...в царстве, где Гумиста,
Скрадывая закаты,
Видит во сне Христа
Юным и нераспятым.
Всё - суетность, как тяжба за наследство,
И всё - харам.
Читайте мне акафисты из детства
По вечерам
В молельной с незажженными свечами,
Где свят закат,
На солнце розовеющие чайки,
И облака
На тисовые посохи скитальцев
Обречены.
Душистые эпистолы акаций
В садах Апсны
Читать, как откровения Предтечи -
Взахлеб, с листа,
В одном из пацанов, бегущих к речке,
Узрев Христа -
Домашнее задание на завтра.
Просторный класс -
Почти ашрам, где тютчевская мантра:
"Я встретил Вас..." -
Святой грааль, как влага на ресницах
Оттенка хны.
Державшему пари на право сниться
И видеть сны -
Сухой соломой пахнущее лето,
Где сочтены
Шаги до волнореза, до рассвета
И до - войны.
Христос, родной простор печален.
Изнемогаю на кресте.
Александр Блок
Кольщик, наколи мне купола,
Рядом – чудотворный крест с иконами
Михаил Круг
Он сказал: "Поехали!" и взмахнул рукой
Из песни
Святки – время волхвов, снежных троп к чудотворным иконам,
Где в намоленных нишах колеблется пламя свечей.
Креативщик «Кулибин», смекалкой прославивший зону,
Мастерит звездолет, словно Ной - легендарный ковчег.
Пара крыльев, движок и «поехали» - к дальним галактикам
На потеху волхвам, вертухаям и тощим котам!
Над куделью теней за притихшими к ночи бараками
Сотворенье растущей Луны как явленье Христа –
Сорванцам, оседлавшим крыльцо бельэтажного дома.
Над кирпичной трубой, как обычно – чахоточный дым –
Млечный Путь, словно в Черное море, впадающий в кому.
Поцелуй в родничок со слезами крещенской воды
В ямке темечка – бережней, горше за миг до - распятья,
До комочка чуть теплого воска в сопревшей горсти.
Не заглядывай демонам в очи, ломая запястья.
Под чудовищной пыткой хотеть и не мочь отомстить
Выгибаются доски крестов, загоняя под кожу
Не занозы – соборы, где тают в тени куполов
Восковые фигуры святых и случайных прохожих,
Осуждённых на тысячу серий про кровь и любовь,
На шале, «BMW», «Файв-о-клоки» в шезлонгах от «Балтики»,
Жвачку офисных будней и сауну по выходным.
…был застрелен едва заступившим на пост часовым
При попытке покинуть приделы родимой галактики.
…… пирожки, завернутые во вчерашние новости…
… метелью убаюканный состав
Качается на нитке полустанков.
… и месяца Адамово ребро
Скользит над светлым призраком Досанга.
Пожилая казашка – ночь, не спеша, нальет молока
В пиалу со словами: «Пей». Дрогнет пыльных ресниц кайма…
Ранний триас: беспризорная девочка осень
Пьет в привокзальном буфете ситро «Колокольчик»,
Целясь (от нечего делать) в табло расписанья
Взглядом, уже угасающим… близится вечер.
Зал ожидания полон. «И скучно, и грустно»
В плотной сиреневой мгле голоса маневровых
Словно надсадные вопли бранящихся чаек:
Также отрывисты, цепки, привычно гортанны.
Несколько аляповато, зато романтично:)
Все мы немножко романтики, даже поэты,
Если в истерзанных душах – осенние хляби:)
Кто ты, последний романтик – застенчивый отрок?
«Рыцарь печального образа»? дамский угодник?
Дервиш эпохи прощаний «на скорую руку»?
Ржунимагу:) аж до колик над собственным стебом.
Где она, барышня-грусть, посвященная в тайны
Старых, дичающих яблонь на подступах к рельсам,
Милых в своей неуклюжести, детскости - строчек
Беглых огней над еще допотопной равниной?
Девичья исповедь из позапрошлого века,
Из оцифрованной кем-то впоследствии, жизни…
Сколько мне было в ту пору, когда просыпалась
От воркованья попутчиков, маясь на верхней
Полуплацкартной бездомностью… утлостью (где мы?
Сколько стоим?) наслаждаясь языческой мессой
Скифской степи, отпустившей грехи полнолунью.
Ниц… на разбитых коленях - в полымя полыни,
Под пересуды ушедших в пески поколений.
Аз есмь согдийская пыль на сайгачьих копытах
Той колыбельной юдоли, откуда мы родом.
Трогаемся, слава Богу. Взошедшее солнце
Шлепает желтой ладошкой по окнам, по лицам,
Одутловатым спросонья, сему безучастным.
Смилуйтесь, ради Христа, пристегните мне веки
К потным верблюжьим затылкам, не дайте ослепнуть.
Тленные мощи сельмага…перрон… водокачка,
Двигаясь против теченья, теряются. Кто-то
Долго, отчаянно машет, бежит за вагоном,
Всё отдаляясь… мелькают чабанские точки,
Бельма (соленые лужицы), мумия неба,
Вбитая в землю отарами. Смуглый погонщик
В черной косматой папахе, возьми меня замуж
В тесную юрту, пропахшую войлоком… дымом
(Так и сказала б: «отечества»:)) козьих лепешек,
Брошенных в печь - кизяков и джингиловых веток,
Кислой овчиной… зарыться лицом, не сдержавшись,
Выплакать, выплеснуть всё (наконец-то я дома)
В душный тулуп предвечернего дикого поля
В неаккуратных заплатах подсохшей полыни…
Выцветших писем. Прочесть их спустя поколенья –
Словно отведать хлеб – соль на своих же поминках,
Потчуя званных гостей (и незваных до кучи),
Глядя вослед ускользающим от расписанья,
Как от молвы, электричкам, привычным к побегам,
Осознавая по ходу, что всё безнадежно:
Флоксы в озябших руках, поцелуи - укусы
В гуще потемок за окнами спальных выгонов…
Нет, не годится. Бездарно, вторично, безлико,
Мерзко, вульгарно. Не гневайтесь, ямбы – хореи:)
Раз не гожусь я в поэты, куда бы податься?
Хоть в проводницы! А что? Ничего «работёнка»
Буду считать километры, страдать недосыпом,
Чай разносить по купе и сырые постели,
Ждать между делом: когда же закончится смена?
Дома едва отоспишься и снова - «по коням»
Вскидывай руку с флажком, привечай пассажиров.
Не претендуя на место в ряду «креативных»,
Эта профессия, как никакая другая,
Располагает к поэзии и созерцанью:)
Быстро темнеет. Сопревшие трупики листьев
Липнут к подошвам прожилками. Линии жизни,
Жизни на полном ходу к преждевременной смерти -
Чья-то наскальная живопись, ставшая песней,
Издали напоминающей плач Ярославны
По фолиантам полей в иероглифах всходов,
Ветхозаветным разъездам с огнями навстречу,
С резким, пугающим призраков, мецесопрано
Грозной, как каменный гость, электрички без окон,
Всё прибывающей, словно река в половодье,
На полустанок, где пыль… абрикосы в корзинах,
Вобла, вареные раки к несвежему пиву:
Се безнадежно ушедшее, нежное время,
Время пронзительно – сладкой, почти несусветной –
Вплоть до разрыва аорты чудовищной неги,
Как говорили поэты:) еще в позапрошлом
Веке, глядящем с портретов на «общих» тетрадях.
Мир нашим душам, изрывшим пришкольный участок
В поисках истины или… червей для рыбалки.
Истина - где-то за кадром, в оконном проеме,
В эллипсах дальних галактик, невидимых глазу,
В той, оцифрованной кем-то впоследствии, жизни.
Время триаса… бесценное чувство вокзала…
Традиционная грусть… суета у вагонов:
Да, напишу. Непременно – гекзаметром или
Пошлым, лишенным размера и смысла верлибром:
«Что наша жизнь?» - не игра в дурака или покер –
Флэшка, обычная флэшка. Все «страсти – мордасти»
Имени нас:) разместились довольно комфортно
(Даже не верится) на двадцати гигабайтах.
Двадцать «гигов»… челове… чемоданопарсеков:)
Неодолимого чувства вокзала – не дома.
Рябь в озерцах мониторов… мельканье картинок:
Ралли на фондовых рынках сменилось паденьем.
Самоубийство дельфинов в Персидском заливе.
За океаном Обаму венчают на царство,
Царство зыбучих песков и погибших дельфинов.
Дельфы… дельфины… неведомый загодя встречный
Мчится со скоростью света. Ему не помеха
Загородивший пути одряхлевший шлагбаум.
Плотно подсев на зачитанный томик Гомера,
Буду, как вещая Ряба, высиживать вечность
У переезда, где сходятся рельсы – фантомы,
Вся в ожидании поезда, той электрички,
Отождествляя грядущее с епитрахилью –
Тенью оставленных в прошлом, не названных всуе…
Дай на мгновение, Господи, время триаса,
Дабы постичь окаянное, смутное время,
Бьющее в нос перегаром, палёное время.
Дом, занесенный песками по самую крышу,
Больше не служит тебе ни опорой, ни кровом.
На живописно подсвеченных солнцем руинах
Тонкий в запястьях служитель мольберта и кисти,
Тщетно пытаясь поймать ускользающий образ,
Невыносимый недуг исцеляет печалью
И одиночеством. Море (стоим три минуты)
Море, дарившее жизнь, обернулось пустыней,
Словно иссохшее лоно вдовы – горемыки
Или невесты Христовой (шестой отправляю)
Только ракушки шумят, если к уху приложишь
Да корабли, поминая былые походы,
Пьют обжигающий мачты, чахоточный ветер.
В трюмах живут скорпионы. Мы их собирали
В детстве в стеклянные банки для противоядья.
Не помогло (маневровый, примите на пятый…
Всё, отцепляй) от убойного, как аневризма,
Чувства вокзала покамест не найдено средство,
Ибо еще не поспело лекарство от жизни,
Жизни на полном ходу (отправляется скорый
Пятый с восьмого пути) к преждевременной смерти.
Что прописать тебе, жаль моя, кроме полыни,
Дюн – лепестков, неподъемных, как виевы веки,
Солнечнокрылого ветра в степях половецких,
Каменных баб, охраняющих подступы к тайнам -
Недостающие звенья в цепочке арыков.
Старый путейщик (возможно, ровесник триаса)
Зыбкой походкой по шпалам… по лестнице, прямо
Вверх, где крепчают почти марсианские бури…
Соединяющий рельсы небесный диспетчер
Весел: приехали:) Станция End. Вылезай-ка:)
Равноапостольная не княжна – проводница
Лишь подтолкнет чуть затравленным взглядом к перрону:
«Ну, поживей» Понимаю, что больше не будет
Станций, случайных попутчиков, чая «вприкуску».
Шумно захлопнулась дверь, выходящая в тамбур,
Тамбур, где солнечный блик, соскочивший с подножки -
Свят. Проводница ворчит: «Не мешайте работать».
Между горбами верблюдов… курганами – осень,
Темь… огоньки: НЛО? Незнакомых разъездов?
Пустынь… колодезный сруб… холокост бездорожья…
Запах мазута. Привычное чувство вокзала
Сходит на нет, уступая иным ощущеньям:
Мягкого пледа, уюта добротного дома,
Неторопливой, почти задушевной, беседы,
Маминой выпечки (кушайте, с пылу-то с жару).
Гости расходятся заполночь… смотрят на звезды,
Курят в сенях, одеваются… сладкая дрема…
Тикают старые ходики… лень просыпаться.
Время триаса… мерещится: все еще будет,
Только хорошее… самое-самое, только…
В той, оцифрованной кем-то впоследствии, жизни.
Немало в Грузии невест,
А мне не быть ничьей женою.
М. Лермонтов
я в блог входил - на юзерпик молиться,
мне красным воском губы обожгло.
А. Кабанов
Блог с нами.
М. Прохоров
Светлячковый анфас монитора
Для сошедших… сбежавших с ума –
Третий глаз. Темнолицые горы
Колыбелят ночные дома,
Всё тесней приникая к ресницам
Перелетными стайками снов,
Согревая сукном плащаницы
С отпечатками ветхих крестов
Поперек високосного неба
Чьи-то плечи под вывеской «Smart».
Предвкушая истому ночлега,
Спорим шаг, разбредаясь впотьмах
По ковчегам провайдера Ноя.
Мне бы клюквенным соком истечь…
Сорок жизней стоишь за спиною,
Словно крыльев, касаешься плеч,
Искушая сладчайшей из пыток,
Светел ликом, безветренно – тих.
Все калитки и двери открыты,
Только некуда… не с кем идти,
Утешать, как Мария Нагая,
Души милых, лишенные тел,
В монастырских стенах, за снегами,
За тенями в пыли, под ногами…
Блог вам в помощь, птенцы оригами,
Одержимые страстью - взлететь,
Надышавшись сиреневой пылью,
Подвисая на рифме «печаль»,
Неразлучной с романтикой крыльев,
Бесконечно желанных плечам…
…узкая, снегом пахнущая ладонь,
Водоросли – не волосы ниже плеч…
…и ты сегодня ближе – на милю не - протянутой руки.
Вечер дымит кострами, и «бедный Йорик»
Трет кулаком заплаканные глазницы.
Сторожевые башни глядятся в море,
Хмуро сощурив рубленые бойницы,
Скалят зубцы по-волчьи – собачьи - сучьи
В небо, не поделившее с облаками
Горы за нашим домом… несчастный случай,
Мой безнадежный Гамлет, прекрасный Гамлет…
Факел коптит всё жальче и одиноче.
Тени на перекрестке скрестили сабли.
Кто ты, никем не названный тамагочи,
Выкормыш обреченности? – тень отца, блин.
Чем же тебя утешить? Хоть слово, Отче!
Тысячемегабайтная одиссея
Yavaslublu@, а в междустрочьях -
Сплошь лицемеры, книжники, фарисеи.
Бросили в ров – просватали – обвенчали
Не по-людски – по-волчьи – собачьи – сучьи.
Я не о том… о сливках (извольте к чаю:)
О тополях на даче, где век дичали
Сонмы неутолимых моих печалей –
ВОроны – папарацци на мокрых сучьях.
Я бы к тебе по - сучьи – собачьи – волчьи
Выбежала нагая, как в день рожденья.
Рябь на воде – фисташками многоточий…
Водоросли, опутавшие колени...
Нимфа, прикинь:) за компом, в ночной сорочке,
Белая и святая, ах santa, santa...
Знала бы как - давно навела бы порчу,
Тень на плетень по-сучьи - подлючьи - волчьи
ЯВаслюблюсобака - без вариантов.
Долго ли падать птице, сомкнувшей крылья,
В полость, где солнце в лужицах под ногами
Там, где без нас рожали – любили – били?
Кроме тебя мне некого больше, Гамлет,
Радовать:) Ковыряясь в кавернах неба,
Плавно перемещаюсь на остров Бали.
Я бы тебе до гроба хранила верность,
Если бы не…опять не того распяли.
В сточной канаве, имя которой Лета,
Топим щенков по - сучьи - собачьи - волчьи.
Шел бы ты, Гамлет... к свету, конечно, к свету
В арке бетонной радуги. Нынче ночью
Yavaslublu - беспутно и беспонтово.
Соединяя тени на тротуаре,
Машут крылом, потерянные, как вдовы,
Чайки в штормами сотканных белых сари.
Мой ненаглядный Гамлет, несчастный Гамлет,
Yavaslublu:)
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна.
М. Цветаева
…ну вот, уже ответили.
Ну, здравствуй – это я.
В. Высоцкий
Волны, как бездомные собаки,
К ребрам подтянув пустой живот,
Водят ритуальный хоровод,
Пробуя на вкус облезлый бакен.
Тест на выживание впотьмах
Пройден. Вызревающий зародыш
Вечности дрейфует в плотных водах
Озера Солярис. В пальцах пальм -
Глупый наш, засмайленный:) роман,
Всё еще не вышедший из моды.
Ближе к маяку, в обойме лодок,
Чьи-то тени – призраки онлайн
Мечутся, теряя в проводах
То, что непременно отольется
В слиток серебра на дне колодца,
Чтобы не испортилась вода.
Мертвые цветы - прожектора
Ломятся в окно опочивальни
Ласкового узника печали,
Чьё дыханье чище серебра.
Байты - в мотыльковую тетрадь,
В обморок скудеющего сада…
Крадучись… на цыпочках, в парадной
Светлый лик в серебряном окладе
До утра… до смерти – целовать…
Dream about… лунная медаль…
Древнее шаманское камланье –
Между строк. В серебряном стакане
Хрупкий свет… возлюбленный, коханiй…
Чище серебра его дыханье
И святая в озере вода.
Несколько серебряных минут
В стане облаков и горных лилий…
Кубарем – с горы, ломая крылья,
Новые не скоро отрастут.
Лилия… серебряный курсор
Mail точка. Господи, воскресни! -
Голосом, созвучным Песне Песней…
Точка RU… не хватит голосов
Ангелам, распятым на ветрах.
Мне ли, бесконечно виноватой
Перед Ним, чьё имя пахнет мятой
И дыханье чище серебра –
Рицы оцифрованный овал?
В смуглой водолазке не по росту
Ты – не Бог и даже не апостол…
Замкнутый взъерошенный подросток,
Робкий аж - до дерзости подросток,
Грустный, обездоленный подросток,
Дружный с одиночеством подросток,
В пятый угол загнанный подросток,
Всё еще бунтующий:) подросток.
Чёрт бы нас, отчаянных – побрал!
Яхты, умирая от любви
К морю, так и просятся на волю,
Где со всех мостов и колоколен
До тебя – рукой подать. Лови
Влажную, оттенка серебра,
Лилию. Не к стенке, но – к барьеру
Встану. Поминай онлайн гетеру
В божьем храме имени… себя.
…эх, жить бы с тобой пятьсот миллионов лет
На берегу какой-нибудь Лимпопо!:)
Слюбимся – будем жить
Просто и небогато
В зыбком, как миражи,
Чуточку диковатом
Царстве, где Гумиста,
Скрадывая закаты,
Видит во сне Христа
Юным и не распятым.
Слюбимся – до утра,
Перемолчав о многом.
Яблочные ветра –
Прикосновенья Бога
К локонам сон-травы.
К вечеру поутихнув,
Смилуйся, отрави
Небом оттенка Лыхны,
Выпитым за любовь,
Спетую под гитару
В россыпях светлячков
Где-то за Авадхарой
Будем летать во сне,
Перебирая лица –
Четки, роняя в снег,
Снег на ресницах Рицы
Капельки варенца:
Звезды и иже с ними.
Ландыши у лица
Слаще… невыносимей…
Сумерки, светляки…
Не растерять бы всуе!
Слюбимся – вопреки
Лешему, что целует,
Балуется, крадет,
Словно у пашни – влагу,
Топчется у ворот,
Прячется по оврагам,
Бледный, как НЛО,
Плотный, как школьный ранец.
Только бы не свело
Горстку имен в гортани
Судорогой зеркал,
Током студеной речки.
Отмели… облака…
Ватные человечки,
С плесов смывая сны,
Пряничные закаты,
Как угольки лесных
Ягод, как цвет с граната,
Слюбимся – до весны,
Робко, едва ли внятно
На языке Апсны,
Пахнущем дикой мятой,
Складывая во сне
Заповеди пророков
В пазлы, в сливовый снег,
Выпавший не ко сроку,
Не ко двору, тесней,
Неодолимей слиться
С Ним, намечтавшим снег
У изголовья Рицы,
Всклинь – изумляя всех
Вредной:) привычкой к боли.
Отяжелевший снег
Тоннами – с колоколен,
С плеч, не давая жить,
Полня нехитрым смыслом
Дни. Наточив ножи –
Тени от кипарисов,
Вечер, таясь от всех,
Татем, на мягких лапах…
Раннеосенний снег
Пал, как всегда, внезапно.
Тающий в муках, снег,
С привкусом чернослива
Катится с теплых век
В темный зрачок залива,
В пролежни ветхих скал.
Впору напиться с горя
Или прослыть в веках
Богом или изгоем.
Слюбимся – в облаках,
В судорогах прибоя…
«Взлетаая выше ели,
Не веедая преград,
Крылаатые качели…»
Почти что пла-ги-ат:)
Жаль моя… застенчивый… упрямый,
Радоница сердца моего!
… чище серебра Его дыханье
И святая в озере вода.
…как, вспарывая сумерки, летели
Виденья падших ангелов иль птиц
И жизни сумасшедшие качели
Раскачивались плавно вверх и вниз.
Размечталась:) останусь дома…
Приберусь, растоплю камин.
Из дряхлеющего альбома
Выйдет школьница – Суламифь.
Чьи-то тени, тесня молчаньем,
Враз подступят. Дыша теплом
Самовара с душистым чаем,
Кот завозится под столом.
Полно думать грешно и свято,
Как о маленькой:) обо мне,
Раня лезвиями заката
Зыбкий сумрак на полотне,
Где доверчиво жмутся к речке
В горстку собранные огни,
Словно лампочки – человечки:)
Или призраки держат свечи,
Освещая гнилые пни
И распахнутую зевотой,
Не измеренную слегой
Пасть триасового болота,
Пасть, лишенную берегов,
Или гибнущая в потемках,
Обездоленная душа,
Словно странник с пустой котомкой
За плечами по камышам,
Вдоль обуглившихся утесов
В шрамах, стертых заподлицо,
К храму, где принимает постриг
Дева – осень, царевна – осень,
Хэлловином больная осень.
Время ведьмам носить с погоста,
Прятать в капищах мертвецов,
Леших потчевать мутным зельем,
Жабьей плотью сомов кормить.
Вурдалак, обернувшись Лелем,
Тащит к омуту Суламифь.
Быть кликушею «иже с ними»
Что кукушкою на часах
Для души, испросившей схимы,
Облачившейся во льняные,
Заповедные, проливные,
Необъятнейшие, хмельные,
В мокрых радугах – небеса,
Вожделенные небеса,
Где отрадно дышать и плакать,
Вслед за классиком «Озари»
Повторяя, дырявить мякоть
За ночь выгоревших галактик
И болотные волдыри
Перехваченным у зари
Воробьиным (жалеть и плакать)
Пыльным перышком (ждать и плакать),
День за днем вспоминать и плакать,
Триста лет, вспоминая, плакать
Зябкой моросью с мокрых крыш,
Намечтавши себе иного,
Водрузив в изголовье крест
Не осиновый – так еловый
(«Бог не выдаст, свинья не съест»),
Стать печальнейшей из невест,
Словно Ксения Годунова,
Перебитым крылом подранка
Приголубливая метель,
Клонит голову на постель,
На неприбранную постель
Милосердная лесбиянка -
Грусть. Напой мне, пригожий Лель,
«Сладку ягоду» или «Belle».
До заутрени, спозаранку
Разбуди меня… укачель,
Утоли пахлавой, прасадом,
Изведи… истоми во сне,
Чтобы «тот, безголовый всадник
Не умчал на лихом коне
В край состарившихся погостов,
Обезглавленных королей,
Облетающих тополей,
Иероглифами теней
Зачеркнувших крест-накрест остров,
Где от века всё синь да осень
И до Бога как до буйка.
Чуть касается клобука
Чья-то ласковая рука,
Расплетающая облака –
Разметавшиеся по плесам
Белокурые пряди… косы,
Осветленные солнцем, косы
Не прижившихся на земле.
Вещий сон – подневольный постриг,
Совершенный насильно постриг,
Беспонтовый, напрасный постриг,
Потерявшийся в дюнах след –
Одинокий – до кома в горле,
До пронзительного: «ЖиVi!»:)*
На поребрик, побитый морем,
Опусти меня… подними
Над околицами предместий,
Где от века светлым – светло,
Как на масленицу, как в детстве.
Отчего-то не весел месяц,
Замаячивший за стеклом.
В паутинистый сруб веранды
Бьется мертвая голова.*
Не раскачивай так… не надо,
Я устала переживать,
Переплакивать тепловозы,
Выворачивая печаль
Наизнанку, чужие гнезда
Мать-и-мачехой по ночам
Выстилая. Речные звезды,
Как щенята – ручные звезды
Пьют из омутов… укачай…
Ливни сумерек – по плечам.
Пряча в теплой горсти нательный
Зацелованный крестик… дрожь
Занавесок по окнам кельи…
Не прогонишь? Не упрекнешь?
Благодатный апрельский дождь
Элем… хмелем… густым елеем,
Лепестками – на край постели,
На родимые пятна… бельма…
Мой жених на святого Эльма,
Как две капли воды, похож.
По шутихам скубутся черти,
Раскудахтался в гатях сыч,
Словно кочет на лобном месте.
Одуванчикам не сносить
Белобрысых голов… приснилось.
«Паче всякаго…» сохрани.
По болотам цветут огни…
В зачарованных палестинах
Тонкий месяц рогами вниз…
Даже месяц рогами – вниз
В незапамятных палестинах.
Грех мой, Господи, отче… сыне…
По-мальчишечьи дерзкий, схимник,
Ненаглядный, усталый схимник,
Зело лиха хлебнувший, схимник,
Запредельно любимый схимник,
Не помилуй – так проводи мя
В стан, где месяц - рогами вниз,
За нетленные мощи елей
Зацепившись, тревожит сад,
Где, забытые на качелях,
На скрипучих, как ель, качелях,
Сорок восемь веков подряд…
В изголовьях пылают свечи,
Под ногами клубятся пни.
Отче… Господи… человече…
Сделай милость, ослобони.
Сквозь ячейки москитной сетки
Просочившийся, лунный блик
Примостился на табуретке
Канарейкой, слетевшей с ветки
Провожающей корабли
Смуглой пальмы у кромки моря,
Где я от роду не была.
Жаль, что вечность не переспоришь,
Не прогонишь из-за стола,
Не оставишь скулить под дверью
За потерянные ключи.,
Над орнаментами ключиц –
Ожерелье святого Эльма.
Ожерелье Святого Эльма –
Над орнаментами ключиц,
Над морями, где синь да осень,
Где я от роду не была,
Где, истекшие теплым воском,
Свечи теплятся по углам
Сельских храмов. Под скрип парома
Сладко спится. Густой жасмин,
Подступивший вплотную к дому,
Как эпистола Суламифь
Из дремучего запределья:
«Песней песнею истоми,
Слаще опиума жасмин».
Пуще виселицы – качели.
* Мертвая голова – бабочка Acherontia (Manduca) atropos семейства бражников
* ЖиVi - интернет-ресурс такой:)
…всё также широко синеет море,
Влюбленное в гранитный волнорез.
Жизнь в привычно призрачном интерьере,
Что не стоит ломаного гроша –
«За Перона»?! Ближе к восьми приедешь,
Позовешь негромко. Не искушай
Тишиной, озвученной в том соборе,
Где, мешая с ладаном Poison
Поездов… торопишься - за три моря,
За упавший занавес – горизонт…
Посеченный ливнями, словно корью,
Катер всё же держится на плаву.
Вся моя религия – вид на море.
Только этим, Господи, и живу
Сотни лет, на ветхие партитуры
Нанося созвездия… облака…
Льнет волна засаленною купюрой
К шишковатым пальцам ростовщика –
Берегам, растасканным на цитаты,
На усадьбы в родинках мушмулы.
Там нектаром сахарного граната
Украшают праздничные столы.
Я тебя не вижу, подобно Вию,
Только мне никто не поднимет век.
Лишь дожди – короткие, грозовые
Прошуршат мышами в густой траве.
…словно призрак из Кариота
В лоб целует тебя и ты
Где-то в облацех ищешь берег…
Олег Горшков
Пожилая казашка – ночь
Не спеша, нальет молока
В пиалу со словами: «Пей».
Дрогнет пыльных ресниц кайма…
…и месяца адамово ребро
Скользит над светлым призраком Досанга.
Что же ты, чертов сказочник, блин, наделал?!
Смотри же, она уходит, уходит в небо…
Моя любовь – Последний День Помпеи.
Сто тысяч вольт. Сто тысяч Хиросим.
… когда ты уже пионерка,
Когда еще всё – впереди!
Станция Нежность (попытка оправдания?)
Во влажный грунт осевшие могилы…
Разбитая дорога за селом
Петляет между « не было» и « было».
«Уазик», на ходу теряя силы,
Чуть дребезжит надтреснутым стеклом.
Издалека несмело машет мне
Солдатик в полинялой гимнастерке,
Давным-давно убитый на войне.
Глоток Луны из лужи… мокрый снег…
Гербарий снов… конфетные обертки…
Засушенная плоть лимонной корки…
Рифмованная грусть… не надо…не…
А грязь из - под колес летит в кювет,
В подол небес, надорванный по краю.
На лицах будней - обморочный свет
Усталости... А мне - тринадцать лет.
И – представляешь? - я тебя не знаю.
Первенец в семействе суховеев
Душный, словно танец Саломеи,
Мартовский прообраз пыльных бурь-
Трогательно, родственно белея
Выцветшей под знаком Водолея
Платиновой звездочкой во лбу,
Сухо шелестит бесхозной воблой,
С осени забытой на еловых,
Темных вешалах, на облаках,
Вышедших из моды. Смотрит в оба
Некто пустоглазый, крутолобый
То ли с неба, то ли с потолка.
Маялась по клубам, блокам, блогам,
Темным неухоженным берлогам,
Плакала на «Сжальтесь ради Бога
Точка RU», а ты – колесовал.
Стрелы: метеоров? Купидонов?
Вытекли нектаром белладонны
В смуглые прохладные ладони.
«…лебедь на пруду»… «Лесоповал» -
Нежностью, исхлестанной шансоном,
Светлым, словно пояс Ориона -
Лезвием - по лицам, по иконам…
Ведает Сикстинская Мадонна
Многия печали. Исполать -
Пытке долгожданной сладкой болью.
Крест… скрипичный ключ на колокольне.
Музыка пронзительно светла.
В гавани – античные триремы -
Призраки. На мачтах – хризантемах
Вместо парусов – колокола -
Пятнами на скулах лунных прерий.
Ты предпочитаешь группу «Звери».
Мой шансон останется при мне -
Солью, разъедающей колени
Аж до черных дыр. По окнам кельи -
Зарево оттенка Каберне.
Мы – горды, печальны и крылаты.
Наши рты нежнее юной мяты.
«Сессны» реактивная стрела
Целится апрелю под лопатку.
В коконе ветшающей палатки -
Бережно… безбожно… без оглядки
Мне б сойти с ума… уже сошла:)
В пестром Вавилоне Интернета,
В блоге… сами знаете:) Звонки -
Ямбы безлимитного либретто
В плотной оратории реки –
Малого Арала? Стикса? Леты?
Глохнут… из последних: «Не покинь
Родину, где ангелы стройбата
Небо поднимают аты-баты:)
Жестко - на сапёрных, штыковых
Мастерски заточенных лопатах.
(Грех не вспомнить питерских атлантов:)
Лето пузырьками теплой фанты
Лопается. Муками святых
Ты – клянешься? Локонами лилий,
Ласковых, не в меру шаловливых,
Досыта натешившись, затих
Ветер. На янтарных стогнах яхты
Ястребова травит «Травиатой».
Эдакий гламурный креатив:)
Выключи. Пиши меня – распятой –
Мощным, торжествующим стаккато,
Потом свежескошенной травы,
Вещим сном, увиденным когда-то,
Выжившей – в землянке медсанбата:
К черту восемнадцать пулевых:)
Саскией, Медеей, Клеопатрой,
Россыпью мерцающих агатов,
Жанной, Роксоланой, Суламифь -
Соком гулистанского граната,
Девочкой, спасенною солдатом -
Солью на фасадах всех твоих
Сайтов, финимперий, комбинатов,
Храмов, цитаделей, казематов,
Нищенкой у Спаса-на-крови,
Стрелкой, прикипевшей к циферблату,
Схимницей в окладе небогатом,
Чтоб могла молиться – за двоих,
Чтоб во мне светился каждый атом,
Бронзой отливающий на латах
Стражников, на скомканных, измятых
Простынях, на травах луговых,
Мятным ювенильным ароматом
Проклятую, в родинках – стигматах,
Как Дали – Елену, на плакатах,
Баннерах скудеющих закатов –
Ядом черной… чертовой вдовы.*
Стопятиэтажным русским матом -
Кровью – на полях судебных актов,
Шрамами – на лицах часовых,
Бестией – валькирией кудлатой,
Лупящей из мегаавтомата –
Рунами, подрезанными катом:
«Всё ещё живее всех живых» -
Как Ильич:) Сомкнувшись берегами,
Ликами в разбитых зеркалах, вы…
А я – без памяти, нагая,
Словно впрямь кого-то предала –
В недрах Кириафа (Кариота?)
Солнечными спицами на фото-
Дерзком, словно «Завтрак на траве» -
Честные, как «Песнь о Гайавате»
Помыслы оставшихся за кадром,
Всуе… Оглуши меня прикладом
Некогда истлевшего заката
Или просто выстави за дверь
Тамбура – в пески, где монументы –
Суслики (моаи:) взгляд – вперед:)
Замерли на рыхлых постаментах
Вдоль давно не езженых дорог
В ассанах:) Пастуший костерок
Теплится, играя чуть заметной,
Некогда капроновою лентой:
(Чем не «дым отечества»?:) дымок –
Детством, сельским кладбищем, абсентом
(Вяленой полынью), вербным ветром
Пахнущий. Остывший уголёк
Гасит стружкой пепельного цвета
«Вечный зов» из ветхого завета:
«Дочка, опоздаешь на урок!»
В царстве тридесятом… о заре,
Рястиками* вышитой… откуда?
Простенькая чайная посуда…
Завтрак в летней кухне, во дворе.
По ветру полощется белье,
Словно паруса из сказки Грина,
Странно гармонируя с лепниной
Гипсовых балясин. У камина -
Папино охотничье ружье.
Я в тазу купаю облака...
Под рукой - пластмассовая рыбка.
Юной мамы светлая улыбка
Так непостижимо далека...
Плачу: мыло капнуло в глаза.
Тру их покрасневшею ладошкой.
Вьется виноградная лоза.
Жмурится лениво чья - то кошка.
Загремело старое ведро.
Зачерпнула воду из колодца
Бабушка, разбрызгивая солнце.
Станция в проплешинах дворов
Трогается с места. Поезда –
Призраки… заросшие крапивой
Тени полустанков… пропадать
Пропадом, отправившись туда,
Где еще все молоды и живы,
В сумерки оттенка чернослива…
В пригородных темных поездах
Маяться, вдыхая кайнозой
В легкие, прострелянные ветром,,
Так и не собравшейся грозой,
Пущенной по кругу сигаретой…
Встречные, взволнованно рыча,
Как тираннозавры, травят смутой…
Вспышками сверхновых (фар:)… Рыча*…
Станция Досанг*. Одна минута.
С тех пор, как меня покинули сны, я сделалась Несмеяной.
До смеха ли, если глина по слипшимся волосам
С талой водой стекает к изношенным основаньям
Низких, почти уютных седых землянок,
Остро пахнущих войлоком. Но весна
Тащит из «тьмы египетской» - прорастай!-
Солью, щенячьей нежностью, дурнопьяном…
Цветы – вместо глаз. Так хочется, чтоб тюльпаныJ
Жаворонки с утра терзают окрепшие голоса.
Ветер – сбежавший из ада Святополк окаянный
Прикладывает ладони к больным вискам,
Письмам, крестам, ключицам в лохмотьях вереска,
Плюшевым подлокотникам – столь желанным,
Что впору, уткнувшись в теплые облака
Пухлых подушек – в пике, на пике истерики
Вскрикивать, всхлипывая: «Я вам не ка…
Не ка-мен-на-я!»- захлебываясь, как вертолет Ка-,
32 ,терпящий бедствие где-то в районе Терека.
На… жертвенном?! плоском камне пригрелась ящерка.
http://www.poezia.ru/salon.php?sid=40920
Тема: Re: не проходите мимо
Автор: Елена Бондаренко | Дата: 2008-03-25 22:05:28
… в дремучем детстве был у меня друг (подруга) - череп много веков назад умершей молодой женщины (не смейтесь!:)) я говорю правду... мне, маленькой, не с кем было играть... вокруг - одни пески на сотни верст и древние скифские могилы... я относилась к черепу не как к археологической находке (в силу букашечного возраста не могла понять значение слова "археология":) Она (Череп) была моей самой близкой подругой, наперсницей детских моих тайн. По ночам мы спали вместе, а иногда... ругались (как девочки ссорятся с куклами:) и тогда она кочевала из постели моей под кровать:) Она была со мной всегда - вплоть до перестройки... когда меня "закрутило - завертело", как, впрочем, всех:) Наша семья кочевала... несколько раз меняли место жительства. Когда всё "устаканилось" и я, "из дальних странствий возвратясь":) приехала к родителям, чтобы забрать "подругу дней ...суровых":) в новый дом. Но мама сказала, что ее нет... череп рассыпался во время одного из многочисленных переездов... Тогда мне показалось... что Она умерла во второй раз. "Мы ответственны за всех, кого..." да... а я - как тот "призрак из Кариота" (любимого Олега Горшкова цитирую) да... тогда я почувствовала себя Иудой... и сейчас... не отпускает...
[Редактировать]
Тема: Re: не проходите мимо
Автор: Станислав Минаков | Дата: 2008-03-25 22:10:58
если не отпускает чувство вины, то надо покаяться.
а вообще - история, достойная Шекспира. Бедный Йорик.
Тема: Re: не проходите мимо
Автор: Елена Бондаренко | Дата: 2008-03-25 23:02:22
а я и каюсь... столько лет уже... не прощу себе… нет, про Йорика - другая история:) Йорик был другом Гамлета прижизненно... там акценты по-другому расставлены, а у меня - к мертвому привязалась как к живому... мала еще была, не делила людей на "живых и мертвых"... сложно всё... история, идентичная моей, показана в фильме "Изгой", когда человек, оставшийся один на необитаемом острове, "подружился" с... волейбольным мячом!
Полдень откинул пасмурный капюшон.
Степь подставила солнцу оттоптанные бока.
В лужах скользят бесшумные водомерки.
На одуванчиковых, с ямочками, щеках
Светел цыплячий… персиковый пушок.
В старозаветном шелесте тростника –
Шепот иных, прошитых секундными стрелками,
Бабочек в школьном гербарии. Хорошо
В легкой полу бездомности… мотыльковости…Ящерка
Прячет за плотной виевой:) шторкой века
Призрачные субстанции – наши Ка
В образах телепузиков типа… Шрека:)
Трогательных лунатиков - головастиков:)
Губишь… казнишь улыбкой еретика,
Персиковым налетом… тихим ночным полетом
Первого светлячка.
Лунно-надменный, как мраморный дог,
Призрачный поезд
В темно-зеленых вольерах садов,
Сбитых на совесть,
Тычет немытые фары… огни -
Круглые ноздри
В лица прохожих… спаси – сохрани.
Ближние звезды
Спят на лианах сырых проводов
По-обезьяньи:)
Станция Нежность купает подол
В светлом тумане,
Пахнущем детством, парным молоком,
Маминым смехом.
Нам до конечной еще далеко:
Ехать и ехать
В спальном вагоне, свернувшись во сне
Теплым калачиком.
Бабочки – сны о тебе, о Луне
Над водокачками
Гибнут, упившись до слез, допьяна
Соком паслёна.
Глянь, из рогатки стреляет Луна
Светом – по кленам,
Спящим у школы, ушедшей в пески,
В росы – по пояс,
По отдаленный бревенчатый скит
В поле, в полоях.
Не отнимая руки от руки,
(С кем теперь, кто я?)
По-гумилевски невинно близки,
Дафнис и Хлоя,
Мелким ручьем набежавших огней,
Девичьей песней,
Перетекая друг в друга тесней
И – бестелесней…
Яблочно – сливочный пар от реки –
Залпом, запоем!
Косы по пояс… луга… светлячки…
Утренний поезд…
… мощи допотопной стенгазеты,
Члены – многочлены на портретах,
Лозунги: «Досрочно – пятилетку»…
Дети «пятилетки похорон» –
В прошлом, мастодонты Интернета –
В светлом настоящем… с темных веток –
Дождь… и нет конца аплодисментам,
Пленумам ЦК, Политбюро…
Еле осязаемая, связь
С призрачными звездами в колодце,
Цепью громыхнув, оборвалась
В жизни, что казалась ярче солнца,
Слаще винных ягод, Светлый Князь.
«… в кедах…» «… за туманом» и «С приветом:)
Кислый чай из школьного буфета,
Кем-то опрокинутый, протек
В полдень, до краев шафранным светом
Залитый: на «ёлочке» паркета -
Призрак коммунизма… призрак лета
Скачет, словно в классики: прыг-скок:)
Рыжая техничка тётя Света -
Добрый ангел биокабинета:)
С мухами засиженных скелетов
Смахивает пыль. Звенит звонок,
Самый долгожданнейший звонок –
Весело, подобно кастаньетам.
Волосы, подхваченные ветром,
Скачущим по клавишам – садам,
Путаешь, захлебываясь счастьем…
Капельку смутившись, как тогда,
Щупает грудастых старшеклассниц
Взглядом Агамемнона:) вихрастый
Ангел с Иерихонскою трубой:) -
Бронзовый горнист напротив школы.
Наша желторотая любовь,
Светлая, как «… радуга над полем»…
Бунинская «Митина любовь»,
Разум потерявшая от боли,
Булькает глотками «Пепси-колы»
В глотках водосточных желобов.
Спит, облокотившись на забор,
Дикая сирень. Господь с тобой.
Эхо – переулками: «С тобой ли?»
Пара трехкопеечных монеток
Слиплись с недоеденной конфетой:)
В полости пенала. Между строк –
Птичья перекличка: «Где ты? – Где-то…»
Электричка катится к рассвету.
Майский жук – мохнатый оберег
(Что ж ты, су-кин-сын не уберег?!)
Путается в радугах настурций.
Меркнущей в поношенном гробу
Лилией – к обветренному лбу
Страшно… невозможно прикоснуться…
----------------------------------------------
* «Черная вдова» - самка каракурта.
Рястики – желтенькие такие цветочки, очень мелкие дикие тюльпаны (местное название)
Рыча – название станции.
В Досанге пассажирские поезда не стоят, как правило, более одной минуты.
Вот идут по аллее, так странно нежны,
Гимназист с гимназисткой, Как Дафнис и Хлоя.
Н. Гумилев
... метелью убаюканный состав
Качается на нитке полустанков.
Лунно-надменный, как мраморный дог,
Призрачный поезд
В темно-зеленых вольерах садов,
Сбитых на совесть,
Тычет немытые фары… огни -
Круглые ноздри
В лица прохожих… спаси – сохрани.
Ближние звезды
Спят на лианах сырых проводов
По-обезьяньи:)
Станция Нежность купает подол
В светлом тумане,
Пахнущем детством, парным молоком,
Маминым смехом.
Нам до конечной еще далеко:
Ехать и ехать
В спальном вагоне, свернувшись во сне
Теплым калачиком.
Бабочки – сны о тебе, о Луне
Над водокачками
Гибнут, упившись до слез, допьяна
Соком паслёна.
Глянь, из рогатки стреляет Луна
Светом – по кленам,
Спящим у школы, ушедшей в пески,
В росы – по пояс,
По отдаленный бревенчатый скит
В поле, в полоях.
Не отнимая руки от руки,
(С кем теперь, кто я?)
По-гумилевски невинно близки,
Дафнис и Хлоя,
Мелким ручьем набежавших огней,
Девичьей песней,
Перетекая друг в друга тесней
И – бестелесней…
Яблочно – сливочный пар от реки –
Залпом, запоем!
Косы по пояс… луга… светлячки…
Утренний поезд…
Запах вяленой рыбы смешался с дыханьем черешен.
Тело стерляди выгнуло спину и спиннинг в дугу.
Чья - то песня зовет тех, кто нежен, прекрасен и грешен,
Тех, кто ждет - не дождется на дальнем, на том берегу.
Серебристая вобла гирляндой свисает с балкона.
Пусть с недельку повялится, после уложим в чулан.
За сутулой спиной повидавшего лиха понтона
Чей - то трактор грустит, а хозяин, как водится, пьян.
Все колдую над вспоротым брюхом несчастной стерлядки,
Пробиваю икру, улыбаюсь, не знаю - чему.
Облака над рекой заигрались в пятнашки да в прятки.
Тащит волоком карму баркас, надрывая корму.
Там, где сыростью дышат под вечер речные изгибы,
Пацаны подсекают искусно весну на блесну.
Ароматная теплая корочка жареной рыбы
Аппетитно хрустит на зубах и ласкает десну.
На века ли, навеки ли - небо: картинка в картинке...
Плеск весла по воде... невода... чешуя... вешала...
Я сложила нехитрое счастье: икринку к икринке,
Словно ангел в молитве два облака - белых крыла:)
***
Достали:) на недельку бы уехать
В тот край, где дни приятны и легки.
Там в темных рощах водятся стихи,
А горная форель – в холодных реках.
Там вставшие на якорь корабли,
Утешившись нехитрым разговором
О ветре, посягающем на горы –
Улыбку белозубую Земли:)
Задремывают с мыслями о том,
Что вот уже рукой подать до лета,
Чей дивный образ, сотканный из света,
Поманит за несбыточной мечтой,
Туда, где невозможная печаль,
Лаская паруса до исступленья,
До светлых слез, минуя притяженье,
Возносится по-птичьи в синедаль:)
Господи, дай же ты каждому…
Б. Окуджава
Дай Бог, чтобы твоя жена
Тебя любила даже нищим.
Е. Евтушенко
И ожидает тех, кто не умрёт:
пивной сарай, маршрутный звездолёт,
завод кирпичный имени «Pink Floyd».
А. Кабанов
Останови – хоть выстрелом в затылок,
Чтоб стайкой мыслей – в потное стекло…
Гончарный круг Луны над черным лесом
Завис. Останься, слышишь?- До утра…
Я не Христова – чертова невеста.
Ночь, овдовев, состарилась…
…………..Пора?
…тесно, Господи, горячо
В ритмах ламбады… танго.
Мягко тычется мне в плечо
Плюшевый кроткий ангел.
Утка в плавнях, игла в яйце,
Вечный Кощей – в Думе?
Век нам париться во дворце,
Крысам – в сырых трюмах.
Укачай же их, укачель,
Быстрый ночной ветер.
Где-то стонет виолончель.
Ангел горбится на плече,
Месяц – на минарете,
В тихом омуте – сатана,
Черный, как чай «Беседа».
Завтра утром была война
За колбасу к обеду,
За неглюченный интернет
И сарафан в горошек,
(Если стану лицом к стене,
Он меня укокошит,
Мой попутчик ("Хамси - хамса":)–
Стражник… кумир… подельник?)
Мед и золото в волосах,
Тонны заморских денег,
Византийские зеркала,
Мантии вместо рубищ,
Чтобы кошка в ногах спала.
Тем же, кого любишь –
Вдоволь розового вина,
Хлеба, иной пищи.
Ненаглядная сторона,
Мекка шутов и нищих!
Шутки – в сторону. Помогу
Крестики ставить мелом.
Нечто черное на снегу
К вечеру станет белым.
"Мне отмщение аз воздам»
Правило бутерброда?
Лишь бы труженица – вода
В чреве водопровода
Не иссякла, покинув плеть
Дикого винограда,
Чтоб до срока не околеть,
Не отпугнуть взглядом
Призрак радуги в облаках,
В мокрых от слез тучах,
Чтобы зависть к чужим стихам –
Тем, что в разы круче
Не сносила чердак. Долой
Тварь с повадкой суккуба,
Ту, что жало вонзает в лоб
Так, что вспухают губы,
Чтобы, ртом забирая снег,
(Почва беспочвенная)
Сотни раз умирал во мне,
(По-во-ра-чи-ва-юсь к стене)
Но главное – чтобы я…
Чтобы выше - ему и мне
Самой высокой крыши!
(Эта поза: лицом – к стене)
Лучше бы ты не слышал…
Утро - в розовых сапогах:
Впору читать Фета:)
(Что с того, что Он – олигарх?
Мне параллельно это)
Мой возлюбленный – олигарх.
Фишка, бес-с-порно:) в этом.
О Good morning, my love, good mo…
Хрипло шансонит радио.
С добрым утром, моя любовь!
Танцы на ребрах радуг
В смуглых яблоках – облаках
(Знала, о чём просила) –
Самый сладостный в мире кайф,
Самый невыносимый.
«Moscow never sleeps»…Moscow ne…
Пауза. Многоточье…
Я готова лицом – к стене.
Сделайте звук – громче.
Наспех вылизаны Луной,
Множатся в гроздьях окон
Все, вступившие в мега-бой
За белокурый локон,
Наплевать – на чьей стороне,
Не уронить бы знамя.
Прижимаюсь лицом – к стене.
Радуга – под ногами.
………………………........
Если бы мы знали…
Немало в Грузии невест,
А мне не быть ничьей женою.
М. Лермонтов
я в блог входил - на юзерпик молиться,
мне красным воском губы обожгло.
А. Кабанов
Блог с нами.
М. Прохоров
Светлячковый анфас монитора
Для сошедших… сбежавших с ума –
Третий глаз. Темнолицые горы
Колыбелят ночные дома,
Всё тесней приникая к ресницам
Перелетными стайками снов,
Согревая сукном плащаницы
С отпечатками ветхих крестов
Поперек високосного неба
Чьи-то плечи под вывеской «Smart».
Предвкушая истому ночлега,
Спорим шаг, разбредаясь впотьмах
По ковчегам провайдера Ноя.
Мне бы клюквенным соком истечь…
Сорок жизней стоишь за спиною,
Словно крыльев, касаешься плеч,
Искушая сладчайшей из пыток,
Светел ликом, безветренно – тих.
Все калитки и двери открыты,
Только некуда… не с кем идти,
Утешать, как Мария Нагая,
Души милых, лишенные тел,
В монастырских стенах, за снегами,
За тенями в пыли, под ногами…
Блог вам в помощь, птенцы оригами,
Одержимые страстью - взлететь,
Надышавшись сиреневой пылью,
Подвисая на рифме «печаль»,
Неразлучной с романтикой крыльев,
Бесконечно желанных плечам…
Листве, безвременно опавшей
В снега страниц,
Пою вполголоса о павшей,
О падшей ниц.
Ресницы трав купает ветер
В густой пыли.
Блажен, иконописно светел
Пречистый лик.
В стенах намоленных покоев
Шепчу: «Азъ есмь...»
О, весть... о вечном ли покое? -
Благая весть.
"Тинэйджерский" триптих :)
…невестой, разлученной с женихом
И наскоро обвенчанной с погостом.
Шелков почти осеннее шуршанье…
За бронзовым подсвечником, в углу -
Тень бабочки, присевшая на камень,
Как Бунинское «Легкое дыханье»
А может, я у Смерти на балу? –
В последнем танце с первою любовью,
Зовущей из далёка – далека,
С рубиновою каплей свежей крови,
Беспомощно стекающей с виска,
С улыбкой, запечатанной в конверте,
С ослепшим взглядом, брошенным в зарю…
Бессмертная, восходит к алтарю
Любовь, благословляемая… Смертью.
***
Всё пронзительней нотки разлуки,
В мелодичных речах журавлей:
То внезапный, как выстрел из лука,
Вскрик, то плач "Не губи, пожалей!"
Отчего в заповедные дали
Улетают до самой весны
Перелетные птицы и сны?
Я не вынесу этой печали.
Гуси-лебеди, други-подружки:)
В черноземном глухом ноябре
Всё несу нескончаемый бред,
Но меня ты не слушай, не слушай…
***
Золотая полоска неба
Просочилась средь туч во мгле.
Не прошу ни воды, ни хлеба,
Ни любви не прошу на земле.
Золотая полоска света,
Убежать от меня не спеши.
Мне бы только улыбку лета
Для... сугреву озябшей души:)
(Краденое Солнце - 2:)
Я вывожу гулять сырые бомбы
На съеденных ракушками цепях.
Елена Аверина.
Налеплю себе деток из теплой мякоти хлебной…
Марина Лебедева
Зной… колыхание стад надувных крокодилов…
Свят погруженный в нирвану фридайвер Корней.
На антресолях триаса жирует светило,
Соорудившее нимб из воздушных корней
Трав, подавляющих штаммы куриного сплина.
Гибнешь, насилуя тень, что бежит от меня.
Нам бы на радость растить синеглазого сына,
Светлого, как одуванчик:) Библейский сквозняк
Дышит апрельской грозой, перепревшим навозом,
Копотью, жареным мясом и чем-то ещё.
Ветер, фатально – внезапный, как смерть Берлиоза,
Мчится, сродни Азазелло, сметая плащом
Прах с разнесенного в щепки ночного парома.
Сервер хватает за жабры: «Неверный пароль».
Дай отдышаться на теплой душистой соломе
Самую малость, а там – эшафот… фейсконтроль.
Море, смурное с похмелья, оттенка известки,
Словно дурная собака, скулит обо мне.
В очередном мухасранске ублюдки – подростки
Жарят случайных прохожих на Вечном огне.
Бог разливает любовь, словно щи, по тарелкам.
Отче, добавь-ка! Сочтемся, когда упаду
В рыжее, ровно гудящее, пламя горелки,
Грудью вжимаясь (вживаясь?!) в стальную звезду.
Мертвые спама:) не имут. Прикинувшись зомби,
Ослобонясь от земли – пой – гуляй – колядуй!
Как алабаев, выгуливай мокрые бомбы
В милом до старческих слез Гефсиманском саду.
……………………………………………………..
Не оскверни раннеутренний солнечный терем
Гребнем с моих перепачканных сажей волос.
Наша Love Story – салют по обломкам империй,
Пошлая трагикомедия имени… «Forbes».
«Папа, я буду купаться, надуй крокодила…»
ЗдОрово в такой вот час весенний
Радоваться жизни и любить...
Нежиться в душистом теплом сене
И домой под утро приходить:)
...в 19...незапамятном - том, запропавшем куда-то, году
Платьице надену понарядней,
Волосы красиво подовью:)
Помнишь, как в далеком, ненаглядном,
Солнечном оранжевом раю
Пили чай на кухне с «Пьяной вишней»,
Как арендовали вертолет,
Я ещё ударила лодыжку
(Ничего, «до свадьбы заживет»:)
Что же ты...? Бежим! Еще не поздно
Доблестно:) сплавляться по реке,
Лежа на стогу, смотреть на звезды
И ходить в походы налегке,
В море окунувшись спозаранку,
К завтраку поджаривать блины…
Вертолеты – это души танков,
Танков, не вернувшихся с войны.
И ни слова больше о работе!
Всё одно – мышиная возня,
А вверху – грачи и вертолеты
И, быть может, искорка меня:)
Мальчик упал с моста.
Долго везли в больницу.
Невидаль… небылица…
(Мало ли что приснится?)
Жить бы ему до ста.
Кто-то замял страницу,
Тупо нажал на «Start».
- Мамочка, он умрёт?
- Тяжко, грешно, напрасно.
Ломаный тонкий лёд,
Пепельное на красном
Будет кошмарить сны,
Скупо кровить, калечить…
Сломанные часы,
Ссадина у предплечья…
Господи, он летит,
Солнцу раскрыв ладони,
Биометеорит
В куртке на синтепоне,
Режет моё кино
Кадрами телехроник –
Впору сбежать в окно,
В форточку на балконе…
………………………..
Поздно считать до ста,
Если бегут по лицам
Тени – ночные птицы,
ВОроны на крестах,
Если шагнул с моста
Парень – самоубийца
И, как назло, не спится.
Ангел… самоубийца
Долго летит с моста,
Беженец из ЖЖ?
Косово, Сталинграда?-
В крошево этажей,
В сочиво снегопада.
Буду читать с листа
Небыли…небылицы,
Ночь напролет молиться.
Птицы – самоубийцы,
Отроки на крестах.
Все – на своих местах.
Кто-то летит с моста,
С Химкинского моста
В окна моей светлицы,
Бедный, уставший сниться,
Снять бы его с креста!
Тени коробят лица,
Светлыя в грусти лица,
И бесконечно длится
Зимний полет с моста.
Всю ночь из розеток ползут провода
Нина Демичева
Шайтан… шатун – полярный ветер
Казнит листвой
Иных, чьи брошенные дети
Под Рождество
В лесу качают одичало
Сухой скелет
Сосны. Сползает одеяло…
Повержен свет.
В удушливом келейном мраке
По всем углам
Клубятся страшные собаки,
Нездешний хлам
Танцует, кланяется в пояс
И товарняк,
Тяжелый, длинный, темный поезд -
Шампур - меня
Пронзает. Мрак – материален?!
А как же мы?
Во влажном рубище проталин,
Поверх зимы,
Не поддающийся огласке,
Склоненный ниц,
На космодромы NASA… Наска
Вернувший птиц
Из душных склепов почивален
Творец? Раввин?
Под тонким пеплом абиссальных
Пустых равнин
Сей лик невидим и неведом.
Поля… холсты…
Космическое чувство снега
И высоты.
…бессильны, словно птицы на закате,
Прожекторами вспаханные сны.
…и печаль о тебе, как предчувствие собственной смерти,
Всё плывет над землей, не давая упасть облакам.
Жальче котят мяукают тепловозы,
Шарят прожекторами у переправы
(Чтоб им!) А ты не трогай руками - звезды,
Дай отлежаться вволю в душистых травах
Всем, не достигшим вечера, не постигшим…
Встать бы во весь… да не на что опереться.
Я бы тебя (а можно?) безгрешней…тише,
Бережно – безнадежно, как в раннем детстве,
Мстительно, дерзко, зло – как чужого мужа,
С вызовом в угол загнанного подранка…
Дом, где живет утопленница, что служит
Тысячу лет в кафешке официанткой,
Словно влетевший в лето на крыльях ставень
В теплых чумазых пятнышках мелких бликов
Светел до слез пригожим очарованьем
Сельских погостов, пахнущих земляникой.
Где, на какой истлевшей до срока карте
Всё еще грозен знак «Осторожно – мины»?
Мой оловянный (никелевый?) солдатик
Не защитит бумажную балерину
От чудака, с которым когда-то в школе…
Лики на блеклых фото почти былинны.
Утренние прогулки на минном поле,
Ветреные, заснеженные равнины,
Ближе к утру казненные лунным светом
(Век бы не слышать рыбьих безмолвных криков)
В спаренных «N», созвучных ночному ветру-
Nobody… never… Nemo…
(«Норильский Никель»?!)
Маются одичавшие тепловозы.
Жалобно подмигнул красноглазый бакен
(знаю, кому:)
Дружочек, ну, как там звезды?
-Что ж ты меня, голубушка, как собаку?
…лунный пастух, ведущий в ночное август –
Светлый, как Магеллановы Облака.
Из-за темных, теснящих деревню
Заповедных урочищ, возник
Чей-то лик, незапамятно древний,
Величавый базальтовый лик.
Всё затихло. Не лают собаки.
Жмутся к лесу кресты над рекой,
Словно кто-то, незримый во мраке,
Посулил мне блаженный покой.
***
Помнишь, Луна кричала?
Мария Шапорина
Яблочным нестойким ароматом
Тайны неразгаданной томит
Лунная истерика… соната…
Полночь, восходящая в зенит,
В плюшевую темень у парома,
В заросли, где лету - исполать.
Светел небосвод над нашим домом
И почти не страшно умирать.
***
Подобрав под косынку копну неопрятных,
Потных прядей сирени, прилипших к плечам,
Побродяжка – Луна клонит выцветший, в пятнах,
Неотстиранный лик на дощатый причал.
Почему, глазастая Луна,
Ты меня опять лишаешь сна
И уводишь тихо за собою
В бухту светлой грусти и покоя,
К остову почившего на дне
Гавани старинного фрегата,
Где усталый старый шансонье
Шепчет колыбельные пиратам,
Вздернутым на реи фонарей
…………………………призракам…
Мы спать ложимся рано.
Сейчас закроем шторы.
Диваны – великаны
Теперь стоят, как горы.
Агния Барто
Когда, в каком далеком далеке всё это было с нами?
Почерк миндальных соцветий, сочащихся миррой
В иносказаниях мелких, чуть выпуклых венок,
Много веков неразлучных со смуглым запястьем
Так узнаваем! Слетевшись на птичьи поминки,
Тупо врастают безлицые хищные сфинксы
В гущу потемок, в пульсары внутри капилляров -
Хрупких, что кажется: тронь их и тотчас порвутся.
Слышишь меня, толкователь подкожных эпистол?
Если прочтешь, забирай и коня, и полцарства.
Стражникам снов на двоих в светлячковых забралах
Ведомы притчи цикад в облаках Ишимоку.
Спит похититель теней, уронив на колени
Голову. Мир волатилен. Усни, моя радость.
Полугеройполубомжполупанполудервиш,
Так не похожий на юного Тутанхамона
Смотрит в стакан котировок и всё ему мало.
Я ничего не прошу, так ступай себе с Богом.
Птицы покинули гнезда. Торопится замуж
Дочь Эхнатона за старца с повадками фавна,
За вислобрюхого Эйя – убийцу супруга.
Лучше бы шла за простого погонщика мулов
Или к Анубису – богу с башкой добермана.
Анхестамена, сестренка, скудна твоя участь
Мощи беды цвета хаки принять на закорки.
Дух Эль-Амарны живет в абрикосовых дюнах,
Гребни которых подобны волнам Элиота.
Горы во сне подрастают, как дети. Истаяв,
Гаснут японские свечи. Легли под глазами
Дожи* дождей. Мы умрем, как всегда, понарошку,
Ближе к рассвету, меняя на линии трендов
Линии жизни. Томится в песчаной могиле
Принц с перерезанным горлом*. Хозяин пустыни
Сет отпустил скарабея, как джина из лампы
Тот, кто однажды, себя возомнив Алладином,
Станет моею печалью на долгие годы,
До остановки дыханья. Фантомы фламинго
Шумно взлетают с ветшающих стен усыпальниц.
Сказки кончаются, даже подобные этой,
Даже такие, которые вовсе не сказки.
Душный, томимый бессонницей прах фараонов
Вьется песчаной поземкой, щекочет ресницы.
Пыльные смерчи… харами в цепи поглощений
Плакальщиц, в чьих саркофагах, подобных скафандрам:
Мумии Нового царства, растущие горы,
Запахи спермы и «Примы», космический мусор,
Складки на утренне – розовых попках младенцев,
Плач Ярославны, поэзия фондовых рынков,
Только тебе одному посвященные песни,
Песни о том, что еще обязательно будет –
Всё, только где-то, не с нами. Усни, моя радость.
Послесловие:
Вот. Получилось забавно, немного:) не в рифму.
Пояснялки:)
*Не венецианские, разумеется:) Дожи, если «натянуть на шкурку волосок», идентичны теням, в сущности дожи – элемент тех. анализа в трейдинге. То же самое относится к японским свечам, харами и т.д.
Принц с перерезанным горлом – хеттский принц, несостоявшийся жених Анхесенамон. После смерти Тутанхамона Анхестамена, не желая идти замуж за простолюдина Эйя, предпринимает отчаянную попытку: пишет царю хеттов (извечному врагу Египта!) письма с просьбой прислать ей в мужья одного из сыновей. Хеттский царь, после долгих раздумий, откликнулся на ее просьбу, отправив к царственной вдове своего сына, который был убит на границе с Египтом, предположительно, тем же Эйем.
Факел коптит всё жальче и одиноче.
Тени на перекрестке скрестили сабли.
Кто ты, никем не названный тамагочи,
Выкормыш обреченности? – тень отца, блин.
Планета Х в созвездии Стрельца:
В густых, как земляничный соус «Calve»,
Потемках, за буйками - поплавками
Смех бакенщицы… плот, спешащий в гавань,
Во княжество, где всё еще не царь –
Царевич, «Бедный Павел» - русский Гамлет
Командует потешными полками,
И тень неотомщенного отца
Подравнивает пышные кусты
Пионов – снобов… оборотень? Дворник?
Погонщик вещих снов и вящих птиц -
Повеса Нот, не вписываясь в дольник,
Играет с облаками в чехарду,
Метет листву с крыльца подолом тоги.
Откуда, в самом деле, на роду
Автограф старой мойры?
………………………. боги, боги…
Не дай вам Бог,
Присыпав пеплом Млечного Пути
Лесных проталин мокнущие ранки,
За осенью с повадками цыганки
И ликом богородицы, войти
В придел, где на курантах – мезозой,
И век не дотянуться до Биг Бена…
Амфетамин – усталым ломким венам.
Смеркается. Так в час перед грозой
Темно и за мгновение до смерти.
В прохладных гулких недрах ветхой верфи
Томятся катера. Воняет нефтью
Затопленный баркас невдалеке
От маяка, чей глаз к рассвету вытек.
«Я к Вам пишу» травинкой на песке,
Не в силах изменить исход событий.
В глубоких мокрых дуплах дряхлых груш
Кузнечики вполголоса, вполсилы
Трещат промеж собой. Хоть раз помилуй,
Не важно: мя… меня? Какая чушь…
Какая грусть на вышитых крестом
Померкших лицах, в пролежнях проталин!
Меня в такой же вечер расстреляли.
Я до сих пор не ведаю, за что.
мои ранние стишки:)
Мне кажется, что я тебя узнала...
Я миллиарды лет тебя зову.
Беспомощно протягиваю руки
Тебе - сквозь расстоянья и года.
Ничего не говори, не надо...
Ты, как зимний ветер, одинок.
Я тебе из маленького сада
Принесу гранатовый цветок.
По краю неба светлых облаков
Размыты и нечетки очертанья,
Как о любви былой воспоминанья...
..................................
Смотрела долго с берега крутого
Туда, где машут крыльями орлы.
Меня хотели выдать за другого,
Но бросилась я в море со скалы…
Представь себе - вот с этой:) Между прочим,
В далекие, забытые века
Была я гордой княжескою дочкой,
А ты - приемным сыном рыбака.
Но мы с тобой друг друга полюбили.
Пылала страсть от неба - до земли:)
Родители, конечно, против были,
Но ничего поделать не могли.
Пытались мы бежать из дома даже,
Как водится, тайком - да под венец.
Но не сложилось: выследил отец
И в замке запер. И приставил стражу.
Девчонкой, помню, дерзкою была.
Зануда - ветер выл как певчий в хоре,
Когда я из окна, на скалы, к морю
Шагнула - и к полудню умерла.
Отец недолго жил. Его убили.
Вернее, сам он смерть свою искал,
И люди никогда потом не жили
В старинном замке средь прибрежных скал.
А замок и теперь стоит угрюмый,
Печальный, дряхлый, как старик больной.
Он навевает тягостные думы,
И все его обходят стороной.
--------------------------
Шуршанье камыша... шелков шуршанье,
И чья-то тень на мраморном полу,
Руки несмелой легкое касанье...
А может - я у Смерти на балу,
В последнем танце с первою любовью,
Зовущей за собой через века,
С рубиновою каплей свежей крови,
Беспомощно стекающей с виска,
С улыбкой, запечатанной в конверте,
С ослепшим взглядом, брошенным в зарю...
---------------------------
А волны все качают корабли,
Как в колыбели - в кружевах из пены.
А я - твоя последняя сирена,
Пою, изнемогая от любви...
... и никому на свете не понять
Моих печалей плавное теченье.
О, главное мое предназначенье!-
Грустить над морем, песни сочинять.
И вслед за песней, в снах и облаках
Я растворяюсь, таю, умираю,
И на таких высотах замираю,
Что ни в каких не выразить стихах.
Я принесу тебе ключи от рая,
И потеряюсь в звездах и веках.
-------------------------------
Месяц - подкопченый ломтик сыра.
Под горой, над морем - райский сад.
Там на ветках ягоды инжира,
Как плоды запретные, висят.
Не боясь быть изгнанной из рая,
В час, когда спускается заря,
Я инжир в корзину собираю,
О тебе мечтая "втихаря":)
Мне дороже всех сокровищ мира
Миг, когда за хлопотами дня
Очи цвета спелого инжира
Весело посмотрят на меня:)
-------------------------------
Не унять мне печали никак,
Не управиться с грустью - тоскою.
Усади меня в лодку, рыбак,
Увези в синеморе с собою.
Ты красивый такой, молодой.
Я русалкою стану морскою.
Закачает нас море с тобой
Равнодушно - счастливой волною.
Мы на лодке уйдем далеко...
То ли чайка над кем-то смеется,
То ли плачет? Еще высоко,
Горячо и приветливо солнце.
----------------------------------
Прозрачен день и обморочно светел.
Я, как к причастию, к тебе - издалека
Так долго шла!
..................а ты - соленый ветер,
Что в клочья
.................разрывает
................................облака.
Наступает сезон день за днём холодеющих звезд,
время вязких туманов, где вольному воля – не воля
Лада Пузыревская
Будто труп, цепенеет рассвет.
Борис Березовский
И снова грусть – кормилица… откуда
Нам ведом свет неведомой звезды?
Отчего Вы со мной, как с маленькой, Ваша Честь?
Если встану на табуретку, то стану вы…
И пошлю Вас… не спрашивайте – зачем.
За него хоть по битым стеклам, хоть по любви.
На ветхом снимке – новенький трамвай.
Остывший чай на тумбочке и но-шпа.
Я буду спать, когда ты не проснешься,
Когда ты не…я буду… засыпай.
Когда ты – не, я – буду. Слышишь? – Буду!
Лежать, прижав фарфорового Будду
К чахоточной груди, когда ты не…
Трамвай уходит… шут с ним, не последний.
Хромой кондуктор - чокнутый посредник,
Он всё, каналья, знает обо мне.
Аквариумный сумеречный свет
В кунсткамерах предместий ноябрится
В неярких бликах, гаснущих на лицах
Знакомых с детства идолов. Листве,
Отпущенной на волю – хэлловин
На стогнах неухоженной усадьбы.
Покинув кухню, тянется к мансарде
Нестойкий запах пареной айвы.
Навстречу из кустов несется всадник
И мне плевать, что он – без головы.
…возлюбленный трамваем Берлиоз,
Ни дна тебе - ни крова - ни ночлега.
В айвовых ветках путается Вега.
Болеют ожиданьем первоснега
Застенчивые мумии стрекоз,
Застигнутых сезоном ОРВИ
В стеклянных склепах окон, полных пыли
И солнца… что бы мы ни говорили -
Всё о деньгах, хотелось – о любви…
К Б.Б. – от Лены Б.:) – поверх основ,
По уголькам покинувших орбиты,
Померкших звезд, опоенных вином,
Которым отравили Маргариту
И всех, кто иже с нею, заодно:
Сократа, Литвиненко, Кивилиди…
Мой бедный, в Томы сосланный Овидий,
Созвездье Овна… тонкое руно
На зависть високосным облакам -
Тебе на плечи… Боже милосердный,
Созвучны трепетанию предсердий
Языческие пляски мотылька
Во славу лампы. Ноет голова
Крестителя? Дантона? Берлиоза?
Закончить опус пошлым словом «роза»
И лечь. Не под тебя – так под трамвай,
Летящий (мать честнАя!:) – под откос,
В сырой овраг, где в зарослях сирени
Сурово партизанит Берлиоз.
Поодаль отгоняет мух и ос
Почетный член… титан стихосложенья
(Молчите-с:) ясный пень: Безродный - гений:),
Терзая толстым пальцем рыхлый нос…
Здесь от всего сгодится дихлофос
И лишь «от головы» – усекновенье.
Подводный снег… сугробы у крыльца
Всё выше, вы… «и присно и вовеки…»
Прикосновенья сна к припухшим векам,
К браслетам на запястьях мертвеца…
Не воля – так неволя… слобода
Под Китежем… мальчишка – озорнишка,
Засунув чью-то голову подмышку,
Побрел куда глаза глядят… куда…
--------------------------------------
Наблюдается в океанских глубинах, более трех километров. Крохотные останки животных и растений по причине малой плотности не оседают на дно, а как бы парят в толще воды, слипаясь в светлые хлопья, «снежки», создавая таким образом эффект подводной метели.
Второй вариант «подводного снега»: газогидраты – устойчивое соединение воды и углеводородов, на 98-99% состоящее из метана. В замороженном виде они обнаруживаются в придонных и поддонных отложениях арктических и антарктических морей, а также в толще вечной мерзлоты.
Если только можно, авва отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Борис Пастернак
над затихшей Невою –
колокольные сны…
Лада Пузыревская
Моей замкнувшейся судьбы
Круги без квадратур.
Борис Березовский
… и месяца адамово ребро
Скользит над светлым призраком Досанга.
… не ставший мне ни мужем, ни имамом
Сентябрь светел ликом в тонких шрамах
Родных крестов, венчающих погост.
Под горстью деревенских крупных звезд
Темны стога – соломенные храмы.
Набросок Тайной вечери… мираж -
Над морем, вызывающе парадным.
Мой ягоднобезумноненаглядный…
Ох, эта чаша… будь она неладна,
Далась мне, на ночь глядя! Вечера -
Задумчивы… лампадно-листопадны.
В затейливых виньетках образов –
Точеные апостольские лица
Под прахом грима. Мне бы помолиться
Кому-нибудь. В увенчанной лозой
просторной спальне, пахнущей дождем,
Пищит комар – невольный папарацци.
Осанна начинающим сбываться
Сюжетам, что без устали крадем
У каменных жар-птиц, догнавших тень
Простреленной норд-остами кибитки,
Застрявшей в колее суровой нитки
Грунтовки с узелками деревень
На память. Дотянуть бы до поры,
Когда уже не больно и не страшно
Шагнуть с картонной Эйфелевой башни
В подъеденные плесенью дворы,
Где мама, засучивши рукава
По локоть, тащит звезды из колодца.
Текут следы, оставленные солнцем
На лестнице, и раз не миновать –
Плесни скорей. За бронзовым щитом
Заката, в тесном логове из хвои
В кораллах волчьих ягод кто ты, кто я?
Венок из колыбельных в изголовье –
Тому, кто спит под ворохом бинтов
На розовых опарышах зари,
В ногах - дорожный плащ, подбитый пылью.
Так хочется – не чтоб меня любили,
Но чтобы я. Аминь. Не сотвори
Себе меня, как Еву – из ребра,
Из кокона Туринской плащаницы,
Из… Господи, когда такое снится,
Потом уже не спится… до утра
Недальней колокольни вертикаль
Над павшим ниц оазисом озимых
Сверлит зрачок. О, если б только мимо…
Полулуны нефритовый Грааль
Из рук Иуды валится в овраг,
Где жалобно скулят щенячьи души.
Трещит сверчок в развилке старой груши
И осень попрошайкой по дворам
…………………………..пошла…
Порывы ветра в сотни флейт
И дождь стучит в окно…
Борис Березовский
Листья… родные лица в чужих окладах
Лягут на дно, уткнувшись в сырые камни.
Кто им тогда расскажет о листопадах,
О теплоходах, венчанных с облаками?
Забанив блоги преданных весне,
Рыбообразный ветер – гипертоник
Изрек осанну осени. Ладони,
Вмещающие жизнь мою и смерть,
И чью-то нежность, втоптанную в снег,
Разжались. «Привередливые кони»
Безжалостны. Я предана весне.
За кортами, где вход на платный пляж,
Живет собака – вылитая Банга.
Отравленные ладаном Eclat
С горчинкой отцветающей лаванды
Все тайны: от Лох-Несс до Кугитанга –
Тебе. В утробе камеры меня
Как Мату Хари… светел Водолей
Над пашнями, лежащими под паром.
Овечий бог, сроднившийся с отарой,
Сопит, укрывшись буркой, чтоб теплей…
Серебряные тени журавлей
Над ликами Христа и Че Гевары
Проносятся, качая тополя,
Теряя в облаках обломки нимбов.
Поведай мне о розовых фламинго,
О сумерках, подобных кораблям,
Подсвеченным огнями хуторов,
Привычных к артобстрелам листопада,
О тех, чья безответная любовь,
Лаская темноту собачьим взглядом…
ВСЕ! СЪЕЗЖАЕМ! КОНЕЦ!
Иван Корогодин, командир экипажа разбившегося под Донецком ТУ – 154.
Под горстью деревенских крупных звезд –
Стога, стога… соломенные храмы…
Зной – желтобрюхий боров прижал к земле
В меру опрятный, душный аэропорт.
Жить бы с тобой пятьсот миллионов лет
На берегу какой-нибудь Лимпопо,
За переменой блюд и примеркой лиц
Не поминая всуе обнявших синь,
Трогательных до слез самолетоптиц
С родинками на крыльях и на шасси.
Жить бы себе да шить на виду у всех
Кукле нарядный саван из простыни.
Чей-то невинный грех или красный смех
Плавно всплывает с той стороны Луны,
С той стороны, где небо – речной песок,
С той стороны, где нежность – сырой бурьян…
Реки шумят, застигнутые врасплох.
Сваливаемся в штопор.
……………………………..«На всё твоя…»
Птицы над океаном – ори им «SOS!»
Что они пеленгуют? – «Идите на…»
Сколько еще осталось? Спаси, Христос.
Склянку валокордина – до дна, до дна…
В общей тетради нотами - на полях –
Самба лишенных платья и даже тел.
«Дайте минутку… две… Господин Палач!»*
…………………………………………
Жаль, что не долетели, не долете…
Честный, как выстрел в грудь – поцелуй в висок.
Пляшет Мадонна, пупса прижав к груди.
Над головой – железное колесо
Нимба с дурацкой надписью «Paradise»…
………………………………………………….
Вьется подбитый пылью дорожный шлейф,
Дышит истомой родинка на крыле
В соломенном храме выгоревших полей…
Эх, жить бы с тобой пятьсот миллионов лет!
---------------------------------
* Последние слова Марии Антуанетты перед казнью.
Отчего в заповедные дали
Улетают до самой весны
Перелетные птицы и сны?
Я не вынесу этой печали.
Мы – сиамские. Нас разделяют (терпи) – без наркоза.
…и ты сегодня ближе – на милю не - протянутой руки.
Прямо к саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес.
- Мне туда, за ним? – спросил беспокойно Мастер, тронув поводья.
- Нет, - ответил Воланд, - зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?
Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита».
На душе – холодок сентября,
Ничего так, как было, не будет.
Борис Березовский.
Не будет? Почему? А босиком –
По мокрым листьям или – полетаем?:)
Бродячий пес, отбившийся от стаи
Изношенных до срока облаков,
Груженых, как цепной локомотив,
Обломками воскресного заката…
(Взгляни-ка, не собака ли Пилата
Подлизывает с Млечного Пути
Подсохшую сгущенку?) Sweet Way… Sweet…,
Сочащийся сквозь пальцы кипарисов,
Благоухает миррой. Подле пирса
Привычно повествует о любви
Гитара. У изножья маяка
С циклопьим взглядом чьи-то силуэты,
Закованные в медного быка
До срока угасающего лета
Соединили тени. Пахнет бриз
Ночной фиалкой с фрески Тициана.
Застрявшие в ключицах океана
Серебряные пули мелких рыб
Точны, как никогда. Позвольте, please,
Не пасть в бою неместного значенья.
Прожорливые клоны медных птиц
Болеют до весны невозвращеньем.
Мы тоже типа ангелы:) Летим? –
«Вперед и вверх», распугивая чаек:)
«Умрем, но не сдадимся» Обещаешь?:)
О, мой сладкоголосый пилигрим,
Пожалуйста, откликнись же, откли…
Шафранноликим заревом настурций.
Отсюда в ночь уходят корабли,
Чтоб не вернуться, Свет Мой, не вернуться…
Куда нам, если даже корабли…
Неспешно подсыхают невода,
Развешанные, как на вернисаже
Полотна:) Кот, уставший наблюдать
За горсткой отдыхающих на пляже,
Ушел, зевая. Осень не спасти,
Как ломкий луч в окне пансионата.
Не проще ли по Млечному Пути
За Бангой и за Понтием Пилатом…
Ты как, свободен? Может, полетим?
***
Всё затихло. Не лают собаки.
Жмутся к лесу кресты за рекой,
Словно кто-то, незримый во мраке,
Посулил мне блаженный покой:)
…узкая, снегом пахнущая ладонь,
Водоросли – не волосы ниже плеч…
Вечер дымит кострами, и «бедный Йорик»
Трет кулаком заплаканные глазницы.
Сторожевые башни глядятся в море,
Хмуро сощурив рубленые бойницы,
Скалят зубцы по-волчьи – собачьи - сучьи
В небо, не поделившее с облаками
Горы за нашим домом… несчастный случай,
Мой безнадежный Гамлет, прекрасный Гамлет…
Факел коптит всё жальче и одиноче.
Тени на перекрестке скрестили сабли.
Кто ты, никем не названный тамагочи,
Выкормыш обреченности? – тень отца, блин.
Чем же тебя утешить? Хоть слово, Отче!
Тысячемегабайтная одиссея
Yvaslublu@, а в междустрочьях -
Сплошь лицемеры, книжники, фарисеи.
Бросили в ров – просватали – обвенчали
Не по-людски – по-волчьи – собачьи – сучьи.
Я не о том… о сливках (извольте к чаю:)
О тополях на даче, где век дичали
Сонмы неутолимых моих печалей –
ВОроны – папарацци на мокрых сучьях.
Я бы к тебе по - сучьи – собачьи – волчьи
Выбежала нагая, как в день рожденья.
Рябь на воде – фисташками многоточий…
Водоросли, опутавшие колени...
Нимфа, прикинь:) за компом, в ночной сорочке,
Белая и святая, ах santa, santa...
Знала бы как - давно навела бы порчу,
Тень на плетень по-сучьи - подлючьи - волчьи
ЯВаслюблюсобака - без вариантов.
Долго ли падать птице, сомкнувшей крылья,
В полость, где солнце в лужицах под ногами
Там, где без нас рожали – любили – били?
Кроме тебя мне некого больше, Гамлет,
Радовать:) Ковыряясь в кавернах неба,
Плавно перемещаюсь на остров Бали.
Я бы тебе до гроба хранила верность,
Если бы не…опять не того распяли.
В сточной канаве, имя которой Лета,
Топим щенков по - сучьи - собачьи - волчьи.
Шел бы ты, Гамлет... к свету, конечно, к свету
В арке бетонной радуги. Нынче ночью
Yvaslublu - беспутно и беспонтово.
Соединяя тени на тротуаре,
Машут крылом, потерянные, как вдовы,
Чайки в штормами сотканных белых сари.
Мой ненаглядный Гамлет, несчастный Гамлет,
Yvaslublu:)
Сквозь крестный ход прибрежных тополей
И фрески снов в ожогах листопада
Увидеть бы (а, может быть – не надо?)
Тебя, минуя двадцать с лишним лет,
Уткнувшихся во влажный горизонт,
Где облаков обветренные кости…
Под утро тишина как на погосте.
Усталость мастерит себе гнездо
Под сводами часовни. Nostalgie
По вещим птицам, сбившимся в обоймы.
Любовьмоялюбовьмоялюбовьмо…
Спаси меня, а лучше – накажи.
Как пес на месяц, воет саксофон,
Всё выше, тоньше, горше, безнадежней:
«Я Вас любил. Любовь еще, быть может…»
От века к веку делаясь моложе,
Едва ли постижимая Сафо
Читает мысли, хлынувшие в дом
С окрепшим штормом. Лопнувшей перчаткой –
Подкидышем волны играют чайки,
И орден непорочного зачатья –
Луна над опрокинутым зонтом
Колотится в ослепшее трюмо,
Тревожа ветхий призрак флибустьера
С потопленной разбойничьей галеры.
Мой остров Лесбос – смуглая Ривьера.
Там теплый ветер с моря, ветер с мо…
Пою весь вечер, чем не Лорелея?
Про наш, порой не в меру шумный прайд
Под пейсами акаций во дворах.
Там мальчик из эпохи Водолея,
Апрель пускает слюни по утрам
И тополиный пух метет аллеи…
…наощупь, вдоль увиденных во сне,
Знакомых с детства выскочек – акаций
С тобой… всё поправимое и не –
Всего лишь искривление пространства,
Где катится игрушечный трамвай
С крутой горы из «Книжных обозрений».
Пожалуйста, напомни, наиграй
Московский блюз аккордами сирени.
Намазанный на кровли лунный джем
Падет, не выдав тайны бутерброда,
На головы просящих в переходах,
Дающих – тоже, даже если – в морду.
Я не еще… я, кажется… уже.
Всё крепче верю в Бога, в остальном –
Сплошные многоточия сомнений,
Окуренные ладаном сирени,
Сцепившей наши тени под окном,
Как клеммы детонатора… ладьи -
Ладони, остро пахнущие йодом…
Перед рассветом – как перед исходом.
Войди в меня, как в море или в... моду,
Еще не поздно, Господи, войди.
...и снова грусть - кормилица... откуда
Нам ведом свет неведомой звезды?
Nevermore…аллилуйя…never…
В душном пологе сентября
Гибнут астры. Ходить "налево" –
Интересней, чем под себя.
Мир тебе, одинокий пастырь.
Тени, выводками грачат
Разлетаясь, бликуют в астрах
На постели... вчерашний чай
Горек. Мне бы не смерти – денег,
Мне б туда, где сливовый снег
Пахнет ландышем и апрелем
И крадется лисенок - время
В лес, где сосны - корнями вверх...
И казалось: вот-вот заскрипят и откроются мертвые двери,
Я войду во вчера, я вернусь, словно с дальнего фронта, домой.
Я им всё расскажу, расскажу, что с ним будет, и, может быть, кто-то поверит,
И удастся тогда хоть немного свернуть, хоть немного пройти стороной.
Андрей Макаревич.
Я разгадала знак бесконечность.
Земфира Рамазанова.
…а утром не проснемся. Нынче Ной -
Засранец перепутал черный ящик
С ковчегом, так что, «всяк, сюда входящий»,
Спокойной ночи Вам, спокойной но…
Взойдя на эшафот? На пьедестал?-
Везувий, взятый в клещи лунным гетто,
Любовь и Бог – Ромео и Джульетта
Уверенно позируют для «Times».
Ручная Вифлеемская звезда
(Сменить бы батарейки) крупным планом
Рисует портик, срезанный вулканом
До основанья. Пепел…манна…манна -
На выбритые головы. Нирвана…
Целую Вас, как сына, Геркуланум,
В глазницы гладиаторских казарм,
В плечо под иероглифом ремней
Ветхозаветных троп, поймавших вечер
В петлю развязки, знаком бесконечность
Смущающую город. Человече,
Ты нынче не в себе и не во мне.
Скажи на древнем ломаном наречье
Такое, чтоб расплакаться без слез
Над теми, кто невидим и неслышим,
Солнечнокрылым бризом вознесен
Под светлые соломенные крыши,
Туда, где времена на ладан дышат,
Но знают обо всех и обо всем.
Чей ангел до сраженья при… Кадеше?
Риньяно?…отравившись прошлым…пришлым,
Взахлеб читал мне что-то из Басё
В уютной летней кухне под черешней?
Ветра качали трупы тополей
И высохшие плети винограда
Над островом, где дом в окладе сада
Как флаг на затонувшем корабле.
Он не во мне, а значит – не в себе.
Какая боль! Какая, блин, досада!
Разорванная нитка желтых бус
Вдоль моря…вожделенный теплый берег,
Где всё быльем: и Тибр, и Тиберий…
Никем еще не познанная грусть
Обмякла, подгребая мокрый снег
Щекой измятой, словно похоронка.
Догнать, загнав три тысячи коней!
До хруста. До ломоты в перепонках –
Визжать, орать: немедленно, неме…
…немея, голосить из-под обломков…
……………………………………..
Не парься. «На войне как на войне».
Неаполь спит глубоким сном ребенка,
Который не в себе и не во мне.
Серебряное звездное каноэ
В подоле бухты, льнущей к побережью…
Спокойной ночи вам, спокойной но…
Спокойной ночи вам, спокойной. Но -
Последний день Помпеи неизбежен.
Он не во мне, и всё-таки… со мной,
Сбежавший от родителей, тинэйджер –
Нечеткий сон, виденье в стиле экшн,
Коленями расталкивая ночь…
Обманешь…не приснишься…чутко - нежен
За жалюзи - ресницами коттеджей
Неяркий свет, как лекарь над больной
Склонившийся. Камо…камо грядеши
За тем, кто не во мне и не со мной?
Неаполь, третий по величине город Италии, расположен у подножья Везувия.
Действующие лица и исполнители:
Мама - я:)
Она - в дочери ей (мне?:) очевидно, годится...
Стажер - стажер и есть:) молод, красив...
Он - no comment
...до судорог. До рвоты. До - упора.
До горсти прелью пахнущей земли...
...потея скучным небом - за тобой,
За тусклым нимбом в путанице веток.
Останься, умоляю - без ответа,
Мне так приятно нянчить эту боль...
Липкими пощечинами в лицо – снег.
Рыло Луны – в тазике с оливье.
БОсая к боссу – бесу, лисой – в лес,
Если он даже во сне, и во сне – с ней.
Просекой, босиком, по узлам пней
Судорога – дорога ли…аз есмь?
Боже, помилуй мя, и во сне – с ней
Крест на груди – имя его, крест.
В чаше сырой чащи стажер – бог,
Преданный бодиартингу и тату,
Пишет не акварель – мою боль
Розами, уходящими в черноту
Острых ключиц. Пень бы ему – в пасть,
Чтобы не крик…грех-то какой смех
Что же мы де…(ла)дно, давай спать,
Поздно уже. Ночь на дворе… снег
Ветром – с крыльца…стыд-то какой, срам
Горе-гора храм на горе грех
Горечь во рту…сам – то, поди, сам
Лучше бы в печь…я постелю, мам,
Завтра чуть свет глянешь в окно – снег...
Мается за стеной, скулит Бьёрк.
Ночь на плечах хмель в голове дурь.
Мама, бросай пить, но вино - бьёт,
Хлещет из всех отверстий от всех пуль.
Анна, Анна, сладко ль спать в могиле?
Сладко ль видеть неземные сны?
А. Блок
Вздох фисташковой палубы…жалобный всхлип ли…стон
Волн, истерших колени в кровь о шершавый мол…
Спи, мой мальчик, мой обреченный Наполеон,
Мы не молоды…мы не молоды…мы не мо…
Я хочу тебя так, что в пору бы…умереть
Я налью тебе крынку черного молока.
Я убью тебя прежде, чем…а пока – спи.
Антония – немедленно, ко мне!
Ущербная Луна сочится гноем.
Сочельник. Ужин. Первое…второе…
Ну, сколько можно жрать хвосты комет,
К тому же не ощипанные, Хлоя?!
Засранцы, за столом – так все – герои:)
Не время ли мириться, Арсиноя?
Молчишь…а ты что скажешь, Птолемей?
Темно…свечей бы надобно, поболе,
В опочивальню. Если б не мозоли
От ложа из нетесаных камней…
Налипшая на дворники кутья
Тучнеет. Вдоль пробора автобана -
Слой перхоти, виньетка к икебана…
Гнилые рты, заросшие бурьяном…
Не видеть бы…распахнутые раны –
Типичная мишень для воронья.
Невыносимы, бедная моя,
Сырые поцелуи океана.
Империя…импе…им-пе-ри-я
Октавию не стать Октавианом,
Доколе мы с тобой…покамест я,
Укутавшись в почти истлевший плед,
Вдыхаю ароматы преисподней
Через окно, распахнутое в погреб.
Как «Отче наш» читаю нараспев:
Империя…империя…импе…
И смерд, почуяв смерть…да что там смерть?
На дне залива тошно, как в берлоге.
Спасаюсь только мыслями о Боге,
Да о тебе. Привычка? Ганимед,
Сбежавший от Юпитера, к утру
Уснул, развесив слюни на подушки,
И я, сродни фарфоровой игрушке,
Упавшей с елки, больше не умру.
С Новым Годом, любимый! Карма…карманный вор –
Ветер с моря сбивает в стаи бездомных крыс
В трюмы шхуны, где скоморошья моя любовь,
Обмирая над кроткой исповедью зурны,
Ублажает прибитых к берегу снулых рыб.
Заведи меня, как Сусанин, в такую топь,
Чтоб не вынырнуть, чтоб не выдохнуть…чтоб не вы-
бра…не выбраться, чтоб не вырваться. До сих пор
Чуть покачиваются висельники - шары
На капроновых синих сосенках. «Nevermore…»
Бью челом тебе, Князь Серебряный, озари!
Не ходи от меня на запад, беги назад,
«Аки посуху», по…родной мой, домой, домой,
За ладонью, что осторожно, по волосам…
Петь бы песни да нету моченьки нету мо…
В раскаленной гортани комом каленый кол
С молу… смолоду…с мокрых ландышей…ветер с мо…
Озорной мой озерный заревой озари
Друг сердешный мой добрый молодец добрый мой
Мили отмели милый смилуйся отмоли
С моря с мола с другого берега с моря с мо…
Хоть на столечко, на тютюлечку, ну, давай,
Пусть из милости ли из жалости с мола с мо…
Please пожалуйста ты же можешь ну ты же мо…
Можешь, леший! Ну-ну…не гневайся, не дури,
Я ж прошу тебя по-хорошему, я прошу…
Умоляю, психую, требую – озари!
Приговариваю приказываю молю
Ничего же тебе не стоит один разок…
Пожалей меня, дуру глупую, озари,
Петь бы песни, да ветер…ветер сбивает с ног
Озари меня…одари меня…озари…
Остров Фарос вместе с расположенным на нем дворцом Клеопатры и Александрийским маяком в XIV веке был уничтожен землетрясением и поглощен морем. По сей день древние сокровища покоятся на дне бухты.
Никто не ищет нас. Все ищут Бога.
Лада Пузыревская
…словно призрак из Кариота
В лоб целует тебя и ты…
Олег Горшков
Всё также широко синеет море,
Влюбленное в гранитный волнорез.
Еще немножко…тужься, тужься…ту…
Передохнуть бы…вспоротое тело
Ликует…горсткой гравия во рту –
Языческое: «Господу Христу
Помолимся…» библейская новелла,
История о том, как трутся вены
Ветхозаветных капельниц о жгут
Шоссе в тисках распятий: «…Cola»… «…Wella»,
Где, обгоняя «Лексусы», пастух
Бредет от Вифлеема к Вифлеему,
Нацелившись на купол в форме шлема,
Где мотылек, теряя высоту
Под лампой, полоснувшей, между делом,
Как скальпелем – лучом по животу
Часов, сведенных судорогой стрелок…
Не бей младенцев, Ирод, пусть живут.
Тебе со мной не то, чтобы беда,
А так…ни то - ни сё. Вдоль дюн курсивом –
Строка прибоя. Пыльная звезда,
Излив на Гефсиманские оливы
Избытый свет, «Челюскиным» во льдах,
Вмерзает в бесконечность над обрывом.
Субтильный Гамлет местного розлива
Услужливо подбросит в никуда
На сломанной «копейке»… суетливый,
Как молния на джинсах. До свида…
До скорого – клянусь Эвксинским понтом!
По кромке натяжного потолка
Размером с небо – плинтус горизонта.
Пенальти! И – Луна летит в ворота,
За створками которых облака,
Сложив ладошки – ладушки…инцест…?
Детеныш мой, воробышек, эльниньо…
Сутулая, в проплешинах полыни,
Голгофа…отмолить бы…нынче, здесь,
В хлеву, где на полу, убитом глиной,
В соломе колыбель из пластилина,
Ветшая, пахнет плесенью и тмином
И птицы атакуют Южный крест,
Роняя перья с крыльев – облаков
На Млечный Путь – поблекший оселедец
Создателя. Одной из богородиц
Давно ни до тебя, ни до волхвов.
Центурионы с бирками « No frost»
На рукавах под вопли «Secret Serves»
В моей огромной, с окнами на север,
Хмельной башке, заспамленной, как сервер
Провайдера, ушедшего на фронт,
Играют в покер. «Каждому – своё»
Евангелие не от Иоанна -
От Лены Б:) Колышется Нирвана
Километровой толщей океана,
Не расплескать бы. Вьется вороньё
Над морем, поднимающим со дна
Тунику в мокрых искорках планктона.
« Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»
Молчишь, зараза, так тебе и на…
Не бей младенцев, Ирод, пусть живут
В неодолимом, словно аневризма,
Порочном, как три тысячи Иуд,
Эдеме, где вовеки…пресно? Присно?
Осужденный «без права переписки»
Две «тыщщи» с лишним лет… «…ты тоже, Брут?»
Раскрась зеленкой лоб и kiss mi, kiss mi…
Любишь – как бьешь – без правил. Тяжелый свет
Плазменного экрана воняет дробью.
Смуглый, привычно – замкнутый, исподлобья
Ветхозаветный сумрак… дурная весть
В родинке в форме птички над левой бровью,
В пахнущих черносливом ладонях. Крест –
Накрест пересекающие надгробья
Наших теней изографы - не прочесть,
Переписать бы заново…кто-то бродит
В приторно – душных зарослях табака,
Меряя одиночество мелким шагом:
Маленький принц, в траву уронивший шпагу?
Ветер, сбежавший с пыльного чердака?
Старый сверчок, сосущий речную влагу
С листьев кувшинок, каплями молока
Дерзко забрызгавших (чтоб им…!) клобук оврага?
Лунный пастух, ведущий в ночное август
Светлый, как Магеллановы облака…
Лена + Море… радостный полонез.
Не удержавшись, солнечный теплый мяч
Шлепнулся, приземлившись на волнорез
Круглым румяным боком. Возьми меня
В осень, где утро моет у входа в дом
Ступни оттенка розового суфле.
Узкая, снегом пахнущая, ладонь…
Водоросли – не волосы ниже плеч,
Ландыши вдоль тропинки, скользнувшей вниз,
Мокрые шлепки, музыка из окна…
Над окоемом выгоревших ресниц –
Чайки. Они нас помнят - по именам.
Лена + Море…
До смерти залюбить бы, до неволи…
Утешно, подкупающе нежна
Надломленная грация балкона,
И пахнут одиночеством пионы,
Напыщенные, словно ордена.
…да нет, не притворяюсь. Просто лю…
Почти по Фрейду: жалко и жестоко
Нечаянно забрызганную соком,
Издалека похожую на клюв
Вороны тень. Исклеванная кисть
Плеяд скатилась вниз. На ребрах крыши
Неоновые призраки « Эль Вижн»
Танцуют, приподнявшись на носки,
Кошачий блюз. И ты сегодня ближе
На милю не протянутой руки.
Пою весь вечер, чем не Лорелея?
Про наш, порой не в меру шумный прайд
Под пейсами акаций во дворах.
Там мальчик из эпохи Водолея,
Апрель пускает слюни по утрам
И тополиный пух метет аллеи…
Передохнём, усевшись на Луну,
Послушаем, о чем издалека мне
Скулит Муму, собака – оригами,
Сжимая талисман – Розетский камень
В зубах, цветами – лапками по дну
Перебирая, словно плавниками.
Когда-нибудь (эх, жаль – не дотяну…)
Расписывая танки облаками,
Останови, пожалуйста, войну.
…ласкать висок осколками свинца.
Сверять часы с таблицей умноженья.
Соскабливать твои изображенья –
Со стенок матки и со стен дворца.
…останови, хоть выстрелом в затылок,
Чтоб стайкой мыслей – в потное стекло.
…и Темза – перечеркнута мостом.
Бесплодие
…дрогнет пыльных ресниц кайма.
Еще немного жалости к себе,
Любимой: разрядится, разреветься –
На бис. Кувшина глиняное сердце
Разбито. Как всегда, попутал бес,
Напрасно, безнадежно и давно.
Полжизни – на ходатайства да иски
Потрачено. Сомкнули одалиски
Гранитные ресницы - обелиски.
На модном платье Моники Левински
Ничем не выводимое пятно,
Засиженное мухами. Луна
Терзает фараоновы могилы
Вдоль русла не разлившегося Нила.
Закапала голодная слюна
С клыков Тефнут. Виновен – климат? Климакс
Земли? Я – тоже…высохла, до дна.
Родной, с отбитым клювом, птичий царь,
Родить бы… чтоб не страшно было падать,
Туда, где чеснока вселенский ладан
Над пыльными руинами дворца,
За некогда роскошным, водопадом…
Огонь! – по керамическим сердцам.
Вакансия верховного жреца
Открыта. Малярия валит с ног.
Евангелие от Сафо, Софокла
И всё, что между нами пересохло,
Меняю – на арахис и чеснок.
Зарывший гениталии в песок
Анубис притворяется верблюдом.
Проклятье! Нам не выбраться отсюда,
Не «натянуть на шкурку волосок».
Смотри, оно растет, как на дрожжах,
Червями фаршированное тело
Нефтиды. Онеме…окаменела
Хатор у алтаря. Любить…рожать,
Коснуться обездоленной реки,
Оттуда, где рукой подать до солнца.
………………………………………..
Девчонка моет радугу в колодце,
Счастливая…побольше бы таких.
К концу двадцать третьего века до н.э. произошли климатические изменения, имевшие катастрофические последствия для Египта. Стало суше и холоднее. Несколько десятилетий! Нил не разливался. Некогда плодородные почвы превратились в пустыню. Голод и, как следствие, хаос, завершили период Древнего Царства, длившийся более пятисот лет.
Чеснок – основная, пожалуй, статья дохода в древнем Египте. В наше время, кстати, не менее восьмидесяти процентов чеснока на мировом рынке имеет египетское происхождение.
Останови, хоть выстрелом в затылок,
Чтоб стайкой мыслей – в потное стекло…
Люби меня, пока не надоест,
Пока не рявкнешь: « Чтоб ты, курва, сдохла!»
…до рвоты, до озноба, до упора.
До горсти прелью пахнущей земли.
Вскипает ночь тревогой. За бортом –
Сопревшие обугленные сваи…
Огни на переправе…уповаю
На голос, замурованный в бетон,
Знакомый, многократно перебитый
Помехами, царапающий слух
Спасительным: « Еще меня любите
За то, что я…»…послушайте, послу…»,
Споткнувшийся на выдохе зурны
О ветром перехваченное: « Хватит».
Бессильны, словно птицы на закате,
Прожекторами вспаханные сны,
В которых ты…не гневайся, но – будь,
На память обо мне: «…невинной, тонкой»,
Целуй - как шлюху, барышню, ребенка,
Взахлеб, взасос, в отверстие во лбу,
Надежно опечатанном зеленкой,
В «цыплячью», недоразвитую грудь…
Агония огней на берегу,
Поросшем кисло пахнущим быльем.
Грааль бессонниц пуст наполовину.
Чужая, колченогая судьбина,
Топорщится дубовым костылем.
Не передохнем – так передохнём?:)
…издалека несмело машет мне
Солдатик в полинявшей гимнастерке,
Давным-давно убитый на войне.
В льняном линялом платьице прильнуть,
Спасаясь детством? Бегством? - От внезапно
Нахлы…»Подай доспехи». – «На войну»?…
Из-под земли, усталые солдаты
Идут. На копьях – небо. С ними – ты.
Лицо – в тени, не найден…не опознан.
Промокшие заплаканные звезды
В чужих колодцах ловят спертый воздух,
Бессильно отворив немые рты.
Стряхнуть бы прошлогоднюю листву
С разбитых касок, выспаться, умыться…
Из лужицы во впадине глазницы
Лакает рысь приятную на вкус
Сырую воду. Темной вереницей,
Снарядами распаханные лица,
Текут…переливаются…плывут…
Обрывки шоу « Made in Hollywood».
Тяжелая небритая щека…
Коснуться, хоть бы пологом кровати!
Поблескивают бронзовые латы.
Израненные злые облака
Текут дождем, за шиворот. Проснусь.
Заткну свинчаткой глотку, уши – ватой,
Вонзая ногти в лопнувшую грусть,
В сырую мякоть сочного заката,
В собачий вой не поднятых со дна,
В запретный плод с горчинкой – чертовщинкой…
А воздух не весной, а мертвечиной
Пропах. Тысячелетняя война
В плечо монастыря уперлась рогом
Истаявшего месяца. Зурна,
Захлебываясь небом, славит Бога.
И Троя дремлет, не покорена…
…и Троя дремлет, не покорена.
…но я мудра,
…… как старшая сестра.
Уже? Еще успеем, не гони,
На мокрый мол, надкушенный цунами.
Война теней со снами…с нами…нами
Завершена. Меня забьют камнями,
Задавят корешками пыльных книг
У входа в никогда не бывший храм,
Под взглядом нарисованного бога -
Отшельника. Алтарь его – берлога.
Из-под земли: « Падам…падам…падам…»
Там от ума не горе, а изжога.
Полынь во рту…дожить бы до утра,
До заспанных составов на путях,
Отмыть мазутом пахнущие руки.
Обсосанные временем старухи
Досматривают сны в очередях
За пенсией, за хлебом, за…в пустых,
Остывших за ночь трубах – медный ветер.
Бредут чужие, брошенные дети
Вдоль полотна. Бумажные цветы -
В прическах… вместо хлеба и любви –
Зубная нить тропинки, выше, в гору,
Туда, где Воланд в образе вахтера:
В зубах – травинка, в легких – динамит,
Во лбу – звезда, в руке электрошок,
А вместо сердца – каменный мешок.
С утра морозный воздух, как наждак.
Каньон, а там – рукой подать до Рицы.
Кругом изжога. Впору – удавиться.
«Не пей вина, Гертруда», натощак.
Мелькают (слава Богу, отлегло)
Стволы самшитов, срубы лесопилок.
Останови! – Хоть выстрелом в затылок,
Чтоб стайкой мыслей – в потное стекло…
……………………………………………...
Тепло и плотно дышат поезда,
Размахивая стареньким кадилом
Вагонных топок. Я тебя забыла,
Минут на десять…лучше б – навсегда.
…» Падам, падам…» Пиаф…ребро винила…
Адамово ребро…» Падам…падам…»
Вы пришли к морю. Однажды оно придет к вам.
…чумазый ангел молится за нас,
Прижав к земле копченые колени.
…встрепенется, вдохнет печаль
В прах лежащих на дне Итак.
Ну, не хочешь – не отвечай,
Я и так – твоя, я…и…так…
Мы – пасынки, найденыши. Молись
Тому, кто по ночам отводит море
От берегов, стучится в каждый дом.
Шаги всё ближе, ближе, под окном…
Дома плывут…
Идиллия с дождем и Мураками.
…………………………….автопортрет.
В домах, обезображенных цунами,
………………………….танцует свет.
От елей вдоль дороги – до елея,
……………………в распутный март,
Туда, где ты « …не любишь, не жалеешь»,
………………………………..плывут дома,
Вдоль берега, и музыка играет,
……………………………..шаманит Бах.
Из-под обломков, крадучись, по краю,
……………………………..ко мне, впотьмах
Торопишься? Мерцаешь? Бредишь? Светишь?
……………………………………...готовишь иск?
Подопытный Fish - бог, мой финиш, фетиш,
………………………………………...секс - обелиск
Над мокрой мордой моря меж коленей…
…………………………………………не прайс, не прайд,
…си- до- ре- мо - ре, вдох и…вдохновенье,
……………………………………………ещё, играй
Плач местной Ярославны по Иуде
…………………………………………из Кариот.
Светильник в алебастровом сосуде
………………………………………..сквозь толщу вод
Смотрю кино, укутавшись с ногами
………………………………………….в овечий плед.
Любимый, подари мне попугая
………………………………………….на двадцать лет.
Я научу его ругаться матом,
………………………………………….дразнить кота.
Бессонница…зачет по сопромату.
………………………………………….уста в уста:
Аз есмь? И без ответа…без ответа…
…………………………………………Иуда, Брут,
Крещеные нездешним, теплым светом,
………………………………………….блаженно врут,
Невыносимо пахнущие гнилью
…………………………………………..из-под газет,
Чужие, с мясом вырванные крылья.
…………………………………………...тушите свет.
«Помилуй мя» - тихонько подвываю
…………………………………………..Вlack stone…sto…
Там судорогой вывернуты сваи
……………………………………………твоих мостов,
Где наважденье поднятых намедни
……………………………………………..со дна, монет,
Мы, словно паруса в открытом небе,
………………………………………………как на войне.
Покойники в смирительных рубахах
……………………………………………в сырых гробах
Кричат от удовольствия и страха.
……………………………………………всё круче…бах!
Постанывая, палуба кренится
………………………………………………на правый борт,
А на земле – измученные птицы,
……………………………………………..и ты – не Бог.
Судьбу по отпечаткам детских ног,
…………………………………………по темным лицам
……………………..взахлеб читаю. Вырвана страница…
………………………………………………….о Боже, Бо…
По плавням, плавникам, по мертвым птицам
…………………………………………плывут…плывут
……………………………………………………обломки…облаков…
Кровь - любовь
Источник « вдохновения»:(
http://volgograd.kp.ru/2005/03/18/doc56884/
Только небесный e-mail из контактов стёрт.
И опускаются руки, которых нет.
( Бориневич (Эклога) Татьяна)
« Под насыпью, во рву некошеном…»
( Александр Блок)
Шуршанье камыша... шелков шуршанье...
И чья-то тень на мраморном полу.
Руки несмелой легкое касанье.
А, может - я у Смерти на балу,
В последнем танце с первою любовью,
Зовущей за собой через века,
С рубиновою каплей свежей крови,
Беспомощно стекающей с виска…
Побережье, пестря иконами с ликом Че
На футболках, вдыхая бриз, выдыхает блюз.
Не коснувшись чужой щеки на моем плече,
Ветер ведает что-то смутное. Я боюсь
Не услышать, хотя расслышать – страшней в сто крат.
Зачесав прямые лучи на косой пробор
Темным гребнем, в котором звезды по семь карат,
Покрываются пудрой плесени…Боже…Бо…
Лунамачеха будет гнать меня со двора,
Приподняв тополиной рощи густую бровь
Над обрывом. Дивана плюшевая гора
В темноте сойдет, пожалуй, за Арарат:)
Жду, поджав под себя колени, тебя, Ной.
В тонких чашках дымится зелье из местных трав,
Словно нет ни войны, ни мира, ни нас с тобой,
Только мумия одиночества…миражи…
Одряхлевший апостол выживших из ума,
Вечер…вечный ночной портье или вечный жид
Под окном нашей спальни, а море шумит, шумит…
Забирается под одежду …ноябрь? Март?
За картонной перегородкой сопит мать,
Спит, уткнувшись лицом в колючий, густой ворс
Одеяла. Скользит по комнате лунный пес.
Неудобная, гнилью пахнущая, кровать
В отвратительных пятнах спермы. Клочки волос,
С корнем выдранные… одуванчики, сор – трава.
«Прости им,… бо не ведают, что творят»
Утираю платком разбитый, опухший нос.
Хрен бы с вами…спокойной ночи…долина грёз
Вдали…долу клонится голова,
Тень наброшена, за ненадобностью, на гвоздь.
Под подушкой – детская библия…Назарет…
Облака тошнотой накатывают. К утру
Обернутся кареты тыквами. Я умру?
Мама, страшно, в мои-то годы! Включите свет.
Грузный опер в окладе комнаты…абрис рук…
Протоколы…улики…пластиковый пакет.
Агасфер прикурил, поежившись на ветру,
От ближайшей звезды, уселся на табурет,
Приподнял занавеску… в ладане сигарет
Смуглый инок, седой чеканщик по серебру…
Так и Бог: для одних – есть, для меня – нет.
Как из комы – из океана… и ты, Брут…
Налегаешь с утра на кардиоаспирин?
Год за годом возделывать девственный сад камней
Да с твоим-то сердцем?! В наборе из «Duty free »
Даже нежность не первой свежести. Даже не…
Не оглядывайся, иначе нам всем – физдец.
Прорастаю – крестами, проданными под снос.
Приближается, аки посуху, по воде,
В пухлом нимбе из одуванчиков…сам…Христос?!
Прижимая колени к полу, ползет под стол.
Липкий пот разъедает ссадины на спине.
Дура, это же участковый наш! Участко…
Боже правый! Неужто… римский легионер?
Звон разбитых тарелок в голову…в пустоту.
Где вы, гребаные спасители, кореша?
Вялый стебель урода – отчима мну во рту.
Задыхаясь, смыкаю зубы…
………………………………. зверею, Джа.
Снег взбесившейся белой мышью прогрыз плешь
На макушке холма. Кутья…ледяной рис.
Наворачивай, с майским медом, живей, ешь…
С пола жареную картошку, не подавись.
Рыхлой мякотью липнет к деснам сырой хлеб.
Ночь присела на узкий вытоптанный газон.
Пусть рассвет ей заломит ноги за горизонт.
Мокрой мордой в морщинках ряби Эвксинский Понт
Лег на пристань, а где-то ясли и теплый хлев.
Почему: для одних – есть, для меня – нет?
Подбери меня по дороге на Вифлеем,
Повзрослевшую на две тысячи с лишним лет.
……………………………….......................дурею, Джа.
Под флагом крепдешинового платья
В горошек я люблю Вас, Океан…
…а как жила – спроси у miss Tanget,
Кокетливой наложницы канкана.
« И в хвост, и в гриву», слышишь?! – с океаном,
Пока ты по пустыне… сорок лет…
………………………………………
В который раз, бросаешь на постель
Сырой, из бездны вынутый, Титаник.
Такой, на грани фола, адюльтер -
Коммерческая смерть без покаянья
На, снегом облицованном, кресте.
Вода, my dear, - злобная madam,
Из года в год, подтачивая сваи
Старинных акведуков …умираю,
Но, в этот раз…неужто – навсегда,
Прервав на полуслове полубред
Титаников, разбитых на эклоги?
И только дети – маленькие Боги
Ковчег для Ноя строят во дворе.
Обезумев от похоти, грею распоротым брюхом
Освященный тобой то ли подиум, то ли погост…
…и Темза – перечеркнута мостом.
Как псину, по загривку: «Не серчай»-
Похлопал, допивая капуччино.
Мне – на колготки, бармену – на чай
Оставил. Быть начитанной и чинной
Опричнина - причина…битый час,
Несвежая, прогорклая начинка,
Чужая, заскорузлая печаль,
Где, вместо лиц, исчезнувших со снимков,
Пардон:) - зады мерцают при свечах.
Ну, что ж ты, против шерсти, по загривку,
Как псину, сволочь, треплешь? Я сейчас,
Похерив этикеты - слышишь, прЫнц?
Возьму, да наступлю тебе на крылья.
(Заплачу от обиды и бессилья),
Цепляя на подошвы фонари –
Исповедально пахнущие пылью,
Стеклянные ловушки в форме лилий,
Серёжку бара в мочке Пикадилли,
Любовь и кровь – томатный соус « Чили»
С торчащей из него соломкой фри,
И даже тех, кого мы приручили.
……………о чем Вы, мсье Экзюпери?
…………………………………………
…как псину, блин, как псину.
……………………………как скотину,
……….дуреху вислобрюхую. (Ща двину…)
…лизну хозяйский стоптанный ботинок,
Под столиком… ну, что же ты, как псину…
Никто не видит? Господи, прости нам!
Сюрприз ко дню Святого Валентина:)
Придурки – папарацци. « А пошли на…
Живее, шагом – марш, оперативно!»
Уставились. Так кошки на витрины
С дымящейся свежайшей бужениной
Пускают слюни. В пропасть, под машину…
Всё – лучше, чем мусолить пуповину.
До тошноты, до коликов – противна
Себе, любимой. Боги – не всесильны.
Давлюсь Луной, как долькой апельсина,
Всей ненавистьюнежностью…скотина.
Прости, я – без намордника.
…………………???!!!………………….
…………………………………... как псину.
…………………………………………..
…ууууууууууууууууууууууууууууууууу…
налеплю себе деток из тёплой мякоти хлебной
( Марина Лебедева)
…пеньковое ожерелье коснется шеи.
Вервие лунной пряжи…неЯсыть…сны.
Мне бы щепотку шарма в шарман Шабли.
То не собака, княже, - Маринкин сын
« Всех не перевешаете» - скулит.
Цифры. Меж ними – бездна? Двойное дно?
Перечной мятой пахнущая, постель,
Гибрид человека с облаком – два в одном,
Давай же, как в детстве, помнишь, крыло – в крыло,
И полетели, и полетели, и полете…
Всыпь ей, палач, еще пятьдесят плетей:
За самозванцев, ксендзов, за краковяк!
Марина…былинка… ноченька, сон – трава…
Видно, не так любила…не там…не тех…
Ворох гнилой соломы…ох, кабы знать,
Где упадешь. Не к месту, не ко двору…
Смерды, стрельцы, попы, иже с ними знать –
Скалятся. Серебристой медузой ртуть –
Щупальцами – по блюдцу. Пуста казна.
Борис не губил царевича – знаю, зна…
Утро наступит позже, чем я умру.
В ниточку – губы. Инокиня, борись –
За место в фамильном склепе. Коптит шандал.
Воск заливает летописи… Борис
Не убивал мальчонку, не убивал.
Марфа – Мария, золушка меж цариц.
Трубы…колоссы…фаллосы…затхлый плен,
Бетонная мощь питоньих промзонных мышц.
Бросить бы всё, к чертям, да махнуть в Париж,
Рейсом « Air France»? «Air Liberte»? На метле?
Алое платье вьется вокруг колен…
Вырядилась! Ходячий советский флаг:))
Еще бы!:) За ваши деньги – любой каприз:))
Блики оттенка юного Божоле
Томно танцуют сальсу на витражах,
Перхотью осыпаясь со стен шале.
Блюзовая истерика…теплый бриз…
…вижу, прощаешься. Разве ж так любят? В гроб,
Наскоро сбитый, и то веселей кладут.
Бережно – безнадежно целуешь в лоб,
Хоронишь. Когда стемнеет, на акведук
Выйдем, и понесемся: крыло в крыло,
В Тушино. Кто-то охнет: «Не доглядел».
Рожу крепыша – сынишку, чтобы похож
Был на тебя. Его на Николин день
Повесят, а верных нам до конца – под нож
Романовы или…хрен их там разберешь.
Мертвые петли улиц…Коломна…дождь.
Рвать на груди лохмотья, орать, визжать:
Люди, охолоните! Ворёнок? Вор?
В четыре-то года?!… Душный рукав метро…
Лучше бы мне ослепнуть. Стена…забор…
Тени…от перекладины, от ворот.
Стерва – Москва намазала тонкий рот
Сполохами помады от « Буржуа».
Молча кричу, уставившись в монитор,
Панночка, птичка, ноченька, сон-трава…
На оцифрованном фото – глубокий ров,
Стёжка-печаль, подогнанная впритык
К башне на косогоре, Монах – изгой,
Тени Ивана Грозного, Калиты.
Солнце поймав ладошкой, смеешься ты,
Дочь воеводы Мнишека. За тобой -
Уродливые черные клобуки
Послушников, закутанные по бровь
В цветастые, шелком вышитые платки,
Боярыни. Тленом пахнущие, цветы,
Пальцы свечей. Не выйдет из берегов
Неглинка, упакованная в бетон.
Химиотерапия…почти любовь –
На волосок от…виселицы…кресты…
Пробки…пророки, упертая в небо, кость
Останкинской башни – выгоревшей свечи,
Ко всякой беде привыкшие, москвичи.
Родовое гнездо Романовых…палачи
Душегубы. Под корень – срезали… их щенков -
Перебили, всех – до единого. Ох, молчи,
Сорока – воровка. Мельницы…жернова.
Стрелой бы лететь, к Варшаве…не сберегла
Сыночка…Иван, Иванушка! Сон-трава
С привкусом корвалола. Сырой подвал.
Ипатьевский дом, последняя пастораль.
Сегодня придется здорово попотеть -
Усмехнулся…Юровский, кажется. Ну, пора.
Подтянул гимнастерку. Ладная кобура
В кожаной пасти спрятала пистолет.
Распорядился: охрану двора –
Усилить. Охнул, по-старчески закряхтел
Грузовик – Харон, перевозчик тел.
Не испачкать бы кузов. Тащите живей брезент!
Мельком взглянул на окна. Погашен свет.
ПОтом пробило. Нервы или жара?
Форточка приоткрыта. В последний раз
Спят…интересно: чувствуют или нет?
Отступил на пол - шага в сторону, в темень, тень.
Постоял с минуту, оправился. До утра-
Успеть бы. И полетели…и полете…
Дом Ипатьева, Ипатьевский монастырь…
Веточка мяты, скомканная в горсти…
Все-таки отомстила им…отомсти…
Всевышний великодушен. Авось, простит?
Мариночка…детка…ноченька, сон – трава…
Рыхлая плоть погоста…неЯсыть…сны…
Безымянные, шашелем траченные, кресты…
Юровский…Белобородов…Маринкин сын…?!
Всех не перевешаете, скоты!
Всех не пере…
...и Бог прикрыл глаза, светлея небом,
Кокарду нимба сдвинул на затылок,
Роняя вниз кусочки облаков,
Похожие…а впрочем, все сравненья -
Банальны и в сравненье не идут…
Так странно видеть белое – на белом.
Ты ненавидишь белые костюмы.
Зачем же я тебя с таким упорством
Рисую в белом? Белые стихи…
Фигурки из бумаги…оригами…
Нелепый слой белил на потолке…
Московский снег не нашими ногами
Утоптан. Он белей кариатид,
Боярышень с глазами попрошаек.
А каково – с протянутой рукой
Стоять, переминаясь, на морозе,
Улавливая блеклые оттенки
Того, что всё белей и недоступней,
Чем дальше – тем желаннее…белей.
Проклятье! В пору – сдохнуть. Задохнуться.
Послать подальше: к ангелам, чертям…
Метет, да так, что черти побелели.
От ангелов « собак» не отличить.
Окрепшим ветром сбитая, сосулька
Блестит осколком чешского стекла
На мраморной дорожке перед домом,
Изысканность прозрачного на белом,
Мозаика теней, Pret a Porter.
Взрослея, мы становимся печальней.
Стыдливо пряча в теплые шарфы
Отвислые двойные подбородки,
Бредем, как на закланье, на работу,
В кино, налево, изредка – домой.
За ужином ругаем, что попало:
Чиновников, преступность, непогоду.
Почесывая потные затылки,
Переключаем кнопки новостей,
Как будто есть нам дело до того,
Кого ушли, поймали, отравили:
Стихами? Диоксином? Нелюбовью?
Безденежьем? Деньгами? – Все равно.
Ведь так немного надобно для счастья:
Усевшись на любимый унитаз,
Пристроить зад и ноги поудобней,
Не забивая голову набившим
Оскомину: « To be or not to be»…
А, впрочем, суета. Пройдет и это:)
С годами мы относимся терпимей
К другим, к себе – немного ироничней.
Покачиваясь в заспанных вагонах,
Бессмысленно уставившись в окно,
Самих себя не спрашиваем всуе:
Когда приедем? Сколько нам осталось
До…без пяти…не бойся, довезут.
Вдоль полотна – бесхозные сады
Цветут, белея гибельно и страшно,
Назло – кому? - Беспомощно и гордо,
А сверху – снег кокосовою стружкой.
«Ох, не к добру» - вздыхают старики,
Февральское досрочное цветенье,
Загадочная белая война,
Объявленная – кем? Кому?
Бесстрашный, наивный вызов или…белый флаг?
Отважные сады – парламентеры?
Проигранные войны…под откос.
Отвага – литургия оглашенных.
« Жизнь имени…»…»Березовый невроз»?:)
Тебе к лицу истаявшие нимбы
Подернутых забвеньем облаков.
До смерти залюбить бы, до неволи…
Но полдень расползается по швам
Сырой, истертой в детстве, промокашкой.
Мое лицо – вчерашняя газета
В киоске перед входом в интернет.
Состарившись, я стану ближе к свету
И, белой цаплей встав у изголовья,
Я научусь жалеть тебя и помнить,
Жалеть - и помнить.
...................помнить – и… любить?
Жалеть. Любовь – затасканное слово…
Когда же мы, когда? Когда-нибудь
Обмякнет день сопревшим пирожком
В заботливо укутанной кастрюле,
Отчаянно, до слез пропахшей детством.
Торговки осаждают поезда,
Доверчиво прильнувшие к перронам,
Как маленькие, к маминой груди.
Надтреснутое: « С третьего пути…
Товарный…пассажирский…отправляю…»
Вчера, сегодня, завтра, без…пяти?
Невроз…февраль…шарфы на подбородках…
« To be or not…» дорожка новостей,
Кариатида с хлюпающим носом,
Неубранный свалявшийся сугроб…
Огрызки облаков…кокарда нимба…
Все дальше перекличка маневровых,
Горячий ужин, теплый туалет…
Так быть или…к утру все побелеет.
Метель – бельмо у Бога на глазу.
В своем купе вздыхает проводница,
Ворочаясь на узком жестком ложе,
Святая страстотерпица. Покойно,
Покачиваясь в заспанном вагоне,
Жалеть и помнить, помнить и жалеть,
Как ляльку, нежность пестовать и нянчить,
Белея, на ходу… светлея небом…
Что же ты, чертов сказочник, блин, наделал?!
Смотри же, она уходит, уходит в небо…
…будь моим адом, ядом, чем хочешь –
………………………………………….рядом.
Лондон…Москва…истаявший столбик пепла,
Пепла последней спички…
...караваны… многоточиями в песках.
Спотыкаюсь. Барханы – пролежнями в строфе.
Отнеси меня нынче в Тауэр на руках.
Крестный ход…крестовый поход…аутодафе.
Шепотом…на санскрите ли? На фарси?
Шепчешь…баючишь…бредишь…попутал черт.
Бедная дева…девочка…не просил,
Я ж не просил тебя, слышишь? – Наперечет
Мертвых твоих любовников…горячо…
Дышишь… невыносимо…невыноси…
Ладно…погорячился…ластён…прости…
До хруста - в костях, до судорог – всё равно.
Мертвецы собирают вече у проходной.
Луна – восхитительнейшая из меланом,
Ощетинилась метастазами. Странник Ной,
Покинув ковчег, ушел ночевать домой.
Море молчит, забывшись коротким сном.
Клизма – вместо коммунизма…холодный чай,
Горьким небом окольцованная…окольцо…
Привыкшая ничего не помнить…не замечать,
Всматриваешься в такое близкое по ночам,
Крутогрудыми чайками исклеванное, лицо.
Сойдется – сочтется – вычтется…
……………………………………клином - клин
Вышибая, орать: верните ее, скоты!
Тихоня моя…отличница…
……………………………………языки
Огня оплетают, душат тебя, а ты…
Белорыбица… стой, язычница!
……………………………вопреки -
Зацелую, верну, убью, разведу мосты,
Воскрешу, отвоюю, выкраду, отведу.
Хочешь, сниму с орбиты вон, ту звезду?
…………………………………………….
Лучше the Market place*, чем в твоем аду…
заживо…разваливаясь на куски…
……………………………………………….
Прибить, закатать в асфальт, посадить на кол…
Дрянь! Потаскуха!… родная…иди сюда,
Будет тебе « Согдиана» и « Ватерлоо».
Мертвые рыбаки закинули невода.
Призраки черных нимбов поверх голов
Колышутся, отгоняя навозных мух,
Пискливых, никем не пуганых, комаров,
Похотливых, воняющих кислым дерьмом, старух.
Будет к утру не самый плохой улов.
Мертвяк не обнимет, как я тебя – обниму.
Да разве ж она – колдунья? За что? Враги!
Кровинка, тростинка, маленькая моя!
Беспомощной птичкой – трогательный изгиб
Бровей, сходящихся к переносице. Плотоя-
дные твари! Больно…не жгите её! Не жги…
Будьте же прокляты, изверги! Извергииии…
Кара…карма…накаркал ворон. Епитимья.
В непослушных разбитых пальцах крошится мел.
Потомки Вараввы…варвары – воронье.
Без пролития крови, значит, живьем, огнем.
Плесните бензина, чтоб веселей горел,
Крестик с инициалами « Б. + Л.»…
На миру ли, в миру, по мИру ли…день за днем,
В море крепких, не в меру потных, мясистых тел –
Смех: « Ужо тебе! Из холопьев – да во князья,
Хоть наплюй в глаза – всё ей трын-трава да божья роса»
Знать, с ума сошла, улыбается…Б. + Л.
Покуда ангелы не выклевали глаза,
Позабудь зазнобу – мертвого рыбака,
Прижмись-ка тесней, да так, чтоб невмоготу…
Срежь мне дудочку из высокого тростника.
Так и сгину (не удержишь) - за облака,
С камышинкой – жалейкой. Судорогой – во рту,
К лону присохшей памяткой – Б.+Л.
…………………………………………..
Обнимая пустое небо сполохами костра,
Мертвый рыбак, прищурившись, все смотрел
С фотографии ли, с иконы - какая ра…?
……………..аутодафе………………………
……………………………………языки
Огня оплетают, душат тебя, а ты…
Ластёна – сластёна,
…………………….отличница…
………………………………..рыбка… тихоня
……………………………………… ………язычница…
Караваны… многоточиями в песках…
… ………Барханы – пролежнями в строфе…
…………………нынче…
……………………… ночью…
……………………………………….
--------------------------------------------------------------
АУТОДАФЕ ср. несклон. испанск. (в переводе: подвиг веры) казнь за преступление против веры, казнь еретика; обычно разумеют костер, сожжение.
Казни, как правило, совершались на рыночной площади.
Когда, в каком далеком далеке
Все это было с нами?…
…всё так же широко синеет море,
Влюбленное в гранитный волнорез.
Луна взбесилась. Долго ль до беды?
Опять без шапки…доченька, оденься,
Куда же ты?… состав, сошедший с рельсов,
Молитвенник, зачитанный до дыр,
Пятно на платье…мокрые следы…
Воланы волглых волн… Алаверды…*
Из-за него…дуреха, не надейся.
Когда все это было? « Мимино»,
Монетка танцплощадки…» Bela Donna»…
Случайно уцелевшее звено
В цепочке искореженных вагонов…
Обугленного неба окоем.
Ему к лицу печаль кумранских свитков,
Негромкий стон расшатанной калитки,
Заветное « И это всё о нем»…
И это всё…обрушенный навес
Над каруселью. Ветрено и пусто.
Обшарпанные гипсовые бюсты:
Вот барышня, с веслом – наперевес,
Вожди, задрапированные в чувства,
На пыльных лицах – выцветшая спесь,
Воссозданная…жаль, что не Огюстом,
А то б скучали в Лувре, а не здесь.
Осенняя оранжевая лесть
Не вызревшей хурмы щекочет устье
Гортани. Волнолом в наростах устриц -
Пометка о возврате на письме,
Не вовремя отправленном. Вернусь ли?
Вечерний бриз лиловый локон грусти
Игриво треплет. Некуда присесть,
И не с кем пить, и негде зимовать,
Как сено, ворошить чужие мысли,
В бокалы подливая теплый рислинг.
Неубранная с осени листва –
Во влажных волосах твоих невест,
Офелий, драпирующих колени
Слегка отполированных забвеньем
Теней…столь целомудренный инцест…
Заламывают руки приведенья -
Лучами обозначившие крест
Прожектора, проваливаясь в темень
Над морем,…где хоть триста лет воюй,
Горюй о Карфагене, Ганнибале,
С рассветом не окажешься в раю.
Боярышню на пыльном пьедестале,
Со сломанным веслом оттенка блю,
Слегка похожим издали на клюв
Волной подбитой чайки, рассчитали
За гнусную привычку путать таллий
То с сахаром, то с солью. «Фанта – джюс»,
В богемском хрустале не столь фатален,
Но столь же отвратителен на вкус.
В бесчисленных кафе танцуют блюз.
Сплетаются колени, четки бус,
Поблескивают золотом медали
Не поднятых со дна, и кораблю
Нет места на утоптанном причале.
Огни на тонких мачтах…only you…
Мерещится, что всё еще люблю -
Беспомощно и зло такие дали,
Где даже ты – всего лишь Deja vu.
-----------------------------------
* Грузинское вино, ресторан с одноименным названием, тост, и т.д. и т.п…
Капитан, старик благообразный,
Гладит Смерть по синим волосам.
( Михаил Дынкин)
------------------------
…там жители доверчивы и глупы,
И ветер не раскачивает трупы
На черных, обгоревших тополях.
( Алексей Ерошин)
-----------------------
Распятье в головах, а за спиной –
Гигантские обглоданные шпроты,
Скелеты елей, вязкое пятно
Подернутого плесенью болота.
Там филины смеются до икоты
И, слава Богу, что не надо мной.
Черней земли – точеные черты
Торчащей из угла посмертной маски.
За то, что мы горды, как монегаски,
За то, что мы живучи, как скоты,
Нас высекут на псарне. Я – умру.
Ты будешь жить, мусоля, год за годом,
Подъеденный романтикой исхода,
Огрызок пуповины. На ветру
Подтаявший сугроб - гниющий труп,
Сочится темной жижей. В переходах-
Толкаются, меняют, продают,
Ругают: кто реформы, кто – погоду
Под оком окон, в радужных разводах,
Давно не мытых. К празднику – протрут.
Над призраком цементного завода-
Седая пыль со снегом…поутру
Угарный дух зимы – заложник труб
Ползет по венам узких дымоходов
Куда-то, вверх…небритая щека
Штакетника. На вспененной кровати,
Под флагом крепдешинового платья
В горошек…я люблю Вас, Океан…
А Вы?…а я…простите, что некстати…
Бесстрашные, как львы, морские тати,
В пути, да не оставит их Создатель
Своею мило... мрачен капитан.
Покрытые рапой обломки скал –
Двоюродные каменные братья
Тому, над кем сомкнулись облака,
Подрезанные крошечным распятьем,
Впечатанным в ладонь. А ты бы смог,
Утешившись в цепи реинкарнаций
Единственным звеном?…молчи…прижаться…
А помнишь, для тебя - » Моё богатство*»,
На « Хит – FM»?…умора, да и то…
Вот так, еще теснее…видит Бог:
Свобода – это то, что между ног.
Всё остальное – равенство и братство,
Оплаканный Вестминстерским аббатством,
Вчерашней Mirror* фиговый листок,
..............................…………………..
Лицом – к стене. Живее.Hände hoch!
------------------------------------------------
The Mirror (Зеркало)- Британская газета бульварного толка.
« Мое богатство» - популярная песня в исполнении Ю. Антонова.
Но тикают часы, весна сменяет
Одна – другую. Розовеет небо.
Меняются названья городов.
И нет уже свидетелей событий,
И не с кем плакать, не с кем вспоминать.
И медленно от нас уходят тени,
Которых мы уже не призываем…
( А. Ахматова)
…Селена? Нет, Елена, просто – Лена:)
Туристами истоптанный овраг,
Сырой, в лиловых перьях, полумрак -
На не святые мощи Карфагена
Привычно опустившийся, в конце
Второго акта Ветхого Завета.
« Он должен быть…», (сорвавшись на фальцет),
«…разрушен!»…Послевкусие вендетты…
Горластых чаек порванная цепь -
Над прорезью бойницы. «Где ты?» - «Где-то…»
Так рано овдовевшая Джульетта,
Собравшая морщинки на лице,
Внезапно одряхлевшем…барельеф…
Отбитый клюв нахохлившейся птицы.
И ничего, пожалуй, не случится –
До самой смерти. «… список кораблей»,
Когда-то шумной, пристани скелет,
Ступени к морю, портики и храмы…
Овидия? Гомера? Мандельштама –
Подточенный забвеньем силуэт…
Всю ночь – костры. Камыш, наверно, жгут.
Не то зовет кого, не то – курлычет,
Ворсинки нот закручивая в жгут,
Да о своем, о девичьем, о птичьем…
Прости, но больше просто не могу,
В печалях о тебе, Пресветлый Князь,
Распотрошенной, жабрами – наружу,
Провяленной на солнце рыбьей тушкой,
Облитой жиром, сохнуть и, к тому же,
Огонь – « Купанье красного коня»
В широком, мелком лоне ложи? Лужи?
Да ну вас, кувыркайтесь – без меня,
Канальи, чтоб уже – наверняка,
Подталкивая ломтик балыка
К воронке пищевода – подавиться,
Хрипеть, сползая на пол: « Где ты, птица?»
Тяжелый, едкий смог – под облака…
Пятно Селены – родинка в паху
Создателя. О чем ты? – Хуже смерти
Такая Камасутра. Где тут черти?
Где ангелы…Монтекки…Капулетти…
Клубятся: кто – внизу, кто – наверху…
В дыму, оно не видно: Who is who?
Чтобы видел ты воочью
Девичью красу,
Я тебе сегодня ночью
Сердце принесу.
( М. Цветаева)
----------------
Коготками созвездий скребет одиночество
Мою тень , что навек приросла к сентябрю .
Эх,когда же мы встретимся , Ваше Высочество... ?
Я тебе вместо...сердца - самшит подарю.
Сколько ж надо любви ,чтобы столько столетий
Небосвод обнимать на студеном ветру ,
Обращая в стихи хоровод междометий ?!...
Ты один - не заметишь , когда я ...умру .
-----------------------
Самшит - реликтовое вечнозеленое дерево, отличающееся необычайно крепкой древесиной и высокой продолжительностью жизни ( более двух тысяч лет). Растет в Закавказье , на южных склонах Кавказского хребта.
позвони
помолчим
(Георгий Жердев)
Звонить – и легкомысленно молчать,
Впадая в детство, множить SMSки,
Разглаживая ветхую печаль
Заломленной холщовой занавески,
Не вовремя подумав о часах,
Помноженных на минус бесконечность…
В оконном межребЕрье чахнет…чах…
Тенями растушевывая плечи,
Глухих дворов, настроенных на вечер,
Калека - луч, споткнувшийся впотьмах
О плинтус. Я – «принцесса на бобах».
К чему мы здесь, когда…» А те – далече…»
Когда все разлетелось « в пух и прах»,
И голоса, и встречи, и не – встречи…
Истаивая, глохнут…все и вся.
Облокотясь на пыльный подоконник,
Сомлевшая в безветрии листва,
Кокетливо откинулась с балкона
Широкой рваной тенью на асфальт,
Податливый, распаренный, польщенный
Таким вниманьем к собственной персоне:)
Многоэтажной улицы строфа –
Признание в любви микрорайона
К речушке, где нечеткий артефакт
Размытых в ней огней мерцает фоном
К расплавленному соло саксофона:
« Все кончено, оставь меня, оставь…»
Элегия шампанского, пионов,
Сопревших плотных тел, одеколона
И выдуманной степени родства
Лирических фантазий с телефоном:)
« Я убью тебя, лодочник!»
Слышишь меня, Харон?…
Спать не дает, шаманит шалава - ночь.
Чьи-то шаги под окнами месят лед.
Не подходите близко, подите прочь
Или…зараза к заразе – не пристает?
Не износив лица, безмятежно спит
Горного кряжа выпуклый барельеф
Сотни тысячелетий. Пожалуй, СПИД
Все-таки, лучше, чем чертова лепра…ле…
В мертвой воде не водятся караси.
В холле – доска почета, иконостас
С ликами персонала. На небеси
Ангелы – гуси – лебеди помнят нас.
В городе прокаженных, пригожий Лель,
Спелая земляника не мажет рот.
Плачет, скулит по – су:)чьи* виолончель,
Кутая в саван пошлого болеро
Ветхий полуразрушенный пищеблок,
Тусклый, с отекшим веком, фонарь, паром…
Вместо аптеки – мусорка. Помер Блок.
В пыльной библиотеке (виват, Медпром:),
Скрипнула дверь, уставшая от петель.
Сбились собаки в тесный « политкружок»:)
У кочегарки, в зоне теплопотерь.
Затарахтел, захлебываясь, движок.
Мутное око бани, за гаражом,
Смотрит, теплея взглядом, в густую тень,
В темную полость неба. Столбы…метель…
Ветрено…одиноко и…хорошо.
Кротость – не капитал, заготовка впрок.
В землю, по локоть - ставенки…как же про…
По очертаньям спешащих куда-то ног
Угадывать лица…мысли…и даже – срок.
«Люди без колокольчиков»…болеро…
В городе прокаженных темным – темно…
Гипсовый слепок раненого луча,
Загнанный в подворотню, сползает вниз,
К трещинам на асфальте. Который час
Мой колокольчик, захлебываясь, звенит.
Не напрягайтесь, сударь, то не по Вас.
Хрен редьки не слаще, но туберкулез…
Томно – изящен. Ах, Боже мой,
Прижимая к губам батистовый, с бахромой,
Платок, со следами крови, мокроты, слез,
Жеманно произнести: «Любезный, окно прикрой»,
Погрузившись в нирвану кресла с журналом мод…
Ты не Бен - Гур, тем более – не Христос,
Даже не Квазимодо…не Квазимо…
Пахнет – сосновым гробом…тюрьмой…
………………………………………….. зимой.
Нечего тут слоняться, вали домой.
Звезды закисли в лужицах, у ворот.
Вот и секс – символJ местный, Харон, ползет,
С лета не просыхает, балбес хромой.
Курва – ночь скривила капризный рот.
«Всё – мимо, бочком, да бЕрежком,
А надобно – ближе к девушкам:)»-
Усмехаются сивушные Афродиты
( Ангелы нынче – падкие до греха)
« Нечем « догнаться», индюк сердитый?»
Ха-ха:)
«Шел Харон
С похорон:)»
Срезанной фарой тьмой поперек груди
Страх наложил - повязку? паучий крест?
Мы как-нибудь, по-своему, ты – иди,
Берегом, Бог не выдаст – свинья не съест,
Мимо полуголодных слепых ворон,
Изнашивая чужие лица и сапоги.
Носом клюет примерзший ко дну паром.
Привалившись спиной к бордюру, храпит Харон,
Наш перевозчик, гад, лепрозорский гид.
Скудный костер, потрескивая, дымит.
Ладно, пошли в барак, а не то к утру
Долго ли – околеть? На носу – зима.
Рад бы найти работу, но не берут
Даже сторожем. Помотался, да снова – к нам,
В отстойник, так и остался. На стенах – мат,
Тени старух, расползшихся по углам,
Пахнут прокисшим потом, а-ля Climat.
Обрывки печатных хроник – поверх дерьма,
Сломанный телевизор - по вечерам…
Аллилуйя всем, не выжившим из ума.
В плавнях покорно мокнут обмылки звезд,
Смутно белея в хаосе камышей.
Вязы - огрызки черных карандашей
Торчат из пенала плёса. Папье-маше
Луны, окатившей светом прибрежный склон.
К осени обещали построить мост…
На одной стороне – неспешная жизнь, село.
На другой – часовня, заброшенный скит, погост.
Привычно скрипит, натерший ладони, трос…
Как тебя звать? А то всё: Харон…Харон…
Нет у тебя ни имени, ни угла.
Перевези меня нынче, старче, на Альбион.
Кажется, в прошлой жизни я там была.
Вознесенное над Темзой чертово колесо*…
Тебе и не снилось, лодочник! Super Star-
Бесценное ожерелье Тауэрского моста
Мерцает внизу. Наброшенное лассо –
Взгляд его. Бесконечное… колесо…
Обозрения. Колесовал.
Казнил, покарал - распятием…снял с креста.
Слушай же, чмо смердящее, горний горн,
Заклинающий земляничные паруса
Над сонмом сонных лагун, где Луи Армстронг
Неизменно, вдыхая грусть, выдыхает джаз
Из прокуренных легких в серый, сырой, седой,
Растворенный в бокале « Дом Периньон» мираж
Захлебнувшихся одиночеством городов.
Мои идолы пахнут плесенью, даже…Джа,
Грусть оттенка сухого «Мэн гро буа бордо»,
Обернувшись душистым вереском… сжалься…сжа…
Ком слежавшихся облаков не дает дышать.
Отсыревшие за ночь крылья бессильны…вдох -
В полыньЮ ли? В полЫнью траченные глаза…
Хороша ли твоя невеста в моем гробу?
Он сказал мне: « Не пей, Гертруда.» Зачем сказал?
Я его никогда не брошу и не забу…
Земляника от Аль Файеда…ночной полет
Над лежащим почти в руинах (My God!) гнездом.
Он простил меня, как Иуду из Кариот?
Как ты думаешь, а? Простил или…впрочем – вздор…
От усталости, падая в небо…уста - в уста…
Лондон в радужном нимбе света – ночной цветок
Приближается…наплывает…сними уста-
-лость, как плащ, лепестком дыханья согрей висок…
Легкий обморок невесомости…невесо…
Он сказал мне: « Закрой глаза и считай до ста:)»*
Губы его, Харон – земляничный сок…
Спи. У тебя сегодня неважный вид.
В чуть окрепшем морозном воздухе высоко
Топорщатся пагоды чахоточных облаков.
Транзитный состав метнулся, порожняком.
Он и сам не поймет, от кого и зачем бежит.
Поблескивает ниточка огоньков
За поймой, измордованной тростником,
Растворяющей грусть давешних, не прощеных обид
В еле внятной перекличке ночных гудков
Потерявшихся теплоходов. Кусты ракит
Нервно вздрагивают под натиском сквозняков,
Налетевших из ниоткуда…не гад, не гид
На ложе из юных розовых лепестков
Ждет меня – не дождется. Да ты горишь!
Пламя лениво лижет сырой рукав
Казенного ватника. Солнечный истукан,
Вполне довольный собой, молодой крепыш
Сканирует скаты крытых соломой крыш,
Речушку в юбчонке наледи, старика,
Обезболенного* проказой. Сырой бурьян
Дымится. Никто не вспомнит, небось, про нас.
Намоленный журавлями иконостас
Оставленных с лета пастбищ… пожалуй, я -
Из тех, кто скорее мертв - чем мертвецки пьян…
Земляника от Аль Файеда*…епитимьЯ…
Между двух берегов – огней, между «инь» и «ян»
…………………………………….. шел Харон
………………………………………………с похорон…
В последний раз, ……………………….
За тридевять…за три моря…епитимьЯ –
За мячик, ловко брошенный в окно
Его рукой, за, вспыхнувший навстречу,
Чуть дерзкий взгляд, беспутный, озорной,
За земляникой пахнущие плечи,
За трещинки – морщинки на панно,
Украсившем гостиную, за вечер,
Где вместо « Да» - кокетливое « Но»,
За смех над платьем, залитым вином,
Моим любимым: Special Spumant Natural,
За разговор на кухне по душам,
Уютное тепло голландской печки,
За тишину, в которой каждый шаг
Невыносимой музыкой в ушах
Звучит – сильней, отчетливее, резче…
Над зеркалами в душных паранджах -
Серебряная изморозь не встречи,
Постылая петля небыстрой речки,
В которой земляничная душа,
Качаясь, опускается на дно,
Где рыбы, на неведомом наречье
Перекликаясь, ткут орнамент снов.
Текут, впадая в море, реки…речи…
И ты, слегка ссутулясь …стороной…
Под горку… время гробит, а не лечит,
Когда «ничто не вечно под Луной»,
Да и сама Луна, увы, не вечна.
Зашелся тепловоз в недолгом крике.
Зима, слегка микшируя поля
Строкой поземки, пачкает поля
Тетрадки в клетку. Рыхлая земля
В сорочке снега, россыпь земляники…
Сырые доски, гвОздики, гвоздИки.
Кривая тень кривляется…кривля…
Седой Орфей, над телом Эвредики,
Беспомощно выводит ноту « ля»…
Вороны, перехожие калики,
Гнездятся на усохших тополях,
Вдоль берега…чума… чумацкий шлях…
Спина парома в струпьях лунных бликов,
Зима…земля…пометки на полях…
Сырые горы спелой земляники,
Все дальше удаляясь…удаля…
По-зимнему пустынный, местный пляж,
Убравшись снегом, стал светлее ликом,
Под нимбом эха песни или крика…
Очнись, Орфей, земля – не земляника.
Земля не земляни…земля…земля…
……перевези, на ту сторону, ну, в последний раз…………
…На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его.
…………мощи полей…неубранная стерня……….
Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и не нашла его.
…………земляничный остров…осенний спас…………………..
Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама.
……а ежели сам Господь не спас…….
Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его? Я вымыла ноги мои; как же мне марать их?
Возлюбленный мой лучше десяти тысяч других:
"Отче наш, Иже еси на небесех!
глаза его - как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве;
Да святится имя Твое…
…уста его – земляничный сок… Мирровый пучок - возлюбленный мой у меня, у грудей моих пребывает. Как кисть кипера, возлюбленный мой у меня в виноградниках Енгедских.
О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! и ложе у нас – зелень. кровли домов наших - кедры, потолки наши - кипарисы.
да приидет Царствие Твое,
щеки его - цветник ароматный, гряды благовонных растений;
губы его - лилии, источают текучую мирру. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.
да будет воля Твоя,
руки его - золотые кругляки, усаженные топазами; живот его - как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви.
яко на небеси и на земли.
голени его - мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях; вид его подобен Ливану, величествен, как кедры, уста его - сладость, и весь он - любезность. Вот кто возлюбленный мой, и вот кто друг мой, дщери Иерусалимские!
Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его.
и остави нам долги наша,
Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах;
яко же и мы оставляем должником нашим;
поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе.
и не введи нас во искушение,
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на
руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь;
но избави нас от лукавого.
Большие коты не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем.
………………………….Помилуй мя……………………………….
…………………………………………………………………………..
Биография Харона: сидел за мелкое преступление. Заболел. Помещен в лепрозорий. Несколько лет лечился. Выписался инвалидом. Бомжевал, за неимением возможности устроиться на работу. Вернулся в лепрозорий. Работал паромщиком. Пил.
*Справка: Медики специализированной больницы села Восточное Икрянинского района Астраханской области обеспокоены слухами о том, что, в скором времени они могут лишиться своих надбавок к зарплате. Как известно эта сельская больница, уже несколько веков специализируется на содержании и лечении больных лепрой. Их в Астраханской области более 300 человек. Это почти добрая половина всех лепробольных по России.
Поселение больных лепрой в селе Восточное существует давно. Когда-то они жили особняком и были практически изолированы от внешнего мира. Своеобразный островок «прокаженных» как говорили местные жители, существовал много лет, к больным относились с отчуждением и старались не входить с ними в контакт. И лишь после Великой Отечественной войны отношение к больным и их родственникам резко изменилось. Некоторые из медперсонала всю свою жизнь проработали в этой больнице. Лепры они уже не боятся, потому что ежедневно общаются с больными и в курсе всех их проблем, радостей и бед.
Государство во все времена старалось особо отметить труд медиков, которые работали в спецучреждениях с лепробольными. Соответствующие надбавки хоть немного, но компенсировали врачам моральные и физические трудности. Зарплата здесь всегда была чуть повыше, чем в обычных областных больницах. Так у младшего медперсонала она доходила до двух с половиной тысяч в месяц. Однако это было до настоящего времени.
Сегодня положение в Восточном меняется, и далеко не в лучшую сторону. Районный бюджет с каждым годом урезает финансовые средства на содержание койкомест и на питание больных. Сейчас их кормят из расчета 6 рублей на человека в день. В скором времени ожидается сокращение. Районные власти, пытаясь навести порядок и упорядочение в сфере сельского здравоохранения, решили дифференцированно подойти к вопросам начисления надбавок медперсоналу. Те, кто непосредственно общается с лепробольными, будут их получать, а кто не входит с ними в контакт, тот, скорее всего их лишится. Однако, как утверждают медики, согласно утвержденному ранее положению, если на одну тысячу людей, приходится хотя бы один лепробольной, то все они считаются «контатными», а значит медицинские работники имеют полное право на соответствующие надбавки. Тем не менее, как сообщили в администрации Икрянинского района окончательное решение будет скорее всего принято в конце 2004 года.
За один доллар в России дают около 30 ( тридцати) рублей, по состоянию на 2004 год.
По материалам РИА АВЕРС
http://www.astrakhan.net/
Также были использованы мотивы « Песни Песней» и « Отче наш».
---------------------------------------------------
*В смысле, по-бабьи:)
· Лондонское колесо обозрения – самое высокое в мире.
· Высоты боюсь:)
· В Лондонском универмаге "Харродс", владельцем которого является Мохаммед Аль Файед, есть всё:) ну почти всё, в том числе и свежая земляника.
· * Особенность лепры: больные не чувствуют боли.
На доски покосившейся скамьи
Легла июля теплая ладошка.
По – стариковски, тополь у окошка
На солнышке пригрелся... и дорожку
Прилежно протоптали муравьи:
По дереву ... по венам... "понарошку»,
А не "взаправду" в кронах тополей,
По нотам в Лету канувшего детства,
Играет ветер сбивчивое скерцо,
Созвучное с дыханием полей.
В проеме равнодушного окна
Белеют занавески – недотроги.
В моей авоське: полдень... тишина...
Терпенье... муравьиные дороги...
Тепло древесной высохшей коры,
Шершавой, словно бабушкины руки...
Взрослеют дети... подрастают внуки...
Разлуки? - Перебьемся... до поры.
Уставшие, стихают голоса.
Послушно льнут к земле густые тени.
Все круче ветхой лестницы ступени...
Но – ближе, с каждым шагом - небеса.
-------------------------
"Не верь. Не бойся. Не проси..."
Не прошу. Не верю. Не лгу. Не скулю. Не трушу.
Только дождь , которые сутки , все льет и льет ,
Вымывая из мертвого тела живую душу ,
Выжимая меня , как прачка - стиранное белье .
Расступитесь. Я алчу счастья . По - предоплате ,
Самовывозом ,самотеком , поштучно и на развес.
Приходите завтра . Сегодня - на всех не хватит.
Почему - то вспомнилась поговорка : " Чем дальше в лес..."
------------------------
Старое семейное кино:)
Радугами мыльных пузырей
Детство поманило ниоткуда.
Горка свежевымытой посуды…
Полдень копошится у дверей.
По ветру полощется белье,
Словно паруса из сказки Грина.
В зале - потолочная лепнина
(К лету обновить бы.) У камина -
Папино старинное ружье.
Я в тазу купаю облака...
Под рукой - пластмассовая рыбка.
Юной мамы светлая улыбка
Так непостижимо далека...
Плачу. Мыло капнуло в глаза.
Тру их покрасневшею ладошкой,
Больно! Опрокинула лоза
Тени на бетонную дорожку.
Звякнуло тяжелое ведро.
Бабушка достала из колодца
Воду, заблестевшую на солнце.
Солнечное золото… добро.
Банки на соломенном плетне
Греются… лет тридцать. Не забыла
Небо вперемежку с детским мылом.
Может быть, кино не обо мне?
-------------------
Во влажный грунт осевшие могилы…
Разбитая дорога за селом
Петляет между « не было» и « было».
«Уазик», на ходу теряя силы,
Чуть дребезжит надтреснутым стеклом.
Издалека несмело машет мне
Солдатик в полинялой гимнастерке,
Давным - давно убитый на войне...
Глоток Луны из лужи…мокрый снег…
Гербарий снов…конфетные обертки…
Засушенная плоть лимонной корки…
Рифмованная грусть…не надо…не…
А грязь из - под колес летит в кювет,
В подол небес , надорванный по краю.
На лицах будней - обморочный свет
Усталости... А мне - тринадцать лет.
И - представляешь ? ... Я тебя не знаю...
---------------------
Молоко, как назло, прокисло,
Да печалей - хоть пруд пруди.
Что -то ноет весь день в груди...
Опрокинулось коромысло,
Громыхнуло ведро...Поди ,
Окоянный стервец - котяра !
Напугал, прямо мочи нет.
Погоди, нажарю котлет,
Забежит соседка - Варвара,
Посудачим, поговорим.
Ты сегодня, никак, - с базара ?...
Тот, печальный , как Белый Бим,
Мне, пожалуй, совсем не пара.
Грустно, Варь...Ну и шут бы с ним.
Месяц поднял ночь на рога,
А в хлеву недоена Майка.
Неудалая я хозяйка.
Вот и " старая кочерга ",
Что живет на соседней улице,
Все считает чужие грехи,
Что за прибыль - писать стихи ,-
Говорит, кудахчет, как курица.
Кот на печке блаженно жмурится,
Легкой свежестью тянет с реки.
Ночи летние - коротки.
Он шептал мне на ушко : " Умница..."
Ах, как сладко зори целуются !
Млечный путь над домом - слега.
Завтра - в поле, метать стога.
Зорька звонко тряхнет монисто...
Варь...А как у тебя...с трактористом ?
Ладно, знаем мы вас ,молчи.
Кот, пригревшись, спит на печи.
Слышишь, Варь..., плесни - ка чайку.
Хочешь, я заварю покрепче ?
Слово - за слово , все полегче .
Скупо плачет по рыбаку
Невод, сохнущий недалече.
Посиделки наши - не вече,
Но попытка унять тоску.
Время - зА полночь, клонит в дремоту,
А чуть свет - бежать на работу.
Ну, до завтра ? Бывай, пока.
Худо бабе без мужика.
Нам и не снилось, Господи, и не снилось…
Глиняный рот не ставшей родной, Пангеи
Наспех заштопан шелковой ниткой Нила.
Бал сквозняков…портрет Дориана Грея
Падает со стены.
……………………..Сны?………………
Выпавшей из застежки
Полночи Перегриной,
Мячиком по – дорожке
Скачет Луна. Длинной
Тенью чиркнула сухо
О потолок старуха.
Складки лица – гармошкой.
Ночь выгибает спину.
Я притворяюсь кошкой.
Липкая паутина
Мелкого редколесья -
В заднице Геркулеса,
Тучного плоскогорья,
Жадного до Пангеи.
Мало ему горя,
Шел бы к своей Гее!
Свадебный марш геев…
Верный подход с тыла…
В темных углах - плесень.
Было – волной смыло.
Все б ничего, если…
Старая бл...ь:) в кресле
Тоже не спит. – Вижу.
Как я была – дурой,
Так и помру. Ближе?…
Тише, детей разбудим.
Кто я тебе? Автор
Сотни смешных виршей?
В мочках ушей – вишни…
Ладно, уж спи, завтра –
Поговорим, тише…
Море шумит. Слышишь?
Смуглая тень детства
За частокол сосен
Не убежит. Осень…
Смехом лечить десны,
Кухонный сплин – сексом,
Это же так просто…
Это же так…честно?
...............…мерзко.
Выцветший флаг ночи
Лег на конек крыши.
Мелом меня пишешь…
Вместо лица – прочерк.
Вервие многоточий
Двух или трехстиший.
Всё бы тебе…тише…
«Спите, жители Багдада, всё спокойно»:
Ходит сторож с колотушкой – погремушкой
По периметру ограды. Монотонно,
С каждым шагом, отдаляясь…тише…глуше…
Скудным сумеркам покорная, истома…
Неуемные цикады режут уши.
Светлячки танцуют сальсу. Всё спокойно…
Что мне делать с этой тенью, слишком стройной,
В пошлом нимбе лунных блесток на подушке?
Свет сочится через трубочки отдушин
Ветром вспененных, игривых занавесок
Над рекламными проспектами Negresco.
Старый сторож задремал на раскладушке,
Подле скважины колодца, под навесом.
Всё спокойно…в головах – потертый ватник.
Крепдешиновое простенькое платье
Пьет янтарную смолу из табуретки,
Словно бабочка, уставшая летать. Я –
Не твое палеозойское проклятье.
Хрупкий свет на мокрых прыгающих ветках
Балансирует, отторгнутый карнизом,
Перед яблонькой - застенчивой нимфеткой,
Легкомысленно соскальзывая с фриза,
Словно луч доисторического солнца.
Мы и так с тобой живем при коммунизме.
Отчего ж тебе, душа моя, неймется?
Тень оливы над рассохшимся колодцем
Бредит жрицами языческой Астарты,
Волоокими, с повадкой томных эльфов,
Ускользающими призраками Спарты,
Ионийского Коринфа…Трои…Дельфы…
Увлажненные оливковые взгляды
Отворяют без ключей замкИ и зАмки.
Грациозные ахейские наяды,
Узкобедрые лукавые вакханки…
Потеряются гераклы и циклопы
За бесхозными руинами Карнаки,
Безутешны будут Пенелопы,
И дожди прольются на Итаки.
Под ступнЯми на ступенях Парфенона –
Мрамор некогда цветущей Береники.
В зыбком пламени колышутся тунИки.
Афродиты…Ариадны…Антигоны…
С чуткой грацией испуганных газелей -
Для мечтательных Ясонов, Аполлонов,
Для порывистых Тесеев, Одиссеев,
Очарованных туманами Колхиды.
Распускаются тунИки, плещет пламя.
В смуглом сумраке сияют нереиды
Киммерийской бронзы долгими телами,
Непочтительно, нескромно, невозможно,
Возмутительно, преступно молодыми,
С иероглифами вен под пряной кожей,
Ароматнейшей, сродни согдийской дыне.
Улететь бы с воспарившими над ними,
Словно Карлсоны, наивно…беззаботно
Бутафорскими забавными богами,
Перечеркнутыми тенью самолета…
Я украсила гирляндой оригами
К Рождеству твои античные ворота:)
…исклеванное птицами звено
в цепочке облаков, крещенных в осень…
Я в детстве рисовала облака.
И всякий раз, когда меня сжигали,
В расплавленном магическом кристалле
Темнело небо, из-под каблука
Летели брызги, сотни тысяч брызг,
Неважно – где: в реале…виртуале…
На листьями забросанном причале –
Пластмассового зонтика абрис.
Осенние сады полны печали.
Ветхозаветно – местная тоска –
Во вздохе саксофона: « Sorry, Charlie»,
В надломленных гортанных мантрах чаек.
В окладе цвета байхового чая -
Намоленные небом облака…
Над кофе, над раскрытой пачкой « Salem»,
Над стружкой солнца, ссыпанной в бокал,
Над морем, что сродни измятой шали.
Широкие ладони сквозняка
Пытаются загнать в остывший тостер
Вчерашним ветром сорванный плакат.
Помешивая ложечкой закат,
Задумавшись…о чем? Хозяйка? Гостья?
( Любая рифма, только бы не «восемь»:)))
За столиком в углу скучает осень.
Кофейные потемки…облака…
Не облака – нагроможденья снов,
Чудовищных фантазий…послевкусье
Рассыпанных по склонам темных бусин,
Исповедально пахнущих вином,
Настоянным на травах, чуткой грустью
Кизиловых рассветов…На панно -
Парад ветров, подвижных, словно ртуть,
Не облака – истаявшие нимбы…
Из окон тянет кофе, свежей рыбой,
Обжаренной на углях. Струйка дыма,
С почти привычной горечью во рту,
Над кровлями, едва ли уловима,
Картинно изогнувшись балериной,
Истаяв, умирает на лету.
Наши гибкие тени скользят, надрывая края
Облаков, обнимающих осень в поношенной юбке.
Отчего же вы медлите, гнусные твари, ублюдки?
Я стою перед вами на узкой полоске жнивья,
Перебирая ландыши в руках.
Они – мертвы. В простреленных лопатках
Пустынно, как у неба в рукавах.
Он не придет на детскую площадку,
Малыш, что заблудился в облаках.
Пылятся дома кубики, лошадки,
В архейском первозданном беспорядке.
Скулит щенок. Я плакала украдкой,
Подбрасывая влажные дрова
В раззявленную пасть каминной топки
Полет снежинки, трогательно – робкий…
Расплавленный металл. Горячий цех.
Чужие, нелюбимые мужчины
И…о, досада! – Первые морщины…
Нет, годовые кольца – на лице.
Ты все еще идешь по облакам?
Мы – пасынки, найденыши...молись
Тому, кто по ночам отводит море
От берегов, стучится в каждый дом.
Шаги все ближе…ближе…под окном…
Мы – ландыши, подрезаны – под корень.
Привычно вышибая клином – клин,
Терпи, мой мальчик. То ли еще будет?
Суровые хозяева земли,
Штормами измордованные люди,
Из гавани уводят корабли.
Тебе все чаще снятся облака…
И солнечные брызги – всплески счастья,
Врачующие старый теплоход,
Послушны бризу, дующему в снасти.
Темны пещер базальтовые пасти.
Измучен всадник, скачущий верхом
На лошади, в тени прибрежных гор.
Крепкоголосых птиц стихийный хор
Звучит ахейским гимном сладострастью.
Тень яблони, опершись на забор,
Заслушалась…
Куда ни кинь – последняя вода.
Ты, я и Бог – Бермудский треугольник.
Шафранный луч забился в неводах,
Нечаянно сорвавшись с колокольни.
Нам некуда вернуться…никуда.
Дай руку, бедный, царственный невольник,
Нам некогда вернуться…никогда…
Никто не остановит облака.
О нанэ цоха, суженый мой, ря…
Газеты лгут. Мне тошно от известий,
От « Нет известий»- тоже. Дух полесья -
Деревня в древних дебрях декабря,
Дремучий, запредельный звукоряд
Колоколов, начищенных до блеска,
Языческий русалочий обряд…
Гончарный круг Луны над черным лесом
Завис. Останься, слышишь? До утра…
Я – не Христова – чертова невеста.
Ночь, овдовев, состарилась…Пора?
Костры – по ведьмам, ведьмы – по кострам
Истосковались. Сотый раз подряд
Молюсь тебе на варварском наречье.
Я – огненная рана на предплечье
Обласканного солнцем янтаря.
Былинный путь во греки из варяг
Отрадней, чем постылый бег на месте.
Дорога влево – на твое поместье.
Мне – прямо, в порт, к причалам, якорям…
Все выше громоздятся облака,
Вплотную, к морю сдвинутые глыбы.
Во впадинах ключиц гнездятся рыбы,
В ушах – библейский шелест тростника.
Объеденная крабами трава
Змеится у виска. В пустой квартире
Качаются серебряные гири.
На вспененные ветром кружева
Упала тень. Глубокий…страшный вырез…
Серебряные гири…
…………………………жернова…
Фундаментальный лунный псевдосвет
В широком алебастровом сосуде
Размашисто рисует силуэт,
Под сколом плеч - иссосанные груди
Бегущей по волнам, которой – нет…
Ни «до»… ни «после»…не было…не будет…
Подай платок. Я триста лет не плакала,
Все триста лет, живя тебе назло,
Болела небом цвета коньяка,
Включала темный свет в разбитых лампах
Для тех, кто потерялся в облаках,
Толкла на кухне битое стекло
И поливала мертвые цветы
( Ты все еще боишься темноты?),
Зарывшись в одеяло одиночества,
Звала тебя в привычное тепло
Натопленного дома. В эту ночь листва
Обуглилась. Пока не рассвело,
Торопишься уйти. Запели двери.
Вернешься ли, мой странствующий дервиш?
Неловкий жест: хочу перекрестить
Тебя, как в русских сказках, на дорогу.
В исписанном автографами птиц,
Сыром блокноте неба, понемногу
Оттаивая, медленно брести,
Под шелест ветром вырванных страниц,
Ведь, что ни говори, а легче – с Богом.
Молчишь…не отвечаешь. За спиной –
Не крылья, облака. Завыть бы в голос…
Дымит, слегка потрескивая, хворост
В огне, который вспыхнул подо мной.
...Полтора километра льда...
( А. Мельник)
----------------------------
На развалинах сумерек – серо и сыро, и сиро.
Знать, во всем виноват снегопад, опустившийся с гор.
Уводящий, как тать, из распахнутой ветром квартиры
Тени смуглых олив за не ставший преградой забор.
Захлебнулась лавина далеким, раскатистым эхом.
«Жизнь взаймы»…вместо Библии… Эрих Мария Ремарк.
Две недели не выберусь в город, а надобно ехать…
В окна пялится тьма в бутафорских лиловых доспехах.
Голливудский блокбастер про бедную Жанну Д, Арк
Продолжается. Вялые мысли - вдали от экрана.
Вот собака моя, потаскуха, опять понесла…
Ворох писем на влажных обрывках густого тумана
Зыблет ялик с обломком фломастера вместо весла.
Дремы в плюшевом кресле так сладостны…сладостны…сла…
Закурились поземкой холмы – воспаленные гланды
Декабря, низводящего помыслы к чашке « Nestle «.
Мы обрядим монстеру, как елку, в сухие гирлянды
Из бумажных кладбищенских венчиков. Happy New Year…
Обменять бы сопливую вечность на банку « Nestle»…
Незатейливый бредень, цепляясь за колышки бреда,
Обгоняя теченье, уходит куда-то, под лед.
Наловлю, может быть, окуней, «на жарёху», к обеду,
И назавтра останется, ежели вдруг повезет.
Если вдруг повезет, на снегу, целомудренно чистом,
Словно крылья фантома, сверкнут паруса изо льда.
Увлекая народ на штормами побитую пристань,
Да плевать мы хотели… « Летучий голландец», сюда!
Идиотская шутка: « Считайте меня коммунистом,
Если я не вернусь»…если я не вернусь никогда.
Не припомню, откуда… глаза эти, полные льда…
В траурном окоеме выгоревших полей,
Усеянных хлопьями пресытившихся ворон,
Тяжело раскачиваюсь в твоей петле
Под аккомпанемент « The Show must go on»
***
Мокрый снег на плече Ачагылара* –
Целомудренный поцелуй в заплаканные глаза.
Я рассыплю семя травы Сезам
У твоих ворот. Жди меня…вчера.
Небо исчерпано, вычерпано до самого дна.
Гром карябает горы пустым ковшом.
Сделай так, чтобы было всем хорошо.
Ну ладно, если не всем, то хотя бы нам.
Вцепляясь в чужую тень над моим гнездом,
Коверкаю истины, невидимые в темноте.
Незаменимый тест на ломкость ногтей…
Тот, кто не спит – не ведает вещих снов.
Нет ничего… не вечного. На кресте,
Свесив ножки, сидит, ухмыляется злой гном,
Потирает потные ручки. От наших тел
Пахнет страхом,
………………………..прилипшим к рубахам -
Намертво, въедливой плотной коростой.
Прикрываясь рукой не от света – от темноты,
Рву облака на - простыни,
Простыни – на бинты.
Проклятый тест на ломкость ногтей…
Суженый мой, присушенный
К сердцу: корнями…травами…
Наши дворцы - разрушены,
Левые стали правыми.
Зря повторяла заговор,
Семя кунжута сыпала,
Цвет собирала липовый.
Беды кочуют – табором.
Не отмолила, стало быть…
Имя твое…бессонница.
Вязнет в болоте конница.
Айсберги, отваливаясь от континента, настигают « Титаники».
Веллингтон иже с ним – довольны. Груши – Иуда?
Мы напьемся живой воды, чтобы стать маленькими.
Потом – подрастем, поженимся, как обычные люди,
Поселимся на острове, где пальмы подобны палицам,
Пальцам древних богов, списанных за ненадобностью.
Солнце, беспечное, желторотое, сверху пялится
На океан, исполняющий « Оду к радости».
Или все-таки…» The Show must go on»?
Постинг дождя на потных, небритых лицах…
« Я убью тебя, лодочник». Слышишь меня, Харон?
ПолкИ расставлены – по обе стороны Стикса.
Липнет к рукам обтянутый кожей руль.
Нашего поля ягода – волчий глаз.
Тысячу лет спасала тебя от пуль.
Только от одиночества – не смогла…
…противный, нелепый тест на ломкость ногтей…
На выпуклых мордах туч – неотвратимость опричнины.
Июню тесно во влажной рубахе неба над Ватерлоо.
Наши лица ползут, смещаются симметрично
Оси Северо-Атлантического разлома,
Относительно призраков пересыпанных пеплом стран,
Заиндевелых мачт утерянных кораблей,
Стиснутых льдами… наледи узкий шлейф
Ползет по следам низложенных королей…
ГрушИ коварнее шурале.
Создатель немилосердней, чем Талейран,
Чем, упорно штурмующая перекат,
( Кому тебя, бедного, нынче жаль?)
Шельда, напоминающая ужа
Под широким казенным крылом « Эль Аль».
Небо…сквозные ранения в облака…
Мы – чьи-то тени, взятые напрокат.
Тебя не спасет ни Господь, ни Мишель Ней.
Луна проступает тусклым сырым пятном
На плащанице сумрака за окном,
За кострами, разложенными в степи, под ней.
Все равно не спишь, лучше иди сюда.
Впереди – темнолицая вечность. Куда спешить?
Над подлеском сочится гноем твоя звезда.
Не надейся ни на Бога, ни на Груши.
Возвращайся, простивший всех, кто предаст, продаст.
Будем слушать молитвы чаек на Cap Corse.*
Я жалею тебя два века… The Show must…
Умирает от СПИДа Mercury. Мокрый снег
Налипает на дворники. Встречная полоса…
Или – взлетная? Звезды – вдребезги, на обгон…
Руль – заклинило. Бей же, дура, по тормозам!
Морозный поцелуй в заплаканные глаза…
Кому он нужен, тест на ломкость…костей?
Лоо*…
……..Ватерлоо…
……………….Шоу…
……………………..Must go…
Продолжение следует. The Show must go on…
------------------------------------------
· Ачагылара – гора в Абхазии.
· Лоо – деревня по трассе между Сочи и Туапсе, на опасном участке « серпантина».
Cap Corse – мыс Корсика.
...я буду спать, когда ты не - проснешься.
Когда ты...не...я - буду. Засыпай.
-----------------------------------------
Я - стигмат
...........на любимой седой груди.
-----------------------------------------
Смуглой родинкой на молочном плече горы –
Дом в пасхальном миндально – персиковом дыму.
У фонтана субтильный ониксовый амур
Ускользающим отраженьем тревожит рыб.
Этот дом я ношу под сердцем. Парад - Алле
Птиц над влажными пролежнями проталин...сплин…
Я поила тебя росой миллиарды лет,
Чтобы ты расцвел на Ивана Купалу… спи.
Твои волосы пахнут морем. Издалека
Все идешь…беспомощен след на сыром песке.
Истекая нектаром черного молока,
Пропадает в недальних соснах...не важно, с кем
Ночь – владычица суицида. Страстной четверг…
Что за прибыль – желать сошедшую со стены?
Я ищу тебя на рассвете в сырой траве.
Ты меня неистово тащишь из глубины.
Кверху брюхом – всплываю (здравствуй, ну вот и я),
Самой хрупкой и беззащитной из субмарин.
Мокрым блеском в потемках лунная чешуя
Затмевает сияньем кроткие фонари.
Ну к чему тебе полоумная « Леди Бомж» ?
Корчишь всё из себя спасителя, Анти – Бог,
На ладони, вглядись получше – истлел чертеж,
И собака скулит под окнами. Чтоб ей сдох…
Я хочу тебя так, что в пору бы…умереть,
Источившейся миррой кануть под образа,
Захлебнувшись одной из темных Гиперборей,
Где так светел знакомый с детства морской вокзал.
Вздох фисташковой палубы…жалобный всхлип ли…стон…
Волн, истерших колени в кровь о шершавый мол…
Спи, мой мальчик, мой обреченный Наполеон,
Мы не молоды…мы не молоды…мы не мо…
Приходи ко мне под иконы…под облака…
Под крещендо облитых потом, сутулых спин.
Я налью тебе крынку черного молока.
Я убью тебя прежде, чем…а пока – спи.
Снег противопоказан проводАм
И прОводам. Сочится год дракона
Подтаявшей сосулькой. Чехарда
Землистых ликов…мутная слюда
Течет из глаз покинутых вагонов.
Вокзальный полусплин…полубардак…
Бежит пацан. Спроси его – куда?
Он не ответит. Лысая ворона,
Прожорливая ябеда – беда,
На призраков, вмерзающих в перроны,
Таращится. Слетелись поезда,
Учуяв след драконьего хвоста,
Крапленого* небесной манной?… Манкой?
Метелью убаюканный состав
Качается на нитке полустанков.
Зима благословила ледостав.
Убогое купейное тепло…
Короткий спуск, сбегающий под рельсы…
Я вспыхну на неоновом табло
Задержкой всех невыполненных рейсов.
В оглохшем зябком тамбуре вдохну
Прокуренный, студеный, колкий воздух.
Воронами исклеванные звезды
Прихвачены морозом. Мне б одну
Сорвать…стоп-кран? Сорваться…все равно…
От всех присущих миру одиночеств,
По – заячьи петляя между строчек.
Как много снега выпало…как мно…
-----------------------------
Крапленого – имеется ввиду : в крапинку:), слегка присыпанного чем-то, а не в более привычном,
вульгарном смысле.
Когда, в каком далеком далеке
Все это было с нами?…
---------------------------------------------------------
Согдийская распутница – весна…
Сирень на подоконнике и ноты…
Мелодия …песнь песней Нино Рота
К « Ромео и Джульетте» из окна
Рвалась, цепляясь шлейфом за карниз,
За пыльный фриз облезлого фронтона.
Ты наблюдал с соседнего балкона
За мной, Джеймс Бонд :), а я смотрела вниз
«Омытые слезами туч, сады оделись в яркий шелк.
И пряной амбры аромат весенний ветер нам несет.
Под вечер заблистал в полях тюльпана пурпур огневой,
В лазури скрытое творцом явил нам облаков полет.
Цветок смеется мне в дали, - иль то зовет меня Лейли?
Рыдая облако пройдет, - Меджнун, быть может, слезы льет?…..»
…где ты был, когда меня не было?
Где меня никогда не было…не было…не…
Где я была?
Безнадежно – счастливое утро…раскрытые ноты…
Нино Рота…
«Взгляд мой, видящий мир земной, - от тебя. Мир цветущий, как сад весной, - от тебя.
Пусть не светит мне серп молодой луны. Дом мой полон яркой луны - от тебя.»…
Библиотека. Пыльные черты
Трактатов Авиценны – Ибн - Сины.
Из сада тянет мокрой древесиной…
« Вас можно проводить?» - « Давай на « Ты:) »
سوز تب سخت بلرزاند زمين
وازين لرزة سخت،
همه جا ريخت به هم
بم به زير آمد و هم زير به بم
Помнишь?
Пестрело небо росчерками птиц
С утра, а ночью падали в барханы
Метеориты. Плыли караваны
Теней…безмолвных призраков, без лиц.
Оазисы встречали падших ниц
К стопам почившей в Бозе Согдианы.
Порой Норд – Ост, любитель пофорсить,
Бросал на город гроздья светлых бусин,
И мы, от налетевшей с неба грусти
Спасаясь бегством, прыгали в такси.
Потом – всю ночь читали Фирдоуси
Взахлеб и непременно – на фарси :)
«Ветер, вея от Мульяна *, к нам доходит.
Чары яр * моей желанной к нам доходят...
Что нам брод Аму шершавый? Нам такой,
Как дорожка златотканая, подходит.»
و درين زير و بم آشفته،
تاج خشتين هزاران ساله،
اوفتاد از سربم.
تارک شهر شکست
На выщербленных скулах минарета –
Остатки облицовки…пряных слов…
Газели неизвестного поэта.
Через дорогу – рынок: жирный плов,
На дыни цвета солнечного света -
Высокий спрос. Харчевня – за углом,
И голуби из ветхого завета
Слетелись поживиться у котлов.
«Целый день, целый день я плакала, глядя в зеркало.
Весна хлынула в мои окна
зеленым кошмаром деревьев,
и тело уже не умещается в коконе одиночества,
и пожухла моя бумажная корона
в этой поверженной стране…»
Срастаясь с небом, выдохнувшим дым
Из облаков, идешь, покуда веришь.
Храни тебя, Господь, мой бедный дервиш,
Мой странствующий дервиш, пилигримм.
«Я не могу, я больше уже не могу.
Эта разноголосица улицы, щебет птиц,
и глухие удары тряпичного мяча,
и возгласы ребятишек,
и танец воздушных шаров,
которые, как мыльные пузыри, взвиваются на нитках вверх,
и ветер, и ветер, ходящий ходуном,
как расплавленная магма страсти...
Будто осажденная крепость,
уже безнадежно
обороняется моя вера,
и взывает из старых трещин сердца
честь.»
Помедлив, Солнце, светлый падишах,
Смежает абрикосовые веки.
Ты с каждым шагом ближе к небу…к Мекке…
А я - к земле. Спаси меня, Аллах!
«Целый день, целый день смотрела я
в глаза моей жизни,
и они, устрашась этой стойкости,
словно лгунишки,
находили убежище
под ресницами.»
خون تاريخ ، سرازير ز پيشانی ارگ
خشتها،
اين کهنه ورقهای کتاب تاريخ
چون تل خاک شدند بر سرهم
О, как я устала… широкие спины
Товарных вагонов…чудовищно… странно…
Стану, как все, обожженною глиной.
Я – Согдиана…сама Согдиана.
«Где мой приют?
Приютите меня - вы, беспокойные светильники.
Вы, дома в утреннем мареве,
когда ароматный дым очага
окутывает солнце над крышами.»
و همه قصة بم،
قصة گفته و نا گفته ز شادی و ز غم،
دردل خاک در آميخت به هم
کی برآيند زخاک؟
Мне – сорок лет. Ты более, чем жизнь
Ты - более, чем…выше – не подняться.
Мечты воспроизводят…миражи.
А завтра – мне исполнится тринадцать.
Согдийский зной рождает миражи…
«Целый день, целый день,
словно утопленницу,
несет меня к огромной туманной скале,
к глубоким морским пещерам,
к внимательным безмолвным рыбам,
и мой позвоночник
натягивается, как тетива, от предощущения смерти.»
……врозь?……………
Кувалдой – по темечку.
……брось,
Кинь в меня семечку.
Я взойду. Прорасту.
Вырасту…
Ну, посмотри же,
Я тянусь…удлиняюсь, вытягиваюсь, как…жевательная резинка.
Я – насквозь трансцендентна. Чуешь?
Да нет, не пьяная…не пьяна я…
Тебе – показалось.
Терпи – до завтра. Завтра я умру
Скорей, чем солнце врежется в барханы.
Тринадцать лет – за утреннюю грусть,
За мимолетный призрак Согдианы.
Не бейте меня, боги, я сдаюсь.
خاک تنپوش تن شهر خراب
خون جاريست چو آب
قصه از حادثه نيست
قصة فاجعه ايست
В неторопливом небе над Самаркандом -
……..тысяча и одна………….
Призраки бродят в тени минаретов…
Неосязаемы…неощутимы…
Пилигримы…
…… Века –
В глиняных черепках,
Отголосках песчаных бурь...
Плазменный шар на верблюжьем горбу…
Я – тысяча и, может быть, одна,
Одна из тысяч…тень от минарета…
И я – в тени, и не достать до дна,
До горечи, помноженной на « где-то».
قصة فاجعه ايست
حزن اينجا شعف است.
چشم مادر پر خاک،
نتوانست که ديد،
…Имя твое – щербет.
Звуки ласкают нёбо,
Патокой растекаясь по деснам,
Невыносимо …медленно…сладостно…
Обморочно…плавятся…тают…ускользая,
Где-то под языком…
Оставляя яд послевкусия…
Сегодня мне – сорок лет.
Русла – песком
Пересыпаны. Солнце ушло…
До завтра, а завтра мне будет тринадцать.
Будет ли?
Я – Согдиана…
Слышишь меня?
Давай подождем до завтра.
А сегодня…
Лунная лампа натерта до блеска.
Джины уснули. На выцветших фресках –
Шафранные сны, совместимые с былью,
В утреннем небе, пропахшем ванилью,
Ангелы чинят побитые крылья.
Все уже…было?…
Фархад – в запое. Бедная Ширин!
Загаженная мухами картинка
Из прошлой жизни…гаснет керосинка.
Над кем же ты смеешься, Алладин?
В зеленой лампе…тысяча чертей!
До одури…ах, чтоб тебя, плутовка!
Все лампы - лгут. У джинов – забастовка.
Безносое чудовище в фате –
За дверью. Не открою. Не отдам.
Сплету венки из розовых настурций.
Как жаль…ни обмануть – ни обмануться,
Ни затянуть на горле провода.
«Моя любовь! Как без тебя свершу я путь земной?»…
Ветер…
Выгоревшее небо над Самаркандом
Плюется копотью…
Скоро все кончится…
«И кто дерзнет тебя спросить: “Что поцелуй твой стоит?”
Ста жизней мало за него, так как же быть с одной?»…
Скоро…все…
Пыльные бури…шафранные ветры…
Сотрут мою грусть со стены минарета.
بدن پارة دردانة خويش،
که به بستر بسپردش شب پيش
وچو پروانه که بر برگ گلی بنشيند،
سر زلفش بنواخت،
Давай с тобой поженимся, родим
Детишек, заживем, как все. Тринадцать…
Молчишь…прости…не стоит волноваться
Я – прах на манускриптах Саади.
Ты будешь … меня на кислых овечьих шкурах,
До тех пор, пока не утихнет ветер
Пока не иссякнут арыки
Пока звезды…
Не превратятся в медуз, выброшенных на сушу…
Хуже ли,…лучше…
Не все ли теперь…
…не все ли…
تا که آرام غنود
طفل خوابيد و مادر خنديد
مادر از بستر طفل، چو شبح نرم برفت.
شب طولانی و سرد و تاريک
«Так не страдал еще никто во все века и времена»…
Дряблое тело неба над Самаркандом…
Купает пыльные звезды в сухих колодцах
………….не надо…………
……………………….Обойдется…
«У тебя действительно слезы, а не только отблеск моих,
Что в глазах твоих я когда-то, словно в зеркале, видеть мог.
Всюду, где на тропинку сада упала твоя слеза,
- То живая роза раскрылась, то нарцисса влажный цветок.»
همه در خواب شدند
خفت مادر
تا به يک قصة رؤيائی نرم،
دل خود گرم کند،
На ветхом снимке – новенький трамвай.
Остывший чай на тумбочке и ношпа.
Я буду спать, когда ты не проснешься,
Когда ты не…я буду…засыпай.
Когда ты…не…я – буду. Слышишь? – Буду!
Лежать, прижав фарфорового Будду
К чахоточной груди, когда ты не…
Ушел трамвай. Да шут с ним, не последний.
Хромой кондуктор, чокнутый посредник,
Он всё, каналья, знает обо мне.
شب طولانی و سرد و تاريک
بود آرام وليکن به سحر
سخت لرزيد زمين
خاک بلعيد هرآن قصه که بود
«Я не могу, я больше уже не могу
и пускаюсь в дорогу,
и мое отчаяние только усугубляется моей стойкостью.
И эта весна, и этот зеленый кошмар,
который хлынул в мое окно,
как бы говорят мне:
"Знай, ты уже никогда не выплывешь,
ты -
утонула".
Сто пудов на груди…сто веков…
Понимаешь ли это?
КараузЕк*…моя черная…Лета…
…………………………………лепта…
Шафранные дюны, согдийские горы…
Скоро
Я умру, на этих вонючих шкурах…
Хочется пить. Пересохли колодцы.
Все обойдется?
Цитадель, изнасилованная временем -
…любовь?…
و نبيند در خواب،
که فتاده پسرش
پاي او خورده به سنگ،
دست خراشيده و بشکسته سرش.
«Где мой приют?
Неужели все дороги,
как бы ни петляли они,
все равно приводят
в пропасть?»
Держите меня, люди. Глубоко
В зиндане…темень. Мне сегодня – сорок.
Я покидаю хлопковые горы
Никем не одолимых облаков
Затем ли, чтобы ты меня любил
В языческом гробу, пропахшем псиной,
Дерьмом, сопревшим войлоком, бензином,
Бессмысленным: «To be or to not be «
Увенчанным нытьем полубогов
О некогда цветущем Гулистане?
Выходим из…метро, на Теплом Стане.
Освободите, граждане, вагон.
-------------------------------
· Караузек - черная речка.
· * - Мульян - речка в Бухаре
* - яр - подруга
При написании были использованы фрагменты из произведений Омара Хайама, Рудаки,
Джами, Хафиза, Форуг Фаррохзад, Фархада Саиди.
.
Когда, в каком далеком далеке
Все это было с нами?…
---------------------------------------------------------
Согдийская распутница – весна…
Сирень на подоконнике и ноты…
Мелодия …песнь песней Нино Рота
К « Ромео и Джульетте» из окна
Рвалась, цепляясь шлейфом за карниз,
За пыльный фриз облезлого фронтона.
Ты наблюдал с соседнего балкона
За мной, Джеймс Бонд :), а я смотрела вниз
Где ты был, когда меня не было?
Где меня никогда не было…не было…не…
Где я была?
Безнадежно – счастливое утро…раскрытые ноты…
Нино Рота…
Библиотека. Пыльные черты
Трактатов Авиценны – Ибн - Сины.
Из сада тянет мокрой древесиной…
« Вас можно проводить?» - « Давай на « Ты:) »
Помнишь?
Пестрело небо росчерками птиц
С утра, а ночью падали в барханы
Метеориты. Плыли караваны
Теней…безмолвных призраков, без лиц.
Оазисы встречали падших ниц
К стопам почившей в Бозе Согдианы.
Порой Норд – Ост, любитель пофорсить,
Бросал на город гроздья светлых бусин,
И мы, от налетевшей с неба грусти
Спасаясь бегством, прыгали в такси.
Потом – всю ночь читали Фирдоуси
Взахлеб и непременно – на фарси :)
На выщербленных скулах минарета –
Остатки облицовки…пряных слов…
Газели неизвестного поэта.
Через дорогу – рынок: жирный плов,
На дыни цвета солнечного света -
Высокий спрос. Харчевня – за углом,
И голуби из ветхого завета
Слетелись поживиться у котлов.
Срастаясь с небом, выдохнувшим дым
Из облаков, идешь, покуда веришь.
Храни тебя, Господь, мой бедный дервиш,
Мой странствующий дервиш, пилигримм.
Помедлив, Солнце, светлый падишах,
Смежает абрикосовые веки.
Ты с каждым шагом ближе к небу…к Мекке…
А я - к земле. Спаси меня, Аллах!
О, как я устала… широкие спины
Товарных вагонов…чудовищно… странно…
Стану, как все, обожженною глиной.
Я – Согдиана…сама Согдиана.
Мне – сорок лет. Ты более, чем жизнь
Ты - более, чем…выше – не подняться.
Мечты воспроизводят…миражи.
А завтра – мне исполнится тринадцать.
Согдийский зной рождает миражи…
……врозь?……………
Кувалдой – по темечку.
……брось,
Кинь в меня семечку.
Я взойду. Прорасту.
Вырасту…
Ну, посмотри же,
Я тянусь…удлиняюсь, вытягиваюсь, как…жевательная резинка.
Я – насквозь трансцендентна. Чуешь?
Да нет, не пьяная…не пьяна я…
Тебе – показалось.
Терпи – до завтра. Завтра я умру
Скорей, чем солнце врежется в барханы.
Тринадцать лет – за утреннюю грусть,
За мимолетный призрак Согдианы.
Не бейте меня, боги, я сдаюсь.
В неторопливом небе над Самаркандом -
……..тысяча и одна………….
Призраки бродят в тени минаретов…
Неосязаемы…неощутимы…
Пилигримы…
…… Века –
В глиняных черепках,
Отголосках песчаных бурь...
Плазменный шар на верблюжьем горбу…
Я – тысяча и, может быть, одна,
Одна из тысяч…тень от минарета…
И я – в тени, и не достать до дна,
До горечи, помноженной на « где-то».
…Имя твое – щербет.
Звуки ласкают нёбо,
Патокой растекаясь по деснам,
Невыносимо …медленно…сладостно…
Обморочно…плавятся…тают…ускользая,
Где-то под языком…
Оставляя яд послевкусия…
Сегодня мне – сорок лет.
Русла – песком
Пересыпаны. Солнце ушло…
До завтра, а завтра мне будет тринадцать.
Будет ли?
Я – Согдиана…
Слышишь меня?
Давай подождем до завтра.
А сегодня…
Лунная лампа натерта до блеска.
Джины уснули. На выцветших фресках –
Шафранные сны, совместимые с былью,
В утреннем небе, пропахшем ванилью,
Ангелы чинят побитые крылья.
Все уже…было?…
Фархад – в запое. Бедная Ширин!
Загаженная мухами картинка
Из прошлой жизни…гаснет керосинка.
Над кем же ты смеешься, Алладин?
В зеленой лампе…тысяча чертей!
До одури…ах, чтоб тебя, плутовка!
Все лампы - лгут. У джинов – забастовка.
Безносое чудовище в фате –
За дверью. Не открою. Не отдам.
Сплету венки из розовых настурций.
Как жаль…ни обмануть – ни обмануться,
Ни затянуть на горле провода.
Ветер…
Выгоревшее небо над Самаркандом
Плюется копотью…
Скоро все кончится…
Скоро…все…
Пыльные бури…шафранные ветры…
Сотрут мою грусть со стены минарета.
Давай с тобой поженимся, родим
Детишек, заживем, как все. Тринадцать…
Молчишь…прости…не стоит волноваться
Я – прах на манускриптах Саади.
Ты будешь … меня на кислых овечьих шкурах,
До тех пор, пока не утихнет ветер
Пока не иссякнут арыки
Пока звезды…
Не превратятся в медуз, выброшенных на сушу…
Хуже ли,…лучше…
Не все ли теперь…
…не все ли…
Дряблое тело неба над Самаркандом…
Купает пыльные звезды в сухих колодцах
………….не надо…………
……………………….Обойдется…
На ветхом снимке – новенький трамвай.
Остывший чай на тумбочке и ношпа.
Я буду спать, когда ты не проснешься,
Когда ты не…я буду…засыпай.
Когда ты…не…я – буду. Слышишь? – Буду!
Лежать, прижав фарфорового Будду
К чахоточной груди, когда ты не…
Ушел трамвай. Да шут с ним, не последний.
Хромой кондуктор, чокнутый посредник,
Он всё, каналья, знает обо мне.
Сто пудов на груди…сто веков…
Понимаешь ли это?
КараузЕк*…моя черная…Лета…
…………………………………лепта…
Шафранные дюны, согдийские горы…
Скоро
Я умру, на этих вонючих шкурах…
Хочется пить. Пересохли колодцы.
Все обойдется?
Цитадель, изнасилованная временем -
…любовь?…
Держите меня, люди. Глубоко
В зиндане…темень. Мне сегодня – сорок.
Я покидаю хлопковые горы
Никем не одолимых облаков
Затем ли, чтобы ты меня любил
В языческом гробу, пропахшем псиной,
Дерьмом, сопревшим войлоком, бензином,
Бессмысленным: «To be or to not be «
Увенчанным нытьем полубогов
О некогда цветущем Гулистане?
Выходим из…метро, на Теплом Стане.
Освободите, граждане, вагон.
-------------------------------
· Караузек - черная речка.
Арбузным соком сочится мякоть
Потемок, брошенных в грязный кузов
Бахчи… и ты отчего-то в тягость,
И даже я становлюсь обузой
Земле с присохшей к груди коростой
Античной пудры – согдийской пыли.
Арбузы лопаются от злости.
До них нет дела, о них забыли.
На потных, вылинявших футболках
Покорно мнутся не наши лица.
На тонкий запах арбузной корки
Слетятся бабочки. Им – за тридцать.
Осиротевшие в зиму дачи
Берут в кавычки пустые пляжи.
Ты понимаешь, что это значит,
Но никогда, никому не скажешь,
Как, обжигая сопревший сумрак,
Пыхтит под крышкой уха сазанья.
Любовь на кислых овечьих шкурах
Не преступленье – без наказанья?
Зацелованный снегом погост поглощает пространство,
Расплетая косичку протоптанной кем-то межи.
Помирают…одни - от болезней, другие – от пьянства.
Жизнь, слегка раздобрев, подобрела. Да некому жить.
Пульс Биг Бэна, совпавший нечаянно с боем курантов,
Насыщаясь безмолвием, тонет в альпийских снегах
Под недобрыми взглядами чьих-то теней – арестантов.
Я предам тебя нынче же, ночью, продам на торгах.
Тонко пахнущий детством уют…Отчего постарели
Тополя, простояв под окном, над кручиной реки
Помнишь, сколько… ? Сутулой спиной прислонясь к батарее,
Пожилая, усталая женщина вяжет носки.
У порога чужая собака, оскалившись хищно,
Захлебнувшись простуженным лаем, долой, со двора
Гонит. Где же ты, преданный, проданный, принц мой и нищий ?
Над столешницей вспыхнула пыльная бабочка бра,
Прыгнул в комнату плазменный мяч - голова небоскреба
С монитора, сводящего челюсти стрелок к нулю.
Мягко тычется мгла в батарейные, теплые ребра
И стихи меня пишут на влажных проталинах…лю…
Несмышленая кариатида с облупленным носом,
Спотыкаясь о волглый, разбавленный сплином, сонет,
Растворяюсь в ореховом небе над сельским погостом…
Сквозь меня самолеты несутся навстречу Луне…
Захлебнувшись июлем, настоянным на абрикосах,
Не касаясь негромких...нескладных...нечаянных...не...
Мармеладными дольками крыльев...предчувствуя.. осень.
Кто-то хлопает ставнями…может быть, все-таки, - ветер ?
Ты приляжешь со мной на минутку, оставшись…навек.
Земляничные сны…неразлучные с осенью дети…
Изумленно посмотрят на нас из – под байковых век.
Зря пытаешься снять с креста
Тварь с амбицией поэтессы.
Заграничные паспорта
Стоят мессы ?
Теребя оборки кулис,
Всякий раз, из дерьма и стеба,
Поднимаюсь к тебе, "На бис",
(Здравствуй, Небо!),
Выгрызая промерзший грунт,
Выворачивая запястья...
Беспонтовый* ,усталый бунт -
Вместо счастья.
---------------------------------
С Tower Bridge сорваться не в Темзу - в Лету,
Наспех приладив крылья - страницы People
И, повернувшись в пол-оборота к лету,
На ММS-ки резать видеоклипы,
Путая слайды, чаще всего, от скуки,
От состраданья к той, что привычно-странно
Взглядом побитой, вечноголодной с*:)ки
Светит тебе с иконы телеэкрана,
Смутно белея ликом, наводит порчу.
Из-под надгробий век мирроточит таллий.
О,посмотри, как я не на углях, Отче! -
На пъедестале корчусь, на пъедестале.
-------------------------------------------------------------------------
на всякий пожарный :)
беспонтовый ( слэнг) -*- бестолковый, бесполезный.
Слово со звездочкой и смайликом - литературное, цензурное, кстати, обозначает собаку женского рода и не только :)))
Наскальный блюз на цоколе дворца…
Абстракция в созвездии покоя…
Вселенная немодного покроя…
Не отнимая руки от лица,
По набережной, в сонмище зонтов,
Злой…мокрой…мертвой…чокнутой Лолитой,
Заупокойно – будничной молитвой…
Плыву…огни…гирлянды фианитов…
Разметка улиц…вышивка крестом.
Гремит: гроза ? Разбитое корыто?
Дождь. Лондон. Мастер. Воланд. Маргарита.
И Темза – перечеркнута мостом.
Иголка с ниткой, лампочка в сто ватт…
Кривой стежок…неловкие заплаты…
Голгофа « от зарплаты – до зарплаты»
Банальней, чем « никто не виноват».
Я сильная…я – та еще…трава…
Канва… наперсток…только б не заплакать.
О, только б не заплакать…не запла…
Автоответчик пишет тишину,
Инструкцию по выходу из комы.
Однажды я, осмелившись, шагну
Из ниоткуда, в ставшее знакомым
Пространство, где старушка голубям
Дает с ладони хлеб, блестя очками.
Москва, давно забывшая тебя,
Стучит по тротуарам каблучками,
Мелькая в переулках, между строк,
Собрав у глаз уютные морщинки.
У Третьяковки выйду из метро…
Невольно потянусь за паутинкой,
Дотронусь до облупленных колонн,
Припоминая тех, кто не вернется…
Увижу, как коснется облаков
Твой самолет, нацеленный на Солнце…
Не ко двору наступят холода.
И я, за самолетом…к морю…к югу…
Орехам, пересыпавшим чердак,
Нечаянно приснившимся друг другу
Магнолиям, испуганным ветрам,
Что мечутся, теряя направленья,
К беспомощным, простым стихотвореньям
С рябиновой горчинкой…Как ты там ?
И, тонколицей грусти вопреки,
Хочу, как та, московская старушка,
Смешную чепуху шептать на ушко
Тебе и голубей кормить с руки.
Вчера: весь день – обильный листопад. Вереница грузовиков, переполненных
листьями…странная похоронная процессия.
----------------------------------------------------
Темнеет… Влажно клеится к земле
Плевок предзимья…тускло…беспризорно
Гниют на перепачканных заборах
Лохмотья дня. Собрать остаток лет,
Как листья, в кучу, бросить в грузовик,
Брести, теряя силы, по суглинку
С тобой, « мой бедный Йорик», vis a vis…
Когда – нибудь, на собственных поминках,
Заказывать: сначала – лимонад,
Затем – пирог, а лучше – все и сразу
Для октября, чья грудь не в орденах,
А в бурых пятнах тлеющей проказы.
Засиженные мухами столы…
Смурные мертвяки – официанты…
Пергаментные лица музыкантов…
Покрытый лунной плесенью балык…
Намазав толстым слоем темный свет
На белый хлеб, допить холодный кофе,
Послав « на все четыре…» « за» и « против»,
Доверившись оплавленной листве,
Сбежать с икон, прихваченных гвоздем
К сырой стене, туда, где по приказу -
Кого…? - листвой груженые « Камазы»,
Впечатывают небо в чернозем.
" Поговори со мной, трава,
Скажи мне, где берешь ты силы ?
Меня ведь тоже так косили,
Что отлетала голова..."
(А. Карпенко )
----------------------------------------------
Странно, ночью проснувшись, почувствовать правую дату…
Словно правую руку. Антенны сутулый треножник
Оком мертвой форели глядится в окно виновато.
Он – один из немногих, кто знает, что я – подорожник.
За разбитыми фарами осени – обморок вьюги,
Убеленный мечтой о немного подтаявшем снеге,
О сугробе, воздушном, как облачно – рисовый пудинг,
О прострелянном стаями птиц облепиховом небе
В хрупкой траурной рамке предгорий, допивших остатки
Золотушного солнца. Темнеет резной подстаканник
На столе, где початая банка с консервами « Chatka «
Неопрятно блестит на льняной отутюженной ткани.
Я – за печень трески, за любовь, что – до рвоты, « до гроба»,
За прилипшие к скатерти крошки ванильных пирожных,
За больную миндальную ветку в перчатке озноба,
За приложенный к содранной в детстве ступне, подорожник…
Отдираю тебя от себя, вместе с мясом и кожей,
Благородный, усталый, родной оловянный солдатик,
Самый стойкий мой, бедный, упрямый, бесстрашный, ранимый…
Маяки…обелиски на выцветшей контурной карте
Теплым светом встречают друзей, проносящихся… мимо.
Мы – сиамские. Нас разделяют… терпи – без наркоза
Узловатые вены Гольфстрима… кресты « неотложек»…
Самолет расправляет над городом крылья стрекозьи
Прежде, чем развороченным брюхом примять подорожник.
Ах, что делать…что делать…капризы нелетной погоды…
Оловянная грудь в орденах…безутешная осень -
В обездоленном выдохе, сухо царапнувшем воздух,
Отрывающий птиц от парома с отрубленным тросом.
Странно, ночью проснувшись, почувствовать правую дату…
Странно, ночью проснувшись, почувствовать...
Странно, ночью проснувшись...
Странно, ночью...
Странно...
1. Борису Березовскому ( а кому же еще ? :)
----------------------------------------------
Прозрачен день и обморочно – светел.
Я, как к причастию, к тебе, издалека…
Так долго шла…
…………………А ты – соленый ветер –
………………………………......Что в клочья
………………………………………........Разрывает
………………………………………………..........Облака.
2. Оксане.
---------------------------------
Среди дам толстомясых в бикини,
Словно это не Гагра – Париж,
Ты, как маленькая богиня,
Грациозно над пляжем паришь. :)
Чухонское наше лето...Моя обитель
Пахнет сопревшим сеном...ознобом...Летой.
Грузно поднявшись с кресел, усталый зритель
Вяло прошаркал к выходу.Ты не сетуй
На непогоду, хлябь, что сродни Моэму:
Вечер..."Луна и грош"...На волнах-пуантах
Корчится в танце желтая хризантема
В милых до слез: родимых ли ? Трупных ?- пятнах-
Не разобрать. Всё-в прошлом. Дождливый сэйшн...
Право последней капли и первой ночи.
Как ты сказал ?(Сломаешь язык) Локэйшн ?
Место.(По-русски-проще,да и короче).
Место, куда ушел, наглотавшись дыма,
Смяв папиросу в пальцах,(горька затяжка),
Кашляя, задыхаясь, но мимо...мимо,
Гром, поднимаясь в гору привычно-тяжко.
Сырость - на лицах, улицах, сигаретах...
Тускло блестит промокшая зажигалка
Брошкой на рваных пластиковых пакетах.
Мне даже их сейчас отчего-то жалко.
Возвращаюсь... Домой ли ? Монашка - расстрига
Жизнь отмерила лиха не всем - поделом.
Заколоченный ставень - закрытая книга.
Лодка в илистый берег уперлась веслом,
Навсегда... В зеркалах изменяются лица.
В гараже рассыпается старый мопед.
Никого не узнать...сколько минуло...? Тридцать...
Или больше...а, может быть, тысяча лет...?
Доля Богом оставленных - множить потери.
Отчий дом...Неужели и здесь - западня ?
Застарелая боль покосившейся двери
Словно давний недуг, изживает меня.
На крылечке сельпо постою виновато.
Плюнул гарью промчавшийся мимо " Камаз ".
Топчем землю. Уходим...зачем - то , куда - то...
Все равно один хрен : что при нас , что - без нас.*
Летний полдень, от зноя слегка разопревший,
Дразнит запахом теплого хлеба... борща...
Одноклассник, на целую жизнь постаревший,
На пароме затопленном ловит леща.
На реке, словно в детстве : привольно, отрадно.
- Как дела ? Как улов ? Хорошо ли клюет ?
Так не сразу признал, говоришь...? Ну и ладно.
Рыба бьет плавниками, никак не помрет.
-Ты, небось, не надОлго ? - На днях уезжаю.
- Погоди уходить, веселее вдвоем.
Нынче много воды, стало быть - к урожаю.
Вот нароем картошки, тогда - заживем.
-----------------------------------------------------------------------------------------
* Специально для читателей, коих оскорбляет огородное :) слово " хрен" даю другую редакцию данной строки , без всяких там садово - огородных изысков. Итак, следует читать :
" А не все ли равно - что при нас, что - без нас ? "
Осень…иммунитет от любви и смерти.
Я без тебя – прекрасна и непорочна.
Рваная тень монстеры… зависший « Пентиум «…
Плюшевая портьера – основа ночи.
Стая слепых ворон…силуэты в черном…
Кара*…каре прибоя…за кадром – карма.
Ямка на подбородке…неизреченно
Солнце на подоконнике гаснет…amen…
Ветер играет с фантиком « Made in China «
В длинном, насквозь простуженном коридоре,
Зыблет нерукотворный алтарь отчаянья –
Темную грудь открытого настежь моря.
Море…больное сердце иного Бога
Тахикардийно скачет к тебе. Под кожей –
Теплая кровь Эльниньо. Железный коготь,
Ржавый крючок – под жабры. Секундой позже -
Будешь меня писать в неутешно белом…
Вырежешь из бумаги фигурку, с буны –
Бросишь…плыву…Тебе – то какое дело ?
Не все равно ли, с кем и куда…не думай
Плохо ни об одной из твоих Офелий.
Пропадом всё…намытые штормом камни
Грудой лежат на нашей с тобой постели,
Сыро и тяжело. Отчего никак мне
Две половинки неба не склеить скотчем?
Траты…утраты…зима без тепла и света…
Кто – то на волнорезе минувшей ночью
Нитроэмалью вывел: « Да будет лето».
---------------------------------------
· Кара. Кроме значения « наказание» , это слово в переводе с казахского,
означает черный цвет.
Во влажный грунт осевшие могилы…
Разбитая дорога за селом
Петляет между « не было» и « было».
«Уазик», на ходу теряя силы,
Чуть дребезжит надтреснутым стеклом.
Издалека несмело машет мне
Солдатик в полинялой гимнастерке,
Давным - давно убитый на войне...
Глоток Луны из лужи…мокрый снег…
Гербарий снов…конфетные обертки…
Засушенная плоть лимонной корки…
Рифмованная грусть…не надо…не…
А грязь из - под колес летит в кювет,
В подол небес , надорванный по краю.
На лицах будней - обморочный свет
Усталости... А мне - тринадцать лет.
И - представляешь ? ... Я тебя не знаю...
Слышишь, море зовет ? Плачет девочка или наяда,
Обронившая здесь, ненароком, в начале начал,
Безмятежную грусть, воплощенную в гроздь винограда,
Осенившую темный, ушедший под воду причал.
Под прицелами стоптанных туфель, зашлепавших пристань,
Рассыпается светлая нежность беспомощных листь-
Ев, простившихся нынче с тобой, замахнувшимся кистью
На таинственный замысел Бога - созревшую кисть.
Прикрывая калитку не ставшего собственным дома
За собой, опускаешь шлагбаум - дверное кольцо.
У старухи, торгующей вечностью у волнолома,
Чуть склоненное долу и вовсе не злое лицо.
В повзрослевшем на жизнь без тебя обездоленном взгляде,
Переполненном звездами - поздняя осень вдвойне.
Христа ради, скажи этой девочке, бывшей наяде,
Чтобы шла себе с миром,мол, нечего плакать по мне.
...Слышишь, море зовет ?...
Осень зажгла леса на прибрежных склонах.
Горбится небо, цвета густого чая.*
Алые паруса, в ожиданьи шторма,
Спущены. Мачты голы. На мачтах – чайки.
Сетуют рыбаки, собирая снасти :
« Рыба ушла, а значит – не жди погоды.»
Крохотные кораблики, письма счастья,
Светлым, сухим дождем, как веслом о воду…
Листья…родные лица в чужих окладах…
Лягут на дно, уткнувшись в сырые камни.
Кто им тогда расскажет о листопадах,
О теплоходах, венчанных с облаками…
Редкие, словно зубы бомжа, туристы,
Больше не ломятся в бары и дискотеки.
Я без тебя состарилась лет на триста…
Карлсон, спугнув синицу с айвовой ветки,
Вывалился в окно. Прожужжал пропеллер,
Словно пчела, издерганная предзимьем.
Если б не тминно – яблочный встречный ветер,
Я бы , назло тебе, отрастила крылья.
------------------------------------------
* Цвета густой заварки, может лучше ? Не пойму никак…
Чумазый ангел молится за нас,
Прижав к земле копченые колени...
Семь степеней бессонницы…безнадега…
Уснешь тут, пожалуй, когда ни тепла, ни денег.
Я выцветаю вместе с Луной на стогнах
Сумрачных городов, посвященных в тени.
Россыпь открыток, в память о томвояже :
Берег, слегка побитый вчерашним штормом…
Тенью твоей бреду по сырому пляжу.
Серая накипь пены сродни попкорну.
Гор, неразлучных с морем, крутые груди
В сахарной пудре снега казались чище.
Тени…они подобны пропавшим людям,
Списанным и забытым. Никто не ищет
Их на Земле, лишь теплые крылья света
Мягко обнимут всех, испросивших мира.
Если б они могли уберечь от ветра
Тень, что скребется в двери чужой квартиры…
.................................................
Может, и я, нарушив обет кашрута,
Острый салат из мидий возьму к обеду,
Выскочу из холодной пустой маршрутки
И обниму тебя, и укрою пледом.
... до смерти залюбить бы, до неволи
Облако липнет влажной щекой к веревке
Горной высоковольтки…почти люблю
Небо в неяркой блузе оттенка блю…
Усталость лета…соломенные циновки…
Мумии колосков, выдыхающие сентябрь…лю…
………Было, да сплыло.
………Осталось всего – то
……….Несколько снимков.
……….На выцветших фото -
Атлантика, неразлучная с Ипонемой…
………..Грустно…
…………….Пусто -
………...До хруста……………
В озябших пальцах. Я больше не мо…
………….Nemo…………………
………….Второе имя……………..
…………..Вторая кожа……………
………Ее – не снимешь…………
………..Не…мо… не сможешь………
………….Тесей ? Ясон ?………….
……………….Сон……………………
……………… ……………………
…..Фуршеты… выставки…
….Отставки… приставы…
На шумной пристани
Не просто выстоять
Живой…
На затоптанной мостовой –
Медальки слюны…
Фольга от конфеты…
Сны…
Сюжеты…
Жара…
Банановая кожура…
Клерки…менялы…грузчики…
Цыганки…чужие попутчики…
Пряности…пьяницы…проститутки…
Соленые грубые шутки
Матросов. Возня на затопленной шлюпке…
Привычная брань : « Расступитесь, ублюдки !»
Сохнут распятые неводы, сети.
Всюду снуют любопытные дети.
Чайки воруют скумбрию с лодки.
Торговки орут, надрываются глотки.
Тут же бухают, дерутся, смеются.
Море, сродни не отмытому блюдцу,
Кажется с берега пепельно - серым.
Здесь нанимают рабов на галеры.
В трюм, провонявший испорченной рыбой,
Грузят с утра известковые глыбы.
Затхлая пыль – на амбарах, на спицах,
Грязных колес, на монистах, ресницах…
Мутно – чумазые, теплые слезы…
Приторно тянет конским навозом
Оттуда, где стойла, конюшни, лабазы.
Рыбьих чешуек бесплатные стразы
Девочка нижет на нитку, как бусы.
Дразнит каким-то нездешним искУсом
Ладан просыпанной кем-то корицы…
Грязные…потные…плотные лица
Купцов…попрошаек…забыться…
……………………………..разбиться –
Вдребезги. Мулы…телеги…ослицы…
Кони, пропахшие псиной повозки…
Прибитые к берегу темные доски
……..Знакомой триремы………….
………Больно, Nemo…
………Прибой…
…………….Застиранное жабо
………………….На груди океана …бо…
Озноб…под одеждой…
Я – безнадежна ?
- Возможно…
…………….можно-
……………………но…
Небо веслом упирается в берег,
Яблоко солнца кромсает на дольки,
Роясь в потемках… Не надо истерик,
………………Только ………………
Где же вы были, чертовы небожители ?
Ветер сдувает нимбы с богов…со слов…
Тоже мне…нехре…
……………………нехристи…
…………………………….не-хранители…
Мать вашу…
………………….сво……………..
……………Сводят с ума веснушки.
…………….Надобно вывести.
…………….Зовут на танцы подружки.
……………..Скорей бы вырасти.
……………...Клеш – « полусолнце «
………………Туфли на шпильках.
………………Сестренка смеется :
………………» Худая – что килька ! «
………Прыснули все, покатились от смеха…
…………………….Эхо…………………….
………..В парке – столпотворение………..
…….. Мокрый зонт…
…………..Розовый мастодонт –
…………….Колесо обозрения…
Пломбир в стаканчиках, по девятнадцать копеек…
………. Успеем ?
…………………………
Провинциальная Антигона…
Плацкартное ложе…
Товарищи, не оставляйте вещи в вагонах…
И тени…
…………..и тени – тоже…
Шаг на перрон идентичен паденью
Листьев, в погоне за собственной тенью,
……….Подрезанных октябрем……………
…………– умрем…?…………
Умрем, как все, как тот прохожий,
Забывший тень в моей прихожей,
Среди поношенных пальто…
………Nemo…никто…………..
Семь степеней бессонницы…безнадега…
Уснешь тут, пожалуй, когда ни тепла…ни денег…
Я выцветаю вместе с Луной на стогнах
Сумрачных городов, посвященных в тени.
Россыпь открыток, в память о том вояже :
Берег, слегка побитый вчерашним штормом…
Тенью твоей бреду по сырому пляжу.
Серая накипь пены сродни попкорну.
Гор, неразлучных с морем, крутые груди
В сахарной пудре снега казались чище.
Тени…они подобны пропавшим людям,
Списанным и забытым. Никто не ищет
Их на Земле, лишь теплые крылья света
Мягко обнимут всех, испросивших мира.
Если б они могли уберечь от ветра
Тень, что скребется в двери чужой квартиры…
Может, и я, нарушив обет кашрута,
Острый салат из мидий взяла б к обеду,
Выскочила из темной пустой маршрутки…
И обняла б тебя…и укрыла пледом.
Дерись, воюй,
Идальго, с… осенью.
Я тень твою –
До смЕрти, дО смерти –
…….Залюблю.
………………..Зацелую.
……………………Отдам под суд.
………….Судьбу -……………….
…Перепишу. Кого несут ?…
……….Больше не бу………….
Ни возлюбленной, ни главбухом…
………Кверху брюхом………….
……………Плыву………………
………………Наобум……………..
…………………….бо ………………
……………………….не…бу………
……………………………….к не…бу….
…………………………… …..не – бу…
………………………………....к небу…небу…
………………………………..........эх, сво…
Создатель рассыпал звезды,
Как семечки или сдачу.
В меня забивают гвозди.
Мне-больно.Но я-не плачу,
Когда распинают ночью,
А утром суют котлеты-
На завтрак.Чтобы не очень
Скучала-поют сонеты:
Про лодку,бутылку "Cherry",
Деревню,что недалече,
Поломанные качели
И родинку на предплечье...
Пачкая в лунном свете
Пачку газетных хроник,
Ляжет на ставень ветер
Со вздохом: Кого хоронят?-
Там,где,роняя нимбы,
Носятся косяками
Ангелы или рыбы
С вырванными кишками.
В соавторстве с Валерием Паршиным.
-------------------------------------------------
Е.Б.
Античный дворик , освещенный солнцем ,
Где ласточка свила себе гнездо
Под плоской кровлей...
Разомлевший полдень
Неторопливо сцеживает время
В бурдюк Вселенной...
Боги - отдыхают .
Прикрыв глаза , устало дремлет Вечность,
По - старчески пригревшись на крыльце .
Черны ее натруженные руки .
А девочка Ассоль бежит на берег ,
Босая , с непокрытой головой ,
Встречать твою роскошную галеру .
На пристани - свежо .
Бродяга - ветер
С извечной грустью барда - менестреля
Терзает спелый лен ее волос ,
Как струны незатейливой кифары.
А море - ослепительно смеется .
В. П.
Я помню, как читал стихи Гомера...
Крикливо в воздухе носились чайки.
Полуденное солнце нависало
И изливало мягкие лучи.
А где-то далеко, в ином пространстве,
Троянцы видели, как в море корабли,
Подобно чудищам из бездны, возникали.
И сердце вдруг забилось у Кассандры -
Грядущее открылось для неё:
Сидит печальный мальчик на песке
И "Илиаду", всё забыв , читает.
Испражнения гиблой ночи -
Ворох листьев ржавого цвета.
Пишет ветер изящным почерком
Эпитафию бабьему лету.
Ладо...Любый...О , больно...жалко...
Что за прибыль - любить такую ?
Постаревшей за ночь весталкой
Неумело тебя целую.
Шоколадной плотью конфетки
В крепких пальцах ломаюсь с хрустом.
Гордой поступью пьяной нимфетки
В глубь аллеи , присыпанной густо
Трупным ядом , смешанным с дустом -
Концентратом лунного света ,
Удаляюсь...Боль - невозможна...
Ты во мне на изломе лета
Был стилетом в траурных ножнах.
Наша жизнь не смерти подобная -
Отвратительной мастурбации.
А вода - дворняга голодная
Лижет лоно канализации...
Старый дворник цепляет грАблями
Безответное : " Все пройдет..."
Осень - это не танец с саблями ,
Не веревка , не эшафот ,
Не удар мачете в живот...
Просто - магия сточных вод.
-----------------------------------------------------------
В трупных пятнах на лицах прохожих ,
Неизменно идущих строем ,-
Лунь неоновых сердоликов...
Камнем в пропасть...Последним криком...
Кровью...рвотой...гортанным воем...
( Я не вынесу этого , Боже...)
Обрываюсь...пеньковой веревкой ,
Под несносной тяжестью тела .
С( у )кой преданной - полукровкой ,
Усмехаюсь :" Сама хотела
Жрать любовь , как сахар из блюдечка .
Только в небо - круты ступени "...
Тварью ласковою , ублюдочной
Обнимаю твои колени...
Бог с ней , с Долли - бедной овечкой.
Стану жадным до слез хард - роком,
Истекая предсмертной течкой ,
Как лоза на рассвете - соком ,
Обесчещенной , обесточенной ,
На руинах избытой темы ,
Расцветая алой пощечиной
На гранитных скулах поэмы ,
Повелителю мироздания
Плюну в лунный слезящийся глаз ,
Под сопливые вопли - страдания
Всех , не спущенных в унитаз.
.......Занавес .
" Пока ты тут жрешь, набивая живот,
В Африке дитя от голода мрет."
( Надпись на холодильнике )
----------------------------------------
Прости ни о тебе ни о работе
Ни о стихах
Не в силах даже думать
Всего один, тончайший ломтик хлеба
В себя вместить способен целый мир
И даже больше
Дъявольская пытка
Я так хочу
Чего нибудь поесть
Пузатый вожделенный холодильник
Урчит привычно
Просит
Подойди
И светится приветливо табло
Маня отведать райского соблазна
Соблазна в виде сочной ветчины
Свежайшей тушки радужной форели
Норвежской семги
Финского лосося
Провяленной на солнце осетринки
Облившейся слегка вкуснейшим жиром
О чудо рыба
Нет тебя нежнее
А вот икорка в банке из под кильки
Пожалуй даже целый килограмм
Тут будет
Даром тара из под кильки
Зато икра зернистая белужья
К ней хлебушка буханку б не мешало
И сливочного масла с пол кило
За милую бы душу навернула
Столовой ложкой с банки
Ну и что
С того что это вроде не культурно
Раз жрать охота
стало быть плевать
На всякие условные моменты
Я голодна
Безумно голодна
Но и сильна
Как тысяча слонов
Уверена
мне хватит силы воли
Не дрогнуть
Не поддаться искушенью
Не подойду
Не загляну
Не съем
Но у меня открылся третий глаз
Я начинаю видеть через стены
И вот перед моим голодным взором
Открылись все эдемские приделы
Лежат себе прижавшись аккуратно
Друг к другу
Белоснежные яички
Вот их сварить бы всмятку да посыпать
Дешевой солью грубого помола
Зато она полезней и вкусней
Огурчик малосольный
Чесночок
Да ложечка растительного масла
И жизнь была б не то чтобы прекрасна
Хотя бы сносна
Кто бы только знал
Кто б только знал
как хочется мне кушать
Мне кажется
Я съела бы сейчас
Пожалуй гималайского медведя
Нет не медведя даже а кита
Огромного
Небесно голубого
Он бороздит просторы океана
Он бороздит и не подозревает
Что обречен
Но мне его не жаль
Мне жаль себя
Голодную такую
О боги сжальтесь
Закажите пиццу
С грибами сыром или бутерброд
С малиновым вареньем
Нет с вишневым
Нет с колбасой копченой пожирней
Картошечки бы жареной еще
Не помешало
Я сейчас умру
Совсем умру без жареной картошки
Открою дверь
Но мне туда нельзя
Нельзя туда
Под страхом смертной казни
Я твердая
Я крепче чем скала
Всем покажу
Как надобно бороться
За теловычитанье
Только стоп
При чем тут казнь
Ведь я же помираю
И так от истощенья
Как же быть
Как одолеть проклятую дилемму
И рыбку съесть и
Нет не на хрен сесть
А весить килограммов тридцать шесть
Для любопытных
Вешу ровно сорок
Я так хочу
Проникнуть в холодильник
Прости, сегодня не о чем писать.
Будильника серебряные стрелки
Услужливо уводят время вспять.
Остатки плова сохнут на тарелке…
Апрель, намедни свергнутый с престола,
Стыдливо опускает очи долу.
Руины неба…пухлая тетрадь
С пометками о рейтингах и чартах…
Розетка с джемом…плавленый сырок
Покоится на блюдце. Между строк –
Сырого сада туристская карта…
Стволы пирамидальных тополей –
Дряхлеющие мрачные тотемы.
Фрагменты доязыческой поэмы,
Обласканные памятью ветвей,
Не отпускают. Бьется ДевенпОрт
Не важно, с кем. Мерцает телевизор.
Вышагивает голубь по карнизу
Вперед – назад. Акынство ? Натюрморт ?
Диагноз ? Журналисты нагло лгут.
Ты негодуешь. Остывает кофе.
Соседской дачи выщербленный профиль
Широкой тенью обнимает пруд.
Акупунктура грез… В окне напротив
Затеплили светильник. Трафик...трофи...
Но, Боже мой, как сладостен уют...
Утешно, подкупающе нежна
Надломленная грация балкона,
И пахнут одиночеством пионы,
Напыщенные, словно ордена.
...Ты говоришь,
А я не слышу.
Ты смотришь на меня...УЗОРОМ.
В глазах твоих видны все речи.
И только я могу прочесть их.
( Оксана )
Предзимье…полуправда – полумиф…
Запретный плод исповедально – горек.
И ты – Ассоль…Джульетта…Суламифь ?
С корзиной поздних яблок снишься…морю,
Под шепот бывших…сбывшихся…к чему ? –
Не отвечай – негодным…огородным…
Родным. Ревет в загоне старый мул.
Ему мешают спать болезни…годы…
Луна… А нам ? – Элегия блинов,
ПолУночных бесед…кофейник…тостер…
Исклеванное птицами звено
В цепочке облаков, крещенных в осень,
Утеряно…оплакано… Вернусь ? –
Туда, где рыбы машут плавниками,
Ассоль, врачуя яблочную грусть,
Укладывает смуглыми руками
Плоды в корзину. Бриг или фантом
Заходит в гавань. Солнечные брызги -
На лицах рыбаков, и не огрызки,
А золотые рыбки за - бортом.
Евангелие печали...А за бортом -
Осадок неловкой жизни в граале сна.
В который раз начинаю...Вновь не о том.
Не успели разрушить Трою - опять война...
И всё б еще ничего, да один чудак
В глаза заглянул намедни. Во взгляде-степь.
Ветер по закоулкам...Ни ангелов, ни собак.
Кто избежал отстрела - мусолит цепь.
Остаток ночи выплеснув за порог,
День оседает копотью на листве.
Бездомный седой апостол, а может- Бог ?...
Беспомощно плачет, уткнувшись лицом в рассвет.
В застиранных ломких пальцах - горсть золотых
Монет. Деревянный мальчик,усталый паж
Читает мои стихи - жития святых,
Покуда я грею брюхом чужой кураж.
Факелом - к темной нише,
С моря - девятым валом,
Ветром, дождем - на крыши,
Электричкой на грудь вокзала,
Я бы к тебе припала,
Мягче…теснее…тише…
Котенком под одеяло…
Я бы в тебя упала…
............Пропала.
Жаль,что нельзя сначала.
Небо не станет выше,
Дальше,а мы - моложе.
Это не страшно. Все же...
Как бы мы жили…Слышишь ?
Как бы мы жили...
.....Боже............
Если б я только знала...
Отмели…мили…
Как бы мы жили !
Убить тебя мало…
В пыльном кармане ночи
Сломанная медяшка
Грязной Луны кусочек…
Я бы ее отмыла.
Не было…было…
Дворняжка
Плакала все, скулила,
Жалобней, одиноче,
Тонуть не хочет,
…………Муму…
Зачем я теперь, кому ,
…………Герасим ?
Заводи…плесы…
...Тише...
……..Осень…
Все скрасит,
...Спишет...
Небыли…были…
Отмели…мили…
Не были…были…
Как бы мы жили…
……Как бы…….
Если бы…кабы
Не осень,
Взмахнувшая паникадилом,
И понеслось…
Стаями, к лету, к Нилу –
Лебеди…листья…ямбы…
……………………Я бы
………………..Тебя убила…
Если б могла…Могла бы ?
...Не знаю...
Причалы...тони...
Разлуки...стаи...
Муму не тонет,
Поди, святая.
...Осень -
На сносях,
Скорей бы рожала.
...Убить тебя мало...
Как бы мы жили...
Лебеди...ямбы...
Белые крылья...
Темные ямы...
Ладан сирени...кофе...ванили...
Как бы мы жили...
Сгубила…забыла…
…………..Забила
В толщу речного ила
Осиновый кол. Могила.
Омуты…рыбы…крабы…
Отмели…мили…
Как бы мы жили !
…….Как бы……..
Как бы мы жили…
……Кабы……….
Не осень…
…….Плесы……
...Пропала.
….Герасим…
….Сначала ?
……………….......
Убить тебя мало.
...жили ...
…….Как бы……..
...мы …
……Кабы……….
...осень…
….Герасим…
...убитьтебямалоубитьтебямалоубитьтебяма...
Все уладится...утрясется...
Переменится - по весне.
Я тебе нарисую солнце
Ярким смайликом на окне:)
Ты простишь мне стихи и вуду,
Улыбнешься и, может быть,
Так научишь меня любить,
Как распятый Христос - Иуду.
Перебирая четки – полусны,
Пересыпая снегом побережье,
Вбирает ночь сомнительную нежность
Несвежего горчичника Луны.
Остатки неба в скважинах дворов
Теряются, потухшие в невзгодах,
Неврозах и осадочных породах
Земли, однажды вставшей на ребро.
Избыток солнца где-то за бортом,
В паяльной лампе будущего лета,
Под парусом порожнего пакета,
Хватающего воздух черным ртом.
В больной гортани - пластиковый ком
Растерянности с привкусом чахотки.
В чулане – лук, уложенный в колготки
Застойных лет, пропахших чердаком.
Оседлости нательный, грубый крест…
Союз айвы и квашеной капусты.
А птицы машут крыльями до хруста
И поезда штурмуют переезд.
Люби меня, пока не надоест.
!?..............пока не надоест,
Пока не рявкнешь « Чтоб ты, курва, сдохла ! «
Зверея, град расстреливает стекла,
Уничтожая слОган « Off the Best …»
За окнами, где грязные бинты
Прибоя пеленают мощи пляжа.
В саду – переполох. Привычно вяжет
Во рту хурма. Предзимье…Крепкий тыл ?
Диагноз? Пошлый брэнд или каприз
Живущих по закону бутерброда,
Летящих мордой в грязь и маслом вниз…
Да здравствует нелетная погода !
Блаженны волны ,что понять не могут,
За что их дразнит ветер - баламут,
И ближе на пол- сотни метров к Богу,
Чем я, скользящий кверху парашют,
Вдохнувший грусть вселенского розлива
В отрадный для души переполох.
Истому сладкозвучного мотива,
Мелодию застигнутых врасплох
Вещает из окна , купая в небе
Нескромный сон ,знакомый с детства хит.
Над лепестками цифр в колонке "Дебет"
Порхают ,словно бабочки, стихи,
Нечаянно слетевшие с маршрута
За горизонт, надорванный по шву
Сомлевшего от счастья парашюта,
Откуда… сорок дней тебя зову.
Бельевой карнавал...Налетая на рОльставни,
Колотясь о судьбу на ветру, на беду,
Словно призраки, хлопают мокрые простыни
Отсыревшими крыльями, в белом бреду.
Подобрав под косынку копну неопрятных,
Потных прядей сирени, прилипших к плечам,
Побродяжка-Луна клонит выцветший, в пятнах,
Неотстиранный лик на дощатый причал.
Убиваюсь по юности, словно по Каю -
Безутешная Герда. Присев на постель,
Обреченно ссутулясь,тебя отпускаю
Вдаль,за тридевять самых прекрасных земель.
Черно-белая летопись грехопаденья...
Прислонившись тенями к щербатой стене,
На прищепках распятые, спят привиденья,
Спят и видят себя парусами во сне.
... в дремучем детстве прочла у Андерсена... и всю жизнь болею ею... всё пытаюсь догнать, а она уходит... в разбитых деревянных башмаках на босу ногу... по промерзшей, сквозняками продуваемой улице... по раскаленной немилосердным полуденным солнцем сковороде прибрежья мимо тучных, вечно жующих, равнодушных...
Среди дам толстомясых в бикини,
Словно это не Гагра - Париж,
Ты, как маленькая Богиня,
Грациозно над пляжем паришь...
это тоже - о ней, моей Девочке, которая в поношенном (с чужого плеча) светлом платье "на вырост"... сжимая в руках расписные камушки (спички?) которые не удалось продать отдыхающим... где... когда...в какой вселенной... снежинки (дождинки?) стразами падают на длинные белокурые локоны... она... моя дочь? я много лет тому...? Или всё-таки... помоги ей, Господи!
А ты когда - нибудь слышал крик
Щенка, не ушедшего от колес...
Ляо Золотая
...А Бог, уставший от Вечности, спал, и сквозь сон отвечал ей " Доча, всю душу ты мне измотала своей любовью...
Адель. Д.
Смотри, кинжалом я владею. Я близ Кавказа рождена.
А. Пушкин
Седой Луны надломленный браслет
С оливковых небес мерцает тонко.
И розовый , беспомощный рассвет
Похож на беззащитного ребенка.
Но солнце беспощадное, в окне
Воскреснув, обернется нынче плахой...
О, если ты не женишься на мне...
- Клянусь! - Мне быть невестою Аллаха !
........................................
Скользят,плывут оттаявшие лица.
Подписан и зачитан приговор.
Безбожно лгут кровавые глазницы
Моей мечты, расстрелянной в упор.
Но только Ты...В бреду...О,Бога ради!...
Все смотришь на меня поверх голов...
Я подожду.На звездной автостраде.
Там,в перекрестье судеб и миров -
Ночь. Рождество. Ни ключа – ни отмычки.
Холодно. Мокро. Закончились спички.
Мерзлый асфальт под босыми ногами.
О, Копенгаген…
…………………...Астрахань…Лондон…
…....Вам дурно, Воланд ?
……………..Джихад……………………
……………….Ад………………………..
Лечу, не успев обабиться, надломиться,
Навстречу земле, пробитой тупым снарядом
Болида, дробящего строфы на знаки… лица…
Будь моим адом…ядом…чем хочешь… рядом…
............................................................
Легко ли тебе, под серым,недужно сирым
Брезентом хлопот, за чаем с привычным « Хохланд»,
От имени Бога вести диалоги с миром ?
Не проще ли утопиться ? Что скажешь, Воланд ?
Возьми меня…нет, не так, как Муму, подмышку.
Пеньковое ожерелье коснется шеи…
Айда на КутУм ! На Темзу ?! Ну, это – слишком.
Я знаю такое место ! – Не пожалеешь.
« Зеркало» и « Солярис»…дожди…молитвы…
Вымерли динозавры и коммунисты.
Мастер, слегка уставший от Маргариты,
Курит в окно. По ветру – окурки…листья…
Лондон…Москва…истаявший столбик пепла,
Пепла последней спички. На Патриарших –
Осень…любовь на вырост…остывший слепок
Солнца над грязной вывеской « Made in Russia «
Остановить бы девочку, ту, что в белом,
Дать ей немного спичек, вина и хлеба…
Что же ты, чертов сказочник, блин, наделал !?
Смотри же, она уходит, уходит в небо…
Мигом, к разъезду Осень, авось, успею
Дернуть стоп-кран простуженной электрички…
Между "Delete" и нимбом Кассиопеи
Как бы мы жили, кабы…не эти спички.
Не лезвием – так небом - по глазам
Сквозь строй атаковавших Копенгаген
Подтаявших снежинок – оригами,
Отчаявшийся ветер, давший залп
По облакам. Непуганая дичь,
В которую попасть, почти не целясь –
Раз плюнуть. Смерть - не шлюха - панацея,
Эх, знать бы – отчего! Не уходи
От вставших на крыло чугунных птиц
Туда, где за цветастой занавеской
Сирень – лиловоглазая невеста.
Там никакой Париж не стоит мессы
И никакая дрянь не « долетит
До середины» скрученного в нить
Дурного сна. О чём? – Дай Бог не вспомнить.
Бумажный снег засыпал подоконник
Под смех ворон: « Распни его, распни!»
Краснея - от мороза? От стыда?
Не Девочка со спичками – старуха
Под виселицей, вдетой в мочку уха,
С крестом на шее – ждать и не дожда…
----------------------------
- Мсье, Вы мой эскорт?
- Я Ваш конвой.
Полина Калитина.
…Полусухая полночь, как вино,
Затопит мой родной Аустерлиц.
Лада Пузыревская.
Я убью тебя прежде, чем…а пока – спи.
На ветхом снимке – новенький трамвай,
Холодный чай на тумбочке и но-шпа.
Я буду спать, когда ты не проснешься.
Когда ты – не, я – буду. Засыпай.
Когда ты «Не…», я – буду, слышишь? – Буду
Лежать, прижав фарфорового Будду
К чахоточной груди. Когда ты – не…
Трамвай уходит. Бог с ним, не последний.
Хромой кондуктор, чокнутый посредник,
Он всё, каналья, знает обо мне.
О чем-то перешептываясь тихо,
На пыльных допотопных чердаках
Ворочаются сны… скребутся мыши
В шкафах…на кухне шорохи, ежиха -
Забавная толстиха – шебуршиха:)
Шуршит газетой. Капля молока
Спешит разбавить чай, давно остывший.
Шушукаются в темных теплых нишах
За печкой домовые. Спишь, не слышишь,
Как звякнули монетки лунных бликов
И ведьмы опустили с потолка
Ходули – мегатени:) Дремлет Вишну
Под вишней. Мы уснем…на облаках,
А утром не проснемся. Нынче Ной -
Засранец перепутал черный ящик
С ковчегом, так что, «всяк, сюда входящий»,
Спокойной ночи Вам, спокойной но…
-А правду говорят, что не в деньгах,
Так в чем …? В здоровом теле? В « Харе Кришна?»
- Помрёшь – узнаешь:) Главный олигарх
На роликах прочесывает крыши
Созвездий (распотешился Всевышний
Для девочки со спичками и без,
По плечи вмерзшей в облако Оорта).
Пульсирующей ниточкой аорты,
Охапкой бледнолицых, дерзких, мокрых
Душистых лилий, всуе - о тебе…
…воистину: «Нет повести на свете…»
Кораблик из айвового листа
Под парусом обертки от конфеты
Покинул порт, где пахнет поздним летом
Арбузный ломтик. Тени от моста
Скрестили шпаги. Дайте сигарету,
Нет, лучше - крылья «... dancing on the sky?»
-Так точно, сударь:) к дьяволу устав
И будь - что будет, только б не заметил
Нас вместе удирающий с поста
Полночный конвоир – библейский ветер,
Привыкший к одиночеству бастард,
Заботливый, как снятие с креста,
Как притча о непризнанном поэте,
Доверившем капризной лунной флейте
Податливые пряные уста.
Перебирая высохшие плети
Согдийских дынь, разнежившийся сад
Прикрыл чело чалмой из гибких веток
Еще не старых яблонь. Тих и светел
От века недоступный Гулистан.
Румянец пыльных бурь - на скулах смерти.
«Оставь надежду, всяк сюда…» оставь
You can take a horse to the water but you cannot make him drink.
( английская пословица )
------------------------------------------------------------------------------------------
Светлые воды Мзымты поют о море.
Утро качает розовые качели.
Я о тебе читала в газетах, Торе...
Солнце, скользнув лучом по плечу апреля,
Сбросив с себя остатки ночного ига,
Сладко зевнув, раскрылось цветком граната.
Мама сварила чачу и мамалыгу.
Вечером будут гости. Боюсь,что сваты.
Свадьба. Жених - смеется.Какой ценой я...?-
Кто бы меня спросил, да никто не спросит.
Икона с обложки бестселлера...паранойя,
С теплым вечерним взглядом,со взглядом в осень.
Заполночь все разъехались,сыты - пьяны.
Слюбится мал-помалу...? В прекрасном " где-то"
Плакали самолеты в воздушных ямах...
На чердаке, в соломе, дремало лето.
Желтые пятки Солнца покрылись пылью.
Птицы слетелись с гор на вечерний саммит.
Приторно пахнет розами и ванилью.
Хлопает ветер алыми парусами.
Выдали замуж дочку, женили сына.
Носим, как прежде, воду на коромыслах,
Сушим хурму, бежим по утрам на рынок:
Так и живем. А ты...Разве только - в мыслях?
Обугленной слева долькой, а может - долей,
Стынет Луна над морем, над взмахом весел.
Вот и поспели маки на минном поле.
Муж мой три дня - как мертв. Оттого и весел.
Траурный цвет...Он чем - то сродни неволе.
Темные воды вечно спешащей Леты
Тысячелетней пылью на антресоли
Лягут. Продам оливки - куплю билеты.
Солнце стоит на паперти. Я - в зените,
С полной корзиной смуглых, как ночь, оливок -
Наперевес. Казните меня, казните,
Те, кто безгрешен сам. На хребет прилива
Море возносит чаек. Но чайки - тонут
С криком, роняя перья во тьму, в поверья...
Буду стоять на мокрой спине понтона,
В шлепках на босу ногу - весь день. Поверь, я
Не создавала образы, образами
Не украшала горницу. Но, взлетая
Под невозможно алыми парусами
Над частоколом волн, ты шептал: " Святая..."
Выстрелил штормом ветер с Новороссийска.
Тяжко скрипят натруженными стволами
Груши. Стада спустились с лугов альпийских.
До холодов управиться бы с делами.
Вечностью дышат горы. Цветут Стожары
Над одряхлевшей лодкой с дырявым днищем.
Я зачерпну водицы из Авадхары,
Стану еще моложе...желанней...чище...
Проводы...чемоданы...предтеча встречи -
Душное чрево ангела - самолета...
С вечера заготовила в зиму лечо,
А поутру плетень починить - забота.
Встану пораньше, развешу укроп в чулане,
Сыр подкопчу, забью петуха к обеду...
Пчелы седыми стали. Нектар желаний
Не обернется медом. Зачем я еду?
Фрукты проворно рву, да пакую в ящик.
Переложу газетами : так надежней.
Наши - то мандарины соседских слаще:
Сочные, ароматные, с тонкой кожей.
Родинка Солнца сделалась меланомой.
Сон был под утро странный, пожалуй - вещий.
Как рассвело, я выехала из дома,
В аэропорт. Мои документы, вещи
Кто-то украл.Видать, не судьба нам - слышишь?-
Вместе с листвой печалясь о блеклом лете,
Стариться под одной черепичной крышей.
Свидимся ли? Когда? На какой планете
Сядем вот так, под вечер, нальем мацони
Или вина из лунного винограда.
Горы отсюда видно, как на ладони.
Жаль, что они не вместе, хотя и рядом.
Заплеванный лунным воском горбатый стол.
Серебристая морда форели прячет оскал
Под чадрой приправ.Ты сажаешь меня на кол,
Обещая " Любовь до гроба" и Тадж-Махал.
Я - твой невеселый клоун,а может- клон,
Сменивший объятья барщины на оброк.
Знакомые с детства пальцы ползут на склон
Бедра роковой красавицы. Кантри - рок
Звучит саундтреком к танцу больной листвы.
Вырваны с корнем звезды и облака.
Нетрезвый мачо - всадник без головы
Цедит остаток дня в античный бокал
Вдохновенья с законным правом ласкать "на бис"
Фаллический символ вечера , темный луч-
Уставший от одиночества кипарис
Под грязными пузырями привычных туч.
Что такое любовь за гробом - знает Могол,
Над которым паломник - ветер крылом махал.
Мои недра всю ночь терзает проклятый кол
В целомудренной келье с видом на Тадж-Махал.
" Табор уходит в небо"...А поезд - в лето,
Тревожа гудками - всхлипами осиротевшие перегоны.
Нимбы фуражек над ликами путейщиков... полустанки, перроны,
Ноют" на погоду" натруженные позвонки - вагоны...
Окна - квадраты света...когда-то...где-то...
Чай в подстаканниках вприкуску с печеньем и приключеньем...
Пред иконой купе - ароматное кадило папиной сигареты...
Встречный ветер - щенок, яростно терзающий стеклопакеты,
Словно хозяйские тапки, отчаянно грезит невозвращеньем
Оттуда, где пирожки, завернутые во вчерашние новости,
Горчат тепловозной копотью, оседающей на ресницах.
Я читаю названия станций, как первые повести,
Про любовь,о которой давно не помнит усталая проводница...
Да и стоит ли ? Сумерки...Дальних полей размытая графика...
Выцветшая прядь реки, ускользающая из - под заколки
Моста. Перекличка маневровых... Потерянных слов осколки...
Беспризорная грусть или...нежность,выбиваясь из графика,
Осторожно крадется ко мне,беспомощно спящей на верхней полке
Вожделеннейшей гейшей,наложницей смуглых ладоней,
Выпадая из кадра отснятого нынче кино,
Для тебя исполняю "на бис" попурри из агоний,
Теребя окровавленный занавес,в тон кимоно.
Обезумев от похоти,грею распоротым брюхом
Освященный тобой то ли подиум,то ли погост.
Над обугленной впадиной раны,от уха-до уха,
Над каскадом конвульсий-эстетика девственных звезд.
Укрощенная плоть...полусхимница-полунаяда...
Карандашный набросок,фантазия в стиле "пастель"...
Дай немного вина мне,вкусившей смертельного яда,
Павшей с неба без чувств на сырую от пота постель.
Ты в утробе такси
Станешь старше,не сделавшись ближе,
Чем затмивший стигмат на запястье
фамильный браслет.
А Мари Дюплесси,
Падший ангел ночного Парижа,
Спеленает иллюзию счастья
В прабабушкин плед.
Борису Березовскому
-------------------------------------
Выскочить бы из комнаты да - с разбега
Дунуть на одуванчики лунных пяток:)
...Бог пробивает звездами ступни неба.
Небо не понимает - за что распято.
Вытертый плед...евангелие Джерома.
Сумрак течет по венам миндальных веток
В стылое лоно заводи у парома.
Птицам - и тем не сладко вдали от дома.
Крылья...ветра...бессонницы...Где ты ?-
- ...Где-то...
Тихо-то как! И в лодке давно не трое.
Сколько тогда мне было...Поди, пятнадцать?
Помнишь,до нашей эры мы жили в Трое?
Ты меня так любил, что решил...расстаться.
Задрапирую чисел пустые ниши
Саваном, занавесками или снами.
Мне бы тебя позвать на пол-тона тише,
Чтобы услышать тех, кто уже не с нами.
Прогорклый дождь кропит забор.
Сирень нахохлилась сырая,
Забившись в угол у сарая
С пустым окном, где до сих пор
Свисают стружкой с верстака
Берез обглоданные нервы,
И ,миррой пахнущее небо,
Спит, выдыхая облака.
Забытый детством самокат
Ночами точит изголовье
Пруда, где плещется безмолвье
В печалях, взятых напрокат.
В серых бельмах бывших озер -
Соль прогорклой слезы. Дымком,
Словно вылинявшим платком,
Машет с дальних холмов костер,
Выдыхая скорби...О ком?
Отпечатки маленьких ног -
В ломких зарослях кияка...
Пожилая казашка - ночь,
Не спеша, нальет молока
В пиалУ со словами " Пей".
Дрогнет пыльных ресниц кайма...
Губы высушит суховей
Да бессонницы бахрома.
Держим путь на Малый Арал
По мощам бездорожья. Чах-
лая степь...На моих плечах
Тяжким грузом - мемориал
Саксаула.Верблюжий след
Вязнет в памяти. Боже мой!
Воспаленные веки...лет...
Стольких лет!- по пути домой,
Отдирая коросту с ран,
По цепочке бараньих троп,
На прошитый ветрами стан.
Ускользающий образ...троп...
Выдох неба...белый тюрбан...
Рваный пульс...Сайгачий галоп...
Саксаула каменный гроб,
Увенчавший собой бархан.
Борису Березовскому
--------------------------------------
А завтра будет завтрак: конфитюр,
Лимон на блюдце, бутерброды к чаю...
Окно на юг...любовь - по умолчанью,
В формате Dolce Vita, от кутюр.
Пойми же, наконец: я - не Бувье
Жаклин, не леди Ди, а - фея с грядки!
Но май, голубоглазый кутюрье,
Мне подмигнул украдкой: " Все - в порядке! :)
Понту Эвксинскому и Борису Березовскому...
( Два - в одном. Так получилось.)
------------------------------------------------------------
Так обладать, что даже трудно вынести,
так не владеть, что остаётся истово...
( Катя Непомнящая )
-----------------------------------------------------------
В узел стянуты небеса
Ветром, бьющим о горизонт,
Размывающий паруса...
Здравствуй, Море,Эвксинский Понт!
Задевая нимбом Луну,
Из дали с полотен Дали,
Все плывут твои корабли
В абрикосовую страну,
Где от века несет века
Грустный ангел на крыльях чай-
ки...приспи...разнежь...укачай,
Пеленающее облака,
Ты, впитавшее боль и соль,
Городов, сошедших на нет,
Принимай глупышку Ассоль
О шестнадцати с чем - то лет,
Ту, чей идол - куриный Бог,
Собирающую в подол:
Крабов, мидий и каждый вздох
Волн, ласкающих древний мол.
Рябь...морщинки чела...сама...
Прикоснусь...умру...отведи...
Сладкий обморок...Я - стигмат
На любимой седой груди.
Надыши...нашепчи...напой...
Дай прильнуть к тебе, не дыша...
В створках раковины, тобой
Обладающая душа
Встрепенется...вдохнет печаль
В прах лежащих на дне Итак...
Ну, не хочешь - не отвечай.
Я и так - твоя...я...и...так...
Борису Березовскому
---------------------------------------
Я вернусь когда – нибудь туда,
Где еще все молоды и живы…
---------------------------------
Опаздываю к чаю, как всегда.
Мне надоело слушать про Хусейна,
Про взорванные кем – то поезда…
Зевнув, качнулась первая звезда,
На ниточке легко: туда – сюда,
Осев пыльцой на бортике бассейна.
Сквозь слезы улыбается Пьеро,
Мне , горько - ясновидящей, как Ванга,
Мальвине над колодою Таро,
И месяца Адамово ребро
Скользит над светлым призраком Досанга* ,
Над стойбищем шезлонгов в форме « S «,
Где я пригрелась с томиком Ремарка,
Над Лондоном, нездешним солнцем Кларка,*
Сияющим со снимков МКС.
Подводит вечер : брови угольком?…
ЧертУ ?…Под монастырь? Или – к постели ?…
К непрочной, хрупкой магии пастели,
Над ломкой тенью старенькой качели,
Летящей деревянным мотыльком,
В деревню…к маме…в те еще апрели.
----------------------------------------
Снимки ночного Лондона, сделанные с МКС, потрясающе красивы, будто сошедшие со страниц
фантаста Артура Кларка.
Досанг – крохотная деревенька под Астраханью, моя « малая родина»
Ложе трав из семейства рут –
Дюже жесткое, с непривычки.
Я ловлю твои взгляды, Брут,
Я ломаю их, словно спички.
Не отлаженный интерфейс…
Сбой программы…крыло: письма ?
Самолета? Встречай, Хома,
На метле от» British Airways »
Плоть, покорную палачу,
Заломай на дыбе… взорви…
Бей – наотмашь. Распни… Хочу…
Минным полем ползу, кричу –
Зверем раненым – о любви…
Каждым атомом – на разрыв.
Каждым нервом – в последний бой.
Пульс – за двести. Ядерный взрыв.
Стон…блаженство…Господь с тобой…
«Продалась –( шипят за спиной)
Мефистофелю. Сгинь, чума ! «
Не серчай…останься со мной.
Помолись за меня, Хома.
***
Сруб приветливой русской баньки…
« Подмосковные вечера »…
Сны о « Хуторе близ Диканьки «…
Не буди меня до утра.
Согревая брюхом Луну,
Мягко облако прилегло
На вершину холма. К окну
Занавеска льнет, о стекло
Расцарапав грудь, как всегда,
Хрупкой бабочкой бьется лето
В подреберье зимы. Когда ?
По следам какого завета
Ступни розового рассвета
Ступят в лету? А мы – куда,
Разбавляя одним из ста
Стариной отравленных вин
Не пропетый тобою гимн
Всех, не снятых с того креста…?
Блюз сошедших: с небес ? С ума ?
Нервных, в тонких прожилках, век
И теней, что из века в век
Протянулись…Прости, Хома.
***
Хруст хрустальной рюмки в руке…
Послесмертие или – бред ?
Бывшей вишни черный скелет.
Слово – камнем на языке.
Прост и будничен, без затей,
Переход в « аутсайд» , во вне
Нерожденных наших детей…
Иероглифы от плетей –
Ярым пламенем по спине…
Если имя тебе – Харон,
А подворье твое – тюрьма…
Подойди поближе, Хома,
Не прогневайся. Я – сама
Нежность с привкусом… похорон.
В нашем доме – зима ?…
………………….Зима.
Холодна, не топлена печь.
В пастях окон – оскалы звезд.
Пособи, родной, на погост,
От побоев устав, прилечь.
Приобщившись намедни тайн,
Перебежчик из ада – в рай,
Брось молитвенник, наиграй
Композицию от « Рамштайн «.
Дьявол плюнет через губу,
Скрутит душу в бараний рог.
Ох, не сладко, лежа в гробу,
Бедной панночке слушать рок.
Страха мерзкий клубок. Клобук
Пролонгированных разлук,
Взглядов, брошенных в « аутлук».
Невесом, беспомощно – крут
Взлет срезающих небо рук.
« Всяк, входящий « в заклятый круг…
« Бедный Йорик » , блаженный Брут.
Шаги в никем не прожитой ночи...
Размеренная поступь Командора...
Я буду изживать ( не спорь , молчи ),
Тебя - в себе , как некогда - Федора,
Листая бегло " Cosmo ", "Interlit",
Отчеты : от обмана - до " Exchange ",
На локте приподнявшись,: " What is it ?"-
Промолвив, воплощаясь в мегалит,
Настоянный на травах Стоунхэнджа...,
Ласкать висок осколками свинца ,
Сверять часы с таблицей умноженья,
Соскабливать твои изображенья
Со стенок матки и со стен дворца.
Посыпанные гравием дорожки,
Подсвеченные звездами июля...
На смуглых ветках вишенки - сережки
Качаются под музыку Мигули...
Хрустальный блюз...Бокал на стройной ножке
Привычно Обнял плоть Киндзмараули.
Дыханье ветра нынче мягче фетра,
Душистей ломкой свежести акаций...
Под зонтиком лимонных аппликаций -
Намытый светлой грустью остров Ретро.
К подошвам гор отброшенные тени
Негромко звякнут цепью у колодца,
И чья - то нежность кротко отзовется
Стыдливо - робким шелестом сирени.
За бедой, за водой, не пО воду,
Не оглядываясь, пойду,
Как однажды с тобой, без повода,
У апреля на поводу,
На ходу, дробя босоножками
Отпечатки лунных морей,
Между стройными цветоножками
Одуванчиков – фонарей,
Наступая теням на бороды,
Расплетая улиц ремни,
В парк, дышавший свежо и молодо…
К темным водам, в мурашках холода,
Принесенные в жертву городу,
Сиротливо жались огни,
И казалось, что недалече,
У Вестминстера за спиной,
В чьих – то ласковых пальцах свечи
Тонко плавились, по одной,
Истекая воском, друг к другу
Припадали, как к « Отче наш»,
Уносились мечтами к югу,
За дремавший вдали Ла – Манш,
Пред иконой ночного Лондона
Обмирали у алтарей,
Не жалея о том, что отдано…
Ветер – вечный архиерей,
К берегам, возлюбившим Тауэр,
Гнал распутные облака.
Ночь, по – вдовьи кутаясь в траур,
Прижимала к груди…века.
А над Темзой, хмельной от ландышей,
Неуклюжий, слегка смешной,
Горько грезил месяц – Карандышев
Бесприданницей – тишиной.