Кем-то была, в какого-то бога верила,
платье носила, черненые кольца височные
(звон не сберёг), но обратилась в дерево,
и на горе поселилась в лешачьей вотчине
Люди приходят - речь их уже неведома,
лентами вяжут, гладят, кидают просьбами:
слабые люди, все они вроде некодя*,
души и чрева их не накормишь досыта
Вот и глядит, как лес с косогора катится -
оттепель веет - дышит, ворчит, колышется,
дом на ветрах - и нет ни стропил, ни матиц, и
сердце воркует, птичка овсянка рыжая
И открывает берёза в коре проушины
и разлепляет веки, и вьется ленточка
сока, слезы ли - и зримо ей с вышины:
съехала шапка, открылось лицо с веснушками:
баба-пермячка просит себе младенчика
*некодя - слабый человек (коми-пермяцк.)
В далеком яблочном краю,
За деревянной стенкой,
Пропой мне песенку свою,
сверчок, еще потенькай.
Где сад неспешно отдает
дары земле осенней,
на стружку бронзовую плод
ложится и в бассейн
пруда, на лиственное дно,
в стеклянную пиалу,
и сам стеклянный, наливной,
светящийся опалом,
как лампа Ильича внутри
веранды деревенской,
и светлячок ее парит,
плывет во тьме вселенской,
дремучем, медленном саду,
где ветер шепелявит
и яблочный, карминный дух
завяз в дремоте, как в меду,
в сплетенье сна и яви...