bez wyjaśnień, bez żadnego słowa.

***

Odchodzą bez wyjaśnień, bez żadnego słowa;

że ich czas, że ich cisza i wieczna samotność:

jakby ktoś, nam nieznany, bieg spraw projektował

i białą flagą znaczył odpowiednie okno.

 

Wszystko, co było ważne, zatraca znaczenie,

przechodząc w nieistotność spraw podrzędnych, błahych

radość nie jest radością, cierpienie – cierpieniem,

niezbyt ważne, co o nas zawrą almanachy.

 

Dom przestał się wypełniać naszą obecnością,

porządek się układa pod nowe szablony,

ktoś część jakąś pamięta, od innej się odciął

i trudno całość złożyć z części postrzępionych.

 

***

 I trudno całość złożyć z części postrzępionych,

zapamiętać całokształt, umieścić w pamięci,

która zamknie bolesność na czas określony,

zaś ze wspomnień, w potrzebie, będzie wieniec kręcić.

 

To taka kolej rzeczy (choć brzmi to banalnie),

żeśmy tylko przechodniem w wycinku przestrzeni,

lub kroplą bożych planów (jak pisano w psalmie),

które pojąć jest trudno, lecz nie można zmienić.

 

Głaszcze lamp migotanie wielką przestrzeń nieba

jeszcze niedowierzanie na niejednej twarzy,

jeszcze ból się nawarstwia, rośnie i dojrzewa…

Przy innych pewnie świecach wieczór ci się marzył.

 

A wszystko swoim torem. I zegar nie zwleka.

Powracamy do domów. Na swój czas poczekać.

---

Корнель Филипович. Неволя.

 

Корнель Филипович.

НЕВОЛЯ

 

В тоталитарном государстве
Свободу
Не отнимут у нас
Сразу
Но изо дня в день
Со вторника на среду
Они станут чуть скупее на неё для нас
Будут забирать её по кусочку
(Иногда даже будут  отдавать
Но всегда меньше, чем отнято)
Каждый день понемногу
В незаметных дозах
Пока однажды
Через несколько или несколько сотен лет
Мы не проснемся в неволе
Но не будем знать об этом
Мы будем убеждены
Что так и должно быть
Потому что так было всегда.

---

Михал Витольд Гайда. Комета.

Михал Витольд Гайда.

Комета

 

Ещё лишь вечер, и робеть не стоит,

когда почуешь вдруг холодный ветер.

Не спрашивай, взгляд чуя за спиною,

тебе во мраке эхо не ответит.

 

Над головой звёзд ангельская сфера,

тоннель смертей - рождений замыкает.

В колодец бездны отворились двери,

где  путь единорога пролегает.

 

На  белом звере дева в ореоле -

короне в косы завитых галактик

летит  вперед, когда  стоишь ты в поле

и смотришь на неё, слова утратив.

 

 Сияет в небесах , пока во мраке

её пушистый светлый шлейф не сгинет,

а  искристый зверинец Зодиака

неспешно побредёт дорогой длинной.

.

 

 

 

Michał Witold Gajda

Kometa

To tylko wieczór, więc bać się nie warto,

kiedy poczujesz nagle chłodny powiew.

Nie pytaj o nic, czując wzrok na karku,

bo echo w mroku i tak nie odpowie. 

Nad głową gwiazdy, jak sfery anielskie

spinają tunel śmierci i narodzin. 

W otchłannej studni otwierają przejście 

do ścieżki, którą jednorożec chodzi.

Na białym grzbiecie panna w aureoli 

jasnych warkoczy spiralnych galaktyk

pędzi przed siebie, gdy na dole stoisz 

i oniemiały, za jej śladem patrzysz

Błyszczy na niebie, nim w ciemności zginie 

ciągnąc za sobą trenu bujny ogon,

a roziskrzony zodiaku zwierzyniec 

cicho podąży nieskończoną drogą.

 

---

Мария Павликовска -Ясножевска. Опрокинутый сон.

---

Мария Павликовска -Ясножевска. Гелиотроп...

Pawlikowska-Jasnorzewska Maria - Heliotrop

 

To, co się nie da powiedzieć, co nigdy powiedziane nie będzie,

trzepotało się przez krótką chwilę i spadło po srebrzystej chwili

na heliotrop kwitnący półkolem, na heliotrop zadumany w grzędzie,

pokropiony jak wstążki liliowe wonią słońca i wonią wanilii.

 

W liściach jeszcze zawisło znużone, w trawach jeszcze się lśni i przechyla,

znikło, w ziemię zsunęło się cicho, zaplątało w kwiat stłoczony ciasno

i zdążyło tyko zabić niechcący powietrznego przechodnia, motyla,

który zadrżał, i skrzydła chciał złożyć do modlitwy nad siły, i zgasnął.

 

ГЕЛИОТРОП.

 

То, что словам не поведать, то  навечно останется тайной,

что в трепетанье недолгом проплыло и пало в бессилье

на гелиотроп цветущий, на гелиотроп, утонувший в мечтанья,

поружённый, как  лилии, в солнечный запах ванили.

 

В листьях ещё повисело усталое, в травах блеснув, и печально

сникло, к земле опустилось , в сплетеньи соцветий увязло.

Только воздушную путницу- бабочку сбило -  убило случайно.

Та задрожала, и крылья сложить для молитвы пытаясь , угасла.

 

Nieco o domowiku

 

Domowik, po japońsku Fukurokoju,

bardzo pożyteczny, gdy jest z zgodzie z człowiekiem.

Lubi mieć co dzień na noc w ciemnym kącie pokoju

dnem odwrócony spodek ze struclą i mlekiem.

 

Siedzi cicho przeważnie, z nikim się nie czubi,

kaftan sobie wyszywa paciorkami i złotem,

- a gdy szczęście chce uciec, jak to ono lubi,

to je zaraz za uszy przyprowadza z powrotem.

 

НЕЧТО О ДОМОВОМ

 

Домовой, по-японски Фукурокойю,

очень полезен, когда с человеком в согласье.

Любит он на ночь найти  в закуточке покоев

перевёрнутое блюдце  с какой- нибудь сластью.

 

Тихо сидит он обычно, ни с кем не бывает в ссоре,

Кафтан вышивает свой золотом, бисером скатным.

А если счастье захочет сбежать, как то оно любит, то вскоре

он его за уши препровождает обратно.

 

 

Zmierzch na morzu

 

Wybrzeże coraz to bledsze
w liliowej półżałobie
i żaglowiec oparty na wietrze,
jak ja na myśli o tobie.

 

СУМЕРКИ НА МОРЕ

 

Берег в траурном полусвете.

Устремляясь навстречу судьбе,

парусник опирается на ветер,

как я -  на мысль о тебе.

 

 

 Olejne jabłka

Jabłko z modrym konturem, kwadratowo krzywe,
pociągnięte zielenią, którą kraplak plami,
ma na policzku białe światełko, jak żywe,
i jest jabłkiem przy jabłku, w jabłkach, pod jabłkami.

Talerz czarno-niebieski, a nad tym przepychem
draperia wisi w fałdach z ciepłego kamienia.
Zaś na obrus, gdzie biele cynkowe śnią ciche,
toczy się - jeszcze jabłko - z modrym krążkiem cienia

 

ЯБЛОКИ. (Холст, масло.)

 

Яблоко  с синим контуром, квадратно кривое,

тронутое зеленью, краплаковыми капельками,

с белым блеском на щёчке, оно как живое,

это яблоко при яблоке, в яблоках, под яблоками.

 

Блюдо чёрно- лазурное, и над этим обилием

неподвижные волны драпировки настенной.

А на скатерть, где цинковые дремлют белила,

ещё яблоко катится с синим пятнышком тени.

 

 

 

 

 

 

 

---

Алфавит Ольги Токарчук.

Alfabet Olgi Tokarczuk

Алфавит Ольги Токарчук ( Нобелиат 2019.).

 

Ambona  Амвон

 

Их было на  всём Пласковыжу восемь,  я знала это точно, потому что имела  с ними дело, как Дон Кихот с ветряками. Они были сделаны из деревянных бревен, крест-накрест, все из крестов. У них было по четыре уродлиые ноги, а на них торчала хибара с окнами- бойницами. Амвоны.  Меня всегда это название удивляло и раздражало . Чему учили с этих амвонов? Какое возвещали евангелие? Разве это не верх гордыни, не дьявольская идея, что место, из которого убивают, называется амвоном?

[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

 

Bojaźń   Страх

И поскольку евреи все еще боятся, - думает Моливда, - и пана, и казака,   то несправедливости, голода и холода, и из-за этого они живут в большой неуверенности, то Якуб становится для них спасением. Отсутствие  страха, как ореол - вы можете согреться в нем, вы можете дать немного тепла маленькой, холодной, испуганной душе.

["Книги Якуба"]

 

Cytat  Цитата

Когда мы переписываем и цитируем, мы строим здание знаний и умножаем его, как мои овощи или яблони. Переписать это как привить дерево; цитировать - как сеять семена.

["Книги Якуба"]

 

Ćwierćmyśli  Раздумья

Величайший обман молодежи - весь этот оптимизм, упорная вера в то, что во всем есть прогресс.

[...] тот, кто любит, постоянно отдает.

Любой, кто раз видел границы мира, тому больнее осознавать свю неволю.

Он думал, что старость открывает  то третье окно, через которое можно видеть  все, которое позволяет нам понять, как устроен мир. Но ничего не прояснилось.

[«Правек и другие времена"]

 

Dopełnienie  Дополнение

Если есть закон и порядок, должно быть что-то, что дополняет и ограничивает одновременно - хаос и небытие. Небытие и хаос.

[ "Е.Е."]

 

Egzystencja  Существование

Люди думают, что они живут более интенсивно, чем животные, чем растения, и тем более, чем вещи. Растениям снится, что они живут интенсивнее, чем вещи. А вещи длятся, и в этой продолжительности больше жизни, чем в чём-либо еще.
["Правек и другие времена"]

Fenomen  Явление

Если  чужесть оказывается не настолько радикальной,как ожидалось она теряет свою магическую, угрожающую силу. Чужой становится тем, кого можно понять и понять. Он на самом деле перестает быть чужаком.  Нет своих и нет чужих. Мы все свои, поэтому каждое зло, которое мы причиняем другим, причиняем самим себе.
["Момент медведя"]

Gniew Гнев

Иногда, когда человек испытывает гнев, все кажется очевидным и простым. Гнев наводит порядок, показывает мир в очевидной простоте, дар Ясности Видения возвращается в Гневе, что трудно в других состояниях.

[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

Hucpa  Задуривание.

Всякий раз, когда организуется что-то подозрительное, начинается с вовлечения в это детей. Я помню, что нас также выводили на первомайский парад. Давно это было. Теперь надо  принять участие в конкурсе детского творчества Клодзского уезда: «Святой Губерт  как пример для современного эколога», а затем в представлении  о жизни и смерти святого. Я написала письмо школьному совету по этому вопросу ещё в октябре, но ответа не получила. Я думаю, что, как и многие другие вещи, это скандал.
[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

Ignorancja Невежество

Есть два типа обучения. Снаружи и изнутри. Первый считается лучшим или даже единственным. [...] Человек - глупое существо, которое должно учиться. Поэтому он добавляет к себе знания, собирает их, как пчелы, и получает их все больше и больше, использует и обрабатывает. Но то, что внутри, «глупое» и требует обучения, не меняется.
Знания, которые только растут, ничего не меняют в человеке или только изменяют только внешне, одна одежда меняется на другую. Тот, кто учение принимает в себя,  постоянно измененияется, потому что  включает в свою сущность то, что он изучает.
["Prawiek и другие времена"]

Jarzmo Ярмо

Люди - которые ведь сами есть процесс, движение.- боятся нестабильного и всегда изменчивого, поэтому они придумали то, чего не существует - неизменность, и признали, что вечное и неизменное - совершенно.
["Prawiek и другие времена"]

 

Konformizm Конформизм

Католицизм не способствует смелости мышления, экспериментирования с идеями, является консервативным и осторожным. Изменения в нем происходят медленно и в ситуации, когда уже невозможно  настаивать на своём. Этот климат способствует двум столпам польской религиозной культуры - конформизму и лицемерию.

[«По следу ереси»,"Tygodnik Powszechny" , 19.10.2014]

 

Kraj  Страна

Нет, нет, люди в нашей стране не умеют объединяться и формировать сообщество [...]. Это страна невротических индивидуалистов, каждый из которых, как только он оказывается среди других, начинает наставлять, критиковать, оскорблять и показывать им свое несомненное превосходство.

[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

Kreacja  Творчество

С удивлением обнаруживала, что писание о себе создает кого-то иного.  Что невозможно быть одновременно наблюдателем и наблюдаемым, познающим и познаваемым. Наверное, поэтому в каждых воспоминаниях  есть фальшь, а в каждой автобиографии творение.
[«Игра на многих барабанах»]

Logika Логика

Я считаю, что восприятие чего-то как очевидного связано не с фактами, а с социальным соглашением и привычками нашего разума, и, следовательно, больше относится к области психологии, чем физики.
["Момент медведя"]

 

Ład Лад.

- Ты не задумывались, почему мы, глупые, рожаем, когда всюду война?
- Наверное, Бог ...
- Бог, Бог ... Этот хороший бухгалтер  ведёт рубрику "расход" и "приход".  Должен быть баланс. Что утратится , то и народится  ... А ты, должно быть, на сына такая ладная .
Геновефа подняла корзину.
- Мне нужна дочь, потому что  муж на войне, а мальчику без отца плохо .
Шенбертова вышла из-за стойки и проводила Геновефу к двери.
- Нам нужны дочери вообще. Если бы все  сразу начнут рожать дочерей, в мире наступит мир.
Обе рассмеялись.

["Prawiek и другие времена"]

Manifestanci Демонстранты

Затем он перешел мост, где ежедневно собирались люди, унаследовавшие какой-то давний  протест. Они стояли в тишине с заклеенными черной лентой ртами с утра до полудня, затем после обеденного перерыва заступала  вторая смена.
["Странные истории"]

Mądrość Мудрость

Ашер Рубин считает, что большинство людей глупы и что человеческая глупость приносит печаль миру. Это не грех или черта, с которой человек рождается, а плохой взгляд на мир, неправильная оценка того, что видят глаза. В результате люди воспринимают все отдельно, каждую вещь  отдельно от остальных. Истинная мудрость - это искусство сочетать все со всем, тогда выявляется истинная форма вещей.
["Книги Иакова"]

Myślicielki Мыслящие

Днем, когда я покидала курорт и спускалась по извилистому серпантину в долину, я должна была остановиться прямо перед резким, скользким и опасным поворотом. Там щедро посолили асфальт, чтобы растопить лед.Глухое на клаксоны стадо коров забаррикадировало дорогу - коровы слизывали с нее соль. Они были спокойны и счастливы; они опустили свои мягкие замшевые веки, спрятали глаза за завесами прекрасных ресниц. Они лизали соль медленно и серьезно, безразлично. Зимой в металлических сумерках посреди дороги они перестали быть животными. Они производили впечатление существ, которые годами медитировали свою  безучастность.
["Последние истории"]

Negacja Отрицание

Когда у вас маленький ребенок, вам не нужно ни о чем думать, все очевидно и естественно. Когда ребёнок льнёт к  груди, его вес и запах - знакомо и успокаивающе. Но ребенок не человек. Он становится человеком, когда он вырывается из  рук и говорит «нет».
[ "Bieguni"]

Obcość Чуждость

Хорошо не понимать язык, не понимать обычаев, скользить как дух среди других, далеких и неузнаваемых. Тогда пробуждается особая мудрость - способность угадывать, постигать неочевидное. Остроумие и проницательность также пробуждаются тогда. Человек, который является незнакомцем,находит новую точку зрения, становится, хочет, не желает, своего рода мудрецом [...] Только посторонний действительно понимает, что такое мир.
["Книги Иакова"]

Odwaga Мужество

Если бы мы могли  смотреть на мир без какой-либо защиты, честно и отважно -  разбились бы наши сердца.
[ "Bieguni"]

Ówdzie Там и тут

Во времена тотального кризиса, войны, социальных волнений все стремится вернуться к простым или даже простейшим порядкам. Похоже, что длительный период относительного мира после Второй мировой войны закончился и, возможно, все социальные достижения последних пятидесяти лет будут забыты. Женщины станут щипать корпию, животные снова станут мясом, традиционная семья станет единственной мыслимой базовой «социальной ячейкой», эксплуатация - единственной мыслимой экономикой, а насилие - единственной мыслимой политикой. Я боюсь, что через несколько лет мы поймем, что жили в хорошие времена, которые безвозвратно миновали.
[«По следу ереси», «Тыгодник Повшехны», 19.10.2014]

Paradoks Парадокс

Цель моего паломничества - всегда другой паломник.
[ "Bieguni"]

Rewolta

Революции не любят сумасшедших, потому что они сами по себе серьезны убийственно .
[«Игра на многих барабанах»]

Sens Смысл

Огни автомобиля тонут в бесформенной обочине дороги, но показывают полукруг движущейся сцены, которая передвигается всё-таки вперед, надеясь, что где-то из темноты она в конечном итоге раскроет своего актора. Дальний свет  бесполезен - извлекает из мрака только молочные зимние пары, которые нависают над миром.

«Замерзшее трупное дыхание», думает женщина за рулем; «Мертвое дыхание», оксюморон, одно слово противоречит другому, но каким-то чудом рядом они приобретают смысл.
["Последние истории"]

Siła Сила

Презрение к ненаучному  в католическом обществе должно удивлять. Отрицается  влияния Луны на человека  - ее сила движет миллиардами гектолитров воды в океанах, -  в то время как оно верит в гораздо более иррациональные вещи, такие как зачатие от духа или воскресение из мертвых.
[«По следу ереси», «Тыгодник Повшехны», 19.10.2014]

Stopy Стопы

У меня всегда было впечатление, что ступни - это наша самая интимная и личная часть тела, а не гениталии, не сердце или даже мозг, органы без какого-либо существенного значения, которые ценятся слишком высоко. В ногах скрыто все знание о Человеке, туда стрекоза стекает из тела веский смысл  того, кто мы есть на самом деле и как мы относимся к земле. В прикосновении к земле, в ее контакте с телом кроется весь секрет - что мы сделаны из элементов материи и в то же время чужие для неё.  Ноги - это наши контактные вилки.
[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

 

Świadomość  Осознание
Я хочу выйти из своего беспечного равновесия и вернуться к нему на другом уровне, умнее, лучше, более осведомленнной. Но с другой стороны, искусство, которое фокусируется только на шокирующем, смущает меня. Я думаю, что это китч. Недавно я видел в Вене работы Нича, эти знаменитые картины, написанные кровью баранов, убитых перед шокированной (но, вероятно, почему-то счастливой) венской буржуазной публикой. Кровь уже потемнела, рассыпается и опадает. Эти картины вдруг показались мне могилами. Время уничтожило их, и от старых скандалов Нича почему-то ничего не осталось для меня, кроме осознания того, что для того, чтобы эти произведения вообще могли быть созданы, кто-то должен был потерять то, что у него было - жизнь.
[«Для чего искусство? Часть 1. Беседы с писателями»]

Światopogląd Мировоззрение

У нас есть мировоззрение, а у животных есть мирочувствие, понимаете?
[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

Trend Тенденция

Каждый год Монодикос с охотой останавливался у стенда с футболками, и там всегда было маленькое шоу. Избранные продавцы, которые регулярно платили налоги и были хорошими гражданами, надевали футболки и дефилировали перед Монодикосом, представляя самые смешные надписи. Он смотрел на них из-подлобья. Его интеллект немного отличался от человеческого. Более синтетический. Возможно, именно поэтому ему нравились странные средства массовой информации - футболки вместо газет и скудных телевизионных новостей. На них был представлен  весь мир и его проблемы, все в самой сжатой форме, с добавлением иронии и сарказма, лучших специй. Те, на которых остановился взгляд его, становились модными, их продажа возрастала.
["Странные истории"]

Trud Труд

Когда считалось, что мир плоский, он был плоским:  не путешествовали за моря, не выходили за край. Для геоцентрической Солнечной системы были сделаны достаточно убедительные математические вычисления, которые имели практическое применение - можно было предсказывать затмения и эффективно строить календари. Наш разум любой ценой поддерживает то, во что мы верим . Вот почему так трудно изменить мир.
["Момент медведя"]

Upodobanie Пристрастие

Он не слишком был обрадован, да  он совсем не был рад этому внезапному визиту. Он как раз собирался в некое место, где  регулярно играет в карты. Сама мысль об игре приятно его возбуждает, как будто в его крови подействовал дорогой алкоголь. Однако сколько нервов  он тратит от этой зависимости! Его утешает только тот факт, что люди более значимые, чем он, и богаче, и пользующиеся большим уважением , садятся за карты.. В последнее время он играет с епископом Солтыком, поэтому  и лучий наряд . Он собирался уже уходить,  запряженная карета ждала.. Но раз так - он не поедет. Кто-то другой выиграет. Он делает глубокий вдох и потирает руки, как будто хочет утешить себя - жаль, но  сыграет в другой раз.
["Книги Иакова"]

Więzienie Тюрьма

Тюрьма не снаружи, но внутри каждого из нас. Может быть, мы не можем жить без неё.
[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

Zabijanie Убийство

Губерт, еще не святой, бездельник и мот . Он любит охотиться. Убивает. И однажды охотясь, на голове оленя, которого он хочет убить, он видит крест с Христом. Он падает на колени и обращается. Он понимает, как сильно он согрешил до сих пор. Отныне он перестает убивать и становится святым.

Почему такой человек становится покровителем охотников? Во всём этом поражает полное отсутствие логики . Потому что, если бы они хотели подражать Губерту, они должны были бы прекратить убивать. И поскольку охотники принимают его как своего покровителя, они делают его покровителем того, что было грехом Губерта и от чего он освободился. Таким образом, они делают его покровителем греха.
[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

Źródło Источник

Печаль - важное слово в определении мира. Лежит в основе всего, это пятый элемент - квинтэссенция.
[«Проведи свой плуг сквозь кости мертвых»]

Życie  Жизнь

О, людям все еще нужны удивительные вещи, чудеса, безумие. А для чего? Чтобы с еще большим энтузиазмом принимать своё обыкновенное житьё. .
[ "Е.Е."]

Автор: Януш Р. Ковальчик, октябрь 2019
Nike 2015 для Ольги Токарчук
Литературная премия Nike 2015 года досталась Ольге Токарчук за «Книги Иакова»

Нобелиат 2019 года.

---

Тувим, Херберт. Узлы.

Тувим, Херберт. Узлы.

 

Юлиан Тувим  (Узлы)

 

 Распадаются просто и сразу

Те узлы лепестками тюльпанов,

Что завязаны адским заказом 

У последних больных  узломанов.

 

Слов лохматые петли слипались 

Фанатично в косматые пряди,

И со снами смертельно сбивались

В шишки, в комья, в горбатые рати .

 

Нам по горлу верёвки витые, 

по глазам нашим -  косы чарОвниц ...

Наших вёсен ростки молодые

Заплутали в чертовской шнуровне!

 

Tuwim Julian - Rozwiązują się nagle i lekko...

 

Rozwiązują się nagle i lekko,

Opadają, jak płatki kwiatów,

Groźnie supły zamówione przez piekło

U najgorszych supłomanów-wariatów.

 

Pętle słów kołtuniastych plątali,

Fanatycznie, na amen skręcone,

I na mokro zaciskali ze snami

W guzy, w gruzła, w garbate miliony.

-

I przez gardło sękatym powrozem,

I przez oczy - warkoczami czarownic...

Młode pędy tylu naszych wiosen

Uwikłali w szatańskiej sznurowni!

 

Збигнев Херберт.

Узел.

"Из разбросанных стихов"
Когда мистер Когито станет старше, он не будет собирать марки, старинные монеты или редкие книги. Он создаст первую в мире коллекцию узлов. Он попытается убедить других в тайной прелести  узлов.
Люди никогда не ценили узлы. Они также не научились восхищаться их сложной красотой. Они рассекали узлы мечом, как этот македонский амбал, или просто распутывали узлы, гордые тем, что теперь у них есть теперь мерзкая веревка, которой можно привязать поросенка к дереву, или накинуть её на шею ближнего.

 

Węzeł

Zbigniew Herbert

"Z wierszy rozproszonych"

Kiedy Pan Cogito statecznie postarzeje się, nie będzie kolekcjonował znaczków, antycznych monet, ani także rzadkich książek. Założy pierwszą na świecie kolekcję węzłów. Będzie starał się przekonać innych o urokach tajemnicy w supłach.

Ludzie nigdy nie cenili węzłów. Nie nauczyli się także podziwiać ich skomplikowanego piękna. Przecinali węzły mieczem, jak ów macedoński cymbał lub po prostu rozplątywali węzły dumni z tego, że mają teraz obrzydliwy sznur, którym można przywiązać prosię do drzewa albo zarzucić na szyję bliźniego.

 

 

---

Вислава Шимборска. Обдумываю мир.Издание второе...

Вислава Шимборска.

ОБДУМЫВАЮ МИР, ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ...

 

Обдумываю мир,  издание второе,

издание второе , исправленное,

идиотам на смех,

меланхоликам на горе,

лысым на гребень

собакам на сапоги.

 

Вот раздел:

Язык Животных и Растений,

пусть для каждого вида

будет толковый словарь.

Даже простым здравствуй

обменявшись с рыбой

ты себя, рыбу и всех

живых сделаешь здоровей.

 

Эта , давно предугадываемая 

внезапная в яви слов

импровизация леса!

Эта эпика сов!

Эти афоризмы ежа

 сложенные, когда

мы уверены,что

ничего, только спи!

 

Время (раздел второй)

имеет право вмешиваться

во всё, зло это, или добро.

Однако же - тот, кто крушит горы,

океаны движет, и который

присутствует при кружении звезд, 

не будет иметь ни малейшей силы

над любовниками, потому что слишком они нагие,

потому что слишком обнявшиеся, 

с душой в испуге, как воробей в руке.

 

Старость  для живых  -это

 словно мораль для злодея.

Ах, ведь все так молоды!

 

Страдание (раздел третий)

тело не оскорбляет.

Смерть

приходит, когда спишь..

 

И приснится

что тебе вообще не нужно дышать,

что тишина без дыхания

это неплохая музыка,и

ты маленький как искра,

и гаснешь в такт.

 

Смерть только такая. Большая боль

была у тебя от розы в руке

и сильнее испуг

от лепестка упавшего на землю.

 

Мир только такой. Только так

жить. И  так умирать на Земле .

А все иное - всего лишь Бах,

случайно сыгранный 

на пиле.

*(1957)

 

МОЖЕТ БЫТЬ, ВСЁ ЭТО...

 

Может быть, всё это

происходит в лаборатории?

Под одной лампой  днём

и миллиардами ночью?

 

Может быть, мы пробные поколения?

пересыпаемые из сосуда в сосуд,

перетряхиваемые в ретортах,

наблюдаемые чем-то больше чем глазом,

и по- одиночке

выбираемые наконец пинцетом?

 

Можно иначе:

никакого вмешательства?

Изменения происходят сами собой

согласно плану?

Стрелка графика рисует постепенно

эти предусмотренные зигзаги?

 

Может, ничего интересного в нас пока нет?

Контрольные мониторы включаются редко?

Только когда война и то, если большая,

или некоторые взлёты над грудью Земли,

или показательные прогулки от пункта А до Б?

 

Может быть, наоборот,

там смакуют только эпизоды?

Вот маленькая девочка на большом экране

пришивает себе пуговицу на рукав.

 

Датчики подвизгивают,

сбегается персонал .

Ах, что это за существо

с бьющимся внутри сердечком!

Какая  серьезность

в протягивании нитки!

Кто-то восклицает в восхищении:

уведомить босса,

пускай придёт и сам посмотрит!

 

Obmyślam świat

Wisława Szymborska

 

Obmyślam świat, wydanie drugie,

wydanie drugie, poprawione,

idiotom na śmiech,

melancholikom na płacz,

łysym na grzebień,

psom na buty.

 

Oto rozdział:

Mowa Zwierząt i Roślin,

gdzie przy każdym gatunku

masz słownik odnośny.

Nawet proste dzień dobry

wymienione z rybą

ciebie, rybę i wszystkich

przy życiu umocni.

 

Ta, dawno przeczuwana,

nagle w jawie słów

improwizacja lasu!

Ta epika sów!

Te aforyzmy jeża

układane, gdy

jesteśmy przekonani,

że nic, tylko śpi!

 

Czas (rozdział drugi)

ma prawo do wtrącania się

we wszystko czy to złe, czy dobre.

Jednakże – ten, co kruszy góry,

oceany przesuwa i który

obecny jest przy gwiazd krążeniu,

nie będzie mieć najmniejszej władzy

nad kochankami, bo zbyt nadzy,

bo zbyt objęci z nastroszoną

duszą jak wróblem na ramieniu.

 

Starość to tylko morał

przy życiu zbrodniarza.

Ach, więc wszyscy są młodzi!

Cierpienie (rozdział trzeci)

ciała nie znieważa.

Śmierć,

kiedy śpisz, przychodzi.

 

A śnić będziesz,

że wcale nie trzeba oddychać,

że cisza bez oddechu

to niezła muzyka,

jesteś mały jak iskra

i gaśniesz do taktu.

 

Śmierć tylko taka. Bólu więcej

miałeś trzymając różę w ręce

i większe czułeś przerażenie

widząc, że płatek spadł na ziemię.

 

Świat tylko taki. Tylko tak

żyć. I umierać tylko tyle.

A wszystko inne – jest jak Bach

chwilowo grany

na pile.

Może to wszystko

(wiersz klasyka)

Wisława Szymborska

 

Może to wszystko

dzieje się w laboratorium?

Pod jedną lampą w dzień

i miliardami w nocy?

 

Może jesteśmy pokolenia próbne?

Przesypywani z naczynia w naczynie,

potrząsani w retortach,

obserwowani czymś więcej niż okiem,

każdy z osobna

brany na koniec w szczypczyki?

 

Może inaczej:

żadnych interwencji?

Zmiany zachodzą same

zgodnie z planem?

Igła wykresu rysuje pomału

przewidziane zygzaki?

 

Może jak dotąd nic w nas ciekawego?

Monitory kontrolne włączane są rzadko?

Tylko gdy wojna i to raczej duża,

niektóre wzloty ponad grudkę Ziemi,

czy pokaźne wędrówki z punktu A do B?

 

Może przeciwnie:

gustują tam wyłącznie w epizodach?

Oto mała dziewczynka na wielkim ekranie

przyszywa sobie guzik do rękawa.

 

Czujniki pogwizdują,

personel się zbiega.

Ach cóż to za istotka

z bijącym w środku serduszkiem!

Jaka wdzięczna powaga

w przewlekaniu nitki!

Ktoś woła w uniesieniu:

Zawiadomić Szefa,

niech przyjdzie i sam popatrzy!

 

---

Иоахим Неандер. Автопортрет

Иоахим Неандер.

 

Автопортрет.

 

Я не чувствую себя поэтом

хотя и пишу

но трудное  это   моё дело 

 

я восхищаюсь людьми, которые

могут написать стихотворение

о камешке  листике птичке

даже о капле дождя

обо всем

не говоря уже о высоких вещах таких

как Отчизна  Человечество  Бог

 

легконогие газели слова

допрыгивают до вершины Парнаса

оставляя здесь и там

красивые цветные томики

следы восхождений

 

а я на половине склона

качу камень сомнения

ещё чуть дальше

в гору

   ещё чуть  выше

    в гору

   ещё чуть  дальше

 

ПОЛКОвник в продуктовом магазине.

увидал бутылку

с надписью

УКСУС ВИННЫЙ

 

я подумал про себя

в чём этот уксус

может быть виновным

 каком преступлении

он мог бы быть обвинен

 

возможно он

не выполнил норму

Шестилетнего Плана

 

возможно он

был враждебно настроен

к  миру социализма и

Польско-Советской дружбе

 

я напрасно рылся в Google

и в архивах Института Национальной Памяти

выглядело так

что был над ним тайный суд и приговор

никогда не был опубликован

 

не настало ли время

для реабилитации

 где закон

где справедливость

и бедный уксус должен стоять вечно на

нижней полке в продуктовом магазине

вместо того чтобы занять почётное место в Музее ПНР.

 

(По-польски WINNY  имеет два значения, «винный» и «виновный» )

 

Аутодафе

В мае 1933 года нацисты сожгли книги Эриха Кастнера, известного автора произведений для детей и молодежи. В конце июля 2015 года Зеленые выбросили их как макулатуру, потому что « смысл и словарь больше не соответствуют духу времени».

 

некогда национал-социалисты

очищали публичные библиотеки

от его книг

их герои

не подходили

для примера Гитлерюгенду

 

сегодня те же самые книги

с библиотечных полок

пойдут на макулатуру

потому что они не подходят

длявоспитаниямолодёжи

в духе гендерной -

и политкорректности

 

нацисты не экологично

сжигали книги на костре

испуская Це-О-Два

в атмосферу

 

Сегодня  Зелёные

охранители природы 

заботясь об окружающей среде

и климате

 

перерабатывают

нежелательные книги

на ароматизированную

туалетную бумагу

 

и показывают куда отправляют автора

 

буквально

***

 

Ioachim Neander

 

---

Иоахим Неандер. Два стихотворения.

Иоахим Неандер.

http://www.gazetakulturalna.zelow.pl/images/stories/pdf/11_2019_7.pdf

 

Рудольф Гесс  в аду рассуждает о Польше

 

В сущности

я доволен

поляками

они хорошо закончили мою работу

 

я оставил им например

четверть миллиона ветхозаветных

а  двадцать пять лет спустя

у них  страна осталась  без евреев

 

они также переняли мою идею

для нумерации человеческого материала

не нужны имя и фамилия

PESEL один идентифицирует поляка

 

нет больше нехватки средств

на ремонт и модернизацию

проекта моей жизни

 

Konzentrationslager Auschwitz

превратился в аттракцион

туристический  мирового уровня

 

посещаемый чаще, чем пирамиды

или Ниагарский водопад

 

Я действительно могу гордиться

тем что я свершил

 

и даже могу простить полякам

 то что меня повесили

***

 

E-mail  студентки - первокурсницы

 

мамуся как чудесно

здесь в college'е

 

не только потому что каждый  день

где-нибудь в кампусе

вечеринка с вечера до утра

 

живем мы в safe space

безопасном пространстве

 

профессорам запрещается

поднимать спорные вопросы

и нам не нужно читать книжки

которые могут ранить нашу психику

 

мы не разговариваем с людьми

других взглядов

лучше сохранять дистанцию

чтобы избегать

неясных слов или жестов

 

комплименты за красоту

или хорошее знание английского языка

считаются микро -агрессией

ношение сомбреро  белым -

за  культурную узурпацию

 

ты спрашиваешь про учёбу

не беспокойся

мамуся

 

у нас есть система бонусов

для дискриминируемых меньшинств

ты ведь знаешь что я попала

в college несмотря на  плохие оценки

потому что отец у меня чернокожий

 

я увеличила свои шансы

когда вступила со своим парнем

 В Ассоциацию Лесбиянок и Геев

 

не беспокойся

мамуся  здесь не посмеют

провалить нас на экзаменах

 

PESEL - регистрационный номер в польском удостоверении личности.

---

Иоанна Вихеркевич. (сизиф)

Иоанна Вихеркевич.

***

оглянись вокруг  сизиф

от жажды вырастают горы

солнце влажное и чистое

создает иллюзию красоты

тени ложатся на вершины

нужно молчать

когда слова ищут выход

правда каменеет

выскальзывает  из рук

оглянись вокруг сизиф

есть вершина есть тень

есть дорога

и человек узник во времени прошедшем несовершенном

***

смерть ходит по улицам рука об руку с ангелами

заглядывает в окна

ищет

 

я спряталась в углу

сижу там

годы

 

в моем укрытии всё теснее

припрятала там моих

близких

 

 дрожу

 

снова адские тени в окне

страх обретает форму

изменяется

 

это ангел

хранитель

мой

***

Joanna Wicherkiewicz

 

rozejrzyj się syzyfie

z pragnienia wyrastają góry

słońce wilgotne i czyste

tworzy iluzję piękna

cienie kładą się na szczytach

trzeba milczeć

gdy słowa szukają ujścia

prawda kamienieje

wyślizguje się z dłoni

rozejrzyj się syzyfie

jest szczyt jest cień

jest droga

i człowiek uwięziony w czasie przeszłym niedokonanym

 

***

po ulicach śmierć chodzi pod rękę z aniołami

zagląda w okna

szuka

schowałam się w kącie

siedzę tam

lata

w mojej kryjówce coraz ciaśniej

poupychałam bliskie mi

osoby

drżę

znowu w oknie piekielne cienie

strach nabiera kształtów

wariuję

to anioł

stróż

mój

---

Тадеуш Гайцы. Попрошайка печали.

Тадеуш Гайцы. Попрошайка печали.

 

Огонькам, звонкам золотистым

перебежал дорогу человек по тонкому свисту -

почти хитиновый.

 

Девушка, стоящая на краю, мелодию накрыла фартуком

как листом.

Ее губы были  малы

и алы,

а  шишка в её руке сияла

как самоцвет или зеркало.

 

При пении человек поднимался,

хребет горбил как насекомое,

похоже, плакал - ибо в словах,

как в янтаре,   были три его слезы .

 

За цветной мотыльковой гардиной,

за стеклом из зениц рыбьих

 своё  сердце лепили из глины

они для несчастных и мертвых.

 

Сердце было по виду как  шишка,

и пело - как  девушка пела,

и хотя человек ускользал словно дождь,

уйти  не сумел он-

и  вернулся продолжить.

 

Gajcy Tadeusz - Żebrak smutku

 

Światłom jak kurantom złocistym

przebiegł drogę człowiek po drobniutkim świście -

chitynowy niemal.

 

Dziewczyna stojąca na skraju melodię nakryła fartuchem

jak liściem.

Usta miała maleńkie

i prędkie,

a szyszka świeciła w jej ręku

jak klejnot albo lusterko.

 

Po śpiewie człowiek się wspinał,

grzbiet wygarbiał jak owad,

pewnie płakał - bo w słowach

jak w bursztynie trzy łzy miał -

 

Za firanką z barw motylich,

za szybą z źrenic rybich

lepili właśnie serce z gliny

dla smutnych i nieżywych.

 

Serce było z kształtu jak szyszka,

a śpiewało - jak dziewczyna śpiewa,

więc choć człowiek jak deszcz się przemykał,

ujść nie zdołał -

i wrócił, by żebrać.

 

---

Адам Загаевски. Благое и Злое правление.

ADAM ZAGAJEWSKI

 

Dobry rząd, Buongoverno,

i dobry sędzia – widzimy

Jak Siena rozkwita

pod sprawiedliwym rządem

Wszędzie panuje pokój, unaoczniony

Wieśniacy spokojnie pracują

Winogrona pęcznieją z dumy

a orszak weselny tańczy na ulicy

Natomiast zły rząd zaczyna od tego

Że więzi sprawiedliwość

Która nosi piękne imię Iustitia

Kłamie, sieje Niezgodę,

lubuje się w Okrucieństwie

i Oszustwie; wreszcie wynajmuje morderców

Miasto pustoszeje, pola przestają

Dawać plony, domy płoną

Jednak po siedmiuset latach, zobacz,

(porównaj te dwa freski)

Zło jest spłowiałe, ledwie czytelne

podczas gdy Dobro przyciąga spojrzenie

żywymi barwami

Wystarczy odczekać

siedemset lat

Adam Zagajewski

Obraz, do którego odwołuje się autor wiersza, to „Alegoria dobrych i złych rządów oraz ich skutków w mieście i na wsi” włoskiego malarza Ambrogia Lorenzettiego (ur. ok. 1390, zm. ok. 1448 r.).

Zdjęcie obrazu ze strony gazeta.pl (domena publiczna)

 

Загаевски Адам

 

Благое правление, buongoverno,

И честный суд - и смотрите,

Как цветет Сиена

Под справедливой властью.

Повсюду мир открытый взору:

Поселяне спокойно трудятся,

Виноград наливается   гордостью

И свадебный кортеж танцует на улице.

 

Злое же правление начинается с того,

Что приневоливает справедливость

С красивым именем юстиция,

Лжёт, сеет рознь,

Любуется своей жестокостью

И обманом; наконец, нанимает убийц.

Город пустеет, поля перестают

Плодородить, дома горят.

Однако, проходит семьсот лет, и посмотрите,

(сравните эти две фрески):

Зло полиняло, едва различимо,

В то время как Добро  притягивает взгляд

Яркими цветами.

Достаточно подождать

Семьсот лет.

Картина, на которую ссылается автор стихотворения - "аллегория хороших и плохих правлений и их последствия в городе и в деревне" итальянского художника  Ambrogiо Lorenzetti (1390 - 1448  ).

---

Веслава Квинто-Кочан. Стихи.

Веслава Квинто-Кочан. Стихи.

 

Curriculum vitæ, CV 

 

В серой коробке

из-под серого мыла,

предка теперешнего,

разного, цветного,

старятся свидетельства моей жизни:

метрики, справки,

удостоверения личности и выражения благодарности,

прогнозы на будущее,

планы, которые сменялись планами,

верные  выборы, неверные диагнозы.

Пожелтевшие и хрупкие, близкие по духу

родительским кенкартам.

Они не могут надивиться

Холодному свету  лампы

 

Curriculum vitæ, CV (в переводе с лат. — «ход жизни») — краткое описание жизни и профессиональных навыков.

Kennkarte, польск. Kenkarta или Karta Rozpoznawcza) — основной документ, удостоверяющий личность во время Третьего рейха.

 Wiesława Kwinto-Koczan (WUKA)

 

CV

 

W szarym kartonie,

po szarym mydle,

pradziadku tych,

do wyboru i koloru,

zestarzało się moje CV:

metryki, świadectwa,

legitymacje i wyrazy uznania,

prognozy przyszłości,

plany, które zmieniły plany,

słuszne wybory, błędne diagnozy.

Pożółkłe i kruche, bliższe duchem

kenkartom rodziców.

Moje CV nie może się nadziwić

światu i ledowej żarówki

 

 

 

 

Быть

Мне нравится быть чем-то особенным,
Как нож для сыра
Вроде бы в комплекте,
А не один из дюжины.
Мне нравится быть как ножницы
Из двух необходимых
себе половинок плеч.
Мне нравится быть отдельной,
Но только чтобы  в составе,
На жниве снопом,
В океане каплей.

 

Być

 

Lubię być osobna

Jak nóż do sera

Niby w zestawie

A nie jeden z tuzina.

Lubię być jak nożyczki

Z dwóch niezbędnych

Sobie połówek ramion.

Lubię być pojedyncza

Ale tylko jako składnik

W zbożu kąkolem,

W oceanie kroplą.

---

Леопольд Стафф. Эхо.

Лерпольд Стафф.

Эхо.

 

На вольном бегу среди зарослей старых

Слышит фавн обещанье,вспорхнувшее  птицей

С  губ горячих дриады нагой темнолицей,

И спешит с криком радостным к тёмному  яру.

 

Из груди своей выдохнул он  восхищенье

В флейту, звук её   бисерным шаром

В яр  летит, где у склонов  пристроились карлы,

Бородатые гномы,  они  в   удивлениье 

 

Ловят  летящее радужное диво,  

Перебрасываются им как мячом со смехом...

Шар о скалы бьётся, разбиваясь  эхом,

 

Гулом  пробуждает  дремлющие обрывы ...

А фавн подбочась, в неуёмном веселье

 Хохочет  и роет копытами землю.

 

Staff Leopold - Echo

 

Wśród swawolnej gonitwy w boru gęstwie starej

Usłyszał faun rozkoszne słowo obietnicy

Z gorących ust rusałki nagiej, śniadolicej

I pobiegł swą radością huknąć w mroczne jary.

 

I tchnął z swej piersi szczęścia szaleństwo ucieszne

W fletnię, a dźwięk wylata szklaną, barwną kulą,

Spada w jar, gdzie do stromych ścian karły się tulą

I patrzą długobrode, zadziwieniem śmieszne.

 

Chwytają bujające dziwo, cud tęczowy

I jeden go drugiemu niby piłkę ciska...

Kula grzmi echem, tłukąć się o skał urwiska,

 

I łoskotem rozbudza uśpione parowy...

A faun wziął się pod boki, porwany zachwytem,

I hucząc śmiechem, w ziemię uderza kopytem...

 

 

---

Вислава Шимборска. Тень.

Вислава Шимборска.

Тень.

 

Моя тень словно шут  королевы.

Королева   со стула привстанет -

тотчас шут по стене вырастает

в потолок головой оболелой .

 

Может, так  ощущение боли

проявляется в мире двумерном,

и шуту при дворе моём скверно,

и другой ему хочется  роли.

 

Королева  в окно поглядела,-

из окна шут метнулся навылет,

сделав то, что  она б не посмела,

так уж роли они поделили.

 

 

Взял простак на себя этот блеск, и

пафос ложный , что мне постыло ,

всё , на что  не хватает силы -

- жезл, корону, плащ королевский.

 

Ах,  легко поведу я плечами,

ах,  легко не зальюсь я слезами,

король, при нашем  прощанье,

на вокзале, король, на вокзале.

Король, это шут на пути  улёгся,

под колёса, король,  под колёса.

 

 

Mój cień jak błazen za królową.

Kiedy królowa z krzesła wstanie,

błazen nastroszy sie na ścianie

i stuknie w sufit głupią głowę.

 

Co może na swój sposób boli

w dwuwymiarowym świecie. Może

błaznowi źle na moim dworze

i wolałby się w innej roli.

 

Królowa z okna się wychyli,

a błazen z okna skoczy w dół.

Tak każdej czynność podzielili,

ale to nie jest pół na pół.

 

Ten prostak wziął na siebie gesty,

patos i cały jego bezwstyd,

to wszystko, na co nie mam sił

- koronę, berło, płaszcz królewski.

 

Będę, ach, lekka w ruchu ramion,

ach, lekka w odwróceniu głowy,

królu, przy naszym pożegnaniu,

królu, na stacji kolejowej.

Królu, to błazen o tej porze,

królu, położy się na torze.

 

---

Рафал Воячек. Фуга.

Wojaczek Rafał - Fuga

 

Ktoś klaszcze, wali w blachę, lecz głowy nie wystawia

Ktoś nóż zacięcie ostrzy, słyszę, nóż chichoce

Ktoś piwo warzy mi aż kadz bulgoce

Ktoś wyrok pisze, pióro skrzypi, papier ziewa

 

Ktoś biegnie, ktoś się skrada, ja nie śmiem oddychać

Ktoś lufy czyści i na lufach gra

Ktoś stos układa, stos podlewa, szczapy piją

Ktoś trumnę zbija, w palec trafia, klnie

 

Ktoś się uśmiecha, skóra trzeszczy, warga pęka

Ktoś zapala papierosa, łykam dym

Ktoś klaszcze, wali w blachę, lecz głowy nie wystawia

 

Ktoś szybę tłucze, szmatę pali, ja się duszę

Ktoś wyrok spisał, pióro schował, papier wziął

Ktoś na głos czyta, głoski łyka, mnie już nie ma

 

 

Кто-то хлопает, в жесть колотит ,  голову прячет  

Кто-то ножик  точит ,  слышу, нож хохочет

Кто-то пиво  варит мне , аж  кадь  клокочет

Кто-то приговор пишет, перо скрипит, бумага зевает

 

Кто-то бежит, кто-то ползет, я дышать не смею

Кто-то чистит дуло и  на дуле играет

Кто-то костёр собирает  , в костёр подливает , щепки пьют

Кто-то гроб сбивает, по пальцу попадает, клянёт

 

Кто-то усмехается, кожа трещит,  лопается губа

Кто-то папиросу закуривает, я глотаю дым

Кто-то хлопает, в жесть колотит, голову прячет

 

Кто-то стекла бьёт,  тряпки жжёт, я задыхаюсь

Кто-то приговор написал, перо убрал,  бумагу взял

Кто-то  вслух читает, буквы глотает, меня уже нет

 

---

Мария Павликовска- Ясножевска. Театр.

Мария Павликовска-Ясножевска. Театр.

 

Появляется из-за чёрной кулисы

Дама в чёрном, на ней платок золотистый,

тяжкой от чёрных мыслей её головы качание

из стороны в сторону

(грустная Дама воет как пёс на луну,

мешая чёрному молчанью).

А из-под складок золотого как солнце шёлка

бледный Дурак следит за шторами,

что –то там совершается близко,

он прислушивается к стуку шагов тяжёлых,

по полу стелясь в тревоге,

тут   входит чёрный Дядь одноногий

и встаёт, и молчит обелиском…

Тут вдруг сами

шторы взвились чёрными парусами,

падает  масляная лампа как железная слива

и вбегает Радость, Радость  безмерно счастливая.

Даму грустную за  локоны чёрные взяв,  закружила,

Дурака хвать за руку, Дядьку за бородку,

И смеётся, смеётся, будто что-то её рассмешило,

девочку- сумасбродку..

Pawlikowska-Jasnorzewska Maria - Teatr

 

Zza czarnej portiery wysuwa się 

Dama w czerni i chustkę złotą w zębach ssie,

i głowę ciężką od czarnych myśli kołysze

na obie czarne strony

(smutna Dama wyjąca jak pies do miesiąca,

mącąca czarną ciszę).

A spod zwojów jedwabiu złotego jak słońca

blady głupiec patrzy zaczajony,

dłoń w muszlę złożywszy nad uchem

i trwożnie wsłuchuje się w kroki idące,

i płaszczy się na podłodze: 

bo to wkracza czarny Wuj o jednej nodze

i staje w milczeniu głuchem...

Nagle

rozwiewają się portier czarne żagle,

spada oliwna lampa jak żelazna śliwa

i wbiega Radość, Radość nad wyraz szczęśliwa.

Chwyta żałobną panią za fioka czarnego,

Głupca za rękę, Wuja za połę kaftana -

tak śmieje, tak śmieje, jakby było z czego,

dziewczyna zwariowana.

 

 

 

---

Збигнев Херберт. Император, Пан Когито.

Збигнев Херберт. Два стихотворения.

Император.

 

Был когда-то император. У него были желтые глаза и хищная пасть. Он жил

во дворце, полном мрамора и полицейских. Один.

Он просыпался ночью и кричал. Никто  не любил его .А он любил

охоту и террор. Но и фотографировался с детьми среди цветов.

Когда он умер, никто не смел снимать его портреты. Поглядите, может быть,

у вас дома есть ещё его маска.

***

Что думает Пан Когито о пекле.

 

Низший круг ада. Вопреки распространенному мнению, нет там ни

деспотов, ни отцеубийц, ни шпионов.

Это убежище художников, полное зеркал, инструментов и картин. На первый взгляд,

это самый комфортный адский отдел, без смолы, огня и пыток

физических.

 

Конкурсы, фестивали и концерты проходят здесь круглый год. Нет межсезонья.

Активность постоянна и почти абсолютна. Что ни квартал,  возникают

новые направления, и ничто, кажется, не может остановить

триумфальное шествие авангарда.

 

Вельзевул любит искусство. Он гордится, что его хоры, его поэты и его

художники уже превосходят небесных. У кого лучшее искусство, у того и

лучшее правление - это понятно. Вскоре они смогут принять участие в Фестивале двух

Светов. И тогда посмотрим, что останется от Данте, Фра Анджелико и Баха.

 

Вельзевул поддерживает искусство. Обеспечивает своим художникам покой , хорошее

питание и абсолютную изоляцию от адской жизни.

 

Herbert Zbigniew - Cesarz

Był sobie raz cesarz. Miał żółte oczy i drapieżną szczękę. Mieszkał

w pałacu pełnym marmurów i policjantów. Sam.

Budził się w nocy i krzyczał. Nikt go nie kochał. Najbardziej lubił

polowania i terror. Ale fotografował się z dziećmi wśród kwiatów.

Kiedy umarł, nikt nie śmiał zdjąć jego portretów. Zobaczcie, może

jest jeszcze u was w domu jego maska.

 

Herbert Zbigniew - Co myśli Pan Cogito o piekle

 

Najniższy krąg piekła. Wbrew powszechnej opinii nie zamieszkują go ani

despoci, ani matkobójcy, ani także ci, którzy chodzą za ciałem innych.

Jest to azyl artystów pełen luster, instrumentów i obrazów. Na pierwszy rzut

oka najbardziej komfortowy dział infernalny, bez smoły, ognia i tortur

fizycznych.

 

Cały rok odbywają się tutaj konkursy, festiwale i koncerty. Nie ma pełni

sezonu. Pełnia jest permanentna i niemal absolutna. Co kwartał powstają

nowe kierunki i nic, jak się zdaje, nie jest w stanie zahamować

triumfalnego pochodu awangardy.

 

Belzebub kocha sztukę. Chełpi się, że jego chóry, jego poeci i jego

malarze przewyższają już prawie niebieskich. Kto ma lepszą sztukę, ma

lepszy rząd - to jasne. Niedługo będą się mogli zmierzyć na Festiwalu Dwu

Światów. I wtedy zobaczymy, co zostanie z Dantego, Fra Angelico i Bacha.

 

Belzebub popiera sztukę. Zapewnia swym artystom spokój, dobre

wyżywienie i absolutną izolację od piekielnego życia.

---

К.И.Галчиньски. Поездка в счастливую Аравию.

Константы Ильдефонс Галчиньски.

Поездка в счастливую Аравию.

 

Кнут на ленты развеяв, пролетел ветерок,

в небе звёзд полно, как в Африке птах.

Копыта топочут , и колёса - так,так,

а  возница пьян и совсем одинок.

 

Карета - музыка, ларец музыкальный,

ночь вкруг кареты - счастливый случай.

Сейчас месяц пролетит  серебряной тучей,

обочины ярче замигают светляками.

 

А в карете красивые едут, простёрты

на душистых подушках- о, ночь их счастья!

Синь поёт и дорога, и так час за часом…

А им это всё и не ведомо ,  мёртвым…

 

 

Gałczyński Konstanty Ildefons - Podróz do Arabii szczęśliwej

 

 

 

Pasowe wstążki bicza wiatr rozwiał przelotny

i niebo jest gwiazd pełne jak Afryka ptaków,

konie noga za nogą, koła – jako-tako,

a woźnica pijany i bardzo samotny

 

Kareta to muzyka, to pudło muzyki,

noc naokół karety to jest szczęścia dużo;

zaraz księżyc przeleci wielką srebrna burzą

i w rowach zakołują świetliki, ogniki.

 

Jada w karecie piękni, ramiona oparli

na poduszkach pachnących – o, nocy jedyna!

Śpiewa szafir i droga, i każda godzina…

A oni nic nie wiedzą, bo oni umarli.

 

---

К.И.Галчиньски. Одиннадцать шляп...

Константы Ильдефонс Галчиньски.

Было бы у меня одиннадцать шляп..

 

Было бы у меня одиннадцать шляп,

Первую от пыли спрятал бы я в шкап.

 

Вторую послал бы по почте в виде упаковки,

Третья была бы для всяческой мелочёвки.

 

Четвёртую применял бы для  штучек магических , и др.

Пятую вместо  колпака, чтоб накрывать сыр.

 

Шестая шляпа – для Ядвиси.

Седьмую бы повесил. Пусть она повиснет.

 

Восьмую переделал в абажурчик, для настроя,

В девятой держал бы ежа, или  из зоологии что-то живое.

 

Что до десятой, то ещё не оформились мысли,

А одиннадцатую шляпу сорвал бы с меня ветер над Вислой.

 

Ибо поведала обо мне краковянка культурная:

« Эта голова не для шляпы! Она такая скульптурная!»

 

Gałczyński Konstanty Ildefons - Gdybym miał jedenaście kapeluszy

 

Gdybym miał jedenaście kapeluszy,

pierwszy schowałbym w szafie, żeby się nie kurzył.

 

Drugi nadałbym przez pocztę w postaci paczki.

Trzeci byłby na drobnostki i drobiażdżki.

 

Czwartego używałbym wyłącznie do sztuk magicznych et cetera

Piąty zamiast klosza, do przykrywania sera.

 

Szósty kapelusz - dla Jadwisi.

Siódmy bym powiesił. Niech wisi.

 

Ósmy przerobiłbym na nastrojowy abażurek.

W dziewiątym hodowałbym jeża lub coś z zoologii w ogóle.

 

Co do dziesiątego, to jeszcze nie mam pomysłu:

A jedenasty kapelusz porwałby mi wiatr nad Wisłą.

 

Bo powiedziała o mnie jedna poetka z Krakowa:

"To głowa nie do kapeluszy! To taka posągowa głowa!"

 1949

 

---

К.И.Галчиньски. Письмо с Лимпопо..

Константы Ильдефонс Галчиньски.

Письмо с  Лимпопо.

 

Пишу я вам с Лимпопо-реки,

Эти места  от вас далеки-далеки….

У шатра моего проходят слоны.

а люди смарагдовы и красны.

Я знаю,  у вас  керосиновая лампа кривая

над столом вечерами сонно  кивает,

и все домашние закутки

заткали огромные пауки.

Только радио, славная скрыня, блестя  от лака,

передаёт порой концерт органный Баха,

и органное войско с копьями выходит на мир и ярится,

а ваши старые сердца скрипят от страха как половицы.

И что будет дождь, что ни день молвит кто-то из той скрыни.

А у меня тут звёзды , и огромные рубины.

Над особой моей балдахин выстилает арапка, пока

с королём Лимпопо развлекаюсь игрой в дурака  .

А у вас нужда и беда ,

мыши, дождь и Польша.

 

Gałczyński Konstanty Ildefons - List znad rzeki Limpopo

 

Piszę do was ten list znad Limpopo, rzeki,

która płynie przez kraj daleki.

Koło mego namiotu przechodzą stada słoni

i ludzie szmaragdowi i czerwoni.

Ja wiem, że u was teraz naftowa lampa krzywa

wieczorem nad stołem jak senna twarz się kiwa

i wszystkie domu zakątki

zasnuły wielkie pająki. 

Tylko radio, dobra skrzynia polerowana,

daje wam czasem koncert na organach Bacha

i organowe wojsko z dzidami wychodzi na pokój i drwi, 

a wasze stare serca skrzypią ze strachu jak drzwi.

Że bedzie deszcz, codziennie mówi ktoś ze skrzyni.

A u mnie wielkie gwiazdy są i ogromne rubiny.

Murzyniątka rozpinają palankin nad moją osobą 

i w durnia gram z samym królem rzeki Limpopo.

A u was nuda i bieda,

myszy, deszcz i Polska

 

 

---

К.И.Галчиньски. Осёл и его тень.

Константы Ильдефонс Галчиньски
Театрик "Зеленая гусыня"

Имеет честь представить
Басню Эзопа
"Осел и его тень"


Путешественник:
(за спиной Владельца на Осле, нанятом как средство передвижения): солнце в зените. Ни единого облака. Ни одного дерева на горизонте. Где здесь, как здесь отдохнуть ? (думает) я знаю. (он приказывает Владельцу остановить Осла и укладывается отдохнуть в его тени)

Владелец:
Ах ты, ловкач, убирайся из этой тени, эта тень моя. Я предоставил тебе Осла без тени. (пытается лечь в тень Осла)

Путешественник:
Прочь, ублюдок, халявщик! Если я нанял у тебя Осла , то со всеми его возможностями, то есть с его тенью. С места не двинусь. ( не двигается с места)

Осел:
(пользуясь ситуацией, срывается с места и - налегке - исчезает на горизонте)

Мораль:
Бывает, тени
человеку жалко для человека,
а жизнь, как осёл, уходит..

---

К.И.Галчиньски. Дятел и девушка.

Konstanty Ildefons Gałczyński

Dzięcioł i dziewczyna

 

Dzięcioł w drzewo stukał,

dziewczę płakało;

dzięcioł w drzewo stukał,

dziewczę płakało;

dzięcioł w drzewo, proszę, proszę,

a dziewczynie łzy jak groszek

albo jak te perły,

względnie kakao.

 

Jechał premier drogą,

śle dworzanina;

jechał premier drogą,

śle dworzanina;

wraca dworzan (radca Żaczek):

- Dzięcioł puka, dziewczę płacze.

Drży, bo nie wie, dobra

czy zła nowina.

 

Struchlał dwór w ogóle,

jak w takich razach;

struchlał dwór w ogóle,

jak w takich razach...

- Hej! - huknął premier w lesie,

zapisał coś w notesie,

zapisał coś w notesie

i jechać kazał.

 

Konstanty Ildefons Gałczyński

1938

 

Константы Ильдефонс Галчиньски

Дятел и девушка

 

Стучит по дереву дятел

девушка плачет;

стучит по дереву дятел,

девушка плачет;

дятел по дереву :что надо, что надо ,

а у девушки слёзы градом,

или  жемчугом,

или иначе.

 

 Ехал премьер  дорогой,

послал посла разобраться;

ехал премьер дорогой,

послал посла разобраться;

Вернулся  (советник Жачек):

- стучит дятел, девушка плачет.

Что скажет премьер, он строгий,

трясётся, но рад стараться.

 

Трясётся и вся свита,

вот такая помеха...

трясётся и вся свита,

вот такая помеха ...

Гей! -крикнул премьер в рощу,

в блокноте сделал росчерк,

в блокноте сделал росчерк

и приказал ехать.

 

Константин Ильдефонс Галчинский

1938

---

Бруно Ясеньски. Лили скучает..

Бруно Ясеньски.

Лили скучает..

 

 

На кушетке, покрытой шкурой ягуара,

золотоволосая Лили

с фиалково- черными глазами филиппинки,

свернувшись  клубком, читает Метерлинка,

цедя сквозь белые зубы серебряный дым сигары.

У ее ног на шкуре  белоснежной козьей

гигант рыже-белый сенбернар

Наполеон

в выжидательной   позе

дремлет .

Тишина пополудня крадётся лениво.

Книга с шелестом падает на землю.

Лили зевает как кошка,

потягивается долго, красиво,

садится. 

Стройные ноги опирает на  пса ...

Она интересно бледнолица, 

губы в помаде карминные.

Может быть, слишком худы её руки

полудетская спинка,

ноги  стройные длинные.

Сладострастная - мягкой моделировки Rops’a .

Она сидит, загляделась  в окна,

за окнами дождь,

деревья мокнут.

Осень.

Люди ходят  по грязи в галошах .

Лили холодно,

Она стягивает черную шаль с кушетки

и закутывается  по шею ,

 как маленькая дикая кошка - 

мягкая . Хищная. Ничейная.

В гостиной  часы  пробили два.

В клетке над дверью

проснувшийся не совсем

большой  попугай выкликает слова      

заученно:

Le mal aime! Je vous aime!

Наполеон виляет хвостом,

ластится,

дает ей свою лапу.

Лили  рассеянно его гладит,

полулёжа, опираясь на локти .

Пёс отходит в уголок под лампу .

Лили  нервно смеётся, разглядывая

свои розовые  на просвет ногти.

Она берет сигару,

дымит.

Пёс зевает с протяжным звуком.

Дым тянется

 пепельной струйкой ,

Выкладывая наверху

литеры

СКУКА.

Часы тикают тихо,

попугай всё болтает.

Лили кажется, что ее комната зевает.

У ее ног

в складках текучих тканей

шеренгой открытых карт зевнул Северянин .

Под стенной  нишей , украшенной лепниной,

зубы своих клавиш ощерило пианино.

В вазах цветочных зевает каждый листик.

Лили встает,

вертит в руках хлыстик.

В трюмо отражаясь мутно, 

она подходит к окну.

За оконной  розовой  гардиной

пасмурный осенний день смотрит нелюдимо.

Пастями ворот зевают сонные здания.

Она молчит,

пса, что за ней потащился, толкает ногой,

долго смотрит на улицу в ожидании.

Улица пуста.

Люди как будто  вымерли.

Никого , лишь вода рекой.

Звонит.

В дверях появляется черный глянцевый Чарли.

Минутное молчание.

За окном  дождь льёт сильнее ...

- «Подать мне авто, поеду в  Аллеи.»

 

Jasieński Bruno - Lili nudzi się

 

Na kuszetce przykrytej skórą jaguara

Słomianowłosa Lili

Z oczami fiołkowo - czarnymi jak Chinka

Zwinięta w kłębek czyta Maeterlincka

Cedząc przez białe zęby srebrny dym cygara

U jej nóg na szerokiej śniegopłatnej kozie

Olbrzymi ryżobiały Saint - Bernard

Napoleon

W wyczekującej pozie

Drzemie

Leniwie czyhająca cisza popołudnia

Książka z szelestem upada na ziemię

Lili ziewa jak kot

Przeciąga się długo, żmudnie

Siada

Miniaturowe stopy opierając o psa...

Jest interesująco blada

O ustach barwy karminowej szminki

Może trochę za szczupła w ramionach

Ma drobne dziecinne plecy

I długie linijne nogi dziewczynki

Lubieżnie - miękkiej modelacji Ropsa

Siedzi zapatrzona w okno

Za oknami deszcz pada

Drzewa mokną

Jesień

Ludzie chodzą w kaloszach po błocie

Lili jest zimno

Ściąga z oparcia czarny szal fokowy

I obtula się nim po szyję

Jest jak małe dzikie kocię

Miękkie. Drapieżne. Niczyje.

W salonie na zegarze wolno bije druga

W klatce nad drzwiami

Walcząc ze snem

Wielka zielona papuga

Krzyczy swoje wieczne

Je vous aime ! Le mal aime !

Napoleon macha ogonem

Łasi się.

Podaje łapę

Lili głaszcze go miękko z odwróconą głową...

Nagle pies ze skowytem odskoczył dwa łokcie

I wtulił się w kąt za kanapę

Lili śmieje się nerwowo

Oglądając pod światło różowe paznokcie

Zaciąga się cygarem

Dymi

Chłoszcze szpicrutą swoje boskie uda

Dym sączy się

Wije się szeroka popielata smuga

Aż układa się w górze

Literami

NUDA

Cicho zegar cyka

Krzyczy papuga

Lili zdaje się, że jej pokój ziewa

U jej nóg

W fałdach spływających tkanin

Szeregiem kart otwartych ziewał Siewierianin

Pod ścianą z płytkiej wymoszczonej niszy

Pianino szczerzyło zęby swych klawiszy

W wazach ziewały kwiaty senne jak zatrute

Lili wstaje

Mnie w ręku szpicrutę

Tremo odbija się mętnie

Podchodzi do okna

Za okna firanką różową

Pochmurny dzień jesienny nudzi się deszczowo

Paszczami bram ziewały sennie kamienice

Milczy

Psa co się powlókł za nią potrąca nogą

Patrzy długo na ulicę

Ulica pusta

Jakby ludzie wymarli

Nikogo

Dzwoni

W drzwiach staje czarny glansowany Charli

Chwila - oczekiwanie -

Za oknami deszcz leje...

- "Podać mi auto. Pojadę w Aleje"

 

 

 

---

К.И.Галчиньски. " Филон и Лаура", и др. (Театрик "Зелёная гусыня")

Константы Ильдефонс Галчиньски.

Театрик «Зелёная Гусыня»  ,«Przekrój»

 

http://galczynski.kulturalna.com/g-1.html

 

 

ФИЛОН  и ЛАУРА

Театрик "Зеленая гусыня"

Имеет честь представить

"Филона и Лауру

и хорошо информированного

парня "

 

Лаура:

Уже месяц зашёл, собак сморил сон

но что-то там клацает за бором.

Ждет уж меня мой милый Филон

под условленным  явором.

 (превращается в богиню и встаёт под условленным явором.) Филона еще нет. Но что-то  там  за лесом  хлопает всё энергичней )

 

Лаура:

(продолжение)

 Я буду счастлива сегодня непременно

и мой Филон со мною тоже,

все хорошо, только эти аплодисменты

меня немножечко тревожат.

 (и не без причины, потому что там за бором начинается совершенно неприличное хлопанье )

 

Лаура:

(надламываясь душевно)

Боги! Не подрывная  ли это работа?

Надобно выследить, этим заняться!

Но боюсь И Филон не является что-то.

На «Омеге» уж скоро двенадцать.

 

Филон:

(за лесом истекает кровью)

 

Что-то там за бором:

(на мгновение успокаивается, а потом снова колотит,  холера !)

 

Лаура:

(в панике)

Двадцать три пятнадцать. Где ты, дорогой?

 

Хорошо Информированный Парень:

 

Лаура, не смотри на часы напрасно.

Филон не придет. Уходи восвояси.

И  хлопанье, что слышится так  ясно,

это  жена его там дубасит.

ЗАНАВЕС

падает, и таким образом заслоняет человеческие слабости от глаз  пречистых звёзд.

 

1948

 

ГАМЛЕТ.

Театрик Зелёная Гусыня

Имеет честь представить

с негодованием

«Гамлета»

 

В ролях:
(Спектакль, к сожалению, не допущен на конкурс Шекспира благодаря мрачным махинациям мошенников, карьеристов и комбинаторов.)

Профессор Бончиньски:
О, народ польский, вот какие незабываемые театрологические усилия идут к чёртовой матери по причинам вышеуказанным! (он разрывает на себе одежды, но сразу же их зашивает)

Гамлет:
Быть или не быть - вот в чем вопрос
Что я повторяю лет триста с гаком.
Но, цыц! Полоний завтрак принёс,
Нет, это Гжегжулка. Гжегжулка, как ты??

Gżegżółka:
Нехорошо , коль удары       судьбы
гонят в дебри проблем, и кто их развяжет?
И если дилемма: быть или не быть,
быть может, не быть попытаться , мой княже?

И Гжегжулка, и Гамлет:
(для пробы перестают быть)

ЗАНАВЕС
умело использует ситуацию
и нетерпеливо падает.

1947

 

 

III акт оперы
"Юдифь и Олоферн"

В ролях:
Юдифь
Олоферн
хор
и трубачи

Юдифь:
После жары палящей
тьма непомерна
найду наощупь спящего
тут Олоферна.

 (входит в палатку спящего Олоферна)

 Но решимость где же?

Вкрался в сердце страх.
Где голова? Отрежу!
Аааах!.

Хор:
Отрежет, отрежет,
голову ему.
Отрежет, отрежет,
отрежет.
(Трубят): Тру-ту-ту.

Юдифь

Хрясть по шее - и все дела!,
мне радостно, но и скверно,
прочь я тебя , голова, отсекла,
 о,голова Олоферна.

Припев:
Отрезала, отрезала,
ты голову ему.
Отрезала, отрезала,
отрезала ему.
(Трубят): Тру-ту-ту.

Олоферн
(без головы): Интересно, как я буду жить теперь. Разве что   привыкну к безголовости.

Хор:
(ставит под сомнение заявление Олоферна):

Ужели, ужели,
ужели, подлый пёс,
привыкнешь, привыкнешь?
Привыкнет , не вопрос !

ЗАНАВЕС

1947

 

 

ВОСЕМЬ ДНЕЙ ТВОРЕНИЯ

 

Театрик "Зеленая гусыня"

Имеет честь представить

Восемь дней творения

 

День первый

отделение воды от земли

 

День второй

создание небес и звезд

 

День третий

рыба и гады

 

День четвертый

создание растений

 

День пятый

создание животных, среди других Пса Фафика и Ослика Порфириона

 

День шестой

создание первых людей

 

День седьмой

перерыв

 

Восьмой день

создание театра, премьера польского искусства, космический дефицит, скука, трубы и конец света

 

ЗАНАВЕС

 

В последнюю минуту (по телефону)

В связи с национализацией «Зеленой Гусыни» артисты  САМОМАЛЕЙШЕГО ТЕАТРА В МИРЕ были вынуждены прислать в Варшаву свои биографические данные, выдержки из которых приводятся ниже для удовлетворения любопытства читателей:

 

Алоизы Гжегжулка

Р.  1890 в Болтупаеве-над-Ситвой ... В детстве я был мечтателем ... мои родители называли меня "феноменом нонсенса", что я осталось ...

Когда-то я хотел сыграть Гамлета ... К сожалению,  интриги режисса…Спортом не интересуюсь.

 

 

Профессор  Бончиньски

Р. в Дукви в 1890 году. Художник-ангелолог ...

В детстве  болел свиекой или эпидемического паротита, а затем от других болезней ... (Dсегда боролся за Правду, Красоту и Добро, учитывая этику и эстетику ...)

Больше всего я ценю польских драматургов: Антони Миколаша, Ядвигу Шадурскую и Фуфару. Я не пью.

 

 

Херменегильда Коцюбиньска

Р. 1890 в Смирне (Малая Азия). Абсолютно абсолютная леди. Представитель польского "долоризму".

Импровизаторша ..любит играть ...

Опубликовала: «Осенние отголоски», «Несмотря на ленту», «Теорема Пифагора», «Марш мальчиков», «Пташки из подмышки», «Статуэтка Будды», «Профиль рабочего», « Фиглярные сенокосы», драма в стихах «Лешек Бялы» »,« План столицы Варшавы »и« Сборник последних песен ».

Хотела, чтобы все любили друг друга, чтобы нигде не было интриг, чтобы все это было исправлено и чтобы Человек был высшей ценностью Человечества.

 

Ослик Порфирион и Пёс Фафик

Оба родились  в 1890 г. Места рождения не помнят. Домашние Животные - эксцентрики. Руководители драматической секции  Клуба животных и основатели Почты животных. Любимый вид спорта: пинг - понг.

 

Адский Пётрус

Р. 1890, Варшава. Дитя улицы и украшение салона. Self – made man. Изобретатель кофеварки. Визионер. Мастер самой краткой поэтической формы и афорист. Пример: «Женщина похожа на сковороду, потому что женщину, как и сковороду, можно взять за ручку». (Доктор Б.).

 

 

Первое издание: «Przekrój» 1947, № 110

 

ФОНАРЬ  СЛАВЫ

Театрик "Зеленая гусыня"

Имеет честь представить

 

"Фонарь славы"

 

В ролях:

Данте Алигьери - итальянский поэт

& Ослик Порфирион - вселенская гордость зоологии

Ночь. Флоренция. Жалкий домишко на жалкой улице Гонфалониери. Скверный фонарь с жалким светом виден через жалкое окно. Год 1320 печально известен общей нищетой.

 

Акт I

Данте

заканчивает «Божественную комедию». Читает : "0, Пиза, прекрасное порждение страны,

где звучит сладкого «si» ласковая нота! ... «Пауза, и  спрашиваю я себя,  что из того? Кто это оценит, кто поймет? Буквально через год я умру, Где сладость популярности?  Труд к чёрту. Я спрашиваю: где сладость популярности? 0, Юпитер!

 Под наплывом отчаяния, как обычно, он ложится головой на оригинал, а  ногами на перевод Алины Свидерской.

 

Ослик Порфирион

Появляется вместо Юпитера, не стучась, ибо во всём необходимы правила.

 

Данте

Ба! Смотрит на вышеупомянутый фонарь за окном; впадает в столбняк: у него видение.

 

Акт II

Данте

убегает из жалкого домишки: Эврика!

Напивается,, поёт, влазит на  фонарь и продолжает петь

 

Ослик Порфирион

Ну наконец-то! Завтра вся Флоренция, мессир Алигьери, будет говорить о вас.

ЗАНАВЕС.

 

Первое издание: «Przekrój» 1947, № 108

---

Бачиньски. К.К. Покровы.

Бачиньски Кшиштоф Камиль

Покровы.

Из петли фонарей  взглянуть на тебя - как?

Этот город  умер от боли.

Улицу переходит слепая дворовая собака,

а розовые платья возвращаются с бала.

Локомотивы осенью желтеют и осыпают листья.

Какой поезд пройдет по заржавленным рельсам ?

Вот мальчики принесли нож и солнце машинисту,

и дрезина пустая, отъезжая, бренчит.

Загорелся

и сорвался покрасневший листок  семафора.

Поэт, неся  убитую пьяными кошку, выходит из бара.

Женщины чужие, чужие, как старые фотографии теток.

Минуя сумрак, я иду к тебе в   выдуманный переулок,

где настоящее золото осеннего клёна падает с веток .

 

Baczyński Krzysztof Kamil - Warstwy

 

 

 

Z pętli latarń jak wzrok ku tobie oderwać?

Oto miasto umarłe od żalu.

Ulicą przechodzi ślepy pies dozorcy,

a różowe suknie wracają z balów.

Lokomotywy jesienią żółkną i sypią liście.

Po szynach zardzewiałych jaki pociąg odejdzie?

Oto mali chłopcy przynieśli nóż i słońce maszyniście,

a pusta drezyna brzęcząc odjeżdża bezludna

i w pędzie

obrywa sczerwieniały liść - semafor.

Z szynku poeta wychodzi niosąc kota zabitego przez pijanych.

Kobiety są obce, obce jak stare fotografie ciotek.

Omijam zmierzch, idę po ciebie w małą zmyśloną uliczkę,

gdzie klon jesienny opada najprawdziwszym złotem.

 

 

---

К.И.Галчиньски. "Серьги Изольды" (Театрик "Зелёная гусыня")

К.И. Галчиньски. Серьги Изольды ( Театрик Зелёная Гусыня)

https://wikilivres.org/wiki/Kolczyki_Izoldy

Галчиньски Константы Ильдефонс - Серьги Изольды

небольшая оратория

Изольде Чёрной - вечно то же самое

 

HEROLDY

Шли герольды видные справа,

бело - красные герольды;

и кричали герольды: - Слава,

слава серьгам Изольды.

 

И первый ряженым печатником был,

а тот, кто свистел с нами рядом,

то "слава"! кричал, то в трубу трубил,

его кудри вились виноградом.

 

Цветы из окон летели лавой,

На бело - красных герольдов.

И пели герольды. Слава ...

 

ДЕТИ

После дети вышли слева,

Будто в кордебалете,

только вдруг начался ливень

и заплакали дети .

 

СОЛДАТЫ

Шли солдаты мокрые до нитки,

сверху, видимые еле -

 

Солдаты пели

 

А под той липой, липой зелёной

обещали себе ожениться ,

свадебные дрожки, свадебные кони -

и куплю тебе серьги, девица. "

 

Серьгам слава, Изольде слава,

ушкам со смуглой кожей.

Дети слева, герольды справа,

сверху солдаты и дождик.

 

НА РЫНКЕ

 

МАСТЕР ЦЕРЕМОНИИ

Дамы и господа, касательно этих сережек. Ну, я поясняю, что Изольда

это просто конспиративный псевдоним. Девушку нашли в тот

памятный месяц на улице Войцеха Гурского. Культурно и

семантично. Она была, как бы сказать, завернута в государственный флаг.

Но все тело было раздавлено. Остались только уши и серьги. Реализм

господа, реализм И мы покажем вам в соответствии с вышеизложенным

 

ТАНЕЦ С МЕДВЕДЕМ

 

Был один господин из Кракова,

Не понять было нам ну никак его,

он покончив с обедом,

в пляс пускался с медведем,

иль с коровой - ему одинаково,

 

а сверх программы наш поэт Рох Серафинский продекламирует вам

свою Балладу о двух сестрах.

 

БАЛЛАДА О ДВУХ СЕСТРАХ

 

Две были сестры: Ночь и Смерть,

Смерть старше, а Ночь моложе ,

Ночь прекрасна, как сон ,а Смерть,

Смерть - та еще пригоже -

 

Эй, нонни но! хай нонни хо!

Смерть - та еще пригоже.

 

Прислуживали сестрички две

в шиночке у быстрой речки.

Путник пришёл и кликнул: - Эй,

обслужите меня, сестрички -

 

Эй, нонни но! хай нонни хо!

обслужите меня, сестрички -

 

Та, что Ночь, подбежала легко,

та, меньшая, синяя, девка

ему налила. Гость глянул в стекло

«Славно, - сказал он, - крепко.

 

Эй, нонни но! хай нонни хо!

«Славно, - сказал он, - крепко.

 

Но Смерть потом подбежала так

скоро, как та умеет,

ещё глоток! и кубок звяк!

ибо крепость была славнее .

 

Эй, нонни но! хэй нонни хо!

Ибо крепость была славнее.

 

Он выпил дорожный кубок до дна

и замолчал навеки,

когда на другой сестре увидал

очень красивые серьги -

 

Эй, нонни но! хэй нонни хо!

очень красивые серьги.

 

Такую балладу в мрачный час

в таверне "Три Короны"

спел мне - хэй! в Дублине раз

Джон Бертон, Джон наш Джонни -

 

Эй, нонни но! хэй нонни хо!

Джон Бертон, Джон наш Джонни.

 

Дублин баллады предложит вам,

всяких баллад без края .

Так что балладу, что слышал там,

я в Кракове повторяю -

 

Эй, нонни нео! хэй нонни хо!

Я в Кракове повторяю.

 

МАСТЕР ЦЕРЕМОНИИ:

Конец "Баллады о двух сёстрах"

 

ПОЭТ

(пищит)

Нет!

На берегах Вислы, Волги или Арно.

Или здесь, или за облаками ,

Изольда моя, Изольда чёрная,

пятым временем года ты была мне.

 

МАСТЕР ЦЕРЕМОНИИ:

Совсем мозги набекрень. Уважаемые радиослушатели, конечно, если

теперь у кого есть желание пойти на ночную премьеру «Серьги Изольды»,

то очевидно, конечно, мы не можем иметь ничего против. Гимн..

Доброй ночи.

 

ТОТ ЖЕ РЫНОК ВО МГЛЕ

 

А под этой липой липой туманной

во мгле карета, во мгле лошадки.

 

А обещал серьги на свадьбу.

 

Какие серьги? Бело - красные.

Бело-красные? Да. Как Варшава.

Для меня. Для твоей Изольды.

Какая Варшава?

Варшаве слава!

Слава серьгам Изольды.

 

ШИНОК

"ПОД ОГНЁМ, ВОДОЙ И МЕДНЫМИ ТРУБАМИ»

 

Мне неслыханно приятно.

Тжетжевиньски. Крупчаловски.

Ты смеёшься, вероятно?

Боже! Шутки эти плоски!!

 

Слышал пан про те серёжки?

Вроде то балет пекинский

Может это про селёдки?

Крупчаловский. Тжетжевиньский.

Кто? Изольда? Под Цецёрой?

Демократы. Кант дзядовский.

Краков нас не переспорит.

Тжетжевиньский. Крупчаловский.

 

Как пан молвил, это что же?

Под Цецёрой? С этим Клиньским?

Человек быть дельным должен

Крупчаловский, Тжетжевиньский.

 

У меня, представьте, пане,

рыжие растут волосья,

В общем, танец на вулкане.

Тжетжевиньский, Крупчаловский.

 

Одна шайка, одна лейка

что Балицкий , что Верыньски.

Ключ у пана? . Где лазейка?

Крупчаловский.Тжетжевиньский.

 

Что за ключ? О чём забота?.

пан не заплатил за дрожки.

Я? Не будьте идиотом.

Тжетжевиньский. Крупчаловский.

 

Идиот? От идиота

это слышу. Идьотинський.

Полно. пане Вот и рвота.

Крупчаловский. Тжетжевиньский.

 

Демократы. Демократы.

Из России? Рыболовство?

За сережки?.Без понятия.

Тжетжевиньский. Крупчаловский.

 

Я тут справа, ты там слева,

мы при водке и при сельди .

, , , , , , , , , , , , , , ,

И солдаты пели: Слава.

Славим серьги мы Изольды.

 

ПОЭТ

Извините, к вам подсяду.

Я поэт. Рох Серафинский,

Князь я, вижу, мне не рады

Крупчаловский. Тжетжевиньский.

 

В самом деле, я бездетный.

И всегда хожу с биноклем.

Раз решил я прыгнуть в Этну,

подражая Эмпедоклу.

Дымом красно-белым стаял,

Лишь сандалии оставил.

 

Что не так? Да что такого !

Мне не стоит доверяться,

своего пугаясь слова,

слезы лью размером с яйца,

 

Эти слезы, будто яйца,

льются, упадая наземь,

и цыплята вылупляются,

ладно запевая разом.

 

Вот стихи для развлеченья

гражданам на воскресенье.

 

А стихи означат кофе,

корку хлеба, чистый рай.

Слава,граждане - панове,

и серьгам, и вам.

Good bye.

 

 

Плач по Изольде

 

Жаль, что

сталосьь,

Жаль, что

нет , что...

эх, к чему слова.

Норвид, тот

сказал бы,

Тициан , Рембрандт, и

Ван Лоон бы намалевал.

Руки как

мягкий сон,

очи как,

почём я знаю,

известно: очи.

Ангел шел,

шёл во мгле.

Говорю да.

А он: нет.

И заурочил.

Слезы, И

это ты?

Извини,

были бы

бузина ...

белый птах ...

а здесь так:

черный мак,

темный смак

от вина.

Теперь что?

Нонни хо!

Хрупкое стекло,

маски и инструменты.

К чему мне цветы и

изумруд, и

гитара и,

корабли?

 

ДИРЕКТОР ТЕАТРА:

Проходите, панове, это уже начало,

одежда обычная, лишь бы не наго

прошу :: Девушка на асфальте лежала

покрытая бело-красным флагом ".

И в небо сразу же, рефлексивно:

глянете : прямо возле Бараньей Морды

восемнадцать звезд сияют очень красиво,

созвездие:

"Серьги Изольды".

, , , , , , , , , , ,

Серьги Изольды?

---

Збигнев Херберт. Сон императора.

Herbert Zbigniew - Sen cesarza

Szpara! - krzyczy przez sen cesarz, aż drży nad jego głowę baldachim

strusich piór. żołnierze, którzy chodzą wokół sypialni z obnażonymi

mieczami, sądzą, że cesarz śni oblężenie. Teraz właśnie dostrzegł

szczelinę w murze i chce, by przez nią wdzierali się do twierdzy.

A naprawdę cesarz jest teraz stonogę, która biegnie po podłodze

w poszukiwaniu resztek jedzenia. Naraz widzi nad głowę ogromny

sandał, który już już ma go zmiażdżyć. Cesarz szuka szpary, w którą

mógłby się wcisnąć. Podłoga jest gładka i śliska.

Tak. Nie ma nic pospolitszego nad sny cesarzów.

 

Збигнев Херберт. Сон императора.

Трещина! император кричит во сне так, что над его головой дрожит балдахин
страусиных перьев. Солдаты, которые ходят около спальни с обнажёнными
мечами, думают, что императору снится осада. Он только что увидел
щель в стене и хочет, чтобы прорывались в крепость через нее.
А на самом деле император сейчас -  сороконожка, которая бежит по полу
в поисках остатков пищи. И видит над собой огромную
сандалию, которая вот-вот её раздавит .Император ищет трещину, в которую
он мог бы втиснуться. Пол гладкий и скользкий.
Это так. Ничего нет более заурядного, чем сны императоров.

---

Юлиан Тувим. Трава.

---

Юлиан Тувим. Скука, и др.

Юлиан Тувим.

Скука.

 

Воскресных пополудней городская скука.

Нудная бесплодность улиц, а в  оградах

Перед домом не засеяно и глухо.

В окнах- лица бесприданниц безотрадных.

 

 О,скука, скука, скука! Нудная ты дама

Канцелярских  дел, вокзальных ожиданий!

О, безделье с надоедливым « всё тем же»!

О,скука, скука, скука выцветшей надежды!

 

Ах, надеяться на что, чего ждать станем?

Длится воскресенье по-мещански чинно.

Песню старую, о, скука, мы затянем:

« Ты пойдёшь горою, ты пойдёшь горою,

а я долиной,

Зацветёшь ты розой, зацветёшь ты розой,

 я калиной…»

 

Nuda

Julian Tuwim

Niedzielnych popołudni szare, miejskie smutki.

Sucha, nudna jałowość ulic i podwórek.

Przed domem - nie zasiane, żółknące ogródki.

W oknach - postacie brzydkich, bezposażnych córek.

 

O, nudo, nudo, nudo! O, natrętna damo

Kancelaryjnych stołów i stacji kolei!

O, bezczynie, znużony męczącym "to samo"!

O, nudo, nudo, nudo wy­bla­kłych na­dziei!

 

Ach, nie ma na co czekać! Czego się spodziewać!

Wlecz się mieszczańsko-schludna niedzielna godzino!

Będziemy sobie, nudo, starą piosnkę śpiewać:

  "Ty pójdziesz górą, ty pójdziesz górą

      a ja doliną,

Ty zakwitniesz różą, ty zakwitniesz różą,

     a ja kaliną..."

 

Юлиан Тувим.

Как Болеслав Лесьмян написал бы стишок « Кот-воркот влез на заплот»

 

На заплот, своим заплотством поражённый,

Что зырно щерит дыры в сон о недоплотье,

Кот -  воркот мяучёрный, влез в пёсо-котье

И двойным  некотом  спит в тени зелёной.

 

А ты заплотом, котюга, вей!

А ты воркотом, плотюга, хей!

 

Безмордые, их нет, но жмурясь в неистненье,

Запутавшись в сетях певучей мурчанины,

Девчину-разбедрину  заманят под перину

к безнасыту поцелуев и муке томленья.

 

 

А ты заплотом, котюга, вей!

А ты воркотом, плотюга, хей!

 

Jak Bolesław Leśmian napisałby wierszyk „Wlazł kotek na płotek”

Julian Tuwim

 

Na płot, co własnym swoim płoctwem przerażony,

Wyziorne szczerzy dziury w sen o niedopłocie,

Kot, kocurzak miauczurny, wlazł w psocie-łakocie

I podwójnym niekotem ściga cień zielony.

 

A ty płotem, kociugo, chwiej,

A ty kotem, płociugo, hej!     

 

Bezślepia, których nie ma, mrużąc w nieistowia

Wikłające się w plątwie śpiewnego mruczywa,

Dziewczynę-rozbiodrzynę pod pierzynę wzywa

Na bezdosyt całunków i mękę ustowia.

 

A ty płotem, kociugo, chwiej,

A ty kotem, płociugo, hej!

 

---

Магдалена Капусциньска. Игра в Бога.

 

Магдалена Капусциньска

 

Игра в Бога

У меня во дворе ребята чаще всего играли в войну.

Грабили, убивали,  умирали.

Я с ужасом смотрела на них, когда они вживались в роль.

Они уничтожали друг друга.

Случалось  мне  пройти через этот ад,

добраться до другой стороны улицы и помочь своему младшему брату

в поимке преступника.

Я не могла понять радости от пирровой победы,

так же, как они не могли понять дар творения.

Для них я всегда была просто девочкой искрой,

которая несла свет туда, где его не было.

Моей любимой забавой  была игра  в бога.

Я обычно сидела на сером бордюре,

который  ограничивал область

безопасности от разочарованных неудачников.

Не отводя взгляда, я открывала тетрадь.

На белом листке облака словом я создавала мир

в положительных оттенках эмоций.

Голубой тушью я окропляла кукольные души.

Они никогда не приглашали меня на свои игры,

они говорили, что на войне нет места богу и женщинам.

Они были правы. Он вечен, а война ...

каждая война  однажды заканчивается

 

Magdalena Kapuścińska

Zabawa w Boga

Na moim podwórku chłopcy najczęściej bawili się w wojnę.

Grabili, zabijali, umierali.

Patrzyłam z przerażeniem na nich, kiedy wczuwali się w rolę.

Unicestwiali się wzajemnie.

Bywało, że musiałam przejść przez to piekło,

by dotrzeć na drugą stronę ulicy i udzielić pomocy młodszemu bratu

w łapaniu jakiegoś przestępcy.

Nie umiałam pojąć radości z pyrrusowego zwycięstwa,

tak jak oni nie potrafili pojąć daru kreacji.

Dla nich zawsze byłam tylko dziewczyną ziskrą,

która niosła światło, tam gdzie go zabrakło.

Moją ulubioną zabawą była zabawa w boga.

Siadałam zazwyczaj na szarym krawężniku,

który niczym margines wytyczał obszar

bezpieczny od sfrustrowanych nieudaczników.

Nie odwracając wzroku otwierałam zeszyt.

Na białym kartki obłoku słowem kreowałam świat

w pozytywnych odcieniach emocji.

Niebieskim tuszem zakraplałam lalkomduszę.

Nigdy nie zapraszali mnie do swoich zabaw,

mówili, że dla boga i kobiet na wojnie miejsca nie ma.

Mieli rację. On jest wiecznoscia, a wojna…

każda wojna kiedyś się skończy

 

---

Бруно Ясеньски. Снег.

---

Владислав Броневски. Полоса тени.

Владистав Броневски. Полоса тени.

 

Broniewski Władysław - Smuga cienia

 

Przeleciał ptak rzucając cień na 

otwarte okno, pełne dnia. 

Więc tak? Więc znowu dal wiosenna, 

a oczom w niebie nie ma dnia? 

 

A ruń! A zieleń! Toż to istna 

zagłada w morzu traw i drzew! 

Daleko, miła, iść a iść nam 

w brzozowy szept, wierzbowy śpiew. 

 

Daleko iść i żyć nam długo. 

Minęło życia pół?... No tak... 

I właśnie w oknie cienia smugą

przeleciał kracząc czarny ptak. 

 

Владислав Броневски.

Полоса  тени.

 

Пролетел птах бросив тень на

Открытое окно, полное дня.

Что это! Новая  даль весенняя,

А очи в небе не видят дня ?

 

А всходы! А зелень! Это же истая

Потрава в море трав и древ!
Далеко, милая, идти вместе нам

В берёзовый шёпот, вербный напев

 

Далеко идти, долго жить нам, родная,

Полжизни прошло? Да, это так ...

А тут вдруг крылами окно затеняя,

Промчался, каркая, чёрный птах.

---

Ян Бжехва. Юмореска.

Ян Бжехва. Юмореска.

Brzechwa Jan - Humoreska

 

Przeleciała majowa burza,

Jeszcze wzdycha z cicha z daleka,

Z wielkiej burzy - mała kałuża,

Tak jak łzy po śmierci człowieka.

 

I już deszcz na szybach nie brzęczy,

I już nie drga na liściach trwoga,

Tylko tryska półkolem tęczy

Neonowa reklama Boga.

 

Пролетела майская буря,

Ещё дышит далёкое  эхо,

От великой бури - маленькая лужа,

Как слеза по смерти человека.

 

Уже дождь не бренчит по стёклам,

Не дрожит  на листьях тревога ,

Лишь потрескивает радужной аркой

Неоновая реклама Бога.

---

Бронислав Май " Уходя утром..."

Бронислав Май.

***

Wychodząc rano, niby przypadkiem, zostawiła…

 

Wychodząc rano, niby przypadkiem, zostawiła

darowane konwalie i ciągle napełnia pokój

mrocznym zapachem ta noc. Wypełniony,

patrzę teraz na harującą od świtu Wisłę:

robotnicy ciągną przez śluzę barkę z węglem -

ich ruchy niezbędne i skuteczne, mówią,

ile trzeba, żeby się zrozumieć, czasem tylko

gest ręki. Barka odpływa ciężko wypełniona

swoim sensownym ładunkiem. - Jeżeli mimo to

będę pisał wiersze: tylko słowa niezbędne,

by się porozumieć, proste fakty: rzeka,

zapach kwiatów, ruch ręki zrozumiały

dla dwóch ludzi i tego, kto

na nich patrzy. To jest

wszystko. I tylko to

nas nieskończenie przerasta.

 

Уходя утром, она как будто случайно   оставила

подаренные ландыши, и до сих пор  комната

 в тёмном запахе этой ночи. Наполненный ей ,

я смотрю на Вислу, она  с рассвета в труде:

рабочие тянут баржу с углем через шлюзы -

их  движения необходимы и успешны, они говорят

сколько нужно, чтобы объясниться, иногда делают

жест рукой. Баржа тяжело отплывает,  наполненная

своим разумным грузом. - Если всё-таки

я буду писать : то лишь слова, необходимые

чтобы объясниться, простые факты: река,

запах цветов, движение руки, понятное

для двух человек и того, кто

на них смотрит. И  это

все. И только это

нас бесконечно перерастает.

***

To miejsce, w którym tak kochałem…

 

To miejsce, w którym tak kochałem: młodniak -

biegaliśmy wciąż widząc nad drzewkami swoje głowy -

jest wysokim lasem. Jest ciemno. Nie widzę: wyjść,

jak najprędzej stąd wyjść. Na słońce, na drogę,

która cała jeszcze przede mną, to tylko jej początek tam

został. “Kochałem” znaczy: “będę kochać”, nic więcej.

Nic więcej wobec rosnących młodych drzew: kochać.

I powracać: bez lęku, przystawać w lesie, który będzie

coraz wyższy, pełen wilgotnego cienia, coraz pełniejszy

cieni tych, których kochałem, jak

nigdy potem, nikogo.

 

Место,  которое я так любил: молодняк -

мы бегали, всё время видя  над деревьями свои головы -

стал высоким лесом. Темно Не вижу:как выйти,

как поскорее отсюда выйти. На солнце, на дорогу,

которая все еще передо мной,  только её начало там

осталось. «Я любил» означает «я буду любить», не более того.

Ничего более  растущих молодых деревьев: любить.

И возвращаться: без страха остаться в лесу, который будет

становиться всё выше, полниться влажной тенью, полнящейся

тенями тех, которых я любил, как

никогда потом, никого.

 

*** Ten dziwny wieczór…

 

Ten dziwny wieczór: siedzę w ogrodzie, sosny

jeszcze wyraźne na tle nieba, w sąsiedztwie

matki zwołują już dzieci, stukot pociągu,

oddalający się, miękki. Myślę o moim życiu

jak o czymś już zamkniętym i skończonym.

Nie chcę do niego wracać. Niczego zmieniać

ani naprawiać, czysty. Zatarta granica pomiędzy

mną a tym wieczorem: całym ciałem czuję

szelest gwiazdy, skrzyp sosen, miękki stukot

kół. Czysty, przed nowym narodzeniem i początkiem

czego? Ale czy będą tam drzewa, rosnący stukot

pociągu czy będzie wywoływał niejasne i radosne

wspomnienie tego wieczoru, czy będą tam

dzieci, matki, która z nich mnie

przywoła stamtąd, gdzie jestem, i czy to

będą na pewno sosny? - Nie potrafię

przekroczyć tego, co tu

poznałem, pragnąc czegoś zupełnie innego

niz szczecie

 

Тот странный вечер: я сижу в саду, сосны

ещё ясны на фоне неба, по соседству

матери уже зовут детей, грохот поезда,

отдаляющийся, глухой. Я думаю о своей жизни

как о чём-то уже закрытом и законченном.

Я не хочу возвращаться к ней. Ни менять,

ни исправлять ,  чисто. Стёрта граница между

мной и этим вечером: я чувствую всем своим телом

шелест звезды, скрип сосен, мягкий стук

колёс. Я чист, перед новым рождением и началом

чего? Будут ли там деревья, нарастающий стук

поезда, будет ли  это вызывать смутное и радостное

воспоминание  того вечера, и будут ли там

дети, матери, и которая из них меня

позовёт оттуда, где я нахожусь, и будут ли это

обязательно сосны? - не могу

перешагнуть через то, что здесь

 узнал, желая чего-то совершенно иного,

чем счастье.

***

 

 

Wieczorem na Dworcu Głównym w Krakowie: troje żebrzących

Cyganiątek: z bezwiednym wdziękiem zwinnych radosnych zwierzątek

uwijają się w tłumie, znikają, nawołują w niezrozumiałej mowie.

Nie łaczy cię z nimi nic, tylko, przez moment, ciepło

monety, którą wkładasz - pospiesznie, zawstydzony - w rączkę

dumnej i pewnej siebie czterolatki; jej pobłażliwy uśmiech, spojrzenie

starsze niż ty, niż pamięć: oszałamiające przeczucie innej

rzeczywistości. I juz odbiega, widzisz podrygujacy warkoczyk, chustę,

gołe pięty: inaczej czuje zimny marmur schodów, inaczej widzi

tłum takich jak ty, słyszy nierozumiejąc komunikat

z głośników i nie wie jak jest wolna, nie wie

jak oddycha: jak lekko unieważnia i odrzuca twój

świat. A potem w kącie, w trójkę, hałaśliwie dzielą

łup; najstarszy krzyknął coś - wybiegają. Zostajesz

i wtedy nagle, aż tamujące oddech pragnienie: być

jednym z nich: bosymi stopami mocno czuć wilgoć i chłód,

chwilę uwijać sie w tym obcym biednym swiecie i wracać, już:

"już!" - krzyknąć swoim w nieznanej tu mowie, biec,

cieszyć sie jak dziecko

nieznanego

Boga.

 

Вечером на главном  вокзале в Кракове: тройка нищих

цыганят: с бессознательным изяществом проворных радостных зверят

они вьются в толпе, исчезают, зовут на непонятном языке.

Тебя с ними ничего не связывает,  только на мгновение тепло

монеты, которую вкладываешь - поспешно, смущенно - в ручку

гордой и уверенной в себе четырёхлетки; ее снисходительная улыбка, взгляд её

старше чем ты, чем память: ошеломляет предчувствие другой

реальности. А она уже отбегает,  видишь мотающуюся косичку, платок,

босые пятки: она иначе  чувствует холодный мрамор лестницы, иначе  видит

толпу таких, как ты, слышит не понимая сообщения

из динамиков и не знает своей свободы, не знает

как  дышит: как легко она отменяет и отвергает твой

мир. А потом в углу втроём они шумно делят

добычу; старший крикнул что-то - они убегают. Останавливаешься

с внезапно перехватывающим дыхание желанием: стать

одним из них: босыми ногами чувствовать влагу и холод,

повертеться минутку в этом чужом бедном мире и уже возвращаясь:

«Сейчас!» - крикнуть своим на неизвестном здесь языке, и бежать,

радуясь, как дитя

неизвестного

Бога.

---

Мариуш Тенерович. Сага о людях...

Mariusz TENEROWICZ

SAGA O LUDZIACH NIOSĄCYCH ZŁOM

Pordzewiały kontener podwórka; pogrzeb przedmiotów

w życiu których byliśmy tylko epizodem: obole

 zgniecionych puszek położone na druciane oczy wiekowego

 wózka, stare żelazko – order na korpusie poległej pralki

 

naszyjnik gwoździ, kropidło z prętów, skrzypiący katafalk

pchany pod górę zmurszałą parą rąk, oślepły czajnik rozhuśtany

na drucie dzwoni głucho na Anioł pański – jest dokładnie samo południe

 i słońce przeciera promieniami nazwy marek i fabryk, daty

 

produkcji,  lata gwarancji, odczytuje braillem – sepulkralne

sentencje alfabetu patyny i sadzy. Za wzgórzem skup złomu

i kolorowych metali, skrzypiący katafalk wózka jak

blaszany koń trojański wtacza się do rdzawego miasta

 

jest epizod zapamiętany na zawsze; oczy ludzi z popiołu

blask wydawanych monet, trumienny portret na zużytej emalii

 

Мариуш Тенерович

Сага о людях, несущих лом

 

Ржавый  контейнер  двора; захоронение предметов,

в жизни которых мы были только эпизодом: оболы

 смятых банок положенные на проволочные глаза древней

 тележки, старый утюг - орден на корпусе павшей стиральной машины

 

ожерелье  гвоздей, кропильник из стержней, скрипящий катафалк,

толкаемый  парой морщинистых рук, слепой чайник, качаясь

на проволоке,  глухо звонит на Ангелус - ровно полдень,

 солнце протирает лучами названия  марок и фабрик, даты

 

изготовления, годы гарантии, читает  брайлем - могильные

сентенции - алфавит патины и сажи. За холмом скупка лома

и цветных металлов, скрипучий катафалк тележки

как жестяной троянский конь вкатывается в ржавый город

 

есть эпизод, который запомнился навсегда; глаза людей из пепла,

блеск выдаваемых монет, кладбищенский портрет на истёртой эмали

---

Иоанна Вихеркевич. Захария на каждый день.

Иоанна Вихеркевич.

Захария на каждый день.

Zachary na każdy dzień

 Joanna Wicherkiewicz

 

Zachary obawia się
że jest tylko wirtualny
to że będzie kwiczał
ryczał tupał nie ma znaczenia
w kodzie zero jedynkowym
zapisano wszystkie apokalipsy i raje
level wygrany
level przegrany
level grany

game over

Захария опасается
что он только виртуальный
и что  будет он визжать
рычать и топотать не имеет значения
в двоичном коде
записаны все апокалипсисы и эдемы
уровень удачи
уровень неудачи
уровень игры

игра окончена

 

Joanna Wicherkiewicz

 

Zachary chciałby

chęć posiadania
jest u Zacharego
wysoce rozwinięta

pragnie miłości
którą pielęgnuje
sąsiad w różanym ogrodzie

chciałby też wąchać jego kwiaty
a potem ściąć im głowy
ozdobić nimi stół

ten stół obok którego
przeszedł obojętnie
rzuciwszy wzrokiem
na cenę i marzenie o salonie
wielkim jak smutek
z nieposiadania

 

Захарии хочется

желание иметь
у Захарии
высоко развито

он жаждет любви
с которой лелеет

 сосед свой розовый сад
он хотел бы обонять его цветы
а потом снести им головы
и украсить ими стол

тот стол мимо которого
он прошел безразлично
бросив взгляд
на цену с мечтой о салоне
большом как печаль
от необладания

 

Joanna Wicherkiewicz

Zachary mierzy się z przeszłością

wiatr przyniósł piaski przeszłości
wokół wyrosła pustynia
w wyniku różnych współczynników załamania światła
załamał się świat
Zachary nie zauważył
studiował drogę krzyżową ćmy
od abażuru do żarówki

 

Захария всматривается в прошлое

ветер принес пески прошлого
вокруг  возникла пустыня
в результате различных факторов преломления света
произошло светопреставление
Захария этого не заметил
он изучал крестный путь мотылька
от абажура до лампочки

 

 

Joanna Wicherkiewicz

 

sny Zacharego są zwierzęce i ludzkie
(tak tak człowiek też zwierzę)
czasami bywa szczurem
czasami szczurołapem

w ciemnych kanałach
trudno dojrzeć
kto kogo

В снах Захарии он животное и человек
(да - да человек тоже животное)
иногда бывает крысой
иногда крысоловом

в темных каналах
трудно разглядеть
кто кого

---

Станислав Бараньчак. Жить.

Станислав Бараньчак.
Жить.

Живу в своём углу  (четыре угла у хаты,
потолок, пятый сверху наблюдает
мои сны) в четырёх своих
тонких стенах (пустых,
а снизу, в шестых, пол считает
каждый мой шаг), на своём гноище
(в своей бетонной нише ), теперь ты ,
в седьмых, подумай
о смерти,
восьмое чудо света, человече)

Mieszkać
Stanisław Barańczak
Mieszkać kątem u siebie (cztery kąty a
szpieg piąty, sufit, z góry przejrzy moje
sny), we własnych czterech
cienkich ścianach (każda z nich pusta,
a podłoga szósta oddolnie napiętnuje
każdy mój krok), na własnych śmieciach,
do własnej śmierci (masz jamę w betonie,
więc pomyśl o siódmym,
o zgonie,
ósmy cudzie świata, człowieku)

---

Станислав Бараньчак. Вы здесь не стояли.

Станислав Бараньчак.

Вы здесь не стояли

Вы здесь не стояли , напоминаю вам,
что вы никогда  не стояли за нас
стеной, на позиции  нашей
вы тоже не стояли, не говоря уже о том, что во главе у нас
не стояли вы никогда, не стояли вы  здесь ,
и не станется  такое, чтобы вы тут встали
обеими ногами на нашу землю, она предстоит
открытой перед  вами , а  вы
остановились у края
общей могилы, а  там конец,
не стойте на месте, не ломайтесь , становитесь,
краснея от стыда, в конец серой очереди,
найдётся и для вас  какое-нибудь местечко .

 

Из анализа этого стихотворения на сайте Liceum :

«Это стихотворение имеет четкий исторический контекст, потому что оно показывает  реальность периода Народной Польши.
Бараньчак иллюстрирует одну из длинных очередей, в которых нетерпеливые люди ожидают товаров, когда всегда был страх, что ожидаемого продукта не хватит на всех.
Лирический субъект - это человек, который хочет изменить ситуацию в современной Польше и пытается убедить других перестать молчать и, наконец, встать в ряды  тех, кто борется за свое место в жизни. Стихотворение - словесная игра.»

 

Pan tu nie stał

Stanisław Barańczak

Pan tu nie stał, zwracam panu uwagę,
że nigdy nie stał pan za nami
murem, na stanowisku naszym też
pan nie stał, już nie mówiąc, że na naszym czele
nie stał pan nigdy, pan tu nie stał, panie,
nas na to nie stać, żeby pan tu stał
obiema nogami na naszej ziemi, ona stoi
przed panem otworem, a pan co,
stoi pan sobie na uboczu
wspólnego grobu, panie tam jest koniec,
nie stój pan w miejscu, nie stawiaj się pan, stawaj
pan w pąsach na szarym końcu, w końcu
znajdzie się jakieś miejsce i dla pana

---

Станислав Бараньчак. Определённая эпоха.

Станислав Бараньчак.

Определённая эпоха

Мы живем в определённую эпоху (отхаркивание) и оттого
надо , как бы, представить себе с полной определённостью.
Вопрос. Мы живем в (бульканье
из графина) определённую, как бы,
эпоху, в эпоху
постоянных усилий во благо, в
эпоху нарастающих  и обостряющихся и
так далее (глотание), как бы, конфликтов.
Мы живем в определённую э -  ( звяканье отставленной
склянки)-  поху, и я  бы  здесь определённо определил,
как бы, что  на этой основе определятся
определённые перспективы, будут предопределены
предложения, которые ещё не доопределены  , а также

будут переопределены, как бы, расчёты
(откашливание) тех, которые. У кого есть вопросы? Не вижу.
Поскольку не видно,  вижу, что я буду выразителем,
выражая  в завершение убеждение, что

Мы живем в  определённую эпоху, такова
правда, как бы,
и другой правды нет.

 

Barańczak Stanisław - Określona epoka

Określona epoka

 

Żyjemy w określonej epoce (odchrząknięcie) i z tego

trzeba sobie, nieprawda, zdać z całą jasnością.

Sprawę. Żyjemy w (bulgot

z karafki) określonej, nieprawda,

epoce, w epoce

ciągłych wysiłków na rzecz, w

epoce narastających i zaostrzających się i

tak dalej (siorbnięcie), nieprawda, konfliktów.

Żyjemy w określonej e (brzęk odstawianej

szklanki) poce i ja bym tu podkreślił,

nieprawda, że na tej podstawie zostaną

określone perspektywy, wykreślane będą

zdania, które nie podkreślają dostatecznie, oraz

przekreślone zostana, nieprawda, rachuby

(odkaszlnięcie) tych, którzy. Kto ma pytania? Nie widzę.

Skoro nie widzę, widzę, że będę wyrazicielem,

wyrażając na zakończenie przeświadczenie, że

 

Żyjemy w określonej epoce, taka

jest prawda, nieprawda,

i innej prawdy nie ma.

---

Мариуш Парлицки. Если была бы ты...

Мариуш Парлицки.

Если была бы ты…

                        Моей жене Ане.

 

Если была бы ты песней- я бы тебя напевал,

Если б дождём была ты -  я бы тобой промок,

Если бы сном была ты – я беспробудно бы спал,

Если была б ты весною – твой  бы я был  цветок.

 

Если была бы ты верой – верой была  и мне,

Если была б ты надеждой – я б терпеливо ждал,

Если была бы ты пламенем – сгорел бы в твоём огне,

А если была бы ты морем – в тебя бы рекой впадал.

 

 

Gdybyś była...

 

Mojej żonie Ani

 

Gdybyś była melodią - bym nucił,

Gdybyś deszczem była - bym moknął,

Albo snem – to bym się nie obudził

I bym kwiatem był – jeśli ty wiosną.

 

Gdybyś była wyznaniem – bym wierzył,

Gdybyś była nadzieją – bym czekał,

I bym spłonął – gdybyś była płomieniem,

A gdy morzem – wpadłbym w ciebie jak rzeka.

 

---

Мариуш Парлицки. Бочка.

Мариуш Парлицки.

Бочка
 
Сторонники теорий заговора,
путая причины и следствия,
веками проповедовали миру,
что  домом всех бед
была некая глиняная бочка,
опрометчиво открытая
губительно красивой Пандорой
вопреки запрету  умного мужа.

Им не хочется  признавать
что эта бочка по край
была заполнена
серыми клеточками,
в которых начали гнездиться
самые благородные ценности.

Любовь - так смертельная,
правда - безоглядная,
вера - что движет горами,
терпимость - безграничная,
честность - без жалости,
красота - неоспоримая,

 убеждения - беззаветные.

Когда мы отважно шагаем
единственно верной дорогой,
топча взвешенную умеренность,
надежда на дне бочки
умирает бездетная.

 Mariusz Parlicki

 Puszka

 

Zwolennicy teorii spiskowych

myląc przyczyny i skutki,

głoszą światu od wieków,

że domem wszelkich nieszczęść

jest pewna gliniana beczka,

nieopatrznie otwarta

przez zgubnie piękną Pandorę

i wstecz myślącego jej męża.

Niechętni są, by przyznać,

że owa beczka po brzegi

wypełniona została

szarymi komórkami,

w których zaczęły się gnieździć

najbardziej szczytne wartości.

 

Miłość - taka na zabój,

prawda - nielicząca się z niczym,

wiara - co góry przenosi,

tolerancja - bez granic,

szczerość - do bólu,

piękno - niepodważalne,

czy przekonania - niezłomne.

 

Kiedy odważnie kroczę

jedynie słuszną drogą,

depcząc rozważny umiar,

nadzieja na dnie beczki

umiera bezpotomnie.

 

 

 

---

Иоанна Вихеркевич. Ещё о Захарии.

 

Иоанна Вихеркевич. Ещё о Захарии.

 

Захария хотел быть
добрым человеком

таким Иисусом
без болезненных  ран предательства
он хотел иметь оливковый сад
где мог бы говорить
мягким низким голосом
о непорочной
рассчитывая на правду понимающих глаз
Иуда все еще на символическом дереве

сребренники дозревают в земле

но отсутствие макабрического контекста
стало причиной отсутствия интереса и к Захарии
когда он уходил
никто его не окликнул

Нумерология

Захарии не нужно татуировать
номер невольника
послушание идет рука об руку с
иллюзией свободы
он  добровольно носит единственный уникальный
признак своего существования в кожаном бумажнике
предъявляет его всегда, чтобы подтвердить
что проживает пан Зет в зачуханном городе Игрек
что пан Зет взял кредит погасил кредит
живет в кредит
он  принадлежит им
пан Зет не мертвая душа он живёт
 и его можно использовать
до последней  капли энергии

Прогулка

Захария блуждает
по странным улицам
ступает осторожнее
минуя двадцатилетнюю самоубийцу
с ангелом в  волосах
шестидесятилетка  ждущего
свою половину
художника артиста поэта
неизвестного
все равны под мраморным небом
память щекочет ноздри

 

Война Захарии

Захария - пацифист
он не смотрит футбол
(может быть так только  говорит)
каждая искра войны

разжигает в нём огонь
он не обращает внимания
(наверное так только  говорит)
но когда пламя приближается настолько
чтобы его ощутить
он его гасит
в рекламе наши
и так самые лучшие
Peace                                (Это не намёк ли на PiS ? ЛБ. )

Захария  увлёкся  Рупи

Захарии захотелось написать стихотворение
он садится и мучает слова
бросает на белую стену
ампутирует фразы и выглаживает суть

хотел бы он записаться в поэзии
твердыми литерами
мрамор или камень вознесёт память

тема
какую изваять тему
когда чувства истощает банальность

может быть о простате
в ответ на  периоды у женщин

(Рупи Каур – индийская поэтесса и художница –честно и бескомпромиссно отображает женственность во всех её оттенках, чудесную способность женского тела и ума к ответу на любовь и наслаждение вопреки испытаниям несправедливостью.

Пояснение от Лили-Хелены Метрыки. Спасибо.)

Захария убегает

выдумал себе Захария
участок за городом
зеленый оазис
вдали от городского отстойника
между голубоглазыми незабудками
он забудет что должен что может

Дело серьезное

Захария циклически распадается
на малые неразрушимые мгновения
было миновало осталось

недавно склеил его в целости
один поэт

«Dudlidle. Dudlidle.
Ty ty dydellillityty.
Ulije-ulije.
K-ciк.
Тy тy dydeliltyty. "
 -защебетал он

Захария  поверил что есть поэты
и птицы

и теперь кто

кто найдет доказательство
существования доброго человека

(цитата: Урок поэзии (пение чешских птиц) Роберт Рыбицкий
Иоанна Вихеркевич)

 

Огонь Захарии

Захарии нет уже несколько дней
он видимо пошел охотиться на женщину
он стоял на краю тротуара и ждал
они проходили похожие друг на друга
визгливые и мужиковатые

охочие забивать гвозди
и рыть канавы
а он хочет хранительницу огня
и все еще стоит с последней спичкой спасения

 

***

Zachary chciał być

dobrym człowiekiem

takim Jezusem

bez bolesnych ran zdrady

chciał mieć ogród oliwny

gdzie mógłby przemawiać

miękkim niski głosem

o nieskalanej

liczył na prawdę rozumiejących oczu

Judasz wciąż na symbolicznym drzewie

srebrniki dojrzewają w ziemi

brak makabrycznego kontekstu

spowodował brak zainteresowania Zacharym

odszedł

nikt nie zawołał

 

Numerologia

Zacharemu nie trzeba tatuować

numerów niewoli

posłuszeństwo chodzi w parze z

iluzją wolności

nosi dobrowolnie jedyny niepowtarzalny

znak egzystencji w skórzanym portfelu

wywołuje go zawsze aby potwierdzić

że istnieje pan Zet w zakichanym mieście U

że pan Zet wziął kredyt spłacił kredyt

żyje na kredyt

jest ich

pan Zet nie jest martwą duszą żyje

można go eksploatować

aż do ostatniej cząstki energii

 

Spacer

Zachary gubi się

pomiędzy osobliwymi uliczkami

depcze ciszę

mija dwudziestoletnią samobójczynię

z aniołem we włosach

sześćdziesięciolatka czekającego na

lepszą połowę

malarza artystę poetę

nienazwanego

wszyscy równi pod marmurowym niebem

pamięć drażni nozdrza

 

Wojna Zacharego

Zachary jest pacyfistą

nie ogląda piłki nożnej

(może tylko tak twierdzi)

każda iskra wojny

wywołuje w nim ogień

nie ogląda

(pewnie tylko tak twierdzi)

ale kiedy płomienie są na tyle blisko

żeby je usłyszeć

gasi

w reklamach nasi

są i tak najlepsi

Peace

 

Zachary trafia na Rupi

Zachary chciałby napisać wiersz

siada i męczy słowa

rzuca na białą ścianę

amputuje frazy i wygładza treści

 

chciałby zapisać się w poezji

twardymi literami

marmur lub kamień udźwignie pamięć

 

temat

jaki ulepić temat

kiedy uczucia drąży banał

 

może o prostacie

w odpowiedzi na kobiecy period

 

Zachary ucieka

 

wymyślił sobie Zachary

działkę za miastem

zieloną oazę

z daleka od miejskiego szamba

pomiędzy niebieskookimi niezapominajkami

zapomni że powinien że musi

 

Sprawa jest poważna

 

Zachary cyklicznie rozpada się

na małe niezniszczalne chwile

było minęło zostało

 

ostatnio posklejał go w całość

pewien poeta

 

„Dudlidle. Dudlidle.

Ty ty dydellillityty.

Ulije-ulije.

K-sik.

Ty ty dydelilityty.”

zaświergotał

 

Zachary uwierzył że są poeci

i ptaki

 

a teraz kto

 

kto znajdzie dowód

na istnienie człowieka życzliwego

 

cytat: Lekcja poezji (śpiew czeskich ptaków) Robert Rybicki

Joanna Wicherkiewicz

7 ч. ·

 

Ognisko Zacharego

Zacharego nie ma od kilku dni

podobno poszedł upolować kobietę

stał na skraju chodnika i czekał

maszerowały podobne do siebie

wrzaskliwe i męskie

chcą wbijać gwoździe

i kopać rowy

a on pragnie strażniczki ognia

wciąż stoi z ostatnią zapałką ratunku

 

 

---

Кристиан Медард Мантойффель. Пейзаж по дороге к небытию.

 

Кристиан Медард Мантойффель

Пейзаж по дороге к небытию

 

«Еще раз отважься, многажды оплаканная тень,

объявиться в полном свете дня. "

И. В. Гете, "Трилогия  страсти"

 

... странной была  дорога за моей спиной, я наблюдал,

как всё увиденное  исчезало  в пасти обрыва;

 я ничего не оставлял позади себя, как будто ничего

не влёк за собой из прошлого  в будущее.

Неузнаваемые идеи, дела, брошенные ветрам,

привычный звук мостовой под колесами ;

дорога позади без тени, которая обычно растягивалась

 в сумерки, а ночью, как собака засыпала у ног.

Можно потерять счастье, богатство,  можно сжечь книги,

разувериться, что Бог все еще идет непознаваемым путём,

гордостью вознестись ,  тень бросить на землю.

Из пепла взлететь к небу,  можно  гнев подавить ,

можно поверить  Богу, что еще не потерял нас из очей своих,

но  нельзя существовать без собственной тени ...

Германия, Юра Швабска, 2003

 

Christian Medard Manteuffel

Krajobraz z drogi do nieistnienia

 

„Raz jeszcze ważysz się, wielokroć opłakany cieniu,

Objawić w pełnym świetle dnia.“

J. W. Goethe, „Trilogie der Leidenschaft“

 

...dziwna była ta droga za mną, którą mi oglądać przyszło,

wszak to, co widziałem, ginęło u przepaści brzegu;

nie zostawiałem nic za sobą, jakbym też niczego

nie wlókł za sobą od przeszłości w przyszłość.

Nierozpoznawalne idee, sprawy porzucone wiatrom,

ledwie jak bruk pod kołami, do którego przywykłem;

droga za mną bez cienia, który rozciągał się zwykle

zmierzchem, a nocą, jak pies u nóg zasnął.

Można zgubić szczęście, majątek, można książki spalić,

nie czuć, że Bóg podąża jeszcze zawikłanym tropem,

dumą się unieść i cień rzucić na ziemię.

Z popiołów ku niebu ulecieć, można gniew oddalić,

można wierzyć Bogu, że jeszcze nie stracił nas z oczu,

lecz nie można istnieć bez własnego cienia...

Niemcy, Jura Szwabska, 2003

---

Богдан Вроцлавски. Мой старый дом.

 

Богдан Вроцлавски.

 

Мой старый дом

 

вчера, а может и намного раньше

я был рядом с моим домом из юности

меня гнало профессиональное безрассудство, какие-то  стихи затерявшиеся

в переулках улиц протянувшихся вдоль Тибра

 

когда-то на прибрежной скамейке

уснул усталый Густав Херлинг -  Грудзиньский,

и снились ему вещи о которых он никогда не хотел мне рассказать

 

в этом нет ничего необычного

такие сны всегда ведут нас

к вещам, недоступным проверке прикосновением или дыханием

они умирают быстрее бегущих рядом с нами лучей света

 

из каждого абзаца буковка по буковке слово за словом

Я всегда пытался выцарапать

все что было внутри кокона

 

издалека я слышу поющую Эллу Фицджеральд

просеивает её ветер и эстрадная небрежность, которую могут себе позволить

те, кто видел одновременно закат солнца и его восход

 

так же, как художник что кладёт краски на холст нерв рядом с нервом пульс рядом с пульсом

пока все это  вознесёт нас на вершины художественного извращения

 

поэтому мы набухаем в темных галереях старых церквей

когда мы просим нашего ангела-хранителя верить в нас, мятежных

вечно блуждающих вдоль каждой строки

 

и когда мы благодарим за подсказанное нам слово к слову строфу к строфе

в постоянном экстазе и радости осуществления

 

Я засыпаю но хорошо знаю

в самых отдаленных речных меандрах  холодной поверхность недр

Рима  больше нет

 

умер

 

разрывая наше одиночество в клочья

приказывая его фрагментам гулять вдоль и поперёк тела

 

и дальше над  Тибром Мозелем Сеной и Шпрее

костры горят дым закрывает пейзаж вплоть до горизонта

 

варвары склоняются к огню

видишь спины напряженные как тетива луков

наблюдаешь как из боковой улочки выходит толпа

 

скандирует лозунги

 

этот пейзаж тускнеет во мне, его заклинания опоздали

они прячутся под корой старых сосен

иногда тронет их лунный луч

 

Элла Фицджеральд заканчивает петь

Я должен проснуться пройти по балкону, выбрать старую пластинку

и  в его  потёртой черноте отыскать

 

самое важное для меня сегодня

 

Я сажусь и жду когда вернётся мотив -

вечный странник четвертной нотой

пробегающий внутри партитуры

с равнодушным лицом

обращённым в сторону штормового моря

 

Я его знаю

помню

называю бездомностью волн  запахом становящегося  безразличным тела

 

наконец  неохотой

 

тем временем вернулись сумерки

своей бесцветностью одели ветхую дымовую трубу

старого кирпичного завода

миновали закрытые ставни

 

запах давно не проветренной комнаты

 

уселся в этом месте, из которого навязчивая память

представила фрагмент библиотеки

полной вечной пыли

турпистических стихов Сташка Гроховяка

с зубами оскаленными в бесконечное пространство вселенной

 

с ладонями протянутыми так далеко

что теряются в них все цвета византийских икон

позолот полных торжества хоралов

 

описывающих наирадостнейшую реальность

 

я понимаю,

это мой вечный мираж что вращается вокруг луны

и звёзд с распростертыми крыльями

надо всей действительностью

 

тысячи знаков препинания

тяжело продвигающихся по пустынным пескам

 

потрескавшиеся  губы погонщиков верблюдов

бурнусы со взвивающимися

в лучах солнца  вопросительными знаками

 

внезапно касаются самых  светлых мест в Европе

 

меня пробуждает холод ветра  странствующего вдоль Тибра

приносящего туман падающий на мою скамью

 

возможно, это тот самый ветер что разбудил Густава

он приказал ему вернуться в солнечный Неаполь

 

Скоро не с кем будет поговорить

поздороваться

 

задать ему один из вопросов  обычных для  путешественников

и людей совершенно безразличных друг другу

 

я понял

это и есть время потерянных предметов

 

эха

которое потерялось среди своих снов

избавленного от дорожных указателей

 

отражаемого от горизонта  сотнями вопросительных знаков

которое никогда не возвращается к открытым окнам умирающего Рима.

 

Из книги стихов « Приговорённый к Периферии»

 

(Прим. Турпистизм- поэзия эстетизации безобразного

Густав Херлинг-Грудзиньски . (1919-2000)– Википедия :

Автор метафизических новелл, этических притч, нередко с криминальным сюжетом, развивающих линию Эдгара По, Германа Мелвилла, Натаниэля Готорна, Генри Джеймса. Писал рассказы и повести, драмы и эссе, выступал как литературный критик и политический публицист.

Но две его главные книги — это записки о советском лагере Иной мир (Другой мир), которые чаще всего сопоставляют с Записками из мертвого дома Ф. М. Достоевского и Колымскими рассказами В. Шаламова (Лондон, 1951, на англ. яз. c предисловием Бертрана Рассела, 1953 — там же на польск. яз.; в Польше опубл. 1989) и многотомный Дневник, писавшийся ночью, который он вел более чем четверть века (1971—2000).

---

Корнель Филипович. Убеждения.

Корнель Филипович

Убеждения

 

Мои убеждения устойчивы к разрушению,

К истиранию, изгибу, сжатию и битью,

К  кислотам и щелочам,

К высоким и низким температурам.

Они также устойчивы к чужим словам и даже к издевательству,

Да, даже к издевательству,

Потому что когда кто-то смеётся над ними ,

Это не разрушает  и не ослабляет ,

А только укрепляет их  во мне.

У меня одинаковые убеждения летом и зимой,

Когда я голый и когда на мне надет выходной костюм

И даже военная форма,

Когда я загорелый, и когда мое тело бледное после зимы,

Когда я здоров или болен,

Молод или стар,

Когда я один и когда  меня окружают люди.

Я не теряю своих убеждений даже

Когда мне кажется, что я  сомневаюсь в них.

Такими что мои убеждения кажутся мне.

Мои убеждения,

Однако, не устойчивы при некотором состоянии,

Которое нас, людей, иногда преследует,

И которое мы называем отчаянием.

Чтобы не потерять своих убеждений,

Я не поддаюсь отчаянию.

Я занимаюсь починкой дверей и окон,

Вообще всем,

Что связано со столярным и слесарным ремеслом,

Я режу, пилю, примеряю, строгаю,

Сыплются опилки и стружка,

На пол падают обрезки досок и железа.

Я простой человек,

Крепости моих убеждений

 Я обязан не шибко большим познаниям или высокой морали,

А скорее только упорству и надежде.

 

 

Kornel Filipowicz

Przekonania

 

Moje przekonania odporne są na zniszczenie,

Na ścieranie, zginanie, ściskanie i bicie,

Na kwasy i zasady,

Na temperatury wysokie i niskie.

Odporne są także na cudze słowa a nawet szyderstwa,

Tak, nawet na szyderstwa

Bo gdy ktoś z moich przekonań szydzi,

Nie niszczy ich i nie osłabia,

Umacnia je tylko we mnie.

Mam te same przekonania w lecie i w zimie,

Kiedy jestem nagi i gdy mam na sobie garnitur wizytowy

A nawet mundur wojskowy,

Gdy jestem opalony i gdy moje ciało jest po zimie blade,

Kiedy jestem zdrów i chory,

Młody i stary,

Gdy jestem sam i gdy otaczają mnie ludzie.

Nie tracę moich przekonań nawet wtedy,

Gdy mi się zdaje, że w nie zwątpiłem.

Moje przekonania wydają się więc niezniszczalne.

Moje przekonania

Nie są jednak odporne na pewien stan,

Który nas, ludzi, czasem nawiedza,

I który nazywamy rozpaczą.

Aby nie stracić moich przekonań,

Nie podaję się więc rozpaczy.

Zajmuję się naprawianiem drzwi i okien,

W ogóle wszystkim,

Co wchodzi w zakres stolarstwa i ślusarstwa,

Tnę, piłuję, przymierzam, wygładzam,

Sypią się opiłki i trociny,

Na podłogę spadają obrzynki desek i żelaza.

Jestem człowiekiem prostym

Trwałości moich przekonań,

Nie zawdzięczam ani wielkiej wiedzy ani wysokiemu morale,

Raczej tylko uporowi i nadziei.

 

---

Кристиан Медард Мантойффель. Дом без двери.

Кристиан Медард Мантойффель.

 

Дом без двери

... за той пустотой, которая осела липкой паутиной в углу комнаты,
в этом доме обитало ещё дружелюбное тявканье пса,
пока не умерло от тоски по людям.

В большой комнате с террасой жила когда-то музыка; сегодня
её едва слышно - она перенеслась в самое молодое своё эхо
в забытом колодце среди боярышника.

Я присел на пороге; игривая Бастет вышла во двор
играя на систре; Меланхолия похотливо танцевала  перед моей душой;
Я знал, что когда рассветёт, обнаружится мое одиночество.

 

Германия, Юра Швабска, 1989.

Christian Medard Manteuffel

·

Dom bez drzwi

...poza tą pustką, która osiadła lepką pajęczynę w kącie pokoju,
mieszkało w tym domu jeszcze przyjazne szczekanie psa
zanim umarło z tęsknoty za ludźmi.

W dużym pokoju z tarasem mieszkała kiedyś muzyka; dziś
ledwie ją słychać – przeniosła się do swego najmłodszego echa
w zapomnianej studni wśród głogów.

Usiadłem na progu; rozbawiona Bastet weszła na podwórko
grając na sistrum; Melancholia tańczyła lubieżnie przed moją duszą;
wiem, dopiero brzask ujawni moją samotność

Niemcy, Jura Szwabska, 1989

 

 

---

Бруно Ясеньски. Бут в бутоньерке.

 

BUT W BUTONIERCE

Bruno Jasieński

Бруно Ясеньски.

Я подошвы стоптал в суете карнавальной ,

Нынче верен себе, снова светел и рад.

Руки в брюки иду, молодой, гениальный,

Семимильно шагаю, свету белому брат.

 

Не задержат меня ни  распутья ни вёрсты,

Ведь несёт меня что-то  моторично вперёд

Мимо птичьих страшил в элегантных виндхорстах,                                                                                                                                           

Всем я кланяюсь низко, поправляю им плед,

 

В паркотени крокетной-  где на meeting’е женском                                                                                                                                                   

Обсуждают искусство, демонстрируют нрав.

Но не знают ещё, что явился Ясенский,

И увяли навеки и Тетмайер, и Стафф.

 

Ещё пани не знают, ещё пани не верят.

Футуризм, поэзийность – неизвестные ИКС.

—  Пусть побегают пани, пусть головки  проветрят -                                                                                                                                                         

Будет  после обеда лишь приятней jour-fixe.

 

Вот  авто пролетело в белом дыме бензинном

На ветру шелестела трепетавшая шаль.

Моя сказка  исчезла за горы- долины,

ничего мне  не жаль, почему-то не жаль…

 

Так мне славно, так мило, аж заходится сердце.

Сами ноги несут, а куда я иду?

Молодой, элегантный, ношу BUT W  BUTONIERCE,                                                                                                                                         

Не поспевшим за мной будет эхом :—  Adieu!                                                                                                                                                                                   

 

Виндхорст- широкополая соломенная шляпа.

BUT W  BUTONIERCE  Игра слов, в переводе теряется : Ботинок в бутоньерке, можно бы «Штиблет в петлице».

 

BUT W BUTONIERCE

Bruno Jasieński

 

Zmarnowałem podeszwy w całodziennych spieszeniach,   

Teraz jestem słoneczny, siebiepewny i rad.                           

Idę młody, genialny, trzymam ręce w kieszeniach,             

Stawiam kroki milowe, zamaszyste, jak świat.                     

 

Nie zatrzymam się nigdzie na rozstajach, na wiorstach,   

Bo mnie niesie coś wiecznie, motorycznie i przed.           

Mijam strachy na wróble w eleganckich windhorstach,

Wszystkim kłaniam się grzecznie i poprawiam im pled.

 

W parkocieniu krokietni — jakiś meeting panieński.   

Dyskutują o sztuce, objawiając swój traf.                     

One jeszcze nie wiedzą, że gdy nastał Jasieński,           

Bezpowrotnie umarli i Tetmajer i Staff.                         

 

One jeszcze nie wiedzą, one jeszcze nie wierzą.             

Poezyjność, futuryzm — niewiadoma i X.                     

Chodźmy biegać, panienki, niech się główki oświeżą — 

Będzie lepiej smakować poobiedni jour-fixe.                 

 

Przeleciało gdzieś auto w białych kłębach benzyny,   

Zafurkotał na wietrze trzepocący się szal.                       

Pojechała mi bajka poza góry doliny                               

nic jakoś mi nie żal, a powinno być żal...                       

 

Tak mi dobrze, tak mojo, aż rechoce się serce.       

Same nogi mnie niosą gdzieś — i po co mi, gdzie?           

Idę młody, genialny, niosę BUT W BUTONIERCE,           

Tym co za mną nie zdążą echopowiem: — Adieu!             

 

 

 

---

Юлиан Тувим. Слопевно.

Tuwim Julian - Słopiewnie

Юлиан Тувим. Слопевно

 

 

Karolowi Szymanowskiemu

Каролю Шимановскому

1

ZIELONE SŁOWA

ЗЕЛЁНЫЕ СЛОВА

 

A gdzie pod lasem podlasina,                                А где под лесом подлесИна,

Tam gęsta wiklina-szeleścina.                                Там густа ракита- шелестина.

 

Na prawo bór, na lewo trawy,                                Направо бор налево травы,

Oj da i te szerokie, śpiewane morawy.                 Ой да и те широкие певчие муравы.

 

Iści woda, uści woda na murawie,                         Исти вода , усти вода на мураве,

Szumi-strumni dunajewo po niekławie.               Шумит-струит дунаево по неклаве.

 

Na prawo bór czarnolas dąbrowiany.                   Направо бор чернолес дубровяный.

Na lewo ziel jasnoziel liści wodziany.                    Налево зель яснозель листвы водЯной.

 

A po szepcinie wiją, a na murawie dzwionie,       А по шепчине вийи а на мураве звоны,

A i tam tżną wesoło te morowiańskie konie.        А и там тяжнут весёло те муравянски кони.

 

2

SŁOWISIEŃ

 

W białodrzewiu jaśnie dźni słoneczko,      В белодревье солнце яснодневно,

Miodzie złoci białopałem żyśnie,                Мёд златится беложаром жизни,

Drzewia pełni pszczelą i pasieczną,            А деревья пасечны и пчельны,

A przez liście kraśnie pęk słowiśnie.           Сквозь листву краснеет гроздь словишни

 

A gdy sierpiec na niebłoczu łyście,               А лишь серпец в наблочи повиснет,

W cieniem ciemnie jeno niedośpiewy         В тени тёмны только недоспевы,

W białodrzewiu ćwirnie i srebliście              В белодревье цвиркно и сребристо

Słowik słowi słowisienkie ciewy.                   Словик словит словишенски севы.

 

3

KALINOWE DWORY

 

Kalinowe dwory                  КАлиновы двОры

Jarzeń na jawory,               Ярбень на яворы,

Jarzębiec surowy,             Ярбенец суворый,

Czerwoń do zawory!         Червонь до завора!

 

Czerwoń jagodzico             Ягодь червонита

Ładnie do dziewanny!      Ладно для деваны!

Borem nie da rady,            Из-бору не выйти

Jaworowe panny!             Яворовым паннам!

 

Dziewierz borem łazi,        Веред бором лазит

Łyśnie na spiekory:            Блиснет  на загоре:

Hej, kraśnie zagorzewią     Хей, загоревьем краАсны

Kalinowe dwory!                КАлиновы двОры!

4

WANDA

 

Woda Wanda wiślana            Вода Ванда висляна

głaź głębica srebliwa              гладь глубица среблива

po ciemnurzu pazurem          по темноводе  когтем 

wodzi jaskro księżawiec         водит яскро лунавец

 

sino płynie dno śpiewa          сино плынет дно спевно

woda wanda ruślana              вода ванда  руслана

czesze włosy świetłodzie       чешет волосы русы

topiel dziewny kniaziewny.   топель девны княжевны.

 

5

O MOWIE ROSYJSKIEJ  О РУССКОМ ЯЗЫКЕ

 

Tiewnaja piewunnica      ТЕвная певУнница

Miłoj ni raduny!               Милой не-радуны!

Zwoniestie, zagoriste      Звонисты, загористы

Swietoładi struny!           Светолады струны!

 

Wjarkoti żurczałowo,  Въяркотит журчалово

Wjunica płaczewna,    Вьюница плачевна,

Grustiwie pieczałowo  Грустливо печалово

Tiewnaja słopiewna      Тевная слопевна

 

6

ŚWIĘTY FRANCISZEK  СВЯТОЙ ФРАНЦИСК

 

Ptakowie kwiatowie  Птички цветочки

łanie weseli                 лани  весЕли

alleluja, lelija              аллелуйя, лелийя

ewangieli.                    евангиЕли. 

 

Ewangieli angieli      Евангиели ангиели 

światu wołali:            святу  волали:

niewiemo! chwalemo! невемо! хвалемо!

płakali.                            плакАли.

 

Niebianie polanie        Небяны поляны 

słodkiej światłości        сладкой светлОсти

Jezusie gołąbku            Исусе, голубочку

miłości!                           любости !

 

 

 

Примечание: Это футуристические языковые эксперименты Тувима, опыты испытания фонетико-смысловой интуиции читателя, обладателя музыкального слуха к славянским языкам.

Так что это непереводы с непольского на нерусский. Тоже опыт.

Этот цикл положен на музыку Каролем Шимановским.

---

Владислав Броневски. Доисторическая прогулка

Владислав Броневски.

Доисторическая прогулка.

 

В том саду   первородном

перед заходом солнца

папоротники, папоротники клонятся

отразиться в зеркале водном.

 

Есть там птица, но как её звали,

не припомню, из которого сна,

и огромную радугу отыскали

попугаи! попугаи!

чтобы по ней сновать!

 

Циклопы на котурнах

по буйным травам гуляют.

(Это не ночь Вальпурги,

но напоминает.)

 

На Древе Познания

Добра и Зла

дремлет Змий (по названию

гад, но не делает  зла).

 

Но на Яблоне,

на ужасной Яблоне

(а из яблок делают алкоголь?)

вырастает,  зреет,

понемногу грознея,

жестокое слово: любовь.

 

Broniewski Władysław - Spacer prehistoryczny

 

W przedpotopowym ogrodzie,

jeszcze przed zachodem słońca

paprocie, paprocie bez końca 

odbijają się w jasnej wodzie. 

 

Jest tam ptak, którego nazwy

nie mogę przypomnieć z jakiegoś snu,

i ogromną tęczę znalazły

papugi! papugi!

żeby ją snuć!

 

Cyklopy na koturnach

przechadzają się po bujnej trawie.

(To nie jest noc Walpurgi,

ale prawie.)

 

Na Drzewie Wiadomości

Dobrego i Złego

drzemie Wąż (poczciwości

gad, nie robi nic złego).

 

Ale na Jabłoni,

na okrutnej Jabłoni

(czy z jabłek robią alkohol?)

rośnie, rośnie

groźnie, powoli 

okrutne słowo: kocham.

 

 

 

 

 

---

Бруно Ясеньски. Весна.

---

Юзеф Баран. Вечность.

ЮЗЕФ БАРАН

ВЕЧНОСТЬ

 

может быть  мы вернемся там к разговорам

которые прервали здесь

на самом важном месте

к встречам

которые столько  обещали

но часы приказывали  расстаться

мы проложим рельсы в бесконечность

всем  пустившимся в путь

которые застряли в чистом поле

высохшие ручейки заструятся вновь

и разбегутся в разные стороны

из ниток брошенных при поспешном марше

мы свяжем разорванные судьбы

все что мы пережили разрастётся там до

поднебесных размеров набухнет расплодится словно

в тропических запущенных садах

и все чего нам не удалось совершить ( какие чудесные

истории открывались   во встреченных взглядах случай -

ных людей и как быстро мы обрывали их пока они не

осуществились)

потому что мы жили наспех рассеивая только

зерна на ветер

не оглядываясь назад

и огромным будет наше удивление

когда желая пережить все с самого начала

мы будем вынуждены продираться

через неоглядный дикий лес вечности

 

Poeta Józef Baran

WIECZNOŚĆ

być może powrócimy tam do rozmów

które przerwaliśmy tu

w najważniejszym miejscu

do spotkań

które tak ciekawie się zapowiadały

lecz zegarek nawoływał do rozstania

dobudujemy szyny w nieskończoność

wszystkim napoczętym podróżom

które ugrzęzły w szczerym polu

zaschnięte strumyki wytrysną na nowo

i rozbiegną się w różne strony

z wątków porzuconych w pośpiesznym marszu

wysnujemy zaniechane losy

wszystko co przeżyliśmy będzie tam rozrastało się do

niebotycznych rozmiarów pęczniało rozpleniało niczym

w tropikalnych nie strzeżonych ogrodach

i wszystko czego nie zdążyliśmy ziścić (jakież niewiarygodne

historie mieściły się w spojrzeniach krzyżowanych z przypad-

kowymi ludźmi i jak szybko przecinaliśmy je nim zdążyły

się wydarzyć)

bo żyliśmy pośpiesznie rozsiewając tylko

ziarna na wiatr

nie oglądając się za siebie

i wielkie będzie nasze zdziwienie

gdy chcąc przeżyć wszystko od początku

będziemy się musieli przedzierać

przez niezgłębioną puszczę wieczności

 

---

Юзеф Баран. Пастораль бездорожная.

Юзеф Баран.

Пастораль бездорожная

 

Столько дорог мы прошли столько времени прошло

нигде нет следа ни  Места Звезды ни Подворья

падая  отдаем нашим внукам наши башмаки

и  дыхание передаём из уст в уста

падая отдаём нашим внукам  наши сны

наши сердца что давали ритм маршу

но не видно ни начала ни конца в отдалении

 возвращается только эхо нашего призыва

может быть мы заблудились может  Дорога не та

надо было идти налево или направо

темно хоть глаза выколи ветер  пылит в глаза

беспомощно крутим в руках старые карты

а может ты и есть Подворье Звезда Мессия

Дорога наша заблудшая без начала без конца

наша alfa omega  из ниоткуда ведущая

Тогда веди нас куда-нибудь как можно дольше веди

мы споем тебе колядку подорожную

и  принесём тебе мирро  ладан и злато

падем на колени в твою пыль и грязь

Дорога наша бездорожная  единый наш Бог

 

(стихотворение из тома " При свете спички")

Poeta Józef Baran

PASTORAŁKA BEZDROŻNA

 

Tyle Drogi uszliśmy tyle czasu uszło

nigdzie śladu Miasteczka Gwiazdy ni Zajazdu

padając oddajemy wnukom nasze buty

i oddech podajemy sobie z ust do ust

padając oddajemy wnukom nasze sny

nasze serca co marszu wybijały rytm

lecz nie widać początku ni końca w oddali

powraca tylko echo naszego wołania

może zabłądziliśmy może nie tą Drogą

należało iść może na lewo na prawo

ciemno że oko wykol i wiatr w oczy prószy

bezradnie obracamy w rękach stare mapy

a możeś ty Zajazdem Gwiazdą Mesjaszem

Drogo nasza zbłąkana bez początku końca

nasza alfo omego znikąd prowadząca

prowadź nas więc donikąd jak najdłużej prowadź

my zaś ci zaśpiewamy kolędę podróżną

i złożymy ci mirrę kadzidło i złoto

na kolana padniemy w twym kurzu i błocie

Drogo nasza bezdrożna nasz jedyny Boże

( wiersz z tomu "W błysku zapałki")

 

 

---

Кшиштоф К. Бачиньски. (Эти стихи как смерть...)

Кшиштоф Камиль Бачиньски.

*** (Эти стихи как смерть…)

I

Эти стихи как смерть смутны

и холодны как смерть.

Кошки под светом топорщат жёсткую серую  шерсть.

Улиц,  где никто не ходит, плач неумолчный жёлт,

в повседневность окон  парус тревоги бьёт.

 

II

 

Небо  бледнеет с каждым шагом  Осень

вызванивает заревом, и весёлые птицы -

это мое прощание с миром людским и божьим.

Я слепну, иду наугад, как бы с пути не сбиться…

 

Значит, осень. В дыме город, птицы летят кругами,

листья падают с труб краснокирпичных фабрик.

По улице мёртвые ходят, и крылья ворон  под ногами.

Ждет повозка и мертвый лакей у двери с канделябром.

 

Еду медленным шагом  аллеей высоких каштанов.

В эту осень плыву, с каждым шагом меняясь незримо,

по полям, что засеяны навью,  колоннами мертвых пеанов,

в безразличье – окОн, проплывающих мимо.

 

Куда дорога меня уводит?  Пыль да колёс перестук.

Как ворон, в сумятице знаков, внятных тебе лишь,

над песней вьёт осень за кругом круг.

 

Как  данную на двоих любовь   надвое разделишь?

 

Baczyński Krzysztof Kamil - * * * [Ten wiersz jak śmierć jest smutny...]

 

I

 

Ten wiersz jak śmierć jest smutny

i obojętny jak śmierć.

Szare koty pod światło puszą ostrą sierść.

Żółty lament ulicy, gdzie nie chodzi nikt.

Bije trwoga żaglami o codzienność szyb.

 

II

 

Niebo blaknie za każdym krokiem. Ogień

wydzwania łuny, a wesołe ptaki

są pożegnaniem moim z ludźmi i bogiem.

Ślepnę, tracę drogi, chodzę torem rakiet.

 

A więc jesień. Dymi miasto, ptaki płyną na ukos,

liście opadłe z czerwonych kominów fabryk.

Po ulicy chodzą umarli, leżą skrzydła oderwane krukom,

czeka powóz i w drzwiach martwy lokaj z kandelabrem.

 

Wojaż toczy powoli drogi wysokich kasztanów.

Upływam w jesień mniejszy z każdym krokiem,

w pola zasianych zjaw, w kolumny martwych peanów,

w obojętność - mijanych - okien.

 

Gdzie powóz drogą odpływa? Szelestem dymi bruk.

O, najsmutniejsza jesieni, w zamęcie znaków i elips

nad pieśnią kołujesz jak kruk.

 

Jak miłość powierzoną dwóm życiom - rozdzielić?

---

Кшиштоф Квасижур. Легенда о первом драконе.

КШИШТОФ КВАСИЖУР.

 

Легенда о первом драконе

 

" труднее всего убить первого...".

Страхи, опасения, трудное прошлое, всё то, что ограничивает нас, из-за чего мы с боязнью смотрим в будущее - это они, наши драконы!

Но самый могущественный - это первый! Он так  велик и силён, что мы знаем его имя!

Мы живем с ним рядом, мы знаем, как он выглядит, мы привыкли к его присутствию и  знаем как не глядеть  в глаза ему,

нашему страху, нашим опасениям!

И это годами!

Но человек, угнетаемый  драконами, не свободен, потому что он не может стать самим собой.

Он не может быть счастлив, ибо не может стремиться к своей мечте!

Он должен о мечтах забыть, или отложить их на " когда-нибудь", потому что он борется с драконами, у него нет сил ни для того, чтобы быть самим собой, ни для мечты...

Труднее всего убить того первого ещё и  по другой причине:

Потому что мы боимся перемен, под гнётом драконов мы научились  с ними уживаться , и  никто не желает перемен! Потому что перемены –это зло, перемены - это хаос – мы так думаем!

 И  предпочитаем жить при неизменной тирании драконов...

Но если мы решим побороться со своим страхом , поднять  руку на дракона, нас тут же ожидает приятная неожиданность .

Половина силы дракона - это наш страх! Так что в тот момент, когда мы РЕШИЛИСЬ поднять руку на него, померяться с собственными проблемами... Они уже уменьшились! Дракон ослабел!

А когда мы начнем бой с драконом ?

Окажается, что наше окружение не стремится нам противодействовать, и сам факт, что мы отважно начали эту борьбу,   заставляет окружающих избегать   конфликта с нами!

Да, как мы приспособились когда-то к существованию дракона - так другие теперь будут приспосабливаться к НАШИМ потребностям, НАШИМ требованиям!

Дракон уже слаб...

Не требуется долгой, утомительной борьбы, достаточно только решить: " Да, я хочу справиться со своим  страхом, я хочу изменить свою жизнь!»

Потом мы узнаем, как будут вести себя окружающие; как будут избегать столкновений, как адаптируются к нашим потребностям...

И  мы уже знаем, как преодолевать этот страх перед изменениями, которые мы должны вызвать сами...

Вот почему следующие драконы, по сравнению с первым - это просто крысы...

 

Krzysztof Kwasiżur

 

LEGENDA O PIERWSZYM SMOKU

(tekst z 2008 roku, nie stracił na aktualności)

"Najtrudniej zabić pierwszego…”.

Lęki, obawy, trudna przeszłość, wszystko to, co nas ogranicza, co powoduje, że z obawą patrzymy w przyszłość – to właśnie one; nasze smoki!

Ale najpotężniejszy jest ten pierwszy! Jest tak wielki i silny, że znamy jego nazwę!

Żyjemy przecież z nim przy boku, wiemy jak wygląda, przyzwyczailiśmy się do jego obecności i wiemy jak unikać spojrzenia mu w oczy…

Naszemu lękowi, naszym obawom!

Czasami przez lata!

Ale człowiek dręczony przez smoki nie jest wolny, bo nie jest sobą.

Nie może być szczęśliwy, bo nie może dążyć do spełnienia marzeń!

Musi o swoich marzeniach zapomnieć, lub je odłożyć na „może kiedyś”, bo walczy ze smokami; bo nie ma siły na bycie sobą, na marzenia…

Najtrudniej tego pierwszego także zabić z innego powodu:

Bo boimy się zmian, przez cały czas tego ucisku smoków nauczyliśmy się z nimi żyć a nikt nie lubi zmian! Przecież zmiany są złe, zmiany to chaos – tak myślimy! I wolimy żyć w niezmiennej tyranii smoków…

Ale jeśli zdecydujemy się stawić czoła własnym lękom, podnieść rękę na smoka czeka nas przyjemna niespodzianka już na początku.

Połowa smoczej siły – to nasz strach! Więc w momencie, gdy ZDECYDUJEMY SIĘ podnieść rękę na niego; zmierzyć z własnymi problemami… one już są mniejsze! Smok jest słabszy!

A kiedy rozpoczniemy walkę ze smokiem?

Okazuje się, że nasze otoczenie nie dąży do konfrontacji z nami i sam fakt, że podjęliśmy walkę sama waleczna postawa sprawia, że to otoczenie unika starcia!

Tak, jak my dostosowaliśmy się kiedyś do istnienia smoka – tak inni teraz będą teraz dostosowywać się do NASZYCH potrzeb, NASZYCH wymagań!

Smok jest już słaby…

Nie potrzeba długiej, wyczerpującej walki, potrzeba tylko decyzji: „tak, chcę się zmierzyć z własnym lękiem, chcę zmienić swoje życie!”.

Potem już wiemy, jak zachowa się otoczenie; jak będzie unikało starcia, jak dostosuje się do naszych potrzeb…

I potem już wiemy, jak przełamać ten lęk przed zmianami, które mamy sami wywołać…

Dlatego następne smoki, w porównaniu z tym pierwszym – to zaledwie szczury…

2008

 

---

Богдан Вроцлавски. Последняя волна.

Богдан Вроцлавски. Последняя волна.

Море, которое разгрешает горизонт, исповедальня, пред которой поколения

склоняются часто с радостью, иногда с болью - мы полны незрелости

и вечных вопросов.

 

Я  отплыл уже слишком далеко от берега

чтобы вернуться даже если бы у меня хватило сил

и хочется увидеть что там за горизонтом

Поэтому прошу не стой дольше

под дождём на берегу

Не смотри как песчинками переливается последняя волна

и застывает в свежий холмик забвения

Вернись домой

Завари горячий чай с лимоном

Ты понимаешь что и это стихотворение тоже осиротело

Протяни руку. Наверное она будет дрожать

Это ничего не значит

Разведи пальцы таким образом

как делал я их целуя

Видишь проплывающий сквозь ладонь свет

Чувствуешь теплое дыхание

на кончиках пальцев которое медленно

движется вдоль ладони

Это плывёт последняя волна

полная ярких криков чаек

солнца западающего в глубь в рыдания

моря с дном открытым

словно  расколотый штормом орех.

 

Bohdan Wrocławski

 

Morze które rozgrzesza horyzont, konfesjonał przed którym klęczą pokolenia często z radością, czasami z bólem - my pełni niedojrzałości i wiecznych pytań.

OSTATNIA Fala

BOGUSI

Już wiem odpłynąłem zbyt daleko od brzegu

abym dał radę abym miał siłę jeszcze powrócić

I ta ciekawość tego co jest za horyzontem

Dlatego proszę nie stój dłużej

w deszczu na brzegu

Nie patrz jak drobinami piasku przelewa się ostatnia fala

i zastyga w świeży kopczyk niepamięci

Wróć do domu

Zaparz gorącą herbatę z cytryną

Wiesz że także ten wiersz został osierocony

Wyciągnij dłoń Zapewne będzie drżała

To szczegół bez znaczenia

Rozłóż palce w ten sposób w który

ja je rozkładałem przed pocałunkiem

Widzisz przepływające w poprzek dłoni światło

Czujesz ciepły oddech

na opuszkach palców który powoli

przesuwa się wzdłuż dłoni

To płynie ostatnia fala

pełna kolorowego krzyku mew

słońca zapadającego się w głąb szlochu

Morza z dnem otwartym

niczym rozłupany sztormem orzech

---

Болеслав Лесьмян. Завершённость.

Болеслав Лесьмян.

Завершённость.

 

Ласки многовато

На две пары рук.

Золото заката,

Уходи на луг.

 

Даль- лазурь едина,

Лодка -  лодке рознь!

В жизни так на диво

Всё переплелось…

 

Поздний вечер гонит

От зелёных куп.

Расплелись ладони,

Нету губ для  губ!

 

Счастье, что от солнца

Чарами лилось,

Вытекло до донца,

Избегая слёз.

 

Это- трепет тела,

Это-звёзд пыльца!

Что судьба хотела,

Сбу –дет – ся !

 

Leśmian Bolesław - Skończoność

 

Tyle nam pieszczoty,

Co dla dwojga rąk.

A ty, zmierzchu złoty,

Konaj wpośród łąk.

 

Jedna dal w błękicie 

Ale różna łódź!

Trzebaż było życie 

Z ową dalą skuć?...

 

Późny wieczór stroni 

Od zielonych bruzd.

Dłoniom zbrakło dłoni,

Ustom zbrakło ust!

 

Szczęście, co od słońca

Wzięło czar i kres,

Dobiega do końca,

Unikając łez.

 

Oto - zlękłe ciało,

Oto gwiezdny kurz!

To, co się stać miało,

Niech się stanie już!

---

Юлиан Тувим. Критикам.

Юлиан Тувим. Критикам.

 

А в мае

Привык я ездить, пане - панове,

Не передней подножке трамвая!

Городом словно навылет пронизан!

Что в голове моей крутится снова:

Взрывы, порывы, искры, капризы,

Весело! В чубе и в пятках веселье,

А всего веселее – на карусели

На поворотах- рукою

Всё вокруг загребу  восхищенье,

А деревья, полны вдохновенья,

 Дышат  вешним одеколоном,

Раскрываются радостно почки,

Улицы глохнут от звона,

В мае, в мае! ---

Еду я на передней подножке трамвая,

Славные, панове, денёчки!

 

Tuwim Julian - Do krytyków

A w maju

Zwykłem jezdzić, szanowni panowie,

Na przedniej platformie tramwaju!

Miasto na wskroś mnie przeszywa!

Co się tam dzieje w mej głowie:

Pędy, zapędy, ognie, ogniwa,

Wesoło w czubie i w piętach, 

A najweselej na skrętach!

Na skrętach – koliście

Zagarniam zachwytem ramienia,

A drzewa w porywie natchnienia

Szaleją wiosenną wonią, 

Z radości pęka pąkowie,

Ulice na alarm dzwonią,

Maju, maju! - -

Tak to jadę na przedniej platformie tramwaju,

Wielce szanowni panowie!...

 

---

Юлиан Тувим. Словишень.

Юлиан Тувим. Словишень.

 

В белодревье солнце яснодневно,

Мёд златится беложаром жизни,

Пчельны словно пасеки деревья,

Сквозь листву краснеет гроздь словишни.

 

А лишь серпец в наблочи повиснет,

В темнотени только недоспевы,

В белодревье цвиркны и сребристы

Сладослов словишенских посевы.

 

Tuwim Julian - Słowisień

 

 

 

W białodrzewiu jaśnie dzni słoneczko,

Miodzie złoci białopałem żyśnie,

Drzewia pełni pszczelą i pasieczną,

A przez liście kraśnie pęk słowiśnie.

 

A gdy sierpiec na nabłoczu łyście,

W cieniem ciemnie jeno niedośpiewy:

W białodrzewiu ćwirnie i srebliście

Słodzik słowi słowisieńskie ciewy.

---

Юлиан Тувим.Слесарь

Юлиан Тувим.

Слесарь.

В ванной что-то закупорилось, труба храпела ужасно, дошло до протяжного

воя,  вода же едва капала. После опробования нескольких домашних средств

 (тыкание в трубу зубной щеткой, дутьё в отверстие, устное убеждение и т. д.) - я пригласил слесаря.

 

Слесарь был худой, высокий, с серой щетиной на лице, с очками на остром носу.

Он смотрел на меня исподлобья огромными голубыми глазами,

каким-то затуманенным слезой взором. Он вошел в ванную, покрутил краны в разные стороны,

 стукнул молотком по трубе и сказал:

- Фершлюс надо растрайбовать.

Этот быстрый диагноз произвел на меня впечатление. Я не моргнул, однако, и спросил:

- А зачем?

Слесарь был поражён моим любопытством, но после первой реакции удивления, 

выраженного во взгляде поверх очков, крякнул и сказал:

- Потому что дроссельклап халтурно блиндован и рикштосует.

-Ага, - сказал я, -  понятно! Если бы дроссельклап был в своё время надежно заблиндован,

то не рикштосовал бы сейчас и растрайбование фершлюса было бы лишним?

- Пожалуй. А теперь пуфер надо лоховать, или дать ему шпрец чтобы стендер удихтовать .

Я трижды  ударил  молотком по крану, покивал головой и сказал:

- Слышно.

Слесарь посмотрел удивлённо:

-Что слышно?

- Слышно, что стендер не удихтован. Но я убежден, что когда пан даст ему правильный шпрец

лохованием пуфра, то дроссельклап будет заблиндован, больше не будет рикштосовать и в результате

фершлюс будет растрайбован.И я окинул слесаря ​​холодным, дерзким взглядом.

Мое профессиональное выступление и небрежность, с которой я сыпал услушанными впервые в жизни терминами,

сбила с толку слесаря. Он почувствовал, что должен  произвести на меня приятное впечатление.

- Но я сейчас не могу работать, потому что не захватил с собой холайзы. А стоить будет

ремонт - он минуту подождал, чтобы сокрушить меня ценой - стоить это…это будет ... 7 злотых и 85 грошей.

Это немного, - спокойно ответил я. - Я предполагал, что по крайней мере, вдвое дороже. Что касается холайзы,

я вовсе не вижу необходимости чтобы пан о ней беспокоился.Попробуем без холайзы.

Слесарь побледнел и возненавидел меня.. Он издевательски улыбнулся и сказал:

- Без холайзы? Как я могу без холайзы лохбайтель криповать? Если бы трихтер был на шонер сделан, то можно. Но он крайцованный и во фланше без кулайтунга, так что  абспервентля не сделать.

«Ну, знаете, - воскликнул я, разведя руками , - ничего подобного я от пана не ожидал!».Стало быть, этот трихтер, по вашему мнению, не сделан на шонер? Ха-ха-ха! Смех меня разбирает! Где же он божьей милостью крайцован?

-Как это где?- рявкнул слесарь.- Да у него кайлы на иберлауфе!

Я покраснел до ушей и смущённо шепнул:

В самом деле. Я не заметил, что на иберлауфе есть кайлы. В таком случае

- вы правы: без холайзы никак.

 

И он пошёл за холайзой. Ибо по причине кайл на иберлауфе трихтер действительно был сделан на шонер, а не крайцован, и без холайзы никак не удалось бы закриповать лохбайтля для удихтования стендра, чтобы растрайбовать фершлюс, который оттого плохо работал, что дроссельклапа  была халтурно заблиндована, и теперь рикштосует.

 

Tuwim Julian - Ślusarz

W łazience cos sie zatkało, rura chrapała przeraźliwie, aż do przeciągłego

wycia, woda zaś kapała ciurkiem. Po wypróbowaniu kilku domowych

środków zaradczych (dłubanie w rurze szczoteczką do zębów, dmuchanie

w otwór, ustna perswazja etc.) - sprowadziłem ślusarza.

 

Ślusarz był chudy, wysoki, z siwą szczeciną na twarzy, w okularach na

ostrym nosie. Patrzył spode łba wielkimi niebieskimi oczyma, jakimś

załzawionym wzrokiem. Wszedł do łazienki, pokręcił krany na wszystkie

strony, stuknął młotkiem w rurę i powiedział:

- Ferszlus trzeba roztrajbować.

Szybka ta diagnoza zaimponowała mi wprawdzie, nie mrugnąłem jednak i

zapytałem:

- A dlaczego?

Ślusarz był zaskoczony moja ciekawością, ale po pierwszym odruchu

zdziwienia, które wyraziło się w spojrzeniu sponad okularów, chrząknął i

rzekł:

- Bo droselklapa tandetnie blindowana i ryksztosuje.

- Aha - powiedziałem - rozumiem! Więc gdyby droselklapa była w swoim

czasie solidnie zablindowana, nie ryksztosowałaby teraz i roztrajbowanie

ferszlusu byłoby zbyteczne?

- Ano chyba. A teraz pufer trzeba lochować, czyli dać mu szprajc, żeby

śtender udychtować.

Trzy razy stuknąłem młotkiem w kran, pokiwałem głową i stwierdziłem:

- Nawet słychać.

Ślusarz spojrzał dość zdumiony:

- Co słychać?

- Słychać, że śtender nie udychtowany. Ale przekonany jestem, że gdy

pan mu da odpowiedni szprajc przez lochowanie pufra, to droselklapa

zostanie zablindowana, nie będzie już więcej ryksztosować i, co za tym

idzie, ferszlus będzie roztrajbowany.

I zmierzyłem ślusarza zimnym, bezczelnym wzrokiem.

Moja fachowa wymowa oraz nonszalancja, z jaką sypałem zasłyszanymi

po raz pierwszy w życiu terminami, zbiła z tropu ślusarza. Poczuł, że musi

mi czyms zaimponować.

- Ale teraz nie zrobię, bo holajzy nie zabrałem. A kosztować będzie

reperacja - wyczekał chwilę, by zmiażdżyć mnie efektem ceny - kosztować

będzie... 7 złotych i 85 groszy.

To niedużo - odrzekłem spokojnie. - Myślałem, że conajmniej dwa razy

tyle. Co zaś się tyczy holajzy, to doprawdy nie widzę potrzeby, aby pan

miał fatygować się po nią. Spróbujemy bez holajzy.

Ślusarz był blady i nienawidził mnie. Uśmiechnął się drwiąco i powiedzał:

- Bez holajzy? Jak ja mam bez holajzy lochbajtel krypować? Żeby trychter

był na szoner robiony, to tak. Ale on jest krajcowany i we flanszy

culajtungu nie ma, to na sam abszperwentyl nie zrobię.

- No wie pan - zawołałame, rozkładając ręce - czegos podobnego nie

spodziewałem się po panu! Więc ten trychetr według pana nie jest robiony

na szoner? Ha, ha, ha! Pusty śmiech mnie bierze! Gdzież on na litość

Boga jest krajcowany?

- Jak to gdzie? - warknął ślusarz. - Przecież ma kajlę na iberlaufie!

Zarumieniłem się po uszy i szepnąłem wstydliwie:

- Rzeczywiście. Nie zauważyłem, że na iberlaufie jest kajla. W takim

razie - zwracam honor: bez holajzy ani rusz.

 

I poszedł po holajzę. Albowiem z powodu kajli na iberlaufie trychter

rzeczywiście był robiony na szoner, nie zaś krajcowany, i bez holajzy w

żaden spoób nie udadłoby się zakrypować lochbajtla w celu udychtowania

śtendra, aby rostrajbować ferszlus, który dlatego żle działa, że

droselklapę tandetnie zablindowano i teraz ryksztosuje.

 

Из пояснений в сети:

Ferszlus- Verschluss-zamek,zamknięcie

roztrajbowac-Vertreiben-rozprowadzić

droselklapa-Drosselklappe-zawór motylkowy

udychtować-Dichten-uszczelnić

pufer-Puffer-zderzak?

lochować-Lochen-dziurawić,przedziurawić

szprajc-rozpora,podpora,rozwierać?

 

 

 

 

---

Корьелл Анджей. Афоризмы.

Andrzej Coryell

Афоризмы.

Поверь мне, я бы предпочёл ломать тебя колесом прогресса, - сочувствовал палач.

 

Ключи от Бастилии найдут почетное место в  Музее тюрьмы и Музее свободы.

 

Вы всегда должны быть готовы к Наилучшему! - предупреждало Наихудшее.

 

Двое стопроцентно неграмотны, а как по-разному невежественны!

 

Как, когда, и особенно кому кадить? Вот основные вопросы, над которыми бьётся каждое кадило.

 

Есть такие огромные карлики, что приходится задирать голову, чтобы их увидеть .

 

Бог смотрит на мир через людские пальцы.

 

Все в Твоих руках, Господи, поэтому мой их почаще, Боже мой!

 

Чтобы создать порядок, необходим хаос, но для создания хаоса  нужен порядок.

 

Без второго дна первое было бы слишком плоским.

 

Что тиран - то стиль: некоторые убивают барочно, а другие - минималистично.

 

Есть границы хорошего вкуса, нет границ для дурного.

 

Там, где ложь выплывает наверх, правду добудут когда-нибудь

со дна - археологи.

 

В официальных портретах морда заслоняет лицо.

 

Догмы - это мифы, которые поверили в себя.

 

Сперва убегает трусливая голова, потом боязливое сердце, последними - храбрые ноги.

 

Прогуливался со своей душой на плече, как с попугаем.

http://pisarze.pl/index.php/poezja/15489-andrzej-coryell-aforyzmy.html

 

 

---

Тадеуш Завадовски. Армии оловянных солдатиков, и др.

Тадеуш Завадовски.

 

АРМИИ ОЛОВЯННЫХ СОЛДАТИКОВ

по обеим сторонам улицы собрались армии. мундиры

спрятаны в рюкзаках или в котомках . флаги

готовы к подъёму на мачту. обе уверены в победе

разучивают парадный шаг. ожидают нужного момента

который неизвестно когда наступит. люди проходят

между ними делают закупки в магазинах на случай войны

и на всякий случай. оставшиеся  дома закрывают окна

выключают телевизоры и радио. перестают разговаривать между собой

или пользуются шифром. дети уже не хотят играть оловянными

солдатиками.  предпочитают компьютерные игры где они сами

устанавливают правила.

постепенно  улицы пустеют. солдаты расходятся по домам.

 

РАЗГОВОРЫ О СВОБОДЕ

 

сидим в парке под деревом. пьём пиво. возле

нас птицы  небесного  и  прочих колеров переминаются

с ноги на ногу. кто-то подходит  говорит что тут не дозволено

распивать алкоголь. это только пиво. говорим о свободе.

у войтека волосы зелёные как мундир. по ночам

он прячется на чердаке я в подвале

копим запасы на случай войны. кто-то говорил

что на соседней улице видел военных. двух солдат

 

пьяных мертвецки.

 

КАРТОЧНЫЙ ДОМИК

 

я строил свой мир из белых карт. уничтоженные

чёрные и серые выкидывал с территории стройки. возводил

стены на фундаментах давней погибели и ненависти

веруя что зло не может возродиться вернуться. потому что

минуло безвозвратно. не думал что было это

только игрой. из-под земли вышли карликовые старцы. несли

свои карты с картинками шутов и демонов чтобы

ими заменить мои. карту на карту. чёрную

 

вместо белой.

 

ВОЕННЫЕ  ИГРЫ

 

Война похожа на маленькую девочку. скачет с ноги

на ногу с государства на государство. раз два три завтра

ты. подключает парней. одевает в полевые мундиры. меняет

деревянные ружья на ракеты  вместо яблок опадают

гранаты. раны намалёваны малиновым  соком на культи рук

и ног. раз два три завтра ты. десятки тысяч сирот и бездетных

родителей.

 

одним нажатием джойстика.

 

ЕЩЁ НЕТ ВОЙНЫ.

 

ещё нет войны. ещё только подтягиваются армии

калек с оторванными руками ногами ослеплённых

взрывами ужаса. гул лопающихся иллюзий

разорванных в клочья ненаписанных книг. ещё

сидим при пиве с приятелями с которых неприметные

мастера стратегии снимают мерки  будущей униформы.

они прислушиваются к нашим разговорам о детских

стрелялках и поединках на палках. выходим на

заплетающихся ногах. на улице подходит к нам группа

 

военных врачей спрашивают дорогу…

 

ПЛЯЖ. ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ.

 

девочки роют в песке окопы для пластиковых мышек и других

надёжных солдат которые должны их защитить от крадущейся

жизни. их братья льют ведёрками воду сооружая рвы

перед построенными с азартом бункерами где они укрыли свои

машинки и другую военную движимость. родители в это время строят засеки

 из ширм и укрепляют их палисадами разложенных лежаков. в центре

полно гранат из бутылок пива. ещё минута и нахлынет десант

обёрток от мороженого и пустых пакетов от чипсов. вдоль пляжа

 

ходит разукрашенный моряк и предлагает снимки за десятку.

 

 

 

ПЕЙЗАЖ ПЕРЕД БИТВОЙ А МОЖЕТ БЫТЬ ВОЙНОЙ

 

сижу за столиком и пью очередную чашку кофе. смотрю на чистый

листок на который через минуту возможно присядет заблудившийся

стих не думаю ни о предстоящей войне ни

о запланированной битве. запасы не сделаны  укрытие

не оборудовано  мундир требует утюжки. сижу

при кофе как  ни в чём не бывало, а вокруг носятся сообщения

панические или напротив угрожающие . радио выключено - не слушаю,

в телевизоре плюются политики - я не смотрю. какой-то военный

пробежал по комнате  выпил два по сто и побежал на следующую

позицию. а  тут водка заканчивается запасы не сделаны

 

и всё те же сообщения…

 

НЕ ГОВОРИ МНЕ ПРО ЗАВТРА

 

не говори мне про завтра. это такая условная дата

выдуманная на потребу минуты. все еще длится сегодня . ещё

долго  могу не смотреть телевизор и подсчитывать падающие

листья с деревьев. есть время до зимы  несколько месяцев.

потом могут отключить ток. электрокардиограмма покажет прямую,

по которой надлежит перебежать на другую сторону.

 

а что если завтра не будет и я останусь большим знаком вопроса

с вечно открытом от ужаса ртом? теперь поговори  ещё со мной

глазами касанием руки скольжением волос по щеке.

 

слова тетмайера смешиваются с каплями пота на лбу всё ближе

к зиме. листья прикроет белое забвение в котором

скроюсь вместе с моей мурашкой.  ношу её в сердце

как талисман, чтобы защититься от себя.

 

в полночь остановились часы  и не известно на которой я стороне.

 

ПОКА НЕ ЗАСНУЛ

столько моих друзей промаршировало в сон. ещё

бубнят в моей голове барабаны их ботинок бьющих о мостовые

незаконченных войн. остались от них разбросанные

пуговицы  мундиров стихи.  гранаты слов

не брошенных на бумагу или даже на ветер. ночью вместо

баранов считаю шаги тех что пересекли линию

фронта. мало-помалу занимаю их места. за ними

уже только сон.

 

ПЕЩЕРА

я вышел из пещеры, но снаружи  не было уже людей. остались только

их тени на стенах. разбросанные огрызки идей. всё

оказалось неправдой. мечты о свободе очередным несбыточным сном.

Я бродил по улицам заполненным пустыми

лозунгами словно в огромном гардеробе между развешанными

плащами и куртками. искал  в них хотя бы след

человеческого запаха, но найденный напоминал скорее

звериный. гигантский мегафон взывал к акции непослушания. другой

выстраивал ряды вооруженных роботов. я вернулся в пещеру и назвал её

домом.

https://opt-art.net/helikopter/1-2018/tadeusz-zawadowski-dziewiec-wierszy/

 

 

---

Иоанна Вихеркевич. Стихи о Захарии.

 

Иоанна Вихеркевич. Стихи.

***
Захарий хочет докопаться до правды
он открывает мудрые книги
он соскабливает букву за буквой
животворные зерна

собрать ему бы соль и сладость земли
где- то между малыми кристалликами
хотя  бы пыль
 
а так ничего
только тоска сгустилась
 
 
***
ночами босоногий Захарий
вбегает под землю
с mea culpa на
искривленных устах
 
или открывает сезам неба
заржавленным отворись
 
выгоняет дьяволов
выгоняет ангелов
 
когда чернь сереет
день выгоняет Захария
в жизнь

ну и пошли они все
эти дьяволы
ангелы
 
 
***
Захарий любит животных
 
на бездомных собак
поглядывает с грустным удивлением
грязные тощие
бродящие среди толпы
 
Захарий любит деревья
 
дерево красивое зеленое беззащитное
привязался бы к нему
сражался бы до последнего вредителя
за его зелень
 
он даже палочку в муравейник не сунет
это внесло бы хаос
в общий порядок вещей
 
а грязного худого беднягу
бесприютного в городе
он обходит по крутой дуге
хотя  учили его что человек
также животное
 
 
***
Захарий не умеет

ходить проторёнными
путями
у него есть свое видение движения
идет неуклонно
заросли по пояс
по шею
вокруг живого духа
дух есть стадное животное
труд и одиночество
купаются в росе
но дыхание достигает
бесконечности
 
говорят что сообща лучше
 
 
***
за окном капли бьются

за место в дождливом переполохе
Захарий пытается подбодрить свои мысли
разинув пасти чемоданы ждут результатов
рекогносцировки для вакации
 
чтобы так мрачнеть когда тучи
чтобы так коченеть, когда тоска
чтобы так мыслям давать себя подавлять
 
на севере солнце шепнуло радио
Захарий кормит  чемоданы
готовый к выживанию
 
надо же так доверяться ненадёжным словам
 
 
***
Захарий должен знать кто он
намалевал его уличный художник
карикатурно продемонстрировал уродство
на радость зрителю
его слух и запах
нечеловеческой природы
усмешка луны падает на землю

один психолог
составил его профиль
жирной линией
обозначил границы эго
Захарий должен
в них вместиться
 
знакомые всё о нём знают
играют словами в два огня
иногда кто-то упадёт
иногда бывает больно
 
но это всегда славная забава
 
 
***
совесть Захария
 
такой паразит которого нельзя вылечить
залечить или удалить
 
деликатное покусывание услаждало
он мог кричать рвать на себе волосы
прекращать или возобновлять
                                           
нашли лекарство

позакрыли окна и двери

может быть он расслышит паука

***

( Игра в « Два огня». Русский вариант – « Вышибалы». Прим. ЛБ.

Joanna Wicherkiewicz - wiersze

 

***

Zachary zapragnął dotknąć prawdy

otwiera mądre książki

skubie literę po literze

życiodajne ziarna

 

może gdyby zebrał sól i słodycz ziemi

gdzieś pomiędzy małymi kryształami

choć kurz

 

a tak nic

tylko smutek zgęstniał

 

 

***

nocami bosonogi Zachary

wbiega pod ziemię

z mea culpa na

wykrzywionych ustach

 

lub otwiera sezam nieba

zardzewiałym otwórz się

 

przegania diabły

przegania anioły

 

kiedy czerń szarzeje

dzień wygania Zacharego

do życia

 

a niech to

wszyscy diabli

anioły

 

 

***

Zachary kocha zwierzęta

 

na bezdomne psy

spogląda ze smutkiem zdziwieniem

brudne chude

w tłumie na poniewierce

 

Zachary kocha drzewa

 

drzewo jest piękne zielone bezbronne

przywiązałby się do niego

walczyłby do ostatniego szkodnika

o jego zieloność

 

nawet kija w mrowisko nie włoży

to wprowadziłoby chaos

w ogólny porządek rzeczy

 

a brudnego chudego biedaka

na miejskiej poniewierce

omija okrutnym łukiem

chociaż uczyli że człowiek

też zwierzę

 

 

***

Zachary nie potrafi

chodzić wydeptanymi

ścieżkami

ma własną wizję wędrówki

idzie niepokornie

zarośla po pas

po szyję

wokół żywego ducha

duch jest zwierzęciem stadnym

trud i samotność

kąpią się w rosie

lecz oddech dosięga

nieskończoności

 

mówią że lepiej gromadnie

 

 

***

za oknem krople biją się

o miejsce w deszczowym larum

Zachary próbuje podnieść myśli

wokół paszcze waliz czekają

na wakacyjne rekonanse

 

żeby tak chmurnieć gdy chmury

żeby tak grabieć gdy smutek

żeby tak myślom dawać się przygniatać

 

na północy słońce szepnęło radio

Zachary karmi walizki

gotowy do przeżywania

 

żeby tak słowom niepewnym ulegać

 

 

***

Zachary powinien wiedzieć kim jest

namalował go uliczny malarz

karykaturalnie zademonstrował brzydotę

ku uciesze widza

jego słuch i węch

mają naturę nieludzką

księżyc uśmiechu spada na ziemię

 

pewien psycholog

nakreślił profil

grubą krechą

wyznaczył granice ego

Zachary powinien się

w nich zmieścić

 

znajomi wiedzą o nim wszystko

grają słowami w dwa ognie

czasami ktoś odpada

czasami zaboli

 

ale zawsze to przednia zabawa

 

 

***

sumienie Zacharego

 

taki pasożyt którego nie można wyleczyć

zaleczyć ani usunąć

 

cieszyło delikatne podgryzanie

mógł krzyczeć wyrywać włosy

zaniechać albo działać

                                           

znaleźli lekarstwo

 

pozamyka okna i drzwi

może usłyszy pająka

 

 

 

---

Збигнев Херберт. Чудище г-на Когито.

 

Збигнев Херберт.

Чудище г-на Когито.

1

Счастливый Святой Георгий

с высоты рыцарского седла

мог точно оценить

силу и движения дракона

 

первое правило стратегии

это верная оценка врага

 

Г-н Когито

находится в худшем положении

 

он сидит в низком

седле долины

покрытой густой мглой

 

сквозь мглу нельзя разглядеть

пылающих глаз

хищных когтей

пасти

 

сквозь мглу

видно только

мерцание небытия

 

чудище г-на Когито

лишено размеров

 

трудно его описать

оно не поддаётся определению

 

оно как огромная депрессия

раскинутая над страной

 

не дающая себя пробить

пером

аргументом

копьем

 

если бы не удушающая тяжесть

и смерть которую оно посылает

можно было бы считать

что это фантом

болезнь воображения

 

но оно существует

и это верно

 

как чад оно заполняет целиком

дома храмы базары

 

отравляет колодцы

уничтожает творения  разума

покрывает плесенью хлеб

 

свидетельство бытия чудища

это его жертвы

 

доказательство не прямое

но достаточное

 

2

 

рассудительные  говорят

что  можно сосуществовать

с чудищем

 

следует только избегать

резких движений

резких слов

 

в случае опасности

принимать форму

камня или листа

 

слушаться мудрой природы

которая рекомендует мимикрию

 

дышать не глубоко

притворяться что нас нет

 

г-н Когито однако

не любит жить как будто жизнью

он хотел бы сразиться

с чудищем

на твёрдой земле

 

и тогда он выходит на рассвете

в сонное предместье

предусмотрительно вооружась

длинным острым предметом

 

он выманивает чудище

на пустые улицы

 

оскорбляет чудище

провоцирует чудище

 

как отважный единоборец

армии которой  нет

 

он кричит -

выходи  трусливая тварь

 

сквозь мглу

видно только

огромную пасть небытия

 

г-н Когито хочет вступить

в неравный бой

 

и это должно произойти

как можно скорее

 

прежде чем наступит

приступ бессилья

обычная смерть без славы

удушение бесформенным

***

(Примечание переводчика:

«Чу́дище о́бло, озо́рно, огро́мно, стозе́вно и ла́яй» — эпиграф к книге Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву»)

 

Herbert Zbigniew - Potwór Pana Cogito

1

Szczęśliwy święty Jerzy

z rycerskiego siodła

mógł dokładnie ocenić

siłę i ruchy smoka

 

pierwsza zasada strategii

trafna ocena wroga

 

Pan Cogito

jest w gorszym położeniu

 

siedzi w niskim

siodle doliny

zasnutej gęstą mgłą

 

przez mgłę nie sposób dostrzec

oczu pałających

łakomych pazurów

paszczy

 

przez mgłę

widać tylko

migotanie nicości

 

potwór Pana Cogito

pozbawiony jest wymiarów

 

trudno go opisać

wymyka się definicjom

 

jest jak ogromna depresja

rozciągnięta nad krajem

 

nie da się przebić

piórem

argumentem

włócznią

 

gdyby nie duszny ciężar

i śmierć którą zsyła

można by sądzić

że jest majakiem

chorobą wyobraźni

 

ale on jest

jest na pewno

 

jak czad wypełnia szczelnie

domy świątynie bazary

 

zatruwa studnie

niszczy budowle umysłu

pokrywa pleśnią chleb

 

dowodem istnienia potwora

są jego ofiary

 

jest dowód nie wprost

ale wystarczający

 

2

 

rozsądni mówią

że można współżyć

z potworem

 

należy tylko unikać

gwałtownych ruchów

gwałtownej mowy

 

w przypadku zagrożenia

przyjąć formę

kamienia albo liścia

 

słuchać mądrej Natury

która zaleca mimetyzm

 

oddychać płytko

udawać że nas nie ma

 

Pan Cogito jednak

nie lubi życia na niby

 

chciałby walczyć

z potworem

na ubitej ziemi

 

wychodzi tedy o świcie

na senne przedmieście

przezornie zaopatrzony

w długi ostry przedmiot

 

nawołuje potwora

po pustych ulicach

 

obraża potwora

prowokuje potwora

 

jak zuchwały harcownik

armii której nie ma

 

woła -

wyjdź podły tchórzu

 

przez mgłę

widać tylko

ogromny pysk nicości

 

Pan Cogito chce stanąć

do nierównej walki

 

powinno to nastąpić

możliwie szybko

 

zanim nadejdzie

powalenie bezwładem

zwyczajna śmierć bez glorii

uduszenie bezkształtem

---

Тадеуш Завадовски. Оставленные перроны.

 

OPUSZCZONE PERONY

 

                                          pamięci Edka Popławskiego

 

siedzę w pociągu linii coraz bardziej pospiesznej. za oknem

ucieka dzieciństwo i młodość. na najbliższym peronie

czekają już młodzi zbuntowani poeci którzy jeszcze wierzą

że zdołają przewrócić świat na nice. bawią się

słowami jak małe dzieci ołowianymi żołnierzykami.

kilka dni temu na nieznanej stacji wysiadł mój przyjaciel

z plecakiem pełnym nienapisanych tomików. patrzyłem

jak jego cień stopniowo zacierał się na peronie.

chciałem pobiec za nim ale w ostatniej chwili

ktoś mnie zatrzymał. powiedział

 

że moja stacja jest następna.

Тадеуш Завадовски.

Оставленные перроны.

                        Памяти Эдка Поплавскего

сижу в поезде все более скором. за окном

пролетают детство и молодость. на следующем перроне

ждут уже молодые бунтари - поэты, которые все еще верят

что  смогут вывернуть мир наизнанку.  играют

словами, как маленькие дети оловянными солдатиками.

несколько дней тому назад на неизвестной станции сошёл мой друг

с рюкзаком, полным ненаписанных книг. я смотрел

как его тень постепенно расплывалась на перроне.

хотел побежать за ним, но в последнюю минуту

кто-то остановил меня.  сказал

 

что моя станция следующая.

---

Кристиан Медард Мантойффель. Осенний бриз.

---

Юлиан Тувим. Рапорт.

ЮлианТувим

Рапорт.

Фильмом, господин министр,

Оскорблён один вахмистр,

Стихом, господин генерал,

Оскорблён один капрал.

 Оскорблены статьями хроник –

Ординарцы, господин полковник.

Песенкой, господин майор,-

Жёны сержантов в Самборе.

Передача по радио -

Полицию не порадовала.

Далее – и  студенты

За живое задеты.

И Плоцких ксёндзов, аж двое

Затронуты за живое,

Затем и союз акушерок

Был возмущён до истерик,

Что это  вершина  цинизма 

Бесчестных моральных уродов,

Вот так погибает отчизна !..

…Так что есть ещё  в Польше  свобода.

 

Tuwim Julian - Raport

 

O film, panie ministrze,

Obrazili się wachmistrze;

O wiersz, panie generale,

Obrazili się kaprale;

O artykuł w tygodniku -

Ordynansi, panie pułkowniku;

O piosenkę, panie majorze,

Żony sierżantów w Samborze;

W radio była audycja:

Obraziła się policja.

Dalej - studenci

Są do żywego dotknięci;

Dalej, księża z Płockiego

Dotknięci są do żywego.

Następnie - związek akuszerek

Ma ciężkich zarzutów szereg:

Że to swawolność, frywolność,

Bezczelność, moralna trucizna,

Że w ten sposób ginie ojczyzna!...

...A po za tym - jest w Polsce wolność.

---

Мария Павликовска- Ясножевска. На тёплой небесной лужайке

Pawlikowska-Jasnorzewska Maria

 

Na ciepłej niebieskiej łące

pasą się białe zające

pasą się białe baranki

w kwitnące złotem poranki.

- Niebieskie łąki bez granic

nie służą nikomu na nic

są dla tych białych zajęcy

są dla tych białych baranków

i dla skrzydlatych tysięcy

myśli radosnych kochanków.-

 

На тёплой небесной лужайке

пасутся белые зайки

пасутся белянки овечки

их шубки завиты в колечки

Обширно небесное поле

и в этом просторе привольно 

пастись этим  белым зайчатам 

пастись этим  белым овечкам

и реять  мечтою крылатой       

любящим человечкам.

---

Ежи Хайдуга. Несмотря ни на что.

Ежи Хайдуга

НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО

 

стена, отделяющая меня

от братьев и сестер

всё-таки не глухая

я выламываю  из стены

камень за камнем

окно на улицу

камень за камнем

окно во двор

по дням и ночам

она уменьшается во мне

так что я учусь смотреть

будто бы вообще

её нет

однако не останавливаюсь

камень

за камнем

Jerzy Hajduga

 

 

MIMO WSZYSTKO

mur odgradzający mnie

od braci i sióstr

nie bez wyjścia jednak

wyjmuję z muru

kamień po kamieniu

oknem na ulicę

kamień po kamieniu

oknem na podwórko

nocami i dniami

zmniejsza się we mnie

więc uczę się patrzeć

jakby go wcale

nie było

nie przestaję jednak

kamień

po kamieniu

камень

за камнем

***

---

Ежи Хайдуга. Вдоль стены.

Jerzy Hajduga

WZDŁUŻ MURU

Chciałbym napisać ci o murach.

Jest ich dużo, jakby wszystkie

wyrosły ze mnie i z ciebie

po ostatnich dniach milczenia.

Przy klasztorze, gdzie mieszkam, jest

jeden wysoki mur ciągnący się

jak nasz pożegnalny wieczór.

Co noc, już ci zresztą pisałem,

wychodzę na spacer wzdłuż muru:

przechadzam się tam i z powrotem,

trochę zamykam oczy, trochę otwieram.

Ostatnio po murze ruszam palcami.

Czasami palce pragną ciepła, czasami

chłodu. Nie jestem samotny.

 

Ежи Хайдуга

ВДОЛЬ СТЕНЫ

Я хотел бы написать тебе о стенах.

Их много, как будто все они

выросли из меня, и из тебя

после последних дней молчания.

В монастыре, где я живу, есть

одна высокая стена, которая тянется

как наш прощальный вечер.

Я, впрочем, уже писал тебе  ,что каждую ночь

я выхожу на прогулку вдоль стены:

я прохаживаюсь туда и обратно,

то прикрываю глаза, то их приоткрываю.

Наконец,  я провожу пальцами по стене.

Иногда пальцы хотят тепла, иногда

холода. Я не одинок.

---

Здзислав Антольски. Который жил.

Здзислав Антольски.

Который жил

 

приглядываюсь к своей жизни

и вижу что это не был я

я бы так не поступил

не сделал бы того

не подумал бы так

не сказал бы тех слов

это была не моя жизнь

кто был тот который жил

под моим именем ?

 

Zdzisław Antolski

 

Który żył

przyglądam się mojemu życiu

i widzę że to nie byłem ja

ja bym tak nie postąpił

nie zrobiłbym tego

nie pomyślałbym w ten sposób

nie powiedział tych słów

to nie było moje życie

kto to był który żył

w moim imieniu?

 

---

Мариуш Парлицки. Промывание мозга.

Мариуш Парлицки

промывание мозга

надлежит начать с замачивания

в ведре помоев  куда обнаруженный

мозг  вталкиваем

и позволяем ему намокнуть

если он не идёт

то вдавливаем его, пока  не влезет

засыпаем нужное количество детергента

так на глаз плюс –минус пятьсот

должно хватить

и продолжаем давить

начиная при этом потирать

вынимаем

погружаем

и снова вынимаем

чтобы мозг понял разницу

и выпустил все нечистое

к которому сумел привязаться

потом уже просто полоскание

в воде

воде

воде

льющейся потоками

из национального телевизора

и радиоприёмника

наконец крепко выжать

встряхнуть

и оставить до просушки

процедуру в случае необходимости

повторить в соответствии с инструкцией

вплоть до достижения длительного

положительного эффекта.

 

 

Mariusz Parlicki

 

Pranie mózgu

Należy zacząć od namaczania

wiadro pomyj tu będzie jak znalazł

mózg ugniatamy

i pozwalamy mu się nasączyć

nie idzie

to ugniatamy aż pójdzie

wsypujemy słuszną miarę detergentu

tak na oko jakieś pięćset plus

powinno wystarczyć

i dalej ugniatamy

zaczynając przy tym pocierać

wynurzamy

podtapiamy

i znowu wynurzamy

by mózg pojął różnicę

i puścił wszystkie brudy

do których się zdążył przywiązać

potem już tylko płukanie

w wodzie

wodzie

wodzie

lejącej się strumieniami

z narodowego telewizora

i radioodbiornika

na koniec mocno wyżąć

wstrząsnąć

i pozostawić do obsuszenia

czynności w razie potrzeby

powtarzać zgodnie z instrukcją

aż do uzyskania na trwałe

dobrej zmiany.

 

---

Вислава Шимборска. Мелкие оъявления.

Вислава Шимборска

МЕЛКИЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ

 

КТО - НИБУДЬ знает, куда дели

сострадание (воображение сердца)

- дайте знать! дайте знать!

Во весь голос  об этом бы пели

и  плясали,   утратив разум

веселясь под утлой березой,

всегда готовой на плач.

 

ОБУЧАЮ молчанию

на всех языках

методом всматривания

в звездное небо,

в челюсти синантропа,

в ноготки новорожденного,

в планктон,

в снежинку.

 

ВОЗВРАЩАЮ  любовь.

Внимание! Оказия!

На прошлогодней траве

по горло в солнце

вы лежите, а ветер танцует

(прошлогодний купидон,

 верховодивший в ваших волосах)

Заявки по адресу :  Сон.

 

ТРЕБУЕТСЯ особа

для оплакивания

стариков, которые в приютах

умирают. Приглашаются

претенденты без метрик

и письменных согласий.

Бумаги будут разорваны

без расписки о получении.

 

ЗА  ОБЕЩАНИЯ  мужа моего,

который обманывал вас цветами

людского мира,  шумом его,

собакой за стеной, песней из окна :

что вы никогда не будете одна

в тишине , без дыхания без огня -

- я  отвечать не могу.

Ночь, вдовица  Дня.

 

 

Wisława Szymborska

DROBNE OGŁOSZENIA

KTOKOLWIEK wie, gdzie się podziewa

współczucie (wyobraźnia serca)

- niech daje znać! niech daje znać!

Na cały głos niech o tym śpiewa

i tańczy jakby stracił rozum

weseląc się pod wątłą brzozą,

której wciąż zbiera się na płacz.

UCZĘ milczenia

we wszystkich językach

metodą wpatrywania się

w gwiaździste niebo,

w żuchwy sinantropusa,

w paznokcie noworodka,

w plankton,

w płatek śniegu.

PRZYWRACAM do miłości.

Uwaga! Okazja!

Na zeszłorocznej trawie

w słońcu aż po gardła

leżycie, a wiatr tańczy

( zeszłoroczny ten

wodzirej waszych włosów)

Oferty pod : Sen

POTRZEBNA osoba

do opłakiwania

starców, którzy w przytułkach

umierają. Proszę

kandydować bez metryk

i pisemnych zgłoszeń.

Papiery będą darte

bez pokwitowania.

ZA OBIETNICE męża mojego,

który was zwodził kolorami

ludnego świata, gwarem jego

piosenką z okna, psem zza ściany:

że nigdy nie będziecie sami

w mroku i w ciszy i bez tchu

- odpowiadać nie mogę.

Noc, wdowa po Dniu.

 

 

---

Бруно Ясеньски. Слово о Якубе Шеле.

Jasieński Bruno - Słowo o Jakubie Szeli

Część 1.

 

Бруно Ясеньски. Слово о Якубе Шеле.

Часть 1.

 

Танцевала хата, стол,

три коня, четвёртый  вол.

Танцевали и коровы:

был танцорок  недобор.

 

Танцевала хата, сени –

тебе худо – мы  оженим!

Коням – вёдра,  людям – чаши,

кто бы ни был,  нынче наши.

 

Tанцевала скрипка, бас,

белый путь сквозь черный лес.

Вскидывали ноги- вербы

на пути, иначе где ж бы?

 

Танцевала изба, весь -

был в беде – теперь ты здесь!

Плакал дождь.Падал дождь

на  дубки да липки,

Голосили, лабудили

в тесной хате скрипки:

 

*

Что-то, что с тобой, Марыся,

слезой очи налилися,

посреди лихой пирушки,

ты о чём толкуешь с дружкой?

 

Или кто то изурочил,

что идти плясать не хочешь

в хоровод с гостями вместе?

Ведь сегодня ты невеста!

 

Плакал дождь. Падал дождь.

Ветер выл под лесом.

Будто кто-то дивовался,

бурчал тихим  басом:

 

*

У тебя, Марыся,

разве очи в бельмах,

что тебе сгодился

смарзовский колесник?

 

Расскажи,  Марыся,

как всё это стало,

 что тебя приметил

нововдовый старый?

 

А тебя, Марыся,

что в неволю гонит?

Схоронил он три жены,

четвёртую схоронит.

 

Вдовый лют, такие бьют ,

до смерти, до крови -

позарилась ты, МАрысь,

на  загон моркови.

 

Марыся, Марыся,

иль тебе не любо,

что игра не добра,

что играю грубо.

 

*

Падал дождь.Плакал дождь.

Капал торопливо,

подрыгивал, подмигивал

 кларнетист сопливый:

*

МАрысь, надевай чепец ,

надоело раз вконец

 мыть, стирать, гусей пасти -

- замуж надобно идти!

 

Каков баран, такова овца,

-  хотела вдовца, иди за вдовца.

По коняге  будет  кляча -

ты хотела – ты поплачешь !

 

Шеля с водкою неместной

к малолетке – будь невестой!

Дядька с ксёндзом рассудили :

за него ты б не ходила!

 

 

Ты б сказала напрямик:

Шеля , уходи, старик.

После тридцати пяти

другим головы крути.

*

Плакал дождь.Падал дождь.

В лужи целый день.

Вся деревня танцевала –

крыши  – набекрень.

*

Играй, Йосек, играй, Берка!

Водки вам за это мерка!

Что нам мерка, четверть дать бы

для такой четвёртой свадьбы!

 

Иди, Марысь, в пляску, ну же!

Не отвяжешься от мужа,

ведь уйти уже нельзя,

ксёндз вас узами связал.

 

Рядом вербы смотрят в щели

На гулянку- свадьбу Шели.

Пригласи их в дом, Марыся,

чашей – брашном угоститься.

 

Чарами своими, Марысь,

сделала покорным,

И никто, кроме тебя, мой

голод не накормит.

*

Ты зачем меня, Марыся,

oтравила хитро,

из нутра такую грызь и

ножиком не выдрать.

 

 

Ты зачем в меня, Марыся,

деревцом врастала,

чтобы я ослаб и ты бы

кровь мою всосала.

 

Уж не вырвать мне тебя,

хоть бы чрево рознял.

Подавился я тобой

Словно костью острой.

 

Дом не дом мне без тебя,

здесь я – и не здесь, лишь

мне в глаза ты посмотри,

чрез плечо повесишь.

 

Oплела меня всего

ты хворобой дивной,

чтобы я как та  земля

колосился нивой.

 

Или часом я в саду

стал бы ульем пчельным,

чтобы пчёлам жить во мне,

не в том горе Шели.

 

Знать, дозрело то во мне

болен тяжкой ношей,

твоим сладким я серпом

падаю, подкошен.

 

Отстоялось, знать,  во мне

будто юшка, что ли,

пробуй же её, Марыся,

а слезой  посолишь.

*

Ой, что сделалося мне,

старый я негода,

гуще сока от малины

и послаще мёда.

 

Замутило меня в пену,

обратило в  благость,

чтоб её твоим устам

полюбилась сладость.

 

МАрысь, ты  меня возьми,

сколько хочешь – выпей,

а остаток хоть разлей

по прихоти  глупой.

 

Если без меня ту сласть

первая познаешь  –

в моём сердце колосок,

глупая, сломаешь.

 

Танцевали сени, хата,

вот и день проходит пятый.

Pечкой водки  растекаясь,

расплясался даже  аист.

 

Cтанцевали, пошли спать.

Месяц вышел погулять,

тоже пьяный, был с лица

как жидовская маца.

 

Tолкся небом вдоль и вбок,

никуда попасть не мог.

Бегал крышею  костёльной,

cбил часы на колокольне.

 

Cгрызли псы его в кустах

Крику было! Просто страх!

*

Ах, какой ты, Шеля, глупый!

муж-то из тебя дурной.

Хоть пол  ярмарки закупишь,

не развяжешься с бедой.

 

Ай, чудак ты, Шеля, старый !

Где такой ты, Шеля, рос,

что за взгляд очей тех  карих

весь  ей город в хату свёз?

 

Будь ты  яблоней, что  родит,

хоть плоды горстями  рви -

доброта не переборет

бабьей похоти в крови.

 

Ты не видишь, Шеля,  что ли

хоть и  зрением здоров,

зачем  МАрысь  ходит в поле

с Вицком , что пасёт коров?

 

Tы спросил бы у сена про это

и снопов под морозцем ночным,

сколько раз  с них  сходила согретой

твоя  МАрысь любимая  с ним.

*

 

Золотист карасик телом,

а вот щука – сивая.

Hе досталaсь тебе, Шеля,

та любовь счастливая.

*

 Овин заперт на колодку,

cено мягко, пахнет сладко.

Мужнины снопы в овине-

то не панские пружины.

*

"Ты прикрой меня, мой сладкий.

День хороший, ночи гадки.

Tак сильна моя любовь,

ты пронзи меня собой.”

 

*

- Дай , Марыся, твои грудки,

две кротовинки-малютки.

- Cловно поле твоё тело,

дай вспахать как ты хотела.

*

 

То не солнце застит туча,

не за древом дятел,

кто тут ясный свет от солнца

чёрной тенью  застил ?

 

. Нет, не облако, не туча,

и не дождь  лавиной -

то стоит наш Якуб Шеля

посреди овина.

 

Размахнулся Шела раз-

двинул Вицку между глаз.

 

Как ударил раз другой –

носом кровь пошла рекой.

 

Kак ударил в лоб над бровью,

Вицек сел, захаркал  кровью.

 

От четвёртого  под дых

пал бедняга и затих.

 

Шеля пнул кровавый фарш:

- Встань, придурок, в хату марш!

 

 Запер хату, вышел в поле

зашагал в тоске и боли.

 

Kолокол отмерил час.

Вечер в сумерках погас.

 

Шёл знакомыми местами.

Мрак в поля швырял горстями.

 

Вышел в небо серп луны.

Наглупил – себя вини!

*

 

На деревне в воскресенье

Трезвон похоронный,

Вицка вышел проводить

весь народ крещёный.

 

Из селян, чтобы не вышли,

не было которых,

 только Шелю не видали

в доме из-за шторок.

 

Ты зачем решился  красть

мёд чужого улья ?         

Уж теперь одна земля

тебя поцелует.

 

Надо ль было миловаться

с мужнею женою,

чтобы так потом нарваться

на его побои?

 

Ну и где ж твоя Марыся,

так ли загрустила,

что не вышла нынче даже

проводить в могилу ?

 

Bот и едешь сам как перст.

Жизнь ты молодую

загубил напрасно, Вицусь,

загубил  впустую.

 

https://pl.wikisource.org/wiki/Słowo_o_Jakóbie_Szeli

С благодарностью за помощь Лиле - Хелене Метрыке.

 

 

---

Бруно Ясеньски. Весенне.

---

Бруно Ясеньски. Попутчицы.

Бруно Ясеньски. Попутчицы.

Попутчицам по всем колеям света – посвящаю.

 

О поездке монотонной на ворсистом мягком плюше ...

Вчера Марна, нынче Волга, завтра, может, Ян-Цзэ-цзян ...

Глядя в очи грустной даме при в  фестончиках и рюшах,

Я влюбляюсь будто школьник, сам солидный славный Пан.

 

Жёсткий плюш щекочет щёки и, хотя сперва не спится,

Стук колёсный укачает, всё окутается мглой.

И уста мне вновь приснятся  и попутчицы ресницы,

Поцелуи на закате под Лувеном иль Москвой ...

 

Мысли блёклые приходят словно  сны  о давних дамах,

Что меня тогда любили, позабыли… где сейчас?  ...

А паненки златовласки чувственеют в окнорамах,

 Ласкам ветра  отдаются безоглядно в первый раз.

 

И не мельницы им снятся -сказочные  злотозамки...

Поезд мчит полями змеем силою в 500  H.P.  ... (л.с.)

А  паненки златовласки разбудили в себе самок,

И с закрытыми глазами прилегли в углу  купе.

 

Начинается соната, но не та ,соната Яна.

Бедная моя, чужая, мамочка малышки  Ли ...

Что-то в окна прокрадётся , будто сказка Келлермана,

Невидимкой наблюдая танец спермы и крови ...

 

Может , я немного сонный? Может, я немного хворый? ...

Несъедобный острый ужин рефлексирует печаль ...

В пасть зевающую ночи рапортуют семафоры:

Я , король, мчу в Полинезию  на авторецитал!

 

Jasieński Bruno - Podróżniczki

Towarzyszkom podróży na wszystkich kolejach świata - poświęcam.

 

O podróże jednostajne na strzyżonym miękkim pluszu...

Wczoraj Marna, dzisiaj Wołga, jutro może Jan-Tse-Kiang...

Patrzę w oczy smutnej pani w fiołkowym kapeluszu

I już kocham się, jak sztubak, taki duży, sławny pan.

 

O wytarty plusz poduszki dosyć szorstkie wsprzeć policzki,

Turkot ciszę ukołysze, wszystko będzie, jak przez mgłę.

I znów przyśnią mi się usta długorzęsej podróżniczki

Całowane gdzieś wieczorem koło Moskwy czy Louvain...

 

Przyjdą myśli wypłowiałe, jak dalekie sny o damach.

Tych, co kiedyś mnie kochały, zapomniały... może czas?...

Panieneczki złotogłówki zmysłowieją w oknoramach,

Ostrym wiatrom się oddają z całej siły, pierwszy raz.

 

Może śnią im się w wiatrakach baśniejące złotozamki...

Pociąg czhał przez pola wężem z siłą 400 HP...

Panieneczki złotogłówki obudziły w sobie samki,

Z przymkniętymi powiekami leżą wparte w kąt coupé.

 

Znowu zacznie się sonata, tylko nie ta nasza, Jana.

Moja biedna, moja cudza, biała matuś małej Li...

Coś podkradnie się do okna, jakaś bajka Kellermana,

Będzie patrzyć niewidziana w tańcu spermy, ciał i krwi...

 

Może jestem trochę senny?... Może jestem trochę chory?...

Niestrawiony, pieprzny obiad wywołuje refleks, żal...

W rozdziawioną paszczę nocy depeszują semafory:

Jadę, król, do Polinezji, na swój autorecital!

 

 

---

Бруно Ясеньски. Кафе.

Бруно Ясеньски.

 Café

 

motto:

«Пан Капельмейстер явно сошел с ума ...»

Тувим

 

 

Карасиньски , Верди , Штраус , Бизе,

Чашки,  ложки  безумия хохот. И motto :

Задыхающийся дирижёр  в кривом  pince-nez

Воюет с оркестром подобием Дон Кихота.

Толкаются! Помогите! еще один гость!

Сколько раз просили запирать двери!

Господа! Я не могу! Гаааспада !!! Уже дост -

-аточно!Не делайте  из кафе  экстазерий !

 

Пергидрольно– лиловая моя   vis-à–vis

Пьет  как опытный старый алкоголик.

В ней  есть что-то из костёла и chambre garnie -

Сидит efroncko ,  оперлась на столик.

 

Пани чудно  умеет носить свой visage   ...

Но зачем  Пани пьёт так много шерри ?

Пани  «тонная» ... И этот  décolletage ...

Так дискретно откроет её  ... не шею.

 

Не сердитесь, я  не пойму себя  сам !

И мысли мои под властью Abrikotina.

Я услада для всех престарелых дам

И пьянит меня даже ... тангО  Argentinа.

 

Но во мне вырастает неведомо что,

Строки строит космично, ритмично и остро.

Вот я   встану сейчас  и влезу на стол,

И новый выкрикну свой  футурОстих.

 

1920, «Ботинок в бутоньерке».

 

Пояснения (пер.): motto – эпиграф, лейтмотив.

Efronco  (фр.) – бесстыдно, заносчиво…

Visage, Décolletage (фр.) – лицо, декольте

vis-à–vis (фр.) – визави.

pince-nez(фр.) –пенсне.

chambre garnie (фр.) – меблированная комната.Шамбр гарни.

Карасиньски – популярный автор танцевальной музыки.

 

 

Café

 

 Motto:

 „Pan kapelmistrz zwarjował widocznie...”

 Tuwim.

 

Karasiński, i Verdi, i Strauss, i Bizet,

Filiżanki, łyżeczki, i obłęd, i chichot.

Kapelmajster zziajany w skrzywionem pince-nez

Jeden z całą orkiestrą walczy, jak Don Kichot.

 

Ci się pchają! Ratunku!! Jeszcze jeden gość!

Powiedzcież niech raz na klucz drzwi zamkną odźwierni!

Paanowie! Ja nie mogę! Paaanowie!! Już dość!!

Nie róbcie że z kawiarni jakiejś ekstazerni!

 

Utlenione, liljowe moje vis-à–vis

Pije grog, jak wytrawny stary alkoholik.

Ma w sobie coś z kościoła i coś z chambre garnie,

Półprofilem efroncko oparta o stolik.

 

Pani umie cudownie nosić swoją twarz...

Ale dlaczego Pani dziś tak dużo pije?

Pani jest taka „w tonie”... i ten dacolletage...

Jak dyskretnie odsłania wszystko... a nie szyję.

 

Niech się Pani nie gniewa. Ja dziś nie wiem sam!

I myśli zaprawione mam abrykotyną.

Jestem słodki dla wszystkich przestarzałych dam

I upaja mnie nawet... tango argentino.

 

Coś rozrasta się we mnie i gnie mnie przez pół

W jakichś linjach komicznych, rytmicznych i prostych.

Czuję, że zaraz wstanę i wskoczę na stół

I recytować zacznę nowy futurostych.

 

---

Соосность

---

Болеслав Лесьмян. На солнце.

Leśmian Bolesław - W Słońcu

 

 

 

Jastrzębi śledząc lot,

Jezioro ciszę wdycha.

Zwiesza się poza plot

Spylona rozwalicha.

 

W kałuży, śladem kół

Porysowanej w żłoby,

Tkwi obłok, brzozy pół

I gęsi rdzawe dzioby.

 

Od sztachet, snując kurz

Na trawy i na chwasty,

Słońcem pocięty wzdłuż

Upada cień pasiasty...

 

Trzeba mi grodzić sad,

Trzeba mi zboże młócić!

Przyszedłem na ten świat

I nie chcę go porzucić!...

 

Болеслав Лесьмян.

На солнце.

 

Ястреб чертит узор,

Озеро тихо дышит.

 Свесилась за забор

Развалюхи крыша.

 

В луже следы колёс

Вычертили канавы.

В них облако, лист берёз,

Клювы гусиные ржавые.                   

 

Штакетник проредил свет,

И на пыли растений ,

Свой отпечатал след -

Полосы света и тени.

 

Огородить бы сад  ,

Отвеять зерно от мякины !

Пришёл в этот мир я ,и рад,

И не хочу покинуть!

1912.

---

К.И.Галчиньски. О моей поэзии.

 

Галчиньски Константы Ильдефонс.

О моей поэзии.

 

Моя поэзия - лунная ночь, великое успокоенье;

когда клубника сладка  в оврагах и слаще  тени.

Когда со мной ни женщины, ни девушки - ритмично

в тиши сверчок один трещит в щели кирпичной,

что очень мило.

Моя поэзия - это простое диво, это страна, где летом

старый кот лежит  лениво на подоконнике

прогретом.

 

Gałczyński Konstanty Ildefons - O mej poezji

 

Moja poezja to jest noc ksiezycowa, wielkie uspokojenie;

kiedy poziomki slodkie sa w parowach i slodsze cienie.

Gdy nie ma przy mnie kobiet ani dziewczyn,

gdy sie uspilo wszystko i swierszczyk w szparze cegly trzeszczy,

ze bardzo milo.

Moja poezja to sa proste dziwy, to kraj, gdzie w lecie

stary kot usnal pod lufcikiem krzywym

na parapecie.

---

Мариуш Парлицки. Внутренняя эмиграция.

МАРИУШ ПАРЛИЦКИ.
ВНУТРЕННЯЯ ЭМИГРАЦИЯ
Не могу я больше выходить из себя,
слушая новости одну другой лучше,
и решаюсь вернуться к себе.
в данных обстоятельствах
нормальное возвращение , к сожалению, невозможно,
и пришлось принять
драматическое решение об эмиграции,
об отчаянном побеге
к своим мыслям
о своих делах
и о занятиях таких скромных,
что они несущественны для строителей
нового добра,
новой правды
и красоты в совершенно новой версии .
черный телевизор
на белой стене гостиной
стал теперь чем-то
вроде картины Малевича.
Я законопатил окна газетами,
защитил шкафы от пыли
и обучаюсь новому языку -
я
мне
меня
мой
моё
себя
себе
о себе
мой дом
моя страна
мое ожидание
с моей надеждой
на ваше неминуемое падение.

---

Юлиан Тувим. Я брожу вечерами.

Tuwim Julian - A ja tak sobie wieczorem

 

A ja tak sobie wieczorem po ulicy chodzę,

Z podniesionym kołnierzem przy wytartym palcie

Ja wiem, ze nie masz celu mej codziennej drodze

Chyba, podeszwy zdzierać na szorstkim asfalcie.

 

Jak sobie naprzód idę młody i wspaniały

Jak wsadze do kieszeni twarde, suche pięście

To jakbym brzemię dźwigał, przewalam się cały:

We mnie się przewala me pijane szczęście

 

 

Тувим Юлиан – Я брожу вечерами.

 

Я  брожу  вечерами куда несут меня  ноги,

подняв воротник  на пальто своём старом.

Я знаю,  нет цели у моей ежедневной дороги,

разве что подошвы протирать тротуаром.

 

Вот  иду я себе ,  молодой и  красивый,

вот я   стискиваю в карманах твёрдые  пясти,

будто двигая бремя,  покачиваюсь с усильем,

и плещется во мне  пьяное моё счастье.

---

Томаш Ковальчик. Ещё два стихотворения

---

Збигнев Дмитроча. Я как рояль

Збигнев Дмитроча.

Фортепьяные вариации

  Rondo alla sonet

 

Я как расстроенный рояль

Как расстроенный рояль я

Я как  рояль расстроенный

Расстроенный как рояль я

 

Расстроенный я  как рояль

  Как рояль я расстроенный

  Я расстроенный как рояль

  Рояль расстроенный как я

 

Как я расстроенный рояль

  Рояль расстроенный  я как

  Как расстроенный рояль я

 

Как я  рояль расстроенный

  Как расстроенный я рояль

  Рояль я расстроенный как

 

Расстроенный как я рояль

---

Томаш Ковальчик. ( К ночным крикам...)

 

Томаш Ковальчик.

***

К ночным крикам давно привыкли соседи ,перестали

подозревать во мне в алкоголика. Они просто кивают

головами, не зная,  кому адресовать сочувствие.

Я миную их с лицом пловца,что глубоко занырнул, и

 слишком быстро всплыл на поверхность. Стена

 

не позволяет звукам распространяться. Пол  обороняет

доступ к низшему  этажу. При капле везения  стена

скроет сообщения радио, властвующего в спальне.

Другие звуки собирает микрофон, подброшенный умелым

законником Часть правды скрытая где-то за шкафом будет

 

 под рукой  при необходимости приобщить чистую совесть

к показаниям в суде, но это всего лишь верхушка айсберга.

Остальное скорее недостижимо  и из него не удастся извлечь

пользы. Смельчаку угрожает обморожение. Все предпочтут

держать язык за зубами, чем спасать неизвестно кого.

 

Немногие читают книги. Оберегая от сомнений в собственной           

правоте, фильмы или слухи принесут самые нужные

аргументы. Чрезмерная любознательность негативно влияет

на обретение спокойствия, поэтому я  съёженный  держусь на

 

полу-дыхании, готовый к бегству  от света. Я перестаю

оправдываться за пригоревшую еду и неоплаченные

счета. Лицо не выдерживает целодневно команды

смирно. Когда  меня никто не видит, оно смягчается.

---

Анджей Бартыньски. Под балконом, Гора, Нить.

Анджей Бартыньски.

 Под балконом

    Моей жене Кшысе.         

 

Я с Тобой хлеб яблоко груша

я с Тобой мир, солнце буря

я с Тобой улица площадь аэропорт

я с Тобой стол дом  красная пижама

     

Красные губы герани на балконе

ревут во всё горло о любви

и люди с ужасом затыкают уши

     

Я с Тобой

луковица  на клавиатуре пианино

потанцуем

под голубым небом под музыку сфер

     

Я с Тобой

до конца солнца когда из океана выпарится вода

я с Тобой точь в точь

 до капли точки капли точки

 и точка

     

Я с Тобой

в хлебе в небе в солнце и фортепиано

а под балконом они затыкают уши

 

 

 

Гора

 

 Когда сойдёшь  вниз  человек

 сказал гора человеку

 я  гора буду тебе

сниться по ночам

уже никогда равнина

 не будет пределом Твоих мечтаний

 

Нить

 Нитка - улочка

 нить - улица

 тропинка - ниточка

 кто-то потерял золотую пуговицу

 порвалась нить времени

 кто-то нашел золотую пуговицу

 и  стала пуговица

 кандалами на ногах

***

---

Анджей Бартыньски. Баллада...

Анджей Бартыньски.

Баллада о девушке и девяти браслетках

 

Было у девушки девять браслеток

девять браслеток -  немало

aй - бренчали  браслетки

маленькие - цимбалы

 

Слушай Джон, - полюби её –

Какая красотка-кокетка

 Джон

послушай  Джон

о тех девяти браслетках

 

И раз и два  и раз и два

Что за мгла на дворе

густая мгла

а в дому тепло

есть камин огромный

а в мире дождь  для бездомных

идёт да идёт с горем вместе

 девять браслеток и мужской перстень

холерный ливень

холерная тяжесть

и так тоскливо

вечно бродяжить

С шинкой булка –  находка

шинок малый большая водка

Цыган с гитарой лицом урода

артисты какие-то  бродят и бродят

где попало

по улицам и  вокзалам

бредут мостами

порою мглистой

кто ж восхитится

таким артистом

Но улыбнётся красотка - кокетка

третья и четвертая, а также пятая

браслетка

Послушай Джон

затонувший корвет

затонувший собор

и затонувший звон

..............................................

было у девушки девять браслеток

могла сгубить их

ну и сгубила

Браслеток девять

значит столько

но у девушки сердце осталось

малютка-сердечко

сердце - заколка

 

Слушай  Джон - не дури

что  тебя в том боку колет

не браслетки  ли в серой мгле?

Слушай  Джон – заболел что ли

Джон – наливай да пей

и не думай - не думать  Джон

это всего милей .

 

1957.

Andrzej Bartyński

 

 

Ballada o dziewczynie i dziewięciu bransoletach

 

Miała dziewczyna dziewięć bransolet

bransolet dziewięć – tak wiele

aj – brzękały bransolety

malutkie czynele

 

Słuchaj John – ty zakochaj się

to bardzo piękna kobieta – słuchaj John

no słuchaj John

o tych dziewięciu bransoletach

 

I raz i dwa i raz i dwa

jaka mgła na dworze

gęsta mgła

a w domu ciepło

jest piec ogromny

a w świecie deszcz jest dla bezdomnych

pada i pada jak nieszczęście

bransolet dziewięć i męski pierścień

cholerna pompa

cholerna męka

i ta tęsknota

wieczna włóczęga

W jakimś barze bułka z szynką

duża wódka w małym szynku

Cygan z gitarą i z głupią twarzą

jacyś artyści wciąż łażą i łażą

i tak bez końca

Po ulicach i po dworcach

po mostach

a pora dżdżysta

i żaden się nie zachwyca

taki artysta

Więc się uśmiecha piękna kobieta

trzecia i czwarta a także piąta

bransoleta

Posłuchaj John

zatopiona korweta

zatopiona katedra

i zatopiony dzwon....

Miała dziewczyna dziewięć bransolet

mogła je zgubić

no i zgubiła

Bransolet dziewięć

znaczy się kilka

ale dziewczynie serce zostało

malutkie serduszko

serce jak szpilka

 

Słuchaj John – nie wygłupiaj się

co cię tam kłuje w tym boku

bransolety w szarej mgle?

Słuchaj John – daj spokój

John – robaka zalej

i nie myśleć – nie myśleć John

to najwspanialej

 

1957 r.

---

Эрнест Брылль. Будем ближе...

Эрнест Брылль. ( р.1935)

Будем ближе друг к другу ...

Будем ближе друг другу, ибо нас разделяют ,
И земля поминутно из-под ног убегает...
А обломки земли,  на которой стоим мы,
Врассыпную , шумя , в темноту отплывают.

Будем ближе друг другу, когда  уязвимы,
Когда  камень любой может двинуть лавину,
Будем ближе друг другу, когда темные горы
 Своим  телом морозным толкают нас в спину.

Будем верны себе, когда строят заборы.
В нас  себя  ровно столько, сколько  мы сможем
Взять тепла от  другого  , который пусть тоже
Примет наше тепло  и в себе сохраняет.

Будем ближе друг другу, ибо нас разделяют.

12 V 1985
 
Bądźmy dla siebie bliscy…

 

Bądźmy dla siebie bliscy bo nas rozdzielają 
I co chwila nam ziemia pęka pod stopami…
A te okrawki kraju na którym stoimy
Z hukiem od siebie w ciemność odpływają

 Bądźmy dla siebie bliscy kiedy się boimy

 Gdy byle kamyk może poruszyć lawiny

 Bądźmy dla siebie bliscy kiedy ciemne gory

 Odpychają nas nagle swoim ciałem zimnym

 

Bądźmy dla siebie wierni kiedy rosną mury

 Bo tyle w nas jest siebie ile ciepła tego

 Które weźmiemy od kogoś drugiego

 A drugi od nas weźmie i w sobie zatai

 

Bądźmy dla siebie bliscy bo nas rozdzielają

 

12 V 1985

 Gołąb pocztowy, Pokolenie, Warszawa 1986

 

---

Болеслав Лесьмян. Лунное упоение-1.Ночь.

 

Болеслав Лесьмян.

Лунное упоение -1. Ночь.

 

 

 Огнем мерцает ночь, а сумрак, звёзд поклонник,

 едва колышется  в потоке тишины,

 и мраморный луной обрызган подоконник,

 где тени наших рук лежат, удлинены.

 

Теперь уж виден сон, теперь уже не страшно.

Мир полуосвещен, грядёт рассветный час,

и тени наших рук как будто бы не наши,

как будто у окна есть кто-то кроме нас.

 

Как будто кроме нас, бессонный и влюблённый,

в мечтаниях течёт молчащих жизней сход,

и с небом связанный, и с тьмой потусторонней

дрожащий тайный  быт, заоблачный народ.

 

Ему своей косой  из серебристых прядей

льёт полночь свой поток, искрящийся   во мгле.

В виденья погружён, до дна   себя утратив,

в краю русалий он уже не на земле.

 

 В лёт вольный облаков блеск жизни проникает,

 бутоны их растут и набирают цвет...

 И чуткая душа,  дрожа, в себя вбирает

 улётный миг чудес,    восторгов полный свет.

 

Теперь уж виден сон, теперь уже не страшно.

Мир полуосвещен, грядёт рассветный час,

и тени наших рук как будто бы не наши,

как будто у окна есть кто-то кроме нас.

 

Leśmian Bolesław - KSIĘŻYCOWE UPOJENIE - I. NOC

 

 

 

 Ogniem pulsuje noc, a mrok, ów gwiazd wielbiciel,

 Ledwie kołysze się pod szumnej ciszy prąd;

 Na marmur okna padł księżyca bryzg obficie,

 Gdzie wydłużone drżą dwa cienie naszych rąk.

 

 Teraz już widny sen, teraz troska nie straszna

 I na wpół świeci świat, co już z półmroku wstał,

I cienie naszych rąk nam zdają się nie nasze,

 Jakby przy oknie tym prócz nas ktoś schadzkę miał.

 

Jakby tu oprócz nas, bezsenny i miłosny,

 Pośród marzenia trwał milczących istnień lud;

 Wspólna ich z niebem więź i zaświatowe losy,

 I tajnią drżący byt, i ponadchmurny ród.

 

 Dla nich warkoczem swym snutych w srebrze zakrętów,

 Pod północą co w skrach, strumień we mgle się ćmi,

 Pogrążony w swych snach, w marzeniach swych do szczętu,

 Widzi rusalny kraj, jak półsnem mu się śni.

 

 Wolny obłoków lot, życie ich blask przenika,

 Rozwija się ich pąk słyszalniej niźli kwiat...

 A dusza czujna wciąż i drżąca jak osika

 Chłonie ulotny dziw, pełen zachwytów świat.

 

 Teraz już widny sen, teraz troska nie straszna,

 I na wpół świeci świat, co już z półmroku wstał,

I cienie naszych rąk nam zdają się nie nasze,

 Jakby przy oknie tym prócz nas ktoś schadzkę miał.

 

 

---

Вислава Шимборска. Любовь с первого взгляда.

Вислава Шимборска.

Любовь с первого взгляда

 

Они оба убеждены,

что соединило их внезапное чувство.

Прекрасна такая уверенность,

но неуверенность прекрасней.

 

Они думают, что, если раньше  не знали друг друга,

между ними ничего не происходило.

А как насчет улиц, лестниц, коридоров,

где они могли когда-то миновать друг друга?

 

Я хотела  бы их спросить ,

не припомнят ли они этой встречи -

возможно, в дверном турникете

когда-то , лицом к лицу?

Какого-то «извините» в давке?

Голоса «Вы не туда попали» в телефоне?

-Но их ответ мне известен:

- Нет,  не помнят.

 

Их очень бы удивило,

что уже долгое время

с ними играл случай.

 

Еще не совсем готовый

обернуться для них судьбой,

он сближал их и отдалял,

перебегал им дорогу

и , подавляя смех,

отскакивал в сторону.

 

Были знаки, сигналы,

пусть  нечитаемые.

Возможно, три года тому назад

или в прошлый вторник

некий листок перепорхнул

с плеча на плечо?

Было что-то потеряно и поднято.

Кто знает, не мячик ли это

в зарослях детства?

 

Были дверные ручки и звонки,

на которых  всегда

касание ложилось на касание.

Чемоданы рядышком  в камере хранения.

Возможно, одинаковый сон какой-то ночью,

размытый  сразу после пробуждения.

 

Ведь каждое начало

это только лишь продолжение,

и книга событий

всегда открыта на половине.

 

Wisława Szymborska

 

 Miłość od pierwszego wejrzenia

 

Oboje są przekonani,

że połączyło ich uczucie nagłe.

 Piękna jest taka pewność,

ale niepewność piękniejsza.

 

Sądzą, że skoro nie znali się wcześniej,

 nic między nimi nigdy się nie działo,

 A co na to ulice, schody, korytarze,

 na których mogli się od dawna mijać?

 

Chciałabym ich zapytać,

czy nie pamiętają -

może w drzwiach obrotowych

 kiedyś twarzą w twarz?

 jakieś “przepraszam” w ścisku?

 głos “pomyłka” w słuchawce?

- ale znam ich odpowiedź.

Nie, nie pamietają.

 

Bardzo by ich zdziwiło,

że od dłuższego już czasu

 bawił się nimi przypadek.

 

Jeszcze nie całkiem gotów

 zamienić się dla nich w los,

 zbliżał ich i oddalał,

zabiegał im drogę

i tłumiąc chichot

 odskakiwał w bok.

 

Były znaki, sygnały,

 cóż z tego, że nieczytelne.

 Może trzy lata temu

 albo w zeszły wtorek

 pewien listek przefrunął

z ramienia na ramię?

Było coś zgubionego i podniesionego.

 Kto wie, czy już nie piłka

 w zaroślach dzieciństwa?

 

Były klamki i dzwonki,

 na których zawczasu

 dotyk kładł się na dotyk.

 Walizki obok siebie w przechowalni.

 Był może pewnej nocy jednakowy sen,

 natychmiast po zbudzeniu zamazany.

 

Każdy przecież początek

 to tylko ciąg dalszy,

 a księga zdarzeń

zawsze otwarta w połowie.

 

---

Ян Куровицки. Причуды прозы жизни, и др.

 

Ян Куровицки

(1943-2017)

Причуды прозы жизни

 

Давным-давно, когда считалось, что правда

всегда побеждает,

ревнители шли с ней к людям, на виселицу или

ставили ей алтари.

После них осталось

несколько неплохих книг, которым

г-н Б. подарил   чудесную силу.

Стоило  коснуться

любой страницей смертельной раны,

и случалось исцеление.

Когда она оказывалась на груди,

нестрашными становились стрелы и пули.

Благословенные результаты также давали цитаты,

даже в устах неграмотного.

По правде, которая всегда побеждает,

коровы телились, и бабы порожними не гуляли,

расцветало жито.

Сорняки в нём росли исключительно

вверх корнями.

Но г-ну Б. наскучила литература,

и хотя старые книги по-прежнему читаются

и вера в их чудесную силу длится,

появилась тем не менее другая странная байка:

мол, есть такие , что упрямо верят, что после ночи

наступает день, хлеб утоляет голод, вода -

жажду,

что нет, не было и не будет иначе, а

ярые ревнители правды, которая всегда

побеждает,

ещё тлеют в сказках для детей,

чтобы злокачественный рак иронии не вытравил

их обетований.

 

 

 

Похвала пьянству

 

В «Paris Spleen» Бодлера

я читаю

о прохожем, который на вопрос который час,

смотрит в глаза коту и говорит:

- час пьянства. И добавляет:

Надо быть пьяным всё равно чем:

вином, поэзией, любовью.

Речь только о том, чтобы быть пьяным.

Пьяным всегда. Глубокой ночью и  днём.

Поэтому и я смотрю в глаза коту,

выхожу из дома и захлопываю дверь

за собой.

Я распрямляю кости.

Я не думаю о том, что было, есть, будет.

Я пью, пока земля не сбросит меня с себя.

И вот, без причины, стихотворение, чистое как спирт,

возносится прямо

к небу.

 Я догоняю и выпиваю его .

Тост.

Я пью за то, что напьюсь. За то, что  проснусь

завтра

с пересохшим языком.

Я пью за женщин, которых я любил, и за тех,

переплывающих

с моей любовью от постели к постели.

Также за всех, что хотели пить  со мной,

обещая

на эту ночь вечную любовь.

Но прежде всего я пью за то, что напиваюсь.

И восходит в моем сердце звезда, пустая, как

язык.

Потому что в этом мире нет вещи,

дела,

Которое было бы  концом, а  не началом

желания, ибо всё

длится в вечной незавершенности.

Поэтому я пью за незавершенность устроения

справедливости,

за спасение, за шедевры, за мою жизнь, тоже

незавершенную;

за знание , которое дает пол, когда остальное остаётся

в несытости;

за то дерево за окном , что не пережило лета

и в полноте

не познает осени .

И, наконец, я пью

за каждый очередной глоток.

Эхо  неисполнения

говорит, что когда женщина умирает,

мужчина беспомощен перед

криком вещей.

А когда он уходит в смерть,

она нема в отсутствие предмета заботы.

Говорящие молчат об их жизни, как будто

это зрелище замыкает им рты.

Крик вещей или набухшие тоской минуты

суть всего лишь эхо

общего для всех неисполнения.

В беспомощности плачется тишина, как

чистая форма длительности.

Молча расправляет им  руки

и слёзной росой

выпадает.

 

Шёпот пани смерти

 

Я держусь при тебе,

чтобы ты не держался за себя

и всего, что и есть ты:

твоих сомнений, важных дел,

препятствий и намерений.

Они и ты – это  единство.

Поэтому, когда я погашу тебя,

и они перестанут тлеть беспокойством,

нежеланием, радостью, или злостью,

 оцепенеют в природе.

Разве у камня есть какие-либо вопросы

и у срезанного ногтя ?

Есть ли дела у минералов?

У цветов радуги?

У ветра?

Когда же меня с тобою нет,

и только зрачки твои расширяются

при вести о моем возможном присутствии,

прими дистанцию, которой

я тебя одаряю,

и обернись ей, как банным полотенцем.

Не дрожи перед слепым духом судьбы.

Не  от меня убегай,

но от себя.

Настоящее.

Я раскрываю дверь на лестницу;

Я раскрываю дверь в своё жилище;

Я раскрываю губы к моей любви;

Мир замкнулся.

 

Jan Kurowicki

(1943-2017)

Kaprysy prozy życia

Dawno temu, kiedy wierzono, że prawda 

Zawsze zwycięża, 

Żarliwi szli z nią w lud, na szubienice lub 

Wznosili jej ołtarze. 

Zostało po nich 

Kilka całkiem niezłych książek, a 

Pan B. obdarzał je cudowną mocą.

Podobno wystarczało dotknąć 

Byle jaką stronnicą śmiertelnej rany, 

A było się uzdrowionym. 

Gdy się znalazła na piersi,

Niestraszne stawały się strzały i kule. 

Błogosławione skutki czynił też cytat, 

Nawet w ustach analfabety. 

W prawdzie, która zawsze zwycięża, 

Cieliły się krowy i baby nie puszczały się; 

Rozkwitało zboże. 

Chwasty rosły w nim tylko 

Korzeniami do góry. 

Ale panu B. znudziła się literatura, 

Choć dawne książki są wciąż czytane

I wiara w ich cudowną moc trwa. 

Pojawiła się jednak inna dziwna bajka: 

Oto są tacy co uparcie wierzą, że po nocy 

Nastaje dzień, chleb zaspokaja głód, woda 

pragnienie; 

Że nie ma, nie było i nie będzie nic więcej, zaś

Żarliwi nosiciele prawdy, która zawsze 

zwycięża, 

Dogorywają w baśniach dla dzieci. 

Aby złośliwy rak ironii nie rozkładał 

Ich ofiary.

 

Pochwała pijaństwa

W „Paryskim Spleenie” Ch. Baudelairea 

czytam 

O przechodniu, który, zapytany o godzinę, 

Patrzy w oczy kota i mówi: 

Jest godzina pijaństwa. Dodaje też:

Powinniśmy być pijani, obojętnie czym: 

Winem, poezją, miłością. 

Chodzi tylko o to, by być pijanym. 

Zawsze pijanym. W głęboką noc i za dnia. 

Patrzę więc i ja w oczy kota, 

Wychodzę z domu i zatrzaskuję drzwi za 

sobą. 

Rozprostowuję kości. 

Nie myślę o tym, co było, jest, będzie.

Piję, aż ziemia strąca mnie z siebie. 

I oto, bez powodu, wiersz, czysty jak spirytus, 

Wznosi się wprost 

Do nieba.

Gonię go i wypijam do cna. 

Toast

Piję za to, że się upiję. Za to, że jutro obudzę 

się 

Z brakiem śliny na języku.

Piję za kobiety które kochałem i za te 

przepływające 

Z moją miłością z łóżka do łóżka. 

Także za wszystkie, co chciały pić ze mną, 

obiecując 

Tej nocy wieczną miłość. 

Ale przede wszystkim piję za to że się upiję. 

I wschodzi w moim sercu gwiazda, pusta jak 

język.

Nie ma bowiem na tym świecie rzeczy, 

sprawy, 

Która nie końcem jest, lecz początkiem 

pragnienia, bo 

W wiecznym trwa niedokończeniu.

Piję więc za niedokończone ustroje 

sprawiedliwości, 

Za zbawienie, za arcydzieła, za moje życie też 

niedokończone; 

Za wiedzę, która daje pół, gdy reszta trwa 

w niedosycie;

Za to drzewo za oknem, co lata nie przeżyło, 

i w pełni

Nie dozna jesieni.

I wreszcie piję

Za wszystkie kolejne kieliszki.

Echo niespełnienia

Mówią, że gdy umiera kobieta, 

Mężczyzna bezradnieje wobec 

Zgiełku rzeczy.

A gdy on zachodzi w śmierć,

Jest niema w braku przedmiotu troski.

Mówiący milczą o ich życiu, jakby 

Widok ten zatykał im gardła.

Zgiełk rzeczy czy opuchłe troską chwile 

Są ledwie echem 

Wspólnego wszystkim niespełnienia.

W bezradności skwierczy cisza, jako 

Czysta forma trwania.

Niemo rozkłada im ręce

I się łzawo 

Skrapla.

 

Szept p. Śmierci

Trwam przy tobie, 

Abyś nie trzymał się samego siebie.

I wszystkiego, co jest tobą: 

Twych rozterek, spraw ważnych, 

Przeszkód i zamiarów. 

One i ty to jedno. 

Kiedy więc zgaszę ciebie 

I one przestaną tlić się niepokojem, 

Zniechęceniem, radością, czy złem. 

Zobojętnieją w naturę.

Bo czy kamień ma jakieś sprawy 

i odcięty paznokieć?

Czy są sprawy minerałów? 

Kolorów tęczy? 

Powietrza?

Kiedy mnie więc z tobą nie ma, 

I tylko źrenice twoje rozszerzają się

Na wieść o możliwej mej obecności, 

Przyjmij dystans, którym 

Cię obdarzam. 

I otul się nim jak ręcznikiem po kąpieli.

Nie drżyj przed ślepą zawartością losu.

Nie ode mnie się odsuń,

Lecz od siebie.

Obecność

Otwieram drzwi na klatkę schodową;

Otwieram drzwi do mojego mieszkania;

Otwieram usta do mojej miłości;

Świat się zamknął.

 

 

 

 

---

Ян Станислав Кичор (Посуди...)

Ян Станислав Кичор

Посуди, не минуешь ли...

(третья часть триптиха "Вернуть утраченное")

 

Посуди, не минуешь ли рая,что  прямо

за проулком,  который выводит в  просторы,

за  стеной, где малец,  раздающий рекламы,

за калиткой,  тобой  не открытой в заборе,

 

Увидать бы поближе, в подробнейших жестах

тех, вседневных, всегда рядом с нами, привычных,

с кем  сидим мы обычно  на тех  самых креслах,

вместе пьём за здоровье всем нам безразличных.

 

Может быть, всё искусство  есть лишь испытанье,

нарушенье границы меж телом и духом.

Слышишь ? Бубны грохочут военный свой танец,

зори полнятся пеньем, доступным  для слуха.

 

Много их неизвестных, но надежд не теряя,

мы бредём наудачу. Рай окажется ль раем?

 

Odzyskać utracone

(  )

***

 

Pomyśl, bo może mijasz coś, co jest tym rajem;

w zaułku, zza którego otwiera się przestrzeń,

za tym murem, gdzie chłopak reklamy rozdaje

lub tą furtką przez ciebie nie otwartą jeszcze.

 

A jakby spojrzeć bliżej, w najdrobniejszych gestach,

tych co zawsze są obok, ot zwykli, codzienni,

z którymi zasiadamy na tych samych krzesłach

i wspólnie wypijamy zdrowie bezimiennych.

 

Bo może całą sztuką jest tylko szukanie,

Przekraczanie granicy i ciała, i ducha.

Słyszysz? Bębny już głoszą swój wojenny taniec,

A świty pełne pieśni, których możesz słuchać.

 

Wiele jest niewiadomych, wciąż nam się coś zdaje.

Błądzimy po omacku. Czy raj, wciąż jest rajem?

 

 

---

Марта Фокс. Стихи.

Марта Фокс

Апокалипсис cum figuris
2017
Бог сомневается, что его всемогущество все еще работает,
и если это так, он не знает, стоит ли его использовать.
Он поддакивает Фукуяме, потому что история окончилась.
Он поддакивает Платону, который бросил поэтов
у ворот своего государства. Он умывает руки
от подрезанных крыльев и переполненных лодок,
которые не добираются до берега.
и от детей размахивающих культями.
И от святых, которым он больше не доверяет,
потому что их слова на вкус, как холодное стекло,
как грязная штукатурка и кислое вино, превращённое в уксус.
Молчит, когда канделябры гаснут, опадают кроны деревьев
и когда золотарник разрастается как похвала глупости.
Он заслоняет очи седыми волосами, чтобы не смотреть
на позор благословения гильотин и машин.
И все же, по привычке, он держит окаменевшие бразды,
которыми он когда-то ловко маневрировал,
прежде чем они впитали вагон соли и слёз.
И теперь, в небесном одиночестве,
во сне и вне сна,
вне добра и зла,
Бог умер, сказал бы Бог.
Если бы  мог.
 

(Апокалипсис (лат. Apocalypsis cum Figuris) — знаменитая серия гравюр на дереве немецкого художника, рисовальщика и гравёра Альбрехта Дюрера, созданная им в 1496-1498 годах после первого путешествия в Италию. Серия из 15 гравюр, иллюстрирующая Откровение Иоанна Богослова, была впервые ...)

Как это будет

Как это будет, когда не станет меня,
кто свернёт шторы, кто кому помашет,
кто утром взглянет на картины,
кто выпьет кофе и проглотит таблетку,
кто сделает яичницу, выйдет на балкон.
Как это будет, когда не станет меня,
кто будет поливать цветы и заводить часы,
читать вслух книжку,
очистит ящики, пахнущие лавандой.
Кто это всё приберёт, откупорит,
проветрит, развесит,
что поломано, соберёт,
сбережёт?

Одно стихотворение ежедневно

Очистить стол, сжечь заметки,
отключитьть компьютер.
Выбрасывать, выбрасывать, выбрасывать.
В письме к дочерям дописать:
Делайте своё, девочки.
Успех - несправедливое слово.
Важно качество.
И одно стихотворение ежедневно.
Не обязательно его писать,
достаточно прочитать.

 

http://www.gazetakulturalna.zelow.pl/index.php/biezacy-numer-3

---

Яцек Качмарски.Свидетели. (Песня)

Яцек Качмарски.

Свидетели.

 

Jacek Kaczmarski

Świadkowie

          Тридцать лет  я ищу сына. Он пережил войну, я знаю это , потому что он написал. На этом фото он с девушкой , которая живет со мной до сего дня. В его последнем письме – читаю : «Я иду к тебе, обними  отца, у меня для него на войне добыт пиджак в английскую клетку. Сам ношу его сейчас , хотя и маловат.» Сын был рослый, широкоплечий и сильный. Если кто - нибудь знает , что случилось с ним - пусть даст мне знать. Очень прошу. Скорее.

Дорогая Пани! В программе «Свидетели» Я случайно увидел вас.  Уже тридцать лет я живу в Рембертове , у меня есть редкие памятные вещи от войны. Обкрадывал я когда-то почтовые ящики  (в письмах иногда были деньги). Среди писем было три лагерных. Это может быть интересно - для вас.

Брат, братишка! Я войну пережил , а из леса вышел рано. В деревне меня прихватил какой-то патруль, и песне конец. Сижу в лагере вместе с немцами, NSZ и АК. Берегу здоровье, домой вернусь, когда удастся. Вчера некоторые из нас бежали. Я держался издали. Когда из такого лагеря бегут- надо знать куда бежать. Сегодня грузовик привёз половину, остальных вычеркнули из списков. Теперь их допрашивают .Видно, ничего не говорят. Был один такой , приятно выглядел, широкоплечий. Выше, сильнее даже, чем я (я знаю, трудно поверить). У него был пиджак в английскую клетку,  он вместе с теми рванул. Когда его поймали и допросили – осталось половина  человека. Он  замкнулся, не может ходить, вроде стал на голову ниже, Я не знаю, но, похоже, у него нет половины рёбер. Так вот здесь мы живем. Письмо это пошлёт русская (любит меня здесь). Раз уж мне сидеть – лучше бы у своих, уведоми обо мне UB.

Папа! Побег не удался,  не знаю , напишу ли ещё. Тот в пиджаке в английскую клетку с допроса вышел на четвереньках.. Так что теперь я забочусь о нем , как он обо мне в течение четырех лет. Я побаиваюсь , что они с нами сделают. Плохо! Чёрт!

Мамаша! Мне семнадцать лет, а я уже лейтенант! Здесь всё в порядке – польских мы уничтожим бандитов. Тогда я напишу письмо и всё скажу я вам, сейчас не хватает сил и спит мой майор Шахнитов. Отцу скажи что у меня есть для него подарок пиджак с английской плетушкой попал мне просто даром.  

глубже в воду войдёмте родные
мы довольно вдоль берега бродим
охладились уже по колена
наши ноги сожжённые бегством

входим в воду по пояс  по шею
проплываем  над черною глубью
в отдалении скроется берег
там слюну мы сухую проглотим.

каждый  после нырнёт постепенно
волны пусть пробегают над нами
зазвучит  тишина после бури
дно увидят открытые очи

так зависнуть  нам по-над землёю
и без рыбьего сполоха  спешки
позабыть  позабыть  родные
что  должны зачерпнуть дыханья.

 

Wejdźmy głębiej w wodę kochani

Dosyć tego brodzenia przy brzegu

Ochłodziliśmy już po kolana

Nasze nogi zmęczone po biegu

 

Wejdźmy w wodę po pas i po szyję

Płyńmy naprzód nad czarną głębinę

Tam odległość brzeg oczom zakryje

I zeschniętą przełkniemy tam ślinę

 

Potem każdy się z wolna zanurzy

Niech się fale nad głową przetoczą

W uszach brzmieć będzie cisza po burzy

Dno otwartym ukaże się oczom

 

Tak zawisnąć nad ziemią choć na niej

Bez rybiego popłochu pośpiechu

I zapomnieć zapomnieć kochani

Że musimy zaczerpnąć oddechu

 

---

Ян Даровски. Post mortem.

Ян Даровски.

 

«Post mortem»

С звездой Давида они ушли в нашу землю,

отравили воздух тлением смертельных Псалмов

 мы должны бы задохнуться, мы, свидетели убийства,

 рука об руку с палачом уходящие  в историю.

 

Алкоголь не поможет. На поверхности расплывается

 маслянистым пурпуром наше лицемерие.

 Не помогут памятники и тот факт, что мы беззащитными

 были как  и они.  Не всех смутил меч

 разрубающий гордиев узел для нас,

 разрубающий две жизни народа.

 Алкоголь не поможет, Лета трусов и дураков.

 

Убийца может в белых перчатках

 подавать руку тем, кто выжил,

 может сказать, посмотри на мою правую руку,

 она чиста, она не ведала, что творит другая .

 

И  ура-христианин, поразмыслив,

 стряхивая сигарный пепел в Атлантику,

 может сказать, да, надпись на стене была, и рука,

 но у меня не было при себе очков .

 

Но в заговоре мы были самыми старшими,

 даже  не обязанными неразглашением,

 мы ели общий хлеб , из той же скалы

 пили, их руки касались нас,

 бескровные руки библейских портных.

....................................... ...

Те самые руки -  ветром за стеклом

теребят красный позор венка.

 теребят память.

 

Стихи написал Ян Даровски, 1926 года рождения,  силезец, который во время войны был мобилизован в вермахт, в Нормандии перешёл на сторону коалиции и вступил в войско польское. Впоследствии осел в Лондоне, был печататником Чеслава Милоша.

Не было написано в Польше ничего столь горького и жестокого , - писал Чеслав Милош о стихотворении Яна Даровского.

 

Z gwiazdą Dawida zeszli pod naszą ziemię,

zatruli powietrze dwutlenkiem śmiertelnych Psalmów

 musimy się dusić, my, mordu świadkowie,

 za drugą rączkę z katem iść pochyleni w dziejach.

 

Nie pomoże alkohol. Na powierzchnię wypływa

 oleistą purpurą nasza hipokryzja.

 Nie pomogą pomniki i fakt żeśmy bezbronni

 byli jak oni. Nie wszystkich smucił miecz

 rozcinający węzeł gordyjski dla nas,

 rozcinający dwa życia narodu.

 Nie pomoże alkohol, Lete tchórzów i głupców.

 

Morderca może w białych rękawiczkach

 podawać rękę tym co ocaleli,

 Może powiedzieć, patrz moja prawica

 czysta jest, nie wiedziała co druga ręka czyni.

 

A zamyślony hurra-chrześcijanin

 strząsając popiół cygara w Atlantyk,

 rzec może, owszem, napis był i ręka,

 ale nie miałem z sobą okularów.

 

Ale my w spisku byliśmy najstarsi,

 nawet milczeniem nie zobowiązani,

 jedliśmy chleb wspólny, z tej samej skały

 pili, ich ręce dotykały nas,

 bezkrwiste ręce biblijnych krawców.

…………………………………...

Te same ręce są wiatrem za szybą

szarpią czerwony wstyd wieńca.

 szarpią pamięć

 

Wiersz napisał Jan Darowski, urodzony w 1926 Ślązak, który podczas wojny został wcielony do Wehr­machtu; w Normandii przeszedł na stronę aliantów i wstąpił do wojska polskiego. Następnie osiadł w Londynie, gdzie wybrał zawód drukarza - kontynuował Noblista.

Żaden tak gorzki i okrutny wiersz nie został napisany w Polsce - pisał Czesław Miłosz o wierszu Jana Darowskiego

 

 

---

Вислава Шимборска. Карта

 

Вислава Шимборска

Карта

Плоская, как стол,
на котором расстелена.
Ничто под ней  не движется
и места не меняет .
Над ней - мое человеческое дыхание
не создает вихрей воздуха
и ничто не замутняет её чистые цвета.

Даже моря всегда приветливо синие
при растерзанных берегах.

Все здесь мало, доступно и близко.
Могу кончиком ногтя притиснуть вулканы,

полюса погладить без толстых рукавиц,
могу одним взглядом
охватить каждую пустыню
сразу с рекой, что близко-близко обок.

Леса обозначены несколькими деревьями,
между которыми было бы трудно заблудиться.

На востоке и западе,
выше и ниже экватора -
словно маком засеяно,
и в каждом черном зёрнышке
живут себе люди.
Массовых захоронений  и недавних руин
нет на этой картине.

Границы стран едва заметны,
будто они в неуверенности – быть им или не быть.

Я люблю карты, потому что они лгут.
Потому что они не допускают к тревожащей правде.
Потому что великодушно, с добрым юмором
расстилают мне на моем столе мир
не из этого мира..

Mapa/ Szymborska

Płaska jak stół, 
na którym położona.
Nic się pod nią nie rusza
i miejsca nie zmienia.
Nad nią – mój ludzki oddech
nie tworzy wirów powietrza
i nic nie mąci jej czystych kolorów.

Nawet morza są zawsze przyjaźnie błękitne
przy rozdzieranych brzegach.

Wszystko tu małe, dostępne i bliskie.
Mogę końcem paznokcia przyciskać wulkany,

bieguny głaskać bez grubych rękawic,
mogę jednym spojrzeniem
ogarnąć każdą pustynię
razem z obecną tuż tuż obok rzeką.

Puszcze są oznaczone kilkoma drzewkami,
między którymi trudno by zabłądzić.

Na wschodzie i zachodzie,
nad i pod równikiem –
crista jak makiem zasiał,
a w każdym czarnym ziarnku
żyją sobie ludzie.
Groby masowe i nagłe ruiny
to nie na tym obrazku.

Granice krajów są ledwie widoczne,
jakby wahały się – czy być czy nie być.

Lubię mapy, bo kłamią.
Bo nie dają dostępu napastliwej prawdzie.
Bo wielkodusznie, z poczciwym humorem
rozpościerają mi na stole świat
nie z tego świata.

 

 

---

Тадеуш Завадовски. Дом из тумана.

Тадеуш Завадовски.

 

ДОМ ИЗ ТУМАНА

 

если бы я мог построить дом для птиц я бы пожалуй

 поселился в нем. это кажется так просто. несколько  досточек гвоздей

и готов дом. ни телевизоров ни газет с новостями

об очередных потрясениях в мире. ни  дикторов

рассказывающих  что и для чего я должен делать.

 

если бы я мог построить дом для птиц я бы повесил его

в моем саду на ветке уже не существующего ореха

и  стал бы как он недоступным людскому взгляду. нечувствительым

к  ударам  как туман что стелется по утрам. веровал бы

в небо такое близкое только лишь протянуть руку.

 

был бы я  птицей  построил бы дом  из тумана.

***

 

Tadeusz Zawadowski

DOM  Z  MGŁY

 

gdybym umiał zbudować dom dla ptaków pewnie bym

w nim zamieszkał. to niby takie proste. kilka deseczek gwoździ

i jest dom. żadnych telewizorów i gazet z wiadomościami

o kolejnych trzęsieniach świata. żadnych spikerów

mówiących co i dlaczego mam robić.

 

gdybym umiał zbudować dom dla ptaków zawiesiłbym go

w moim ogrodzie na gałęzi nieistniejącego już orzecha

i stałbym się jak on poza zasięgiem ludzkiego wzroku. odporny

na uderzenia jak mgła co się ścieli nad ranem. wierzyłbym

w niebo tak bliskie że na wyciągnięcie ramion.

 

gdybym był ptakiem zbudowałbym dom z mgły

 

 

 

---

Эва Пилипчук. В старой церкви.

Эва Пилипчук.
В старой церкви.

Говор исповедальный
задержался в иконах
в досках их благодатных
коль до неба далёко
проскользнул через щёлку
чудо светлое - лучик
отче наш
приснодева
здесь под веками свода

застарелые раны
вновь болят и нас рознят
мир грехами исполнен
темя клонится в вечность
не льнут ладони к ладоням
боже зачем так трудно
скрип аналоя вторил
позабытой молитве
***
Ewa Pilipczuk

W starej cerkwi

Szmerem zwierzeń podniebnych
zaszeptały ikony
w łasce desek przysiadłe
gdy do nieba daleko
ze szpar okien się wymknął
świetlny cud – blady promyk
ojcze nasz
zdrowaś mario
pod sklepienia powieką

rany dawno zakrzepłe
jeszcze bolą i różnią
grzechów świata nie zliczysz
skronie chylą się w wieczność
dłoń do dłoni nie przylgnie
czemu panie tak trudno
skrzyp klęcznika się wtrącił
zapomnianą nowenną

---

Ирена Качмарчик. Искорка.

 

Ирена Качмарчик.

искорка

 

Мороз хатку нарядил в сосульки,

Папоротник  рисует на стёклах.

Разожги печурку, подай мне руку ,

Пусть касание станет тёплым.

Конфитюры  спят сладко на полках,

 Молоко мурчит на усах у кошки,

 Танцуют искры  под звёзд звоночки,

 Сам Большой Воз встал  на порожке.

 

Нам не надобно  пледа на плечи,

Жар от стоп поднимается лаской.

Тень легла на льняные подушки

 И толкует наш стол по-гуральски.

 

На макатке хозяйка готовит,

Борщ  горячий сейчас будет подан.

Мы за столик присядем  с луною.

Звезды дремлют на старых комодах.

Хатка спит под присмотром сосулек.

Папоротник искрится на окнах.

Это искорки моей танцы

Среди дней этих зимних  холодных.

 

Нам не надобно пледа на плечи,

Жар от стоп поднимается лаской

Тень лежит на льняных занавесках

И толкует наш стол по-гуральски.

  ***

«Макатка»- это такая настенная тканая картинка, не подобрал аналога русского.

«Большой Воз»- созвездие Большой Медведицы, в строку не влезает. То же и с папоротником.

 

 

Iskierka

 

Mróz soplami ogrodził chatynkę

I maluje na szybach paprocie

 Rozpal ogień w kominku, daj rękę

Niech się dotyk płomykiem wyzłoci.

 Konfitury śpią słodko na półkach

 Mleko mruczy na wąsach kota

 Tańczą iskry dzwonki gwiazd dzwonią

Wielki Wóz właśnie stanął we wrotach.

 

Niepotrzebny nam pled na ramionach

 Kiedy ciepło wędruje od stóp

 Cień się kładzie na lnianych poduszkach

 Po góralsku gawędzi nasz stół.

 

Na makatce gaździna gotuje

 Zaraz barszczyk gorący nam poda

 Usiądziemy z księżycem przy stole

 Gwiazdy spoczną na starych komodach.

 Frędzle sopli pilnują chatynki

 Paproć w oknie srebrzyście się skrzy

 Jesteś moją tańczącą iskierką

Pośród mroźnych i zimowych dni.

 

Niepotrzebny nam pled na ramionach

 Kiedy ciepło wędruje od stóp

 Cień się kładzie na lnianych zasłonach

 Po góralsku gawędzi nasz stół.

 .......…………………………

z tomu:Lubię z tobą zapalać latarnie, 2006

 

 

---

Лешек А. Мочульски. Вздохи.

 

Лешек Александр Мочульски.

 

Вздохи

 

Пустыми часами в пустыне,

которой не видно конца,

тоскуя по Милости, стынут

в холодных слезах сердца.

Когда сбившиеся  с дороги ,

не знаем мы сон или бденье ,

когда от нас зависит немного,

разве что сердцебиенье.

Обречённые в переходной эпохе

из  века тьмы к веку гроз,

к Тебе возносятся наши вздохи

осужденных в долине слёз.

Но что ж это  я в отчаянье плачу,

Ведь мне как  и всем этот жребий роздан.

А я  быть желаю таким как воздух,

и словно вода , так же прозрачным.

Где прячется ветер, когда он не дует?

Я вечером –будет ли завтра ? -гадаю.

От ветра с водою прошу я ответа,

но нету его у воды и у ветра .

 

Leszek Aleksandr Moczulski

 

Westchnienia

 

W pustkowiu pustych godzin,

kiedy nadejdzie ich kres?

tęskniący za Miłosierdziem

w ochłodzie jedynie łez.

Gdy zbite w ciemność drogi,

nie wiemy noc czy dzień,

gdy od nas nic nie zależy,

nic oprócz bicia serc.

Skazani na życie wśród śmierci,

po ciemnym wieku jeszcze ciemniejszy wiek.

Do Ciebie lgną nasze westchnienia

skazańców doliny łez.

Cóż że rozpaczy dotknąłem

Cóż że rozpaczy dotknąłem,

los mój jest jak los wszystkich.

A przecież chcę być jak powietrze,

i jak woda. Aż tak przezroczysty.

Gdzie wiatr jest kiedy nie wieje?

Myślę wieczorem czy jutro będzie mi rano.

Patrzę na wodę, na przezroczyste powietrze.

woda, wiatr, człowiek nie wie tak samo.

 

 

 

---

Михал Витольд Гайда. Удержанное.

Михал Витльд Гайда

 

Удержанное.

 

Видишь ли то что будет, или тревожишь память,

сидя на сходах дома, когда  дыханием ловишь

винный вкус тени сада и хлебный знакомый запах

шерсти  пшеничной , спутанной после ливня?

 

Маки давно отцвели; их спелое семя

высыпалось курганом на деревянном подносе.

Все здесь вроде обычно,  только немного иначе

пруд возле сада  блестит зеркальной эмалью.

 

И по другому, чем прежде, звучат неспокойным

хором канцоны лягушек и камышовые фуги.

Если захочешь, концерт повторят они  снова,

и солнце задержится, чтобы светиться подольше.

 

Между вчера и завтра медленно мост переходишь,

что в вышине перекинут по лёгким пернатым тучам.

Хотел бы остаться ещё в этом месте подольше,

но проще всего здесь  навсегда остаться.

 

Michał Witold Gajda.

Zatrzymane

 

Widzisz chwilę z przyszłości czy wspominasz przeszłość

siedząc na schodach domu, gdy próbujesz łapać

winny smak cienia sadu i chlebowy zapach

 pszenicznej sierści ziemi zmierzwionej po deszczu?

 

Maki dawno przekwitły; ich dojrzałe ziarno

 usypało się w kurhan na drewnianej tacy.

 Wszystko takie zwyczajne, a jednak inaczej

 błyszczy staw przy ogrodzie lustrzaną emalią.

 

Odmiennie niż zazwyczaj, w niespokojnym chórze

żaby toczą canzony i fugi sitowia.

 Jeśli zechcesz, powtórzą swój koncert od nowa,

 a słońce się zatrzyma, żeby świecić dłużej.

 

Między wczoraj a jutrem, wolno zmierzasz mostem

 rozpiętym gdzieś wysoko na pierzastej chmurze.

 Chciałbyś jeszcze w tym miejscu pozostać na dłużej,

 chociaż zostać na zawsze byłoby najprościej.

 

 

---

Януш Врублевски. Моё мнение.

Janusz Wróblewski

Moim zdaniem

Януш Врублевски

Моё мнение

Весна – когда сад возрождается  голый,

в нём было бесцветно темно и  глухо,

а стал наслажденьем для зренья и слуха,

щебет пичужек, цветенье  магнолий.

 

Лето - время страстей утолённых,

красивое формой - будит соблазны,

красивое  звуком -  звучит  полногласно,

яблоки спеют  на ветках зелёных.

 

Осенью  -   счастье уходит со сцены;

и на гитары снижены цены,

воздушный шарик весёлый сдулся,

конь, что летел вслепую,  запнулся .

 

Зимой– выживает лишь тот кто верит:

сад возродится под птичий гомон,

вернется домой, кто внезапно  из дома

как встал так  и вышел на холод и ветер. 

---

Збигнев Херберт. С вершины лестницы.

 

Zbigniew Herbert

 Ze szczytu schodów

 

 

Збигнев Херберт.

 

 С вершины лестницы

 

 Очевидно

 стоящие на верху лестницы

 знают

они все знают

 

не то что мы

 

 заложники лучшего будущего

 которым те  с вершины лестницы

 показываются редко

и  всегда  с пальцем на губах

 

мы терпеливы

наши жены штопают нашу воскресную рубашку

мы говорим о продовольственных пайках

 о  футболе и цене на обувь

 а по субботам мы запрокидывая головы

пьем

 

мы не из тех

 что сжимают кулаки

 потрясают цепями

 говорят и спрашивают

призывают к бунту

разъярённые

 всё говорят и спрашивают

 

вот их сказка -

бросимся  на лестницу

 и добудем её штурмом

 полетят с лестницы

 головы тех кто стоял на вершине

 и мы наконец увидим

 то что открывается с этих высот

 какое будущее

какой простор

 

мы не хотим зрелища

 летящих голов

 знаем как легко головы отрастают

 и всегда наверху остаётся

 одна или три

 а внизу аж черно от мётел и лопат

 

иногда нам грезится

что те  с вершины лестницы

 сойдут вниз

 то есть к нам

 когда мы над газетой жуём свой хлеб

 и скажут

 

- а теперь поговорим

 по человечески

 правда не в том что выкрикивают плакаты

  правду несём мы в  замкнутых устах

 она жестока и слишком тяжела

 поэтому мы несём её сами

 мы не счастливы

 и охотно остались бы

 здесь

 

понятно что эти мечты

могут сбыться

или не сбудутся

так что и далее

 мы будем обрабатывать

 наш квадрат земли

 наш квадрат камня

 

с легкой головой

с папиросой за ухом

 

***

 

 

 Oczywiście

 ci którzy stoją na szczycie schodów

 oni wiedzą

oni wiedzą wszystko

 

co innego my

 sprzątacze placów

 zakładnicy lepszej przyszłości

 którym ci ze szczytu schodów

 ukazują się rzadko

 zawsze z palcem na ustach

 

jesteśmy cierpliwi

żony nasze cerują niedzielną koszulę

rozmawiamy o racjach żywności

 o piłce nożnej cenie butów

 a w sobotę przechylamy głowę w tył

i pijemy

 

nie jesteśmy z tych

 co zaciskają pięści

 potrząsają łańcuchami

 mówią i pytają

namawiają do buntu

 rozgorączkowani

 wciąż mówią i pytają

 

oto ich bajka -

rzucimy się na schody

 i zdobędziemy je szturmem

 będą się toczyć po schodach

 głowy tych którzy stali na szczycie

 i wreszcie zobaczymy

 co widać z tych wysokości

 jaką przyszłość

jaką pustkę

 

nie pragniemy widoku

 toczących się głów

 wiemy jak łatwo odrastają głowy

 i zawsze na szczycie zostaje

 jeden albo trzech

 a na dole aż czarno od mioteł i łopat

 

czasem nam się marzy

że ci ze szczytu schodów

 zejdą nisko

 to znaczy do nas

 gdy nad gazetą żujemy chleb

 i rzekną

 

-a teraz pomówmy

 jak człowiek z człowiekiem

 to nie jest prawda co wykrzykują afisze

 prawdę nosimy w zaciśniętych ustach

 okrutna jest i nazbyt ciężka

 więc dźwigamy ją sami

 nie jesteśmy szczęśliwi

 chętnie zostalibyśmy

 tutaj

 

to są oczywiście marzenia

 mogą się spełnić

albo nie spełnić

więc dalej

 będziemy uprawiali

 nasz kwadrat ziemi

 nasz kwadrat kamienia

 

z lekką głową

papierosem za uchem

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

---

Станислав Мисаковски. Стихи.

Станислав Мисаковски.

 

Повесть о Гавроне и Сторчике

 

Под лесом жил Гаврон

 над озером Сторчик

 каждый имел коня жену

и  по трое детей

 

встречались они в поле

 при меже тонкой как бритва

 

однажды Гаврон  плугом

 зазубрил краешек межи

 Сторчик отделал его вальком

 побитый омыл кровью руки

 и  пересчитал противнику рёбра

 

В воскресенье они стояли бок о бок

 перед  лицом Бога

 каждый молился по-своему

желая чтобы у соседа сдох конь

а у жены и детей повыкрутило бы кости

 

со временем они встретились на кладбище

 сочная земля

 включила их в свой кровоток

***

 

смерть

 

Я никогда не представлял себе

как на самом деле она

выглядит

 

забавлялся с детьми

 приказывал Хеленке: умирай! и

 она закрывала глаза

 бабушка когда её хоронили

 смотрела сквозь щёлки

глазами рыбы

 

я слышал что смерть

нематериальна

 тогда как можно её тронуть

на острие бритвы

 в крупинке цианида

 в полете с 12-го этажа

 как определить её место

 время

 

почему мы с ней

так связаны

 если мы  не знаем о ней

 совсем ничего

***

 

 

 

 

---

Збигнев Херберт. Допрос Ангела

Збигнев Херберт

Допрос Ангела

 

Когда он стоит перед ними

в тени подозрений

  он по-прежнему

  из материи света

 

эоны его волос

  завиты в локоны

  невинности

 

после первого вопроса

 к щекам приливает кровь

 

кровь рапространяется

на орудия дознания

 

железом розгами

медленным огнём

 очерчены границы

  его тела

 

удар в спину

  вытягивает позвоночник

  между лужей и облаком

 

после нескольких ночей

  работа завершена

  кожаное горло ангела

  полно липкого согласия

 

как же прекрасна минута

  когда он падает на колени

  воплощённой виной

сочащийся сущим

 

 

язык колеблется

между сломанными зубами

  и признанием

 

его вешают  вниз головой

 

с ангельских волос

стекают восковые капли

  создавая на полу

  простое предсказание.

 

1969.

 

 

Zbigniew Herbert

 

Przesłuchanie Anioła

 

Kiedy staje przed nimi

w cieniu podejrzenia

 jest jeszcze cały

 z materii światła

 

eony jego włosów

 spięte są w pukiel

 niewinności

 

po pierwszym pytaniu

 policzki nabiegają krwią

 

krew rozprowadzają

narzędzia i interrogacja

 

żelazem trzciną

wolnym ogniem

 określa się granice

 jego ciała

 

uderzenie w plecy

 utrwala kręgosłup

 między kałużą a obłokiem

 

po kilku nocach

 dzieło jest skończone

 skórzane gardło anioła

 pełne jest lepkiej ugody

 

jakże piękna jest chwila

 gdy pada na kolana

 wcielony w winę

nasycony treścią

 

język waha się

między wybitymi zębami

 a wyznaniem

 

wieszają go głową w dół

 

z włosów anioła

ściekają krople wosku

 tworząc na podłodze

 prostą przepowiednię

 

 

 

---

К.И. Галчиньски. Театрик "Зелёная Гусыня". Три представления.

 

 Константы Ильдефонс Галчиньски

 

Три представления

I.

 Театрик «Зеленая гусыня»

Имеет честь представить

«Дымящую печь»

 

Выступают:

ХОР  ПОЛЯКОВ

 ДЫМЯЩАЯ ПЕЧЬ

 ОСЛИК ПОРФИРИОН

 и КОЛОКОЛА

 

ХОР ПОЛЯКОВ

( Басом, стихами)

 Мы  тут век на том стоим,

 а из печки тот же дым.

 Столько лет и столько зим

 из печки дым, из печки дым.

 Ах, геополитические соображения

нас довели до истощения.

 

 ДЫМЯЩАЯ ПЕЧЬ

 

 О, бедная, бедная я печка,

 Вечно слышу те же речи.

Вот стена и вот стена,

 печка заворожена,

 так что в лето или в зиму

 я дымлю докучным дымом,

и не вижу перемены,

 а поляки молятся и играют Шопена,

 ох!

 

 ХОР ПОЛЯКОВ

 Чуда! Чуда!

 «Как дождичка в четверг»,

 ждать – не дождаться люду.

 

ОСЛИК ПОРФИРИОН

 (с инструментами)

 

Ничего не понимаю. Нэ розумию. I do not understand.

(Выносит золу, очищает трубы, то есть выполняет несколько простых действий печника)

 

ПЕЧКА

 (перестаёт дымить)

 

ХОР ПОЛЯКОВ

 (Тут же на радостях пускается в пьянство и звонит в колокола)

 

КОЛОКОЛА

 Бум-буум! Tedeum !

 

ХОР ПОЛЯКОВ

(Резюмируют)

Наша печь починена образом чудесным,

но ОСЛИК ПОРФИРИОН становится неуместным.

(побивают Порфириона).

 

ЗАНАВЕС

 

 Первое издание: «Пшекруй» 1946.

 

 

II.

ТЕАТРИК "ЗЕЛЕНАЯ ГУСЫНЯ"

имеет честь представить

пьесу

из жизни интеллигенции под названием :

«ГАМЛЕТ И ОФИЦИАНТКА»

 

Персонажи:

 ГАМЛЕТ- принц датский

 ОФИЦИАНТКА - такая дама

 ХЕНРИК ЛАДОШ - без комментариев

 и АДСКИЙ ПЁТРУСЬ - свинья

Место: Трактир «Под выбритыми бровями».

Время: неопределённое.

 

ГАМЛЕТ:

(басом)

 Что предложите?

ОФИЦИАНТКА:

 Всё.

(отцепляет брошь и снимает обувь)

ГАМЛЕТ:

(сопрано, решительно)

 Нет. Это дело отложим  до вторника. Я спрашиваю, что может быть предложено в смысле питья?

ОФИЦИАНТКА:

 Кофе, чай.

ГАМЛЕТ:

(лирическим тенором)

 Тогда кофе. Нет. Чай. Нет. Кофе. Нет. Чай. Нет. А может , чай? Нет. Кофе. Кофе. Чай. Чай. Кофе. Кофе. Кофе. Кофе.

(пауза: мерцают светильники, меццо-сопрано)

 Чай!

ОФИЦИАНТКА:

 Или, может быть, кофе?

ХЕНРИК ЛАДОШ:

 Или, всё же, чай?

ГАМЛЕТ:

(умирает от нерешительности и заворота кишок на резком историческом повороте)

АДСКИЙ ПЁТРУСЬ :

Мрачность. Женщины безумствуют.

(пишет белым твердым мелом на черном гробу Гамлета:

 ГАМЛЕТ ИДИОТ).

 

ЗАНАВЕС

1948

 

III.

ТЕАТРИК "ЗЕЛЕНАЯ ГУСЫНЯ"

имеет честь представить пьесу

сурового пера нашего Автора

«Трагический конец мифологии»

 

Персонажи:

 ЛЕДА – законная жена Тиндарея

 ЮПИТЕР – известный эротоман

 & СКОВОРОДА

 

ЛЕДА:

 Юпитер! Ах!

ЮПИТЕР:

(мрачный, прячет сковородку в складках хламиды)

 Что ещё?

ЛЕДА:

 Юпитер, ах, как ты был красив в виде лебедя! Так меня целовал ! Так целовал меня!

ЮПИТЕР:

 Ну и что? Хватит этой лирики! Я спрашиваю, где эти яйца и сколько штук?

ЛЕДА:

 Вот они, возлюбленный. Здесь. Три штуки. Буквально три. Как это подают все учебники древней мифологии. И порядок событий тот же. Сначала ты превратился в лебедя. Потом эта ночь в Закопане. А через мгновение из трёх мифологических яиц вылупятся трое мифологических деток: Кастор, Поллукс и Елена.

ЮПИТЕР:

(мрачный, нервно маневрирует сковородкой, спрятанной в складках хламиды)

 Довольно!

(вынимает сковородку из подмышки, включает электрическую плиту и из трех мифологических яиц жарит реальную яичницу с зелёным луком).

ЛЕДА:

 Что ты сделал, несчастный?

ЮПИТЕР:

То, что  указывала совесть моего Юпитерова желудка. Ты дура, Леда. Но пойми хотя бы, что от Кастора и Поллукса никакой пользы, а что касается Елены, последствия известны: Троянская война. А нам   войн вполне хватает.

(рубает яичницу).

 

ЗАНАВЕС

1949

http://www.kigalczynski

---

Михал Витольд Гайда. Бункер, и др.

Михал Витольд Гайда.

 

Бункер

 

Меж папоротников торчит арматура стальная -

из  больной земли   вырванные рёбра .

Птица беззвучно пролетела, как  пуля шальная,

и застряла в густых темно-зелёных дебрях.

 

Вкопан , лишь дыры  глазниц  снаружи,

бетонный старик, развалина слепоглухая,

не хочет знать, что уже никому не нужен;

хотел бы ещё пострашить,   понемногу сдыхая.

 

Нетопыри спящие завелись в его сердце;

Солнце не согреет его, трава не укроет.

Погруженный во мрак, ожидает он смерти,

только с ней ведёт он беседы ночной порою.

 

 

Шесть утра

 

Темные пятна на стенах рисовали  картины

из сновидений люмпенов, пьяных уже в этот час.

Бог ходил над облаками, где мечтал нелюдимо,

не хотел спускаться на землю и страдать за нас.

 

День без имени медленно начинался в шуме

монотонной литании газетных реклам ,

читаемой за того, кто еще не умер,

но душа , заскучав, отошла от него по делам.

 

Напуганная пешеходами, выходящими из дому

тень спряталась в воротах, чтоб в уринном смраде

ждать вечера, когда город выглядит по-другому;

присела на лестнице, и холод укрылся рядом.

 

Улица в блеске дождя , в сером  тумане округа.

Вот подошел  из страны одиноких некто,

остановился в  струях густых и возвысил руки,

чтоб по канатам дождя подняться до неба.

 

Барочный пейзаж - лесная парковка.

 

Зной плывёт по асфальту. Тишина допекает.

 Весь в гирляндах поднимается наискосок

виноградный орнамент, и  будку оплетает,

забитую пилястрами почерневших досок.

 

Молочные нимфы из гарема незримых сатиров,

повёрнутые задом к лесным колоннадам,

изогнув полные бедра , всё ждут терпеливо,

 с дороги, ведущей в никуда, не спуская взгляда.

 

Пыль стирает их лица, не румянятся  щёки,

под полуденным солнцем цвет волос выгорает.

В перспективе им видится смутно , нечётко,

как алтарь облаков  возникает у небесного края.

 

Трансформатор с дороги  нудит ораторию;

эхо-фуга повторами неутомима.

А вдали голосят баритоном  моторы,

экипажей, всегда пролетающих  мимо.

---

Казимеж Пжерва - Тетмайер. Патриот.

Казимеж Пжерва- Тетмайер.

Патриот.

( Написано в 1898 году)

 

 

Здоровы  тело и душа!!

 Хоп! Хоп! Опля! Только смело!

 Еще Польска не сгинела!

 То , что стало, то и стало!

 Бог даёт, бог и берёт!

 Гуляй душа без кунтуша!

  Гу- га! Слава, «патриот»!

 

Разум, знанье, талант, труд

 Не оплачиваем тут!

 Прогресс и цивилизация,

 Сторонись, выходит нация!

 Станет тотчас же в « гуане»

 Пан вельможный, коль не с нами-

  Ничего не входит  в счёт,

 Коль не наш ты патриот!

Будь ты дураком немалым

будь ты гнидой и шпаной

 лишь бы голосил с запалом

 как ты любишь  край родной!

 Что пристало,  отстать может!

Раз, второй, и третий тоже ...

 

Гу-га ! Опля! Новый опыт

Мы встречает буйным свистом

 Что нам геннии Европы,

 Фармазоны,сатанисты!

Лишь о том  мольбы  летели

 К небесам из наших хат:

 Наши башмаки б смердели,

Как смердели век назад!

 

Вот Француз взбесился где-то  -

Бац! У нас он под запретом!

 Святый Отче сидит в Риме,

 Нам приходский ксёндз-опека-

Вера, кнут! Прочь со своими

 Вы  « правами человека»

 Берлин, Лондон и Варшава

 Пусть кричат Вам : Слава!Слава!

 Знаю  я,  вы быть  хотели,

  Принятыми в моём доме,

 Я ж не отворю вам двери,

Не войдёт туда  голота!

  Благороден я на деле-

Славлю скромность «патриота»!

 

Ой-ли! Опля! Изначально,

 Дух здоров- здорово тело! -

 Пусть смердит так, как смердело,

 Только чтоб национально!

 Польское говно по пашням

 Предпочту фиалкам вашим!

 Мы по-польски, по-старинке!

Гоп! Гоп! Опля! Как и деды!,

  Нас тогда учили шведы,

 После немцы с москалями -

гоп! гоп! опля! Устояли!

 По привычке! По старинке!

 Лучше битым быть в кунтуше,

 Чем чужих во фраке слушать!

 О былом у нас забота!

 Дай нам дальше киснуть, Боже,

 Раз, другой, и третий тоже -

Слава « правым патриотам»! ...

 

 

Kazimierz Przerwa-Tetmajer

 

„Patryota”

(1898)

 

W zdrowym ciele zdrowa dusza!

 Hoc! Hoc! Hopsa! tylko śmiało!

 Jeszcze Polska nie zginęła!

 Co się stało, to się stało!

 Jak Bóg da, to odbierzewa!

 Hulaj dusza bez kontusza!

 Huha! Vivat "patryota"!

 

Rozum, wiedza, talent, praca

 U nas, bratku, nie popłaca!

 Postęp i cywilizacja

 W kąt, gdy wchodzi do gry nacya!

 I "guanem" wnet dostanie

 Kto nie z nami, mocium panie,

 Bo jest jedna tylko cnota,

 Byś był, wasze, "patryota"!

 Możesz kpem być i cymbałem,

 Możesz dureń być siarczysty,

 Byleś z mocą i zapałem

 Kraj miłował macierzysty!

 Co się stało, odstać może!

 Jedno, drugie, trzecie morze...

 

Huha! Hopsa! Każdą nową

Myśl witamy krzyżem pańskim

 Precz z geniuszem Europy

 Farmazońskim i szatańskim!

 My o jedno tylko szlemy

 Modły k niebu z naszej chaty:

 By nam buty mogły śmierdzieć,

Jak śmierdziały przed stu laty!

 

Gdzieś tam jakiś Francuz wściekł się –

Bęc! Już sterczy na indeksie!

 Ojciec święty siedzi w Rzymie,

 Na plebanii ksiądz Walenty –

Wara, chłystku, mi tu wnosić

Swoje "ludzkie dokumenty"!

 Londyn, Berlin i Warszawa

 Niech Ci krzyczy: Sława! Sława!

 Chociaż wiem, jak ci zależy,

 Abyś u mnie był przyjęty,

 Ja ci domu nie otworzę

Nie dla takiej on hołoty!

 U mnie w duszy cnota leży –

Vivat skromność "patryoty"!

 

Hoc ha! Hopsa! Byle zdrowo,

 Zdrowa dusza - zdrowe ciało!

 Niechaj śmierdzi, jak śmierdziało,

 Byle tylko narodowo!

Wolę polskie g... w  polu

 Niż fiołki w Neapolu!

 Swojsko, polsko, po naszemu,

 Hoc! Hoc! Hopsa! Tak jak wtedy,

 Gdy nas naprzód tłukły Szwedy,

 Potem Niemcy i Moskale –

Hoc! Hoc! Hopsa! Doskonale!

 Po swojemu! Po staremu!

 Lepiej dostać w łeb w kontuszu,

 Niż we fraku natrzeć uszu!

 Niechaj żyje stara cnota!

 Daj nam dalej kisnąć Boże!

 Jedno, drugie, trzecie morze –

Vivat "prawy patryota"!...

---

Дорота Площиньска. Молитва.

 

 

 

Dorota Płoszczyńska

Modlitwa

 

daj panie wiersz

cenniejszy niż szczęście

poeta nie uczestniczy

w rozpadzie

on tylko zapisuje

dwa światy

jeden wymoszczony w pamięci

drugi który przesuwa obrazy dnia

na wiele sposobów

 

daj panie wiersz

gdy wystyga czułość

a wstyd

nie mieści się w głowie

ani w pudelku z epoki pomyłek

 

sąsiadka wróży na dwoje

wadzi się z czasem

o gotowe wzory

przechodzenia

na drugą stronę

liczy rycerzy w Porsche

pod domem

 

ja tylko proszę

daj wiersz panie

z krwi i ciała na swoją chwałę

aby związać przekleństwa

pragnieniom nadać równowagę

od korzenia po czubki

w moje ręce wplątałeś niebo

przecież jesteś niebem

ziemią i wierszem

 

 

Dorota Płoszczyńska

Modlitwa

МОЛИТВА

дай господи  стих

что дороже счастья

поэт не участвует

в распаде

он только записывает

два мира

один вымощен  в памяти

второй меняет изображения дня

на разные лады

 

дай господи стих

когда чувствительность гаснет

а стыд

не вмещается ни в голове

ни в шкатулке эпохи ошибок

 

бабка надвое гадает

спорит  с временем

о принятом направлении

его хода

на  другой стороне

обнаруживает рыцарей в Porsche

подле дома

 

я только прошу

дай стих господи

из крови и плоти ко славе твоей

чтобы унять проклятия

желаниям придать равновесие

снизу доверху

мои руки вплетены тобой в небо

потому что ты и есть небо

земля и стих

***

---

Юзеф Чехович. Та минута.

Юзеф Чехович

(1903-1939)

 

эта минута

 

смуглой рукой отвори окно дня со двора нацедя

 будто  в жбан той минуты холодного сока

 деревьев дыхание  стук равномерный дождя

напев водостока

 

это в кухне что в доме на праге вблизи от депо

за господство над улицей тянется битва трамваев

злые искры зарницами бьют по каменьям

дощоз  доазч и дозоз и доашч и дождь

 

смотрите глаза как на стекле серый омут трепещет

радуги сабля магия капель  тяжкая туча дельфином

 падает тенью земле на лицо  знаменьем  вещим

серебряным гимном

гимном серебряным доашч и дашоз и доашч и дождь

 

ta chwila

 

Józef Czechowicz.

 

ręko smagła otwórz okno dnia z podwórka utocz

i nalało się jak w dzbanek soku godzina zimnych

oddech gęstwin równomierny deszczu tupot

przyspiew rynny

 

to jest w kuchni dom na pradze niedaleko remiz

tramwajami co za ozarwień ulice się dławią

a zły odblask bije zorzą po kamieniach

i doszoz i doazcz i doazoz i doszcz i deszcz

 

oczy patrzcie senna topiel szyby w siwym dreszczu

tęczy szabla kropel magia chmur ciężkie delfiny

upadają na twarz ziemi cieniem wieszczym

srebrnym hymnem

srebrnym hymnom doszcz i daszoz i doszcz i deszcz

 

 

---

Юзеф Чехович. Давно.

Юзеф Чехович.

Давно

 

Золотой кочет

давно не хлопочет

 

и белый кролик цветов не топчет.

Огромная Висла

под небо вышла

к звёздам хочет...

 

Глиняный коник

на подоконник

 

вышел спокойно дремать до утра.

Сыночек усталый,

под одеяло

тебе пора....

 

 

Józef Czechowicz.

Dawniej

 

Dawno już ucichł

złoty kogucik

 

i królik biały kwiatów nie depcze.

Ogromna Wisła

pod niebo wyszła,

z gwiazdami szepcze...

 

Gliniany konik

wszedl na wazonik,

 

by się spokojnie zdrzemnąć do świtu.

Synku maluśki,

do twej poduszki

i ty się przytul...

---

Лешек Жулиньски. Г-н Когито, Ничто.

Leszek

Żuliński

 

Pan Cogito

siedziałem na dębowej ławie

w berlińskiej Gemäldegalerie 

z Panem Cogito, patrzyliśmy

na olej Boscha

piekło nas dotykało

– czuje pan swąd? – zapytałem,

– od pana – odpowiedział

wstał, oddalił się, przepadł mi

w amfiladzie życia

szczęśliwi prości i prostolinijni;

ja siedzę tam dalej i nie wiem,

którędy do wyjścia.

 

Nic

zostaną po nas tylko rzeczy

na przykład zydel, solidny, dębowy,

jakiego już nie kupisz w żadnym sklepie

albo zegarek niemodny,

zmatowiały jak czas, który w nim

zasnął

stare pióro, maszynka do golenia,

nóż do rozcinania kopert, jakieś rachunki

dawno zapłacone, kwity

rzeczy martwe i zbędne,

które zapamiętają nas

najlepiej

umrzemy po raz drugi,

kiedy rozpadną się w proch

stołek, zegarek, pióro

ostatni świadkowie,

którzy milczeli jak grób

i rozsypali się

w ciszę.

 

Лешек Жулиньски.

 

Г-н  Когито

Сидели мы на дубовой скамье в

Картинной Галерее в Берлине

с господином Когито, и смотрели

на картину Босха.

Ад  затронул нас

-  чувствуете смрад? - спросил я,

- от вас - ответил он,

 встал, отошел,  и  потерялся

в анфиладе жизни.

счастливы простые    и прямолинейные;

и я всё сижу там, и  не нахожу,

где выход.

***

Ничто

 

после нас останутся только вещи,

например, стул, солидный , дубовый,

такого уже не купишь ни в каком магазине,

или  старомодные часы,

потускневшие как время, которое в них

заснуло,

старая ручка, станок для бритья,

нож для разрезания конвертов, какие-то счета,

давно оплаченные, квитанции,

мертвые и бесполезные вещи,

которые запоминают нас

наилучшим образом

мы умираем вторично,

когда распадаются  в прах

стул, часы, ручка,

последние свидетели,

которые молчали, как могила,

и  рассыпались

в тишине.

***

 

 

---

К.М.Мантойфель. Плаксивая комедия

Кристиан Медард Мантойфель.

 

По прибытии из Польши в чужую страну Пьеро запечатлел это в стихах

Comédie larmoyante

Плаксивая комедия

 

 

« В часы сомнений при тусклом свете

  На Големе задерживал он свой взгляд".

Х- Л. Борхес - Голем

  (По переводу Э. Стахуры)

 

... первая картина в том краю; пышная, красно-золотая,

 как листья на дубах и буках; ведь это же осень,

только не трясись от страха , что она опадёт,

а мы не знаем, что окажется за этой завесой.

 

Чтобы не потеряться в толпе, дай мне свое сердце. И вот тебе моё.

 Оно великовато – прими его в обе руки , да не кусай,чёрт побери,

 оно не пряничное ! Давай сядем в последних рядах;

 здесь можно не смеяться, когда хочется плакать.

 

Занавес упал!!

 

Больше всего браво собрали знаменитости. О, наши разодранные души!

 И где бы и на чём бы остановить наши глаза? Я на тебе, ты на мне?

 Големы мы дурные; ни зла в нас нет, и ничего ужасного.

 

Существа милостью божьей в бело-красном белье;

 завтра наши одежды сдадим в костюмерную и станем играть

 без суфлера в будке - импровизация приветствуется здесь ...

 

 

 Слезливая комедия! ..

 ... может быть, есть ещё что-нибудь, над чем бы поплакать? ...

 

***

Германия, 1989.

 

przybyciu z Polski na obcą ziemię. Pierrot utrwalił to w wierszu.

 

Comédie larmoyante

 

 

„W godzinach rozterki i тусклого света

 na Golemie oczy swoje zatrzymywał.”

J. L. Borges - Golem

 Przekład: E. Stachura

 

...pierwsza odsłona w tym kraju; pyszna, czerwono-złota,

 jak liście na dębach i bukach; wszak to jesień przecież,

a więc nie trzęś się ze strachu, bo może opaść,

a my nie wiemy, co nam ta odsłona przyniesie.

 

By nie zginąć w tłumie, daj mi Twoje serce. A tutaj masz moje.

 Jest nieco za wielkie – weź je w obie ręce i nie gryź, do diabła,

 bo nie jest z piernika! Usiądźmy w ostatnich rzędach;

 tu nie trzeba śmiać się, kiedy chcemy płakać.

 

Kurtyna opadła!

 

Najwięcej braw zebrali prominenci. O, nasze roztargane dusze!

 I gdzieżby i na czym tu zatrzymać oczy? Ja na Tobie, Ty na mnie?

 Golemy my marne; ani złości w nas dosyć, potworności żadnej.

 

Stwory z łaski bożej w biało-czerwonych desusach;

 jutro nasze stroje damy do lamusa i zagramy,

 bez budki suflera – improwizacja jest tutaj mile widziana...

 

 

 Comédie larmoyante!..

 ...być może jest jeszcze coś do zapłakania?...

 

Niemcy, 1989

---

Эва Пилипчук. На склоне июня.

Ewa Pilipczuk

 

Czerwcowym schyłkiem

 

Lipa w zapachu miodu tonie

 w opłotkach sennie gwarzą malwy

 czerwiec upałem głosi koniec

ptaszęcym jutrzniom

 inwokalnym

 

Parują zmierzchy szafirowo

 na cienkiej strunie księżyc brzdąka

 półmrok rozkłada pościel nową

w obłocznych tiulach

 i koronkach

 

Błądzące myśli pośród komet

 w liturgii nocy mają zenit

 chór dni powtarza antyfonę

z naszym dwugłosem

 ku jesieni

 

 

Ewa Pilipczuk,

 

 

Эва Пилипчук.

На склоне июня.

 

Липа тонет в запахе мёда ,

в садочках сонно шепчут мальвы,

июньский жар гласит об уходе

птичьих заутрен

инвокальных.

 

Сумерки  паром исходят лиловым,

месяц по струнам бренчит рассеянно,

сумрак постель готовит новую

облачным покрывалом

кисейным.

 

 

 Мысли, бродя в бездомном  просторе,

 в литургии ночи  восходят к пассии,

 хор дней    антифонно вторит

 нашему к осени

 двоегласию.

 

 

 

---

Михал Витольд Гайда. Стихи.

Конец бара Якубека 

 

Дождь обежал календарь с августовской паненкой,

посмывал дохлых мух с оконного стекла,

чей от холодной воды расстроенный экран

показывал сумеркам посеревшую физиономию.

 

Пустое небо залегло на липких столиках,

терялись под пивной пеной клепсидры бутылок.

Размазанная по их стеклу , постарела улица,

когда  колпак фонаря свесил слепой череп.

 

В безделье каменели пара сухих дедков,

следящих как в пепельнице кадят окурки.

Упала большая тишина храмового атриума,

минута молчания по ушедшим пьяницам.

*** 

 

Помойка

 

Распад красив и приманчив, потому что

 словно грех, влечёт сладковатым  и острым

запахом, манит  смрадным секретом

мух и  прочих незваных гостей.

 

Тайный импульс движет материей,

оживляет тело и одаряет формой,

та роится постоянно играющим  цветом,

одевает брони хитиновый панцирь.

 

Масса клубится , теряются контуры,

но по-прежнему бдит незримый шаман,

управляющий миром хаотичной течки

в неустанном чуде воскресения.

*** 

 

Последние минуты веселья 

 

Под конец короткой ночи  стулья охромели

и застыли, опершись на потные  стены.

А оркестр всё играл , не хотел умолкнуть,

хотя  его ноты все знали наизусть.

 

Шторы вспархивали на открытых окнах,

июнь веял своим запахом в смеси  с навозом

полей,  распахнутых как плебейская книга

о вечно сухом похмелье занудной жизни.

 

Среди остатков поршества у разграбленых столов

спали останки пьяных собеседников.

Одна пара танцевала, раскачиваясь и кружась,

потому что пришли сюда   сами и со своей  музыкой.

 

В конце концов и они пошли восвояси ,

но придут сюда через месяц в субботу.

Потому что отсюда нет исхода, и каждый побег

это петля, которая всегда кончается возвратом.

***

 

 

Визит Курносой в деревенскую глушь 

 

Первыми птицы замолчали , сбившись тесно,

 спрятались в хлебах или в густой листве.

 Вокруг всё замерло, даже лёгкое дуновение

 не пошевелило ветвей, когда она пришла.

 

 Куда-то пропала колыбельная мелодия кустов,

погасла узкая опояска полевого ручья.

 Бог не хотел  отзываться, хотя не мог он не смочь,

так что прикинулся спящим,  или и впрямь задремал.

 

Люди деревни стояли на коленях у часовенки  

белеющей среди  флоксов возле кооператива.

 Но  святой, как деревянный – смутно смотрел молча;

 он знал, что должное случиться  произойдет.

 

Лишь черный жук навозник в песке торил тропу,

равнодушный к тому что будет, и видел всё это иначе.

 Он катил шар перед собой, ибо знал, что  ещё

 осталась часть дороги туда, где закончится работа..

*** 

 

короткие дни

 

 

Мороз пишет что-то на стёклах  далекой весне

от скуки – зная, что в марте письмо не дойдёт.

Слабое солнце светит сквозь сотни пальцев сосулек,

цепляющихся за за жёлоб, приросших к его жести.

 

Иногда ветер сыграет несколько шопеновских тактов

на кривой клавиатуре почерневшего забора

для пробы - почувствовать  немного романтики

и в пейзаж грязных кварталов вдохнуть тихую красоту.

 

Напрасно. Дни рождаются неизменно мертвыми,

и белизна снега слишком быстро умирает под сажей.

Тени черных тополей укладываются вповалку;

скоро  поглотит  их горло долгой ночи .

 

Только когда надо тьмой рассеется

море звезд,  облачённых в чистоту света,

следя за полётом малой искры,упавшей с неба,

 увидим частицу Бога сквозь око Иуды.

*** 

 

фреска

 

Растрепал тучам кудри неведомый парикмахер,

взъерошенная грива неба бурно пенится,

опуская водяную тюль по штукатурке

фасадов  домов и скользя к земле.

 

На неспокойном верху ломается свод,

ищет места для себя бездомная ватага

греческих богов, и даже напуганный Эреб

ломится в черном капюшоне на городские заставы.

 

Плафон медленно опадает чтобы как -то осесть

на высоких колоннах фабричных труб,

среди которых смерть бродит с натруженной косой ,

в окружении семьи пернатых ангелов.

 

Все святые загубленные святые из  агиографий

сбегаются под сияние открытых рынков,

однако в лучах неона никому не получится

найти путь назад, так что они не отлетят отсюда.

 

Теперь они вместе с нами на повседневной фреске,

где форма и цвет умирают,чтобы вдруг возродиться,

когда мы идем неразличимой для времени чередой

в процессии с ангелом, дьяволом и Смертью.

*** 

 

Смерть осени в предместье

 

 

Повымерли старые королевы предместья,

съеденные сифилисом или циррозом печени.

Список имён шлюх на гнилых досках

заборов украсил пошарпанный пантеон.

 

Среди дрянных вывесок закрытых  мастерских,

в тенистом холоде Альгамбры стоят нагие

деревья, поздний вечер  начал творить

новые главы неписаной саги.

 

Потому что в подполье сегодня лихая забава;

кто свой, тот принял секретный сигнал .

Порой мелькала крадучись некая фигура ,

как  удар, нанесённый втихаря под ребра.

 

Никто не хотел знать, что холодный ноябрь

заостряет вихри , оттачивал на круге

месяца, который поглядывал сверху

и предвещал городу, что станет больно.

 

Водка убила всех где-то под утро,

начался день, алкоголь закончился.

 улицы спали густо усыпанные листвой,

 блестящей подстилкой  гончих листов.

***

 

 

желание доброго дня 

 

ещё октябрь - облака над городом

лепят на небе странный орнамент.

Ковыляет ветер, толи обувь не по размеру,

толи пьян.

 

Труба котельной как большой перископ

вырастает из глубины и во мгле прячется.

Сквозь неё видно за матовым стёклышком

спящего бога.

 

Покупаю день вслепую, беру по его цене.

И эту улицу – мокрую и грустную.

Не надо мне многого, мне бы только

 ещё один день.

*** 

 

Михал Витольд Гайда

 

 

http://pisarze.pl/poezja/11150-wiersze-michala-witolda-gajdy-rekomenduje-jan-stanislaw-kiczor.html

  

Михал Витольд Гайда родился в 1959 году, умер в январе 2017.

Перевод выполнен без рифм.

---

Чеслав Милош. Моя верная речь.

Моя верная речь

 

Моя верная речь,

служил я тебе.

 Каждую ночь я ставил перед тобой мисочки с красками,

чтобы была у тебя береза ​​и кузнечик и снегирь,

 спрятанные в моей памяти.

 

Длилось это много лет.

 Ты была моей отчизной, потому что не стало иной.

 Я думал, что будешь ты также посредником

между мной и добрыми людьми,

 пусть будет их  двадцать, десять,

 или они бы ещё не народились .

 

Теперь  признаюсь , что я в сомнении.

 Есть моменты, когда кажется, что я зря растратил жизнь.

 Потому что ты речь униженных   ,

 речь неразумных и ненавидящих

 себя, возможно, больше, чем другие народы,

 речь доносчиков,

 речь помешанных,

 больных своей невиновностью.

 

Но кто я без тебя.

 Только школяр где-то в далекой стране,

 и success без страха и унижения.

Да, вот кто я  без тебя .

 Философ такой же как и любой.

 

Я понимаю, таким должно быть моё образование:

 ореол индивидуальности отнимается,

 Грешнику из моралите

 красный ковер подстелит великая слава,

и в то же самое время волшебный фонарь

 бросает на полотно картины людской и божеской муки.

 

Моя верная речь,

 Наверное, только тебя я должен оберегать.

Так что я буду и дальше ставить перед тобой мисочки с красками

 яркими и чистыми, насколько возможно,

 потому что в несчастье необходимы какой-то порядок и красота.

 

Berkeley, 1968

 

Чеслав Милош.

30 июня 1911 родился в Литве выдающийся польский поэт, прозаик, эссеист, историк литературы, переводчик и дипломат. Он был выпускником Вильнюсского университета. В годы 1951 - 1993 в эмиграции. До 1960-х годов во Франции, потом в Соединенных Штатах. В Польше в 1980 году был запрещён цензурой. В 1980 году лауреат Нобелевской премии по литературе . Профессор Калифорнийского университета в Беркли и Гарвардского университета. Он умер 14 августа 2004 года, похоронен в Крипте Заслуженных в Кракове..

( Публикация и примечание К.М.Мантойфеля.)

 

30 czerwca 1911 roku urodził się w Szetajniach na Litwie wybitny polski poeta, prozaik, eseista, historyk literatury, tłumacz i dyplomata. Był absolwentem Uniwersytetu Wileńskiego. W latach 1951 – 1993 na emigracji. Do 1960 we Francji. Następnie w Stanach Zjednoczonych. W Polsce do 1980 obłożony cenzurą. W roku 1980 laureat Literackiej Ngarody Nobla. Profesor Uniwersytetu Kalifornijskiego w Berkely i Uniwersytetu Harvarda. Zmarł 14 sierpnia 2004 roku, pochowany w Krypcie Zasłużonych na Skałce.

 

Moja wierna mowo

 

Moja wierna mowo,

 służyłem tobie.

 Co noc stawiałem przed tobą miseczki z kolorami,

żebyś miała i brzozę i konika polnego i gila

 zachowanych w mojej pamięci.

 

Trwało to dużo lat.

 Byłaś moją ojczyzną bo zabrakło innej.

 Myślałem że będziesz także pośredniczką

pomiędzy mną i dobrymi ludźmi,

  choćby ich było dwudziestu, dziesięciu,

 albo nie urodzili się jeszcze.

 

Teraz przyznaję się do zwątpienia.

 Są chwile kiedy wydaje się, że zmarnowałem życie.

 Bo ty jesteś mową upodlonych,

 mową nierozumnych i nienawidzących

 siebie bardziej może od innych narodów,

 mową konfidentów,

 mową pomieszanych,

 chorych na własną niewinność.

 

Ale bez ciebie kim jestem.

 Tylko szkolarzem gdzieś w odległym kraju,

 a success, bez lęku i poniżeń.

No tak, kim jestem bez ciebie.

 Filozofem takim jak każdy.

 

Rozumiem, to ma być moje wychowanie:

 gloria indywidualności odjęta,

 Grzesznikowi z moralitetu

 czerwony dywan podścieła Wielki Chwał,

a w tym samym czasie latarnia magiczna

 rzuca na płótno obrazy ludzkiej i boskiej udręki.

 

Moja wierna mowo,

 może to jednak ja muszę ciebie ratować.

Więc będę dalej stawiać przed tobą miseczki z kolorami

 jasnymi i czystymi jeżeli to możliwe,

 bo w nieszczęściu potrzebny jakiś ład czy piękno.

 

Berkeley, 1968

 

---

Тадеуш Завадовски. Пейзаж... и др.

Тадеуш Завадовски

 

Пейзаж перед битвой

и, возможно, войной

 

сижу за столиком и пью очередную чашку кофе.

смотрю на чистый

листок, на который через минуту, возможно, присядет

заблудившаяся

строка, не думаю о предстоящей войне

или

о запланированной битве. запасы

не подготовлены , укрытия

не обеспечены , мундир ожидает

утюжки. сижу

при кофе, как будто ничего, а вокруг носятся

сообщения

панические или угрожающие попеременно. радио

выключено - не слушаю,

в телевизоре слюнявые политики - я не смотрю.

какой=то военный

пробежал по комнате, выпил двести

и побежал на следующую

позицию.  тут водка заканчивается, запасы

не приготовлены,

и эти непрерывные сообщения...

***

Мария моет окна

 

Мария моет окна . Хочет

увидеть мир Тот настоящий

без ретуши пыли и серости

Немного боится  момента, когда встанет перед

прозрачным

стеклом и увидит людей в их реальном

виде с их жестами и гримасами

презрения на лицах И себя

голой и беззащитной

Мария моет окна Еще

взвешивает, хватит ли у неё

отваги, чтобы ловить ускользающие взгляды,

до сих пор скрытые за стеклом или, может быть, лучше,

всё же доверять

искренности их намерений На мгновение

отставляет ведро и тряпку  Ещё

не определилась с решением.

Мария вымыла окна Берет в руку кисть

и малюет на стекле улыбающиеся

лица мальчиков и девочек

с косичками

глазами полными детской веры

в людей Она всё ешё

девочка

***

Не говори мне о завтрашнем дне

 

не говори мне о завтрашнем дне. Это такая условная дата

выдуманная на потребу минуты. все еще длится

сегодня, ещё

долго  могу не смотреть телевизор и подсчитывать

падающие

листья с деревьев. есть время до зимы , несколько

месяцев.

потом могут отключить ток.

электроэнцефалограмма покажет прямую,

по которой надлежит перебежать на другую сторону.

А что если завтра не будет, и останусь

с большим знаком вопроса

с вечно открытом от ужаса ртом?

поговори  ещё со мной

глазами, касанием руки ,скольжением

волос по щеке. слова Тетмайера

смешиваются с каплями пота на лбу, всё

ближе

к зиме. Листья прикроет белое забвение

в котором

скроюсь вместе с моим муравьем.  ношу его

в сердце

как талисман, чтобы защититься от себя.

часы остановились в полночь, и не знаю,

на которой я стороне.

И если вернется Христос -

боюсь, что если Христос вернется, - как

обещал - а у него не будет

того, кто должен Его принять , организовать

референдумы или обсуждения

в группах и подгруппах, проверить,

достоин ли быть Спасителем. проанализировать

происхождение прадеда

и прабабки по всем возможным линиям.

исследовать кости

челюсти  цвет волос глаз даже ДНК.

встанут по сторонам

улиц,  будут размахивать транспарантами за

или против,и никогда

это не закончится.

И если Христос повернется уходить, я уйду вместе

с Ним.

***

 

Ночная прогулка

 

Тёмное горло залива росло как океан ночью

когда  идёшь босиком среди белой пены.

Шаги затихали в воде

как усталые птицы

голос задушен завязанным в узел песком

Море к полуночи походит на мертвую

рыбу

размывая берега отбеливая кости

открывая пространство как складной нож

Повсюду тишина завернутая в шарф

приманивает волны  к берегу

как птиц в гнездо

Лоб у меня белый и высокий словно мачта

корабля

который вскоре прибудет в порт

на глаза кладу бледные веки

время подкрадывается под них и готовится ко сну

Скоро  полночь

после неё придет полнота.

***

Я сижу на террасе и читаю  кацпера плуса.

Пролетающий ворон чертит чёрные рефлексы

букв

на желтых страницах в кустах гортензии

спряталась  фрида кало.

Она сбежала  со страницы 51 и рисует картину

с собой  в интерьере

рембо пьяный как обычно играет

кораблём как маленький ребенок

в океане песочницы. какой-то мужчина

объясняет мне что у него тоже есть желтые страницы

на которых однако никто не отважился

написать стихотворение.

толпы собираются.  прохожу через их

шрамы

к очередным домам умалишённых.  пишу из них

 письма убегаю

возвращаюсь еще раз, чтобы понять, что это

дом без выхода.

кацпер протягивает очередную сигарету.

понемногу сгораю.   остаётся только

пепел

***

http://www.gazetakulturalna.zelow.pl/index.php/biezacy-numer-3

---

Коистиан Медард Мантойфель. Выход из Ульро.

Кристиан Медард Мантойфель

Выход из Ульро.

 

Тюрьмы построены из камней закона, бордели из кирпичей религии.

 Уильям Блейк (1757 - 1827), «Бракосочетание Неба и Ада»

 

 

 ... мы входили в эти стены, неся вязанки грехов

 и снопы благородных надежд; входили наши тела,

 не заботясь о месте для душ.

 

Я оставляю этот город,

возврашаюсь к тебе, ожидающей у ворот,

 душа моя, нищенка.

 

Я оставляю эти стены.

 

Моя тень выходит со мной, верная, как собака,

 с поджатым хвостом, и воистину Бог  так устроил,

чтобы ты осталась у ворот, не узнав данной нам правды,

 ибо в святыне кустится бурьян,

 и дом владыки полон паутины.

 

 С выходящих со мной сорваны одежды,

 души сидят у них на руках, их мысли тревожны,

 и пути их неузнаваемы.

 

Я оставляю этот город, душа моя нищенка,

 и тень моя пропадёт вместе со мной,

такова её собачья доля,

 но если моё оставшееся тело укроет плащом любовь,

 тебе отдам я этот плащ в конце дороги,

 делая тебя бессмертной ...

 

Примечание автора.

40 лет тому назад в париже польский эмигрантский Литературный институт издал сборник эссе Чеслава Милоша, озаглавленный « Земля Ульро»... Эти эссе оказали в то время большое влияние на формирование либерального сознания в польском обществе.

  Стихотворение это я поместил в тексте моего эссе « Врата Ульро» .

 

Из Википедии:

 

Ульро (Ulro) — мир современной Блейку действительности, Ад...

Ульро по Блейку — это мир чистого материализма и заблуждения, самое низкое состояние, до которого человек способен опуститься. Этот мир мучений и страданий .. В нём потерян контакт с Вечностью (Эдемом).

 

Wyjście z Ulro

 

Prisons are built with stones of law;brothels with bricks of religion.

 William Blake (1757 - 1827) "The Marriage of Heaven and Hell"

 

 

 ...wchodziliśmy w te mury niosąc tłumoki grzechów

 i snopy cnotliwych nadziei; wchodziły ciała nasze,

 nie dbając o miejsce dla dusz.

 

Opuszczam to miasto,

 wracam po ciebie, czekającej u bramy,

 duszo moja, żebraczko.

 

Opuszczam te mury.

 

Mój cień wychodzi ze mną, wierny, jak pies

 z podwiniętym ogonem i zaiste Bóg to sprawił,

żeś ty została u bramy nie doznając danej nam prawdy,

 bo w świątyni krzewią się chwasty,

 a dom włodarza jest pełen pajęczyn.

 

Którzy wychodzą wraz ze mną, są obdarci z szat,

 dusze siedzą im na ramionach, strwożone są ich myśli,

 i nierozpoznawalne ich drogi.

 

Opuszczam to miasto, duszo moja żebracza,

 a cień mój przepadnie wraz ze mną,

taka jest jego psia dola,

 ale, że resztki mego ciała miłość okrywa płaszczem,

 tobie oddam ten płaszcz u kresu drogi,

 czyniąc ciebie nieśmiertelną…

 

Tak starliśmy się w "drugim obiegu" dać tę książkę czytelnikowi w kraju w roku 1981. Miłosz był na indeksie. A dzisiaj?..

 

---

К.М.Мантойфель, Ежи Томашкевич. Всё не так..

Christian Medard Manteuffel (Krystian Medard Czerwiński)

 

 Всё не так, как быть должно .

 

(...), какое нас время вспомнит снова,

  погребённых в клише былого? ?

  Ежи Томашкевич (1944-2001) - Романтический бунтарь сегодня

 

... всё не так, как  быть должно,

  на белом штандарте разбросаны

  некогда стройно выписанные кровью буквы.

  Голос Божий не слышен в какофонии лжи.

  Увядают букеты стихов написанные для свидетельства правды.

 

Кормимся падалью тех, давно забытых,

 восставших в своём величии и уничтоженных собственной гордыней ;

  из руин выкапываем их тени, дописывая им славу и деяния.

 

 Каемся, чтобы из сибиллиных родников черпать сладкие соки ,

  текущие из источника, в который мы хотим верить,

пока песок клепсидры не засыплет нам мозги.

 

Так какое время вспомнит о нас?

  Не помнящие истории в фатуме розни, от Бога ждём

  руки поддержки, чтобы поднявшись, снова предаться раздору;

  слишком поздно страх пронизывает нас и хочется не упадать на колени, но  проклинать ...

 

 

 

 

 

Ежи Томашкевич.

 

Романтический бунтарь сегодня (фрагмент)

 

 

брошенные на съедение модам...

тащим судьбу – пустую свободу

юность минует нас, как прохожий

 

Что нам осталось? только это,

горечь глотать холодного лета

вынюхивать, что с другими творится,

пряча в незаметности лица ?

 

какое время вспомнит снова

 нас, погребённых в  клише былого?

или исчезнуть нам с бурею шалой?

юность минует нас , облако -жалость

 

 

Jest nie tak, jak być miało.

 

( … ) jaki czas o nas się dopomni

 nie wywołanych z klisz historii?

 Jerzy Tomaszkiewicz (1944-2001) - Romantyczny buntownik dzisiaj

 

...jest nie tak, jak być miało,

 na białym sztandarze rozsypane,

 niegdyś spójnie krwią wypisane litery.

 Głosu Boga nie słychać w kakofonii fałszów.

 Więdną bukiety poezji pisanej na świadectwo prawdy.

 

Żywimy się ścierwem tamtych, dawno zapomnianych,

 powstałych z ich wielkości i zatraconym z własnej pychy;

 z ruin wygrzebujemy ich miraże dopisując im chwałę i czyny.

 

Kajamy się, by z sybillińskich źródeł czerpać słodkie soki,

 płynące z krynicy, w którą chcemy wierzyć

ciągle jeszcze, zanim piasek klepsydry nie zasypie nam mózgów.

 

Lecz jaki czas o nas się dopomni?

 Niepomni historii w fatum niezgody od Boga czekamy

 na podanie ręki, by podniesieni znów oddać się waśniom;

 za późno strach nas przenika i chce się nie klękać lecz zakląć...

 

Christian Medard Manteuffel (Krystian Medard Czerwiński)

 

 

Romantyczny buntownik dzisiaj'

 Jerzy Tomaszkiewicz

 

rzuceni na pożarcie modom [...]

 dźwigamy los- jałową wolność,

młodość nas mija jak przechodzeń

 

co nam zostało? łykać gorycz

 wcześnie zwarzonej letniej pory?

 wietrzyć co inni w świecie ważą

opustoszałą z pąsów twarzą?

 

jaki czas o nas się dopomni

 nie wywołanych z klisz historii?

 jak durna burza porwie z sobą?

młodość nas pomija- gorzki obłok

 

 

 

---

Ян Станислав Кичор. Разговор.

 

Болью одарила недобрая мать-природа

тех, что шепчут, а мог быть бы громче ропот,

чтобы жаловаться, голосить, и добиться чего-то;

замкнуть слова в каденции и пространство в тропе.

 

Иногда отзывается беспокойное эхо

(чего-то, что уже умерло в полном забвении)

и монолог становится слабоватой утехой,

а диалог завяжется, но  увянет в другом измерении.

 

Из-за такой боли и неловкость мысли,

от чрезмерной сдержанности обрываются нити,

так что смысла даже ночью не понять, не выснить,

(от моносиллаб тянет холодом , в слова трудно  соединить их).

 

Невербализованная мысль ничего бы не означала,            

слова всегда в конце чего-то и чему-то начало.

 

 

 

 

 

 

 

 

Rozmowa

 

Przekornie obdarzyła w ból, matka natura

Te postaci co szepczą, a mogłyby głośniej

uskarżać się, zawodzić, lub aby coś wskórać;

zamknąć słowa w kadencję i przestrzeń w przenośnie.

 

Czasami się odzywa niespokojne echo

(czegoś, co już zmartwiało w pełnym zapomnieniu),

i monolog zostaje niepewną pociechą,

a dialog się zasupłał i w inny świat przeniósł.

 

W takim bólu znajduję nieporadność myśli,

w zbytniej powściągliwości, nie trafianiu sedna,

że sensu nawet nocą nie pojmiesz, nie wyśnisz,

(z monosylab chłód ciągnie i trudno je zjednać).

 

Niezwerbalizowane myśli nic nie znaczą,

Słowa mogą coś kończyć lecz mogą też zacząć.

 

 

---

Юлиан Тувим. Момент.

Julian Tuwim

Moment

 

W szarym oknie sklepiku stała srebrna trumienka,

A przed szybą - maleńka, biedna, chuda panienka.

 

Zapatrzyła się w okno, w swoje nikłe odbicie

I w trumienkę śmiertelną, i w nieżywe swe życie.

   

I nie patrząc, patrzała; i nie wiedząc, wiedziała;

I na morzach płynęła, i pomocy wołała!

 

Юлиан Тувим.

Момент.

 

  В серой витрине лавки стоит серебряный гробик.

Девчушка – бедняжка,   худышка, стоявшая обок ,

 

Смотрела в окно, в отраженье себя узнавая

И в гробике смертной , и в жизни  уже неживою.  

 

И не глядя, смотрела , и не ведая, знала,

И морями плыла, и на помощь взывала!

 

---

Болеслав Лесьмян. Зникомек.

Bolesław Leśmian - Znikomek

 

В тенистом безладе жизней Зникомек блуждает вприскочку.

Один его глаз голубой, другой – тёмно-карий, и ,значит,

Не видит он мир одинаково,- каждым глазом - -иначе,

Не знает, реален какой-то из них, или иной, -   заочный ?

 

В груди его две таятся души – одна  в небесах влачится,

Другая скитается на земле. Любы ему две дивчины:

Та - чёрная – вечному сну цветному старается научиться ,

Та - светлая - саван воздушный ткёт для мёртвой долины.

 

Какую из них он любит всерьёз? Злы тропы! – Глубокие воды! -

Обрывы! – Призывы! Однако в ответ  ему только эхо хохочет!  -

 Перепутаны страхом сады, и во мрак торопливо уходят !

А в руках его  -  жизни обилье, а в очах его - крошки ночи!

 

И мгла на губах дивчины , разогрета мечтой румяной ,-

А цветы глядят друг на друга - а смерти к смертям теснятся!-

Зникомек   кусок съел неба и взбивает  мутовкой рьяно

Тень свою с тенью берёзовой рощи . Березы шумят и снятся...

 

http://polska-poezja.pl/lista-wierszy/160-boleslaw-lesmian-znikomek

---

Войцех Касс. Смерк, и др.

Войцех Касс (р.1964.)

СМЕРКМ
Мы на веранде в креслах плетёных сидели,
вино убывало, и разговоры, и смех...
холод пришёл от пруда, дохнул, она тогда– ох ! -
 как сомлела. Это  мягкое было как смерк.

Холод шёл от воды, будто  зверь с мокрой шерстью...
снял кто-то панаму,  махнул рукою , сказал : эхх ...
падали сливы, крепкие как кулаки , в садах окрестных...
она никому шептала: откуда, ну откуда тот смерк.

Она даже запела, но голос её был настолько слабым,
что чей-то сон из глубин песню иную поднял наверх :
 у смерка, когда он улыбается, не молочные зубы,
зуб вырастает молочный когда улыбается смерк.
2015

 

ШОПКА ( вертеп)

- А вот представление сумерек
которые догорают; в руке Рыжего
влажный «спорт» и «золотой ранет»
рядом стоит Копа и нет у него шести

злотых на « яблоневый цвет». Пишет он
палкой на песке шесть (словом)
- А это сумерки; они день
вымарывают в своей тетрадке.

Так они оба остались, застыли
как ослики в яслях кустарника,
не пугая  ни снегирей, ни белок
- А вот это белоягодник,

шариков у него дополна,  они
стреляют как пистоны; насыплем,
насыплем вам ,хлопцы, шариков
в этих сумерках, как ранеток,

золотом припорошённых.
- А это шесть злотых  звенят;
не бойся, Копо, а ты, Рыжий, лети
стремглав за «яблоневым цветом».
03/12/2015
( Золотой ранет и Яблоневый цвет – дешёвые плодовые вина)                              

 

ПЁРЫШКО

 

Той ночью я был многократно

одинок, такого одиночества  не подавляет

яркость дня, не спугивает трясогузка

и пчела, которая заблудилась.

 

Подсолнечник склоняет голову,

солдат идет напрямик и поет

в хоре сосен : ах, перепёлка ,

в лесничестве Пране перепёлка.

 

Будьте реальными,

ты , одиночество,  и ты, заблудшая пчела,

солдат, и ты, голова подсолнечника,

сосна uranio, в лесничестве перепёлка,

 

будь реальным

как тишина и дремота под березой,

как сок твоего пугливого сердца, пёрышко;

на кого падёт тому и кусок

 

перепадёт. Собираю соседей

на пир, подаю мед великолесной,

хлеб ржаной, малину и ягоды в сметане,

умело наливаю вино как

 

слуга последнего из садов.

Какой же он сегодня ранний, утренний

и все ,что в нём есть это не

напоказ, не для ничего.

 

Кто созывает? Где созывает?

Она : телевидение питается трупами,

Он :телевидение созывает на пир людоедов,

и когда на экране доедают поэтессу,

 

обнюхивают певицу,

найденную утром в ванне

голой, камера наезжает на ребенка,

тот не плачет, у него холодные ножки .

 

Старые люди говорят:

наступает конец света. В руке они держат

поводки, поводки держат ошейники,,

ошейники собак, а  собаки старых

 

людей, которые выходят

на улицы с телевизором в голове

и всем повторяют как безумец безумцу:

будет конец, непременно.

2015

 

(Лесничество Пране – место, где любил бывать К.И. Галчинский)

http://poecipolscy.pl/poezja/prezentacja/wojciech-kass/

---

Пётр Мюльднер-Нецковски. Прыжок.

 

Пётр Мюльднер-Нецковски

 

прыжок

 

Когда он прыгнул на гигантское расстояние

на сто с лишним метров побив мировой рекорд

его имя упоминали по любому случаю

Но когда его спросили, что он думает

о жизни и смерти и голосовании за лидеров

 настала мертвая тишина отключились все радио

телевизоры  и экраны в кинотеатрах погасли

телефоны и компьютеры потеряли соединение

и только люди ропщут и шепчутся о том

что слышали ничего не слыша потому что слышали то

что он сказал а сказал он то что для всех

и так нормально и очевидно

как общие застолья во множестве домов

везде они нешумные - только  о том земля дрожит

а они там в электронике ничего не говоря молчат

о нас о нашей семье и о твоей тоже

не хотят   семьи

 

 

 

 

 

 

 

Парус без корабля

 

Мы стояли на берегу а как будто на лодке

так колебалась земля

так ветер трепал нас

ты в белом как на свадьбу

я в черном как на похороны

 обнявшиеся в четыре наших руки

чтобы согреться

мы плывем - уже далеко от земли

 и до земли тоже не близко

но все ближе голубизна

пока не оставляем всё позади

чем выше тем яснее видим

лодку внизу которая тонет

перегруженная криками

злобы и ненависти

 

http://pisarze.pl/index.php/poezja/12941-piotr-mueldner-nieckowski-wiersze-2.html

 

---

Богдан Урбанковски. Невидимый, и др.

 

НЕВИДИМЫЙ
 
Мужчина после 60-ти
становится невидимым.
 
Конечно, не сразу
и не для всех
 
Сначала исчезает его лицо
кто-то заденет его на улице
кто-то улыбнётся в трамвае
доброжелательно  но сквозь него
 
А потом  исчезает его тень
то что он сказал и то что он написал
столько писем  всему миру
Он чувствует вокруг себя холодную пустоту
чувствует её в себе
 
Гораздо дольше видят его ближние
дочь, даже из другого города
не уверена  но иногда
бросает в телефон несколько слов
 
(Когда бросаешь грошик слепому,
тоже непонятно как улыбаться).
 
Дольше всех видит  его жена
сама невидимая уже много лет.

 

 

АВТОБУС ПОЛНЫЙ СТАРЫХ ПОЭТОВ
                                                попутная импровизация
 
Автобус старомодный как русский романс
шатается по улицам городов
каждый из которых провинциален
и лежит над серой польской рекой
 
Бродящий по стране салон старых поэтов.
Первый день весны
это день воскресения из мёртвых.
 
Критик рафинированный потому что весь
из прошлого века,
Лауреатка награды молодых
с момента  когда после той войны
поэты осмелились писать снова,
Король поэтов против традиции старый
словно живёт уже второй или третий раз
должен,, - говорит он, - до сих пор нет преемника.
 
Они поют  не открывая рта
просто глядя в глаза друг другу,
Они танцуют не вставая с места
целуются не из любви
а только чтобы мир был прекрасней.
 
Они говорят ни о чем -
- из-за их возраста
они не боятся уже ничего
 
Мы - как все
одетые по горло
в элегантно подогнанные
рассказы о  молодости
серебряные пуговицы шуток пощёлкивают как какстаньеты
шарфик красных слов

заслоняет горло  даже уста- -
 
Только руки
искренние
обнажённые
 
сплетаются
потеют
подавляя крик
 
потому что  руки не кричат

 

СТАРЫЕ ПОЭТЫ В ПАРКЕ ИЛИ ГДЕ-ТО ВРОДЕ ТОГО
 
Автобус с поэтами останавливается в парке или где-то вроде того
зелено немного серо здесь и как-то странно
Не то большой цветок не то фонтан
или одно и другое
скорее клумба или логово
заросшее для маскировки мхом
или чем-то подобным
 
над ним
камень и выглядит как ангел
или вроде того
 
Никто не выходит но сразу же после них приходят
с цветами и свечами и чем-то таким
- это не парк ведь  это кладбище
 
Они будут читать мертвым?
- Нет, мертвые всё уже знают
однако по большей части молчат
разве у кого-то

выпадет удачный день
и подбросит тему для стиха
 
Так что они помолчат о разных вещах
особенно о тех наиважнейших
 

В конце пожмут руки
или как-то иначе
до свидания
уже недолго
в сравнении с вечностью
 
Посмотрят в глаза
скривят рот  в улыбке
прежде чем рассыпаться
 
Это нужно и тем и другим
без этих встреч нет  поэзии
 
Автобус сигналит
Кто-то из тамошних попался без билета
отъезжаем в реальность

или куда-то вроде того.

http://pisarze.pl/index.php/poezja/12929-wiersze-tygodnia-bohdan-urbankowski.html

---

Кристиан Медард Мантойффель. Любовники колдовской поэзии

 

 

Кристиан Медард Мантойффель

Любовники колдовской поэзии...

(Их  последнее убежище у могилы Фредерика Шопена)

Этот текст основан на материалах форума немецкой литературной ассоциации Эльзе-Ласкер-Шюлер-Gesellschaft, которая проходила в актовом зале университета Вроцлава на 12-19 октября 2003 по случаю семидесятой годовщины гитлеровской акции сожжения книг противников зарождающегося национал-социализма. Тогда и во Вроцлаве пылал такой костёр. Я приехал в Вроцлав с немецкими коллегами, которые извлекали из пепла имена «сгоревших поэтов. Мы сделали выставку книг, которые люди спрятали от нацистов. В заметном месте мы представили по фотографии гробницы Фредерика с примостившимся у его подножия скромным надгробием ...

... действительно, загадочно выглядит  старое черно-белое изображение этих двух могил. Евтерпа с помпезной мраморной гробницы Фредерика, кажется, читает эпитафию на скромной могиле у  его ног:

Je n'aurais pas duré plus que l'écume

Aux lèvres de la vague sur le sable

Né sous aucune étoile un soir sans lune

Mon nom ne fut qu'un sanglot périssable

Ci-git Jean-Sans-Terre

И имена : Иван Голль - Клэр Голль.

Клэр Голль выбрала эпитафию из франкоязычных баллад Ивана под названием  „La chanson de Jean sans terre”. . Вот перевод этих строк по версии, опубликованной впоследствии на немецком языке:

 

(Я был не дольше

Пены после волны на песке

Под какой-то звездой безлунной ночью

Мое имя было только мимолетным вздохом.)

Jean Sans Terre ( Иван без Земли))

«Ничего больше, чем мимолетный вздох ...». Когда ушёл Шопен,  Роберт Шуман сказал: «Душа музыки пролетела над миром.»

Евтерпа вздохнула, когда лопнувшая струна её лиры издала последний звон, и уснула, склонившись ...

1. Когда я это пишу , подходит к концу в Польше Шопеновский год, миновало 17 лет с момента этой встречи во Вроцлаве, когда во время форума нашей ассоциации в Университете Вроцлава, наши гости были удивлены фотоснимками соседних могил. Передо мной лежит книга Юргена Серке Die verbrannten Dichter (Сожжённые поэты )- труд посвящённый     антифашистским художникам и попыткам стереть их имена из истории европейской литературы . Она из книг, которые всегда со мной в моих скитаниях между Польшей и Германией. Эта книга привела меня немного позже, в 1990 году, в немецкую литературную ассоциацию, Общество Эльзе-Ласкер-Шюлер. Председатель ассоциации открыл для меня весь архив. Имена Ивана и Клэр Голль были видны на нескольких толстых папках ,обозначенных как  и название книги Юргена.

Что касается эпитафии - Jean sans Terre , то есть Джон Безземельный : Голль был в вечном поиске убежища. Его работы опубликованы под различными псевдонимами. Наиболее распространенные из них  Iwan Lassang, Tristan Torsi, Tristan Thor, Jean i Hans, самое последнее немецкое издание  его стихов вышло под псевдонимом «онемеченным» Iohann Ohneland.

Иван Голль родился в 1891 году во французском городе Сен-Дье, который в 1871 году вошёл в состав Германской империи и в школах ввели немецкий язык в качестве языка обучения. В 1914 году Иван оказался под угрозой призыва в немецкую армию и участия в войне против соотечественников. Он бежал в Швейцарию. Кроме того, как он сам писал, судьба сделала его евреем» .

Еще до прибытия в Лозанну он выпустил свои первые - экспрессионистские - произведения, написанные на французском и немецком языках. В Германии, где милитаристский угар был обычным явлением, он чувствовал себя одиноким. В Швейцарии уже были другие писатели, связанные  с пацифистской идеей, среди которых Стефан Цвейг, Карл Стернхейм, Франц Верфель, Герман Гессе. Был также Ромен Роллан, вокруг которого были сосредоточены французские пацифисты. Парадоксально, но, многие из этих творческих пацифистов возлагали надежды на идеи социальной справедливости – приносимые ветрами русской Октябрьской революции. Они мечтали о «большой весне», которую должна была принести Мюнхенская революция. Но, конечно, это были всего лишь мечты.

Клэр прибыла в Швейцарию после начала войны. Она эмигрировала в Швейцарию от войны в 1916 году , у неё уже был за собой неудачный брак.Она начала обучение в Женеве, была активным пацифистом,  работала в качестве журналиста. Через год она встретила Ивана. Они сблизились на нейтральной территории , они полюбили друг друга. Но после  опыта неудачного первого брака Клер не согласилась, однако, формализовать отношения.

 Но годом позже она встретила Райнера Мария Рильке. Раздвоение чувств на двух партнеров оставило след в ее работе, как и в поэзии Рильке. Он был на пике своей поэтической славы, когда писал 27-летней Клэр: Как это красиво, когда одно сердце поднимается над другим, и не в первой четверти его, но, как месяц в  ночь полнолуния... Он называл её Лилианой. В 2000 году переписка между двумя влюбленными дождалась книжного издания под названием « Я очень скучаю по твоим голубым письмам». Первое письмо из опубликованных  в этом томе датировано 17-м ноября 1918 года ,оно было написано в Мюнхене. Рильке отзывается в нём на стихотворение Клэр, которое им было уже получено и договаривается о встрече ... «Вчера это было, увы, слишком поздно, а теперь ожидается визит моего друга, так что я не могу выйти, но было бы хорошо, если бы я мог ждать Вас у себя . Как Вы пожелаете , сразу после обеда или около полудня, или позже, к чаю. Могу ли я просить Вас (...), ответить по телефону (33313), чтобы я мог лелеять надежду на Ваш приход сегодня?». В одном из последующих писем Клэр  пишет Райнеру: ... «Я хотела бы эту чуждую комнату немного согреть. Я хотела бы положить немного красного на стены перед Твоим приходом. Я не хотела бы допускать дождь до Твоей души! Только солнце для драгоценных камней Твоих глаз! Желаю Тебе тысячу лет одиночества! И большой голубой дружбы с ящерицами ! Ах, нет ничего, чего бы я Тебе не пожелала!. У меня болят руки после вчерашних ласк ...» В одном из многочисленных стихов, написанных Клэр, Райнер, кажется, шепчет своей возлюбленной в объятьях:  

Laß uns in der dunklen Süßigkeit

 Nicht der Tränen Richtung unterscheiden.

 Bist du sicher, daß wir Wonnen leiden

Oder leuchten von getrunknem Leid?

 (Оставь нас в этой сладкой темноте / не разделяя наши слезы. .Убедитесь, что мы страдаем наслаждением, / Или мы лучистым напоены страданием?)

А ведь годом ранее Клэр  клятвами любви обменялась с Иван Голлем : …Ich will immer neben dir gehen, ganz gleich, wie dein Weg sein wird. (Я хочу идтти  рядом с тобой той дорогой, которая будет твоей.). И Иван : ...ich bin dein, auch wenn ich gestorben bin.  (... я твой, даже если я умру.)

*

Автору упомянутой выше книжки, Юргену Серке, посчастливилось найти героиню своей работы, Клэр, за два года до её смерти. Ей было уже 85 лет, и жила она одиноко в Париже в доме без лифта. К её жилищу вело 100 ступенек лестницы. Как пишет  Серке, её союз с Рильке длился два года. Он распался, потому что не могло быть иначе. Клэр поведала Серке  о ситуации между ней, Рильке и Иваном: : Иван хотел сразу же иметь ребёнка как плод великой любви. Клэр не соглашалась. Но забеременела она от Рильке. В свою очередь уже Рильке совсем не хотел детей.. Она избавилась от ребёнка. Вернулась к Ивану. Вместе выехали в Париж..

Жила в одиночестве в Париже? Увы, да. Все, которые составляли её мир, отошли.Её окружали памятные вещи, письма, фотографии, книги, картины.

Великие артисты, жившие в её время, восхищались ею, любили, её рисовали, писали о ней, для неё и ей...

 В 1917 году модернистский немецкоязычный литературный журнал "Действие" выходящий с 1911 года,и представляющий свободную политику, литературу и искусство, посвятил целый номер поэзии Ивана Голла. Клэр написала обширное введение. Ранг журнала упрочил их положение в литературной среде..

По окончании войны они выехали во Францию. В 1919 году они поженились. Их выезд во Францию был в условиях новой действительности очередной эмиграцией, как оказалось, теперь бегством от активно возрождающегося немецкого национализма. В Париже они оказались в группе решительных противников фашизма. В их доме гостили среди других Андре Бретон, Поль Элюар, Марк Шагал, Пабло Пикассо, Ханс Арп, Джеймс Джойс, и другие выдающиеся писатели, художники, интеллектуалы тогдашней Европы.

В своих произведениеях Иван и Клэр никогда не отождествляли себя с какой-либо нацией . В письме к Владимиру Маяковскому от 5 июля 1924 года Иван Голль подчёркивал: Я пишу по-немецки и по-английски, но принадлежу Европе.

Война оставила на них обоих болезненные следы.Это показывают эссе Ивана, общие сборники их любовных стихов.В них трудно различить, из-под чьего пера выходили строфы. Теперь они писали в основном по-французски. Мотив любви и вечной непрестанной дороги проявляется в особенности у Ивана, как в его поэзии, так и в эссеистике. Как хотя бы в прекрасном ранне-экспрессионистском стихотворении «Караван тоски».

Нашей тоски долгий караван

Не найдёт никогда оазиса, где тень и нимфы!

Любовь выжгла нас, птицы страдания

Расклёвывают неустанно наши сердца.

Ах, мы знаем о холодной воде и о ветре:

Всюду мог быть Элизиум!

Но мы бредём, бредём в постоянной тоске!

Где-нибудь кто-то бросается из окна,

 Чтобы поймать одну из звёзд, и умирает для неё,

Кто-то отыскал в паноптиконе

Своё исполненную мечту и полюбил её-

Только эта огненная страна сжигает наши алчущие сердца,

ах, и хотя бы Нил и Ниагара текли через нас

насквозь, мы кричали бы, что ещё более алчем!

( С польского перевода с немецкого. ЛБ)

 

 

Счастливая пара! Клэр и Иван. Они пишут друг другу  любовные стихи. Они живут любовью. Они дышат любовью. Нежная, рыжеволосая Клэрс огромными глазами, была заманчивым объектом для многих художников вокруг нее. Андре Мальро пытался быть всегда рядом. Херварт Волден стучался упорно в закрытую дверь. Франц Верфель и Одиберти были там же. «Счастливая пара?» -задумалась Клэр в позднем разговоре с Серке. - Я думаю, что надо быть благодарным  другому человеку за боль, которую он причиняет тебе. Существует ли счастье? Мы знаем о совместно пережитом счастье только в воспоминании. В позднейшей жизни.

*

Будучи с друзьями в Берлине , Иван познакомился с Полой Людвиг. Ему было тогда 39 лет. В 1932 году в немецких книжных магазинах появился сборник её  любовных стихов под названием « Тёмному Богу» . ... Я посылаю тебе эту песнь- писала Пола Ивану :

Я могу играть только на флейте

и только пять тонов

Когда ты на моих губах,

караван возвращается домой,

и темные скопления птиц,

к пристани гребут рыбаки,

и в ароматах Востока

возвращается вечер.

Прислонившись к стволу клена

в тени плюща,

я посылаю тебе эту песнь.

В стихотворении появляется хорошо известная из стихов Голла тема каравана. Метафора передаёт ощущение вечного бегства в воображаемый оазис тоски...

Темный Бог, Иван Голль, после знакомства также публиковал стихи, посвященные Пауле, но под псевдонимом. Теперь Его терзало раздвоение чувств, которое испытывала Клэр ранее в период любовной интриги с Рильке. Запутавшись в чувствах к двум женщинам, которых он любит, Иван описывает в своих письмах Клэр свою любовницу как странный тип крестьянки, дочь гробовщика, будто из дерева выстроганная голова... но с чувствительной душой. Через три года Голль собрал стихи, посвященные Пауле, и опубликовал на французском языке в сборнике « Малайские песни». Литературная критика прияла эти стихи за подлинные малайские песни и сравнивала их с песнями Соломона и Сафо.

Голль отправил из Берлина Клэр в Париж и сборник стихов Паулы, посвященный Темному богу...

Человек, который в этой книге воспет, был заколдован, он не сделал ничего другого, кроме того, что был.

 Клэр ответила: Мужчины такие гордецы ... И кто из них имеет достаточно силы, или отстранённости, чтобы в конце концов не посчитать себя царём или богом, когда его таким образом возносят до небес? Так же и я пела тебе, но позже, когда уже мы  вместе прошли через годы.Теперь я молчу. Я жду тебя с бесконечной нежностью.

 

Она не только ждала его возвращения – она боролась за Ивана. Она слала ему письма полные понимания и с чувством тяжести собственной вины ... будь счастлив, насколько сможешь. Однажды ппопыталась покончить с собой. Была спасена, но оставила прощальное письмо для него, в котором просила: « Хотя в эти минуты я прощаю тебе всё,но прошу одного: не живи с Паулой Людвиг, ты не можешь делить жизнь с кем-то, кто тебя украл у меня.»

 

Мечтания Ивана о существовании « Страны без боли»закончилось холодным выводом: такая двойная жизнь означает двойное одиночество.

 

Вечно влюблённые заколдованы в поэзии? Или  же влюблены в заколдованную поэзию? Хотя сегодня эту пару поэтов мало кто знает в Германии, однако было время, когда они были без сомнения признаны в Германии как немецкие поэты. Для немецких нацистов  они были только предателями. Когда в мае 1933 года был составлен список литературы, враждебной духу великого немецкого народа, не забыли  и о тех двоих. Они были в самый раз для горящих штабелей. Это было 10 мая 1933, когда Германия Адольфа Гитлера решила убрать из сознания своего народа целое поколение писателей, чьё творчество не соответствовало нацистскому пониманию немецкого духа. Пламени были преданы книги почти всех немецкоязычных авторов ,не смотря на их имена и ранги. Книги жгли везде, где были университеты и высшие школы. Профессора освящали это событие торжественными речами. Студенты бросали книги в огонь.В ритуальном обряде  утвержденных Геббельсом пропагандистских лозунгов, призывающих к сожжению,  были упомянуты те, кто ненавидел нацистов. Такие, как Иван и Клэр. Гитлер искал жизненное пространство для своих сверхчеловеков также  и за западной границей. В этой ситуации не было лля пары влюблённых поэтов поэтов места  и во Франции. Они попали на последний корабль, отплывавший  в Америку.  В Америке уже через год Иван Голль  настолько овладел английским, что мог писать на этом языке ... Они первоначально жили как студенты. Затем Иван нашел работу в американской информационной службе. Свои работы на французском языке он публиковал во франкоязычных эмигрантских журналах .Вскоре они вошли в круг  других лиц, ищущих убежища.

Это не было убежище его мечты. Если вообще убежище может быть мечгой жизни.

(Иван писал:

 

Продай смерть, купи за неё эвмениду,

Перепродай свободу,

Выкупи мечты, перепродай,

Продать, купить, купи, распродай.

Куплю Манхэттен,  подмигну,

 И куплю чары бессмертия,

Поскольку блеск песка теряется в темноте,

Камень уже мечтает о своем превосходстве).

( подстрочник)

Ему не нравилась мишура американского капитализма, но гораздо более мучило сознание триумфа зла на его родном континенте. Некоей немецкой журналистке, которая ещё мечтала, что наступит чудесная перемена в её краю, он не пожалел горьких слов: Вы защищаете сегодня немцев с тем же запалом, как и демократы в 1933 году: позвольте Гитлеру править, пусть покажет что сумеет. Даже Чемберлен говорил о хороших немцах. Может быть. Но эти добрые немцы постоянно имеют злых тиранов, которыми восхищаются и позволяют им править.Для мира всегда есть одна и та же угроза, которой надо опасаться, это немецкая угроза... Эта немецкая угроза существует неизменно тысячу лет. Это мысль о создании « Всемирной немецкой империи»

 

Голля одолевают слабость и усталость. Столько печалей всего мира терзают меня, - жалуется он. Он был смертельно болен, что старалась скрыть от него Клэр.

 

 Когда американские врачи нашли у Ивана лейкемию, Голли вернулись в 1947 году в Париж, который после окончания войны был другим, чужим. Не было уже того художественного сообщества, в котором они имели своих верных друзей ; многие из них остались в эмиграции, некоторые погибли на войне или в концлагерях. Болезнь Ивана сделала Клэр сильной независимой личностью. Но её самоотверженность не могла уже ничего изменить. Десяток молодых писателей и художников отдавали свою кровь для него. «Lasst Mich Alleine mit meinem Tod = laissez-moi seul avec ma mort! - попросил он по-немецки и по-французски.- (Оставьте меня наедине с моей смертью!)

Иван и больной не переставал писать . В своей работе он вернулся к немецкому языку, как будто в  свободу. В письме из больницы Альфреду Дёблину он пишет: После двадцати лет я вернулся к  немецкому языку с таким  наслаждением для памяти, право, с бьющимся  сердцем. Но это не язык крика и демагогии; это язык, в котором возникли строфы самой прекрасной поэзии.

Иван просил Клэр уничтожить все его творения, и оставить только то, что он писал во время болезни. Клэр, однако, не выполнила эту просьбу. На кладбище Пер-Лашез, у подножия могилы Фредерика Шопена, Иван нашёл своё последнее прибежище 27 февраля 1950 года. Клэр не примирилась с его отсутствием. В окружении его произведений  и памятныех вещей своих друзей, она прожила ещё 27 лет. Она не вернулась в Германию, где мало знают о ней.

В конце концов, ничего не изменилось. Снова кто-то бросится из окна за своей звездой, умрет за нее, а караван не остановится .

 

Примечание: Биографии Ивана и Клэр Голль можно найти в Википедии. Есть подробные публикации о них и переводы стихов. (ЛБ.)

 

 

 

 

 

 

---

Юлиан Тувим. Берлин 1913.

Юлиан Тувим.

Берлин 1913

 

О,  грустный снежный nevermore!

 Дни дорогие, давние!:

  Я вижу вас снова в  Café du Nord

  Утро. Мороз. Ожиданье.

 

Страх, сладкий страх с головы до ног,

 Смятение нервной дрожи,

  И снова был сон,  был снова листок,

  Аромат легендарный ожил.

 

Но нет меня, нет, но нет меня, нет,

  И в жизни уже никогда не

 Буду,  во сне останусь , в письме,

  В нежном снежном преданье.

 

Не зная о том, ожидаешь меня.

 Снег сыплется шорохом сонным

  Ах,  сердце моё и юность моя

В твоём ридикюльчике тонном.

 

Вчера? И что это было? Да, так:

  Кармен, авто,вальс, вино в бокале...

  В глазах мелькнул мгновенный взмах

  Птицы, вышитой на вуали .

 

Пусто в кафе в начале дня.

  На окнах морозный иней.

  Не приду. Уходи.Не встретишь меня

  В большом, большом Берлине.

 

Julian Tuwim "Berlin 1913"

 

 O, smętne, śnieżne nevermore!

 Dni utracone, ukochane!

 Widzę cię znów w Café du Nord

 W mroźny, mglisty poranek.

 

Strach, słodki strach od stóp do głów,

 Dygot błękitnych, czułych nerwów,

 I sen był znów, i list był znów:

 Mgła legendarnych perfum.

 

Lecz nie ma mnie i nie ma mnie,

 I nigdy w życiu mnie nie będzie.

 Zostanę w liście, zostanę w śnie,

 W tkliwej, śnieżnej legendzie.

 

Nic o tym nie wiesz. Czekasz, drżąc.

 Dzień sennie sypie się i szepce.

 Ach, serce moje i młodość mą

W srebrnej nosisz torebce.

 

Wczoraj? A co to było? Tak:

 Carmen, kareta, wino, walce...

 Mignęło w oczach. Nie – to ptak,

 Wyszyty na woalce.

 

Pusto i ciepło w tym Café.

 Zima się w oknie szronem perli.

 Nie przyjdę. Idź. Nie spotkasz mnie.

 ...Wielki, wielki jest Berlin.

---

Марек Вавжкевич. Моё путешествие...

Марек Вавжкевич

(р.1937)

Моё путешествие, которое

 стоило того.

 

Адаму Маршалеку

 

Приди сюда, на гору Хуаншань

в провинции Аньхой.

Вознесись в стеклянной клетке почти до вершины

над кедрами, соснами и бамбуковым

лесом.

Затем поднимайся по крутым лестницам

и тропам

в сыром, холодном облаке. Пусть клубы

тумана

смоют с тебя вчерашний сон и обычные

печали.

Сорви листок с незнакомого дерева.

Попробуй на вкус,

припомни самую отдаленную горечь,

возвратись к себе, туда, откуда себя изгнал

и , наконец, пойми: тебе не добраться до вершины,

 ты даже не знаешь, есть ли она, хотя другие  там были.

Пусть твоё смирение будет безропотным .

Здесь, на горе Хуаншань,

в двухстах километрах от Хэфэй

встретишь ты старость и примиришься с ней.

Нигде это не будет так легко.

 

 

Marek

Wawrzkiewicz

 

Podróż, która

mi się opłaciła

 

Adamowi Marszałkowi

 

Przybądź tu, na górę Huangshan

W prowincji Anhui.

Wjedź szklaną klatką niemal pod sam szczyt

Nad limbami, sosnami i bambusowym

lasem.

Potem wspinaj się po stromych schodach

i ścieżkach

W wilgotnej, zimnej chmurze. Niech kłębki

mgły

Zmyją z ciebie wczorajszy sen i zwyczajną

tęsknotę.

Zerwij liść z nieznajomego drzewa.

Posmakuj,

Przypomnij sobie najodleglejszą gorycz,

Wróć do siebie, tam, skąd się wygnałeś

I wreszcie zrozum: nie dojdziesz na szczyt,

Nawet nie wiesz, czy jest, choć inni tam byli.

Niech twoja rezygnacja będzie pogodna.

Tu, na górze Huangsan,

Dwieście kilometrów od Hefei

Znajdziesz starość i pogodzisz się z nią.

Gdzie indziej nie jest to tak łatwe

---

Александер Навроцки. Расставание с Гамлетом.

 

Юноша, здесь ничто не заканчивается

и ничто не начинается.

Убийства продолжаются те же самые,

 литература и вера - попрежнему

оружие слабых.

Мы знаем, что делаем.

Выбирая идеологию,

мы убеждаем: себя -

полновесной иронией,

подданных – разумной толерантностью

и изменением податей.

В случае угрызений совести

можем перетолковать ещё раз

историю греческой демократии

или римское право.

Шпага сегодня , юноша, никак

не спасает чести.  Для этого

 есть дипломаты, способные

убедить разумных.

Поэтому справедливо

поместили тебя в ад.

Современное небо не принимает

безумных метафизиков,

 взыскующих вневременной этики.

Обстоятельства меняют даже святых:

- Необходимо быть ближе к людям, - говорят

Пётр и Павел.

Мы любим  тебя как старую сказку

из давно растрёпанной книги,

когда  и мы выстругивали мечи,

чтобы мстить.

Могилы и слова?!

Кровавая жертва стала пафосом

в плохом театре. Мы  уже не играем  трагедий.

Из твоей драмы можно

сделать и поставить

удачный фарс.

Так что иди

 туда, откуда своё королевство

ты снова будешь видеть

прекрасной звездой.

 

 

Aleksander Nawrocki

Odprawa z Hamletem

 

Chłopcze, tu nic się nie kończy

i nic nie zaczyna.

Morderstwa trwają te same,

ta sama literatura i wiara –

oręż słabszych.

My wiemy co robić.

Między ferowaniem idei

przekonujemy: siebie –

namaszczoną drwiną,

poddanych – rozsądną tolerancją

i zmianą podatków.

W razie wyrzutów sumienia

można jeszcze raz zinterpretować

historię demokracji greckiej

lub rzymskie prawo.

Szpadą dziś – chłopcze – nikt

nie ocala honoru. Od tego

są dyplomaci, zdolni

przekonać rozsądnych.

Dlatego słusznie

umieszczono cię w piekle.

Nowoczesne niebo nie przyjmie

szalonych metafizyków,

szukających ponadczasowej etyki.

Okoliczności zmieniają nawet świętych:

– Trzeba być z ludźmi – mówią

Piotr i Paweł.

Lubimy cię, jak starą bajkę

z dawno podartej książki,

wtedy i my strugaliśmy miecze,

żeby pomścić.

Groby i słowa?!

Danina krwi stała się patosem

w złym teatrze. Nie gramy już tragedii.

Z twojego dramatu możemy

zrobić i wystawić

udaną farsę.

Idź więc

tam, skąd królestwo swoje

widzieć będziesz znów

jak piękną gwiazdę.

 

 

---

Кшиштоф Камиль Бачиньски. Легенда.

Легенда

 

Каравеллы вздутые с мотыльковыми парусами

в ароматах имбирных перечных и коричных

проплывают под тропическими небесами,

где дельфины  похожи на лир античных.

Зачем на корме их герои

стоят из живого злата

в песнях , как  скрипки, стройных,

с пушистым кошачим взглядом?

 И так же всегда далёки,

хоть можно достать рукою,

маленькие архипелаги

счастия и покоя.

 Там как улыбка остров,

по джунглям тигриным в травах

гуляют страусы  пёстрые,

черепаховые  жирафы.

Розов гамак пляжа,

конь пролетает красный,

из джунглей следит за пейзажем

страх индусский неясный.

Кто  этот пейзаж построил

на гибкой тени мыслей,

ветра трубою выдул,

щеки кругля как вишни,

тропики эти , горящие

золото-красным адом,

 крошечные архипелаги,

что всегда далеко и рядом?

 Звёзды стреляли над

морем салютом славы,

падали луны до дна

серебряного расплава.

Рыбы крылатые пели

прозрачно – стеклянные песни,

когда в наступившее утро

корабль уплывал чудесный.

 Вот легенда  мечтаний

смешных птиц из снов.

Но моряки ночами

выходят на дивный лов :

 смотреть на небо печали

над  древом облетевшим историй-

там   трупы героев в молчанье

застыли в звёздном просторе.

А в гамаке пляжном

медные девы качают

тех моряков отважны

песни под крики чаек .

Legenda

 

Wydęte karawele o żaglach z czerwonych motyli,

pachnące cynamonem, pieprzem i imbirem,

upływają po morzach mosiężnych, a w tyle

delfiny ciągną — jak antyczne liry.

Jacyż na rufach zdobywcy

odlani z płynnego złota

w pieśniach wysmukłych jak skrzypce,

z puszystym wejrzeniem kota?

 A zawsze tak samo daleko

dzwonią na widnokręgu

maleńkie archipelagi,

które dosięgnąć ręką.

 Tam w wyspach małych jak uśmiech

przez dżungle tygrysiej trawy

wędrują złote strusie

i szylkretowe żyrafy.

W różowym hamaku wybrzeża

koń purpurowy gna,

a z dziupli zagląda w pejzaż

maleńki induski strach.

Kto ten krajobraz zbudował

na wiotkim cieniu zamyśleń,

nad trąbką wiatru wydymał

policzki wezbrane jak wiśnie?

Oto zwrotniki płonące

jak złoto-czerwone piekło.

 Maleńkie archipelagi

zawsze tak samo daleko.

 Strzelały race gwiazd

w przestrzeń wydętą i ślepą,

spadały księżyce na płask

do dna stopionego w srebro.

Śpiewały ryby skrzydlate

pieśni przejrzyste i szklane,

kiedy w wyblakłe rano

okręt upływał nad światem.

 Oto legenda marzeń,

śmiesznych ptaków ze snów.

Nocą to tylko żeglarze

płyną na dziwny łów:

Patrzeć, patrzeć na niebo smutku

nad drzewo odarte historii.

Tam białe trupy zdobywców —

— herosów zastygłych w Orion.

Tam tylko w hamaku plaży

dziewczynki z miedzi kołyszą

pieśni zgubionych żeglarzy

zarosłych czasem i ciszą.

21 II 41 r.

 

---

Богдан Задура. Секция убийств работает без передышки.

Убить ксёндза убить панка убить скина

Во имя духа во имя отца во имя сына

Убить  уже убитого президента

С целью создания прецедента

 

 

Убить гея  лесбиянку  убить этих

Всех не знающих зачем живут на свете

Убить деда убить суку забить клинья

 Коль убиты стало быть повинны

 

 

 Убить куя свистуна убить студента

  Алкоголика бомжа и абстинента

  Убить немца  убить русского убить араба

  Убить чеха  (польский знает слабо)

 

Убить дурня убить кошку  убить барана

  И заодно чтоб не дурил вегана

  Во имя духа твёрдого убить  тело

  Забить гроб чтоб из него не смердело

 

Убить курильщика - самоубийцу

Не дать ему  грехом оскверниться

  Убить некурящего что не дал сигаретки

  Таксиста убить и  Алину с конфеткой

 

Убить карпа убить крысу убить куру

Убить Леха убить Войтка и Задуру

Убить шлюху вдруг святой когда-то будет

Позабыл о Рушди пусть не обессудит 

 

 Bohdan Zadura, „Sekcja zabójstw pracuje bez chwili wytchnienia”

 

Zabić księdza zabić punka zabić skina

 W imię ducha w imię ojca w imię syna

 Zabić tego czerwonego prezydenta

Jak zabity no to może popamięta

 

Zabić geja zabić ciotę i lesbiję

Przecież toto nawet nie wie po co żyje

 Zabić dziada zabić sukę zabić klina

 Jak jest skutek to musiała być i wina

 

Zabić chuja co źle gwiżdże i studenta

 Moczymordę bezdomnego abstynenta

 Zabić Niemca i Ruskiego i Araba

 Zabić Czecha (bo z Czechami nie pogadasz)

 

Zabić kundla zabić kota zabić ręce

 I jarosza by nie bełtał w głowach więcej

 W imię ducha niezłomnego zabić ciało

 Zabić trumnę by z tej trumny nie śmierdziało

 

Zabić tego który pali (na pociechę)

Niech się dowie samobójstwo że jest grzechem

 Zabić taką co ci nie da bo nie pali

 Taksówkarza i Alinę z kubkiem malin

 

Zabić karpia zabić szczura zabić kurę

Zabić Lecha i Wojciecha i Zadurę

Zabić kurwę może kiedyś będzie święta

 A o Rushdim to już chyba nie pamiętam

---

Кшиштоф Мих. Обнаружение знаков вокруг пупа.

Кшиштоф Мих

 

Обнаруженияе знаков вокруг пупа

 

 

мрамор парийский, о друг, опознай по резцу Антенора

руку его направляло желание Алкмеонидов

звоном монет меж камнями было заполнено время

ты прорицаньям обманным пеняй  которым ты служишь

тем кто стоит пред тобою сейчас  меня оставляя в покое

будь как другие небывшие  что появились и вскоре исчезли

камни собою лишь обозначив  и позаросшие тропы

молви что  видишь закрывши глаза корабли приплывают и правду

ведай что поле из жил отворённых окрасится кровью

властвуй потоком её лей как вино  изнывающим жаждой

собой насыщая каждый глоток освящай как Касотиса влагой

 руку учи как и лучшие делали но не к мечу приучая разум

а  к  тростнику и резцу   или к теслу и губке   пребудут

они  опекай их как   близких  своих  и не  бейся за славу

ради славы самой  устрицы даже златые пусты без жемчужин

остерегайся подобных ведь в них  затаясь пригреваются змеи

 а от чужого тепла ты не станешь устойчивей к яду

всё что сегодня не можешь снести не станет милее и лучше

в излишестве только Омфалос взрастёт  бременем и потому-то

ты Аполлону молись сребролукому так как умеешь

лишь о возможном себе оставляя врагам невозможность

несовершенство  их длится пускай там где они остаются

в предназначенье себя не сознав  словно статуи что не открыты

их распознай чтобы некогда снова поставить их  в той же святыне

себя познавая в словах  отбитых с дельфийских колонн

***

Из комментария к публикации:

 

Стихотворение Кшиштофа Миха  "Обнаружение знаков вокруг пупка» стало резюме античности, хотя, конечно, это текст из самых современных, из книги "Камень связанный травой", 2015.

Стихотворение" открытие знаков вокруг пупка, "пера Кшиштофа Михи представляет собой набор правил, которые необходимо соблюдать. С многочисленными ссылками на философию и мифологию Древней Греции, лирический текст представляет своего рода кодекс этики, который походит на Декалог или Дезидерату.

Дельфийские максимы, выбитые на стелле перед храмом Аполлона в Дельфах:

Знай своё время

Обвиняй присутствующего (в лицо)

Будь собой

Говори зная.

Тренируй разум.

Старайся прославиться.

Сторонись чужого.

Ничего сверх меры.

Молись о возможном.

Уважай себя.

Познай себя.

 

 

Дополнительные пояснения:

Антенор (вторая половина 6 века до н.э.) – греческий скульптор.

Биография Антенора известна благодаря его статуям из бронзы, представляющим убийства титанами Гармодием, Аристогитоном тирана Гиппарха. В 480 году до н.э. Ксеркс перенес данные работы из Афин. Но позже они были обнаружены Александром в Сузы, возвращены назад.

Мраморная фигура женщины, предполагаемо созданная Антенором, была найдена среди руин Акрополя в Афинах.

Алкмеониды

афинский аристократический род, к которому принадлежали Клисфен, Перикл, Алкивиад. Считался проклятым за "осквернение" убийством священного места [ок. 640 до н. э. у алтаря Афины Мегаклом (из рода Алкмеонидов) были убиты сторонники Килона ].

Касотис – источник на Парнасе, пророческий, как и связанный с ним ключ кастальский

 Омфал (др.-греч. ὀμφαλός — пуп) — древний культовый объект (байтил) в Дельфах, считавшийся Пупом Земли. Этот посвящённый Аполлону камень хранился в его храме, имел вид монолитной глыбы и находился в целле, в окружении двух золотых орлов.

Взято из Википедии.

(Не знаю, зачем скульптору губка? Тростник – перо для письма.)

---

Александр Навроцки. Два стихотворения.

Александр Навроцки

 

Изе

Сливовласых  садов осенних величье

оглашают набеги охриплого ветра.

Где восторги цикад? Воды серые неба

льнут к кострам на лугах раскисших.

 

Иза, не спас тебя возврат печали:

любовь, как вода бегучая уплывает;

время сжигает верески твои любимые.

Которые по цвету глаз ворожить уж не могут.

 

В опаданье листвы красота замучена,

в опаданье воспоминаний - куличик из пыли.

Иза, прости слова, они не ведают что творят -

любовь, как вода бегучая , уплывает.

***

Последний разговор Рильке  с поэзией

 

Не было в нем уже ничего, кроме страданий.

Оглядывал жизнь – звёздный сад- отдалённый

больше, чем полагал. Ещё только остаётся

смерть пройти. Чужой, даже самому себе,

не мог назвать ничьих имён ...

За окном дрозд пел среди цветущих деревьев.

Он протянул к нему руки: - О, не дай ему умереть

вместе со мной. Почему мысль,

непослушная материи, беспомощна

перед последним взглядом на сад!

В полумраке белое платье девушки.

- Пожалуйста, смейтесь - попросил он, - вопреки себе и мне.

То , что мы обретаем - это лишь только одно из условий

противостояния данному нам времени.

- Дева, твоя красота в античном обрамлении

разбитых амфор единственно правдива,

как противоречие, которое дополняет гармонию.

Перед лицом тривиального конца существования, дева,

 к вечной красоте приговорены все начинания,

но сегодня, кроме вас и меня, длятся

изначально названные вещи

---

Стефан Юрковски. Следы, и др.

Стефан Юрковски

 

следы

 

обрывки нашей жизни -

 

обрывки бумажек заметки

что купить

масло

молоко

хлеб

конфеты

не забудь о

 

ненужные билеты к былому счастью

так дорогие когда-то а сейчас жалкие

попадают в руки просятся в мусор

 

несколько книг

 

несостоявшиеся путешествия

 

сожги всё –

и сгорим для неба и для земли

***

 

 

 

 

Уединение

 

ночь отчаяния

                        ночь метафизической пустоты

абсолютное несуществование

настоящего

мифов истин солнца

которое освещает темные холода

равнодушие

городской улицы

ужас пустого

больничного коридора

- повозка с трупами едет и скрежещет -

и снова абсолютное отсутствие

чего либо

 

Тереза из Авилы ищет бога -

нисходит в нас

 

- темнота

- удар

- обвал

***

 

 

 

 

 

 

неразрушимость

 

это есть

это всё близится

это живое

люди животные местности

кровь слёзы плач

посреди возвращающихся деревьев

среди повторяющихся слов

те же самые

круги света

голоса смех крики

только вслушиваться

только всматриваться во все отдаления

только всматриваться в зеркала

до самого их дна

 

ничто не исчезает

все длится что однажды началось

 

и всё возвращается

 

возвращается

за

нами

***

 

 

 

* * *

такая долгая ночь

хорошо быть в ней бесконечно

 

радует что она длится

словно меня нет в темноте

 

безнаказанно потому что невидимый

вхожу я в чужие сны

показываю своё лицо без лица

и длится карнавал испуга боли неуверенности

 

что сейчас будет -

 

они выглядят  так глупо

будто  не  смогут проснуться:

смешное храпящее быдло

 

я славно забавляюсь

и когда свет коварно растворяет мрак

и шум нарастает -

 

я держусь за ночь изо всех сил

чтобы не выплюнула меня

преждевременно - -

 

 

 

 

жилища

 

мы привыкаем к жилищу сильнее чем к людям:

 

входят в нас

материки пятен

полуострова осыпающейся штукатурки

прошлые поездки возвращаются издалека

 

окна от времени серые

потертая мебель

возбуждают чувство и воображение

 

дымит светильник и в нем задохнувшиеся  слова

вместе с нашим присутствием

некогда там  реальным - мы любим

все наши жилища пустые и отчищенные от голосов

 

также и те, о которых нам только рассказано

- они словно семена легенды которая старше нас -

мы носим её в себе

и - надо же  - до сих пор мы в неё верим

***

 

 

---

Станислав Длуски. Горячий чай.

 

Stanisław Dłuski

 

Gorąca herbata

 

Kilka snów w niej topię

Wypełnia mnie lot żurawi

Kiedy wiosna puka

Do serca ojczyzny

 

Popatrz w oczy nocy

W niej gwiazda

Słowa liczy ryby

Na dnie rzeki

 

 Poza czasem odzyskuję

Swoje pierwsze dotknięcia

Dziecięca wyliczanka

Jak rana po utracie

 

Przetrwaj potopy i pożary

Obcego świata

Ponad nim poza nim

Brat szuka brata

 

 

29.10.2015

Станислав Длуски

 

Горячий чай

 

Несколько снов в него погружаю

Наполняет меня полёт журавлиный

Когда весна стучит

В сердце отчизны

 

Погляди в очи ночи

В ней звезда

Слова считает рыб

На дне реки

 

По-за временем  нахожу

Свои первые прикосновения

Детская считалка

Как рана утраты

 

Переживи потопы и пожары

Чужого мира

Над ним и за ним

Брат ищет брата.

 

---

Славомир Маевски. Такой сон, мама родная!

 

Sławomir Majewski

 

 

TAKI SEN, ŻE O MATKO JEDYNA!

 

na polanie, hej! na polanie

ognisko i iskierki tanie,

a na niebie gwiazd naręcza

dręczą, dręczą aż zadręczą

 

śmierć się skryła w muchomorze

śmierć w sporyszu, w łanach zboża

sny są pełne siekier drwali

w krwi skąpanych pośród malin

 

na rozstajnych drogach Bóg

mój los rzuca mi do nóg

by się nie dać pożreć złu

zbudzę się z koszmaru snu

 

Такой сон, мама родная!

 

На поляне, эй! На поляне

Искры над костром роями,

небо звездной тучею

мучает замучает.

 

в мухоморе смерть сокрыта,

в спорынье на поле житном.

 тесен сон от топоров,

 топоры омыла кровь.

 

на скрещении дорог

жребий выбросил мне Бог.

чтобы не сожрало зло,

 просыпаюсь, рассвело.

 

 

---

Александр Навроцки. Ошейник.

 

Принесли превосходный ошейник.

-Тебе, - говорят. Будет

твоим твоим светом и десятью

заповедями.

Когда порвётся, починяй его

немедленно.

Береги его как свою жизнь,

сравнивай с ошейниками других

-это хорошо смотрится.

Сетуй, что принесён слишком поздно

лишь по рождению.

Учреди общество любителей ошейников:

чем большее число ты ими стиснешь,

тем ближе окажешься к абсолютной правде,

что ласковое объятие на твоей шее

даёт тебе чувство безопасности

и веру в то, что ты нужен...

Я смотрю на их доброжелательные руки.

-Но я не собака, объясняю.

Мой ошейник –это зов леса

и петли дорог, взрывающиеся воем моих товарищей.

Мой голос не знает запаха человека,

поэтому я вою от сердца.

 

Aleksander Nawrocki

 

Obroża

 

 

Przyniesiono wspaniałą obrożę.

– Masz – powiadają. – Będzie

twoim świętem i dziesięcioma

przykazaniami.

Gdy się przetrze, naprawiaj ją

 natychmiast.

Pilnuj jak własnego życia,

porównuj z obrożami innych

 – to dobrze widziane,

narzekaj, że przyniesiono ci ją za późno,

dopiero po urodzeniu.

Załóż towarzystwo miłośników obróż:

im więcej osób nimi zadławisz,

tym bliższy będziesz absolutnej prawdy,

że łagodny uścisk obroży na twojej szyi

daje ci poczucie bezpieczeństwa

i wiary, że jesteś potrzebny...

Patrzę na ich życzliwe ręce.

– Ale ja nie jestem psem – tłumaczę.

– Moją obrożą jest pogłos kniei

i pętle dróg, kłębiące się w wyciu kolegów.

Mój głos nie zna woni człowieka,

dlatego wyję od serca.

 

 

---

Анна Мария Муш. Генезис.

Анна Мария Муш.

Генезис

              Одинок лес. Настолько одинок, что ему уже нечего терять.                  

                      ( Калина Ковальска).

сад . в начале должен быть сад

каждый свет в нём начинается и из него исходит

(нас так ведь учили: следует о нём тосковать

хотя с тех пор как у меня есть ты– я равнодушна

даже к райскому саду и тоскую только лишь

по знакомому силуэту на заросшей тропинке)

 

значит, ты – в начале должен быть ты.

ежедневно всё начинается с тебя:

от тёмной головы солнца всходящей

у моего плеча на погожий день

 

только потом – даль. должна быть у нас даль

пригорки на которых словами плодоносят деревья.

целые виноградники значений. и мы в них – как те

которым когда- то выпал райский сон:

 

Ходим и называем.

***

---

Гжегож Келар. Западло.

 

Западло

ему видеть его в сером свитере

как тот топчется на месте сплёвывает в умывальник

с зарёванной без причины мордой

 его тоже начинает трясти

и   ему это не просто западло

 а так бы взял и расквасил ему нос

и не забыл бы ещё исцарапать напинать и покусать

 

Столько этого

зачем столько дня зачем ночи столько

сколько нужно напотягиваться навставаться

наодеваться напричёсываться набояться наплакаться

сколько найти наговорить накакнибудить

напритворяться набеспокоиться

сколько нахотеть чтобы больше чтобы ещё

чтобы очень

а потом снова нарааздеваться наумываться

назасыпать

сколько раз навходиться

в ежедневность

в еженощность

***

 

Grzegorz Kielar

Wkurw

 

kiedy widzi tego w szarym swetrze

jak drepcze w kółko spluwa do umywalki

i drze ryja bez powodu

też zaczyna go trzepać

i to nie jakiś zwykły mały wkurw

najlepiej rozkwasiłby mu nos

jeszcze nie zapomniał drapać kopać i gryźć

 

Tyle tego

po co tyle dnia po co nocy tyle

ile się trzeba naprzeciągać nawstawać

naubierać naszarpać nabać się napłakać

ile naszukać nazgadywać nabylejaczyć

naudawać nadmuchać nachuchać

ile nachcieć żeby więcej żeby jeszcze

żeby bardziej

a potem znowu narozbierać się namyć

nazasypiać

ile się nawchodzić

w codzienność

w conocność

---

Кшиштоф Квасижур. Элегия о налёте драконов.

 

Шум , будто бы вихрь над ветряками

и смятение белых голубей ,

это не ветер, это не вихрь!

На поля подсолнечника вечерние

не вечер упадает,

а тень огромная,

 

вторая и третья как стрелы через поля,

мама, что это?

Почему убегаешь, меня за руку влечёшь?

 

Почему в тревоге вверх, а не под ноги

глядя, спотыкаешься?

Ведь такая красота крылатая

злой быть не может.

 

Видишь, там в солнце красно-золотом

крылья расправил  для полёта, словно

красуется чешуёй змеиной,

это не смерть, мама!

Так играть цветами кат не может,

скорее он ангел чудесный.

 

А чего он ждёт на горе,

или закату дивится?

Или смерти хочет? Уже бегут в железе

недолго пробежали...

огнём и рыком спалены,

Только огоньки эльма от них и дымы!

 

Горем его земля дрожит

и вихрем крылатым останки

через межи разносятся.

Кажется, этот рык-плач разрывает уши.

Это любимую он зовёт...

За седьмой рекой, мама! Не страх.

 

Он семь легионов железных развеет

потому что любит, он спалит живьём

драконов и людей! Ах, я бы хотела быть

драконом!

Приделай мне крылья!

 

 

Krzysztof Kwasiżur

 

ELEGIA O NALOCIE SMOKÓW

 

Szum niby, wichrowy nad wiatrakami

 i niepokój białych gołębi zrodzony

 to nie wiatr, to nie wicher!

Na pola słoneczników wieczorne

 nie wieczór zapada

 lecz cień ogromny

 

drugi i trzeci jak strzała przez pola

 mamo co to?

 Czemu za rękę mnie biegnąc, wleczesz?

 Czemu w górę trwożnie, nie pod nogi

 

 patrząc, się potykasz?

 Przecież takie piękno skrzydlate

 złe być nie może.

 

Patrz jak tam w słońcu czerwonym

 skrzydła rozpostarł do lotu niby

 chełpi się w czerwieni łuską gadzią

to nie śmierć mamo!

 Tak mienić barwami kat się nie może

 anioł raczej cudny.

 

A czego on czeka na górze

 czy zachód podziwia

 Czy śmierci chce? Już biegną w żelazie

 niedługo pobiegli…

ogniem i rykiem spaleni

 tylko ogniki elma po nich i dymy!

 

Rozpaczą jego ziemia się trzęsie

 i wichrem skrzydlatym szczątki

 po miedzach niesione.

 Zda się płacz-ryk rozrywa uszy

 To kochankę wzywa…

za siódmą rzeką mamo! Nie postrach

 

On siedem legii zbrojnych rozniesie

 bo kocha, on spali żywcem

 smoki i ludzi! Ach chciałbym być

smokiem!

 Przypraw mi skrzydła!

 

---

Ян Станислав Кичор. Упорядочивание себя.

 

Понуждаю себя с делами разобраться

 накопившимися сыздавна, отмеченными   признанием,

 хотя сомневаюсь, стоит ли  так стараться,

коль в начале уже сидит зародыш разочарования.

Я несу тяжесть беспомощности, ибо невыразимо

 всё то, что я почувствовал, понял, или прожил.

Действительность виртуальна и неуловима,

 молчит хаос начала, впряжённый в порядок Божий.

 

Есть в моей памяти великое богатство,но есть и граница ,

 пред которой стократ неприступнее слово,

но сам иногда понимаю - туда мне стремиться,

где та же беспомощность, но есть  и готовность.

 

Я погружаюсь в себя наудачу, вслепую,

 в сумму чувств, бегущих абстрактной волною,

 в суть последних дел , в возможность любую,

 что какую – то ясность Ты зажжёшь надо мною.

 

Porządkowanie siebie                                                                  

 

Przynaglam się w kierunku dopełnienia rzeczy,                          

 Z dawna narastających, ozdobnych wawrzynem                      

 I rozpoznam znikomość której nie śmiem przeczyć                  

Gdy początkiem już budzi zalążek przeminięć.                          

Niosę taką bezradność, że niewyrażalne                                  

 Jest cokolwiek bym poczuł, zrozumiał czy stworzył;                  

Rzeczywistość chce skryć się w warstwie wirtualnej,                

 Milczy chaos początku, wprzęgnięty w ład boży.                      

 

Jest we mnie przepych zdarzeń, lecz także granica ,                

 Przed którą stokrotnieje niezdobyte słowo,                                

 Choć czasem rozpoznaję ogrom zapożyczeń,                            

Gdzie nadal tkwi bezradność, lecz tkwi też gotowość.                

 

Okrążam zatem siebie, odziany w brak racji,                            

 Sumę przeczuć biegnących z abstrakcyjnej dali                        

 I w sens spraw ostatecznych (więc bez negocjacji),                

 Licząc, że jakąś jasność nade mną rozpalisz.                            

 

 

 

---

К.М. Мантойфель. На другой стороне стиха

На другой стороне стиха

„…denn unsre Seelen leben von Verrat“

(потому что наши души кормятся предательством)

R. M. Rilke - Östliches Taglied

 

...всё меньше в нас уверенности что в небесах пустота,

прячем мы двуличие в лихорадочных жестах,

в нашей речи невнятной с трудом отыщется место

сути, нашим душам перечат наши уста.

 

Под надзором, испуганные, под зеркалом небосклона

мы созидаем искусные иллюзионы ,

и тем лучше, чем хуже мы разделяли

наши души с не нашей усмешкой - с телами.

 

Ночи светило черно- старый Бог опускает штору,

уж не радостен вид приносимых жертв его взору

из отрубленных голов,

спермы, смешанной с кровью,

с красным вином – экскрементов,

смертных конвульсий и дрожи оргазма.

Души предают нас без слов

тут же за  шторой неба

документально

на другой стороне наших стихов...

2001

 

Po drugiej stronie wiersza

„…denn unsre Seelen leben von Verrat“

(„...albowiem dusze nasze karmią się zdradą”)

R. M. Rilke - Östliches Taglied

 

...coraz mniej w nas pewności, że to niebo jest puste,

w niespokojnych gestach kryjemy obłudę,

naszej mowie bezładnej nadajemy z trudem

treści; przeciw naszym duszom mówią nasze usta.

 

Podglądani, spłoszeni, w dachu nieba jak w lustrze

stroimy galerię kunsztownych iluzji,

tym lepiej im gorzej możemy odróżnić

nasze ciało od duszy strojnej w nie nasz uśmiech.

 

Czarne jest światło nocy - Bóg stary zaciąga kotarę,

już nie podnieca go widok składanej ofiary

z odciętych głów,

spermy zmieszanej z krwią,

z czerwonym winem – ekskrementów,

konwulsji śmierci i orgazmu dreszczy.

 

Dusze zdradzają nas bez słów

tuż za kotarą nieba,

dokładnie

po drugiej stronie naszych wierszy...

 

Niemcy, 2001

 

Сzas rzeki

...nakazał górze, by wydała rzekę.

Wtedy stał się ranek i w brzasku nieba góra rodzi rzekę;

jest bezimienna jak świat do którego bieży

i jak losy ziemi, którym będzie świadczyć.

Rzeka nazywa napotkaną skałę skałą,

poznaje radość, jaką daje spływ kaskadami i wolność

gdy wypływa w dolinę, nazywa ją doliną.

Dostrzega czas i jego przemijanie, które nazwie życiem.

O zmierzchu słońce wchodzi do rzeki,

jak purpurowy sen, a nad brzeg nadchodzi wiatr

kojący znój dnia; to tylko pierwsze doznania,

nic więcej.

Czas zaciąga kurtynę na niebo; szum rzeki staje się senny

i będzie tak do zarania, gdy rzeka odnajdzie pierwszy kształt

złamanej gałęzi niesionej nurtem,

słodkość przelanej krwi pierwszego człowieka

i słoność łez pierwszej człowieczej matki...

lipiec, 2007

 

 

Время реки.

 

...повелел горе выпустить реку.

И когда настало утро, при заре небесной гора родила реку,

Безымянную, как мир, в который она бежит,

И как судьбы земли,  которых она будет свидетелем.

Река называет встреченную скалу скалой,

Познаёт радость от бега по каскадам и свободу,

Когда выплывает в долину,  и называет её долиной.

Она постигает время и его мимолётность, которую назовёт жизнью.

На закате солнце нисходит в реку

Как пурпурный сон, и над берегом пролетает ветер,

Унимающий зной дня,  и это только первый опыт,

Ничего больше.

Время занавешивает небо, шум реки становится сонным,

И будет так до рассвета, тогда река узнает первую

Сломленную ветку, несомую течением,

Сладость пролитой крови первого человека

И солёность слёз первой человеческой матери...

2007.

..genestai x

...wiatr znów zawraca; stoją jeszcze drzewce dawnych chorągwi,

a wiatr strzepuje z nich nierozpoznawalne barwy i wyblakłe hasła.

Wiatr niesie wieści o dinozaurach wychodzących ze skamielin.

Pierwszy człowiek szuka samicy; własne żebro oblepia gliną,

pożądanie wodzi jego dłonie w kształty, które wygładza językiem.

Wiatr pędzi chmury; bezwolne trą się skrapiając ziemię;

po zboczach niesie się krzyk orgazmu i glina staje się brzemienna.

Samiec krwawi ciągle z rozdartego boku;

czerwienieje oko wulkanu,

czerwienieje brzeg i odpływająca fala,

płonący las

i usta kobiety

2007

 

...genestai x

Бытие Х

...ветер возвращается, торчат ещё древки давних хоругвей,

 ветер стирает с них неразличимые краски и поблекшие призывы.

Ветер несёт вести о динозаврах ,выходящих из окаменелостей.

Первый человек ищет самку, своё ребро облепляет глиной,

похоть водит его ладони по формам, которые он выглаживает языком.

Ветер гонит тучи, безвольно трётся уплотняя землю,

по сторонам несётся крик оргазма и глина беременеет.

Кровоточит разодранный бок самца,

краснеет око вулкана,

краснеет берег и отплывающая волна,

горящий лес

и уста женщины.

2007.

 

 

Несуществующая.

Я один по этой стороне двери пустого дома;

уже давно я понял, что оклик с лестницы за мной

не означает ничего, это только скрип истлевших половиц.

Я один;

в твоей забытой блузке паук свил гнездо,

плотной сетью охватывает запах твоих волос.

Я один по этой стороне двери,

шумное солнце ждёт меня потоком новостей,

ослепляющих взрывами бомб и мясными хлопьями,

истекающими людской кровью,

ещё только тот вечер в криках сирен,

и свет последнего фонаря бросает мою тень на двери дома.

Из паутины зовёт меня запах твоего тела,

я несу тебя за усталыми веками по тёмным

скрипучим ступеням столько лет

в постель ночи,

где ты отдаёшь мне без остатка

своё несуществование.

Ведь ничем другим ты не была

никогда

... с моей стороны век.

 

 

Nieistniejąca

Sam jestem z tej strony drzwi pustego domu;

już dawno pojąłem, że odgłos schodów poza mną,

nie oznacza nic, jak tylko skrzyp zmurszałych spojeń.

Sam jestem;

w twojej zapomnianej apaszce pająk uwił gniazdo,

gęstą siecią więzi zapach twoich włosów.

Sam jestem z tamtej strony drzwi

zgiełkliwe słońce czeka na mnie w strumieniach wieści

oślepiających wybuchami bomb i ochłapami mięsa

ociekających ludzką krwią.

Jeszcze tylko ten wieczór w zgiełku syren

i światło ostatniej latarni rzuca mój cień na drzwi domu.

Z pajęczyny wita mnie zapach twojego ciała,

niosę ciebie za zmęczonymi powiekami po mrocznych

skrzypiących schodach jednako od lat,

w pościel nocy,

gdzie oddajesz mi bez reszty

swoje nieistnienie.

Wszak niczym innym nie byłaś

nigdy

...po mojej stronie powiek.

---

К.И. Галчиньски. Театрик " Зелёная Гусыня"

Константы Ильдефонс Галчиньски.

 

Театрик « Зелёная Гусыня»

Имеет честь представить

Трагедию в двух актах под назв.

 

«ЗОЛОТЫЕ ЧАСЫ»

 

Выступают:

ОТЕЦ и СЫН

 

Акт I

ОТЕЦ:

 Сын мой, ты сегодня совершеннолетний. Чтобы отметить этот торжественный момент, я дарю тебе эти золотые часы марки « Val Paraizo»

СЫН:

Благодарю тебя, добрый отец.

(Плачет от волнения)

ОТЕЦ:

Смотри, однако, чтобы эти часы не пропил.

СЫН:

Пропил.

ОТЕЦ:

И чтобы в ломбарде не оставил.

СЫН:

Ставил.

ОТЕЦ:

И  девице специфического поведения не подарил.

СЫН:

 Дарил.

ОТЕЦ:

Если же ты какое-нибудь из этих трёх дел учинишь, прокляну тебя, и проклятие моё будет преследовать тебя до конца твоих дней. Точка. Клянись.

СЫН:

Клянусь.

ОТЕЦ:

Умираю счастливым.

( Умирает).

 

АКТ I I

СЫН

(Глядя на часы):

Полночь. Тяжело жить сироте с золотыми часами! Искушения повсюду его подстерегают. Ломбард уже , наверное, закрыт. Что мне остаётся? Одно пьянство, возможно, разврат.

Mary Lu! Mary Lu!

Глянь туда! Глянь сюда!

Твои очи как ультрамарин...

(злоупотребляет алкоголем и ведёт развратную жизнь)

ДУХ ОТЦА

(является с того света):

Сын!

СЫН:

Ах!

ДУХ ОТЦА:

Не бойся, сынок! Проклясть тебя, к сожалению, не могу, когда сам в пекле. Только что меня уведомили, что  часы ты оставил женщине специфического поведения под деструктивным влиянием самогона.

Занавес.

***

 

Театрик « Зелёная Гусыня»

имеет честь представить

экономическую пьесу

под названием

« БЕРЕЖЛИВЫЙ ПАПА»

Или

«ПИРОЖКИ С МЯСОМ».

 

Внимание!!!

В роли Папы знаменитый обыватель

АЛОИЗИЙ ГЖЕЖУЛКА

Декорации: Вратья Роек.

Костюмы: Проф. Ян Камычек.

Сцена: представляет сковороду с пирожками на фоне убогой избушки.

Время: суббота 18 часов 2 минуты.

 

ХОР ДЕТЕЙ

( состоит из двух пар мрачных близнецов и одного на грани косоглазия):

Слёзы капают давно,

 дай нам, папа, на кино!

 

ПАПА:

Во-первых : я замучен диетой,

Во-вторых: на кино денег нету,

А в третьих...

ХОР ДЕТЕЙ

( кроме первой пары близнецов):

Ну а в третьих, ну а в третьих,

что ещё он скажет детям?

 

ПАПА:

А в третьих, на ужин у нас пирожки с мясом, которые в случае переедания , имеют, по Гиппократу, свойство насылания снов, называемых кошмарами. Так что переедайтесь пирожками. Убедитесь, что кошмарные сны, назовём их пирожкоедальными, вполне заменят вам криминальный фильм, а папа из сэкономленных этим способом денег купит себе наконец галстук в горошек.

Мелюзга, молчать! Косой, давай!

ПАПА

( очевидно, из-за жары, раздевается донага)

КОСОЙ

( очевидно , поэтому опускает

ЗАНАВЕС,

ибо мы не будем показывать на сцене голого).

1948.

 

 

Константы Ильдефонс Галчиньски.

 

Театрик «Зелёная Гусыня»

Имеет честь представить:

«БЮРОКРАТ В ОТПУСКЕ»

 

Лица:

БЮРОКРАТ и ЛЮБИТЕЛЬ КУПАНИЯ

 

ЛЮБИТЕЛЬ КУПАНИЯ

(посреди озера):

Спасите!

 

БЮРОКРАТ (на берегу озера):

Ваша фамилия?

 

ЛЮБИТЕЛЬ КУПАНИЯ

( там же):

Допустим. Яновски. Спасите!

 

БЮРОКРАТ

(там же):

Имя?

 

ЛЮБИТЕЛЬ КУПАНИЯ

(там же):

Пётр! Спасите!

 

БЮРОКРАТ

(там же):

Имя отца?

 

ЛЮБИТЕЛЬ КУПАНИЯ

(там же):

Тоже Пётр! Спасите!

 

БЮРОКРАТ

(там же):

Имя матери?

 

ЛЮБИТЕЛЬ КУПАНИЯ

(там же):

Бальбина! Спасите!

 

БЮРОКРАТ

(там же):

Гражданство? Профессия?

 

ЛЮБИТЕЛЬ КУПАНИЯ

(там же):

...гл...гл...гл...гл...гл...гл...гл...

...гл...гл...гл...гл...гл...гл...гл...

...гл...гл...

( тонет)

 

БЮРОКРАТ

(там же):

Ничего не понял!!

( глядя на небо)

День обещает быть хорошим.

 

ЗАНАВЕС.

 

1950.

---

Кристиан М.Мантойфель ( Червиньски). Повесть об Эльзе...

Кристиан .М.Червиньски

(Кристиан М. Мантойфель)

 

Повесть об Эльзе...

 

Эльзе Ласкер –Шюлер родилась 11 февраля 1869 года в Эльберфельде, который сейчас стал районом Вупперталя. В возрасте 11 лет оставила школу и продолжала обучение дома. Связь её семьи с еврейскими традициями была свободной и непрочной.       Она вышла замуж в 1894 году за врача Бертольда Ласкера, связанного с рационалистичесими идеями и переехала в том же самом году в Берлин. Как поэтесса она создала для себя своё представление еврейства. Как жена, она последовала за художественными амбициями мужа и брала уроки живописи. Скоро она соприкоснулась с берлинской богемой, где познакомилась с с известнейшими писателями и художниками того времени. В 1902 году вышел первый томик поэзии « Стикс» и в том же году она разошлась со своим первым мужем. Последовали новые публикации : «Седьмой день», «Книга Петера Хилле», «Вуппер», « Моё сердце». Она принадлежала к наиболее известным представителям литературного мира Веймарской республики, однако оставалась в бедности. В 1927 году умер её сын от болезни лёгких. В 1931 году в Национальной Галерее были выставлены её рисунки. В 1932 году получила престижную немецкую литературную награду Клейста. В 1933 году – бегство в Швейцарию. Из Швейцарии совершила три поездки в Палестину. Из третьей- в виду начала войны- не могла уже вернуться. Её любовь к выходцу из Берлина Эрнесту Симону. Ему посвящены были любовные стихи её книги « Белый рояль». (1943).

Эльзе Ласкер – Шюлер умерла 22 января 1945 года в возрасте 76 лет...

    10 мая 1933 года Германия Адольфа Гитлера вычеркнула из памяти своего народа целое поколение писателей. В акции « против негерманского духа» были преданы огню книги почти всех немецкоязычных авторов, имеющих имя . Пылали костры всюду, где были университеты и высшие школы. Профессора посвещали этому событию торжественные речи. Студенты бросали книги в огонь. В Берлине пылал костёр из 20 000 книг. В ритуальном обряде «девяти лозунгов» пропаганды, призывающем к сожжению, были названы враги национал-социалистов.

        Это сожжение книг было великим символичным расчётом с теми, которые уже задолго до 1933 года фигурировали на жаргоне нацистов как « асфальтовые литераторы», « люди без принципов», « инородный сброд» и « предатели родины». В списке запрещённых авторов было в момент начала сожжения книг 200 имён. Это число увеличивалось. В списке « вредной и нежелательной литературы» к 1935 году оказалось 3601 названий и 524 коллективных сборников.Тот, кто не спасся от нацистского режима, был замучен в концентрационном лагере, как Эрих Мюзам , или умер вследствии ареста, как Карл фон Осецки. Некоторые в депрессии и растерянности покончили с жизнью, как Эрнст Толлер. Немецкое поэтическое творчество существовало между 33-м и 45-м годами в основном в эмиграции. После освобождения Германии от национал-социализма эти преследования оставались в Западной Германии забытыми десятки лет. На Востоке, а также в Польше, были некоторые попытки использования  этой темы для целей диктатуры, которая пала в 1989 году... Тема сжигания гитлеровцами книг всё ещё служит популистам и демагогам из околокультурных дельцов во всех трёх нациях. Быть может, ещё следующие поколения поляков будут охотнее говорить о немецком варварстве сжигания книг, но не смогут назвать хотя бы одно имя из тех « сожжённых поэтов».

Я пользуюсь этим случаем чтобы приблизить обществу эту выдающуюся поэтессу.

    Идёт 1902 год. Эльза уже пережила смерть любимой матери, к которой будет возвращаться мыслями до конца своей первой вечности, подходит к концу её первое замужество с берлинским врачом, который оставил ей первую часть фамилии.

 

NERVUS EROTIS

 

Dass uns nach all’ der heissen Tagesblut

Nicht eine Nacht gehört...

Die Tuberosen färben sich mit meinem Blut,

Aus ihren Kelchen lodert’s brandrot!

 

Sag’ mir, ob auch in Nächten Deine Seele schreit,

Wenn sie aus bangem Schlummer auffährt,

Wie wilde Vögel schreien durch die Nachtzeit.

 

Die ganze Welt scheint rot,

Als ob des Lebens weite Seele blutet.

Mein Herz stöhnt wie das Leid der Hungersnot,

Aus roten Geisterungen stiert der Tod!

 

Sag’ mir, ob auch in Nächten Deine Seele klagt,

Vom starken Tuberosenduft umflutet

Und an dem Nerv des bunten Traumes nagt.

( Здесь и далее немецкие стихи даются в подстрочном переводе ( Прим. Переводчика))

Эротический нерв.

 

Нам после всех дневных страстей

Ночь не принадлежит...

Туберозы окрашиваются моей кровью,

Из их чашечек полыхает огненно – красным!

 

Скажи мне, кричит ли твоя душа в ночи,

Когда она вырывается из тревожной дремоты,

Как дикие птицы кричат в ночное время.

 

Весь мир кажется красным,

Как будто широкая душа жизни кровоточит,

Моё сердце стонет, как страдание голода,

Красными призраками в упор смотрит смерть!

 

Скажи мне, жалуется ли твоя душа также ночами,

Окутанная сильным ароматом туберозы.

« Стикс»

  В Берлине Эльзе Ласкер-Шюлер проявляет с успехом свой художественный талант. Между тем переживает она свою большую любовь, плодом которой стал сын Пауль, рождённый ей в 1989 году. Отцом его был не доктор Ласкер, но имя отца осталось навсегда тайной. Она называла его Акибюиадом де Руан. Её брак распался в 1900-м или 1901 году.

  DANN

... Dann kam die Nacht mit Deinem Traum
Im stillen Sternebrennen.
Und der Tag zog lächelnd an mir vorbei,
Und die wilden Rosen atmeten kaum.

Nun sehn' ich mich nach Traumesmai,
Nach Deinem Liebeoffenbaren.
Möchte an Deinem Munde brennen
Eine Traumzeit von tausend Jahren.

„

Потом.

 

Потом пришла ночь с твоим сном

В тихом сиянии звёзд.

И день прошёл, улыбаясь мимо меня,

И дикие розы едва дышали.

 

Теперь тоскую я по маю мечты,

По твоему любовному откровению.

Гореть у твоих уст

Тысячелетняя мечта.

STYX“

 

В то самое время среди членов коммуны « Новая община» поэтесса встретила а потом и вступила в брак с Хервартом Вальденом, моложе её на 9 лет, указав в документах неверную дату своего рождения, на 7 лет позже. Что это могло значить для её « первой вечности»? Какое это имело значение, когда фактически его звали Георг Левин? По воле поэтессы он стал Хервартом Вальденом и до конца своей жизни был известен только под этим именем

  DEIN STURMLIED

Brause Dein Sturmlied Du!
Durch meine Liebe,
Durch mein brennendes All.
Verheerend, begehrend,
      Dröhnend wiedertönend
      Wie Donnerhall!

Brause Dein Sturmlied Du!
Und lösche meine Feuersbrunst,
Denn ich ersticke in Flammendunst.
Mann mit den ehernen Zeusaugen,
      Grolle Gewitter,
Entlade Wolken auf mich.
Und wie eine Hochsommererde
      Werde ich
      Aufsehnend
Die Ströme einsaugen.

ТВОЯ ШТОРМОВАЯ ПЕСНЯ

Пролей свою штормовую песнь!
На мою любовь,
На мой пылаюший мир.
Разрушая, желая,
        Гремя перекатами
      Как гром!
Пролей свою штормовую песнь!
И погаси мой пожар,
Ибо я задыхаюсь в огненном дыму.
Муж с бронзовыми глазами Зевса,
       Разъяри грозу,
Обрушь облака на меня.
И как Земля в разгаре лета
        Я буду
        жадно
Впитывать поток.
Пролей свою штормовую песнь!!

Обратимся к исследованию критика Самуила Люблинского на тему стихов из сборника « Стикс» в журнале « Ost und West», иллюстрированном ежемесячнике для современной молодёжи, в 12 номере 1901 года. Критик обращает внимание приежде всего на специфически еврейские элементы, которые определяют это творение поэтессы. Люблинский пишет: « В отличие от эллинизма, в староеврейских описаниях природы в Библии не преобладают ясные, пластичные и эпически отвлечённые образы и аллегории, напротив, пространственная и бесконечная природа космическая : рассветы и закаты, бесконечно бегущие тучи, бури или шепчущие зефиры. Точно так же видит и чувствует Эльза Ласкер-Шюлер. В этом диком стихотворении « Твоя бурная песнь» она предстаёт тонущей вселенной, высыхающей землёй в разгаре лета, и жаждет вместить в себя поток а её возлюбленный должен был бы прийти как бурная песнь, как шторм, и должен из гремящих масс туч пролить на неё росящий поток. Как будто бы пустыня и буря смешались, как некогда в Синае, и в то же время это ведь интимная, личная модернистская любовная песнь.»

SULAMITH

O, ich lerne an deinem süssen Munde

Zuviel der Seligkeiten kennen!

Schön fühl’ ich Lippen Gabriels

        Auf meinem Herzen brennen...

Und Nachtwolke trinkt

Meinen tiefen Cederntraum.

O, wie dein Leben mir winkt!

        Und ich vergehe

Mit blühendem Herzeleid

Und verwehe im Weltraum,

        In Zeit,

        In Ewigkeit,

Und meine Seele verglüht in den Abendfarben

        Jerusalems.

 

СУЛАМИФЬ

О, я учусь на твоих сладких губах

познавать столько наслаждений!
Чувствую я как губы Гавриила
        обжигают моё сердце...
И ночное облако пьёт
Мой глубокий кедровый сон.
О, как твоя жизнь манит меня!
        И жизнь моя исчезает;
С цветущей сердечной болью
И развеивается во вселенной,
        Во времени,
        В вечности,
И моя душа угасает в вечерних красках
        Иерусалима.

Суламифь – это героиня из «Песни Песней» Ветхого Завета, которая в гареме царя Соломона осталась верной своему любимому, что склонило мудрого царя дать ей свободу. Когда формировались основы христианской религии, многое,  эта Песнь была интерпретирована на потребу аскетизму новой религии, и её эротические элементы были искажены. Как раз в 1873 году тема Суламифи вновь ожила благодаря прусскому консулу в Сирии, который нашёл доказательства, что эта песнь относится к старому народному свадебному обряду.Первая публикация этого стихотворения появилась в журнале « Ost und West» в 1901 году. Поэтесса возвращалась к нему по крайней мере ещё четыре раза.

CHAOS

Die Sterne fliehen schreckensbleich
Vom Himmel meiner Einsamkeit,
Und das schwarze Auge der Mitternacht
Starrt näher und näher.

Ich finde mich nicht wieder
In dieser Todverlassenheit!
Mir ist: ich lieg' von mir weltenweit
Zwischen grauer Nacht der Urangst...

Ich wollte, ein Schmerzen rege sich
Und stürze mich grausam nieder
Und riß mich jäh an mich!
Und es lege eine Schöpferlust
Mich wieder in meine Heimat
    Unter der Mutterbrust.

Meine Mutterheimat ist seeleleer,
Es blühen dort keine Rosen
Im warmen Odem mehr. -
.... Möcht einen Herzallerliebsten haben!
Und mich in seinem Fleisch vergraben.

Хаос.

 

Бледные от ужаса звёзды убегают

С неба моего одиночества,

И чёрный глаз полуночи

Пристально смотрит всё ближе и ближе.

 

Снова не нахожу я себя

В этой смертельной покинутости!

Мне кажется, я нахожусь бесконечно далеко от себя

Между серой ночью и первобытным страхом...

 

Мне хотелось, чтобы боль заговорила бы

И опрокинула меня жестоко вниз

И рванула меня стремительно ко мне!

И пробудила бы во мне желание

Снова оказаться на моей родине

Под крылом матери.

 

Душа моей родины пуста,

Не цветут там больше розы

В тёплом дуновении.

Я хотела бы иметь возлюбленного!

И зарыться в его плоть.

 

  Выразительно и даже с некоторым демонизмом рисует поэтесса своё одиночество, усиленное подавляющей её темнотой ночи. В тоске стремится к тому что составляет прибежище – отчизна, материнская любовь, наконец, собственная душа. Уже встречался этот мотив в стихотворении Weltflucht, бегство от мира, - у поэтессы здесь и ещё в других стихах- отказ, одинокое бегство от мира. Однако здесь это бегство – в любовь...

    Образ атмосферы артистической богемы в берлинском Caffe des Westens» , и позже в «Romanischen Cafe» оставила нам известная театральная актриса того времени и завсегдатай этих кафе Тилла Дюрье : В « Сafe des Westens», постоянном месте встреч талантливой и бесталанной богемы, можно было наблюдать примечательные фигуры. Мужчины с длинными волосами и девушки в необыкновенных нарядах часами просиживали здесь над чашкой кофе. Между ними выделялась Эльзе Ласкер-Шюлер. Она была несомненно большим талантом и оригинально иллюстрировала свои рассказы и стихи ....Эльзе была небольшого роста, стройная , с мальчишеской фигурой с коротко подстириженными волосами, которые постоянно падали ей на глаза.

Её муж, напротив, носил длинные волнистые волосы. Эльзе, вечно влюблённая, писала свои достойные внимания стихи, в которых возносила до божественности очередного избранника и рисовала им розы или звёзды на очень похоже нарисованных набросках.

    Юрген Сёрке добавляет к этому описанию : Она всегда носила широкие подвязанные внизу брюки. В дополнение армейскую блузу. На своих авторских вечерах выступала со стилетом на поясе. Читала только при свечах и при аккомпанементе колокольчиков или играла на свирели. Обвешивалась искусственной бижутерией, браслетами, цепочками, серёжкми, кольцами из плакированной меди. « Для меня это золото», -говорила она, не обращая внимания на смешки не понимающего окружения. Когда один из постоянных гостей Westens оскорбил её, Эльзе и другие артисты оставили это кафе, и вся богема стала встречаться уже только в Romanischen Cafe»

O, MEINE SCHMERZLICHE LUST...

Mein Traum ist eine junge, wilde Weide
Und schmachtet in der Dürre.
Wie die Kleider um den Tag brennen...
Alle Lande bäumen sich.

Soll ich dich locken mit dem Liede der Lerche
Oder soll ich dich rufen wie der Feldvogel?
Tuuh! Tuuh!

Wie die Silberähren
Um meine Füße sieden - -
O, meine schmerzliche Lust
Weint wie ein Kind.

„DER SIEBENTE TAG“

Die Wupper

O, МОЯ БОЛЬНАЯ СТРАСТЬ...

Моя мечта молодая, дикая ива

Томится в засуху

Как платье горящим днём ...

Вся земля трескается.

Должна ли я приманивать тебя  песней жаворонка

Или я должна призывать тебя как полевая птица?

Tuuh! Tuuh!

Как серебряные колосья

Кипят у моих ног- -

О, моя болезненная страсть

Плачет, как ребенок.

 

„Du weißt doch, was ich von der Liebe halte, wäre sie eine Fahne, ich würde sie erobern oder fallen.”

« Ты ведь знаешь, как я понимаю любовь, словно это знамя,я должна либо победить, либо пасть»

(Из письма к Хорварту Вальдену)

Любовь для неё – это чудо, данное самим Богом ( Божье чудо любви). Но в этом и сам дух модернизма. Её стихи, ещё при публикации в журналах, ещё перед выходом её первой книги, переписывались в любовных дневниках и румянили лица молодых девушек.

 

WELTENDE

 

 Es ist ein Weinen in der Welt,

 Als ob der liebe Gott gestorben war,

 Und der bleierne Schatten, der niederfallt,

 Lastet grabesschwer.

Komm, wir wollen uns näher verbergen...

 Das Leben liegt in allen Herzen

 Wie in Sargen.

 

 Du! wir wollen uns tief küssen -

 Es pocht eine Sehnsucht an die Welt,

 An der wir sterben müssen.

 

Конец света.

 

В мире слышен плач

Как будто бы умер бог

И свинцовая тень, которая падает вниз

Давит могильной тяжестью.

 

Приди, мы хотим ближе спрятаться

Жизнь лежит во всех сердцах,

Как в гробах.

 

Ты! Мы хотим крепко целоваться

Тоска стучит в мире,

И котором мы должны умереть.

 

 

 

137 псалом Ветхого Завета начинается словами: « Над реками Вавилона мы сидели и плакали и вспоминали Сион»

 

«Конец света» относится к наиболее известным стихам Эльзы Даскер-Шюлер. Он был впервые опубликован в 1903 году в антологии « Современная немецкая лирика», изданной Ганцем Бенцманом в Лейпцигском издательстве Reklam Verlag. В 1905 году Эльза Ласкер-Шюлер включила Weltende во вторую книгу стихов « Седьмой день».

 

 

UND SUCHE GOTT

 

Ich habe immer vor dem Rauschen meines Herzens gelegen,

Nie den Morgen gesehen,

Nie Gott gesucht.

Nun aber wandle ich um meines Kindes

Goldgedichte Glieder

Und suche Gott.

 

Ich bin müde von Schlummer,

Weiß nur vom Antlitz der Nacht.

Ich fürchte mich vor der Frühe,

Sie hat ein Gesicht

Wie die Menschen, die fragen.

 

Ich habe immer vor dem Rauschen meines Herzens gelegen;

Nun aber taste ich um meines Kindes

Gottgelichtete Glieder.

И ИЩУ БОГА

Я всегда уступала страстям
моего сердца

Никогда не видела утра
Никогда не искала Бога.
Но теперь я кружу вокруг моего
ребёнка

Золотостишия его тела
И ищу Бога.

Я устала от сна,
Знаю только лицо ночи.
Я боюсь  рассвета,
У него лицо
Как у людей , которые спрашивают.

Я всегда уступала страстям;
моего сердца

Но теперь я касаюсь моего ребёнка
божественного света его тела..

« Она не знала ни идиш, ни иврит, - вспоминает современная немецкая писательница Сигизмунда фон Радецки, - однажду она учила меня еврейской молитве, очевидно, на выдуманном ей еврейском языке, и

утверждала философски: « Вовсе не надо понимать слов молитвы...»

 

ESTHER

 

Esther ist schlank wie die Feldpalme,

Nach ihren Lippen duften die Weizenhalme

Und die Feiertage, die in Juda fallen.

 

Nachts ruh ihr Herz auf einem Psalme,

Die Götzen lauschen in den Hallen.

 

Der König lächelt ihrem Nahen entgegen –

Denn überlall blickt Gott auf Ester.

 

Die jungen Juden dichten Lieder an die Schwester,

Die sie Säulen ihres Vorraums prägen.

 

ЭСФИРЬ

 

Эсфирь стройна, как пальма полевая
Как ее губы пахнут колосья пшеницы
И праздники, которые бывают  в Иудее.

Ночью её сердце покоится в псалме,
И кумиры прислушиваются в залах.

Царь улыбается вблизи неё-
Поскольку Бог отовсюду смотрит на Эсфирь .

Молодые евреи слагают стихи  своей сестре,
 высекают их на столпах её преддверия.

„HEBRÄISCHE BALLADEN“

Эсфирь также героиня из Ветхого Завета. В Энциклике папы Иоанна Павла II «О божьем милосердии» папа , вспоминая образ Эсфири, пишет: « В том широком социальном контексте проявляется милосердие как коррелят внутреннего опыта людей которые или находятся в состоянии вины, или подвергаются каким-либо страданиям или несчастьям. Как физическое зло, так и зло моральное, либо грех, заставляет отдельных сынов или дочерей Израиля обращаться к Богу, призывая его милосердие. Так обращается к Нему Давид в ощущении своей тяжкой вины, но так же обращается к Богу и взбунтовавшийся Иов осознающий своё ужасное несчастье. Обращается к Нему также и Эсфирь при смертельной угрозе своему народу».

  Счастье изменяет Эльзе, только лишь ей удаётся его добиться. После развода с Хервартом Вальденом живёт она где попало в дешёвых меблированных квартирах, в тесных каморках, полных безделушек, кукол, игрушек. Не имела она и своей библиотеки. Однако она знала людей, которые определяли направление искусства в тридцатые годы ХХ века : Георга Тракля, который посвятил ей одно из своих прекраснейшиз стихотворений, Франца Марка, который присылал ей на почтовых открытках целый цикл своих рисунков, Оскара Кокошку, Георга Гроша, Эрнста Толлера, Теодора Дойблера. Около неё собираются литературные таланты, в литературных кафе рождаются её стихи и заметки для её книг « Седьмой день», «Книга Петера Хилле», «Ночи Тино в Багдаде», « Еврейские баллады», « Малик – царская повесть».

  ZEBAOTH

Gott, ich liebe dich in deinem Rosenkleide,
Wenn du aus deinen Gärten trittst, Zebaoth,                                                 O, du Gottjüngling.
Du Dichter,                                                                                                    Ich trinke einsam von deinen Düften.

Meine erste Blüte Blut sehnte sich nach dir,                                                 So komme doch,
Du süßer Gott,
Du Gespiele Gott,
Deines Tores Gold schmilzt an meiner Sehnsucht.

„HEBRÄISCHE BALLADEN“

САВАОФ

Боже, я люблю тебя в розовой твоей одежде,
Когда выходишь ты из сада твоего, Саваоф,

О, Бог-юность.
Ты поэт, я пью одиноко твои ароматы.
Цвет моей первой крови жаждал тебя,

Приходи же;
Ты сладкий Боже,
Ты Бог игры
Золото твоих дверей плавится от моего желания.

Стихотворение «Саваоф» появилось впервые в сборнике « Седьмой день» в 1905 году. Потом она включила его в « Еврейские баллады» вместе с 15 иными стихотворениями, из которых я выбрал « Примирение». Руфь», « Богу», «Суламифь» и « Мой народ». Наряду с любовной лирикой, эти стихи со своей еврейской тематикой составляют важную черту поэзии Эльзы Ласкер-Шюлер, без разделения этих элементов . Эротическая интенсивность перетекает в композицию всего этого цикла. Так входят из Библии в стихи великие имена еврейского народа.Однако понимание Эльзой Ласкер-Шюлер этого мотива лирики достаточно спорно. Речь не столько о случайном опыте исторически понятого ей еврейства, сколько о мифе более или менее самостоятельно сотворённого иудейства, в котором мотивы Ветхого Завета смешаны с « ориентальными» мотивами египетскими, арабскими. Однако провозглашается тут одновременно – если даже субъективно высказанная – принадлежность к еврейской традиции. Ещё выразительней это отражено и в её прозаическом творчестве.

 

AN GOTT

Du wehrst den guten und den bösen Sternen nicht;
All ihre Launen strömen.
In meiner Stirne schmerzt die Furche,
Die tiefe Krone mit dem düsteren Licht.

Und meine Welt ist still -
Du wehrtest meiner Laune nicht.
Gott, wo bist du?

Ich möchte nah an deinem Herzen lauschen,
Mit deiner fernsten Nähe mich vertauschen,
Wenn goldverklärt in deinem Reich
Aus tausendseligem Licht
Alle die guten und bösen Brunnen rauschen.

Богу
Ты не против ни добрых ни злых звёзд;
Они вольны в своих прихотях.
В моем лбу болит борозда,
Глубокая корона с тусклым светом.

И мой мир молчит -
Ты безразличен к моему настроению.
Боже, где ты?

Я хотела бы вблизи слушать твое сердце,
Оказаться в твоей дальней близости,

Если в царстве твоем золотопросветлены
Тысячеблаженным светом
И добрые и злые источники.

Добавлю здесь ещё одно воспоминание Сигизмунды фон Радецки : «Она была одновременно очень немецкой и очень еврейской, как только можно это себе представить. Страстно держалась своего еврейства, и так же относилась к образу Христа. Прислала мне как-то цветы, которые « сорвала сама на Голгофе». Она любила разговаривать о божественных вопросах. Христос часто представлялся ей вместе с двенадцатью апостолами когда-то совсем неконкретно, обугленный, как будто после выгоревшей страсти. Сожалела , что « христиане исказили и пересластили фигуру Иисуса» Часто бывало, что она с круглыми глазами говорила: « Как же, а если он действительно был сыном Бога...», и клялась, что в чашечках цветов видела ангелов, и ни за что не хотела верить в непорочное зачатие»

 

 

LIEBE

 

Weißt du, dass du gefesselt liegst

In meiner wilden Phantasie...

Damit du mich mit Küssen besiegst

In der schwarzen Nacht, in der Dämm´rung früh.

 

Weißt du, wo die Anemonen stehn

Rotfunkelnd, wie ein Feuermeer ...

Ich hab zu tief in die Kelche gesehn

Und lasse die Sünde nimmermehr.

 

Und wäre sie auch noch so tränenreich -

Und stürbest du in meiner sengenden Glut ...

Meine Hölle verbirgt dein Himmelreich,

Und zerschmelzen sollst du in meinem Blut.

 

Aus den Liebesgedichten

ЛЮБОВЬ

Знаешь ли ты, что лежишь связанный,
В моем диком воображении ...
Чтобы ты победил меня  поцелуями
В черной ночи, в утренних сумерках.

Ты знаешь, где  растут анемоны
Алоискристые, как море огня ...
Я заглянула слишком глубоко в  их чаши

И навсегда осталась с этим грехом.

И были бы  они так же полны слёз -
И ты умер бы в моем палящем зное...
Мой ад покроет твоё небесное царство,
И ты расплавишься в моей крови.

 

ABSCHIED

Der Regen säuberte die steile Häuserwand,
Und ich schreibe auf weißen, steinernen Bogen
Und fühle sanft erstarken meine müde Hand
Von Liebesversen, die mich immer süß betrogen.

Ich wache in der Nacht stürmisch auf hohen Meereswogen!
Vielleicht entglitt ich meines Engels liebevoller Hand,
Ich hab' die Welt, die Welt hat mich betrogen;
Ich grub den Leichnam zu den Muscheln in den Sand.

Wir blicken all' zu einem Himmel auf, mißgönnen uns das Land? -
Warum hat Gott im Osten wetterleuchtend sich verzogen,
Vom Ebenbilde Seines Menschen übermannt?

Ich wache in der Nacht stürmisch auf hohen Meereswogen!
Und was mich je mit Seiner Schöpfung Ruhetag verband,
Ist wie ein spätes Adlerheer unstät in diese Dunkelheit gefolgen

ПРОЩАНИЕ
Дождь омывает отвесную стену дома,
Я пишу на белом, каменном своде
И чувствую, как сила возвращается в мою уставшую руку

 От любовных стихов, которые всегда  сладко меня обманывают.

Я просыпаюсь бурной ночью на высоких волнах моря!
Может быть, я отклонила  любящую руку моего ангела,
У меня был мир, мир обманул меня;
Я зарыла труп  в песок к улиткам.

Мы возносим взоры к небу, возревновала к нам страна?
Почему Бог на Востоке переменился,
и подобных своему образу людей одолевает?

Я просыпаюсь бурной ночью на высоких волнах моря!
И то, что когда-либо с Субботним Днём Творения соединяло меня, отнято, и орлиной стаей отлетает в эту темноту.

 

 

События 1933 года вынудили её покинуть Германию и никогда не возвращаться. В одном иссследовании Берто Перроти *(Berto Perotti, „Begegnung mit Otto Pankok” S.19f) я нашёл это драматическое описание: « Эльзе Ласкер-Шюлер была избита нацистами в Берлине железным прутом и тут же, ещё в состоянии страха и ошеломления, добралась до вокзала и уехала в Швейцарию.В Цюрихе, совершенно без средств к жизни, она бродила по улицам и была задержана полицией, когда спала на скамье в публичном парке. Была арестована за бродяжничество и привлечена к суду, благодаря чему швейцарское общественное мнение узнало, кем она была. Её стихи были известны, и в списках для чтения находились возле Гёте. Вследствие той холодной ночи её здоровье пострадало,  швейцарцы приняли это близко к сердцу и организовали в её честь артистические выступления»

      В письме к Инес Ашер поэтесса вспоминает те события: « В Цюрих я прибыла избитая и окровавленная... Я лежала шесть ночей над озером, потому что в тот момент в Цюрихе не было никого, кто знал бы меня перед войной. Однако тогда я смогла жить, конечно, очень скромно, потому что там было много эмигрантов...» «Письмо Else Lasker-Schüler к Ines Ascher  от 22.8.1938.

 

MEINE MUTTER

Es brennt die Kerze auf meinen Tisch
Für meine Mutter die ganze Nacht -
Für meine Mutter .....

Mein Herz brennt unter dem Schulterblatt
Die ganze Nacht
Für meine Mutter .....

„MEIN BLAUES KLAVIER“

МОЯ МАТЬ
Горит свеча на столе
Для моей матери всю ночь -
Для моей матери .....

Мое сердце горит
Всю ночь у меня под лопаткой
Для моей матери .....

Она страдала от потери своего мира, от своего одиночества, искала любви и дружбы, при этом приобретала новый тяжёлый опыт.

« Душа Эльзы стоит тем не менее в вечерних красках Иерусалима, как она это когда-то назвала, несказанно счастливая.»

(Peter Hille: Die gesammelten Gedichte, Kurt Wolf, München, 1917/1920.)

В книге воспоминаний о Эльзе Ласкер-Шюлер Мирона Симы есть такое наблюдение: « О ней заботились, но она никому не принадлежала. И была среди людей окружена одиночеством, как будто несла своё тело, как улитка свою раковину.»

  « Поэтесса такого рода - явление для того времени, какими были великие романтики для эпохи романтизма...Она знала почти всех творчески одарённых немцев своего времени....Её встречи с людьми вовлекали её в новые дружбы и страстные влюблённости – её любовные стихи были пылкими и глубокими...»

(Dieter Bänsch, Else Lasker-Schüler, Zur Kritik eines etablierten Bildes, Stuttgart, 1971; Sigrid Bauschiner, Else Lasker-Schüler, Ihr Werk und Ihre Zeit, Heidelberg, 1980.)

 

 

MEIN BLAUES KLAVIER

Ich habe zu Hause ein blaues Klavier
Und kenne doch keine Note.

Es steht im Dunkel der Kellertür,
Seitdem die Welt verrohte.

Es spielten Sternenhände vier
- Die Mondfrau sang im Boote-
Nun tanzen die Ratten im Geklirr.

Zerbrochen ist die Klaviatür.....
Ich beweine die blaue Tote.

Ach liebe Engel öffnet mir
-Ich aß vom bitteren Brote-

Mir lebend schon die Himmelstür-
Auch wider dem Verbote.

 

„MEIN BLAUES KLAVIER“

 

MОЙ СИНИЙ РОЯЛЬ
У меня дома есть синий рояль
А я не знаю ни одной ноты.

Он стоит в темноте у двери подвала,
Вдали от озверелого мира.

Звезды играют на нём в четыре руки
- Дева-Луна пела в лодке-
Сейчас крысы танцуют со стуком.

Разбита клавиатура.....
Я оплакиваю синего мертвеца.

Ах, милый ангел открывает мне
-Я ем горький хлеб-

Мне живой двери небесные-
Также против запрета.

Уже с 1917 года Эльзе Ласкер-Шюлер регулярно бывала в Швейцарии и была в дружеских отношениях с Эдуардом Корроди(1885-1955), многолетним редактором литературной « Новой Цюрихской газеты». После эмиграции Корроди взял впервые некоторые её прозаические тексты, далее и некоторые стихи. 7 февраля 1937 года был в этой газете впервые напечатан « Мой голубой рояль».

 

В 1941 году – через два года после переселения Эльзы Ласкер-Шюлер из Швейцарии в Палестину - Шалом Бен- Схорин и Гершон Штерн приняли стихи « Мой голубой рояль» и «Осень» в антологию « Менора. Избранное литературное творчество Эрец-Израэль» с несколькими дружескими словами: « Эльзе Ласкер-Шюлер – это поэтесса еврейской души. Ныне живёт в Иерусалиме, святом месте её песен. В её палестинской книге 'Das Hebräerland' ( Край Еврейский) она показала образ Эрец-Израэль, наполненный богатством красок библейской красоты. Звук её песни это голос народа».

 

GEBET

Oh Gott, ich bin voll Traurigkeit...
Nimm mein Herz in deine Hände -
Bis der Abend geht zu Ende
In steter Wiederkehr der Zeit.

Oh Gott, ich bin so müd, o, Gott,
Der Wolkenmann und seine Frau
Sie spielen mit mir himmelblau
Im Sommer immer, lieber Gott.

Und glaube unserm Monde, Gott,
Denn er umhüllte mich mit Schein,
Als hilflos noch und klein,
- Ein Flämmchen Seele.

Oh, Gott und ist sie auch voll Fehle -
Nimm sie still in deine Hände...
Damit sie leuchtend in dir ende.

МОЛИТВА
О, Боже, я полна печалью ...
Возьми мое сердце в твои руки -
Пока вечер  подходит к концу
В постоянном повторении времени.

О Боже, я так устала, О, Боже,
Облачная пара – мужчина и жена его-
Играют со мной синевой небесной
В вечное лето , дорогой Бог.

Я доверяю нашей луне, Боже,
Ибо она окутала меня сиянием,
Как беспомощный еще и маленький,
- Огонёк души.

О, Боже, и она ещё так виновна-
Возьми же её спокойно в свои руки ...
Чтобы она до конца светилась в тебе.

 

В июне 1937 года состоялась ещё вторая её поездка в Палестину. Новое возвращение в Швейцарию. В Издательстве Опрехта появился

„Das Hebrärland“. В сентябре 1938 года в официальной немецкой газете

„Reichsanzeiger“ появился список лиц, лишённых гражданства в Третьем Рейхе, и среди них также Эльзе Ласкер-Шюлер. В апреле 1939 годасостоялась третья поездка в Палестину, которая планировалась на три месяца. Начало войны сделало невозможным возвращение в Европу. Ещё в марте 1933 года должна была состояться премьера её пьесы « Артур Аронимус и его отцы» в Берлинском Шюллер-театре. Но перед генеральной репетицией нацисты запретили постановку. В этой пьесе Эльзе  ясновидческки предвидела преследование евреев.:

« Наши дочери будут сжигаемы на кострах, по примеру средневековья! Вера в ведьм восстала из гроба. Из пепла веков. Пламень будет пожирать наших еврейских сестёр...»

 

DIE VERSCHEUCHTE

 

Es ist der Tag im Nebel völlig einegehült,

Entseelt begegnen alle Welte sich –

Kaum hingezeichnet wie auf einem Schattenbild.

 

Wie lange war kein Herz zu meinem mild ...

Die Welt erkaltete, der Mensch verblich.

- Komm bete mit mir – dann Gott tröstet mich.

 

Wo weilt der Odem, der aus meinem Leben wich?

Ich streife haimlos zusammen mit dem Wild

Durch bleiche Zeiten träumend – ja ich liebe dich .....

 

Wo soll ich hin, wenn kalt der Nordsturm brüllt?

Die scheuen Türe aus der Landschaft wagen sich

Und ich vor deine Tür, ein Bündel Wergerich.

 

Bald haben Tränen alle Himmel weggespült,

An deren Kelchen Dichter ihren Durst gestillt –

Auch du und ich.

 

ИЗГНАННИЦА

Это день туманом полностью окутан,

Бездушные миры встречаются-

Едва обозначенные как в театре теней.

 

Как долго ни одно сердце не было добрым к моему ...

Мир холодеет, человек исчез.

- Приди молиться со мной - тогда Бог утешит меня.

 

Где обитает дух, ушедший из моей жизни?

Я брожу бездомная как дикий зверь

 и снится мне сквозь это бледное время- да, я люблю тебя .....

Куда мне идти, когда ревёт холодный север?

Устрашающие двери в твой край

И я перед твоим порогом словно подорожник.

 

Вскоре слезы размыли все небеса,

Чашами их поэты утоляют жажду –

и ты и я.

Окончание этого стихотворения – одного из немногих стихов, в котором Эльзе Ласкер-Шюлер раскрывает проблему изгнания- очень важное для поэтессы. Это заключение изменялось неоднократно в разных публикациях. Центральным мотивом этого стихотворения является образ « чаши», который, если рассматривать источник его происхождения- сам имеет двойственное значение. В Новом Завете это был символ объединения , в последний раз во время последней вечери подавал Иисус эту чашу по кругу своим ученикам, чтобы заручиться присутствием их на время между смертью и осуществлением Царства Божьего. В Ветхом Завете чаша – это образ судьбы и суда : Последний суд, который Бог будет править над грешным людом, был пророками приравнен к чаше, из которого каждый должен испить. Но в псалме 23, 5 появляется чаша, утоляющая горечь и заботы.

        Только с осторожностью можно ответить на вопрос о имеющемся там обращении « Ты», который произносится в самом конце стихотворения. Стоит подумать, не имела ли тут она в мыслях Готфрида Бенна, с которым соединяла её в 1911-12 годах тесная и поэтически плодотворная дружба.

 

HINGABE

 

Ich sehe mir die Bilderreihen der Wolken an,

Bis sie zerfließen und enthüllen ihre blaue Bahn.

 

Ich schwebte einsamlich die Wellten all hinan,

Entzifferte die Sternoglyphen und die Mondeszeichen um den Mann.

 

Und fragte selbst mich scheu, ob oder wann

Ich einst geboren wurde und gestorben dann?

 

Mit einem Kleid aus Zweifel war ich angetan,

Das greises Leid geweiht für mich am Zeitrad spann.

 

Und jedes Bild, das ich von dieser Welt gewann,

Verlor ich doppelt, und auch das was ich ersann.

 

Преданность

Я смотрю на серию картин облаков,

Пока они не растают и не откроют их синюю дорогу.

 

Я возношусь одиноко над мирами,

Разгадываю звёздные узоры и рисунок человека на луне.

 

И в испуге спрашиваю себя, не придёт ли время

Мне родиться вновь и ещё раз умереть?

 

Меня окутала одежда из сомнений,

Седое страдание вращает для меня  колесо времени.

 

И каждуя картину, которую я вынесла из этого мира,

Я потеряю дважды, а также  и то, что я выдумала.

„MEIN BLAUES KLAVIER“

В Иерусалиме Эльзе Ласкер-Шюлер признаётся о своей тоске по Германии.  Она смотрела на Палестину глазами искательницы Бога  с ожиданиями увидеть Библейскую Святую землю. Но нашла она здесь совершенно чужую страну политического раздора и социальной бедности. Но она распознала за кулисами той реальности тот первоначальный край иудаизма и христианства и отблеск небесного Иерусалима.Итогом этой поездки стала книга„Das Hebräerland“, изданная в Швейцарии в 1937 году.

 

MEIN HERZ RUHT MÜDE

 

Mein Herz ruht müde

Auf dem Samt der Nacht

Und Sterne legen sich auf meine Augenlide.....

Ich fließe Silbertöne der Etüde – – –

Und bin nicht mehr und doch vertausendfacht.

Und breite über unsere Erde: Friede.

 

Ich habe meines Lebens Schlussakkord vollbracht –

Bin still verschieden – wie es Gott in mir erdacht:

Ein Psalm erlösender – damit die Welt ihn übe.

 

МОЁ УСТАЛОЕ СЕРДЦЕ ОТДЫХАЕТ

 

Мое усталое сердце отдыхает

На бархате ночи

И звезды лежат на моих веках .....

Я таю в серебряном тоне этюда - - -

И то нет меня больше, но  я тысячекратна.

И распростираю над нашей землёй : мир.

 

Я завершила последний аккорд моей жизни -

Я спокойна по-иному, - как Богом назначено мне:

Псалом искупительный - всему миру.

 

„MEIN BLAUES KLAVIER“

 

До самой смерти она жила в бедности в Иерусалиме, с 1940-41 годах она работала над своей последней театральной пьесой„Ichundich“, ( «Яйца»). 2 июля 1941 года в Иерусалиме состоялась первое чтение этой пьесы.На фоне политической катастрофы в Германии возникает мотив раздвоения сознания (Ichspaltung),превосходный танец персонажей, где к вымышленным и библейским присоединяются и фашисты Германии.

  В 1941 году она создаёт при поддержке друзей товарищество « Крааль», задачей которого была организация чтений и представлений. В её, быть может, самом волнующем сборнике стихов « Мой синий рояль», который вышел в 1943 году тиражом в 300 экземпляров, поэтесса находит трогательные слова для её страданий в изгнании и её тоске по утраченному навсегда.

  В начале 1945 года Эльзе Ласкер-Шюлер заболела стенокардией и 22 января умерла.

Так я мог бы закончить свой рассказ о Эльзе Ласкер-Шюлер, изгнаннице, сожжённой немецкой поэтессе любви... Только любовь.... любовь несгораема, она сама – пламя. Эльзе очень страдала перед смертью. ..Но есть её посмертная маска, на которой она улыбается...

  Вернёмся на минуту к последнему периоду её жизни. В последнем сборнике её стихов несколько помечены таинственным посвящением « Ему» . Ей 71 год ,и она влюблена в выходца из Берлина Эрнста Симона, преподавателя высшей школы, на 30 лет моложе её.

«Крепко стоять на земле, я понимаю в этом мыслить, реально мыслить может только человек с небом над собой», - писала она Эрнсту Симону, и желала себе: « Хотела бы знать язык неба». Она знала его. Она пишет в своих стихах:

«Приди ко мне ночью – будем спать сплетённые тесно»

«И возгордилась я в сердце своём- вознеслась бы до неба..»

И триумфально:

«Я люблю тебя! Я люблю тебя! Пусть раскроются уста твои! Мир глух, мир слеп, И тучи, и листья ,– Только мы – та золотая пыль, из которой мы сотворены! Мы есть!»

EIN LIEBESLIED

Komm zu mir in der Nacht - wir schlafen engverschlungen.
Müde bin ich sehr, vom Wachen einsam.
Ein fremder Vogel hat in dunkler Frühe schon gesungen,
Als noch mein Traum mit sich und mir gerungen.

Es öffnen Blumen sich vor allen Quellen
Und färben sich mit deiner Augen Immortellen.....

Komm zu mir in der Nacht auf Siebensternenschuhen
Und Liebe eingehüllt spät in mein Zelt.
Es steigen Monde aus verstaubten Himmelstruhen.

Wir wollen wie zwei seltene Tiere liebesruhen
Im hohen Rohre hinter dieser Welt.

Liebeslied

Прди ко мне в ночи - уснём тесно сплетённые.

Я так устала от одиноких пробуждений.

Странная птица пропела уже  в темноте рассветной,

Пока мой сон боролся со мной и собой .

 

Цветы раскроются перед всеми источниками

И окрасятся твоих глаз бессмертниками .....

 

Приди ко мне в ночь в семизвёздной обуви

Закутанный в любовь поздно в мой шатёр.

И поднимутся луны из пыльных сундуков неба.

 

Давай же покоиться как два редких зверя

В высоких тростниках позади этого мира.

(http://subscribe.ru/archive/job.lang.gedichtde/200412/13172256.html)

„MEIN BLAUES KLAVIER“

Эльзе Ласкер-Шюлер приводит в смущение Эрнста Симона своей прямотой, и поэтому пишет ему:

  « У меня нет никаких намерений. Я поэт, и настоящая любовь может жить только в снах. Вы в моих снах обширная заводь  в зелени, и её невозможно отнять из моего сердца...»

Эрнст Симон отвечает:» Ваше отношение ко мне для меня тайная гордость. Она будет скрыта от глаз этого света»

      Однако Ласкер-Шюлер абсолютно не от этого света. Она пишет ему до последних дней, она умеет ждать:

« вечная жизнь тому, кто знает любовь и может говорить о ней.

Только человек любви может восстать из мёртвых!

Отбросить ненависть! Как высоко может взлетать пламя этого факела!»

  Эрнст Симон приобрёл после войны научное признание. Бессмертным однако сделала его Эльзе Ласкер –Шюлер в 1943 году своей последней кигой стихов « Голубой рояль».

 

 

 

 

 

 

 

                                                       

 

 

     

 

 

 

 

 

   

 

---

Томаш Ковальчик.presque vu

Tomasz Kowalczyk
presque vu

 przez całe życie przygotowywałem jedno zdanie
 miało wystarczyć za usprawiedliwienie
 gdy zajdzie potrzeba

 bez metafor wypaczających intencję
oraz pochlebstw na które nikt nie daje się nabrać

treningi mentalne i powtarzanie tekstu z pamięci
 utrzymywały w formie
 aby w decydującej chwili nie zaniemówić

niewiele wskóram ale jeśli pójdą za mną inni
 staniemy się faktem statystycznym
 godnym rozważenia

 byle nie być posądzonym o bezczelność
bo podczas rozprawy będą kneblować usta

 wtedy prawda na zawsze pogrąży
 zamiast wyzwolić

 

Томаш Ковальчик.
Tomasz Kowalczyk
presque vu
(на кончике языка)


  я всю жизнь продумывал одну фразу
  которой хватило бы для оправдания
  когда станет необходимо

  без метафор искажающих намерение
  и лести которой никто не поддастся

  ментальный тренинг и повторение текста в памяти
  поддерживали в форме
  чтобы в решитеьный момент не онеметь

  я добился немногого но если другие пойдут за мной
  мы станем статистическим фактом
  который следует взвесить

  чтобы не быть обвинённым в дерзости
 потому что при слушании во рту будет кляп

  и тогда правда навсегда загубит
  вместо того чтобы спасти

---

К.М.Мантойфель. Последняя ночь Рильке в розарии

Кристиан Медард Мантойфель

Последняя ночь Рильке в розарии.

                   

...ночь эта над садом уж так не реальна , и значит,

мне б тебя надо просить : не морочь меня, будет!

чтобы сказала мне ты,: сумасшедший!...иди снова к людям,

ты же  к лицу моему прикасаешься : –Плачешь?

 

Ночь над розарием в росах, в стекающих каплях

ветвь отвожу я твою, ты целуешь мне руку...

Чувствую я под шипом твоим крови тёплую струйку,

и узнаю в темноте твой мускусный запах.

 

Так я люблю тебя, как любы садовнику розы,

бутонов касаясь твоих я потерялся в грёзах ,

ждал той минуты когда цветком ты станешь.

 

И вот я в твои лепестки погружаюсь устами,

плачу ли я , ты спросила...как знать... в поцелуе той ночи

 слёзы ли это, роса, или это уста кровоточат...

 

(Легенда гласит, что Рильке умер от укола шипом розы.

Он велел написать на своём надгробии:

Rose, oh reiner Widerspruch, Lust,
Niemandes Schlaf zu sein unter soviel
Lidern.

Роза, о чистое противоречие, желание

Быть ничьим сном под столь многими

веждами.)

 

Rilkego ostatnia noc w rosarium

…ta noc nad ogrodem jest tak nierealna, że raczej

powinienem cię prosić, abyś przestała mnie łudzić,

byś powiedziała mi: ...wariat! ...powróć znowu do ludzi.

A ty, twarzy mojej dotykasz i pytasz czy płaczę.

 

Noc nad rosarium, krople rosy spływają po kwiatach;

odgarniam twą gałązkę, a ty całujesz mi rękę...

I czuję, jak pod twym kolcem krew rozpływa się ciepłem,

i rozpoznaję w mroku twój piżmowy zapach.

 

Tak kocham cię, jak ogrodnik może kochać różę;

dotykając twych pąków dałem się odurzyć

i czekałem na tę chwilę, kiedy staniesz się kwiatem.

 

A teraz usta zanurzam wśród słodyczy twych płatów,

a ty pytasz, czy płaczę... Nie wiem, nocą w suavium,

czy to łzy, czy to rosa, czy to usta tak krwawią...

 

Niemcy, Dolina Lenningen - 2004

 

---

Пшемыслав Дакович. Баллада о бегущих пекарях.

Przemyslaw Dakowicz

 

Пшемыслав Дакович.

Ballada o biegnących piekarzach

Баллада о бегущих пекарях

Pani Zofii Pileckiej-Optułowicz

z szacunkiem i wdzięcznością

Пани Зофии Пилецкой-Оптулович

 С уважением и благодарностью.

 

Это просто сюрреально. Вот три пекаря

 случайных  при дрожжах и при опаре

косорукие, что  форму  заливали

тестом белым, послипались у них  

пальцы .Убегали из пекарни,

с вышки целился в них стражник

карабином. Хлебопёки вынимали

хлебы круглые из печек

словно свои жизни.

 

Убегали из пекарни ,собирались, постучались

стуки-туки среди ночи, стуки – туки .Тут

буханки выпекают, тут хлебы рождают

печи, и вошли в штанах в полоску в эту белую

пекарню. Убегали , белой тучей

окружённые мучною ,заводили снова тесто

под луною.

 

За пекарней в мире тихо, немо поле,

лес весенний. Убегали через пашни ,через

межи. Вслед за ними мчалось облако мучное

круглый хлеб светился в небе , в тень

тайком за ним бежали,

босиком на землю пали

мёртвым сном под круглым хлебом.

 

Убегали из пекарни в мир широкий

в мир далёкий, и с рассветом поднимались

и бежали. До страны уж добежали

той где пекарей хватали душегубы и бросали

в подземелье. Чёрной сажей  там мука,

а вместо хлеба твёрдый уголь, в штольнях

сонных скалы рубят трубочисты

 

Повели на суд их ночью, перед ликом            

просмолённым посадили их на мёрзлые

каменья. После ночью по кладбищу с песней

вовсе неизвестной, провожали их к местам

отдохновенья. Они землю обнимали, землю

круглую, как хлебы, крестным знаком осеняли

и рыдали. В сон мучной они упали

будто в пропасть добровольно, зрело тесто,

но на небо вышел уголь.

 

http://dakowicz.blogspot.co.il/2013/11/pamieci-witolda-pileckiego-nowy-wiersz.html

 

Витольд Пилецкий (1901- -1948) - потомок январских повстанцев,участник польско-советской войны 1920 года и сентябрьской кампании 1939 года, один из создателей Тайной Армии Польской, узник Освенцима и организатор подполья там, бежал из лагеря в 1943 году воспользовавшись работой в пекарне, участник варшавского восстания. В 1948 году казнён за антикоммунистическую деятельность.

Благодарю за неоценимую помощь поэта и переводчика Лилю Хелену Метрыку. 

---

Анна Муш. Новые стихи

Анна Муш. Новые стихи

 

Anna Musz – Nowe wiersze

 

Rekurencje Возвращение

 

складывая карты ищи старые сгибы

широкие борозды застарелых потёртостей

они как шрамы бледные и глубокие

но без них ничего не сложится

 

осторожней в жестах и придерживай дыхание

пожелтевшие карты крошатся а ведь из некоторых

не вернулись ещё давние корабли

ты ломаешь им горизонты и проливаешь

воду в небо хотя оно было на особенных картах

 

давние мореходы знали

что  нельзя уплывать за горизонт

потому что там кончится бумага Великая Карта Путешествия

поэтому не отплывая далеко выдумывали истории

о дальних берегах опасных земель

 

мы тоже на карте и тоже с неё не вернёмся

запишут нас во все будущие атласы

 

смотри плывут за нами разбитые парусники

больше ничего уже не случится

 

 

Weduta (wg Dürera) Вид ( по Дюреру)

 

теперь отчётливей видно

в перспективе времени

как ангелы истребления клубятся и кипят

бросая на землю тень не больше тучи

ещё незачем убегать

позже не будет куда

 

внизу слабое пятнышко с размытыми краями

город открыт в небо и  небо безоружно

 

кто-то  как раз возвращается с окружающих холмов

держа хрупкие скелеты вытравленных листьев

пытаясь донести их до дома

хотя они сыплются у него сквозь пальцы млея вокруг ладони

и не удивительно что в небо он не смотрит

 

его недосмотр прорастает растёт

что-то неизбежно начинается что-то кончается

следы  забывают кто их тут обозначил

знаки ещё следят друг за другом

 

Inkantacje Заклинание

 

выбираем место

 

не зная предреченного

на чужих пространствах верим интуиции

приученной к иным мирам

раз принятое решение вертим в пальцах

носим его долго пока не построятся в нас

дворцы соборы рынки и фрагменты улиц                                                                                                            

 

эта земля нам нравится тёплый простор

и цвет как на итальянских пейзажах

пора завладеть территорией

недостаёт только обряда

магического жеста для успешного начала

 

мы не умеем пользоваться самоцветами

мы не знаем для чего те травы и зелья

для шаманов это была бы святилище и больница

а мы только раскрываем руки и касаемся земли

путаем фауну и флору

произносим древние латинские сентенции

 

и вдруг слышим

наполняются  те слова словно пустые сосуды

напитывается водой земля скликаются птицы

воскресают тотчас погибшие травы

смотреть теперь в этот пейзаж словно верить в возвращение

и чувствовать за спиной все будущие солнца

 

 

 

Anna Musz – Nowe wiersze

 

Rekurencje

 

zwijając mapy szukaj starych składów

szerokich bruzd zastarzałych przetarć

one są jak blizny głębokie i blade

ale bez nich nic się nie złoży

 

uważaj na gesty i powstrzymuj oddech

zżółkłe mapy kruszeją a przecież z niektórych  

nie powróciły jeszcze dawne statki

łamiesz im horyzonty i przelewasz  

wodę w niebo choć było na odrębnych mapach

 

dawni żeglarze wiedzieli

że czasem nie płynie się za horyzont

bo tam kończy się papier Wielka Karta Podróży

dlatego nie odpływając daleko wymyślali historie

o bardzo odległych brzegach niebezpiecznych lądów

 

my też jesteśmy na mapie też z niej nie wrócimy

przepiszą nas we wszystkie następne atlasy

 

spójrz płyną po nas skruszałe żaglowce

nic więcej się już nie zdarzy

 

 

Weduta (wg Dürera)

 

teraz widać wyraźniej

z perspektywy czasu

jak aniołowie zniszczenia kłębią się i wrą

na ziemię rzucając pewnie cień nie większy od chmury

jeszcze nie ma po co uciekać

później nie będzie dokąd

 

w dole łagodna plamka o rozmytych brzegach

miasto otwarte w niebo i w niebo bezbronne

 

ktoś wraca właśnie z okolicznych wzgórz

trzymając kruche szkielety wytrawionych liści

nadal próbuje donieść je do domu

choć sypią mu się przez palce mdleją wokół dłoni

i trudno mu się dziwić że nie patrzy w niebo

 

jego przeoczenia kiełkują wzrastają

coś się nieuchronnie zaczyna coś kończy się tracić

ślady zapominają kto je tu wyznaczył

znaczenia jeszcze śledzą się nawzajem

 

Inkantacje

 

wybieramy miejsce

 

nie znając przepowiedni

na obcych obszarach wierzymy intuicji

przyuczonej do innych światów

raz podjętą decyzję obracamy w palcach

nosimy ją długo aż budują się w nas

zamki katedry rynki i fraktale ulic                                                                                                                          

 

ta ziemia się nam podoba ciepła przestrzeń  

i kolor jak z włoskich pejzaży

czas przejąć terytorium 

brakuje tylko obrzędu

magicznego gestu na pomyślny początek

 

nie umiemy korzystać ze szlachetnych kamieni

nie wiemy do czego te trawy i zioła

dla szamanów to byłaby świątynia i szpital

ale my tylko otwieramy ręce dotykamy ziemi

mylimy fauny i flory

recytujemy zamierzchłe łacińskie sentencje

 

i nagle słyszymy

wypełniają się słowa niczym puste naczynia  

ziemia nasiąka wodą zwołują się ptaki

powstają natychmiast potrącone trawy

patrzeć teraz w ten pejzaż to jak wierzyć w powroty

i czuć za plecami wszystkie przyszłe słońca

 

 

 

---

Роман Сьливоник. Видения.

Роман Сьливоник

 

Roman Śliwonik

---

Łaknąć

Wyszedłem
spod ciemnych sosnowych gałęzi W lesie
była cisza którą się czasem widzi
zanim usłyszy drzewa kwiaty
i siebie
Z drzew przebijała biel
Na wielkiej polanie rosły konwalie ландыши
białe z odcieniem diamentu Zapach
miał własną konstrukcję
nie opadał
trwał
W końcu polany ktoś stał

Patrzyłem  
Chciałem zapamiętać

 

Желать

 

Я вышел

из-под тёмных сосновых ветвей В лесу

была тишина которую сперва увидишь

 а потом услышишь деревья цветы

и себя

С деревьев проливалась белизна

На большой поляне росли ландыши

белые с оттенком бриллианта Запах

обладал собственной конструкцией

не опадал

длился

В конце поляны кто-то стоял

 

Я смотрел

Хотел запомнить

Strefy

Wierzchołek wzgórza pociemniał
jakby przesłonięty chmurą
niżej rozciągało się pole porośnięte
zbożem Jasnymi kłosami
 na chleb dla sytych
Te na dole czerniały dla reszty
stali u podnóża Czekali
ręce wrastały im w ziemię
szukali kamieni Kiedyś rzucą nimi
w nas

Полосы

Холм на верху потемнел

словно заслонённый тучей

ниже простиралось поле поросшее
житом Светлыми колосьями

на хлеб для сытых

Те внизу чернели для остальных что

стояли у подножья Ждали

руки их врастали в землю

искали каменья Когда-нибудь они швырнут ими

в нас

 

 

Złudy

Między jednym a drugim brzegiem rozpościera się
nic Tutejsi łowią w nim ryby
wyłania się rekin i rybacy uciekają
 grzęznąc w piasku
Na brzeg wypływają łuski

Po latach wyrasta w z nich Kwiat
ma kolor stali
Odbija się w nim słońce

 

Видения

 

Между одним и другим берегом распростирается

ничто Местные ловят в нём рыбу

показывается акула и рыбаки убегают

увязая в песке

На берег выплывают чешуйки

 

С годами вырастает в  них Цветок

стального цвета

Отражается в нём солнце

 

 

A więc jest jeszcze niepokój

Jest jeszcze niepokój
jest jeszcze Z nim lepiej

to jest jeszcze ciągłe poruszenie światem  
są zdziwienia Chociaż jakby znane
ale oświetlone inaczej W jakiejś innej sekundzie
w innej stronie W kimś innym I w tobie wciąż nowym

jeszcze jest ci danie rozróżniać godziny
odetchnąć cienistą aleją w rozjarzonym dniu
zgarnąć z czyjejś twarzy zmęczenie Udręke
jakimś jednym słowem które kiedyś znalazłeś
w stronie jakby zapomnianej W przypomnieniu pogodnej
tylko ty to widzisz Głos ptaka nad wodą
sam był ptakiem A ty to na zawsze
zachowałeś dla siebie Zakryłeś powiekami

okrucieństwo świata Widzisz także
jego ostrze i z ciebie ścinało ostro skóre
byłeś ogłuszony ciemnością Pięścią Albo pięknem

i nadal przeliczasz dotkliwie to co złe i dobre

inaczej być nie może Raz z krzykiem urodzenia
wtargnęła w ciebie nadzieja

a maluczkim przebacz W których nigdy życie
nie stanęło stromo jak podmuch przepaści
idź i siej niepokój chociaż będą mówić
że przeszedłeś przez życie siejąc uparcie nic
ty siałeś w ciemności niepokój
a ci którzy patrzyli na ciebiа
z oświetlonych okien
nagle mogą pojąć
że pojmują więcej

 

Значит есть ещё беспокойство

 

Есть ещё беспокойство

есть ещё С ним лучше

 

есть ещё постоянное восхищение миром

есть удивление Вроде бы известное

но освещено иначе С каждой новой секундой

в другой стороне В ком-то ином И в тебе  всегда новом

ещё дано тебе различать часы

отдохнуть в тенистой аллее жарким днём

убрать с чьего-то лица усталость Страдание

каким-то единственным словом которое однажды нашёл

в стороне как бы забытой В спокойном воспоминании

только ты это видишь Голос птицы над водой

сам был птицей И это ты навсегда

сохранил для себя Замкнул под веками

жестокость мира Видишь также

его лезвие и с тебя живого срезало кожу

ты был оглушён темнотой Кулаком Или красотой

и теперь ты остро различаешь зло и добро

 

иначе и быть не может Вместе с криком рождения

вторглась в тебя надежда

 

а малых сих извини У них жизнь никогда

не представала вдруг дыханием пропасти

иди и сей беспокойство пусть скажут

что ты прошёл сквозь жизнь упорно сея ничто

ты сеял в темноте беспокойство

и те что смотрели на тебя

из освещённых окон

вдруг смогут осознать
что понимают больше

 

---

Тадеуш Ружевич. Волосок поэта

Tadeusz Różewicz
Włosek poety

Poeta to na pewno ktoś
Słuchajcie głosu poety
Choćby ten głos
był cienki jak włos
Jak jeden włos Julietty

Jeśli się zerwie włosek
to nasza nudna kula
upadnie w ciemność

Czy ja wiem      
albo się zbłąka w chmurach

Słyszycie Czasem wisi coś
na jednym włosku wisi
Dziś włoskiem tym poety glos
Słyszycie

Ktoś tam słyszy

 

Тадеуш Ружевич.

Волосок поэта.

 

Поэт – не кто-нибудь, он кто-то

Внимайте голосу поэта

Хотя бы тот голос

Был тонким как волос

Как волосок Джульетты

 

Если порвётся тот волосок

То скучная наша планета

Во тьму канет

 

Или -  не знаю-

заблудится в тучах

 

Слышите

Иногда висит что-то

На одном волоске висит

Сегодня это голос поэта

Слышите

 

Кто- то  слышит

---

Пётр Щепаньски. Два стихотворения

Пётр Щепаньски.

Piotr Szczepański

Два стихотворения

 

* * *

 

остался я с тобой

вечерняя минута и обрывки бумаги

в печи трещат мои стишки

 и увечные слова

за печью сверчки

ночь сияет за стеной

остался я с тобой

минута очищенья и минута пустоты

бумага всё примет

а я не говорю ничего

остаюсь вчерашним пейзажем

камнем среди камней

незнакомым окриком

и эхом которое умолкло

* * *

 

восхищенье пробудилось

нынче около полудня

лес про озеро запел мне

меланхолией плеснуло

на меня шестое небо

сто безбрежностей последних

для любви необходимых

шли пешком из антиподов

через тучи и пустыни

сквозь глухие водопады

за тоской златой привычной

миражи односторонне

вместе с ветрами превывсив

дозу лености дневную

простотой своею сложной

нежеланьем искажений

для существенного дела

пробудили восхищенье

 

 

 

 

Piotr Szczepański

* * *

 

pozostałem przy tobie

wieczorna chwilo i skrawku papieru

w kominku trzeszczą moje wiersze

i ułomne słowa

za kominem świerszcze  

noc błyszczy za ścianą

pozostałem przy tobie

chwilo oczyszczenia i chwilo pustki

papier przyjmie wszystko

a ja nie mówię nic

pozostałem wczorajszym pejzażem

krzemieniem wśród kamieni

nieznanym okrzykiem

i echem które zamilkło

* * *

 

obudziłem w sobie zachwyt    

o dwunastej dziś w południe  

las mi śpiewał o jeziorze            

zwykłych plusków melancholia

grało ze mną szóste niebo        

pozostałych sto bezkresów

tak istotnych dla miłości  

z antypodów szło piechotą

poprzez chmury i pustynie

przez milczące wodospady

po tęsknotę zwykłą złotą

więc miraże jednostronne

jedne z wiatrem inne poza

dzienną dozą rozleniwień

przy zawiłej swej prostocie

i niechęci do wykrzywień

dla istotnych jednak praktyk

zachwyt we mnie obudziły

---

Томаш Ковальчик. Последнее молчание Иуды, и др.

 

 

Томаш Ковальчик.

Tomasz Kowalczyk

 

...последнее молчание Иуды...

 

если бы  знал, что через сотни лет

 имя его будет прославлено во веки веков

 то старательней поискал бы козла отпущения

 

 Варавва мог бы всё сделать для целей операции

 дал бы себя уговорить стать царём и даже мессией

 

Иисуса и так раньше или позже ждала смерть

но не я к ней приложил бы руки

 

следовало бы также подумать над речью в свою защиту

или утратить ухо чтобы мир принял за верного ученика

 

крест склоняется надо мной

 но вместо избавления крепко сдавливает горло

 

***

 

Tomasz Kowalczyk

 

...ostatnie milczenie Judasza

 

gdybym wiedział że za kilkaset lat

 jego imię będzie chwalone na wieki wieków

 staranniej poszukałbym kozła ofiarnego

 

 Barabasz mógł zrobić wszystko dla celów operacyjnych

 dałby się namówić do zostania królem a nawet mesjaszem

 

Jezusa i tak prędzej czy później czekałaby śmierć

ale ja do niej nie przyłożyłbym ręki

 

warto było również pomyśleć nad mową obrończą

czy utratą ucha byle świat rozpoznał wiernego ucznia

 

krzyż pochyla się ku mnie

 lecz zamiast zbawić mocno ścisnął za gardło

 

***

 

 

 

 

wspinaczka dookoła perswazji

восхождение к убеждению

 

длится не более нескольких минут

 но придётся порядочно намучаться

если переступая с ноги на ногу

неохотно входить в пространство

с запахом клаустрофобии

 

энтузиасты растягивают

каждую минуту в бесконечность

интенсивно выделяемый серотонин

 разливается на ближайшие часы

 

остальные шагают тем самым темпом

 без проявления эмоции

 их большинство

 

по пробуждении зрения поторопимся

 пока воздух окончательно не станет повседневным

 следует быстро высказать желание

 

 

Tomasz Kowalczyk

..

wspinaczka dookoła perswazji

 

nie trwa dłużej niż kilkanaście minut

 ale potrafi porządnie zmęczyć

jeżeli przestępuje się z nogi na nogę

wchodząc niechętnie w przestrzeń

o zapachu klaustrofobii

 

entuzjaści rozciągają

każdą chwilę w nieskończoność

intensywnie wydzielana serotonina

 rozlewa się na najbliższe godziny

 

pozostali kroczą tym samym tempem

 bez okazywania emocji

 jest ich najwięcej

 

po przebudzeniu spojrzenia nabierają prędkości

 zanim powietrze do reszty spowszednieje

 należy prędko wypowiedzieć życzenie

 

 

 

 

rozmyślania Poncjusza Piłata przed podpisaniem wyroku

размышления Понтия Пилата перед подписанием приговора

 

притчи избавленные от метафор

сразу приходили к заключению

не давая поводов для ереси

и в высшей мере вызывали подозрение

простотой и цельностью

 

генетический код  их совпадал с записью

запечатлённой в каменноугольных пластах

но текст не стал ещё добычей теории познания

 

никто не ручался за верность оригиналу

переводчики внесли в акт веры слишком много неологизмов

и всё более чужой словарь перестал понимать сам себя

 

перед смешением  языков

взгляды множество раз переменились

 

мой вопрос похоже не дождался ответа

 

***

rozmyślania Poncjusza Piłata przed podpisaniem wyroku

 

przypowieści pozbawione metafor

od razu zmierzały ku konkluzji

nie dając powodów do schizmy

co najwyżej wzbudzały podejrzenie

prostotą i celnością

 

jej kod genetyczny pokrywał się z zapisem

umieszczonym w kamieniu węgielnym

ale tekst nie padł jeszcze łupem teorii poznania

 

nikt nie ręczył za zgodność z oryginałem

tłumacze wpychali w akt wiary zbyt wiele neologizmów

coraz bardziej obcy słownik przestał rozumieć sam siebie

 

przed pomieszaniem języków

spojrzenia przenosiły najwięcej znaczeń

 

moje pytanie słusznie nie doczekało się odpowiedzi

 

 

 

 

 

już prawie wszystko policzono zważono i rozdzielono

уже почти всё подсчитано и взвешено

 

следует уже помиловать Прометея

 кара давно превзошла желаемую меру

 вместо того чтобы вырывать печень

гриф переправляет на волю ксивы с новыми замыслами

 

никто не удивляется исцелениям

 врачи творят чудеса даже в больницах

 с низким бюджетом

 

от телефонии до телепортации лишь несколько шагов

 

скоро люди разгадают секрет

хождения по воде и констатируют с разочарованием

что метафизики в этом кот наплакал

 

вскоре перенесутся в другую галактику

 чтобы убежать перед концом света

 

при этом справятся что новый дом

 не происходит ли случайно от меня

 

чего ради набиваться снова

 на заповеди и молитвы

***

 

Tomasz Kowalczyk

..

 

już prawie wszystko policzono zważono i rozdzielono

 

warto ułaskawić Prometeusza

 kara dawno straciła pożądany wymiar

 zamiast wyszarpywać wątrobę

sęp zabiera grypsy z nowymi pomysłami

 

nikt nie zachwyca się uzdrowieniami

 lekarze dokonują cudów nawet w szpitalach

 o niskim budżecie

 

z telefonii do teleportacji tylko kilka kroków

 

niedługo ludzie rozwiążą tajemnicę

chodzenia po wodzie i skonstatują rozczarowani

że metafizyki w niej tyle ile kot napłakał

 

wkrótce przeniosą się do innej galaktyki

 aby uciec przed końcem świata

 

przedtem sprawdzą czy nowy dom

 nie pochodzi przypadkiem ode mnie

 

po co pchać się z powrotem

 w przykazania i modlitwy

***

 

перемены не пошли никому на пользу

 

непосредственные контакты производили наибольшее впечатление

после первого сеанса память о соблазнах

пропадала в поколениях

 

когда являлся в горящем кусте

страх испарялся в подданных

сразу же по возвращении по домам

те что посмелее угрожали мне уже на следующий день

 

 пророкам не всегда удавалось увлечь толпу

которая подняла руку даже на моего сына

 

 единичные видения вызывали только смех

 

 возврат человечества в эпоху каменных орудий

наведёт порядок

 

после замыкания бесконечности

время будет обращаться вокруг своей оси

 

надо всегда возвращаться к опробованным методам.

***

 

 

zmiany nie wyszły nikomu na dobre

 

bezpośrednie kontakty wywierały największe wrażenie

po jednym seansie pamięć o pokusach

ginęła na pokolenia

 

kiedy przybywałem jako gorejący krzew

strach wyparowywał z poddanych

natychmiast po powrocie do domów

co odważniejsi wygrażali mi już następnego dnia

 

prorocy nie zawsze potrafili porwać tłum

który podniósł rękę nawet na mojego syna

 

pojedyncze wizje wzbudzają tylko śmiech

 

cofnięcie ludzkości do epoki kamienia łupanego

zaprowadzi porządek

po zamknięciu nieskończoności

czas będzie się obracał wokół własnej osi

 

zawsze trzeba wracać do sprawdzonych metod

***

 

 

 

 

 

 

 

 

Tomasz Kowalczyk

 

...

 

времена пророков уже давно миновали

 

небо было на расстоянии вытянутой руки

 достаточно только чуть постараться

 

 никто не просил о чуде

 люди жили долго и счастливо

 

власть не менялась при избирательных урнах

 

когда это требовала высшая необходимость

послушание обеспечивали посохи превращающиеся в змей

 

единственным кошмаром становились таможенники

 временами они поступали против профессиональной этики

 и обращали в веру не глядя на традиции

 

 не было неопределившихся

 которые переходили  с одной стороны на другую

в зависимости от предложения или маржи посредников

 

лишь позднее начали выделять полосу ничьей земли

 

наука риторики окончательно похоронила шансы

на возврат к корням

 

 

czasy proroków dawno już minęły

 

niebo było na wyciągnięcie ręki

 wystarczyło trochę się postarać

 

 nikt nie prosił o cuda

 ludzie żyli długo i szczęśliwie

 

władzy nie zmieniano przy urnie wyborczej

 

gdy wymagała tego wyższa konieczność

posłuch zapewniały laski zamieniane w węże

 

jedyną zmorę stanowili celnicy

 czasami postępowali wbrew etyce zawodowej

 i nawracali się nie bacząc na tradycję

 

brakowało niezdecydowanych

 którzy przechodzili z jednej strony na drugą

w zależności od oferty oraz marży pośredników

 

dopiero później zaczęto uprawiać pas ziemi niczyjej

 

nauka retoryki do reszty pogrzebała szansę

na powrót do korzeni

---

Томаш Ковальчик. На планах Иисуса поставлен крест.

 

Tomasz Kowalczyk

pokrzyżowane zamiary Jezusa

на планах Иисуса поставлен крест

 

хотел он дожить до седых волос

окружённым горсткой учеников и любовью толпы

проводил бы время над редактированием теологических исследований

интерпретация которых прокормит впоследствии не одного философа

евангелисты остались бы тогда агиографами

которым не удалось объяснить обыкновенного чуда

 

он бы не комментировал священные книги

и сам бы написал  катехизис и несколько слов о себе

его желанием было умереть своей смертью

чтобы на прощании прочли его завет

приготовленный ещё смолоду

 

Бог в очередной раз вмешался в планы человека

***

Томаш Ковальчик. крест поставлен на планах Иисуса.lebo3526 марта, 22:50

---

Ян Станислав Кичор. В полях, и др.

 

Ян Станислав Кичор.

Из книги « Сны и пробуждения»

 

В полях.

 

Святому не бывает странно,

В часовне стоя на распутье,

Что  тут цветы совсем не вянут,

Что  крестятся  усердней люди.

 

Нет здесь кадил и бедны ризы,

И места нет хвалебным песням,

Но  мир людской отсюда ближе,

Прекраснее здесь пишет Ле’сьмян.

 

В просторе вольном меж полями,

Уйдя душой в молитву Богу,

Повременят они с делами

И скажут всё в словах немногих.

 

 

Процесс

 

из-за отсутствия  топлива

пошли в печурку

воспоминания

 

тепло

 

одни сгорели   мгновенно

другие медлили

некоторые искрили снопами

давнишних красок

 

теперь  я стал спокойнее

и без балласта

мыслю рациональнее

 

холодно

 

***

 

Дом

 

на возвышении

выглядел

 

как-то

неприязненно

 

предки запертые в рамах

смотрели с пренебрежением

вид из окон

напоминал старые фотографии

 

сними ботинки

-из глубин кричала тётка

 

 я не любил его

 и не без взаимности

 

стены  поворачивались ко мне

---

Лиля Хелена Метрыка. Не стареем...

 Лиля Хелена Метрыка.

Не стареем...

Не стареем, сказал ты, меняясь,  с годами

жизни, на повороты крутые богатой...
Что ж ты скажешь, любимый, той девушке давней
что любила дышать свежим запахом мяты,
окроплённой росою , а утренний лучик
веселился , играя на листочках пахучих,
и надежду будил на счастливую долю?

Нынче нету ни сада,  ни запаха мяты,
и мечты поседели, но украдкой позволить

может женщина мыслью свободной , крылатой,
вопрошая судьбу, устремляться куда-то...

Мудрость – жизненный опыт- они ль заменили
прелесть гладкого личика девушки милой?

Так принять, что дано , иль бороться  с судьбою?

Отвечай, как , меняясь, оставаться собою?

Nie starzejemy się – mówisz – zmieniamy jedynie,
z roku na rok bogatsi w życiowe zakręty...
Lecz co powiesz, kochany, wczorajszej dziewczynie,
która wdychać lubiła zapach świeżej mięty,
zdobnej w kropelki rosy i poranny promyk,
igrający wesoło wśród listków zielonych,
i budzący nadzieję, marzenia na przyszłość?

Dziś już nie ma ogrodu i nie pachnie mięta,
posiwiały marzenia, tylko płynąć myślom,
lecz coraz mniej swobodnie, pozwala kobieta.
I zadaje pytanie – czy ma na co czekać
Życiowa mądrość – czym jest? – czy chce jej skosztować
w zamian za gładką buzię, kiedy była młoda?

---

Эрнест Брылль. Выхожу из себя...

 

Ernest Bryll

Эрнест Брылль

Z samego siebie wychodzę..  

Выхожу из себя...

 

 Выхожу из себя. Куда? Как из дома

Куда- неведомо , гневом ведомый,

А раз во гневе , то дверь невозможно

Закрыть осторожно. Хлопаешь смело,

Отсекая то, что не успело  

Выйти  с тобой. – Оно плачет? -даже

И знать не хочешь.   Дела там не наши,

Пусть дрожит как пола плаща    

Оторванная. Не наша – ничья.

 

 Идём. Половина жизни  реет

За спиной как знамя , рваное по краю.

- А куда идём? –  К иному краю,

Где толпятся корабли на волне колыхаясь,

С песней бравой– в поход за славой.

 

Полный там   хаос.

Столько надежд засолёных

В бочках по трюмам. Чужие знамёна.

Путь неизведан. Секретные карты.

 

 Но люди упорные бочки катят.

Жизнь  это с востока, братья, на запад,

Это западание в глубину за солнцем.

 Под ветром резким парус бьётся,

Выходит из себя. И земля - вроде плаща

Разорвана ,                                                              

Что  захотел –  получай.

 

 

 

 

 

Z samego siebie wychodzę. Gdzie? Nie wiem

Ale wychodzę w gniewie

A jak gniew to drzwi się nie zamyka

Ostrożnie jak muzykę. Walisz z całą siłą

Przycinasz do framugi to, co nie zdążyło

Wyjść razem z tobą. – Płacze to? - A nie wiesz

I nie chcesz nawet. Takie tam sprawy

Niech drą się jak poła płaszcza

Urwana. Więc już nie nasza

 

Idziemy. Połowa życia powiewa

Z pleców jak sztandar o porwanych brzegach

- A gdzie idziemy? – Do innych brzegów

Gdzie kołyszą się stłoczone okręty

Pieśni sławy – wyprawy

 

Tyle tam zamętu

Tyle nadziei co zapeklowane

W beczkach pod pokładami. Bandery nieznane

Nieznana droga. Tajemnicze mapy

Ale ludzie toczą beczki. Sapią

To jest życie od wschodu, bracie, do zachodu

To jest zapadanie w głębiny za słońcem

 

W rześkim wiatru smrodzie żagle strzelające

Wychodzą właśnie z siebie. A ląd jak twój płaszcz

Rozdarty jest

Chciałeś – No to masz

---

Анна Мария Муш. Сны.

Anna Maria Musz

***

и если когда-нибудь мы утратим память

то пусть поближе к концу света

и станем как дети спрашивать обо всём

 

- отвечай мне тогда как теперь : ясно прямо

и до боли откровенно

 

я так это себе представляю:

мы разговаривая выходим вместе

- все люди выходят-

за ворота. перед нашей калиткой

вместо мягкой травы и открытых дверей леса

- открытый космос с упряжками звёзд

 

теперь мы установим законы

всё что скажешь может стать телом

 

а нас окружит тем временем

плотное свечение чтобы легко

с нами – в себе

мчать:

кавалькадой светов – ты и я-

неумолкающий голос плывущий в сиянии

 

 

Sen

Сон

они приходят к нам в снах

смотрят

указывают пальцами

смеются. не верят в нас так

что мы начинаем чувствовать себя их сновидением:

 

ведь даже зеркало

с нашим отражением - земля

по которой мы шли – оживляющее касание-

могли нам привидеться

 

выброшенные из мира – выпадаем из времени

и уже нет куда и когда нам возвращаться

 

быть уверенными в своём существовании -

не вправду ли это гордыня        

настолько непростительна

 

что мы  боимся  развеяться

поутру – как сон тех

которые снились нам

***

http://pisarze.pl/poezja/10851--wiersze-tygodnia-2016-01-18.html

---

Юлиан Тувим. (***)

Julian Tuwim

*** [Z okruszynami młodości- co robić?]

Z okruszynami młodości - co robić? Rozrzucić ptakom?
Można i ptakom rozrzucić, można i w słowa powkładać.
Odfruną, uradowane, żeby po nowe powrócić
Wrócą - i słowa, i ptaki - nadzieją skrzydlate jednako.

A co im powiesz? Że nie ma! Że nie ma, powiesz biedakom.

Uwierzą? Nie, nie uwierzą. Do późnej, pochmurnej nocy
Będą za oknem czekać, skrzydłami w szyby uderzą
I padną, martwe i wierne. Ptaki i słowa jednako.

 

С крохами от молодости – что делать? Разбросать птицам?

Можно и птицам  бросить, можно в слова вложить их.

Отлетят, обрадованные, чтобы опять вернуться,

Окрылены надеждой, вернутся слова и птицы.

 

А что им ответишь? Что нету! Что нечем уже делиться.

 

Поверят? Нет, не поверят. До поздней до тёмной ночи

Будут ждать за окном, о стёкла крылами биться,

И верные, мёртвыми падать. Схожи слова и птицы.

---

Кшиштоф Камиль Бачиньски. ( Не стой у тёмных мира вод...)

 (Nie stój u ciemnych świata wód...)

Кшиштоф Камиль Бачиньски.

 

(Не стой у тёмных мира вод...)

 

Жене

 

Nie stój u ciemnych świata wód,  

Gdzie sny mozolne kłębią się i dławią,

Kiedy nad nimi czerwone korabie  

Smoki ogniste i obłoków łódź.

Не стой у тёмных мира вод,

Где сны клубятся тяжестью утраты,

Когда над ними красные фрегаты,

Драконы в пламени – небесный флот.

 

O,nie wywołuj po imieniu zła,

o,nie wywołuj przed milczącym lustrem,  

tam każde oczy staną mdłe i puste

i pokalana nocą każda twarz.

Не вызывай из бездны имя зла,

Молчи перед немыми зеркалами

Чтоб очи помертвелыми не стали

И  на лицо  ночь порчу навела.

 

Nie szukaj,nie patrz w mroczny grób,  

Gdzie ocienione chłodem zgniłej woni

Nawet strzeliste świeczniki jabłoni,

I ciało barbarzyńskie—jak gotycki trup.

И не смотри в могилы мрачной глубь,

Охвачено здесь холодом гниенья

И яблони стрелистое цветенье,

И  варвара готического труп.

 

Oto się liście z łodyg tęgich rwą,

Jak żywe gwiazdy lecą, jak motyle lśnią

Nad ludzką nędzą ciemną i kaleką

I dźwięk wydyma kwiaty na kształt złotych trąb.

С тугих ветвей срывается листки,

Живыми звёздами горят как светляки

Над темнотой людской, больной и грубой.

Цветы звучат как золотые трубы.

 

Poszukaj tam,w splątanych burzach traw,

W naczyniach roślin napełnionych życiem,

Gdzie w kroplach deszczu czeka cię odbicie  

Boga żywego w łunach żywych barw.

Там поищи, в сплетниях травы,

В растениях наполненных движеньем,

И в каплях влаги сыщешь отраженье

Живого Бога в радугах живых.

 

Liście pożyłce odczytaj do dna,

Aż w oczach twoich jak drzewa wytrysną,

Aż duchy światła w powietrzu zawisną.

Naucz się życia, co przez życie trwa.

Ты листья жёлтые прочти наперечёт,

Они в очах твоих вернутся к жизни,

И духи света в воздухе зависнут.

Учись той жизни,что сквозь жизнь течёт.

 

Nazwij się w ogniu, w kołysaniu wód,

W niedosięgalnych mocach powstawania.

Wtedy nie starczy słówiu kochania—

—poczujesz owoc nieba na końcach ostrich kłów.

Ты назовись  в огне, в теченье вод,

В непостижимых силах сотворенья.

И не любовь тому определенье -

- почуешь на зубах небесный плод.

 

 

1941.

 

 

---

Краткий календарь

 Дарю календарю  

 Минуты вдохновенья.  

 В окошко посмотрю-  

 Природные явленья  

 Сезонных перемен  

 Фиксирую словесно-  

 И мне совсем не тесно  

 В теснинах серых стен.  

 * * *  

 

1.   О, снегопад! Подарок новогодний!  

 Из фонарей сверкающий исток!  

 Сегодня даже дышится свободней  

 Под мерный хруст из-под усталых ног!  

 О, хорошо в сугробах полнотелых  

 Свою тропу прокладывать с утра  

 И, позабыв о кухнях и котельных,  

 Глядеть на искры белого костра!  

 * * *  

 2.   Когда летит февраль  

 Дорожкой центробежной,  

 Ужели вам не жаль  

 Снегурки вашей нежной,  

 Нечаянной, когда  

 Зима сожмётся в точку  

 И снежная звезда  

 Пчелой ударит в щёчку?  

 * * *  

 3.   Март из рода недотрог:  

 Днём приветлив, ночью строг.  

 * * *  

 4.   Апрель подбирает бутылки  

 В оттаявших пыльных кустах  

 И нищие, словно копилки,  

 Расставлены в людных местах.  

 * * *  

 5.   ...И сад манил весенней сенью  

 и распускался не спеша,  

 дыша сиреневой сиренью  

 и белым ландышем дыша...  

 * * *  

 6.   Вот ты озабоченный выйдешь из дома  

 И вдруг остановишься, будто бы это-  

 Нежданного оклика голос знакомый:  

 -Да это же липы! Да это же лето!  

* * *  

 7.   Июль грозу в реке полощет,  

 Но скоро стихнет гром беды  

 И август  в яблоках, как лошадь,  

 Стремглав промчится сквозь сады.  

 * * *  

 8.   Это ж надо- такое везение!  

 Очень редко бывает уже-  

 Это утро ещё предосеннее  

 И приятный покой на душе.  

 Вижу листики с жёлтой каёмкою-  

 Значит, август уже на краю.  

 Чьё-то слышится пенье негромкое-  

 Это я, оказалось, пою!  

 * * *  

 9.   Сентябрь- как застрахованный,  

 Спокоен окоём,  

 И тополь златокованный  

 Сияет за окном.  

 * * *  

 10.   Последним теплом утешаясь,  

 Октябрь до конца дотянул.  

 Стоял, ни на что не решаясь,  

 Как будто устал и уснул.  

 -Ах, полно, не надо, не требуй!  

 Не стоит судьбу искушать!  

 И снег выпадает, как жребий-  

 И всё. И не надо решать.  

 * * *  

 11.   Мороз, не говоря  

 Ни слова, возникает  

 И в недра ноября  

 Как ножик, проникает.  

 * * *  

 12.   Декабрьский медленный рассвет-  

 Пенсионером на прогулке-  

 Тащился. В тёмном переулке  

 Маячил женский силуэт.  

 Но я не различал, однако,  

 Несла она ведро в руке  

 Иль на коротком поводке  

 Вела здоровую собаку...  

 * * *  

 Живу себе настойчиво  

 И летом, и зимой,  

 Хоть в жизни много кой-чего  

 Наделано со мной.  

 Не награждён валютою,  

 Покоя не куплю.  

 Пускай погода лютая,  

 И лютую- люблю!  

 * * *

(Из закромов)

---

Яцек Сойян. Декалог поэта.

Dekalog poety według Jacka Sojana (Ogród Ciszy)

Wojtek Hieronymus Borkowski·9 декабря 2015 г.

1.Poezja nie jest religią; nie twórz dogmatów ani na temat rzeczywistości ani na temat poetyki

Поэзия не религия, не твори догматов ни для действительности, ни для поэтики.

2. Poezja może być środkiem na uporządkowanie myśli - zatem chaos może być twórczy; znaczy to, że brak logiki nie wyklucza poezji.

Поэзия может быть средством упорядочивания мысли - хаос может быть творческим, значит  отсутствие логики не исключает поэзии.

3. Poezja może być ćwiczeniem i sprawdzianem własnej wyobraźni, zarówno w pisaniu jak i w czytaniu, ale nie przekraczaj granic zdrowego rozsądku, bo zaprowadzisz innych i siebie w krainę utopii, skąd nie ma powrotu do świata żywych.

Поэзия может быть тренировкой и проверкой твоего воображения, равно как при писании, так и при чтении, но не переходи границ здравого рассудка, ибо заведёшь других и себя в край утопии, откуда нет возврата в страну живых.

4. Nie pisz intencjami - wiersze pisz słowami, ale znaczy to również, by nie tworzyć pustych form - te wypełniaj sobą, swoim życiem.

Не пиши намерениями– пиши словами, чтобы не творить пустые формы – их заполняй собой, своей жизнью.

5. Nie cierp tak donośnie bo to żenujące; nie zapominaj o zabawie - gry i zabawy słowem uczą dystansu do siebie i świata.

Не страдай слишком громко,  это стыдно, не забывай о том, что игра словом учит дистанцированию от себя и  от света.

6. Wolno ci się jąkać, bylebyś mówił własnymi słowami.

Можешь заговариваться,  только говори своими словами

7. Nie przemawiaj wierszem - rozmawiaj; dyskutuj wierszem - nie pouczaj; ci co twierdzą że wiedzą - dawno przestali myśleć.

Не вещай стихом– разговаривай, дискутируя стихом, не поучай, утверждающие, что знают – давно перестали мыслить.

8. Nie ufaj własnym uczuciom - koń który ponosi, potrzebuje cugli; tym jest w wierszu kompozycja, świadomość celu.

Не доверяй своим чувствам – коню, который везёт, нужны вожжи, в стихах это композиция, осознание цели.

9. Nie bądź echem cudzych przekonań co do sposobu mówienia; zaskakuj sam siebie; nie przyzwyczajaj się do własnego sposobu patrzenia na świat; nie powtarzaj się.

Не будь эхом чужих указаний о том как надо говорить, удивляй себя , не привыкай к своему взгляду на мир, не повторяйся.

10. Potraktuj pisanie wiersza jako pracę z własnego wyboru; czerp z tej pracy radość i dziel się nią z innymi a czytanie tego co napisałeś będzie czystą rozkoszą.

Посчитай сочинение стихов работой по своему выбору, черпай из этой работы радость и делись ей с другими, и чтение написанного тобой будет чистым наслаждением.

Jacek Sojan, mój dekalog poety, 9 XII 2015, godz. 01:40

---

Лиля Хелена Метрыка. Танго

Лиля Хелена Метрыка.

 

 Noc. Milonga... Ночь. Милонга…

 

 Ночь. Milonga. Танго жар.

 Меж двоих идёт борьба.

 Дым сигары. Крепкий дринк.

 Он. Она. Они одни.

 

 Губ кармин. Смех. Бель зубов.

 Чернь чулок. Блеск очей.

 Небо. Ад. Манит игрой

 танго, музыка и ночь.

 

 Tango na odejscie Танго прощания.

 

 Панна Курносая, ещё не время ,

 Пусть уплыву я в milonguero,

 А ты смотри на нас со вниманьем,

 Танго ведь это не просто танец.

 

 Uno, i dos, i tres, i cuatro,

 Идём, мой tanguero, мы начинаем,

 Бандонеон нас зовёт напевом,

 Нога сгибается для boleo.

 

 Пускай стопа уж не столь умела,

 Что ж, это годы, такое дело .

 Идём. Смотри же мне прямо в очи.

 Мой макияж нынче в стиле smoky.

 

 Он глубины придаст моим взорам,

 Когда вознесусь я над землёю.

 Мои морщины и пятна скроет

 Позволь, colgady хочу с тобою.

 

 Помнишь, фигуру мы эту любили,

 ( Нежны объятья твои, мой милый)

 Ох, ты дрожишь. Ты устал не очень?,

 Минуту, любимый, теперь ocho.

 

 Не сомневайся, всё так как надо.

 Скоро вторая кончится tandа.

 Ещё раз и cuatro и lustrada.

 Дотанцевались мы до упаду.

 

 Сядем за столик в углу и просто

 Выпьем за жизнь с благодарным тостом,

 Пусть она и немногого стоит,

 Жаль расставаться с ней и такою.

 

 Панна Курносая, - ещё не время.

 На моего погляди caballero.

 Что, неужели нельзя остаться?

 Так забирай нас вдвоём из танца!

 

 Ты же с Кощеем кидайся в пляс,

 Пусть danse macabre зазвучит для вас.

 

 coz что ж

 

выбираю молчанье

 взамен пустых слов

 тишину приручаю

 тени давние снов

 с тем нежным звучаньем

 na wieki lubow’

 

 что было - уплыло

 любви не вернёшь

 нам не-дано было

 что ж…

 

 Перевод выполнялся с участием автора.

 

 

***(Noc. Milonga...)

Noc. Milonga. Tanga żar.
Między dwojgiem walka trwa.
Dym z cygara. Mocny drink.
Ona. On. I więcej nikt.

Śmiech. Biel zębów. Karmin warg.
Czerń pończochy. Oczu blask.
Niebo. Piekło. Wabi grą
tango, muzyka i noc.

Tango na odejście

Panno Kostucho - nie, nie teraz,
Daj mi popłynąć w milonguero,
A ty przyglądaj się uważnie,
Tango to nie jest zwykły taniec.

Uno, i dos, i tres, i cuatro,
Chodź, mój tanguero, pora zacząć.
Słyszysz, już śpiewa bandoneon,
Noga się składa do boleo.

Nic to, że stopa ciut niemrawa,
Cóż, lata biegną, zwykła sprawa.
Ruszamy. Patrz mi prosto w oczy.
Dziś mam makijaż w stylu smoky.

On doda głębi mym spojrzeniom,
Gdy się uniosę ponad ziemią.
Ukryje zmarszczki, starcze plamy…
Pozwól, spróbować chcę colgady.

Zawsze lubiłam tę figurę,
(twoje objęcia takie czułe).
Och, drżysz. I dłonie ci się pocą.
Chwilkę, kochanie, teraz ocho.

Nie myśl o niczym, damy radę
I dokończymy drugą tandę.
Jeszcze raz cuatro i lustrada.
Pasek się rozpiął, bucik spada.

Tam w rogu czeka nasz stoliczek.
Siądźmy, by toast wznieść za życie,
Bo chociaż ono nic niewarte,
Trudno się rozstać z nim tak nagle.

Panno Kostucho - nie, nie teraz.
Spójrz na mojego caballero.
Co, nie da się odwrócić zdarzeń?
Trudno, więc bierz mnie, lecz z nim w parze.

A ty z Kościejem ruszaj w tan,
Niech dla was zabrzmi danse macabre.

cóż

wybrałam milczenie
zamiast pustych słów
oswoiłam ciszę
i cień dawnych snów
z szeptanymi czule
ja tiebia lublu

zasłona opadła
miłość pokrył kurz
nie było nam dane

 cóż

---

Стефан Юрковски. Против мифов, и др.

Stefan Jurkowski

Przeciw mitom                                      

Против мифов (из цикла)

Яблоко – в крыльях листьев

яблоко – в ореоле слова

яблоко - с семенами греха

яблоко – причина погибели

 

неужели бог был убийцей

своего собственного человека

и каждого животного

которое движется на земле?

 

и поэтому ветер

против моего праха

направляет свою незримую злость?

 

и поэтому часы

против меня порождают время

(или время порождает часы) в моём убывающем теле?

 

Кто

разбудил легенду – как дракона

который пожирает наш разум-

легенду о проклятье

яблока  

 

страх придавил нас как скалы

хотя ведь нет никаких скал

потому что нет бога убийцы

своего собственного человека  

 

* **

 

 

Над берегами океана вечность

пляжи

усыпанные нашими головами

 

головы адама и евы

ищут мою в общем пространстве

 

моя голова знает

что встретит голову потомка

через два миллиарда лет

 

и всё это  

под оком океана

который бормочет на языке шума и

неустанно

приглаживает

пляжи

 

 

Korespondencja                            

Переписка

 

 

ты не отвечаешь на письма

молчание кричит

пустота почтового ящика  

- это единственное послание

и уж очень оно твоё-

ладно

пускай ты не отвечаешь на письма

по крайней мере у меня есть что-то твоё:

присутствие

отсутствия

что для меня желательнее

чем отсутствие

присутствия

 

Dialogi                                                

Диалоги

 

говорим о смерти                        

потому что молчим о любви

 

 говорим о любви                          

потому что молчим о смерти

 

а ведь

одно порождает другое

 

в желтеющем парке

давайте говорить о зелени

 

давайте удивляться череде событий

под небом то полдневным то полночным

 

 и свету – то лёгкому то резкому

от которого мы отводим глаза --

 

 

 

 

 

Zima – wiosna            

Зима - весна

 

 побелело поседело

облагородилось

 

изношенной чистотой

стариков

 

замёрзшее почтение    

ослепшее

неуклюжее в пейзаже

 

пробел

в памяти

 

взгляд размененный  

на снежинки

 

но уже приближается

к белизне зелёная эвтаназия

 

* * *

- -

 

 

Z prędkością światła                        

Со скоростью света

 

Стою

опершись на дерево -

со скоростью света

отдаляюсь от него

(все видят

что я стою там неподвижно)

пронзённый насквозь молнией времени

превращаюсь в дерево

уже ставшее листком бумаги  

на котором написаны стихи

либо мольба о помощи

(что одно и то же)

я был деревянным домом

мебелью

ненужной книжкой сгоревшей в печке

взорвавшейся планетой      

пеплом вселенной

 

и я снова   стал тем деревом

самим собой

прислонившимся к его стволу

 

все видят

что я всё так же стою неподвижно

 

в нескончаемом путешествии

со скоростью света

---

Ян Ст. Кичор. Влажное и холодное стихотворение

Jan Stanislaw Kiczor

Wilgotny i chBodny wiersz

Gabrieli Sz.

В сером тумане короткого дня мысли сереют в холодных ладонях ,
Кое-где малая капля огня ( знак чародейства ) в серости тонет.
Время бежит промокая насквозь в сумрак впадая как будто в отчаянье,
Нет ничего , ни неба, ни звёзд, только молчание. Только молчание.

Стих возникает из вымокших слов, строятся в строки серые мысли ,
Но для стиха подходящий готов новый наряд, что поэт ему выснил,
И воплощается бывшее в снах , наперекор холодной ладони,
В литерах, сохнущих в ярких цветах, только для них поэтом найдённых.

Мглистость уходит, и серость, и вновь новыми смыслами сумрак означен,
И стих приютился в убежище снов. Тех самых цветных.И не иначе.

---

Кшиштоф Камил Бачиньски. Морская Баллада.

Krzysztof Kamil Baczy;ski Ballada morska
Кшиштоф Камил Бачиньски. Морская баллада.

 На море, где рыбы играли,
прыская вверх и в глубь,
на корабле из кораллов
девы лазурные смеялись
на извивах серебряных труб
и локоны их колыхались
на прозрачных ракушках рук
Острова были как черепахи,
чайки быстрые словно иглы,
тишь то шили, то резали смаху
и на воду сажаясь, cтыли.
И запели мы первую песнь,
запевай нам, рапсод, как в штормах
погружаясь, они как в смерть,
шли ко дну на канатах чёрных.
Но руками влекомые крепкими,
выплывали, одетые в лёд,
с жемчугами, от крови липкими,
и холоден смутный был взгляд.
И молили жалобно: там мы
быть хотим, снова там, где напевны
и телесны растущие гаммы,
и шумят словно ливни деревья.
А на дне они плакали звонко,
возвращались пеной солёной,
и молчали они, лишь только
край земли целовали зелёной.
И на берег весёлый не вышли
не упали на дно словно камни,
но взнесёнными только руками
колыхались то вверх то вглубь.
А лазурные девы смеялись
на ветвях водяных труб.
И забросили девы светлую сеть,
что как пальчики их, иль живая ртуть,
изловили, заплакали, тёмные очи целовали
и глубокую в них, там, на дне, смерть.

6 декабря 1943 года.

---

Ян Станислав Кичор. Переводя Есенина.

Ян Станислав Кичор

Переводя Есенина

Лилиане

И видишь, насколько неоднозначно
В певучем пространстве звучащее слово,
И сказано то же, а слышно иначе,
За нотами смыслов укрыться готово.

И стих непокорный не хочет напева,
Сходящего в шелест молвы своевластной,
Как будто не знает, что можно умело
бесстрастность одеть в одеяния страсти.

Твердишь про себя непослушные строфы,
Старательно скрытые видя подтексты,
Картину из найденных образов строишь,
Где разным возможностям сыщется место.

И когда мысль отыщет свой образ заветный;
Стих польётся молитвою или беседой.

---

Болеслав Лесьмян. Скребли.

Болеслав Лесьмян.

Скребли

Скребли бегут, скребли бегут лесом бегут, лугом,
Хищные грызуны ,упыри ,тянутся друг за другом!
Шумной толпой бегут они тесно сплочённой стаей,
Но никогда и не жили они, только лишь умирают-
Бегут, умирают они бесконечным потоком со стоном,
Смерть их для них обернулась отчаянным гоном,
Смерть для них - это прорыв в мир незыблемой тени-
Бегут они только затем, чтобы грезить своё воплощенье.
Грезится мир на бегу им- они его ищут.
Снятся им морды свои , снятся свои им глазища,
Снится им будто укусы их ядом смертельным брызнут-
Вот и вынюхивают сквозь сон твою и мою жизни,
И лакомый этот их сон если кого настигнет-
–Тот, кто укушен ими во сне , тот наяву погибнет -
Во сне загрызут и бога, что сон сотворить сумел,
И вот, тот дуб умирает, что для него шумел.


https://wolnelektury.pl/katalog/lektura/dziejba-lesna-iii-skrzeble.html

---

Адам Мицкевич. Памятник Петру I

Adam Mickiewicz - Dziady. Cz[ III. Ustp. Pomnik Piotra I
Адам Мицкевич. Дзяды. Часть III. Отрывок. Памятник Петру I.
Раз ввечеру под дождем над Невою
Плащом укрывшись стояли двое:
Один пилигрим, пришедший с Захода,
Безвестная жертва царственной мощи,
Другой был пророком русского народа,
Песнями славный по всей Полунощи.
Лишь несколько дней как друг друга узнали,
Но крепкие узы их дружбой связали.
Высоким ли душам земные препоны-
Так скалам альпийским - двум побратимам,
Потоком текущей воды разделённым,
Чуть слышится шум их далёкой врагини,
Друг к другу склонившим в небе вершины.
Пилигрим что-то думал о Всаднике медном,
А российский пророк ему тихо поведал:
"Царю, что был Первым, был чудо – строитель,
Царица Вторая монумент даровала,
И царь был отлит в великанском виде,
Воссевшим на медной спине буцефала
И ждал, где коню его сыщется место.
Петру на земле своей нету опоры,
В отчизне своей для него слишком тесно.
За грунтом ему посылают за море.
Послали в Финляндию выкопать камень,
Гранитную глыбу по слову царицы.
По морю и суше был камень доставлен
И лёг на достойное место в столице.
Готов постамент; и царь меднолитый
Летит, кнутовластный, в тоге из Рима,
Вскочил буцефал на берег гранитный
И встал на дыбы на века недвижимо.

Не в этом обличье сиял в старом Риме
Аврелий Марк, всенародный любимец,
Которого тем прославлено имя,
Что изгнан им ябеда, шпик, и мздоимец,
Владелец жилищ, сделался скромен.
Когда же в сраженьях на Рейне , Пактоле,
Варвар коварный бывал им разгромлен,
В мирный он вновь пришёл Капитолий.
Чело благородным сияет покоем
И думой о счастии для государства,
Он руку вознёс над встречавшей толпою
Благословенье давая подвластным,
Другою рукой отпустил он поводья,
Порыв скакуна укрощая меж тесно
Обставших ликующих скопищ народа,
кричавшего «Цезарь вернулся, отец наш !».
Он движется в гуще народа, в котором,
Отцовским своим всех одарит он взором.
Конь гривою машет, глаз огненный светит,
Ведь знает, какого везёт человека,
Отца миллионам, вокруг его дети,
И сам замедляет стремление бега.
И дети так близко отца видеть могут.
Конь мерно шагает ровной дорогой,
И верится , это дорога в бессмертье!

Царь Пётр отпустил буцефалу поводья,
Летел, будто путь и далёк и свободен,
Как вдруг оказался на скальном обрыве.
Уж бешеный конь копыта взнёс в бездну,
Царь медлит, грызёт удила конь ретивый,
Вот-вот разобьется и конь, и наездник.
Но так ему вечно скакать и не падать,
Подобно струе водяного каскада,
Что, скован морозом, над пропастью виснет -
Но ежели солнце свободы и жизни
И западный ветер согреют то царство,
Что станется с этим каскадом тиранства?


http://dobre-wiersze.blogspot.no/search/label/Mickiewicz

---

Галчиньски. Встреча с Шопеном.

Константы Ильдефонс Галчиньски.

SPOTKANIE Z CHOPINEM
Встреча с Шопеном.


Добрый вечер, мсье Шопен.
Как попали к нам сюда?
Я к той звёздочке летел.
На земле побыть хотел:

Шпинет старый, старый двор,
что-то было в си мажор
( без подробностей, простите),
в старых нотах тот напев,
листья падают с дерев.

Отлетаете? Как жаль!
Матерь Божья, в эту даль!
Рукавички. Мерси бьен.
Бон суар, месье Шопен!


***

что слезой блеснуло,
солнцем возгорится.
что в земле уснуло,
то и возродится ;

что ветром раскидало,
снова дома.
за увалом
тихий омут.
***
http://dobre-wiersze.blogspot.no/search/label/GaBczyDski

---

Кшиштоф Шурмак. Стихи.

wiersze Krzysztofa Szurmaka

Кшиштоф Шурмак. Стихи.

***

не бойся, Боженька, мы живые, мы живые
и цветы, и деревья, и птичка певчая
не бойся, Боженька, мы живые, мы живые
пойди поспи на часок за лесок
глянешь Солнцем ясным на наше яство Твой хлеб
не бойся, Боженька, мы живые , мы живые.




Bajka dla zony Сказка для жены.

Как-то прекрасным солнечным деньком Пан Бог вышел из хатки, которая стояла между лесом и лугом, потянулся с удовольствием и уселся на пеньке. Сидел он так, сидел и вдруг подумал : Нет Баси. Нехорошо – добавил - но не такая это большая проблема. Вернулся он в хатку , взял ситечко, вернулся к пеньку и вновь уселся.

Глубоко вздохнул и зачерпнул ситечком капельку небытия. Снова вздохнул и очень, очень сильно это ничто полюбил. Лес шумел. Цветочки улыбались Солнышку, и тучки плыли по небу. Пан Бог любил и любил. Длилось это некоторое время.

Вдруг в лукошке появилось что-то маленькое, чудное и душистое с
голубенькими глазками. Из леса припрыгал заяц, потому что на лугу росли
оранжевые морковки, с любопытством склонился над корзинкой и
тронул мокрым холодным носиком это маленькое и прекрасное в лубяном лукошке.
А это была Бася. Совсем новенькая и свежая как пончик от доброго
пекаря. Зайчик порадовался : люблю Басю. И упрыгал за морковкой.

А Пан Бог поведал : Эта Бася будет для Кшыся, только ему надо
ещё подождать. И поведав это, он улёгся на травке и задремал,
потому что был доволен и немного утомился. Пан Шопен заиграл на фортепьяно, но очень негромко.

***

---

Ян Станислав Кичор. Сонно-музыкальное для незнакомки.

Jan StanisBaw Kiczor
Ян Станислав Кичор

Senno-muzycznie do nieznajomej
Сонно- музыкальное для незнакомки.


Оркестр умолк, и мы тотчас ушли, не дожидаясь бисов,
В прохладу, ночь и тишину, как будто торопясь на вызов,
Чтобы оставить только звук, что нас объединил собою,
Войдя в больные ткани снов ещё какой-то новой болью.

Ты сердишься, колеблясь между
Пристрастьем к фуге иль токкате,
По капле скапливая свежесть,
Что насылает воздыхатель,

Ловя дыханья нежный иней
Весны довременной в саду,
Расположившейся невинно
У любопытных на виду.

Вокруг лишь только мрак ночной, порой полёт летучей мыши,
И незабытый голос струн звучал, и становился тише,
И исчезал в касанье уст при поцелуе с удивленьем,
Что сны твои войдут в мой сон и станут общим обольщеньем.

Но случай, видимо, не наш,
Не прозвучал он фразой полной,
А между мелодичных чащ
Лишь повторён рефрен знакомый.

Развешу звуки среди древ,
И паузам даря мгновенье,
Чтоб успокоить каждый нерв
В таком туманном умиленье.

Мой кот как будто удивлён, куда я погрузился в мыслях,
Ведь притулился я к тебе, и на столе початый Ви’шняк,
И слышу тот же нежный звук, плывущий в темпе аллегретто…
Коту нет дела до меня, улёгся, сном своим согретый .

http://pisarze.pl/poezja/9533--wiersze-tygodnia-jsk-29-06-15.html

---

Кшиштоф Карасек. Я и ты.

Krzysztof Karasek


Ja i ty Я и ты

это не то же самое что мы

Появилась внезапно,
я оглядел со вниманием
не прячет ли она крылья
на стеллаже, или под платьем.

Говорила она так красиво
так неправильно чисто,
что слова цепляли
буквами за тучи.

Бежим мы так быстро,
что ветер не может нас догнать,

а она говорит,
говорит,
говорит.


Toast Тост

Krzysztofowi Mrozowskiemu

За каждого, кто поднимает бунт.
За каждого, кто посадил дерево.
За каждого, кто построит дом.

Светоч твердеет, и свою боль
я отдаю твоей голове. У тебя тоже есть светоч,
и значит, ты можешь выйти из своего тела.
Ты ещё не родился,
так что есть у тебя защита.
Достаточно научиться языку птиц,
чтобы стать свободным.

Время предназначенное людям миновало.
Время приобрело форму тела.
Небо было единственной неоткрытой
правдой о земле, но небо так же уходит
и остаются звёзды.
Мы начали жить словно на иной планете.
Вероятно, она когда-то была землёй
и можно было на ней жить.

С каждым днём яснее становится мне избыточность
во всём, чем живём.
Смена одного поколения другим
происходит в течение недели
или даже нескольких часов. Если кто-то её проспит,
то очнётся ночью, выпадет в окно
и разобьётся. Одеждой умерших
Обкладываем мы стены своих домов.
Они не оставят тебя в покое.

Первое предательство это минута слабости.
За другое пожелаешь ордена.
После третьего будешь обязан убить.

Все неправые
будут искать опеки у власти,
и что всего хуже, власть их защитит
и даст им работу. Скоро догадаешься,
что ты потребитель.
Проглотишь свою порцию водки и хлеба,
а потом умрёшь.

Если возможно, сохрани невинность
и не становись мужчиной.
Мальчик во мне поведал мне
что он старше меня
и что раньше меня умрёт.
Поведал также, что будет подвергнут пыткам
и распят. Откуда он всё это знал?

Нищие духом это те,
кто может отказаться даже от духа.
Сквозь твоё тело просвечивает
тело нищего. Это тончайшее
из тел, ты можешь обнять им женщину.
Оно нагое. Настолько нагое,
что даже незримо.

Адам знал язык птиц.
Орфей познал языки скал и деревьев.
Так называемый прогресс это обычная редукция, обрубишь
себе руку, выколешь глаз,
выдолбишь ухо.

Не страшись, что не умеешь говорить.
Отзовись. Когда люди исчерпают
все комбинации слов,
тогда скажешь ты.

Ты не можешь распознать форму твоего молчания?
У твоего молчания есть тело,
и всем оно понадобится.
Настанет время, когда из твоего молчания
люди сотворят новые слова.

За каждого, кто поднимает бунт.
За каждого, кто посадил дерево.
За каждого, кто построит дом.

За жизнь в ладу с собой и за тёмное сердце
( следует пить в одиночестве, в мае,
около полуночи).

12-17.08.2005

Z zycia owadow Из жизни насекомых.

И снова, как в детстве,
я возвращаюсь в страну сверчков.
Я взрослый, но мои уши
ещё слышат звучание
хорошей новости.
Разговор между нами

ещё не закончен.

Время до и время после
спит в шкафах
и часах.
Ничто не может изменить расположения пятен
на шкуре леопарда.
Если не хочешь быть добычей,
стань охотником.

Не задавай вопроса,
если не знаешь ответа.
Большие уста должны иметь большие уши.
Может быть, существует мотыль о трёх крыльях,
С гуттаперчевым носом,
с лаковым лицом,
но я такого не видел.

Когда я был маленьким,
я ходил в библиотеки
и из возвращаемых книг вырывал
последние страницы,
чтобы оставить простор воображению
для незнакомого читателя.

Он спал в книжке.
Читал поперёк строк.
В алфавитном порядке приближал себя
и отдалял.
Я знал его имя.
Но этого не хватило чтобы познать жизнь.

Ничто не изменит расположения пятен
на шкуре леопарда.
Поэтому позвольте мне удалиться.

http://pisarze.pl/poezja/1043--wiersze

---

Кшиштоф Квасижур. Небесный.

Niebieski
Krzysztof Kwasizur
Кшиштоф Квасижур. Из книги « Небесный».2015.


W DREWNIANYM KOSCIELE
В ДЕРЕВЯННОМ КОСТЁЛЕ

В деревянном костёле Бог живёт бородатый,
подбиты им гонты и стропы,
тут дымится кадило, тут святая Агата
и Христос, омывающий стопы.

И в шапке из меха своей неизменной
тут совесть взирает строго,
пан с катом свои из карманов каменья
выбрасывают у порога.

Но только замолкнут призывы органа
и запах кадильный растает,
люд божий в беспамятство заново канет,
надолго ли? Чёрт его знает!




POWINNOSC (ИКАР)

Икар уселся под грушей
(место быть может любое)
смотрел как взлетают гуси -
белые в голубое

он долететь не сможет
крылья на солнце растают
всё знает Икар, но всё же…
вздыхает, и вот – взлетает.



INNEGO KONCA SWIATA NIE BEDZIE
ИНОГО КОНЦА СВЕТА НЕ БУДЕТ

Дождевые черви разлеглись
на мокром асфальте.
Наклоняюсь с интересом
чтобы разглядеть
которым концом они улыбаются
блаженно,

рыболов склоняет удочку над
грязной жижей,
веря в приманку
на конце лески.
Рыбка посуху не ходит,
поэтому
ловля окончится
вместе с содержимым четвертинки.

Мост отделяет
сухую сторону города от мокрой,
как добрую от злой.
Юнец при золотой цепочке
проводит
чёрные дни и белого пса
как признаки роскоши.
Иного конца света не будет
кроме этого, который свет
проглядел.


TALITA KUM!

Там плакальщицы причитают.
Тихо, глупые бабы!
Она только спит.
Сейчас встанет, вся в жаворонках,
миску еды попросит.
Тихо, бабы!
Она спит.
Язвительный смех
тут же умолкнет, когда прикажу:
Talita kum!
( Арамейское : Девица, восстань!)


***

Люди твёрже когда-то были
сильнее
как сосны, которые ветер пригибает
( а тогда это был такой ветер).

Под парусами тех ветров с рассвета
ласточки над пахотным полем скользили
рассекали синеву и клёкот аистов
( ах, тогда это были аисты)
что с достоинством бродили по лугам.

А люди были ясными
словно око лесного родника
или вода в горном потоке
непорочно прозрачная.

И добрыми как хлеб ( эх,
как был тот хлеб вкусен).

---

Стефан Юрковски. Стихи.

Stefan Jurkowski – wiersze Стефан Юрковски - стихи


Krzyk Крик

нет свободного места внутри тищины
всегда какой-нибудь голос её наполняет:
крик за окном
треск зажигаемой спички
пролёт волн
штурмующих выключенный приёмник

наконец тот внутренний крик -
тот что постоянно нас связывает и делит
на две разных личности

одна верит в горизонт
другая его отрицает

тишина - населена

крикливая иллюзия
нашего одиночества



Oaza Оазис

пройдём сквозь дождь
от начала до конца тучи
без гарантии погоды

по другой её стороне

капли отдельные – как и мы
особые – пронизывают нас
( но снова без гарантии)

если побоимся
то останемся в месте
высыхающем вплоть до погибели

дай руку -
хотя и неизвестно что будет
вбежим в дождь


Stwarzanie Сотворение

я спрашиваю тебя о стихе – написала ли ты
наше спасение – нас новых
в тех же самых и других местах
в ярком но не ослепляющем свете
исполняющихся ожиданий

можешь не писать стихом
лучше говори - слова
окружают нас
болевой кордон
из которого нельзя убежать

тем более стихи туда загоняют нас
так вымолчим же своё спасение

мы становимся
новой книгой Бытия
(иные нам не нужны)

рок сказал нам
«да будет »

и замолчал-----


Wiersz przedwieczorny Стихи предвечерние

толи это крик
толи это смех
– вырывается из нас -
тревожит -
это мы независимо от самих себя живём

толи это страх
толи может быть отвага
или одиночество - которое ближе кровотока -
желанное хотя и хищное
кружит в наших жилах

толи это день – который не был нашим -
сморщивается как небо
из которого улетучивается
бог ----

* * *


я хочу закрыть за собой двери
и не могу
эта толпа этот ненужный груз
этот горб этот город
прорываются за мной
крадут мою тишину
забирают воздух

шум и суета
фразы
мёртвые словно кожа змеи
краски перемешанные как смыслы
заполняют все места

и даже стихи - которые
умирают до написания
от пресыщения ---


* * *

для нас начало света происходит
в ту секунду когда
появляется слово
которое сотворяет всё
что мы можем собой выразить

вокруг постоянно новые рассказы
о нас
ежесекундно
изменяется освещение

и мы видимся всегда иными -

в иных и в тех же самых местах
домах и улицах
sBowniejemy dla siebie мы словнеем для себя
будто бы неисчислимые концы света
нас не касаются - - -


Ocalenie Спасение

к тебе приходит :
крик или молчание
сегодняшнее слово
не предвечный логос
стих неоконченный
и значит только я
с закрытым лицом
с багажом за плечами
полусогнутый -
несу тебе самого себя
весь скарб -
который есть у меня или нет его
- сбрасываю с себя -
ты понесёшь дальше
хотя бы одно
- ненужное другим -
Слово




http://pisarze.pl/poezja/9274-stefan-jurkowski-wiersze11-5-15.html

---

Пётр Мюльднер-Нецковски. Могу говорить

Piotr Mueldner-Nieckowski
Пётр Мюльднер -Нецковски

Moge mowic Могу говорить

То, что я думаю, не cкажется
языками газетчиков и сказанное мной
исчезнет среди близких мне людей
милый кордон которых будет
оберегать меня барьером тепла от оскорблений
и остракизма.
Сегодня не требуется цензуры,
ненавидящие тех, что напротив,
знают сами, как не говорить того,
что их мнением не надлежит для литургии,
и не позволят себе говорить о тех, что наверху,
хотя находятся внизу, ибо пали низко,
и те, и другие, с другой стороны улицы.
А мои всё никак не придумают
как провести меня к говорящим то,
что думают, к мыслящим как и я.
Мне бы попасть туда, за границу мира,
запертого вами на засов,
чтобы говорить притворяющимся, будто не знают о том,
что говорят не то, что думают, ибо думают, что так положено.


Studium do roli swiadka epoki
Урок для роли свидетеля эпохи

Тебе не терпится дождаться
когда зайдёт речь о том что ты видел

Если дело в позвоночнике
то у тебя есть ортопедия поэзии

Если дело в зрении
то у тебя есть сетчатка логики

Если дело в свидетельстве
то не говори в кривой микрофон
хотя бы тебя убирали с горизонта
до третьего поколения
Произвольность фотографии, которую ты держишь в руке
исчезает в крепкой раме буквальности
им трудно возразить какой-нибудь метафорой
проклюнувшейся в кабинете восковых фигур
из яиц, которые рождают из себя нас

А теперь после утреннего туалета
и подстрижки усов шизофрении
проверь знаки напечатанные
в инструкциях покорности
Справься об издателе этих книжечек
в переплётах из кожи жертв
и напейся цикуты.


http://pisarze.pl/poezja/9231--wiersze-tygodnia-piotr-mueldner-nieckowski2015-05-04.html

---

Мацей Число. Творите о себе мифы...

Maciej Cislo Мацей Число


TWORZCIE O SOBIE MITY Творите о себе мифы

Tworzcie o sobie mity, Творите о себе мифы,
bogowie nie zaczynali inaczej.боги не начинали иначе.

Stanislaw Jerzy Lec Станислав Ежи Лец

Творите о себе мифы,
как боги во время оно,
пожнёте с богатой нивы.
Творите о себе мифы
В тесном кругу болтливых
поклонников и учёных.
Творите о себе мифы,
как боги во время оно !


W DOMU NORMALNYCH В ДОМЕ НОРМАЛЬНЫХ

Безумие вести себя нормально среди безумных
Тогда замкните меня, помешанные, в доме нормальных!
Безумие вести себя как синий среди розовых.
Безумие вести себя нормально среди безумных,
треугольно среди овальных, продольно среди поперечных.
Тысячи несовместимостей : треугольных и нормальных, безумных и овальных…
Безумие вести себя нормально между безумными.
Тогда замкните меня в доме нормальных.

ZE TEZ SWIAT JEST W SIEBIE AZ TAK ZAANGAZOWANY!
Этот свет в себя настолько вовлечён!

Этот свет в себя настолько вовлечён !
Всюду его полно – даже в пустынях.
Гора ли, долина – всегда он,
поедает себя и оживляет.
Ненасытный в самопознании
непрестанный экспериментатор
либо с лагерной татуировкой,
либо гордится своим номером в династии.
кровавый, забавный, «разумный в безумии»,
он вселяется и в вируса и в Иисуса.
Он противостоит себе в каждой из войн
( также и в тех, что идут в моей голове).

KOMU SIE ZDAJE, ZE POSIADL KLUCZ DO HISTORII…
КОМУ КАЖЕТСЯ, ЧТО ОН ОБЛАДАЕТ КЛЮЧОМ К ИСТОРИИ…

Кому кажется, что он обладает ключом к истории,
тот сразу пробует вертеть им в двери тюремной :
« Тебе жить, а тебе гнить, раз не подходишь для теории».
Кому кажется, что он обладает ключом к истории,
тот сумасшедший, но часто в большом фаворе,
так как многие верят что проникли в смысл мира таемный.
Кому кажется, что он обладает ключом к истории,
тот сразу начинает вертеть им в двери тюремной.

KAZDY MA NA IMIE JA
Каждый называет себя – Я.

Для себя есть у каждого имя – Я,
значит каждый есть мной и я есть каждый.
В общей душе эта идёт игра.
Для себя есть у каждого имя –Я,
может быть, и у Бога даже,
и у цветка любого и у птицы каждой.
Для себя есть у каждого имя Я,
значит, каждый есть мной, и я есть каждый.



http://pisarze.pl/poezja/8694-maciej-cislo-wiersze.html

---

Кшиштоф Квасижур. Ноготь Бога

Krzysztof Kwasizur

КШИШТОФ КВАСИЖУР

*** (paznokieс Boga) Ноготь Бога

Что-то иногда царапает меня
там, внутри,
будто ноготь Бога.

Не совесть, что ещё в зародыше,
но страшная тревога,
которая народится потом,
гораздо поздней,
и что-то я уже знаю о ней где-то в душе,
и язык мой богохульствует
уже только по привычке .

А временами кольнёт что-то там, возле души,
хотя сдаётся – ничего там нет,
чтобы могло болеть.
Но что-то шевелится,
словно инородное тело,
и разливается
таким сильным жаром,
будто зажглось
в груди малое солнце
( но не такое светлое,
а только тяжёлое и палящее).


KATEDRA КОСТЁЛ

Здесь, где чёрным вороном
горечь людская и горе плывёт
над головами
тихой толпы
иконы красивые смотрят
с укором
я свободный от злых мыслей
падаю в третий раз
камень из кармана
отбрасываю
за порогом подберу его снова.

http://pisarze.pl/poezja/8688-krzysztof-kwasizur-wiersze27-1-15.html

---

Анджей Балло. Стихи с общественной проблематикой

Andrzej Ballo Анджей Балло

Стихи с общественной проблематикой

****

с каждой открытой правдой
я становлюсь всё печальней

может быть, потому что осень

я никогда не бывал в депрессии
но впадаю в меланхолию
как и все мы
но должен признаться
что не могу я веселиться
в рамках дозволенного и обязательного
хотя и не лишён чувства юмора
но что из того
если это одна из форм амнезии

жизнь изобилует множеством забавных ситуаций
и забавнее всего то
что она кончается

конец должен был бы оказаться смешным
иначе в середине
не было бы места меланхолии

все мы печальны
только стараемся
чтобы обнаружилось это попозднее

лучше всего в конце

****

быстро всё это изменяется
не успеешь пробудиться
а земля уже смёрзлась
и трудно оставить следы
и остаётся поверить тебе на слово
насколько ты считаешься кем-то

но если от тебя не зависит чтобы кем-то быть
то тем более ты не будешь считаться кем-то
для тех
что учтены под номерами в порядке бытия
по видимости им лучше
но над тобой небо
а над ними начальник
и за ним уже нет ничего




wiersz o problematyce spolecznej
Стихи с общественной проблематикой

когда вижу старые окна
деревянные как у меня

знаю что

внутри не тепло
борьба за хлеб и уголь

знаю это
и тем более мне жаль

слышу голоса менторов
- это неудачники
– ничего из них не выйдет

а из тебя моралист что вышло и что выйдет?
довольный собой бахвал
маскирующий свою ничтожность
квартирой в кредит
и костюмом за две шестьсот?

на этом остановился
не хочется мне писать
лежу одетым в тёплую блузу с капюшоном
читаю короткие рассказы Ирединского и Герты Миллер
( люблю короткие рассказы)
и посматриваю на месяц
который заглядывает в мои книжки
сквозь деревянные окна

знаю это




****

nie wiem kurwa czy to wiersz
не знаю, б….., стихи ли это

мы стыдимся бедности
и совсем не стыдимся глупости
я начал с морали
потому что так будет легче

не знаю бывали вы когда-нибудь в такой ситуации?
озябшие укрытые двумя одеялами без денег
с забывшими вас приятелями
с телефоном по которому нельзя позвонить
из-за неоплаты
ополоумевшие от головой боли страдающие животом и ишиасом
униженные теми которые жируют на таких унижениях
оставленные девушкой разочарованной бедностью
с печалью и одиночеством и слоями краски на стене

вы не обязаны отвечать
но прислушайтесь к себе
какой вздор вы несёте
как делаете из себя полных идиотов
по совсем незначительным поводам
только чтобы обратить на себя внимание
либо из боязни прячете свой ум
который потом от каждого властного окрика
непроизвольно прячется в раздевалке
этого вы не стыдитесь

нет я не левак
я делюсь наблюдениями
я помню как радует горячий
оставшийся от праздника кисель
найденный где-то в тайниках шкафа
впрочем я мог бы написать теперь о чём-нибудь другом
о Дерриде Роланде Барте Джакометти
или о львовской математической школе
откуда я о них знаю?

читал лежа под двумя одеялами

* * *
остановился
на перекрёстке
дождя с гневом

одиночество
это двери
которые отворяются
только
в него
________________________________________
* * *
по странице
вдоль и поперёк
среди терний и запятых
я обнаруживаю себя
вечным пером
и чернилами минут

пишу о себе элегии
стоя по колена
в себе
***

книги

книги росли
во мне как деревья
распускали листомысли
шумя в ветвях
кроссвордов и экзаменов
в дуплах прятали
цитаты и определения
на коре рисуя
сердца пробитые стрелами

вот так
сделался я памятником природы
- See more at: http://www.poezja.exe.pl/andrzej-ballo.html#sthash.koPQMoFZ.dpuf

---

Адам Загаевски. Конец света, и др.

Adam Zagajewski Адам Загаевски (р. 1945)


Koniec swiata Конец света

Раз в несколько лет или десятилетий
происходит настоящий конец света
Четверо всадников перемеряют землю
в автомашинах марки Ныса
которая является также западной границей
этого великого тела
Конец света случается всегда ночью
когда ты своим сном кормишь изголодавшихся предков
За несколько часов седеют портреты
и меняется язык
на котором с утра ты начнёшь громко разговаривать
Есть такая минута
когда старые слова уже не важны
а новых ещё нет
когда все победы оказываются
обыкновенными иллюзиями
ошибки проявляют свою двойную натуру
и у надежды нет для своей защиты
ни одного слова
и ни одного человека
Есть такая минута когда ничего нет
ни веры ни любви
и мир распался бы разошёлся бы
как двое людей которые истратили силы
если бы не твой глубокий сон
в котором ты внезапно делаешься старше
на две тысячи лет новой эры
и молодым как не народившийся день

(Sklepy misne, Krakow 1975)

( Ныса – город на западной границе Польши, там же и производились микроавтобусы и грузовички одноимённой марки. ЛБ.)

Malpy Обезьяны

Однажды власть заполучили обезьяны.
Насунули на пальцы золотые кольца,
натянули белые накрахмаленные сорочки,
затянулись душистыми гаванскими сигарами,
стопы вдавили в чёрные лакированные штиблеты.
Мы не заметили этого, потому что нас поглощали
иные занятия : тот читал Аристотеля,
другой переживал свою великую любовь.
Высказывания властей становились несколько хаотичными
даже неразборчивыми, но поскольку мы никогда не
прислушивались к ним, то предпочитали музыку.
Войны стали ещё более дикими, тюрьмы
воняли сильнее, чем раньше.
Сдаётся, что и вправду власть заполучили обезьяны.

(Plotno, Paryz 1990)



Separacja Разлучение

Я почти с завистью читаю творения моих современников
о разводах, расставаниях, о боли разлуки;
страдание, новое начало, малая смерть;
чтение и сжигание писем, сжигание и чтение, огонь и культура,
гнев и отчаянье - превосходный материал для удачных стихов;
твёрдое суждение, порой язвительный смех морального превосходства
и одновременно последний триумф непрерывности личности.

А мы? Не будет элегии, сонетов о расставании,
не будет делить нас экран стиха,
не встанет между нами удачная метафора,
и единственная разлука, которая угрожает нам теперь это сон,
глубокая пропасть сна, в которую сходим мы по отдельности
- и я всегда должен помнить , что твоя ладонь,
которую держу я тогда, сотворена из мечтаний.

(Pragnienie, Krakow 1999)

---

Анджей Бартыньски. Фрамуга.

Анджей Бартыньски ( р.1934)
Разговоры на земле
человека о себе.
Фрамуга

- Но это что? –Спросил философ пан Нетвор,
садясь у круглого стола
в салоне моих мыслей
.
- Но это это – ответила кареглазая
как эбен, черноволосая Луна, усаживаясь у
круглого стола в салоне моих мыслей.

-Но это как? – спросил ассистент Даниель
Спаниэль, усаживаясь у круглого стола в
салоне моих мыслей.

-Но это так – ответила голубоглазая
золотоволосая Весна, приближаясь к
круглому столу в салоне моих мыслей.

- Но это с кем? – спросил голос из запечья.

-С ней и с ним!- ответила оконная
фрамуга в салоне моих мыслей.

- Верно говоришь, фрамуга, ведь
хорошо видишь что несу в руках, чтобы
поставить на столе – сказала Весна, ставя
на стол польскую вишнёвку и украинский
закарпатский коньяк.

- Пара как с-под самовара - поведал
философ пан Нетвор, включаясь в
атмосферу встречи.

- И что будем теперь делать, дорогой
Автор? – спросил меня голос из запечья.

-Как это что? - отозвалась от имени
Автора оконная фрамуга - будем
заучивать на память бессмертность дружбы,
без которой жизнь людей, зверей, богов и
стихов не жизнь, а только никчемная
экзистенция и мерзость существования. Не желаю
себе ничего такого перед моим окном
в салоне моих мыслей.

-Не ты ли, фрамуга, ведёшь этот
спектакль в нашем театре у круглого
стола? – спросил голос из запечья.

-Да, это я. Роли уже розданы,
коллега из запечья, а название пьесы « Бодо».

Начинает Весна:
Напомнил себе Пан Бог о псе
пожелал его иметь при себе
и послал двух ангелов на землю.

Даниель Спаниэль:
Один ангел его убил
другой ангел его вознёс
и выпал псу людской удел
на пёсьей юдоли слёз.

Философ пан Нетвор:
Земной его жизни дорога
свернулась в кольцо печали
конец на конец пришёлся
где было начало в начале

Луна:
А когда его ангелы в высь унесли ракетой
где пыль порошила звёздная
пёс Бодо стал серебряным силуэтом
а в глазах, ах, грусть безбрежная

Голос из запечья:
Поглядывает Пан Бог на псину:
ей-богу, как тут красиво,
но верни меня людской родне, Боже,
по мне там скучают сильно

Автор:
Так Бодо обратился к Богу,
жёлтый пёс, боксёр непокорный,
молодым там не хочет быть вечно
и назад к нам мечтает вернуться.

Но на этом не кончается представление
в нашем театре. Своему другу Иренеушу
Моравскому Автор говорит вернись
Тебя призываю со всех сторон
вернись оттуда где ты
письма мыслю к тебе со всех сторон
и жду ответа оттуда где ты
очень печалюсь я о тебе
я без тебя одинок а вокруг пустота,
пуст этот мир – наш людской рай
тебя призываю со всех сторон
вернись оттуда где ты
а тебя и вправду нет
всё равно
тебя призываю со всех сторон
тебя призываю зову вернись.

В салоне моих мыслей
глубокая тишина, только на столе они вдвоём.
Он спрашивает её:
скажи мне болит ли у тебя голова
скажи мне болит ли у тебя живот
ну скажи болят ли колени

Она отвечает:
Болит у меня весь этот мир
чьи капли слов
становятся терниями зависти
поэтому жду я того счастья
которое даёт небытие
прекраснейший стих существования.

Поэтому теперь поцелуемся – говорит польская
вишнёвка украинскому закарпатскому
коньяку. Пусть все узнают
что наша дружба бессмертна. Итак
откроемся. Итак откупоримся.
- И поэтому выпьем – призывает янтарным
голосом Весна.

Занавес падает и дружба возносится
над круглым столом. Как видно, нескончаемая.
Как обычно под надзором Весны.
P.S.
Я беру в руку пустую рюмку и говорю ей
– ты мой мир полный надежды.
Слышу легкомысленный смех. Вижу, как рюмка
лопается от смеха. Мысленно еду в Склярску Порембу
за контактной линзой. С полдороги возвращаюсь.
У человека есть много возможностей, он может из них выбирать.

(Газета Культуральна, март, 2015)

---

Зузанна Гинчанка.

Zuzaznna Ginczanka - [Non omnis moriar...]

Зузанна Гинчанка. ( 1917- 1944)

Non omnis moriar - вотчины моей гордость,
Луга скатертей моих, шкафов неприступных крепость,
Простыней просторы, постель драгоценная,
И платья, светлые платья останутся после меня.
Нет никого у меня унаследовать это,
Так что пусть вещи еврейские твоя рука ухватит,
Хоминова, львовянка, шустрая жена шпика,
Доносчица скорая, мамаша фольксдойча.
Тебе, твоим пусть они служат, всё-таки не чужим.
Близкие вы мои – и это так, не пустое слово,
Помнила я о вас, вы же, когда шли полицаи,
Тоже помнили обо мне. Поминая меня,
Пусть друзья мои сядут при кубке
И выпьют за моё погребенье и за своё богатство :
Коврики и парчу, тарелки, подсвечники-
Пусть пьют они всю ночь, а с рассветом
Пусть начнут искать золото и драгоценные камни
В диванах, матрасах, одеялах и коврах.
О, как будет гореть в их руках работа,
Клубы конского волоса и морской травы,
Тучи распоротых подушек и облака перин
К рукам их прильнут и превратят их в крылья;
А кровь моя свежая паклю с пухом склеит
И окрылённых внезапно превратит в ангелов.

(Non omnis moriar.
Весь я не умру)

---

Эрнест Брылль. Эхо.

Ernest Bryll

Ernest Bryll 1 marca konczy osiemdziesit lat.

Эрнест Брылль

Эхо. ( Поэты умершие прежде)

Умершие раньше своих сочинений поэты
Не могут так сразу уйти, и других атакуют
Просьбой чтобы стихи их за них написали

Это случается редко, когда попадается к счастью
Им новый поэт. Чаще – только пустые
Попытки – вдруг что-нибудь всё-таки выйдет.
Оттого и печаль Недостишья. И я среди многих
Мы невеликие мука же как у великих
Больно мне будто бы с ними я в их кровотоке.
Только плюёшь ты не кровью , слюною

А промолчать невозможно, слюной захлебнёшься.
Так вот и ты на хребте своём носишь великих
Согбенный, проклятый, неколебимый.

Если б сердце в сердце
А тут только эхо
Далеко как от земли до неба.


Стих должен говорить

Стих должен жить в языке материнском
В переводе нечасто сумеет выжить
Вот переводчик одним из выжиг
Идёт на дело сопряжённое с риском

Но бывает стоит побыть бандитом
Любо коль удачным скок бывает
Если дверь стиха стоит открытой
Словно в банке сейф. Я выбираю
В тишине малейшее слово
И для речи новой
Преображаю
Иногда испрашивая прощенье
Если палец мой прямо в сердце метил
У стиха и оказался стихом я этим
Изменённым без преображенья

Я не бездарен. Не слишком нормален
Мне приходилось терпеть униженье
Схваченным на горячем. Бывает иначе
Когда сердце чужого стиха в меня пробьётся
И пульсом единым с моим забьётся

Наградой злодею такие мгновенья

---

Ян Куровицки. Стихи.

Jan Kurowicki Ян Куровицки
http://pisarze.pl/poezja/6227--wiersze-tygodnia-jan-kurowicki.html

Spotkanie Встреча


Пришёл ко мне Гёте, и запахло садами Веймара.
Он смотрел с отвращением на залежавшуюся пыль в моей комнате,
На меня, с которым ничего не случается, и только.

Экселенц- сказал я- ожидаются ли у меня какие нибудь
Творческие замыслы, какие-нибудь идеи, а не только пыль, в которой
Тонет моё существование..

Ведь на свете осталась только ирония,
Но с ней живётся только наполовину, потому что остальное ослепляет Забота.
Событием стало твоё появление; лишь оно, хотя и в этом
Нет уверенности. Полюби что ли Мефистофеля вместо Фауста,
Ведь он того стоит.

И погаси отвращение, которое не приличествует смерти или
Полосни себе горло бритвой, поблескивающей тут вместо
Света.

Ведь ничто так не оживляет действия как труп.




Przemiany Превращения

В лесу я становлюсь лесом, звоном комара, мухой в глазу косули.
Ещё я и тёмный блеск ласточки, ткущей свой полёт.

Тлею в запахах, оттенках, в хриплом дыхании
Растрёпанной целости.

Любовь срывает с себя любовь как змея кожу,
Извивается струёй дыма в устах смерти.

Меня оставляет самому себе.



Historia rodzinna Родословная

Когда мой прадед Эдип выколол себе глаза, осталось у него зрение души
И Софоклу было о чём поведать.

Когда Беспокойство ослепило моего деда Фауста, ему осталось Ничто,
И Гёте было о чём написать.

В обоих случаях это благосклонно комментировалось в небе.

Когда зачал меня мой отец, не было о чём говорить и писать,
Вот: скурвилась только Обыденность и приняла моё тело.

У неба остался однако комок в горле.
Я не владею ничем. Ничто владеет мной.

Слушаю и читаю моих предков, хотя и проклинаю отца,
Только белая простыня укладывается мной в случайные сны.

Сверху вниз и снизу вверх плывёт она.
До мёртвых значений и небесных птиц, которые над этим потешаются.



Zamknicia i otwarcia Запирание и отпирание

Каждый год приходят ко мне и уходят клетки.
Запирают себя и отворяют, скрипят ; с дверных петель стекает
Ирония и смех, смех и ирония, и заклеиваются слюной.

Вхожу в них добровольно или непокорно и выхожу с
Тем же самым.

Когда-то казалось мне, что я птица и в счёт идёт только
Отпирание клеток.

Потом я обнаружил в этом возможности дел того мира,
Которые сами собой становятся мной.

Полётом овладевшие доски, гвозди, замки, карма или её отсутствие.
Придерживают меня они у земли
Гасят небом

***

---

Ежи Уткин. Детям.

За завесой паутины

За завесой паутины
в бисеринках росных
поутру лесное эхо
чешет свои косы,

ещё тешится молчаньем
в полусонной чаще,
улыбаясь, не тревожит
мир деревьев спящих.

Их разбудят очень скоро
шумным пеньем птички,
гамом голосов зелёных
в звонкой перекличке.

Мы приходим в эту зелень
с безмятежным смехом,
нашей радости деревья
отвечают эхом.



Не кричи, ведь ты в лесу

Летнею порою
по лесу гуляя,
не кричи, пуглива
тишина лесная.

Может глушь оглохнуть,
чаща станет чаще,
убегут зверята
от тебя подальше.

Если ж притаишься
в лесной глухомани,
вдруг яйцо кукушки
сыщется в кармане.

Постоишь спокойно-
подглядишь зайчишку,
как ушами длинными
стрижёт с ёлки шишки,

чуткую ль косулю
увидать сумеешь,
что несёт красивый
лисий хвост на шее.

Хочешь это видеть-
помолчи, услышишь
то, как зелень шепчет:
тише, тише, тише.

---

Рышард Крыницки. Стихи.

Ryszard Krynicki
http://cyfroteka.pl/ebooki/Wiersze_wybrane-ebook/p85367i119151#Darmowy-fragment
* * *
королевство моё не здесь
королевство моё увечье иного бегства
из-за увечья бегства я сын вынужденного скитания
на бездорожье дорог разбивать мне шатры
око горького полуночного плача
око полуночной бессонницы
очко в голове голода очко в голове погони

нацеленное против меня дерево каждой двери
и призрак видимости

на краю изнеможения заснуть при тебе
при тебе обнажённой до шёпота и взгляда

на склоне изнеможения заснуть при тебе при тебе
обнаженной до последних очей


* * *
и не укрыть мне себя под веками
когда ты отводишь от меня взгляд

но пока не замкнула за собой двери
гребень брось хотя бы гребень за собой
пусть лес встанет между нами
брось хотя бы ленту за собой
пусть река пройдёт между нами

продли долг отчуждения
дерево двери отпусти


Strzpy listu miBosnego
Обрывки любовного письма

где-нибудь я встречу тебя на высоких словах
холера ясна звезда
слова звучат ночью осторожней чем шаги
на лестнице
говорил я звериные уверенья ободранные от шкуры
седьмой шкуры пота
на седьмой день голода – первый день творенья
взгляд твой укореняется во мне и ранит до крови
твои светлые волосы
ясная звезда в снегах в серебряной шерсти инея
над ветвями пожара
( люблю не тебя, лишь мысль о тебе)
счастливого нового голода
счастливой новой боли


* *
итак попробуем ещё раз сыграть в открытые
двери, в два огня : детства и войны, спекшиеся
в пепел. Пепел детства за нами, перед нами двойное пламя
непрочитываемое, но всё же читаем в огне той
угасшей
линии жизни, читаем, умершие в себе как языки
пропавших поколений. Языки пламени, незаконное дитя
двух огней, что нам осталось
линия без потомства, книжка из пепла, нет
ответа настолько неверного, чтобы можно было ему поверить
не убежать от
себя, слово без потомства, инициалы пламени
нечитаемой клинописи
следов
на полярных снегах,
на песках пустыни. Дитя посмертное, дитя
напрасное: едва встало с четверенек,
обращаешься в проклятие


Akt urodzenia Свидетельство о рождении
рождённому в скитании
выпало мне место смерти

культ единицы
мер
и весов

единицы войсковой

паралич прогрессивный
прогресс парализующий

ежедневно слушаю
последние новости

живу
на месте смерти


* * *
курить нельзя, здесь не университет, здесь не курят – только ожидают
ни уснуть мне, ни бодрствовать,
город, перенаселённый вокзал,
не встречай меня пока объявлением о розыске
не приветствуй, не проклинай
безлюдный, не могу из тебя, город, выпутаться,
ни в больницу меня, ни в темницу,
в темницу сна;
курить нельзя, пламени, ясновидцу вечеру,
в темницах сна, в шерсти воздуха,
не проснуться мне, город, под твоими мостами,
ещё объявлением о розыске
шепчет увечное слово забытого языка,
который и есть моя единственная отчизна;
что укрываете под дорожным плащиком,
спрашивают, и даже паспорт будет доказательством против меня
и единственная вера – неверность,
доверчивое неверие: чтобы кого-то узнать, надо с ним
уехать

---

Ежи Уткин. Параграфы кривды.

Jerzy Utkin

paragrafy krzywdy

(esencje)


Ежи Уткин.
Параграфы кривды

(Из цикла)


,,i tylko sny nasze nie zostaly upokorzone’’

Zbigniew Herbert (1924 – 1998)

« и только наши сны не стали покорными»
Збигнев Херберт. (1924 – 1998)

Виновные и жертвы


ложь
в империи права
становится
с правдой рядом

не называй по имени
фальшь параграфов
кривды

виновные
могут рассчитывать на смягчение
меры наказания

жертв
не рассматривает
тут снисходительно
никто

свою чашу горечи
осушают они

до дна


стиль и цель

на каждой стороне
баррикады
стиль и цель
те же

фальшь
не имеет политического
цвета

мы и они
пользуемся всегда
теми же средствами

которые оправдывают
их и наши
фокусы

стиль и цель
оглупления
масс

сорняк
зацветает и зарастает
нива

урожайная





песнь и плесень

те которые
умывают руки
плакать и платить
не имеют
намерения

чувство безнаказанности
надувается как
пузырь

чистая
бессовестность
гарантирует покой
и светлое
будущее

прошлое
с каждым днём зарастает
спасительной паутиной
мрака

песнь плесень

и венки погребальные




Система

Система
как предприятие
закрытого типа

не допускает
чужих

ничем
не развращённых

параграфы кривды

позволяют
тем своим
стать

над правом

либо в его
дебрях

кружась

укрываться
в мутной

воде




человек человеку

у сочинителей
параграфов кривды
ничто не отягощает
совесть

зато
всё у них
в жопе

бесправие
в империи права

показывает свои
волчьи клыки

когда
человек человеку

судья или палач





на продажу

всё
на продажу

диктатура торговцев
всяких сфер
жизни

не оставляет
и тени иллюзии
что в системе

ценностей

достойный и праведный
тот

кто
лучше всего
умеет

продать себя

сам




Донос

тот кто
имеет честь
доносить

достатком
подавится

зря
кормят его
слуги

параграфов кривды

за донос
на нас

написанный

нашей

кровью



Неизменно

Правда
неисправима

колет в глаза

и мешает
словно камень
в ботинке

на пути
к общему

признанию

она отчаянно
бросается под колёса
истории

не впадая
в истерию

оставаясь
неизменно

при своём

мнении




Власть

власть развращает
власть подчиняет

лучше всего правит
уступая стремящимся к ней

слишком много у неё соблазнов
чтобы им
противиться

по дороге к
власти

они становятся подобными

тем кто
умывают руки

сетуя
что слишком недолго
были

опорой права

у корыта власти

***

---

Ежи Уткин. Живёшь потому что живёшь.

Ежи Уткин

W srebrnym swietle ukryty – 1992
Скрытые в серебряном свете


Twarz, zrenica okna

Лицо, зеница окна
Капля дождя на тёмном окне стеклянном
Чертит хрустальный путь, одиноко стекая
По этой бездонной глубокой прозрачной глади,
По глади, вбирающей снопы искрящихся взглядов.

Лицо человека - зеница пустого оконного ока,
От горя померкнув, грустящее одиноко…

Лицо прирастает к стеклу челом распалённым.
Стеклистый мёртвый пейзаж чуждый зелёным
Травам, цветами деревьям. Пульсирующей пустотою
Лицо – солнца эхо немое, серебрится луною.


Zyjesz, bo zyjesz
Живёшь, потому что живёшь

Всему, что близко тебе, суждена утрата.
Живёшь, потому что живёшь, плывёшь по теченью,
Так что успокойся. Тщетность мечты о новом
Видится в твоём взгляде, отзвук надежды пёсьей,
Ждущей подачки. С панского стола кости
Встанут тебе поперёк горла, когда станешь готовым
Отречься от веры в смысл своего предназначенья,
И в толпе праведных не отыщешь брата.
***

---

Ежи Уткин. Два стихотворения

Jerzy Utkin
Ежи Уткин

trwoga trzciny – 2008
тревога тростника


jak mysz pod miotla
как мышь под метлой

ждёшь ты доброго слова, как подаянья
с каждым мигом кукожась и убывая

голод голод докучный в мыслях теснится
слово пусть хлебом хотя бы приснится

но не много сумеешь с душою овечьей
коль не слушая совесть и сердцу переча

предаёшься волне что тебя в клочья пены
разобьёт о пороги и скалы и стены

покорился судьбе и довольствуясь малым
ищешь только покоя в страхе перед ударом

что всегда может пасть на тебя отовсюду
и не будет защиты и спасенья не будет

и сидишь словно мышь под метлою спасаясь
и боишься что скажут мол труслив будто заяц

в неснимаемой маске сросшейся с кожей
выражением с мордой ослиною схожей

ждёшь ли манну с небес или чуда над Вислой
в страхе перед грядущим в былое укрылся

словно жертвенный агнец в отаре чёрной
но решись отзовись не молчи покорно

о своём расскажи но молчишь будто камень
омертвевший от страха конец точка амен
***

rozmawiaj sam ze soba - 2009


manekiny +

Манекены
это власть превращает человека в скотину
сам же педель директор капрал они неповинны

в том что выше стремятся сметая преграды
потому что им с детства внушали как надо

продвигаться по трупам пиная лежащих
добиваясь наград от властей предержащих

а на тех у кого нету сил сопротивляться
педель директор капрал сами дивятся

что легко так приходят по собственной воле
и давить и топтать себя всяко позволят

а столпившимся в стадо баранам бесправным
можно громко вещать о величье державном

всучивать можно умело новые вздоры
чтобы ставить незримые стены заборы

возводить между ними чтобы не стакнулись
сделали что скажут поворчав заткнулись

ведь то уже не люди манекены будто
ждать от них напрасно поступка или бунта

оттого любой капрал на своём на месте
весел и доволен как и другие бестии
***

---

Кристиан Медард Мантойфель. Осеннее убежище.

Cristian Medard Manteuffel

Осеннее убежище.

В вечернем парке мгла облита сиянием месяца,
деревья без листвы, ветви покаянно пропадают в пустоте неба.

Ещё рано, и хотелось бы удержать те, при свете солнца виданные
под ярким небом, в хрупкой памяти оставшиеся лица и дела,
те, в горячем небе некогда дрожавшие страсти и обманные идеи.

Те, ныне лишённые красок образы, в сердце утаённые, те возвышенные миражи,
на серости неба ставшие ничем иным, как увядшими цветами,
и мёртвой пылью их разносят ветры осеннего ненастья.

Мечты мои, гибнущие на краю ночи, так хотел бы я вас перенести
к той библейской минуте творения, когда стал свет и ещё

никто не знал о том, что ничего не останется кроме мрака.

2008

 

---

Ежи Харасымович. Стихотворения.

Jerzy Harasymowicz
Ежи Харасымович

Brzask w gorach
Рассвет в горах

Я вышел из дома
из-под ног выпорхнул пейзаж
дремавший в траве
листок цвиркнул как воробей
В глубине леса
внезапно рассмеялось дерево
это птицы


Budzenie sie poranku
Пробуждение утра

Сначала покашливает
старая икона

Потом
звякает печь

Потом
поёт чайник

Потом
запрягают стол
кресла перебирают копытами

И дымит кофе
и новый день
раскрывает нож

Droga

Дорога

Вспоминаю листья
что сыплются и сыплются
из лазури
Вспоминаю дупло
где спала пушистая сказка
Вспоминаю опавшие листья
в которых уснула молодость
так крепко, что проснулась
только сейчас
Запах листьев ударяет мне в голову
как вино
Вспоминаю девушек
которые спрятались за деревьями
уже навсегда
Вспоминаю горы
которые остались без меня
как опустевший дом
с вставленными стёклами
из инея
Вспоминаю молодость
которая осталась уж навеки
далеко отсюда
в буковом лесу


Nie bylo juz sniegu
Уже не было снега

В городе
уже не было зимы
а тут в горах
снег указывает мне ещё
твои голубые следы
и преследую тебя как серну
и убегаешь и не знаю
это тучи ли спутанные
или твои волосы

И приостановишься схваченная
как серна
еловыми лапами
вожделений

И груди твои
тяжелы предвесеньем

Однако ты знаешь
и я знаю
что могу до тебя дотронуться
только стихами

Notatka ksiezycowa

Лунная заметка

В самом деле
как и луну
люди знают меня
только с одной
осенней стороны
***

---

Войцех Венцель.Белая магия

Wojciech Wencel

Biala magia

Сплю и вижу городок – там воскресенье
направляются две дамы к куафёру
кто-то молится в костёле с ветхой башней
веря в Бога иль не веруя, не важно

образ полный проявился в негативе:
кадр за кадром потянулась лента улиц
в стёклах окон отраженья того света
чьи-то зовы остаются без ответа

чёрным снегом позасыпаны дороги
дети тянут свои санки к горизонту
где морозом были выбелены кроны
в чистом поле бродят белые вороны

темень всюду глухо всюду что –то будет
чёрная зима срубила ели
стену леса проломила узкой тропкой
ею святки пробираются торопко

кто живёт в глубинах леса кто там плачет --
тени тех что там в костёле на коленях
как надгробья побелённые в тревоге
что простужен их вожатый – чёрный ангел
***

---

Богдан Задура. Поглаживая Эйнштейна

Богдан Задура ( р.1945)

Поглаживая Эйнштейна

признаемся себе, что новорождённые
и вправду безобразны и степень родства

ничего тут не изменяет Это не единственный пример
что теория бесчеловечности держится прочно
и в таких гуманитарных областях как эстетика

В отношении доступа к личным данным
Ведомство Государственной Безопасности
намерено пролить свет на приватную жизнь

трёх миллионов граждан Больше солнца
больше света для улучшения образования плодов

У кого есть сад тот знает что это работа
которая не кончается никогда

Теперь мысли о Свободе
ведущей людей на баррикады

знамя знаменем
но имеют значение только перси

такова уж твоя натура
аллегория

скажем себе это сразу и хорошо


Богдан Задура


Мечты для реализации
Marzenia do zrealizowania


Следующей книжкой пробиться
в список ста тысяч самых популярных польских писателей

Прежде чем кто-либо перестанет тебе звонить
научиться спонтанно безостановочно лгать

Разработать устройство для преобразования в электрическую энергию
кинетической энергии малых детей


Встретиться с шефом Польской Телефонной компании
который утвердил сообщение Соединение не может быть реализовано


и потом получить у него адрес той девки кторая это записала
и объясниться с ней как следует


Убедить парламент что связь смертности с курением
Пьянством и употреблением масла более проблематична чем связь с зачатием


Если отсутствие признаков разложения после смерти свидетельствует о святости
при жизни пускать только ветры без запаха однако не делая из этого далеко идущих выводов


В трагическом конфликте между верностью правилам хорошего воспитания и верностью правде
однажды выбрать вторую



Камуфляж

Под покровом ночи
разводить костры

***

---

Эдвард Стахура. Стихотворения

Edward Stachura
Biala lokomotywa

Эдвард Стахура (1937 -1979)

Белый Локомотив

Промчался полем, чёрным лугом
Летел через спалённый лес
Мимо ворот сожжённых в уголь
Плыл сквозь воспоминанья мест
Белый Локомотив

Откуда он в краю умерших
Оживший призрак, чудо - быль
Тут посреди никчемных виршей
Тут где чернеет только пыль
Белый Локомотив

Ах чья ах чья та весть
Прекрасный щедрый жест
Кто мне её прислал
Что вырвался оттуда
Белый Локомотив

Ах кто же кто же может быть
Что без меня не может жить
И как из мёртвых встав просил
Чтоб пробудил меня призыв
Белого Локомотива

Помчимся полем чёрным лугом
Помчимся сквозь спалённый лес
Мимо ворот сожжённых в уголь
Через воспоминанья мест
с Белым Локомотивом

Где звон пчелиный, плеск речной
Где солнца блеск и тень ветвей
К той, что свиданья ждёт со мной
В жизнь новую неси меня
О, Белый Локомотив


Banita
Изгой

Вот я выгоню беса.
Вот я ангела выгоню.
Вырву из сердца обоих,
Разных , порой нераздельных.
Пускай придётся мне жить самому
При собственных ржавых крыльях.
Пускай придётся мне жить самому
При собственных ржавых крыльях.


И выгнал я беса.
И ангела выгнал.
А ветер ворвался в сердце моё
И там поселился с шумом.
А домом моим стал лес,
Молнии бьют над лесом.
А домом моим стал лес,
Молнии бьют над лесом.


Тяжко прожить без беса.
Тяжко прожить без ангела.
Изгнанник божий – судьба моя,
Но не я ту судьбу себе выбрал;
Это её мне выбрала она:
Девушка, которую обожествил.
Это её мне выбрала она :

Девушка, которую обожествил.



_
Blogo bardzo slawil bede ten dzien

БЛАГОСЛОВЛЯТЬ Я БУДУ ТОТ ДЕНЬ

Благословлять я буду тот день,
Когда снова случится родиться,
Пусть это смерти моей будет день.
Может быть, это тут же случится.


Благословлять я буду тот день,
Когда снова случится родиться,
Страшная обугленная чёрная моя тень:
Дерево в лесу, поражённое громом.


Благословлять я буду тот день,
Когда снова случится родиться
Ясный, без демонов будет мой сон,
А наяву съест меня плесень.


Благословлять я буду тот день,
Когда снова случится родиться;
Всюду глухой на любовь, как пень,
Буду в садах обрывать черешни.


Jesien

ОСЕНЬ________________________________________

Уйти, утонуть, погрузиться
в сады рыжины осенней
и листья срывать чередою
как жизни моей мгновенья

Ходить от дерева к дереву
от боли и снова к боли
тихонько шагом страданья
у ветра чтоб сна не нарушить

И листья срывать не жалея
с улыбкою тёплой и скорбной
а малый листок последний
оставив кому-то, скончаться



Moj Pan, czyz nie wyzwolil Daniela? - przeklad piesni negro spirituals


Господи, не Ты ли спас Даниила? Перевод песни negro spirituals
Refren:
Господи, не Ты ли спас Даниила?
А почему не любого другого?

- Ты спас Даниила из львиной ямы
Иону из брюха кита
И детей еврейских
Из горящих углей.
А почему не любого другого?

-Ветер веет с Востока и веет с Запада,
Веет как в судный день,
И все те, что никогда не молились,
Будут счастливы, что смогут в тот день молиться.

- Ступила моя нога на корабль спасенияия,
И корабль отплывает.
Он высадил меня на берег Ханаана
И никогда больше не вернётся !
***

---

Мариуш Парлицки. Стихотворения.

arlicki Mariusz
Мариуш Парлицки (родился 31 января 1974 в Радоме ) - польский поэт, писатель, сатирик, литературный критик, публицист.

Wiersz o zupe;nym nape;nieniu pe;nia


Стихи о полном наполнении полноты.

Полная луна светом наполнит
тёмную ночь полноты.
Я твою полноту полнотой наполню,
чары я так исполню.
А после полные полнотой исполненной,
ей наполненные,
будем исполнять служение полноте,
пока все сердца полнотой не переполнятся.
В тот час пророчества тоже исполнятся,
ибо полное счастье землю заполнит.
Перед лицом полноты ушмыгнёт неполность,
ибо полнота всё заполнит.
Полная полнота всё заполнит,
незаполненные полноты дополнит,
а заполненные переполнит полнотой,
чтобы полноте было полным полно.



Siedem


Семь.

за семь дней Всемогущий сотворил всю Землю
есть семь главных грехов
семь таинств
за седьмым морем
за семью горами и реками
живёт принцесса с семью гномами
есть семь чудес света
казней египетских семь
и драконы в сказках бывают обычно семиглавыми
и когда малышу исполняется семь лет
он начинает в школе копить знания
работать головой
за седьмое ребро повесили разбойника
о седьмом чувстве длится спор между гениями
в семь часов завод ждёт своего работника
семидневными неделями уплывает время
и когда смерть придёт с косой в виде цифры 7
то может быть ты найдёшь своё место на седьмом небе.

Hamlet - Kawiarniane my;li


Гамлет – КАФЕйные мысли

столик в кафешке
обманщик одиноких
круглый
чтобы никто на углу

опора для рук
которые держат
свинцовый шар черепа

столик в кафешке
скрывающий
блуждающие ладони любовников

колченогий ожидающий подаяния
бесконечный как несчастье
холодный как месяц

если бы ожили твои ноги
попинал бы не одного
а потом бегом в лес
от опьянения вином и слезами
расшатывания музыкой





Na ulicy Spraw Ostatecznych Hamlet spotyka staruszk;


На улице Последних Дел Гамлет встречает старушку.

на улице Последних Дел
встретил Гамлет дрожащую старушку
и когда долго смотрел в её глаза
две гаснущие матовые лампочки
то вычитал что он потомок
некоего Симона из Кирены

подхватил он тотчас старушку из руки
дал ей немного энергии и веры
когда она ступала по ступеням лестницы
беспомощно
неуверенно
несмело

потом он смотрел как душа её легко
протекала сквозь поверхность зеркала

он смотрел
и держал ладонь - чашу
пока в ней жизнь не остыла до конца
пока не была выпита до конца
как цикута

взлетела к солнцу

Dlaczego Hamlet nie uleg; propagandzie?



dedykowany ; prof. Danucie Weso;owskiej

Почему Гамлет не поддался пропаганде?
Посвящено проф. Дануте Весоловской

Гамлет не поддался пропаганде sukscess(а)
как и поражения

не народился он для того слишком поздно
и не появился на свет слишком рано

слишком поздно он приходил на митинг
слишком рано читал Le Bon(а)

пути которыми он ходил
не пересекались с дорогами
исхоженными всеми

не считайте его нелюдимом
критическим реалистом
или Фомой неверующим

скептик идеалист
выбил сам себе глаза
взбираясь что ни день на вершины
разбивая голову
о скалы

Гамлет не поддался пропаганде
глухой для высоких тонов и низких шумов
он остался
только человеком

Gustave Le Bon (7 May 1841 – 13 December 1931) was a French social psychologist, sociologist, anthropologist, inventor, and amateur physicist. He is best known for his 1895 work The Crowd: A Study of the Popular Mind.


Hamlet - zmagania z przemijaniem


Гамлет – Борьба с исчезновением

он встал лицом к лицу
со своим лицом
гримаса исказила оба лица

коготь времени работает словно рак
звезда заблистала
звезда погасла

он заслонил зеркала
чтобы зачерпнуть силы из прошлого

фотографии
пожелтевшие как и он
состарились и скулили

он замкнул в шкафу всё давнее памятное

лекарством для ран
он полагал будущее
и строил планы далёких путешествий
новых книг и знакомств

раннее солнце начало дарить свету румянец
но не согрело старые кости
и замёрзли мечтания
склоняясь у стоп
небытия

---

Томаш Ососиньски. Писать на чужом языке.

Томаш Ососиньски.
Tomasz Ososi;ski (ur. 1975) - germanista i filolog klasyczny, t;umacz

Pisanie w j;zyku obcym

Писать на чужом языке.

Незнание языка вовсе не препятствие. Писать можешь
даже на языке совершенно чужом для тебя. Ни на что не глядя начни
просто рисовать знаки, двигаясь слева направо, по достижении конца строки
начинай снова с левого края, потом снова, итд…Должно только соблюдать
чтобы ряды были ровными : никаких искривлений , никаких клякс.


Nauka rzemios;a

Наука ремесла.

Сначала увидеть цвет неба, потом постепенно учиться
вписывать его в предметы повседневного пользования : ложки, мебель. Потом
стирать с предметов их земную окраску и заменять её
лазурью.


Stare mapy

Старые карты.
« Расскажи нам, расскажи» - просили они. И он рассказывал. Садился у
огня, вынимал циркули, перья, линейки, разглаживал бумагу и начинал.
Рассказывал о далёких никогда не виданных краях : о
полуостровах формой словно пальцы, колени и шеи. О реках словно
кудри, взгорьях как спинка ладони. И о далёких обширных озёрах –
подобных человеческим лицам.

Ksi;;ka

Книга.
Кружа среди полок, они выискивают самые старые, наслаждаются их
запахом. Запахом, который книги приобретают в одиночестве.
Они надеются отыскать когда-нибудь ту самую старую, никогда
ещё не читанную, ожидающую именно их.
И временами это им действительно удаётся. Они находят её где-то в глубине
прошлого и извлекают на дневной свет. С той поры эта книга бывает названа
их именем.


http://www.zeszytypoetyckie.pl/

---

Марцин Сьветлицки. Стихи.

МАРЦИН СЬВЕТЛИЦКИ
Marcin Swietlicki (ur. 1961) - Poeta, muzyk rockowy. Laureat wielu nagr;d (m.in. Trakla i Ko;cielskich), wielokrotnie nominowany do Nagrody Nike. Pracuje jako korektor w "Tygodniku Powszechnym". Mieszka w Krakowie.

Swierszcze

СВЕРЧКИ

Я сказал : я знаю такое место,
куда приходят умирать коты.
Я спросил : ты хочешь его увидеть?
Она ответила : не хочу.

Я сказал : там чисто и важно.
Я сказал : там светло и свежо.
Я спросил : ты хочешь его увидеть?
Она ответила: не хочу.

Она сказала это так,
что мне пришлось от неё отвернуться.
С той поры
я понемногу
приближаюсь
к выходу.


Zly ptak

Злая птица

Наверняка : эта птица – сорока
пробует меня окружить
и взять в осаду, с каждым днём
сужая круги
и стрекочет : буддизм, материализм,
литература, деньги, во имя Отца и Сына,
стрекочет : ответственность, стрекочет : воспитание
– и тому подобное. Что это
за свет, о котором можно рассказать, который
регламентирован? Что это за верные, которым не достаточно
этого непрерывного вечного поцелуя без уст?


Wszystko cieknie


Всё течёт

Не снись, не снись. В каком-то из снов я утонул
окончательно, не снись мне больше .
Ты устраиваешь мне беспорядок в хаосе. Так что я должен
сразу при пробуждении заклинать беззвучно, чтобы
тебя отогнать. В моё прошлое
вселяются чужие, неизвестные,
лежат с тобой на тахте, решительно
-учтиво выталкивают меня за дверь, так что
теперь это не моё прошлое. Сегодня оттепель.
И всё течёт. Всё течёт.
Исчезают всякие прочные формы
И после зимы просыпается беспокойство.

Korespondencja posmiertna

Посмертная переписка

Итак: некоторым образом я не был тебе верен,
Был свет. А здесь он распыляется. Я просыпался
и жил, касался, ел, разговаривал,
пил вино играл в людские игры, ездил
поездами и позировал для фото, и распылилсялся,
прости.

Итак: некоторым образом я не была тебе верна,
была занята в других местах, с другими людьми,
кроме тебя у меня были времена года,
животные, деревья, войны, дети, большое пространство
для охвата. Только сейчас я останусь при тебе,
прости.

Теперь это всё? Ничего не будет.
Шляпы и крыши, кроны деревьев, башни,
дороги и поезда, реки – отсюда видимые
они расплываются сейчас . Я позволила себе
сделать приписку на твоей открытке,
прости.




Styczen
Marcina Barana

Январь

Новая энергия растормошила убитых.
Находят себе работу, жильё, женщину.
Соскребают краску со стен.
Красят двери и окна.
Укладываются в постель и дрожат.
Их женщине кажется, что они в ней,
а они дрожат, просто дрожат.

(23 VI 92)

zepsuty kalendarz

Испорченный календарь

Комки глины на свитере, ботинках, бровях –
светлые комки, неясного происхождения. Когда-нибудь
это выяснится. Вчера должно было что-то
случиться. Комки глины, монетка, выплюнутая
с утренним кашлем.


cudze wiersze

Чужие стихи.

На дорожке нахожу очередные страницы книжки,
чётные, оправленные в тонкий лёд.
Следы перекусов у сторожей сада.
Исследую пальцами рану в дереве - глубокая, выглядит
как глупая улыбка.

wstep


Вход

Чьё это окно? Чей это дом
я знаю. Знаю во сне. Если
проснусь – то забуду. Если сосредоточусь
- то прочту с отдалённой таблички на форточке
это название. Подтверждение. Во сне я
допускаю, что знаю. Но чьё это окно?
Одно выявленное жёлтым мглистым светом.
Во сне чувствую, что в этот момент там
сотворяется вселенная. Что молодая девушка,
худая и ясная, вынимает из коробки
очередные элементы. Чьё окно? Во сне
догадываюсь. Вроде бы. Лает во сне пёс.
Самолёт светит белым брюхом. Где
есть. Я есть. Во сне. Только на это меня хватает.
Много миль. Несколько недель. Придёт и отомстит.



Camera obscura

Я свесил голову с парапета.
Люди в красных или чёрных свитерах.
Некоторые так далеко, что бесцветны.
Ноги выше, важнее голов.
Центром неба становится квадратный газон.
Правда, приятно вернуться домой.
Переставить по-новому старые предметы.
Догадаться, что кое-что изменить не удастся.
Висеть и знать. Лёгкое тепло приближается,
потому что вошла.



Nie dam tytulu

97
Без названия

У смерти есть плейер
Она в тёмном тамбуре
Для курящих. А весь поезд освещённый, полный
потных, потеющих пивом.

У смерти женская интуиция
Глаза уставлены в мои глаза невидяще. Глаза
встречаются в стекле окна. Слабые свечения
за окном. Малые городки как маленькие кладбища.

Большой город как пожар. Здесь мой путь кончается.
Идти жить. Притворяться частичкой общества.
Рабртать. Всего раньше умрёт язык. Не
верить.

Szesc razy Coltrane

Шесть раз Колтрейн

Кому я говорю? Ведь говорю – и ведь
говорю по – польски-----------Сейчас солнце упадёт
за край. Сейчас холодным пальцем
езда по горлу. Сейчас холодным городом
езда. В Никуда. Поселившись в Нигде
никогда не быть в Где-то. И кому я говорю?-
по-польски, в уходящем свете. Ангел
внезапно говорит: - Сейчас я хочу для Вас раздеться.
( Кому я говорю?)


Goraczka


Горячка

Долго постился, а Бог
не принял поста.
Без обоснования. Мог,
однако не принял. По-просту.

Под веками
белая горячка.
Если бы ангела встретил –
то с ним бы сварился.

Но встретил тебя.


Ktory

Кто

За дверями, в сущности, чужими - он звонит
и стучит, там что-то движется.
А он всё стучит. И звонит так, что
пани из двери рядом чуть ли не
вызывает полицию.
Какую полицию?

Умер он, так что какая полиция до него сейчас
достучится? Стучит и звонит, а умер.
Какая полиция? Какая сторона двери?
Кто отвечает?

Okolo

Около
Ключ от ящика для бумаги существует исключительно
в прошлом. В щелочке белизна виднеется, это зима, но не снег ,
а глазок смерти. Это не свет, лишь
галопирующее Сейчас.

***

---

Тадеуш Завадовски.Ещё два стихотворения

Tadeusz
Zawadowski

Не спрашивайте меня о дороге я сам сюда только
случайно попал И указатели мне непонятны
и часы показывающие
время отхода Я здесь только по случайности Не знаю
откуда и куда
ведут дороги Чьи руки над моей головой Камни
кто подложил
под ноги Я среди вас
травой на ветру и ветром
в травах Я сам снаружи и внутри
себя Ищу
место где кончатся дороги Не спрашивайте
потому что я здесь только случайно

Список отсутствующих

Когда я пробую коснуться воспоминаний
я вижу только длинный список отсутствующих
и мне кажется будто нахожусь в школьном классе
в котором нет учеников и парт
и даже стен
боюсь дотронуться до чего-нибудь
опасаясь что оно исчезнет
в страну которой нет кроме как в моём воображении
и что там я останусь в одиночестве
и не смогу ни уйти
ни найти себя
боюсь что в мой воображаемый
класс войдёт
учительница и внесёт меня
в этот список
***

---

Тадеуш Завадовски.Неназванные вещи.

Неназванные вещи

Неназванные вещи всё ждут
Что их кто-то найдёт и приручит
Они как одинокие женщины
Ожидающие своей очереди
На принца из сказки
Который увезёт её на белом коне
В неведомое и всегда прекрасное
Неназванные вещи имеют свои имена
Тщательно укрытые от дерзкого взгляда
И похожи на цветы распускающиеся только ночью
В месте обманном и недоступном
Пахнущие только для себя
Неназванные вещи неустанно мечтают
О том что когда нибудь
Станут названными
***

То что велико

Велик тот человек, которому достаточно
Только голову наклонить,
Чтобы без копья в руке и без щита
Одержать победу!
(Ц.К. Норвид. « Величие»)


У того что велико неприметная голова
вроде булавочной головки
нужно хорошо поломать голову
чтобы его обнаружить
и впоследствии не затерять
среди важных и неотложных
То что велико настолько просто
что даже замысловато
в своей простоте
и мы ищем в нём кривых зеркал
и тайных тропинок
а оно как муравей
находит собственную дорогу
То что велико не выносит шума
сидит тихо
как мышь под веником
иногда скрывается в стихе
другой раз в сердце
оно не далее вытянутой руки
а мы всё ищем его
на аренах
среди фотовспышек
То что велико низко склоняет голову
***

Большие буквы

Большие буквы бывают очень агрессивными
всё должно иметь собственные
названия имена
Ева Юлия Малгожата
как с ними равняться тем обыкновенным
даже общество или народ
хотя и более многочисленные
не для них
Большие буквы хвалятся между собой
где побывали в Китае Индии или в Перу
плавали по Нилу Гангу или Амазонке
гуляли бульварами Рио де Жанейро
по солнечной Капакабане
посещали Лувр и Эрмитаж
знались с Пикассо Сальвадором Дали
и даже с Шопеном
маленькие буквы кроются в тени тех больших
им не нужна слава или аплодисменты
они утешаются тем что любовь
и настоящая дружба
не требуют больших букв
***

---

Тадеуш Завадовски. Стихи.

Тадеуш Завадовски.

Называние предметов.

Называние предметов – дело
Необыкновенное рискованное
Ибо почему бы столу называться столом
А не креслом к примеру
И не чувствует ли он себя обиженным
Своим названием
Может он бы хотел быть кем-то другим
Неповторимым и единичным
Непохожим на другие столы
Этимология в этой области
Необыкновенно сложна и запутана
Столы хотя и похожи на себя но
Рознятся как люди
Те из салонов имеют великосветские манеры
При них не сядешь в распахнутой
Рубашке
С расстёгнутой пуговицей на шее
При них сидят изящно
И ведут беседы а не обычные разговоры
Столовые приборы должны быть образцово расставлены
А салфетки накрахмалены
Как с этакими ровняться столам кухонным
При которых можно смеяться до упаду
И разговаривать обо всём
Даже о вопросах пустяковых и приятных
Называние предметов – дело
Необыкновенно деликатное
Надо постоянно остерегаться чтобы их не обидеть
Названием слишком банальным либо пренебрежительным
Ибо они могут вдруг обидеться и уйти
Забыть адрес и уже не вернуться
В пустом жилище ничего не назовёшь.

Неоконченное стихотворение.

Ничего не бывает случайным
чёрный кот перебежал дорогу
мёртвая птица перед порогом
наши дорожки перепутаны
а в прессе сообщения
о предсказанном Майя конце света
Ничего не бывает случайным
я и ты с отдалённых галактик
ты однако читаешь это стихотворение
ласкаешь взглядом жёсткие хребты литер
как будто мы
только одни на свете
как будто мы
только в шаге друг от друга
ничего не бывает случайным
ребёнок играет автомобильчиком
мужчина под колёсами
и это неоконченное стихотворение….

Для чего стихи

Стихотворение может не только рушить
Но также и строить
Подземные коридоры памяти
Соединяющие будущее
С прошедшим
Оно как протягивание руки
Когда все отстраняются
И отводят глаза
Оно открывает зонтики фонарей
И парашюты значений
Параболы и анафоры
Кончающиеся знаками препинания
Среди которых
Пробираются запоздавшие пешеходы
Находя убежище
В забытом абзаце
Оно имеет обычно в кармане
Листок бумаги и огрызок карандаша
-Хотя гораздо чаще принимает таблетку-
Чтобы на время вписаться
В жизнь людей

Позирование для смерти.

Совершенно необходима серьёзная мина
боже сохрани улыбнуться
ноги вытянуты
туфли чёрные и желательно новые
костюм тёмного цвета
бабочку можно заменить галстуком
Хорошо пораньше подумать о могиле
комнатка мала столик не поместится
какое-нибудь перо, листок бумаги
спрятать под лацканом или в карман
бумажник больше не понадобится
вероятно там всё дают даром
В конторе память спрячется в шкафу
словно латунный ножик для писем
- ещё живая хотя уже бледнеющая

***

Gazeta Kulturalna
Numer 4(212) kwiecieD 2014

---

Болеслав Лесьмян. Снигробек

Болеслав Лесьмян.

Znigrobek
Снигробек.

Овладели кошмары желтеющим лесом.
Заголубленный в папоротники Снигробек
Зазолотелся бродя средь неведомых тропок,
Заблудился и вснился в край к полутелесным.

Полюбил там просторную мглу - непознанку
Ту, что навзничь – смеётся, а привстав- погибает,
Либо стройною станет – словно дева – такая,
Что во снах погубила судьбу, как обманку.


Мгла сказала : « Устам моим сбыться сирень не позволит!
У меня средь цветов лишь дожди да печали…
Полюби же меня ты в моей позагробной недоле,
Без неё ведь, Снигробек, не я, испытай мои чары!»-


И на то ей Снигробек : Ничто пусть нас свяжет сильнее!
Слёзы ангелам, мне так лазурно с тобою.
Радость если уходит, бывает ничьею…
В химеричных садах найди ты меня, изумляя любовью!»-


Изумила уста ему, обезумила руки
Обнимал он то шаткое чудо чарующей власти
И смотрел во влюблённую мглистость подруги,
Где в желании смерти - кипели открытия страсти.


От чрезмерности мглы погибающий в чутком объятьи
Посреди золотистых оттенков и синих отсветов-
Умер он наконец, покоряясь тому внебовзятью,
Что сквозь сон бледным он завещал фиолетам.


Время шло по деревьям. Ночь выдалась скорбной.
Всех покойников тени – убоги и серы-
Схоронили Снигробека в вечность неверы -
Во всех сразу могилах и в каждой – особо.


Мгла насыпала в гроб ему звёздного неба
А всемир, стал который почти небылицей -
Оживлён погребеньем – подумал : потребно
Цель нежизни сменить , с местом определиться.

Хотя кто-то устроил небыт где-то в звёздной пучине ,
Он, пустые встряхнув цепи предначертаний ,
Себе снился, что двинулся вроде ржавой машины
В золотистые недра древних повествований.


http://poema.pl/publikacja/191937-snigrobek

---

Болеслав Лесьмян. Бессонная ночь

Светится вода полночи
Месяц окна бьёт насквозь.
Полон немощи и мощи,
Месяц окна бьёт насквозь
Безымянные, понуро
Близятся из тучи хмурой
Чёрный мрак и блеск лазури
И какой-то третий гость

Затаясь, я слышу – кто-то
Постучался раз и раз
Из ночи в мои ворота
Постучался раз и раз,
Кто стучит в мои ворота?
« Мы тут – вихорь и забота
С нами – тьма из-под заплота,
Отворяй, подходит час!»

Отворил во имя божье-
Все втроём вбежали враз!
Половицы било дрожью:
Все втроём вбежали враз!
Ложе заняли собою,
Моё место непокоя,
И все трое, и все трое
Улеглись со мною враз.

« Этой ночью мы с тобою
Вместе будем ночевать.
Сны придут к тебе гурьбою,
Вместе будем ночевать!»
Сонный Вихорь в бок толкает,
Тьма скулит, не умолкает,
И Забота всё зевает
И не хочет засыпать!

http://lesmian.klp.pl/a-5121.html

---

Болеслав Лесьмян. Ночь

Takiej nocy nie bylo! To noc - nietutejsza!
Przyszla z innego swiata i trzeba ja przezyc...
Juz placza rzeczy martwe... Ale o to - mniejsza!
Nie kazd smierc dzis mozna wiecznoscia usmierzyc...

Nic nowego za grobem! Nic - poza ta brama,
Gdzie sie duchy zlatuja ku istnienia plewom!
A cokolwiek sie stanie - stanie sie to samo -
Zlych zdarzen powtarzalnosc ciazy nawet drzewom!`

Po pajeczej z chmur nici zszedl snitrupek bialy,
StanaB w oknie i patrzy, komu spac przeszkodzil?
Krzyk sBysze! To - z Tarpejskiej na ksiezycu skaly
W przepasc boga strcono, ktory sie narodzil!

Не было ночи такой, ночи нездешней!
Пришла с того света и надо в ней выжить...
Уж плачут – но это неважно - и мёртвые вещи…
Не каждую смерть вечностью можно утишить…

Нет нового и за гробом! Ничего – за теми вратами,
Где на полову жизни слетаются духи!
А что и случится – теми же ходит следами-
И дереву тяжко в таком заколдованном круге!

C тучи на нитке паучьей спустился снотрупик мерзкий,
Встал у окна и смотрит, кто сном не забылся.
Слышу крик! На Луне со скалы Тарпейской
В пропасть бросили бога, который едва народился!

---

Болеслав Лесьмян. Я здесь...

Boleslaw Lesmian (...Tu jestem ), Dziejba Lesnia, 1938


Tu jestem- w mrokach ziemi i jestem- tam jeszcze.
W szumie gwiazd, gdzie niecaly w mgle bozej sie mieszcze,
Gdzie powietrze, drzac ustnie, sny mowi i gra mi,
I jestem jeszcze dalej poza tymi snami.
Zewszad ide ku sobie; wszedzie na si czekam;
Tu sie spiesze dospiewanie, tam -docisznie zwlekam
I trwam, niby modlitwa, poza swa zaloba,
Ta, co spelnic sie nie che, bo woli byc soba.

Здесь я – во мраке земном и есть ещё тоже
Я среди звёздного шума неполный в сумраке божьем,
Где ветры, мне сны навевая, дрожащими молвят устами
И я ещё дальше за этими снами.
Повсюду иду я к себе, ожидаю себя отовсюду,
Здесь тороплюсь я допеть, там же я медлю покуда
Упорствуя, словно молитва, что со своим моленьем
Остаться желает собою, не хочет его исполненья.

---

Рафал Воячек. На берегу великой воды

Рафал Воячек.
На берегу великой воды

На берегу великой воды нашей усталости
Мы ждём знака, чтобы он очи нам прояснил
восторгом и смирением.

Ожидание отворяет в нас свои сосущие уста
но это уже не голод и нежно всасывает
в себя внутри нас меланхолию сумерек.

Пока не появился с восточной стороны неба знак
светясь зелёной луной своих медных тканей
мы смотрим ещё в воду что лежит перед нами.

Взглядом разомкнули мы в ней врата
откуда вновь выходят родные, те, которых мы утром
уложили в ладью что уже уплыла с потоком, Землёй.

И вот идут они неся головы в ладонях, с гениталиями
повешенными на груди как ордена.
Наша Пани несёт нам своё высосанное лоно.

Когда кто-то первым из нас замкнёт очи,
– он увидит пламенный знак сжигающий мозг.
О, Вода, ты над нами замкнёшь тихое око!


Фуга
Кто-то пляшет, в жесть колотит, а голову прячет
Кто-то нож вонзает острый, слышно, нож хохочет
Кто-то пиво варит мне, да так, что кадь бормочет
Кто-то пишет приговор, перо скрипит, бумага зевает

Кто-то бежит, кто-то ловит, отдохнуть не смею
Кто-то дула начищает и на них играет
Кто-то кучи нагребает, щепки поливает
Кто-то гвоздь вбивает в гроб, бьёт по пальцу , злится


Кто-то скалится от смеха, лопаются губы
Кто-то курит папиросу, и я дым глотаю
Кто-то пляшет, в жесть колотит, а голову прячет

Кто-то стёкла бьёт, жжёт тряпки , а я задыхаюсь
Кто-то приговор закончил, перо спрятал, взял бумагу
Кто-то громко читает, звуки глотает, меня уже нет


ЭКЛОГА

Снова будут спать за окном
T.Z.

Не засматривайся в окно…Там зима начинается.
Звезда мороза бессонна как пустая колыбель.

Пусть даже сон к тебе пришёл на мягких подошвах,
не засыпай – пусть лучше растворится у тебя в крови.

Не было того крика за окном, и не было крика ребёнка
– ты вскрикнула, увидев неожиданно лицо сна.

И вымолвила имя, и Белоснежка
в твоей ладони за окном уже – греет свои ступни.

И знаю, заснёшь.. Снег стопчет тебя красной стопой
– смерть поселится на губах, во сне таких беззащитных .


http://wiersze.duno.pl/w,1.html

---

Юзеф Баран. Два стихотворения

Юзеф Баран. Два стихотворения

Переменяясь

минуют столетия
а они порхают и всё те же самые для нас

задирая головы,
мы неизменно говорим о них:
галки аисты пчёлы
не пытаясь отличить
галку от галки
аиста от аиста
пчелу от пчелы

и они замечают в нас
всегда того же самого человека
живущего и теперь и в прошлых веках

в этой перспективе
( возможно не такой уж нелепой)
меняясь и не изменяясь
мы существуем
***


По свету идущий призыв

Ты влюбляйся в меня
я в тебя ответно
углубляйся до дна
станем незаметны

я в тебя а ты в меня
спрячемся нас нету
смерть нас будет искать
зря по белу свету
***

---

Юзеф Баран. ***

Юзеф Баран.

***

а я преимущественно поэт
людей несмелых
тех с осиновым листком улыбки прилипшим к губам и дрожащим
при каждом сильном дуновении слов

тех бедных родственников датского
принца гамлета
с плохой дикцией и хотя они на каждом шагу повторяют
быть или не быть
но делают это так тихо и неуверенно
что никакой шекспир из этого
не сделал ещё трагедии

хо хо хо кто там знает
что в сих малых дремлет
и в мир никак губ
не откроет


какие заколдованные спящие рыцари
ожидают в них призыва трубы
чтобы упасть с шумом орлиных крыльев
и вызволить оккупированные с рождения вражьей стражей
врата уст

---

Збигнев Херберт. В раю...

Збигнев Херберт.
В раю...

В раю рабочая неделя длится тридцать часов
зарплата высокая цены постоянно снижают
физический труд не утомляет ввиду малой гравитации
и рубить дрова всё равно что писать на машинке
общественный строй неизменен и власти разумны
действительно в раю лучше, чем в каком либо краю

Поначалу всё должно было быть иначе
сияющие нимбы хоры и степени абстракции
но не удалось полностью отделить
тела от души и и приходили они сюда
с каплей сала и волоконцем мяса
потребовалось сделать выводы
смешать зерно абсолюта с зерном глины
ещё одно отступление от доктрины последнее отступление
однако Иоанн это предвидел : воскреснете из мёртвых во плоти

Бога видят немногие
он только для тех кто из чистого духа
остальные слушают коммюнике о чудесах и потопах
со временем все будут лицезреть Бога
когда это время наступит никто не знает

Пока что по субботам в двенадцать дня
сирены сладостно воют
и из фабрик выходят небесные пролетарии
неся подмышкой нелепые свои крылья как скрипки

---

Казимера Иллакович. Стихотворения

Река

Разбивает меня о камни
каждое твоё дыханье.
я стихия бегущая, текучая, а ты – берег,
и ты чтобы меня берёг и был мне верен.
Охотник в лугах, несчётны и метки твои стрелы ,
умирают на груди моей птицы дикие и уточки белые ,
дубы вековые и ивы высокие валишь
и пускаешь по мне, чтоб они далеко уплывали.
И приходишь , устав, надо мною склоняешься, горбясь,
и я отражаю твой грязный измученный образ,
и - когда меня пьёшь – становлюсь я холодной и лёгкой и чистой
и душа моя сквозь усталые руки твои струится струится.



Неведение

Так многое во мне ещё мне незнакомо,
живу при двери как на солнечном пороге :
о, голуби мои, о,желтизна бегоний,
о розы... розы...
Есть дом, в нём коридоры тёмные укромны,
часы стучат как сердце и тревожат звоном ,
и галереи смотрят умерших очами,
и - Бог, который есть везде, где и меня нет.


Пустые стихи

Солнце, которое снега боится,
Лозы, дрожащие перед зимою,
мыслей и слов нехватает для рифмы -
вот эта песенка.

По винограднику от граблей
остался неровный след...
Меня, озябшую, зима, убей,
пока не выпал снег.

Очи, что многое слишком узнали,
жизнь, что морозов зимы боится...
...Пани, панове, люди!...
Вот эта песенка.


Возвращение

Возвращаюсь к простым вещам - к пылинок воздушной пляске,
к малютке слепцу паучку неразличимой окраски
к ставням, дрожащим в ненастье , их громкому горькому плачу,
к щелям интересным в полу, что пыль и загадки прячут.

Возвращаюсь кружною дорогой победной с добычей из боя
к тайной мышиной норе укрытой в углу покоя,
к страшной гибели дятла, к ежиной истории бедствий,
к мыши летучей с совою, к их непонятному бегству.

Гораздо всё тише и проще теперь... ясно...и без опаски
я возвращаюсь драконом усталым в старую ,старую сказку.
PoBуw, 1926

---

Станислав Бараньчак. Открытка с этого света.

Widokowka z tego swiata
Stanislaw Baranczak

Открытка с этого света.

Жаль, что Тебя здесь нет. Я поселился там,
откуда у меня бесплатные обширные виды:
где ни встанешь на застылом грунте
этой уплощённой точки, всегда над головой
та же самая морозная пустота
молчит свой привычный
ответ. Климат сносный, хотя бывает по разному.
Воздух лучше чем где бы то ни было.
Есть и разнообразие : журавлиный клин, тени
пальм и башенных кранов, гром, пышное облако.
Но довольно обо мне. Скажи, что у Тебя
слышно, что можно видеть,
если всё это Ты.

Жаль, что Тебя здесь нет. Увязли мы в минуте
гордости, которая разрастается раком эпохи,
как её ни называть, и что будут говорить
о ней те, кто превзойдёт нас на толстый
геологический слой, стоя
на нашем гнилье, лживости,
неуничтожимом пластике, совершенствуя свою
собственную мешанину мусора и печали –
не знаю. Как прессователь лома, секунда убивает
очередную ступень, растущую под стопой.
Но довольно обо мне. Скажи, как у тебя проходит
время – и значит ли время что-нибудь,
если всё это Ты.


Жаль, что Тебя здесь нет. Углубляюсь в тело,
в котором зашифрованы тайные приговоры
к смерти или к пожизненному – которые не слишком
различаются между собой по сути дела,
однако это чтение увлекает меня, нелепый
криминал крови и страха, повесть – река, которая
свой мутный финал позволит узнать
только когда я уже не буду в состоянии поднять
замкнутых тёплой ладонью холодных век.
Но довольно обо мне. Скажи, как Ты чувствуешь
себя с моей болью – как болит
у Тебя Твой человек.

Widokуwka z tego [wiata, 1988

http://wiersze.duno.pl/wiersz,2247,Bara%F1czak+Stanis%B3aw-Widok%F3wka+z+tego+%B6wiata.html

---

Станислав Бараньчак. Если бы не люди.

Gdyby nie ludzie
Stanislaw Baranczak

5.XI.1979
Если бы не люди.

Если бы не люди, если бы они не существовали
так навязчиво, со своей перхотью, паранойей,
обтрёпанными брюками, антисемитизмом,
неприятностями на работе, перманентом, склонностью
к упрощениям и одышке, если бы вовсе
не нужно было бы их различать, протирающих затуманенные
очки, тщательно вытирающих
обувь страшно грязно сегодня, смахивающих
бессильные слёзы, если бы не раскрывали они перед каждым
так сразу ожиревших сердец и засаленных папок
с протёртыми на сгибах бумагами минуточку
куда я задевал эту справку, если бы
их вообще не было, этих чересчур
тех самых и слишком
разных миров с повышенным
давлением, с чрезмерными
требованиями господин, вы должны мне помочь, слишком громко
говорящих, слишком явно
живых, слишком назойливо
человеческих,

насколько легче отвечал бы им нет нечеловек.

Тryptyk z betonu, zmczenia i [niegu, 1980
http://wiersze.duno.pl/wiersz,3008,Bara%F1czak+Stanis%B3aw-Gdyby+nie+ludzie.html

---

Славомир Мрожек. Слон.

Славомир Мрожек.

СЛОН.

Директор Зоосада оказался карьеристом. Животных он трактовал только как способ выдвинуться. Не заботился он и о роли своей в воспитании молодёжи. Жираф в его Саду имел короткую шею, у барсука даже не было своей норы, суслики, безразличные ко всему, посвистывали крайне редко и как бы неохотно. Недоработки эти не должны были иметь места, тем более, что Сад был часто посещаем школьными экскурсиями.
Это был Зоосад провинциальный, недоставало в нём некоторых основных животных, среди них и слона. Пытались его пока заменять, выращивая три тысячи кроликов.
Однако , по мере того, как развивался наш край - планомерно устранялись недостатки. Наконец дошла очередь и до слона. По случаю 22 Июля Сад получил уведомление, что выделение слона окончательно утверждено. Работники Сада, искренне преданные делу, обрадовались. Тем большим было их удивление, когда они узнали, что директор написал в Варшаву письмо, в котором отказывался от выделенного слона и представлял план изыскания слона хозяйственным способом. " Я и весь коллектив".- писал он, -" отдаём себе отчёт, что слон будет великим грузом на плечах польского металлурга и горняка. Желая снизить затраты, предлагаю заменить слона, указанного в Вашем письме,- слоном собственным. Можем выполнить слона из резины, соответственной величины, наполнить его воздухом и выставить за ограждением. Старательно окрашенный, он не будет отличаться от настоящего даже при близком осматривании, поскольку слон животное тяжёлое и не скачет, не бегает, и не валяется.
На ограждении поместим таблички, разъясняющие, что слон этот особенно тяжёлый. Деньги же, сэкономленные таким способом, можно пустить на строительство нового реактивного самолёта или на консервацию памятников церковных.
Прошу обратить внимание, что равно как инициатива, так и осуществление проекта будет моим скромным вкладом в общем труде и борьбе."
И подпись.
Очевидно, предложение это попало в руки бездушного чиновника, который бюрократически трактовал свои обязанности и не вник в суть дела, но руководствуясь только директивами по снижению расходов, утвердил этот план.
Получив разрешение, директор Зоосада поручил изготовить огромную оболочку из резины, которую полагалось потом наполнить воздухом. Это должны были выполнить два возчика надуванием оболочки с двух концов. Чтобы сохранить работу в секрете, всё должно было быть сделано в течение ночи. Жители проведали, что должен прибыть настоящий слон, и захотели его посмотреть. Кроме того, директор спешил, поскольку надеялся на премию, если его план увенчается успехом.
Эти двое закрылись в сарае и начали надувать слона. Однако после двухчасовых усилий увидели, что серая оболочка только чуть приподнялась над полом, нисколько слона не напоминая . Ночь наступала, стихли людские голоса, только доносилось вытьё шакала. Усталые, они решили передохнуть, следя, чтобы уже надышанный воздух не вышел. Это были пожилые люди, непривычные к такой работе.
- Если так дело пойдёт, мы закончим только к утру,- сказал один из них.-Что я скажу жене, когда вернусь домой? Не поверит она мне, что я всю ночь надувал слона.
-Верно, - согласился другой.- Слоны надуваются редко. Всё потому, что наш директор такой.
После получаса дальнейших усилий они почувствовали себя измученными. Туловище слона увеличилось, но ему далеко ещё было до полного размера.
-Всё тяжелей идёт,- сказал первый.
-Точно,- согласился второй.-Тяжело. Отдохнём немного.
Пока отдыхали, один из них обнаружил краник газовый, торчащий из стены. Он подумал, что можно бы заполнить слона до конца газом, вместо воздуха.
Решили попробовать. Подключили слона к газу и к их радости, уже скоро животное встало во весь рост. Было как живое, округлое туловище, толстые ноги, большие уши и непременный хобот.
Директор, не считаясь ни с чьими мнениями, а руководимый только амбицией, постарался, чтобы модель была очень большая.
-Первый сорт,- высказался тот, которому пришла идея с газом.- Можем идти по домам.
Рано утром слона перенесли в предварительно выделенный участок, вблизи клеток с обезьянами. Установленный на фоне натуральной скалы, слон выглядел грозно. Перед ним поместили табличку- " Особо тяжёлый, вообще не движется.".
Одними из первых гостей того дня были учащиеся местной школы, сопровождаемые учителем. Учитель намеревался провести лекцию о слоне наглядным способом. Он задержал группу перед слоном и начал доклад:
-" Слон животное травоядное. С помощью хобота он вырывает молодые деревья и объедает их листья."
Ученики, столпившиеся перед слоном, оглядывали его с удивлением. Ждали, чтобы слон вырвал какое-либо дерево, но он оставался за ограждением недвижимым.
...." Слон происходит по прямой линии от вымерших уже мамонтов. Ничего удивительного, что он является наибольшим из живущих на суше зверей."
Прилежные ученики записывали.
..."Только кит тяжелей слона, но он живёт в море. Можем смело сказать, что слон- король джунглей."
По саду повеял лёгкий ветерок.
"...Вес взрослого слона составляет от четырёх до шести тысяч килограммов."
Тут слон вздрогнул и поднялся в воздух. Минуту он колыхался над землёй, но, подхваченный ветром, поднялся и оказался на фоне неба всем своим массивным видом. Ещё мгновение- и он, поднимаясь всё выше, повернулся к смотрящим четырьмя кружками расставленных стоп, круглым животом и концом хобота. Потом, уносимый ветром, перелетел через ограждение и исчез высоко за верхушками деревьев. Ошеломлённые обезьяны смотрели в небо.
Слона нашли в ботаническом саду поблизости, где он, падая, накололся на кактус и лопнул.
А ученики, которые тогда были в Зоосаду, забросили учёбу и стали хулиганами.
Они пьют водку и бьют стёкла.
И в слонов они вообще не верят.

"Шпильки", 70-е гг.
***

---

Анджей Дембковски. Стихотворения.

Анджей Дембковски.

...к звёздам..


…рвануться к звёздам?
Нет,я не намерен.
Случались, правда, подобные порывы,
но я не фантазёр.
Меня интересует человек в реальном мире.
И поскольку я избавлен от права собственного выбора,
нет у меня уже стихийного энтузиазма
сделать ещё то, что пребудет,
объединит людей в общем вовлечении
в самое существенное –
в бескорыстие.
Остались только привычка, навык, обязанность.

Все мы словно муравьи.
Мы были просто приняты во внимание.
Это состояние закончится через минуту, час, или год,
когда нас затопчут. В конце концов, такова жизнь
муравья.


Что если бы…

Что если бы не смиловался Бог над галактикой?
Ангелы филантропии, как мотыльки, гибнут под фонарями.
Священники в мерседесах говорят о своей бедности.
Слуги народа, в перспективе оплаты услуг,
грешат присутствием на балах противников.
Сановники развешивают над миром
хоругви нигилизма.
Профессора различных убеждений
используют человеческую разъединённость –
утверждают, что мир кончается.
Писатели в дырявых ботинках расцветают цикламеном:
рифма, ритм, каприз утопии, перо без чернил.
Построены в шеренгу.
Один – с правдой нашего житья,
другой – возвышает себя над собственной тенью,
третий – как магнит притягивает идеей проигранного дела,
четвёртый – как дорожный знак на ничьей земле,
пятый – нобелиат,
шестой – графоман…
Реальность создаётся из незрячего нутра, -
если предположить, что поэзия должна давать надежду.

А я. Я здесь,
парадоксально наполняющий свои стихи
неустанными заверениями что утверждение
о смерти поэта и поэзии бессмысленно.

---

Лешек.А .Новак. Стихотворения

Лешек. А. Новак.

Рапа Нуи.

К заваренным листкам Camelia theifera
Добавляю ломтик лимона и ложечку сахара
Пить перехожу на веранду веранд
В стеклянную рубку воображённой
Моей бригантины
Плыву, засыпая под шум ветра разрываемого скрипом мачт и рей
Безлюдные, вымечтанные мной острова передо мною
Паруса слава Богу полны, океан безграничен
А в нём и над ним звёздный
Путь Млечный
А тем временем, на антиподах
С тихим шорохом смерть приходит
Прикрываясь обликом любимой
А я – окаменевшая за жизнь жеода
Ещё по инерции тлею помалу и без блесков пламени
Как старая книга превращённая в седой пепел
Тем временем осень уже стучится в двери
Поздние травы о конце лета возвещают
А так недавно ещё
Несмело улыбалась весна
***
camellia theifera. Когда то ботаники так называли чайный куст.

Жеода (французское g;ode), форма природного минерального агрегата. Представляет собой замкнутые полости в каких-либо горных породах, выполненные скрытокристаллическими или явно кристаллическими агрегатами минералов.
* * *

***
Слепну
Постепенно покрываюсь пылью
Старых лаков слоями
Лабиринтом кракелюр
Саван угасших красок
Горькая ирония молодости
Едва пресмыкается
Едва шепчет и пылит
Кросна натягиваю истлевшие
Слепну – кричу беззвучно
Потому что и гортань уже без струн
Тоскую, люблю, вернусь
На это кладбищенским отголоском эхо
Тоскую, люблю, вернусь
Дойду прежней дорогой
Но полотно истлевшеее
Совсем уже нитей не держит
Едва тронутое – рассыпается
Пылью
***
Gazeta Kulturalna, 10, 2013

---

Магдалена Вегжинович -Плихта. Стихотворения.

Magdalena
Wgrzynowicz-Plichta

M a g i n i f i c a r e
заклинаю жизнь
в магическом кругу метафор
заклинаю смерть

п о э з и я
лети с ветром
несущим животворное зерно
миру наперекор

C i e r p k i e o w o c e g r a n a t u

Терпкие плоды граната

"…сотни раз вспоминал я о королях,
принимающих себя за кого-то другого…"
Орхан Памук. "Чёрная книга"
говорят что нет людей незаменимых но моя
приватная жизнь не является подменой ни в какой мере-
ни в связи с высотой роста или родства
ни тем более ввиду врождённых талантов
приобретённого мастерства или ловкости в приобретении
богатства - моя приватная жизнь это квинтэссенция искушений
которым подвергался Иисус не ставлю себя на место
Бога живу в блочном доме без радио и телевизора скромно
словно анахорет но для любителей современных
уподоблений напишу – словно таракан в вентиляционном канале
и хлеб которым питаюсь изо дня в день есть пища духовная
презираемая иными ну кто же там хотел читать каких-то
ТОЛСТЫХ ДОСТОЕВСКИХ НАБОКОВЫХ и ПАМУКОВ
кто бы хотел смотреть в Старом Театре
ОРЕСТЕЮ АНТИГОНУ
МЕДЕЮ
наконец кому бы захотелось из этого
хаотического вероисповедания создать авангардную поэзию –
современный – недюжинный небанальный белый – стих
неотёсанным и нетерпеливым искателям приключений сокровищ итд.
скорей сплели бы они себе золотой хлыст из песка в пустыне Гоби
чем написали приятную для слуха поэму – не найдётся сегодня
охотника на это – несмотря на обещания –
никто этого за меня не сделает ни лучше ни хуже
а торопиться надо потому что к вечеру все значащие слова
сгустятся как сумрак и легендарный король выйдет в одежде
нищего узнать что делают и говорят его подданные а
у тех язык не отсохнет когда станут глядя в глаза клясться
всеми святыми что говорят правду ( и дивиться длинной седой бороде
голубиной нежности и красоты как такой простак
стоящий перед ними вырастил в укрытии её белое бесподобие)
тогда в который раз в жизни прежде чем усну после тяжёлого дня
я выберусь из-под лавины воспоминаний и в ядрах
мясистых семян плода граната вырежу острым резцом
ядовитой сатиры – то о чём лгали и они ( случайные бродяги)
и сам король ( без опасений о нападении выдающий себя за кого-то другого)
как будто это имело бы эпохальное значение для будущих поколений и
наступающих веков – добавлю ещё от себя несъедобную кожуру
иронии – прежде чем высечет искру часа судьба которая и так тайным
огнём уничтожает плывущую по течению жизни мою маленькую приватную кожуру

***
Газета Культуральна, сентябрь 2013.

---

Казимеж Свегоцки. Вещи.

Kazimierz Swiegocki
R z e c z y

Stol mnie wysluchal – znieruchomial,
nie poddal sie i w drewnie utknal.
Tylko podloga szla do gory
nieustepliwie jak goraczka.
Nad glowa jeszcze wisial sufit
w oczekiwaniu znaku,
az sciany w czworo sie scisnBy
i swiat sie zamknal.
I bylem w samym rdzeniu rzeczy
rzecz odrebna.
Stol sie mnie wyparl, sufit przeczyl.
Mowo wierna!
Az rozgwarzyly sie |ywioly
i nade mna
staneBy na raz wszystkie stoly
drewna pelne.
I byBem sam jak zywiol ten,
ktorego cialo,
nie mogac w wlasnych brzegach trwac,
na swiat wylalo.
I powstal w swiecie wielki zamet,
i rzeczy ostateczny krzyk,
bo ja jak Bog w ten swiat wrastalem,
a on mi z oczu nikl.

Вещи

Стол выслушал меня – замер,
не поддался и увяз в дереве.
Однако пол шёл вверх
неотступно как жар.
Над головой ещё висел потолок
в ожидании знака,
пока стены вчетвером не стиснулись,
и мир замкнулся.
И я остался в самой сердцевине вещей
вещью особой.
Стол меня вытеснял, потолок отрицал.
Право слово!
Тогда заговорили стихии
и надо мной встали разом все столы
сплошным деревом. И я был сам как стихия,
чьё тело
не смогло удержаться в своих берегах
и вылилось в мир.
И настало в мире великое замешательство
и последний крик вещей,
потому что я как Бог врастал в этот мир
так, что он исчезал из моих глаз.

---

Владислав Броневский. Стихи.

Broniewski Wladyslaw

Troska i piesn

Забота и песня.

Может, срок моей жизни исчислен?
Ещё год, ещё два, ещё икс…
Словно чёрные лебеди , мысли
отплывают Вислой на Стикс.

Сердцем знал я, с чем биться в жизни,
чьим ударам подставить грудь,
не расчетом, не силлогизмом
я творил и стихи и путь.

Но забота как ржавчина гложет
моей песни сердечной мощь,
горлом стиснутым только может
крик в глухую прорваться ночь.

Моя молодость в крике этом,
гром пускай угрожает мне!
Не поддамся я тому свету,
тому свету я крикну : нет!

http://wiersze.duno.pl/wiersz,2530,Broniewski+W%B3adys%B3aw-Troska+i+pie%B6%F1.htm

O radosci

О радости


Над тихими синими водами
синее небо тихо .
Зашумело зелёно, молодо,
и повеял зелёный вихорь!


Где ты, шальной, зелёный,
над какими веешь полями? –
ещё в росах калины и клёны,
ещё очи залиты слезами.


Голубым зашумел покоем
золочёный лучами ветер,
в даль – зелёное, молодое-
сердце, ветру стремись навстречу!


Повей шумом шальным, зелёным,
золотистым дождём излейся!
И зелёным калинам и клёнам,
и тебе, и мне эта песня!

http://wiersze.duno.pl/wiersz,3601,Broniewski+W%B3adys%B3aw-O+rado%B6ci.html

Smuga cienia

Полоса тени


Пролетела птица, бросив тень на
открытое окно, полное дня.
Значит, да? Значит снова даль весенняя,
Только в небе не видно дня?

А всходы, а зелень! Да это же истинная
погибель в море трав и нив!
Далеко, милая, идти - брести нам
в берёзовый шёпот, пение ив.

Далеко идти нам и жить, хоть минУло
уже полжизни… Но в этот миг
наше окно перечеркнули
птичья тень и птичий вскрик.

http://wiersze.duno.pl/wiersz,2543,Broniewski+W%B3adys%B3aw-Smuga+cienia.html

Spacer prehistoryczny

Доисторическая прогулка


В райском саду допотопном
солнце перед заходом,
папоротники всем скопом
склоняются к ясным водам.

Есть там птица , чьё имя едва ли
и во снах сумею назвать
и огромную радугу отыскали
попугаи!
попугаи!
чтобы по ней сновать!

Циклопы на котурнах
гуляют по буйным травам,
(Это не ночь Вальпургиева,
это вправду.)
На древе Познания
Добра и Зла
дремлет Змей (с учтивостью
пресмыкается, не делает зла).


Но на Яблоне,
на жестокой Яблоне
(делают ли из яблок алкоголь ?)
растёт, наливается
медленно грозное
страшное слово : любовь.

http://wiersze.duno.pl/wiersz,2529,Broniewski+W%B3adys%B3aw-Spacer+prehistoryczny.html

---

Станислав Бараньчак. Стихотворения

Baranczak Stanislaw - Jezeli porcelana to wylacznie taka:

Если фарфор, то лишь такой:

Если фарфор, то лишь такой,
Которого не жаль под сапогом грузчика либо гусеницей танка,
Если кресло, то не слишком удобное, чтобы
Не было жаль подняться и уйти,
Если одежда, то чтобы можно было унести её в одной сумке,
Если книги, то которые можно унести в памяти,
Если планы, то такие, чтобы можно было о них забыть
когда настанет час следующего переселения
на другую улицу, континент, исторический этап
либо свет.

Кто сказал тебе, что можно привыкать?
Кто сказал тебе, что есть что-нибудь навсегда?
Разве никто не сказал тебе, что не будешь никогда
в мире
чувствовать себя дома?

http://wiersze.duno.pl/wiersz,3264,Bara%F1czak+Stanis%B3aw-Je%BFeli+porcelana+to+wy%B3%B1cznie+taka%3A.html

Baranczak Stanislaw - Co mam powiedziec

То, что я должен сказать.

На котором я свете, на этом ли? Не в такт, внезапно
порывы ветра теребят заспанное небо.
То, что я должен сказать, знаю, будет сказано.


Воробьиные шорохи. Войлок мяча ударяет о стену
гаража. Шум с отдалённых шоссе. Снова сразу не соображу,
который : - этот свет, определённо, " да", внезапно

поставлен штемпель солнца на очередное утро,
которого могло не быть, но оно есть, вот оно.
Что должен я сказать? " Верую"? Будет сказано


так много слов, а ни одно не укладывается
в прямое свидетельство о Знающем Немом,
который, обосновавшись в пульсе, ткёт внезапные


пересечения случайностей на этой, одной из планет,
в одном из тел, между одним и следующим мгновением.
То, что нам дуновением, ветром будет сказано


на ушко, что сможет в глубине гортани стать
словом, завязшим между изумлением и гневом,
которое , свидетельствуя, будет длиться внезапно.
То, что я должен сказать – верю - будет сказано.

http://wiersze.duno.pl/wiersz,3834,Bara%F1czak+Stanis%B3aw-Co+mam+powiedzie%E6.html

Плакала в ночи, но не её плач его разбудил.

Плакала в ночи, но не её плач его разбудил.
Это не был плач из-за него, хотя мог быть о нём.
Это был ветер, дрожь стёкол, чуждые делам людей.

И полусознанный стыд, за то, что она так старается
подавленное сделать подавленным вдвойне
тем, что плачет в ночи. Не её плач его разбудил:

сколько всего было прошлой ночью, когда он не обратил
внимания – когда скрип дерева, стук ветви о трубу,
ветер, дрожь стекол связь с делами людей

скрывали старательно : их шум угас, прежде чем бросил
в ларчик бессонницы суть дела аноним:
" Плакала в ночи, хотя не её плач тебя разбудил"?

http://wiersze.duno.pl/wiersz,48,Bara%F1czak+Stanis%B3aw-P%B3aka%B3a+w+nocy+ale+nie+jej+p%B3acz+go+zbudzi%B3.html

---

Рафал Воячек. Три стихотворения

Wojaczek Rafal

Гротеск отъезда.

Уже вместо мозга у меня пылающая роза.
Хирург, который это сделал, наверное, был демиургом.

Руки к бокам притиснул мудрый
Мастер, соответственно отогнул закрылки ладоней.

При реакторе живота, где варится
Нуклеарная сила, физики на страже.

Астрономы прямую траекторию
Просчитали. Венера уже подмывается.

Но всё это ни к чему , ибо снова кто-то мои ступни
Большими гвоздями прибил к полу.

http://wiersze.duno.pl/wiersz,808,Wojaczek+Rafa%B3-Groteska+odjazdu.html
Конец поэзии

Конец поэзии должен произойти в тёмном подъезде
Воняющем капустой и мочой
Должен стать неожиданным благословлением ножа
Под лопатку либо лома в висок кратким как аминь
Ибо должен быть разогнавшимся танком неба
Конец поэзии должен быть даже быстрее мысли
Потому что крик мог бы означать бунт или скорбь
Конец поэзии должен быть безграмотным

http://wiersze.duno.pl/wiersz,831,Wojaczek+Rafa%B3-Koniec+poezji.html

Письмо неизвестному поэту.
Jenseits von Gut und Boese

Ваша комната снимаемая у пенсионерки
Давно вдОвой но с неугасшим сексом
Пёсика которой Вы должны выгуливать
Как раз когда Вы начали новый стих

С одним креслом узкой кроватью с буйной плесенью
Ваша комната неуютна особенно сейчас
Когда в северное окно всё время
Колотится клювом мороза белая зимняя птица

Хотя бы чай Вы можете себе заварить?
Или привести к себе девицу?
Ваша матушка посетила Вас когда-нибудь
В этой комнате где с потолка смотрит страх?

В Ваших рукописях никто там не роется?
А за свет с Вас требуют доплаты?
И за те выпитые бутылки плохой водки
Хозяйка разве Вас не упрекает?

Вашей крепостью и изгнанием стала Ваша комната
Башней над добром и злом и обществом
Вы не пробовали никогда отсюда бежать?
Из четырёх углов отчаянья Пятый : смерть

1968
http://wiersze.duno.pl/wiersz,839,Wojaczek+Rafa%B3-List+do+nieznanego+poety.html

---

Ежи Уткин. Три стихотворения.

Jerzy Utkin
n a w e t s l a d

wladza
uderza do glowy
z sila
wodospadu
pyszni sie
i pieni
ci
ktorzy jeszcze wczoraj
mydlili nam
oczy
dzis
umywaja rece
na szczescie ju| jutro
nie zostanie
po nich
nawet slad
w pamic

даже следа

власть
ударяет в голову
с силой
водопада
кичится
кипятится
те что ещё вчера
втирали нам очки
сегодня
умывают руки
к счастью уже завтра
не останется
от них
даже следа
в памяти

k a n t y I k a n t a t y

glod
ktorego nie da si oszukac
papka przedwyborczych
bredni
zlotoustych zbawcow
wlasnych kont
i kantow
korupcyjnych kantat
glusi
na glos rozsadku
glosujemy
gnani
poczuciem obowiazku
by
kolejny raz
dac sie zwiesc
i zawiesc

Канты и кантаты

голод
который не даст себя обмануть
кашей предвыборных
бредней
златоустых спасителей
собственных конто
и кантов
коррупционных кантат
глухие
к голосу рассудка
голосуем
гонимые
чувством обязанности
чтобы
в очередной раз
дать себя увести
и провести


***

"Газета Культуральна", июнь 2013.

Jerzy Utkin
Полной горстью

бедный голодая спешит к добродею
тот ему поможет казной не своею

то не штука полной горстью раздавать чужое
лицемерно улыбаться кормить непокоем

завтра тебе камнем станет горстка жита
хлеб твой станет кляпом, жуй его, молчи ты

тихо соглашаясь с барином покорно
хоть кусок засохший не пролазит в горло

но тот хлеб голодным станет ненавистен
как те добродеи что к своей корысти

подают объедки барского застолья
бедным и голодным, чтоб их заневолить

но кусок вернётся камнем в череп барский ,
коль в конец обрыднет людям эта ласка.

"Газета культуральна", сентябрь 2013

---

Кшиштоф Камиль Бачиньски. Чёрт.

Baczynski Krzysztof Kamil - Czart

ЧЁРТ.


Melancholijne damy o rekach z zoltego wosku,
Меланхоличные дамы, чьи руки восково жёлты,
kukly z oczami z falszywych oblokow,
куклы, чьи очи как облако зыбки,
pobladle wargi zanurzaja w spokoj
прячут бескровные губы в улыбки
jak w biale futro troski.
как в белую вату заботы.

Luki wygiete traby i skrzypiec zerwane struny
Гнутые луками трубы и скрипок рваные струны
wisza na scianach, na ukos na stluczonych oknach.
виснут на стенах, и наискось выбитых окнах.
Widma zmierzchliwe biora znuzenie w slomiane palce
Мерклые призраки слабость сбирают в разбитые пальцы
i jak soczewk pomniejszajac wznosza do oka.
и уменьшающей линзой возносят до ока.

A sale puste; ktos echo rozlal i zmrozil.
А зала пуста: кто-то эхо , разлив, заморозил.
Rozlane wino, czy krew rozlana, czy swiatlo?
Это разлито вино, или кровь разлита, иль свеченье?
Tylko postaci, co juz odeszly, wklejone ciagle jeszcze w zwierciadlo.
Только всех тех, что уже отошли, из зеркал не ушли отраженья.
I ptak zabity ciagle smiertelnie jeczy w ogrodzie.
И мёртвая птица в саду всё ещё о спасении просит.

Juz ta kareta nigdy nie wroci, a slychac tetent . .
Слышатся звуки отбывшей кареты, что не возвратится.
Tylko te stoly poprzewracane, rzucone karty.
Кем-то столы опрокинуты, сброшены карты.
Twarze przy swiecach, twarze z zwierciadeд, twarze przeklety.
Свечи и лица, из зеркала лица, проклятые лица,
czy nie widzicie? ta zgasla swieca jest czartem.
разве не видите? В этой свече догоревшей не видите чёрта?
II.41 r

---

Кшиштоф Камиль Бачиньски. Смерть куклы.

Baczynski Krzysztof Kamil - Smierc kukly




Закрой занавески, стеклянных иллюзий мадонна!
Уж нет ничего за окном, печальный пейзаж смеркся.
Ночь,в которую вечер лишь глянул смертью,
тишь заключает в решётку ветвей сплетённых
Вешаю смерть я на стену в тяжёлой свинцовой раме.
Закрой занавески, стеклянных иллюзий мадонна!
То равнодушие пало мне в очи как камень,
в недожеланиях горьких дождя заря догорая тонет.
Поездом скорбным погоня течёт равнодушно,
улицей грязной следы незаметные ищет,
и каждое утро взрывается плачем - ловушкой.
Я пустоту как тоску комариную слышу.
Вот на руках моих вечер скончался бездомный…
Небо луною застёгнуто, в тучи продетой.
Закрой занавески, стеклянных иллюзий мадонна!
Вижу я : ветер гуляет под руку с мёртвой газетой.

---

Казимеж Вежиньски. Слушаю время.

Wierzynski Kazimierz

Казимеж Вежиньски. (1894 – 1969)

Слушаю время.

Только ночами я слушаю время,
Спрашиваю, куда оно меня гонит
По свету через столько городов.
Постоянно меняю адреса,
Теряю записки и рукописи,
Не понимаю, где живу
И не знаю, как долго,
Потому что всё это между прочим,
Всё в межвременье,
В этом поганом слове,
Насколько мудром,
Настолько и жестоком,
В межвременье от начала,
В межвременье до конца,
Столько -то есть моего слова,
А за ним
Уже истинное время.

Слушаю его ночами,
Гляжу в темноту и вижу,
Как убываю в скобках
От рождения до смерти,
Под каждым адресом,
В каждом жилище,
В огромном мире
Среди потерянных записок
И тревожных слов
Моего междубытия.

Напрасно я его спрашиваю,
Оно меня не гонит,
Спокойно ждёт,
Ничего мне оно не скажет,
И если я что-то слышу,
То шум в ушах,
Пустой шум.

Это время, в которое не могу вторгнуться,
Которому не могу противиться,
Которому не принадлежу
И которое есть всё.


Разговор в библиотеке.

Возьми меня оттуда, из-за стекла библиотеки,
Вынь из переплётов кожаных и выведи из книг.
Хочу вернуться, как эмигрант, из странствий далёких,
Из бумаги, мёртвых литер, к теплу рук твоих.

Позови меня попросту, вымолви моё имя,
Горячим голосом разбей скелеты моих слов,
Выведи меня из тех книжек, освободи от рифмы,
Вызволи из капкана безжалостных строф.

Хочу идти улицей ночью под давние твои окна,
Где когда-то сквозь шторы звала меня твоя тень,
Ещё раз побыть одному той ночью одинокой
И ещё раз счастливым пробудиться в день.

Не уметь назвать ни очей твоих ,ни стати,
Ни смущение выразить сквозь путаный слог,
И вправду чувствовать, что если тебя утратить,
Печаль не выдавит слова сквозь в горле комок.

Вернуться вправду в тьму, в которой массой
Слепое вдохновенье как ураган шло.
Неведеньем срази меня великим, счастье!
И книжки уничтожь, разбей холодное стекло!



Аллея в глубине времени.


Изваянья стоят в глубине времени,
В прозрачной глубинной воде:
Черты лиц их смыты,
Глаза съедены солью,
Плечи без рук,
Стопы плоские,
И даже складки одежд
Оплывают с них
Порванными полосами.

Это острова в морях минувших,
В тишине неподвижности,
В безучастной природе:
Так шла людская любовь
И ковала в мраморах
Аллею своей улыбки.

Кто и для кого – никто не знает,
Это последний проводник
Глубинной жизни.
Без лица, без рук и без одежды,
Сама нагота в камне,
Сама нагота любви
Не утраченной во времени,
Не растворённой в природе,
Не отданной человеку.
***

---

Вислава Шимборска. Лекция, и др.

Szymborska Wislawa
Вислава Шимборска.

Лекция.

Кто что царь Александр кем чем мечом
Разрубил кого что гордиев узел.
Не пришло это в голову кому чему никому.


Было сто философов – ни один не распутал.
Понятно, что теперь прячутся по закутам.
Солдатня их за бороды лапает,
за растрёпанные, седые, цапает,
и хлещет громкий кто что смех.


Хватит. Царь надел свой шлем с плюмажем,
сел на лошадь, двинул маршем.
А за ним под труб дуденье, барабанное бубненье
кто что армия кого чего узелков

на кого на что на бой.

http://www.teksty.idl.pl/index.php/Szymborska-Wislawa/Lekcja.html

Przyjaciolom
Друзьям.

Познавшие пространства
от земли до звёзд,
мы потерялись в пространстве
от земли до головы.

Дали междупланетные
От печали к слезе.
В дороге от фальши к правде
Теряешь молодость.


Смешны нам самолёты
с их паузой тишины
меж пролётом и звуком-
их мировым рекордом.

Есть отлёты и скорее,
запоздалый их звук
нас вырывает из сна
только спустя годы.

Раздаётся крик:
Мы невиновны!
Кто это зовёт? Бежим,
отворяем окна.

Зов обрывается резко.
За окнами звёзды
опадают, как после залпа
штукатурка со стен.


http://www.teksty.idl.pl/index.php/Szymborska-Wislawa/Przyjaciolom.html


Schylek wieku
Конец века.


Должен был быть лучше прежних наш ХХ век.
Этого я уже узнать не успею,
годы мои сочтены,
шаг неверный,
дыхание короткое.

Уже слишком многое случилось,
чего не могло статься,
а то, что должно было наступить,
не наступило.


Должно было идти к весне
И к счастью, между прочим.


Страх должен был оставить горы и долины.
Правда скорей, чем ложь,
должна была бы добегать до цели.

Несколько несчастий
не должны были уже случиться,
например, война
и голод, и так далее.

Должны были бы уважаться
беззащитность безоружных,
доверие, и тому подобное.


Кто хотел радоваться миру,
тот стоит перед задачей
невыполнимой.


Глупость не смешна.
Мудрость не весела.

Надежда
это уже не та молодая девушка,
et cetera, увы.


Бог должен был наконец поверить в человека
доброго и сильного,
но добрый и сильный
это всегда ещё разные люди.


Как жить – спросил меня в письме кто-то,
кого я намеревалась спросить
о том же самом.

Cнова, и так всегда,
как видно из сказанного выше,
нет более неотложных вопросов,
чем наивные.


http://www.teksty.idl.pl/index.php/Szymborska-Wislawa/Schylek-wieku.html


Sen nocy letniej
Сон летней ночи.

Уже лес в Арденнах светится.
Не приближайся ко мне.
Глупая, глупая,
водилась я со светом:
ела хлеб, пила воду,
ветер меня овеял, дождь меня вымочил.
Поэтому остерегаешься меня, отойди.


И потому закрой глаза.
Отойди, отойди, но не по земле,
отплыви, отплыви, но не по морю.
Отлети, отлети, хороший мой,
но воздуха не касайся.


Смотрим в себя закрытыми глазами.
Говорим себе замкнутыми устами.
Проникаем через толстую стену.


Несмешная пара из нас:
вместо месяца светит лес,
и ветер срывает с твоей дамы
радиоактивный плащ, Пирам.

http://www.teksty.idl.pl/index.php/Szymborska-Wislawa/Sen-nocy-letniej.html

---

По сусекам.

-Экономьте время! Пейте креплёные вина!
***

Кончается история - начинаются юбилеи.
***

Удельная бдительность.
***

Во всём виновата среда, говорит четверг.
***

"Славься, Правительство наше свободное!"
***

Урал- опорный край, да ржавый!
***

Комплексы : Эдипов, Неполноценности, и Военно-промышленный.
***

У поэта форма на содержании.
***

Переперестройка.
***

Коммуной Руси жить хорошо!
***

"Однажды Лебедь, Трактор, Щука..."
***

Познать плоды капитализма нам не даёт дороговизна.
***

Ной : -Я выбрал свободу!
***

и т.п.

---

Леопольд Стафф. Короткие стихотворения.

Леопольд Стафф.


***

Patrz na te chmury, co sie klebia w niebie,
Siostrzyce burz, niepogody!
Ilez w nich wichru, walki, mek, szalu,
Pedu, wolnosci, swobody!

Nie mow o szczesciu, stara zludo!... Szczescie
Nie stwarza nic procz wspomnienia,
A jedna chwila radosci wystarczy
Na dlugie lata cierpienia.

***
Посмотри на тучи, что клубятся в небе,
Эти сёстры бурь, непогоды!
Сколько же в них вихря, битвы, мук, безумья,
Воли , стремленья, свободы!

Помолчи о счастье, старая химера !
Счастье лишь творит воспоминанья,
А одной минуты радости хватает
На долгие годы страданья.


Niedziela

Nie pojde ta sciezk
Wiednaca opadlymi lisсmi:
Tu z kazdym krokiem
Coraz glebsza, coraz mglistsza jesien,
Zawroce tam, gdzie zielono,
Do zrodla
Nad ktorym kwitna niebem
Dziecinne niezapominajki
I pamieс w ciszy szuka ustami
Twojego imienia.

Воскресенье.

Не пойду этой тропинкой
Увядающей палой листвой:
Там что ни шаг,
Всё глубже, всё мглистей осень.
Вернусь туда, где зелено,
К источнику,
Над которым цветут небом
Детские незабудки
И память в тишине ищет устами
Твоё имя.


Odys

Niech cie nie niepokoja
Cierpienia twe i bledy.
Wszedy sa drogi proste
Lecz i manowce wszedy.

O to chodzi jedynie,
By naprzod wciaz isc smialo,
Bo zawsze sie dochodzi
Gdzie indziej, niz sie chcialo.

Zostanie kamien z napisem:
Tu lezy taki i taki.
Kazdy z nas jest Odysem,
Co wraca do swej Itaki.


Одиссей.

Страдания и ошибки
Пускай тебя не тревожат.
Всюду пути есть прямые
Всюду окольные тоже.

Дело лишь в том, чтобы
Только вперёд идти смело,
Ибо всегда приходишь
К месту, куда б не хотелось.

Выбьют на камне сером
Имя твоё - вот так и
Каждый из нас Одиссеем
Вернётся к своей Итаке.

Podwaliny

Budowalem na piasku
I zwalilo sie.
Budowalem na skale
I zwalilo sie.
Teraz budujac zaczne
Od dymu z komina.

Фундаменты.

Я строил на песке
И развалилось.
Я строил на скале
И развалилось.
Теперь я строить начну
С дыма печного.

Wieczor

Leze na lodzi
W wieczornej ciszy.
Gwiazdy nade mna,
Gwiazdy pode mna
I gwiazdy we mnie.

Вечер.

Лежу на лодке
В вечерней тиши.
Звёзды надо мной,
Звёзды подо мной,
И звёзды во мне.


Wyszedlem szukac...

Wyszedlem szukac Ciebie o swicie i w trwodze,
Nie znajdujac, myslalem, zem szedl droga klamna;
I spotkalem Cie, kiedym odwrocil sie w drodze,
Bowiem przez cale zycie krok w krok szedles za mna.

Wуdrowalem dzien caly pod cienia ciezarem,
W chlodzie-m poludnie minal, by oto u konca
Plonaс Toba, o zmierzchu mym, czerwonym zarem,
Jako wieczorna rzeka o zachodzie slonca.

Вышел искать...

Вышел искать Тебя я поутру в тревоге,
Что путь мой неверный, а истинный мне неведом,
И встретил Тебя, когда обернулся в дороге,
Ибо всю жизнь мою шёл Ты за мною следом.

Весь день свой прошёл я под тяжкой тенью
В холоде полдень мой минул, чтобы, наверно,
Вспыхнуть Тобой на моём закате ярким гореньем,
Как солнечный свет на красной реке вечерней.

***



Тексты без диакритики. Не поддерживается.

---

Мария Павликовска - Ясножевска. Болотник

Blotnik
Pawlikowska-Jasnorzewska Maria

Po stalowem, polewanem blocie,
pelnem nieba, drzew i kamieni,
niby wichrem popedzane kwiecie,
wachlarzami wiewajac strusiemi,

balownice na zabawe biegly,
aby na smierc zatanczyc tsknote,
i gubily paciorki i perly,
i wracaly si po nie z powrotem.

Biegly zwinne i rozwiane w tancu,
w pantofelkach rozowych i bialych,
a wsrod blota na srebrnym goscincu
Blotnik lezal i ziewal nieduzy.

Podniosl na nie wzrok okrgly, sowi,
i lecace w nieskonczonym walcu
chwytal gBupio za jedwabne nogi
zostawiajac na nich slady palcow...



Мария Павликовска-Ясножевска.
Болотник

По стальной полированной топи,
полной неба, деревьев, каменьев,
как цветы, уносимые вихрем,
вея страусьими веерами,

баловницы на праздник бежали
затанцовывать насмерть печали,
и теряли жемчужные бусы,
возвращались, опять подбирали.

Пропадали в безудержном танце
в лёгких туфельках алых и белых,
и лежал посреди на дороге
невеликий, зевая, Болотник.

Он глядел круглым оком совиным,
и среди бесконечного вальса
глупо лапал их гладкие ноги,
оставляя на них пятна пальцев…

---

Мария Павликовска - Ясножевска. Бабуся

Babcia


Pawlikowska-Jasnorzewska Maria

Za lat picdziesiat siadzie przy fortepianie
(bedzie miala wowczas wiosen siedemdziesiat cztery)
babcia, co nosila jumpery
i przezyla wielka wojne nudna nieslychanie.
Babcia, za ktorej czasow jezdzily tramwaje,
Samolot pierwszych krokow uczyl sie po niebie,
A ludzie przez telefon mowili do siebie,
Nie widzac sie nawzajem.
Babcia pamietajaca Krakusa i Wande,
A w kazdym razie Pilsudskiego i Focha,
Ktora sie upajala jazz-bandem i odbierala listy od listonosza,
Ktorej mlodosc zeszla marnie, bez kikimobilu,
Biofonu, wirocyklu i astrodaktylu,
Wpatrzona w film swoj zblakly z usmiechem tesknoty,
Zagra na fortepianie staroswieckie fokstroty.

Rozowa magia, 1924

Мария Павликовска – Ясножевска.
Бабуся

Через пятьдесят лет сядет за фортепьяно
( её вёсен тогда будет семьдесят четыре)
Бабуся, что носила джемперы
И пережила великую и неслыханно нудную войну.
Бабуся, во времена которой ездили трамваи,
Самолёт учился делать первые шаги в небе,
И люди по телефону разговаривали, не видя друг друга.
Бабуся, помнящая Кракуса и Ванду,
И наверняка и Пилсудского и Фоша,
Которая упивалась джаз-бандом, а письма ей доставлял почтальон,
Чья молодость прошла впустую, без кикомобиля,
Биофона, вихроцикла и астродактиля,
Заглядевшаяся в своё поблекшее кино, с печальной усмешкой
Она заиграет на фортепьяно старосветские фокстроты.

Розовая магия, 1924.


( Кракус и его дочь Ванда – легендарные основатели Кракова.)

---

Тадеуш Мициньски. Дорога из Кезмарка.

Droga od Kezmarku
Micinski Tadeusz


Не кончаются во мне -
изумруды чёрных боров -
изумруды чёрных боров.
Нимфа плачет в глубине
тёмных гротов меж яворов.
Копершады в жёлтой мгле -
поздний гость вечерних сборов -
ночь на чёрном мчит коне,
замыкая рай просторов.
Поздний гость вечерних сборов -
ночь на чёрном мчит коне.


Nieskonczonosc we mnie trwa -
lsnia szmaragdy czarnych borow -
lsnia szmaragdy czarnych borow.
Na kaskadzie nimfa lka
w grotach ciemnych wsrod jaworow.
W Koperszadach zlota mgla -
zapozniony gosc wieczorow -
noc na koniu czarnym gna
i zamyka raj przestworow.
Zapozniony gosc wieczorow -
Noc na koniu czarnym gna.

---

Анна Каменьска. Подобия.

Анна Каменьска. (1920 – 1996)
Подобия.

Пишу земля
а говорю море
говорю я
потому что думаю о тебе
Солнце перетекает в плод
всё переливается во всё
ветер как-то смешивает разнообразие вещей
поток единства стирает границы
кровь едина


Творить это означает
вдруг
увидеть цельность
Так видит Бог
нам дана искра

Вещь сцепляется с вещью
когтем подобия
вещь ищет вещь и где-то при встрече
рождается свет смысла

Вещи любят вещи желают
в них есть страстность противоречивости
там где кончается одна
начинается другая
В этой плотной сети
неуловимая дрожь
свет
трепещет серебристым телом

Ты отдельный
но живёшь во мне
Что такое разлука
разве ничто можно разделить
Божеское
нисходит до человека
человеческое
падает на колени

http://www.teksty.idl.pl/index.php/Kamienska-Anna/Porownanie.html

---

Тадеуш Мициньски. Боян.

Тадеуш Мициньски.
(1873 – 1918.)
Боян.

Сын мой, гляди – льдины плывут в безбрежные реки,
с обрубками веток над ними стоят деревья – калеки.
Сын мой, гляди – то не воды шумят, это молитвы,
и не льдины плывут по воде , а герои, сражённые в битве.
Это могильщиков маски, а не каменья,
и не еловых лесов шевеленье-
это кладбищ пробуждённых подземное пенье.
И не серпы то звучат, а мечи нам на горе-
это как чёрный туман на нас движется тёмное море.

Но не думай, что Бог бросил нас посреди наводненья,
словно щенков. У тебя есть два духа девичьих,
и твоё мёртвое тело положит одна в огневище,
матерью будет вторая твоей при новом рожденье.

У триумфаторов Бог есть, он есть у ничтожных,
Есть и Бог таинств, над небом души твоей скрытый,
и третий есть Бог, ужасный, подложный,
он ратью наедет, и бросит тебя под копыта.

Старый, умру я, но души умерших правят
там, где молитвы живых, они пчеловоды.
Птицы небесные и без дорог не блуждают,
и у души твоей звёзды свои и тайные ходы.
А теперь иди, Витязь.
(1902)
http://www.teksty.idl.pl/index.php/Micinski-Tadeusz/Bojan.html

---

Тадеуш Бой-Желеньский. Когда человек делается стариком

Человек, увы, чем старше,
Понемногу как-то парши -
веет.
Бережёт в покое силы,
Ждёт, покуда вовсе вылы-
сеет.

Всё бы он считал с досадой,
Сколько ему счастья задол-
жали.

Будто бы больного сыпи,
Страсти мучат его, и пе-
чали...

В чёрную впадает горесть,
Что свои младые годы порас-
тратил,

Пока память не угасла,
Ищет дорогое, как ста-
ратель...

Размышляет, сколько прежде
"ничегонебыломежду
нами"

Сколь не допил,в горле сухо,
Флирты вспоминает с кухар-
ками...

Вспомнив, как с серьёзным видом
Ворковал -ах!- так по-идио-
тически,

Чувствует в хребте внутри
Словно токи электри-
ческие...

С той гусыней утром рано
Изучали карту Ана-
толии,

Возвращенье в лодке с Белян,
Вечер, полный нежной мелан-
холии...

Если б - ах!- воскресло старое,
Всё разубранное в ара-
бески!

Может,один раз пожил бы
Теша похоть как сам Пшибы-
шевский!

...Дышит прелью увяданья
Гроб надежд, забвеньем зане-
сённый,

Ночью в грусти превеликой
Окропит слезьми свои каль-
соны.
***
http://www.poetryclub.com.ua/metrs_poem.php?poem=18534 (1908)

---

Тадеуш Ружевич. "То и это"

Tadeusz Rozewicz
„To i owo”


widze i opisuje
to jest epika
powiesc opowiesc

czuje i opisuje
to jest liryka
poezja

mysl; i opisuj;
to jest filozofia
poezja "dydaktyczna"

czuj; widze mysle
i musze To opisac
to jest natchnienie

czytanie przepisywanie
poprawianie i czytanie
milczenie i wsciek;osc
odczytywanie
to jest wlasnie "zawod"
pisarza poety i
literata
***

вижу и описываю
это эпос
роман повесть

чувствую и описываю
это лирика
поэзия

мыслю и описываю
это философия
"дидактическая" поэзия

чувствую вижу мыслю
и мне необходимо Это описать
это вдохновение

чтение переписывание
правка и чтение
молчание и ярость
при перечитывании
в этом состоит "профессия"
писателя поэта и
литератора
***
odczytywanie – это не перечитывание просто, а расшифровка, критический анализ, в данном случае написанного автором. Поэтому в моём переводе неточность.
"zawod" – здесь я усматриваю некоторый второй смысл, это слово имеет и второе значение – "разочарование". Возможно, отсюда и кавычки у автора, иронические.
(Прим. ЛБ.)


Cytaty z utwor;w
Цитаты из произведений.
•
Byli szczesliwi
dawniejsi poeci
pod lisciem d;bu
spiewali jak dzieci

A nasze drzewo
w nocy zaskrzypialo
I zwislo na nim
pogardzone cialo
Zrodlo: Drzewo [w:] Slowo po slowie, Wroclaw 2003, s. 62.

Были счастливыми
давние поэты
под листвою дуба
пели словно дети
А дерево наше
в ночи заскрипело
и на нём повисло
презренное тело
•

Na piaskach
moich snow
ktos nakreslil znak
ryby
i odszedl

На песках
моих снов
кто-то начертил знак
рыбы
и отошёл.
Zrodlo: Swiadkowie albo Nasza ma;a stabilizacja, 1962

Nic mi nie jest dajcie
mi spokoj. Z glowa w dloniach
tak siedze i siedze. Jakze im
opowiem o tej dlugiej
i splatanej drodze.

Zrodlo: Powrot

Ничего со мной оставьте
меня в покое. С головой в ладонях
так сижу и сижу. Как же я им
расскажу о той долгой
и запутанной дороге.
•

Nic nadchodzi
nic w czarodziejskim plaszczu
Prospera
nic z ulic i ust
z ambon i wiez
nic z glosnikow
mowi do niczego
o niczym

nic plodzi nic
nic wychowuje nic
nic czeka na nic
nic grozi
nic skazuje
nic ulaskawia
o Zrodlo: Nic w p;aszczu Prospera, 1962

Ничто приходит
ничто в чародейском плаще
Просперо
ничто с улиц и уст
с амвонов и башен
ничто из репродукторов
говорит ничему
о ничём
ничто порождает ничто
ничто воспитывает ничто
ничто ожидает ничто
ничто угрожает
ничто осуждает
ничто милует
•

Widzу szalonych ktorzy
chodzili po morzu
wierzyli do konca
i poszli na dno
Zrod;o: Widz; szalonych [w:] S;owo po s;owie, Wroc;aw 2003, s. 16.
•
Вижу безумцев которые
ходили по морю
верили до конца
и пошли на дно

Источник : Wikicytaty

---

Юзеф Чехович. По приграничью.

Czechowicz
PRZEZ KRESY
Юзеф Чехович.
По Приграничью.
________________________________________

Монотонно конь голову клонит
грива падает снова и снова ритм
колёса колёса
колосья


стрекочет сонная полужизнь
дорожка лесная луговая
долом долом
полем


под вечер в стерне вязнет
месяц тёмный красный
зову
золотой калач


нет ничего даже сна лишь колёс скрип
мглистая ночь текучая явь
зову калач золотой
зову колёса долом полем калач золотой
***

(Kresy- восточное приграничье довоенной Польши.)

Przez kresy

monotonnie kon glowe unosi
grzywa splywa raz po raz rytmem
kola kola
ziola

terkocac senne polzycie
drozyna lesna lakowa
dolom dolem
polem

nad wieczorem o rzyska zawadza
ksiezyc ciemny czerwony
wolam
zloty kolacz

nic nie ma nawet snu tylko kol skrzyp
mglawa noc jawa rozlewna
wolam kolacz zloty
wolam kola dolem polem kolacz zloty
***

---

Юзеф Чехович. Осенью.

тучи в окне дождевая сеть
сад это ржавость красная медь
в каплях тяжёлых персика листья
сфера небесная блещет и брызжет
слушаю чутко осенний гость
что для меня в этом шуме слилось
взглядом слежу поутру под окном
как цветок опадает в лужу огнём
может услышу дождавшись дня
ноту людскую с самого дна
ноту которой звонкость и сила
небо вздымает как будто стропила
***
Czechowicz
JESIENIA
________________________________________

w oknie chmur plamy deszczowa siec
ogrod to rdzawosc czerwien i sniedz
w kroplach co ciezkie na brzoskwin listkach
niebo kuliste blyska i pryska
slucham szelestow jesienny gosc
malo wod szmeru szumu nie dosc
czujnie czatuje rankiem przy oknie
gdy kwiat opada w kaluze ogniem
moze uslysze ktoregos dnia
nute czlowiecza z samego dna
nut co dzwoni mocno i ostro
a niebo cale dzwiga jak sosrab

Nuta czlowiecza, 1939

---

Болеслав Лесьмян. (снег)

Мрак на сходах, и пусто в дому.
Не поможет никто никому.
Кто под снегом твой след обнаружит?
Твое горе снегами завьюжит.

Значит надо уверовать в снежить
И себя этим снегом оснежить,
Отемнить себя той темнотой,
Омолчать себя той немотой.


Lesmian

***
Mrok na schodach. Pustka w domu

Nie pomoze nikt nikomu.

Slady twoje snieg zaproszyl,

Zal sie w sniegu zawieruszyl.



Trzeba teraz w snieg uwierzyc

I tym sniegiem sie osniezyc -

I ocienic sie tym cieniem

I pomilczec tym milczeniem.


Вариант:

Мрак у входа. В доме тоже.
Кто кому теперь поможет?
Снег следы запорошит,
Горе вьюга закружит.

Надобно поверить в снежить
И в снегах себя оснежить,
Осениться темнотой,
Омолчаться немотой.
***

---

Марсиане

Чуждый разум марсиан,
пришлецов инопланетных,
постепенно, незаметно
победил и воссиял.
Он над нами воссиял,
он решил, что делать с нами,
он нам дал святое знамя
и прекрасный идеал.
Значит, можно жить впотьмах,
выполнять распоряженья-
выше вашего ума
высшие соображенья!
Получая чин и сан,
получают с ними сразу
соответствующий разум,
чуждый разум марсиан.

(60-е )

---

Збигнев Ежина. Стихотворения.

Zbigniew Jerzyna
Збигнев Ежина.
(1938 – 2010)
ФРАГМЕНТЫ
***
И правде тоже нужна передышка.
Пусть нас овеет весна иллюзий.
Пусть приютит нас дерево молодое.
Нельзя постоянно жить страданьем,
В страдании разум стареет
И сад тела уходит в осень.

* * *
Не в силе! –Она не видит ночи.
Не в силе! – Она не видит бездны.
В людской слабости теплится свет.
В очах просияет, сверкнёт в крови ленивой
И ввысь поднимет то, что повалено.

Великое Событие

За мною идёт, ковыляя хромая звезда в щербинах…
Любовь уплыла моя в сумерки Общей могилы.
Тень на улыбку упала, глаза заслонила.
Встал я – и ветвь огневая меня охватила.
И говорит : ты повит был огня пеленами.
Значит, могу почерневшими крыльями биться
у погребальной свечи, у смерти чужой под оком?
Или же долг слишком свежий? Или вина это светит ?
Память у мёртвых растёт – отрастают их руки.
Будто бы я безотрывно в очи гляжу пустые .
Мертвые дни свои тянет моё поколенье
и, прозябая, живёт в ожиданье Великих Событий.
* * *
Markowi
Kwaszkiewiczowi
Воображение – ты голодный избыток.
Ты никогда не прощаешь
Вот стоишь ты напротив мира
И глаза твои беспощадны.
Ты свет, сжигающий несогласие.
Твоя кровь пульсирует как звезда.
Ты – населённое одиночество.
Ты – отвага.
Ты отважней бойцов.
Ты – глаза, что смотрят
внутрь.
И твой образ безграничен.
Ты – наибольшая территория жизни
в смерти.
Но не ты мать бренности.

(Стихотворение посвящено Мареку Квашкевичу, художнику.
http://pisarze.pl/poezja/2254-zbigniew-jerzyna-wiersze.html

---

Александр Ват. Эхолалия. Каллиграфии. Сон.

Александр Ват.
Эхолалия. Каллиграфии. Сон

Wat Aleksander

Echolalie

Сначала я думал, что это эхолалия моря
повторяет всегда то же самое - один голос, одно слово
с разным оттенком
гнева, боли, торжества, презрения, поклонения, печали -
одно и то же - один голос, одно слово.

Потом я терпеливо учился различать голос и слово каждой волны.

Теперь снова слышу один только голос один голос один
одно слово
меня зовёт
куда?


Kaligrafie (1)

О чём кричит кочет - в полдень, не на рассвете?
Кого зовёт? Что вспоминает? О чём тоскует? Куда хочет?
Если бы я кричал, то как кочет. Тоже в полдень, не на рассвете.
Хотя не знаю, чего он хочет, о чём кричит, о чём скорбит.


Kaligrafie (2)

Я не солнечный, месяцем меченый.
И потому головной, не сердечный.
Волна ненасытная, но быстротечная.
Смерть непрерывная, бесконечная.


Kaligrafie (3)

Правда его притягивает. И правда отталкивает.
Он подвержен попеременно влечению и отвращению.
Как пловец, что заснул на тихом мелководье
среди медуз и сам медузе подобный,
покорный равно и той волне,
что его приносит,
и той, что его относит.


Sen Сон

Есть во мне остров
и небо над ним
и река вокруг.

Откуда течёт та река?
Куда течёт та река?
Ниоткуда? Никуда?

Что наловит тот рыбак, укрытый в камышах?
Что подстрелит охотник, ныряющий среди высоких трав?
Как упадёт с неба птица с простреленным горлышком,
из которого песня сыплется горошком свистульки?

Когда опускается ночь
охотник и рыбак
садятся на землю
оба они немы
сложат лук и сети
садятся на землю
где месяц не светит
где вода не течёт
где не меняется ничто
хотя всё меняется
и земля ничья.

Они садятся на землю
и усталые показывают добычу всего дня :
подводного монстра
ежа, нетопыря
кости конского скелета
и забредшую сюда случайно гамадриаду
с простреленным сердцем, но ещё живым, всё ещё живым,
тоскующим по своему дереву.
Где ты, дерево, где ты, дерево той гамадриады?

Она умирает,
хочет попрощаться.
Месяц стирает
её чувства. Не играть
жабьей капелле,
соловью солисту.
Кости белеют
над водой. Нечистой.


Saint-Mande, lipiec 1956


http://www.kursywa.pl/?bio=Wat%20Aleksander
http://www.kursywa.pl/?id=741

---

Юзеф Чехович На селе.

Jоzef Czechowicz
Юзеф Чехович.



Na wsi На селе.

Сено пахнет сном
сено пахло в давних снах
сельские полудни греют житом
солнечный звон в реке от сверкающих блях
жизнь – поля - златолиты

Вечером в небе млечный путь
вечер и вечерня
сытые
молочные коровы по дворам идут
пережёвывать сумерки над корытами

Ночами из под рук крестов при дорогах
сыплется звёзд голубая труха
одуванчики в мураве у порога
белого пуха
облака

Месяц идёт серебряные платочки стирать
сверчки стрекочат в стогах
чего же бояться

Ведь у сена запах сна
а укрытая в нём мелодия кантычки
прижимает ко мне детское личико
бережёт от зла

Kamien, 1927

http://www.edukator.pl/portal-edukacyjny/wybor-jozef-czechowicz/301.html

---

Спросите птичку канарейку

Спросите птичку канарейку:
-Как, дорогая, пожилось?
Откуда в маленькую шейку
так много песен налилось?
Спросите птичку- душегрейку:
-Как, дорогая, селяви?
Купите корму на копейку:
Ещё, родная. поживи!

---

Ярослав Ивашкевич. Поздний вечер.

Ярослав Ивашкевич.

Поздний вечер.

I

Ночь. Сижу при рюмке. Меня уже почти нет,
Но я ещё слышу биение подкожных часов,
Которые отмечают зернистый бег крови.
Скрежещет понемногу пружина, первая ржавчина оседает,
Я думаю о молодости, которая понемногу минует,
Которая уже миновала, хотя я и не сознаю этого.
И пытаясь извлечь из себя остатки сознания,
Я гляжу на стёкла окон, затянутые бельмом….

Я отдал жизнь свою тем, которые живут за меня,
Знаю, что они меня дополняют, что они меня умножают.

I I

Один сейчас в Париже в убогом районе
Спит в ледяной комнате серого отеля.
Просыпается, вновь засыпает, трясёт чёрной головой:
Снится ему ломкий уголь и нагота модели,
Которую он ещё минуту назад набрасывал по памяти
В неярком свете высокой электрической лампы.
Он весь пылает той мукой, которая во мне угасла,
Вспыхивает, временами плачет, сквозь сон зовёт мать,

Меня никогда. Он станет тем, кто создаст всё то,

Что я в упрямую форму заключить не мог.

I I I

Другой здесь. Каменным сном спит уже два часа,
Изработавшийся и грязный. Руки его в мозолях,
И сна его ничем не прервать. Никакой тревоги.
Только легко вздрагивает, потому что, хоть подсознательно,
Он думает об одной девушке,
Которая живёт через дорогу. Утром надо встать рано,
Ещё ночью морозной, когда мир тьмой укутан
И тяжелы на заспанных глазах веки.

Это тот, кто за меня сделает всё то,
чего бы мне, ленивому, делать не хотелось.


I V

Третий. Этот самый молодой. Ещё невинный,
В белой длинной рубашке спит между ними
В большой общей спальне. Ему ничего не снится,
А засыпая, он думал о стихах и словах,
О саблях и о конях и о верных сердцах,
Готовых для битвы, и о бедных людях,
И вообще о людях, которые ему представляются
Серым сбродом , и которых он вправду любит.

Это тот, который когда-нибудь будет бороться за то.
За что я, трус, не посмел скрестить своё оружие.

http://www.gazetakulturalna.zelow.pl/images/stories/pdf/8_2012_11.pdf

---

Эрнест Брылль. ***

Bryll Ernest
[A chociaz to byl kamien wesolo siedlismy]


Эрнест Брылль

***

Пускай то был только камень, весело мы сидели,

И словно хлеб, он нами поровну был поделен.

Держали его мы в ладонях, дыханьем его согревали,

Смазывали улыбкой, словом размягчали,



Пока не случилось чудо - скала вдруг запахла житом

И распахнулось горячее тело гранита .

http://www.kursywa.pl/?id=3244

---

Тадеуш Гайцы. Вторая сказка.

Bajka druga
Вторая сказка.

Тадеуш Гайцы.

Топот коней буланых
эхом удвоен дальним.
Над ручьём за семью лесами
плечи белые мыли больные панны,
охваченные печалью.

А в ушах у них по семь радуг,
а в ресницах по семь закатов,
над ручьём за семью горами,
в лесу девятом.

А в стеклянном замке, где в зале
одном укромном,
горя, восковые цветы увядали
над гробом.

Яблоко в нём лежало
в морщинах старческого лица,
плыл запах настолько сильный,
что даже глаза прикрыли
стражи дворца.


За ясными окнами
на стульчиках золочёных
семеро горбунчиков удочки держали.


Наклонились на головах фарфоровые короны
к паннам, охваченным печалью.

http://www.kursywa.pl/?id=4099

---

Поэты. Реминисценции и инсинуации

ПОЭТЫ
РЕМИНИСЦЕНЦИИ И ИНСИНУАЦИИ

( стихи разных лет)


Всё те же мысли, как икота,
Не отпускают, хоть и пьём.
Не прогневить бы Там Кого-то
Своим обиженным нытьём!
Ну, велика беда- бездарность!
Как соучастник Бытия,
Явить бы должен благодарность
И отказаться от нытья!
* * *
Раз чувства добрые я лирой пробуждал-
Они не выспались, проснулись злые.
* * *
Вы прославляете активность,
Готовность выполнить приказ,
Убить, погибнуть, муки вынесть,
Но жертвенный экстаз
И ваши громкие призывы
На фоне общей лжи
так откровенно лживы!
* * *
* * * * - молодец!
Где-то даже Буревестник!
И за правду он борец,
И прогресса провозвестник!
Где прогресс- он тут как тут,
Громко правду возглашает
Раньше всех- за пять минут
До того, как разрешают.
* * *
Да, мы поэтам знаем цену,
Не будет позабыт любой:
Один- как первая любовь,
Другой- как первая измена.
* * *
Хотел великими словами
Я правду жизни описать,
И вот, признаюсь (между нами)-
Мне просто нечего сказать.
Когда неверующий всуе
Упоминает божество,
Воображенье не рисует
За словом вовсе ничего
И констатирую печально,
Что этих слов- немало лет!-
Употребленье ритуально
И ничего за ними нет.
* * *
-Вы надоели, дилетанты!
Все ваши яркие таланты
Любой обученный дурак
Заткнёт за пояс запростяк!
Эй, доморощенный философ!
Оставь напрасные труды!
Тебе не разрешить вопросов
Всей этой вечной ерунды!
-Не раз был гений миру явлен,
да видно, крепок этот спирт-
он должен быть сперва разбавлен,
чтобы сгодился в общепит.
Видна потребность в мелких бардах,
И мы заводимся везде-
И в гениальных бакенбардах,
И в гениальной бороде!
* * *
Ручей кастальский пересох,
Не подтвердив прогноза.
Ушла поэзия в песок
И победила проза.
Поэт матёрый стал не тот,
Серьёзен, как прозаик,
И песен больше не поёт
Про белок и про заек.
Конечно, есть и молодёжь,
Но трудно в этой клике
Увидеть, кто на что похож-
Настолько все безлики!
* * *
При нормативном содержании
Не всё ль равно, о чём поэт?
О непременном одержании
Гипотетических побед?
Фенологические ль тонкости,
Иль бред любовной чепухи?
Но по формальной изощрённости
Удобно сравнивать стихи.
* * *
Мы хором стараемся громким,
Чтоб наш коллективный портрет
Забросить к далёким потомкам
Десантом из нынешних лет.
Мы все хоть сегодня готовы,
Но вдруг не удастся побег
И нам не поверят на слово,
и нас позабудут навек?!
* * *
Каким ты был, таким ты и остался,
Хоть много раз на свой Фавор таскался!
* * *
В стихе простом, как заявленье,
Следы вчерашних голодух.
Какое тут пресуществленье
Материи, простите, в дух?
Нам до сих пор не отмечтаться,
Чтоб вдоволь хлеба и вина,
Чтоб до отвала наедаться
И напиваться до пьяна !
* * *
Вот что такое, братцы, тот
Профессионализм:
-Уменье вдохновляться от
Руководящих клизм!
* * *
По мненью эксперта,
Не в ту я играю игру.
Но пошлость- бессмертна,
И значит, я весь не умру!
* * *
Болтай до поры на здоровье!
Стихи- чепуха, баловство!
Но слово нас ловит на слове,
И ты опасайся его!
* * *
Поэт- не профессия, детка!
Таких не проходят наук.
Поэт, дорогой, как наседка-
Сидит и предчувствует звук.
Оставь торопливость для гонок,
Виски раздражённо не три,
Покуда словцо как цыплёнок
Не стукнет само изнутри.
Живому, живой, доверяйся,
И будь благодарен судьбе,
Пусть даже змеиные яйца
Коварно подложит тебе!
* * *
Погрязший в индивидуальном,
Таком невылазном быту,
Каким стремленьем идеальным
Преображаешь маету?
Чтоб от разбитого корыта
Метнуться в горние края-
В какой метафоре сокрыты
Секреты метабытия?
* * *

---

Тадеуш Гайцы. ***

Gajcy Tadeusz
* * * [Jestem tutaj, ot, niedbaly...]



Здесь я, вот он я, беспечный,
больше стрекозы , но гномом
покажусь дымку, что свечкой
над моим поднялся домом.

Надо мной, ничтожным, хилым,
пятка солнца всею массой,
неба веко приоткрыло,
искушает : оставайся !

Челюсти порог сжимает:
оставайся, будешь здесь
неживым, как я, хотя и
мрак во мне и ясность есть;

согласишься ль с вещью грубой
коль тревожно сердце бьётся,
отпусти, пусть тело любит,
а кровавый гром уймётся,

и других баюкай – люли:
баю- бай, спокойным сонмом
звёзды над землёй- малюткой
как ветряк, качнутся сонно,

белый месяц светом брызнет.
Дом твой светлый призывает:
сон и есть твоя отчизна,
а во снах не умирают.


http://www.kursywa.pl/?id=4094

---

Тадеуш Гайцы. Кант взывающего.

Gajcy Tadeusz
Kantyczka wolania pelna

Кант взывающего



Смотрит за мною звезда небосклона
как тянусь я за хлебом насущным.
Ты же, огненную корону
на челе почернелом несущий,
над сном обессиленными руками
дома не строй другого,
если не сможешь из камня
вызвать крика людского.
Предчувствию смутному внемля,
над дымящей водой стоя,
не склоняй небо на землю,
как птицу стремишь к гнездовью,
не мани нас звуком и вещью
и светящее перо цветное
отними – если твоя вечность
забудет зарево боя.
Тянусь за хлебом насущным.
Ты же, далёкий небу,
тайные знаки кладущий
отделяющий камень от хлеба,
забери моих снов небыль
и в золу обрати творенья
если как звезда в небе,
позорному веку отвечу презреньем.


http://www.kursywa.pl/?id=4225


Прим.
Слову « кантычка», что означает религизно-светские песни бродячих певцов, я не нашёл точного русского эквивалента.
ЛБ.

---

Тадеуш Гайцы. Летаргическая поэма.

Gajcy Tadeusz
Poemat letargiczny

Тадеуш Гайцы ( 1922 – 1944)
Летаргическая поэма.


I


Так: в тех стенах, за которыми туча
молнией острой как тёрн знак подаёт страдальцам,
длится тягучая ночь : то уста её виснут на сучьях,
вижу я как на холсте её чёрные пальцы.

Мир обособленный, ах, узнаю я: людские
песни смешные и тёмные, птицы, скрипенье колодца,
хлопнут бичи над дорогой, мне не пойти по которой
возле деревья привстанут, и мне они тоже знакомы.


Вода упадает отвесно и снова цвета её учат
очи мои, глядящие в ночь.

Растения тут из молчания рисуют свои картины:
месяц ущербный в серёдке, возле зелёный пушок,
пылью, как лесом покрыты мой стол и зеркало синее,
ковёр косматый покорной травою улёгся у ног.


Только над кровлей, над нами незримо летает
камень отмщения, в космос запущенный злобно.
Знаю: рычит, но в дому том, где пальмы играют
словно на струнах, на тенях – рык, между стенами лопнув,
на руки мне опадает , трухлявые, словно грибы.


II

Всё не сказано покуда ,что прошло и что случится.
Будет чистою страница, одиночество безмолвным.
Я забуду, всё забуду – медный лес начнёт светиться,
тучи рваные примчатся с ливнем, музыкою
полным,
кони мокрые на спины с храпом головы закинут
и прокатится Воз Малый уж по оси в горизонте,
белый месяц развернётся , станет полной тишина.

Никогда ни цвет ни плод уже не смогут вызвать этих нот,
забытых так легко и рано .
Это сон. Глаза застилает пелена,
кренится пустое тело, линия растений колеблется
всё стремительней, ибо свет прямо в вечность мечет
молнию острую, как тёрн.

Забуду, наверно забуду – и сон мой этим меня ужасает,
не ждёт в нём златоволосая,

а дом мой кружит надо мною, безгласный и сонный, как пух.


http://www.kursywa.pl/?id=4168

---

Болеслав Лесьмян. Пан Блыщиньский.

Pan Blyszczyn'ski
Болеслав Лесьмян.

Пан Блыщиньский сад зелёный сотворил на выморочье,
Где ветвится чудо в страхе и бесправье.
Блеском глаз своих он вывел этот сад из вечной ночи,
Утвердил деревья на приснённых травах.

В час ночной когда кошмары торопливо ужасают
Между мглой и небом, мглою и водою,
Дух растений свои руки простирает, угасая,
Над крапивой, орляком и лебедою.

Бог, в то время пролетая, полный мыслей вековечных ,
Поднебесной стёжкой,- странником усталым -
Задержался при стеченье двух печалей звёздных встречных,
Где видения мерцают как попало

Яворово зашумело, но не яворы шумели -
Тишины смущеньем, тишины утратой…
Кто шумит в моих просторах, кто нашёлся смелый?
Сад кто возничтожил столь листвято?»…


Тучи и часы уходят, но не слышится ответа…
Для миров загробных в небе далей много.
Пан Блыщинский из чащобы сотворённой вышел к свету
И промолвил слово, обращаясь к Богу:

«Был в засветье – сон и вихорь, бури зАклятой смятенье!
Снов моих творенье не разруши, Боже!
Я деревья силой мысли воплотил из сновиденья,
Чудеса мои… и росы… моим жаром, дрожью!


Не вини видений бедных что ни с чем иным не схожи,
И цветов превратных из неяви сонной.
То моя вина! И всё же, в этот сад войди мой, Боже!
В сад зелёный! Мой зелёный! Мой зелёный!

Я б открыл тебе всю лёгкость и всю крепость моей веры ,
Что цветам за гробом суждено цветенье.
В сад войди мой! Пусть здесь только чары и химеры,
Обольщенья погибающих мгновений !»

И вошёл он в эту чащу, что у жизни по-за гранью..
Вот и оказались око в око, рядом.
Ничего не говорили и, темнея, шли в молчанье
Чудным садом - чудным садом - чудным садом !

Саду снилось. Переснённый явор ник, роняя сучья.
Каждый куст по виду был потусторонним.
И в ветвях гнездились совы и поблёкшие беззвучья,
Не кричали ни цикады, ни вороны.

Небо в страхе убегало под защиту звёздной дали.
Месяц рогом вздыбил облачное поле.
Трепетавшие во прахе души умерших страдали.
Жаждой смерти новой и посмертной воли.


Будто остров золотистый в глубине аллей крадётся
Можно этот остров напугать и взором…
Светляками на мгновенье полночь в зелени зажжётся,
Приведя в волненье лиственное море.

Пан Блыщиньский проверяет , сад вполне ль ему подвластен -
Каждый шум его и шорох неподделен -
И лишай вполне ль на дубе и противен и опасен ,
И гнездится ли надёжно в снистом теле?

Птица-лилия поёт ли жаворонково, как надо ,
Уж-тюльпан стал вестью ли весенней,
И строптивые деревья понуждал суровым взглядом,
Чтобы выглядели чуть обыкновенней…


Плотояднела, чудача, у цветов коварных небыль,
Ветви гнула, прибывая, вечность злая.
У идущих под стопами прах неверный , словно пепел
Оживал, одновремённо исчезая.


И дошли они до места, где в ничьей мечты сгущенье
Тень девичья прояснялась и лучилась,
А уста её и перси ,её руки, сновиденья,
Источали ко всему любовь и милость…


И ресницы золотились так, что блеском пронизали
Мнимость вод до дна смертей притворных,
Косы были словно волны, и пугливо ускользали,
Возвращаясь снова на’ плечи покорно.


Бог смотрел как эта дева, выйдя из пелён тумана
Грёзы-очи отворила в небыль-чудо.
«Кто создал её?» - « Не знаю, появилась тут нежданно ,
Ни из жизни, ни из смерти , ниоткуда…


В волосах её ищу я жизни или сна крупицу,
Поласкать желал бы косы золотые!
Так нежизнь меня волнует, чудная нежизнь девицы!...
Будь же милостив к нежизни, быть позволишь ты ей….


Я извлёк свой сад из мрака, небывалый, беспричинный,
Пустоту украсил, стёжек приумножил,
Всё мне здесь понятно, кроме лишь одной дивчины,
Той единственной, любимой мною, Боже!

«Знаю силу вещи сонной и усталость вещи мёртвой,
Временами сад хотел бы отлиствиться…
Пусть же милостью, не карой будет приговор твой
Тем, что знают, что их нет – осуществиться!


Что в Твоих просторах стало… Чуда просит мрак кромешный!
И в потустороннем вьюга молит чуда.
И в безвремени ужасном эта девушка поспешно
Воплощается вне жизни безрассудно!

Тёмный яр, стань к ней поближе! К ней, ручьи, стремите струи!
Пёс зачем мой воет на немые чары?
Холод уст её, быть может, для последних поцелуев
Тем потерянным, кто верит лишь печали.



Знаю страх внебовступлений, воскрешённых уст недолю!
Плач сиротский, гибель в зелени убогой!
Это так меня терзает, я и сам стал этой болью!» -
Пан Блыщиньский так взывал в безмерность к Богу.


Только не было уж Бога. Пустота цветы накрыла.
Призраки шептали: « Смилуйся над нами!»
Снам даря благословенье, отлетал он в даль всемира
За ветрами, потрясёнными ветрами.

Ему видно было с неба то, что свет прейдёт, минуя,
И что снам светиться – влагой на каменьях…
Пан Блыщиньский чудной деве прошептал в уста немые :
«Дева- тень, очарованье, заблужденье!


Расцветая – выцветая, недомолви разговором,
Здесь ли, в этом мире твоя гибель – небыль?
Может быть, твоё родное посреди иных просторов
Где ничто и всё иные в новом небе.


Сон и смерть не зачинали твоего существованья,
До сих пор был травам след твой незаметен -
Полюбил тебя я с мига твоего непребыванья
Тело тёмное я вывел на засветье!


Нам идти ли в глубь печали, иль в другую глубь долины,
Пока мир не сгинет, небом расцветая ?
Как приблизиться к тебе мне, небывалая дивчина,
Мгла моя, уста и очи, пена золотая!


Сколько мне ещё осталось злых ночей, дней тёмных, грустных -
Чар испуг смертелен, раненых любовью!
Шаг в небытие короткий– мне коснуться только уст тех,
Дрожь унять, и в бездну за тобою!!


Снится листьям бесконечность, ищет семя к свету выход.
Преданные зори станут тенью бледной…
Смерть нас смехом уничтожит , иль из новых слёз нас выткет ,
Всё равно, пусть это будет вздох последний!


Не мечами, а цветами ночь нам смерть готовит злую -
Замогильной тишью, ландышем, жасмином!
Ухвати скорей суть ночи и сожги её, целуя,
Чтобы не осталась даже и в помине!


Всем бы призракам хотелось разом сгинуть в общеморе,
Стал бы яви благом сон без сновидений.
А упырь мой спит в овраге на зелёном лукоморье.
Разбуди и обнимись с пустою тенью!

Где-то там, всего превыше, в наддеревье поднебесном
Льются серебристо тишь и безучастье.
Я совсем тебя не знаю, столь неведенье чудесно,
Что неведенье и стало моей страстью!»


Замолчал тут пан Блыщиньский, в даль ущербную он глянул
Светов и знамений много больше стало.
И ласкал её в уста он, в перси, стопы неустанно,
И времён меж тем сто тысяч миновало!

Он руками и устами обнимал девичье тело,
Для очей добавил златозвёздной краски,
Только тень в его объятьях ускользала и слабела…
И не ведал он, что в том любовь и ласка.

Из туманностей искристых ночь лучи связала в плётку,
Поднимать из гроба спящих бичеваньем,
А у месяца на лике засверкал рисунок чёткий,
Ничего где нет, лишь скорбь и воздыханье.

Мрак завыл в дуплистом дубе, засвистало что-то в буке,
В месяце сверкнула смерть и паутина…
Пан Блыщиньский вдруг очнулся, от тоски ломая руки,
И подумал : «В пыль развеется дивчина!»

И развеялась дивчина, что на небе зачиналась,
На глазах в неё влюблённого ничтожась.
От распавшегося тела лишь к себе осталась жалость
И незнанье о той жалости – но всё же -

Не погибла, отраженье лишь ушло с воды озёрной.
Кончилось засветье, исчезая с нею
«Ты, о, вечность, посетила этот сад мой иллюзорный!»
-Понял пан Блыщиньский, и стоял, бледнея.

***

http://www.zapiecek.com/kwiatkowska/blyszczynski.htm


wiersz dedykowany:
Kazimierzowi WierzyDskiemu,
Jego |ywotnym zmaganiom si
z upiorami wspуBczesno[ci i zdobywczym
przeobra|eniom twуrczym

.

---

Триада

ТриАда.

Преемственность -
Гарантия стабильности.
Стабильность-
Гарантия преемственности.
Стабильность стабильности-
гарантия гарантии.
Стабильность преемственности-
Преемственность стабильности.
Преембильность ,
Гарантвенность,
Стабрантия!

---

Кристиан М. Мантойфель. Delectatio morosa.

Кристиан М. Мантойфель.
Delectatio morosa

Krystian Medard
Manteuffel


...delectatio morosa
wiele lat potem

...zdawalo mi sie, ze znaki dostrzegam,
lecz moj przyjaciel powiedzial, ze ja umarlem,
nie ma mnie wcale; wiec co ja wlasciwie
dostrzegam?
To, czego nie stworzyl, czego juz nie potrafi,
to, czego nie ma, w co ja tylko wierze.
A ja widzialem swiatlo prochna noca;
delectatio morosa , uparte wnikanie ,
w strefy umarle, niegdys powaga I groza
plomienne
– o gdybym ja potrafil opisac te ognie,
te strefy zakazane, do drzewca golego
przywiazac idee sierpniowych pochodow,
ze szczeliny bruku wygrzebac ostatnie
slowo wyszeptane, goretsze od kuli
stygnacej pod sercem.
Gdybym na cmentarzach mogl udzwignac
plyty,
czytac z ich rewersow, moze bym utracil
wiare, ze ta jasnosc, to cos ponad swiatlo
prochna noca,
i ze ma to znaczenie dla kogos jeszcze,
nie tylko dla wiatru.
Gdybym uwierzyl, ze wystarczy zdmuchnac,
co czas juz wypalil, musialbym tez uwierzyc,
ze dla tego plomienia
nie warto bylo
byc nieposlusznym Bogu,
na pysk padac
a bylo...
Warszawa, kwiecien 2006


...delectatio morosa
много лет спустя

…мне казалось, что я замечаю знаки
но приятель мне сказал, что я умер,
нет меня вовсе; тогда что я собственно
замечаю?
То, чего не сделал, чего уже не суметь,
то, чего нет, во что я только лишь верю.
А я видел свет тлеющий ночью:
delectatio morosa, настойчивое вникание
в мёртвые зоны, некогда значением и угрозой
пламеневшие
- о если бы мне удалось описать те огни
те запретные зоны, к голому древку
привязать идею августовских шествий,
из щели мостовой выгрести последний
шёпот, слово, горячее от пули ,
остывающей под сердцем.
Если бы на кладбищах мог я, поднимая
плиты,
читать их с изнанки, я, возможно, утратил бы
веру в ясность, что превыше света
тлеющего ночью
и что имеет это значение для кого-то ещё
не только для ветра.
Если бы я поверил, что достаточно смахнуть
то, что уже выжгло время, я должен был бы поверить также,
что для того пламени
не стоило
быть непокорным Богу
падать ниц ,
а надо было…

Варшава, апрель 2006.

(MOROSE PLEASURE
Deliberate complacency in a sinful object, presented by the imagination but unaccompanied by a desire for the object. Also called morose delectation. (morosa delectatio).
Преднамеренное самоудовлетворение в греховном объекте, представленном воображением, но несопровождаемое желанием объекта. Также названное угрюмым удовольствием. (morosa delectatio).(Википедия))


Krystian Medard Manteuffel - To nie tak byc mialo


...jest nie tak, na bialym sztandarze
rozsypane, niegdys spojnie krwia wypisane litery.
Glosu Boga nie slychac w kakofonii falszow.
Wiedna bukiety poezji pisanej na swiadectwo prawdy.

Zywimy sie scierwem tamtych, dawno zapomnianych,
powstalych z ich wielkosci i zatraconym z wlasnej pychy;
z ruin wygrzebujemy ich miraze dopisujac im chwale i winy.
Jawimy sie, by z niewyschnietych zrodel czerpac slodkie soki,
plynace z krynicy, ktorej nie ma, lecz mozna w nia wierzyc
ciagle jeszcze, zanim piasek klepsydry nie zasypie nam mozgow.
I kto nas wspomni, gdy tylko kruchosc dana nam byla od Boga,
stworzonym po to zaledwie, aby zaistniec i oddac sie wiatrom,
choc strach nas przenika i chcialoby sie nie klekac lecz zaklac...

2008
Не так должно было быть,
… не так стало, на белом знамени
рассыпаны некогда связанные выписанные кровью буквы.
Голос Бога не слышен в какофонии фальши.
Вянут букеты поэзии, написанной чтобы свидетельствовать о правде.

Кормимся падалью тех, давно забытых,
восставших в их величии и поверженных из-за своей гордыни;
из руин выгребаем их миражи, дописывая им похвалы и обвинения.
Приходим, чтобы из невысохших ручьёв черпать сладкие соки
из источника, которого нет, но в который можно верить,
пока песок клепсидры не засыпал нам мозги.
И кто вспомнит о нас, если только хрупкость дана была нам от Бога,
сотворённым для того лишь, чтобы возникнуть и отдаться ветрам,
хотя пронизывает нас страх, и хотелось бы не склоняться, а проклинать…
***
Датировка 2006-м годом - пятидесятилетия Познанского и Венгерского восстаний, "августовские шествия" 1980-го года - Солидарность.

И вот стихотворение Лесьмяна, первую строчку которого без выделения цитирует Мантейфель в первом стихотворении:

Болеслав Лесьмян
Niegdys Powaga I Groza Plomienni...

Niegdys powaga i groza plomienni -
Stali sie dzisiaj wspomnieniem i echem,
Wymyslem ptakow, oblokow usmiechem
Ci - niezastepni i ci - niezamienni.
Dla gnusnych bogow sa strozami ziemi.
Dla zakochanych - wzorem lub przysiega,
Dla dzieci - dziecmi, lecz bardziej pieknemi,
A dla poetow - przyrownan potega!
Dla zmarlych - lilia, wykwitla za wczesnie,
A dla rycerzy - ogniem i zelazem,
A dla uspionych - zaledwo snem we snie,
A dla mnie - niczym i wszystkim zarazem!
Zas dla rusalek, zrodzonych wod jasnia,
Sa zaniedbana w blekitach wspolbasnia...




Некогда пламенно властным и грозным,
Ставших теперь только в памяти эхом,
Вымыслом птичьим, облачным смехом -
Им, непременным, им, непреложным,
Быть для ленивых богов сторожами,
Быть для влюблённых примером, обетом,
Милыми стать для детей малышами,
Символом творческой силы- поэтам,
Лилией – мёртвым, отцветшей до срока,
Рыцарям – грозным огнём и оружьем,
Сном лишь во сне для уснувших глубоко,
А для меня – и небывшим и сущим!
И для русалок, рождённых вод лаской,
Стать позабытой на дне полусказкой.



Вспоминается из Бальмонта:

Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды,
Слишком долго вы молились, не забудьте прошлый свет.
У развенчанных великих как и прежде горды вежды,
И слагатель вещих песен был поэт и есть поэт.

Победитель благородный с побежденным будет ровен,
С ним заносчив только низкий, с ним жесток один дикарь.
Будь в раскате бранных кликов ясновзорен, хладнокровен,
И тогда тебе скажу я, что в тебе мудрец — и царь.

Дети Солнца, не забудьте голос меркнувшего брата,
Я люблю в вас ваше утро, вашу смелость и мечты,
Но и к вам придет мгновенье охлажденья и заката, —
В первый миг и в миг последний будьте, будьте, как цветы.

Расцветайте, отцветайте, многоцветно, полновластно,
Раскрывайте все богатство ваших скрытых юных сил,
Но в расцвете не забудьте, что и смерть, как жизнь, прекрасна,
И что царственно величье холодеющих могил.


На ту же тему и "Монумент" Балиньского.
(Прим. ЛБ.)

---

Gazeta Kulturalna, 12,2011.Три поэтессы.

Dorota Ryst
Siejba Посев

сей. когда возьмёшь зерно, рука будет знать,
как попасть в борозду. не спрашивай,
кто испечёт хлеб, на чьём языке
птиалин расщепит его на простые сахара. чья
кровь распределит его по клеткам. сколько людей
умрёт
при твоей жизни и сколько языков.
моавитский шуадит йерева. твой
может быть следующим. однако сей,
тебе осталось верить в воскресение
слова.



Oliwia Betcher
turn the visuals off

выключить изображение

мы тоже не стояли в очередях
за идеологией instant, не играли в бунт,
ведь мы должны были быть лучшими, иметь дом и веру
в то, что язык живой и не ведёт в никуда.
человеку
не требуется мира
чтобы удостовериться в существовании, и граница не
нарушается
только потому что установлена.
сейчас мы заперты
в тесных телах и сознаём,
что когда-то будет хуже, это очевидно,
как и тот факт, что мы не знаем, что делать с историей,
ибо мир, свободный
от культуры, только лишь намеревается победить
инстинкт самосохранения.
«я» причина того что мир существует .
порой сожалеем, что можем отвечать
лишь только наперекор ожиданиям. это
неудобно
иметь собственное мнение и творить
идентичность благодаря запрету, а не через
подобие,
чувство протяжённости и идентификацию.
Я спрашиваю, но нет ответа, почему
женщина должна быть символом
раздора и негативного нелада.
никто не верит в тело как в контекст
культурный. оно трактуется как предмет
вожделения поставленный между обществом
и независимым от мира «Я».

El|bieta
Bielska-Kajzer

* * *
Магистр Отдаления отодвинул меня
на расстояния в пространстве и времени
мне до этого неизвестные
не пугайся шепчет
жизнь ещё успеет тебя догнать
ещё здесь ты со всем успеешь
я не могу убедить тебя больше ничем
кроме как биением твоего сердца
достучаться до Живого
я не мог сильнее тронуть тебя ничем
потому что ты должна была это пережить
и засвидетельствовать


* * *
это уже миновало
запри на три оборота дверь
опусти милосердно завесы
не оглядывайся
поставь новую точку над новым i
не всматривайся уже в окна
за которыми всё ещё слишком много тебя
пойманной с поличным на поступке
своей любви
ты чувствуешь себя всё хуже
и тогда приходит мысль
что это надо преодолеть
надо выйти из этого без урона
туда где мне особенно не хочется быть
где меня больше всего


* * *
я видела любовь возле окна
в трамвае
у неё было уже несколько морщинок
она была без макияжа
и меня поразило их взаимное внимание
которое так трудно подделать
и не было никаких дешёвых признаков его
родом из цветных рекламных обложек
и я поверила
в правду их спокойных рук глаз
и неторопливого обмена словами

***
Dorota Ryst
siejba
siej. jesli wezmiesz ziarno dlon bedzie wiedziec
jak ma trafic w skiby. nie pytaj
kto upiecze chleb, na czyim jezyku
ptyalina rozBozy go na cukry proste. czyja
krew rozprowadzi je po komorkach. tylu
umrze
za twojego zycia i tyle jezykow.
moabicki szuadit aka-jeru. twoj
moze byc nastepny. wiec siej
zostala ci wiara w zmartwychwstanie
slowa.




Oliwia Betcher
turn the visuals off
my tez nie stalismy w kolejkach
po ideologie instant nie bawilismy sie w bunt
przecie| mielismy byc lepsi miec dom i wiare
|e jezyk jest zywy i nie prowadzi donikad
czlowiek
nie potrzebuje swiata
by udowodnic ze istnieje a granic nie
przekracza sie
tylko dlatego ze stoja
teraz jestesmy zamknieci
w ciasnych cialach mamy swiadomosc
ze kiedys bedzie gorzej to oczywiste
jak fakt ze nie wiemy co robic z historia
bo swiat wolny
od kultury dopiero zamierza zwalczac
instynkt samozachowawczy
„ja” powoduje ze swiat istnieje
czasem zaluje, ze potrafie odpowiadac
jedynie odwrotnie do oczekiwan. to
niewygodne
miec wlasne zdanie i tworzyc
tozsamosc dzieki zaprzeczeniu, a nie przez
podobieDstwo,
poczucie ciaglosci i identyfikacje.
pytam, ale nie ma odpowiedzi, dlaczego
kobieta ma byc symbolem
niezgody i negatywnego nieladu.
nikt nie wierzy w cialo jako kontekst
kulturowy. traktuje sie je jak przedmiot
pozadania postawiony pomiedzy spolecznoscia
a „ja”, ktore nie zalezy od swiata.

Elzbieta
Bielska-Kajzer
* * *
Mistrz Dystansu odsunal mnie
na odleglosc przestrzeni i czasu
jakich nie znalam wczesniej
nie martw sie szepcze
zycie ci jeszcze zdazy dogonic
jeszcze tutaj ze wszystkim zdazysz
nie moge przekonac cie bardziej
niz biciem twojego serca
dotykac do Zywego
nie moglem dotknac cie bardziej
gdyz miaBas przezyc
zaswiadczyc
* * *
tamto ju| minelo
zamknij na trzy spusty te drzwi
spusc litosciw zasBone
nie ogladaj sie
postaw nowa kropke nad nowym i
nie wpatruj si juz w okna
za ktorymi wciaz za duzo ciebie
przylapana na goracym uczynku
milosci wlasnej
czujesz sie coraz gorzej
i wtedy przychodzi mysl
trzeba to przeskoczyc
trzeba z tego wyjsc obronna reka
tam gdzie najbardziej nie chce byc
jest mnie najwicej
* * *
widzialam milosc przy oknie
w tramwaju
miala juz troche zmarszczek
byla bez makijazu
a olsnila mnie uwag wzajemn
ktorej tak trudno doznac
i nie bylo zadnych tandetnych znamion
rodem z reklam kolorowych okladek
a uwierzylam
w prawde ich spokojnych dloni oczu
i niespiesznej wymiany sBow

---

Такие дела

На тумбочке жуёт закладку Пруст.
Читать не хочется, писать не получается.
Преобладает в настроенье грусть -
Уходит жизнь, немудрено отчаяться .
Вперёд смотреть? – но впереди стена,
и злая память всё в минувшем роется.
Осталась музыка , пожалуй, лишь одна:
Её послушать , всё ещё устроится.

10/12/2011

---

Станислав Бараньчак. Три стихотворения.

Бараньчак Станислав
Три стихотворения.

Baranczak Stanislaw

Snieg IV

Его следует рассматривать из автобуса «Ельч»
старого типа, в котором окна вполне чистыми
никогда не бывают, в принципе, и надо занять
сиденье с дерматином, порезанным бритвой
хулигана, от скуки, и надо слегка
прижмурить глаза, чтобы сгрудившиеся бескровные лица
( смутно знакомые с виду) покрывали всю
серую поверхность окна, как налёт на зеркале,

и надо ехать в толчее, ехать далеко,
на другой конец мозга, который имеет доступ,
бессознательный и свободный, к миру, данному
раз и навсегда из милости, и при себе надо иметь
в этом автобусе то, что больше всего тревожит,
людской запах, нескладность, отсроченную смерть -
(спускаемый - свыше, медленно – в сердечные сумки
долгосрочный паспорт в будущее) -
также кашель, брюзжанье, локоть, тихий смех -

только тогда можно вынести эту пушистую боль,
эту пронзительную белизну, этот слишком чистый снег.

Snieg VI

Этот белым окрашенный лис, этот свет, этот волк
в шкуре снега овечьей, не стоящей выделки
глубже, вплоть до мяса живого земли - недалёк
тот момент, чтобы этот покров, после выбелки
от Всего, после чистки химической , станет
вдруг Ничем , когда ветер тепло занесёт ему в поры,
когда , вырвавшись, зелень, его разрушая, не стянет
этот белый покров, и отбросит его этот волк ,
этот лис, этот свет откровенный, который
в своей грязной войне с чистотою упорный,
ловкий хищник, в таинственном блеске предстанет
пёстрым телом фиалок, и ржавчины, грязи и влаги.

Protokоl

Отдавая себе отчёт
в моей вине, без малейшего сомнения ( аплодисменты)
доказанной предыдущими ораторами, я хотел бы
заявить в своё оправдание, хотя ( выкрик : браво!)
такое нарушение всяких норм
не может быть ( аплодисменты) оправдано,
что я действительно родился, но
не по своей воле и без злого умысла, и
этот поступок тяготил меня (смех, браво) долгие
годы, но я, как подчёркивалось
в дискуссии, не сумел сделать
из этого ( аплодисменты) соответствующих выводов
и старался стереть следы своего деяния,
однако после ( ироническое шикание) основательного
и честного анализа своей прежней
позиции, желаю решительно
oтмежеваться от неё и ходатайствую
( смех) о предоставлении мне ещё
одного шанса ( аплодисменты,
переходящие в овацию).


Станислав Бараньчак (1946, Познань), поэт, эссеист, критик. В 60-х - 70-х годах был одной из ведущих фигур поэтического течения , называемого "Поколением 68", или " Новой волной.". Сейчас профессор Гарвардского университета в Америке.


Baranczak Stanislaw
Snieg IV
Nalezy go ogladac z autobusu "Jelcz"
starego typu, w ktorym okna calkiem czyste
nie sa nigdy, z zasady; i nalezy miec
miejsce siedzace z dermy pocietej zyletka
przez chuligana, z nudow; i nalezy lekko
mruzyc oczy, by twarze stloczone, bezkrwiste
(mgliscie znane, z widzenia) pokrywaBy wszystek
szarawy obszar szyby jak lustrzana sniedz;

i trzeba jechac w tloku; i trzeba daleko,
na drugi koniec mozgu, ten, ktory ma przystep
bezwiedny i swobodny do swiata, danego
raz na zawsze, i z laski; i przy sobie miec
w tym autobusie to, co najbardziej dolega,
ludzk won, asymetrie, odroczona smierc
(wsuwany - z gory, z wolna - do kieszonek serc
paszport z trwaBa waznoscia, ale w czasie przyszlym)
takze kaszel, gderanie, lokiec, nikBy smiech –

dopiero wtedy mozna zniesc ten bol puszysty,
te biel przeszywajaca ten zbyt czysty snieg.

Snieg VI
Ten biaBo farbowany lis, ten swiat, ten wilk
w owczej skorze sniegu, niewartej wyprawy
w glab, do zywego miesa ziemi – kilka chwil
wystarczy przeciez, aby ten kozuch, wyprany
i tak chemicznie ze Wszystkiego, Niczym
stal sie, kiedy cieply wiatr dobierze mu sie do skory,
kiedy z niej malo zielen nie wyskoczy; niszczy
wierzchnie okrycia, zrzuca wciaz skere ten wilk,
ten lis, ten swiat przebrany, nieprzebrany, ktory ,
w nieczystej walce z czystoscia, wytrwaly
drapieznik, zawsze blysnie naigim, tajemniczym,
pstrokatym ciaBem fiolkow, rdzy, blota i wilg.

Protokol
Zdajc sobie sprawe
z wlasnej winy, ponad wszelka watpliwosc (oklaski)
udowodnionej przez przedmowcow, chcialbym
oswiadczyc na usprawiedliwienie, mimo (okrzyk: brawo!)
i| takie wykroczenie przeciw wszelkim normom
nie mo|e byc (oklaski) usprawiedliwione,
ze urodzilem sie istotnie, ale
nie z wlasnej woli i bez zlych zamiarow;
ten postepek mi ciazyl przez (smiech, brawa) dlugie
lata; jak slusznie podkreslono
w dyskusji, nie potrafilem wycignac
z (oklaski) tego odpowiednich wnioskow
i staralem si zatrzec slady swego czynu,
ale po (ironiczne sykanie) gruntownym
i szczerym przemysleniu swej dotychczasowej
postawy, pragne stanowczo
odcic sie od niej i poprosic
(smiech) danie mi jeszcze
jednej szansy (oklaski
przechodzace w owacje).

( Тексты без диакритики)

---

Станислав Балиньски.Два стихотворения

Balinski Stanislaw

Nawolywania Перекличка

–Подожди!
Эта ветка цветущая
Сновидений тебе не навеет,
И вода утекающая
Утечёт, и тебя минует…
Задержишься когда-нибудь отдышаться
По ту сторону молодости,
По ту сторону сна,
И станешь взывать издалека,
Как сейчас я взываю к тебе:
–Подожди!

И в этом суть всей баллады:
-Два наших потерянных эхо,
Два эхо, и ничто уж не сможет помочь им,
Потерянным среди странников ночи,
Перекликающимся издалека:
–Подожди …если слышишь…подожди!

Twarze Лица

В зимнем свете холодном туманы сырые
Под окно подбираются мёртвым приливом ,
А в окне – ваши лица, что в жизнь загляделись ,
Как в туман , ваши лица с печатью отчизны.

Выплываете в город , другим вы хотите
Уподобиться, братья. Напрасны старанья.
Ибо эту печать – и вы знаете это-
Изменить невозможно. Всегда возвратится .

Можно жесты сменить, можно вытравить шрамы,
Из очей удалить давних теней остатки,
Как вечернюю грусть. Только этой печати
В ваших лицах ничто никогда не изменит.

В наших лицах с печатью отчизны.

Станислав Балиньски, р. 1899 (Варшава), ум. 1984 ( Лондон).
С 1920 года входил в поэтическую группу «Скамандр». В 1939 году эмигрировал в Англию, где вышло несколько его поэтических книг.


Nawolywania

– Poczekaj!...
Ta galz kwitnaca
I tak cie nie uspi, nie usni,
A woda odplywajaca
I tak cie minie, przeplynie...
Zatrzymasz sie kiedys bez tchu
Po tamtej stronie mlodosci,
Po tamtej stronie snu,
I bedziesz wolal z daleka,
Jak ja dzis wolam do ciebie:
– Poczekaj...

I to jest tresc calej ballady:
– Dwa nasze zgubione echa,
Dwa echa bez zadnej pomocy
Zgubione wsrod podroznych nocy,
Nawolujace z daleka:
– Poczekaj...czy slyszysz...poczekaj.

Twarze

Mgly zimne i zamokle o zimowym swicie
Podplywaj pod okno, jak martwe mielizny,
A w oknie - wasze twarze, zapatrzone w |ycie,
Jak we mgBe... Wasze twarze koloru ojczyzny.

Wyplywacie na miasto i do innych chcecie
Upodobnic sie, bracia. Daremna to praca.
Tego koloru wlasnie - po cichu to wiecie -
Nie mozna ju| odmienic. Bo on zawsze wraca.

Mo|na odmieniac gesty i ukrywac blizny,
I strcac z oczu resztki jakichs dawnych cieni,
Jak nostalgie wieczoru. Lecz tego koloru,
Co nam osiadl na twarzach, nic juz nie odmieni.

Naszych twarzach koloru ojczyzny.

***

---

Станислав Балиньски. Монумент

Stanislaw Balinski (1899 – 1984)

Monument
Marii z Miciskich Liebhardtowej



В саду моих кумиров разорённом
Следы былых строений скрыли травы,
Поёт печаль холодным баритоном
Над запустеньем о руинах славы

Следы былых строений скрыли травы,
Но всё поют деревья ночью поздней
Над запустеньем о руинах славы,
Что словом взнесена к высотам звёздным.

Но всё поют деревья ночью поздней,
Цвета берут с палитры самоцветной,
Что словом взнесена к высотам звёздным.
Восходит над землёй спектакль балетный.

Цвета беру с палитры самоцветной,
Даю туманам роли, небу темы.
Восходит над землёй спектакль балетный,
К которому в мечтах стремимся все мы.

Дарю туманам роли, небу темы
Ветрам дам вид летучего фрегата,
К которому в мечтах стремимся все мы
Меж бездной неба и пустыней сада.

Ветрам дам вид летучего фрегата.
Прощай же, сад! Пускай он улетает
Меж бездной неба и пустыней сада.
Но занавес опущен. Сон мой тает.

Лети! В саду кумиров разорённом
Следы былых строений скрыли травы,
Поёт печаль холодным баритоном
Над запустеньем о руинах славы.

***

W ogrodzie moich mistrzow potrzaskano drzewa,
Rozszarpano domostwa, zaciemniono stawy,
Nad pustym brzegiem smutek barytonem spiewa
Zimna arie klasyczna o ruinach slawy.

Rozszarpano domostwa, zaciemniono stawy,
Ale struny drzew zyja i graja nocami
Zimna arie klasyczna o ruinach sBawy,
Uniesionych przez slowa i miedzy gwiazdami.

Ale struny drzew |yja i graja nocami,
Koloru dobywajac z fosforycznych palet,
Uniesionych przez slowa i miedzy gwiazdami:
I tak nad ziemia wschodzi historyczny balet.

Koloru dobywajac z historycznych palet,
Pisze do mgiel scenariusz, niebu daje rymy –
I tak nad ziemia wschodzi historyczny balet,
Ktory chcemy dosiegnc, za ktorym gonimy.

Pisze do mgiel scenariusz, niebu daje rymy
Wiatrom nadaje kontur lotnego okretu,
Ktory chcemy dosiegnc, za ktorym gonimy
Miedzy pustka ogrodu a glebi odmetu.

Wiatrom nadaje kontur lotnego okretu,
Niech plynie!... Potrzaskane zegnajcie mi drzewa!
Miedzy pustka ogrodu, a glebia odmetu
Czas zapuszcza kurtyne. Moj sen j rozwiewa.

Niech plynie!... Potrzaskane zegnajcie mi drzewa!
Rozszarpane domostwa, zaciemnione stawy.
Nad pustym brzegiem smutek barytonem spiewa
Zimna arie klasyczna o ruinach slawy.

---

Из стихотворений Яна Твардовского

Ян Твардовский (р. 1915)

Twardowski Jan


ankieta

Разве тебя не удивляет

мудрое несовершенство

старательно подготовленная случайность

не поражает ли тебя

неустанное сердце

одиночество которое ни о чём не просит и ничего не обещает

муравей что может перенести

жёлтую серёжку вербы и подснежник

любовь что приходит без нашего ведома

зелёный малахит что окрашивает воздух

взгляд с неожиданной стороны

капля молока что на тёмном фоне становится голубой

слёзы вроде отдельные и всегда общие

вера которая старше самых старых понятий о Боге

тревожность добра

забота деревьев

дружелюбие животных

сомнение принятое с доверием

глухонемая радость

правда наконец подлинная и не порезанная на кусочки

можешь ли ты перестать писать

чтобы начать читать?



Znowu

Снова

Снова пришла ко мне пани одиночество

хотя я считал , что она притихла в небе

Говорю ей :

-Чего ещё тебе , идиотка?

А она:

-Я тебя люблю.



Ocalenie
Спасение


Говорят что стихи слишком сентиментальны

что слова не удивляют потому что глупо ласкаются

–Мой ты пёсик мой ты котик мой ты лучок - говорят

но Бог изобрёл юмор чтобы спасти нежность


Skrupuly pustelnika
Этика отшельника


Я был так занят собой, что старался, чтобы никто не пришёл

всегда просил только один билет для себя

даже ничего мне не снилось

потому что спится для себя, а снится для других

если плакал – то не профессионально

потому что для плача нужны два сердца

так горячо защищал Бога, что ударил в морду человека

считал что у женщин нет души а если есть то три четвёрти

учредил в сердце тайную радиостанцию и передавал только свою программу

приготовил себе холостяцкую квартирку на кладбище

и совсем забыл что в небо идут парами а не гуськом

даже ангел хранитель не стоит в одиночку.

* * *
Boze spraw zebym nie zaslanial soba Ciebie

Боже сделай так чтобы я не заслонял собой Тебя

не морочил Тебе голову когда ты раскладываешь пасьянсы звёзд

не толковал постоянно страдания – пусть буду немым как камень

не прогуливался по Библии как павлин

не считал грехами то что легче снега

не заламывал рук над Оком Провидения

чтобы моё сердце не катилось как кривое колесо

чтобы не топал ногами на тех что остановились на полдороги между неверием и теплом

и всегда понимал что даже величайшего святого

несёт как соломинку – муравей веры


Dziekuje Ci po prostu za to, ze jestes


Благодарю Тебя попросту за то, что Ты есть

за то, что умещаешься в нашей голове, которая чересчур логична

за то, что невозможно Тебя вместить сердцем, слишком нервозным

за то, что Ты так близок и далёк, что во всём иной

за то, что ты во всём обнаружен и ещё не обнаружен

что мы убегаем от Тебя к Тебе

за то, что не делаем ничего для Тебя, но только благодаря Тебе

за то, что невозможное для понимания никогда не бывает обманом

за то, что молчишь. Только мы, неграмотные начётчики, треплем языками.
***

http://www.kursywa.pl/?bio=Twardowski%20Jan

( Пунктуация как в источнике).

---

Чеслав Милош. Песенка на одной струне.

milosz
PIOSENKA NA JEDNA STRUNE

Dar natchnienia niepowrotny,
W jakis wieczor cieply, slotny,
Zrozumialem, |e jestem samotny.

Przechodzilem pod ulic lipami,
Deszcz myl oczy ciezkimi kroplami,
Dobry deszczu, nie umialbym lzami.

Wiec to jest ta wielka dojrzalosc,
Troche madrosc, troche zalosc,
Zycia wlasnego niedbalosc?

Ostatni tramwaj zazgrzytal,
Oblok na wschodzie mnie wital,
Jakbym o sobie gdzies czytal.

Juz zapomniany, miniony,
Na most wracam jeszcze zamglony,
Oblok w gorze jak golab trafiony.

I zawsze, dziecinny czy siwy,
Pytam, czy ktos Sprawiedliwy
Chce, zebym nie byl szczesliwy?

Czy dlatego, zebym ksiegi pisal
Albo zebym milczac swiat kolysal,
Innych ludzi usmiechem uciszal?

Fala na Wisle powiala,
Ostatnia sis zluda rozwiala,
Milosc stygla, nienawisc zetlala.

Nie pragnacym trudniej ksiegi pisac,
Zamyslonym trudniej swiat kolyusac,
Trudniej serce samotnym uciszac.

Pierwsze slonce jaskolki spotyka,
I z wyrazow biednego jezyka
Mala, smieszna piosenka wynika:

W zielonej dabrowie,
Spali trzej krolowie,
Dzieciol stukal

Obudzili sie, siedli,
Zlote jablka jedli,
Kukuleczka wolala.

Песенка на одной струне.

С вдохновеньем неотвязным
Шёл я вечером ненастным,
Одинокий и несчастный.

Распростившись с небесами
Добрый дождь умыл глаза мне-
Не сумел бы сам слезами.

Это зрелости ль прозренье,
Доля мудрости, терпенья,
Своей жизнью небреженье?

Прогремел трамвай последний.
На востоке предрассветном
Облако ко мне с приветом.

Как в минувшем позабытый,
На мост я вышел тьмой укрытый.
Облако как голубь сбитый.

Вопрошал всю жизнь пытливо,
Почему тот, Справедливый
Не даёт мне быть счастливым?

Чтоб стал тем, кто книги пишет,
Иль в молчанье мир колышет,
И усмешкой боль утишит?

Волна на Висле заплескалась,
Иллюзий больше не осталось,
Любовь остыла, злость унялась.

Кто не жаждет, книг не напишет,
Задумавшийся мира не колышет,
Боль сердца одинокий не утишит.

Ласточки первыми солнце встретят,
Бедное слово другое заметит,
Песенка малая явится в свете:

В зелёной дубраве
Три короля спали.
Дятел стучал.

Проснулись, присели,
Золотые яблоки ели,
Кукушечка звала.

***

---

Павликовска- Ясножевска. Белая дама.

Maria Pawlikowska – Jasnorzewska

БЕЛАЯ ДАМА.

Белая дама, прозрачная дама!
Лунного света холодное пламя
вас одевает своим покрывалом.

Кто ж подойдёт, полюбуется вами,
профилем бледным под кружевами,
глаз глубиною и милым овалом?

Есть одно сердце в том зале дворцовом,
сердце, что к вам подступиться готово!
Ручку, что в митенках из паутины,

мне протяните, не прячьте напрасно
очи за тканями из эктоплазмы,
дама в астральном своём кринолине!

Что же молчите вы, лунная грация,
чтобы внушить мне - вы галлюцинация,
тела, зарытого в землю, цветенье?

Шариком лёгким всплываете в танце,
над гардеробом вы кружите гданьским,
будто над гробом в печальном волненье.

А за стеною, очнувшись в кошмаре,
спички лакей Лука сослепу шарит-
(вы пострашней ему смерти и ада),

ибо плывёте воздушной сиреной,
ослабевающей, бледной и тленной,
вдаль из покоя в покой анфилады.

Белая дама! С мольбой о защите
к вам я в безумной тоске: помогите
мне, о погостов унылых мадонна!

Ах, пусть прекрасной толпа молодёжи
к вам устремляется, вам же не должно
их устрашать, ибо там, где учёный

провозгласил : здесь конец, здесь граница,
там, где в бикорне циничный возница
жизнь упростил своим юмором странным,

вам зацветать безымянным фантазмом ,
веять одеждами из эктоплазмы,
не увядая в веселье нежданном.

Пояснения:
«pod woje obrone» «под твою защиту» - католическая молитва Пресвятой Деве. Здесь - Белой Даме.
Гданьская мебель- стиль, отличающийся обильной резьбой по дереву.
Бикорн – старинный военный головной убор, двууголка. Возможно, похоронные возницы носили такие.
Caleche – коляска ( фр.) Не смог найти, что так называлось из женских аксессуаров.
P.S. Спасибо, Н. Винокуров пояснил, что это род шляпы на каркасе,которую дамы надевали в плохую погоду.


Pawlikowska-Jasnorzewska Maria
Biala dama



Biala damo, przezroczysta damo,

lsniaca w krzesle ksiezycowa plama.

na co czekasz, wystrojona zludnie?



Nikt nie poszedl, nikogo nie cieszy

blady profil w wiazanej caleche\y

slodki owal i oczy jak studnie.





Lecz jest serce w tym wielkim palacu,

co potrafi dotrzymaz ci placu.

Daj mi raczke w mitence z pajeczyn...



Pantalonki masz z haftow odycznych...

szal nie perski lecz ektoplazmatyczny...

krynoline z astralu i z teczy...



Czemu milczysz, ksiezycowa gracjo,

chcec mi wmowic, zes halucynacja,

kwiecie ciala zasianego w ziemie?



Jak balon odplywasz pod plafon,

krazysz swiatlem ponad gdanska szafa,

w zaleknieniu i trumiennej tremie...



Tam za sciana stary lokaj Lukasz

w snie sie zrywa i zapalek szuka -

(ciebie wiecej niz smierci sie boi)



bo ju| plyniesz, syreno powietrza,

coraz wiotsza, niezywsza i bledsza

przez kolejny ro|aniec pokoi...



Biala damo! pod woje obrone

plyna moje tesknoty szalone,

o madonno nudnego cmentarza!



Ach, za toba tlum pieknej mlodziezy

isc powinien lub u nog twych lezec,

i nie straszyc powinnas - rozmarzac!



Gdzie uczeni powiedzieli: koniec,

gdzie szyderczy woznica w bikornie

swym humorem |ycie chce uproscic



Tam zakwitasz fantazja bez nazwy,

tam powiewasz suknia z ektoplazmy,

niespodzianko wesolej wiecznosci!

( без диакритики).

---

Милош Беджицки.Два сонета

Milosz Biedrzycki
Hold (Dwa sonety)


Милош Беджицки.
Почитатель. ( Два сонета)


I
Краков, 29.01.1991 - ау! что у Вас
слышно нового, у меня ничего нового не
слышно, но может быть, слышно у Вас
что-нибудь новое, потому что, как я уже упоминал,
у меня ничего нового не слышно, интересно
мне ,что такого нового слышно у Вас,
потому что, к сожалению, у меня ничего нового не слышно,
потому я зашёл послушать, что нового слышно
у моих знакомых, но оказывается, что
у них, к сожалению, тоже ничего нового не слышно
и они меня спрашивали, что у меня слышно нового
ну и конечно, разочаровались, потому что
у меня ничего нового, и я сказал им,
что и у моих знакомых из Бушина тоже
II
ничего нового не слышно, вот я и говорю,
что и у моих знакомых, которых Вы не
знаете, к сожалению, у них тоже ничего нового
не слышно, ведь дело в том, чтобы
новое услышать, а не старое.
поэтому напишите, что слышно нового, а то
у меня ничего нового, у них тоже ничего
нового и у тех тоже ничего нового,
и другие тоже говорят, что ничего нового
так что, прошу, спасите всех нас,
поведайте же что-нибудь новое,
о чём у Вас слышно, с уважением
Mirek Gonzales Flokiewicz,
Krakуw ul. Krowoderska 57/4a
***

---

Казимера Иллакович. Стихи.

Illakowiczуwna Kazimiera.
Иллакович Казимера ( 1892 – 1983.)

Молитва в толпе


Господи, слиться дай мне

с темнотой, тишиною,

и надели силой тайной

пройти стороною.

Дай славы безымянной,

дороги далёкой…

Ещё, Господи, дай мне

быть одинокой.




Шёпотом


Не обманет – но только в том одном,

не уступит – но только за ту цену,

верна - но только в этот час,

смела – но только когда нож у горла.



Нельзя признаться ей, и не признаться,

нельзя ни служить ей, ни отказаться,

нельзя ни довериться ей, нельзя и не доверять,

ни поклоняться ей, ни её проклинать.



Выйти уверенно в простор невиновной,

где бы всё было чем- то иным, новым,

без свидетелей, не кровным, отдалённым…

Укорениться там, и расти деревом зелёным.


Ворожба

Под вечер в полях я гуляла,

где спела рожь,

веночек в пыли увидала

из красных роз.



С тех пор я во снах все ночи

хожу там вновь

и вновь нахожу веночек,

на розах кровь.


Лихо.


Ох,не надо меня прогонять, ох, не надо меня пугать!

Обниму яблоню за шею, стану с ней засыхать,

над крыжовником заплачу, вдоль малины пройду,

сразу листья пожухнут, ягоды опадут.

Ох,не надо меня выгонять! Спаржа сухая поникнет,

жабу, тётку свою, на грядку пущу земляники.

Волоса распущу в конюшне, вновь заплету кругами,

придут из земель индийских злые крысы с рогами.

Надо весть меня к дому, за стол за дубовый, чтобы

нежить, ласкать меня долго, холодные гладить стопы,

а когда сон меня сморит или зальюсь я слезами

– долго лоб мой медный тёплыми трогать устами.


***

---

Казимеж Пжерва-Тетмайер. Стихи

Przerwa-Tetmajer Kazimierz ( 1865 – 1940 )

Pielgrzym

ПИЛИГРИМ.

Куда ни кину взор, пути открыты,

в полночный край пойду иль полудённый :

повсюду встречу тень от солнцепёка

и ключ студёный.



Повсюду себе найду я кров среди ночи,

повсюду можно за грош купить хлеба

и мне не понять , чего людям в жизни

ещё потребно.


Gdziekolwiek zwroce wzrok, wszedzie mi jedno

na polnoc pojde czyli na poludnie:

wszedzie napotkam cien od spieki slonca

i znajde studnie.



Wszedzie nad glowe znajde dach wsrod nocy

i wszedzie moge za grosz kupic chleba

i nawet nie wiem, czego ludziom w zyciu

wiecej potrzeba



Brzozy

БЕРЁЗЫ

Зарыдали листья ржавых

плачущих берёз,

до морей далёких тёмных

ветер плач донёс.



И моря спросили:-«Горько

плачете о чём?

Солнца ль ясного вам мало,

облаков с дождём?»



« Солнца ясного хватает,

тучи шлют дожди,

только вся земля родная

вымокла в крови».



Zaplakaly rdzawe liscie

rozplakanych brzoz,

na dalekie ciemne morza

poplynal ich glos.



Zapytaly morza: "Czemu

lkacie smutno tak?

Czy wam sBonca brak jasnego,

czy wam deszczu brak?"



"Nie brak nam jasnego sBonca,

deszcze chmury sla,

tylko ziemia, kedy rosniem,

przesiaknieta krwia."



Melodia mgiel nocnych

МЕЛОДИЯ НОЧНЫХ ТУМАНОВ

(Над Чёрным Гусеничным озером)



Тихо, тихо, не будим волны в озере чёрном,

с лёгким ветром танцуем в поднебесье просторном…

Вкруг луны обовьёмся мы прозрачною лентой ,

пусть тела нам насытит она радугой светлой,

шум потоков впитаем, что впадают в озёра,

кедров шум легковейный , шёпот тёмного бора,

пьём цветов аромат горных склонов целебный,

звучных, ярких, душистых принимает нас небо.

Тихо, тихо, не будим волны в озере чёрном

с лёгким ветром танцуем в поднебесье просторном…

И падучие звёзды мы руками своими

на лету обнимаем и прощаемся с ними ;

пух осота взметаем и ночниц невесомых,

забавляемся кружим как бесшумные совы,

мышь летучую ловим, с ней беззвучно летаем

и в непрочные сети её оплетаем,

между горных вершин повисаем мостами,

звёзды эти мосты украшают блистаньем

на них ветер утихнет ненадолго смирённый

пока вновь не сорвётся в пляску неугомонный…

***



(Nad Czarnym Stawem Gasienicowym)



Cicho, cicho, nie budzmy spiacej wody w kotlinie,

lekko z wiatrem plasajmy po przestworow glebinie...

Okrecajmy sie wstega naokolo ksiezyca,

co nam ciala przezrocze tecza blaskow nasyca,

i wchlaniajmy potokow szmer, co tona w jeziorze,

i limb szumy powiewne i w smrekowym szept borze,

pijmy kwiatow won rzezwa, co na zboczach gor kwitna

dzwieczne, barwne i wonne, w glab wzlatujmy blekitna.

Cicho, cicho, nie budzmy spiacej wody w kotlinie,

lekko z wiatrem plasajmy po przestworow glebinie...

Oto gwiazde, co spada, lecmy chwycic w ramiona,

lecmy, lecmy ja zegnac, zanim spadnie i skona;

puchem mlecza sie bawmy i cmy blona przezrocza,

i sow pierzem puszystym, co w powietrzu krag tocza,

nietoperza scigajmy, co po cichu tak leci,

jak my same, i w nikle oplatajmy go sieci,

z szczytu na szczyt przerzucmy sie jak mosty wiszace,

gwiazd promienie przybija do skal mostow tych konce,

a wiatr na nich na chwile uciszony odpocznie,

nim je zerwie i w plasy znow pogoni nas skocznie...

***

---

Казимеж Пжерва-Тетмайер. Конец XIX века.

Przerwa-Tetmajer Kazimierz
Koniec wieku XIX



Проклятья?... Дикарь лишь, себя изувечив,

злоречьем вину на богов переложит.

Ирония?... Но какое издевательство сможет

померяться с вами, привычные вещи?

Идеи?...Но уж тысячи лет миновали,

а идеи идеями так и остались.

Молитва?... Но из нас только самая малость

верит в Око , что зрит сквозь небесные дали.

Презренье?... Лишь глупец бремя то презирает,

что рукам оказалось его неподъёмным.

Безысходность?... Не взять ли в пример скорпионов ,

что в пламень попавши, себя убивают?

Возмущенье?..Как справиться с мощью машины,

муравью ли бороться с летящим экспрессом?

Подчиненье?.. Но вряд ли страданье уменьшим,

когда шею положим под нож гильотины ?

То, что будет?.... Но в звёзд тайники кто заглянет,

солнц угасших сочтёт, гибель света предскажет?

Роскошь?... В душах всегда есть на дне то, что даже

в насыщении алчет, в наслаждении жаждет.

Что же есть?... Что ж осталось, при нашем всезнанье,

если давние веры любые изжиты ?

От оружия зла у тебя где защита,

человек конца века? … Склонился в молчанье.

***



Przeklenstwo?... Tylko dziki, kiedy sie skaleczy,

zlorzeczy swemu bogu, skrytemu w przestworze.

Ironia?... lecz najwieksze z szyderstw czyz sie mo|e

rownac z ironia biegu najzwyklejszych rzeczy?

Idee?... Alez lat ju| mineBy tysiace,

A idee sa zawsze tylko ideami.

Modlitwa?... Lecz niewielu tylko jeszcze mami

Oko w trojkat wprawione i na swiat patrzace.

Wzgarda... Lecz tylko glupiec gardzi tym ciezarem,

ktorego wziac na slabe nie zdola ramiona.

Rozpacz?... Wiec za przykladem trzeba isc skorpiona,

co sie zabija, kiedy otocza go zarem?



Walka?... Ale czyz mrowka wrzucona na szyny

moze walczyc z pociagiem nadchodzacym w pedzie?

Rezygnacja?... Czyz przez to mniej sie cierpiec bedzie,

gdy sie z poddaniem schyli pod noz gilotyny?

Byt przyszly?... Gwiazd tajniki ktoz z ludzi oglada,

kto zliczy zgasBe sBonca i kres swiatu zgadnie?

Uzycie?... Alez w duszy jest zawsze cos na dnie,

co wsrod uzycia pragnie, wsrod rozkoszy zada.



Co| wiec jest? Co zostalo nam, co wszystko wiemy,

dla ktorych zadna z dawnych wiar ju| nie wystarcza?

Jakaz jest przeciw wloczni zBego twoja tarcza,

czlowiecze z konca wieku?... Glowe zwiesil niemy.

---

Пётр Мосонь. Конкурс на самый графоманский стих.

Piotr Moson',

воистину – идея была отличная и вместе с тем простая
как дорога на Залещики, и столько оказалось жаркого
для жарки, что свободного огня не хватило. Конкурс!

вот что – созвать все полки наёмников, беременных
под завязку пафосом графоманов на общий утоптанный в грязь
плац и затеять последний бой без стыда и пощады.

не думал, что столь многие примут брошенную в лицо
перчатку циничного провокатора. В конце концов, была – не была-
я-то не Бог, не Честь, и даже не Отчизна. и однако,

отозвались сто тысяч охочих перьев. не мог и предположить,
что в стране столько грамотных. поразить высокопарным
тоном готов был Эскимос, Пигмей и внук Зулуса Чаки,

не говоря о соседях. Почта Польска сначала
поразилась, потом закапризничала и забастовала по-итальянски
и наконец постановила в духе патриотизма зачислить ко мне

грузчиков . на объявленный для простачков конкурс
пришла богато рифмованная Библия , телефонная
книга вольного города Згежа, и даже завещание скряги,

в котором было слишком мало, чучело журавля.
грузчики падали как мухи и не от того, что перетрудились.
тот с изжогой, другой с дислексией, трое обернулись

солидной жёлтой бумагой. Перед лицом гордиевой проблемы
я выкинул фортель. умножился в троицу, и я, и
мой первородный, и тот третий, освящённый духом,

стиснули зубы и кулаки. и тронуло нас некое
естество. тронуло и убило. И постановили мы, что лучше
не воскресать. в ощущении исполненного долга:

мы – мессия, присудили тройную награду вечного
гран при. себе. теперь терпеливо ждём тайфуна
аплодисментов или очереди калаша из-за угла. один чёрт!



konkurs na najbardziej grafomanski wiersz
Autor: Piotr Moson,

zaiste - pomysB byB przedni, a jednocze[nie pro[ciutki
jak szosa na Zaleszczyki. i nagle tyle byBo pieczeni
do upieczenia, |e zabrakBo wolnych ogni. majstersztyk!

oto wezwa wszystkie puBki zaci|ne, brzemiennych
w dzyndzyk patosu grafomanуw, na wspуlny ubity w bBoto
plac i stoczy ostateczny bуj bez wstydu oszczdzania.

nie sdziBem, |e tak wielu przyjmie rzucon w twarz
rkawic cynicznego prowokatora. w koDcu, byBo nie byBo
- ja to nie Bуg, nie Honor i na bank nie Ojczyzna. a jednak.

zgBosiBo si sto tysicy chtnych piуr. nie pomy[laBbym,
|e w tym kraju jest tylu pi[miennych. uderzy w gуrnolotne
tony gotуw byB Eskimos, Pigmej i wnuk Zulusa Czaki.

o ssiadach nie wspomn. Poczta Polska najpierw
si obraziBa, potem rozkapryszona zastrajkowaBa po wBosku,
a na koniec postanowiBa w duchu patriotyzmu policzy mi

jeno od ci|arуwki. na z gBupia frant ogBoszony konkurs
przyszBa Biblia w bogato rymowanej formie, ksi|ka
telefoniczna wolnego miasta Zgierza, oraz testament kutwy,

w ktуrym byBo za maBo. najtrudniej miaBo ciaBo |urorskie.
padali jako te muchy i bynajmniej nie z przepracowania.
jeden na zgag, drugi dysleksj. trzech nawrуciBo si

na solidne |уBte papiery. w obliczu gordyjskich problemуw
- umy[liBem fortel. pomno|yBem si przez trуjc i jako ja,
mуj pierworodny, oraz ten trzeci u[wicony duchem,

zacisnli[my zby i paznokcie. wtedy musnBo nas owo
jestestwo. musnBo i zabiBo. postanowili[my wygodnie
nie zmartwychwstawa. w poczuciu speBnionego obowizku:

my - mesjasz, przyznali[my potrуjn nagrod wiecznego
grand prix. sobie. teraz cierpliwie czekamy na tajfun
oklaskуw, albo seri z kaBacha zza winkla. jeden pies!


http://piotr-moson.liternet.pl

---

Милош Беджицки. Стихотворения

Милош Беджицки
Материал из Википедии

Милош Biedrzycki (MLB, родился. 1967 в Копер в Словении ) - поэт , переводчик , инженер, геофизик . Один из самых известных авторов так называемого bruLion (черновик) поколения .
Он лауреат множества литературных конкурсов (среди них III Brulion поэтический конкурс в 1993 ).
Автор семи книг стихов опубликованных в Польше , отдельные сборники стихов опубликовал в Словении и США
Здесь несколько стихотворений из его книг. Оригиналы на сайте автора
http://free.art.pl/mlb


Прекрасная тишина, прекрасная музыка

какие эротики можно сочинять Богу
конопле сливам в холодильнике
как красочно отражается солнце от асфальта
сколько превосходных углублений у твоего тела
как разумно расставлены строения
каким подарком случается стать минуте
вздоха между было и будет


Арарат – воспоминание

дождь ловит нас в Белой Церкви на горе
капли как страусиные яйца. дворники допотопного
Москвича не справляются со стиранием воды со стекла
водитель без слов тормозит на обочине
подвижным плащом вода укрывает жестянку автомобиля
обмывает колёса. водитель молчит, дождь шумит,
молчим. Наконец он включает первую, начинаем двигаться
( в попотопный мир).


Трещат провода трещат

трещит зимний воздух
под линией высокого напряжения
колеи от Болеховиц до Бжезя
занесены гипсовым снегом
«на той горке была уже Россия»
память дольше государств
потащусь ногами в снегу
продираясь через кордон
моей и твоей памяти

Завязать шёлковую нитку для вышивания
на воротах лабиринта
разбросать хлебные крошки
вернуться в твои объятия
вороны Бжезя и Забежова
проворно управятся с хлебом
вернуться по своим следам
половину которых занесло
под трескучим воздухом
под горку твоей груди
с ногами в гипсе памяти
сколько её осталось


Вольное небо

времени у меня полно
да немного охоты
прежде не было времени
но хотелось всего
выходит ничья
старая песенка, старая песенка
снова крутится в голове
карусель с силлабами
садитесь, силлабы, силлабы
на горб мой слишком слабый
старая песенка
без рифмы на четыре и строчными буквами
не учите новым штучкам старого пса
снова приглашаю прохожих
поразглядывать мою жизнь
как витрину гастронома
потому что хотя много у меня времени
но охоты мало
не напишу я повести
поучительной и забавной
не спою песенки
хватающей за сердце
длиннющие россказни
это всё на что приглашаю прохожих
моё внутреннее состояние и всё остальное
и ещё может быть
(танцующие на стене два оранжевые зайчика
от заходящего солнца)
мне не нравится этот отъезд
никто вас тут не держит
нет, никто вас не держит
вы свободны
( как вольное небо)


Малые родины

это было до того как продлили трамвайную линию до Видока
но положили уже колею
и мы ежедневно ходили в школу
по ней от старого кольца в Броновичах
тогда единственного
с ранцем из искусственной кожи
мне могло быть тогда девять лет
под старым каштаном на углу Пшибышевского
который тогда не был для меня углом Пшибышевского
я не читал табличек с названиями улиц
и вообще ничего не знал о художниках и декадентах
меня это не интересовало
для меня это был угол с витриной игрушек
где я обычно делал остановку
и разглядывал пластиковые машинки, красные и жёлтые
под старым каштаном в золотом солнце
в золотой пыли висящей в воздухе
играла маленькая девочка
она спросила:
хотел бы ты лучше быть глупым, чем иметь семь дырок в голове?
часто я не нахожусь что ответить когда женщины спрашивают
так же как и в то время
и я ответил неуверенно : пожалуй лучше быть глупым
девочка засмеялась , довольная:
твоё желание уже исполнилось!
ты уже глупый, а мог бы выбрать семь дырок в голове,
у всех они есть и ничего с ними не случается
я пошёл, задумавшись над мудростью девочки
дальше в тот пополудень исполненных желаний.


Всё едино

кто написал первый стих о SMSах?
кто впервые написал SMSку стихом?
какое это имеет значение сегодня ?
линии конусов сбегаются к острию шпильки
присутствие вещей из прошлого и будущих
наличие нынешних вещей
они гоняются и переворачиваются
и тормошатся как играющие щенки
Элиот тоже тут в своей шапке с козырьком
с прикреплённым образком святого
на значке, которую бородач хочет мне продать
за два злотых на улице Затишье
не надо значка говорю могу дать злотый
тогда он говорит могу присмотреть за машиной
и мы расходимся в меру довольные
в меру, в меру
между припоминанием будущих вещей
и ожиданием прошлых -


_ _ _


чувствовать себя отменённым билетом
шестым носом Майкла Джексона
стихом, время которого ещё не пришло
или как-то иначе утешаться
ведь я вращаюсь в приличном обществе
говорю себе
несложная радость или обычная грусть
это скорее темы для простейших разновидностей поэзии и музыки
новая искренность и новая простота
на новом диске Ю ТУ
хотя и не так уж, не так уж красивы
я стал кем-то чужим в собственной жизни
говорю себе
переводя язык коммуникатов на коммуникант языка
не отклоняй голову назад, а то он прилипнет к нёбу
***

---

Юзеф Чехович. Далеко.

Jоzef Czechowicz daleko
Юзеф Чехович. Далеко.


ветряки горизонт качают
хаты пахнут степью
хатам худо
поднялись от заката ослепнув
на дыбы словно кони
сейчас покусают
не степь море в штиле
разливается вечер синью
светлые стёкла вокзал окружили
закат усердно жуёт резину
прощайте матушка не болейте
напишу сразу вам из…
над паровозом цветы белеют
свист
в воскресенье поезд отъехал
в воскресенье поезд прибудет
красное облако трудится бьётся наружу
дни и недели на станции те же как было так будет
и рельсы
рельсы нигде не кончаются тянутся кружат

wiatraki kolysza horyzont
chaty pachna stepem
chatom zle
stoja na palcach o zachodzie slepe
wspinaja sie jak konie
za chwile sie pogryza
nie step ucichle morze
rozlewa sie wieczor bez szumu
swiecace szyby otoczyly kolejowy dworzec
zachod mozolnie |uje gume
zostajcie zdrowo matus
z wojska napisze list
nad parowozem dym biaBe kwiaty
gwizd
w niedziel pociag odjechal
w inna niedziele przyjdzie
pracuja czerwone obloki pchaja sie ku sloncu
na stacji dzien jak co dzien tydzien jak tydzien
a szyny
szyny sie nigdzie nie koncza

---

Jan Krzysztof Kelus. ( Песня о "Беломоре")

Jan Krzysztof Kelus

Bialomor eta prosta papiros kak Philip Morris –
eta prosta sigariet
na puti na zizniennoj wstrieczajetsja
s czielawiekam czielawiek

Tu scenariusz do piosenki:
wiec poddasze - z braku willi,
moja zona, troche wodki
dwoch lewakow: Heinz i Willy

Ktos ich tutaj przyslal z listem
- Moga zanocowac -
i jak zwykle przy kolacji
ta sama rozmowa

oczywiscie Solzenicyn
i w rozmowie przerwa...
- Willy mowi - ze dla niego
to zgnila konserwa

Zapal Willy BieBomora
mam ich caBy karton
moze zechcesz to pokazac
kolegom lewakom?

Ty Heinz tez nic nie rozumiesz
na paczke si patrzysz
w koncu mowisz: - "bardzo tanie,
tylko zwei und zwanzig"

Tak, Heinz, Kanal Bialomorski
- nie ma co sie ludzic -
tam zgineBo tak najmarniej
pol miliona ludzi

Powiedz Willy - jako Niemiec
chyba bys si zrzygal
placac za Auschwitze z filtrem
marke i feninga

Zapal Willi BieBomora
i pomysl spokojnie
- kto naprawde wygral w koncu
te ostatnia wojne?

Bialomor eta prosta papiros
kak Philip Morris - eta prosta sigariet
na puti na zizniennoj wstrieczajetsja
s czielawiekam czielawiek

Ян Кжиштоф Келюс.

(ПЕСНЯ О « БЕЛОМОРЕ»)


Jan Krzysztof Kelus - польский бард, поэт, социолог. В 60-80-ых его называли "нашим Вуди Гатри". Келюс выступал на подпольных концертах, организовывал профсоюзы рабочих и протестные акции "Солидарности", распространял самиздат (и был арестован за это в 1969-ом), в начале 80-ых создал самую крупную подпольную типографию Niezale|na Oficyna Wydawnicza CDN... После мирной смены власти в 1989-ом Келюс ушел из активной публичной жизни и стал заниматься пчеловодством.



Bialomor eta prosta papiros kak Philip Morris –
eta prosta sigariet
na puti na zizniennoj wstrieczajetsja
s czielawiekam czielawiek

Вот для песенки намётка:
Мы в мансарде, нету виллы,
я, жена, немного водки
двое левых – Хайнц и Вилли.

Кто-то их прислал с запиской
про ночлег, и за обедом,
как всегда у нас бывает,
затевается беседа .

И, конечно, Солженицын
вспоминается во-первых.
Вилли заявляет - это
залежалые консервы .

Ты возьми-ка лучше, Вилли,
«Беломора» сколько надо,
может, ты покажешь пачку
левакам, твоим камрадам?

Хайнц разглядывает пачку,
ничего не понимая,
наконец определяет,
что ценой недорогая.

«Беломор» недорог, верно
Хайнц, однако заключённых
там замучено не меньше
половины миллиона.

Ты скажи, как немец, Вилли,
раз уж мы коснулись денег,
взял бы ты «Освенцим с фильтром»
покурить хотя б за пфенниг?

Подыми-ка папиросой
Рассуди-ка ты спокойней,
Кто же выиграл в итоге
В той последней бойне?

Bialomor eta prosta papiros
kak Philip Morris - eta prosta sigariet
na puti na zizniennoj wstrieczajetsja
s czielawiekam czielawiek

***
( Взято из сети)

---

Эдмунд Петрик. Стихи

Edmund Pietryk

Czarny Aniol

Od czego oddziela cie wieczna zaslona gdy
Bog liczy paciorki potu na twoim czole –
to sie uklada w swietlisty rozaniec
dla niegojacych sie blizn zycia
Czai sie w ulu miod smierci i
czuwa Czarny Aniol na najbielszej z chmur
W szpitalnej Eucharystii w sakramencie
chorych
wachasz zapach piolunowych godzin
i lowisz szelest krwi w mgle wlochatych
tesknot
To niebo ptakow posiwialych
To ogrod kwiatow skamienialych

Чёрный ангел

От чего отделяет тебя вечная завеса когда
Бог считает капли пота на твоём лбу -
Это складываются светящиеся четки
для незаживающих шрамов жизни
Скрывается в улье мед смерти и
бодрствует Черный Ангел на белейшем из облаков
В больничном таинстве причащения
чуешь запах полынных часов
и ловишь шелест крови во мгле мохнатой
тоски
Это небо птиц поседевших
Это сад цветов окаменевших

Pelnia

Spojrz w oczy przeznaczenia a zobaczysz ze to sa
puste oczodoly Sa tam plomyki piekla i
namiastka nieba Zaplatany w gaszczu
swych zyl Kasany nerwobolem
Sciga sie mglawica w zastrzyku tramalu
Taki jest wystroj celi smierci
Taki jest zapach spopielonych modlitw
Wilcze kly losu Skamienialosc starosci
Dlawisz sie swym oddechem
Tylko noc jest pelnia ciszy

Полнота

Взгляни в очи предназначения и увидишь что
глазницы пусты Там огни ада и
подмена неба Запутанный в гуще
своих жил Уязвляемый невралгией
затуманиваешься инъекцией трамала
Таков вид твоей камеры смерти
Таков запах испепелённых молитв
Волчьи клыки судьбы Окаменелость старости
Задыхаешься от своего дыхания
Только ночь полна тишины
o
Gazeta Kulturalna Poezja Proza Krytyka Historia Sztuka Muzyka Numer 3(175) marzec 2011

---

Данута Гуральска-Новак. Стихи.

Poezja

Danuta
Goralska-Nowak


AA

Nazywam sie Asia
Mam 3 lata
Jestem uzalezniona od alkoholu
Razem z moim tata

Wczoraj tata odebral
zasilek dla bezrobotnych
Poszlismy do baru
Bardzo chcialo mi sie siku
ale tata usnal przy stole
Jakis pan chcial mnie zaprowadzic do ubikacji
Nie poszlam
Musialam pilnowac taty
Przeciez moglo mu sie przysnic
cos zlego

АА

Меня зовут Ася
Мне 3 года
У нас с папой
алкогольная зависимость

Вчера папа получил
пособие по безработице
Мы пошли в бар
Мне очень хотелось пописать
но папа заснул за столом
Какой-то дядя хотел проводить меня в уборную
Я не пошла
надо было присматривать за папой
Ведь ему могло присниться
Что-нибудь нехорошее


Rozpacz

Wczoraj
chcialam zabic
moja wlasna Matke
Za to, ze zachorowala
na raka

Wrocilysmy ze szpitala
Ordynator nie przyjal Jej
na oddzial
aby nie psuc statystyki

Siedziala tylem do mnie
i bezmyslnie luskala slonecznik
a ja stalam za jej plecami
z tluczkiem do miesa

Wyczula moja obecnosc
odwrocila sie i poprosila:
„Dzisiaj nie gotuj, dziecko,
jestes taka zmeczona”.


Отчаяние

Вчера
Я хотела убить
Собственную мать
За то, что у неё
рак

Мы вернулись из больницы
Врач её не принял
в отделение
чтобы не испортить статистику

Она сидела спиной ко мне
и бессмысленно лузгала семечки
а я встала за ее спиной
с молотком для мяса

Она почувствовала моё присутствие
обернулась и попросила:
"Сегодня не готовь, детка,
ты такая усталая ".

Antygona

Nie boje sie umarlych
Kocham ich bardziej
niz kazdego dnia
gdy calowali mnie na powitanie

Nie boje sie dotykac
ich cial wilgotnych
jak mlode figi

o wschodzie slonca
pustych niczym
drogocenne amfory
Leza bezbronni
a wiec swieci
w calunach z zagli

Boje sie zyjacych
ktorzy nazywali sie
przyjaciolmi
Opuscili moj dom
pospiesznie
gdy jeszcze spalam

Антигона

Я не боюсь мертвых
Я люблю их больше
чем в те дни
когда они целовали меня привечая

Я не боюсь трогать
их тела влажные
как свежие фиги
при восходе солнца
пустые словно
драгоценные амфоры

Лежат беспомощные
и потому святые
в пеленах из паруса

Я боюсь живых
которые называли себя
друзьями
И оставили мой дом
поспешно
пока я ещё спала

Ciesze sie

Cieszy mnie mysl o niebie
Wiem, ze tam
staruszkowie bez nog
tancza
Niemowleta
graja w kregle
bez pamieci
A wszyscy
widza bez oczu
slysza bez sluchu
kochaja
bez serca

Raduje mnie
taki stan
gdzie zaden brak
nie ogranicza
Twojej obecnosci
Boze

Chyba ze lek
przed zmartwychwstalym

Радуюсь

Меня радует мысль о небе
Я знаю, что там
старики безногие
танцуют
Младенцы
играют в кегли
без памяти
И все
видят без глаз
слышат без слуха
любят
без сердца

Меня радует
такое положение
когда ничто
не ограничивает
Твоего присутствия
Боже

Разве что страх
Перед воскрешением

Grzech

Dopiero
kiedy zgrzeszyla
zauwazyla
ze jest zupelnie naga
Zaslaniala sie
wlosem
ktory zostawil na poduszce jej mezczyzna
Kieliszkiem pelnym wiary
Metafora
Etcetera
(przepraszam)
et cetera
et cetera...


Грех

Только лишь
когда согрешила
заметила
что она совершенно голая
Прикрылась
волоском
который оставил на подушке её мужчина
Рюмкой полной веры
Метафора
Этцетера
(извиняюсь)
et cetera
et cetera...



Wielki piatek

Pod krzyzem nie ma juz nikogo
Maryja, Jan i Maria Magdalena
poszli na kolacje
Spokojnie zlozyli kolorowe pisma
z sensacyjna wiadomoscia
sprzed prawie dwoch tysiecy lat
ze zmartwychwstal

Przeczytali
i nikt sie nie zdziwil
Zostawili
Jezusa samego
odartego z boskosci

Великая Пятница

Под крестом уже нет никого
Мария, Иоанн и Мария Магдалина
пошли ужинать
Спокойно составили красочные послания
с сенсационным известием
двухтысячелетней почти давности
о воскресении

Прочли
И никто не удивился
Покинули
Иисуса
лишённого божественности

Pompea

Czas wyznaczal Wezuwiusz
Bylo-jest-bedzie
nic nie znaczy

Jak dzisiaj

niebo lsnilo kolorem
podbitych luster
Ona wlasnie pomalowala usta
On wszedl cichutko
i okryl ja szalem
Gdy tak stali objeci
pragnac by ta chwila
trwala wiecznie
zastygli

Ja nie radze sobie
z przemijaniem

Помпеи

Время определял Везувий
Было – есть - будет
ничего не значит

Как сегодня

небо сверкало цветом
поражённых зеркал
Она подкрасила губы
Он подошёл тихонько
И укрыл её шалью
Тогда они так встали обнявшись
и желая чтобы это мгновение
длилось вечно
застыли

Я не справляюсь
с мимолётностью

Gazeta Kulturalna Poezja Proza Krytyka Historia Sztuka Muzyka Numer 3(175) marzec 2011

---

Призывы и др.

Призывы.

Воруй, потом поделишься!
Греши, потом покаешься!
Страшись, потом осмелишься!
Копи, потом потратишься!
Люби, потом обманешься!
Беги, не то останешься!
Бери, потом расплатишься!
Шути, потом расплачешься!

***
De profundis.
-"Покаяния двери отверзи ми.!"-
я Тебя безответно просил,
Иль делами да мыслями мерзкими
не в достатке ещё надерзил?
Обращеньем, видать, не обрадовал,
и не нужен такой, нелюбим,
раз взываю к Тебе не из адовых,
не из самых последних глубин...
***

Иов на гноище.

Опять политическим спидом
болеет российский народ.
Господь угрожает : - Вот выдам,
свинья вас, безумных, сожрёт!
Десница безжалостно божья
разрушит именье и кров,
и вождь политических бОмжей
тобой помыкает, Иов!

***

Да нет, это всё с недосыпу!
Проспаться бы, чтобы - хе-хе!-
в субботу быть сызнова сыту
и пьяну, и нос в табаке!
***

80-е.

---

Болеслав Лесьмян. Три стихотворения.

DWOJE LUDZIENKOW

Czesto w duszy mi dzwoni piesn, wylkana w zalobie,
O tych dwojgu ludzienkach, co kochali sie w sobie.

Lecz w ogrodzie szept pierwszego milosnego wyznania
Stal sie dla nich przymusem do naglego rozstania.

Nie widzieli sie dlugo z czyjejs woli i winy,
A czas ciagle uplywal - bezpowrotny, jedyny.

A gdy zeszli sie, dlonie wyciagajac po kwiecie,
Zachorzeli tak bardzo, jak nikt dotad na swiecie!

Pod jaworem - dwa lozka, pod jaworem - dwa cienie,
Pod jaworem ostatnie, beznadziejne spojrzenie.

I pomarli oboje bez pieszczoty, bez grzechu,
Bez lzy szczescia na oczach, bez jednego usmiechu.

Ust ich czerwien zagasla w zimnym smierci fiolecie,
I pobledli tak bardzo, jak nikt dotad na swiecie!

Chcieli jeszcze sie kochac poza wlasna mogila,
Ale milosc umarla, ju| milosci nie byBo.

I poklekli spoznieni u niedoli swej proga,
By sie modlic o wszystko, lecz nie bylo ju| Boga.

Wiec sil reszta dotrwali az do wiosny, do lata,
By powrocic na ziemie - lecz nie bylo juz swiata

ДВОЕ ЧЕЛОВЕЧКОВ.


Песню слышу в душе я, в ней печаль и разлука,
О тех двух человечках, что любили друг друга

Но в саду лишь раздался первый шёпот признанья,
Стал причиной нежданной он беды- расставанья

Отчего та разлука – чья-то воля, вина ли?
Но года безвозвратно текли, уплывали.

А когда повстречались со цветами в ладонях,
Заболели хворобой, невиданной до них .

Под платаном два ложа, под платаном две тени.
Под платаном прощаясь, друг на друга глядели.

И без ласки, безгрешно тут же оба погибли,
Ни слезиночки счастья, ни единой улыбки.

Уст их розы загасли в смертном холоде этом,
Побледнели мгновенно, как не видано светом.

Полюбить не пришлось им за порогом могилы,
Уж любови не стало, уж любовь их остыла.

На коленях недолю свою у порога
Умоляли , молились, но уж не было Бога.

Сил остатка хватило до весны им, до лета,
Чтоб на землю вернуться - но уж не было света.

TOPILEC
W zwiewnych nurtach kostrzewy, na lesnej polanie,
Gdzie sie las upodobnia lace niespodzianie,
Leza zwloki wedrowca, zbedne sobie zwloki.
Przewedrowal swiat caly z oblokow w obloki,
Az nagle w niecierpliwej zapragnal zalobie
Zwiedzic duchem na przelaj zielen sama w sobie.
Wowczas demon zieleni wszechlesnym powiewem
Ogarnal go, gdy w drodze przystanaB pod drzewem,
I wabil nieustannych rozkwitow pospiechem,
I necil ust zdyszanych tajemnym bezsmiechem,
I czarowal zniszczota wonnych niedowcielen,
I kusil coraz glebiej - w te zielen, w te zielen!
A on biegl wybrzezami coraz innych swiatow,
OdczBowieczajac dusze i oddech wsrod kwiatow,
Az zabrnal w takich jagod rozdzwonione dzbany.
W taka zamrocz paproci, w takich cisz kurhany,
W taki bezswiat zarosli, w taki bez brzask gluchy,
W takich szumow ostatnie kedys zawieruchy,
Ze lezy oto martwy w stu wiosen bezdeni,
Cienisty, jak bor w borze - topielec zieleni

УТОНУВШИЙ.
Среди волн овсяницы в лесу, на поляне,
Там, где лес уподобился лугу нежданно,
Тело странника скрыто, уж ненужное тело.
С облаков в облака обошёл он мир целый,
и внезапно желаньем –печалью нацелен,
духом всем устремился в зелёную зелень.
Тут же зелени демон дыханьем вселесным
Охватил его душу объятием тесным,
и цветением трав соблазняя поспешным,
нёс усталым устам ласку тайны нездешней ,
чары душные вянущих невоплощений,
и заманивал душу зелёной пучиной!
И бежал он уж новых миров побережьем,
Расчеловечен цветением нежным,
и остался с трезвонами ягодных жбанов
в помрачении папоротников, в молчанье курганов,
в том безмире чащобы, в глуши безрассвета,
в отшумевших метелях когда-то и где-то,
и лежит словно мертвый в ста вёснах бездонных,
в чернолесье, зелёный – утонувший в зелёном.


NOCA

Cos bez twarzy i na wznak spi w gwiazdach niezlomnie,
Spi i nie chce sie zbudzic w tych skier zawierusze.
Mieszkasz w domu nad rzeka i trwozysz sie o mnie.
Przyjde jutro na pewno! Dzis smucic sie musze.

Spieszy w zaswiat na zebry cien brzozy sierocy.
Krzyz chce w przepasc sie rzucic z pagorka nad droga!
Wszyscy naraz bogowie wymarli tej nocy,
I odtad juz sie nie mam pomodlic do kogo!

Nie zaufam bezmiarom! Nie zalkam w noc ciemna!
Rak nie wzniose ku niebu po modlitwy zgonie!
A ty za mnie w tej chwili wyciagasz swe dlonie,
Choc wiesz, |e procz tych dloni, nic nie ma nade mna!

Jest tylko ta proznica, w ktore czar przelewa
Slonce, azeby spelnic mgiel wole daleka...
Ta pro|nica - te kwiaty - motyle i drzewa -
Drzewa - kwiaty - motyle - i ten dom nad rzeka...

НОЧЬЮ.

Что-то безликое навзничь упало на звёздное ложе,
Спит, просыпаться не хочет в сверкании вьюжном.
В доме живёшь над рекою ты, обо мне тревожась.
Завтра я точно приду! Мне сегодня печалиться нужно .

Вот в запределье берёза нищей сироткой хлопочет,
Крест хочет броситься в пропасть с холма над дорогой!
Видимо, боги поумерли все этой ночью!,
И для молитв у меня нету теперь уже бога!

Нет, я безмерью не верю! Не жалуюсь ночи бездонной!
Рук после смерти молитвы я к небесам не вздымаю.
В эту минуту лишь ты за меня , руки свои простирая,
Знаешь, что нет ничего надо мной, кроме твоих ладоней!

Лишь пустота есть, в которую чары издревле
Солнце по воле неведомой льёт... Что же такое
та пустота - и цветы - мотыльки и деревья -
Деревья - цветы - мотыльки - и тот дом над рекою ...

ЛБ.

---

Бронислав Май.Стихи. С польского.

Bronislaw Maj
Бронислав Май.
Польский поэт из Кракова, р. 1953.

Стихи взяты из сетевых блогов. Оригиналы приведены без диакритики.

***
Kto da swiadectwo tym czasom?
Kto zapisze? Bo przecie| nikt z nas:
za dlugo tu |ylismy, za gleboko wchlonlismy
te epoke, zbyt jej wierni, aby moc o niej powiedziec
prawde.W ogole - mowic prawde. Wierny:
mowie "sprawiedliwosc", a mysle
o mrocznym szczesciu zemsty,
mowie godnosc, a pragn narzucania swojej woli,
mowie "troska", a mysle "my" i "oni", i - "co ze mna zrobili". Nic wiecej
nie mam na swoja obrone: wiernosc. I slabosc:
to, |e nienawidzilem zlych, oszukiwalem, by chronic
prawde, pogarda byla moja chora duma.
Nienawisc, pogarda, klamstwo - przez tyle lat,
by przezyc i byc czystym. Co najwyzej - przezyc.
Pozostac - niemym. Pytac: kto da swiadectwo?
Dobrze wiedzac, ze nikt z nas i przeciez nikt
inny. Wiec bez jednego slowa. Pusta epoka.
Jak zadna inna wypelniona zyciem, bo
naszym, i nie bedzie drugiej. Zgielk
wrzask, placz, smiech i skowyt, pospolita
piesn, bez slow, bez jednego slowa,
ktore by kiedys przemowilo
za nami.



***

Кто представит свидетельство о нашем времени?
Кто запишет? Ведь никто из нас :
мы здесь слишком долго жили , слишком глубоко надышались
этой эпохой, слишком верны ей, чтобы суметь о ней сказать
правду. Вообще - говорить правду. Верный ей ,
я говорю: "справедливость", и думаю,
о мрачном счастье отмщения,
говорю о достоинстве, и желаю навязать свою волю,
говорю: " милосердие", и думаю, "мы" и "чужие"
и - " что они сделали со мной" Ничего больше
нет у меня в оправдание : верность. И слабость:
я ненавидел злых, обманывал, чтобы уберечь
правду, презрение было моей больной гордостью.
Ненависть, презрение, ложь – в течение многих лет,
чтобы выжить и остаться чистым. Главное - чтобы выжить.
Остаться - немым. Спрашивать: кто даст показания?
Прекрасно зная, что никто из нас, и никто
иной . Поэтому без единого слова . Пустая эпоха.
Но нет другой столь наполненной жизнью, потому что
нашей, и другой не будет . Шум,
крик, плач, смех и визг, общая
песня без слов, без единого слова,
которое когда - нибудь заступилось бы
за нас.

***
Wiem, ze jest gdzies
najczystsze zrodlo
za mocno pragne
by moglo go nie byc
to zrodlo w ktorym zmyje z siebie
wszystko czym jestem –
nie zawiedzie mnie w drodze
|elazny zapas powietrza
ani ta odrobina histerii
pchajaca ciagle ku swiatlu –
jeszcze tylko ten lancuszek
uderzen serca
cicho liczacych gloski wierszy
jakich tam ju| nie bedzie – zerwac
by isc

***
Я знаю, что есть где-то
чистейший источник
слишком сильно я жажду
чтобы могло не быть
источника, в котором я смою с себя
все, чем я есть -
не подведёт меня в дороге
надёжный запас воздуха
и ни та малость истерии
беспрестанно подталкивающей к свету -
еще только эту цепочку
ударов сердца
тихо считающих звуки стихов
которых там уже не будет - порвать
чтобы идти

***
Noca w lesie ognisko: falujacy krag
swiatla, poza ktorym nie ma nic,
bo my jestesmy tu, w srodku:
przekrzykiwania sie, piosenki, smiech…
Wreszcie konczy sie drewno, dogorywanie
plomieni. A mowi sie takze: dogorywa
czlowiek. I ciagle jest w tym cos
z ognia. Lecz potem jest ju| to
nic: ciemnosc, i widzimy wyraznie wszystko,
co pozostalo: nasze twarze, nagle takie
inne, schylone nad tym miejscem, czarne
kontury drzew, nieco jasniejsze niebo,
zimne gwiazdy. I nikt nie wie, dlaczego
tak dlugo milczymy,
a potem mowimy
szeptem.

***
Ночью в лесу костёр: вздымающийся круг
света, за которым нет ничего,
потому что мы здесь, в центре:
перекрикиваемся, песни, смех ...
Наконец кончаются дрова, угасает
пламя. И говорится также : угасает
человек. Все-таки есть в нём что-то
из огня. Потом уже
ничто: темнота, но мы отчётливо видим всё,
что осталось: наши лица, внезапно такие
другие, склонённые над этим местом, черные
контуры деревьев, немного ясного неба,
холодные звезды. И никто не знает, почему
мы долго молчим ,
и потом говорим
шёпотом.
***

(W.G., w marcu 1980)

To wszystko byBo nie tak, jak potem mowiono.
Prawda, nie potrafiBes zyc, lecz przeciez nie umiales
umierac: twoja rozpacz i zachwyt, nadzieja i bol
nie byly inne, niz bywaja u ludzi. Smierc przyszla
pozniej. Zrobili z niej poczatek i patrza teraz
na ciebie - stamtad. Jakbys nigdy nie zyB. Nigdy:
cieple swiatlo zachodu nad wiezami miasta, gladka
siersc psa, imieniem Meskal, pod dlonia, zapach
ognisk, krzyk ptakow budzacy niejasne uczucia, jej
imie, wymawiane tak miekko, glod, radosc zakonczonej
pracy - nigdy nie byBy twoje, tak mowia. Zmierc, to
jedno jest pewne, widza cie poprzez to, co pewne.-
W swietle, ktore patrzylo ci w oczy, trwa na zawsze
twoj wzrok, siersc zwierzecia jest gladsza, niz gdybys
jej nie dotykal, inna bylaby ta kobieta, gdybys
nie kochal jej ty. Nic sie nie konczy. Smierc ju|
minela. To wszystko jest. Jest
inaczej, niz mowia,


( W.G., в марте 1980)

Не так всё это было, как потом говорили.
Правда, что не умел ты жить, но все же не умел и
умирать: твои отчаяние и восторг, надежда и боль
были такими же, как и у других людей. Пришла
смерть, и для них она стала началом, они смотрят сейчас
на тебя - оттуда. Будто бы ты никогда не жил . Никогда.
Теплый свет заката над башнями города, гладкая
шерсть пса по имени Мескаль под рукой, запах
костров, крики птиц, пробуждающих неясные чувства, её
имя, произносимое так нежно, голод, радость законченной
работы - никогда не были твоими, так говорят. Смерть, это
единственно достоверное, видит тебя сквозь то, что достоверно :
в свете, который смотрел тебе в глаза, длится навсегда
твой взгляд, собачья шерсть глаже, чем если бы ты
её не касался, другой была бы та женщина, если бы
её не любил ты. Ничего не кончится. Смерть уже
миновала. Это всё есть. Есть
иначе, чем говорят.
***

«PIOSENKA O PLATKU SNIEGU»
Lecz jesli to Twoj znak i zmilowanie
Ten czysty snieg - daremne jest:
Kazdy platek jak aniol zesBany
Na upodlenie i smierc

Patrz, w locie obraz ziemi chlonie jak lustro;
Nim opadnie - juz nie jest gwiazda
Na moim czole cichnie jak usta
Malenkie - calujce rozpalone zelazo.


"Песня о снежинке»

Если знак Твоего милосердия
Этот чистый снег – не напрасно ль верить
Ангелам, посланным с небесной тверди
На унижение и смерть.

Посмотри! Их Земля, словно зеркало, манит,
лишь падут - и уже не звезда.
На горячем челе на моём остывают
маленькие целующие уста.

***
Golebie spia na gzymsach i kolumnach
Sukiennic, ufnie jak dzieci. Mozna
wyciagnac reke: cieplo rozbudzony trzepot,
predko bijace serce. Na stopniach pomnika
dziewczyny i chlopcy, spiewaja
przy gitarze. Granatowy wilgotny mrok,
pomaranczowe swiatla na murach, czystosc
wieczoru i spiewu, to boli: kiedys
pragnalem pokochac to miasto tylko
dla ciebie.
***
Голуби спят на карнизах и колоннах
Сукенниц, доверчивые, как дети. Можно
протянуть руку : теплый разбуженный трепет,
часто бьющееся сердце. На ступенях памятника
девушки и парни, поют
под гитару. Синий влажный сумрак,
оранжевые пятна света на стенах, чистота
вечера и пения, и это печалит : когда-то
я хотел полюбить это место только
ради тебя.
***
Nigdy nie napisze dlugiego poematu: wszystko,
co tu poznalem, nie pozwala mi
klamac: trwa pomiedzy
dwoma haustami powietrza, w jednym
spojrzeniu skurczu serca. I jestem
tylko teraz i to, co jest tu ze mna,
wystarcza zaledwie na kilkanascie
linijek, wiersz tak krotki jak zycie
bielinka, blysku swiatBa na fali,
czBowieka katedry. Kilkanascie linijek
i to, co pomiedzy nimi: nieskonczony
blysk swiatBa, wieczne |ycie bielinka,
czlowiek przekraczajcy
smierc.
***
Никогда не написать мне длинной поэмы : все,
что мною тут было познано, не позволяет мне
лгать: оно живёт между
двумя глотками воздуха, в одном
взгляде, ударе сердца . Я есть
только сейчас, и того, что есть здесь со мной,
хватает лишь на несколько строк,
стих короток, как существование
бабочки, проблеска света на волне,
человека церкви. Несколько строк
и то, что между ними: нескончаемое
сияние света, вечная жизнь бабочки ,
человек, преступающий
смерть.
***

ZA OKNEM DESZCZ,SZKLANKA HERBATY NA STOLE,
LAMPA-TAK,MOZE NAIWNIE,WIDZE CIE,
ZA PIEC,ZA DWADZIESCIA,ZA STO DWADZIESCIA PIEC
LAT,ODCZYTUJACEGO TEN WIERSZ:MYSLACEGO O MNIE, CZLOWIEKU
SPRZED DWUDZIESTU CZY STU DWUDZIESTU LAT- JAK
ZYLEM? JA I MOJA EPOKA: BEZNADZIEJNIE ZMECZENI LUDZIE,
KILKA DAT,MIEJSC KLESKI, NAZWISK: ZAKLEC, KTORE POWTARZALISMY
WTEDY, Z DZIECINNA NADZIEJA ZYJACYCH,GLUPSI OD CIEBIE
O MADROSC, KTORA CZAS DAL TOBIE: ZYJACEMU
PO WSZYSTKIM: PO NAS, PO WSZYSTKICH. - TAK MALO
UMIEM CI PRZEKAZAC,TYLE CO WSZYSCY.LECZ PRZECIEZ
ZYLEM I NIE CHCE UMRZEC CALY: POZOSTAC
DLA CIEBIE KAZDYM, PRZEDMIOTEM STATYSTYCZNEJ
LITOSCI ALBO POGARDY.TO, CO BYLO TYLKO,
TYLKO MNA, JEST POZA HISTORIA.WIEC POWIEM O SOBIE
JEDYNA OBU NAM DOSTEPNA MOWA: O ZAPACHU MOKREGO
KURZU MIEJSKIEGO ZA OKNEM(SPADL DESZCZ), O STOLE
UWIERAJACYM LOKCIE, O SWIETLE LAMPY, KTORE RAZILO MNIE W OCZY
KIEDY PISALEM TEN WIERSZ- POWSZECHNA MOWA WSZYSTKICH
PIECIU ZMYSLOW


Дождь за окном, чай на столе,
лампа - таким, может быть , наивно, я вижу тебя,
через пять, двадцать, сто двадцать пять
лет читающего эти стихи, думающего обо мне, человеке
из-под прошедших двадцати или ста двадцати лет- как
я жил? Я и моя эпоха: безнадежно усталые люди,
несколько дат , мест бедствий, имён ,заклинания, что мы повторяли
тогда с детской надеждой живых, глупее тебя
на мудрость, которую дало время тебе, живущему
после всего : после нас, всех нас - так мало
могу я тебе передать, то же, что и все, ведь я
живу и не хочу умереть весь , остаться
для тебя безличным предметом статистической
жалости или презрения. Tо, что было только,
только мной, - это вне истории. Поэтому скажу о себе
единственно доступным обоим нам языком: о запахе мокрой
городской пыли за окном ( прошёл дождь), о столе,
в который упираются локти, о свете лампы, бьющем мне в глаза
когда я писал это стихотворение – общим языком всех
пяти чувств.
***


"Roznica czasu"
Teraz jest noc w Krakowie, punkt pierwsza,dokladnie.
I moze wlasnie teraz ty-pewnie,spokojnie
Przez sen wycigasz ramie i, zamiast mnie, nagle
Obejmujesz to zimne puste miejsce po mnie,

Absolutna-mnie nie ma, nie ma, nie ma-proznie.
(NiezBy trening przed.)A milosc?Cieplo ramienia?
Tak, na pewno.Lecz ta nieobecnosc-czym ro|ni
Sie od smierci?I tego sie w koncu dowiemy,

Tu| po.Ka|de z nas w swoim czasie, lecz sie dowie.
Bo tylko to jest pewne.Tymczasem jednak-jest
Noc dokBadnie pitna[cie po pierwszej, w Krakowie,
A tu-kwadrans po szostej,dzien:jest,jest,jest,jest

Iowa City,12 wrzesnia 1996

***

"Разница во времени"

В Кракове ночь, для отсчёта точка.
Если прямо сейчас ты в сонном покое
потянувшись, вдруг обнаружишь то, что
вместо меня – пустоту ощутив рукою

абсолютную - нет меня, нет меня, нет - пусто.
(Неплохой тренинг наперёд.) А любовь? Тепло плеча?
Так, несомненно. Но как различить эту и ту, что
в смерти? Все узнаем в последний час

сразу же, достоверно , впрочем,
все в своё время. И вот что есть :
в Кракове четверть второго ночи,
здесь же день, с четвертью шесть: есть, есть, есть.

Айова Сити, 12 сентября 1996.
***


Перевод ЛБ.

---

Стихи о стихах

СТИХИ О СТИХАХ.



Слова соединить в минуту озаренья,
Но услыхать, едва
Погаснет свет зари:
-Давай, не станем жить!
Порвём стихотворенье,
Рассыплемся в слова,
Вернёмся в словари!

* * *

В шуме битвы со всем негативным,
Что ведёт трудовой коллектив,
Всё мне слышится тот, примитивный,
Где-то даже народный мотив.
И в плену у старинных привычек,
Хоть от шума болит голова,
Под прилипчивый этот мотивчик
Я всю жизнь подбираю слова.
* * *

Ах, какой сочинился стишок!
Наслаждение, просто игрушка!
Для души- нетяжёлый грешок,
И для отдыха духа подушка!

* * *

Ах, фокуса не хочется, оставим выкрутас!
Сегодня что-то по-сердцу святая простота!
Дадим свободу творчеству, нам незачем темнить
И то, что сердцу хочется, решимся объяснить!

* * *

Склонив головку набок, я глазки заведу,
Чтоб слышать, как силлабы стучатся на ходу,
Меняются местами,
Становятся словами,
Слова, как шестерёнки, цепляются, журчат,
Чтоб песенке- подёнке сложиться наугад.
* * *

Я сделал сто автопортретов,
Да их показывать- кому?
Я знаю множество секретов,
Не интересных самому.
Я про себя такие штуки
Сказать бы мог- но утаю,
Не то издохнете от скуки
Под эту исповедь мою.
* * *




А знаете, я не люблю мастерства,
Которое словно бы чтенье с листа
Чужого, местами неясного текста,
И слишком легко попадают слова
Туда, где для них уготовано место.
* * *

Вторичность- как болезнь, и как бы ты упорно
Из кожи вон не лез- всё будешь пешкой чёрной.
За белой- первый ход. Вторая двинет смело
И далеко пойдёт! Да только в том ли дело?
* * *

Выбирай! Но, поэт, не спеши!
Не простят- этот выбор из трудных-
Люди- правды,
Поэзия- лжи,
Сам себе- колебаний минутных!
* * *

Что-то стал я повторяться,
Сам себе надоедать.
Измениться б, потеряться,
Объявиться бы опять:
Вечность камнем пролежать,
Встать бы деревом- надолго,
Или оборотнем-волком
По деревне пробежать!
* * *

Мои стишки как вешки
Моих земных путей,
Они как будто свечки
В кромешной темноте.
Но память тронет вешку-
И оживит чуток
То скуку, то насмешку,
То сердца лоскуток.
* * *

Долгие мысли, короткие песни.
Ты о себе- это значит, о смерти.
Пой о любви, это значит- о жизни.
Долгие песни, короткие мысли.

* * *
Ах, это, видимо, пустое,
Пора оставить пустяки.
Я, видно, многого не стою,
Как и мои стихи.
Ведь оценить себя непросто-
Самообман всегда в цене,
И это творчество- потворство,
Увы, не лучшему во мне.
* * *





О, как одиноко поэту
И с правдой своею вдвоём!
На публику надо дуэту.
Сейчас мы решимся, споём!
Сейчас я шагну на арену
И с белым от страха лицом
На голую правду надену
Колпак с шутовским бубенцом.
* * *

Ароматические углеводороды!
Люблю, когда столь странные слова
Войдут в стихи совсем другой породы.
Так, скажем, запах, слышимый едва
В чужой толпе, французскими духами
Вдруг мне напомнит о знакомой даме.

* * *

Сижу в углу укромном
И мысли дурака
Бесформенно огромны,
Как эти облака.
* * *

И только песня упасёт
И душу падшую обнимет,
И только песня вознесёт
И крылья слабые поднимет.
Теперь прощай, мой птичий двор!
Я полетел, не оглянулся,
Перемахнул через забор
И в небо вольное метнулся!
Я вновь дыхание обрёл,
С восторгом, сердце холодящим,
Как планер,
Даже- как орёл!-
Парил в потоке восходящем.

* * *

Я к вам поспешу, мастера сочетания слов!
Я вам подношу этот ворох бумажных цветов-
Недаром я жизнь проходил в поэтических шорах-
А вы оцените подбор этих жёлто-багровых тонов,
А вы ощутите осенней листвы элегический шорох!

* * *

---

Детские стишки ( с немецкого)

«Тихая ночь» котёнка.

Edith Schreiber-Wicke


Дождик ёлочный блестящий,
Но совсем не настоящий.
Можно лапками ловить,
Но нельзя жевать и пить

Непонятно.
Неприятно.

Шарик пёстрый, что висит
На колючей ветке,
Так и будет там висеть?
Он наверно крепкий.

Сможет прыгнуть ?
Отцепился,
Покрутился
И разбился.

В коготках зелёных ёлка.
Не вскарабкаешься ловко.
Наверху горит звезда.

Ночь тиха, и я устал.
***

Снег в апреле.
Josef Guggenmos,


Снова снег пошёл в апреле
Тихо падал, еле-еле

У пруда сидят лягушки:
-Это что ещё за мушки?

Их ловить совсем нетрудно
Удивительно и чудно!

Мухи сами в рот влетают-
Раз- два – три – но тут же тают.

И становятся пустой
Непитательной водой!

Озабочены лягушки –
Что за странные игрушки?

-« Эти шуточки апреля,
Мне, сестрички, надоели», -

Говорит одна, и сходу
Брюхом плюхается в воду.

А за ней – «И я!». И я!»-
Плюх-плюх-плюх ! – и вся семья.
***
Katzteweihnacht Кошкино Рождество

Glitzerfдden fein zu fangen. Блестящий дождь приятно ловить.
Auch zu fressen? Есть тоже?
WeiЯ nicht recht. Не знаю точно.
Mir wird schlecht. Мне будет плохо.

Bunter Ball an Silberschnur Пёстрый шар на серебрянной нити
hдngt an Baum висит на дереве.
Bleibt er dort? Останеться он там?
Glaub ich kaum. Вряд ли.

Kann er hьpfen? Может он прыгать?
Kann er nicht! Нет, не может!
Rollt ein Stьck Катится
und zerbricht. и разбивается.

Kletterbaum mit grьnen Nadeln, Дерево (на которе можно вскарабкаться) с зелёными иголками,
Stern im Wipfel Звезда на верхушке
Nickt noch sacht. Покачивается ещё слегка.

Bin jetzt mьde: Я устал
Stille Nacht. Тихая ночь.


Schnee im April Снег в апреле

April _ auf einmal schneit es wieder. Апрель -вдруг снова идёт снег.
Aus den Wolken schwebt es nieder. Из облаков опускается медленно вниз.
Frцsche, die am Weiher hocken, Лягушек, которые сидят у пруда
sehr erstaunt die weiЯen Flocken. очень удивляют белые хлопья.

Sind das wohl besondre Fliegen, Что это, особенные мухи,
weiЯe zwar, doch leicht zu kriegen? правда белые, но их легко поймать?
Und sie sitzen stiell und faul, И сидят они тихо и лениво,
Augen zu, weit auf das Maul. закрыв глаза и широко открыв рот.

Doch was reinfliegt _eins; zwei, drei Но то, что летит в рот - одна, вторая, третья
wird zu Wasser. Zauberei! превращается в воду. Колдовство!
Zu leerem Wasser, das nicht nutzt. В пустую воду, которая никому не нужна.
Man sieht sich an. Man ist verdutzt. Лягушки оглядываются, они озабочены (смущены).

"Dieses ist", der Dickste spricht's, "Это", говорит самая толстая,
"ein Aprilscherz, weiter nicts. "апрельская шутка и ничего более.
Nichts als Unfung sotzsagen. ни что иное, как безобразие (хулиганство), можно сказать.
"Ich, Genossen, ich geh baden!" Я, друзья иду купаться!"

Platsch! Бултых!
"Ich auch!" "Ich auch!" "Я тоже!" "Я тоже!" "Я тоже!"
Platsch! Platsch! Platsch! Бултых! Бултых! Бултых!
klatscht Bauch um Bauch. Шлёпается живот за животом.

Авторы - про кошку - Edith Schreiber- Wicke, про апрель -Josef Guggenmos.

Подстрочный перевод Беллы Ломазовой.

---

Ирочкина книжка.

ИРОЧКИНА КНИЖКА















ИРОЧКА СОВСЕМ МАЛНЬКАЯ.




Её словарик:

Кака- кошка
Гай – собака.
Раги- ягоды.
Дай- дай.
Камелюти!-возьми на ручки!
Не няю- не знаю,при этом разводит ручками.
Гага- всё остальное.
Гыдя!-радость по поводу дырочки на носочке.


Увидала Ирочка:На носочке дырочка:
Маленькая ножка подросла немножко!



РАЗГОВОРЫ


Ира ковыряет резинового зайца:
-Одна попа,а ногов нет!

В Гостях у бабушки,о родителях:
-Интересно,что они там дома без меня делают?
Наверно,моими игрушками играют!






Словечки:
Пахимарик- парикмахер,
Докрот- доктор.


Пересказывает про Красную шапочку. У неё Волк заблудился в лесу.
-Но я его не люблю,мы к нему в гости не пойдём!


О пластинке.

-Поставь мне Моего Додыра!


Ещё Чуковский.

-Не хочу быть именинница!Я что ли Муха-Цокотуха?


Разглядывает в детской Библии- рай.
-Это зоосад!


Впечатление из детсадика:
-А этот Петька умеет писать стоя:выставит живот и писает!

Посреди разговоров вдруг:
-Послушайте ещё сообщение:-Господин Буш сказал как всегда что-то нехорошее!


-Мама тоже умеет хорошо готовить.
-А что она готовит?
-Шпроты.


О комбинезончике:
-Это-рукава,это- ногава!

-Дедушка не на работе,он на пенсии.
-И ни на какую пенсию он не ходит,он всегда дома лежит на диване!


-А когда я вырасту,я буду дяденькой?
-Нет,ты станешь тётенькой.
-А почему?
-Потому что ты девочка,а не мальчик.
-А почему?


-Когда я вырасту,я работать не буду.Разве девушки работают?











Поёт.

У меня животные,
У меня животные,
Они живут,
Они живут у меня дома.

Как хорошо,когда зима
И снег
И с горки можно кататься
На санках.

И что-то про волка,которого она не боится,
-потому что он её любит!



Увидела на площади свадьбу,невеста в наряде:
-Ой,царевна!


Впервые на море.
-Я никогда не знала.что море такое интересное!


Рассказывает :Кот заболел и умер.А когда умирают,это уезжают далеко?
А я не умру. Я не хочу.


Попалось непонятное слово- брат. Напевает,подводя к понятному:
-брат-брать-беру.

Слушала сказку.Там принц увидал принцессу и сразу же на ней женился.
Осуждающе:-Даже не сказал «здравствуйте»!


-Бабушка,а вот почему мы говорим «завтра»,а завтра говорим-«сегодня»?


Сочиняет сказку про слона,который всё хотел убежать- в другое стихотворение!


-А почему котёнок не слушался своего хозяина?
-Кошки вообще самостоятельные,сами по себе.
-(Подумав) : -Всё. Мне нужна собака.



- А ёжики дружат с ёлками?











Сказала,что хочет завести собаку,но только чтобы она всегда оставалась щенком.


-Почему говорят,что часы идут,а они никуда не идут?

-Почему- намочила себе волосы,а они уже не мокрые?

Смотрела по телевизору фильм,австралийский.
-А почему у машин руль не с той стороны?

Излагает:
-Древние полагали,что наша страна плоская и лежит на трёх слонах,которые стоят на огромной черепахе.Они неправильно полагали.На самом деле она- шар.
-Бабушка,а почему шар не может на трёх слонах?


-А дедушка скучает без бабушки?
-Ну да.
-Конечно,кто же его кормит!


Мысль.
-Если папа здесь,то там его уже нет.

-Ты не умирай,лучше на работу ходи!


-Листики такие красивые,мне даже жалко по ним ходить!


-Бабушка,а на чём этот костёр держится?
-?
-Ну солнце,это же такой большой огонь?


О жвачке:-Весь слад уже кончился!


Мнение.
-Корова производит коровят.


Телефон издалека.
-Говори,бабушка,я здесь.
-Мы так по тебе скучаем!
-Я знаю.
-Откуда?
-Знаю и всё.


-У дедушки Миши такие медленные ноги!








В Сказку о мёртвой царевне добавляет из Блоснежки:

-И олени приходили к ней поиграть в рогатки.


О распорядке дня:
-Я посплю,потом поиграю,потом меня мама поругаеТюпотом покушаю,
потом меня мама накажет…


-Бабушка,а если бы моего папу звали Петя,я была бы не Ирина Игоревна,а как?
-Ирина Петровна.
(Пробуется ещё несколько вариантов).
-Бабушка,а если бы меня звали Галя,как звали бы моего папу?


-Бабушка,ты наверно подумала,что я больше не хочу кушать?
-Да.
-И ты не ошиблась.


Разливает»кофе» в кукольный сервиз.
-Бабушка,а теперь поговорим о чём-нибудь.Ведь если приглашают,то надо разговаривать.


Впервые побывала в Израиле.
-Бабушка,мы когда туда прилетели,я как оглохла: все говорят громко,а я ничего не могу понять. Бабушка,а кто такие арабы?


Первые письма.

-Бабушка,пиши мне буквами,которые я понимаю!

Надевает платье с замком на спине:
-Заспини меня!


-Бабушка,а ты знаешь,что ты умная?
-?
-Мама сказала,да я и так знаю.


-Амстердам такое трудное слово! Как- гренадёр !


-Бабушка,я хочу всё время о вас помнить,но иногда отвлекаюсь-в школе или когда
играю-я плохая?


В музее,глядя на парадный портрет.
-А это зачем здесь?Это не картина,это фотография!








Каникулы у бабушки.
-Когда ещё я подышу таким вкусным воздухом-он снегом пахнет!


Испортился магнитофон,подаренный на Новый год.
-Надо сдать его в магазин,заменить!
-Ты не понимаешь,он не из магазина,он от Деда Мороза!


Ира с Катей разговаривают.Обе хотят быть принцессами.Мама Кати объясняет,
Что для этого надо быть либо дочерью короля,либо выйти замуж за принца.
Ира:-А вы хотели быть принцессой?
-Да.
-Вам не повезло.


-Бабушка,а рисунки обязательно должны походить?Я рисовала дедушку,но выходит непохожий.

Дед меряет у Иры пульс.
-Пульс частый.
Бабушка:-Он у них такой,учащённый.
Ира:-У американцев? (Она уже живёт в Америке)


Впервые в Америке.В аэропорту увидела чернокожего.
-Мама,смотри:-американец!


-Бабушка,сбывай свои мечты!


-Бабушка,я хочу с дедушкой на работу пойти.
-А что бы ты там делала?
-Ну мы бы там что-нибудь подписывали.


Бежит к туалету.

-Ой,у меня уже ноги в косичку заплетаются!


Смотрела в кино (в Америке) Гамлета.
-Ты всё поняла?
-Ну конечно,ведь говорили по-русски!


Играет на органчике.


-Я собачий вальс играю по-другому,это вальс другой собаки.









-Ему будет стыдно!
-Перестыдится!


Вечер на море.

-Солнце в море сядет и согреет нам воду.


Уезжая.

-Вы без меня никого тут не любите,никакую Алиску!


О ДЕВОЧКЕ АЛИСКЕ.




Ей 4 годика (не года,а именно годика-так она поправляет с возмущённым видом).

Является на кухню.где заняты бабушка с дедушкой и заявляет:
-В стране бардак! А вы ничего не делаете!
-Откуда это?
-Так сказал Жириновский,по телевизору.


Её впечатление об Австрии:-Там лес и никто не говорит по-русски.


-(Всплёскивая руками):-Ну прямо не знаю,как стать хорошей девочкой!
Потом объясняла:-Надо кушать сырочки и самой одеваться.

Алиска пишет заказ на подарок к Новому году:
-Деду Морозу Северо-западного района.





ПАПА ИГОРЬ ТОЖЕ БЫЛ МАЛЕНЬКИМ.



У аквариума.
-Рыб-рыб-рыб!


-Игорь,иди переоденься!
-А где моя переодежда?


-Мама,что такое-дармоед?Тётя Вера Вите говорила.
-Это мальчик,который плохо кушает.






Глядя на «Демона» Врубеля.

-Мама,кто этот дядя?Он некрасивый и ни на кого не похож?


Военные игры.

-Перезарядушки!

-Чур,я не умер,я ранен в плечо!


Перед сном.
-Мама,почеши,где вчера чесала!


Игрушке:
-Ты смотри.а то разберу тебя и не соберу!


Разговор по дороге в детсад.

-Папа,а почему у того дяденьки одна нога?
-Потерял.
-Где потерял,как?
-Ну,шёл по улице и не смотрел по сторонам,неправильно переходил дорогу,или ещё как-нибудь.
-Он безобразничал? Ему воспитательница ногу откусила?


Первоклассник.

Перепачканный мелом и чернилами вылетает из класса,радостный.
-Мама,меня выбрали санитаром!


-Папа,а когда помещики отбирали у крестьян землю,им оставляли только в газонах?


Разговор первоклашек.
-Да,а ты знаешь,в институт как сейчас трудно поступить?
Без блата ни за что!
-А что такое блат?
-Да это штука такая.
-А она у всех есть?
-Нет,не у всех.













ПОДСЛУШАННОЕ И РАССКАЗАННОЕ ПРО ДРУГИХ МАЛЫШЕЙ.


Оксанка,глядя на кучу опилок.
-Ой,сколько занозок!


Мальчик Рома принёс из детсада.

-Чё гогочешь,сена хочешь?
-Чё зыришь,глаза пузыришь?
-Как дам по башке-улетишь на горшке!


Девочка идёт с отцом и разговаривает.
-День теперь длинный-длинный,а ночь короткая:
день-день-день-ночь.День-день-день- ночь.


Даша,5 лет.

-Бабушка, будем играть.Я буду мама,а ты-дочка.
-А ну давай собирай игрушки!

Мальчику Роме читают сказку:
Приплыла к нему рыбка и спросила:
-Чего тебе надобно,старче?

-А что такое «бностарче»?


Аня,7 лет,фантазирует:

-Я вчера прилетела из Нью-Йорка,но ничего не купила: Всё по талонам!
( Талонная система у нас в 90-х гг.)


Дашу будят в садик.

-Подожди,я рекламу досмотрю!



Мальчик с момой проходят сквериком.Деревья цветут розово-белым.
-Мама! Как красиво! Правда,похоже на винегрет?


-Мама,это у меня правая рука?
Получив подтверждение,подбежал к такого же возраста приятелю:
-И у меня тоже правая!









Первоклассница Маша делает уроки.Напишет слово,срывается с места,побегает,потом снова присядет.
Дед:-Ну кто же так пишет?
-Должны же быть между словами промежутки!


Разговор в троллейбусе.

-Папа,а Баба Яга в лесу живёт.
-Да,в лесу.
-А она там кашу варит.
-Варит,варит.
-А потом нас этой кашей кормят!



Катя бабушке:
-Тебе хроршо,тебе уже ничего не надо,а мне знаешь как всего хочется!


Мальчик Паша наблюдает как мать раскидывает карты на старшего сына,тот в армии.Выпадала дорога.
Паша,недоверчиво:-Где дорога?
-Вот карта.
-А на меня можешь погадать?
-Могу. (Мать заметила,что у него во дворе появилась подружка и решила провести педагогическую профилактику.)
-Вот,из-за девочки у тебя будут хлопоты.
-Какие?
-Ну,двойку получишь.
-А по какому предмету?
-Этого не могу сказать,карты не показывают.
-Неужели все предметы учить?


Мальчик испугался собаки:
-Она меня попробовала!







ДЕДУШКИНЫ СТИШКИ ДЛЯ ИРОЧКИ





Ира книжечку читает,
Водит пальцем,распевает:
-Дади-дуди-бади-ду-
Подрасту-переведу!






Мама Иру положила,
Мама лампу потушила.
-Слушай,Ира,сказки,
засыпайте,глазки!


Ира сердится на папу:
-хлоп!- и села попой на пол.
Будут у Иришки
Грязные штанишки.


Мухи,мухи,улетайте,
Нашу Иру не хватайте!
Ваши лапки грязные,
Грязные-заразные!


-Пойдём гулять,дедушка!
Дадим птичкам хлебушка!

В САДУ.
Цветочки Ира полила,
Водички лужа натекла.
Водичку кошечка лакает,
Усишки в лужицу макает.
Сидит воробышек неблизко
И ждёт,когда напьётся киска,
А киска искоса за ним
Следит,следит глазком одним!


Плачет белочка на ветке
В драгоценной шубке:
-Дали детки ей конфетки,
разболелись зубки!


Как у Иры во дворе
Скунс устроился в норе.
-Не пугайте скунса,
пахнет он невкусно!


Тигрушка.

Тигрик полосатый
С мордочкой усатой,
Мягкий,как подушка-
Славная игрушка!
Мой любимый самый,
Буду ему мамой,
Пусть я не усатая
И не полосатая!






Воробьишки!На окошко
Приглашаю прилетать:
Я в кормушку вам кормёжку,
Буду крошки насыпать!


Скрипочка:струны четыре.
Тыри-тыри-тыри-тыри.
Опускается смычок-
Появляется звучок.
Если пальцы знают сами,
Где нажать согласно гамме,
Будет скрипка не скрипеть,
А приятно очень петь!


Кто это?

Едет дед,тепло одет,
В белоснежной бороде,
С мешком на коленях
К детям на оленях.


Вот кто!

Санта Клаус на оленях
Едет к нам на Рождество.
Посидеть бы на коленях,
На коленях у него!
Говорят,что Новый год
Тогда будет вэри гуд!

Вопрос.

Иру мучает вопрос:
-Есть ли вправдк Дед Мороз?
Говорят,то-старый дед,
В новый год под ёлку
Он подарочек кладёт
Тайно,втихомолку.
Незаметно он войдёт,
Выйдет,не разбудит.
-Кем бы ни был,это тот,
кто тебя так любит!


Между ёлок и берёз
Не догонит нас мороз!
Мы на лыжах бегом,
А собаки-босиком!









Неигров!

Мой котёночек игручий,
Но ужасно царапучий.
Весел нрав кошачий,
Поскучай,кусачий!


Рисую кота.


Рисовать начну кота.
Начинаю не с хвоста,
Нарисую кругляшок:
-Твоя мордочка,Пушок!
Ушки-треугольнички,
Усики-иголочки
И глазёнки-щёлочки.
Будет он-Сидящий Кот.
К голове теперь живот
Пририсую смело:
-Небольшое дело!
Дороиую я,конечно,
Пару лапок,хвост колечком,
А к рисунку и стишок.
-Ты доволен,мой Пушок?
Но Пушок не улыбнулся,
Лишь спиною повернулся.
У него из-за спины
Только усики видны.
-Что не нравится,Пушок?
Мой рисунок иль стишок?


Цветочек.

Окна смотрят на восток,
На окне растёт цветок.
Он всю ночь не спит и ждёт,
Скоро ль солнышко проснётся?
Только солнышко взойдёт-
Зацветёт и засмеётся
Тихо-тихо,так и быть:
Чтобы Иру не будить.


Песенка про сад.

Мы посеем салат,
Мы посадим цветы.
Будет солнце сиять,
Будет зелень расти.
Мы повыполем с гряд
И пырей,и осот,
А по осени сад
Нам плоды принесёт.



Зайцы.

Ой,зимой несчастие
Зайцы принесут:
Шастают ушастые,
Яблоньки грызут!


Растения.

В жёлтых пуговичках пижмы,
А цикорий-голубой.
Вот стоит татарник пышный
С непокорной головой.
Вот-крапива-недотрога,
Там-высокий иван-чай.
Подорожник,где дорога?
Это-млечный молочай.
Воробьи воруют вишни,
По кусточку скок да скок
И с большой берёзы слышно
Ссору громкую сорок.



Сколько!

Сколько в мире муравьёв,
Комаров и воробьёв!
И других,невидимых,
Видимо-невидимо!


Дятел.

Дятел-красные штанишки
Копает у сосны в подмышке.


Компас и Карта.

Неразлучные Компас и Карта
Почему-то рассорились как-то.
Карта Компасу:-Вот наказанье!
Надоели твои указанья!
Компас Карте:-Не надо? Уйду!
Без тебя я дорогу найду!
И они разбежались.Что стало?
Карта где-неизвестно пропала.
Компас тоже вертелся-крутился
И неведомо где заблудился.
Но с прогулки явилась Ирина
И немедленно их помирила.







Дружба.

-Дружу я с Зайкою
и не из-за I.Q.

The Forest for the Rest
For Children is the best !


Облака.

На что похоже облако,
На бублик или яблоко?
-Ни яблока,ни бублика
мне не напоминает.
На что похоже- облако
Само не понимает.

А вот.

Из-за дома выплывали
Кучевые облака.
Мне они напоминали
Два огромных кулака.

Осень.

-Тебе не холодно,синица,
весь день туда-сюда носиться?
Гляди,простынешь в ноябре!,-
Сказала мышь,спеша к норе.


Пёс и Кот.

Пёс кота загнал на тополь,
Постоял,назад потопал.
С гордо поднятой главой
Удалялся,деловой.


Картинка.

На дорожку смотрит кошка,
Очень тощая с боков:
-Воробьи таскают крошки
у неловких голубков.
Кошка вышла на прогулку,
Ей бы птичку сцапать враз,
Да старушка щиплет булку-
Поохотиться не даст.










Чёрный кот.

Ночью чёрному коту
Одному невмоготу.
Жёлтый глаз его не светит,
Все забыли о коте:
-Кто же чёрного заметит
в чёрноё-чёрноё темноте?


Кошки-мышки.

Мыши кошек вопрошали:
-Чем вам мыши помешали?
Мы же даже не шумели,
Пищу вашу мы не ели,
Мы не просим вас дружить,
Разрешите нам пожить!


Злая собака.

И зубищи с когтищами точит,
И хвостище в пылище полощет,
И рычит,угрожает и лает,
А когда подойдёшь- убегает!


Хороший пёс.

Пёс песочной масти
Очень любит сласти,
А ему для злости
Нужно кушать кости!


Ещё собака.

Собака гуляет.
Что делает? –Лает.

Опять про собак.

По улице без лая
Бежит собачья стая.
Тот шелудивый пёс
У них наверно, босс.


Ветер- сеттер.

Этот ветер привередлив,
Будто сеттер, непоседлив!







Загадка.

Ежедневно вечерами
Я хожу под фонарями.
Чёрный пёс со мной гуляет,
Он не лает,так идёт.
То немного обгоняет,
То немного отстаёт,
Путается под ногами.
Если вроде мишки Гамми
Я подпрыгну- на шажок
Отбежит и мой дружок!


Птички.

Вы видали воробьишку-
Как он бегает вприпрыжку
За увёртливым жучком?
А зелёные синички-
Ножки словно единички-
Те торопятся пешком.
А стрижи собой гордятся
И на землю не садятся.
Гнёзда вьют себе стрижи
Там,где выше этажи,
Ловят мошек на лету,
Не теряя высоту.
-Разные птички,
разные привычки!


Ночью в лесу.

-Чьи там крики,чьи там зовы?
Показать я не могу:
-Не высовывались совы,
только гукали: Угу!

Страшная сказка.

Разбрелись по-лесу,
Забрели сослепу.
Яга:
-Ага!


Ещё сказка.

Колобок с Лисой общался
Чересчур накоротке.
В результате оказался
У неё на языке.







Тоже сказка.

Шёл мужик с котомкой,
А в котомке кот,
Ошалев в потёмках,
Жалобно орёт.
-Не губи котёнка,
не носи туда!
Развяжи котомку,
Отпусти кота!


Такие птички.

Прилетели свиристели,
На рябинку стайкой сели,
Ягодки клюют,
Хорошо поют!


Дождики.

Целый день дорогой дружно
Взявшись за руки по лужам
Бродят,не боясь машин,
Дождик маленький с большим.

Успей разглядеть.

Мир перевёрнут в капле дождевой,
Стремглав летящей книзу голов-
ОЙ !


Осень.

Листопад,листопад,
Раздевает лес до пят,
Появляются опята
И толпятся у пеньков,
Ожидая грибников.


Паук.

Сеть плести считал паук
Самой важной из наук.
-Паучки поучатся-
И у них получится!












Уж.


Уж лягушек обижал
И на жабу набежал.
Очень удивился-
Чуть не подавился!


Жаба.

Разве жаба виновата,
Сто слегка зеленовата?
Но однако из-за вида
Иногда бывает бита.


Зайка.

С Зайкой случай приключился:
Зайка ночью обмочился-
Ай-я-яй!
Взяли Заюшку за ушки
И на солнышко для сушки:
Высыхай!


Волки.

Заводили волки толки:
-Завести бы Воки-Токи!
Мы тогда бы на ходу
Толковали про еду!


Не та еда.

Дали кашу кашалоту
А шакалу-шоколад.
Перепутали мы что-то:
-Есть хотят,а не едят!


Случай.

Пиранья на крокодила
Вниманья не обратила.
Вот так и запишем:
-Он жив,но обижен.


Понравилось.

-Какова-ква- мушка,-
Квакала лягушка.




Три подружки.

По всем базарам
Своим товаром
Торгуют бойко
Сорока Сара,
Ворона Клара
И Сойка Зойка.


Плывём!

Вот наш плотик-три дощечки.
Поплывём с тобой по речке!
Мы возьмём с собой котят,
А утята-как хотят!


Вопрос.

-Где же ножки
у Матрёшки?


Пони.

Всю неделю пони денег
Добывал как заводной.
Пони любит понедельник,
Понедельник- выходной.
Пони это понимает:
Не умеет он читать,
Вот поэтому умеет
Только деточек катать.


Ослик думал,думал,ду…
Вдруг споткнулся на ходу.
Позабыл,о чём и думал.
Встал. –Не вспомню- не пойду!


Курочка.

Курочка-квочка
Влезла на кочку,
Ищет,где дочка,
Кличет сыночка:
-Слушайте,дети!
Кушать идите!












Поросята.


Босые поросята
Гуляли по росе.
И что же- в результате
Попростывали все!


Наблюдение.

Блюдца
Редко бьются.
Чашки
Бьются чаще.


Топор.

Тонкой вежливости он
Видно,знает цену:
Отдаёт Колун поклон
Каждому Полену.



* * *


А вот твой старый дом.
На косяке дверном
Твой быстрый рост зарубками отмечен.
Но нынче-боже мой!-
Ты говоришь «домой»
В другой стране, и утешаться нечем….


* * *

---

Петер Пётр Лахманн. Гливицкий Гамлет

Peterpiotrlachmann

Петер Пётр Лахманн.

Гливицкий Гамлет.

Проба,
Или
прикосновение через
стекло.

( Biblioteka Zarysy, Messel , 2008)


Петер Пётр Лахманн.

«Гливицкий Гамлет» мучает меня, или одну мою часть, наиболее сопротивляющуюся изменению и «метаморфозе». Потому что во мне осталось то, что в моём родном немецком языке носит название «harter Kern», или « твёрдое ядро», « твёрдая сердцевина». Это « твёрдое ядро» - сознание того, что я немец. Немец, не прикидывающийся никаким поляком или греком. И это « твёрдое ядро», «твёрдая сердцевина» давит. Давила она сильней всего когда стыдно было быть немцем, когда ещё маячила на общеевропейском горизонте концепция « коллективной вины».
Тогда я написал небольшое немецкое стихотворение об урне в Аушвице в которую
меня туда unferseens ( опрометчиво) занесло ветром. И эта урна всегда со мной. Теперь, когда новых немцев снова распирает от гордости только по той причине, что они немцы, я хотел бы добраться до того твёрдого ядра, чтобы его в самом себе выжечь. Потому что из-за такой « гордости» меня сжигает стыд.
Первым шагом, или первой пробой такой « косметической процедуры» и стал « Гливицкий Гамлет», ещё излишне ироничный, недостаточно грубый и не столь жестокий по отношению к ego автора. Я должен считаться с тем, что происхожу из эпохи, уже уходящей из поля зрения. А я заключён в ней всем существом, и уж наверняка всем тем досаждающим « твёрдым ядром», которое мне необходимо до конца уничтожить. Только после этого я смогу свободно дышать – и глубоко - в Аушвице, в Варшаве, в местах сожжения людей, домов.
Потому что я дышу пока осторожно, чтобы не задохнуться от пепла и пыли, которые всё ещё носятся в воздухе.



На экране Он и Она в гливицком Театре в Руинах, участвующие в пробе пьесы « Гливицкий Гамлет». Микшируется с живым планом : Она и Он выходят на сцену.

ОНА. Ну что мы сейчас играем?
ОН. Собирались сыграть « Гливицкого Гамлета»
ОНА. А играем « прикосновение через стекло».
ОН. Это не то же самое?
ОНА. И да, и нет. Мы уже не в Гливицах. Но попробуем. Ты играешь Петра. Здесь. В его театре.
ОН. Это его театр?
ОНА. Тут был он на « Принцессе на горошине». Перины до потолка. А потом театр сгорел, ты видел это своими глазами. В этом городке сгорело немногое, но театр сгорел. Это некий знак. Он всюду ищет знаки. Знакоман.

ОН. « Огонь начал взвиваясь скручивать занавес, нарисованный лес и замки. Я схватил пылающую сцену. Хотел прижать к себе театрик, но лизнуло меня пламенем жарким, и я отбросил ларец…»

ОНА. Сейчас, сейчас. Перепутал текст. Это из Хельмута Кайзера.

ОН. Тут дело не в авторе, речь о театре. Шекспиру тоже не было дела до этого. Поэтому он и представлял актёров « трагической труппой из столицы!»

ОНА. А в столице сгорел Народный Театр. Это было во время репетиции « Жизнь есть сон» Кальдерона. Внезапно актёры исчезли вместе со сценой, как в морских волнах. Будто их унесла невидимая рука.

ОН. Невидимая рука рынка!

ОНА. Да, это случилось в ходе нашей Великой Трансформации. Театр сгорел.
Но уже снова в нём играют.
Как ни в чём ни бывало.

Он. Как ни в чём ни бывало. Мы тоже тут сыграем, как ни в чём ни бывало. Запоздалые сожаления.

ОНА. Роль знаешь?

ОН. Как мне играть немца?

ОНА. Так, как он играет поляка. Каждый немец где-то внутри поляк. И наоборот.

ОН. Как я смогу сыграть маленького Петра? Он меня высмеет.
И зрители меня высмеют.

ОНА. Зрители? Пусть немного посмеются.

На экране снимок маленького Петра.

ОН (с живого плана, микширован со снимком)
Я был чудо - ребёнком. Играл в четыре руки со своим учителем на фортепьяно. Помню его имя, Бернхард. Помню его пожелтевшие от курения сигар пальцы. Нянчился он со мной, хотел, чтобы я представлял его школу игры на фортепьяно в Haus Oberschlesien. На отчётном концерте. Рейх догорал, а он хотел утешить классической музыкой отчаявшихся сверхчеловеков. Die Uebermenschen.
Я видел отлично, что я не чудо-ребёнок, и не дам сделать из себя коня. Играющего на фортепьяно. Он ничего не понимал, зубрил далее со мной сонаты, марши и вальсы.
Выхода у меня не было. Я должен был надавать ему пощёчин. OHRFEIGEN!

ОНА. Своему учителю?!

ОН. А что мне оставалось? Я спас его от позора. Если бы я выступил с ним публично, то не шевельнул бы и пальцем ноги. Потом, когда все сидели в подвале , пришли наши российские « освободители» и собирали czasy – словно грибы после дождя, он ещё раз получил пощёчину , но гораздо больнее, потому что я ударил легонько, только чтобы показать своё отношение к классике. Он же вместо часиков угостил офицера сигарой. И получил так крепко, что это отдалось эхом от стен подвала, в котором все как к материнской груди приникли к чёткам, «тайнам Святого Розария», называемым тогда Розенкранцем.
О! мы дома, в Globe Theatre. Rosenkranz. А где Guildenstern ? Где ты, Гильди ? Двойник?
Играл и я когда-то Гильденстерна..
А пану Бернхарду повезло. Другие русские может, и расстреляли.

ОНА. Это уже другая история. Никого уже не тронет эта старая исто…истерия.

ОН. Гамлет тоже был истериком. Как и наш автор.

На экране появляется Тадеуш Ружевич, входящий в зоомагазин в Гливицах.

О! Ружевич! Блудный сын
«Фрагмент стихотворения Ружевича « Блудный сын»)

Я думал, что моё место
здесь меня ожидало
сейчас вижу
нет места для меня
я думал, что пустое место
после меня тут осталось но жизнь
как вода
заполнила всё
я словно камень
брошенный в глубину
я на дне
и так
будто бы меня и не было

ОНА. Сладок сон
сказал Микельанжело
слаще всего
пребывать камнем
и так долго
сколько будет длиться нужда
и унижение

На экране стена гливицкогоТеатра в Руинах со старой ветхой надписью Eingang zur Kasse. ОН, как бы нечаянно, обнаруживает надпись.

ОН. (исследует)

ОНА. Что ищешь? Вынюхиваешь, как охотничий пёс.

ОН. Wie ein Jagdhund.

ОНА Охотничий пёс на свалке истории…
Тут смердят твои отбросы!

ОН. Деньги не пахнут
Тут закопано богатство
Сберегательная книжечка
Sparbuch der Dresdner Bank
Всё наше имущество
осталось тут
и я должен его найти
или с ума сойду
это всё что
мой отец
заработал в клубе
это были нелегальные тайные деньги
Geheimgeld
он был футболистом любителем
но ему платили
за каждый гол
и половину суммы
за каждую подачу
за которой следовал гол
он оставил всё это матери
и нам детям
это единственное наследство
она забыла
забрать в Рейх
из-за спешки
потому что она спешила
к другой жизни
и я должен это отыскать
пусть даже это уже
ничего не стоит
это моя обязанность
сына перед отцом
которого загнал в могилу
Fuerer
тот чёрный типчик
с усиками как у Чаплина
это у него он научился
играть диктатора

О вот!
Мама

ОНА. Не верь сын обману

На экране ОН в костёле Всех Святых в Гливицах. Микширование планов.

ОН. Что мне тут сыграть?

ОНА. Сыграй как нашего истерика повторно окрестили.

...........................................................................................

Это начало, весь текст не влезает. Интересующихся продолжением отсылаю http://zhurnal.lib.ru/b/bondarewskij_l_w/gliwice.shtml

---

Веслав Брудзинский. Афоризмы.

Одни мысли пользуются высоким покровительством своих творцов, другие вынуждены помогать себе сами.
*
Тот, кто вывешивает свои флаги внутрь , оставляет их не только на праздники.
*
Он- внутренний эмигрант, но, как это подчёркивается, он из старой эмиграции, на заработки.
*
Слова у него в противоречии с делами, ибо как человек воспитанный, он не хочет употреблять грязные слова.
*
Каждая его книга напоминает современный мусоросборник, полный блестящих банок и цветных упаковок.
*
Рассчитываться с прошлым - для тех, кто ему принадлежит- это новейшая форма самоубийства.
*
Несомненно, что культурные явления повторяются то в быстром, то в медленном ритме. Когда ритм замедляется ,и перерыв между тем и другим увеличивается, тогда мы говорим о новаторстве.
*
Трудней всего ситуация, когда старый мир распадается, а новый не возникает.
*
Есть два рода творцов- одни себя постоянно повторяют, а другие- постоянно себе перечат.
*
Скажи мне своё пророчество, а я предскажу тебе, с какой целью ты от него откажешься.
*
Ностальгия: больше всего жаль угаснувших культов тем, кто их профанировал.
*
Он достойно переносил поражения, боялся только- с непривычки- сможет ли достойно вести себя, если случится победить.
*
Есть люди, которые даже если оказываются на дне, не умеют этим как следует воспользоваться.
*
Он попросил визу на внутреннюю эмиграцию.
*
Это только слова, за которыми нет ничего, даже других слов!
*
Афористы разменивают свой талант на мелочи, но это как в нумизматике - кое-какая мелочь может со временем сильно подняться в цене.
*
Оборотная сторона медали ближе к сердцу.
*
Рассуждения обращённого еретика всегда попахивают палёным.
*
Он удивился, когда ему возразили : Очевидно, не все получили копию свидетельства о том, что он всегда прав.
*
Оптимист не ропщет, ибо уверен, что всё к лучшему. Пессимист не ропщет, потому что не верит, что это может помочь. Так кто же ропщет? -Пессимист в оптимисте и оптимист в пессимисте.
*
Когда начинающий или стареющий канатоходец не выполняет чисто свои кувыркания, всегда найдутся комментаторы, которые скажут, что он обновил традицию, cмело поломал штампы.
*
Замена вопроса "Что это за человек?" вопросом "Чей это человек?" глубоко гуманистична. Сомнение в человеке сменяется верой в богатство его жизненных позиций.
*
Есть книги, которые проходят в историю литературы мимо читателей.
*
Не жалей о несовершённых в молодости грехах, их ещё можно будет совершить в своих мемуарах.
*
Подозреваю, что изо всей истории о Рае правдив только момент изгнанния.
*
Одни говорят ему:- Иди своим путём!", другие :- "Иди прямой дорогой!".
Одни:- "Будь самим собой!", другие:- "Будь человеком!"
И как это суметь совместить?
*
Дискуссия: одни безмолвно шевелят губами, на что другие в ужасе затыкают уши.
*
Будь снисходителен к молодым! Ты тоже не сразу натворил все свои глупости!
*
Есть искатели правды, своей суетой затаптывающие следы, которые к ней ведут.
*
Не осуждай себя, что ты лично причинил ему вред. Видимо, суждено было ему получить удар тупым орудием.
*
Подпись с завитушками- отчаянный крик о бессмертии.
*
"Афоризм содержит только половину правды",- говорят так те, которые лично и четверть правды считают за излишество.
*
Всю жизнь боялся показаться смешным. Это несколько вредило его карьере шута.
*
После идейной смерти в наследстве оказываются иногда сребренники, но чаще всего- иуды.
*
Когда сбылись его предсказания, на его счастье их уже давно приписали кому-то другому.
*
-" Время настало творить для будущих поколений!"- сказал он, подписывая договор на сочинение детских стишков.
*
Из- под наружного слоя старинной картины показался современный кич.
*
Цитата- изобретение, позволяющее писать глупости за чужой счёт.
*
Сперва он был человеком Икса, теперь стал человеком Игрека. Растут люди.
*
Перед тем, как вовлечь в акцию общественность, реши сначала, как от неё потом избавиться.
*
Он имел большие успехи как экзорцист. Правда, дьявола ему не удавалось изгонять, но он вынудил его платить отступные.
*
Диоген напрасно искал человека. Потому что кто бы захотел стать человеком такого Диогена?
*
Когда вся жизнь оказалась большой ошибкой, стоит ли исправлять опечатки в некрологе?
*
Мы повторяем себя, к счастью, иногда неточно, и тогда случается сотворить что-нибудь новое.
*
Ничто не исчезает в природе, но когда один теряет человеческий облик, другие его не приобретают.
*
Иногда героическое деяние требует следующего- от историка, который его оправдает.
*
Не восхваляй власть аргументами, запрещёнными для экспорта.
*
Афоризм- это цитата, живущая сама по себе.
*
Сдаётся, что эта идея обанкротилась, хотя ещё платежеспособна.
*
Оба- и оптимист, и пессимист- верили в триумф правого дела, но оптимист надеялся, что это сойдёт ему с рук.
*
Доведите нонсенс до абсурда, вдруг получится что-нибудь осмысленное?
*
- В этом труде, - сказал он, - изложено моё кредо. Но я воздержусь от публикации, пока сам в это не уверую.
*
Он полностью потерял связь с родными местами - избавился от тамошних предрассудков.
*
Недостаточно быть смешным, чтобы вызвать улыбку фортуны.
*
Это не критик, это вышибала из истории литературы.
*
Оберегайте святость от самопрофанации!
*
Прежде чем акклиматизироваться, потребуйте гарантии, что климат не переменится.
*
Исследователи нашли в тропиках страну настолько слаборазвитую, что там не имелось даже государственной тайны.
*
Он стал свидетелем обвинения своей эпохи, хотя был вызван стороной защиты.
*
Как определить, что толпа бежит в тыл? -По усилению криков : -На фронт! На фронт!
*
Табличка у входа в театр: "Опасные подтексты оставлять в гардеробе".
*
Он предпочитал быть первым из опоздавших, чем последним из успевших во-время.
*
На самом деле сфинкс пожирал тех, кто отвечал правильно.
*
Одни разменивают мысли по официальному курсу, другие- по рыночному.
*
Временами на колокольнях звонят, чтобы заглушить то, что делается в храмах.
*
Там, где " Вход посторонним запрещён", и своим не столь комфортно.
*
Каждый предпочитает страдать за свои ( несовершённые) грехи, чем за чужие ( совершённые).
*
-Будь идейным,- поучал конформист, - иначе в решающую минуту тебе не от чего будет отрекаться.
*
Оркестр играл сам, дирижёр управлял аплодисментами.
*
На опыте учатся те, кто не позаботился поучиться у науки.
*
Автор, может быть, и хотел о чём-то поведать, но его заглушили его герои.
*
...Пришли к заключению, что на дорожном указателе рука не должна быть сложена в фигу.
*
Опасайтесь своего эхо: а вдруг начнёт выкрикивать не то?
*
Для экономики хуже всего дефицит сознательности.
*
Он- живой пример того, что одно исключение может подтвердить множество правил.
*
Плохое время для шутов- всем дозволено говрить правду.
*
Когда писателю уже нечего сказать читателям, его класс определяется тем, как долго он сможет притворяться, что о чём-то умалчивает.
*
Как не ценить тех, которые смогли бы без труда доказать свою правоту, но были в состоянии воздержаться от этого!
*
Часто триумфальные врата выводят на свалку истории.
*
Он был великим писателем до тех пор, пока фельетонисты не растащили его на цитаты.
*
Бывает, что какая-то из давних эпох высаживается десантом, чтобы овладеть современностью.
*
Прикажите бить в колокола ежечасно- чтобы проверять, что их ещё не украли.
*
Не прикидывайся лежачим - запинают!
*
Не сгибайся под мерку эпохи!
*
Неграмотные сохранили хороший вкус, плохие писатели им его не смогли испортить.
*
Есть два разряда творцов- одни утончённое содержание кодируют примитивным шифром, другие же - примитивную суть маскируют рафинированным.
*
-Он сбежал из рая?- сказал Господь ангелам. - Вернуть его обратно и выгнать!
*
Он Никто, но путешествует, прикидываясь Инкогнито.
*
Ложь недолго живёт, но после начинает жизнь загробную, уже в качестве правды.
*
Прогресс: наследственную глупость заменяют электоральной.
*
В сумерках эпохи удобнее совершать преступления.
*
Твои старые заслуги будут лучше видны, если не заслонять их новыми.
*
Он тоскует по временам, когда каждый имел свой собственный хорошо подогнанный кляп.
*
Борьба с бюрократией затруднена тем, что для успешного ведения её требуются педантичные бюрократы, а они как раз на противной стороне.
*
Счастье: высказать своё в тот момент, когда сцена повёрнута к публике.
*
Снова объявились благодетели человечества, которые хотят прекратить его страдания.
*
На театральной афише значится " и другие", но часто это те же самые.
*
Пассивный работник смеётся шуткам шефа, активный же присматривает, чтобы и другие смеялись.
*
Трудно считать успешным литературное поколение, которое пародирует творчество предыдущей генерации и не оставляет ничего своего последующей для пародирования.
Что лучше- иметь много элитарных читателей или одного массового?
*
На Парнасе, как и в других высокогорных местах, труднее всего индивидуальному туристу.
*
Настоящий новатор не оглядывается узнать, идут ли за ним. Он чувствует это по тычкам в спину.
*
Перед сочинением эссе справься, какая на этой неделе дежурная цитата!
*
Современность - случайное скопление людей из разных эпох, которые путешествуют на своих машинах времени.
*
-Какая женщина!,- сказал он. -Был бы магометанином- взял бы её первой женой!
*
Из "Шпилек 1971, 72, 75 гг

---

Анатоль Потемковский. Из "Шпилек"

АНАТОЛЬ ПОТЕМКОВСКИЙ

Из « Шпилек» 60-х -70-х годов.

Малые творения.


СТОП.


Были мы у того паньства на ужине
, нас несколько особ.
Сразу же, в холле, почувствовали себя очень хорошо.
Дворец.
Старые картины, гобелены, ковры, дорогой фарфор, много серебра, хрусталь.
При том и ужин был очень приличный.
И разговор за столом шёл увлекательный, хотя временами и культурный.
К сожалению, сразу после закуски гости стали исчезать один за другим, нередко, для элегантности, по-английски.
Ушли и мы, с трудным для описания чувством, поскольку вечер обещал быть очаровательным.
Другого выхода не было.
Хозяева были настолько изысканными, что даже соль была у них заграничная, Карлсбадская.


ПРИЁМ.


Я остановился возле панны Мели при столике, заставленном бутылками разных коньяков. Неподалеку слышался шум голосов. Было достаточно симпатично.
- Ужасно тут скучно,- сказала пани Мела. Она не старалась понизить голос, поскольку и так никто никого не слышал. Вдобавок и музыка играла.
- Вполне забавно,- сказал я.
-Забавно?- удивилась она.-Противная, примитивная толпа людей. Такие приёмы надо уметь организовать, чтобы было какое-то настроение. Знаете, у что у Нины Краевской мы веселились до десяти утра?
- Нет,- ответил я согласно с правдой.
- До десяти утра, - повторила пани Мела. – Вино лилось рекой, танцевали, трое молодых людей из-за меня подрались. А тут нет настроения.
- Не имею удовольствия знать пани Краевской, сказал я с сожалением, чтобы поддержать разговор.
- Бедняжка погибла,- вздохнула пани Мела,- немцы бросили бомбу с цеппелина, как раз в начале девятьсот четырнадцатого.. Налейте мне рюмочку коньяка.
Я исполнил просьбу пани, потом взял одну из бутылок и пошёл себе в ванную.
В сущности, было довольно скучновато.


Шпильки, февраль 1975 .








БЕСПОКОЙСТВО.

В одной из газет оказалась хвалебная заметка о поэте Крокштыне. Мы прочитали её с недоверием.
-Боже упаси от таких поэтов!- сказала Паташонская.- ведь это полный идиот!
-Примитивный типчик,- согласился с ней магистр Какульчинианьский.
Паташонская громко рассмеялась :- Примитивный? Настоящий подонок! Разбил у меня тарелку от итальянского сервиза. Уж запомню его до конца жизни.
- Поэт? – воскликнул пан Куця, - а как у него пробки перегорят в квартире, он ко мне бежит за помощью. Знаем мы таких поэтов! Нормальный циник и аферист.
Мы выпили понемногу, пани Зося принесла кашанку (*).
Внезапно Беспальчик чуть не подавился. – Ты знаешь,- обратился он к магистру Какульчинианьскому,- ты знаешь, он мне ещё той сотни не отдал!
- Которой?- спросил магистр.
- Той, от председателя Щавницы,- сказал Беспальчик.- Помнишь, как он покрыл парой валетов на цвет?
- О, Боже!- припомнил магистр Какульчинианьский, и тоже чуть не подавился кашанкой.- Поэт Божьей милости!
- И о таких людях пишут в газетах!- грустно подытожила Паташонская.- Надо признать, что уровень литературной прессы становится всё более спорным.
Мы признали правоту Паташонской.

Ещё очень часто рецензенты не знают авторов книг лично и полагаются исключительно на интуицию. Это должно пробуждать беспокойство.

(*) – кто не знает, кашанка- это кровяная колбаса, поджаренная на сковороде.


Шпильки, апрель 1975.


СТИРАЛЬНАЯ МАШИНА.


Однажды, стирая в ванне для элегантности свои подштанники, магистр Какульчинианьский пришёл к выводу, что должен приобрести автоматическую стиральную машину, а сбережённое благодаря ей время посвятить оживлению
дружеского общения.
Мысль показалась всем убедительной. Стиральная машина – дорогой агрегат, но зато может оказать неоценимые услуги. Достаточно насыпать порошка, нажать кнопку, и аппарат начинает работать, а потом сам выключается, когда приходит время. А пока можно сходить в кино, можно почитать книжку, вздремнуть, или поговорить об изящных искусствах, если это кому-нибудь подходит.
Машину привезли в полдень. Под вечер мы парой особ пришли с бельём.
Магистр Какульчинианьский сидел на стульчике в ванной. В машине что-то вертелось.
-Как окончишь стирать, то и мы попробуем,- сказал Беспальчик, ставя сумки на ванну.
- Я уже в очереди,- сказал председатель Щавница, - а сразу за мной Паташонский.
- Может, придёте завтра?- предложил магистр,- у Паташонского большие вещи.
- У нас тоже большие,- сказала баронесса Соловейчик, - незачем носить туда и обратно. А если оставим , то что-нибудь может затеряться.
Вышли мы уже под утро, поскольку в первый день был полный балаган, и Глобулка Какульчинианьская влезла без очереди.
Теперь , через пару недель, работа упорядочилась. Магистр Какульчинианьский весело крутится посреди гор белья, каждый может записаться в специальную книжку, и стирка идёт непрерывно с утра до поздней ночи. Правда, все забирают бельё ещё влажное, сразу после отжима. Это не слишком удобно, но увеличивает пропускную способность Какульчинианьского, и в конце концов можно на этот вопрос посмотреть шире.
Так что стиральная машина отлично выдержала экзамен на полезность.
Вспомним, что целью приобретения её было желание оживить дружеское общение, что пан Какульчинианьский и получил.

Шпильки, апрель 1975.


СТРАННЫЙ РАЗГОВОР.

Я выходил уже, торопясь на ужин к поэту Кошону, когда зазвонил телефон.
- Соединяю с директором Плюхой.
-Пожалуйста,- согластлся я.
Через минуту отозвался директор Плюха.
- Это Плюха,- сказал он.
-Порядок, о чём речь?
Это его как будто озадачило.- У нас трудности с теми прокладками для вас, не укладываемся в срок, потому что нам не доставили асбеста. Может быть, в третьем квартале...
- Не будем об этом,- предложил я,- в порядке.
- Как это в порядке?- удивился он.
- Нормально,- пояснил я.- Не сделаете прокладки, потому что вам не привезли асбеста. Если бы привезли, то были бы прокладки.
В телефоне стало тихо.
- Почему пан к этому так относится?
- Я что-нибудь плохо понял?- удивился я.
- Вы думаете, что это предлог,- сказал Плюха,- этот асбест в самом деле..
- Мне это не пришло в голову,- прервал я его, соображая, что опоздаю на ужин,- и знаете, дорогой пан, у меня нет времени на такие разговоры!
-Не хотите ли поговорить с Вальченко?- спросил он с упрёком в голосе.
-С Вальченко?- рассмеялся я,- не смешите меня.
- Вы мне приставляете нож к горлу,- сказал Плюха.
-Ничего я вам не приставляю,- запротестовал я.- А с Вальченко можете сами поговорить.
Это предложение его сломало.
- Хорошо,- сказал он, помолчав. – Если пан так ставит вопрос, то будет иметь эти прокладки в срок. Извините и до свидания.
- Мелочь,- ответил я,- моё почтение.

Опоздал я на тот ужин, но не слишком.
Ничего не поделаешь, личные дела должны иногда отойти на второй план, если того требует общественное благо.

Шпильки, май 1975.






ПОДОЗРИТЕЛЬНОЕ ДЕЛО.

Присел к нам в "Кокосе" председатель Щавница. Был безобразно радостный, бог весть почему.
-Всяческих удач!-желал, пожимая руки нам по очереди,-Весёлых праздников, здоровья, счастья и денег!
-Взаимно,- отвечали мы.-Благодарим.
-Не хотите ли что-нибудь уладить в моём ведомстве?
-Я- нет,- сказала баронесса Соловейчик.
-Я тоже,- сказал Беспальчик.
Щавница с надеждой посмотрел на пана Куцю, на меня и на магистра Какульчинианьского, но ни у кого не было к нему никаких дел.
-Но...-сказал председатель Щавница, снизив голос,- если что-нибудь понадобится устроить в моём бюро, помните, что я всегда в вашем распоряжении.
-Будем помнить-сказала баронесса,- Вы очень любезны.
-Серьёзно,-сказал председатель Щавница,-звоните в случае чего, всегда всё быстро уладим.Можете на меня положиться. У вас есть мой рабочий телефон?
-Есть- ответили мы.
-Чудесно!- утешился Щавница,- звоните, я бываю в бюро до четырёх.
-Договорились,-сказал Беспальчик.-В случае чего позвоним.
Председатель Щавница поднялся, пожелал-ещё раз всего наилучшего!-и попал у буфета на поэта Кошона.
Тут же до нас донёсся голос председателя:-В случае чего я всегда охотно!Ежедневно до четырёх камнем сижу в кабинете!
-Чем-то Щавницу вроде легко стукнуло,- сказала баронесса Соловейчик.
-Похоже на то, -сказал Беспальчик,- что Щавница старается нейтрализовать какие-то слухи.
-Какие,- спросила баронесса.
-Нормальные, -продолжил Беспальчик.-Наверное, были какие-то слухи, что его снимают с работы.
-Неужели:- удивилась баронесса.
-Не слышал,- присоединился пан Куця.
-Я тоже не слышал,-сказал Беспальчик, -но что-то должно было быть, если Щавница так летает от столика к столику.
Панна Зося принесла пол литра, потом ножки в желе, потом пришла Глобулька Какульчинианьская.
-Что слышно:- спросила нас.
-Ничего особенного,-ответила баронесса,- председатель Щавница вылетает из Бюро Рассмотрения Прошений.
-Видишь,- сказал Беспальчик,- сразу почуял, что со Щавницей неладно.
Панна Зося подала свиные котлеты.

Шпильки, декабрь 1972 года.


УСПЕХ.


Магистр Какульчинианьский сломал ключ в замке лифта. Сразу предприняты были меры по извлечению отломанного кусочка ключа, и попытки, естественно, не удались.
Ливт застрял между шестым и седьмым этажами. А ехали мы к Паташонским на обед, и ситуация была не из приятнейших.От нужного этажа отделяло нас пара метров, но сквозь остеклённые двери видна была только кирпичная стена, побелённая для красоты извёсткой.
В лифте мы просидели час, думая о стынущей еде. Потом оказалось, что мы опоздали к обеду на два дня, потому что у Паташонской что-то перепуталось с приглашением.
По дороге на обед в "Кокос" Беспальчик потерял кошелёк. Поиски не дали результата, разве что пан Куця наступил на очки поэта Кошона.
В "Кокосе" практически нечего было есть, кроме пулярдки по провансальски.
Зато был председатель Щавница, и пришлось отдать ему 500 злотых, позаимствованных у него по какому-то случаю.
-Как-то нам сегодня не везёт,- сказала баронесса Соловейчик в автобусе. Через пять минут мы заплатили 100 злотых штрафа за проезд без билетов. В такой день не могли мы думать о билетах, и это не удивительно. Контролёры, однако, подошли к делу формально.
Кроме того, две матери с детьми влезли и заняли два последних свободных места.
Выходя из автобуса, поэт Росланек упал с подножки и вывихнул ногу. Может, это было , впрочем, от нервов, трудно точно установить.
Три четверти часа ждали такси, но они все ехали на Прагу. Скорая приняла нас без энтузиазма, небрежно, честно говоря. По случаю освидетельствовали также баронессу, которая предприняла попытку пройти через стеклянные, но запертые двери.
После доставки баронессы и Росланека мы с Беспальчиком возвращались домой несколько подавленными и без настроения.
Беспальчик вставил ключ в замок.
- Сейчас сломается,- сказал я.
-Всё говорит за это,- согласился он. Потом повернул ключ и дверь отворилась без труда. Тут вернулось к нам хорошее самочувствие, и остаток вечера был вполне приятным.
Нет сомнения, что время от времени какой-нибудь маленький успех необходим человеку, как свежий воздух.


Шпильки, октябрь 1973.

ДВА СЛОВА.


Подсел к нам некий Васяк.
- Два слова,- сказал он. – Можно?
-Просим, - сказал Беспальчик.
-Что подать?- спросила панна Зося.
-Пол литра,- ответил Васяк.
Помолчал, потом сказал:- Есть такое дело, что кто-то видел мою жену с поэтом Росланеком в кино.
- Абсурд!- воскликнул Беспальчик.
- Говорю открыто,- сказал Васяк,- я не ребёнок, и хочу знать всё как есть.
- А есть так, что Росланек не любит толстых брюнеток,- сказал пан Куця.
-Толстых блондинок он тоже не любит,- добавил Беспальчик.
Возражение было существенным, потому что Васякова перекрашивалась в разные цвета, только фигура оставалась неизменной.
- Может быть, он пошёл в кино из вежливости,- предположила баронесса Соловейчик.
Васяк неприятно засмеялся. Панна Зося принесла пол литра.
- Всем всего приятного,-пожелал Зызио.
Васяк снова неприятно усмехнулся.
Выпили.
- Знаю такие приятности,- сказал Васяк.
Всё это начинало нас удивлять.
- Дорогой,- сказал Беспальчик,- тут нет вопроса. Поэт Росланек человек культурный и органически не выносит идиоток.
-Холера его знает,- сказал Васяк.
-И кроме того, Росланек не любит женщин, которые спят с целым городом,- указала баронесса,- он не любит толпы в таких вопросах.
- Это факт,- согласился пан Куця,- очередь- враг влечения. *
- Какого влечения?- удивился Васяк.
-Физического,- объяснил пан Куця. Росланек в счёт не входит. Женщина должна быть на каком-то уровне, чтобы Росланек обратил на неё внимание.
- Всего наилучшего,- сказал Зызио.
-Спасибо,- ответил Васяк.
Поболтали ещё немного, потом он ушёл, успокоенный.
Но как будто не совсем.

* Здесь непонятно , не смог перевести игру слов. Дело в том, что "Очередь" имеет ещё и значение "колея", а" влечение"- синоним "поезда." Поэтому Васяк и переспросил.

Шпильки, ноябрь 1973.

-


ЕСТЬ ЕЩЁ ЛУЧШЕ.


Пани была такая славная, что не хотелось поверить.Смотрели на неё с Беспальчиком в молчании, толкаясь время от времени ногами под столом, чтобы удостовериться, что это не сон.
Потом начали толкать пани.
Приняла это холодно.
-Хотели только убедиться, существует ли пани на самом деле, или это только как бы шутка,-объяснил Беспальчик.
Пани улыбнулась. Как-то её звали, но речь не о мелочах.
-Обручимся?- спросил я, чтобы включиться в разговор.
-Нет,- отказалась пани.
-Тем лучше,- утешился Беспальчик,- мы тоже не придаём значения формальностям.Один из нас сейчас пойдёт прогуляться.Это будет долгая прогулка, и выбор будет зависеть от пани.
Пани встала.
-Будет лучше всего, если я пойду куда-нибуд отсюда.
-Прошу вас не делать этого,-посоветовал Беспальчик,-Мы очень симпатичные, и много выигрываем при близком знакомстве.Пусть пани не пренебрегает таким шансом!
-До свиданья, -ответила пани.
-До свидания,-ответили мы,- ещё изменит пани решение!
Такой был первый разговор с пани, такой ладной, что не хотелось верить.
Другой прошёл несравненно приятнее.
Пани предложила нам последовательно совместное посещение кино, выезд на отдых, обед в Бристоле, прогулка в Лазенки, и немедленное возвращение её домой.
В результате пошли в Кокос, и пани была чарующе приятной, и склонной к обручению.
Поскольку между первым и вторым разговором прошло 28 лет,можно себе представить, что время работало на нас.
Однако это неправда.

Шпильки, июнь 1972 года.

• * *

НЕПОНЯТНЫЙ ФЕНОМЕН.

Я решил уничтожить магистра Конкульчинянского как шахматиста.Случай появился в связи с публикацией в прессе записей партий, разыгранных в Рейкьявике Спасским и Фишером.
Я выучил напамять ходы чёрных в пятой, самой короткой и прогуливаясь, зашёл к Конкульчинянскому. Был рад затее, но поздней оказалось, что прогулка была самым приятным из всего.
Конкульчинянский сидел с баронессой Соловейчик и поэтом Кошоном, поллитровка уже заканчивалась.
-Сыграем партию в шахматы?- предложил я.



-С удовольствием,- ответил магистр Конкульчинянский.
-Играю чёрными.
-Как хочешь,- согласился он без опасений.
Расставили фигуры, и магистр Конкульчинянский начал правильно: d4.
Ставлю коня на f6.
Магистр Конкульчинянский минуту подумал и поставил коня на а3.
-Ты должен пойти пешкой на с4,-говорю.
-Почему,- удивился он.
-Спасский в матче с Фишером в аналогичной ситуации сыграл с4.
-А что мне до того?-удивился магистр Конкульчинянский,- кого ты называешь Фишером?
-Это шахматист,- пояснила баронесса, похоже, очень хороший.
-А Спасский-чемпион мира,- добавил поэт Кошон.
-Не будь ребёнком,-говорю,-если чемпион мира сыграл с4, то лучше не мудрить и не снижать уровень.Уж Спасский знал, что делает.
-Его дело,- ответил магистр Конкульчинянский,-не хочу ходить пешкой, поставил коня и пусть стоит.
Меня это очень позабавило, но неуч Конкульчинянский позабирал у меня разные фигуры, играя собственным методом, и я должен был отдать партию,поскольку имел одного только короля, а он сохранил большинство фигур и пешек, а мой король был под шахом, и ничего невозможно было сделать с ним.
Описанное выше событие правда, и похоже на то, что магистр Конкульчинянский играет лучше Спасского!
Вот такая загадочная история.

Шпильки, август 1972 года.
* * *



КРАХ ДОЛЛАРА.


Известие о падении доллара настигло нас во время ужина. Минуту сидели как парализованные. Первым очнулся Беспальчик и поспешно пересчитал содержимое портмоне.
- У меня сто пятьдесят злотых, - сказал он, - и тридцать чешских геллеров.
-Можешь поставить поллитра,- сказал пан Куця.
-Не знаю, хватит ли в этой ситуации?- усомнился Беспальчик, - на биржах происходят странные вещи.
- Геллерам не угрожает,- успокоил его магистр Какульчинианьский, и начал кивать панне Зосе, которая опираясь на стойку, выглядела как срезанный цветок, поражённая вестью о падении доллара. Неподалёку от неё поэт Росланек равномерно колотился головой о перегородку, отделяющую гардеробную от мужского туалета.
Беспальчик спрятал деньги в карман и тупо всматривался в тарелку со свиной котлетой.
-Рано или поздно, это должно было произойти,- высказался магистр Какульчинианьский. –Пан редактор Жолендный в телевизионных беседах неоднократно указывал американским властям на это, но те не захотели его слушать. Теперь получили своё!
- А мы-то в чём виноваты?- вскричала баронесса Соловейчик.-Почему не слушали редактора Жолендного? Теперь мы пожинаем результаты того
преступного легкомыслия!
- В Париже американским туристам меняют только по пятьдесят долларов,- сказала Зося, подходя к столику.
- Поллитра,- сказал магистр Какульчинианьский.
- И содовой,- добавил Беспальчик. Выглядел человеком, которому уже всё равно.
В общем, настроение было достаточно унылое. Только поздним вечером пересчитали мы долларовые запасы, и выяснили, что наши потери, понесённые в связи с крахом доллара, пессимистично оцениваются в три злотых и семьдесят грошей.
Облегчённо вздохнули.
Некий Маньчак на прошлой неделе стоил нам больших потерь.

Шпильки, август 1971 года.


КЛИМАТ.

Пан Фанчинович нашёл в сумочке жены письмо, адресованное некому Братанку, человеку известному развязным поведением. Тем же вечером пан Фанчинович присел к нам в "Кокосе" и проинформировал о неприятном открытии.
- Что было в письме?- спросила баронесса Соловейчик.
-Разные мерзости,- ответил Фанчинович.- Видно было, что страдает.
Кто-то заказал поллитра. Выпили.
- Женщины никчемные,- высказался председатель Щавница.- Умеют притворяться, но способны на любую подлость.
Пан Фанчинович согласился с таким мнением.
- Мужчины тоже противные,- сказала баронесса Соловейчик.- Когда-то соединяла меня нить симпатии с поэтом Кошоном.
- Точно,- подтвердил кисло пан Куця.
- Казалось, что Кошон кроме меня света не видит,- продолжала баронесса. –Но в манжете брюк имел зашитый телефон Пацюрковской. Чуть не потеряла веру в людей при том открытии.
-Кошон- примитив,- сказал пан Куця.
-Ещё поллитра,- потребовал пан Фанчинович, - я этого не перенесу!
-Один пан Волянович нашёл у невесты фотографию Паташонского с двусмысленным посвящением,- припомнил председатель Щавница. –Она прятала эту фотографию в выдолбленном каблуке.
- Да,- высказалась баронесса Соловейчик,- люди сами себе враги.
Пан Куця потрепал Фанчиновича по плечу.- С каждым может такое случиться.
- Со мной- нет,- вдруг сказал Беспальчик.
-Пан- счастливое исключение,- сказал Фанчинович.
-Да, согласился Беспальчик. – Не заглядываю в чужие сумочки, не отпарываю манжетов на брюках, и не отрываю каблуки. Женщины ко мне милы и лойяльны, но нужно сотворить им соответствующий климат.
Панна Зося принесла поллитра. Стало как-то поживее.


Шпильки, сентябрь 1971 года.



ПОПОЛУДНИ НА БАЛКОНЕ.

Анатоль Потемковский.


Вынес на балкон лежак и газету, потом вернулся за телефоном, чтобы не отрываться, если зазвонит.Солнце, с утра очень слепящее,зашло теперь за Теплоцентраль, повеял лёгкий ветерок, стало приятно. Я сидел , прикрыв глаза,и думал с радостью, что смогу сейчас заняться кроссвордом или прочесть интересную статью под названием « Идейно- политическая роль туризма».
Я месяцами с живым интересом наблюдаю попытки наречённого придать отношениям с паненкой менее платонический характер. После пары месяцев усилий ему удалось полностью платонические отношения превратить в отношения платонические на три четверти, а после и на полуплатонические.
Зазвонил телефон. Я придержал газету на коленях, поскольку она могла мне ещё пригодиться, если бы наречённый встретил сегодня решительный отпор паненки,
и другой рукой поискал аппарат на полу. Это продолжалось минуту, пока я поднял трубку.
- «Ну?»- спросил я.
Не было это слишком вежливо, но у людей нет ни на грош деликатности , вот и звонят в наименее подходящие моменты. То, что человек имеет право на отдых и интимность в собственном доме, ничего для них не значит.
-« Это я,- ответил женский голос.- Думала, ты снова не подымешь трубку.»
Голос был совершенно чужим, и если бы в этот момент наречённый отчаянным усилием не переменил отношения на четверть платонические, я бы немедленно выяснил недоразумение. Однако я пропустил нужное время. Женщина говорила дальше.
-« Я должна тебе это объяснить, пойми, должна, должна! Не смогу иначе жить! Это не фраза. Не смогу!»
- «Ладно!»- сказал я.
В любых других обстоятельствах я бы послушал с приятностью занимательный, быть может, рассказ, но сейчас не было на это охоты. Сказал это, поскольку в голосе той пани было что-то заставлявшее верить, будто она вправду должна, и вправду не может иначе. Однако мне не хотелось вдаваться в объяснения и разговоры, когда человек, которому я симпатизировал, делал явные успехи в борьбе с судьбой, когда вот-вот дух мог одержать победу над материей.
И я положил трубку на колени, но время от времени из вежливости поднимал её и говорил : «Да...Ага...» Как-то сказал по ошибке :-«Понимаю», и тотчас та пани крикнула:-«Зикмунд!»
Меня зовут Констанциуш, но я не удивился. Должен был только прикрыть трубку газетой со статьёй об идейно- политической роли туризма, поскольку в трубке стало так громко, что это начало меня отвлекать. Можно делать приятное людям, даже незнакомым, но всё имеет свои границы, и какие-то мои интересы должны учитываться. В конце концов, я не святой Франциск, чтобы каждый ходил у меня по голове.
Наречённый иногда приходит с цветами. Эти цветы должны компенсировать паненке излишнюю настойчивость, проявленную наречённым во время прошлого визита. Дни с цветами всегда скучные, поскольку наречённый ведёт себя покорно и пьёт чай с печеньем. Иногда, увидев цветы, я теряю интерес к паненке и наречённому и занимаюсь чтением. Факт, что кто-то лакает чай , есть его приватное дело, и трудно иметь претензии , что меня это мало касается. Несмотря на всю симпатию к окружающим, человек имеет право подумать и о себе самом.
- «Да...»- сказал я в трубку.
- «Но это же ужасный абсурд!-говорила та чужая пани.- Нельзя на это так смотреть!»
Паненка напротив поправляла платье, наречённый причесывался. На этот раз он сделал большой шаг вперёд, но расчёт на что-то большее был бы наивностью. Я колебался между кроссвордом и статьёй, наконец выбрал статью. Когда попадалось слово, начинающееся на букву «а», ( необходимо дать решительный бой апатии..), я поднимал трубку с колен и говорил :-«Да..», потом снова углублялся в чтение. Иногда говорил :-« Да...да...да...» ( Администрация местная и центральная не должна забывать о пользе организованного туризма..)
После долгих минут я уяснил себе, что эта система поддержания разговора утомительна, что правила подавляют меня и принуждают сосредотачивать внимание.
-«Это всё?»- спросил я.
- « Но я же не могла иначе поступить!- ответила она.-Понимаешь теперь?»
-«Да»,- автоматически сказал я, поскольку взгляд мой упал на на заголовок «Автоматизация приспособлений улучшит работу городских скотобоен».
-« Мой дорогой!- ответила пани,- мой любимый! Буду завтра в третьем часу!»
Я положил трубку на вилку телефона. Начинало темнеть, и кроссворд придётся отложить на завтра.
Казалось бы, дела чужих людей не должны меня касаться, но бывает трудно пройти мимо равнодушно. Живём в обществе, и делаемся всё лучше. Не первобытные какие, что не имели ни телефонов, ни окон.

Шпильки, июль 70.

---

Загадка

В государстве том отдельно взятом,

Власть тогда принадлежала гадам.

А шутить-то с гадом не годится!

Граждане умели суетиться,

Чтобы кой-куда не угодить,

Угадать, и гаду угодить,

Чтобы подгадать к раздаче выгод,

Отыскать в безвыходности выход.

Был народ духовно небогат-

Каждый другу враг и брату гад,

И царям привык, не быв в накладе,

Новому- кадить, на прежних- гадить!

80-е.

---

Болеслав Лесьмян. Слова для песни без слов.

Кто обновит тебя, жизнь бесконечная? Стань же иною!
С тучами вместе смешайся в пылающих зорях!
Я же, безумец, небывшее всё вспоминая,
Ближе всего к тебе только во сне или в горе.

Нет той долины, однако печальное что-то там было.
Что-то во мгле говорилось насчёт ворожеи.
Берегом облака нечто лиловое плыло , думая: плыло.
Сон на свечение это косился , в ничто провожая .

В омуте ночи тела пусть хранит безоружное тело,
Пусть голубым чем-нибудь заслонятся пред жребием общим.
Что-то в саду моём заторопясь возроптало,
С небытием будто кто-то расстался и ропщет..

Есть в моей памяти девушка , помнится отчасти,
Нежной уступкой устам меня будто во сне вела.
Не было в ней ничего кроме улыбки и участи.
Я оттого и любил её, что в ней большего не было.

Знаю и некую душу, окуклившись тайною,
Мёртвую розу , розистка бывшая, в смерть несёт…
Откуда весь мир? –И бумажные розы? –И рыдания?
И я – в мире – и птицы – и похороны – и всё?

Её золотистость небу под именем резеды снилась…
Для блуждающих снов есть человек - в отдалении божьем.
Играл как-то вечером – и лодка моя тогда разбилась
О ту губительную золотистость. Так случилось, что об неё же.

Заря докровавила печаль до неба в пустых краснотах,
А гаснущие облака хотят в безлюдный мир вырасти.
Что же есть для меня – или для озёр- или для берёз тех
От глухонемой вечности заразительности и бурости?


Чьи тайны в неповторимом трепете я растревожил,
Когда тело твоё в темноте под лаской моей засветилось?...
Свет для меня достаточно насторонил и наничтожил
И для света много чего мною начеловечилось и наснилось!


Мне теперь спешить к воскрешенью из мёртвых тополей,
Что шумели вблизи затерянного во снах дома!
Мне спешить теперь к затаённой в звёздах недоле моей,
Которую должно мне пережить, и никому другому.

Что я сделаю с собой и с целым светом потом?
Озолочусь ли в твоих слезах? Стану ли с небом схожим?
Неодолимый мрак встретился в саду с безвольным цветком-
Мы были в том мраке уже и будем по смерти в нём же.




http://literat.ug.edu.pl/lesman/slowa.htm

---

Самокритика.

Идейное содержание и (или)

Художественные особенности.

Самокритика.







Находясь на этапе прекращения творческой активности, решаюсь я

наконец подразобраться, что я натворил за сорок с гаком лет сочинительства. Вспомнил школьные годы и типовую формулу насчёт этих самых составляющих- идейного содержания и особенностей, позволяющих отличить одного автора от другого при нормативном содержании.

(При нормативном содержании

о чём - поэт?

О непременном одержании

Гипотетических побед..)

Рассматривался вопрос о соотношении того и другого, причём выяснялось, что этих самых художественностей нужно было как можно меньше, чтобы не впасть в формализм.

В какой-то мере и содержимое идейное моих произведений (sic!) было и остаётся нормативным, но не в духе учебника Тимофеева, скорее наоборот, в смысле джентльменского набора шестидесятника, постепенно выраставшего из пионерских штанишек, комсомольских брючат , стиляжных курточек , и, миновав бушлат зэка, враставшего в пиджачок инженера.

А непонятно откуда взявшееся стремление рифмовать формировалось влиянием кумира моего тогдашнего Маяковского- футуриста-, чьи худ.особенности , кстати, могут проиллюстрировать почти весь Поэтический словарь Квятковского, который я на старости лет вытащил из запасников и решил просветиться наконец насчёт теории. Вроде музыканта-слухача, я нот не знаю, да и поздно уже учиться.

Ещё один источник для моей подражательной деятельности- дореволюционная хрестоматия для гимназий. Она на идейное содержание не нацеливала, скорее на художественные особенности на примерах того, как разные поэты воплощали ту же тему- например, описание водопада или других природных красот. Помню, как поразили меня строки Полонского музыкой:

Погляди, какая мгла

В глубине долин легла!

Какая АЛЛИТЕРАЦИЯ !

Не могу не привести и примеров из своих опытов в этом роде:

Длинный мост над рекой оседлал высоту

И бегут поезда у моста по хребту.

Ферме тяжко, вот-вот распадётся на части,

Но лишь стоило чуть разболтаться в болтах,

И колёса тотчас настучали начальству:

-это-та, это- та, это- та, это- та!

Или

…гляжу, как дремлют вдоль дороги

поляны, полные луны.

Вот таким образом я и подошёл к слову АЛЛИТЕРАЦИЯ в Словаре. Этот приём не из сложных, хотя приятен и понятен .

Более сложный способ организации стиха, т.е., придания стихотворению структурного единства, для меня, как выяснилось при ретроспективном так сказать, анализе- это анаграмматика. АНАГРАММА- это

перестановка в слове или группе слов букв, в результате которой появляется новое слово. Такая многократная перестановка, надлежащим образом размещённая в строке или строфе, с чередованием мест ударных и безударных,

связывает текст в некое ритмическое единство.

Простое повторение групп согласных с сохранением гласной- знаменитое

шиПЕНЬе ПЕНистых бокалов !

Каково! Ведь так звучат бокалы с шипучим вином, не звенят- пень- пень! Ай да Пушкин! Или такая строчка:

-все ВЫ , вдоВЫ, такоВЫ !

Я тоже (сик!) прибегал- бессознательно- к таким состыковкам слов:

..но праВО ВОльноСТИ СТИха..- мне кажется, этот приём всё-таки смысл выделяет.

Анаграмма с перестановкой слогов мне знакома по школьным "тайным языкам".Чтобы другой не понял, можно было переговариваться так:-Чилполу йкудво! (Получил двойку). Или сложнее, прибавляя перед перестановкой частицу, например, ШИ, а в конце слова -СЫ. Тогда получалось: Шичилполусы шийкудвосы! Этот вариант как-то даже ближе к стихотворности!

Вот примеры из моих:

И в СЛОВЕ уловив ВЕСЛО,

ВозВЕСЕЛился: поВЕЗЛО!

Вот ещё стишок:

Мороз и солнце, день- вполне!

-Какая прелесть!

Дома на южной стороне

Почти согрелись.

И привечая как родных,

Свиданья ради,

День этак ласково на них

ГЛЯДИТ И ГЛАДИТ,

Ждёт-окна от таких манер

Растают сразу,

Но СЕРЫЙ СЕВЕР - СУЕВЕР,

Боится сглазу.

Привёл стишок полностью- мне он нравится самому.

Анаграмма и палиндром- родственники. Однако палиндром очень редко бывает удачным приёмом в стихах, особенно традиционного толка.И смысл притянут за уши, и воспринимается только аналитически, глазом, а на слух он непривлекателен. Так что это просто игра поэта с самим собой. Самым удачным палиндромом я считаю пример с Розой, упавшей на лапу Азора. Палиндромы могут быть уместны в стихах только ( я строг!) как короткая анаграмма. Такую можно воспринять и нетренированному читателю. Вот как я бы предложил: А СОБАКА БОСА

Или неточный палиндром, т.е. строка читается двояко, :

НОРОВ ВОРОН ЕЩЁ ТОТ ! Тут, конечно, два палиндрома встык.

Заканчивая о палиндромах, приведу стишок о них:

Боком, странный и огромный

Проскакал палиндромон.

Он помахивал синхронно

Головами с двух сторон.

АКРОМОНОГРАММА- это повторение конца строки в начале следующей. Приём хорошо связывает строфу. Слоговая А.- например,

А веЧЕР смотрит в ОЧИ

Как нОЧИ ЧЕРновик…

Лексическая А. -например,

…прихлопни холодильник,

-откроется, поди-

потом возьми будильник,

будильник заведи…

Рифменная А. Тут пример возьму из Маяковского:

Угрюмый дождь скосил глаза

А за

Решёткой

Чёткой

Железной мысли проводов перина

И на …

Кстати, это стихотворение у него как будто сочиняли двое- второй подсказывал рифмы первому. Так же можно и читать стихотворенье, вдвоём.



А вот пример сочетания анаграммы и акромонограммы- из моего:

Изучаю причины явлений,

Состоянье своё оценя

И влиянье на вид выделений

Возлияний вчерашнего дня.

Нетрудно догадаться, что мои опыты велись в рамках традиционных типоразмеров- ямб- хорей да тройка трёхсложных, какой из них какой- я не помню. Хотя я и начитался футуристов- Хлебникова почитаю .У него было такое замечание, что в стихе выявляется склонение слова. Я не ручаюсь за точность воспоминания, но речь шла о вариации групп букв в протяжении стиха. У Маяковского , например, в стихотворении об упавшей лошади такая вариация: Били копыта, пели будто:

Гриб- грабь- гроб- груб….А потом как он вскрикнул, когда бедная лошадь грОХнулась! Мастер.

Так вот по поводу вариативности. Если разобраться, то все эти приёмы на букву"А" в той или иной мере и являются признаком поэтического текста, так как вариации относительно образца, нормы, сообщают информативность тексту в некотором музыкальном смысле. Мне попалась книга одного разработчика программ сочинения и анализа музыкальных произведений типа песен на ЭВМ. Там я и вычитал, что залогом успеха, понимания слушателем нового опуса будет именно вариативность относительно привычного стандарта.

Поэзия- это странная речь. Странность, привлекающая внимание, но и не отталкивающая непонятностью кода, и будет признаком удачной вариативности относительно , скажу ещё раз, типоразмера стиха. Вариативность- это и пародийность в чистом виде, паразитирующая на образце, она и в повторах смысловых и тавтологиях типа библейских " и сказал он, говоря..", да и в многократных попытках вернуться к той же теме (Пастернак- "Темы и вариации").

Я думаю, этим невнятным пассажем я и закончу теоретизирование.



Добавлю ещё несколько о том, что анаграмматика может сдвигать смысл слов в стихе- например, в стихотворении о лжи в строчке

лжёте как положено

вполне приличное слово "положено" от соседства приобретает подозрительный смысл .

Или знаменитое "сороковые , роковые". Кстати, это сочетание до Самойлова появилось и у Блока. Тут уж некое пророчество в таком созвучии обнаруживается.

Нельзя не отметить и опасностей, связанных с применением анаграмматических повторов- в поисках таких сочетаний можно докатиться и до буриме, что жанром приличным не считается. Однако, перелистывая свои запасы, я обнаружил, что к концу алгоритм моего сочинительства без моего сознательного участия ( кроме, конечно, отбора предлагаемых им находок)-этот алгоритм стал явно проявляться. Одним из следствий стало то, что стихи стали короткими. Этакий лапидарий получился. Минусом является то, что если не смаковать звуковые штучки на слух, содержание может оказаться (показаться) банальным. Конечно, я пытался по завету Пушкина " искать опору смыслу в звуке".Надо добавить, что удача сопутствует при этом в основном в текстах не лирического настроения, а дидактических или иронических. Укажем также и на народные основы звукотехники- например, частушечные находки типа

Я у Коли в ко(Л)идоре

Сапогами топала,

Я у Коли из кармана

Все конфеты слопала.

Я где-то читал и о поэтике детских считалок.Для моего случая моделью может послужить такая:

Акаты- бакаты -чукаты-мэ,

Абаль-фабаль- думанэ,

Ики- пики- драматики-

Флёнус!

В книге Чуковского "От двух до пяти" приводится образчик такого творчества, когда мальчик приплясывая, декламирует:

Эку пику дядя дал!

Постепенно превращая слова в стихи :

Экикикидидида!

Только что у Лотмана я набрёл на неочевидную мысль, выраженную традиционным "В начале было Слово".Имеется в виду то, что Слово, словарь, предшествует Речи. Ребёнок получает словарь готовым, не зная смысла слов и обучается речи постепенно. Может быть, такое произошло и с человеком- вспомним, как греческие софисты экспериментировали с языком!Похоже, что язык дан был людям готовым, навырост.

А в стихотворчестве игра словами-не такого ли рода изучение свойств незнакомой вещи?

Мой друг и Учитель Юрий Динабург, который довольно долго хвалил моё творчество, но потом приостыл, предложил формулировку : Чёткая мысль и чёткая рифма. Я согласился с сожалением, так как вычёркивался из списка поэтов символического направления и чистых лириков. Увы, встроенный в меня алгоритм слишком специализирован. Как кто-то сказал, "Я такое дерево".



Насчёт рифмовки могу сказать, что действительно, по большей части рифма

Достаточно точная, хотя случались и ассонансные рифмы, и попытки рифмовать разрывом слов по строкам. Горжусь как достижением таким стихом:

-А не довольно ль деклараций,

пылить в глаза?

Продемонстрируйте-ка раци-

-онализа-

-торские умные ухватки

и результат,

всё чтоб у нас в миропорядке

пошло на лад!

Что касается собственно словаря- тут полная неразбериха. Поиски рифмы приводили к необходимости пристроить слово из просторечного (мата, впрочем, избегал) , научного, поэтического обихода, или иностранное словцо к месту.

Поэт- это его словарь. Вот.

За примерами дело не станет:

Казино мы повидали,

Где мелькание купюр

И блистали этуали

В туалетах от-кутюр.

У нас убогий кругозор

И быт малокультурен.

И дедка вор, и батька вор,

И деверь вор, и шурин.

Или вот:



Не в регулярности, не в по-

-его- вторяемости смак-то,

он в, апропо, скорей в запо-

-его- минаемости, так- то!



Конечно, из написанных мной более 7000 стихотворений- ужас !- не везде разыгрываются подобные игры. Причина же того, что стихи короткие проста. Они не сочинялись за столом, а складывались по пути на работу, в трамвае, и потом только записывались в рабочее время. Дорога была не слишком долгой,да и память многое не сохраняла. Отсюда и лапидарность. Отсюда и стремление к чёткой формулировке мысли. Если ты не уверен, что каждое твоё слово будут ловить благодарные заранее почитатели- это не располагает к многоглаголанию. Известный культурный изоляционизм, свойственен провинциалам .Обратите внимание, как гладко и коротко говорят заключённые-у них было время обкатать в уме сообщение, пока выдавался случай высказаться. Аналогия.

("С кем протекли его боренья?")



В заключение коснусь и идейного содержания. Кроме так сказать, искусства для искусства, некая леволиберальная тенденция наблюдалась, некая злободневность дневниковых комментариев текущих событий, некоторые выходы за пределы привычной скрытности в лирические отступления. Каким культурным ресурсом питалась моя деятельность? Чтением , общением.В общем, как все, жил, "усовершенствуя плоды любимых дум", тем более, что наград за этот благородный, скажем, подвиг, не приходилось требовать.

Авторы, повлиявшие на моё мировоззрение- от Маяковского и иже с ним до

Козьмы Пруткова со Щедриным, не минуя Оскара Уайльда и Бернарда Шоу, благо дореволюционные издания их были в нашей институтской библиотеке, а в других по провинциальной странности, было много всякой всячины, включая Мережковского, Надсона и Мея.

Кое- какие отклики на эту библиотечную тему я отразил в циклах "Культпоход".

И вкратце- о моём так сказать лит.наследии.

Это дневники с конца 50-х до 2000 года с вкраплёнными стихами в порядке появления, летописью событий политических и трудовых буден, с откликами на прочитанное и выписками ( "Выписи и записи"). Стихи с некоторым отбором я переписал из дневников в 12 с половиной книжек.Перечень стихов по первым строкам в алфавитном порядке я составил на дискете.

Кое-что из ранних опытов стихов и прозы (миниатюры сатирического толка, пародии ) я перепечатал с разрозненных листочков в отдельные сборнички- Тени минувшего, Опыты начинающего футуриста. Выборки стихов о природе " Я и времена года" я собрал в два годовых цикла.Ну, и выборки стихов из дневников переплёл в нескольких сборничках - НА ПАМЯТЬ., ПОИСКИ ОПТИМИЗМА, ЯНУС, ЛИНИЯ ЖИЗНИ или ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЖИВОТНОЕ. Кроме того, высказывания детские внучки и попытки детских стихов собрал в ИРОЧКИНОЙ КНИЖКЕ.



Сейчас , когда жизнь так кардинально переменилась, стихи не пишутся.Привожу в порядок то, что сделано, в смутной надежде, что не зря.

ПОКА ВСЁ.

P.S.Это написано в 2001 году.

---

Йозеф Чехович. Молитва

Jozef Czechowicz
Modlitwa zalobna

ze pod kwiatami nie ma dna
to wiemy wiemy
gdy splynie zorz ogniowa kra
wszyscy usniemy
bedzie sie toczyl wielki grom
z niebianskich lewad
na mlodosc pol na cichy dom
w mosieznych gniewach
swiat nieistnienia skryje nas
wodniste chuste
zamilknie czas potlucze czas
owale luster

pуki sie soczy trwania mus
przez godzin uplyw
niech sie nie stanie by bуl rуsl
wiezac nas w suply
chcemy spiewania gwiazd i raf
lasow pachnacych bukiem
swiergotu rybitw tnecych staw
i dzwonow co jak bukiet

chcemy swiatlosci muzyk twych
dzwiekуw topieli
jesc da nam takt pic da nam rytm
i da sie uweselic

ktorego wzywam tak rzadko Panie bolesny
skryty w firmamentu konchach
nim przyjdzie noc ostatnia
od zywota pustego bez muzyki bez piesni
chron nas

nuta czlowiecza, 1939
Йозеф Чехович.

Траурная молитва.


что под цветами нету дна
то нам известно
когда нахлынет град огня
исчезнем в бездну
прокатится великий гром
с левад небесных
на зелень поля тихий дом
латунной местью
небытие укроет нас
дождей вуалью
замолкнет время треснут враз
зеркал овалы

пока же поневоле длим
часов теченье
пусть боль не нарастает с ним
до помраченья
нам пенье звёзд и шум воды
душистый воздух
крик чаек режущих пруды
и звонниц гроздья

свет музыки твоей хотим
пучин звучанья
есть дай нам такт пить дай нам ритм
веселья дай нам

которого призываю так редко Господи скорбящий
укрытый в раковинах небосвода
пока не пришла последняя ночь
от жизни пустой без музыки и без песни
храни нас
1939.

---

Густав Даниловский. Окна.(2)

Четыре у меня окна из дома .
В одном окне мне видится сквозь слёзы
Родных людей рассеянное племя,
Бог над которым рассыпает громы,
Без устали рукой карая грозной.
В другом я вижу сумрачную землю,
Звезду, давно угасшую в болоте,
К которой всё живое притулилось
Когда утратив жар , оборотилась
Пятном , летящим в голубом намёте.
Сквозь третье я слежу глубины духа
И сердца незалеченные раны …
Четвёртое окно из самых странных,
Скорее ниша, забранная глухо
Густой решёткой в крепком переплёте.
Лишь временами из расщелин тесных
Доходит свет неясный неизвестных
Потусторонних образов в полёте.
Когда от первых окон я устану,
Иду к нему , заворожён игрою
В глубоком мраке силуэтов тайных.
И я конец предчувствую,предвижу,
Что смерть всё то, что видимо, закроет,
И высадит решётку к тёмной нише.

---

Густав Даниловский. Окна.

Густав Даниловский
Окна.

В моём дому особенные окна:
В одном я вижу грустными глазами
Разрозненное племя человечье,
Над ним Господь угрозу громов-молний
В руке суровой неустанно держит.
В другом видна окутанная мглою
Земля, звезда, погасшая в болоте,
К которой притулилось всё живое,
Когда из светлой стала тёмным шаром,
Блуждающим пятном в покрове синем.
Сквозь третье вижу я глубины духа
И дикое израненное сердце…
Но всех важней четвёртое из окон,
То даже не окно, а дверь глухая,
Решёткой крепкой забранная частой,
И только временами в щёлках тесных
Неясные виденья возникают
Загадочных светил иного света.
Когда я устаю от первых окон,
Иду к тому, и слёз не допуская,
Вперяю взор в таинственную мрачность
В предчувствии , которым обольщаюсь,
Что смерть те окна наглухо захлопнет,
И высадит решётку к тёмной двери.
1902.


Gustaw Danilowski

Okna

Mam cztery dziwne okna w moim domu:
Przez jedno patrze smutnymi oczyma
Na bliskich ludzi rozproszone plemie,
Nad ktorym Pan Bog blyskawice gromu
W surowej dloni ustawicznie trzyma.
Przez drugie widze w mgly spowit ziemie,
Te dawna gwiazde zagaszona w blocie,
Do ktorej zywe istnienia sie tula,
Odkad sie stala z jasnej mroczna kula,
Plama bladzaca w blekitnym namiocie.
Przez trzecie sledz glab mojego ducha
I widze serce dzikie i podarte...
Lecz najdziwniejsze jest to okno czwarte,
Raczej nie okno, lecz framuga glucha:
Ktora zamyka jakas gesta krata;
I tylko czasem przez szczeliny ciasne
Dochodza oczu zarysy niejasne
Nieznanych swiateB, plynace z zaswiata.
Gdy trzech poprzednich zmecza mnie widoki,
Uciekam w czwarte i zrenica sucha
Sledze ciekawie tajemnicze mroki.
I mam przeczucia, ktorymi sie ludze,
Ze smierc, co widne, zatrzasnie na glucho,
Krate wysadzi w tej ciemnej framudze.

Poezje I 1902

---

Ян Каспрович.Что творится!

Ян Каспрович. (1860 – 1926)

Что творится!

Что творится! Что творится!
Даже боязно признаться :
Но поверьте, нынче утром
В дом мой солнце заглянуло.

Даже боязно признаться…
Много надобно отваги!
Золото настурций, верьте,
Зацвело в моём садочке.

Много надобно отваги,
Но открою вам вдобавок:
Смех раздался над цветами
Яркий, радостный, девичий.

О, открою вам вдобавок,
Только надо мной не смейтесь:
Ведь её и ожидал я,
Ожидал, и не напрасно

Только надо мной не смейтесь,
Над моей душою пьяной!
Мне она сказала : славно,
Если в дом заглянет солнце!

Kasprowicz Jan
Co sie to dzieje!
Co sie to dzieje! Co sie to dzieje!
Az lekam sie wyznac to komu:
Wiecie, ze slonce dzis rano
Zajrzalo do mego domu.

Az lekam sie wyznac to komu...
Trza miec odwage - do skutku!
Zlociste, wiecie, nasturcje
Zakwitly w moim ogrodku.

Trza miec odwage - do skutku,
Wiec powiem wam jeszcze cos wiecej:
Srod kwiatow smiech, wiecie, rozblysnal,
Szczery, radosny, dziewczecy.

O, powiem wam jeszcze cos wiecej,
tylko nie smiejcie sie ze mnie:
Ja, wiecie, czekalem na nia
I nie czekalem daremnie.

Tylko nie smiejcie sie ze mnie,
Dusza ma calkiem pijana!
Rzekla mi, wiecie: jak slicznie,
Gdy slonce w dom zajrzy z rana!

---

Ярослав Ивашкевич. Садовнички.

Ярослав Ивашкевич.

Садовнички.

По садочку по деляночке ходят панночки – мещаночки,
По дорожкам – стёжкам – строчкам сыплют золотым песочком.

Мальчики (ах, что за крики!), флоксы, циннии, гвоздики,
Резеды душистой грядки, кошки, пёсики, крольчатки!

Подоткнувшие юбчоночки , в оборочках цесарочки,
Ходят панночки-мещаночки, садовнички, девчоночки.

За штакетником карета . Вороные встали кони.
Чёрный рыцарь в чёрной маске, и коса в его ладони.



Iwaszkiewicz Jaroslaw
Ogrodniczki



Panieneczki, mieszczaneczki podlewaja ogrоdeczki,

Posypujа zoltym piaskiem drobne, krete, waskie steczki,



Paniczyki (och, okrzyki!), cynie, fuksje i gwozdziki,

Rezedowe wonne grzadki, pieski, kotki i kroliki.



Zakasawszy swe spodniczki, z falbankami perliczkami,

Panieneczki - mieszczaneczki, panieneczki - ogrodniczki.



Za sztacheta ktos kareta przybyl. Czarne stoja konie,

Stoi rycerz czarny, w masce, w czarnym plaszczu, z kosa w dloni.

---

Ярослав Ивашкевич. Вальс Брамса

Вальс Брамса As-dur это лейтмотив моей жизни.
Играл его для той, что должна была вернуться и не вернулась,
Играл его и той, для которой был нехорош,
Играл тебе - когда раз и навсегда разостлался
у твоих ног, как растоптанная бесконечность.
Играю его, и каждый раз в игре златокрылой касаешься меня мимо-
лётной улыбкой , которая для тебя то же, что для
облаков отражение в воде.
А для меня это глубокое счастье.
И каждый раз играю его, когда знаю, что ты от меня мыслями
далека, когда ты где-то там веселишься и любишь других,
радостная, мимолётная как всегда…
И тогда вальс звучит особенно нежно.


Jaroslaw Iwaszkiewicz
Walc Brahmsa
Walc Brahmsa As—dur jest leitmotiwem mego zycia.
Grywalem go tej, ktуra miala wrocic i nie wrocila.
Grywalem i tej dla ktorej bylem niedobry.
Gralem tobie — wowczas, gdym raz na zawsze rozeslal sie
u twoich stop, jak podeptana nieskonczonosc.
Gram go, ilekros w grze zlotoskrzydlej musniesz mnie prze—
lotnym usmiechem, ktory dla ciebie jest tym, czym dla
oblokow nawodne odbicie.
A dla mnie jest szczsciem glebokim.
I gram go wowczas, gdy wiem, ze jestes ode mnie mysleniem
daleka, gdy jestes gdzie indziej wesola i innych kochasz
radosna, przelotna jak zwykle...
I wlasnie wtedy brzmi najdelikatniej.

---

Юлиан Тувим. Два ветра. Чернолесье.

Юлиан Тувим. Два ветра.

Первый ветер в поле реял
А второй в садочке вея
Потихоньку полегоньку
Листиками шелестел
Млея…

Первый ветер - в круговерти!
Кувыркнулся, навзничь пал,
Вспрыгнул, дунул, оттолкнулся,
В небо штопором ввернулся,
Вывернулся и упал
На шумящий сонный сад,
Где тихонько и легонько
Листиками шелестел
Брат …

Сдул со смехом с вишен цвет-
Словно снегом сад одет,
Первый ветер вместе с братом
По полям летают рядом,
Вслед за птицами гоняясь,
Слёту в ветряки вплетаясь…

Глуповатые вилянья,
Вправо, влево, свист, кривлянья,
Дуют, дуют что есть сил,
Безобразят, чтоб им лихо..

А в садочке тихо, тихо…

«Танцующий Сократ», 1920.


Dwa wiatry

Jeden wiatr - w polu wial,
Drugi wiatr - w sadzie gral:
Cichutenko, leciutenko,
Liscie piescil i szelescil,
Mdlal...

Jeden wiatr - pedziwiatr!
FiknaB kozla, plackiem spadl,
Skoczyl, zawial, zaszybowal,
Swidrem w gore zakolowal
I przewrocil sie, i wpadl
Na szumiacy senny sad,
Gdzie cichutko i leciutko
Liscie piescil i szelecil
Drugi wiatr...

Sfrunl sniegiem z wisni kwiat,
Parsknal smiechem caly sad,
Wzial wiatr brata za kamrata,
Teraz z nim po polu lata,
Gonia obaj chmury, ptaki,

Mkna, wplatuja sie w wiatraki,
Glupkowate myla smigi,
W prawo, w lewo, swist, podrygi,
Dma plucami ile sil,
Lobuzuja, pal je licho!...

A w sadzie cicho, cicho...

Sokrates tanczacy 1920





Tuwim
Rzecz czarnoleska
Чернолесье

Чернолесье приходит, плывёт, окружая,
Одержимого пленит виденьем дивным,
И в значенье звучание преображая,
Становится словом необходимым.

И хаос в порядок и лад претворится,
В единственный миг возможность бескрайняя
Сама укладывается в свои границы
И требует для себя названия.

И глухой неразумный тёмный смысл человечий,
Острым сквозным лучом освещённый ,
Дыханьем Слова Чернолесского вещим
Пробуждается, освобождённый.

1929.



Tuwim
Rzecz czarnoleska

Rzecz Czarnoleska - przyplywa, otacza,
Nawiedzonego niepokoi dziwem.
Slowo sit z wolna w brzmieniu przeistacza,
Staje sie tem prawdziwem.

Z chaosu lad sie tworzy. Lad, koniecznosc,
Jedynosc chwili, gdy bezmiar tworzywa
Sam sie uklada w swoja ostatecznosc
I wola, jak sie nazywa.

Gluchy nierozum, ciemny sens czlowieczy
Ostrym promieniem na wskros przeswietlony,
Oddechem wielkiej Czarnoleskiej Rzeczy
Zbudzony i wyzwolony.

Rzecz czarnoleska, 1929

---

Юлиан Пшибось. Равнение сердца.

Воздух задушен знамёнами.
Под все триумфальные арки
Бунтари подкладывают динамит!

Кто я? Птичий изгнанник.

Стол под моим пером вздымаясь краями,
Становится чрезмерным,
Как танк, готовый броситься в атаку.
Дом уже сегодня пылает во мне завтрашним пожаром,
Сердце атакует меня всё нетерпеливей.

Шрапнель лопается с фонарных столбов:
Лампы зажжены на улицах враз.
День проходит с военной песней солдатской, хрипя.

От красной травы съёжились рёбра полеглой дёрнины.
Живой иду городом живым, но уже только бывшим.
Кто я ? Птичий изгнанник.

Сады – новый месяц как терновый шип вышедший из ветки –
Мир без меня становится свободным и бесчувственным,
И только осенние листья опадают на голову лавра.

… чтобы уже никогда не успокоился.

Ласковый,
каждый карман превратил бы я в гнездо для ласточек,
отлетающих от людей.

1938.


Julian Przybos




Rownanie serca

Powietrze uduszono sztandarami.
Pod wszystkie triumfalne bramy
zbuntowani podkladaje dynamit!

Kim jestem? Wygnancem ptakow.

Stol pod moim piorem wezbrawszy do samych krawedzi
przebiera sie miare,
jak czolg, gdy ma ruszyc do ataku.
Dom juz dzis plonie we mnie jutrzejszym pozarem,
serce atakuje mie predzej.

Szrapnel peka ze slupow latarni:
lampy zapalono na ulicach jednoczesnie.
Dzien mija w zbrojnej piesni zolnierskiej, rzezi.

Z rudej trawy zjejzyly zebra poleglych darn.
zywy ide miastem bedecym, a juz tylko bylym.
Kim jestem? Wygnancem ptakow.

Ogrody - Now jak ciern wschodzecy z galezi --
Swiat beze mnie sie spelnia wolny i bezczuly,
i tylko lisci jesiennych opada na glowe laur.

...abym juz nigdy nie ucichl.

Lagodny
kazde kieszen obrуcilbym w gniazdo dla jaskolek
odlatujecych od ludzi.

Rownanie serca, 1938

---

Мария Конопницкая. По картинам Артура Гротгера " Война"

I

О, как сегодня смотреть мне решиться
На синее небо, на светлые лица,
Как подниму я горящие очи
На звёзды златые, на месяц в полночи,
Я , на земле увидавши такое :
Братская кровь разливалась рекою,
И видя, как солнце её выпивает-
Душа моя, как ты осталась живая?
…………………………………………..
Ибо меня уже дух замогильный
Чёрными крыльями тронул всесильный
Кривду людскую и горе и слёзы
Перековал он в бури и грозы
И кубок возмездия вылил на воды…
Был я уж арфой поющей невзгоды
Сердце моё запеклось будто камень
Я был обескровлен и горем изранен.
И только лишь я об этом подумал,
Как выдох горячий мне волосы поднял,
И будто судьбы моей ветер попутный
Толкнул, словно лодку, меня на свободу.

И встал я тогда, преисполнен горенья,
И голос услышал, и дрожь нетерпенья
меня позвала…
И тогда предо мною
Облик прозрачный явился, мне милый,
Душою я сразу почуял родное,
В меня полилась непонятная сила,

Сердце моё уж любовью горело
К девушке той, молчаливой и белой.
А над челом её следом дыханья
Влажным на зеркале , светоч туманный,
Тихо светился неяркий, летучий,
Без золотистого блеска, не жгучий.
………………………………………
Очи её, словно звёзды в тумане,
Были в слезах затуманены болью
Миру пред Богом служа оправданьем,
Цвели васильками на вспаханном поле
И души увлечь могли тайною силой..
Меня эти очи манили и звали,
Однако уста ещё замкнуты были
И слова святого ещё не роняли.
………………………………….
И глядя на деву, навстречу шагая,
я молвил: - ведь это она из тех божьих,
Что в тёмных могилах вдруг свет возжигает
И прах позабытый поднять она может
Как семя для будущих лет, и забилось
Тут сердце надеждой, и остановилось.
Она же взглянула, как стал перед нею,
И оборотившись, туманами вея ,
Она указала прозрачной рукою:
-в мир, полный слёз, возвращайся за мною.
***









…………………………………..

---

Норвид Ц.К. Два стихотворения

Циприан Камиль Норвид. Два стихотворения.

Рояль Шопена. ( Отрывок).

VIII

Вот смотри - Фредерик!....Это Варшава:
Под пылающей звездой
Дивная в искрах пожара - - -
-Смотри, органы в костёле, смотри! Твоё гнездо-
Там – дворец патрициев, старый,
Как Посполита Речь,
Мостовые глухие и серые
И Зигмунта в тучах меч.

IX

Смотри!.... из улиц под казаками
Кавказские кони рвутся
Как ласточки пред бурей кругами
Вылетают перед полками :
По сто - по сто -
- Дворец – занялся огнём, пригас вновь,
Вновь запылал - и под стеною рядом
Вижу головы траурных вдов
Разбитых прикладом
И снова вижу сквозь дымную даль
Как из дыры оконной
Вроде бы гроб огромный
Выдвигается … падает…рухнул - Твой рояль!

X

Тот, что Польше гласил - своим пеньем
Всесовершенство дел Мастера
Ставший символом вдохновенья -
Польше – колесника Пяста :
Рухнул – тот самый - в одно мгновенье!
И – как и честная мысль человека –
Был растерзан, как делают в ярости люди;
Ибо – это творится от века
Веков – со всем тем, что их будит!
И вот – словно тело Орфея –
Тысяча менад его рвёт и режет,
И каждая воет : «не я!...»
«Не я !» - под зубовный скрежет-
*
Значит, Ты? - Значит, я? – ударимся в покаянье
Чтобы внуки простить сумели!..
Охнули глухо камни - -
Идеал упал до панели - -

***

Циприан Камиль Норвид

Рояль Шопена


VIII
Oto patrz - Frydryku!... to - Warszawa:
Pod rozpBomienion gwiazd
Dziwnie jaskrawa - -
- Patrz, organy u Fary; patrz! Twoje gniazdo -
Owdzie - patrycjalne domy stare,
Jak Pospolita-rzecz,
Bruki placуw gBuche i szare
I Zygmuntowy w chmurze miecz.

IX
Patrz!... z zauBkуw w zauBki
Kaukaskie si konie rw -
Jak przed burz jaskуBki,
Wy[migajc przed puBki:
Po sto - po sto - -
- Gmach - zajB si ogniem, przygasB znуw,
ZapBonB znуw - - i oto - pod [cian -
Widz czoBa o|aBobionych wdуw
Kolbami pchane - -
I znуw widz, acz dymem o[lepian,
Jak przez ganku kolumny
Sprzt podobny do trumny
Wydzwigaj... runB... runB - Twуj < fortepian !

X
Ten!... co Polsk gBosiB - od zenitu
WszechdoskonaBo[ci dziejуw
Wzit hymnem zachwytu -
Polsk - przemienionych koBodziejуw:
Ten sam - runB - na bruki - z granitu!
I oto - jak zacna my[l czBowieka -
Potйrany jest gniйwami ludzi;
Lub - jak od wieka
Wiekуw - wszystko, co zbudzi!
I oto - jak ciaBo Orfeja -
Tysic pasji rozdziera go w cz[ci;
A ka|da wyje: "nie ja!..."
"Nie ja!" - zbami chrz[ci -

*
Lecz Ty? - lecz ja? - uderzmy w sdne pienie,
NawoBujc: "Ciesz si pуzny wnuku!...
JkBy gBuche kamienie -
IdeaB signB bruku - - "



СКУЛЬПТОР.
Из Норвида.



В чём пластики суть таится?
Лишь в том она есть,
что Дух- словно зарница,
а схвачен - в жест!
Пленяется и дивится,
и ручки из пелён
из колыбели тесной
сюда, в наш мир чудесный
протягивает он-
- к тому, кто камень нянчит,
владея долотом,
взлёт танца обозначит
в тяжёлом камне он,
и, как земное лоно,
приняв зерно и дождь,
срывает вдруг заслоны
...в ритм, в дрожь!
* * *

---

Ещё из дневников -2.

Ещё из дневников -2.

(1983)
Как жаль, начала, рубежи
Случались не по круглым датам.
Девятисотый пережив,
Век кончился в году двадцатом.
Какие были времена!
Какие были имена!

Когда наступит срок, филолог,
Идейно зрел, вооружён,
Их антологию – некролог
Издаст ничтожным тиражом
На радость книжным спекулянтам,
И в их коллекциях запрятан,
Век растворится прозапас,
Как капитал на чёрный час.

И вот в советское искусство
Пришли ребята от сохи
И принесли свои стихи,
С навозом смешанные густо.
Тут вам не вздохи и туман,
Гранита крепче тот саман!

Вперёд, поистине неистов,
Пёр пролетарский Аполлон,
Однако тут же футуристы
Пробрались в голову колонн,
И побирались Маркса-ради,
Там предприимчивые дяди.
И критик, отложив наган,
Статьями жарил по врагам
И нюхом чуя, где нечисто,
Доносом предварял расстрел,
И догорали символисты
На ледяном своём костре.

В тридцать седьмом – тридцать девятом,
В ту довоенную войну
Поэты гибли, как солдаты,
Но не в сражениях, в плену.
Страна, как братская могила,
Их побратала, поглотила.

Мы все боролись за культуру.
Один донёс, другой судил,
А кто-то сам производил
Пиф-паф!- простую процедуру,
Курируя литературу,
Семинарист, великий вождь,
Организовывал правёж.
***
По праздникам та же в груди
Теснится тоска по работе,
Не той, что с восьми до пяти,
А той, что подобна свободе.

1984.


-Однако, многое, что было между нами,
Не надо называть своими именами.

Непостижимым был нам белый свет,
Какая-то во всём скрывалась тайна,
Но оказалось вдруг, что тайны нет,
А то, что не по плану – то случайно.
Мы думали, что все мы лишь рабы
Предначертанья, цели изначальной,
Но оказалось вдруг, что нет судьбы,
А то, что не по плану, то случайно.
Мы отменили тайну и судьбу,
Мы тащим время на своём горбу,
Шагаем, о потерях не печалясь,
А тайну и судьбу упрятали в случайность.


Последовал совету тёщи :
-Ищи, где поприще попроще.

Подходит праздничная дата.
Отчёт важнее результата.

Бывает, при стихо – творенье
Твоей рукою водит чёрт,
И наше странное уменье
Уже не в счёт.

По площадям лупить, подряд
Горластым миномётным роем,
Тогда одной из наших правд
Наверно истину накроем.

И у вещей бывает стресс,
Когда внезапный переезд
Срывает их с привычных мест
И в кузове грузовика
Везут зевакам напоказ.

Сколь неоконченных работ
Ушли под снег, упавший свыше,
И высочайшей из комиссий
С оценкой приняты « сойдёт».

Не хотелось, уж так не хотелось,
Не хотелось, однако, пришлось.
И потеряно всё, что имелось,
А замены ему не нашлось.

Равнодушно себя проклиная,
Бормотал, на работу каная.


1985.


Эхо вчерашних свершений,
Планы грядущих побед
Слушал, однако, в смущенье:
- что б раздобыть на обед?

Данайцы проходят дворами,
Свои предлагают дары,
Меня не смутят номерами
Своей театральной игры.
Я думаю – всё обойдётся,
Я верую в мир на земле,
И пепельный свет идиотства
Лежит на высоком челе.


Это ж такое везенье
После таких непогод-
Это ж не день – загляденье,
Рад несказанно народ.
Даже душою оттаяли,
Экая вдруг благодать!
Мы уж не ждали, не чаяли,
Кабы не сглазить опять!

Давайте условимся : всё хорошо,
Не будем терзаться душой.
С лица уберите печали печать,
Живите по - новому впредь,
Ведь в будущем светлого нечего ждать,
И не о чем в прошлом жалеть.
Отныне у нас для забот и тревог,
Поверим, что нету причин.
И думаю, так называемый бог
Одобрит полезный почин.


1986.


Толпа проходила орущей оравой,
И реяли флаги над ней,
Которые справа – заведомо правы,
Но эти, что слева – правей!

Товарищ как с луны
Вернулся из поездки.
Фирмовые джины,
Шикарные железки!
Небрежно поминал
Различные названья,
И там, и там бывал,
И обращал вниманье.
-Однако, мир велик!
Но должностные лица
Нам разъясняют вмиг,
Что значит « заграница».


В этот мир , как в замочную скважину,
Я глядел через личное «я»,
И случалось, что кое-что важное
Замечал из чудес бытия.


Дорогие, какой уж кураж!
Постарел, ослабел и зачах.
Поднимаюсь на третий этаж,
Будто первые два на плечах.

Шестисотый мерседес
Нас уносит в мир чудес.

Бывает, в споре увлекусь,
Но средь тирады пылкой
Вдруг на обмолвке поскользнусь,
Как в бане на обмылке.

Любви горячка треплет,
И сразу не поймёшь,
Душевный это трепет,
Телесная ли дрожь,

Поосторожнее, дружок,
Не торопись, идя под горку,
И первый выпавший снежок
Кряхтит под мокрой микропоркой.

1987.

Мы – законные детки,
Поедим,
А ублюдкам объедки
Отдадим.

И на собранье насмерть запинать
Сумеют тут за слово или дело...
Ну вот опять пришли из спецотдела,
Велят анкету заполнять.

Не достало, знать, силёнки,
Выбираться из толпы,
Был задохликом – цыплёнком,
Не пробившем скорлупы.


Ты тут осмотрелся?
Теперь собирайся,
И первым же рейсом
Махни в Вильпарайсо !

Покажу тебе, что надо,
Научу тебя, любя:
Эта правда – для парада,
Эта правда – для себя.

Как не сочувствовать детям,
Что им судьбина таит?
Как лотерейным билетам,
Всем им тираж предстоит.

Ты не о насущном хлебе
Пел, высокое любя,
И потребует отребье
Оправданий от тебя.

Духовный вакуум заполнит Аввакум,
Когда наука иссушит твой бедный ум.

Я коротким стихом
Изложу назидание
Для ленивых умом
И нестойких вниманием

Оправдывай судьбу,
Сиди теперь и пей,
Доверчив, как лопух,
Привязчив, как репей.

Как весеннюю простуду,
Мы перенесли тот май.
Я об этом позабуду,
Но и ты не вспоминай.

***

1988.

---

Ещё из дневников

Ещё из дневников


1979

Почва в небо врастает ветвями,
Воздух в землю врастает корнями
Жизнь всегда на границе двух сред,
Превращения там происходят,
С темнотою сражается свет,
Жизнь со смертью, идущей вослед
На пути к однородной природе.

Погибнем все до одного, друг друга передавим
И не оставим никого, чтоб опыт передали.

Ну вот и случилось, случилось оно,
Теперь моё сердце разбиться должно.
Но странное дело! Совсем не болело,
Наверно, оно отболело давно.

Не надо, не надо, не надо, - твержу как молитву с утра-
Мне фруктов из райского сада, познания зла и добра.
Туда- то я не опоздаю, покуда же небо копчу-
Не знаю, не знаю, не знаю, и знать ничего не хочу!

Поэт переводом живёт.
Для нас вдохновенья источник –
Природа, наш общий подстрочник,
У каждого свой перевод.

Бегите вестей, холодящих
Ввергающих души в печаль,
Учитесь у птичек ледащих,
Летящих, однако же, в даль.

Пора дождей, усталости сердечной,
Пора идей о жизни быстротечной,
Пора раздумий горестных о ней,
При этом чем банальней, тем верней.

Я б довольствовался малым, завистью не уязвлён,
Только казнью небывалой скоро буду я казнён.
Вот конец пришёл, однако. Барабаны тра-та-та,
Два клыка у вурдалака показались изо рта.

Сок весны ещё не капает,
Но придёт наверняка,
По корням, коре, по камбию
Поднимается пока.

1980

На то круговая порука из главных основ и начал,
Чтоб ты был в ответе за друга, а он за тебя отвечал.
И замысел прост и понятен, и сделано это всерьёз,
И нету у нас отсебятин в ответе на каждый вопрос.
Гляди! Мы едины на диво, и так боевиты на вид,
И только в рядах коллектива находит себя индивид.

Ах, лютики-ромашки,
Унылые стишки,
Ах, стопочки – рюмашки,
Воскресные грешки,
Когда - спасибо пиву,-
Отмякнем неспеша,
И снова к коллективу
Запросится душа.

Я встретил вас. Вы что-то запоздали.
Уж две звезды на западе блистали.


Несправедлив к Иуде я,
Иуда лишь орудие
В божественной руке,
Однако ведь случается,
Что и топор ломается
На крепком позвонке.

Гуляют человечки
(Колокола : бим – бом!)
И белые овечки
Пасутся в голубом.

Собака, собака,
Да как же ты пролез
В ЦК ка, в ЦК ка, в ЦК КПСС?
Необратимым будет
Общественный прогресс,
Тебя народ осудит
И съест КПСС!

Как будто только давеча,
Оправясь от паралича,
Мы проклинали палача
И пели песни Галича..

На тебе, комсомольское братство,
Отыгралось жестокое детство.
Откажись от такого богатства,
Откажись от такого наследства..

К чему свободы и права? Не зная их, растёт трава,
Да и людской физиологии не изменить идеологией.
Великий вождь и вечный гений не могут жить без испражнений,
И отделяется моча у жертвы и у палача.
В эпохи бурь и катаклизмов в глубинных недрах организма,
В бомбоубежище души, поэт, укройся, опиши
Свои рефлексы и нюансы, пиши сонеты и романсы.
А для возвышенных натур ещё одно укажем средство,
Рассматривая самоедство как эмиграцию вовнутрь.

Взять, с собой покончить, что ли?
Не решаюсь, не берусь,
Я бы смог, да только боли
Больше гибели боюсь.

-Куда вы ? –В сиянье грядущего дня!
-Давайте, ребята, но чур, без меня!

О нет, не в поганую клику лихих волонтёров греха,
Причислите к светлому лику святых, богомазов стиха.

В безопасности отдаления
Засвидетельствуем : -Христы,
И охранное отделение
Вложит в раны свои персты.

Чужие души в темноте, как будто в чёрном ящике.
И мы не те, и вы не те, и те ненастоящие.

И признаёшься со стыдом : снаружи вроде вид приличный,
А в сердце форменный содом, по крайней мере дом публичный.

Жизнь – это вещь невозможная,
Странно простейшему сложное,
Плоскому трудно в объёмное
Верить, не то чтоб понять.
Жизнь – это вещь непомерная,
Смертному нужно бессмертное,
Смерти ему не принять.

1982. Вороны с неба падали на башни и кресты,
Как будто много падали увидев с высоты.
Кружили, ожидали вельможных стариков
И гадили нахально на злато куполов.

Бывает, смерть косой
Великого касается.
А я за колбасой,
И вроде не касается.

Москва – она Москва, столица есть столица,
Тут и без воровства нетрудно прокормиться.

Моисей.

Разве с корыстными видами
Я обращаюсь к вам?
Я же ни строчки не выдумал,
Я доверялся словам


Тревога над страной,
И называют дату.
Проговорился Ной,
Шепнул своим по блату.
Стараясь бодрый дух
Поддерживать подале,
Газеты этот слух
Пока не подтверждали.
Однако этот слух
волну крутую поднял:
Поторопись, лопух!
Воспользуйся сегодня!
Неловкие сперва,
Потом поэты даже
Высокие слова
Пустили в распродажу.


Вето ветхого завета
Отменить пора декретом
И свободу объявить,
И приматов распрямить.

Понявши, что и я такой,
Не то чтобы возвеселился,
Но неожиданный покой
В моём сознанье поселился.

Да я и не хотел,
Чего, скажите ради?
И чувства не задел,
И страсти не истратил.

Теченье времени с собой уносит боль,
И радости свою теряют цену,
Но никогда, как первую любовь,
Мы не забудем первую измену.

И вот спешит рабочий класс,
Заботы отложив другие,
К зелёным вывескам сберкасс:
-Уберегите, дорогие!

Жизнь продолжалась – шатко-валко,
Уже предвиделись концы,
И в длинных чёрных катафалках
На свалку мчались мертвецы.


Не станем с вами воевать,
Нам ваши подвиги постылы,
Мы город Солнца основать
Уйдём в ненужные пустыни.
Уйдём от вас подальше, там
Найдём для обсужденья тему
И создадим себе систему
Из ценностей, ненужных вам.

Я вовсе не за тем,
Мне не обогащаться,
Я вашего не съем,
Мне б только пообщаться.

И понял : кончен путь земной
И та звезда за мной.


1983

Все где-то веселились вдалеке
Шумели, празднуя свободу,
А он торчал, забытый в уголке
Как старый зонт в хорошую погоду

И властью облечён властитель дум,
Начальник дум, распределитель сумм.

Я изучил искусство быть другим-
Шизофрения, но в разумной форме :
Я сочиню анафему иль гимн,
Пусть лишь заказчик хорошо накормит.

Нет, не сатирой откровенной,
Негоже лире вдохновенной
кимвалом пафоса бряцать!
Глядеть на вещи надо ширше,
Да и эпические вирши
Куда сподручнее писать.
И если сделана умело,
То пропаганда даст ответ,
Позволит тем судить про дело,
Кому до дела дела нет.

…………………………………

---

Эта красотка Лорочка.

-Мама, ты подумай, эта красотка опять пожаловалась своей маме!
-Какая красотка?
-Ну Лорочка. Такая маленькая, а уже жалуется. И её мама пришла и кричала на Любовь Васильевну, что она толкнула Лорочку на цементный пол. Мама, а что такое цементный пол?
-Вот такой.
-А у нас такой в коридоре. Любовь Васильевна там толкнула Лорочку.А мама её так кричала! Любовь Васильевна сказала спросите ребяток. А мы сказали, что не видели. А она всё равно кричала.
-А Любовь Васильевна что?
-Она молчала. Ей воспитательница сказала- ты стой и молчи. Вот она и молчала.
-А Любовь Васильевна вас бьёт?
-Да. Только, мама, я не жалуюсь, я это просто так тебе сказал. Ты не говори ничего Любовь Васильевне, а то жаловаться нехорошо. Лорочка пожаловалась, а её потом Любовь Васильевна по голове набила и говорила - будешь знать, как жаловаться. И всё время её бьёт. А нас только иногда.
Мама, а у змей есть ноги? Нет? А как же они ходят?

* * *

---

Пётр Рогуски. Прощай, Кёльн.

PIOTR ROGUSKI

ADIEU, COLOGNE
ZARYSY, 2009


Пётр Рогуски


Прощай, Кёльн

Разговор с духами

…безо всяких поводов…только если у меня где-то засвербит ,
то хочу поездить - хочу посмотреть , много ли дураков на свете.
Юлиуш Словацкий

Путешествие - самое безопасное место пребывания.
Станислав Ежи Лец

ПОСЕЛИТЬСЯ В ГОРОДЕ
который не ведая о лабиринте воспоминаний
встречает приезжего

таинственным genius loci
отмеченным в римских памятниках
вчера ещё буро-жёлтым
покрытым густой шерстью свежей зелени

именами граждан
выселенных отравленным газом
в силу законной ненависти

лицами бравых палачей
спрятанных в христианских альбомах

отвагой в пальцах правосудия
поучающего небо
с высоты готических кафедр

невиновными сегодня
потребляющими при еде и питье
календари спортивных зрелищ

лодками карнавала
радужного Christopher-Street-Day

фальшью приличий
тонированной черноты похоронных контор

не бросающейся в глаза красотой дам и
отсутствием манер у разноцветной улицы
etc.

может оказаться увлекательным если
поселиться в несуществующем городе
по проекту поэта Владимира Райзеля
в городе женщин этим летом одетых в белое
в обиталище зловещих чаек
со сломанным правым крылом

спланировать провести там короткий отпуск
остаться до ухода на пенсию
прогуливаться в предполуденное время по кампусу
с замыслами книг
под мышкой

забрести на берег
усмирённой быстрой реки
поймать в лёгкие
мелодию ветра над Рейном

ощутить сквозь кожу
рык негодяя из негодяев
вновь культового патрона злодеев

поселиться в purgatorium
для польской души

это может оказаться поучительным
***
(Владимир Райзель – словацкий поэт, 1919-2007)
(purgatorium (лат.)- отхожее место, genius loki (лат.) – гений места ). (Прим перев.).


ПОСЛЕ ДОЛГОГО РАССТАВАНИЯ
встреча должна быть горячей

сперва перенесёмся
из дома к дому
с Майданской на Sinziger Strasse
на крыльях мечты
привыкание к исполнению которой
переходит с годами
в полное отчуждение
будний день
молитва
Vater unzer звучит одинаково возвышенно
как Отче наш

в самолёте
слова сами складываются
в собор ассоциаций

погляди
знакомая улочка Am Hof
и на самом деле сбегает к Рейну

днём она вспоминает студенческие годы
Петра Лахманна
вечером читает Пауля Целана
Koeln. Am Hof

выберусь туда сразу по возвращении
снова около двенадцати
ко времени колоколов и курантов
на встречу духов

14 октября 1957 года
любовники провели ночь в отеле
на Am Hof

Пауль взорвался стихами

Пора сердца,
мечтания ручаются за
полночь.

Кто-то говорил в тишине, кто-то
молча
шёл своей дорогой.
соединены и разрознены были в себе.

Вы, храмы.

Вы, храмы незримые,
вы, реки неслышимые,
вы, часы глубоко в нас.

Ингеборг, спустя годы :

Он был моей жизнью.
Я любила его больше своей

Но эти слова скорее Жизели
Целан- Лестранже

***

Петеру Петру Лахманну

СКАЖИ

Пётр как существовать в чужих краях
с варшавским или кёльнским адресом
с видом на любимую реку
с полным правом на поселение
привыкание очарование
но к чему нам ещё эта негодница
старая кривда
запутавшаяся где-то в дорожном узелке с 45-го
что следует за нами
под новые окна?

к тому же
спустя шестьдесят лет после конца света
мы как ни в чём ни бывало сидим
снова за одним столом
где-то в Германии
дети жертв и палачей
разговариваем о поэзии
пьём рейнское
со стен смотрят с недоверием
alte Kameraden старые товарищи по оружию
рассказывают непридуманные истории
бурчат сквозь усы фронтовые песни

Alte Kameraden auf dem Kriegespfad
In alter Freundschaft felsenfest und true

наши губы терпки от вина
пульсируя кровью сочатся из памяти
стихи живых поэтов

читаем твоё Согласие народов

эти два народа во мне

***

МЕЖДУНАРОДНОЕ СООБЩЕНИЕ
Кёльн Варшава
или наоборот меня умиляет

экипаж и пассажиры совершенно согласны
никакой разницы во мнениях самое большее при турбулентности

тогда конечно дети плачут поскольку дети
старики покашливают поскольку старики

нормально полный сервис кофе чай пиво
дзенькуем данке битте шён проше бардзо

есть ещё трудности с языком но они утрясутся
любви не нужны посредники

мы к вам вы к нам возим общие утешения
жён мужей немного багажа на уикенд


тёщи деликатно прибегают к траве забвения
пожалуй так лучше чем снова бы заболело

мне снится спокойный сон садовника без призраков
за оградой подстерегают худые годы

***


Недавно Гёте сказал:

Я путешествую не для того,
чтобы достичь цели, а только ради самого путешествия

Каролина Гердер Гердеру.12.9.1788


СПРАШИВАТЬ О ДОРОГЕ
когда странствуешь без цели
не имеет смысла

влюблённые заняты собой
в задумчивости не выдадут себя ни словом

от любопытных не защитит
выступающий из кармана Путеводитель

пришельца всегда выследят
волчьи глаза местных бродяг

установленные в ловушках улиц камеры
зарегистрируют каждое колебание

действительно трудно ответить спрашивающим
о смысле странствий без цели.


другие взяли это на себя
время свести счёты
дать немного покоя
свободной голове
и предназначенных лени минут
паре листков календаря

отыскать места
где собраны мудрёные приспособления
для причинения боли
инструменты насилия
свидетельства клеветы
протоколы выбитых признаний

посетить музей пыток
в живописно расположенном Rothenburg ob der Tauber
невзрачный барак отобранных вещей повседневного употребления
в Auschwitz
общие могилы советских преступлений
укрытые в катынских лесах

присмотреться внимательно
к полам отмытым от крови
вернуть узникам речь
стенам слух
газовым камерам страх
лагерям проклятье

встать лицом к лицу

***

От св. Марка, 10,17-22

КОГДА ОН СОБИРАЛСЯ В ПУТЬ
некий человек спросил его
как жить?

совет учителя не был загадочным
он воспользовался простыми примерами

не убий не укради не лги
почитай отца и мать

несколько разочарованный почтенный господин повторил вопрос
ответ оказался жестоким

твоя проблема в пресыщенности
не имея ничего всё заслужишь

господин опечалился и отошёл
владел он однако многим

евангелист обрывает рассказ
господин ему становится ненужным

неизвестно встретил ли он на своём пути
то чего наверное и не искал?

а может быть, этот господин перебрался в другой город
основал приют для падших девиц

устроил убежище паре бродяг
без гроша за душой дал им работу

исхудал плохо спит
размышляет о словах учителя
***


НАТОЛКНУТЬСЯ
на себя

случайно встретить предназначение
присесть напротив заплаканных глаз

прожить вместе
фантастически обыкновенную жизнь

нажить социальную квартирку
пенсию для лучшего друга пса

но любой день может изменить
испортить маленькое счастье

покрыть тело ранами
испугать друзей

что за лихо
хочет позабавиться за чужой счёт?

всё труднее сохранять равновесие духа
читать советы мастеров самообороны

отталкиваемое ласкающее высокопарное зачем
без спроса раскидывает шатёр перед порогом

самое время условиться с Паном Когито
насчёт прогулки по бульвару Nowy Swiat

где парни из Старувки
стреляли по стальным всадникам Апокалипсиса из пращи

( Молодёжь из Армии Крайовой во время восстания в Старом Городе Варшавы)
***


«Тревога! Тревога! Пришёл!
Этаж третий!»
Кто-то бежит по ступеням
Хлопнули где-то двери.

Антоний Слонимский. Тревога. (1939)

ШЕСТОГО ЯНВАРЯ НОЛЬ ДЕВЯТОГО
( круглая разница в датах)
поле варшавского аэродрома
высматривает рейсовый самолёт из…

собравшихся в холодном зале ожидания
согревает одно желание
чтобы не опоздал
иначе будут сложности
нарушенные планы обманутые ожидания
возможно умеренные потери?

по непонятному поводу
обо мне вспоминает
невылеченный вирус
активизируя систему подсознания
в которой виды горящего города
с запада налетают юнкерсы
куплетами маршируют в небо
фрагменты чужих стихов

внимание приближается
треск скрип
радио объявляющее о посадке
взрывается с мощью стотонной авиабомбы

за что вам это мучение
а другим спокойное небо над головой?
***

ПУЛТУСК НИЧЕМ НЕ ИНТЕРЕСУЕТСЯ
он слишком занят самим собой
чтобы планировать отдых где-нибудь
над Рейном
или где-то за горами

библейский как город Ур
достойный раскопок
пласты доверху
слоями
уложены в археологии
домашнего бельевого шкафа

брачное бюро
игровая площадка школа госпиталь костёл
контора услуг Стикс
расположены вдоль главной артерии
заколотой булавкой всеобщности

что нам до чего-то где-то
если космос у нас под рукой?
***

У НАС

в кёльнской клинике доктора Швайковского
настенное TV учит что надо делать в каждом случае

сильно напуганные прячут головы
в океане цветных газет

четвёрка оставшихся в очереди глаз
отправляются в кинопутешествие по Польше

в сентиментальном сафари с визитом к аистам попадаем
в самую середину послеполуденной дремоты

когда отдыхаем с детьми
под патронатом варшавско- люблинского неба

лёгкая улыбка выдаёт
что чувствуем себя как у себя
***

В НАЧАЛЕ ДЕВЯНОСТЫХ
прошлого столетия
( хороший пример того как жизнь
зарубцовывает смертельные раны)
очередь авто до границы в Згожельце
ложилась на город тенью
стройной словно ливанский кедр
вплоть до улицы Дажиньского

событие в общем неприятное
смягчается в памяти воспоминанием
о строении под номером 12
где терпеливость
добродетель верная как бедуин
раскидывала шатры
высылая от скуки на разведку
служанку
для приятных услуг

разузнала она
( на моё счастье)
историю Якова Бёме
сапожника называемого Тевтонским философом
узника шила и колодки
медитирующего
вечно
в цинковом отражении в окне солнца
заходящего напротив
за рекой

Яков
сказал ласково Бог
я выбрал тебя опиши подробно что видел
это будет твоей дорогой ко мне

пастор Рихтер был иного мнения
он не Бог
он прочёл сочинения сапожника
доморощенного философа
и озабоченный судьбой остальных верующих
изгнал как райский херувим

Якова из родного города

adieu сапожник
вот тебе на прощание

чтоб ты никогда не вернулся и пропал ,
и в руке твоей пусть колодка
останется а не перо
***

Кем я стал в холодном костёле, кто
говорит мне тёмными словами
(…………………………………)
чувствую твоё присутствие
слышу молчание
Адам Загаевский, Готика.

СКОЛЬКО ЗАПОМНЮ
из твоего присутствия?
в костёле который посещаю
по спасительной привычке

захожу туда
охотнее в воскресный полдень
уже с рюкзаком
на случай если
встреча немного затянется

мысли сами складываются
в архитектуру готики
горячат голову
заслугами фигур боковых приделов
отпирают засовы чувств
на ширину главного нефа

разве мы не ближе к себе
во время молчания
?***(

В ГЛАЗУ ЦИКЛОНА
сезонной распродажи посещающей
главную торговую улицу нашего города
изболевшиеся ноги
выискивают пустое пространство
которое искушает
всегда свободными местами для сидения

после океана носков
гор штанов и лифчиков
искушение отдыха
ослабляет чувствительность к метафизике

сезонные пилигримы
заглядывающие в глубину сакрального
не принимают всерьёз догмы
позабыли о старых спорах
sola fide или sola gratia
кому ещё это что нибудь говорит?
пренебрегают последствиями
считают пустыми угрозы

Скамья есть скамья
тишина
приятно звенит в ушах

а крест? исхудавший
со впалой грудью
мужественно сносит одиночество
***



Автору « Гливицкого Гамлета»
(П.П. Лахманну)

СТАНЦИЯ ГЛИВИЦЕ/ Gleiwitz

кто-то сидит с безопасной стороны
наблюдает
в стекле мониторов отражается история


кто-то прогуливается
глазеет на обшарпанные строения запущенные ворота
движет память вспять как в старом фильме
он молод
вероятно ждёт письма
с важным ответом от девушки
исполнение мечты парня
лучшая жизнь
просторное жильё
мысли о карьере
воздушные замки
он бьёт баклуши
пьёт пиво
спит плачет любит

ВОЙНА пожирает людей
мужчин систематически
утром вечером днём и ночью
женщин и детей на десерт
лёгкая добыча
молодёжь между фронтами зла
лихорадочно ищет ответа

молимся о продлении
о,Гамлет
дорога длинна как жизнь
пусть даже будет скучной
была бы безопасной
пускай с пересадками

извините
не расслышал названия
Gleiwitz или Гливице?

разговор с духами

***

В ВАРШАВСКОМ ТРАМВАЕ
на высоте сидения
брюзгливо настроенная листовка
ищет моего взгляда

почему моего?
мало ли тут молодых лиц
с соколиной зоркостью
способных разобрать малейшую буковку
в последней строчке

листовка не заботится о дальнозорких
сокол что ветер
а тут нужны солидные очки
и терпение для трудного текста


- катетеры урологические внутренние и внешние
-катетеры для отсасывания из верхних дыхательных путей
-мешки для сбора мочи
-прибор колостомийный, илеостомийный, уростомийный
-гортани электронные
-подушки, матрасы противопролежневые
-суставы локтевые, трости
-коляски для инвалидов
-балконики
-пелёнки, прокладки урологические, подстилки

и клочок карточки
чтобы запомнить адрес магазина
***


ПОД УТРО ОБЫКНОВЕННО СНИТСЯ
короткая минута перед космическим полётом
всё застёгнуто до последней пуговицы
шапка невидимка метла под рукой
формальности выполнены
в кармане предписание с направлением
в исправительные
каменоломни
либо на луга вечной лени

случается попрощаться
втиснуть лицо в остаток ночи
догорающий сон родственников женщин мужчин
неожиданный покой
перед новым днём
но с трудом понимаем потом что
это не шутка
дверь заперта adieu

многое возможно
бездушны предписания

иногда что-то сломаете удачно
по невнимательности
***


ТОЛЬКО КОРОТКАЯ МОЛИТВА
в дороге
человек занят множеством мыслей
при постоянной конфронтации машин
(медитация часто не окупается)
бывает что всё решает случай
один на … но всегда

вырванные из детства просьбы
шелестят между губами
как в танце или в пьяном состоянии

донести их
туда где примут
выкрикнуть
услышат и позволят доехать
предостерегут при надобности
найдут потерянного
надоумят при сомнении
вылечат при болезни
придадут решительности
можно составить целый список

даже если предпринятая поездка
окончится обыкновенно
никакой уверенности
что этот свет
есть этот свет и только

Vater до самого amen
выслушай
***


СВЕЧА КОТОРУЮ ЗАЖИГАЮ
возле твоих сандалий
не нужна тебе
Антоний, каменная фигура
в кёльнском небоскрёбе

она нужна тревоге во мне
беспомощности трусости
убогости может изворотливости

и на всякий случай
Антоний, разберись с ними

литания
череда воздушных шариков восхвалений
лёгких как дыхание умирающего
Антоний, отпусти им

свеча нужна моей тоске
жгучей изумлённой
Антоний, возьми её себе

Антоний, предивный
***

САНДАЛИИ СВЯТОГО
отлитые из бронзы
подходят в самый раз
размер мой – сорок пятый
и я одногодок 45-го

молиться статуе
не умею
смиренно склоняюсь (стоя обок)
созерцание ( метафизика) обуви
может спасти

сапожник художник понимал
что кому надобно
подобрал сандалии к мысли
чтобы они несли просьбы (жалобы)
к небу
***

МЛАДШИЙ БРАТ
рано созрел для решения
на собственный риск
оставил родимый дом
говорили что слишком рано

и пошёл себе и вот уже
воевал воевал
как где? иногда подавал весточку

раньше нас он пристал к берегу
осел на мели
говорит ничего всё неплохо
пока есть ещё какое-то завтра
***

MENEL тут
PENNER dort

что menel что penner одно и то же
вещь в себе Ding an sich
побочный продукт толкучего рынка

трудно определить по их виду бурчанью смрад польский
немецкий?

свобода стоит одинаково

бетон под спиной
бутылка под головой
сущее самоистязание
своеволие
которое ничем не обуздать

даже диктаторы капитулировали

отсутствием излишних манер
они близки мне

самое большее насколько
поднимется рука протянутая к ближнему

Menel(польск.), penner (нем.) – бродяга, «бомж»)
***

У СТРАХА УЦЕЛЕВШЕГО
большие глаза

вмещают все океаны мира
Гималаи боли
пустынный песок ужаса
вулканы зла

с возрастом смягчаются добреют
ребячливо
вызывая скрытую усмешку
на мордашках хорошо воспитанных внуков

но это же дедуля бабуля
было так давно

в конце концов страх сокращается
до размеров строки в Брокгаузе
втиснутой в перечень мерзостей истории
***


СТРАХ ПОМОГАЕТ МОЕЙ СМЕЛОСТИ
говорит не бойся

видишь малодушные прячутся
за спинами отважных

берут всё не несут расходов
их защита насмешка

будешь жалеть искать оправдания
позже признаешь мою правоту

страх друг мой
взлетай ввысь

стань орлом за меня
преврати воду в вино
***


не добро и не зло
нитонисё однако живёт

нитонисё хочет закончить учёбу найти работу
завести семью нет квартиры

встречает добро и спрашивает
не можешь ли помочь?

добро беспомощно разводит руками
у него в голове заботы поважнее

голод эпидемии войны
финансовый кризис погромы

зло не колеблется
тут же спешит на помощь

что за это хочешь?
спрашивает нитонисё

ты уже заплатил мне
отныне мы будем вместе
***

ЕСЛИ НОЧЬЮ СНЕГ
навсегда засыплет Myszecin
тогда останемся

администраторша по такому случаю
скажет что не нужно менять номер
и даже постели

отель вместе с нами погрузится в сон
как барсук в норе

придём в себя
когда злая весна спугнёт зиму
отворит настежь врата полей
за окном двинет потоки машин

тогда оттепель увлечёт нас за собой


Myszezin- отель в этом городке называется « Hotel Sen», Отель Сон. ( прим авт.)

***
Эрхарду Брёднеру

ЛЕТО ДВА НОЛЬ НОЛЬ ВОСЕМЬ
не облегчит жизни коллекционерам вражды

правда
пока оно подавало сигналы
обожгло своим жаром спины жнецов
довольно рано высыпало из фартука
почти все дары сезона

соответственно
цены внезапно упали
клубника вишня слива
шли за бесценок
всюду объявлялось состояние бедствия
надоедали ураганы
торговцы замучались с урожаем
по счастью на помощь поспешили
тучи скворцов и рои ос

среди аистов наблюдалось волнение
из-за отсутствия перспектив над Вислой
родители пораньше отправили детей
на привлекательные африканские рынки

музыканты интенсивней готовились
к «Варшавской Осени»
ежедневно небо терроризировало столицу
как в 39-м не было ни облачка
однако ваши самолёты не появились
в означенный час

это хорошая новость для нас обоих
Эрхард

(Эрхард Брёднер – поэт и переводчик.)
***

ПРОЩАЙ КЁЛЬН
чао чус
бай бай
ахой здраво наплевать
возвращаюсь на Вислу
к райским хижинам
к полям мазовецким
житом разным покрытым
возвращаюсь без печали
довольно
хватило мне этой Европы
альпийских фиалок в Неаполе
лучше даже дерьмо в польском поле
genug так genug
прощай na shledanou

по-над Вислою покуда
не добуду халабуду
прогуляюсь на Венеру
с пересадкой на Луне
пока всё кружится
временем рушится
надо где-нибудь осесть

будь здоров мой Рейн
на прогулке с Вислой
вдоль бульвара Бисмарка
keine Hektik keine Sorge
( нету спешки, нет проблем)
все найдёмся без труда

духи небесные повсюду
у себя
так что adieu, Кolonia

***

---

Вислава Шимборска. Биография

Написать биографию.


Что требуется:
подать прошение
и к нему приложить биографию.

Независимо от продолжительности жизни
биография должна быть короткой.

Обязательны краткость и отбор фактов,
замена пейзажей адресами
и шатких воспоминаний твёрдыми датами.

Изо всех любовей достаточно зарегистрированной,
а из детей только родившихся.

Важны те, кто знал тебя, не те, которых ты знаешь,
поездки только заграничные,
принадлежность к чему-то, но не почему,
награды, неважно за что.

Пиши так, будто с собой никогда не разговаривал
и обходил стороной.

Обойди молчанием собак, кошек и птиц,
памятный хлам, приятелей и сны.

Важнее цена, чем ценность,
заглавие важнее содержания.
Важнее номер обуви, чем куда идёт
тот, за кого тебя принимают.

К сему фото с открытым ухом.
Учитывается его форма, а не то, что оно слышит.
Что слышится?
Грохот машин, перемалывающих бумагу.

***

Заявление в бюро находок.

Я потеряла нескольких богинь в дороге с юга на север,
а также многих богов в дороге с запада на восток.
Раз и навсегда погасла пара моих звёзд, расступилось небо.


Затонули в море мои острова – один, другой.

Не знаю точно, где я потеряла когти,
кто ходит в моих мехах, кто живёт в моей скорлупе.

Умерли мои собратья, когда я выползла на сушу,
и лишь какая-то косточка во мне отмечает годовщины.


Лезла я вон из кожи, тратила позвонки и ноги,
лишалась чувств многократно.
Давно закрыла на всё это свой третий глаз,
махнула на это всё плавниками, повела ветвями.
Позадевалось оно, запропало, четырьмя ветрами развеялось.
Сама над собой смеюсь, как мало от меня осталось:
одинокая особа временно людского рода,
которая только вчера оставила в трамвае зонт.

***

---

Вислава Шимборска. За вином.

Глянул, прибавил мне красоты,
и я приняла её как свою.
Счастливая, сглотнула звезду.

Позволила выдумать себя
подобием отражения
в его глазах. Танцую, танцую
в трепете внезапных крыльев.

Стол остаётся столом, вино вином
в бокале, и бокал
стойко стоит на столе.
А я воображаемая,
воображаемая до невероятности,
воображаемая до крови.

Говорю ему о чём хочется: о муравьях,
умирающих от любви
под созвездием одуванчика.
Клянусь, что белая роза,
окроплённая вином, поёт.


Смеюсь, склоняю голову
осторожно, будто проверяя
открытие. Танцую, танцую
в изумлённой коже, в объятии,
которое сотворяет меня.
Ева из ребра, Венера из пены,
Минерва из головы Юпитера
были более реальными.

Когда он не смотрит на меня,
я ищу своё отражение
на стене. И вижу только
гвоздь, с которого снята картина.

---

Чеслав Милош. Смысл.

Чеслав Милош.


Смысл.

- Когда умрём, увидим изнанку света.
Другую сторону, за птицей, восходом и заходом солнца
Взывающие к прочтению истинные значения.
То, что не сходилось, сойдётся.
Непонятое будет понято.

-А если нет изнанки света?
Если дрозд на ветке вовсе не является знаком,
А только дроздом на ветке, если день и ночь
Следуют чередой не заботясь о смысле
И нет на земле ничего, кроме этой земли?

Если так и есть, то всё же останется
Слово, однажды пробуждённое смертными устами,
Которое бежит и бежит, неутомимый вестник,
На межзвёздные поля, в коловращение галактик
И протестует, призывает, кричит.

1991.


Город молодости.


Пристойней было бы не жить. А жить – это непристойно,
Сказал тот, кто вернулся после многих лет
В город своей молодости. Не было никого
Из тех, кто когда-то ходил этими улицами,
И теперь у них ничего не было, кроме его глаз.
Запинаясь, он шёл и смотрел вместо них
На свет, который они любили, на сирень, которая вновь цвела.
Его ноги, что ни говори, были совершеннее,
Чем несуществующие ноги. Грудь вдыхала воздух
Как обычно у живых, сердце билось,
Гордясь тем, что бьётся. По телу теперь бежала
Их кровь, его артерии питались их кислородом.
Он чувствовал в себе их внутренности, поджелудочные железы и кишки.
Мужское и женское, миновавшие, встретились в нём,
Каждый стыд, каждая печаль, каждая любовь.
Если нам доступно понимание,
Думал он, то в минуту сочувствия, когда всё то, что меня от них отделяло, исчезает,
И дождь капель с кисти сирени сыплется на лицо
Его, её и моё одновремённо.


Забудь.

Забудь о страданиях,
Которые сам причинил.
Забудь о страданиях,
Которые причинили тебе.
Воды текут и текут,
Вёсны блеснут и сгинут,
Идёшь по земле, едва вспоминаемой.

Временами слышишь песенку издалёка.
Что это значит, спрашиваешь, кто там поёт?
Солнце детства восходит,
Внук и правнук родится,
Теперь тебя ведут за руку.

Имена рек у тебя ещё остались.
Как же долго умеют длиться реки!
Поля твои под паром,
Башни городов, немыслимые.
Ты на пороге стоишь, онемелый.


Ясности лучистые.

Ясности лучистые,
Небесные росы чистые,
Помогайте каждому,
Смысла жизни жаждущему.

За недоступным заслоном
Смысла постичь не дано нам.
Гонимые, пока живы,
Счастливы иль несчастлИвы.

Но знаем, что бег не вечен,
И разлучённых ждёт встреча
Соединятся там у предела
Душа и бедное тело.

Осень 1997.



Milosz

sENS
- Kiedy umr, zobaczе podszewkе swiata.
Drug stron, za ptakiem, gor i zachodem sBonca.
Wzywajace odczytania prawdziwe znaczenie.
Co nie zgadzalo sie, bdzie sie zgadzaBo.
Co byBo niepojte, bdzie pojte.
- A je|eli nie ma podszewki [wiata?
Je|eli drozd na gaBzi nie jest wcale znakiem
Tylko drozdem na gaBzi, je|eli dzieD i noc
Nastpuj po sobie nie dbajc o sens
I nie ma nic na ziemi, prуcz tej ziemi?
Gdyby tak byBo, to jednak zostanie
SBowo raz obudzone przez nietrwaBe usta,
Ktуre biegnie i biegnie, poseB niestrudzony,
Na midzygwiezdne pola, w koBowrуt galaktyk
I protestuje, woBa, krzyczy.
1991
MIASTO MAODOZCI
Przystojniej byBoby nie |y. A |y nie jest przystojnie,
Powiada ten, kto wrуciB po bardzo wielu latach
Do miasta swojej mBodo[ci. Nie byBo nikogo
Z tych, ktуrzy kiedy[ chodzili tymi ulicami,
I teraz nic nie mieli oprуcz jego oczu.
Potykajc si, szedB i patrzyB zamiast nich
Na [wiatBo, ktуre kochali, na bzy, ktуre znуw kwitBy.
Jego nogi, bdz co bdz, byBy doskonalsze
Ni| nogi bez istnienia. PBuca wdychaBy powietrze
Jak zwykle u |ywych, serce biBo
Zdumiewajc, |e bije. W ciele teraz biegBa
Ich krew, jego arterie |ywiBy ich tlenem.
W sobie czuB ich wtroby, trzustki i jelita.
Msko[ i |eDsko[, minione, w nim si spotykaBy,
I ka|dy wstyd, ka|dy smutek, ka|da miBo[.
Je|eli nam dostpne rozumienie,
My[laB, to w jednej wspуBczujcej chwili,
Kiedy co mnie od nich oddzielaBo, ginie,
I deszcz kropel z ki[ci bzu sypie si na twarz
Jego, jej i moj rуwnocze[nie.
ZAPOMNIJ
Zapomnij o cierpieniach,
Ktуre sam zadaBe[.
Zapomnij o cierpieniach,
Ktуre tobie zadano.
Wody pByn i pByn,
Wiosny bBysn i gin,
Idziesz ziemi ledwie pamitan.
Czasem sByszysz daleko piosenk.
Co to znaczy, pytasz, kto tam [piewa?
Dziecinne sBoDce wschodzi,
Wnuk i prawnuk si rodzi.
Teraz ciebie prowadz za rk.
Nazwy rzek tobie jeszcze zostaBy.
Jak|e dBugo umiej trwa rzeki!
Pola twoje, ugorne,
Wie|e miast, niepodobne.
Ty na progu stoisz, zaniemiaBy.
JASNOZCI PROMIENISTE
Jasno[ci promieniste,
NiebiaDskie rosy czyste,
Pomagajcie ka|demu
Ziemi doznajcemu.
Za niedosi|n zasBon
Sens ziemskich spraw umieszczono.
Gonimy dopуki |ywi,
Szcz[liwi i nieszcz[liwi.
To wiemy, |e bieg si skoDczy
I rozBczone si zBczy
W jedno, tak jak by miaBo:
Dusza i biedne ciaBo.
jesieD 1997

---

Назад. Кшиштоф Карасек

Когда скончаются кони,
кончится игра, сказал Карпов. Шахматы
напоминали лабиринт,
В котором кружила людская мысль.
Мысль о самой себе,
свободная от белков, любви
и крика.
Для Вас, дорогая графиня,
я свергну королей
и вдобавок
прикажу летать котам.
Это было в другой жизни,
в другом сне.
Любовь ненадолго являлась
и потом уходила.
Друзья ненадолго появлялись
и потом отдалялись.
Ненадолго. Навсегда.
Я путешествовал для здоровья
вдоль тёмных вод
и возвращался в клетку.
Для того, что я делаю,
необходим был свет чёрной свечи.
Чёрный свет,
чёрная свеча,
чёрное солнце из Нерваля.
Пейзаж глухих соответствий.
После шестидесяти восьми я и ты,
кто мы?
Алфавит это топкое болото.
Ступив в него раз,
с трудом вытаскиваешь ноги.
Единственный способ-
иногда оставлять сапоги.
8.07.2005.

---

Кшиштоф Карасек. Три стихотворения.

Гондвана

Каждый потерпевший кораблекрушение знает,
где лежит эта страна,
мокрая от дождя.
На расстоянии руки
в камышах ресниц
укрытая, в сказках
Гондвана.

В какой части света лежит она,
Гондвана из сказки,
Гондвана лучезарная?
Страна это, или женщина
из сна
на границе век,
открытая, как земля?

Поэтому когда в крепком как железо сне
пробуждаюсь с дочиста стёртым лицом,
на крыльях песни, в пустоте дня
нахожу снова её,
незахороненную

Гондвану.

24.01.2005.

Не убийца виноват, а убитый.

Я точу зуб на одну гору
на границе Чехии и Моравии,
что тащилась как хромой нищий
дорогой на Кёльн
на одной ноге,
и гребла ею в воздухе,
как веслом.

Угадай, что лежит под камнем,
угадай, что лежит под дёрном,
пока скала не обросла пеплом,
пока скала не обратилась деревом.
Спросила?
Тишина. Тишина, которая говорит.

Я измучен рождениями.
Не зажигай свечу в комнате,
где горит свет.
Не будь уверен в том, что у тебя есть время,
говорит время,
дикий бог.
У каждой боли свой цвет.
Если носишь в сердце меч,

вынимай его и примени.

Но в моём сердце нет меча.

3.06.2005.


Тост

Кшиштофу Мрозовскому


За каждого, кто поднял бунт.
За каждого, кто посадил дерево.
За каждого, кто построил дом.

Свет дня крепнет, и свою боль
отдаёт твоей голове. У тебя тоже есть свет
и, стало быть, можешь выйти из собственного тела.
Ты ещё не народился,
поэтому есть у тебя что-то для своей защиты.
Достаточно научиться языку птиц,
чтобы быть свободным.

Время, назначенное людям, миновало.
Время приняло форму тела.
Небо было единственной открытой
правдой о земле, но небо также уходит
и остаются звёзды.
Похоже, мы начинаем жить на другой планете.
Возможно, она была когда-то землёй,
и можно было на ней жить.


С каждым днём мы уясняем себе ненужность
всего, чем живём.
Смена одного поколения другим
происходит в течение недели
и даже в течение нескольких часов. Если кто-то её проспит,
то проснётся ночью, выпадет в окно
и разобьётся. Одеждой умерших
обкладываем стены своих домов.
Не оставят тебя в покое.

Первая измена это минута слабости.
За вторую потребуешь орден.
На третий раз придётся убить.


Все неправые
будут искать опеки у власти,
и что горше всего, власть их защитит
и даст работу. Вскоре поймёшь,
что ты потребитель.
Проглотишь свою порцию водки и хлеба
и потом умрёшь.


Если можно, сохрани невинность
и не становись мужчиной.
Мальчик во мне сказал ,
что он старше меня
и что раньше меня умрёт.
Он сказал также, что будет пытан
и распят. Откуда он это узнал?

Нищие духом это те,
кто может отречься даже от духа.
Сквозь твоё тело просвечивает
тело нищего. Это тончайшее
из тел, можешь обнять им женщину.
Оно нагое. Настолько нагое,
что даже невидимое.


Адам знал язык птиц.
Орфей познал языки скал и деревьев.
Так называемый прогресс это обычное уменьшение, отсекаешь
себе руку, выбиваешь глаз,
протыкаешь ухо.

Не жалуйся, что не умеешь говорить.
Отзовись. Когда люди исчерпают
все комбинации слов,
тогда скажешь ты.

Не можешь распознать форму твоего молчания?
У твоего молчания есть тело,
и оно необходимо всем.
Настанет время, когда из твоего молчания
люди вымечтают новые слова.

За каждого, кто поднял бунт.
За каждого, кто посадил дерево.
За каждого, кто построил дом.

За жизнь с самим собой и тёмное сердце
( следует пить в одиночестве, в мае, в полночь).
12-17.08.2005

---

Кшиштоф Карасек. Письмо Гамлету.

Кшиштоф Карасек (р.1937)




Речь тут не о тебе
И не обо мне, Гамлет,
Тем более не для моего утешения.
Любови были мелкие, ненависти
Нас унижали. Лучшее выбрал
Тот прощелыга, Полоний.
Стал крысой, шкурка которой
Приукрашивает теперь стихи
Некоего Чича.
Меланхолия? Сегодня
Почти каждый кретин страдает депрессией. И однако,
Пусть это одно и то же, но
Достаточно сменить названия, повернуть эмблемы,
Перекрасить вывески,
Чтобы весь этот флирт с трансцендентом
Сделался пшиком, и рукавичка
Не оберегала кожу
( а кожа оберегала рукавичку).
Не в пользу нам ни этого света свет,
Ни свет какого-либо иного света,
Хотя у них был один источник.
Мы двигались наощупь,
Словно отрицая чувства, и наконец
Добились того, что настала темнота.
Только мы её видели, белую
Темноту дня. Нет,
Речь не о тебе или обо мне.
Когда разница стирается,
Вещи напоминают нам о своём существовании
Болью в позвоночнике, краем стола. Кровать, нож,
Были словами того языка,
Который наносил рану.
Достаточно было отступить на шаг,
Чтобы она стала кровоточить,
Но нас что-то толкало в самую сердцевину боли.


Но самое важнейшее наступило потом,
Безмерная вера и неразумный разум заключили между собой соглашение,
Рантье империи и могильщики республики снова получили своё,
И уже не могло быть речи о причинах следствий.
Время засасывало нас, развешивало свои октавы
Как арфы на деревьях. И как в финале симфонии
Все инструменты застыли в молчащем tutti.

Пришло, стало быть, время примирения понятий,
Добро и зло стало только видимостью.
Твёрдое стало мягким,
Нож глиняным и вороны стальными,
Неправда и протест утратили связь между собою,
Кривое стало прямым, и колесо воза указывало дорожку,
По которой ползли ступни вурдалака. Остальное
Было презрением, не молчанием.

Итак , настал час, чтобы нас примирить,
Не требовалось для этого концепции загробного мира,
Оружие осталось заряженным, тела застреленными, кровь
Становилась пятном на полотне какого-нибудь Делакруа.
Фотограф издевался искусственным глазом над вещами,
Которые требовали вскрытия, швейная машинка
На операционном столе. Внутри
Что-то, однако, трещало, какое-то отражение ветра
Удержалось в жилах, и обживало теперь
Тишину леса. Пылали лицом равнины
И гербы городов поворачивали щиты,
Открывая реверс, полный сожаления.
Евангелие, диалектика, шаманизм,
Орфография и ортопедия
Блевали от угара духовности, иприта для поэзии,
Которая никуда не вела. Ты это понимал,
Дитя, принесённое в жертву старцем,
Дитя, оплетённое старцем,
Старцем, сплетённым из дерева : кора твердеет,
Лопается, по ней стекают дожди,
И река ещё раз роет русло
И цапля строит гнездо в её излучине.
Нет, ты не ошибаешься, Гамлет,
Надо ещё раз выдумать поэзию,
Потому что наука обманула нас,
А знание ещё не народилось.
Я, выросший в Шарлевилле, говорю тебе это,
Лишь теперь мы её творим. Бескорыстную и прекрасную,
Как признак рассвета за окном, как отблеск света на ноже,
Который через миг отберёт у кого-то жизнь.


Итак, сегодня спокойствие упрощения ( беспокойство
это тоже упрощение),
Всё усложнилось без нас, у нас за спиной,
Любовь жаждет уже только измены, надежда-
Наивности игрока. Ищи любовь
В самом отрицании вины, потому что она умерла
В сердцах женщин, которые стали кошелками для плодоношения,
Движением в неподвижности.
И в неподвижности есть воля, которая напрягается
Как мельничное колесо, вплетая в спицы
Тело некоего юнца.
Тело сломано колесом, колесо сломано телом,

Замученное время. Проклинающее пространство.
Вот что призывает нас, что нас вызывает,
Что бросает вызов. Так идём на его голос,
Рыцари бледного образа, рыцари
Кровоточащего кубка,
Среди снегов полуночных, на встречу с
Безвременьем, ритм которого мешает нашим изболевшимся сердцам.
« Спасайся, кто может!» , либо « Вперёд!»-
Напеваю это себе, самому себе пою, чтобы
Заставить себя двигаться, забыть о бессилии Бога,
Заполняю пространство, устанавливая по пути божков.
Игра закончена. Карты розданы. А то, что в молчании,
Станет наутро снова возможностью.
Возможностью невозможного мира.

11.02. 2003.

---

Два стихотворения.

"Biedny Ktos, smutny Nikt" - M.Pawlikowska-Jasnorzewska

Бедный Некто скорбный Никто
Кто-то Некто сердцем хворый.
В зимнюю лихую пору
Мечется тревожно свечка
Задувают вихри в печку


Воет, ноет в дымоходе
Там Никто тоску наводит
Некто злится он в отчаянье
А Никто плачет ночами

Неуютно никому
Ни снаружи ни в дому
А Никто скулит на флейте
размышляет о том свете


Тот, кто хочет стать никем
Слушает его меж тем,
Слушает, кивает
Оружье убирает.



"*** (Wyszlo z boru slepawe, zjesieniale zmrocze)" - Lesmian Boleslaw

Вышло из бора подслеповатое заосенелое заморочье,
Само собой на свет порождённое в неразумье дрёмном .
Непривычное к небу смотрит в облачные клочья
И шарит в мире, чуждом ему и тёмном .

Своим телом косматым купается в луже,
Что ядом живительным полная, его манит,
Червовидными щупальцами высасывает из цветов душу
И слизью своей полосы по земле тянет.

Чудище надолго остаться на свете б не сумело,
Потому что всё вокруг отравляет и гасит дыханьем,
Но когда ты белой ладонью погладишь его по хребту смело,
Оно у ног твоих ложится и ластится с урчаньем.

Оригиналы, увы, без диакритики. ЛБ.

"Biedny Ktos, smutny Nikt" - M.Pawlikowska-Jasnorzewska
Ktos ma dzis serce chore
W te zimna, mrozna pora
Dyga sploszona swieca
Wicher dmucha do pieca

Jeczy, placze w kominie
Ten, co ma Nikt na imie
Ktos jest zly, gdy Ktos ma dosyc
A Nikt placze po nocy

Zle komus, zle nikomu
W przestrzeni i w domu
Nikt gra na smetnym flecie
I mysli o zaswiecie


Ten, co chce zostac nikim
Slucha jego muzyki
Slucha, potrzasa glowa
Odklada bron gotowa


"*** (Wyszlo z boru slepawe, zjesieniale zmrocze)" - Lesmian Boleslaw
Wyszlo z boru slepawe, zjesieniale zmrocze,
Splodzone samo przez sie w sennej bezzadumie.
Nieoswojone z niebem patrzy w podoblocze
I weszy swiat, ktorego nie zna, nie rozumie.

Swym cielskiem kostropatym kapie si w kaluzy,
Co neci, jak ozywczych jadow pelna misa
Czolgliwymi mackami krew z kwiatow wysysa
I cieklina swych metow po ziemi sie smuzy.

Zwierz, co trwac nie zdola zbyt dlugo na swiecie,
Bo wszystko wokol tchnieniem zatruwa i gasi,
Lecz gdy ty biala dloni glaszczesz je po grzbiecie,
Ono, mruczc, do stop twych korzy sie i lasi.

---

Болеслав Лесьмян. Превращения. ( Вариант)

"Przemiany" - Lesmian Boleslaw


Tej nocy mrok byl duszny i od zadzy parny,
I chabry, rozwidnione sucha blyskawica,
Przedostaly sie nagle do oczu tej sarny,
Co biegla w las, sploszona obca jej srenica -
A one, leb jej modrzac, mknely po sarniemu,
I chciwie zagladaly w swiat po chabrowemu.

Mak, sam siebie w srodpolnym wykrywszy bezbrzezu,
Z wrzaskiem, ktory dla ucha nie byl zadnym brzmieniem,
Przekrwawil sie w koguta w purpurowym pierzu,
I az do krwi potrzasal szkarlatnym grzebieniem,
I pial w mrok, rozdzierajac dziob, trwoga zatruty,
Az mu zinad prawdziwe odpialy koguty.

A jeczmien, klos pragnieniem zazlociwszy gestem,
Nasrozyl nagle zloscia zjatrzone osciory
I w zlotego sie jeza przemiazdzyl ze chrzestem
I biegl, klujac po drodze ziol nikle zapory,
I skomlal i na kwiaty boczyl sie i jezyl,
I nikt nigdy nie zgadnie, co czul i co przezyls

A ja - w jakiej swa dusze, sparzylem pokrzywie,
ze pomykam ukradkiem i na przelaj miedzas
I czemu kwiaty na mnie patrza podejrzliwies
Czy cos o mnie nocnego wbrew mej wiedzy - wiedzas
Com czynil, ze skron dlonmi uciskam obiemas
Czym bylem owej nocy, ktorej dzis juz nie mas



Превращения.


Той ночи мрак был похотью пропитан,
И васильки при сполохе зарницы
Вдруг бросились в глаза и под копыта
Косули, в лес стремившейся укрыться,
Цветы беглянку синевой марали
И с жадностью окрестность озирали.

Мак, исказив себя в безбрежном поле,
С чужому уху криком диким, странным
В кровавых перьях петухом оборотился, с болью
Тряся в тревоге гребешком багряным,
Кричал во мрак, клюв раздирая, и на это
Запели петухи ему ответно.

Ячменный колос золотистый, резко
Вдруг ощетинил разъярённо ости
В ежа златого превратившись с треском,
Бежал, пронзая травы бледные со злостью.
Скулил он, на цветы косился,
И неизвестно, отчего он злился.


В какой своей душе ошпаренный крапивой,
Что пролетаю напрямик межами,
И на меня цветы поглядывают криво.
Что обо мне ночном они узнали сами?
Держусь за голову, каких наделал бед?
Чем был той ночью я, которой уже нет?

***

---

Przemiany. Lesmian.

Przemiany. Lesmian.


Болеслав Лесьмян. Превращения.



Той ночи душный мрак был похотью пропитан,
И васильки при сполохе сухой зарницы
Внезапно бросились в глаза и под копыта
Косули, в лес стремившейся укрыться,
Цветы беглянку синевой марали
И с жадностью окрестность озирали.

Мак, исказив себя в безбрежном поле,
С криком , чужому слуху странным
В петуха в кровавых перьях обратился, и от боли
Потрясая в тревоге гребнем багряным,
Кричал во мрак, клюв раздирая, и на это
Петухи отовсюду ему кричали ответно.

Ячменный колос, золотясь от жажды, резко
Вдруг ощетинил разъярённо ости
В ежа златого превратившись с треском,
Бежал, пронзая травы бледные со злостью.
И скулил, на цветы , пробегая , косился,
И никому не узнать, что чувствовал он, отчего злился.


А я – в какой своей душе ошпарен крапивой,
Что пролетаю украдкой напрямик межами
И почему цветы смотрят на меня криво
Что обо мне ночном они разузнали сами?
Руками хватаюсь за голову, каких наделал я бед?
Чем же был я той ночью, той , которой уж нет?

---

Кшиштоф Карасек. Оды.

Кшиштоф Карасек (р.1937.)

ОДЫ


3.

Я подрастал
когда повеял новый ветер.
Он развеял мой разум.

Противоречие не рычаг трансценденции.
Жизнь нужна мне не для жизни,
Для жизни мне нужны слова,

выводящие предметы из укрытия.
Вещи существуют по ошибке;
это суждение залетает птицей.

Страница
может стать материалом для лодки.


4.

Говорят, что сова Минервы
вылетает в сумерках.

Наконец
пишутся не только стихи, которые нужно написать,
но те
которые самому хотелось бы написать.

Оставляй клетку открытой,
чтобы птица могла вернуться.

16.

Один профессор во времена моей молодости
говаривал: Есть разные дороги для познания истины
и одна из них водочная.


20.

Запёкшиеся уста избавили меня от вопросов,
я слышу дождь в моей голове.
Язык существует не оттого, что имеет какой-то смысл,
он существует оттого, что мы ищем смысла.

Даже не знаешь, сколько стихов
укрыты в их перечне.
Жизнь это рождение, смерть
И борьба с похмельем.

Я всегда на несколько шагов
впереди моих критиков.


Збышек

Отворяет пещеру уст, в которой находятся
чудесным образом уцелевшие
предметы от потопа.


25.

Сведения о пятой стороне света преувеличены,
свет начинается с шестой.
Только хорошие новости чего-то стоят.


31.

Чем старше становимся,
тем скорее автострады отдаляются от нас,
всё труднее научиться говорить прощай . Стало быть:
здравствуй без слова
ещё народимся снова.

Люди этого не любят.


32.

Что делается с людьми после смерти?
Они становятся несколько дальше от нас.
Знаешь, что делает ветер, когда хочет укрыться?
Он говорит, что его нет.


Я солдат проигранной битвы.

Невозможно проиграть
если не играешь,
Жизнь это нечто большее, чем смерть и налоги.
Надо только верить в это.

Krzysztof Karasek, ODY.
Источник: Polonia Swiata, POBOCZA, 4, 2008.

---

Пауль Целан. Am Hof

Kцln, am Hof
Herzzeit, es stehn Сердцевремя остановилось
die Getrдumten fьr замечтавшееся возле
die Mitternachtsziffer. цифры полуночи.

Einiges sprach in die Stille, einiges schwieg, Некто говорит в тишине, некто молчит
einiges ging seiner Wege. некто идёт своей дорогой.
Verbannt und Verloren Связанные и потерянные
waren daheim. были в себе.

Ihr Dome. Вы храмы.

Ihr Dome ungesehn, Вы храмы незримые,
ihr Strцme unbelauscht, вы потоки неслышимые,
ihr Uhren tief in uns. вы часы глубоко в нас.
—
Paul Celan (1920-1970)

---

Maria Niemojowska. Zapisy zmierzchu.

MARIA NIEMOJOWSKA

ZAPISY ZMIERZCHU

Czytelnik . Warszawa. 1976


МАРИЯ НЕМОЁВСКА

ЗАПИСКИ СУМЕРЕК.

Английские символисты и их романтическая родословная.

( Перевод заново отредактирован, сентябрь 2012. ЛБ.)

Вступление.
Ситуация в английской литературе от реформации до промышленной революции.


Ah! Love! Could you and I with Him conspire
To grasp this sorry Scheme of Things entire?
Would not we shatter it to bits - and than
Re-mould it nearer to the Hearts Desire!

( А может быть, тебе и мне, о, Любовь, вступить в заговор с Ним, чтобы cжать в горсти этот жалкий Миропорядок? И не разбить ли его вдребезги, чтобы потом перелить его в формы близкие к Велению Сердца?)

Любовь! О, как с Ним сговориться нам,
Чтоб сжать в руках Миропорядок сам?
И не разбить ли вдребезги его
И мир создать, что будет мил cердцам?
(Перевод Э.Соловковой)
Мастерски пропущенные Эдвардом Фитцджеральдом сквозь фильтр викторианской меланхолии Рубаи Омара Хайяма вводят нас в настроение важной части британского общества в середине Х1Х века. В среде набухшей оптимизмом и гордостью " мастерской мира", которой стала тогдашняя Англия , постоянно растущая группа мыслителей и художников добивалась всё настойчивей того, чтобы этот "жалкий миропорядок" перестроить в согласии с "велением сердца". Недовольные бывали всегда - в каждой фазе цивилизации, и каждой форме общественного договора сопутствовали непременно во множестве недовольные иеремии - но никогда разрыв между духом времени и артистами не был таким полным, а взаимное недоверие таким общим, как те, что берут начало в романтизме и длятся, быть может, до наших дней.
В этом очерке, посвящённом в основном небольшой группе английских поэтов постромантиков, писавших в последних декадах ХIХ века и известных в истории литературы под слегка пренебрежительным именем " декадентов", в очерке, охватывающем также художников, творивших поколением ранее под названием " прерафаэлитов", я хотела бы одновременно проследить в некоторых аспектах развитие конфликта, который возник между художником и публикой.
Я надеюсь, что мне удастся этот конфликт представить на фоне эпохи таким образом, чтобы артисты и общество, в котором им пришлось жить и работать, отражаясь взаимно как два противопоставленных зеркала, пояснили нам хотя бы частично суть противоречия.
При выборе периода, которым хочу заняться, решающими были разные причины. Одной из них явилась моя особая слабость к нему, пристрастие к моментам переходным, свободным от излишней уверенности в себе, а также соображение, что эта несомненно любопытная фаза истории английской литературы почти неизвестна в Польше, хотя можно обнаружить её влияние и в современном искусстве. Суинберн, Уайлд, Берн-Джонс, быть может, Йейтс - имена, если быть точными, только отдалённо с ней связанные,- это, в сущности, всё, что встаёт в памяти польского читателя.
Мне кажется, что Англия девятнадцатого века - то пространство, на котором легче всего проследить протекание указанного конфликта, здесь на самом деле зародилась наша промышленная эра со всём её великолепием и ужасом, тут завязались все современные и до сих пор не решённые проблемы, и здесь артисты (у автора это общее название для поэтов и художников, примЛБ.) вызвали самый громкий протест.
Никогда больше не изобиловала английская поэзия таким количеством деклараций и дискуссий с публикой, как в Х1Х веке. Романтическая поэзия была - во всех своих разновидностях вплоть до эстетизма и символизма - поэзией рассуждающей и воинствующейй. Она вела разговор как с читателем, так и сама с собой, это была, впрочем , и попытка обороны, стремление к разъяснению. Раз за разом пытались поэты утвердить свои цели и очертить поле деятельности, защитить свою позицию и доказать свою правоту.
Думаю, что в конечном счёте они потерпели поражение. Вытесненные из сферы действительного влияния в куда более скромный сектор деятельности, не сумевшие убедить общество, чтобы оно признало позицию, на которую они претендовали, они оторвались в конце концов от течения жизни и признали область чисто эстетического опыта своим единственным королевством.
И хотя могло показаться, что победил мещанин, ненавистный " филистер", но приглядевшись внимательней, можем прийти к выводу, что поражение потерпели обе стороны, что проиграли как победители, так и побеждённые. Борьба продолжалась полтора столетия, и хотя поэты никогда не сдавались без сопротивления и не признавались открыто в неудаче - нет сомнения, что дело они проиграли. Лишь только такие писатели как Элиот или Эзра Паунд, и их младшие ученики ( Оден, Сесил Дэй Льюис, Луи МакНайс и другие) вывели поэзию из " башни из слоновой кости" и снова связали её с нормальным потоком жизни. Однако подозреваю, что в настоящее время они готовы в запальчивости непредусмотрительно пожертвовать именно тем , за что боролись тогда с бескомпромиссным упорством : отречься от права говорить от своего собственного имени. Только некоторые ещё отдают себе отчёт в опасностях, которым подвергаются : попросту потому, что искусство,- и поэзия прежде всего,- является приватным разговором двух людей, а то, за что берутся сейчас артисты, это крик в мегафон перед толпой.
Конфликт поэта с публикой в той форме, в которой он проявлялся в Англии в течение последних двух веков, не был известен векам предыдущим. Поэты писали свои стихи для определённого круга читателей или только для одного мецената. С начала 16 века, когда Англия после столетней гражданской войны возникла как современное государство и порвав с римской церковью, сделала собственный двор религиозным, интеллектуальным и артистическим центром, умение высказываться языком стихотворным стало в самом деле необходимо каждому, кто хотел сделать карьеру. Поэты под покровительством королевского двора и аристократии служили старательно музе, и хотя нередко случалось, что кто-то из них попадал в небезопасный конфликт со своим покровителем, никто не сомневался ни в самой сущности искусства, ни в смысле и цели его существования, принимая вместе с сэром Филиппом Сиднеем, что оно есть неотъемлемый атрибут цивилизованной жизни, его украшение и радость.
Король Генрих VIII сам рифмовал, а Елизавету I без стеснения ставили рядом с Сафо. И хотя нас смешит теперь эта грубая лесть, это свидетельствует о важности , придаваемой умению писать стихи. Однако рифмовка не становилось самоцелью, и никому не приходило в голову видеть в этом, как этого хотели романтики, " высшего призвания", это было попросту одним из необходимых занятий дворянина, ещё одним доказательством его культуры, свидетельством изысканности. Для многих амбициозных, но незнатных людей это умение было ключом, который мог отворить им дверь для чинов и дворянского достоинства. ( А таких малоимущих было не так уж мало : из реестров Оксфорда следует, что между 1567 и 1662 на тринадцать тысяч студентов больше половины - 6635- были плебейского происхождения, сыновей магнатов было за то время только 84). Обычай назначения писателей на высокие государственные должности вместе с обычаем сочинительства стихов вельможами привёл к тому, что списки дворян и королевских советников звучат как реестр поэтов.
Сэр Френсис Бэкон, впоследствии виконт Сент-Олбанский, был некоторое время канцлером,( ему, однако не повезло, и он был удалён за злоупотребления). Роберт Деверо, граф Эссекс, о котором говорили, что он мыслит сонетами, был маршалом королевства, и хотя он потерял в конце голову, но погубила его не поэзия, а расточительство. Сэр Филипп Сидней был инспектором снабжения армии, написал первый английский трактат о поэзии, погиб в Голландии. Томас Сэквил, граф Дорсет, был министром имуществ, сэр Фрэнсис Брейн - маршалом Ирландии, Эдвард Сэймур, герцог Соммерсет,- королевским советником, Эдвард Спенсер, плебейского происхождения шериф Корка, не слишком, впрочем, довольный своей должностью ( хотя и не имел большого выбора), был первым английским поэтом, который пробовал, и успешно, зарабатывать на публикации стихов.
Эдвард Герберт, барон Герберт из Чербери, старший брат Джорджа Герберта, видного поэта- метафизика, был и военным и политиком. Можно было бы этот список продолжать до бесконечности. Очевидно, не все вельможи были хорошими поэтами, но отличные поэты найдутся и среди них. По примеру короны шли и вельможи, которые образовывали вокруг себя меньшие круги версификаторов. Большие вельможи и аристократы, как кардинал Томас Волси, Роберт Дадли, граф Лечестер, сэр Томас Мор, или Джордж Вильерс, герцог Бекингемский, имели группы своих писателей - фаворитов. Поэзия открывала дорогу к хорошо оплачиваемым занятиям тем, у кого не было ничего, кроме таланта. Кристофер Марло был сыном портного, Эдмунд Спенсер, вероятно, сыном подёнщика , Сэмуэл Дэниэл - учителя музыки, Вильям Шекспир - не то перчаточника, не то мясника, отец Бен Джонсона был сыном священника, но его мать, овдовев, вышла замуж за каменщика. Не хочу продолжать эту процессию имён, речь шла только о механизме работы тогдашней системы продвижения. Умение владения пером было непременным условием чтобы сделать карьеру, однако, не всегда лёгкую и безопасную : Марло, а быть может, и Шекспир, были тайными политическими агентами, и таинственная смерть первого из них могла быть результатом его опасного занятия.
Поэзия, возникающая в таких обстоятельствах, написанная для мецената, любовницы , или группы приятелей- поэтов, должна была в силу вещей выражать узкую шкалу переживаний и замыкаться в тесных формах. При лёгком отношении к ней творцов, она была скорее демонстрацией ловкости в составлении слов, чем результатом глубины опыта. Не хочу этим сказать, что творение стихов было исключительно деятельностью оппортунистической, то есть не имело само в себе особого значения,- тому противоречат хотя бы сонеты Шекспира, не говоря уже о творениях целой группы религиозных поэтов барокко, ныне известных под названием " поэтов метафизиков", не связанных непосредственно с двором ( это были в основном духовные лица и профессора университетов). Их тексты предоставляют неоспоримые доводы, что связь между вдохновением и стремлением к карьере не была абсолютной.
Хотела бы указать здесь на различие видения роли поэта и его функции в обществе в том именно, что долгое время стихи были попросту методом взаимопонимания между людьми, хорошо знакомыми, связанными общими интересами, выполняющими подобные обязанности и демонстрирующими идентичный уровень культуры. Те самые причины, которые сужали шкалу поэтического выражения, влияли на то, что поэты, - стараясь каждый раз сказать то же самое иначе,- обогащали народный язык. Утеряно, впрочем, неизмеримое количество той поэзии, ибо согласно со взглядами, обусловленными обычаем и экономическими причинами , стихи редко собирались в книги. Одной из существенных причин этого была цензура. Она-то и положила начало разрыву между моралью и поведением людей. Господствующие круги менее заботились о собственном спасении , заботились больше о душах подданных, и после разрыва с Римом постарались доказать, что смена религии не означала какой-то большей свободы обычаев. Закон 1589 года предавал все печатные издания цензуре архиепископа Кентерберийского и епископа Лондона, с одинаковой суровостью контролировались типографии : только Оксфорд, Кембридж и Норфолк имели право их держать, и большинство изданий составляли сочинения духовного направления и молитвенники. Сам королевский двор оказывался временами в гротескной ситуации, когда осуждал публично то, чем забавлялся приватно, так, цензура уничтожила в1599 году пользующийся успехом при дворе перевод Овидиевой "Науки любви" пера Марло.
Областью, где в полной мере выявился поэтический гений елизаветинской эпохи, был театр. Елизаветинская драматургия стала одним из тех изумляющих вершин нашей цивилизации, которые невозможно рационально истолковать, хотя над этим от века трудятся целые поколения учёных. Кажется мне лично, что одной из причин того взрыва великой поэтической вены была универсальность её оснований. По какому-то непонятному поводу поэтам удалось открыть медиума, который говорил со всем обществом, и это дало им возможность воспользоваться всем богатством языка, и ,что следует из этого, на введение в свои пьесы полноты человеческого опыта, полного диапазона - веера -человеческих чувств. Отдельные перья того веера вызывали отзвук - при различных взглядах и на разных уровнях - в каждой общественной группе. Подобный момент слияния всех психических и интеллектуальных сил народа случается необыкновенно редко, и немыслимо вызывать его искусственно, хотя и мечтают о том художники, увлечены этим социологи и силятся организовать практики. Елизаветинский театр возбуждал неизмеримое возмущение пуритан, которые не могли ему, однако, несмотря на попытки, помешать : его хранила могущественная опека вельмож и любовь народа - до той поры, пока гражданская война не уничтожила этот огромный поток народного искусства, и так тщательно, что никогда уже он не снискал давнего блеска. Комедия Реставрации - это только льстивая забава лишённых прав дворян Карла II , правда, часто живая и остроумная, но с тех пор театр в Англии стал развлечением одного только класса, народ к нему уже не вернулся, довольствуясь цирком, пантомимой и мюзик-холлом.
Кромвелевская революция , временная победа пуритан, краткая реставрация Стюартов и водворение новой пуританской династии, то есть весь неспокойный XVII век со своими религиозными войнами и политическими потрясениями стал периодом больших перемен, в течение которого были заложены основы современной Англии. Изменилась также и общественная функция артиста. Времена не благоприятствовали литературе. По своей природе большинство артистов принадлежала к роялистам, но и те, чьи симпатии были на стороне республики, имели обоснованные опасения по поводу начинаний пуритан. Абрахам Коули , роялист, который был с королём Карлом II в изгнании, годы спустя, в 1667 году, готовя собственное издание избранных стихов, так пенял на своё время:

И если во времена спокойствия и расцвета (стихи) встречают так мало благосклонности, на что можно рассчитывать во времена грубости и смуты? Если Остроумие такое растение в нашем Климате, что солнца Лета едва хватает чтобы согреть его, чтобы сохранить ему жизнь, как же не увянуть ему во время долгой и суровой зимы? Лучше описывать времена войн, несчастий и измен, но жить в таких временах и писать – хуже всего.

За автономию писателя решительно высказался даже Джон Мильтон, несокрушимая опора пуританства:

Пусть государственные люди управляют мной - пишет он - но пусть не будут моими критиками, я могу так же ошибиться в выборе цензора, как и тот может ошибиться в авторе, говоря: Это посредственно. Мог бы я также добавить вслед за Френсисом Бэконом, что " только напечатанные книги выражают свою эпоху". Ибо хотя может случиться, что цензор окажется рассудительнее обычного человека, его положение и сфера деятельности не позволят ему пропустить ничего за исключением вещей уже известных и повсеместно принятых.

Реставрация монархии не была тем не менее возвратом к прежнему укладу отношений. Если опустить её религиозный аспект, пуританская революция была в принципе пробой отобрать власть у господствующих и влиятельных и передать её в руки парламента, то есть дворянства низшего разряда и горожан. И с этой точки зрения победа её была прочной. Республика пала, но и её падение не означало возврата власти в руки того же самого класса, оно стало поводом для отказа общества от модели жизни, предлагаемой пуританами. Кромвелевская проба преобразования Англии в " божью республику" не удалась. Оказалось, что англичане не захотели стать "избранным народом", преданным единственно культу " ревнивого Бога", что они любят свои языческие предрассудки, танцы с венками и святочное печенье, что, призывая короля назад, вовсе не намерены отказываться от свежедобытого эгалитаризма, напротив, все трения и все волнения XV11 века становились очередными фазами ограничения королевской власти парламентом. Этот процесс был закреплён окончательно в 1689 году в так называемой " Декларации прав".
С того момента властители Англии являются ими не в силу божеских прерогатив, а по воле парламента, и их роль ограничена только " царствованием", потому что правительство ответственно в своих действиях перед парламентом, а не перед короной. 1869 год был началом современной парламентской демократии в Англии. И хотя членами правительства по- прежнему были главным образом аристократы ( бывают ими и до сих пор), должности свои они получали не по воле короны, а по воле парламента. Среди депутатов и избирателей, среди дворянства и горожан они должны были с тех пор искать своих сторонников, что, впрочем, скоро привело к неслыханному коррумпированию политической жизни страны. Необходимо добавить, что английское дворянство не было замкнутой кастой, как в Европе, и проницаемость между сословиями была высокой.
Разбогатевший горожанин, приобретая земельную собственность, автоматически входил в общество помещиков. " Благородное происхождение" добавляло блеска, но не было необходимым атрибутом. Право первородства, которое отдавало всё имущество в руки старшего сына, позволяло младшему потомству дворянина или аристократа посвящать себя без позора занятиям, , закрытым для подобных в Европе. По этой причине браки между классами не были редкостью и не вызывали негодования.
Гастон-Жан-Баптист де Комингес, французский посол, которому Людовик XIV поручил внимательно приглядеться к строю, " выдуманному" соседями, с удивлением и возмущением писал королю о всеобщем политиканстве :
В этой стране каждый думает, что имеет право рассуждать о вопросах государственных, и даже гребцы, перевозившие нас в парламент, желали подискутировать с "милордами".
Удивляла посла и полная безнаказанность депутатов:
Временами бывал в убеждении, что нахожусь где-то на антиподах! Так, вижу, что приватная особа осмеливается обвинить в криминальном преступлении первого министра страны, состоящего в наилучших отношениях с королём, поддерживаемого королевой- матерью, приятелем тестя наследника престола, - и ходит себе по улицам, заседает в должности судьи в парламенте, принимает друзей и вообще ведёт такую же приятную жизнь, как прежде.

В результате Комингес пришёл к выводу, что строй этот "выглядит вроде как монархия, поскольку имеет короля, но в действительности от монархии очень далёк".

В те ненадёжные переходные времена писатели спасались как умели, что им последующее поколение с горечью припоминало: и средние поэты, такие как Эдмунд Уоллер, и знаменитые мастера, как Драйден, и целая плеяда стихотворцев помельче - все как один было сурово осуждаемы за излишнюю лёгкость приспособления к каждой перемене. Панегирики в честь Карла I , вирши, восхваляющие Кромвеля, и радость при реставрации монархии появлялись у тех же самых поэтов в порядке следования событий.
Сэмюэл Джонсон , писавший в позднейшее, безопасное время, когда литераторам удалось разрешить как-то проблему зарабатывания на жизнь, не поколебался, чтобы осудить их огулом, и при случае сформулировал принцип " поэтической правды":
В сущности, поэты говорят вымышленные вещи, но собственная цель подобного вымысла - это сказать правду. Однако тот, кто готов льстить каждому, кого вознёс случай судьбы, достоин презрения за проституирование разума, который, быть может, сохранил остроумие, но утратил достоинство чести.

Отвергаемым поэтам можно было бы защищаться сентенцией Томаса Гоббса, который утверждал, - следует признать, что обязательства подданных перед господствующими продолжаются , пока у господствующих хватает сил, чтобы охранять интересы подданных. Но Гоббс жил столетием поздней, а до него никто не отваживался на столь явный цинизм.
Все эти изменения в политической структуре страны не могли остаться без влияния на ситуацию литературы и судьбы писателей. Правда, Карл II предпринимал усилия , чтобы придать своему двору видимость великолепия, которое отличало дворы его предшественников, и собрал заново большую группу изысканных "кавалеров", писавших элегантные стихи и развязные бытовые комедии, но давней беззаботной уверенности в себе, которая отличала те сферы, достичь им уже не удалось . Поэтическую изобретательность заменила искусственность, а распущенность заняла место прежней грубоватости. Ещё сегодня можно возмущаться стихами хотя бы такого лорда Рочестера, а комедии Реставрации - несмотря на находчивость аргумента Элиота, что в них преступление воздавало почести добродетели,- до сих пор удивляют нас своим развязным цинизмом. Однако надо признать, что в руках таких мастеров, как, собственно, Рочестер, или тот же Драйден, язык английской поэзии приобрёл неведомую до тех пор лёгкость и элегантность. Уж так счастливо складывалось для английской поэзии, что даже упадок послужил её развитию.
Карл II был последним английским монархом, бескорыстно опекавшим искусства. У его брата, Якова II, не было времени на подобные дела, а после него править Англией стали чужие династии, тяжёлые и тупые немцы, возведённые на трон среди революционных возмущений, со своей протестантской правоверностью. С тех пор - при разных династических переменах – они следуют принципу Георга II, который говорил:

Не выношу ни живописи, ни поэзии, ни от той, ни от другой никому никакой прибыли.

Существовало ещё меценатство аристократов, но они, занятые политикой и зависящие от избирателей, всё реже довольствовались пленительными стихами, желая услуг чисто пропагандистских. Сложные перипетии политической и литературной карьеры таких писателей, как Мэтью Приор, Джонатан Свифт или Даниэль Дефо, взлёты и падения которых связаны были с судьбами политических партий, которым они служили, иллюстрируют небезопасность политического меценатства.
Меценатство индивидуальное может быть тяжким для артиста, если его опекун глупый и кичливый , но артист ценой более или менее неразборчивой лести мог обеспечить себе независимость. Снобизм советует быть осмотрительными тем, кто не слишком уверен в своём вкусе. У политического мецената нет такой щепетильности, его цель - власть, а не признание соседей. Сэр Роберт Уолпол, впоследствии граф Оксфорд, человек, который, практически говоря, правил Англией два десятилетия ( 1720 - 1742) сильно поспособствовал деморализации политической жизни в стране. Он выдал в течение десяти лет, от 1731 до 1741 г., 50 000 фунтов из тайных фондов на " поддержку" писателей, и не имел на своём довольствии - как утверждал Свифт,-"никого, кроме скота и туманов". Сам Свифт, служивший противной стороне, писал в 1711 г., своей приятельнице : "Я удержал Стила на его посту, к Конгреву отнёсся приветливо и обеспечил деньгами, порекомендовал Роу, и ему была обещана должность. Без труда мог бы усилить позиции Филиппа, но получил партийный нагоняй и должен был взять обратно рекомендацию, и так представил Аддисона, что должны были дать ему работу - частично ведь и мне он обязан своим положением."

Этот список ,кроме Конгрева, пожалуй, не содержит наилучших перьев эпохи, нет там также учёных и мыслителей, влиятельные журналисты, как Стил либо Аддисон, представляются Свифту наибольшей добычей . Он сам, зажиточный сановник церкви, занимался политикой не для умножения доходов, а только из политических пристрастий, и значительную часть своей политической жизни провёл как суровый писатель оппозиции, ожесточённо борясь против партии вигов в газете под названием "Экзаминер", которую сам основал в 1710-м, и с ним так бесцеремонно нельзя было поступать.
Но уже с Дефо, человеком бедным, обанкротившимся и обременённым многочисленной роднёй, его политические покровители обращались исключительно как с наёмным пером, и он был вынужден у позорного столба платить за вины партии, которой служил, до той поры, когда переход на противную сторону не вызволил его из тюрьмы.
Ничего удивительного, что потом, служа одной стороне, он старался тайно сохранять какие-то отношения и с другой. Однако сочетание творчества с политикой оказалось невозможным, силы партнёров были неравными, цели несоответственными, И то, что должно было быть союзом, становилось неволей.
Однако независимо от политических страстей, охвативших целый народ,- страстей, обусловленных новизной самого происходящего ( что оправдывало политический хаос того периода)- жизнь страны в своей исконной основе шла независимо от перемен и политических перетасовок. Пока сохранялась относительная свобода предпринимательства, независимое правосудие, свобода слова и возможность выбора, взаимное пожирание политиков не причиняло обществу особого вреда. И когда сотрудничество с политиками оказалось невозможным, главное течение развития интеллектуального и литературного пошло в другую сторону.
Религиозные войны и политические баталии шли не только на поле битвы : меч и слово служили совместно .Брошюры, листовки, памфлеты, угрозы и призывы падали градом на весь народ. Открыта была полезность печатного слова. Пока литература создавалась для ближайших приятелей, собирание её в книги не было особо первоочередным и достаточно выгодным делом, но когда писатели оказались втянутыми в мир брожения тотального характера, потребовалось не только печатать книги, но и заботиться о наибольшем числе читателей.
Школьное обучение в Англии связано с историей соперничества разных протестантских сект ( из которых самыми сильными были методисты, наименее привлекательными квакеры) с официальной церковью, то есть с англиканским епископатом. То, что Англия была одним из последних государств в Европе, которые ввели всеобщее обучение, обусловлено тем, что ещё с XVII века уровень общей грамотности в стране был относительно высоким. Точных данных нет, но ориентировочно принимается, что более половины жителей умели читать, это число уменьшилось в XIX веке по мере прогресса промышленной революции, и возросло снова после введения всеобщего обучения в 1870-м году.
В том самом году, который увидел "Декларацию прав", был оглашён также " Акт толерантности", гарантирующий религиозную свободу. Все секты кинулись основывать школы. Вытекало это, впрочем, из самой сущности протестантизма : отнимая у людей систему ритуальной магии, обязующей божество к отпущению грехов и излиянию благ на верующих, протестантизм обеднил и омрачил людскую жизнь, лишил её поэзии, и даже, уничтожив ритм церковного года, подорвал общественные связи,- но одновременно вынуждал лично принимать более активную позицию в жизни, поскольку переносил тяжесть обязанности за собственное спасение на каждого отдельного человека .
Когда между человеком и Неведомым не посредничает ритуал и посвящённый в тайны священнослужитель, такая обязанность становится чересчур тяжкой, и поэтому Бог в своей милости - утверждали протестанты - дал нам Библию, чтобы она стала проводником в каждом земном предприятии. Однако, чтобы пользоваться этим указателем, надо было, очевидно, уметь читать,- и так грамотность становится для протестанта необходимым условием спасения. Церковь ограничивается ролью вспомогательной и просветительной.
Однако по мере спада революционного накала политическая система стабилизировалась, и жизнь начала возвращаться на нормальную дорогу. Люди, уставшие от религиозных споров, начали отказываться от разбирательств в надприродных материях и охотно обращали мысли к светским делам . Растущая зажиточность, развитие промыслов и торговли, открытие новых континентов и, что следовало за этим, появление новых рынков сбыта, изменение системы аграрного хозяйства и увеличение продуктивности его , и - вследствие всех этих преобразований - усиление на добытых позициях новых, широких, просвещённых слоёв общества, недавно допущенных к деятельному участию в политической жизни и готовых получить доступ ко всем отраслям культурной жизни страны - всё это сразу изменило тон эпохи. Средний класс был готов принять покровительство над наукой и искусством, по крайней мере разделить его с аристократией, но его потребности были иными.
Общественные группы, вновь приходящие к власти, характеризует всегда своего рода чрезмерная важность. Фривольность высших классов неслыханно огорчает их, и торжественным благолепием они силятся прикрыть недостаток уверенности в себе.
Нет у них недостатка в любознательности, они охотно тянутся к знаниям в ситуации, когда общественный перелом не слишком велик, то есть когда имеем дело не с революцией, а с эволюцией. Но когда скачок слишком велик, то само отсутствие стимулов приводит часто к разрушительному неистовству. На рубеже XVII и XVIII веков общественный уклад в Англии был достаточно благоприятным : средний класс мог без особого сопротивления включать свой этос в копилку народа. Практическое отношение к действительности заняло место эсхатологических ожиданий, недавний фанатизм сменила холодная купеческая рассудительность, люди перестали искать истинную веру и занялись исследованием механизмов мира, в котором жили. Когда в 1662 году основана была Королевская Академия, Роберт Бойл, один из членов- основателей, в письме к своему французскому приятелю Франсуа Макомбу, утверждал, что её целью будет:
.. изучение естественных наук, физики, механики, и сельского хозяйства, согласно с принципами новой школы в философии, которая ценит только такое знание, которым можно пользоваться.

"Знание, которым можно практически пользоваться", прямое познание разумом стало целью эпохи.
History of the Worthies of England ( Деяния выдающихся мужей Англии) епископа Фуллера, изданная в 1662 году, начала долгую серию сборников биографий , словарей и энциклопедий. "Livies of the most Famous English Poets" Вильяма Уинстли от 1687 г., книжка Жерара Лэнгбэйна под названием "Account of the English Dramatic Poets", изданная в 1691 году, и ряд подобных - всё это привело наконец к объёмистой "Biographia Britannica" (1747 -66), преобразованной в следующем веке в "Dictionary of National Biography", и выходящей до сих пор. Различные Общие истории мира и Обзоры общей ситуации в конечном результате стали огромной "Encyclopedia Britannica" (1771). Пятнадцатью годами ранее Сэмюэл Джонсон издал свой знаменитый словарь (Dictionary of the English Language), после чего составил издание произведений Шекспира и написал Жизнь поэтов (1781).
Королевская академия наук не была единственным объединением такого рода, хотя была наиболее уважаемой. Люди начали объединяться в целях распространения различных отраслей знания и разнообразных идей. Разнородность этих товариществ была ( и есть) удивительной : От Общества поддержки Науки и Искусства до Общества Пропаганды Христианской науки или Общества Реформирования Обычаев - каждая человеческая способность или заинтересованность могли реализоваться в соответствующем объединении. Это была также эпоха прессы. Возникшая в целях политической пропаганды, она буйно разрослась, поскольку её поддерживал общий интерес к событиям в мире. Уровень прессы был разным, но за исключением политических газет, которые обливали друг друга вёдрами помоев , доминирующий тон был спокойным и деловым. В то время появились такие английские газеты, как "Tatler"(1711), "Gardian"(1713),
"Spectator" (1711), равняться на которые будет вся европейская пресса. Целью их было информировать, одновремённо поучать, улучшать обычаи, обличать пороки и восхвалять добродетель.
Сам факт наличия многочисленной и разнообразной прессы укреплял позиции писателей: с одной стороны, возник новый рынок сбыта, поглощающий массу материала, правда очень разного качества ( и отсюда берёт начало легендарный "hack c Grub Street", - тип убогого и лишённого совести , но независимого журналиста, который и тогда, и по сей день служит предметом пренебрежения и жалости).С другой стороны, пресса подняла престиж профессии литератора, трактуя литературу как тему для дискуссий, что-то существующее само по себе, и чью ценность удаётся определить и измерить согласно " канонам". Ибо это было время отхода от фантазий, неконтролируемых порывов, бурных страстей, вместо них старались проводить умеренность, здоровый рассудок, хороший вкус. Всё это изменило полностью роль писателя. Он перестал быть любителем и стал профессионалом, он не писал для любовницы, приятелей, либо покровителя, а для широкой, и притом анонимной общественности. Он стал сведущим комментатором жизни, учителем общества, выразителем определённых художественных правил. Напрасно Драйден, писатель старой школы, в своей "Защите героической поэзии" (1677) вступался за Шекспира и за пользу, которую приносит фантазия в искусстве : "правила", и сама тщательность их соблюдения стали свидетельством художественной ценности. За идеальный образец, как и везде в Европе, были приняты античные и французские эталоны. В Англии вдобавок было сильно влияние испанской литературы.
Я не пишу истории эстетики и не намерена дискутировать о ценности той или иной теории искусства, я хочу только показать, каким образом изменения в комплексе основных идей модифицировали позицию писателя в обществе и как сами писатели приспосабливались к меняющимся задачам.
Старые привычки уходили постепенно. Политический патронат для многих писателей, лишённых политической жилки, был унизителен, и надо было придумать какой-то иной способ установления контакта с читателем. Следующим шагом стала коллективная подписка. Она стала логичной заменой ренессансных " посвящений", в которых писатель дарил своё произведение потенциальному меценату, либо благодарил за прежние благодеяния. Уже и в те времена некоторые писатели пробовали массовые посвящения : Эдмунд Спенсер к своей поэме Faerie Queen, написанной в честь Елизаветы I, добавил шестнадцать сонетов с посвящениями влиятельным сановникам двора, и ещё один сонет "общий", с "благодарностью всем прекрасным дамам" Первой книгой, оплаченной полностью путём публичной подписки, было посмертное издание Потерянного Рая Мильтона в 1688 году, в чём нашла выражение историческая справедливость, ибо Мильтон может считаться первым профессиональным писателем Англии. ( При жизни все тиражи своих книг он рассылал сам, чем существенно ограничил себя во влиянии и известности.) Подписной метод был принят писателями с огромным энтузиазмом.
Правда, некоторые, привязанные ещё к старой системе патроната, не были уверены, пристойно ли это джентльменам, и с недоверием относились к концепции " писателя - профессионала". Мэттью Приор, неудавшийся дипломат, который на подписном издании своих стихов заработал 4000 гиней, писал во вступлении:
Прежде я издавал свои стихи так, как мсье Журден продавал свои шелка : не хотел выглядеть купцом, и специально выбранные куски шёлка дарил своим приятелям. Теперь я закрываю лавку и одним махом сбываю весь мой поэтический товар, поэтому тоже должен просить публику, чтобы захотела взять его оптом, ведь каждый может пропустить то, что ему не понравилось.

Но сомнения быстро развеяла гордость от свеженайденной независимости и от капризов приватного мецената, и от ненавистной политической протекции, даже Свифт, который всю жизнь провёл в политических стычках, написал в старости ( в 1736 году) Поупу: "Вся моя популярность происходит от простых людей". А Александр Поуп,
болезненный, толстый , ожесточённый склочник, вдобавок католик, свободе своего язвительного пера был обязан подписке на перевод Илиады и Одиссеи, что заняло десять лет его жизни, о которых горько сожалел, но это сделало его не только независимым, но и богатым человеком. Подписку пробовали с успехом даже некоторые художники. Хогарт заработал 1260 фунтов на 1200 оттисках "Дорогих Распутниц". Методом подписки издавались переводы, сборники умерших писателей, словари и энциклопедии, так что перед писателями открылись совершенно новые возможности для дохода. Перечни подписчиков с конца XVII века и почти всего XVIII века включают имена всех выдающихся обитателей страны, большое число духовных лиц из провинции, учителей, местных заметных фигур, и т.п.
" Каждый человек, имевший какое-нибудь положение,- утверждал Лесли Стефен в своей книжке "English Literature and Society in the Eighteen Century",- чувствовал себя обязанным поддержать столь похвальное предприятие. Индивидуальный меценат уступил место своего рода акционерному обществу, групповому меценату".
Подписки распространялись разными способами : в парках и на рынках, в кофейнях и клубах, объявлялись в газетах, принимались на балах и собраниях. Александр Поуп мог сказать о своём триумфе: "Считаю, что я единственный из современных бумагомарак, в какой-то мере выдающийся, который не получил никакой должности от правящих кругов, никакой пенсии от двора и никакого подарка от кого-нибудь из министров. Надеюсь, что мне удастся сохранить эту честь незапятнанной до гроба."
И ещё под конец XVIII века Оливер Голдсмит убеждался с радостью, что : "писателю, чтобы прожить, не требуется теперь полагаться на богатых, не имея других меценатов, кроме публики".
Только скептичный Джонсон язвительно заметил, что : " Тот, кто открывает подписку, скоро открывает, что имеет врагов. Все те, которые его не поддерживают, будут его оскорблять" , но утверждал при этом, что "среди живших когда-либо литературой никто не был более независим, чем я".
Джонсон был бедняком большую часть своей жизни и не заработал себе большого достатка, но смог позволить себе дерзость, о которой не могли мечтать писатели прежней генерации: его письмо графу Честерфильду, который написал два похвальных отзыва о Словаре Джонсона, но к которому в начале своего предприятия Джонсон напрасно обращался с просьбой о поддержке. Это письмо - наглядная иллюстрация того, какое значение приобрела профессия литератора, и каким был характер самого Джонсона.
Письмо немного длинновато, чтобы цитировать его полностью, поэтому привожу только два последних абзаца.
Уже семь лет минуло, Уважаемый Сэр, с того времени, когда я поджидал Вас в Вашем подъезде, если не прогоняли меня от Ваших дверей. Всё это время, среди трудностей, о которых не стоит вспоминать, я продвигал вперёд своё дело, пока наконец удалось довести его до издательского порога - без единого жеста помощи, без слова одобрения, без единой приветливой улыбки. Не имея никогда перед этим дел с меценатом, не ожидал я подобного отношения.
И кто же такой меценат, о ,Сэр, - если не человек, который безучастным взором наблюдает, как тонущий борется с водой, чтобы в минуту, когда тот доберётся до берега, сковать его своей помощью. Если бы внимание, которым Вы благоволили защитить мою работу, проявилось бы раньше, оно стало бы милостью, но отложенное до момента, когда оно стало мне безразличным и не могло уже меня порадовать, когда стал я одиноким и не было с кем его разделить , когда я уже стал знаменитым, оно мне теперь не нужно. Надеюсь, что это не будет доказательством особой стоической строгости, если я не признаю себя обязанным Вам , не получив никаких милостей, и не допущу, чтобы публичность считала меня обязанным меценату в том, что Провидение помогло выполнить мне самому.
Это не было концом разбирательства Джонсона с меценатами. К своему Словарю он добавил следующее определение покровителя:
Тот , кто поощряет, помогает и оберегает. Обычно это подлец, помогающий оскорбляя и оплачиваемый лестью.
Может быть, стоит при случае припомнить, что по Джонсону:
"Патриотизм есть последнее прибежище негодяев".
Он , разделяя взгляды своего века на литературу прошлых столетий, выступил, однако, со страстной защитой Шекспира ( Шекспира постоянно, по разным причинам, стесняются англичане) и "поэзии природной", вместе с тем, готовя своё издание Шекспира, сохранял его архаизмы и неологизмы и обосновал это так:

Не намерен спорить, что это слова устарелые , достаточно того, что это слова Шекспира. Если словарь будет уступать изменениям, по мере того, как слова выходят из употребления, либо подвергаются вульгаризации , язык утратит свою историю, потому что мы не будем понимать слов, которые употребляли писатели, притом изменения бывают часто проведены неуклюже, и с течением времени погибает также и смысл произведения.

Джонсон, как я уже вспоминала, был сначала очень бедным, а под конец жизни средне обеспеченным, но он никогда не достиг такого богатства, как Александр Поуп, или Сэмюэл Ричардсон. Целесообразно сопоставить два таких разных имени, чтобы показать, где скрывались опасности нового уклада отношений, опасности, которых не предвидели писатели в первом упоении "независимостью". Были это, впрочем, времена, когда опасности легко было упустить из виду, потому что на короткий период Англия сумела отыскать род счастливого равновесия. Рост благосостояния, прогресса, всеобщего просвещения, развитие искусств и науки, расширение империи, гражданское воодушевление , надежды на будущее и сопутствующее всему слово литератора- всё это вместе существовало некоторое время в непротиворечивой гармонии. Где-то между
" Декларацией прав" и потерей американских колоний и грозами промышленной революции простирался золотой век английской истории, век "августианский". И это название не было дано потомками, сами современники таким видели своё время. Первые выгоды, которые получило писаное слово от своей новой общественной роли, были очень велики : необходимость обращения к неизвестному получателю, даже если последний был по крайней мере такого же уровня, как сам автор, и с подобным кругом интересов, отняла у автора возможность интимного разговора со своим читателем и вынуждала к выработке языка, который должен быть простым, ясным и прозрачным, но и достаточно гибким и богатым, чтобы можно было выразить им всё, что хотел высказать автор, и выразить это так, чтобы читатель смог это понять согласно с намерением автора. Это был период, когда современная английская проза не только оформилась , но и сумела достичь своих вершин: ясность языка Джонсона, пластичность Филдинга, точность Адама Смита, изящество Хьюма или архитектоническое совершенство Гиббона, как и позднейший язык политических рефлексий Бэрка (Burke) никогда собственно не были превзойдены, так что Джонсон не без резона утверждал:
"За исключением музыки, которая является атрибутом поэзии, всё другое , способное развить нашу возможность понимания или очаровать воображение, можно высказать в прозе."
При этом сам писатель знал себе цену как специалист, которому его вклад в общую копилку народных ценностей обеспечивал уважение и внимание. Положение это, однако, он приобретал не даром.
Когда литература соглашается на то, чтобы принять исключительно общественное обличье и в человеке замечает только один аспект : его социальное существование, писатель отказывается от своего личного голоса и ищет правду не в себе, а в мире общественных союзов и, пренебрегая индивидуальным, доверяется лишь опыту объективному - он убивает поэзию, а с этим и суть впечатлительности народной, а в жизни общества как-то так складывается, что если исчезает своя поэзия, внутренний голос общества подвергается глушению, а ложь и лицемерие расширяют своё поле . Когда Аддисон на вопрос своего читателя, что , по его мнению, является наиважнейшей чертой настоящего поэта, отвечал:
-" он должен быть хорошо воспитанным человеком,"- он выражал стремление века просвещения, губительное для поэзии. Конфликт назревал постепенно, и во многих областях.
Сам "золотой век" с бегом времени всё больше переставал блестеть. Расширение рынка, механизация производства, рост международных влияний увеличивали возможности быстрого обогащения групп людей, не щепетильных в средствах.
Очередные поколения разбогатевших торговцев всё неохотнее принимали свод идеалов, основанных, хотя бы частью, на бескорыстном уважении абстрактных ценностей, взглядов людей, ценящих меру и гармонию - и всё настойчивей привносили в свет, который их так недавно к себе допустил, свои собственные, купеческие критерии. Уже в самом начале
XVIII века Дефо, чистейший певец купеческих ценностей, утверждал:

Образцовый купец образован всесторонне, его познания превышают таковые обычного знатока латыни или греческого в такой же степени, в какой тот превосходит неграмотного. Без книжек он понимает чужие языки и без карт разбирается в географии. Его книги ( торговые) и купеческие путешествия очерчивают границы мира, его трансакции, векселя и оплаты говорят на всех языках.

Такая точка зрения начинала превалировать над всякими иными : патриотизм превращался в шовинизм, наглая демонстративность заменяла спокойную уверенность в себе.

Я не хотела бы быть обвинённой в чрезмерном упрощении и совсем не утверждаю, что во всём виноваты фабриканты и купцы, каждый класс принял своё участие в глупости и брутальности нашего уклада. Причины упадка вкуса и вульгаризации жизни любого общества обычно сложны, но бесспорен факт, что надежды, которые английские мыслители и артисты связывали с изменениями общественной структуры, не сбылись.
Пока на сцене доминировали такие мощные личности, как Поуп или Джонсон, пока литераторы могли навязывать - хотя и не без больших трудностей - свой вкус и свои художественные критерии издателям и публике, Александр Поуп и вместе с ним многие другие верили, что в новом столетии искусству предстоит сыграть важную общественную роль, что оно, освобождённое от капризов мецената, сможет стать советником власти и учителем народа, что для таких важных целей цена, которую они платят, не слишком высока.
Но скоро оказалось, что единственным стремлением власти было использование артистов для своих собственных целей. По мере того, как расширялся круг читателей , первоначальная система подписки уступила место издателю, который был склонен принять риск публикации книги, но который начинал осторожно прислушиваться к действительным или предполагаемым желаниям читателей, и читатель оказался вовсе ни прилежным учеником, ни партнёром в дискуссии. И в такой ситуации артисты были вынуждены заново ревизовать свои цели и по-новому определять отношения между собой и читателем.
***


Остальные главы книги можно прочесть :http://zhurnal.lib.ru/b/bondarewskij_l_w/

---

Стихи из другого кармана.

Бедные мысли меня посещали,
Бедною рифмой себя оснащали,
Их, бога ради, не гнал и не клял,
В общей тетради пожить позволял.
*
Как мной вертела, экстравертом
Бурь политических игра!
Я спать ложился с комприветом,
А просыпался- демократ.
А ты всегда был только интро-,
И в эти игры не игрун,
Внимая ультра- или- инфра-
Вибрациям душевных струн.
*
В свидетели
Метили.
-Видать-то видали,
Да те ли детали?
*
В рассвет, как будто в воду вброд,
Вступает день, не зная брода,
Но в оборот берёт работа,
Хомут на шею, и- вперёд!
*
В Париже каштаны, клошары, в Париже Пигаль и Нотр-Дам,
В Челябинске, если пошарим, отыщем и мы по мордам.
Метро тут пока ещё строют, вампиры по кладбищам воют,
И славой своей трудовою пример мы другим городам.
*
Меня не поймать, осторожного.
Так жизнь научила Кузьму:
И в ум не возьму невозможного,
И дара врага не возьму!
*
Не желая терять идентичности,
В спорах мы переходим на личности,
Но придём к единенью в конце
С общим мненьем о третьем лице.
*
Если мысль меня поймала-
Я задумался, затих,
и помалу, и помалу
Перемалываю в стих.
*
Давно пером бумаги не касался.
Чернила кончились, писатель исписался.
*
А купол звездАми разубран
Глубокой порою ночной
И тонкой, ещё без зазубрин,
Совсем молодою луной.
*
В деревенском разговоре
Подковырки да подначки.
То, что пишут на заборе-
там повыскажут иначе.
Если в рифму попадает-
станет фраза обиходной.
-Неродной, зачем туда я,
К той поэтике народной?
*
Готовясь в вечность занырнуть,
Я на песочке аккуратно
Сложу вещички, хоть вернуть-
-ся думать нечего обратно!
*
Надоело мне всё, надоело,
И как будто отпетый злодей,
затеваю я тёмное дело
И таю до поры от людей.
*
Был и я бунтарь отважный,
Бунт- неважно, что бумажный.
*
Буревестник- горевестник
Над волною мчит морской
И неблагозвучной песней
Нарушает наш покой.
*
Вот радуга- дорога
Наверх и вниз,
Сравнение нестрого,
Но ты сравни с
Житейской траекторией-
Не будешь удивлён
Той скоростью, с которой
Стремишься под уклон.
*
Припомни, умилясь,
Когда на самом деле
Жизнь длилась, не делясь
На годы и недели.
*
Порассказать и я бы смог
О том- о сём, когда б спросили.
И предложенье- видит бог-
Покуда остаётся в силе.
*
Пенсионеры- память нации!
-Кто купится на эти ассигнации?
*
-Отворяй
ворота в рай!
-Которые в неверии-
Останутся в преддверии!
*
Однако, я ко дну,
Я не туда, не нАверх!
Нырянью в глубину
Известный нужен навык.
Выталкивает вверх
Усилье Архимеда,
Туда, где ваш успех,
Где не моя победа.
*
Я помолчать бы рад,
Да так привык пороть дичь!
И чёрту я не брат,
И брату я не родич..
*
Пока не знаю, что впишу в тетрадь,
Хотя с утра мне как всегда, охота...
...Тут юбилей велением Петра
Уж триста лет как созданного флота,
(для рифмы это). Ясно и легко.
Не верится, что подступает осень
И в небесах меж редких облаков
Виднеется, уж извините, просинь.
Однако нужно вспомнить КБС.
Вечор в гостях сидел я у Фооса,
И как обычно, обошлось не без
Подпития и дружеского чёса.
И я ему читал его стихи,
Но критику мою смягчала брага
Он технику показывал- не хи-
-ло, было б только творчеству во благо!
Болтали славно в лад и невпопад,
В окно смотрелся тополь знаменитый
И сквозь него сияющий закат
Красивым облакам подкрашивал ланиты.
*
Никому отрицательный опыт
твой не нужен, отметил Поэт.
Да, но память всё доброе топит,
только злое выносит на свет!
Не похоже ли то поведенье-
аналогию, брат, замечай!-
На привычное нам выведенье
органических ядов с мочой?
*
Не с само-идентификацией
проблема. Я-то прежний, тот.
Проблемы есть с ориентацией-
где компас, что не подведёт?
Где полюса, где карта местности?
Я пропадаю в неизвестности
Среди вселенной, став никем,
сижу в раздумье на пеньке.
*
Ещё добавим мазохизма,
Тогда проймёт сильнее клизма.
*
Два полюса- Радищев и Мудищев.
Поборник середины золотой
Меж крайностей себе местечко ищет,
Мотается от этой и до той.
*
Чтой-то мы здоровьем плохеньки
С сухомятки голой логики!
*
Мастер, гору своротив,
пожелал аперитив
В ожиданье ланча,
На стаканчик клянча.
*
А никого Аника-воин
Не упустил, служа в конвое.
Залез Аника на коня
И поканал, ЗК гоня.
*
Кому нужны стихи? Конечно, языку.
Чтоб самому простому мужику
Речь украшали скрытые цитаты,
Стихом поэта бывшие когда-то.
Ведь так обогащается словарь,
Которым хвалит бога «всяка тварь».
*
Он- звук родного языка,
Не зычный, даже шепотливый,
И существует в нём, пока
Язык живой, а значит, жив и
Он, как носитель, как геном,
ВМПС пребудет в нём,
А значит, он в ВМПСе
Не при пиковом интересе.
*
Без плана ни к чему стихи, но
План образуется стихийно,
Коль не заранее задуман,
Как шпилька у меня в заду он.
*
О смысле жизни и не рассуждайте,
Смысл в смерти вы найдёте, в результате.
*
Покуда в стену не вопрёшься,
Не задаёшь себе вопроса.
*
Умник-уникум не нужен никому.
Одинокому такому как ему?
*
- Сам придурок! Мне и
Не сказать умнее.
*
Познакомься с языком,
Уважай его природу.
Языка познав закон,
Обретёшь свою свободу.
*
Я слишком смыслом здрав.
Мыслишкам не хватает
Каких-то прав- приправ,
Где вольный дух витает.
Я логике учён,
Ей пользуюсь умело,
Где третий исключён.
А в нём-то всё и дело.
*
В культурной почве истощённой,
Провинциальный краевед,
Какой ты, к чёрту, кот учёный,
Какой ты, к дьяволу, поэт?
*
Мне Муза, поставляя стих,
Порой доходит до ругательств.
Она устала от моих
Порой преступных посягательств.
*
Пониманья- уваженья
Атмосфера дорога
Как опора для движенья,
как среда для четверга.
*
Анонимное служенье
Господину-языку-
Лишь для самоуваженья,-
Вот занятье чудаку,
Заполнение тетрадей
Сочетанием словес
Не какой корысти ради,
Токмо волею небес...
Голословным чтобы не был,
Надо, завершая путь,
надиктованное небом
Дымом жертвенным вернуть.
*
Бреду тропой лесною без
Особой цели, мысли саднят..
И на меня не смотрит лес,
Своим, понятно, божьим занят...
*
Направляется осень к зимовью...
Проклиная погоду и власть,
Наношу поврежденье здоровью,
Закадычному богу молясь.
Собутыльник единственный, Бахус!
Я сегодня больной и сумной,
Вот и ты самопальную пакость
Потребляешь сегодня со мной...
*
Очарованье музыки вечерней,
Расплывчатой, намеченной вчерне,
Качая на раздумчивой волне,
на время отвлечёт от огорчений.
*
Так доселе
Досидели,
Пока
Не дали пинка.
*
Ночи холоднее стали,
Даже астры пострадали.
*
Есть в мире места ведь?
Где тот уголок,
Где душу оставить
Спокойно бы смог?
Она не астральна,
она не во мне,
И материальна,
Реальна вполне.
*
(Из дневника 90-х.)

---

Стихи из кармана

СТИХИ ИЗ КАРМАНА


Такие времена

БЕЗУМСТВУЕТ СТРАНА!
Умишком не рехнулся
Лишь кто во времена
Стагнации загнулся.


ИДЁТ ОГРОМНАЯ РАБОТА,
Злачёный зиждется кумир.
-Вперёд назад! По старым фото
мы созидаем новый мир!

ЭХО СМЕХА РАЗДАЁТСЯ.
-Это кто же там смеётся,
будто наняли?
Не над нами ли?


О, ГДЕ УКРЫТЬСЯ ГОСПОДАМ?
Сквозь стены, как фантом,
По телефонным проводам
Страх проникает в дом.


МЫ УКРЫЛИСЬ ПО КВАРТИРАМ,
Отключили телефон,
Но каким-то Брестским миром
Потянуло из окон.


НЕ УВЯЛИ ЧТОБЫ ЧАЯНЬЯ,
Вы давайте обещания,
А не выполнили ежели-
Заменяйте их на свежие!


-МЫ ОБЕЩАЛИ ОБНИЩАНЬЕ
И выполняем обещанье!


-ВЫ НАБЛЮДАЛИ ЗА ЖИВОТНЫМИ-
вот что бывает с безработными!

-ИЗ ЭТИХ БЕЗРАБОТНЫХ МАСС
сформировать бы средний класс!


В СУЕТЕ ТОГО РАЗВАЛА
Украина Крым украла!

-КРЫМ- ЭТО МОРЕ, ГОРЫ, МАДАМ!
А крематорий- это не там!


АХ, ВАШИ БЛАГОРОДИЯ!
Как Вас благодарить?
Вы Родину не продали-
Успели разорить!

ПОТОП ВОЗМОЖЕН. АРАРАТ
Держите в поле зрения,
Но так, чтобы у всех подряд
Не вызвать подозрения!


ТЕПЕРЬ ПРОВОРОВАТЬСЯ ПРОСТО-
-Все в депутаты, от суда!
В борьбе за право первородства
Поможет подкуп, господа!


НАЦЕЛЕН ОКОМ
ЗАКОН ИЗ ОКОН.


В НАЛОГОВОЙ ИНСПЕКЦИИ
Ребята с головой
По части вивисекции
Прослойки деловой.


-ПУСТЬ НА СВЕТЕ СТОЛЬКО ЖУТИ!
ПОКУПАЙТЕ! ПЕЙТЕ! ЖУЙТЕ!


-АХ, НЕТ !
-Пахнет!




ПИРУЮТ, ПЬЮТ ВАМПИРЫ
Кровь, и просто яд.
У дверей квартиры
Доноры стоят.


-ГОСПОДА ХОРОШИЕ!
Объясните внятною
Ложью, нам несложною,
Правду – непонятную!


ВОТ ЗНАКОМЬТЕСЬ : ФИЛОСОФ.
Для него нет вопросов.
Его метод при нём :
-К Истине - с кистенём!


-ТРУДИТЬСЯ НАДО, НЕ ЛЕНИТЬСЯ !
налоги вовремя платить
Администрацию любить
И на милицию молиться!


-ВЫ КАКОЙ- ТО НАУКИ
ожидали от них?
И варяги- ворюги
Не честнее родных!


-СОХРАНИМ ЕГО ,
Статус « кто- кого»!


МЫ ЗРЯ ПРИМЕР БЕРЁМ С АМЕРИКИ,
Страдая от своих хвороб:
Мы по чужой неверной мерке
Себе сколачиваем гроб!


НЕ ЗАГОВОР ЛИ СИЛ ПОТУСТОРОННИХ
Вредит у нас труду и обороне ?


НАПУГАННЫЙ ПОГАНОЙ ПЕРСПЕКТИВОЙ,
Я к оппозиции примкнул неконструктивной.

Я НЕ КВАСНОЙ , НАОБОРОТ !
Я – самогонный патриот!


СВОИ ИМЕЯ РАЦЕИ,
Народ не лыком шит:
Какой бы ни был нации,
Любой начальник – жид!

-НУ ВОТ НАШЁЛ , ТОВАРИЩ, ПЕРЕД
кем распинаться?
Не ври еврею , не поверит
Про дружбу наций!

ДА, Я СТОРОННИК РЕАЛИЗМА
И не противник коммунизма,
Лишь только светлый идеал
Чтоб кто- то вечно отдалял!


ИДУТ НЕДЕЛИ И НЕДЕЛИ
При попустительстве властей.
Уж телевизор проглядели –
Но нет хороших новостей!

ОТЛИВАЕТ ЖЁЛТЫМ ЛОЖЬ –
ГДЕ-ТО ЗОЛОТА ДЕЛЁЖ!


К ПРИМЕРУ, Я- ИНТЕЛЛИГЕНТ.
Так вышло. Ну и что же?
Пусть не торговый я агент ,
Но жить желаю тоже!


-НЕ ДУМАЙТЕ ПРО НАС,
плохого не хотим!
Последний ананас
Народу продадим!


-ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ !
После застрелишь.


КАЗИНО МЫ ПОВИДАЛИ
Где мелькание купюр
И блистали этуали
В туалетах «от кутюр».





НА ГАЛСТУКЕ, КОТОРЫЙ ОТ ВЕРСАЧЕ,
Приличней дилер выглядит висячий.


БАРАНА ВОЛК СТЫДИЛ : -СКОТИНКА !
Не стыдно стадного инстинкта ?


НО ГДЕ Ж НАДЕЖДА ? МЕЖДУ ТЕМ ,
Дела всё хуже, старики!
Развал, крушение систем!
Кругом сплошные сопляки !


-СПРОСИЛ БЫ Я У СТАРИЧЬЯ :
-Где разница, папаша?
Тогда страна была ничья,
Теперь она- не наша!


Я БУДУЩЕЕ ВИЖУ НЕСОМНЕННОЕ:
Прозападная мода отлетит
И заново в России победит
Здоровое Простое и Военное !


ЕЖУ ЖЕ ЯСНО-
Весьма опасна
Сия страна- то!
На то и НАТО!


ВСЁ РАСТЁТ У НАС КУЛЬТУРА,
Всё растёт, а пуля - дура.


ВОЙСКА ТУДА ВВЕЛИ,
А вывести- никак.
Такие случаи бывают у собак.


КОГДА ВОЙНА ДОЙДЁТ ДО ВНУКА,
Заменит азбуку базука.







БЫТЬ МОЖЕТ, БЫЛИ И ПОГАНЕЙ,
Чем эти наши времена,
Но мы живём ещё. Пока не
На камне наши имена.



Я ФАТАЛИСТ, ОДНАКО МАТОМ
Порою крою этот фатум!


ЖИЗНЬ НАБЛЮДАЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК,
Отобразил путём стиха.
Но если подлинник подленек,
Тогда и копия плоха!


ВЕСНА ОЖИДАЕТСЯ. ДАЖЕ
Деревья уже в камуфляже.


ЖИЗНЬ УЖАСНО ТРУДОЁМКА.
Вроде жили в ус не дуя ,
А оглянемся – поймём , как
Много сделано. Впустую.


ДАЖЕ ЛЁЖА НА БОКУ-
Всё работа батраку !


ТЯГОСТНЫЕ НАДОБНОСТИ
Радостнее надо б нести !


ТЫ СЧАСТЬЯ, КАЖЕТСЯ, ДОСТИГ-
Побыть бы возле!
Но жизнь ломает каждый миг
На ДО и ПОСЛЕ!


-СВЯЖИТЕСЬ С ЖИТЕЛЯМИ АДА,
Скажите, жить , или не надо ?






НАШ СВЕТ НЕ СВЯТ,
Со злом не справиться.
Не суйся в ад ,
Не то понравится!


И ВОТ ПРИХОДИТСЯ РЕШАТЬ:
-Дышать, иль лучше не мешать ?


ИДУ К РЕКЕ ТОПИТЬСЯ,
Ведёт тропа, виясь.
-Куда мне торопиться?
Иду не торопясь.





ОДОБРИМ НАШИ НАЧИНАНЬЯ
ПО ЧАСТИ САМОБИЧЕВАНЬЯ.



Разговор с совестью.

-Понапрасну себя не труди,
не стыди за пристрастие к блуду,
человека во мне не буди!
-Ладно, спи, не тревожься, не буду!


ПО СЧЁТУ ЕСЛИ ПО БОЛЬШОМУ,
Жизнь- эротическое шоу :
От постоянного соблазна
Совсем мой ум сошёл с баланса!


-НЕ БУДУ ПИТЬ! Я СЛОВО ДАМ
Себе, и не возьму обратно!
И как-то не заметил сам,
Что выпил, и неоднократно!


АХ, У МЕНЯ ВСЁ НАИЗНАНКУ:
Я закодирован на пьянку!




РЕСТОРАН.

-Я здесь уже бывал,
я помню вышибал!


В ГОДА ПРЕКЛОННЫЕ УЖЕ НЕТ
Судьбы нечаянных щедрот:
Воображение поженит-
Реальность тут же разведёт!

УТРО

-Кончай с ночевой,
сказал мочевой.


У ЖИЗНИ МНОЖЕСТВО ПРОКАЗ
И умышленья злого:
Я вновь увидел Вас и раз-
-очаровался снова!


Я, КОНЕЧНО, НЕКРАСИВ , НО
Будь моею эксклюзивно !


-ОПЯТЬ ПРО УЗЫ ГИМЕНЕЯ ?
Придумай что-нибудь умнее!


И ТЫ, КОГДА ПРИШЁЛ ЧЕРЁД,
Ступила на дорожку ту же:
Как первобытный скотовод,
Ты одомашнивала мужа.


ДЕВЕ НЕКУДА ДЕВАТЬСЯ:
Надо, видно, раздеваться.


ЖЕНИТЬБА ФИГАРО.

-Нафиг Фигаро рога?
Честь супруга дорога!






ИСКУССТВО КАПРИЗНО,
ИСКУССТВО ПРЕКРАСНО,
И НЫНЕ И ПРИСНО
ДА БУДЕТ НАПРАСНО!

И ПАМЯТНИКА НЕТ,
И словно в воду канет
Всё то, чем жил поэт.
-Он что, уже ?
-Пока нет.


ПОЭТ СУЩЕСТВОВАЛ ЕЩЁ ХИРЕЯ,
Перебиваясь с ямбов на хореи.


-ГОСПОДА, ПОДАЙТЕ
К юбилейной дате!


ДУРНАЯ ГОЛОВА!
Поэта восхищали
Не вещи, а слова,
Что их обозначали!


НОЧНИК ПОГАС-
Пролетел Пегас
Куда-то транзитом,
Задел копытом.


НЕ ТОЩИМ ПОЭТОМ ЛЕДАЩИМ
Хотел бы я быть, не таким,
А стройным, поджарым, блестящим,
Мажорным, пожарным, лихим!


-ДОВОЛЬНО ГОРЬКОГО УКОРУ!
Налей- ка лирику ликёру!


ОН В ЖИЗНИ МАХУ НЕ ДАЁТ,
Поэт, а многих перепьёт!


НЕТ, ПОЗДНО- ВСЁ РАВНО ЧТО НИКОГДА-
Я говорю о публикации.
Стихи должны быть современны , да,
Но своевременны, как дефекации.


ПОЭТ НЕВЕДОМЫЙ СТРАДАЕТ:
-Моё искусство пропадает!
-Не пропадёт, коль Вера в нём.
Проверим временем – вернём!


КОГДА ВОЗЬМУТСЯ ДРАТЬ,
В преддверии финальном
Что попросту орать?
Ори – оригинально!


КАК ВЫ ГРОМКО СЕБЯ НИ ХВАЛИТЕ,
«Я» – последняя б. в алфавите!



* * *

---

Piotr Roguski. Третья сторона вопроса.

Пётр Рогуски.
ТРЕТЬЯ СТОРОНА ВОПРОСА.
( Катовице, 2003.)


Повод?

всегда отыщется множество

чуть было не послал приглашение достойным особам

стал прикидывать
достаточно ли стульев и столов
не прикупить ли ещё пару бутылок
советского шампанского

достаточно скоро
проблемы приобрели вид неразрешимых
вроде как в евангельской притче
о пире
то одно стало препятствием,
то другое
послужило отговоркой

стал мудрее?
снова брожу по улицам

теперь
ищу приятелей среди хромых
убогих и недовольных жизнью.

***
Изысканный Steak House
в районе обитания жизнелюбивых крокодилов

из окна 25 этажа
река
приятным для глаза жестом
обнимает город

тёплый
как всегда в эту пору
вечер

между закуской и десертом
демонический официант
формулирует главный вопрос

в воздухе
напоенном райскими соблазнами
зависают надо мной две пары глаз

что принять?

без лишних колебаний
соглашаюсь с предложением Эль

будь
что будет

но день вечер и ночь
принадлежат уже только нам.
***

( Мареку Кендзерскому)


Стою тут

пожалуй только потому
что попалось по дороге

представь себе
огромный фотоплакат

в правом нижнем углу
напиши намалюй
Володя Ильич с Эрнесто Че
те самые кепка и берет
распалённые сном революции
взрывают мир 68-го

от которого осталось только
фото студенческой забастовки
в густом дыму папирос

на перроне
с моей стороны
полный запрет курения
голос ленты перебирает номера линий метро
в темпе сцен из фильма без событий

нетрудно подметить
девушки с плаката повыходили замуж
нарожали детей
у парней выпали волосы
как крылья

станция метро Университет
легко подсчитать
только три остановки до райских садов биржи.
***

Кто тут
с папкой бессонной ночи
бежит на доклад
а кто там
над бутылкой вина
дожигает в пепельнице парижского кафе
последнюю строку стиха?

вопрос бездомен, как скульптура
зачарованная на тротуаре
в окружении цветных авто
и удручающего безобразия университета
в родном городе Гёте

две фигуры
одна отлита из бурого сна о методе
другая целиком из мака забвения
задержанные на бегу
небывалой гармонией значения и молчания

без внимания
к четверговому торжищу
среди шумливых пешеходов
и турецких продавцов еды
***

листовка ИИСУС

порхает по кампусу
словно лист
по осеннему парку

молодой мужчина
вылитый хиппи
длинные волосы усы борода повязка на лбу
(мода не только поздних девяностых)
рекламирует на ней
свой авторский вечер

в программе
репортаж краеведения Ближнего Востока
местные достопримечательности
сцены леденящие кровь в жилах
в том известном спектакле Via Dolorosa

подбираю обрывок мусора
под издевательства улицы

в кармане куртки сохраняю
памятку неопалимой биографии
***
Погребальное шествие фигур
одетых модно
как бы на осмеяние скорби
перемещается
без причины возвращается
туда сюда дальше

в зеркальном отражении витрин
на фоне антрацитовой тональности франкфуртской улицы
с трудом распознаю образ печали

что-то случилось?
спрашиваю Эль по телефону

тем временем
известие уже в пути.

***

На улице
ничто созерцает ничто

и нечто
спешит по неотложным делам

и так с начала
до последнего дня затерянного в океане звёзд
одинокого острова

когда нечто
после дневной беготни
блаженно засыпает над чтением

ничто
под прикрытием чародейского плаща ночи
замышляет покушение на звёзды.
***

Что народу до этого?

ухо должно услышать
око увидеть
иначе
оставаться нам при старых богах
парнях с рожами под Марса
забытых завоевателей
с востока или с запада

по соседству
с притягательной как боа-констриктор
стройной богиней банка
кокетливо заглядывающей
в зеркальную лазурь
нового неба
башни костёлов дворец культуры и искусства
для учеников Иисуса либо Маркса
теряют остатки прелести

кто оку возразит
кто огнём её спалит?

***
Дорога от Ф. до К.
сжимается в краткий перечень местностей
без различий

Франкфурт покидаю во мгле
воспоминаний о ночной Эль
затерявшихся в мягких складках куртки

Кёльн лопается по швам
от встреч разговоров планов
умеряемых сладкой мыслью о возвращении

в экспрессе от К. до Ф.
сон палач распинает на кресте колен
опиумный томик Целана.
***

Умирают старики немцы
два- три раза в неделю
в некрологах eFAZet
либо Frankfurter Rundschau

выбираю из объявлений
двадцатые годы
декорированные
(кто знает зачем?)
сломленной розой печали
будто бы этим ТЕПЕРЬ
наполняется естественным образом

а ТОГДА
было уже так давно
что на пожухлых фотографиях
трудно без риска ошибиться
распознать питона зла в мундире SS
с лицом ближайших родственников

окутайте вашу печаль смирением
достаточно
***
Какие могут быть претензии
к чужим домашним архивам?

знакомые места на фотографии, купленной у продавца старины
на уличном ( немецком) лотке
могут даже порадовать

вот трое улыбающихся молокососов
шапки (почему с мёртвыми головами?)
лихо заломленные набок
позируют для снимка
перед Варшавским бастионом

напоминает кадр из твоей школьной экскурсии
кровоточит как стигмат
***

Ангел с виду
70-80 может быть старше
Ewangelisch sportlich blond
голубок якобы невинный с картины у-
летел в 45-м от Polaken
из Heimatstadt Breslau
на запад
чтобы найти покой где-нибудь над рекой
Майн/Рейн

случайность?

26-го в воскресенье как обычно ждал меня
преображённый добропорядочный господин
с доброй вестью

в оживлённом в это время вестибюле
главного вокзала
***

Что у меня к немцам
50 – 60 лет после войны?

смотрятся ведь хорошо,
счета растут безработица в норме

с беспокойством ожидаю дня
когда отойдут последние свидетели

слышно по шкафам дозревают уже
труды огромные переплетённые в кожу ягнят

и ожидают момента
чтобы занять место предназначенное для жертв
***

В чём вина?
еврейского мальчика который 8 марта 68-го
вызванный с урока польского
остаток дня провёл в самолёте
отдаляющемся как сумасшедший
от центра космоса
ребёнка

объяснения взрослых
позволяют погасить не один пожар
иногда предотвращают злое

сколько нужно отваги и любви
чтобы смотреть в глаза
старых фотографий
раскиданных по новым шкафам
***

Евреи из Польши
братья наши
птицы перелётные

пребывание тут
над рекой Майн
удобно и со временем стало сытным
поэтому продолжается

в то время как там где-то вдалеке
вас ни зовут
ни ожидают
***

Где скрылась

мудрость? Капище уличных философов
убежище оставленных счастьем поэтов
должница надежды
бродяг самых обыкновенных

ищем тебя всюду
заглядываем в мышиные норки города

одна добыча
это перины из напечатанной бумаги
которыми укрывают нас среди ночи
пассажиры последних экспрессов
***

А почему бы и нет…как когда-то
на ярмарке
рядом с продавцами чудо-эликсира молодости
или мази от веснушек?

поэт всегда пригодится
даже сегодня
например в отделе некрологов
чтобы для птиц отлетающих в синюю даль
сочинять рифмованные строчки
метафизической дешёвки

а любовь
жаждущая успеха разве не стоит беспомощно
перед уличным автоматом очарований
и…ждёт

пока монета выбросит желанный
презерватив с инструкцией
возбуждающей как романтические стихи?
***

Приглашённый пошёл
на выставку А. или К.?

картины
вывешенные
как танцорки на канате
обнажали худенькие плечики
неуверенно
задержаться? миновать?

куда уж там! Когда
разговор перешёл собственно на сплетни
с дамами
***
Неожиданно
просто внезапно
голос в трубке прерывается

это было
вероятно в пятницу
возможно в субботу
вечером должен был позвонить
ждала к ужину
и ничего тишина
наверное выключили ток

(……………………………)

тотчас подумал малодушно
о себе?
***

Если бы знал
любезные для уха Господнего слова

шептал бы их ему иначе
наверное экономней
ни перед
ни после обеда
ни перед сном с замусоленной книжечки

скорее как добрый разбойник
о котором свидетельствует один только Лука

утром ещё в полусне
немного замедленно

под вечер у зеркала с лицом
изборождённым морщинами воображения
***

Простой вопрос
проще всего встретить на вокзале

отсутствующие глаза наркоманки
девчонки в сущности
скажут

почему? не существую уже
***

Вопрос Эль
в бывшем молочном баре
при главных воротах надвислянского университета
выбивает из равновесия мысль
занятая сегодня
Бог знает чем

новые посетители
которых разглядываем
поверх бутылки марочного пива
без помех отдаёмся
изобилию на тарелке

что с нами стало?
что ещё…

чувствую
как тёмная сторона вопроса возвращается
стол вздрагивает
***


Аллея угол Вашингтона
с окном на стадион
базарный угар

можно ли иметь сегодня
лучший адрес в кармане
и слепить им глаза
Польше из-под Грудка
Нового или Малошиц?

спрашиваешь ещё…
для того и увлёк её
увёз далеко туда куда-то
где дьявол равнодушно желает
доброй ночи

не для скитаний ведь
паспорт беженцу
а как образок святой
шлагбаум пограничный
ладанка охранная
от новых варваров
и оттуда и отсюда
***


Старый вопрос
внутри которого тлеет
жгучим любопытством соблазн
попадает в пустоту неба

вечность случайной судьбы
выгорает в секунду

пока не успели привыкнуть
отходим
с не своими руками ногами
глазами
в третью сторону тишины

гибкая вера растений
несёт нас к свету
***

Вдруг
в самом сердце Польши
где-то между Москвой и Берлином
я приостановился

прохожий свой или чужой?
в толпе ожидающей трамвая
хорошо знакомого мне с детства

не гонял я ни туч по красному небу
ни ветра со знамёнами по улицам
миновало это
как портреты предводителей
на первых страницах газет

только немой циклоп дворец
свидетельствует
что я выбрал родной язык
***

Со скамьи
перед городской больницей в П.
видно почти всё

позднее жаркое солнце
как игра с детьми
в футбол на ближней площадке
расслабляет
напряжённое ожидание
приглядываюсь внимательно к августовской улице
прыжком тигра взлетающей над шлюзом ворот
мимо мужественных охранников
чтобы поверх деревьев
кинуть взгляд
на тихую прогулку с ангелами
по Стиксу

(откуда)
ребята ловят
дерзко выбитый мяч
***

Зачем оказался там
снова
как будто ранним летним утром
чуть свет
когда миновало время духов
но ещё не отправился первый поезд

со двора
где ночуют теперь только автомобили
сквозь запотевшее стекло кухни-комнаты
тот самый измученный топчан отец
и мать
рядом неожиданно по своей привычке
любопытствует что ищу

покосившаяся скотобойня
наполовину со слезами зимы
серебряной монетой проклятого времени
и наполовину с обычным скарбом бедняков
не хочет потратиться мелочью секрета

последнее время всё чаще навещает меня
маленькая старушка
похожая во сне на тёток с пожелтевшей фотографии
опирающаяся на палку приветливая

только бы я не догадался
что это лишь для видимости
***


Адаму Загаевскому

В 69-м умер Г., железнодорожник
соседи собрались в большой комнате
топотали часами весело в пол
будто проверяя, выдержит ли тот
ещё не одно важное событие. После
пели ему
в нашем приходском костёле песнь о земле
чтоб была ему пухом

Погоды не помню, должно быть была скверной, поскольку
собирался с девушкой на отдых в Болгарию.
Закончил 4 год учёбы.

Строили планы, не слишком считаясь со временем.
Были мы как боги бессмертными.
***


Вдруг
неведомо куда

как зверь в западне
хочет ещё обороняться грызть
но в неспокойных глазах
больше уже страха нежели отваги

потом недели зализывания ран
первые детские шаги
отдельные слова
которым надо снова учиться

и так все знают
что напрасно

только голодная память
отмечает каждое удавшееся движение жест
питается материнским оставленным
прозапас
***

Обыкновенно
как смерть

на хоругви бледный
бумажный листок
окроплённый
сухим от слёз песком
странствует
куда?

оформленный 14 апреля
по желанию присутствующих
пусть плывёт трассой подземной почты
до берегов зелёного макового луга
вечно

на котором соседи с Квятовой
уже давно ожидают
известия
***


В столичном трамвае номер 22
между площадью спасённых ангелов
и бездомных чертей полу-
мрак

с виду ничто нуль без-
дома денег знакомств
прицепился как репей
воспоминаниями детства
и не считает остановок

пока подобранный кошелёк не сотворит чуда

мрак превращается в свет
красное в зелень
***
Хенрику Гринбергу
Воломин, Радзымин,
Ядув, Лив, Станиславув
местечки на Мазовше


заглядываю ТУДА
много чаще чем ты
поэт еврейский
однако не для того
чтобы увезти из них
несколько кладбищенских находок
для заморского музея

что ЭТА земля приютила
пусть в ней останется
как тот камень придорожный
что в Стенжице Королевской над Вислой
место встреч при заходе солнца
двух сельских философов
(вашего) раввина и ( нашего) ксёндза


до тех пор пока ЭТОТ камень
пасётся при стенжицкой дороге
будь спокоен
великие души ведут и далее разговоры
и если захотят
переберутся пешочком к Висле
откуда отправятся далеко
через моря
до малого местечка именем Иерусалим.
***


Короткая улица
подваршавского местечка с еврейской родословной

в пролетарской спецовке
вымазанная по пояс всесезонной грязью
гудком ГУТЫ посменно оживляемая
потоками чародеев от стекла
мастеров разносчиц охранников
меняющихся как на олимпийской эстафете
4 раза в сутки литровой палочкой
домашнего чая

ещё чувствуется
как внимательно прислушивается она к дыханию
доносчика под открытым окном
сквозь бурю надвигающуюся с запада

незаметно
между сибирской зимой и оттепелью
вылепила она из грязной глины поэта
среди гутников
***

Клочья человека
кожа да кости
кровь из ран
венец терновый
картина
не для глаза приученного
TV к утренним кулинарным советам

отвести глаза?
сменить программу
рюмкой обмыть страдание

нерешительность проигрывает action
***

О, за большое ТЫ
загибаю большие пальцы за тебя
молюсь
с колыбели именем твоим ласкаю
по ночам не сплю
худею
как Дон Кихот из Манчи
копьём сокрушаю чужих
своих поучаю
презираю врагов
против злых языков
с когтями стою

что ещё большее
могу сделать?
даже не читаю газет

чтобы не помешаться
***

Во всех библиотеках мира
занимает как можно меньше места

загнанная
между дверью WC
и запасным выходом
должна быть значит имеется
хотя и не к радости работников

и так в каждом месте
которое посещал

спрятанная от людских глаз

лирика
словно старая дева на выданье
увядает в добродетели
***

Тадеуш Р.
один поэт пенсионер
препирается со светом
до конца

старым ножичком подчищает стихотворение
как очередное яблоко

имею право
приучился

говорит бережливо
уже только для себя
***

Вырывали с корнями
пока не укрепилось зазеленело
стало быть прошло гладко
немного царапин от острых слов
а набралось
всего-то кот наплакал
в красном саркофаге
любви

говорят
много есть зла

но зачем
приложили мы к этому руки?
***

Та скамья
заслуживает большего
чем стихи

на ней
солнце я и воробей
сзади
здание старой Университетской Библиотеки
серое от мудрости как столетний кот
который подстерегает лениво
знает
что и так ляжет тенью на нас обоих
без шансов на бегство

спокойный как проходящий день
делюсь с маленьким обжорой
крохами свободы.
***


Выглядят занудами
не от мира сего

над головами ореол цитаты
из тощей книжицы пророка

хоровое пение
как в кабаре
кто-то из ряда высовывается перед группой
выкрикивает лекцию о приближающемся конце

тем временем жизнь
пялится на витрины магазинов
бежит к поездам
отбывающим в самые отдалённые районы города
либо скучает над бутылкой колы
в ближайшем Фастфуде

только они знают
когда припорхнёт с неба
ангел смерти
***


Тёмная сторона
искушения

зрелое яблоко
вид его запах вкус
не таит никакого секрета

окупилось бы значит
недоверие

за вратами
ждёт и в самом деле каменистая дорога
и никуда не убежать
***
***

---

Piotr Roguski. Monolog z El

ПЁТР РОГУСКИ . МОНОЛОГ С ЭЛЬ
(Катовице 2007)
(Из книги)

МОГЛО БЫТЬ ХУЖЕ


могло быть хуже
могло быть лучше
вышло и так и сяк

может быть мне бы
рифмою в небо
либо без страха
рифмой до краха

и вот вперемежку стихи что
сложены лучше
сложены средне

благодарю я вас
благодарю судьбу
за то что знал всегда о чём-то
кроме ненадёжного завтра


молился пётр
*** ***

ВИНА НЕВЕЛИКА

вина невелика
достаточно немного места
себе на школьной скамье
подле других в святилище на рынке
среди продавцов голубиных научиться стоять прямо
дышать ровно говорить уверенно
чтобы указали пальцем
вот барашек

дела могут пойти сравнительно неплохо
надо только быть осторожнее
помнить советы старших
(ласковое теля двух маток сосёт)
насколько возможно
раньше распознавать мысли теоретиков подлости
овладеть знанием механизма интриг
в центре руководства
подружиться
с изысканной сучкой великого инквизитора
тактически правильно
поступают те что вовремя вступают в серые шеренги
степных волков
обучаются полезному искусству дисциплины
познают узы философии убийства ( чтобы прожить)
изощряют слух обоняние зрение
а из мускулов и мыслей делают стальные перевясла


кто вменит волку в вину его волчью натуру
достоинства породы назовёт слабостями характера?

***

ПО ПРЕДАНИЯМ

по преданиям
восстанавливаю интересное событие

у высокого совета не было сомнения в том что требуется сделать
беспокоила только навязанная обстоятельствами поспешность
надлежало успеть до праздника пасхи

повеление руководства
было выполнено безупречно
без неожиданностей риск предполагаемого волнения
среди люда был снижен до нуля
запасные свидетели ждали за дверьми
была удвоена аттрактивность доносительства
затраты впрочем не превысили 30 серебреников


любопытно что
приверженцы обвиняемого в написанных спустя годы отчётах
не возмущаются ходом процесса
рассказывают сухо без обычной полемической страстности
ограничиваясь существенными подробностями



с тех пор как сориентировались
что эта спешка была им на руку

***




ДАТЬ СЛОВО

дать слово
слово какое- то кому-то
как платят дань или выкуп (чтобы прожить)
всё равно что бросить его на ветер
пустить пыль замылить глаза
а не сразу сплетать
из них шнур будто смертный галстук
на свою шею
***

ПЕРЕД НАМИ ЕЩЁ ТА ДОРОГА

перед нами ещё та дорога
в царство ничтожества
подземелье слов
устойчивых к яду добра
красоты и правды
слова порождённые и не сотворённые
мы должны повторить в тот час
вместе пока что-то помним
пусть провожают нас
сквозь лабиринты злых свидетельств овраги подозрений

знакомые добрые духи
с черепами света в руках
***


КАК ЖИТЬ ?

как жить?
вопрос вырастает вместе с черепом
созревает в сером костюме
опытность не дает совета
на развилках дорог

откуда помощь? спрашиваешь
как поэтесса что живёт над Вислой
о том же

к счастью многие не спали той ночью
также и нам бы не позволили
чтобы ясность оставила голову
нежность сердце
и мы остались бы бессильными
назавтра

чтобы наши уста глаза утратили чистоту

***

ЭТО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ТРУДНО


это нетрудно
однажды
читая утром свою газету
в рубрике обведённой чёрным
обнаружить несколько фактов
подходящих точь-в точь
к твоей биографии

подбор деталей вид шрифта
поникшая головка мака либо ива плакучая
украшение или фунт ходячей метафизики
это уже вопрос не нашего вкуса

***



НЕ ВОЙДУ


не войду
не окунусь в ту реку
не выкупаюсь
узко тут каменисто неудобно
аскетично уж так уныло
не обижайся вроде как в могиле

почему ты забыл о весне
с аистом пастельным лужком
о ночи без плаща стыда
о страдающих любимых

зачем верба
обязательный мазовецкий маковый череп вместо головы
галстук в роли шнурка ?

усложняешь жизнь при свече банальности
поэт встряхнись!

***


ВОВСЕ НЕ О ЧЁМ ПОПАЛО РЕЧЬ


вовсе не о чём попало речь
лишь бы говорить какие-то слова

те о которых думаю
родятся из дрожи
родятся из лжи
нет их в монастырских кельях
нет в тюрьмах
они то птицей зажатой в ладони
иногда святотатством
иногда молитвой

когда опускаю руки
ищу поддержки у тебя

***


ВЕЧЕР ПОЭЗИИ
Яну Здиславу Брудницкому


вечер поэзии
в районном доме культуры
выдержал потрясение земли
это хорошо
что двери выдержали порыв ветра
уберегли поэтов

в этом убежище при свечах
будто бы вокруг всё ещё бастует освещение
самодеятельные алхимики слова
благоговейно выверяют пропорции
бабушки без помех рифмуют
стихи на спицах для внуков
слушатели легко сдерживают дыхание

распалённые головы остывают
в ласковом шелесте вина
над склянкой стиха

***

---

Праздник Божьего Рождества.К.К Бачиньский

Krzysztof Kamil Baczynski

Swieta Bozego Narodzenia

(Ukochanej Matce - Krzysztof )




.o0o.



Nie patrz w tyl - to dzieciectwo taka otchlan,

a na placz jej za wiele.

Jakby kantyczki dziecinnej odglos znow cie napotkal,

kantyczki spiewanej w ktoras sniezn niedziele.

To dlawi - te swieta swierkowej piesni,

sniezy snieg, po ktorym przeszlo juz tyle ludzi.

Omotany w sniezyce innych aniolow, smiertelnych, nie snij,

W dniach, w kopulach blaszanych nagle sie zbudzisz.

Piesn prymitywna - kto ja obudzi, nie budz.

Odpadly skrzydla nocy swietej, odpadly bogom.

Inne juz gwiazdy - z lodu - przyprawione niebu.

To tekturowy smok zweglony od lez

ciagnie z szelestem sypiacy popiolem ogon.

***

Кшиштоф Камиль Бачиньский.
Праздник Божьего Рождества.

Любимой матушке. Кшиштоф.)


Не гляди назад – детство такая бездна,
И слишком велика, чтобы оплакивать .
Вдруг песенки детской отголосок снова тебя встретил ,
Колядки, что пелась по тем снежным воскресеньям.
Так тяготят – эти праздники ёлочной песни,
Снегопад, по которому прошло уже столько людей.
Замотанных метелью иных ангелов, смертных, не спи,
В днях, под куполами жестяными внезапно проснёшься.
Песня простая, кто её будит, не буди.
Отпали крылья ночи святой, отпали божьи,
Иные уже звёзды- изо льда- пристроены к небу.
Это картонный дракон, обугленный от слёз
Тянет с шелестом сыплющий пеплом хвост.
***
(1941 ?)

Рифмованный вариант.

Не гляди назад – детство такая бездна,
И слезами не заполнится,
Но окликнет тебя вдруг детской песней
Колядкой, что с тех воскресений помнится.
Тяжко - помнить те праздники с песней у ели,
Песня простая, кто будит её, не буди!
Снег, и ангелов смертных, укутанных в метели
Что прошли по снегам, им вослед не гляди,
Не замечтайся, под сводом из жести очнёшься ты тоже.
Отпали крылья ночи святой, отпали, божьи,
В небе средь звёзд ледяных почерневший от слёз
Тянет картонный дракон сыплющий пеплом хвост.
***

---

Z szopka (С яслями). K.K.Baczynski

Кони белые горами
Пролетели, пыль осела,
В небе с треском догорало
Сочельника сено.


Из-за гор ли отдалённых
Ангел белый? Злой мороз?
Старцы в небесах в поклоне?
Белый ангел ясли нёс.
*

Так замкнуть – а вдруг для смеха?-
Крышей, звёздами белёной,
И века и человека
В четырёх стенах картонных,

Так замкнуть- так отстранённо-
В двух фигурках- чёрной, белой,
Кости бедствий всевремённых,
Жаждой мучимое тело-
*
Напряглось оружье гроз.
Белый ангел ясли нёс.
*
А фигурки в муке гаснут,
Уходя, слабея, тонут
В свете звёздном, свете ясном
Пеплом сыплются картонным.
Ангелу смешны не просто
Их грехи, но их упорство,
Как один – пускай их до ста.
*
Белый ангел ясли нёс.
*
Тут запнулся ангел белый,
Лёгкий, как туман и камень,
И голодной смерти тело
Он увидел под ногами,
Почернелых рёбер прутья,
Скрещены лопаты рук,
Барабаном брюхо вздуто
Посинело. Ангел вдруг
Повернул. В небесный плёс
Ясли чёрные понёс.

2.X11.1941г.
Z szopka
Gora biale konie przeszly,
trop dymiacy w klebach stanal,
w gwiazdach plonac cicho trzeszczy
wigilijne siano.
Spoza gor czy sponad ziemi
aniol bialy? kruchy mroz?
starcy w niebo nachyleni?
Aniol bialy szopke niosl.
*
Zamknac tak - to ironicznie -
w daszek gwiazdom pobielany,
plomien wiekow i czlowieka
w tekturowe cztery sciany.
Zamknac tak - to z odleglosci -
w dwie figurki - czarna, biala,
rozdeptanych epok kosci
i spalone zadza cialo.
*
W naprezone kusze burz
aniol bialy - szopke niosl.
*
A figurki w mence gasnac
coraz slably, zanikaly
w napowietrzna gwiazdy jasnosc,
tekturowo - popielaly.
Smial sie aniol polusmiechem
z ich uporu, a nie grzechu,
ze tak jedni - choc ich stu.
*
Aniol bialy szopke niosl.
*
Az na grudzie stopa lekka
stanal niby mgla i skala
i koslawe, glodem sciete
ujrzal w grude wbite - cialo,
zeber czarnych luki spiete,
poskrecane rydle rak,
brzuch jak beben zycia - wzdety,
brzuch zsinialy, brzuch jak tlok,
i zawrocil. W nieba plusk
poczerniala szopke niosl.
2 XII 41 r.
Wiersze wybrane, 1942

© 1999/2008 JoKeR

---

Из дневника, январь 1996.

БЕГСТВО НА МЕСТЕ. Из дневников.



1996

03.01.
Среда, выходные.

-Не буду пить! Я слово дам
себе, и не возьму обратно!
И как-то не заметил сам,
Что выпил, и неоднократно!

04.01.
Сон. Кроме прочего и разговор с А. Он приглашал в свой клуб на лекцию. -Хороший лектор?
-Да нет, еврей.
Пускал дым кольцами, потом из одной ноздри втягивал в другую.

09.01.
Я не эстет, я не гурман.
Мне симпатичен Губерман.

С Иркой печатали "книгу", она нарисовала обложку и одного ёжика, устала.

В Израиле евреи прикончили одного из главарей хамаса. "инженера", ему в телефон заложили взрывчатку. Палестинцы митингуют.

В Чечне ожидают активизации войны.

С утра проЯснило. Всходило два ложных солнца по бокам
Желто-косматого светила. Текла позёмка по снегам.
Виднелась в небе стая галок, хотя мороз давил несла-
-бо, видимо, к району свалок её нелёгкая несла.

10.01.
Кизляр, захват больницы. Те же грабли. Ельцин во гневе.

И "Новости", и "Вести" вещают вперебой
Про достиженья бестий в работе гробовой.
Выказывают власти растерянность и злость-
За чьи грехи напасти изведать довелось?
Нет в государстве силы, нет воли. Где исход?
Крестьяне бросят вилы, добудут пулемёт...

Сон с погоней, я на грязном скользком пустыре увёртываюсь от машин.

11.01.
Вот я опять бумажку выну и запишу, дурной со сна:
-Уже луна наполовину в наш новый год погружена.

Дудаевцев с заложниками выпустили из Кизляра, остановили в Первомайской. Исход непонятен.
Умер Миттеранушка, Ельцин отбыл на похороны. Опять расхлёбывать Черномырдину.

И дико бестолку оря благим, как говорится, матом,
Попался наш российский мамонт к лихим кавказским дикарям.

Мать- перемать : бабка.

Про Алиску. Всплескивает ручками:-Ну прямо не знаю, как стать хорошей девочкой?

Солнце, снег, сметаемый с веток и крыш, наполняет воздух живым сверканьем. Бьютифул.

Какая строчка у Галича!
-Это ж, бРАТ ЦЫ, РАДиаЦИя,
А не ПРОС то куПОРОС!

Потребляющий пищу духовную, педагог, просвещенья солдат,
Выделяет идейные говна- и их потом многократно едят.

Пашин дед ел паштет, а у Паши нет и каши.

12.01.
Вот чёрный клуб продвинутых ребят-
Танцует педераст, поёт кастрат,
Разводят что-то на бобах бабёшки,
Усталые от "гребли" и балдёжки-
Тут эвфемизм. Простите, сам не рад,
Что даже захотелось сматериться.
Я б не хотел сойти за наглеца,
Но как провинциалу не озлиться:
Вот-вот вконец исподлится столица,
Уже совсем столица без лица!

(Вик. Ерофеев в клубе "Птюч" ).

Чечня: торгуются с террористами. Ельцин в Париже заявил, что выведет войска.

Во сне такая жуть порой наврётся- что ты заложник, при тебе бандит,
Но тут звонок будильника ворвётся как группа "Альфа", и освободит.

В. К.
Я говорил весной по телефону с Вовкой.
Он молодой женой хвалился как обновкой.

Красиво. На деревьях иней. Снег синий- в тон голубизне
Небесной. Вновь проник извне к нам холод вечности пустынной,
И солнца низкого лучи, скользя, очертят кирпичи,
Рельефно кладку обозначат, и кто-нибудь не без причин
То впечатление заначит...

16.01. Вчера проводили. Слёзки.
В пятницу была Алиска-скандалистка. Спросил у неё- "как стать хорошей девочкой"? Она стала взахлёб объяснять, что это трудно, что надо кушать сырочки, одеваться самой. Уходить не хотела, орала,её одевала мать,зажав голову между ногами.
В последний день записывал для Натальи романсы Агафонова, благодаря чему и сам послушал с настроением.
Ирка: то ребёнок- "я-собака", и бегает на четвереньках, то здраво рассуждает. Н.озабочена похуданием, зовёт её "толстый", а она бледная и вовсе не толстая, зубы меняет.

Чечня-Дагестан. Бой в Первомайской. Басаев с Дудой пытаются прорваться на помощь. В Грозном взяли в заложники 40 рабочих ТЭЦ.

Нет, мы не встретимся за гранью границ и лет!
Мы подвергаемся стиранью. Исчезнет след
Всех наших перевоплощений- не сохранил
Никто себя для посещений своих могил.

-Зачем заниматься наукой?
Наелся гороху- и пукай!

17.01.
Продолжается "освобождение". В Турции чечня захватила теплоход.
ТВ- Гайдар утверждает, что хозяин в стране- КГБ-ФСБ, препарируют информацию, спровоцировали Чечню для дискредитации демократии, вертят и президентом, и Дудой. "У нас один вожатый- товарищ ФСБ".

На работу решили не ходить по пятницам

Прихожу с работы- Мая начинает с какой-нибудь Иркиной фразы.
-Бабушка, а ты знаешь, что ты умная?
-???
-Мама сказала, да я и так знаю.

-Бабушка, я хочу всё время о вас помнить, но иногда отвлекаюсь- в школе, или когда играю- я плохая?

-Когда ещё я подышу таким вкусным воздухом? Он снегом пахнет!

У них считается неприличным, если на день рождения или на новый год подают покупной торт. Н.покупала.

Я купил для неё две кассеты пустых, чтобы она сама записывала., и записал на одну из них пластинку. Она- в рёв- зачем? Я ей объяснил, что запись можно стереть новой. -"А мне они не говорили, что можно записывать." До сих пор верит, что магнитофон от Деда Мороза.

-"Амстердам- такое трудное слово! Как -гренадёр!

18.01.
Я этой осени картины в воспоминаниях несу-
И окрик острый ястребиный, и паутину навесу,
Ночную звёздную росу,
Рябины вкус неистребимый...

Первомайская- бьют по селу, ФСБ утверждает, что заложников убили, и теперь можно.
Сообщение:-дудаевцы прорвались! Вот и "двойное кольцо"!

-Ты остро так не ставь вопрос-то!И нас, пожалуй, пожалей!
И не смотри на вещи просто: нет правды ничего пошлей!

..и женщины, которым милым он был, его впуская в дом,
сначала досыта кормили , и ели поедом потом...

Богатства не нажил, припас не солил,
На наши-не наши дела не делил.

Так трудно быть хорошим мальчиком, особо в возрасте преклонном,
И злую вонь вдушекопальщика отдушивать одеколоном.

Нельзя ослу ослушаться- ведь не дадут накушаться!

Е.Г.
-Теоретики с пухлыми лицами! Ни к чему тут мудрить-ворожить!
Ведь отнюдь, понимаешь, не принцы мы- и без принципов можем прожить!

22.01. Пнд.
В пятницу получил первую пензию, что отметил покупкой и выпиванием английского пива. 2 л., 22 тыс. Первая пятница дома. Вдруг вчера звонит Лепёшкин: у него в году два праздника- 5 марта и 21 января.

Чечня- Террористы с заложниками ушли из Первомайского. Военные врут, президент делает суровое лицо.

Зачем славянским языкам меня судьба предназначала,
И этим знакам я знаком- мне что же, начинать сначала?
В чужой вживаться разговор и обрывать корней остатки,
Как мы рассаду помидор пикируем при пересадке?

Казино мы повидали, где порхание купюр,
И блистали этуали в туалетах от-кутюр.

Эх!
И мух не обижали: жалко!
Не отгоняли комарья,
Но, отдыхая на лужайке,
Травмировали муравья!

Понизив планку притязаний до кабака и бардака,
В разряд немедля обезьяний дегенерируем. Пока!

Романц.
За меня цветенье мая, так что будьте наготове-
Оболтаю, уломаю, и поймаю вас на слове.
Если вдруг не оправдаю обещанья- ожиданья,-
Вы скажите, и тогда я убегаю. До свиданья!
Если ж осенью ненастной станет как-то одиноко,
Вы кивните только- здравствуй! Я ведь рядом, недалёко.

23.01.
Е.Б.Н. "почти согласился" выходить на выборы. Гайдар объявил об отказе его поддерживать.
Дуда торгуется- меняет заложников на пленных.

Холодный зимний новый день вставал под галок перепалку
И, убеждённый в правоте, привычно шествовал на свалку.
Народ мечтал о колбасе, росли налоги и акцизы,
И расстилался над шоссе туман удушливый и сизый...

24.01.
С утра- какая жалость!- поэт уныл и зол:
И мысли разбежались, и рифмы не нашёл-
Они ж не на аркане, попрятались, ушли,
И глазки тараканьи таращили в щели.

Пора бы наконец подняться, громадяне!
Но свинство, как свинец, на дно упорно тянет.

Недавно шёл с работы, темнело. Слышу вопли. Стоит баба с сумками, пьяная, и орёт про кого-то:-"Она-агент ЦРУ, всё указывает и запрещает!."..

Чечня. ТВ- кончать войну, переговоры хоть с чёртом-дьяволом. Говорухин- забор вокруг! Собчак:-свободу, но не за чужой счёт! Пусть сами поживут, без накачек!.

Всё было так убого в нём, в краю голодном и бесправном.
Позанимались мы говном, теперь подумаем о главном!

Нимало нас не занимало строенье мировое,
И пониманье заменяло нам пенье хоровое.

О нет! Не только то-
и это отнято!
Видать, патанато-
мия без опыта!

Первый, блин, комом!

Свиристели.

25.01. Татьянин день, ДР Высоцкого.
ЮФ.
-Собрат мой, побратим! Когда же соберёмся,
На пару посидим и в меру надерёмся
под новые стихи новейшим самогоном?
Простительна с таким возвышенным уклоном
Отлучка от трудов, измена распорядку-
Читай же, я готов! Тащи свою тетрадку!

Е.Г.
Монетаризм- монизм, финансовое кредо!
Не кайся, не винись, и в силу верь декрета-
Содеет чудеса эмиссии дозатор,
И с нами будет Сам Великий Инкассатор!

Стихо- творенье подлежит акцизу
Сродни винокуренью и стириптизу!

"Рукописи не горят"- сказал некий испанский раввин, когда инквизиторы жгли его книги.-"Горит бумага, а буквы улетают к Богу".

Запросим копии у Бога всех книг, сожжённых на земле,
Чтоб объявился новый Гоголь, и погребённая в золе
Александрийская ксенгарня-
Ведь говорят, в дыму угарном
На небо отлетает текст-
Огонь одну бумагу ест!

Огонь пирует, пируэты свои выделывает он-
Великолепные балеты! И я гляжу, заворожён,
Гляжу на это представленье. Стреляют искры из печи,
Гудит в трубе, трещат поленья, а в окна ветками стучит
Продрогший сад в предзимней стуже-
Мне хорошо, а он- снаружи!

29.01.
Опустили очи мы долу,
Поклонились отчему дому,
Поручили души мы богу,
Помолились, пустились в дорогу.

Из рассказов об Ирке. В картинной галерее, глядя на парадный портрет старинной дамы, спросила:-а это зачем здесь? Это не картина, а фотография!

Из рассказов об Алиске: она "писала" письмо "Северо-Западному Деду Морозу" с заказом подарков, которые хотела бы получить по месту жительства своего у бабушки-дедушки.

Россию принимают в Совет Европы. Е. суетится. По опросам победит Зюганов.
Объявлен "розыск" кизлярских террористов, они спокойно дают интервью.

Слух о Бродском -в Нью-Йорке, 56. 26-го янв.

30.01.
Ужасно! Умер Ёс!
Ушиблен вестью горькой:
Инфаркт его унёс,
и не у нас- в Нью-Йорке!
Не ждали...Вот те на!..
И диктор, скорбный ликом,
Ещё смущаясь, на-
зывал его великим.

Оказывается, днями умер и Левитанский, на собрании СП по Чечне.

Восход в 9-м часу. Красный меч из-за облаков.

Блажен, кто ворует.

И вот приходится решать:
-Дышать, иль лучше не мешать?

31.01.
Shade, душа, shade !
Жаль, что дышать надо!

Идя по делу в туалет, я взял поэта Х.- и что же?
Я зачитался! Спору нет, мировоззреньем мы похожи.
Мои претензии смешны и неравны, конечно, шансы,
Но вдохновлённый им, штаны спустив, я сочиняю стансы.

Насчёт Х.-Ходасевича. Я ёрничаю, но "Тяжёлая лира"- шедевр.

Герой- он вверх идёт горой.
Я гедонист, я еду вниз.

***

---

Господин Когито (2). Збигнев Херберт

ГОСПОДИН КОГИТО (2)
ЗБИГНЕВ ХЕРБЕРТ



ГОСПОДИН КОГИТО РАССМАТРИВАЕТ В ЗЕРКАЛЕ СВОЁ ЛИЦО.


Кто расписал моё лицо наверное оспа
Каллиграфически пером выводя свои «о»
Но от кого двойной подбородок
От какого обжоры когда вся моя душа
Вздыхала об аскезе почему глаза
Посажены так близко ведь это он а не я
Высматривал из чащи набегающих Венедов
Уши слишком оттопыренные две кожаные раковины
Наверное это наследство от пращура, который ловил эхо
Грохочущего похода мамонтов через степи
Лоб не слишком высокий мыслей слишком мало
-жёны золото земля смотри не упади с коня князь думает о многом нёс ветер по дорогам
Цеплялись они пальцами за стены и с великим криком
Падали в пустоту чтобы вернуться во мне
А ведь я покупал в салонах изящные
Пудры микстуры мази
Грим для облагораживания
Прикладывал к глазам зелёный мрамор Веронезе
Моцартом натирал уши
Совершенствовал ноздри запахом старых книг
Древних книг
В зеркале унаследованное мною лицо
Мешок для ферментации давнего мяса
Похоти и грехов средневековья
Голода и страха палеолита
Яблоко падает около яблони
Цепью родословной сковано тело
Так проигран был мой поединок с лицом.
***

ГОСПОДИН КОГИТО НИКОГДА НЕ ДОВЕРЯЛ
Штучкам воображения
Фортепьяно на вершинах Альп
Играло ему фальшиво
Он не ценил лабиринтов
Сфинкс наполнял его отвращением
Он жил в доме без подвала
Зеркал и диалектики
Джунгли перепутанных образов
Не были ему родными
Он редко возносился
На крыльях метафоры и
Потом падал как Икар
В объятия Великой Матери
Он обожал тавтологии
Объяснял тем же самым
Птицу птицей
Неволю неволей
Нож ножом
Смерть смертью
Он любил
Плоский горизонт
Прямые линии
Притяжение земли
***

ГОСПОДИН КОГИТО БУДЕТ ПРИЧИСЛЕН
К разряду малозначительных
И равнодушно примет приговор
Будущих исследователей буквы
Он пользовался воображением
Совсем для других целей
Хотел сделать из него
Орудие сочувствия
Жаждал понять до конца
-ночь Паскаля
-природу алмаза
-печаль пророков
-гнев Ахиллеса
-помешательство убийц
-сны Марии Стюарт
-страх неандертальца
-горе последних ацтеков
-долгую агонию Ницше
-радость художника из пещеры в Lascaux
-Возрастание и падение дуба
-расцвет и падение Рима
Потом оживить мёртвых
Уберечь союзы
Фантазии господина Когито
Раскачивались как весы
Пробегая в точности
От страдания до сострадания
И нет в них места
Для искусственных огней поэзии
Он хотел бы остаться верным
Ненадёжной ясности

***

---

Господин Когито.Збигнев Херберт.

ГОСПОДИН КОГИТО

ЗБИГНЕВ ХЕРБЕРТ (1920-1998)


Что господин Когито мыслит об аде.

Самый нижний круг пекла. Вопреки общему мнению, его не населяют ни
деспоты, ни отцеубийцы, ни те, которые ходят по телам других.
это приют артистов, полный зеркал, инструментов и картин.На первый
взгляд вполне комфортабельный отдел преисподней, без смолы, огня и
телесных мучений.

Круглый год проходят тут конкурсы, фестивали и концерты. Нет лучших
сезонов. Апогей перманентный и абсолютный. Поквартально возникают
новые направления, и ничто, кажется, не в состоянии затормозить
триумфальное шествие авангарда.


Вельзевул любит искусство. Хвалится, что его хоры, его поэты и его
художники превзошли уже наверняка райских. У кого лучшее искусство, тот
и первый – это ясно. Вскоре смогут они померяться на Фестивале Двух
миров. И тогда увидим, что станет с Данте, Фра Анжелико и Бахом.
***

Господин Когито о добродетели.

1.
Ничего удивительного,
что не она возлюбленная настоящих мужчин

генералов
атлетов власти
деспотов

вечно идёт за ними
эта плаксивая старая дева
в нелепой шляпе Армии Спасения
напоминает

вытаскивает из архива
портрет Сократа
крестик вылепленный из хлеба
старые слова

-а кругом шумит настоящая жизнь
румяная как бойня поутру-

её можно пожалуй спрятать
в серебряную шкатулку
для невинных сувениров

она всё уменьшается
уже как волос во рту
как звон в ухе

2.

Боже мой
Будь она немного моложе
И покрасивее

Шла бы в ногу с духом времени
Покачивала бёдрами
В такт модной музыке

Может , тогда полюбили бы её
Настоящие мужчины
Генералы атлеты властители деспоты


Позаботилась бы о себе
Чтобы выглядеть по людски
Как Лиз Тейлор
Или Богиня Победы

Но от неё несёт нафталином
Она поджимает губы
Повторяя великое Нет

Несносная в своём упорстве
Смешная как боязнь воробьёв
Как сон анархиста
Как жития святых

***

Господин Когито размышляет о страдании


все попытки отстранения
так называемой чаши горечи
через рефлексию
одержимую деятельность в пользу бездомных кошек
глубокий отдых
религию –
обманывают

следует смириться
склонить кротко голову
не заламывать рук
пользоваться страданием умеренно
как протезом
без ложного стыда
но и без спеси

не размахивать культёй
над головами других
не стучать белой тростью
в окна сытых

пить настой горьких трав
но не до дна
оставить предусмотрительно
пару глотков на потом

и принять их
но тотчас же
обособить в себе
и если возможно
сотворить из материи страдания
что-то или кого-то

играть
с ним
конечно
играть

быть с ним
очень осторожным
как с больным ребёнком
и вызвать наконец
глупыми шутками
бледную усмешку.

***

Напутствие господина Когито

Иди куда пошли те к тёмной границе
за золотым руном небытия твоей последней наградой

иди выпрямившись среди тех кто на коленях
среди отвернувшихся и повергнутых в прах

уцелеешь не для того, чтобы жить
у тебя мало времени, чтобы предъявить свидетельство

будь смелым когда разум обманывает будь отважным
по последнему счёту только это идёт в зачёт

а Гнев твой бессильный пусть будет как море
каждый раз как услышишь голос униженных и битых

пусть не покинет тебя твоя сестра Презрение
для шпиков палачей трусов – они выиграют
пойдут на твои похороны и с облегчением бросят комья
и опадающая хвоя напишет твою приглаженную биографию

и не прощай истинно не в твоей власти
прощать именем тех преданных перед рассветом

остерегайся однако ненужной гордыни
поглядывай в зеркало на своё дурацкое отражение
повторяй: был призван я– разве не было лучших

берегись безучастности сердечной люби родник на заре
птицу по имени неизвестную зимний дуб
освещение стены блеск неба
они не потребуют твоего тёплого дыхания
они для того чтобы сказать : никто тебя не утешит

следи – когда свет на горах подаст знак – встань и иди
пока кровь обращается в твоей груди тёмной звездой

повторяй старые заклятья людские сказки и легенды
ибо так добудешь добро которого не добыть
повторяй великие слова повторяй их упорно
как те что шли через пустыню и гибли в песках

а наградят тебя тем, что есть под рукой
хлёстким смехом убийством на помойке

иди ибо только так будешь принят в общество холодных черепов
в общество твоих предков : Гильгамеша Гектора Роланда
защитников королевства без границ и города праха

Будь верным Иди
***

http://www.logoslibrary.eu/pls/wordtc/new_wordtheque.w6_start.doc?code=6253&lang=PL

---

Кшиштоф Лисовски. Стихотворения.

КШИШТОФ ЛИСОВСКИ (р.1954)

ПРИЕХАЛ МЕЧТАТЕЛЬ
Янушу Джевуцкому


А теперь войдём в это глубже

В мягкие тона фотографии городка в горах
Который мы мимолётом как ветер
Навестили
(подумай если бы мы
Поселились в доме на взгорье
Вместо тех людей
Мы стали бы ими)

В концертном зале
Где на плюшевых диванах
Дремлют в темноте будущие волнения

В словах песни которая прощается
Или встречает близкого человека
Устами молодого ангела

Войдём в это глубже
Чтобы камни чужих мостовых
Успели затосковать по нам
Орошённые светом рассветным и безлюдные

Ибо вернулся мечтатель
и призывает в дальнюю дорогу

***

БОЛЬШИЙ ПЕНИС

Ежедневно даже по воскресеньям
Получаю из США предложения об увеличении пениса

Разве я об этом не подумывал
По крайней мере иногда

Думал не отрицаю
И какой пижон об этом не думал

Но рассматривая проблему с другой стороны
Сам я разве не только лишь большое окончание
Этого органа которым могу некоторым ограниченным способом
Осуществлять коммуникацию с миром

Притом я знаю что Америка большая страна где
Всё теоретически и даже практически большое
Автострады небоскрёбы булки с котлетами количество
Штатных профессоров на отделениях «creative writing »
В привилегированных университетах
Не говоря уже о заработках

Может и стоило бы воспользоваться таким предложением

С другой стороны у нас свои кафедры испытанные уже сотнями
Лет фирменные пейзажи булыжники долгие праздничные застолья сонеты Шекспира
Места по которым ходят пешком больше зелени и наверное таксы
Поздоровее

Тогда зачем мне сейчас больший пенис

Если бы я мог благодаря ему более интересно дискутировать о греческой
Поэзии и искусстве употребления чеснока в пище стран
Полудённых

Тогда да
И как можно больше

***

ДВА ОДОЛЖЕНИЯ

«старую секунду» занимаю у Матывецкого
«цитаты из прошлого» беру у Гофмана

И вот получается что

Это с начала времён та самая частица
Зёрнышко убывания настойчиво
Размножаемая смерть

Слова впопад записанные когда-то
Тем Кто всё уже предвидел
И наше наивное удивление тому
Что случилось с нами то и это
С чьего-то ведома или по Плану

А в сандалию попали целые Гималаи
Секунда которая жжёт и болит

18-19 января 2008



http://pobocza.pl

---

Переwody

Предложит UNCLE :
-Давай по склянке?
В ответ NEPHEW:
-Да нет, не пью!
***
Said ДЯДЯ : -Glasses
with drink, You like this?
-I dont like that,-
Племянник said.
***

---

Пётр Рогуски. Стихотворения

ПЁТР РОГУСКИ . Стихотворения

PIOTR ROGUSKI (р.1945)

Каждый раз
Молчание разрывает мне голову

пожалуй, я не должен
уже туда заходить

вместо холодного интерьера
трёхмачтового строения
мог бы выбрать
кондиционированный салон дворца кино
столик под зонтиком
либо хорошо затенённую скамью в парке
вдали от шумного центра

привычка? соблазн?
(у кого рыльце в пушку?)
оказываются сильнее

когда я внутри
охватывает меня то самое удивление

кто это входит выходит
проходит?

и жду момента,
когда молчание разорвёт мне череп.

***



Поэт не нужен
говорит учёный Ф. за ужином

не нахожу причин для чего
взялся бы читать стихи
которые нудные
и не по вкусу
человеку с головой
крепко сидящей на шее

знаю кто я есть
никаких нет сомнений
как продвигаться безопасно
по трясине и гореть
без побочных осложнений
жирным пламенем экзистенции
подобно священному огню
надгробному в течение всей жизни.

в Завихостье
разнеслась весть
что о великом посте
окаменел некий монашек
и даже настоятель не знает
отчего

говорили что-то было не в порядке
с его бедной головой
которой он играл как мячом

похоже
освоил он несколько штук
приличных фокусникам и артистам
как
разделить нераздельное
различить неразличимое
увидеть невидимое
чтобы
вопреки закону тяготения
обратить голову в мяч и поднять
над плечами
одним эфиром
мысли
***



свеча господина Тэста.
стоит на столе
почти неподвижно
погруженная по уши в океан мысли
иногда только вздрогнет
как верный пёс
когда услышит движение снаружи
обычно приспособляется
к общему настроению

любимое занятие свечи господина Т.
это созерцание плавления, его
чистого движения к середине

не любит минут слабости Т.
темнеет тогда и коптит
как сигара
любит когда Т. отдаётся разговору
или раздумью
достигает тогда абсолютной полноты
которую по-своему называет
плавленным счастьем.

***
Господин Тэст - персонаж Поля Валери,
символ чистого мышления. (Уточнил П. Рогуски)


Zbigniewowi Herbertowi

в сущности эти несколько слов
надо выучить наизусть
повторять как молитву без запинки
днём ночью
чтобы не усомниться ни на момент
не дать себя обмануть ослабить бдительность
утратить равновесие

когда мышцы слабеют
позвоночник не удерживает головы

тогда необходимы
как надёжные подпорки
панцирь защитный стержень моральный
ибо откуда уверенность?

если слова потеряют память ***

2008.
Опубликовано http://pobocza.pl/pob31/roguski.html

***

---

Януш Шубер. Из двух книг.

Януш Шубер. ИЗ ДВУХ КНИГ.

Из кн. « КРУГЛОЕ ОКО ПОГОДЫ ».


19
STAN SKUPIENIA
Bronislawowi Majowi

Przyjac, bo nigdy juz nic innego
Poza tym tutaj. Gdy wyczeszki dymu
Porywa kwietniowa zamiec a potem
Pojawia sie slonce i ze sztywnych kabli
Scieka, kropla za kropla, topniejacy lod.
Wiec zeby uniknac niedomowien
Wykrztus ten zachwyt polaczony z zalem
Miedzy lodem i woda, w metnym
Swietle przedwiosnia. Dzwonia rynny.
Nie mow, ze nie mozesz przyjac.
Tego tutaj. Skoro nigdy juz
Nic innego w metnym swietle zamieci.
Kiedy dzwonia rynny miedzy lodem
I woda. Ten zachwyt. Ten zachwyt i zal.


СОСТОЯНИЕ СОСРЕДОТОЧЕННОСТИ
Брониславу Маю.

Принять это, так как нет ничего другого
Кроме этого здесь. Когда вычески дыма
Срывает апрельская заметь а потом
Появляется солнце и с мёрзлых проводов
Стекает, капля за каплей, тающий лёд.
Поэтому чтобы избежать недомолвок
Откашляй этот восторг вместе с жалостью
Между льдом и водой, в мутном
Свете предвесеннем. Звенят водостоки.
Не говори, что не можешь принять.
Этого здесь. Если уже нет
Ничего другого в мутном свете замети.
Когда звенят водостоки между льдом
И водой. Этот восторг. Этот восторг и жалость.


9
MOJE
Bylem tancerzem w zwierciadlanych salach
„Ja jestem” przegladalo sie w roznych odmianach „mojego”
Zaimek dzierzawczy utwierdzal mnie w „jestem”
Gdyz „moje” bez „ja jestem” nie moglo byc moje
W gorze zyrandole czyhaly czajac sie do skoku
Nieostroznie przez kogos zwane pajakami
Ja jestem ja Dlaczego t y m „ja” jestem wlasnie ja
Pod cieplem oddechu chlodne zwierciadla zachodzily mgla.


МОЁ.

Был я танцором в озеркаленных залах
«Я есть я » смотрелось в разных склонениях «моего»
Притяжательное местоимение «моё» утверждало меня в « я есть я »
Потому что «моё» без «я есть» не могло быть моим
Вверху шевелились готовясь к прыжку люстры
Неосторожно названные кем-то «пауками»
Я есть я. Почему э т и м «я» есть именно я?
Под теплом дыхания холодные зеркала покрывались мглой.
***

ИЗ КНИГИ « 19 СТИХОТВОРЕНИЙ»

1
ZACHLANNIE, W ZACHWYCENIU
Niech ktos sprobuje opisac jego zycie,
Nie zeby byl wyjatkiem – wrecz przeciwnie:
Jego obsesja bylo nieustanne
Szukanie podobienstw z innymi,
Kiedy tak siedzial w zaparkowanym samochodzie,
Patrzac zachlannie jak wychodzili
Z centrum handlowego, wiozac na wozkach
Sterty butelek, puszek, kartonowych pudel,
I wyobrazal ich sobie w roznych sytuacjach,
Tamte dlonie, karki i posladki.
To jestem ja, tylko troche inaczej.
I rownoczesnie widzial ich postne kosci,
Laskotane pazurkami zukow – grabarzy,
I pytal: ktore byly moje? – jakby w bezgramatycznym
Funkcjonowal jeszcze zaimek dzierzawczy.
Nie mialo to wiele wspolnego z poezja,
Przeciez podniecalo jak przypadkowe zdanie,
Ktore – byc moze – bedzie pierwszym wersem.


НЕНАСЫТНО, В ВОСХИЩЕНИИ

Кто бы попробовал описать его жизнь,
Не то чтобы он был исключением, даже наоборот:
Его манией были неустанные
Поиски подобия с другими,
Когда он так сидел в запаркованной машине,
Жадно наблюдая, как выходили
Из торгового центра, везли на тележках
Груды бутылок, пачек, картонных коробок,
И воображал их себе в разных ситуациях,
Те руки, шеи и задницы.
Они тоже я, только немного иначе.
И одновременно видел их постные кости,
Ласкаемые коготками жуков-могильщиков,
И спрашивал: которые мои?- как будто без грамматики
Функционировало ещё притяжательное местоимение.
Это не имело ничего общего с поэзией,
Однако захватывало, как случайное высказывание,
Которое – быть может, - будет первым стихом.
***

9
NIE JEGO?
Czy jego zycie bylo na tyle rozne od innych,
Zeby stac sie przedmiotem osobnej medytacji?
Jesli nawet, to roznice niwelowal jezyk
I co dla niego bylo odkryciem,
I niekwestionowana na pozor wlasnoscia,
Dawno juz wielokrotnie zostalo nazwane.
A jakie bylo to inne, nie jego,
Skoro stawalo sie dostepne jedynie wtedy,
Kiedy zdolal je uksztaltowac na obraz swoj
I podobienstwo, i opisac tamtym wspolnym jezykiem?
Dlatego na prywatny uzytek
Wskrzeszal spor o uniwersalia,
Bo jak inaczej usprawiedliwic uprawianie poezji.


НЕ ЕГО ?

Была ли его жизнь настолько отличной от других,
Чтобы стать особым предметом для изучения?
Если даже было так, то разницу нивелировал язык,
И то, что для него было открытием
И несомненной, на его взгляд, собственностью,
Давно уже и многократно было названо.
А то иное, не его,
Становилось доступным только тогда,
Когда ему удавалось сформовать его по своему образу
И подобию, и описать тем же общим языком.
Поэтому для собственного употребления
Он затевал спор об универсалиях,
Ибо чем же иначе оправдать возделывание поэзии.




13
WYZNANIE (I)
Kim bylby dla siebie, widzianego od srodka,
Zdany wylacznie na glos wewnetrzny,
Z nieustanna obawa, ze cokolwiek wtedy powie
Bedzie to cos znaczylo i nie znaczylo nic?
Probowal przeto umocowac siebie w sobie
Dzieki lasce luster, i wspolnej mowy, i tego czegos,
Co od zawsze nazywaja sumieniem,
Dajac sie prowadzic zmyslom w uprzezy Erosa.


ПРИЗНАНИЕ (1)

Кем был бы для себя, увиденным изнутри,
Доверяющим лишь внутреннему голосу
С постоянным опасением, будет ли сказанное
Означать что-то, или ничего?
Поэтому пробовал закрепить себя в себе
С помощью зеркал, и общего мнения, и чего-то такого,
Что всегда называют совестью,
Позволяя ввести себя чувствам в упряжку Эроса.

14
WYZNANIE (II)
Widziec siebie jako jego
Wspolna mowa sadzonego;
W Erosa uprzezy grzecznej:
Niestateczne w ksztalcie statecznym.
Kosci w kubku do gry w kosci,
Zadnej nad soba zalosci.
Strzez sie glosu wewnetrznego
Na manowce zwodzacego.


ПРИЗНАНИЕ (П)

Видеть себя как его,
Общим мнением осуждённого,
В грешной упряжке Эроса:
Неустойчивость в образе статичном,
Кости в кубке для игры в кости.
Никакой жалости к себе,
Остерегайся внутреннего голоса
Уводящего на ложный путь


15
KULIGIEM
Osobny a nie osobny
W tym tancu do innych podobny.
Swobodny a jakby zwiazany,
Zawczasu na gardlo skazany.
Ucieszny w milosnych staraniach
W wywrotnych rozparty saniach –
Paradnym karawanie
Sam na sam ze Szczera Pania.

КАТАНЬЕ (МАСЛЕНИЦА)

Особый иль не особый,
В тех танцах как все способный,
Свободный, но как бы связанный
Заранее смертью наказанный,
Забавный в любовных стараньях,
Усаженный в шаткие сани
В парадном караване
На пару с Пречистой Пани.

16
SAM
Sam sobie przypisany,
Pojedynczy gwozdz wbity w sciane,
Sam sobie bedac panem
Jest soba czy jedermanem?
Od kiedy i do kiedy
Korzystajacy ze schedy:
Zbawiony – potepiony,
Gdy powroz na szyje wlozony?
Szukajac definicji
Wlasnej dla siebie prowincji,
Samego siebie zaprzaniec,
Moralitetu mieszkaniec
Konieczny czy przypadkowy?
Od pytan tych tylko bol glowy.
Wiec kontemplujac dar bolu
Szczegolem ucieka z ogolu.

САМ

Сам собою постепенно
Поглощённый, будто в стену
Вбитый гвоздь, сам - господином,
Каждым-всяким, иль единым ?
С коих пор , до – неизвестно,
Пользующийся наследством,
Осуждён- спасён- ужели,
Коль петля уже на шее?
В поисках определённости,
Места своего , укромности,
Самого себя предатель,
Моралист и обыватель,
Непременный иль случайный?
Голова болит отчаянно
От вопросов – и ответы
Убегали с болью этой.






19
O, TAK!
Mogles. O tak, przeciez wiele mogles.
I choc tyle zostalo ci odjete, jednak mogles.
I to wlasnie sie liczy, ze mogles,
Mimo ze potem zostalo ci odjete.
I ta twoja blogoslawiona niewiedza,
Kiedy jeszcze mogles, niczego nie przeczuwajac,
I potem, krok po kroku, kiedy przestawales moc.
Wiec teraz, mimo wszystko, chwal, tak, badz wdzieczny, uloz hymn.


О, ДА!

Ты мог. О да, ты ведь многое мог.
И хотя многое было отнято у тебя, однако ты мог.
И это собственно, и засчитывается, что ты мог.
Пусть потом это было у тебя отнято.
И то твоё благословенное неведенье,
Когда ещё мог, ничего не предчувствуя,
И потом, когда шаг за шагом уже терял силу.
Стало быть, сейчас, вопреки всему, хвали, будь благодарен, сложи гимн!
***

---

Норберт Кулеша. Боги спят на лесах

Норберт Кулеша
Боги спят на лесах
Warszawa 1996.

(Из книги)
* * *

и они стояли
толстый обвислый Будда
хмельной Кришна с микрофоном
Иисус опутанный колючей проволокой
онемелые

А я летел

упал возле батончика шоколада, микрофона
и кусочка проволоки
умер
и поднялся един в трёх лицах
онемелый.

***

аутодафе, авецезарь. гильотина, арбайтмахтфрай
гомомылоабажур, поможем, карнавалврио,
идёмснами, свихнувшиеся, билетыдляконтроля,
фаустпатрон, холокост, вегетарианизмадольфа,
вытутнестояли, LSDень, кулакиэкзорцизма,
герника, твердениерастворение, SS, почёмтаколбаса
СС20, матьтереза, дедмороз, бабаклозетная,
напалмциклон, бросиламенядевушка, дублинольстер
ищуполныйпокой, неронирод, пилатидругие,
автомобильподержанный, робингудвсегдаживой,
такумолялзаратустра, почитаймнемама,
франканицше, приговорсмерть, марксмаомаркузе,
жирныйчетверг,великопятница, субботночь,
кружоквагинальный, занашуивашу,
мартирологапачей, польскосоветскаядружба,
гомосум,флипфлап,философиялейбница,дверискрипят
атоллбикини,патриаомуэрте,презерватив, клизма
умираюноживу, перышкоптичка,
вендеттакозаностра, всенеделикарусели,
нелюблюпонедельник,моллоймэрфималлони,
твоёздоровье, големгомункулус, галерыскальпы,
запор, понос, прочегонепомню

так
тихо
исповедовался
Бог

на моих коленях

Желание жить

Артуру Шопенгауэру


Говорят жизньэто семя извращенца
оплодотворяет больничную свалку
и гибнет на упаковке от морфина

Но я хочу жить

Говорят жизнь
это явь безумца
сну снится сон, а пробуждение под гипнозом

Но я хочу жить
не хочу умирать
перед чемпионатом мира по футболу.


Апокриф
Я может быть написал бы евангелие
ведь я знаю как восстают
из рвов
из мёртвых
знаю как в мёртвое превратиться

близки мне истории о галилейской Кане
о гектолитрах Egri Bikaver
видал торгующих в храмах
кричал
Отче, почему оставил меня?

Встречался с Мариями
и с Марфами
в больницах знавал Христосов
не чуждо мне отречение
петрово и плач его

боюсь только
не назвали бы меня Святым

а этого
не вынес бы
даже сам Иисус


Орлам


Когда орлы теряют силы,
они снимают папильотки
жгут семейные альбомы
и с проклятьем бросаются на скалы

А мы
притворяемся что ночь
лишь очень пасмурный день
накручиваем папильотки
припудриваем воспоминания
и покорно укладываемся спать
погасив перед тем телевизор

Когда наступит день
снова орлиное перо попадет нам в уста
при чистке зубов.

Бытие

Красивые строят мир
с восьми до шестнадцати

После шестнадцати снимают галстуки
осматривают мир на экранах
и видят что это хорошо
Красивые понимают мир
и тот
деревьями усмехается им

Банахова
что со второго этажа
говорит что не им
а над ними

Банахова злится
ибо безработная

Деревья усмехаются


???


?может, это уже моя последняя
святая месса, которую отслужу шагая
вдоль улицы любимой и ненавистной

?может быть, в последний раз
обхожу алтари с красивейшими
витражами магазинных витрин

?может быть это последнее
подаяние в лежащую на снегу шапку Пророка
чьих стоп обвязанных в фольговые торбы
не обмывает Мария

?может быть это последнее
моё пришествие
когда укроюсь в подвале небоскрёба
как гостия дрожащая в челюстях фабричной печи
вырву две доски за которыми полки
с рядами конфитюров
сколочу их крестом
раскину на них руки и засну как спим от века
разбудит меня тормошение сторожа:

?что вы тут снова делаете,
господи?


Иуда
Иуда зеркало моё
ты как повседневный грех
сколько тебя потребно
тому, кто повседневно живёт
поцеловал – знаю как
помню объятия первых секретарей
чтобы нам отпустить Он выбрал тебя
когда одиннадцати привычно снилось Небо

не заикался ты предавая невинную кровь
как и в непогоде вины своей не находил
но и так сделали из тебя регалии для измены
зачем это раскаяние в форме петли
сегодня никто не бросает сребреники
в лица дающих

Сейчас твой дух одесную Его
а на опухшем лице
улыбка прощения для слезинки Петра
Иуда молись за
Нервалей и Верле-
нов

и даже когда почуёшь пламень под хворостом
надейся что это пляж

надейся
- нет ничего для прощения



Пёс


Должно существовать
потому что пишу
пишу стало быть сплю
мой собственный пёс меня вчера укусил
да усыпите его говорят

Он уже дорогие люди
как и я
спит

нет возможности
нет желания
спящему усыплять спящего

можно только во сне
спящему погладить спящего
по косматой морде

Можно только
Можно до

***


К липучке для чёрных мух
приклеился
белый ангел
дёргался фыркал охал

Где то достоинство
довоенных ангелов
они даже утопая в дерьме
умели петь Осанну так прекрасно
что дьявол от восторга
превращался в Бога

Поле


Из полей
вышел на поле
яркое облитое солнцем
ранящее тело стернёю под стопами

вошёл в сноп
солнца яркий и колючий глазам

пою
вышел на поле
танцую
с ушами в папиллярных знаках открытых к небу
я вышел к себе

Над рекой


Над рекой между реками
среди которых река

ты сядь
скажи реке:

Уже завтра я поплыву
добиваться желать добывать
а сейчас, река,

сижу
рву себе клевер
живу

Говори так реке
ежедневно


Тао

Чувствовал как
смеясь размахивается и бросает
мою жизнь куда-то

ухватываю её на лету
не побилась
донесу жизнь до гнёзд

тогда сказал

расслабься
отпусти её без борьбы
и донесёшь
до звёзд

Раз два


Три четыре
Шибко шибче
Надо надо
Ниже выше
Руки в боки
Жизнь уж слишком
Кратка чтобы
Волочиться
Бумс бамс
Быстро быст-
Надо на-
С песней в гору
Вверх ногами
Дать жизнь
Воспитать жизнь
Заработать на
В субботу немного
Жизнью пожить
Быстро быст-
Завтра лучше
Поспеши

когда сижу прислонясь к толстой молчащей сосне
и смотрю на солнце пахнущее тимьяном
как деликатно опускается оно за горизонт
думаю что да
действительно
слишком коротка жизнь

чтобы торопиться
***
Перевёл Бондаревский Л.В.

М.О. Павлову благодарю за помощь.

http://free.art.pl/free.art/free.art/index.htm- здесь можно найти оригинал,
здесь - с трудночитаемым польским текстом.


NORBERT KULESZA
BOGOWIE SPIA NA RUSZTOWINACH
Warszawa 1996
НОРБЕРТ КУЛЕША
БОГИ СПЯТ НА ЛЕСАХ
* * *

A oni stali
tlusty obwisly Budda
podchmielony Kriszna z mikrofonem
Jezus opatulony kolczastym drutem
oniemiali

A ja wirowalem

upadlem pomiedzy czekoladowy batonik, mikrofon
i kawalek drutu
umarlem
i podnioslem sie jeden w trzech osobach
oniemialy
**

autodafe, avecesar, guillotin, arbeitmachtfrei,
homomydloiabazur, pomozemy, karnawalwrio,
chodzcieznami, oblideatherly`ego, biletydokontroli,
pancerfaust, holocaust, wegetarianizmadolfa,
pantuniestal, lsdzen, kulacyegzorcyzmy,
guernica, stwardnienierozsiane, ss, poiletakielbasa,
ss20, matkateresa, dziadek mrуz, babciaklozetowa,
napalmcyklon, rzuciBamniedziewczyna, dublinulster,
mylai, wy[cigpokoju, golebekrуwnieipokoju,
szukampokojupilne, neroniherod, pilatiinni,
wуzdrzymaly, robinhoodcieglezywy,
takoblagazaratustra, poczytajmimamo,
francanietzschego, karasmierci, marksmaomarcuse,
tlustyczwartek, wielkipiatek, goreczkasobotniejnocy,
krezekdopochwowy, zanaszeiwasze,
martyrologiaapaczуw, przyjaznpolskoradziecka,
homosum, flipiflap, filozofialeibniza, skrzypiecedrzwi,
atolbikini, patriaomuerte, prezerwatywa, lewatywa,
umieramwiecjestem, stroszekptasiek,
wendetacosanostra, coniedzielakaruzela,
nielubieponiedzialku, molloymurphymallone,
twojezdrowie, golemhomunculus, galeryskalpy,
zatwardzenie, biegunka, resztyniepamietam...

tak
cicho
spowiada sie
Bуg

na moich kolanach

Wola zycia

Arturowi Schopenhauerowi


Mуwi |ycie
to nasienie zboczeDca
zapBadnia szpitalne wysypiska [mieci
i ginie na opakowaniu po morfinie

Ale ja chc |y

Mуwi |ycie
to jawa szaleDca
sen [ni o [nie a budzisz si tylko pod hipnoz

Ale ja chc |y
nie chc umiera
przed mistrzostwami [wiata w piBce no|nej
Apokryf

A mo|e bym tak napisaB ewangeli
przecie| wiem jak wstaje si
z rowуw
z martwych
wiem jak w martwot si zamieni

bliskie mi historie o galilejskiej Kanie
o hektolitrach Egri Bikaver
widuj kupcуw w [wityniach
krzyczaBem
Ojcze czemu[ mnie opu[ciB?

randkowaBem z Mariami
i z Martami
w szpitalach poznaBem Chrystusуw
nieobce mi zaparcie
piotrowe i piotrowy pBacz

boj si tylko
|e nazwano by mnie Zwitym

a tego
nie zniуsBby
nawet sam Jezus
OrBom


Gdy orBom brakuje siB
zdejmuj papiloty
pal rodzinne albumy
i z przekleDstwem rzucaj si na skaBy

A my
udajemy |e noc
to tylko bardzo pochmurny dzieD
zakBadamy papiloty
pudrujemy wspomnienia
i z pokor kBadziemy si spa
zgasiwszy uprzednio telewizor

Gdy nadejdzie dzieD
znуw orle piуro wpadnie nam do ust
podczas mycia zbуw
Genesis


Zliczni buduj [wiat
od уsmej do szesnastej

po szesnastej zdejmuj krawaty
ogldaj [wiat na ekranach
i widz |e to jest dobre

Zliczni rozumiej [wiat
a ten
drzewami si do nich [mieje

Banachowa
ta z drugiego pitra
mуwi |e nie do nich
a z nich

Banachowa jest zBo[liwa
bo bezrobotna

Zliczni buduj [wiat
Drzewa si [miej
? ? ?


?mo|e to ju| moja ostatnia
[wita msza ktуr odprawiam wolnym krokiem
wzdBu| ulicy ukochanej i unienawidzonej

?mo|e ostatnie to
mijanie oBtarzy z coraz pikniejszymi witra|ami
sklepowych witryn

?ostatni to mo|e
datek na tac le|cej w [niegu czapki Proroka
ktуrego stуp obwizanych w foliowe torby
nie obmywa Maria

?ostatnie to mo|e
nadej[cie moje
gdy ukryj si w piwnicy wie|owca
jak hostia dr|ca w czelu[ci fabrycznego komina
wyrw dwie deski za ktуrymi pуBki
z rzdami konfitur
zbij je ja na krzy|
rozBo| na nich dBonie i zasn jak od wiekуw [pimy

obudzi mnie szamotanie dozorcy:

? co Pan tu znowu robi,
Panie?
Judasz

Judaszu lustro moje
ty jeste[ jak codzienny grzech
ile ci trzeba
ten tylko kto codziennie |yje
pocaBowaBe[ - wiem jak -
pamitam u[ciski pierwszych sekretarzy
by nam odpu[ci On wybraB ciebie
gdy jedenastu jak zwykle spaBo [nic o Niebie

nie jkaBe[ si mуwic wydaBem krew niewinn
jako i w chmurach winy nie znajdowaBe[
ale i tak zrobili z ciebie bibelot na regale u zdrady
po co ta skrucha w ksztaBcie ptli
dzi[ nikt nie miota srebrnikami
w twarze pBacodawcуw

Teraz twуj duch po prawicy Jego
a na dyndajcej twarzy
u[miech [le przebaczenie dla Bezki Piotra
Judaszu mуdl si za
Nervalami i Verlai-
ne`ami

i nawet gdy poczujesz pBomieD pod stosem
ufaj |e to pla|a

ufaj
- nie ma niczego do wybaczenia
Pies


Musz istnie
pisz przecie|
pisz wic [pi
mуj wBasny pies mnie wczoraj ugryzB
niech pan go u[pi mуwi

On ju|, drodzy ludzie
tak jak ja
[pi

nie ma mo|liwo[ci
nie ma chci
[picy usypia [picego

mo|e tylko we [nie
[picy pogBaska [picego
po skoBtunionym pysku

Mo|e tylko
Mo|e a|
* * *


Do lepu na czarne muchy
przykleiB si
biaBy anioB
wierzgaB prychaB jczaB

gdzie| ta godno[
przedwojennych anioBуw
oni nawet przytopieni w gуwnie
potrafili [piewa Hosanna tak piknie
|e diabeB z zachwytu
zamieniaB si w Boga

Pole


Z pуl
wyszedBem na pole
jasne i obBe sBoDcem
ranice ciaBo ciernist podstop

wszedBem w snop
sBoDca jasny i ciernisty oczom

[piewam
wyszedBem na pole
taDcz
z muszl w papilarnych znakach otwartych ku niebu
wyszedBem ku sobie
Nad rzek


Nad rzek pomidzy rzekami
w[rуd ktуrych rzeka

ty siedz
mуw rzece:

ju| jutro bd pBynB
sigaB [liniB zdobywaB
a dzi[ rzeko

siedz
rw sobie koniczyny
sobie |yj

Mуw tak rzece
codziennie
Tao

CzuBem jak
[miejc si bierze zamach i rzuca
moim |yciem gdzie[

wyBapuj je w locie
nie nadtBukBo si
donios |ycie do gniazd

wtedy powiedziaB

odpr| si
upu[ je bez walki
a doniesiesz
do gwiazd
Ene due


Like fake
Szybko szybciej
Trzeba trzeba
Na dуB na gуr
Aokcie w boki
{ycie jest zbyt
Krуtkie |eby
Si [limaczy
Bumc hymc
Szybko szyb
Trzeba trzeb
Pi si na gуr
Na dуB gBowa
Da |ycie
Wychowa |ycie
Zarobi na |y
W soboty troch
{ycia u|y
Szybko szyb
Lepsze jutro
I morele Bc

gdy siedz oparty o grub milczc sosn
i patrz na sBoDce pachnce tymiankiem
jak delikatnie obsuwa si za horyzont
my[l |e tak
rzeczywi[cie
|ycie jest zbyt krуtkie

|eby si spieszy
***

---

Пёстрые заметки.

Былое – ах, не возвращается.
Друзья уходят, возвращаются
Как будто те же, да не те.
Я тоже не на высоте…
***

Привычка рифмовать осталась, да сказать-то вот нечего.
***

Заварку засыпали в чайник,
Стояла ваза с сахарком
И самовар – столоначальник
Кипел и писал кипятком.
***

Одноразовые стихи: «Съел – и порядок!»
***
Война теперь называется мирным процессом.
***
Гомосоциализм.
***

Юмор – это деликатес, не для бедных.
***

Чем забавны малыши? Они человекообразные, как обезьянки или иностранцы.
***
Когда поэзия « должна»,
Она и на фиг не нужна.
***

…и трусость, лень, и зависть..
И стыд, как дым, глаза ест…
***

-Сердце болит!
-Ничего, перебьётся!
*
Кастрюля – супостат.
***

Людская речь тут непонятна, но собаки брешут по-нашему.
***

Отрада зрения, услада слуха,
Воистину, о, опера, - пир духа!
***

Слон, тебе не надоело?
Что слоняешься без дела?
-Потому что слон, -
Отвечает он.
***

Лесенка Маяковского:

« -Где живёт Нита Жо?
-Нита
ниже
эта-
жом!»
***

Дон Гуано.
***

Солдат должны кормить на убой.
***

-Вы бывали в Суздале?
-Нет, видали издали.
***

Верил газетам: на каждую утку кидался как селезень.
***

-Поэзия! Останови мгновенье!
***

Порнас.
***

Ночные сны библиотек
Бредут, не поднимая век.
***

И у меня найдётся пара строк,
Пригодных для цитированья кстати,
Иль на эпиграф, но иссяк исток,
И как-то больше не о чем сказать, и
Подумать даже, разве лишь о том,
Что делать до обеда и потом…
***

---

Пилка дров

приди приди приди приди
приду приду предупреди
***

---

И вся любовь...

Мне припомнится миг удивительный,
Как, почти не касаясь земли,
Так неспешно и вместе стремительно
Ты прошла и исчезла вдали.
Воплощая проблему вселенскую,
Предваряя налёт грозовой,
Ewig Weibliche, Вечное Женское,
Промелькнуло как смерч пылевой.
* * *

О, сколь приятно обнажённой
Упасть в объятия волны
Всей кожей, солнцем обожжённой,
В касанья нежные луны,
Умноженной и отражённой
Сей глубью, темью голубой
Волны прохладной и атласной,
И обладающей тобой
Так безраздельно и бесстрастно!
* * *

Не дуйтесь вы на всех на свете!
Я присягаю, как свидетель:
Вы люкс, элита, высший класс!
Как описать вернее вас?
Я- соглядатай и лазутчик-
Видал без фиговых листков
Всё- от сосков и волосков
До всяких складочек и штучек!
* * *

Пришла пора для раздеваний.
Любовь, младенчески чиста,
От любопытства и стыда
Засуетилась на диване.
Цепляет за ногу нога,
Поток находит берега...
* * *

Когда рецептор и эффектор
Удачно соединены,
Тогда не требуется лектор,
Чтоб объяснять, куда должны
Вводить и как, и сколько двигать,
И, восхищенья не тая,
Мы ощупью читаем книгу,
Слепую Книгу Бытия!
* * *

Не спеши допрежде часа,
Соблюдай девичью честь,
Чтоб до Яблочного Спаса
Кислых яблочков не есть!
* * *

Для отдушины души
Чересчур Вы хороши!
Дело ль тело то и дело
Подбивать на это дело?
* * *

О, процедура эта хороша!
Но надо, чтобы тело захотело
И делало умело, не спеша,
Пока душа не примет формы тела!
* * *

Постепенно успокоясь,
Упакую инструмент.
От подмёток и по пояс
Стану словно постамент.
То, что выше- вроде бюста,
Полупрофиль вскинул бровь-
Начинается искусство,
Лишь кончается любовь.
* * *

Назови меня старым сатиром,
Я перечить тебе не смогу,
Перед вашим возвышенным миром,
У высокой Любови в долгу.
И теперь моя тайна открыта,
Пинкертоны идут по следам,
И уже не упрятать копыта
Мне от взглядов внимательных дам!
* * *

Этот тёмный румянец,
Потаённая дрожь,
Этот медленный танец,
Ритуальная ложь,
Эти цепкие руки,
Эта тень по лицу
При нечаянном звуке
Кольца по кольцу!
* * *

Скорее гасни, свет зари,
Дорогу отыщу при звёздах,
Ещё б разбили фонари
И, кстати, лампочки в подъездах!
А там на нужном этаже
Щелчок, крючок, и всё такое,
А свет, затоптанный в душе,
Уже почти не беспокоит.
* * *

Копается Жуан
В исподнем одеянье,
От нетерпенья пьян,
Уж Анна на диване-
И вдруг- как гром без туч,
Как чёрт-те-знает что то-
Гремит в прихожей ключ
И топот идиота!
Ну, право, смехота
Текущего момента!
Не сдохнет со стыда,
Так станет импотентом!
* * *

Вот пришёл, разулся,
Скинул свой пиджак.
Что опять надулся,
Что опять не так?
Не ответит толком,
не поговорит,
Сядет тихомолком,
Волком поглядит.
Я на кухню выйду,
Посижу одна.
У меня обида,
У него- вина.
* * *

Ах, правда счастья не умножит
И пользы нам не принесёт.
Тебе неведенье поможет,
Меня- молчанье упасёт.
А годы прибавляют проседь
Наверняка не без причин.
Для безопасности не спросим,
Из осторожности смолчим.
* * *

Я там был, мёд-пиво пил,
Да тоска замаяла,
Бабу снежную лепил-
Под руками таяла.
* * *

Греби, перевозчик, греби, молодой,
Вези меня в лодке над тёмной водой!
Греби, перевозчик, старайся, дружок!
Да не торопись так на тот бережок!
Ну вот мы уже на другом берегу,
Прощай, перевозчичек, я не в долгу?
* * *

Баловница с безобразником
Толковали меж собой:
-Будем мы друг другу праздником,
Дорогая, дорогой!
Что же стало с безрассудными,
Дорогая, дорогой?
Стали вы друг другу буднями-
Никакая, Никакой!
* * *

Что-то сеется в окне,
Глаз не веселя-
То ли дождик, то ли снег,
Около нуля.
То ли любит, то ли нет?
Душу загубя,
Не могу найти ответ
Около тебя.
* * *

А ты всегда была шустра
И не боялась,
Но в этот раз ты как-то стра-
-нно засмеялась,
и, откровенно говоря,
мне непонятно,
и как-то даже, скажем пря-
-мо, неприятно!
* * *

Кокетство так канашке шло!
И притворясь, мол, стыдно,
Ты упиралась: днём светло!
-А ночью?
-Будет видно....
* * *

Так, мимоходом, между делом,
Она пройдёт и поглядит-
А где-то там астральным телом
Душа ребёночка родит!
* * *

Ценю очкастеньких красоток,
Изящно- квёлых, томно-вялых,
И пребывающих в высотах,
Высотах духа небывалых.
На них взираю со вниманьем
Во власти неприличных дум,
Не, несмотря на тонкий ум,
Они не блещут пониманьем!
* * *

А дедка- то хваткий!
Закушает сотку-
Он и бабку в охапку,
И молодку в охотку!
* * *

Во всеоружье нежных губ
И щёчек в боевой раскраске
Ты мне предстала..Не могу!
Такой носок! Такие глазки!
Я что-то бормотал в ответ,
Ты стригла ловко и не больно,
И с мужичком солидных лет
Себя держала очень вольно.
О, гений чистой красоты!
Дарю стихи тебе с поклоном!
Мои бумажные цветы
Я освежил одеколоном!
* * *

Звучи, моя заплачка,
Печаль мою излей!
Ах, лапочка- палачка,
Казни, но пожалей!
* * *

Мне бы в рай бы со всеми грехами!
Ну а если никак- так и быть!
Распрощаюсь с плохими стихами
И хорошеньких дам перестану любить!
* * *

---

Из старых тетрадок-3

Стихи
Начав с бессмысленных
Перешёл к двусмысленным,
Миновав осмысленные.
*
Всю жизнь я за собою шёл
С блокнотом и карандашом,
Хотя порой наоборот-
Бывало, забегал вперёд,
Себе предсказывая бедствия,
Происходившие впоследствии.
*
Просто жить! Не простужаться,
на судьбу не обижаться,
Даже ежели побьют.
Непризнание- не признак
Неудачника. Капризным
Преимуществ не дают,
От них скорее устают.
*
Был и я бунтарь отважный,
Бунт- неважно, что бумажный.
*
В деревенском разговоре
Подковырки да подначки.
То, что пишут на заборе-
там повыскажут иначе.
Если в рифму попадает-
станет фраза обиходной.
-Неродной, зачем туда я,
К той поэтике народной?
*
Если мысль меня поймала-
Я задумался, затих,
и помалу, и помалу
Перемалываю в стих.
*
Давно пером бумаги не касался.
Чернила кончились, писатель исписался.
*
Все поэты, все из лучших,
Но хотя мы заодно,
Не в любой навозной куче
Есть жемчужное зерно!
*
Сегодня на меня
Напала болтовня,
Машинное писание
Без проблеска сознания...
*
Как мной вертела, экстравертом
Бурь политических игра!
Я спать ложился с комприветом,
А просыпался- демократ.
А ты всегда был только интра-,
И в эти игры не игрун,
Внимая ультра- или- инфра-
Вибрациям душевных струн.
*
Бедные мысли меня посещали,
Бедною рифмой себя оснащали,
Их, бога ради, не гнал и не клял,
В общей тетради пожить позволял.
*
Я помолчать бы рад,
Да так привык пороть дичь!
И чёрту я не брат,
И брату я не родич..
*
Пока не знаю, что впишу в тетрадь,
Хотя с утра мне как всегда, охота...
...Тут юбилей велением Петра
Уж триста лет как созданного флота,
(для рифмы это). Ясно и легко.
Не верится, что подступает осень
И в небесах меж редких облаков
Виднеется, уж извините, просинь.
Однако нужно вспомнить КБС.
Вечор в гостях сидел я у Фооса,
И как обычно, обошлось не без
Подпития и дружеского чёса.
И я ему читал его стихи,
Но критику мою смягчала брага
Он технику показывал- не хи-
-ло, было б только творчеству во благо!
Болтали славно в лад и невпопад,
В окно смотрелся тополь знаменитый
И сквозь него сияющий закат
Красивым облакам подкрашивал ланиты.
*
Никому отрицательный опыт
твой не нужен, отметил Поэт.
Да, но память всё доброе топит,
только злое выносит на свет!
Не похоже ли то поведенье-
аналогию, брат, замечай!-
На привычное нам выведенье
органических ядов с мочой?
*
Всё «я» да «я». А надо б и про них!
Но я в чужие души не проник,
И если про других соображаю-
Себя лишь в их одежды наряжаю.
Такой уж мой лирический приём,
Я как ни бьюсь, всё остаюсь при ём!
*
Два полюса- Радищев и Мудищев.
Поборник середины золотой
Меж крайностей себе местечко ищет,
Мотается от этой и до той.
*
Кому нужны стихи? Конечно, языку.
Чтоб самому простому мужику
Речь украшали скрытые цитаты,
Стихом поэта бывшие когда-то.
Ведь так обогащается словарь,
Которым хвалит бога «всяка тварь».
*
Без плана ни к чему стихи, но
План образуется стихийно,
Коль не заранее задуман,
Как шпилька у меня в заду он.
*
Я слишком смыслом здрав.
Мыслишкам не хватает
Каких-то прав- приправ,
Где вольный дух витает.
Я логике учён,
Ей пользуюсь умело,
Где третий исключён.
А в нём-то всё и дело.
*
Пониманья- уваженья
Атмосфера дорога
Как опора для движенья,
как среда для четверга.
*
Анонимное служенье
Господину-языку-
Лишь для самоуваженья,-
Вот занятье чудаку,
Заполнение тетрадей
Сочетанием словес
Не какой корысти ради,
Токмо волею небес...
Голословным чтобы не был,
Надо, завершая путь,
надиктованное небом
Дымом жертвенным вернуть.
*
Слепил ты статую- и рад..
Бывает, Дух, подслеповат,
слетает и на суррогат,
Как селезень к фальшивой утке.
Коль не обидится той шутке
И остаётся не шутя,-
Его бетонная квартира,
Пустая статуя вождя
Народу сходит за кумира...
...Но Духу ни к чему уродец,
Он осенит не всех подряд.
Не зря католики творят
Таких красивых богородиц!
*
Дневник- для гневных инвектив,
Полувранья, полупризнаний,
Чтобы возможный детектив
Причин проклятий и терзаний
(обычно низменных) не смог
Расшифровать, где ложь, где правда,
Где- поэтический заскок,
Где- боязливая бравада...
*
В других вглядишься- узнаёшь себя,
В себя вглядишься- узнаёшь другого,
И как бы от обоих отступя,
В уединенье вдруг находишь Слово,
И назовёшь, как некогда Адам,
Впервые для себя...
..К примеру, ...Амстердам!
Мир переменчив, надо поспевать
Его по-новому синхронно называть!
*
Там где-то Хлебников пернатый
Среди ветвей свои кантаты
Тянул, невнятные уму,-
Несовершенству моему,-
Но душу звавшие куда-то...
*
Люблю банальности. Они как известняк,
Пласт многолетних отложений
Общедоступных выражений,
И здравый смысл- их общий знак.
*
Хотя слова корнями сплетены
В дерновом слое языковой почвы,
Почти неразличимые- они
Привычны и достаточны, и тОчны!
*
Ну вот и сочинил стишок.
Хвалю себя: допёр, дотумкал!
И сразу хочется ещё,
как снова рюмку после рюмки!
*
Не ворона ли перо
Выронила,
Не она ль со злом добро
Выровняла...
*
Я рассказал потомку в дневнике,
Как тихо жил в укромном уголке,
Как ту еду активно не любя,
Я Время пропускал через себя.
*
Хвалю за неслучайность слов,
Живу нечаянностью снов,
И слову больше, чем рассудку
Я верю. Логика, она,
Стихотворению вредна,
Как несварение желудку.
*
Стих-это дело непростое,
Уменье надобно, одна-
ко, если мысль твоя бедна-
начинка выделки не стоит.
*
Чем на сэрцэ гирше,
Тем гарнийше вирши!
*
Я хуже всех, поскольку ныне я
Впадаю в смертный грех уныния.
Унынье- жуткое терзание,
Само и грех, и наказание.
Устрою на себя гонение
И выпью с целью опьянения!
*
Общая тетрадь.

Тетрадь «необщих выражений»,
Приватный склад соображений,
Где автор я, и цензор я,
А также мальчик для битья.
*

---

Из старых тетрадок-2

Из старых тетрадок-2


Встаёт луна над совнархозом. А там, на западе, в закат
Вонзившись, чёрные на розовом, флагштоки острые торчат.
И там поставлены навеки, стоят торжественно они,
И как погашенные чеки, на них накалывают дни.
***
Один за другим на запад маршируют бодрые закаты.
Строгий учёт ведут многочисленные календари,
Как вахты друг другу сдают аккуратные даты.
Стройными рядами на улицах остолбенели фонари.
Суд творя справедливый и скорый,
Землю снег продолжает начальственно крыть,
И к безмолвному небу вздымают заборы
Как приказы, свои « не сорить! Не курить!»
***

А городу привиделась такая ерунда,
Что убежали жители неведомо куда
Повисла тишь над миром,
Погасли огоньки,
Ворами по квартирам
Бродили сквозняки.
Безропотно, ускоренно
Всё разрушалось в прах
И фонари, как вороны,
Чернели на столбах.
***

Пока ты ждёшь везения, пока ты ждёшь вестей,
Ужасные сомнения изгложут до костей.
Задавит ожидание, тоска устанет звать,
И станут звёзды дальние позиции сдавать.
-Где лето?- спросишь, – точно ли прошло, и больше нет,
И жёлтыми листочками деревья машут вслед.
***
Занавесьте, занавесьте чёрным
Зеркала в комнате смеха.
Он умер. Смех умер. Умер в который раз.
Так вот просто взял и покинул нас.
-Ах!- промолвил страх
- - промолчало эхо,
И всем окружающим стало не до смеха.
Вот и умер бедный юмор,
Вот те раз!- он угас
Как огонёк свечи
Как звёздочка в ночи, рекламой озарённой,
Где сто прожекторов
Сияют – будь здоров!
На радость миллионам.
***

Колёса отбивают такт,
Но остановки то и дело.
Пустое время надоело,
Как затянувшийся антракт.
Скорей, скорее бы, однако,
Нам расписание- судьба,
И чёртов поезд, как собака,
Стоит у каждого столба.
Что делать! Отложив тревоги,
Из полусна впадая в сны,
Гляжу, как дремлют вдоль дороги
Поляны, полные луны.
***

Среди любых и многих, в срединах середин
Так много одиноких – один, один, один..
Им из толпы не выскочить, и всё же почему
Их не сочтёшь на тысячи, они – по одному.
***
Есть волнительное что-то…
Прочитал вчера роман-
Где-то по большому счёту,
В ресторане «Гран шарман»-
Несмышленые ребята
Попивают коньячок,
А интеллигент пархатый
Ловит души на крючок.
Как-то в час аперитива,
Раскаяньем обуян,
Чудной силе коллектива
Причастился уркаган.
Согрешил- покайся, что там!
Справедлив закон.
К исправительным работам
над собой приговорён.
Поглядите, что творится!
Под разбойный твист
Благонравную девицу
Соблазняет интурист!
Но злодею не добиться,
Ждёт его конец:
Экс-бандита с экс- девицей
Провожают под венец.
А тлетворное влиянье
Юго-западных идей
Вытравляют на собранье
Из сознания людей
И с невиданным порывом
Трудовой народ
Всем здоровым коллективом
Двинулся вперёд!
**
Невзгоды текущего часа терпеть опротивело – страсть!
На волю, на волю, в пампасы желательно было б попасть!
Пойти бы в простые ковбои, зажить немудрёной судьбой,
Начальников нет, над тобою один небосвод голубой.
Летал бы на верном мустанге, бизонов свирепых гонял,
Навскидку стрелял из берданки, красоток пленял наповал!
Судьбу километрами меряй – везде и повсюду я свой,
К примеру, в лесах криптомерий,под кронами, скажем, секвой.
А ежели б сделался старым, вернулся бы, скромен и тих,
На лоно родных канцелярий, под сень бухгалтерий родных!
***

Что-то непонятное в моём организме.
Может быть, что-то в гормональном механизме?
Тоска, и вкус какой-то во рту.
Может быть, под жизнью подвели теневую черту?
Быть может, надпочечники, или гипОфиз ( гипофИз)?
А может, нервы выкинули каприз?
Каких-либо сексуальных отклонений нету,
Стул нормальный, своевременно посещаю сортир.
Что же предпринять? Изменить диету?
Или мир?
***
Хотел излить я горе и тоску,
Что сердце мне томили.
Я наклонился, но не полилось.
Тогда я в зеркало взглянул
Но там не образ свой
Я увидал: я увидал,
Что сам себе чужой.
Тогда я с ним объединился,
Пошёл и тщательно напился,
И после, обнимаясь с унитазом,
Излился я до дна и разом.
Я снова тот, я узнаю себя!
Я славлю жизнь, рыдая и скорбя.
Бывает, впрочем, и простая клизма
Излечивает дух живого организма.
***


Давайте застрахуем оптимизм,
Поскольку экстремизм, оппортунизм,
И все другие измы
Вредны для организма,
Который подорвал алкоголизм.
***

Вечности и бренности я постиг природу,
Из системы ценностей вышел на свободу.
Не без огорчения увидал, однако,
Те ж ограничения, но с обратным знаком.
***
Ты ушибся? Пройдёт!
До утра заживёт!
Наша жизнь быстротечна,
Поболит и пройдёт.
***

На полезную работу не старайся, не тяни
Выпадающих из счёта, остающихся в тени.
Их общественный могутный и всеядный организм
Не включает почему-то в - как его? – в метаболизм!
***
Как наутро ломает затылки!
Как нутро беспощадно мутит!
Нас нельзя допускать до бутылки,
Мы там истину можем найти.
***

И кажется всерьёз : мы в зале ожиданья.
Закончится свиданье, прибудет паровоз,
Выходит на перрон смерть со своей шарманкой,
Ручною обезьянкой судьбу предскажет сон.
***
Усталость за зиму задавит, как свинец
Но вдруг очнёшься ночью,
И наведёт капели многоточье
На мысль о том, что это не конец.
***
Жизнь продолжалась – шатко-валко,
Уже предвиделись концы,
И в длинных чёрных катафалках
На свалку мчались мертвецы.
***
Не хотелось, уж так не хотелось,
Не хотелось, однако, пришлось.
И потеряно всё, что имелось,
А замены ему не нашлось.
***

Данайцы проходят дворами,
Свои предлагают дары,
Меня не смутят номерами
Своей театральной игры.
Я думаю – всё обойдётся,
Я верую в мир на земле,
И пепельный свет идиотства
Лежит на высоком челе.
***

Давайте условимся : всё хорошо,
Не будем терзаться душой.
С лица уберите печали печать,
Живите по - новому впредь,
Ведь в будущем светлого нечего ждать,
И не о чем в прошлом жалеть.
Отныне у нас для забот и тревог,
Поверим, что нету причин.
И думаю, так называемый бог
Одобрит полезный почин.
***

Толпа проходила орущей оравой,
И реяли флаги над ней,
Которые справа – заведомо правы,
Но эти, что слева – правей!
***
Когда марширен идиотен,
Дрожит испуганно земля,
И этот марш, бесповоротен,
Берёт начало от Кремля
***
Я- последняя б. в алфавите.
В происшествиях буднего дня
Заплутавшую душу ловите,
В верши виршей поймайте меня!
Приведите больную в сознанье,
Утолите терзанья души!
Судия! Подбери наказанье,
Но признанья мои запиши!
***

В припрятанной тетрадке забавы, пустяки,
Во временном порядке записаны стихи,
Открою наудачу, минутку улучу,
И если не заплачу, тихонько хохочу.
***

Сказал бы я городу-миру,
Великие дал бы заветы,
Я живо наладил бы лиру,
Да рылом не вышел в поэты.
***

1960e – 1990-e

---

Из старых тетрадок

Упрятан в горы город, вокруг зима- тюрьма.
Карабкаются в гору упорные дома.
Вокруг забором ёлки, на ёлках край небес,
И серые посёлки как волки, смотрят в лес.


Длинный мост над рекой оседлал высоту
И бегут поезда у моcта по хребту.
Ферме тяжко, вот-вот распадётся на части,
Но лишь стоило чуть разболтаться в болтах,
Как колёса тотчас настучали начальству:
-Это та, это та, это та, это- та!

Каждый раз поутру, выползая из логова
И оглядывая мир, лежащий окрест,
Вижу лозунг, конкретный, как « богу - богово»:
Миру – мир, Слава- КПСС!

Ты шёл на восток состязаться с судьбой
И таяли тени, скользя за тобой.
Ты с запада шёл, об утратах скорбя,
И тени росли, обгоняя тебя.


Скажи мне по-хорошему, товарищ дорогой,
Про всё про то, что спрошено, всю правду мне открой,
Про всё про то, что прожито, стараясь не забыть,
Скажи мне по-хорошему, чтоб мне тебя не бить.

За свалкой механизмов, за складом кирпича
Мне призрак коммунизма являлся по ночам.
Он говорил такое, что лучше позабыть.
Мне хочется покоя, не хочется не быть!

Этот дождик как шорох шагов молчаливой толпы двойников,
Этот город не знает о том, что не город он, только фантом.
Просто так захотелось судьбе, чтобы я заблудился в себе.
Ночь минует, а утром чуть свет я уеду, и города – нет.

21.08.68.
Будет вновь, душа- подруга, что случилося вчерась,
Ведь история по кругу повторяется не раз,
Повторяя неотступно эти повторения,
Возвращаясь, как преступник к месту преступления.


Скажи, который час, какое время года?
Скажи, за что погода обиделась на нас?
За что-то не простила, и вот опять дожди.
Ну где твоё светило, на западе, поди?
Скажи, который час? стандартные, любые,
На ощупь, как слепые, живём в который раз.


Но я отвечу- здрасьте! А что на свете есть?
Таинственное счастье, воинственная честь?
Обманчивость свободы, бессмысленность знамён,
Да ветреной погоды бесчисленность имён.

Ф.Петров- передовик, к одержаниям привык.
Одержав свою победу, помогает он соседу.
Перевыполнит заданье и шагает на собранье-
Ты сперва посозидай, а потом позаседай!
Дома он помоет руки и грызёт гранит науки.
С нетерпением Федот наступленья утра ждёт,
Очень хочется Федоту на любимую работу.
- Вы не видели в газете эту подпись при портрете?
« В нашем лучшем из миров лучший пекарь Ф. Петров.»

Люди гибнут за металл
Там, где правит капитал.

Гонимые бедою, до утренней звезды
Проходим чередою, от холода седы.
Такое время года, и на душе темно,
Невзгода и погода сегодня заодно.

Ах, вам бы да мне бы
Забыть о былом
И вольное небо
Потрогать крылом!
Умелым и ловким
открыты пути.
Мы- божьи коровки.
Давай улетим!


Я лицо перелицую, я себя перекую,
Я сыграю, я станцую, я и песенку спою.

А нам всё нипочём, дубинки ли, нагайки.
Жизнь так же бьёт ключом, закручивает гайки.
И нам без интереса, нам это нипочём,
Кто – кесарь или слесарь орудует ключом.


И я очнулся от забот и увидал на миг,
Что мир вокруг совсем не тот, к которому привык.
И я очнулся от забот, от обморока бед,
И увидал, что мир не тот, и что другого нет.

Мы все играем чью-то роль, себе неидентичны,
И лишь физическую боль воспринимаем лично.
Друг! Рамок роли не держись, не надо надрываться,
И чтобы не испортить жизнь, не надо в жизнь вживаться.


60-е -70-е годы, Челябинск.

---

Негативизм

Негативизм ужасно утомляет.
Ах, он такой!
Он только ненадолго утоляет,
как алкоголь.
О, кто из нас, кто ищет позитива,
найти сумел?
Нам позитив необходим, как пиво
на опохмел!
***

---

Старение

Старенье яды выделяет
и понемногу отравляет
существование - и вот
я ощущаю неохоту
до перемен, и как икоту,
всё тех же мыслей хоровод,
и к тем же темам возвращенье,
и завершаю превращенье,
как стихотворный перевод
существованья в отраженье.
***

---

Призыв.

А не довольно ль деклараций,
пылить в глаза?
Продемонстрируйте-ка раци-
онализа-
торские умные ухватки,
и результат,
чтобы в родном миропорядке
пошло на лад?!
***

---

Поэту.

О скольких навеки забыли,
и ты о судьбе позабудь!
Частицей космической пыли
пускайся в неведомый путь!
Частица, незримая зренью,
летит меж вселенских пустот,
но Звёзды своим тяготеньем
её направляют полёт.
***

---

Течёт река

Течёт река,
а сбоку старица.
У языка
запасы старятся.
Течёт - бежит,-
что б ей не течь?-
в другую жизнь,
в другую речь.
***
Я всё порассказал себе
и о себе, и о своём.
Сидим вдвоём, как А и Б,
на той трубе. Один - живьём.
***

---

Кто вечно открывает крышки?

Кто вечно открывает крышки
канализации? Ужель
шалят проказники- мальчишки?
Тут силу надобно и цель!
Быть может , для отлова пьяных,
слепых. и маленьких детей,
агент разведок иностранных-
затейник этаких затей?
Возможно, это труд природных
каких-то местных дураков,
иль происки антинародных
демократических кругов?
* * *

---

Веришь-не веришь

Кредо.
Коль веры нет - и мира нет.
нам солипсизм не страшен.
наш постулат как пистолет,
надёжен и заряжен.
И он звучит как некий гимн
во славу Силам Высшим,
и мы в доверии Другим
самих себя отыщем.
С таким доверием всему
вы с миром в мир входите-
тут не бывает никому
отказано в кредите!
***
-Нет, доверяйте лучше лжи,
а правде - ну её, - не верьте!
К примеру, я живу и жил,
и должен жить под страхом смерти,
что правдою была моей
увы, почти с начала дней...
***

-Жизнь- ложь, она нам только снится.
-Да, ну и что ж? Покуда как синица,
она ещё в твоих трепещется руках,
зачем, скажи, витая в облаках,
дурным предчувствием казниться
и оставаться в дураках?
***

-Да я ничего, не ропщу,
и локти себе не кусаю,
и новых друзей не ищу,
и старых вещей не бросаю.
***

---

Фэнтэзи

Стругацким
Чуждый разум марсиан,
Пришлецов инопланетных,
Постепенно, незаметно
Победил и воссиял.

Он над нами воссиял,
Он решил, что делать с нами,
Он нам дал святое знамя
И прекрасный идеал.

Значит, можно жить впотьмах,
Выполнять распоряженья,
Выше вашего ума
Высшие соображенья!

Получая чин и сан,
Получают с ними сразу
Соответствующий разум,
Чуждый разум марсиан.
***

Власть удалось захватить одноглазым,
И половина Луны
Приобрела соответственно разом
Вид показной стороны.

Всё образцовое, словно в столице,
Мир и покой на Луне.
Правда, неведомо, что-то творится
Там, на слепой стороне.
***

Конец 60-х.

---

Перелистывая дневник

Поговори хоть ты со мной,
тетрадка дневниковая,
с душою сонной и сумной
давным-давно знакомая!

Напомни прежнее враньё
и правду подноготную
и про меня, и про неё,
и про судьбу негодную,

хочу доподлинно понять,
разобъяснить по-новому,
за что и на кого пенять
бедняге невиновному?

Поговори, поговори,
пообещай прощение,
не укори, не укори
за все непрегрешения!
***

Нет, я не тороплюсь,
не поджимаю сроки.
Меня - и это плюс-
поток несёт жестокий.
И мне о чём тужить?
Небось, не ждёт награда,
и радует, что жить
уже почти не надо.
То в детстве, малышу
в восторг любая малость,
а старым жить - лишь у-
величивать усталость.
***

Подобных мне, поди,
не видывали сроду?
Пора найти ути-
лизацию отходу!
***

Как ни тяни,
стареем, отче:
Труднее дни,
длиннее ночи.
***

Бессмертия не надо!
Играй в слова, поэт!
Игра - сама награда,
другой награды нет.
***

Про вечность философ-
ствую, творю систему.
Как белка в колесо,
я всажен в эту тему.
***

...но вы знали: пройдёт новизна
и останется только основа.
Ну а что новизна? Как весна.
Отойдёт и объявится снова.
***
И мысль, за рифмою спеша,
в стихи войдёт легко,
как бестелесная душа
в игольное ушко.
***
В той завершённости, решённости,
в той неизменности былого-
источник некой защищённости
я ощущаю, право слово!
оно лишилось непрерывности,
и те разрозненные факты,
что удалось оттуда вынести,
во мне поддерживают как-то
уверенность в существовании
моём, и тех людей и зданий,
что сведены в моём сознании
навеки с этими местами...
***

Август1995.

---

Листопад

Приятный день. Спокойный листопад.
И лист сухой, что тротуар накопит,
взметает платье модницы до пят,
с разрезом, разумеется, до попы.
ДК слепых. Там духовой оркестр
разучиваньем похоронных маршей
вливает в окна жителей окрест
весь оптимизм действительности нашей.
Исхода нет. Всё то, что впереди,
нам определено неотвратимо:
ни отдохнуть, ни сдохнуть, ни уйти
ни от судьбы, ни от себя. Противно.

Сент.1995.

---

Август- 91

Каких событий бытия
мог ожидать к субботе я?
Неделя долгая тянулась,
но, раздраженье затая,
фортуна злобно улыбнулась,
и я услышал : вот и я!
01.08.

Уж вызывает нервный смех
очередная катаклизьма.
ГКЧП погонит всех
спасать страну социализьма.
и манифесты для придур-
ков, за словами умолчанье,
и новых аббревиатур
пока невнятное звучанье.
19.08.

Было скучно, было пресно,
весь измаялся в тоске,
снова стало интересно,
только дали по башке!
Очень быт разнообразят,
новый стимул подают,
если вмажут и расквасят,
но не досмерти убьют!
20.08.

Теперь скорей со всеми вместе
тряхните армию и власть,
а этих восьмерых повесьте,
чтоб неповадно было красть!
Мы все довольно разъярились,
за демократию оря,
но сколько б мы ни духарились,
они похерят втихаря!
22.08

Мне лишь сегодня стало страшно,
когда открылось - в эти дни
какие яства, что за брашно
для нас готовили они!
Какая ненависть вскипела,
какая злоба поднялась!
По счастью, не дошло до дела:
судьба ли, Бог хранили нас.
Хвала родному разгильдяйству!
Как оказалось, сила зла
давно уж стала разлагаться
и разгуляться не смогла!
28.08.

Найди я третий путь -
из колеи бы вылез.
Ищу куда б свернуть,
как пресловутый витязь.
Но не слепят меня,
не вызовут восторга
ни Запад- западня,
ни сто веков Востока.
22.08.

Уносит времени река
и вас, герои и сатрапы,
и политические трупы
плывут, толкаясь в берега.
28.08 91.
***

---

Золотая осень

Когда я по уши в дерьме
и полон рот
забот,
поверьте мне, поверьте, мне
не до красот природ.
Когда я зол, когда я зол,-
что мне весь белый свет,
и осень, золо- иль не золо-
тая, или нет!
***

---

Тени минувшего-2

МУЗЫКА ! МУЗЫКА !


Дирижёр взмахнул руками и симфонический оркестр громко заиграл.
Смычки вставали дыбом над группами первых и вторых скрипок. Своевременно вступили в строй корнет-а-пистоны, виола-да- гамбы, арфы, рога и рожки, трубы разного диаметра. Подчёркивая трудовой ритм, барабанил барабанщик. Его мощное бум-бум символизировало победную поступь. Где-то исподтишка недовольно бурчали и контрабасы, но их оппозиция тонула в буре ликующих и чарующих музыкальных звуков.
В первых рядах сидел передовик т. Кузькин с матерью, пенсионеркой персонального значения. Мать т. Кузькина, приложив ладонь к уху , обратилась в слух. Сам передовик обратился в зрение. Он неотрывно следил за дирижёром: вот бы и нам так же слаженно проводить оперативки!
Чарующее искусство мобилизовывыло. Росли крылья. Оно поднимало и звало. Т. Кузькин поднялся в антракте и прошёл в буфет, где встретил товарища по бригаде маяка т. Васькина.
Радостно поделились друзья творческими задумками, навеянными первым отделением концерта.
Запоздалые прохожие видели, как шли с концерта друзья-передовики и Кузькина- мать. Они исполняли а-капелла отрывки из произведений советских и зарубежных композиторов.
Они шли вперёд, к новым трудовым победам.



ДОКЛАД ПО ВОПРОСУ


Товарищи! С тех пор, как человек произошёл от обезьяны, искусство играет в его жизни огромное значение. И это благодаря писателям и прочим трудящимся искусств, принадлежащих народу.
Писатель, товарищи, - это воин. И тот, и другой должны отражать!
Что же мы имеем на данном этапе? Наши писатели повысили съём продукции с тех же производственных жилплощадей. Нельзя не восторгнуться, читая такие великие произведения, как, например, "Сказ о белом бычке", очередной том которого мы с нетерпением ожидаем. Поэты своевременно и даже с опережением откликаются на явления природы.
Критики, вступив в творческое соревнование с вышеуказанными товарищами, далеко их опередили.
Они критикуют уже в счёт будущего года.Однако следует признать, что за туманными фразами у них иногда скрываются мысли.
Товарищи! Кроме литературы бывает искусство. Искусство бывает абстрактное и наоборот. Широкие массы не признают абстрактного искусства. Некоторые статуи в музеях до того абстрактные, что вовсе голые как в бане, и невозможно определить, какой с них брать пример. Нет, товарищи, мы за реализм, чтобы всю анкету сразу было видно!
Хочу сказать ещё пару слов нашим мастерам кисти. Надо изыскивать и вскрывать недоиспользованные резервы! Надо увеличивать количество содержания на погонный метр произведения! Отдельные мастера ещё не нашли правильного подхода к нашему современнику. Учитесь у классиков! Берите пример с Ивана Грозного, который убивает собственного сына!
Заканчивая свой краткий доклад, хочу пожелать работникам и работницам искусств :
-ТЕРЗАЙТЕ ! ТВОРИТЕ!!

---

Тени минувшего

ЗВЕРИНЕЦ

Клетки. Вдоль них проходит Посетитель. Подходит к Попугаю.

Посетитель: Попка- дурак!
Попугай: Я- стран далёких житель,
Весёлый какаду.
Меня вы не губите-
И я не пропаду!

Посетитель: Попка- дурак.
( Переходит к обезьянам. Те выстаиваются в ряд вдоль сетки).

Обезьяны (хором) : Зачем обезьянам мозоль на заду?
-Смущать посетителей в зоосаду!
Посетитель (не понял): - Как?

Обезьяны одновремённо поворачиваются к нему хвостами.

Посетитель: Безобразие! Тут мюзик-холл какой- то,а не зверинец!
(Переходит к тиграм.)

Тигры : Гав- гав-гав!

Посетитель: гы-гы-гы-гы …..э?

Тигры: Что э? Колбасу гони!

Посетитель отскакивает, поворачивается и оказывается у клетки слона.

Посетитель: -Ты кто?

Слон: - Я слон.

Посетитель: -Почему?

Слон не понял вопроса.
Посетитель: -Почему вы все говорите?Чорт, Куда я попал в директора?

Слон: -Ах, вы- товарищ Новый Директор! Но ведь у нас не просто
зверинец, это Виварий Академии Педагогических наук!

Лошадь (издалека): -Игогогических!
Посетитель: -Да, я припоминаю что-то вроде..
(Читает табличку на клетке слона) -Буйвол! Буйвол? А как вы сюда,
собственно, попали?
Слон: -А я- переводом.

Посетитель: Ага. А где мой предшественник, бывший директор?

Слон: -Вон там он, в угловой клетке!

Посетитель: Что? Как?

Слон: Очень просто. По конкурсу. Работа экспоната

нетрудная. Сиди да хлопай ушами. Вот.(Показывает)

Посетитель: Пойду спрошу.

Экс-директор: Сюда, пожалуйста! Возьмите наконец у меня
документацию,
а то повернуться негде!

Посетитель: Мне тут слон рассказывал, но как-то не доходит, чтобы по
своей воле и в клетку..это правда?

Экс-директор: -Да, вы знаете, организация наша маленькая, жилья не
строит, а чем в общежитии- уж лучше в зверинце.
Ну, и рацион.

Посетитель: А что за работу тут ведёт, эта, Академия

Педагогических…?

Лошадь : Игогогических!

Экс-директор : Да раз в год приезжает сюда один аспирант….

Лошадь : Апсирант!

Экс-директор : …изучать проблемы самообразования, в том числе и

обучения языкам. На животных, как видите.
Все справляются, разве что лошадь…

Лошадь : Что лошадь, что лошадь? Опять про лошадь!
Зебра : Между прочим, по- французски лошадь- шваль!

Лошадь : Ты-то заткнулась бы! Думаешь, раз культурная, то и

обзываться можно по-всякому? И вообще, чего задаёшься?
Если хочешь знать, поперечная полоска полнит!
Посетитель : Товарищ лошадь! Я человек в нашем коллективе новый,
но уже вижу,
что вы себя противопоставляете!

Лошадь (тихо) : Сам дурак.


Посетитель : А это что за экспонат? Вы, извиняюсь, кто сами будете?

Ангел : Я ангел.

Посетитель : Но вас же нет!

Ангел : Что вы, просто вы нас ещё не проходили по метафизике!

Посетитель : Но как же это? Я ведь тоже с образованием, посещал

послеобеденный университет культуры, нам там даже про

кибернетику ..я пропускал, конечно..Но мне как атеисту..
А вы, случайно, не того ?

Ангел : Что вы, как можно! Видите? (Машет крыльями) И вот-
(играет на прутьях клетки как на арфе).

Посетитель : Товарищ бывший, как это объяснить?

Экс-директор : Не знаю. Я его по ведомости принял, по ведомости и сдаю.

Посетитель : Ну раз по ведомости, тогда понятно. Понятно. А что
понятно? (Переходит к соседней клетке) А вы ?

Кассир : Я кассир.

Посетитель : А почему в клетке?

Кассир : Касса на ремонте.

Посетитель : Понятно, понятно.Всё ясно и понятно. Яснее некуда.
Хи-хи.Вы- кассир, а я, может, Великий Инкассатор?

Свинья : Товарищ директор!
Посетитель : Что? И ты туда же? Молчать! Гусь свинье не товарищ!

Лошадь : Ага, он спятил!

Посетитель : Что? Я вам покажу, где раки зимуют!

Раки : Мы здесь.

Посетитель : Кто здесь?

Раки : Мы, раки. Нас четверо.

Посетитель : Я вам покажу кузькину мать! ( Оглядывается)
От ставить разговорчики! Немедленно работать! Всё!
( Убегает)



Снова в Зверинце .Видны кое-какие перемены. Посреди площадки появился стенд с обязательствами "ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ". Висит транспарант "ЖИВОТНОМУ МИРУ-МИР). Ожидается приезд высоких гостей из Академии.
Директор с веником и совком.

Директор : Опять лошадь по территории бродила!

Лошадь : Это не я, это осёл!

Директор : Осёл себе такого не позволит, он член месткома. (Всем)
Внимание! Комиссия может появиться с минуты на
минуту!
Жираф : Я вижу! Едут! Едут!

Директор : Хлеб- соль! Где хлеб-соль? Лошадь, признавайся, ты?

Лошадь : Опять лошадь! Да не нужен мне ваш хлеб!
Я соль съела- что, жалко?

Директор колеблется, не упасть ли в обморок, решает, что некогда.
Осёл! Речь готова?

Осёл (прожёвывается, бурчит неразборчиво)

Директор : Хлеб? Да? И ты, Брут!

Осёл : Я нечаянно.

Директор : Нет, вы все скоты, скоты безответственные! И это в

момент, когда едет комиссия по распределению!
Что они скажут? Вот- коллекция учёных скотов!

При последних словах появляется комиссия АПН из пяти человек с одним портфелем с пятью ручками.

Комиссия : Что? Повторите, что вы сказали?

Директор : Э-э-э… (Онемел).

Лошадь : Он сказал- вот коллекция учёных скотов!

Комиссия : Это про нас?

Директор : Нет, что вы! Ангел свидетель!

Комиссия : То- то.

Директор : Пожалуйте сюда, в президиум!

Председатель : Начнём, пожалуй!

Директор : Если позволите, я остановлюсь на работе нашего

коллектива за отчётный период.

Председатель : Остановитесь .(Директор замолчал).Ну, что у вас?

Директор : Я быстро. За истекший учебный год пройдено на 17,5
процентов больше, чем надо было,
план перевыполнили раньше времени.Учащиеся
проявили свои способности. Особо хочется отметить
верблюда, который взял на себя и выполнил
обязательство пролезть через игольное ушко.
Сейчас его нет среди нас, он находится на излечении.
Я уверен, и другие наши выпускники не уронят чести
родного заведения.

Председатель : Дорогие выпускники! Сейчас ваши помещения
откроются и вас выпустят в жизнь. Перед вами
открыты все пути. Мы для вас их выбрали. Начнём.
Товарищ ангел!

Ангел : Я1 (Директор открывает клетку, ангел неловко
выпархивает.)
Председатель : Вы окончили курс философии материализма, пойдёте в
лекторы по атеизму. Сдайте крылья, получите диплом.
Председатель : Товарищ лошадь!

Лошадь : Здесь!

Председатель : Чем занимались, товарищ?

Лошадь. : Я нашла ошибку у Пушкина. В стишке "мороз и солнце,
день прелестный" .
Директор : Друг прелестный!

Лошадь : Не в друге дело. Что дальше? А дальше- "не велеть ли в
санки кобылку бурую- заметьте- запречь".
А дальше- почему-то они предаются бегу кого-чего?-
нетерпелиГОГО коня !Я этот вопрос поднимаю в
работе" Образ лошади в поэзии доавтомобильного
периода".

Председатель : Похвально. Беру вас к себе в аспирантуру.(Лошадь
ржёт, но не поправляет)
Дальше. Товарищ корова! Ваши достижения ?

Корова : Я пишу мумуары.

Председатель : А вот это ни к чему. Все их пишут. Мы вас направим
на подъём животноводства. Отстаём с
мясопоставками.
Следующий товарищ осёл.

Осёл. : Я этого не скрываю.

Председатель : Чем занимались, товарищ?

Осёл : Я рационализатор. Занимался
самоусовершенствованием.

Председатель : Молодец! В институт преподавателем!Думаю,
справитесь. Работа творческая, согласно инструкций.
Ну ладно. Короче, остальных млекопитающих направим
воспитателями в детские учреждения. Теперь
строиться и на вокзал! Товарищ ангел, командуйте!

Ангел : В колонну по четыре тигра, восемь обезьян, одному
слону и так далее становись! На передовиков равняйсь!
Только вперёд марш! Раз! Раз! Ещё раз! Ещё много
много раз! Запевай!

Поют :


Взгляни на этот мир,
Космическое диво,
Товарищ командир,
Водитель коллектива!
И ты, и твой народ,
И прочая природа-
Один круговорот
Воды и углерода!
Товарищ антропоид!
Ты кто? Творенья царь,
А ешь другого поедом
Сегодня как и встарь!
Товарищ гомо сапиенс-
Дурак ни в зуб ногой,
Заткнёт и тигра за - пояс
По части по другой!
Но всё же все стремятся
К прогрессу без границ
В рядах организаций
И в виде частных лиц!
Отцами- командирами
Ведомые вперёд,
Живём-функционируем
И чорт нас не берёт!


(Уходят).

Экс- директор : А я ?

Председатель : Вы гомо сапиенс?

Экс- директор : Нет, я Иван Петрович Сидоров!

Председатель : Всё равно, для вас вакансий нет.

Экс-директор : Но я умею шевелить ушами!

Председатель : Это интересно.Знаете что?Зайдите- ка завтра в
отдел кадров. (Директору) Ну, что у вас ещё есть?

Директор : Раки есть.

Председатель : (Оживился) Отлично! У нас в портфеле как раз к ним
пиво!

Все ушли, остался только какаду в клетке.

Какаду : Вот так номер! Попугая забыли!
Впрочем, свобода- относительное понятие, как
говаривал один мой родственник.Он жил в клетке в
камере у заключённого.


. КОНЕЦ










ВЕСНА, ВЕСНА , ВЕСНА !
Репортаж



Я вышел на улицу и окинул её широким кругозором.
Весеннее солнце ещё шире распространяло свои животворящие лучи. Во всех газонах виднелись ростки нового.Вокруг разворачивались величественные горизонты.
Жизнь кипела, стройка поднималась на должную высоту.
Я изыскал ресурсы и сел в трамвай, проходивший под знаком номер 10.
Вот и Парк культуры имени отдыха. ПКиО! Как много в этом звуков!
Работало радио. В густом лесу там и сям в живописных местах разбросаны кассы. Широкие массы трудящихся сидели на скамейках. Работали и аттракционы. Качели получили здесь широкий размах.
Однако в комнате смеха меня охватили смешанные чувства. Нет, товарищи! Тут налицо явное искажение образа нашего современника!
Приходится отметить, что администрация забыла о главном, о человеке.
Почему на аллеях только скульптуры животных? А ведь скульптура должна прежде всего выпукло отображать нашего современника!
Но несмотря на отмеченные недостатки, пели птицы, нежный ветерок шевелил сучья. Кое- где досрочно появились и листочки.
Окинув прощальным взором окружающую природу, я вышел из парка.
Начинало темнеть. Вдали виднелось зарево завода. Там всё ярче разгорались огни соревнования. Подумать только! Совсем недавно там сажали картошку, а теперь выросли гигантские корпуса!
По улицам вечернего города ходили трудящиеся.

Все они шли только вперёд!


ПРОИЗВОДИТЕЛИ

Роман

Глава 1

Всех охватили смешанные чувства.
Дверь отворилась, и новый единоначальник вошёл в цех.
- Эти станки, - сказал он, - передвинуть туда, подальше!
- Зачем?- недопонял старый мастер.
- Техника не должна стоять на месте. Она должна двигаться вперёд!





Глава 2

Всюду кипел труд.У огнедышащих печей сталевары пеклись о выполнении плана.
В другом углу двое рабочих поднимали производительность труда.
-Давай, давай! Бери на себя!- руководил мастер. И рабочие брали на себя новые повышенные обязательства.


Глава 3

Под окном раздался крик:- Зина, выходи!
Зина сказала родителям : -Я ненадолго выйду замуж!
Родители покачали головами.
-Он-то парень ничего,- сказал отец,- не пройдёт мимо непорядка,особенно если что плохо лежит!


Глава 4

У заводских ворот мы встретили Гогу, вчерашнего стилягу- десятиклассника.
-Ну как работа?
-Уже набил себе руку,- гордо отвечал он. -Иду в медпункт.


Глава 5

Лектор шёл к клубу. Он нёс в массы живое слово.
В клубе под звуки вальса кружились пары.

* * *
И так далее, без КОНЦА..

( Написано в середине 60-х.)

---

Голубятник

Представим себе, предоставим
возможность для воображенья
прогулки иными местами
с надеждой на преображенье..
..Вон там голубятник на крыше,
он свищет и машет шестом,
и голуби выше и выше,
как искорки в небе пустом,
вдруг разом блеснут белизною
и вновь растворятся на миг,
и взгляду с невольной слезою
нельзя оторваться от них...

***

---

Осёл и Соловей. (По Крылову).

И как Он только, братцы,
увидел, углядел!
Сумел Он оторваться
от самых главных дел!
Он проявил вниманье,
Он вник, он разгадал,
и ценных указаний
немало сразу дал!
Работники искусства
(передовой отряд)
с большим и тёплым чувством
Его благодарят :
-Поможем отстающим!
Вперёд! Без лишних слов
подтянем и подучим
отдельных Соловьёв!

(Написано в 60-х.)

---

Три стихотворения

Три стихотворения.

Утомясь, опомнись,
дух переведи!
Мизерере номис,
Господи, прости!
Времена лихие,
не сочтёшь потерь.
Мы тебя хулили,
молимся теперь.
***

Налетай, подешевело!
Распродажа - торжество!
Устарело, надоело, -
это, право, ничего!
Будет надобность и в хламе,
он историей храним.
Обращается кругами
время вороном над ним.
***

Народность с Православьем - сёстры.
Чтоб Власть сберечь,
нужны как обоюдоострый
двуручный меч.
Он, поднятый в руках Державы,
всегда готов,
не то ведь не сносить, Двуглавый,
тебе голов!
***

---

Серебряный мир.

Прихотливый, изысканный, странный,
переменчивый, нежный и злой,
непокорный, неверный, туманный,
незабвенный, забытый. былой,
этот мир отравляет дурманом
ядовитых и пряных духов,
это он выкликает шаманом
заклинанья заумных стихов,
в нём текучесть запутанных линий
и капризных фантазий полёт.
Злобно алый, неистово синий
и болезненно белый, как лёд,
этот мир, примитивный и сложный,
ложь сама, как и правда сама,
ненавистный, прелестный, тревожный,
возлюбивший любовь без ума!
***

Утро туманное. Пусто и мглисто.
Спит Петербург за окном символиста.
И поэтесса эпохи упадка
тихо бледнеет в углу, как лампадка.
***

Он пил в станционном буфете.
Кричал о любви граммофон,
и чахлые пальмы, как дети,
глядели в окно на перрон.
А там пробегали вагоны
в одну из другой темноты.
В своём отраженье оконном
он видел иные черты,
как будто бы кто-то снаружи
глядел, не тая торжества,
и душу выстуживал ужас
от странного их тождества.
***
Религиозно- философское
собранье. Спорщики в поту,
и аргументами бесовскими
докажут Божью правоту.
Тут теоретики отчаянья,
и кое-кто передовой,
и как фигура умолчания,
торчит в углу городовой.
***
***
( Из стихов 70-х.гг)

---

Грог.

А те вечерние балденья
бывают, знаете, не в прок,
когда уходит в сновиденья
тот самый пресловутый грог.
Таких понаглядишься бедствий,
такие жуткие дела!
-Скажи, стакан последний, Бетси,
зачем, каналья, налила?
***

---

Из подённого

Уже , как видно, не придётся
Вернуться к памятным местам
Почти мифического детства,
А ведь ещё, наверно, там
Живут, стремительно старея
С опережением годов
Два друга, полтора еврея
Из не уехавших жидов. 15 дек.05.
**

..не имея прав на ностальгию,...
Мы и там вам были не свои,
Если не чужие, то другие...
...не тревожьте бывших, соловьи...
**

Бредя по старой борозде,
Порою дёргался в узде.
Немного толку было в том,
натёр лишь шею хомутом.
**

Нет, нам Европа не училка,
С усами сами, как-нибудь,
На исторических развилках
Сумеем выбрать худший путь.
**
Я избежать бы смог
Борьбы и пораженья,
Укрывшись между строк
Таблицы умноженья,
Остался б недвижим
В меняющемся мире,
Притом непогрешим,
Как дважды два четыре.
Конечно, я большой,
Мне между строчек тесно,
Но было б хорошо,
И даже интересно.
**

Небольшой житейский опыт
Растянув на сотни строк,
Он на это смог ухлопать
Отведённый жизни срок.
И доживший до упора,
Где событья лишь во сне,
Он в приватных разговорах
Признавался в этом мне.
Я ж, не подавая вида,
Что и сам такой-сякой,
Утешая инвалида,
Возвращал душе покой.
Спи, товарищ, альтер-эго,
Досыпай остаток лет.
У любого человека
Как в шкафу, его скелет.
**

Хорошо витать над миром,
Не просить, не вопрошать,
И пространственным эфиром
Беспрепятственно дышать,
Забывая между делом
О постылой суете,
Лёгким телом обалделым
Растворяясь в пустоте.
**

« Блажен, кто посетил сей мир
в его минуты роковые»,
Однако, выжил, и «дормир»
ушёл во времена другие,
Застойно- мирные,- при них
Не страшно оставлять родных.
**

Мне жаль поэтов знаменитых.
Заменит их
Толпа таких же именитых,
Забудут стих,
И нас , неузнанных - незваных,
Лишённых прав,
Сплотят в единых караванах
В летейский лесосплав.
**

Вот если б умирая , мы обращались в дым,
Насколько проще было б убийцам и родным
Без корпуса деликти и похоронных дел-
Нет, что ни говорите, а я бы так хотел.
Но только чтоб коровы остались при своём,
Иначе нам пришлось бы их поедать живьём.

**

Слова не смола
Волна ,смела,
Смыла, унесла
**

Однако, вас
Понёс Пегас!
Далеко ль до беды,
Коль езда без узды!
**
...и стала ненавистью зависть,
И скрыла дружбу прежних дней
Непроницаемая завесь,
И ненавидимый за ней...
**

Ходят женщины толпой,
Всё своё несут с собой.
Смотрит старый жантильом,
Оставаясь при своём.
**

Дэ профундис, или свыше нам
Стих диктуют – кто бы знал!
Слово не было услышано,
Но я всё-таки сказал!
**

Это очень странный симбиоз:
Я играю, ты живёшь всерьёз.
**
И я себя не принимал всерьёз,
И вы меня не приняли всерьёз.
Вот так и вышло что-то вроде шутки.
Я прожил между вами в промежутке.
**

Винище это, или жизнь
В сон клонит?
Умом, раздвоенным, как шиз,
Вопрос не понят.
**

Исписался, отчитался
Я перед читателем
И сам-друг с собой остался,
Самопочитателем.
**

За что под старость лет мне этот приз?
Сижу себе в тенёчке на балконе,
Ласкают глаз герани и бегонии,
И лёгкий бриз качает кипарис.
**

Я стараюсь поскромнее
В переводчика играть,
У Эредиа Трофеев
Я не стану отбирать...
**

У нас открыты магазины
И по утрам стригут газоны,
И мы пока неуязвимы
Вдали от приграничной зоны
**

Прогресс разбег свершает свой
По баллистической кривой.
Но он когда-то шандарахнет
Об землю умной головой.
**
Военные новости.

Смотреть всё это без привычки-
Как новичку в анатомичке.
Оно особенно нервирует,
Когда тебя анатомируют.
**

Оперируя ножом,
регулируя нажим
то, что свято бережём,
откровенно обнажим
**

Я старею и впадаю
В молодёжную Weltschmerz.
Скорбь облегчит мировая
Подступающую смерть.
Лишь отчаянье умерит,
Утолит животный страх
Тех, кто ни во что не верит,
И не только на словах.
**
Среди чужих и сам не свой.
Среди своих ты свой, присвоен.
Где ж настоящий образ твой?
Где остаёшься сам собою?
Всё очень просто. Это « где» -
В свободном творческом труде!

10.10.06.

---

Объединимся!

Раздоры победим!
Враждебность обедняет!
Присядем, поедим!
Еда - объединяет!
***

---

Пенсионер и Жизнь.

При теперешней дороговизне
больно короток век стариков.
Не податься ли в партию Жизни,
может статься, подкинут годков?.
***

---

Ян Лехонь. Три стихотворения.

ЯН ЛЕХОНЬ. (1899 – 1956 )
Три стихотворения.

Лишь выбросит нас в город кабак или кофейня,
( от болтовни бесплодной и на сердце зевота),
Безбрежною тоскою обнимет ночь мгновенно,
И будем мы топтаться при запертых воротах,
Толкаться, колотиться, кричать глухой тетере,
Покуда не проснётся, ворота не откроет.
И мысли донимают – найти б иные двери,
Впускающие в « ЛУЧШЕЕ», или хотя б в «ДРУГОЕ».

*

В золотых отрепьях спят деревья ночью,
Серебристый месяц им постель остудит,
Но моей печали сможет ли помочь он,
Счастья без неё уж для меня не будет.
От ночного света хаты побелели,
Холодок осенний освежает кожу...
Уж цветы увяли, листья облетели,
Может стать как было, лучше стать не сможет...

*

От гордых мечтаний несбыточных детских,
От пролитых слёз, что никто не заметил,
Останется только на дереве врезка
Ножом перочинным, останется метка.
О чём не поведал – пусть будет сокрыто,
И строчки б написанной не уцелело,
Осталось бы только там сердце пробитое,
Где имя моё и твои инициалы.

***


*** (Co noc, gdy ju| nas nuda bezbrze|na ogarnia)
LechoD Jan


Co noc, gdy ju| nas nuda bezbrze|na ogarnia,

Gdy czczo[ jaBow w my[li, w sercu pustk mamy,

Wypluwa nas na miasto knajpa lub kawiarnia

I bBdzimy bez celu po zamkniciu bramy.



A potem: Bomotanie czasem pуBgodzinne,

Nim wreszcie strу| zaspany obudzi si raczy,

I my[l: zabBdzi w koDcu przed drzwi jakie[ inne,

Co prowadz do "Lepiej" lub choby "Inaczej



*** (W zBotych strzpach li[ci drzewa noce stoj)
LechoD Jan


W zBotych strzpach li[ci drzewa noce stoj,

Ksi|yc srebrne smugi po ziemi rozwBуczy,

Nic mi nie pomo|e na tsknot moje,

Ju| mnie |adne szcz[cie od niej nie oduczy.



PobielaBy domy od srebrnej po[wiaty,

Jesienny przymrozek sBabe ciaBo krzepi.

Tylko zeschBe li[cie, tylko zwidBe kwiaty!

Mo|e by jak byBo, mo|e nie by lepiej.

Biografia
LechoD Jan


Z mych marzeD nie speBnionych, z me) dumy dziecicej,

Z lez wylanych ukradkiem, o ktуrych nikt nie wie,

Ze wszystkiego, com kochaB - zostanie nie wicej

Ni| imi, scyzorykiem wyryte na drzewie.



Wic czegom nie powiedziaB - niech bdzie ukryte,

Mych listуw i pamitek niech pBonie stos caBy!

I tylko jeszcze wytn me serce przebite

I przy moim imieniu - twoje inicjaBy.

---

Стихотворения Александра Вата.

Александр Ват.
(1900-1967)
Стихотворения. ( С польского)


Мышью быть, полевой, или лучше садовой.
Не домашней.
Человек выделяет омерзительную вонь,
Узнаваемую всеми – птицами, крабами, крысами, - она
Возбуждает отвращение и страх.
Дрожь.

Питаться цветами глицинии, корой пальмовых деревьев,
Выкапывать корешки в холодной влажной земле
И танцевать в свежести ночной при полной луне.
Отражать глазами округлый свет лунной
Агонии.

Спрятаться в норке мышиной на время, пока злой Борей
Станет искать меня холодными костяными пальцами,
Чтобы зажать моё маленькое сердце под своим когтем,
Боязливое сердце мыши-
Кристалл пульсирующий.
***

У моей боли в четырёх стенах
Нет ни окон, нет и двери.
Слышно только как взад-вперёд
Ходит стражник снаружи.
Отмеривают слепое время
Его глухие шаги.
Ночь это, или уже светло?
Темно в моих четырёх стенах.
Зачем он ходит туда- обратно?
Как же достанут меня косой,
Когда в келье моей боли
Нет ни окон, ни двери?
Где-то там, наверное, летят годы
Из пылающего куста жизни,
А тут – ходит взад-вперёд
Стражник со слепым лицом.

***


Что говорит ночь? Нет,
Ничего она не говорит. У ночи
Загипсованы уста.
День- напротив, говорит
Без пауз, без раздумий, без секунды
Перерыва. И будет так говорить,
Пока не упадёт и умрёт
От истощения.
Но однако слышал я крик
Каждую ночь. В известной
Тюрьме на Любянице.
Что за прекрасное контральто! Сначала
Подумал, что это Мэрион Андерсон
Поёт спиричуэлс. Но это был крик.
Даже не о спасении. В нём
Начало и конец были
Так слиты, что нельзя было определить, где
Кончается конец,
Начинается начало. Это
Кричит ночь,
Хотя уста её загипсованы.
Это кричит ночь. Потом
День начинает своё траляля,
Пока не упадёт и не умрёт
От истощения.
Ночь – та не умирает,
Никогда не умирает,
Хотя уста её
Загипсованы.
***


АРИФМЕТИКА.

Даже когда ты один,
Не верь этому.
Он (она) всегда рядом,

Куда бы ты ни пошёл-
Всюду идёт с тобой.
Самый верный пёс не так верен,
Тень иногда пропадает,
Он (она) – никогда.

Вот рыжая девка оперлась о косяк двери отеля,
А с ней - нет, не двойник,- она же, другая она.
Этот, старый, как кот, проскользнёт за ней,
А с ним и товарищ его неотступный.
Те двое в постели сплетаются,
Эти сидят в ногах, ждут, грустно головы повесив.
***

ВЕРБЫ В АЛМА- АТЕ.

Вербы – везде вербы.
Прекрасна в инее и блеске верба алмаатинская.
Но если я забуду тебя, сухая верба с улицы Розбрат,
Пусть рука моя отсохнет!

Горы – везде горы.

Тянь-Шань предо мною плывёт в фиолетовом,
Пена из света, камней и красок блекнет и мерцает,
Но если я забуду вас, далёкие вершины Татр,
Поток Белой, где с сыном мы мечтали о плаваньях,
Напутствуемые доброй улыбкой нашей хозяйки,
Пусть обращусь я в камень татранский.

Если Вас забуду,
Если я забуду город мой родной,
Ночи варшавские, дожди, и те ворота, где
Дед протягивал руку,
Пёс разорвал мне одежду,
Спи, Ендрусь.

Опускаю горестно руки, как польская плакучая верба,

Если вас забуду,
Газовые фонари Журавей,- места моей муки любовной,
Светящиеся сердца, укрытые тёмной стыдливостью листвы,
И шопот, шорох, и дождь, и в аллее звуки дрожек,
И златопёрых на заре голубей...

Если я Тебя забуду, сражающаяся Варшава,
Кровью политая Варшава, гордая славой своих могил...

Если забуду...
Если Вас забуду...

***

Перевод Льва Бондаревского.

---

Из дневника

Я избежать бы смог
Борьбы и пораженья,
Укрывшись между строк
Таблицы умноженья,
Остался б недвижим
В меняющемся мире,
Притом непогрешим,
Как дважды два четыре.
Конечно, я большой,
Мне между строчек тесно,
Но было б хорошо,
И даже интересно.
***
Небольшой житейский опыт
Растянув на сотни строк,
Я на это смог ухлопать
Отведённый жизни срок.
И доживший до упора,
Где событья лишь во сне,
Я в приватных разговорах
Признавался в этом мне.
Я ж, не подавая вида,
Что и сам такой-сякой,
Утешая инвалида,
Возвращал душе покой.
Спи, товарищ, альтер-эго,
Досыпай остаток лет.
У любого человека
Как в шкафу, его скелет
***

Хорошо витать над миром,
Не просить, не вопрошать,
И пространственным эфиром
Беспрепятственно дышать,
Забывая между делом
О постылой суете,
Лёгким телом обалделым
Растворяясь в пустоте.
***


« Блажен, кто посетил сей мир
в его минуты роковые»,
Однако, выжил, и «дормир»
ушёл во времена другие,
Застойно- мирные,- при них
Не страшно оставлять родных.


***
Вот если б умирая , мы обращались в дым,
Насколько проще было б убийцам и родным
Без корпуса деликти и похоронных дел-
Нет, что ни говорите, а я бы так хотел.
Но только чтоб коровы остались при своём,
Иначе нам пришлось бы их поедать живьём.

**

Настанет время новостей
Очнёмся заново потом,
Когда исчезнет тук с костей
И мозг истает выпотом,
И нас на вынос понесут,
Под белым светом совести,
Где нас рассортирует суд
По степени виновности.
***
...и стала ненавистью зависть,
И скрыла дружбу прежних дней
Непроницаемая завесь,
И ненавидимый за ней...
***

---

Кот в пустой комнате. Вислава Шимборска

Вислава Шимборска.
Кот в пустой комнате.

Умер? Нет, так с котом не поступают .
Но с чего начать коту в опустевшей комнате?
Взбираться на стены,
протискиваться между мебелью...
Вроде ничего не изменено,
однако изменилось,
вроде не передвинуто,
однако переместилось.
И вечерами лампа уже не светит.
Слышны шаги за дверью,
но они не те.
Рука, что кладёт рыбу на тарелку
тоже не та, что всегда.
Что-то тут не начинается в свою пору,
чего-то тут не бывает,
как должно быть.
Кто-то тут был и был,
а потом вдруг убыл
и упорно не появляется.
Во все шкафы заглянуто,
по всем полкам побегано,
под ковром проверено.
Даже нарушен запрет
и разбросаны бумаги.
Что ещё осталось-
спать и ждать.

Пусть он только вернётся,
пусть он только покажется.
уж он поймёт,
что так нельзя с котом.
Направиться к нему как будто нехотя,
потихоньку,
на очень обиженных лапах,
и никаких скоков и писков первое время.
***

Kot w pustym mieszkaniu
Szymborska WisBawa


Umrzel - tego nie robi sie kotu.

Bo co ma poczal kot

w pustym mieszkaniu.

Wdrapywa si na [ciany.

Ociera miedzy meblami.

Nic niby tu nie zmienione,

a jednak pozamieniane.

Niby nie przesunite,

a jednak porozsuwane.

I wieczorami lampa juz nie swieci.



Slycha kroki na schodach,

ale to nie te.

Reka, co kladzie ryb na talerzyk,

takze nie ta, co kladla.



Cosie tu nie zaczyna

w swojej zwyklej porze.

Cocsie tu nie odbywa

jak powinno.

Ktos tutaj byl i byl,

a potem nagle zniknal

i uporczywie go nie ma.



Do wszystkich szaf sie zajrzalo.

Przez pуlki przebieglo.

Wcisnielsie pod dywan i sprawdzilo.

Nawet zlamalo zakaz

i rozrzucilo papiery.

Co wiencej jest do zrobienia.

Spal i czekal.



Niech no on tylko wroci,

niech on sie pokaze.

Juz on sie dowie,

ze tak z kotem nie mozna.

Bedzie sie szlo w jego strone

jakby sie wcale nie chcialo,

pomalutku,

na bardzo obrazonych lapach.

I zadnych skokуw piskуw na poczatek.

---

На канале " Хорошие Новости"...

На канале «Хорошие Новости»
Не терзают укорами совести.
Светит солнышко, радуют звёздочки,
Тучки ходят, случаются дождички,
Реют весело птички небесные
и цветы расцветают чудесные,
и спокоен, как мир, окоём
В нешироком окошке моём.

* * *

---

Воланд.

Глаз пустой не отражает
окружающих красот,
он как дырка, поглощает,
что попало- засосёт.
Пятна белые в природе
появляются в момент.
Удивлённый мент подходит:
-Предъявите документ!
1987 г.

---

Триада.

ТриАда.

Преемственность –
Гарантия стабильности.
Стабильность-
Гарантия преемственности.
Стабильность стабильности-
гарантия гарантии.
Стабильность преемственности-
Преемственность стабильности.
Преембильность ,
Гарантвенность,
Стабрантия!

---

Агнешка Осецка. Три стихотворения.

Агнешка Осецка.

Ученический дневник.

Мои умершие
Посмеиваются в кулак –
Мои заботы ещё такие земные!
Мои умершие
Просят немногое:
-Смети листву мне с головы,
Поставь камень,
Разожги мне огонь,
Как в моей печурке.
-Вот пшеничка тебе, тато,
Поешь, если ты – этот голубь.
А печурки у меня нет.
-Нету печки? Ни оконца, ни скляночки?
-Получила я двойку по домоводству,
Может, лучше посписываю у вас?
-Не опасайся, дочка,
Смерть двоек не ставит.
***

Серое платье.

Усесться
В сером своём платье
И следить восхищённо, как ты дышишь,-
Такова была моя программа.
Оказалось, однако, что надлежит
Блистать, сверкать, вибрировать,
Иметь мысли и устремления,
Быть кем-то,
Иметь голову на плечах,
На голове локон,
Над локоном ореол,
Над ореолом пташек.
Для пташек зерно,
На зерно деньги,
Деньги за музыку,
Музыку за тебя,
За дыхание
И за серое платье.
***

В страхе.

В страхе
Как дома.
Знаю всё наощупь,
Ямки,
Закоулки.
Слышен лифт.
Есть даже телефон.
Только вот выхода
Нет.
***

(Вольный перевод свободного стиха. ЛБ.)

---

Из стихов 1987 года

1.

-Да вы собираетесь как-то,-
спросил бы я тех погонял,-
унять человеческий фактор,
чтоб он не того, не вонял?
Пора, как учил Аракчеев,
идейный разброд побороть,
и в армию всех книгочеев
забрить и поротно пороть!

2.

От неформала клятого
прибавилось забот-
по методу Зубатова
направимся в народ!
Поправим заблуждения,
ударим по рукам,
и выведем движения
к широким тупикам!

* * *

---

3х8

-Вот так и скажи Моисею:
Со мной не хитри, не люблю.
Я вас соберу иль рассею,
помилую иль погублю,
но только не будет исхода,
не выпущу я за кордон
такого лихого народа!
Вот так и скажи, Аарон!
***

Был случай. У царька
сидим, подопьянели.
Вдруг некая рука
выводит на панели
слова. Он их прочесть
не смог, но догадался,
и известью извЕсть
известие пытался.
***

Когда умирает эпоха,
слепец прозревает, слепец!
И даже Саул во пророках,
плохой предрекает конец.
Но время не верит советам,
не знает запрета " нельзя",
ему прикрывает газета
уже неживые глаза.
***

---

Пётр Плаксин (Юлиан Тувим)

Юлиан Тувим. (1894-1953)

Пётр Плаксин.

1.
На станции « Смертная Скука»
Что , в Мордобойском повете,
Телеграфист Пётр Плаксин
Играть не умел на кларнете.

Это ли тема поэмы?,
Мелочь, безделица прямо!
Но оказалась, однако,
Главной причиною драмы.

Жизнь поманИт и обманет,
Из пустяковой причины
Выйдут кошмарные драмы,
Тяжко страдает безвинный.

Сходятся эти событья,
Как рельсы путей в отдаленье,
В отчаянье, горечь бессилья,
В безбрежную боль сожаленья.

И отправлялись составы,
И отлетал повседневно
Третий звонок отправленья
В слякотный сумрак осенний.

Глянешь в окно ненароком
Вдаль, провожая глазами
Поезд с неясной тоскою,
Веки нальются слезами.

2.
Перед одним из тех окон
При аппарате Морзе
Пётр Плаксин сидел, тоскуя,
Причины ж не знали вовсе

Даже Параграфов Ваня,
Что из билетной кассы,
Он с прошлой осени твёрдо
Решил пожениться с Настасьей.

Так же Влас Псоич Запойкин,
Техник, что в месяц имеет
Рубликов сто, он начальству
Всегда поклониться умеет.

И ни Илья Слономоськин,
Что контролёр пока младший,
Но прибиваться намерен
К аристократии нашей.

И вовсе об этом не ведал
Местный начальник Рубленко,
Славный Прокофий Гаврилыч,
Что выпить был склонен « маленько».

А если уж сам наиглавный,
Известный в нашем повете,
Не ведал, то этого вовсе
Никто знать не может на свете.

3.
Но всё-таки были такие,
Которые странные вещи,
«шерше, мол, ля фам», говорили,
Что-то такое про женщин.

Было поверить трудно,
Но говорила это
Всем Варвара Петровна,
И по большому секрету,

Что объясняется просто
Телеграфиста кручина-
Плаксин влюбился в кого-то,
В том, безусловно, причина.


Святые угодники, боже!
В кого же влюбился Пётр Плаксин?
Батюшки, что за задача!
В Таню, Анисью, Настасью?

В Ольгу, Авдотью , Полину,
Веру, Анюту, Наташу,
Может быть, в Марью Степанну
Или в Семёнову Машу?

-Кто же ? Та полька в буфете?
Господи! Как неприлично!
А Плаксин сидел при окошке,
Сидел и грустил, как обычно.

4.
На станции «Смертная Скука»,
Что в Мордобойском повете
Техник Влас Псоич Запойкин
Славно играл на кларнете.

Был временами грустен,
Будто печаль томила,
И про «Последний денёчек»
Тогда он играл уныло.

Играл он красиво и сладко,
«Камыш и деревья гнулись»,
Бывало, с веселостью дикой
О самоварах и Туле.

У панночки Ядзи в буфете
Аж сердце взволнованно тает,
Бывало прошепчет- Влас Псоич!
Уж так он чудесно играет!

А техник, усы расправляя,
Подмигивал Ядзе коварно:
-Ей богу, пустяк, это только
Для вас, моя милая панна!

Вздыхает –ах!- по кларнетисту
Ядвига, а тот замышляет проказы,
И тихо вздыхает Пётр Плаксин
По Ядзе красивой, по Ядзе.

5.
Вьюга проносится полем,
Воет за окнами сильно,
Грустно играет Влас Псоич-
Ой, как жалеет Россию!

Ветер в оконные щели
Вихрем врывается снежным.
Панна Ядвига в буфете
Водку предложит проезжим.

Холод крепчает трескучий,
Аж до костей проникает,
Пишет Петр Плаксин посланье,
Сердце своё открывает.

Пишет Пётр Плаксин Ядвиге,
Хочет поведать, как сможет,
Чтоб поняла его Ядзя,
Чтобы ответила тоже.

Пишет, что любит давно он,
Только открыться боялся
И просит держать это в тайне,
Чтобы никто не смеялся.

Пишет сердечно, любовно,
Мол, любит и сильно, и чисто,
И капают слёзы в чернила
Плаксина, телеграфиста.

6.
На станции, где из оконца
Рельсы видны и вагоны,
Поля отдалённые видно
И три искалеченных клёна,

Людей также видно, что едут
Куда? – далеко – издалёка,
Видна там российская осень,
И небо висит невысоко,

И вид неизбывной печали
И так же банальны страданья,
Глаза, что глядят, провожая
В дорогу, и речи прощанья.

Ах, сердце, зачем возгордилось,
Ах, очи, залитые плачем,
Рыдания ночью бессонной,
О, слёзы любови горячей!

-Нет, не для меня вы, Пётр Плаксин!
Влас Псоича я, кларнетиста,
Люблю, он с душою поэта,
Не нужно мне телеграфиста!

Читает Пётр Плаксин с тоскою:
Кому же я нужен на свете?
И думает- всё же как славно
Влас Псоич играл на кларнете!

7.
На станции «Смертная Скука»
У самой ограды кладбища
Могилка с крестом деревянным
И чёрной фанерной табличкой.

И надпись на этой табличке:
« Душою смиренной и чистой,
Прохожие, помолитесь
За Плаксина, телеграфиста».
***

http://www.poema.art.pl/site/itm_2599.html

---

Юлиан Тувим. У круглого стола.

Юлиан Тувим.

У круглого стола.

Du holde Kunst,
In wieviel grauen Stunden..
(Песня Шуберта).


А может, милая, собраться
Хотя бы на день нам в Томашов?
Там в тихих сумерках сентябрьских
В осеннем золоте тогдашнем,

В том белом доме, в белом зале,
Что мебелью чужой заставлен,
Доскажем, что не досказали
В том нашем разговоре давнем.

При круглом столике доныне
Мы там сидим как неживые.
Кто расколдует нас, кто снимет
С нас, наконец, те чары злые?

Ещё из глаз моих стекает
К моим губам ручей солёный,
А ты сидишь, не отвечаешь
И виноград жуёшь зелёный.

Ещё пою тебе я взглядом
«Du holde Kunst!», и сердцу больно,
Но ехать и прощаться надо,
В моей руке твоя безвольна.

И уезжаю, оставляю,
И повторяя снова, снова,
Благословляя, проклинаю..
«Du holde Kunst!» О, если б слово!

Тот белый дом стоит как прежде
И до сих пор не понимая,
Зачем внесли чужие вещи
И тишина вошла немая.

Но сумрак осени остаться
Там должен, тишь, и тени наши...
...А может, милая, собраться
Хотя бы на день нам в Томашов?


Оригинальный текст см. http//www.poema.art.pl/site/itm_2619.html

---

Юлиан Тувим. Мелодия.

Юлиан Тувим

Мелодия.

Осень, осень – это моё время.
Серым утром так приятно взгляду.
Я в кофейне милой между всеми
Не спеша, как в облаке, усядусь.

За окном и суета, и спешка,
Я ж не вижу будто и не слышу,
И с осенней грустною усмешкой
Заблудился где-то в сферах вышних.

Хорошо сидеть в кофейне сонной,
Ничего снаружи не тревожит,
Этим утром снова я влюблённый,
И грустнее, и моложе тоже.

От нахлынувших воспоминаний
День проходит сонный и усталый.
Из твоих несказанных признаний
Я стихи безмолвными устами

Составляю, вот и стали песней,
В ней душе минутная отрада...
(...Чужестраночка в пальтишке тесном
Мелодично попросила шоколада,
Стройная и гибкая, как ветка!
И как вдруг повеяло духами!...)

Мало в мире нас- одни мы с вами
Настоящие поэты!


Wczesna jesień - oto moja pora.
Siwy ranek - kolor mego wzroku.
Siedzę w miłej kawiarni jak w obłoku,
Mogłbym tak do wieczora.

Za oknami tyle pośpiechu,
Ale ja nie wiem i nie słyszę,
I zamilkły w jesiennym uśmiechu,
Zapatrzeniem dalekim się kołysze.

Tak najlepiej: siąść w cukierni rankiem
I patrzeć, jak ulica chodzi.
W takie ranki jest się kochankiem,
I smutniej człowiekowi, i młodziej.

Od miłosci, od czułych wspomnień
Dzień zacząłem senny i pusty.
Z twoich słów, nie pisanych do mnie
Wiersz układam uśmiechniętymi usty.

A to wszystko razem jest melodią,
I melodii chwile są rade.
Cudzoziemka w palcie kraciastym
Śpiewnie, ślicznie zamawia "szokolade".

Jaka wiotka, matowa kobieta!
Jak nas mało na świecie! Jak mało!
I jakimi perfumami zawiało!
I jaki poeta!...

---

Адам Загаевский. Новый опыт.

Адам Загаевский.

Новый опыт.

Приобрели мы новый опыт,
Радость, потом вкус борьбы , скорбь,
Возрождение надежды – новый опыт,
который можно так же найти и в сетованиях девятнадцатого столетия.
Что же в нём нового?
Дружба? Сочувствие?
Объединение людей?
Отвага , освобождённая на момент, и вновь
Свёрнутая, как транспарант?
Сердцебиение? Та минута на рассвете,
Когда нам показалось, что мы и вправду вместе,освобождённые не только
от страха,
Но и от разобщённости?
Звон костёльных колоколов, лёгкий
И чистый, будто пели весы судьбы..
Крохи переживаний? Понимания?
Вопросительные знаки?...
1990.

---

Константы Ильдефонс Галчинский. "Театрик Зелёная Гусыня"

Константы Ильдефонс Галчинский

Имеет честь представить

Театрик «Зелёная Гусыня».

БАЛ У ПРОФЕССОРА БАЧИНСКОГО.

Открытие сезона!

Премьера!


Театрик «Зелёная Гусыня»,
Вопреки сплетням о безумии Автора
И произошедшем в следствии этого репертуарном кризисе
Имеет честь просить
Всю прессу, отечественную и заграничную,
На свою первую в этом сезоне
Премьеру.
Светила прессы, как и миллионы
Энтузиастов – зрителей
Наименьшего ТЕАТРА в мире
Увидят ( минуту терпения!) первый из цикла
Наших новых ошеломительных представлений (ГОНГ).
Почтеннейшая
Публика!
Не щадя усилий и затрат, нынешнее Официальное открытие сезона
И новой эпохи в истории сцены нашего Театра,
Торжественно представляет это золотое пятно на простынях Истории,
( ГОНГ )
Сладкометражку в семи цветах под названием

БАЛ У ПРОФЕССОРА БАЧИНСКОГО.
(ГОНГ)
(Занавес!!!)


Пёс Фафик ( Херменгильде Коцюбинской)
Вальсик, ах, вальсик , под Хельсины перси!
В вальсике время как сон пролетит!
Милая Хелься, сладкая Хелься,
Я не могу ль вас на вальс соблазнить?

Херменгильда.
Фафуня, когда мы с тобою танцируем,
Вижу весь мир золотым и сапфировым!
( Танцуют).

Проф. Бачинский.
(Делает себе за портьерой тайком укол пенициллина).
Эй, музыканты, звонче!
Дуй в унисон, саксофон!
Танцует с профессором нынче
Мудрый Ослик Порфирион!
(Выходит из-за портьеры и приближается к Порфириону).

Ослик Порфирион ( Профессору)
Ах, золотой мой Бачиня!
Бью вам челом с восхищеньем!
Встретить вас вновь у Зелёной Гусыни-
Чудное – ах!- наслажденье!

Адский Петрусь ( В цилиндре)
Пани, панове, все вперемешку,
Где тут баранки, где тут кошёлка?
Мой Алоизий, ну же, не мешкай,
В вальсе обнимемся, милый Гжегжулка!
( Танцует с Гжежулкой).

Все
Суперсимфония, суперфосфат!
Фрак к декольте наклоняется, рад
Всю провальсировать ночь напролёт,
И не заметим, как солнце взойдёт!

Зелёная Гусыня.

И снова под моим крылом
На сцене, словно на прогулке
И Фафик, и Порфирион,
И Херменгильда, и Гжегжулука!
( Утирает лапой слёзы радости, продолжает)
Сколько в небе звёзд высоком,
Словно из мешка вылазят шила, и
Пусть века минуют и эпохи,
Я буду жить, зеленокрылая!
(От счастья себя не помнит).

Все.
(Окружают Зелёную Гусыню, поют и танцуют).
В нашем буфете вкусные самые
Куски для Гусыни, для нашей Мамы,

Профессор Бачинский ( из-за портьеры, где вкалывает себе снова пенициллин)
Поём и танцуем вокруг Гусыни,
Нашей мифичной Зелёной богини!

Подслеповатый пианист.
Скоро, наверно, совсем дам я дуба,
Каждую ночь всё одно барабаню.
Что же осталось? Четыре лишь зуба,
Скука, артрит, и фортепьяно.
( Теряет самобладание).

Занавес Ну вот, запел петух уже третий,
Вас я сейчас порадую.
Прощайте, старцы, вдовы и дети,
Время и мне поработать: падаю!
(Падает).

1948 год.




Дочка часовщика.

Театрик « Зелёная Гусыня» имеет честь представить
Трагедию в одном действии и трёх картинах
под названием « ДОЧКА ЧАСОВЩИКА»

Участвуют:
Старый Часовщик – жертва раков с укропом.
Мануэла, его дочь.
Нюня, дальний родственник, близок к помешательству.
Францишек, сатанинский ловелас.

Действие происходит преимущественно в Миланувке.

Первая картина.
Пение Францишка за сценой (на известный гуральский мотив.)
Хэй, хрущи жужжат, летают,
Хэй, солнце в небе ясном,
Хэй, ну что за жизнь такая
Старого ловеласа!
Мануэла ( со вздохом)
Ах, снова этот Францишек! Узнаю его бас- баритон.
Я вся дрожу.Он снова придёт сюда и станет наступать
На меня со своей нежной любовью. Красивая женщина-
Она как половица, всегда на неё наступают.
( Смотрит на часы)Скоро опять обед. И мой сгорбленный отец снова выйдет
Из своей мастерской, где день и ночь кукуют деревянные
Куковалки и тикают несчётные часы. А на обед ему снова раки.
Раки круглый год!
А ты как себя чувствуешь, Нюня?

Нюня. Лучше, нет, гораздо хуже.Снова всю ночь не спал, замучала
Перхоть. Драл голову до рассвета.

Мануэла. Ты лучше бы остригся, Нюня. С таким чубом выглядишь
Как урод. А от перхоти лучше помазать бензином. Вот
Канистра.

Нюня. (поливает шевелюру бензином, подпаливает спичкой и плача, убегает с пылающей головой)

Мануэла (глядя вслед Нюне)
Минутное развлечение, и снова серость.

Песня Франтишка за сценой, ( уже поближе)
Хэй, хрущи жужжат, летают,
Хэй,солнце в небе ясном,
Хэй, ну что за жизнь такая
Старого ловеласа!

Мануэла. Францишек уже в саду, скоро будет у моих ног. А может быть,
Отдать ему своё сердце и так выбраться из этой трясины
Раков и часов? ( Поёт)
Где тот далёкий край,
Тот, где магнолии...

Старый часовщик ( пробегает по сцене с прицепившимся к его носу огромным раком)
А раки, псякрев, снова недоварены!

Францишек. (Входит с моноклем, цветами и бриллиантами)
Мануэла, каждый миг повторяю себе : сейчас или никогда?
Мануэла, ты должна стать моей, Мануэла, я люблю тебя
До безумия! Прочь из Миланувки!
Я открою тебе новые перспективы! Я буду носить
Тебя на руках! Я вытащу тебя из этого архиболота раков
И часов, и донесу тебя на руках до Варшавы,
Где, прижавшись друг к другу, мы проведём остаток
Нашей жизни в изысканнейшем кафе «Золушка».

Мануэла. Я твоя.

Картина вторая.

Францишек уносит Мануэлу в Варшаву.

Картина третья.

Комментатор. Миновал некоторый отрезок времени. Сатанинский ловелас Францишек оставил Мануэлу на мостовой с пятёркой детей, а сам понёс заслуженную кару- принял смерть от молнии, получив перед этим неизлечимую болезнь и опустившись на дно распущенности, откуда уже не смог выбраться на поверхность так называемых приличий.
Скончался он в больнице на клеёнчатом топчане со словами : «Мне всё простится за любовь».
А простил ли Старый Часовщик свою дочь? Посмотрим.

Старый Часовщик. ( Стоит повернувшись спиной.)

Мануэла. Отец, заклинаю тебя, прости! Ты сказал когда-то,
Что всё мне прощаешь. Почему не повернёшься ко мне лицом?

Старый Часовщик ( глухо)

Прощаю тебя, Мануэла. Но повернуться к тебе не могу.
Я давно уже стою, сижу, лежу и хожу только задом наперёд.
Это фатальное следствие питания раками.

Занавес. ( С шумом падает).

1949.



Человек с головой как огурец.


Театрик «Зелёная Гусыня» имеет честь представить

«ЧЕЛОВЕКА С ГОЛОВОЙ КАК ОГУРЕЦ»

Выступают
Человек с Головой как Огурец и Глубокая Тарелка.
Время действия – современность.

Человек с Головой как Огурец.
(Вне себя от огорчения)

Чтоб у тебя нога опухла, Юпитер, и у тебя, Диана, сестра Аполлона,
Что под именем Люцины опекает утренние роды!
Что из того, что родился я поутру, прошу прощения,
На посмешище всему свету с головой, как огурец?!
Всюду на меня пальцами показывают, все от моего вида
Лопаются от смеха. Поэтому я не могу ходить на похороны,
Хотя и люблю. На премьерах классических трагедий и современных
Драм тоже не могу показаться, сразу начинается шум и хохот-
О, вот идёт человек с головой как огурец!
А совесть! То есть, прошу прощения, внутренняя психология,
Терзает меня, проше паньства, дни и ночи, потому что
Столько духоподъёмных акций испортил мой гротескный облик
У настроенных патетически соотечественников!
Но я знаю что сделать. Я воспользуюсь советом мудрого
Ослика Порфириона, зайду в ближайший ресторан и попрошу
Глубокую Тарелку.
Довольно шуток, смешкам конец!
Я – с головою как огурец!

( В ближайшем ресторане получает Глубокую Тарелку и превращается в салат).

Глубокая Тарелка (басом) THANK YOU VERY MUCH ,.

Занавес.

К.И.Галчинский, 1948.



Жена в маринаде.


Театрик Зелёная Гусыня имеет честь представить
Кровавую драму в трёх актах с уксусом
Из жизни высших сфер светско- университетских
«ЖЕНА В МАРИНАДЕ.»

Выступают:
Гаспарон, барон- упырь.
Гаспаронова, неверная баронесса.
Ян Пахучий, верный слуга.

Акт 1
Декорация : тайная коморка у двери спальни баронессы.

Барон
(подсматривая в замочную скважину) -Боги! Ян, это же экстраординарно!
Баронесса изменяет мне с ординарным профессором! Я этого не переживу, я морально сломаюсь!
( Сломился морально).
Ян Пахучий -Мужайтесь, господин барон, уляжется!

Барон ( заглядывая снова) - Уже улеглось.

Акт 2
Декорация : Библиотека барона. Посреди библиотеки стоит банка настораживающего размера.

Барон ( страдая, в сторону) – Если бы душа не была бессмертной, то я сказал бы, что моя смертельно ранена! Женщины, о, женщины! (Стучат) Antre!

Баронесса ( входит) – Не желаешь ли выпить чего-нибудь, Джимми?

Барон – Спасибо, нет! (Скрежещет зубами).

Баронесса - Но что означает эта зловещая банка?

Барон: - Ха! Ха! Ха! Сейчас узнаешь! Янек!

Ян Пахучий ( входит) – Пани звонила?

Барон - Чушь! Пани не звонила, и уж никогда звонить не будет!
(Хватают вместе с Яном П. баронессу и заталкивают её в приготовленную банку, заливая уксусом. Фазы процесса, принимая во внимание нервы публики, выполняются за сценой.)

Акт 3
( В оперном варианте).

Ария баронессы в банке.

Любовный пыл меня сгубил,
И я – пример неверным жёнам,
Меня мой муж коварно засолил,
И вот теперь я стала корнишоном.

Занавес ( падает по ошибке, но тут же поднимается повторно)

Ария баронессы ( продолжение)

Ах, мне отныне свет не мил,
Спастись молитва не поможет,
Ну кто меня теперь бы полюбил?
Вот разве пьяница, быть может!

Занавес.

Константы Ильдефонс Галчинский.
1947.

---

Бруно Ясенский. Стихи. (с польского)

Бруно Ясенский. ( 1901 -1939).

Стихи 20-х годов.

ДОЖДЬ.

Дождь идёт ночной порой,
На гардинах тени – танцы.
Белый шут, ночной Пьеро,
Лилии читает стансы.
Ночью...тише...не теперь...
Кто там... в брыжжах...промелькнули...
Выносили что-то в дверь...
Их шаги в коврах тонули...
Белый клоун, шут, урод,
Глупый рыцарь Беатриче,
Словно фавн, скрививши рот,
Неразборчивое кличет....
...Тише! Набежит народ!
Свет внесут, и будет поздно!...

...Монотонно дождь идёт...
...Дождь идёт капричиозно...
***

ПАНЕНКИ В ЛЕСУ.

Залиствился тихосонный тихолеса тихопляс
Проходили тами паненки первеснянки экстазэрки,
Нагибались, наклонялись, набирали в бонбоньерки
Жёлтатласные грибочки, что растут лишь только раз.

Опадали перволистья на воздушный креп- де-шин,
Колыхались, волновались на воланах валансьенки,
И заплакали берёзки, в кружевах демимонденки,
Заворчали злые буки, погружаясь в вечный сплин.

Залиствился, закружился, эхозвался в тихосне,
На пантофельки из плюша
Сыпал росы, как из душа,
Голоса идущих глуше
Доносились в тишине
На аллее в отдаленье, может, плач, а может, не...
***


ПРОГУЛКА.

Поёт пропеллер стихи Эредиа,
Летим, затеряны вдвоём в нигде.
И для неё я играл комедию
В экстравоздушном (вдвоём) a de,
А солнце в души лилось экстазно,
Слова сливались в один сонет,
Но ты смотрела вполне бесстрастно
Под тангошалью сквозь свой лорнет.
Ты принимала ль меня серьёзно?
( Две лёгких складки у тонких губ).
И пел пропеллер нам Блериозно,
Ласкал нас ветер и неба глубь...
**


ТАНГО ОСЕНИ.

Холодный день румянцем подцветив,
Бежит стернёю ветер, рыжий сеттер.
(Берёз алеея, клёнов лейтмотив).
Проходишь ты, одета в бурый свитер.

Холодный ветер с поля – в самый раз
Погоде серой, смутной – в Польше осень.
Дорогой листья пляшут па-де-грас,
По лужам их осенний гон разносит.

Сегодня дождик падал, будто мгла.
На пашне блеск воды мутностеклистый.
Вот заяц выскочил, присел- ну и дела!-
Солнечнопьяный образ футуриста.

Страшат в полях виденья голых ив,
И каждая из них- как будто веха.
(Берёз аллея, клёнов лейтмотив).
Бредёшь одна, и вовсе не до смеха.

И гордости полны движенья рук,
И столько тихой смутной катастрофы,
Когда дорогой той же после двух
Ушедших лет мои читаешь строфы.
**


РЫГАЮЩИЕ ТЕНИ.

На клавишах расселись унылые бемоли,
Ужасно надоели, зевали У-а-а..
А на столе Джоконда стояла полуголой
И требовала громко : cacao мне, chix!

За окнами аллеи желтели, осенели,
Как будто пилигримы бичующихся сект,
Лишь белые фасады безмолвно каменели,
Всегда на месте стоя ,бесстрастные, correcte.

А вот сегодня пани классически беспечна,
Которая сердцами играет, как в серсо
И сдержанно и гордо,- однако, в этот вечер
Была шикарна после трёх порций кюрасо.

Как не дивиться – пани всегда была бонтонна,
И оставалась, впрочем, всегда вполне модерн.
По пятницам и средам ведь у неё в салоне
Читали Ивашкевич и Анатолий Стерн.

Я- вне таких приличных приёмов, кулуаров,
Когда тайком порхают влюблённые billet,
Но мне открыты двери в уютном будуаре
Увидеть платонично мадам dishabille.

Пускай сегодня пани – безумная весталка,
Слуга невозмутимый осмелится посметь-
Мы взапуски гоняли вперегонки по парку
И падали на лавки, запыханные в смерть.

Приглядываясь к звёздам, целующимся с нами,
В один момент, позднее десятого Клико,
Увидели внезапно всё в мире вверх ногами,
Как то порой бывает в кино Pathe & Co.

И нонсенсы плясали, безумные виденья
Той пьяной ночью, полной шампанским и игрой,
Когда в кустах виднелись рыгающие тени,
Двенадцатью лакеями несомые домой.
***

---

Анна Фрайлих. Есть. С польского.

Анна Фрайлих.

Есть.

Это мой город,
И я- его.
Сквозь стеклянный ветер
Плывём вдоль берегов.
-Прекрасно?
-Напрасно о том пытать,
Лодке важно,
Что есть куда пристать.
***

---

Анна Свирщиньска. Два стихотворения

Анна Свирщиньска.

Строим баррикаду.

Мы боялись, строя под обстрелом
Баррикаду.
Трактирщик, любовница ювелира, парикмахер,
Все трусы.
Упала наземь служанка,
Волоча камень из мостовой, очень мы боялись,
Все трусы.
Сторож, лотошница, пенсионер.
Упал на землю аптекарь,
Он волок дверь от уборной,
Боялись мы ещё больше, воровка,
Портниха, трамвайщик,
Все трусы.
Упал парень из исправдома,
Он нёс мешок с песком,
Ведь мы и вправду боялись.
Хотя никто нас не заставлял,
Мы строили баррикаду
Под обстрелом.
* * *
Пусть считают трупы.

Те , кто отдали первый приказ войны,
Пусть посчитают теперь наши трупы.
Пусть пройдут вдоль улиц,
Которых нет,
Через город,
Которого нет,
Пусть считают неделями, месяцами,
Пусть считают до самой смерти
Наши трупы.
* * *

---

БОлеслав Лесьмян. Безлюдная баллада ( вариант)

БОЛЕСЛАВ ЛЕСЬМЯН.

БЕЗЛЮДНАЯ БАЛЛАДА.(Вариант)


Человеческому взгляду недоступная поляна
В безмятежности безмерной расцвела благоуханно.

Ручеёк, укрылся в зелень, неустанно переменчив,
И гвоздички над травою расправляли свету венчик.

Захлебнувшийся росою, не трещал в траве кузнечик,
Одуванчик обломился, истекая соком млечным.

Аромат дышал под солнцем и бурлил, кипел живицей,
И никто того не слышал, и никто не мог дивиться.

-Где ж мои перси, червцами горящие,
Уст почему моих нет на поляне?
Рвать бы цветы мне моими руками,
Где мои руки с цветами, с цветами?

Что-то странное творилось, лепетало в отдаленье,
То какая-то девичья тень искала речь и зренье.

Как отчаянно хотела воплотиться, сотвориться,
Косами озолотиться, белой грудью осветиться.

Так боролась , так страдала в муках девственного лона,
Воплотиться не сумела, и уснула утомлённо.

Но то место, где могла быть, ещё жило и шумело,
Место для души пустое, место вольное для тела.

- Где ж мои перси, червцами горящие,
Уст почему моих нет на поляне?
Рвать бы цветы мне моими руками,
Г де мои руки с цветами, с цветами?

Привлечённых чуждым шумом тучи трав и насекомых
След искали на том месте небывалый, незнакомый.

Сеть паук в ничто развесил, чтобы тень поймать той тени,
Овод вострубил, восславил, празднуя несовершенье,

И прощальное играли ей цикады со сверчками,
И цветы венками стлались, похоронными венками.

Все собрались для обряда там, на солнечной поляне,
Ради той, что быть могла бы, но не будет, но не станет.. .

- Где ж мои перси, червцами горящие,
Уст почему нет моих на поляне?
Рвать бы цветы мне моими руками,
Где мои руки с цветами, с цветами?

***

---

Болеслав Лесьмян. Безлюдная баллада.

БОЛЕСЛАВ ЛЕСЬМЯН.

БЕЗЛЮДНАЯ БАЛЛАДА.


Человеческому взгляду недоступная поляна
В безмятежности безмерной расцветала изумрудно.

Ручеёк, укрылся в зелень, неустанно переменчив,
И гвоздички над травою рассыпались как веснушки.

Захлебнувшийся росою, не трещал в траве кузнечик,
Одуванчик обломился, истекая соком млечным.

Аромат дышал под солнцем и бурлил, кипел живицей,
И никто того не видел, и никто того не слышал.

-Где ж мои перси, червцами горящие,
Уст почему моих нет на поляне?
Рвать бы цветы мне моими руками,
Где мои руки с цветами, с цветами?

Что-то странное в сторонке лепетало и молило,
То какая-то девичья тень искала речь и зренье.

Как отчаянно хотела воплотиться, сотвориться,
Косами озолотиться, белой грудью осветиться.

Так боролась , так страдала в муках девственного лона,
Только силы не хватило, и уснув, не воплотилась.

Но то место, где могла быть, ещё жило и шумело,
Место для души пустое, место вольное для тела.

- Где ж мои перси, червцами горящие,
Уст почему моих нет на поляне?
Рвать бы цветы мне моими руками,
Г де мои руки с цветами, с цветами?

Привлечённых чуждым шумом тучи трав и насекомых
След искали на том месте небывалый, непонятный.

Сеть паук в ничто развесил, чтобы тень поймать той тени,
Овод славил совершенье, праздник несуществованья.

Ей прощальное играли, величальное цикады,
И цветы венками стлались, похоронными венками.

Собрались на месте этом, да на солнечном обряде,
Кроме той, что быть могла бы, но не будет, но не будет.

- Где ж мои перси, червцами горящие,
Уст почему нет моих на поляне?
Рвать бы цветы мне моими руками,
Где мои руки с цветами, с цветами?

***

Ballada bezludna
Niedostepna ludzkim oczom, ze nikt po niej sie nie blaka,
W swym bezpieczu szmaragdowym rozkwitala w bezmiar laka,
Strumien skrzyl sie na zieleni nieustannie zmienna lata,
A gwozdziki spoza trawy wykrapialy sie wisniato.
Swierszcz, od rosy napecznialy, ciemnil pysk nadmiarem sliny,
I dmuchawiec kropla mlecza blyskal w zadrach swej leciny,
A dech laki wrzal od wrzawy, wrzal i zywcem w slonce dyszal,
I nie bylo tu nikogo, kto by widzial, kto by slyszal.
Gdziez me piersi, Czerwcami gorace?
Czemuz nie ma ust moich na lace?
Rwac mi kwiaty rekami obiema!
Czemuz rak mych tam na kwiatach nie ma?
Zabóstwilo sie cudacznie pod blekotem na uboczu,
A to jakas mgla dziewczeca chciala dostac warg i oczu,
I czuc bylo, jak bolesnie chce sie stworzyc, chce sie wcielic,
Raz warkoczem sie zazlocic, raz piersiami sie zabielic
- I czuc bylo, jak sie zmaga zdyszanego meka lona,
Az na wieki sil jej zbraklo - i spoczela niezjawiona!
Jeno miejsce, gdzie byc mogla, jeszcze trwalo i szumialo,
Prózne miejsce na te dusze, wonne miejsce na to cialo.
Gdziez me piersi, Czerwcami gorace?
Czemuz nie ma ust moich na lace?
Rwac mi kwiaty rekami obiema!
Czemuz rak mych tam na kwiatach nie ma?
Przywabione obcym szmerem, wszystkie ziola i owady
Wrzawnie zbiegly sie w to miejsce, niebywale weszac slady,
Pajak w nicosc siec nastawil, by pochwycic cien jej cienia,
Bak otrabil uroczystosc spelnionego nieistnienia,
Zuki graly jej potrupne, swierszcze - piesni powitalne,
Kwiaty wily sie we wience, ach, we wience pozegnalne!
Wszyscy byli w owym miejscu na slonecznym, na obrzedzie,
Prócz tej jednej, co byc mogla, a nie byla i nie bedzie!
Gdziez me piersi, Czerwcami gorace?
Czemuz nie ma ust moich na lace?
Rwac mi kwiaty rekami obiema!
Czemuz rak mych tam na kwiatach nie ma?

---

Адам Загаевский. Китайские стихи.

Chiński wiersz Китайские стихи.
Zagajewski Adam Загаевский Адам.

Czytałem chiński wiersz Читал китайские стихи,

napisany przed tysiącem lat. написанные тысячу лет назад.

Autor opowiada o deszczu Автор поведал о дожде,

padającym przez całą noc падавшем всю ночь

na bambusowy dach łodzi на бамбуковый навес лодки

i o spokoju, który nareszcie и о покое, который наконец

zagościł w jego sercu. навестил его сердце.

Czy to zbieg okoliczności, Стечение ли это обстоятельств,

że znowu jest listopad i mgła что снова листопад и туман

i ołowiany zmierzch? и оловянные сумерки?

Czy to przypadek, Случайно ли то,

że znowu ktoś żyje? что снова кто-то живёт?

Poeci przywiązują wielką wagę Поэты придают большое значение

do sukcesów i nagród, успеху и наградам,

ale jesień po jesieni но каждая осень

odziera z liści dumne drzewa срывает листву с гордых деревьев,

i jeśli coś zostaje и если что-то остаётся ,

to delikatny szmer deszczu то деликатный шум дождя

w wierszach, które nie są в стихах,

ani radosne, ani smutne. Ни весёлых, ни грустных.

Tylko czystość jest niewidoczna Только чистота невидима,

i wieczór, kiedy cień i światło и вечер, когда тень и свет

zapominają o nas na moment забывают на момент о нас

zajęte tasowaniem tajemnic. Занятые тасованием тайн.

*** ***

---

Элегия еврейских местечек.Антоний Слонимский.

Элегия еврейских местечек.

Антоний Слонимский. ( 1895 – 1976)


Нет уже, не найдёшь в Польше еврейских местечек
В Хрубенове, Карчеве, Феленице, Бродах,
Искал бы напрасно в окнах зажжёных свечек,
В домах не услышал бы песен субботних.

Ничего от евреев, ни тряпки, ни тени,
Кровь песком засыпана, нету красной,
И синей известью чисто выбелены стены,
Как от заразы какой, или на великий праздник.

Свет месяца одинокого, холодного, чужого,
Льётся на шоссе, едва ночь настала.
Родные мои еврейские хлопцы, поэты душою,
Не найдём мы двух золотых месяцев Шагала.

Те месяцы над иной уже ходят планетой,
Отлетели, напуганы молчаньем понурым.
Нет уж тех местечек, где портной был поэтом,
Часовщик философом, брадобрей трубадуром.

Нет уж тех местечек, где библейские песни
Ветер с польскими сплетал неразделимо,
Где старики евреи в садах под сенью черешни
Оплакивали святые стены Иерусалима.

Нет уж тех местечек, стали тенью, преданьем,
И тень эта будет ложиться за нашим словом,
Покуда братство не приблизит снова
Народы, вскормленные вековечным страданьем.
• * *

Elegia miasteczek żydowskich
Słonimski Antoni


Nie masz już, nie masz w Polsce żydowskich miasteczek,
W Hrubieszowie, Karczewie, Brodach, Falenicy
Próżno byś szukał w oknach zapalonych świeczek,
I śpiewu nasłuchiwał z drewnianej bóżnicy.

Znikły resztki ostatnie, żydowskie łachmany,

Krew piaskiem przysypano, ślady uprzątnięto
I wapnem sinym czysto wybielono ściany
Jak po zarazie jakiejś lub na wielkie święto.

Błyszczy tu księżyc jeden, chłodny, blady, obcy,
Już za miastem na szosie, gdy noc się rozpala,
Krewni moi żydowscy, poetyczni chłopcy,
Nie odnajdą dwu złotych księżyców Chagala.

Te księżyce nad inną już chodzą planetą,
Odfrunęły spłoszone milczeniem ponurym.
Już nie ma tych miasteczek, gdzie szewc był poetą,
Zegarmistrz filozofem, fryzjer trubadurem.

Nie ma już tych miasteczek, gdzie biblijne pieśni
Wiatr łączył z polską piosnką i słowiańskim żalem,
Gdzie starzy Żydzi w sadach pod cieniem czereśni
Opłakiwali święte mury Jeruzalem.

Nie ma już tych miasteczek, przeminęły cieniem,
I cień ten kłaść się będzie między nasze słowa,
Nim się zbliżą bratersko i złączą od nowa
Dwa narody karmione stuleci cierpieniem.

***

---

Юлиан Тувим. Тёмная ночь.

Юлиан Тувим. (1894- 1953.)

Тёмная ночь.


Человек бредущий,
Присядь со мною,
Помолчим, посмотрим
В эту ночь тёмную.

Скинь с себя
Этот груз дубовый,
Отдохни, усталый.
В тёмную ночь людские очи
Вместе уставим.

Трудно молвить.
Ноша тянет.
Хлеб что камень.
Молвить нечего. Два камня,
В темень канем.
* * *

Сzłowieku dźwigający,
usiądź ze mną.
Pomilczymy, popatrzymy
W tę noc ciemną.
Zdejm ze siebie
Kufer dębowy
I odpocznij.
W ciemną noc wlepimy razem
Ludzkie oczy.
Mówić trudno. Nosza ciężka.
Chleb kamienny.
Mówić na nic. Dwa kamienie
W nocy ciemnej.

---

Болеслав Лесьмян. Мимоходом.

Болеслав Лесьмян.

МИМОХОДОМ.

* * *
За траву и кров
Меж дерев молись,
За чужую кровь,
Сломанную жизнь,

И за смерть от пуль,
Помолись в лесу
За чужую боль,
За свою слезу.

* * *
Огненный смех у недолгих зорь
(О, золотись!) – умирает, скор.

Вот и остаток розовых туч
Гаснет на гребне круч.

Вот ещё этот прожитый день
(О, золотись!) – пропадает в тень.

* * *
Звали нас трубы для битвы-забавы,
Я ж говорил с могилой.
Все на конях, чтобы ехать за славой,
Только меня позабыли.
Сны мои в поле пустом пропадают
(пахаря нету ) – зря.
Жизнь- без Завтра - течёт, и за ней уплывает
Жизнь и моя- без Вчера.

* * *
Что там далёкое мигнуло,
И в водах рядом,
Что там росистое взметнулось
Над садом, садом,

Взросло крылатое, пригнуло
Цветок задетый
И что-то божье всколыхнуло
Меж мной и светом.
* * *
MIMOCHODEM
Módl się śród drzew
Za zdeptany wrzos -
Za przelaną krew,
Za zburzony los!

I za śmierć od kul -
I od byle rdzy!
I za cudzy ból -
I za własne łzy!
* * *
Płomienny uśmiech nietrwałych zórz
(O, złoć się dłużej!) - umiera już.
I jeszcze jedna z różowych chmur
Skrajem dogasa na grzbiecie gór.
I jeden jeszcze przeżyty dzień
(O, złoć się dłużej!) - odchodzi w cień...
* * *
Zwoływali się surmą na wrzawę-zabawę,
A jam gadał z mogiłą...
Wszyscy na koń już siedli, by jechać po sławę,
Lecz mnie z nimi nie było.
Sny moje zaniedbane marnieją w dolinie...
Weź pług w dłonie i oraj!
Płynie życie bez jutra, a w ślad za nim płynie
Moje życie - bez wczoraj!
* * *
Coś tam mignęło dalekiego
Wbrew niedalekiej wodzie -
Coś tam wezbrało rosistego
W ogrodzie - w ogrodzie!
Coś się spełniło skrzydlatego
Nad przynaglonym kwiatem! -
Coś tam spłoszyło się bożego
Pomiędzy mną a światem

---

Птичка янтарная.Тадеуш Ружевич.

Тадеуш Ружевич.

Птичка янтарная.

Осень,
Птичка янтарная,
прозрачная
с ветки на ветку
носит капли золота.

Осень,
птичка рубиновая,
сияющая,
с ветки на ветку
носит капли крови.

Осень,
птичка лазоревая,
умирает,
с ветки на ветку
падают капли дождя.
***



Bursztynowy Ptaszek
by Tadeusz Rozewicz


Jesień
ptaszek bursztynowy
przejrzysty
z galązki na gąłazke
nosi krople złota.

Jesień
ptaszek rubinowy
świetlisty
z gałązki na gałazke
nosi krople krwi.

Jesień
ptaszek lazurowy
umiera
z gałązki na gałązke
kropla deszczu spada.

---

Чеслав Милош. Упадок.

УПАДОК.

Чеслав Милош.


Смерть человека- словно падение сильного царства,
Имевшего армию мощную, вождей и пророков,
Порты богатые, и на всех морях корабли.
А теперь не придёт оно ни к кому с помощью,ни с кем не заключит
перемирия.
Ибо пусты его города, население в рассеянии,
Осотом поросла его земля, когда-то дававшая урожай.
Забыты его повеления, язык его утрачен.
Сельский диалект ещё где-то далеко, в недоступных горах.
* * *

Czesław Miłosz

Upadek


Śmierć człowieka jest jak upadek państwa potężnego,
Które miało bitne armie, wodzów i proroków,
I porty bogate, i na wszystkich morzach okręty,
A teraz nie przyjdzie nikomu z pomocą, z nikim nie zawrze
przymierzy,

Bo miasta jego puste, ludność w rozproszeniu,
Oset porósł jego ziemie kiedyś dającą urodzaj,
Jego powołanie zapomniane, język utracony,
Dialekt wioski gdzieś daleko w niedostępnych górach.

---

Владислав Броневский. Баллада.

Владислав Броневский.

Баллада.

«Послушай, девочка, нас послушай,
Где в том местечке живые души?
То день ли белый? Местечка- нет его,
Одна нагая Рифка, рыжая,
Тринадцатилетняя.

Большие немцы в огромном танке..
( Убегай, убегай, Рифка!)
« Мама под камнями, папа в Майданеке»,
Засмеялась, повернулась и упрыгала.

Проезжал добрый человек из ЛюбартОва,-
Вот булка, Рифка, чтоб была здорова!
Взяла, куснула, блеснула зубами:
-Я отнесу папе и маме!

Проезжал селянин, кинул грошик,
Проезжала баба, дала тоже,
Проезжало много, много люда,
Все дивились на рыжее чудо.

И был привезен скорбный пан Езус,
Враги привели его на муки,
И в меже поставили их вместе,
Потом взяли карабины в руки.

-Слушай, Езус, слушай, Рифка, Sie Juden,
За венец терновый, за рыжие кудри,
За то, что наги- виновны, ныне
За это вы умереть повинны.

И отозвалось Аллилуйя в Галилее,
И божьи ангелы поднялись, отлетели,
И после залпа громкого- затишье...
«-Послушай, девочка!..она не слышит...»

***


Władysław Broniewski


--------------------------------------------------------------------------------

Ballady i romanse


"Słuchaj dzieweczko! Ona nie słucha...
To dzień biały, to miasteczko..."
Nie ma miasteczka, nie ma żywego ducha,
po gruzach biega naga, ruda Ryfka,
trzynastoletnie dziecko.

Przejeżdżali grubi Niemcy w grubym tanku.
(Uciekaj, uciekaj Rafka !)
"Mama pod gruzami, tata w Majdanku..."
Roześmiała się, zakręciła i znikła.

I przejeżdżał znajomy, dobry łyk z Lubartowa:
"Masz, Rafka, bułkę, żebyś była zdrowa..."
Wzięła, ugryzła, zaświeciła zębami:
"Ja zaniosę tacie i mamie".

Przejeżdżał chłop, rzucił grosik,
przejeżdżała baba, też dała cosik,
przejeżdżało dużo, dużo luda,
każdy się dziwił, że goła i ruda.

I przejeżdżał bolejący Pan Jezus,
Ssani go wiedli na męki,
postawili ich oboje pod miedzą,
potem wzięli karabiny do ręki.

"Słuchaj, Jezu, słuchaj, Rafka, sie Juden,
za koronę cierniową, za te włosy rude,
za to, żeście nadzy, za to, żeśmy winni,
obojeście umrzeć powinni".

I ozwało się Alleluja w Galilei
i oboje anieleli po kolei,
potem salwa rozległa się głucha...
"Słuchaj dzieweczko! Ona nie słucha..."

---

Вислава Шимборска. Ничто.

НИЧТО.
Вислава Шимборска.

Ничто перелицевалось также и для меня,
Вправду вывернулось наизнанку.
Тогда я и обнаружила себя
С ног до головы среди планет,
Даже не помнящей, каково мне было не быть.
О, мой тут - встреченный, тут - возлюбленный,
Только тогда я осознала себя, с рукой на твоём плече.
Сколько с той стороны на нас приходится пустоты,
Как там нехватает лужка для единого листочка щавеля,
И солнце тут после темноты- как возмещение
Капле росы- за ту глубочайшую там сушь!
Звёзды – раскиданы как попало! А здешние- наоборот!
Распяты на кривизнах, притяжениях, и точны в движении!
Разрыв в бесконечности - дом беспредельного неба!
Блаженство после беспространства в образе качающейся берёзы.
Сейчас или никогда ветер движет тучи,
Потому что ветер - это то, что не веет там.
И жук пробирается по тропке в тёмном одеянии свидетеля
Обстоятельств долгого для короткой жизни ожидания.
А мне так выпало, что я при тебе,
И вправду не вижу в том ничего
Обыкновенного.

В РЕКЕ ГЕРАКЛИТА.


В реке Гераклита
Рыба ловит рыбу
Рыба четвертует рыбу острой рыбой
Рыба строит рыбу рыба живёт в рыбе
Рыба спасается из осаждённой рыбы

В реке Гераклита
Рыба любит рыбу
Твои очи – говорит - блестят как рыбы на небе
Хочу плыть с тобой до общего моря
О наипрелестнейшая из косяка

В реке Гераклита
Рыба выдумала рыбу над рыбами
Рыба молится рыбе рыба рыбе поёт
Просит рыбу о лёгком плавании

В реке Гераклита
Я рыба единственная я рыба отдельная
(хотя бы от рыбы - дерева и от рыбы - камня)
Пишу в череде мгновений малых рыбок
В серебряной чешуе таких скорых
Что может быть это темнота
Смаргивает в смущении.
***

---

Вислава Шимборска. Под одной звездой.

Вислава Шимборска.

Под одной звёздой.

Прошу прощения у случая, что называю его необходимостью.
Прошу прощения у необходимости, если, однако, ошибаюсь.
Пусть не гневается счастье, что принимаю его за своё.
Пусть забудут меня умершие, что едва тлеют в памяти.
Прошу прощения у часа за упущенные секунды света.
Прошу прощения у давней любви, что новую считаю первой.
Простите мне, далёкие войны, что приношу домой цветы.
Простите, открытые раны, что уколола себе палец.
Прошу прощения у взывающих из бездны за пластинку с менуэтом.
Прошу прощения у людей на вокзале за сон в пять утра.
Прости, несбывшаяся надежда, что я иногда смеюсь.
Простите меня, пустыни, что не бегу к вам с ложкой воды.
И ты, ястреб, издавна тот же, в той самой клетке,
Уставившийся недвижно в ту же точку,
Прости мне, даже если ты-набитое чучело птицы.
Прости меня, срубленное дерево, за четыре ножки стола.
Простите, великие вопросы, за мелкие ответы.
Правда, не обращай на меня слишком пристального внимания.
Серьёзность, прояви прекраснодушие.
Потерпи, правда жизни, что я выдёргиваю нитки из твоего шлейфа.
Не вини меня, душа, что я так редко тобой обладаю.
Прости меня, всё, что я не могу быть везде.
Простите меня, все, что я не умею быть каждым и каждой.
Знаю, что пока живу, ничто меня не оправдает.
Ибо я сама себе препятствие.
Не осуждай меня, речь, что беру взаймы патетические слова
И потом стараюсь, чтобы они показались лёгкими.

Похвальное слово плохому о себе мнению.

Сарычу- мышелову не в чем себя упрекнуть,
Совестливость чужда чёрной пантере, не сомневаются в правильности
Своих действий пираньи.
Змея гремучая принимает себя без опаски, самокритичного шакала
Не бывает.
Саранча, аллигатор,трихина и пиявка живут как живут, и этим довольны.
Сто килограммов весит сердце кашалота, но если взглянуть иначе,
Оно лёгкое.
Нет ничего более животного, чем чистая совесть на третьей планете
Солнца.
***

---

Счастливая любовь. Вислава Шимборска.

Вислава Шимборска.

Счастливая любовь.

Счастливая любовь- нормально ли это,
Серьёзно ли, и полезно ли?
Что мир имеет с этих двоих,
Которые мира не замечают?

Возвеличены собой безо всякой заслуги,
Первые попавшиеся из миллиона, но уверенные,
Что так и быть должно- награждены- за что? Ни за что.

Свет падает ниоткуда-
Почему, собственно, на них, а не на иных?
Разве это не нарушает справедливость? Да.
Не подрывает ли это заботливо выстроенные принципы,
Не свергает ли с высоты мораль? Подрывает и свергает.

Просмотрите на этих счастливых,
Хотя бы маскировались немного,
Изображали подавленность, подбадривая приятелей.
Послушайте, как они смеются- мерзко!
На каком языке говорят- как будто понятном.
А эти их церемонии, фигли-мигли,
Выдумали сами для себя обязательства-
Это выглядит как сговор за спиной общественности!

Трудно даже предположить, до чего бы дошло,
Если бы их примеру удалось последовать.
На что могли бы рассчитывать религия, поэзия,
О чём бы помнили, от чего бы отказались?
Кто бы захотел остаться ?
Счастливая любовь. Это необходимо?
Такт и рассудок приказывают молчать о ней,
Как о скандале в высших сферах.
Отличные дети рождаются и без её помощи.
Никогда не смогли бы населить землю,
Она случается слишком редко.

Пусть люди, не узнавшие счастливой любви,
Твердят, что никогда не бывает любовь счастливой.

С этой верой им легче и жить, и умирать.
***


Wisława Szymborska


--------------------------------------------------------------------------------

Miłość szczęśliwa

Miłość szczęśliwa. Czy to jest normalne,
czy to poważne, czy to pożyteczne -
co świat ma z dwojga ludzi,
którzy nie widzą świata?

Wywyższeni ku sobie bez żadnej zasługi,
pierwsi lepsi z miliona, ale przekonani,
że tak się stać musiało - w nagrodę za co? za nic;
Światło pada znikąd -
dlaczego właśnie na tych, a nie na innych?
Czy to obraża sprawiedliwość? Tak.
Czy narusza troskliwie piętrzone zasady,
strąca ze szczytu morał? Narusza i strąca.

Spójrzcie na tych szczęśliwych,
gdyby się chociaż maskowali trochę,
udawali zgnębienie krzepiąc przyjaciół;
Słuchajcie, jak się śmieją - obraźliwie.
Jakim językiem mówią - zrozumiałym na pozór.
A te ich ceremonie, ceregiele,
wymyślili obowiązki względem siebie -
wygląda to na zmowę za plecami ludzkości!

Trudno nawet przewidzieć, do czego by doszło,
gdyby ich przykład dał się naśladować.
Na co liczyć by mogły religie, poezje,
o czym by pamiętano, czego zaniechano,
kto by chciał zostać w kręgu.
Miłość szczęśliwa. Czy to konieczne?
Takt i rozsądek każą milczeć o niej
jak o skandalu z wysokich sfer życia.
Wspaniałe dziatki rodzą się bez jej pomocy.
Przenigdy nie zdołałaby zaludnić ziemi,
zdarza się przecież rzadko.

Niech ludzie nie znający miłości szczęśliwej
Twierdzą, że nigdzie nie ma miłości szczęśliwej.

Z tą wiarą lżej im będzie i żyć, i umierać.

---

На мосту в Авиньоне.К.Бачиньский.

Sur le pont d` Avignon.

Кшиштоф Камил Бачиньский.


Стих этот солнце льёт на стены,
Как фотоснимок прежних вёсен,
Дождь кантиленою привносит
Строй синих нот в небесный звон,
И ветер, и вода в смятенье,
Танцуют невесомо тени
« sur le pont
d` Avignon».

Зелёной музыки дыханье,
Старинной музыки затишье,
Вздохни с деревьями- услышишь
Как промельк- напряжённый тон,
Так на тончайшей ветра гамме
Блестящие танцуют дамы

«sur le pont
d` Avignon».


А в деревах, в оконной раме
Сквозит высокий профиль готик,
И птицы в жёлтой позолоте,
Как лютни, отлетают в сон.
В лесах зелёных – белых ланей
Вечерний замирает танец,
Танцуют кавалеры, дамы

«sur le pont
d` Avignon».

1941 год, в лазарете.


Krzysztof Kamil Baczyński


--------------------------------------------------------------------------------

Sur le pont d'Avignon


Ten wiersz jest żyłką słoneczną na ścianie
jak fotografia wszystkich wiosen.
Kantyczki deszczu wam przyniosę -
wyblakłe nutki w nieba dzwon
jak wody wiatrem oddychanie.
Tańczą panowie niewidzialni
"na moście w Awinion".
Zielone, staroświeckie granie
jak anemiczne pączki ciszy.
Odetchnij drzewem, to usłyszysz
jak promień - naprężony ton,
jak na najcieńszej wiatru gamie
tańczą liściaste suknie panien
"na moście w Awinion".
W drzewach, w zielonych okien ramie
przez widma miast - srebrzysty gotyk.
Wirują ptaki płowozłote
jak lutnie, co uciekły z rąk.
W lasach zielonych - białe łanie
uchodzą w coraz cichszy taniec.
Tańczą panowie, tańczą panie
"na moście w Awinion".

szpital, kwiecień 41 r.

---

обрывки...

...и вот куда-то по лучу,
и быстроты не замечая,
я без усилия лечу,
кричу, и чую: отвечают..
***
...до нас донёсся ветер пения,
мы вздрогнули от нетерпения,
и полетели, понеслись,
и толпы, тучи человечьи
со всех сторон текли навстречу,
и наши голоса слились...
***
...ещё не названные нами
от неуменья немоты,
и не запятнаны словами
твои прекрасные цветы...
***

---

Позволь мне вернуться. Ядвига Чеховичувна. С польского.

Ядвига Чеховичувна ( Jadwiga Czechowiczowna)
Из книги « Позволь мне вернуться»
Стихи.
Россия 1940 – Палестина 1943.
Издательство « В пути», Иерусалим, 1943.


ПОЗВОЛЬ МНЕ ВЕРНУТЬСЯ.

Позволь мне вернуться теперь, весною,
При цветенье сирени в садах,
Пока мысли мои окрылённой мечтою
В молодых и счастливых днях,

Позволь мне вернуться теперь, весною,
Когда сердце свежо, как цветок,
Чтобы горькой обиды холодной росою
Мир суровый сгубить бы не смог.

Позволь мне вернуться теперь, весною,
Пока рвётся любовь из груди,
А потом- ты подумай!- я знаю, я знаю,
Будет поздно, ненужно, прости...
* * *


КОГДА ВЕРНЁШЬСЯ .

Ты вернёшься когда-нибудь к дому...
Каждый шаг приближает к той двери.
Никому не откроешь другому,
Сколько гор и долин перемерял.

Не геройским парадом, я верю,
И не песней о подвиге ратном-
Тебя встретят всё те же деревья,
Что тогда, в сентябре, ты утратил.

Не тяжёлой походкой армейской,
А легко проходя, по- иному,
Будто снова в поре своей детской
Подойдёшь ты к порогу родному.

Отворишь свою дверь без тревоги,
Чтобы солнце вошло пред тобою,
И оставишь лежать на пороге
Груз усталости, горечи, боли.

После будешь от дома до дома
Проходить- показаться соседям.
Не откроешь, не скажешь другому,
Сколько вытерпел, сколько изведал.

Только братские стиснешь ладони,
Только голову молча преклонишь.

Дом мой ждёт- ты зайдёшь на минуту,
Говорить мы не станем о горе,
Ни о бедах, страдании, боли,
Лишь о жите, которое вскоре
Заволнуется золотом в поле,
Лишь про дом, ожидавший тревожно,
Когда буря над нами летала,
Лишь о счастье, о том невозможном,
Что пришло наконец-то, настало.
• * *
• Перевёл ЛБ.

---

Месть поселянки. (Из песен дзядов)

МЕСТЬ ПОСЕЛЯНКИ.


По краю леса, у дороги

Девица ягоды брала.

Но тут подъехал барин строгий

Он крикнул- девка обмерла.

Боялись люди того злодея,

Из лесу палкой выгонял,

Стрелял в людей, летал, как демон,

В лесу хожденье запрещал.

К дивчине подошёл он шагом.

Та смело очи подняла.

Хотел отнять лукошко ягод,

Она ему не отдала.

-Не знаешь, что ли, девка, что я

сбор ягод запретил в лесу?

А непослушных я рукою

Своей сурово накажу!

-Я знаю, пан, но мать больная,

я эти ягоды продам,

и деньги доктору отдам я,

и мамке умереть не дам!

Она больна- в том пан причиной,

В лесу отца ты застрелил,

Он хворост нёс и жбан малины,

И ты за это застрелил.

-Я и тебя убью с охотой,

коль не послушаешься так!

Хозяин я тут, вас же, скоты,

Перестреляю как собак!

- Сам сгинешь, пан, твои владенья

селу по смерти перейдут,

и дети тут мои родные

без страха и забот придут!

...


Пока шла ссора, по дороге

Воз из деревни проезжал

И парень в курточке убогой

За этой ссорой наблюдал.

Пан- на коня, скрипя зубами,

Помчал галопом как стрела.

А парень смотрит на девицу-

Та неподвижною была.

И не сменила странной позы,

Стояла, голову склоня.

А парень приглашает к возу:

-Скорей, плоха уж мать твоя!

Девчина пару слов сказала,

Она добралась до села,

Но мать свою уж не застала,

Она давно уж померла.

По смерти матери дивчина

За парня вышла за того,

Жила отныне без кручины,

Была единой для него.

Но только ненависть таила

К лесному барину она

И в лес по ягоды ходила

Она с утра и допоздна.

Она выслеживала пана,

За мать с отцом хотела мстить,

Наган за пазухой держала,

Чтобы обидчика убить.

И вот однажды возвращалась

Из лесу- встретила опять

Злодея, тот намеревался

Её корзинку отобрать.

И снова ссору начинает,

С коня слезает своего,

И сам того не замечает,

Что та прицелилась в него.

Он вырвал ягоды, и тростью

Её ударить захотел.

Внезапно выстрелила гостья

И пан на землю полетел.

Никто не знал, кто утром рано

Там счёты с барином сводил,

Осмелился прикончить пана,

Никто той тайны не открыл.

По смерти пана разорили

Его дворец, его добро,

Лес на участки разделили,

И пораспродали его.

Дивчина лес себе купила,

её исполнились слова,

И там, где пана мать убила,

Её играла детвора.

***

---

Из польской религиозной лирики.

Из Антологии польской религиозной лирики,
Собранной Тадеушем Янием, Краков, 1999.


Йозеф Баран.

В конце
У меня так мало для утраты

Легко
Брошу когда-то
На поднос вечности

Пару грошиков
Своего существования.
• * *

Эмиль Бела.

Не пугаться жизни
Не бояться смерти
И не носить траура

Ценить вопросы больше
Чем отысканные мудростью ответы
Любить дерево больше чем плод
И хромой стих больше поэта.

**

Юлия Гартвиг.

Уроженцы свалки
Жертвы семи бед
Побеждаем ежедневно
Ещё день ещё держимся
А свалка растёт и поднимает нас ввысь
К бессмертию

**

Мариан Хемар.

Внемли, Боже, мольбе моей!
Исправь этот мир!
Начни с меня!

**

Мариан Хермашевский

Крест.

Не бойтесь
Обнимаю все ваши кресты
Не отворачивайтесь
От мучения

**

Не тот проигрывает
Кто падает
Только тот
Кто не хочет встать

**
Не плачь о Боге
Плачь о человеке
Особенно о том
Который не плачет

**

Збигнев Янковский

Моя жизнь была вопросом
О Тебе
Не дожил я до ответа
Теперь смертью спрашиваю
**

Всё – Бог
И только Бог

Так что я ищу
В поисках Бога
**

Рышард Капусцинский

И не осталось у меня ничего кроме Бога

Это значит осталось всё
Если веришь
**

Рышард Криницкий

Не желай за нас умереть
Не стремись за нас жить

Живи с нами
**

Зигмунд Лавринович.

Это миру
Следует говорить
«НЕТ!»

«ДА!» - только Богу
**

День уже клонится
Добрый Боже

Останься с нами
Ночь уже близко
**

Бронислав Май

Прежде чем осудишь , прежде чем заклеймишь
И отвернёшься, помни : и теперь
Именно такого любит
Меня Бог
**

Чеслав Милош

Выслушал однако Бог просьбу мою
И позволил мне грешить во славу Его
**
Надгробие

Что было в тебе сомнением – пропало
Что было в тебе верой – исполнилось.
**

Вацлав Ошайца

Иисус всегда с
Рабами узниками с голодными
С бездомными больными СПИДом

Только за что Тебе им и нам эти беды
**

Леопольд Стафф

Строил я на песке
И развалилось
Строил я на скале
И развалилось
Теперь начну строить
На печном дыме
**

Патриция Заремба

Идёшь
Такой одинокий
Среди этих людей

Непонятный
Так много даёшь
Ничего не имея
**

Тадеуш Жуковский

Глаза ребёнка
Сквозь которые смотрит Бог

Глаза матери
Над ребёнком склонившейся
Которыми видит Бог.
**

---

Из песен дзядов, с польского.

Тайга.

Вот песнь печали о злой неволе,
О каторжанах, лишённых прав,
О тяжкой доле, кровавой доле
Тех, что московский оплёл удав,

Кто погибает в сибирских тАйгах,
С семьёй в разлуке в тоске живёт,
Прикован к тачке, часы считает,
Со страхом смерти прихода ждёт.

Я молодым был и полнон силы,
Любил девчину, она была
Голубоглазой, румяной, милой,
Она ж сгубила меня со зла.

Однажды книги с одной знакомой
Принёс домой я, вошли мы в дом.
Она же ревность в душе укрыла,
Мою измену увидев в том.

Не помогли мне все объясненья,
Что мы в партийных делах дружны,
Она презрела те разъясненья,
И отомстила мне без вины.

Однажды ночью пришли жандармы
И повязали, и увели,
Сгубили счастье моё задаром,
А кто предатель- узнайте вы:

-Та, что как ангел была мне милой,
которой жизнь бы свою отдал,
она же жизнь мне мою сгубила,
и так я в руки врагам попал.

Друзей схватили, одних казнили,
А нас на муку в Сибирь свезли.
Казнён был младший братишка милый,
Один остался я на земле.

Вот поглядите мои седины,
Пропала юность, почти я труп,
Семья погибла из-за девчины,
И мне уж жизни не будет тут.

Он закачался, лицом бледнея,
Хоть мог бы Польше ещё служить,
Но с горя сердце его разбилось,
Упал несчастный, пропала жизнь.
• * *


РАССКАЗ ОБ УЗНИКЕ ИЗ ОКЖЕИ,
КАЗНЁННОМ ЦАРСКИМИ ПАЛАЧАМИ.

Вот узнайте, други- братцы,
Говорили что в Окжее-
Как умел Стефан бороться
За великую идею.

Паренёк был неизвестный,
Но о нём узнали в деле:
-Бросил бомбу в полицейских,
оказался в цитадели.

И сидел он в цитадели,
Сотоварищей скрывая,
Его били-мордовали
Гады-каты, вопрошая:

-Назови, кто был с тобою,
Царь в живых тебя оставит,
Пожалей жизнь молодую,
Ведь петля тебя удавит!

А Стефан им отвечает:
-Вам Поляк не покорится,
за Отчизну погибает,
но с врагами не мирится!

Вот сидит он за решёткой,
Отирает пот холодный,
Силы духа не теряет
В положенье безысходном.

Видят царские сатрапы-
Не сломить уж им героя,
И царю послали рапорт,
И ответ получен вскоре.

Судьи царские прислали
Приговор о смертной казни,
И герою прочитали
Утром рано в шесть часов.

Вот ведут его солдаты
К месту казни переулком.
Шёл он гордо и спокойно,
Будто вышел на прогулку.

Из толпы тогда раздался
Громкий голос неизвестный:
-Ты прощай, товарищ милый,
ты прощай, товарищ честный!

И Стефан на месте казни
К небесам возводит очи,
Прошептал-Великий Боже!
Принимай мою ты душу!

Громко лист судья читает
Со смертельным приговором,
И палач тут приступает,
И конец приходит скоро.

А товарищи героя,
Сохранил которым жизни,
Потрудились той порою
Для добра своей Отчизны.

И Стефана вспоминали,
Незабвенного героя,
И от всей души желали
Для души его покоя!
* * *

---

Легенда ( из песен дзядов), с польского

ЛЕГЕНДА О ПРЕСВЯТОЙ ДЕВЕ МАРИИ.


Когда Божья Матерь по свету ходила,
И сыночка-малютку за ручку водила,
Тогда они вместе с Иосифом жили,
Трудом своих рук и малютку кормили.
Они в Назарете, работы там мало,
И не на что жить, и дитя голодало.
Им люди сказали: в Ерусалим идите,
Работы полно там, себе вы найдёте!
Но до места того лесом путь есть немалый,
В том лесу есть Разбойник лихой-разудалый.
Вы пойдёте- найдёте две дороги в дубраве,
Не идите налево, а идите направо.
А по правой дороге вы войдёте в ольшаник,
Через этот густой вы пройдите кустарник.
А пройдёте кусты- осторожно глядите:
Там Разбойника дом, вы туда не ходите!
Испугали Иосифа речи такие,
-А куда нам податься?- спросил он Марию.
Пресвятая же Пани его утешала:
-Не убьёт нас Разбойник,- Мария сказала,
-Бог не выдаст, а тут всё равно пропадаем,
жизни нет и работы, понапрасну страдаем!
И пустились в дорогу, надеясь на Бога,
И в лесной глубине раздвоилась дорога,
И направо пошли, и попали в ольшаник,
В этот самый густой непролазный кустарник.
Тут и дождик холодный нежданно закапал,
И ребёнок озяб и тихонько заплакал.
И уселись они, и дитя согревали,
И в холодные ручки сыночка дышали.
Шёл Разбойник во тьме, вдруг увидел три света,
И подумал, что может, сокровища это.
Но когда подошёл, разговоры услышал,
И встревожился он, и из зарослей вышел.
Подошёл к ним вплотную, и видит- то люди,
Разговаривать начал Разбойник тот лютый.
Говорит:-кто, откуда? С которой сторонки?
Что вы мёрзнете тут, пожалейте ребёнка!
Пресвятая же Пани ему отвечала,
О заботах и бедах ему рассказала.
-В Назарете мы жили, работы там мало,
было не на что жить, и дитя голодало.
Люди нам и сказали-в Ерусалим идите,
Там работы полно, и себе вы найдёте.
Но до места того лесом путь есть немалый,
В том лесу есть Разбойник, лихой- разудалый.
Вот сидим и боимся, дороги не знаем,
Вдруг того мы злодея в лесу повстречаем!
Отвечает Разбойник:- Уж не миновали,
Я и есть этот самый, меня повстречали!
Но меня вы не бойтесь, вас вовсе не трону,
Покажу вам дорогу короткую к дому.
И привёл он их к дому, а сам попрощался,
В лес обратно ушёл и прийти обещался.
Меж собой посудили, войти в дом решились,
Ночевать у злодея жены попросились.
- Не могу вас пустить,- им жена отвечает,
Муж- Разбойник лихой, он по лесу гуляет.
Как по лесу походит, домой возвернётся,
Встреча с мужем моим даром не обойдётся!
А они отвечали- мы уж с ним повстречались,
Коли б нам не сказал- мы бы не постучались.
Тут злодея жена уж не стала перечить,
Предложила присесть им погреться у печки.
Но от страха они и присесть не решились,
И в запечье стояли, злодея страшились.
Появился Разбойник, жену вопрошает:
-Ночевать в нашем доме никто не желает?
-Трое нищих пришли, видно,что издалече,
ничего и не просят, стоят при запечье.
Тут злодей велел жене ужин приготовить,
Накормить гостей, постель мягкую устроить.
Вот они повечеряв, начали стелиться,
А младенец Иисус начал в плаче биться.
Богородица тогда воды попросила:
- Может, плачет оттого, что давно не мыла.
И Разбойница тотчас ванночку приносит
И серебряной купелью пользоваться просит.
Богородица сынка в ванночке купала,
Плач разбойничьего сына она услыхала.
И Разбойнице сказала: Пусть сыночка тоже
В эту ванночку с моим рядышком положит.
Та ответила- нельзя, мой сыночек в язвах,
Он заплачет от воды, это можно разве?
Пресвятая же взяла на руки беднягу,
И в купели тотчас же перестал он плакать.
Из купели вышел он вдруг оздоровлённый,
И от струпьев и от язв вмиг освобождённый.
И Разбойник увидал это излеченье,
И к Марии испытал великое почтенье.
Снова спрашивал у них- Вы какого роду?
Что попали вы в мой дом- слава Пану Богу!
И сказал тогда жене:-Может, это люди,
Что по пожеланью их всё на свете будет?
И назавтра поутру он гостей пытает:
-Что желаете за то? Плату предлагает.
Но Мария Пресвятая ему говорила:
-Нам ночлега и еды- этого хватило.
Но Разбойник ей:- Дары отвергать не надо,
Ведь в достатке у меня и сребра и злата!
Но Мария не взяла, лишь благодарила,
На прощанье им совет добрый подарила:
-Воздаянье тот найдёт у Господа Бога,
Кто в работах жизнь ведёт, хоть живёт убого.

И Разбойник поверил словам тем заветным,
И немедля раздал всё имущество бедным,
И с женою трудились и заботитлись сильно,
Чтоб в добре воспитать и единого сына.
Но по смерти родителей сын изменился,
Всё растратил именье, в злодейства пустился.
И с ворами водился, они воровали.
И с товарищем вместе его раз поймали.
На кресте их повесили близ Иисуса,
Но на счастье злодея Бог помиловал душу.
И родителям тоже грехи их простили,
Потому что однажды на ночёвку пустили.
Кто Исуса приютил, когда шёл по свету,
Того Бог вознаградил на небе ночлегом.
Пан Исус вознаградит хозяина такого,
Кто пускает ночевать путника любого.

Так учтите , христиане, доброе творите,
И тогда на небеса к Богу угодите!
* * *




.

---

Бог войны.

* * *

Покуда горизонт спокоен,
и нет войны, и нет беды,
Его присутствия следы
ищите в небе скотобоен.
Не дым сжигаемых отходов,
не треск ломаемых костей,-
Его влечёт накал страстей
в момент смертельных переходов,
Его влечёт к себе распад,
Он никакой, Он есть, и только.
Пока спокойно в мире спят,
Он это терпит, но недолго.
***

Сидят за тёмными лесами,
покуда не пришла пора,
фанатик с белыми глазами,
зараза-вошь и генерал.
Политик изготовит ложь,
пожары по земле займутся,
и тут же генерал и вошь
народом преданным займутся.
* * *

Опять, зловонье выделяя,
зашевелился труп войны,
который нас распределяет,
кому погибнуть без вины.
Обрал червей, прогнал ворон,
убрал кишки под гимнастёрку,
и ждёт поводыря- шестёрку
для новых страшных похорон.
* * *
Посланцы чуждых нам богов
ползут исчадием заразы.
Уж от чеченских очагов
к нам протянулись метастазы.
* * *

Подходят генеральчики,
ручонками сучат:
-О чём молчите, мальчики?
А мальчики молчат.
* * *

---

Ганнибал

Среди столичныя тусовки
облокотившись на балкон,
не без привычныя рисовки
угрюмо размышляет он.
Он размышляет об измене,-
ревнивец, истый Ганнибал!-
и злою мыслью уязвленный,
внезапно покидает бал.
* * *

---

Стариковское.

Я рассуждаю деловито
насчёт il senso della vita.
* * *

Пустые дни у старика
мчат как состав порожняка.
* * *

Нет, молодость проходит скоро,
а старость - старость до упора.
* * *

И мне уже не выбирать:
тут жить, отсюда умирать.
* * *

Памятник.

"Слух обо мне пройдёт",
как всё проходит.
* * *

На Deus
надеюсь!
* * *

---

Суббота

Туманом утренним напитан,
недвижный воздух намокал
и с острых листьев эвкалипта
скупыми каплями стекал.
Ещё насвистывали славки,
в бейт-кнессет двигался еврей
(скажу для рифмы) в камилавке,
(поправлюсь : в кипе, так верней).
Спать не мешает птичий гомон-
солдатик спит, разинув рот.
Назавтра, отдохнувши дома,
возьмёт такси и вновь на фронт.
* * *

---

Стихо- творение.

Сперва вознамерится умысел,
но если вмешается Промысел,
то выйдут не плоские прописи,
а может быть, некое prophecy!
* * *

---

Дебилы.

Дебилы били умника:
-Не выделяйся, уникум!
* * *

---

Дебил.

Учился разному дебил,
но бодибилдинг победил!
* * *

---

Жизнь поэта.

А дух, чуждаясь дел и бед,
витал, в родстве цветам и птицам,
и лишь порой вздыхал вослед
случайным встретившимся лицам.
Поэт, он жил в своём лесу,
отображая рефлекторно,
и лишь в борьбе за колбасу
порою действовал проворно.
* * *

---

Давеча взял Ходасевича...

Давеча взял Ходасевича.
Был он весьма даровит,
но для души нежной девичьей
он чересчур ядовит.
Экое время постылое,
но выбирать не дано!
" Пей, моя девочка, пей моя милая,
это плохое вино..." *
* * *


* Строчки из песни Вертинского.

---

Глядя вслед...

Глядя вслед уходящим годам,
убеждаю себя: всё путём!
Ведь меня уже не было там,
где я снова не буду потом...
* * *

---

Уходя,...

Я ухожу, гляжу назад,
но память, шедшая за мною,
бледнеет, исчезает за
непроницаемой стеною.
И вот я прошлого лишён
и чужероден с настоящим.
Не лезть мне лучше на рожон,
но лечь и притвориться спящим
в глухом углу.Быть может, тут
меня менады не найдут.
* * *

---

Деревянный самолёт

Деревянный самолёт,
весь как будто настоящий
и уверенно летящий
по маршруту " до" и "от".
Многоопытный пилот,
сам немного деревянный,
но уверенно вперёд
смотрит глаз его стеклянный.
Стюардесса-манекен
предлагает минеральной,
пассажиров между тем
укачало натурально.
Деревянный самолёт
(аллегория чего там?)
мчится задом наперёд
к историческим высотам.
* * *

---

Кустик розовый

Кустик розовый- обида,-
привлекательна на вид,
и вьюночками овита,
и цветочками горит.
Я с обидою моею
одиноким не бывал,
я берёг её, лелеял,
и в обиду не давал.
* * *

---

Оптимизм.

Я будущее вижу несомненное:
Прозападная мода отлетит,
И сызнова в России победит
Здоровое, Простое и Военное!
* * *

---

Апрель.

Апрель подбирает бутылки
в оттаявших пыльных кустах,
и нищие, словно копилки,
расставлены в людных местах.
* * *

---

Витражи.

В Парижском Сен-Шапель,
в огромной клетке птичьей,
квартет кантаты пел,
что слышал и Да-Винчи.
Вечерний свет уже
погас, оставив стены,
и ленты витражей
стемнели постепенно.
Был давний век суров,
но труд для вечных истин
витражных мастеров
был вправду бескорыстен:
ведь вы увиди-те
под сводами немного,
видны творенья те
лишь адресату - Богу.
* * *

---

М.Ж. День.

-Не тормоши, Мартышка,
У дедушки одышка!
* * *

---

Садится солнце.

Садится солнце. На крестах
ещё сияет имя божье,
но тень, подвижна и густа,
уже вскипает у подножья.
И мы на паперти стоим,
расположились по ступеням,
и тем, кто выше,- место им
мы уступаем постепенно,
уходим в ночь, что, как вода,
всё наступает. Мы, старея,
передаём детей туда,
где свет ещё горит и греет.
* * *

---

Ориентир.

Как ни пытаюсь, в одиночку
в душе смятенной не найду
одну недвижимую точку,
свою Полярную звезду!
Среди обманов, обольщений,
как мне пути не повторять,
в потоке самопревращений
ориентира не терять?
* * *

---

Тост.

Пусть будет правда в небесах,
а на планете- просто гамма!
-Налейте, братцы, мне винца,
захорошею с полстакана!
Возобновится статус кво,
вы только сути не касайтесь,
не нужно правды ни с кого,
но врите в меру, квантум сатис!
* * *

---

Звезда вечерняя.

Свои лучики- ручки
к нам, звезда, протяни!
Собирайтесь, попутчики
на последние дни!
Попестрее, тоска, ряди!
Заходи с козырей!
Скопидомы да скареды
умирают скорей.
Через тернии, тернии,
на беспутном пути
посвети нам, вечерняя,
под конец посвети!
* * *

---

Пристегнём ремни госбезопасности...

Пристегнём ремни госбезопасности,
впереди возможен поворот.
При такой нормированной гласности
ничего не ясно наперёд.
Мы, зажмурясь, выжимаем газ.
Кто бы нам ответил, ради бога,
что скорее кончится у нас-
двигатель, бензин, или дорога?
* * *

---

Зимние звёзды.

Наш день, горизонтом сужаясь,
стремительно мчался в закат,
и мы невзначай утешались
блаженством последних утрат.
-Ах, осень! Моя золотая!
И ты распрощалась со мной,
и зимние звёзды блистают
любовью, уже неземной.
* * *

---

Поэт и Критики.

Как Тополь вымахал, однако!
Высок, красив, и даровит.
За то и каждая Собака
его отметить норовит!
* * *

---

Олеография.

Лизнуло небо пламя,
поднялся дым, кружа.
За нами и над нами:
-Пожар! Пожар! Пожар!
Летят упряжки парные,
горячие- не тронь!
Отважные пожарные
бросаются в огонь.
Зеваки собираются,
гремит-зовёт набат,
и пламя кувыркается,
как рыжий акробат.
* * *

---

Закат Европы?

Из глубин предыстории,
из её преисподней
злая сила, которую
допустили в Сегодня.
Одурманена верою,
эта тёмная свора,
и чумою-холерою
мир уморит, и скоро!
Зла не ждала- не чаяла,
веселилась Европа.
А теперь не начало ли
тут второго потопа?
Коль играть в демократию,
коли медлить- не выжить,
если чёртову шатию,
эту нежить не выжечь!
* * *

---

Басня и Мораль.

Знай свой шесток!
Суди не выше!
Всегда бессильный виноват!
-Уж сколько раз твердили миру,
а Васька слушает, да ест!

Сильнее кошки зверя нет.
* * *

---

Из воспоминаний в рифму.

Ужели ямб четырёхстопный,
неторопливо- расторопный,
необходим? Таков закон,
чтоб сделать время изотропным
и в прошлом- вашем и моём,
в далёком ретро оказаться,
а может вовсе там остаться?
Жизнь воскресить захочешь ты,
но время, сделавшись поэмой,
сотрёт случайные черты
и жизнь предстанет плоской схемой.
А вот прозаик- он бы смог,
но мне уменья не дал бог.
....Тот год гремел Двадцатым съездом,
шёл исторический разлом.
Свет правды воевал со злом
и просвещал мозги невеждам.
Закрытое письмо ЦК
нас ошарашило слегка.
Не знают, что учить студенты,
уже пустеют постаменты.
Вослед амнистии ворам
дошло до реабилитаций,
идёт раздача компенсаций
и политическим врагам,
и жертвам прежнего режима.
Казалось, что неудержимо
сама история вперёд
теперь помчится в беге бурном,
но с прозорливым Эренбургом
всего лишь ОТТЕПЕЛЬЮ тот
период время назовёт.
...Мне тоже в детстве снился Сталин.
Потом другие дни настали,
и прОклял я любовь свою
к Отцу, предавшему Семью.
Меня пленил иной провидец...
...С тех пор не верится словам-
ведь столько временных правительств
прошло по нашим головам!
...В то время в городской читальне
кипела жизнь по вечерам.
Тогда катАлог генеральный
открыли нам, ОК*, спецхран,
и мы сперва оторопело
от изобилия имён,
пошли залечивать пробелы
запретов сталинских времён.
...Там были разные фигуры:
хирург, читавший партитуры,
зал шизофреников прельщал
теплом и умною наукой.
Григорий, вождь их однорукий,
к своим их бредням приобщал.
Библиотекарш юных бойких
прислал к нам Ленинградский ВУЗ.
Они на выдаче за стойкой
гляделись, будто стайка муз,
и Эренбурговский автограф
имел, и просвещённый ум
интеллигентный библиограф
Арлен (sic!) Викторович Блюм.
...Я из простых, и мне негусто
встречалось в жизни знатоков,
а тут историю искусства
листал сам Тросман. Он таков,
он при познаниях в науке
имел вельветовые брюки!
Познал, ему благодаря,
я Бенуа и Грабаря.
Французскую литературу
изданья довоенных лет
он, зная толк, извлёк на свет,
а я, стремясь познать культуру,
вослед за ним за томом том
тихонько спрашивал потом.
...Блажен, кому воспоминанья
послушны, наготове ждут,
и прежних лет переживанья
обратно к жизни призовут.
А у меня, видать, склероз.
К тому ж, не увлекаясь бытом,
я жил как будто не всерьёз,
нездешним будто бы, транзитом
куда-то в будущее. Но
не то мне было суждено....
...Ах! вспоминаю до сих пор
тех дней безумное веселье.
Прошли года, пришло похмелье,
и трезвый взгляд, и прагматизм,
и время, как ни суетись,
уже не наше. Свет заката
глядится пристально в меня
и освещает имена
и окончательные даты....
Вот так, такие, брат, дела.
Как оказалось, жизнь прошла...

*ОК- Основное книгохранилище.

* * *

---

Зеркало.

От зеркала отбитый уголок
я в пыль мучную в ступке растолок.
-Ну где, скажи, теперь отображенья,
что некогда толпились, не теснясь,
в твоей душе? Ужели свет угас,
раз вещество постигло разрушенье?
Что жизнь и смерть? Увы, ответа нет.
Останется ль от нас хотя б немного,
иль мы- как зеркала, и отражаем свет,
пока на нас взирает око Бога?
* * *

---

Последняя гроза

Не выспался. Продрал глаза
и вижу- небо голубое.
А ночью поздняя гроза
прощалась с августом- с любовью?
Гремел, не сдерживаясь, гром
над очевидцем оробелым
и чёрный тополь за окном
внезапно становился белым.
* * *

---

Осень.

Вы заметили- кончились грозы.
В наступившей внезапно тиши
как-то вдруг пожелтели берёзы.
Будто камень скатился с души,
и не надо спешить, торопиться,
подбирая остатки тепла
лета, красного, словно столица.
Захолустная осень пришла.
* * *

---

Судак.

Волна поднимала, несла,
и вновь на песок опускала.
То ласково так, не со зла,
русалок за косы таскала,
то била в железо быков
причала, являя свирепость...
И там на горе, высоко,
стояла старинная крепость...
* * *

---

Из давнего-3

Ветер по лужам прошёлся, крутя,
тронул кусты у реки.
Шлёпнулись первые капли дождя,
крупные, как плевки.
Каждый фонарь изумлённо ломал
в луже лежащий двойник.
Ветер завыл, и оставив дома,
к растрёпанным клумбам приник.
* * *

С озера не уходят,- остаются вечера.
Только призраки их появятся в волнах- и
вспоминаются рыжие англичане-шкипера,
обросшие, как подсолнухи.
День на день наслаивается- темнеет к осени.
Всё, что было- осталось для мысли и пера,
и поэтому годы как травы, косим мы,
и всё живы рыжие англичане-шкипера.
* * *

Paper Moon

Это только бумажная луна
висит над моим нарисованным морем.
Всегда неподвижна седая волна,
плывут корабли в двумерном просторе.
Берег. Цветы какого-то сада.
Удивишься, пожалуй, невиданным плодам.
-Знаешь, этот сад не кончится оградой,
пойдём с тобою туда!
Мы станем наивны и плоски, как тени.
Ни печали, ни радости, спокойствие сна.
На скамье под луной отдохнём от сомнений-
это только бумажная луна.

Какой-то бог незримой кистью
раскрасил осень на бегу
и яркие, как пламя, листья,
горят на голубом снегу.
На небе ветер торопливо
меняет облаков узор,
и смотрятся с испугом ивы
в глубокий обморок озёр.
* * *

---

Из давнего-2.

Ходить-бродить в музейных городах
по старине усатой и хвостатой,
есть бутерброды в стриженых садах,
спать на ходу среди колонн и статуй.
Не торопясь ходить среди людей,
как будто гость из будущего века,
и свысока глядеть, как ерунде
посвящены все мысли человека.
И зная всё о веренице бед,
уже прошедших, но для них грядущих,
не в силах впрочем,помешать судьбе,
искать событий истинную сущность,
а сам- недосягаемый для зол-
в любой момент прервать событий повесть,
пробраться незаметно на вокзал
и сесть в машину времени, как в поезд.
* * *
А городу привиделась такая ерунда,
что убежали жители неведомо куда.
Спустилась тишь над миром, погасли огоньки,
ворами по квартирам бродили сквозняки,
безропотно, ускоренно всё разрушалось в прах
и фонари как вОроны, чернели на столбах.
* * *

А город был- и перестал,
оставлен жизнью деловою.
Нетерпеливою травою
и клёном быстро зарастал.
Зияли дыры пустырей,
домов развалины ощерив,
и осыпался на горе
собор, ободранный, как череп.

* * *

---

Из давнего.

Это тексты из (страшно сказать!)- середины 50-х прошлого века.

Зажглась
без сомненья, по воле рока
звезда специально для нас
и жёлтой луны любопытный глаз,
круглый,
как
око.

Утро пронизала дрожь.
Жалюзи резали свежесть на жесть.
Нож
луча казался имеющим тяжесть,
а разве у смерти тяжесть есть?
Покой и простор. Тишина и лёгкость.
Лёг
ветер на холодную росу.
Листьев пласты накололи плоскость
на кость
луча, омертвевшего в лесу.

К ПОРЯДКУ!
Один за другим маршируют бодрые закаты,
строгий учёт ведут многочисленные календари,
как вахты друг другу сдают аккуратные даты.
Стройными рядами на улицах остолбенели фонари.
Суд творя справедливый и скорый,
землю снег начинает начальственно крыть
и к безмолвному небу вздымают заборы
как знамёна, свои НЕ СОРИТЬ! НЕ КУРИТЬ!


...и я туда ворвался бешеный,
вооружён куском строки,
где алкоголики развешаны
по стульям, словно пиджаки.
Но увидав высокий лоб стены
и не сумев смутить её,
я позабыл о рифмах собственных,
и где моё и не мое.
Я снова робок и покорен.
Ты друга требовал?- Изволь,
вот он- заботливый, как горе,
и верный, как зубная боль!

* * *

---

О стихах.

* * *
Как самоцветные каменья,
играют гранями слова.
Ловлю я проблесков мгновенья-
стихотворенье, как смола,
когда расположу слова я,
удержит то, что вдруг свела
случайность звукосмысловая.

* * *

Не от смысла,- от умысла
упасает приём:
ты об чём ни задумался,
а стихи- о своём!

* * *

Стих-это дело непростое,
уменье надобно, одна-
-ко, если мысль твоя бедна-
начинка выделки не стоит!

* * *

-Ах, моя бедная Муза!
Век без науки жила!
..клаузула, анакруза...
Грустно, а впрочем,- зола!

* * *
Неправомочно просторечный,
мой стих порою лыком шит.
Когда касаюсь темы вечной-
снижаюсь- высота страшит!

* * *
Словив слова, из этих рифм
ловушки смыслам смастерим!

* * *

---

Мой день уйдёт...

Свою тиару снимет небосвод,
и, отплывая в золотой триреме,
мой день уйдёт в одну из тех пустот,
где как вино, выдерживают время.
В чередованье бдения и сна
людская жизнь намечена пунктиром,
но как-то воедино сведена
бессонных звёзд немым ориентиром,
и пробуждаясь вновь для бытия,
я убеждаюсь- это снова я!
* * *

---

Юрию Седову.

В лесу у развилки дорог
ты свой разложил костерок.
Присел на поваленный ствол,
в далёкую думу ушёл.
Как будто весёлый щенок,
огонь разыгрался у ног,
как пьяненький друг, над тобой
качается дым голубой.
В темнеющем небе одна
всплыла уже Вега со дна,
и холодом, и тишиной
сгущается ночь за спиной.
* * *

---

Голгофа.

Нас Бог внезапно полюбил
и выслал сына- эмиссара,
чтоб людям срочно объявил
как жить, без лишнего базара.
Но люди знают не учась,
и, незнакомы с проволочкой,
они расправились тотчас
с его телесной оболочкой.
Но бог не смертен, он на крест
шёл без особенного риска-
на место то- из странных мест,
что до любых окраин близко.
* * *

---

Тоскливо, Склифосовский!

..но так тоскливо, Склифосовский!
Придумай, доктор, детергент,
чтобы от напасти бесовской
душа очистилась в момент!
Без чувств, без памяти, без имени
прошла бы вечный млечный путь,
чтобы к божественному вымени
припав, напиться и уснуть...
* * *

---

Не готов...

Каждый раз на этом месте
подымаю вверх глаза:
золотой сияет крестик,
голубеют небеса.
Опускаю взгляд на землю
в травяной цветной уют,
голосам весёлым внемлю,
что в листве густой поют.
День предвидится погожий,
далеко до холодов..
-Я опять сегодня, Боже,
извиняюсь, не готов...
* * *

---

...и море, и солнце навыкат..

...и море, и солнце навыкат
глазеет, верней, на закат,
отели и пальмы, и выход
в темнеющий мир эспланад,
и лайнер, летящий на запад,
и волны в двенадцать рядов,
и ветер, вдыхающий запах
жаровен, кофеен, цветов...
* * *

---

Встреча друзей.

...и от встречи не было бы толку,
не достань я во-время бутылку.
Но достал, и мы довольно долго
толковали, и довольно пылко.
О, бутылка! Добрая подруга!
Мы не забывали, наливали,
с нею, впрочем, мы и толковали
и совсем не слушали друг друга...

-Довольно горького укору!
Налей-ка лирику ликёру!

* * *

---

Поэт и стихотворец.

Поэт- он непереводим.
При переводе
мы непременно повредим
его природе.
Не подобрать, как ни верти,
похожий колер,
а стихотворец конверти-
-руем, как доллар.
* * *

---

Пока со мной беседуют стихи..

Пока со мной беседуют стихи,
(быть может, это разговоры с богом)-
для вас эгоистичным и плохим
я буду, но не буду одиноким.
Стихи чужие слушая с живым
порою интересом, с восхищеньем,-
я понимаю всё же: это с Ним,
а не со мной находится в общенье
поэт, и я лишь третий между них,
пускай не лишний- всё же безразличен-
и этот миг уединенья в стих-
он так от одиночества отличен!
* * *

---

От удара весеннего света...

От удара весеннего света
я очнусь, и по старым местам
добреду до соседнего лета
и останусь до осени там.
Обозлится моя золотая,
норовя обернуться зимой,
и дороги листвой заметая,
не позволит вернуться домой.
* * *

---

Почему настроенье поганое...

Почему настроенье поганое?
От того ли дождя за окном?
Полигамия ли, моногамия,
или в чём-то причина ином?
Или чем-то горжусь не по чину я
и смириться пока не готов,
или чешется место причинное
у мужчины преклонных годов?
Со стихами, потехами, шашнями
я б сегодня покончил, но как?
С дорогими долгами вчерашними
расстаётся непросто бедняк.
Покаяния двери отверзи ми!
Понимаю, что трудно, родной!
Мы бы чистыми, честными, трезвыми
повстречались у той проходной!
* * *

---

Весна, любовь.

Нисходит снег, дороги обеляя,
проходит день, делами увлечён.
Сорочью клинопись упорно обновляя,
нам кто-то говорит неведомо о чём.
А тут весна, и птичьи перепалки,
а тут судьба, и несмотря на снег,
любовь! Любовь свои вставляет палки
в колёса исторических телег!
* * *

---

Пузырёчки.

Пузырёчки с красной жидкостью
суетятся с разной шибкостью,
друг на дружку натыкаются,
красной лужей расплываются.
...Бог на Землю в микроскоп
зрит, почёсывая лоб.
* * *

---

Какая тонкая материя...

Какая тонкая материя-
между-народное доверие!
Вот так костёр- прикрыт золой,
но лишь прикрытие порвётся-
тотчас объявится, займётся
огонь бессмысленный и злой.
Тогда насилие бессильно
и убежденье не мирит,
и Бог ведёт себя пассивно
и ждёт, пока не догорит.
* * *

---

Виток времени.

Я в город далёкого детства
вернулся- в подобие сна.
Там улицы, как палимпсесты,
чужие несли имена,
но люди меня узнавали,
и я узнавал, удивлён,
людей, что ещё населяли
тот мир позабытых имён.
* * *
Я шёл, глядел окрест,
невозмутимый внешне.
Да, я из этих мест,
и всё-таки нездешний.
Но показалось вдруг-
про то, что я из местных,
здесь было всем вокруг
доподлинно известно.
Я сквером проходил,
июлем обожжённым,
и вижу- впереди
стоят насторожённо
два облака. Назад
я поглядеть боялся:
-а ну и там стоят,
и значит, я попался!
* * *

А время задержалось на витке
и я сорвался в давнюю обиду,
и в прошлое, как самолёт в пике,
вхожу- а вдруг не выйду?
* * *

---

А слово к сути безразлично...

А слово к сути безразлично
и никому не возразит.
И ложь провозглашает зычно,
и правду громко возгласит.
Всегда готово, под рукою,
не обвинит и не простит,
и назовёт спроста такое,
чего и разум не вместит.
* * *

---

В апреле.

Голубизны молочной ополоски,
в весеннем небе растворённый лёд,
и как под носом детским две полоски,
оставил, пролетая, самолёт.
Траву пырей пригрела теплотрасса,
уже в руках прохожих верба-и
сопревшую солому из матраса
на гнёзда выбирают воробьи.
Запели свиристели- менестрели,
обсели старый клён на пустыре...
...Я думаю, что всё-таки в апреле
год надо начинать, не в январе.
* * *

---

Встреча.

Для кого-то загорала,
завивала волоса,
для него полировала
молодые телеса,
и приятным приставаньем
сколько раз пренебрегла,
с нерастраченным желаньем
славный голод сберегла.
И теперь, сияя кожей,
запах моря сохранив,
перед этой постной рожей
стала, руки уронив.
* * *

---

Лирико- бюрократическое.

В часы вечерних заседаний
звучат устало голоса.
Огонь заката в окнах зданий
слепит прохожему глаза.
И словно Феникс, догорает
дискуссионная возня,
и вновь рождается сырая
повестка будущего дня.
* * *

---

Незнакомка.

Водила глазками, полизывала губки,
дымилась чашка в тоненькой руке,
и плечики казались слишком хрупки
и зябки в чёрном шёлковом платке...
...В кафе толпилось множество народу,
и продавщица двигалась едва,
и я стоял за кофе с бутербродом,
стоял, глядел, и подбирал слова.
* * *

---

Парикмахерша.

Во всеоружье нежных губ
и щёчек в боевой раскраске
ты мне предстала.
-Не могу!
Такой носок! Такие глазки!
Я что-то бормотал в ответ,
ты стригла ловко и не больно,
и с мужичком солидных лет
себя держала очень вольно.
О, гений дивной красоты!
Дарю стихи тебе с поклоном.
Мои бумажные цветы
я освежил одеколоном.
* * *

---

Секретарша.

Склонив золотую головку,
качая пленительный стан,
идёт молодая плутовка
с утра по рабочим местам.
Пушистую травку дорогой
сорвёт, проявляя каприз,
и сядет за столик убогий,
где папки "входящих" и " ис..".
И мне за бедняжку обидно:
её красоту и наряд
лишь только начальнику видно,
а он пожилой и женат.
А ей бы, как леди Ровене,
казать на турнирах красу,
чтоб рыцари, словно олени,
ревели, бодаясь внизу!
* * *

---

Когда придёт пора...

Когда придёт пора на свалку-
нам до проблем ли мировых?
Лишь мелочей и будет жалко,
простых деталей бытовых.
Пока же мы живём не этим,
полна абстракций голова,
и меж рукою и предметом
всегда просвет, всегда слова.
Но вещи- необыкновенны!
Словами ль их обозначать?
Но этой дьявольской подмены
мы можем век не замечать,
хоть в этот мир, в его огромность
нарочно засланы сюда,
чтобы малейшая подробность
не пропадала без следа!
* * *

---

Кукушки.

Вот кукушка на суку
завела своё КУ-КУ !
Вот другая на суку
завела своё Q - Q !
Но кукушкам никогда
не договориться:
между ними госуда-
-рственная граница.
На чужом на берегу
непонятно ни ку-ку!

* * *

---

Хорошо тому...

"Хорошо тому живётся,
у кого одна нога..." Фольклор.

Хорошо тому поэту,
кто прекрасное творит,
от людей не ждёт ответа,
с небесами говорит.
Я ж кричу не о прекрасном
современнику. Ему
то, что нынче не напрасно,
завтра будет ни к чему.
Я спешу, я не капризный,
не чуждаюсь авантюр,
закалён в говниле жизни,
извините каламбур.
* * *

---

Надоело...

Надоело жить подённо,
надоело быть посменно,
отклоняясь неуклонно,
отступаясь постепенно.
Так ведь можно растеряться,
позабыться- не очнуться,
на минуты разменяться
и с собою разминуться!
* * *

---

Мороз и солнце!

Мороз и солнце! День- вполне!
Такая прелесть!
Дома на южной стороне
почти согрелись.
И привечая как родных,
свиданья ради
день этак ласково на них
глядит и гладит.
Ждёт- окна от таких манер
растают сразу,
но серый Север- суевер,
боится сглазу.
* * *

---

Уходит товарищ, уходит...

Уходит товарищ, уходит
туда, куда все уплывут.
На грудь ему руки заводят
и в тесную лодку кладут.
И в реку безвременья, Лету,
отпущен,
ногами вперёд
навстречу грядущему свету
он в лодке своей уплывёт.
И вот уже волны земные
смыкаются молча над ним,
и наши венки жестяные
не тонут на память родным.
* * *

Всему, что имеет начало,
конца избежать не дано,
и всё же душа заскучала,
почуяв, что ей суждено.
* * *

---

Морозный воздух неподвижен...

Морозный воздух неподвижен,
и по скрипучим по снегам
иду, не согнут, не унижен
и сочиняю в такт шагам.
Вполне комфортная погода.
Февраль суров, но скоро март,
и я поглядываю гордо,
как Бенкендорф иль Энгельгардт,
и жду- за поворотом тропки,
запорошённой тишиной,
как будто чёртик из коробки,
сам Пушкин выскочит смешной!
* * *

---

Философистика.

Я в умных книгах ковырялся,
раздумывал, не спал ночей,-
и вот сегодня догадался
про суверенность мелочей.
Их вероятностный мирок
избавлен от детерминизма,
там ненадёжно и капризно,
но им не помыкает рок.
Как жаль, я зря потратил годы,
поистрепался и зачах,
но я теперь свои свободы
искать намерен в мелочах!
* * *

Позитивисты учат нас:
-природе неприлична странность,
и только то, что видит глаз,
и есть единственная данность.
А ты- учён, вооружён
и микроскопом, и ножом,
к природе подошёл, калеча,
на пищу жадному уму!
Она страдает, не переча,
и отступает бесконечно,
и бесконечна потому!
* * *

А что? Не так уж плох позитивизм!
Пусть не постичь ему истории законы,
-к чему их знать?
И нынче мой девиз:
Живёшь- живи, и жить давай
знакомым!
* * *

Ой, гоните эти бредни
и во сне, и наяву!
Я задумался намедни,
что к чему и как живу,-
сразу жизнь пошла без смысла,
все разладились дела,
и капуста перекисла,
и картошка проросла!
* * *

---

Санкт-Ленинград.

Медный всадник, змей зелёный,
Санкт- тарара- Ленинград!
Огурец ли ты солёный,
или сладкий рафинад?
По твоим ли мне просторам
одинокому бродить
и безмолвным разговором
раны сердца бередить?
Или, буйному запою
подчинясь, как наводне-
-нию, заодно с тобою
успокоиться на дне?
* * *

---

Словесный энурез...

Словесный энурез
заменим воздержаньем!
Ослабим интерес,
присущий горожанам,
к событьям при дворе!
...Весна стоит сырая.
Свобода на костре
чадит, но догорает.
На ауто-да-фе
ходить не будем, Федя,
поскольку нам до фе-
-ни развлеченья эти!
* * *

---

Портрет под мухой.

В укромном месте проживая,
вдруг объявляется она,
малютка- муха дрожжевая
на запах кислого вина.
Над рюмкой пана Радзивилла
витает, пьяного пьяней,
малютка муха дрозофила,
и глазки красные у ней.
* * *

---

Гамлет.

Беда! Куда-то вбок
бегут года, отчаясь...
-Неправда ль, голубок,
и у тебя случалось,
что хочется запить,
когда берёт досада?
-Ах, если не любить,
то быть- или не надо?
* * *

---

Когда затихает мелодия...

Когда затихает мелодия,
смолкает в душе голосок.
Былое твоё многоводие
уходит куда-то в песок,
и душу пустую и пресную,
аж нечем слезу посолить,
-когда распрощаешься с песнею,-
хоть пивом, но надо полить...
* * *
А может быть, и вправ-
-ду стоило родиться,
чтоб как-нибудь, надрав-
-шись, насмерть заблудиться,
тем более в такой
степи той, беспредельной,
тем более, глухой,
тем более, метельной...
* * *

---

Эти звуки фальшивого рая..

Эти звуки фальшивого рая,
эта бережно-нежная ложь,
оборвутся во мне, замирая.
-Ах, и память о них уничтожь!
Лишь безумного дня голошенье,
лишь ночной безысходности вой
принесу я Тебе в подношенье,
ставши небом, землёй и травой.
* * *

---

С Новым годом!

Мандаринки, мандаринки!
С Новым годом, старый мир!
Ах, какие подарунки
для тебя, мон сувенир?
Поздравляя по-старинке,
зажигая огоньки,
продвигаемся по струнке
в окаянные деньки!
* * *+

---

Меркнут звёзды Голливуда..

Меркнут звёзды Голливуда
в телевизоре ночном.
-Ну давай, тоска- паскуда,
разговорчики начнём!
Вот и утро начинает
приступ боли головной,
и меня тоска ночная
передаст тоске дневной.
* * *

---

Ну!

Далай, лама!
* * *

---

Боевик.

Враг вездесущ, он опытен, умён,
и оснащён орудьями злодейства,
и жертву обойти со всех сторон
он может, и в заложники семейство
возьмёт на всякий случай, но герой,
почти убитый, восстаёт из гроба
с врагом схватиться в драке роковой
и непременно сбросит с небоскрёба!
* * *

---

Триллер.

Ночь. Домой в машине мчится
полуголая мадам.
Обаятельный убийца
настигает по пятам.
Вездесущий и коварный,
растянув усмешкой пасть,
издевается кошмарно
и насильничает всласть.
Смелой даме удаётся
проливать злодею кровь,
но поганому неймётся,
он напрыгивает вновь,
он берёт её на мушку,
но, конечно, под конец
всё же сам в свою ловушку
попадается подлец!
* * *

---

Птички и собачки.

Сова и филин.

Сова в свою трубу
зовёт партнёра к блуду
и филин на дубу
ей отвечает: буду!
* * *

Вороны и собака.

Ворону ворон обольщал,
шикарный ужин обещал:
-На мостовой у кабака
лежит собака- табака!
* * *

Собачка.

По кашкам, по ромашкам,
по травке пробегая,
покушала какашку
собачка- фу, какая!

* * *

---

Басня про зайца.

Заяц стал косить под волка,
даже выл, хотя недолго.
* * *

---

В литературном кругу.

_ Витгенштейн!
-Кришнамурти!
-Борхес-Маркес- Кортасар!
-Киркегор, Рильке!
-Платон, первый том, Швейцер!
-Болдырев-Северский!
-Бавильский Дима!
-Христос с тобой! Дзен-дзен-дзен!
-Симулякр.
-Дыр-бул-щыр. Убещур!
-Будда, да? Курицын, да?
-Постмодернизм, бля.
-Рцы.
* * *

---

Предчувствие разлуки.

"Когда в предчувствии разлуки"
глаза застелет, будто дым,
все очертания и звуки
сберечь мы в памяти хотим,
и ты живым воспоминаньем
уже стоишь передо мной,
но несмотря на все старанья,
не исчезает расстоянье
меж нами. Чувствую спиной
какой-то холод непонятный,
и облик твой неуловим.
Значенье слова "ненаглядный"
я сердцем чувствую своим.
* * *

---

Не узнавал...

Окончен сновиденьям
отпущенный ночлег,
и день под наблюденьем
проходит, будто зэк.
Я у ночи-мерзавки
по утро пировал
и день на очной ставке
меня не узнавал.
* * *

---

Геральдическая птица.

Увы, огонь в душе потух,
мы прелести не видим в риске,
и распростёр свои огрызки
над нами жареный петух.
* * *

---

Радость.

Она ликовала:
Ликала:- Ли!
Кокала:- Ко!
Вакала:- Ва!
Лакала:-Ла!

* * *

---

О чём же...

О чём же, как не о словах,
о клоколице глагольной,
будящей в полых головах
гудящий отзыв недовольный?
О ком же, как не обо мне,
когда слова, обстав вплотную
меня, провидят не вполне
во мне благую весть иную?
О чём же, как не о судьбе,
что я вслепую возвещаю,
стихов невнятицу себе,
стыдясь немного, посвящаю!
* * *

Я люблю ввернуть уместно
иностранное словцо.
Выражаюсь по-немецки,
сделав умное лицо,
слово ляпну по-английски,
словно хряпну бренди- виски,
я латынью полюбуюсь,
будто вправду с ней знаком,
и порою побалУюсь
по-французски языком.
* * *

...и философию внезапно возлюбя,
я нынче трансцендирую себя,
за мысли ухватясь, из топи бытия
как тот Мюнхгаузен, тащу куда-то,
твержу себе: Я- это я,
не червь, не человек, и не поэт поддатый!
* * *

Слова, соединясь по звучности,
вдруг новые рождают сущности!
* * *

---

Ну что с тобой?

Ну что с тобой, ну что ещё?
С чего твоя тоска?
От чепухи, не стоящей
кленового листка,
от ерунды, обычной,
как ветка на ветру,
от мелочи, привычной,
как солнце поутру...
* * *

Ты пойми, ты где была,
ну одумайся, ну что ты!
У людей свои дела,
у людей свои заботы!
Их напрасно не томи,
слушай дамский щебет птичий,
будь приветлива с людьми-
есть же правила приличий!
* * *

---

Фудзи-яма?

Раз одну благородную даму
привезли показать Фудзи-яму.
Та вскричала:-Мура!
Да ведь Фудзи- гора!
А мне толковали про яму!
* * *

---

Зимнее

Зимнее.

Отставить эскапады!
Сидишь в тепле- сиди!
Такие снегопады
упали на пути!
Ты мирные беседы
затеешь у огня
с солидным и оседлым,
похожим на меня.
И подавив тревогу,
ты скажешь: -Ай да мы!
Укрылись, слава богу,
в убежище зимы!
* * *

Вдруг из тучки мимолётной
пролетел снежок холодный:
это ангел пролетел,
белым крылышком задел.
* * *

Скажу:-Маруся, дорогая!
Прощай, быть может, навсегда!
Подай мне руку, убегая,-
настали зимни холода.
Дыханья белые пружинки
торчат в твоём воротнике
и эти неженки-снежинки
слетая, тают на руке.
* * *

---

Вечереет.

Вечереет.Ветер веет.
В небе звёздочки горят.
Вот луна, а чуть правее-
там Венера, говорят.
Я Большой Медвежий ковшик
отыскал не без труда.
Он, как и у нас, таков же,
но повёрнут не туда.
* * *

Ах, Родина- судьбина злая,
и тут покоя не даёт-
то сны плохие насылает,
то новостями достаёт.
* * *

---

Полёт.

И только песня упасёт
и душу падшую обнимет,
и только песня вознесёт
и крылья слабые поднимет!
Теперь прощай, мой птичий двор!
Я полетел, не оглянулся,
перемахнул через забор
и в небо вольное метнулся.
Я вновь дыхание обрёл,
с восторгом, сердце холодящим
как планер, даже- как орёл!-
парил в потоке восходящем.
* * *

---

Критик и поэт- философ.

- Вы надоели, дилнтанты!
Все ваши яркие таланты
любой обученный дурак
заткнёт за пояс запростяк!
Эй, доморощенный философ!
Оставь напрасные труды!
Тебе не разрешить вопросов
всей этой вечной ерунды!

-Не раз был гений миру явлен,
да, видно, крепок этот спирт.
Он должен быть сперва разбавлен,
чтобы сгодился в общепит.
Видна потребность в мелких бардах,
и мы заводимся везде:
и в гениальных бакенбардах,
и в гениальной бороде!
* * *

---

Молочай.

Тебе ли место, молочай,
в стихах, изящных, как камеи,
где мимоходом, невзначай
упоминали ипомеи?
Нам это дело не с руки!
Долой латинский ваш гербарий!
Я- за родные сорняки,
и- никаких араукарий!
* * *

---

Романсы.

Сегодня день какой-то старый.
Не потому ли Вы в печали?
Вы на судьбы дары- удары
неадекватно отвечали.
Я предложил бы Вам глинтвейна,
вина горячего с гвоздикой,
а то лилейные лядвеи
заледенели, Эвридика!
* * *

День проходит за окном-
незнакомец безучастный...
-Хочешь, вены отомкнём
уголочком безопасной?
...Не заметит, не поймёт,
не услышит, удалится...
...Ночью что-то сердце жмёт
и велит не шевелиться...
* * *

Романс Аннабель.

Банально, Аннабель, но больно!
Диезно как-то всё, бемольно!
По чёрным клавишам пока
судьбы проходится рука.
А нам бы, Аннабель,на белых,
как на прохладных простынях
сыграть про то, что накипело,
как будто сердцем простонав!

* * *

---