Если нет никаких перспектив,
И т.д., и т.п.,
То сиди и читай детектив
В полутемном купе.
За окном - белый лист
И заборов неровный курсив -
Бог - плохой беллетрист,
Вот сиди и читай детектив.
Если поздно менять эпилог
И пускаться в бега,
То сиди, изучай потолок
В глубине кабака.
Полетят с верхотур
Сто напастей в неведомый срок -
Бог - плохой штукатур,
Вот сиди, изучай потолок.
Если ждет впереди нищета
От сумы до ума,
Если нечем платить по счетам,
То гуляй задарма.
Столько правильных книг,
Столько пьяных дурных пантомим -
Бог - отличный шутник,
Я хожу и смеюсь вместе с ним.
В его кармане красный лепесток -
Подарок для придуманной богини.
В его глазах бездонные пустыни,
И смерчи, жадно пьющие песок.
Он видел все. Он видел города,
Где пели птицы в бирюзовом лоне.
И звезды выжигали на ладони
Кривые тропы, что ведут туда.
Чудные помыслы, чудная блажь –
Запутаться в ее тяжелых косах.
Кувшин с водой и деревянный посох
Ему твердили: это лишь мираж.
Тянулись годы, день похож на день.
Там вдалеке трава и небо сине.
Он шел вперед, и следом шла пустыня –
Пустой души единственная тень.
Океан пришел в движение,
Небеса золой окрашены.
Посреди – идет сражение:
Наши борются с Не-нашими.
То звезда горит кровавая,
То река течет багровая.
И за Нами – дело правое,
А за Ними – дело плёвое.
Наши души пышут домнами,
Мы горим за Наше заживо.
А Они, с сердцами темными,
Строят козни против Нашего.
Выше Наших строят статуи,
Из себя-то строят, пыжатся.
Это всё Они, треклятые,
Из-за них нам тяжко дышится.
Но вчера в красивых смокингах
Выступали Наши дикторы:
Мол, еще чуть-чуть хардвокинга
И за Нами будет виктори.
Сокрушим тяжелым молотом
Цитаделей монолиты мы.
И по нимбам Их расколотым
Прогуляемся копытами.
- Печальный Господин, позвольте Вас спросить:
Зачем Вам черный плащ и отрешенный взор?
- Все дело в том, мой друг: мне одиноко жить,
Как пауку плести бессмысленный узор.
- Печальный Господин, отбросьте к черту грусть:
Я познакомлю Вас с прекраснейшей из дам!
- В удачу, милый друг, не верю я, но пусть
Ворвется солнца луч в мой опустевший храм…
“Как странно говорит, ну надо же, кретин!
Но что-то в этом есть… Хм... Бессмысленный узор…”
...С красоткой уходил Веселый Господин,
А вслед ему смотрел Печальный Сутенер…
Это вестерн. Такая смешная игра для мужчины.
Я стреляю с двух рук, я шучу и курю сигареты.
Современные дамы боятся трехдневной щетины,
Но Пол Ньюман не знает об этом.
Это вестерн. Дорога до дома уже Одиссея.
Десять долларов, шляпа и кольт – больше мне и не надо.
Я не стану брюзгой, я не высохну, не постарею –
За меня объявили награду.
Это вестерн. Пойду, застрелю мексиканца Ашота –
Он вчера наливал мне в салуне разбавленный виски.
У Клинт Иствуда новая тема: “Ни дня без headshot’а.
И не больше 3-х слов по-английски”.
Это вестерн. Все в жизни становится резче и проще.
И пускай старый Levis сменили Armani и Gucсi.
Не прощая обид, мы бледнеем, выходим на площадь,
Чтоб узнать наконец-то кто круче.
Я пастух ночных овец, я бессонный человек,
Их бессмертный командир и бессменный счетовод.
Я размениваю свой несмыкающийся век,
И который год гляжу на овечий хоровод:
Как двузубцы их копыт с заусенцами полей
Пляшут клеверный фокстрот на зеленой простыне.
Шепчет сонная трава: “Если можешь - одолей,
А не можешь - обними, чтоб проснуться по весне”.
В марте дешевеет снег, что поделаешь - не бел.
Лишь руками разведет неумелый продавец.
Слышишь, слева: ”тук-тук-тук”? Это я беру свирель -
Пляшет белою пургой миллион ночных овец.
Ледниковый период. Зима. Белка прячет орех -
То, о чем нам мяукал юродивый кот Нострадамус.
Разбиваются с крыши о лед те, кто верил в успех,
И играют в снежки, кто и так на свой век настрадались.
Мы гуляем как прежде, сдувая забвение с век:
Недобитый дракон и озябшая злая принцесса.
Эволюция - это не "тля-динозавр-человек".
Эволюция - это простой индикатор процесса.
Долго спорили крылья и корни, что нынче главней:
Улететь в облака или в чахлую землю вонзиться?
Только нет больше гнезд в этой роще заснеженных пней,
А портрет лесоруба в журнале на первой странице.
На второй - про погоду, до третьей никто не дошел,
На четвертой и пятой - реклама, стихи, некрологи.
А в конце очень мелко: "Поверь, будет все хорошо.
Вот мой номер. Звони круглосуточно. Спрашивай Бога."
Город мой, недремлющая кобра,
Прокуси податливую ткань.
Мертвой зебры втаптываю ребра
В черную асфальтовую дрянь.
Мимо пробегают пешеходы,
Наступить боясь тебе на хвост.
Город мой, тяни громоотводы
До сокрытых скорлупою звезд,
Разгрызи их жалкую обитель,
Ссыпь осколки в темные дворы.
Город мой, я твой мятежный житель,
Вылезший из теплой конуры.
_______________________________
Задуши меня, сжимая кольца,
Сволочь, трудоголика, пропойцу…
Да, Шерон Стоун уже не та.
Да, Джонни Инглиш теперь шпион.
В зале привычная темнота.
Булькает пиво, хрустит попкорн.
Детство уходит, а что взамен?
Новая музыка не звучит.
Запах бурбона забыл Ален –
“Будет инфаркт” – говорят врачи.
Титры, субтитры – к чему слова?
Память привычно берет разбег.
Нет больше “Арии”, есть “Би-2”
Нет Чебурашки, зато есть Шрек.
Да, постепенно уходят те,
Кто еще помнит, что Элвис жив…
Я же с подругою в темноте
Молод, наивен, чуть-чуть красив.
То дожди, а то метель со всех сторон, –
Все янтарным льдом опустится в стакан.
По ночам ко мне приходит Белый Конь,
Чтоб копытом раздробить мою гортань.
А недавно заявился Черный Джек,
На ковре оставил мокрые следы.
Он не любит этот бесконечный снег
И не терпит белоогненной воды.
Мне бы вытряхнуть в безоблачный июнь
Пепел Красных Лейбел-гвардии знамен.
А пока что, на сто верст, куда ни плюнь –
То дожди, а то метель со всех сторон.
Утро выплеснет помятость сонных лиц,
Я пройду, полмира тенью заслоня –
Тот же некогда желанный Вами принц,
Но без шпаги и без Белого Коня.
Моему двойнику надоело маячить в зеркале –
Нацарапал на стикере нервное: “Не вернусь”.
Ты ушла вместе с ним, лишь будильник прокукарекал, и
На плече засаднил твой вчерашний шальной укус.
07/../..
Мне осины под окнами стали совсем не по сердцу.
08/../..
Мне пришелся по вкусу нагретый томатный сок.
09/../..
Мне Луна на ладонное дно ночь от ночи просится.
10/../..
Мне плита потолочная греет едва висок.
11/../..
Врач сказал: “Ерунда, пустяки, волноваться нечего”.
12/../..
На работе начальник одернул: “Не скаль клыки”.
13/../..
Появился неведомый голод, и чтоб отвлечь его
Черным всплеском крыла я по небу пускал круги…
…….
…….
01/../..
Я покину твой дом, отраженье сложу за пазуху,
Нацарапав на зеркале краткое: “Не вернусь”.
Ты войдешь вслед за мной в этот холод и в эту засуху.
И познаешь свободы соленый, чуть горький вкус.
Из колодезно-пустого мрака
Приходила Белая Собака.
Уносила в пасти понемногу:
Звезды. Свет. Железную дорогу.
Поезд от перрона уносила,
Говорила тихо, через силу:
"Рваным хрипом ледяного лая
Нынче снег на землю позвала я,
Чтобы в этой очумелой вьюге
Вспоминали люди друг о друге,
Чтоб, до боли вывихнув суставы,
Отъезжали скорые составы,
Чтоб тянулась медленно неделя
Белого собачьего апреля..."
Забеленный, занесенный пухом,
Я склонялся над собачьим ухом:
"В чаще - волки, в океане - крабы,
В келье - свет, - немного, но хотя бы.
А в моем окне - трамвайный скрежет,
И шаги - то чаще, а то реже.
Музыка до одури по кругу.
Мне бы в спячку, головою к югу,
Напевая блюз-шатун медвежий,
Утонуть меж двух разнобережий..."
Звезды. Снег. Железная дорога.
Поезд мчал, и вдаль глядел с тревогой
Из колодезно-пустого мрака
Только я. И Белая Собака.
Я молча лягу на ее колени
Лохматым псом.
Я стану тих, как ветра дуновенье,
И невесом.
Забытой нежности скупой обрывок,
В коротком сне.
Она слегка потреплет мой загривок:
"Иди ко мне!"
Не надо сказок про холодных Каев
И верных Герд...
...А за окном, на цыпочках ступая,
Проходит смерть.
Вдохни осенний воздух налету...
Смывая грань меж озером и сушей,
Предательски расставленные лужи
Кусают Ахиллеса за пяту.
Простуда - верный повод пить вино
С корицей и кусочком сладкой дыни.
А старый парк изломанностью линий
Зовет. Куда - не все ли нам равно?
Войди и в тишине считай до ста,
Забудь свой зонт, а я забуду шляпу,
И рыжий пес-сентябрь подаст нам лапу
Трехпалого кленового листа...
Даже если на море девятый вал,
Если штурмана смыло за борт давно –
Только крысы сбегут с корабля на бал,
Остальные пойдут не спеша на дно.
Если в доме не может уснуть малыш,
Смотрит в угол, боится закрыть глаза –
Это не домовой, не сверчок, не мышь,
Это мы, как и тысячу лет назад.
Что на завтрак нам яд – то на ужин хлеб,
Что в ночи нам капкан – то к утру постель.
Да и рыбий скелет - это тоже герб,
А крысиная кровь – это тоже хмель.
Отчего ты, дружище, стал сер лицом,
Бросил хлебную корку, все смотришь вниз?
Эта сказка не с самым плохим концом.
В мире есть еще вещи, похуже крыс…