За
скромную плату земля завелась
и вертится резво снаружи.
А думал ли кто, что дана людям власть –
велеть ей, сильнее пусть кружит?
За окнами поезда мчатся назад
речушки, холмы, перелески.
На них задержать не получится взгляд,
спокойно настроить на резкость.
Отметишь нечаянно – жизни пейзаж
вот так же стать прошлым стремится,
как будто наш путь на земле – вернисаж,
где собраны дней вереницы.
И, словно былое увидев в окно,
полюбишь с тоскою бездомца
то в дальнем пути, чему быть суждено
прообразом неба и солнца.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
В России оценили
Учились дети
портить листики
на факультете
журналистики.
Проблема
О том, что вытерпел от баб,
не скажешь рифмою абаб;
хотел попробовать я абба,
но ведь и там солистка – баба.
Ох уж эти слова
Я написал
обзор,
а думал, что отчёт,
и ожидал почёт…
но испытал позор.
Модный рецепт
Стихами покори Европу –
и станешь дома лярным попу.
Собачья жизнь
Наг! Нам!
Нал!
Над! Наш! Нач!
Нас! Наг! Нал!
Нал! Наз! Нач!
Отважный
Один
отважный капитан,
избороздивший океан,
ловя кураж в хмельном задоре,
любил бывать чертовски пьян,
с бушующей стихией споря.
И даже, выйдя в ураган
в широтах экзотичных стран
и налетев на рифы вскоре,
разбив с людьми катамаран,
он пил до дна за тех, кто в море.
Чтобы надеть?
Футбол –
футболка,
балет – балетка,
пилот – пилотка,
поэт – поэтка..
Сделай то
«Сделай то, не знаю что» –
мне сказал начальник.
Но не понял я чуток
и стою печальный.
Всё ж летящий мячик слов
с ходу отбиваю:
«Это сделать я готов,
но когда – не знаю».
Секрет
Залезла мордой кошка Буся
в большой с покупками пакет.
Не так ли я туда стремлюся,
где есть какой-нибудь секрет?
Наблюдение
Такого добра
у России, как я,
столь много, что вправду: Россия – моя!
Robert Louis Stevenson. “A Child’s Garden of Verses” (1885).
Дождь
Дождь падает на всё вокруг:
и на деревья, и на луг,
и парусники с высоты
он в море бьёт, как здесь – зонты.
Rain
The rain is raining all around,
It falls on fields and tree,
It rains on the umbrellas here,
And on the ships at sea.
Жду с нетерпением
Большим я вырасту однажды,
великим сделаюсь и важным,
и повелю всем детям впредь
моих игрушек брать не сметь.
Looking forward
When I am grown to man’s estate
I shall be very proud and great,
And tell the other girls and boys
Not to meddle with my toys.
Пора вставать
Рано утром, когда расцветала заря,
желтоклювая птичка, присев на балконе,
так пропела, в окно ярким глазом смотря:
«И не стыдно тебе, лежебока и соня?»
Time to rise
A birdie with a yellow bill
Hopped upon the window sill,
Cocked his shining eye and said:
“Ain’t you ‘shamed, you sleepy-head?”
Взгляните налево, там – Лев.
Когда не сильнее, то часто храбрей
и всех величавей он прочих зверей.
Понятное дело, не прав он – а лев
по извечной природе своей.
Но, на сборище речь держав –
где признали Орёл, Удав,
Попугай, Обезьяна, Слон
и другие – Джунглей закон! –
он из древнего свода прав
сразу выбрал одно – зарычав:
– Р-Р-Р-А-А-А-В-В-В !!! –
дать понять, что окажется прав,
тех, кто справа – сожрав.
И да! – есть Медведь, но не густо зверей,
кто счёл себя Льва – правей.
____________________________________
Иллюстрация: с ресурса yourweather.co.uk
«Сердце отварное с овощами» –
значилось в сегодняшнем меню.
Передёрнув в ужасе плечами,
я иную заказал стряпню.
И поднос подвинул. А за мною
девушка красивая была,
и она лилейною рукою
сердце на тарелочке – взяла.
За столом, посыпав блюдо перцем,
дева приоткрыла алый рот.
Вилочкой проткнув кусочек сердца,
нежно переправила в живот.
Видя, как нарезанные части
девушка кусает и жуёт,
я крепился.. но вернул, к несчастью,
сладкий из крыжовника компот.
Ибо настроение такое
у меня возникло – хуже нет.
– Так и ты, – подумал я с тоскою, –
съела моё сердце на обед.
2001
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Я люблю на бледнеющей шири
в переливах растаявший цвет...
И. Анненский
Я любил красавицу, чьё имя
рисовалось ломаным лучом
у меня в душе, очами чьими
был как радугою привлечён.
Оттого и этим майским утром
с волнами салатовых ветвей,
заблистав в лазури перламутром,
облака напомнили о ней.
Радуга… нечаянная радость…
бледный невесомый разноцвет…
синеглазой музы своенравность…
воздух счастья… лето моих лет…
Если это всё уже умчалось,
отлетело – как ни назови –
отчего в моей душе осталось
столько нерастраченной любви?
Ощущая в небе неудобность,
образы растаяли вдали...
И качнул я непослушный глобус,
наливаясь тяжестью Земли.
2000-е
Влажные искры
Вода и бодрит, и чарует
нам тело, а также и душу,
и стайкою тоненьких струек
резвясь, вылетает из душа –
собой игровое начало
желая внести в повседневность,
чтоб утро весельем звучало,
а жизнь обретала напевность,
поладили сонность и свежесть,
покой с оживлением быстрым –
она разливается, тешась,
бросая в нас влажные искры.
Сеанс
Общался я с водою в аквапарке,
и впечатленья оказались ярки.
Там, грудью две среды пересекая,
не мог понять, естественней какая –
нечасто ведь порхаешь невесомо,
себя при этом чувствуя, как дома.
Вода была прозрачно-бирюзова,
журчащего не прерывала зова,
в ней пузырьков серебряных рожденье
служило мне ответом на движенье.
И, волн родство с лучами открывая,
на дне играла сетка световая…
Когда ж вода явилась льдом и паром,
совсем признал я – с ней дружу недаром.
В своей стихии
Горячая влага стремилась по трубам,
струилась из крана и мыла меня.
Я в ванной плескался в восторге сугубом
в конце исключительно трудного дня.
И думал о том, как прекрасна стихия
лучистой как солнце, речистой воды.
Она так естественна, словно в стихи я
вношу переливы на птичьи лады.
В них лепет, и щебет весёлый, и трели,
разноголосица в летнем лесу,
все звери лесные, столетние ели,
и ветер, что стряхивал с листьев росу.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Молитва
Я есмь лоза, а вы ветви
Ин. 15:5
О Господи! со мною будь всегда.
Мне холодно под солнцем одному.
Я понял, ничего и никогда
мне не удастся сделать самому.
От века исполняются слова:
Ты истинно Лоза, и ветви – мы.
Тобой душа под бурею жива,
способна расцветать среди зимы.
А если в ослепленье отпадёт,
не сможет не увять на стороне.
Сама собою плод не принесёт,
и быть ей – только хворостом в огне.
Переложение псалма
Блажен тот муж, кто не идёт
зломудрых слушать совещанье,
на путь порочных не встаёт,
не крушит судьбы с палачами.
Господним словом утверждён,
своё поняв несовершенство,
и день и ночь вникает он
в закон нетленного блаженства.
Что древо близ текущих вод,
листва которого не вянет,
дарить он будет добрый плод,
каким бы ни был делом занят.
А нечестивые – как прах,
с лица земли гонимый ветром.
Среди достойных терпит крах,
кто стал вконец жестокосердым.
Такой себя не обвинит,
но истина его настигнет.
Господь путь праведных хранит,
а нечестивых путь – погибнет.
Наш храм
Наш храм – это дом на вершине горы,
не видимый людям с земли до поры,
не ведая веры единственный путь,
не могут они ни ступить, ни взглянуть.
Но время проходит, за годом год,
надежда дорогу на гору найдёт,
незрячею птицей проснётся народ,
ночною порою светильник зажжёт.
Не стерпят лучей его призраки смут –
неравные силы сраженье ведут.
Неровные дни непременно пройдут –
не вечной здесь жизни и скорбь, и уют.
Но сердцем смиренный – избавлен от пут,
над праведным – в честь обращается суд.
Небесное время пойдёт без минут,
народы воскресную песню споют.
Простота
Где нет простоты, там одна пустота.
Св. Амвросий Оптинский
Где нет простоты,
там одна пустота.
Святые – просты,
их премудрость – проста.
Их опыт гласит,
что Небесный Отец
умы просветит
чистотою сердец,
когда в простоте
обратимся к Нему,
покинув страстей
обольстивших тюрьму.
Избавит от бед
отрезвленье ума:
от Господа свет
в наши души, дома.
Жизнь очень сложна,
но закон Божий – прост,
и вера – одна
разрешает вопрос.
Ведь чувствовал ты,
что глаголы Христа
полны красоты,
и что в них – простота.
Когда нисходит мир
…и небом невозбранно дышит…
В. Ходасевич
Когда нисходит мир
на горестную душу,
звучанья дольных лир
я не желаю слушать,
но только сохранять
то состоянье духа,
в котором благодать
отзывчива для слуха,
и явлен в тишине
источник лучших песен,
и оттого вдвойне
поющему чудесен
час, отводимый свыше,
когда он небом дышит.
Летят вокруг дела, как бабочки на пламя,
и каждое из них имеет свой предел:
раздастся бой часов, и замелькав крылами
с пыльцою радужной, сгорят они пред нами,
и мир для юных дел открыт – но поредел.
И пусть одни дела, сверяясь с расписаньем
уходят, а другим – срок не определён
прозрачною чертой, дав место созреванью;
как синий океан для рыбок обитанья,
для дел земных среда – течение времён.
Какие же делам намечены дедлайны,
не знает, может быть, и новогодний дед,
чьи сани пролетят, как реактивный лайнер,
оставив на душе далёкий отзвук тайны,
и белой бороды растает в небе след.
________________________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Умок и Ум – они иному – и кому?
Ум – он дорога лбу благородному,
умок – зуд узкому.
Ум – он видит, сев как вести дивному,
умок – дался сладкому.
Умок – меч емкому.
Умок тучен – нечуткому,
умок порот – торопкому,
умок волен – но мед и демон – неловкому.
Течет
умок по-топкому.
Ум – окно
тонкому.
Ум – Арарат – тарараму.
Ум – он не ценит с елеем ее лести не ценному.
Нежен
ум от ямбов обмятому
уху.
Ритму ум – тир.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
*
Взглянул на солнце.
В пёстром воздухе – цветы
оранжевые.
*
Опьяневший шмель
лезет в бутон пиона.
Я – только повод.
*
Волны одеты
в блёсткие латы. Идут
в поход на берег.
*
В июльском небе
облака купались до
посинения.
*
Через дорогу
позади магазина
ползёт кабачок.
*
Ярче янтаря
мёд на кухонном окне.
Разгар августа.
*
Или ты – сорняк,
Останкинская башня?
Пустырь в Мытищах.
*
Еду к любимой.
Рядом по рельсам бежит
солнечный зайчик.
*
Яблоки вкусны
на крепкую четвёрку
во дворе школы.
*
Осенний пожар.
Спрыгивают в панике
с этажей листья.
*
Тени кленовых
листьев сдул, словно ветер,
осенний фонарь.
*
Отдохни, утром
голубые небеса
высветлят душу.
*
Дорожки света
полночного на пруду
обходит дождик.
*
Летит апельсин
сквозь бегущий автобус.
Ночной светофор.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Воздух полон влаги,
свежести ночной.
Белый лист бумаги
лёг передо мной.
За окном открытым
дождик шелестит;
сонный до поры там
дворик позабыт.
Сказочные розы
в хрустале стоят.
Свет уютный, грёзы,
тонкий аромат
источает нега
робких лепестков,
чистотою снега
веет от цветов.
Тихо и печально
я смотрю на них.
Незаметно, тайно
возникает стих.
А когда светает,
гаснут лепестки.
С ними замирает
след моей руки.
1990-е
Иллюстрация:
Christian Luycks - A Festoon of Roses hanging from a Blue Ribbon, with Butterflies and Insects
Бескрайний
простор открывается нам
с цветущих полей Аким-Анны, чей храм,
живая руина духовной войны,
единственный памятник здесь старины,
с укором стоит, обречённый ветрам.
Земля, что в окладе лесов пролегла,
сейчас под ладонями солнца тепла,
а взгляд мой, скользя по окрестным долинам
и став дальнозорким, как будто орлиным,
на храме не может найти купола.
Издревле берёза у храма стоит,
его оживляя заброшенный вид,
а дочки берёзы, чтоб видела мама,
на кровле растут разных ярусов храма,
и ветер их пряди слегка шевелит.
В душистой траве так и тянет прилечь
и слушать кузнечика звонкую речь,
стрекоз голубых на ветру трепетанье
заметить меж зарослей донника втайне
и в музыку слов гармонично облечь.
Вокруг зеленеют по склонам луга,
волнуется рожь, сеном полны стога,
коттеджей верхи между леса слоями
вдали проступают, и дума о храме
былинной Руси озарит берега.
2007
Весь детский сад салатовой листвы
питает солнце золотистым светом
и с ласковым наклоном головы
лучится и чуть жмурится при этом.
А во дворе – всамделишный детсад,
в нём голоса детишек – словно птичьи,
и резвостью беспечной озарят
прохожего их светлые обличья.
Пернатые – то зазвенят в ветвях,
то друг за другом ринутся вдогонку –
столь низко, что иной крылатый взмах
слегка взъерошит волосы ребёнку.
Смеётся тот... Знать, весело дозор
ведёт светило с ласкою во взоре,
когда одет салатово простор
и слышен детский гам в весеннем хоре.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Занавески золотит
вешний день снаружи.
Веки поднял сибарит,
он мечтой разбужен:
выйти, радоваться чтоб
синевы бездонью –
и тому, как солнце лоб
трогает ладонью!
Неба купол навесной
стал светлей и выше.
Птичку вольную весной
сердце чутко слышит.
Грудь открыта ветерку,
как и небо – взгляду.
Светлому в душе ростку
распуститься б надо.
Невер древен.
Яр? – Зря.
Умер – ему,
Отче, что,
ад? – Да.
…А вон снова
ему в уме
довод – Овод.
Или
на тупом ум опутан,
и
мода чтит чадом
макакам?
Или –
мор ума несен амуром,
и
черт – сваха встреч?
Или –
не дебил – и беден,
а
тут –
дал кваку сука вклад?
Или –
как
огонь – лоб больного
и
дут сор простуд
в
диво – ковид?
Или –
меча звон нов – зачем?
Плывут букеты веток
на бледно-голубом,
рыбачьих вроде сеток
для озера вверх дном.
Светило, глядя с болью
сквозь плёнку облаков,
томится по раздолью
и цвету васильков.
Строений при дороге
знакомый облик прост
и бледен, словно строгий
на них наложен пост.
Свалявшаяся травка
готовится сгореть,
успев под снегом плавким
пожухнуть и сопреть.
А по земли комочкам,
в одежде смоляной
гуляет грач пешочком,
корм чуя потайной.
Легко вздыхают пашни,
сквозит лесной чертог,
и думы о вчерашнем
уносит ветерок.
В автобусе мечтатель
приник лицом к окну.
Давай же, мой читатель,
благословим весну!
2007
_______________________________________________
Иллюстрация: Сергей Дорофеев. «Первые проталины»
Лбом у мадам ум обл,
но он –
логики гол.
Ее
невроз – взор вен.
«Я б юлила, Дали любя».
«Вот Кафка – бак фактов».
Терпение и не прет.
Моду чтит чудом –
отмечая, ткну пункт я. А чем–то
цела дума дам, удалец!
...Недорого логика таки голого Роден
лепил и пел.
Умудрил тот от лир думу,
им и
о лихе нехило
гимна дан миг:
«Событие – и ты бос.
А дебила ли беда
мороку – укором?»
«Мора день – недаром.
Умок ввел как лев в кому!»
Как
Сократ – стар, кос,
но он –
мудрогор дум.
И –
вознес ясен зов,
не себе небесен:
«Сор псам – ума спрос,
но он –
щит на латы талантищ!»
Им и
дотемна дан метод.
Я и нем умения,
но лопота зато полон:
мудрости вид удивит сор дум.
сквозь шлюзы жалюзи
Б. П.
Теплеет за окном, и солнышко играет,
и синевой блистать уж стали небеса.
Сквозь шлюзы жалюзи к нам в офис проникают
весенние лучи и птичьи голоса.
С вращением Земли приходит неизбежно
ещё одна весна, и не удастся нам
работою своей заняться безмятежно,
уткнувшись в монитор, – и никаким стихам
не выразить того волненья неземного,
которое в душе иной возникнет раз,
когда невдалеке, не говоря ни слова,
как сон или мечта пройдёт одна из вас.
Поэтому спешим, хоть путь к успеху сложен,
от сердца и души поздравить наших дам,
затем, что нет существ любимей и дороже,
приятней и милей, и драгоценней нам.
2003
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Смешные детские ужимки
от мокрых ожидая лиц,
витиеватые снежинки
расскажут ворох небылиц,
чья суть умом не уловима,
но в ощущениях дана –
их мимолётна пантомима,
но и щекотка холодна
и лаской краткою забавна,
когда пушинок льдистых рой
из полусферы неба плавно
с чудной рождается игрой,
лучи рассеивая взгляда,
деревья свеяв и дома,
и в путешествии преграда –
скоплений звёздных кутерьма…
Вертикальные усы
на бровях у кисы
служат признаком красы
маленькой актрисы.
Вместе с ними два пучка,
что с боков мордашки,
лёгкий трепет ветерка
ловят без промашки.
Киса чувствует ясней
каждое движенье,
и для жизни важно ей
морды украшенье.
Я во всём ценю вполне
самобытность кисы,
но милее чем-то мне
усики – вибриссы.
С утра нахлобучились тучи,
асфальтовый цвет переняв,
и взгляд омрачает летучий
свечение этих нерях.
Дороги пятнисто-зеркальны,
мгновенна дождя пестрота,
чешуйчатых рыбок сверканье
напомнит авто суета.
Меня же волной закрутило
в живой человечьей реке.
И зонт перепончатокрылый
зовёт упорхнуть налегке.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Солнышко светит.
В саду босиком
девочка Светик
бежит за жуком.
Ручкой хватает
она пустоту,
но не поймает
жука на лету.
Жук полосатый
решит отдохнуть –
сможешь тогда ты
прервать его путь.
Но осторожно
сжимай кулачок,
помни – ты тоже
у нас Светлячок.
1995
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
В дачном доме очевидно,
что Луна сотворена,
чтобы ночью не обидно
было глянуть из окна,
ибо тот, кому не спится,
чья душа тоской полна,
с места может убедиться,
что не дремлет и Луна.
Там она на чёрном шёлке
бледным жемчугом блестит,
брошь даруя на заколке
чтущим ночи колорит.
Или за плывущей дымкой
прячет свет зеркальный свой,
чтоб картинка за картинкой
проявлялись чередой.
Или на узорной ветке
зреет как чудесный плод,
или – Ленского соседки
круглый лик воссоздаёт.
Ты щекою – на подушке,
та щекой – на облаках,
смотрите в лицо друг дружке
очарованно впотьмах.
Из школьного альбома перешло
на памятник надгробный фото.
Сиянье глаз, и ясное чело
судьбы не тронула забота,
и так далёк навязчивый вопрос
о смене юности на тленье.
С укладкою каштановых волос
лица изящно обрамленье,
и блузка белая нарядна и светла
в лучах невидимого солнца.
Осталась ты на мраморе мила,
внутри овального оконца,
и сердца май – для неба сберегла,
слёз близких, вздоха незнакомца.
Я в детских снах порой летал,
и в странно-ярком сне
цветущий сад очам предстал
в восточной стороне.
Там в кружевах благоухал
чуть розовый урюк,
и был топчан, где из пиал
чай попивали вкруг.
В тюрбан и стёганый халат
одетый аксакал
вдруг обратил на гостя взгляд
и явственно сказал:
– Исполнись мудрости, малыш,
пойми её закон,
и ты, даст Бог, не проглядишь
земную жизнь как сон,
и не собьёт тебя ничто,
да не утратишь нить,
когда с тобой случится то,
чего не может быть.
Дерев облетевшие кроны,
системою став корневой
от холода, будто бы склонны
пить облачный пар с синевой.
Нектар неземной проникает
в изгибы нагие ветвей,
изысканно их искривляет,
и смотрится древо живей.
Его разветвлённые жесты
к соседям вплетаются в ряд,
и кажется – древние тексты
деревья зимою хранят.
Прохожий, глаза поднимая
на графики тонкий узор,
вздохнёт о роскошествах мая,
что балуют изредка взор.
О знаемом только заботлив,
пытливый не выказав нрав,
он так не поймёт иероглиф
до смерти – и будет неправ.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Урок укору
Мороз взором –
року в укор.
Мо́року укором –
роз взор.
Угодили догу
Догу – год,
а до года,
а до худа в Ад ухода,
а до ввода
в
дом од –
дол подо плод –
дог звенел, зовя Леля во зле невзгод.
А то – кат: охота кота
Коток,
которого роток
мяучил клич у ям,
комом омок,
корил и рок,
тут
ням урвав, румян!
Пардон, о драп!
Параноик Ион, арап,
гуторя мем – яро туг:
«Пальто – пот лап,
куртка – акт рук».
Сон – снос
Доход
с
доз од –
сон нов: вон – нос,
сортом авторов у ворот вам отрос.
Сон – снос.
SOS!
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Вокруг и высоко над нами
струится голос серебристый –
как ласточка, под облаками
виток проделывает быстрый,
то пролетает через сердце,
то воду пьёт легко с ладони,
взовьётся к солнцу отогреться
и в озере прозрачном тонет,
играет с ласковой волною,
нырнёт за рыбкою блестящей,
мечтою манит золотою,
волшебной лирою звучащей.
А вечером дождливым, синим,
заплачет медленная скрипка,
поверхность озера под ливнем
дрожит, мерцающая зыбко,
и волны льнут, целуя камни,
и пальмы гнутся над цветами,
и влажный аромат духам не
уступит в неге, и туманит,
и вьется в темноте лиловой
мелодии шальное пламя,
и плещет голос родниковый,
и машет музыка крылами.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Тел слет,
ног сгон,
икр арки.
Мы – да дым.
Тет-а-тет –
дивы вид:
фифа фиф,
цаца цац,
баба баб –
Фрау Арф:
«Я-то хотя
юна, маню –
али мила?
Иду! Буди
лад удал,
шутя, туш!»
Тихо: хит
тонн нот
ткал акт.
«Ара дара,
юно гоню
дива вид.
Учу, мучу.
Ужо рожу́,
яро коря
гол слог,
яро боря
нот стон?»
Мок оком,
выл, плыв,
вал глав.
Охи тихо
нес, ясен,
зал глаз.
Еще и еще
гимн – миг
мил длим.
Мах ахам:
чад удач,
вал слав.
Ура дару!
_________
Ура бару –
цен жнец,
укор оку.
Тем жмет.
Лада дал
торт – рот
дару рад.
Я, доходя,
иду, Ауди.
Катя так,
мир зрим.
Носи, сон.
Оду-чудо
яви, дивя!
________________________________________________________________
Иллюстрация:
Доретта Шпор, урожденная Шайдлер. Карл Готтлоб Шмейдлер (1772–1838)
*
Белое небо.
Взлетевшие ввысь галки –
антиподы звёзд.
*
Поставив чайник,
отправился в ванную.
Вода вскипает.
*
Пушистый кролик,
и ты навострил уши?
Ноктюрн Шопена.
*
Я мчусь на лифте,
и вдруг – торможение.
Кто-то подрезал.
*
Мороз трогает
сверху огромной рукой
деревья в снегу.
*
И лютой зимой
с девической грацией
стоит берёза.
*
Костюм вороны –
чёрный с серым: суровость
и деловитость.
*
Толпа норовит
отвернуться и уйти.
Но только с тобой.
*
Рождённые и
летать, и ползать, вместе
ныряют в метро.
*
Изба славится
пирогами, а Москва –
начинкой метро.
*
Коллеги в креслах,
как новые кентавры,
к зарплате скачут.
*
На лицах иных –
свет видимого ими.
Как найти выход?
*
С ломтика луны
пали зёрна лимона,
озарив город.
*
Открыты двери
кабачка «Тихо Браге».
Звёзды собраны?
*
Извольте коктейль
холода и темноты
со льдом отведать.
*
Шеи фонарей
услужливо согнуты.
Я еду домой.
*
Ключ от офиса –
для дома не подходит.
С наступающим!
*
Из Останкино
летит во все стороны
птица дребезда.
____________________________________________________
Иллюстрация: «…Взлетевшие ввысь галки – антиподы звёзд»
ИИ с участием автора.
Способен ты, глядя порою в глаза,
войти, как в открытые двери,
в ту область мою, где родится слеза
и холод молчанья безмерен,
безжизненный где прозябает мой дух
во тьме ледяной, ожидая,
что там обретёшь его ты, милый друг,
и вновь оживаю тогда я.
О, взглядом меня разбуди изнутри,
сама я проснуться не в силах!
Скажи моё имя, в глаза посмотри,
и кровь побежит в моих жилах!
От страшного сна изведи меня ты,
уверь, что погибель приснилась!
Окликни, спаси меня от пустоты,
в которую я обратилась!
Я сплю уже, кажется, тысячу лет,
в немом ожиданье того лишь,
что явишь собою ты утренний свет
и очи на мир мне откроешь.
Ни мысли, ни голоса, и ни души
как будто во мне не осталось,
отчаянный только призыв: поспеши,
чтоб смерти я здесь не досталась!
Теперь, когда ложь обнажая в былом,
вдруг стало осознано счастье,
дохни же в меня долгожданным теплом
и сделай меня настоящей!
Я просто замёрзла внутри без любви,
не то чтобы стала капризней
чем мёртвые, если молю – удиви
ты властью вернуть меня к жизни!
***
Bring Me To Life
Amy Lee
(Evanescence)
How can you see
into my eyes like open doors?
Leading you down into my core where I've become so numb
Without a soul my spirit's sleeping somewhere cold
Until you find it there and lead it back home
Wake me up inside
Wake me up inside
Call my name and save me from the dark
Bid my blood to run
Before I come undone
Save me from the nothing I've become
Now that I know what I'm without
You can't just leave me
Breathe into me and make me real
Bring me to life
Wake me up inside
Wake me up inside
Call my name and save me from the dark
Bid my blood to run
Before I come undone
Save me from the nothing I've become
Frozen inside
without your touch
Without your love, darling
Only you are the life among the dead
All this time I can't believe I couldn't see
Kept in the dark but you were there in front of me
I've been sleeping a thousand years it seems
Got to open my eyes to everything
Without a thought, without a voice, without a soul
Don't let me die here
There must be something more
Bring me to life
Wake me up inside
Wake me up inside
Call my name and save me from the dark
Bid my blood to run
Before I come undone
Save me from the nothing I've become
Bring me to life
(I've been living a lie, there's nothing inside)
Bring me to life
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Кто должен залезть на вишню
высокую? Юнга – я!
Обняв её ствол, увижу:
вокруг – чужая земля.
Вот сад соседей, цветами
украшен – весь на виду.
С неведомыми местами
знакомство теперь сведу.
Там – речка, и в ней, под рябью,
синь неба – зеркальный вид.
Дороги то в холм, то падью –
люд, в город спеша, пылит.
А с вишни иной, огромной,
я б мог увидать вдали
устье реки полноводной,
и море, и корабли.
И сотни путей к тому же
до сказочных стран таких,
где детям – к пяти на ужин,
и въяве – все игры их.
***
Foreign Lands
by Robert Louis
Stevenson
From the book “A Child’s Garden of Verses”
Up into the cherry tree
Who should climb but little me?
I held the trunk with both my hands
And looked abroad in foreign lands.
I saw the next door garden lie,
Adorned with flowers, before my eye,
And many pleasant places more
That I had never seen before.
I saw the dimpling river pass
And be the sky's blue looking-glass;
The dusty roads go up and down
With people tramping in to town.
If I could find a higher tree
Farther and farther I should see,
To where the grown-up river slips
Into the sea among the ships,
To where the road on either hand
Lead onward into fairy land,
Where all the children dine at five,
And all the playthings come alive.
1
Огонь витка активного
дал зари разлад.
Ала, жара заражала,
и летели
те кары ракет.
Плазмы дым, залп.
Город у дорог –
наврозь взорван.
Как
лавы вывал,
напалмом лапан.
Городу судорог
дал Ад,
покой окоп
яро в ту творя
копоть топок.
И,
ала, дала
атака заката
маки воли силовикам.
2
Ого, вон нового
Ад – рокер рекорда.
Ужель слежу:
валы псов, воспылав,
лезут, о тот узел
лай ал
яря,
как
и к лову – волки?
Ими
лани мир коря, летел яро криминал.
Нож орал, зла рожон
ажур колол, окружа.
Воркотала то кровь,
ала, выбывала,
ала, взывала… вызвала
вен гнев,
кося сок
в
цедре сердец.
А мучит и чума
обид, ибо
и трем скоро к смерти –
конец оценок,
а не цена.
Кинжал-блажник
менее нем,
чем меч.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
1
Должно произойти как в сказке,
а может – не произойти –
то, что помыслить без опаски
я не могу, как ни крути,
о чём подумать без волненья
не может смертный ни один,
что заключать в стихотворенья
нет основательных причин,
случиться может только свыше
– как ты тому ни прекословь –
что в оный час тебя услышит
и чудом явится – любовь.
2
У нас могла бы быть Любовь.
Я затаил об этом знание.
Но, чтобы не обжечься вновь,
не объявлю о том заранее.
Сокрою помыслы свои.
Что толку в их обнаружении?
Но удивляюсь я Любви
и чувствую её рождение.
3
Я за твоей слежу душой
и наблюдаю как погоду
все чувства, вызванные мной
мечтам возвышенным в угоду.
Так быть синоптиком хочу!
Но только опыт и научит
распознавать, когда лучу
случится выглянуть за тучи
и солнцу нежно озарить
омытую дождями землю,
и в этот миг я лазурит
небес твоих – как дар приемлю…
4
Почему сегодня солнце
светит ярче, чем вчера?
Почему в моё оконце
улыбается с утра?
Почему так небо ясно,
нет ни облачка на нём?
Потому что ты прекрасна,
и так чудно – быть вдвоём.
5
Обниму я тебя покрепче,
над сугробом приподниму,
чтобы слышала ты, как шепчет
голос мой в снеговую тьму,
что не выберешься до века
из кольца моих крепких рук –
ты ведь самочка человека,
а не просто бесплотный друг.
6
Я нарядил тебя как мог,
моя бессмысленная ёлка,
и в потолок уставясь, лёг,
затем, что никакого толка
от этой ночи больше нет –
снаружи сполохи ракет,
разрыв хлопушек новогодних,
в домах шампанское рекой,
а мне хотелось бы сегодня
несчастье обратить в покой.
7
Изобразит тебя с секирой
иконописец через век,
а в наше время – бренной лирой
в тебя влюблённый человек
в сердцах пожалуется миру,
что ощутил твою секиру.
8
Холодный сумрак обволок
пространство, где живу я.
Смотрю до боли в потолок,
томлюсь, ропщу, тоскую.
Всё задаю себе вопрос:
из множества явлений
что вызвало потоки слёз,
обид, недоумений?
Что перепортило мне кровь,
как динамитом реку?
Твоя великая любовь
к другому человеку.
9
Вспоминаю о тебе
я во сне и сплю
среди одеял как «б»
между «лю» и «лю».
10
Душа тиха и непонятна,
темно вокруг,
и в лунном свете – путь попятный
к тебе, мой друг.
Путь в прошлое, куда ни шагу
ступить невмочь,
откроется, когда я лягу
и кану в ночь.
И будет там журчанье речи,
сиянье глаз,
и солнце озарит при встрече
счастливых нас.
А ныне ты неразличима
там, вдалеке,
и время протекает мимо,
сродни реке.
Оно врачует осторожно,
покой суля,
но запись жизни невозможно
начать с нуля.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Слегка тонировано
небо,
причесан зелено пейзаж;
дома напоминают мебель,
где вместо полочки – этаж.
Под моросью очнулся зонтик,
обводит крыльями вразлет –
чтобы на близком горизонте
не замыкался небосвод.
С морских как будто побережий
вбирая воздуха волну,
я вечер несказанно свежий
с великой нежностью вдохну.
И пусть капризная погода
и цель сегодняшней ходьбы
останутся без перевода
на огненный язык судьбы.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Звонкий птичий шелест,
лёгкий свист-пунктир
проникает через
окна вглубь квартир.
Голубой и светлый
льётся ветерок,
как едва заметный
свежести поток.
Он несёт нам сонный
аромат весны,
словно заоконный
мир являет сны.
Там цветут каштаны,
светится сирень,
детскими шажками
наступает день.
И на мысль наводит
утра красота:
отчего в природе
радость разлита?
Не по расписанью,
а от всей души
город майской ранью
расцвести решил.
Так явленьем свыше
счастье входит в дом,
хоть порой не слышим
долго мы о нём.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Только кружку буква О
сделает краями,
как уж трижды Молоко
в этой букве – с вами.
1
– Что в вымени тебе моём? –
сказала мама мне, Бурёнка.
– Давай-ка мы тебя прольём
парным и чистым ручейком
к великой радости ребёнка
и для утехи пап и мам.
Как песня лейся! Станешь там
ты аппетитным молоком,
сметаной, творогом, кефиром –
ведь чую я, твой дух влеком
людьми, их чудным языком
и внутренним глубоким миром.
2
Я свежим выгляжу и плавным,
с густым отливом белизны,
и быть в питательности главным
хочу средь жидкостей страны.
Я кипячусь и убегаю,
когда забудут, с глаз долой,
и так удачно дополняю
какао, кофе, чай – собой.
Я, в нарушение приличий,
порою кисну на виду,
но если жирность увеличу,
то в сливки общества войду.
3
Мне ёмкость чистая нужна,
и свежесть, и прохлада,
а там уж выпьют пусть до дна,
ведь людям я – отрада.
Я материнство их люблю,
как бытия причину,
и, свёртываясь, не терплю
пивную матерщину.
Люблю кисельных берегов
вокруг меня изгибы,
когда обильностью таков
путь жизненный чей-либо.
И нежным птичьим молоком
чудесной Синей Птицы,
желаю, хоть одним глотком,
однажды обратиться.
_______________________________________
Иллюстрация:
Б. А. Дехтерев (к «Синей птице» Метерлинка)
ΚΡΗΤΙΚΑ ΔΕΡΜΑΤΙΝΑ ΣΑΗΔΑΛΙΑ
вывеска в магазине
Из кожи
критика сандалии
я обнаружил не в Италии,
во Франции или Германии –
на острове чудесном, Крите.
Кем был несчастный этот критик,
за что такое наказание?
Сначала думал, что – козлом.
Бодался он с предвзятым злом,
критиковал не по уму,
за что досталось так ему,
и – поделом.
Потом решил: то бык-герой.
За правду он стоял горой
– могучей, но и одинокой –
и в схватке бурной и жестокой,
увы, торжествовала ложь.
Трагично то и то... А всё ж,
друзья, приметив критика
иного, это расскажите-ка.
2016
Чопорность весьма некстати
в этот солнечный четверг.
На электросамокате
мчится на работу клерк.
Радуясь, как в день рожденья,
что быстрей авто в Москве,
причесать соображенья
он не может в голове:
«Презентацию подправлю…
базу данных обновлю…»
– обогнув людей спиралью,
отдых он дает рулю –
«Значит, ланч с коллегой – в силе…»
– и вдруг видит, обалдев,
как под арку на сегвиле
с ветерком въезжает шеф.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
А, вишь, лафа фальшива
Вологолов –
не лох и холен.
Он, вол словно,
терпя, прет
и,
худо дух
теша, полем умело пашет.
А на
заказ
гам у бумаг
тишит,
как
хитрован дна – вор – тих,
и
как
те шипы, доводы пишет
в
отчете, что
винив,
тащат
зараз.
А то – пора ропота:
не речами бонзы знобим, а черен
ими,
модус осы лысо судом
явя.
В
его тоге –
мудроморд ум.
Вологолов,
как
тюлень – не лют,
будто тот дуб
умен – как же не денежка к нему
течет?
Еще
как
течет –
навара караван.
А вон служб обжул снова:
так тот откат
упал в лапу
А. Вологолова.
(Им и
лапу копа покупал).
Дарами опоим, а – рад
им, и
не чем-то отмечен
он, но –
жох: опиши – похож,
вот; но – помимо понтов.
Ими
маслим, мил сам,
нежен,
и –
не, даже не жаден
и к бабам ищущим – а бабки
отвалив, явил авто,
водив 8 видов
машин к нишам
дома мод.
Ведь дев
и
баб
жит серп – престиж,
дива вид
и шок сора роскоши –
как
лазер среза́л.
Их – и
в
отеле лето
как
лето – хотел
Вологолов,
и
мазал глазами
в
сале, вол-ловелас,
как
леди видел –
их и
барин, и раб,
и мачо ночами,
и
бонза зазноб.
И
мотом
витал – повелев, оплатив
заказ.
А дно фонда
А. Вологолова
и леди в еноте-то не видели.
И к жене денежки,
зевая, а вез.
Он – вол словно,
а
как
лев – цвел.
Лиру же не журил:
«Телу небо дано – надобен улет».
А тел укор с одра: дар до сроку – лета́.
Укор – Року.
О, Рок! Скоро
гул сумм услуг
зло пополз
и хул слухи.
Хапа запах
летел,
не зело полезен.
И отстои
в
иле в цене цвели –
дел след.
Как
ад яда
или
клеща щелк
ему в уме:
– Я
не сажу лапал, ужасен,
а лажа зажала,
аж жжа!
Горд, а задрог.
И
в
лаже бежал
Вологолов,
как
гонорароног.
Не диво – виден
результат: тать – лузер.
И –
укор сроку,
как
камень – не мак –
влетел в
дорогой огород
А. Вологолова:
«Не вони венозной – он зоне виновен».
Ах, исподволь лов до психа,
как
яд овода доводя,
себя темнотой о тон метя, бес
воров
летел
к
нему, олевело умен,
ведя дев
и шабаши
давая, доводя А. в ад,
или
к
аду – куда
жох вхож.Юноше, обдумывающему житье,
решающему – сделать бы жизнь с кого...
М.
– Я вас лубил, – сказал Железный Феликс, –
и это заржавело не совсем;
вновь начеку я, раз вы тут заелись,
от рук отбились, ряд создав проблем.
Лубил я вас, держал в руках железных.
Огнём тех встреч ночами одержим,
в признаньях не нуждался безнадежных.
Одно ценней: с меня бы делать жизнь!
__________________________________________
Иллюстрация: К. Юон. Лубянская площадь, 1905
1
Берегитесь закваски фарисейской.
Мф. 16:6
бедный фарисей,
чтобы соблюдался
образ веры всей!
Поднимался в горы,
обходил моря,
пониманье Торы
грешникам даря.
Десятину мяты
точно отмерял,
часто от зарплаты
храму уделял.
Пост держал охотно,
думал о добре,
жертвенных животных
жёг на алтаре.
Каждую субботу
наставлял народ,
зная как по нотам
предписаний свод.
Для чего ты в храме
мытаря презрел,
а себе заране
дифирамбы пел?
– Было всё напрасно –
Божий дан ответ.
Гордости закваска
жизнь свела на нет.
2
Вокруг людей летают бесы,
они невидимы и гадки,
им души человечьи сладки
и радостны людские беды.
Им позволяется немного,
но часто этого довольно,
чтобы, воздействуя окольно,
отворотить людей от Бога.
Чтобы, кто праведен, попался,
безумно поступил и гордо,
в грехи бы вляпался по горло,
а грешник чтоб не догадался.
Да продолжал себе на горе
и научил других такому,
что не приснилось бы Содому
и не привиделось Гоморре.
Кто сердца им откроет двери,
того и жизнь кривая выйдет.
Но их почти никто не видит,
и далеко не каждый верит.
3
Проказника праздник –
позор озорной.
Оказия дразнит
забавой смурной.
Сознанием развит,
взыскующим прок,
до дрожи в соблазне
вдохнувший порок,
откажется разве
любитель проказ?
– И предан проказе
он будет как раз.
4
Если боль и тревога
в твоем сердце слились,
осознай и крепись:
это было от Бога.
Ты не раз согрешал,
не приняв наказанья,
так испей без роптанья
скорби полный фиал.
Лучше здесь пострадать,
чем, не ведая горя,
скверно жить, и в позоре
из могилы восстать.
Потерпи же немного,
ведь не случай слепой
приключился с тобой:
это было от Бога.
5
О Ангел-хранитель, душе моей данный с крещенья,
простри лучезарные крылья прозрачного света!
Я сердцем почувствую перьев огнистых движенье,
и грудь моя чудным дыханием будет согрета.
Сложи ими купол живой над моей колыбелью,
и он отразится в душе несказанным покоем.
С тобой я не связан житейской своей канителью
и скорби былой предаваться уже не настроен.
Храм тела подвержен ветрам в гипнотической ночи,
где дух мой свободный по волнам беспечности плавал,
но только сомкнул я с усладой усталые очи,
до сердца глубин проскользнул между мыслями дьявол.
Он делает так, что я рвусь от бесплодных желаний
и в омуте страсти глотаю болотную жижу,
он нервы магнитит и сонную волю болванит,
и мысленным взором безумие в действии вижу.
От этой напасти в молитвы броню укрываясь,
под ангельским кровом блаженствуя, будто младенец,
я словно в утробе у матери сном забываюсь,
как в Царство Небесное будущий переселенец.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
1
Синева осенняя.
Свет и тишина.
И в плену растения
золотого сна.
Слабое сияние
хрупкой красоты.
Словно подаяние,
падают листы.
Ясень – вроде ялика,
парус чей, горя,
скинул в волны мятлика
осыпь янтаря.
А поодаль цельные
провожают день
сосны корабельные,
кроны – набекрень.
У куста багряного
чувствуется стыть.
С кем, неясно заново,
и куда же плыть.
Осень, ты с повинною
золотом даришь,
как и половинное
солнце из-за крыш.
2
Одни придумывают планы,
другим же это невдомёк,
но каждый поздно или рано
узрит планировать урок –
когда, к родной земле влекомый,
жизнь перестав считать игрой,
легко спланирует знакомый –
как лист осеннею порой.
3
Чуть сухой малахитовой хвои
неподвижны мохнатые лапы.
Это место довольно глухое,
здесь появится разве сохатый.
Или ёжик, листвою шуршащий
в осторожной своей перебежке,
вдруг нарушит молчание чащи,
собирая семье сыроежки.
Ведь ежиха его и ежата
притаились в уютнейшей норке:
согреваясь, боками прижаты,
а по виду – сплошные иголки.
Только запах, грибной и еловый,
суховатый, смолистый и хвойный,
с тишиной сочетаясь суровой,
полнит сумрак, глухой и спокойный.
Человечье колючее слово
здесь помысли – покой потревожит.
И появится разве что ёжик,
до того это место елово.
4
Закрыто небо одеялом
из серебристо-сизой ваты.
В пейзаже грустном, полинялом
и звуки лиры бледноваты.
Как будто птице голосистой
накрыли клетку, чтоб не пела,
настолько щелканьем и свистом
та в эмпиреях надоела.
5
Деревья, окружив дома,
со вздохом скажут и глухому,
что палых листьев хохлома
лететь хотела в Оклахому.
Гастрольный ветер был с листвой,
и та, затрепетав, мечтала,
чтоб ей за облик золотой
стать краснокожей перепало.
Да только ветер – обманул.
Вскружив, обходит стороною...
И тут, красуясь: – "Am I cool?" –
явилась Осень расписною.
6
Передо мной ночная улица,
и странно наблюдать, идя,
как сырость с темнотою любятся
под шёпот вкрадчивый дождя.
Глазёрством тихо занимаются
многооконные дома.
Свежа, туманна ночь-жеманница,
томна подсвеченная тьма.
Пленилось сердце силуэтами,
встающими из темноты,
где книгу с песнями неспетыми,
ночь, перелистываешь ты.
И длится влажная бессонница,
под чей лепечущий мотив
сюжет со мной не церемонится,
ложась на скользкий негатив.
7
Сходен с погодою тихой и бледной
сонный покой нерабочего дня.
Перемещается тенью бесследной
творчества призрак в душе у меня.
Осень слетает листком пожелтелым
с дерева жизни, кружа на ветру.
Замысел дня, что с утра недоделан,
неторопливо созрел ввечеру.
Он и внушает стихом разноцветным
то ли украсить бумаги листву,
то ли составить посланье о светлом,
тихом, мерцающем дне, где живу…
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Попугай
Рот ара – таратор
Я – ара рая,
ока жако
и лори роли –
розелле зорь
о лесе весело
и
лепо пел.
Кричу: чирк!
киричи-чирик!
или: тили-тили!
тию-фюить!
О
тебе щебет,
али мила.
Ура дару –
чад удач,
и – агу, попугаи!
Торт с кофе
Толп оплот
торты – сыт рот.
Носу кофе – фокус он.
А
торт с кофе – не фокстрот,
носа между джема сон.
Дитя богемы
Боб
лабал
и
лакал,
Боб
левел
и
летел,
мотом
лирил,
и
тот
Боб
лишил
баб
тенет.
Хокку
Я и ты – боги.
Но и царя рацион –
иго бытия.
Сообщение
Треп уперт –
утрата рту,
а зубов – обуза.
Воз уважа вузов,
у ртов арт отрав отру.
Аз ум юню.
Муза.
________________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
– Сталин – гнил, а? – Тс!..
–
Яро в огне вен говоря
«ага, рву врага»,
троп с нар транспорт
как
ват состав
ведя, соки в яму умяв и кося дев,
беду судеб
явя
(а кто барбос – обработка) –
он ли, буен, не убил?.. Но
он – в аду давно,
а те – в саду чуда-света,
и мы, вижу – живыми...
–
На пока закопан…
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Как будто Ривз Киану,
я в солнечных очках
спустился к океану,
на Матрицу начхав.
Смотрю на холм зеленый,
сад у отеля, пляж –
то интерфейс включенный
или живой пейзаж?
В лазури волн разлито,
льнет солнышко к телам.
Костюм агента Смита –
скорей адамов там.
Сеть ищет нас, как невод:
меж единиц нули.
Но жизнь под знаком Нео
мерещится вдали.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Округло излучает свет
и украшает руки
геометрический предмет
супружеской науки.
Им обладающий – в броне
и в ореоле славы
живёт не просто, а вдвойне,
как и орёл двуглавый.
Так и во мне мужчина зрел,
в опале чувства твёрдый,
и пробил час – кольцо надел
на палец я четвёртый.
Но жизнь приемлет оборот,
далёкий от бахвальства,
когда жена второй уж год
вокруг обводит пальца.
В итоге я в кольцо попал,
как будто в окруженье,
и ограждающий металл
дал плена ощущенье.
И душу потчует словцо,
в котором много перца,
что обольстившее кольцо –
как солнышко без сердца.
2009
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Голо там, в артхаузе? Лезу… Ах, травматолог!
Хит слетел стих
с рук, но конкурс
не был улыбен.
...Я нем, у меня
хулой олух
лавры вырвал.
О! тот – что-то!
Ломака, мол,
лад жаждал,
велев,
мол, петь теплом.
Но он –
удален к неладу.
Горлан знал рог,
а муза разума
тише тешит.
Арт – у нутра
ее.
Небу бил и бубен.
Шандараху уха рад наш
народ – до ран
уху.
Тина музу манит.
«Гнили пилинг» –
допер препод.
И к маразму ум за рамки
ад гонит иногда.
Или –
забаламутит ума лабаз.
А рот валил автора,
от кого кто
мор нажил и жанром.
Во каков
рот, а? Ренегата генератор!
Не рот уму муторен –
арена-манера,
ворота-рот ораторов.
Или те в тон ответили,
руки кур
оперив свирепо?
А ты базарил? Лира забыта.
Лёт логоса в ухах у вас оголтел.
Открой ор, кто
нем, ушам ума – шумен.
Не-бодун – удобен.
Небо-дан – надобен.
___________________________________________
Иллюстрация: Муза разума. ИИ с участием автора
1
Понедельник, мой подельник,
отпусти пододеяльник!
В этом доме я – начальник,
и в постели сей – насельник.
Что суешь под нос будильник?
Я, поди, давно не школьник.
Говоришь, я твой невольник?
Получай же подзатыльник!
2
Я мало знаю про Ямал –
хотя я и не мал.
А был бы я знаком с Ямалом,
оплачен опыт был бы налом.
И нала было бы навалом.
3
Несчастье
случилось
у площади Красной –
метро там стошнило
народною массой,
когда для
осмотра
бродящий народ
Москвою был собран
в разинутый рот.
4
Схватив топорик в руки,
рубил слова Харуки,
и складывал руками
их в книгу Мураками.
5
Красотка на «Заветах Ильича»
сошла, и от догадки я притих:
старик-то завещал любить таких,
о прочем – для отвода глаз уча!
6
Кошка иногда шипит,
а у розы есть шипы –
но когда ты выпьешь,
их считаешь sheepish.
7
Сколь
часто думаю, друзья,
как незнакомца вижу я:
не заглянуть ли мне в фейсбук,
проверить: может, это – друг?
8
Баба Нюра – эрудит.
Только память ерундит.
9
Решил перевести я Гёте, «Вертер» –
но не сработал в голове конвертер.
10
– В слове «соблазню»
знаешь корень? – Ню.
11
О, друг! Не забывай Россию,
когда услышишь: “Nice to see you!”
12
Я прочел тебе стихи,
ты ответила: «Апчхи!»
Не иначе, есть пыльца
и в бутончиках словца.
Он бордо пил, и подробно
Дома – гам од,
или
нет стен,
а
тут
до рани – народ.
Кабак,
кармы мрак,
не день.
Улыбка… так был у
Н. –
лепет тепел,
бал соло – слаб.
А Бахус летел с ухаба,
рад утереть удар.
О, бал-сон явя! – но слабо.
Тут
бармен – нем, раб,
работа зато – бар.
– Отнесен-то
заказ,
а? Бабе – кебаба,
дядь!
Амур, ума
тать,
к
рачителю лети чар.Он родился ещё в Империи,
в чёрно-белом немом кино,
чтоб увидеть непреднамеренно,
как развёртывалось оно –
и батальною стало лентою,
с дымом, грохотом и огнём.
А в тридцатом ходил студентом он,
в тридцать пятом – жена при нём.
Не работу ли инженерную
он оставил, взяв автомат,
чтобы стойкостью беспримерною
возвеличился Сталинград?
Смог из пекла людей вытаскивать,
что в медалях отражено.
Эти годы запомнить адские –
слишком крепко было дано.
Отличался суровой честностью,
года два сидел ни за что,
только дети росли чудесные,
домик с садом был – и авто.
Та машина звалась «Победою»,
и, встречая на ней внучат,
привозил гостить уже дедом он
их на лето в домик и сад.
Годы поздние были нервными.
Как отбоя, дождался в них
обнуления счёта времени –
и почил на руках родных.
Спутник верный – супруга вдовая
прожила ещё восемь лет,
а потом домик с садом продали,
и пути туда больше нет.
Сад вишнёвый и абрикосовый,
расцветающий по весне,
приносящий плоды до осени,
волгоградский – ты снишься мне...
*
Телу небо дано – надобен улет.
*
Не дорого Роден –
и мачо ночами
лепил и пел
мечты, сыт чем.
Чар врач,
телополет
учел: лечу.
Мутит ум
тел переплет.
Сна шанс.
А ведь дева
алча, зачла
тел улет.
Их и
не туман, а мутен
носил и сон.
Ново ненов он,
леча, зачел
беду судеб.
*
– Ты – сыт?
– А ты сама – сыта?
А лавы ты психики диких испытывала?
*
Любови в объюл
ворковала во кровь:
– Ты – сыт?
Люкс их – иск юл.
О,
вобью ль я любовь!?
*
А тело памяти видно слепо дню, но он, юн, допел сон: дивит яма полета.
– Девовед
тещи ищет?
– О, нагло солгано.
Мадам,
а не жена,
ан дома там одна.
Ее
око
носило доли сон.
Но лише решил – он:
«Я ль для
дев? Ведь
те – сеть,
1
Умытый младенческий день весны
сиял чистотой хрусталя.
Создания были обновлены,
и радовалась земля.
И солнце с восторгом глядело на мир
с небес золотым зрачком,
и песня любви наполняла эфир,
и снежным лилась ручьём.
Жил котик пушистый, и был он бел,
Снежком его звал любой.
Глаза удивительные имел –
зелёный и голубой.
В то утро он понял – пришла весна,
и стал царапать порог,
мурлыкая в царстве квартирного сна.
И выпущен был Снежок.
И воздух наполнил кошачью грудь,
и радостно стало так,
что котик играл, не пугаясь ничуть
весёлых весенних собак.
Однако бродила по местности той
компания трёх ребят.
Они боевик обсуждали крутой,
но круче звучал их мат.
И вот, проверяя – силён ли страх,
чтоб каждый на деле знал,
они задушили кота в кустах
и выкололи глаза.
Снежок остывал, неподвижен и тих,
а он таким милым был!
Ушли живодёры, но каждый из них
что-то в себе убил.
По-прежнему солнышко смотрит на мир
лучистым своим зрачком,
и музыка переполняет эфир
и талым бежит ручьём.
И утро, взрослея, становится днём,
и полнится сеть дорог,
и светится город – а в сердце моём
холодный лежит Снежок.
P.S. Написано на основе реальных событий, в соответствии с первой версией, которая обсуждалась...
2
Неуютно в этом мире.
Я сижу в своей квартире.
За окошком – темнота.
Спрашиваю у кота:
«Кот учёный мой, Мяука,
в чём, скажи, твоя наука?»
Замурлыкал чёрный кот:
«Может быть котом лишь тот,
кто постиг основы сна,
чья душа просвещена
пониманьем колбасы,
у кого длинны усы,
кто умеет спать клубком
и играться со шнурком
одинокого ботинка,
у кого искрится спинка,
чьи шаги всегда мягки,
а на лапах – коготки;
кто лакает молоко,
прыгнуть может высоко
и с урчанием знаком –
тот достоин быть котом.
В этом – вся моя наука».
Так ответил кот Мяука.
3
Маленький
котёнок,
серенький Дымок!
Полон ты силёнок,
шерстяной комок.
Все твои движенья
гибки и живы́.
Прыг! – без напряженья
выше головы.
С пола на кроватку,
с тумбочки на стол,
посмотрел в тетрадку,
фыркнул – и на пол.
Покусай мне руки,
поцарапай кисть!
Ты штурмуешь брюки,
милый альпинист.
Знаю, доберёшься
скоро до плеча,
кротко там свернёшься,
в ухо мне урча.
Как пойму Дымка я,
судит пусть народ.
А мораль такая:
это – перевод.
4
За шкирку взятый чёрный кот
сейчас отправится в полёт.
Вот он взлетает над диваном,
как самолёт над океаном,
и набранная высота
пилотом делает кота.
Он охватил единым взглядом
что далеко и то, что рядом,
зелёными открыл глазами
мир целый, сотворённый нами.
Вот потолка огромный свод,
на люстре звёзды видит кот,
стола равнину, горы книг
и пол внизу, как материк.
Он делает переворот
и завершает свой полёт
посадкой на аэродром,
обозначаемый ковром.
5
Вот зайчик бежит стрелоухий,
сутулясь округлым задком –
то лапки смыкая на брюхе,
то их распрямляя рывком.
Он выпучил пуговки-глазки
направо, налево и ввысь.
От сердца пугливого встряски
как нервы его завелись!
Сейчас, ненароком в беседу
вступив на опушке лесной
с лисой, пригласившей к обеду,
удрал попрыгунчик пушной.
Мелькают вокруг в беспорядке
деревья, кусты, облака.
Со смертью играющий в прятки
зайчонок удачлив пока.
Подобен степной антилопе
он стал напряжением сил.
И только помпончик на попе,
как прежде, наивен и мил.Семь радуги цветов, а также черный, белый –
вот одеянья муз!
Какая же из них наряд какой надела –
я угадать берусь,
ведь сердцем уловить их отголоски хора
и в цвете нам дано.
Уверен я зимой, что в белом – Терпсихора,
когда гляжу в окно.
Еще я думаю, что Каллиопа с Клио –
в зеленом, голубом,
как сверху шар земной – да кружится счастливо
с планетой – и наш дом.
Урания им фон даст черный, не иначе,
он ей идет одной,
затем, что среди звезд – ни траура, ни плача –
но вечность и покой.
А Полигимнии хитон в оттенках явлен синих,
как ясный небосвод –
восхищена душа, и к гимнам не остынет,
и оды воспоет.
Сияет золотом, как солнце, Мельпомена
в лучах своей игры,
когда озарена прожекторами сцена,
где созданы миры.
Эвтерпа – из жар-птиц, в оранжевый одета,
Эрато – в алый цвет,
в чем цитрусовый рай, экзотика и лето –
и свежих роз букет.
Смешливая из муз, вся в легком и лиловом,
как Талия стройна!
И любо поглядеть, как оборотом новым
нас веселит она.
А весь прекрасный хор дев девяти небесных –
о чем сейчас поет?
О том чтоб, как цветы, мы собирали песни
с их луга – круглый год!
__________________________________________________
Иллюстрация: Андреа Мантенья. Парнас (фрагмент), 1497
Среди зимней Москвы
фрукты ищете вы,
только им обольщаться не надо:
ибо здесь на турне
мировом – Шардоне,
мой классический сорт винограда.
Я в Бургундии рос,
и в Шабли собран с лоз,
охлаждался в подвалах Шампани,
чудных ягод моих
сок и весел, и лих,
украшенье столов и компаний.
Александр Дюма
– от меня без ума –
стать без шляпы велел на колени
с пиететом в душе
всем, кто пьет Монраше –
и читателям всех поколений!
В моем вкусе слегка
ароматы цветка,
есть и нотки лесного ореха,
кто услышит, поймет
и кислинку, и мед,
легкий градус во мне – не помеха.
Потому, как салют,
люди спутники шлют,
чтоб сказали, снимая планету,
не поспело ль уже
ягод сочных драже
беловато-зеленого цвета.
Так цените, что здесь
я, изысканный весь,
рассыпаю свой жемчуг пред вами,
и прозрачно свою
тайну жизни храню,
не нуждаясь в особой рекламе.
Был мягкий летний день в уездном городе Зеленогорске. Василий шел вдоль закругления дороги, по которой сновали автомобили, чья настырность, по-видимому, намного превосходила реальную потребность добраться туда или сюда. Вася же не спешил никуда абсолютно. Он мог бы даже спеть, обращаясь к виртуальному ямщику, «…мне некуда больше спешить!..», если бы не таящаяся в глубине его существа жгучая потребность – и надежда на Встречу – с большой буквы. Но дни проходили за днями, и сегодняшний день не предвещал ничего необычного, скорее вызывал некоторое ощущение ступора – по поводу того, куда себя деть, чтобы появилось чувство осмысленности происходящего. И так бывало каждый раз на выходные.
По левую руку росли маловыразительные деревья, загораживающие трепетными кронами расположенный за ними пустырь и новый жилой массив с переменной этажностью, выполненный в бежево-оранжевых тонах. Запыленные тенисто-зеленые шевелюры некоторых деревьев были усыпаны незрелыми яблоками. Василий посмотрел на небосклон, где золотое свечение переливалось по нежной и бескрайней голубизне пространства, свечение, которое было не то чтобы на самом небе, а несколько ближе. На голубом фоне неравномерной яркости как будто легкой кисточкой были нанесены неуловимые наброски облаков, с их удивительной неповторимостью и блаженной отстраненностью от всего земного.
Василек отвел глаза и снова почувствовал твердую почву под ногами, но только на мгновение – ибо навстречу ему бежала девушка необыкновенной красоты и смотрела, улыбаясь, сияющими глазами прямо на него. Или не на него? На ней было легкое развевающееся белое платье, не настолько длинное, чтобы неудобно было бежать так быстро, как она бежала сейчас. Белое платьице волновалось и сияло на солнце, которое в эту минуту оживилось и заиграло, с упоением высвечивая всю естественность этого эмоционального движения. …Как там у Лермонтова? – «с глазами, полными лазурного огня»... Впрочем, цвет глаз только угадывался, но по сути своей он был как небо небес. Каштановые волосы развевались на бегу, и вокруг них образовался как бы ореол. Мгновение по-фаустовски остановилось, и в нем стала происходить бесконечная замедленная съемка.
Что же делать?.. Мелькнула мысль раскрыть объятия и принять с благодарностью этот небесный дар. Чудесный, незаслуженный дар, да… но ведь и Ева была дана Адаму как необыкновенный подарок свыше!?.. Нет, она же меня совсем не знает, где это видано, чтобы очаровательные девушки вот так, сами собой бросались на шею своим избранникам? – промелькнуло в голове Василька. И неужели я настолько интересен… что во мне такого замечательного можно усмотреть, не будучи близко знакомым? И все-таки хотелось верить… Может быть, это наивно и глупо, но с теми, кто не верит в чудеса, они и не происходят… Лучше быть неисправимым романтиком и поэтом, чем скучным рассудочным сухарем! Как можно не откликнуться сердцем на такое милое, живое, непосредственное проявление любви?… О, неужели это наконец Она!… Но нет, право, бросаться в омут с головой не годится… Подумаешь, красавица, в России их так много, сколько раз в толпе тебя поражал незнакомый облик, но нельзя же судить только по внешности, которая обманчива… вся история с Алиной была об этом!… Оставалось остолбенеть, с восхищенным удивлением взглянуть на незнакомку, улыбнуться и спросить глазами: – О, кто ты?.. какими судьбами? – и посмотреть, что будет дальше, ведь очарование приближалось так быстро…
Девушка пронеслась мимо в нескольких сантиметрах от левого плеча Василия, обдав его самого прохладным ветерком, едва уловимой парфюмерией и всем обаянием своей загадочной сущности. Он резко обернулся, и тут обрушилась разгадка – незнакомка висела в объятиях рослого парубка, раздавалось громкое чмоканье. Да… мускулистые предплечья… грубая пятерня, запущенная в шелковистые волосы… нежные очертания чулок на фоне драных бело-голубых джинсов… Девушка визжала от удовольствия.
Вася отвернулся с досадой и побрел восвояси так, как будто его и не существовало.
Летя, дятел
лирово говорил,
лады выдал.
Уму и уху
виват сопоставив,
лабал.
В
тон нот
лада попада́л,
дубобуд.
О
вере дерев
лепо попел,
о
еде
еловой, о воле.
Как
ему в уме
не сук вкусен –
коры сырок.
И
еще –
дал кодово доклад:
зон гор прогноз.
А ругала балагура,
авось, сова:
«Ох! ухо,
ну, рвет он, в ноте врун,
а музона звон тот нов – заноз ума
комок!
Нелеп с пелен,
а рожа – мажора,
и
горло, мол, – рог!
Лажу б ужал,
а, мучитель? Лети, чума!»
Ор думала мудро,
а, лап свесив йоты, сытой висев, спала.
А
он тупо попутно
уху и уму
ее
влепил, и жил, и пел в
лесу у сел,
и –
ажур кружа,
как
«Леди видел?
Да с осад –
ладил? Тли дал,
дару рад!
Темы вымет!
Дар мстит – смрад.
Ты, быв – выбыт.
Да, тут – Ад!»
Мота матом
да чад***.
Весна сказала снегу:
«Пора бы знать и честь!
Земле такую негу
уже не перенесть.
Не мог бы ты скорее
убрать свою постель,
а в час, как солнце греет,
и отойти отсель?»
Тут снегу стало жарко
и стыдно за себя,
но c участью огарка
не сладил он, скорбя.
Во влажное дыханье
сводясь до вышины,
он путь открыл туманней
красавицы Весны.
И талыми слезами
оплакал свой уход,
чтоб лужи указали
глазам на небосвод,
ручаясь – жертва эта
нам милостью была.
И близостью расцвета
природа весела.*
С неба седого
слепые снежинки
сыпались, словно
соцветий слезинки,
сонно сплетая
свои пелеринки,
сплошь заметая
следы на тропинке,
сыпались, словно
слонятам на спинки
скромно и ровно
стелили перинки.
*
Не мачта над кипучей влагой –
перо кренится и скрыпит,
свободой манит и отвагой...
А за окном – капризный вид:
то двор уныл, как пепелище,
то снежным кружевом увит.
Природа счастия не ищет
и безмятежности – бежит!
Пускай зимы настали сроки,
метель сугробы намела –
белеет градус одинокий
на знобкой улице – тепла.
*
На работе был собрат
обротать обратку рад,
дабы обогрев народа
в рёбрах зрел трубопровода.
Бородатый в робе дед
батарей дербанил бред,
да порой бранился кратко:
– Обормотка ты, обратка!
В два прервался: – Поутру
бульк трубы доуберу.
Бредил он, бредя к воротам,
обогрева оборотом.
*
Свежая снежная пудра
облик украсила утра.
Блёстками ярко играя,
нравится пудра такая.
Взгляды влекутся к пейзажу,
ими снежок я поглажу.
Зимнего утра награда –
щёк белизна и прохлада.
*
Мне медицинскою зимою
приснился страннолепный сон.
В приёмном будто я покое
и рядом доктор, молвит он:
– Что вас заставило, любезный,
приехать заполночь сюда?
Или симптомами болезней
вновь обернулись холода?
– Ах, – говорю, – я отморозил
свой ум, а был он так горяч!
– Ну ничего, залепатозим, –
в мерцании ответил врач.
Он подмигнул мне и с улыбкой
кивнул на белый поставец.
– Заварим чай с одной подсыпкой,
и вы проснётесь наконец...
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Око
мам
яря,
ТНТ,
выв
поп,
лил
уху
гиг
аха,
явя
баб
ада
как
фиф
или
цац,
ими
вив
шиш
уму
пап!
А на
РТР –
ор о
еде:
как
кок
лил
уху
язя
и щи,
их и
ядя...
О! по
СТС –
мим:
ас, а
дед!
Тот
мим –
как
ара –
или
как
«Оно»...
Ах, а
тут –
учу
ушу,
или
кик!...
Ищи
еще…
И – фи,
цыц!Под Москвою паук притаился цветной,
ежедневно питаясь тобою и мной.
И как солнца лучи по прожилкам цветка,
жизни таинство в лапках сквозит паука.
Он лежит недвижим, разрастается вширь,
земнородных снаружи сосет как упырь.
Обёрнут плёнкой исчерна-зеркальной
и красно-белой лентой обнесён,
лежит предмет на площади центральной.
Но из себя – что представляет он?
Как говорится, вскрытие покажет,
но по следам горячим, господа,
я выскажусь, как детектив со стажем,
о том, в чём разобрался без труда.
Лежащий здесь – без имени и рода,
особый вид он – человек толпы.
Их городская создаёт природа
бродить меж нас по прихоти стопы.
Их организм весьма своеобразен,
не требуя воды, еды и сна,
но их подпитка – в мимолётной фразе,
и речь людей – как воздух им нужна.
В любой толпе, где люди незнакомы,
они внимают, уши навострив,
беседе или возгласу любому –
и ощущают свежих сил прилив.
Мы видим жертву, но не преступленья,
что в Уголовном кодексе пестрят,
ведь случай речевого отравленья
сей обусловил скорбный результат.
Возможно, накормили смехом пошлым
и матом сверх переносимых доз,
да с перебором косточек дотошным –
и наступил внезапный токсикоз.
А может, он отведал телечуши,
зайдя на автомойку посмотреть…
но главное: сперва завяли уши,
а уж потом последовала смерть.
Я обнаружил это визуально,
пальпировав – я в этом убеждён,
узнав их вид ушей оригинальный,
что, как у эльфов, сверху заострён.
О чём в итоге здесь упомяну я?
Не причиняя ближнему вреда,
любите, люди, речь свою родную.
Хотя бы как покойный, господа.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
*
В церкви мёд свечей
сладок огненным пчёлам.
Цветы молитвы.
*
От света икон
в сердце воздуха горит
паникадило.
*
Священник видит,
как лица молящихся
мерцают внутри.
*
Кто с верою пьёт
песнопения клира,
в невесомости.
*
Своды собора
ограждают от ветра
свечи и души.
________________________________________________
Иллюстрация: Мозаика 12 в. из собора Чефалу, Палермо
Когда покров небесный ткан
сияньем голубым,
стремится в гости к облакам
и сизокрылый дым.
Он поднимается легко,
задумчиво клубясь,
чтобы по форме облаков
судьба его сплелась.
И если на дворе мороз,
то ярче, чем в теплынь,
когда до неба дым дорос,
его приемлет синь.
Так небесами он влеком,
что, как и мой напев,
готов лететь над веществом,
от счастья замерев.О, не щерь псов – воспрещено!
Дед
Водоводов,
казак,
в
сад лазал. Да-с,
дорого́й огород
пополол – оп! оп!
Гнал шланг,
им и
роз дан надзор
(те – в цвет).
Репы выпер,
а на
лилии лил
воду, пот – стопудов!
Ел, сопя, после
и
уделал еду
дед
как кат, и так как
лето, хотел
типа пить –
и
«Липтон» отпил
и
вар трав.
А роба забора –
худа. Дух
еды, зияя, изыде.
А собака боса –
тут как тут.
Ил оглодала, дол голи –
а
тут,
сука, закусь!
Скок-скок! С
ума – к аму,
к
еде.
Нюх – юн,
яра харя
ее.
А деда –
как
пацана – цап,
да за зад!
О – героя – ор его,
ее
ража – жар!
О,
дед!
Лето хотел
ты бзик избыть,
к избе бзик,
даче чад.
Катил и так
дед
в
телеге лет.
Да сад –
доход.
А кусала сука
лихо, бия лапой, опаля, ибо хил
дед –
мол, гулял углом
и,
дескать, так сед.
Дох сил исход,
как
напал клапан.
Копчика таки чпок.
Али сука закусила?
Дед
ли соло голосил,
а не шавка квашена?
Дик скид
его ноге,
как
тела балет,
но – казак он,
огонь: много
сил – и взвились!
И
дед
от укуса суку-то
либо бил,
либо, дуру, добил.
А ладу б лопата по лбу дала!
Рок – скор.
Ее
лай – ал.
Жалел аж
казак:
«Как
во́рона – норов,
ее
вел клев,
и
долог голод
лишил
ума саму».
Во каков
дед:
велик, аки лев,
силен, а не лис.
Це, робята, батя-борец.
Живи ж,
казак,
и волю лови.
И не мерь времени.
И лавкам смак вали.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Снежинки свежести полны,
их души ласково-прозрачны,
и провести они вольны
всю жизнь свою в одежде брачной.
Сойти явленьем торжества,
кружась в единственном полёте –
такой же жест их естества,
как ваш, когда к любимым льнёте.
Легко созданиям небес,
от здешних скорбей отдалённым,
нести покой, уют и блеск
на крыльях, свойственных влюблённым.
То ангелы слетают в мир
под образом метели млечной,
чтоб возвестить: там – брачный пир,
непрекращающийся, вечный…
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Коток
у ям лепо пел: мяу!
Лазал
кот – как ток
течет.
Кот – ого, коготок!
То – кот:
казак!
Еж же
сено нес,
латал
шалаш.
Но он
около мусорка как росу молоко
тырил, и рыть
мох ухом
желал еж.
Кот с ежом – яр, прямо жесток.
С
котом же еж – моток,
или
комок.
Шипишь,
коток?
Охо-хо,
ужас осажу.
Игла, лги
коту: жуток.
Тот
и
рад – удар
ушу!
И
коток
влетел в
ежину ниже
себя, бес.
Боль в лоб.
Ой-ой-о,
ротор
ли взвил?
Яро оря:
– Уя! Мяу!
отлетел то
кошара – шок.
Еж отлетел тоже.
Ага,
ежу уже
хорошо. То шорох,
то хохот.
Как
же еж
колок
и
волей елов!
У
ежа даже
жены сын – еж
еще
тот.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Словно получившие заданье
выплывали в небо облака –
перенять слепящее сиянье
и впитать его доглубока.
С белоснежным обликом кудели
слито полыханье изнутри,
ибо световые колыбели
солнцем оживляются с зари.
В пеленах оптических волокон,
облечённый в облачный белок,
созревает шелковистый кокон –
молнии подобный ангелок.
Путь его небесный не навечно
млечной поволокою одет,
обретая сердце человечье,
в глубине лелеющее свет.Бой об
окно тонко.
Монотоном
в
бок скоб.
Мор бересты мыт серебром
и
летел
как
Монсо, мимо сном.
О, то
ахать птаха!
Ей о фойе
тут
надо дань
и
ахам зари – размаха.
Телополет
ее
течет,
торчит птич рот.
Как
сор-повтор, тот рот вопрос
в
сень внес.
– На́ дань
на рань!
И
лети шишить ель
в
лес томен и нем отсель.
Несома лесоселам осень.
Но сон
лист сил
лишил
не сосен.
– Лень мне ль
тем сметь
теперь о море петь,
как
о
лете – метель?
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
В воде можно видеть своё отраженье,
но волны возникнут – и всё исковеркало.
Прими же в подарок предмет, совершенней
лучистой поверхности озера – зеркало.
На дне его памяти много диковин,
они проступают, как роспись наскальная,
их вид, облекаемый речью, условен,
но влага очей не смутит зазеркальная.
В овал серебристый посмотришь порою
с улыбкой, задумчиво или запальчиво –
и взгляд, этих призраков полный игрою,
то сном возвратится, то солнечным зайчиком.
Око радо, подарок – «О!»
Коле – мелок,
колер, брелок.
Тоне – нот,
Толе – лот.
Гене – денег,
Гере – берег,
Кире, маме – семь Америк.
Славе – вальс,
Савве – перепев Вас.
Няне – ляль, ляле – нянь,
Наде – дань.
Еве –
коток.
Коту – чуток.
Городу – дорог.
Дяде – теть, тете – дядь,
толпе – плоть,
татю – тать.
Лосю – соль,
лову – воль,
лодке – рек доль.
Килю – лик,
кирке – крик.
Кроту – торк,
крошке – век шорк.
Носу – сон,
ноге – гон.
Телу – лет,
лету – тел,
теме – мет,
леди – дел.
Мужу ж – ум.
Музе – зум.
________________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора
Метро – хор тем
Орд я – ядро.
О, рать? – старо!
Море пиши пером,
или –
мордодром.
Толпы плоть.
Топот
тот
дядь
и
тёть.
Мод раб – с бардом,
морда – кадром.
О, рту – нутро:
ори, сир, «О!»
Как
уху
тут
«О!» – резь зеро!
Кати так
в
тот
тоннель – плен нот.
К
орде – бедро.
«О, рвешь шевро!»
Как
орел, облетел болеро
ор: «Ау, Пуаро!»
Орать старо,
как
огр, арго.
Ору, чур, «О!»
Ор тих? – хитро.
Ор бодр? – добро.
Ор тем метро.
_______________________________
Иллюстрация: ИИ с участием автора