Я помню, как летели облака,
в стеклянной крыше создавая тени,
перетекающие в своды потолка,
а солнце щурилось и таяло от лени,
и время словно замедляло бег,
вплеталось нитью в запахи и звуки.
Весенний ветер нянчил стаю голубей,
Отогревая после холода и вьюги.
А я смотрела в небо сквозь стекло,
в полупустом кафе на миг забывшись,
И собирала это новое тепло,
без правил и границ стекающее с крыши.
давай с тобой о чем-то говорить
дождливый вечер создан для разлада
а хочется тепла и шоколада
и сладких марокканских мандарин
так хочется о чем-то рассказать
не подбирая слов и выражений
и в глубине оконных отражений
своей мечты остатки отыскать
так хочется не думать ни о чем
прислушиваясь к звукам непогоды
и совпадая с ритмами природы
смотреть как осень по стеклу течет
растворяется день в бокале
обнуляется бег часов
а в окне мне луна мигает
и желает спокойных снов
только что-то опять не спится
и вино на губах горчит
тоже надо бы обнулиться
а не память будить в ночи
исчезают однажды шрамы
и бессмысленно их искать
ночь в прицеле оконной рамы
будет медленно умирать
я допью тишину до истин
растворенных на самом дне
и лохматой сирени кисти
буду новыми в новом дне
А море все обкатывает камни,
Как триста тысяч лет тому назад,
И рыжие ракушки под ногами
Как новая у жизни полоса.
И солнце тонет в синей простоте,
Которая сильней всех сложных истин,
И нет ни потолков, ни даже стен
Для улетающей, как чайка, мысли.
Подхватывает бережно волна,
На гребне поднимает к небу ближе,
И в синей безмятежности без дна
Я становлюсь на миг ракушкой рыжей.
Разбить стихами тишину
Не удалось.
Не получается заснуть -
Все вкривь и вкось.
Из крана капает вода -
Долбит висок,
И так же капают года -
По дню в песок.
Воспоминания скользят,
Сгущают грусть.
Мир в измерении дождя
Размыт и пуст.
Остановиться. Выдохнуть. Застыть.
Не чувствовать, не думать, не искать.
Забыть пароли, развести мосты.
Став облаком, в себя впитать закат
И спрятаться на глубине реки
Всего лишь фоном для блестящих рыб,
Смотреть, как разжигают рыбаки
От ветра задрожавшие костры.
И даже не пытаться разложить
По полочкам нахлынувшую грусть.
На сумерки секунды разделить,
Считать ракушки и в сетях уснуть.
Впитать рассвет. Найтись, но промолчать
О чем-то новом, пойманном на дне.
И только старый лодочный причал
Вздохнет, пообещав присниться мне.
Степь расстелется, ночь расплещется
И подвесит медь полумесяца.
Будут змеи снов заползать в дома,
Через щель в душе проникать туман,
Будет волчий клык чью-то слабость рвать,
Под лихим кустом, за ухмылкой рва.
Час полуночный как полынь цветет,
Горечь девичья из стеблей течет.
И не спрятаться и не выбраться,
В темноте реки не видать лица.
Все хорошие, если свет да тишь,
Кто вокруг тебя - разве разглядишь.
Только ночью враг не таит оскал,
За его хребтом ждет свой час шакал.
Вот почти настиг взгляд из темноты,
И пора узнать, кто же ночью ты.
Ложится хлопьев снежных акварель,
Их манит оголенная земля,
Ей помнится звенящая капель,
Но прожитые дни вернуть нельзя.
Под мехом накрывающих снегов
Возможно затаиться до весны,
Надежно спрятав где-то глубоко
Зеленым отливающие сны
И горстку сохраненного тепла,
И о дожде пронзительном тоску.
А на Покров белеют купола,
И жизнь идет сквозь первую пургу.
Глотает утро пятна фонарей,
И снова мир пытается проснуться,
В молочной дымке дремлют на заре
Прудов замерзших глянцевые блюдца.
Всегда непросто начинать с нулей
И набело писать по снежной глади,
Когда уже не ищешь журавлей
И не меняешь слог чего-то ради.
Не зная смысл каких-нибудь вещей,
Их любишь просто так, десятым чувством,
И помнит опыт, что порой ручей
Зависим от блуждающего русла.
А на снегу останутся следы,
И чьим-то суждено пересекаться.
Срываясь с неба, белые листы,
Судьбу меняя, под ноги ложатся.
Мне снился сиреневый сон –
Под летнего солнца лучами
Гуляет сиреневый слон
И машет большими ушами.
Сиренево манит река,
И я откликаюсь с разбега...
Качают волной облака
Сиреневого человека
Над взлетным полем облака
На север хмурый ветер тащит.
Почти ненужное «пока»,
Почти неслышное «удачи».
Как птица пойманная, взгляд
Застынет на одно мгновенье,
И мысли быстро полетят
От откровенья к откровенью.
Бессмысленно чего-то ждать,
Но и уйти нет силы тоже,
До трапа взглядом провожать
И знать, что время не поможет
Найти ответ от «а» до «я»,
Не раскрывая суть вопроса.
Рассвет осколком янтаря
Врезался в память без наркоза.
Два ангела сидели на плечах:
На правом – белый, так уж захотел,
На левом черный тосковал и чах,
Жалея, что остался не у дел.
И оба встрепенулись, встретив взгляд
Внимательный, пока еще чужой.
Подумал черный ангел про наряд,
А белый – как же быть теперь с душой.
Стал мир не черно-белым, а цветным.
Надолго ли? Да кто же может знать.
И белый ангел сделался ручным,
А черный понимал конечность сна.
И белый горько плакал по ночам,
Когда прошла пора звонков и встреч,
Его лишь черный гладил по плечам,
Платки менял и обещал беречь.
слышишь?
где-то плачется дождь...
спишь?
или рассвета ждешь?
луч
лунный вползет в окно.
ночь
словно из снов полотно.
мысль
ветер срывает в даль.
смысл
будто в песок вода.
Эта осень течёт без конца и без края,
Мокрым снегом скользя по упавшей листве,
Резким ветром остатки тепла забирая
У замерзшей души, забывающей свет.
Потревоженных птиц темно-серые стаи
В светло-серое небо сорвутся, как сны.
Этот призрачный город как птица мечтает
Вопреки непогодам дождаться весны.
Тяжелый диск луны висел так низко,
Что краем задевал за горизонт,
И белый свет цеплялся за карнизы,
И с них стекал, не ведая забот,
На темные дворы и черных кошек,
Прохожих, торопящихся домой.
Кружился снег, как стая лунных мошек,
На небе оживающих зимой.
Не стучусь в закрытые двери,
Не иду туда, где не ждут,
Не устала в лучшее верить,
Не люблю без ламп темноту.
Не стремлюсь легко и без цели,
Не ценю ни обух, ни плеть,
Не сменю глубины на мели -
Не хочу о чем-то жалеть.
Голубые синие ли полосы
Накрывают шалью дальний путь,
Травы вдоль тропы светловолосые
Шепчут как приятно отдохнуть.
Спелое пшеничное раздольное
Поле распласталось вдоль реки.
Здесь родной простор да воля вольная,
И как брызги неба васильки.
Где-то там, на далекой планете,
Где пять солнц и зеленый закат,
Проживают суровые йети,
Они шишки и камни едят.
На земле засыпают холодной,
Просыпаются утром в снегу,
Умываются жижей болотной,
А потом добывают еду.
Но родился один – не суровый,
Очень нежный, пушистый, смешной,
Был не серый, какой-то лиловый,
Романтичный и с доброй душой.
Вечерами сидел над обрывом,
Где какие-то знаки чертил
На камнях, и казался красивым
Ему в небе рисунок светил.
Что же делать с ним? Йети не знали.
Не такой как другие, чужой.
Головами сурово качали
И считали ошибкой большой.
А лиловому все было нужно
Рассмотреть, отыскать и понять,
Когда спать уходили все дружно,
Оставался один - рисовать.
Но таким ощущал одиноким
Он себя под огромной луной,
Что рассказывал звездам далеким,
Как всю жизнь представляет иной.
В ней гуляют лиловые йети,
Обожают они рисовать
И сидеть на камнях на рассвете,
И о чем-нибудь вместе мечтать.
Только звезды его понимали
В этом сером суровом краю,
Как могли – в темноте утешали.
Уходил он в пещеру свою.
И частенько на каменном поле
Шевелилась лиловая тень -
Размышляя о собственной доле,
Грустно йети бродил целый день.
Что-то странное вдруг промелькнуло
У далекой холодной реки,
Фиолетовым цветом качнулась
Тень вторая. Всему вопреки
Оказалось, что есть и другие
В сером мире цветные друзья,
И они, как и он, "не такие"...
Расставаться отныне нельзя!
...Где-то там, на далекой планете,
Где пять солнц и зеленый закат,
Непривычно-лиловые йети
На камнях до рассвета сидят.
На душе словно падает снег.
Тишина, и вокруг все бело.
За метелями спрятался смех.
Пустота. И ни строчек ни слов.
Словно горы сугробы стоят,
Ветер северный студит лицо,
И снежинки, сбиваясь, летят
И ложатся, устав, на крыльцо.
Мир стал белой большой пеленой,
В ней теряются звуки шагов.
За зимой этой как за стеной
Не расслышать ничьих голосов.
А, наверное, где-то весна,
И шумит тихо ласковый гром,
По зеленому полю без сна
Бродят лошади табуном.
2012
Уйти в стихи как в мир иных стихий,
И там бродить по рифмам как по рифам.
В тех омутах, которые тихи,
Искать слова, не доверяя мифам.
И, раздеваясь в каждой строчке так,
Как будто на земле исчезли камни,
Стоять среди друзей, врагов, зевак,
И с ними разговаривать стихами.
И падал снег на злые города,
Переворачивая мир как в негативе,
Неровные следы вели туда,
Где исчезали тени на картине,
И только белый цвет по нервам бил.
Лишь черный кот спасал от наважденья -
Один в краю разлившихся белил,
Был смыслом гениального творенья.
Такой прозрачности и свежести
Не знает воздух городской,
И чувство полной безмятежности
Приносят волны, и покой
Укутывает, словно легкий плед.
И мыслей нет. Есть птицы крик,
Ползущий в гору муравей, и свет,
Который сквозь листву проник,
Согрел, скользнул к воде и дна достиг.
Мелькнула стайка мелких рыб,
Невидимая раньше. Ветер стих,
Пищат о чем-то комары,
И хлебу рады утки. Облаков
Рисунок повторен водой.
Привычная реальность далеко.
И очень просто быть собой.
Можно прожить без мечты и дороги,
Если боишься идти.
Маленький ежик стоял на пороге -
Вот и начало пути.
Лисы и совы, туманы и грозы -
В мире препятствий не счесть,
Но над дорогой мелькают стрекозы,
Карта и яблоко есть.
Ежик на гору взобраться мечтает,
Чтобы найти в вышине
Домик, в котором звезда обитает -
Та, что он видел в окне.
Он ей рассказывал сказки ночами,
Он посвящал ей стихи.
Вот узелок небольшой за плечами,
Ждут вдоль дорог лопухи.
Самый счастливый на всем белом свете,
Выбравший путь непростой,
Слушая сердце, сквозь ливни и ветер
Ежик идет за мечтой.
В лабиринте чужих неприветливых скал
Он так много терял, он так долго искал.
Между ночью и днем, между злом и добром
Он сбивался с пути в перекрестье дорог,
Уходил от волков, укрывался от гроз,
Если силы кончались, ругался, но полз,
Поднимался и шел, невзирая на боль,
Не терялся в толпе, не выдумывал роль.
Доверял лишь ветрам, небесам и судьбе,
Выбирал по себе, и судил по себе.
Провожая закат и встречая рассвет,
Как молитву твердил - невозможного нет.
В круговерти воды, медных труб и огня
Что-то важное смог, выбираясь, понять,
И однажды кому-то негромко сказал:
"Я до цели дошел - я себя отыскал".
В стране, где жизнь идет наоборот:
Зимой - дожди, а летом - гололед,
Жил говорящий по-английски кот,
Ходил по крышам задом наперед.
С конца читать газету начинал,
А умывался лишь по вечерам,
Стихи смешные кошкам сочинял,
Играл на саксофоне по утрам.
При галстуке и с маленьким зонтом
Гулял по парку, напевая блюз,
И поиграть с неправильным котом
Мечтал на праздник каждый карапуз.
Он иногда приходит к нам во сне,
Приносит сладкий сыр и теплый снег,
Подмигивая весело луне,
Мурлычет сказку о своей стране.
Человек качался на луне,
Как на желтом маятнике неба.
Забывая обо всем во сне,
Он нырял под звездопадный невод.
И смеялся весело, когда
До созвездий доставал руками.
А внизу мерцали города,
До краев заполненные снами.
Тысячи лиц день бросает в лицо,
Взгляды пустые среди пустоты -
Кольца поменьше в большое кольцо.
Страх опускаться и страх высоты.
Но в переходах не выискать вход,
Выберешь выход и выбора нет -
Только наверх, только солнце спасет -
Яркий закат и неяркий рассвет.
Она чертила имя на стене,
И выла в полнолунье как волчица,
И, расставаясь снова в каждом сне,
На улицах заглядывала в лица.
Смотрела на мелькающую жизнь,
Не в силах изменить и измениться,
И прятала измученность души
От глаз чужих под платьями из ситца.
Не знала, как забыть и не звонить,
И билась лбом, и стискивала пальцы,
И удивлялась, что не рвется нить,
Которая давно должна порваться.
Уткнув лицо в оконное стекло,
Пыталась небу рассказать о боли,
И время снова словно вспять текло,
Не изменяя сцену, текст и роли,
Знакомую развязку и финал.
Сжимала фотографию в ладони...
Но он не знал, он ничего не знал.
А если бы узнал, то вряд ли понял.
А небо, как жираф, все в пятнах облаков,
О чем-то думает, укачивая солнце,
Негромко напевает песнь степных ветров,
И ждет, когда луна над озером проснется.
А небо, как река, течет куда-то вдаль.
За горизонт летят, чтоб возвратиться, птицы.
Уставшие от суматохи города
Затихнут до утра, им птицы станут сниться.
А небо, как судьба, все в тайных письменах,
В нем зашифрованы былины и молитвы.
И перемешаны эпохи, времена,
Стихи и музыка в подлунности разлиты.
И небо, как ладонь, протянется к тебе,
Когда посмотришь вверх и помолчишь о чем-то.
Простор, покой, любовь и высота небес
Способны сделать из бродяги звездочета.
Я сегодня опять состою из дождя,
Из прохладной прозрачности капель
летящих,
Отражений, по водным потокам скользящих,
Открывающих смысл наступившего дня.
Я ловлю зазевавшийся солнечный луч,
На цвета распадаясь, он радужно гнется,
Через миг бесконечного неба коснется,
Выпуская проснувшийся свет из-за туч.
Я в тишину уйду как в океан
с приливами, несущими покой,
и выдумаю свой меридиан,
пересекающий теченья под водой.
Там буду плавать вдоль земной оси,
нырять вдали от посторонних глаз,
качаться на волнах, по дну скользить
как самый настоящий водолаз.
Все то, что беспокоит и гнетет,
пройдя сквозь кожу, смоется легко.
Прибой баюкать будет как дите,
и уносить от мыслей далеко.
Бирюза проникает сквозь серые низкие тучи.
Оказалось, что птицы тревожились в небе к дождю,
И мелодию ливня нагревшийся воздух разучит,
Убавляя звучащий в рассветном тумане ноктюрн.
Замедляя шаги, на мосту остановится кто-то,
Выпадая из общего ритма мелькания ног,
И услышит, как плачет вверху саксофон небосвода,
Растворяя слезами нависший над городом смог.
подожди удержи виражи этажи
за ветрами спеши на любовь ворожи
разрезай рассекай раздвигай эту жизнь
улетай уносись над лесами кружи
замирай уползай за границы за край
если нужно держи если можешь спасай
отдавай отнимай отпускай отрывай
раздражай расцветай из разломов вставай
замани уведи увлеки укради
не вини не проси не жалей не суди
освети отрази отогрей среди льдин
разбуди этот мир и себя разбуди
"Ну, сказка так сказка", -Алиса сказала,
Куда-то упав непонятно откуда,
"Неужто Алиса?" - трава прошептала,
"Вот чудо так чудо",- подумало чудо.
"Забавно, пожалуй", - задумался ветер,
А крот просто выполз из норки глубокой.
"Кто знает? Чего не бывает на свете", -
Шептались грибы под сосной одинокой.
Сползала река снизу вверх по пригорку,
И солнце светило особенно нежно.
Вязали олени конечности волку,
Алиса гуляла в лесу безмятежно.
Лесная тропинка клубочком катилась,
И розы цвели в феврале словно в мае.
Алиса пропела: "Мне это приснилось",
А счастье сказало: "Поверь, так бывает".
Я знаю, как город болеет от плотного смога,
Как небо становится серым, а солнце - скупым.
Застанет врасплох принесенная ветром тревога,
Окутает, словно откашлянный трубами дым.
Покажется в сизом тумане - потеряно что-то.
Быть может, мечта, а быть может - затертый медяк.
Я что-то ищу за ближайшим крутым поворотом,
И город, не любящий смог, понимает меня.
ломаная-переломанная,
сросшаяся - не видно трещин,
по улицам незнакомым
бредет уставшая женщина.
не чувствуя сырость и холод,
не видя ни смысла, ни цели,
идет сквозь огромный город,
в котором не окна - щели,
в котором не двери - бреши,
в котором упасть - погибнуть,
а выживет - сумасшедший,
которому корку кинут.
никто не спасет из встречных.
дойдет до тепла - жить будет.
на улицах бесконечных
следы не дошедших судеб.
На крыши опустились облака,
И небо льнет к земле, забыв о звездах.
Приходит вечер в дом издалека,
Приносит куль воспоминаний пестрых.
И мысли не боятся простоты,
И с дерева слетевший лист осенний
Покажется не знаком пустоты,
А важной частью плана по спасенью.
Когда прокапаны минуты,
и в кровь вливается реальность,
мир обретает почему-то
иную суть, другую крайность.
Так кубик, падая на ровность,
и замерев на тонкой грани,
нам демонстрирует готовность
и осчастливить и изранить.
Но через миг уже все точки
расставлены без оправданий,
оставив прошлого кусочки
как ящики для подаяний.