________________________________________
В страну одуванчиков - поле
забраться от башен и труб.
Поэты о вечности молят,
а ты по-хорошему глуп.
День звонок, по-летнему светел,
прозрачен, как юности смех,
и с лёгкостью смазанных петель,
скользит вникуда ото всех.
- Поехали солнце и крыша,
свет мыслей наивных гася.
До ветру афганского вышел -
советская Родина вся
с беспечностью русского дышла
к буграм повернулась и.. вышла.
2004
_______________________________________________
________________________________________________________________
Сплю на голом столе, не бывало постели удобней и мягче,
за фанерной стеной колыбельную ветер, играясь, кудахчет..
И кулак под висок, и здесь каждый благой расслабона глоток -
не из речки войны кипяток.
В щель косого окна, и в меня, забирается воздух почти что весенний,
на соседнем столе алебастрово-бронзовый Ленин -
улыбается миленько вдаль из дали.
За окном сложный запах родимой земли.
сентябрь 2025
_______________________________________________________________________
_______________________________________________________
Мучной и терпкий странный вкус
серебряной джиды,
плато парит среди вершин,
где Бог разбил сады.
Здесь птиц и рыб не счесть...
Во сне - звенящего ручья,
на что тебе берёзы вкус
и снег степей, Бача?
Смотри, цветёт волшебный мак -
кем хочешь можешь стать,
и небо чистый изумруд,
а ночью деву гладь.
Мучной и терпкий странный вкус
серебряной джиды,
ушёл Бача туда, где Мать,
где мёрзлые сады.
август 2025
__________________________________________________________
______________________________________________
Монотонный тоннельный растерянный свет.
Звук разрыва - в глазах отражается бред,
а внутри злая гарь, а не дым сигарет
и в окошках простреленный воздух-скелет.
Слабый след фонарей перевала Саланг
трепыхался в силках словно голубь-турман,
а тому - кто остался надолго внутри,
оставалось молиться, хоть разум сотри,
оставалось молиться, хоть душу продай
и цепляться за свежего воздуха край..
август 2025
_______________________________________________________
_____________________________________________________
За рекой - тугаи.
От зелёнки скользнёт,
изовьётся, уставится страх,
а на каждой лиане нас ждёт паразит,
и как тени в колючих скелетах-кустах
ленты змей - злобных взглядов размах.
Ты не робок, с десяток прошёл переправ, -
обмочил переливы проток, и.. отвагу разбил.
Голос внутренний прав: посмотри, за рекой - Азраил.
- тугаи, на хрена нам афганский песок?..
август 2025
____________________________________________________________
__________________________________________________
Как будто пьяный - строй..
Здесь все,
за редким исключеним, - отцы
и нас совсем не тянет к приключениям.
Проклятья - униформе облачений
и запаху негибкости сапог, давящих
на мозги подспудною бедой
и неизвестности тотальной темнотой.
Вот вроде никому мы не должны,
и не нужны во времена застоя,
но решено - поставлена печать
и знает только Бог,
за что придётся отвечать.
Сегодня, дабы не светить на спутники,
движение,
мечтающих о дембеле,
младых армейских масс,
- собрали нас,
и в далеко не мирный -
тёмно-южный ...стан
как в лагерь засылают партизан.
сентябрь 2025
______________________________________________________
__________________________________________
Утром погожим
встал я на вахту.
Белая чайка
села на яхту.
Волны, волнуясь -
куд-куд-кудах ты,
песню запели
с бухты-барахты.
Яхта качается
с ах ты - на ух ты.
Быстро выходим
в море из бухты.
Ох ты, красавица
милая чайка,
Что с мачты видно? -
мне отвечай-ка!
ноябрь 2025
_________________________________________________
_________________________________________
Исцеляющий чудесный сон -
дождался череды,
в нём бушующий отвесный
хор играющей воды.
Водопада хоровод!
A cappella
море капель, расходясь,
песню пело.
Просыпаясь, облака
водной пыли
полудрёму глаз больных
окропили...
2025
____________________________________________
_____________________________________________
1
Поёт, мерцая, свет во тьме
прикрытых чёрных глаз.
Влеченье смажет дверку в ад,
скользя по шёлку влас.
Мальчишка юн, смешон, влюблён -
он взглядом опалён:
пред ним чужой и зрелый плод -
одна из тысяч жён,
но в нём зашит желанья жар
и размноженья код
и жаждет он испить весь яд.. -
от мёда он умрёт.
2
Ёрш сопливый колет руку
ёлка-палка с тонкой леской
душу пьёт сначала Волга
а потом пойдём в подлесок
где Серёжку ждёт малина
где серёжки на рябинах
где рябая тёлка Тоня
толи шепчет толи стонет
где ужалит душу овод
и где свет возьмёт
за повод...
3
В Гефсиманском саду восемь древних олив -
за немецким забором - две сливы..
Как челнок закачавшись, волнуясь иду,
как песок ощущаю приливы.
Да.. хоть сыпься златым напоследок в часах,
- где-то в древности охи да ахи,.
и стучит по тебе И.о.гениуС. Бах
под потёртостью старой рубахи.
4
Голуби подсматривают сцену
где соприкоснулись голубки
время обездвиженно бесценно
чувства целомудренно легки
будет всё и жаркие объятья
и с ума сбивающая страсть
а пока коленка из под платья
тихо устанавливает власть...
2025
______________________________________________________
_____________________________________________
Ну и чья это блажь,
чей чарующе-видимый трюк?
Вдруг забрезжит мираж,
пародируя солнечный круг,
но ему - миражу
не наполниться девственным звуком.
И у дальнего круга
в неподвижном безмолвии
воздух петлёю висит,
а у ближнего - криком
призывно-лебяжьим прошит
и взлетевшего сердца удары
сверяются крыл перестуком...
2025
________________________________________________________
___________________________________________________
Уходя от травы и поганых грибов,
тихо песенки пел, матерясь, птицелов,
и внутри пропустив через мяту полынь
на дороге разбитого камня,
выгонял на свободу лихие слова
перивитые правдою давней.
И разбитые камни вздыхали окстясь,
оживая под милостью ног,
понимали, что не превратятся в песок,
а он был даже вовсе не Бог...
июль 2025
_______________________________________________________
__________________________________________________________
1
ты умрёшь молодой
за упавшей звездой
оступившись в болезни колодец
под водой быстрый рак
хоть и пяться никак
не наладить твой шаг иноходец
за пластинками шор
и за пластикой штор
стрекозы оглушающий шорох
сферы дымчатых глаз
амулеты для нас
в них сухой нерастраченный
порох
2
Хмель вьётся, цепляют глаза коматоза...
Соседку нестарую тётушку Розу
изъели морщины - глубокие черви,
её сторожат сердобольные черти
и верящий Богу задумчивый Беня.
А утро спускается вниз по ступеням,
как раньше спускался растерянный Яша,
неся улыбаясь засохшие розы,
в колючки которых саркома провита -
она не намного страшней менингита,
и душу давящего туберкулёза
с его ядовито-заваренной кашей,
забравших зимою двухлетнего Сашу.
А утро подвижно и пьяно-туманно
подбросит кому-то небесную манну...
3
Чайки кричали, скулила собака - ветром дрожащим завыла,
мозг раздирает и колет меж рёбер злая вселенская сила.
Нету дудука с его трепетаньем, ладно - пусть детская дудка
в сердце смурное войдёт, запищит и оторвёт незабудку.
_________________________________________________________________
__________________________________________________
Ну вот - расстаёмся с немецкой соседкой,
колышется листьями свет.
Корзиночку вишни ей дали на память
и смотрим, вздыхая вослед.
Старухина спинка бредёт по тропинке
июльской и тёпло-зелёной.
В корзинке - сто лет, где война и ефрейтор
в девчонку простую влюблённый,
голодные годы и холод теплушек
везущих к нетленному саду.
Старуха по страшному имени Ильза -
не из бухенвальдского ада..
________________________________________________________
_________________________________________
1
Разрисован город, размалёван -
волшебсто не надо умалять,
он меня ожёг восточным зовом,
он моей живой мечте под стать.
Город растянулся вверх как парус
и наполнен жизнью и теплом:
краски, звуки, запах, вкуса хаос -
разметалось Солнце за стеклом..
2
Солнце и ветер ведущие скрипки -
это не скучный урок -
импровизация. В точке-урочище
бьётся вибрации сок.
Нежно-зелёные тени-деревья,
злать-перимиги смолы.
Ветер лохматит облачка перья,
Солнце встаёт огнедышащим зверем
на колесо Бричмуллы.
3
Разбежалось жёлто-акварельно,
жду трамвая и глаза закрыл:
в них деревьев охристые тени
укрощают прыткий солнце-пыл.
Общая игра секунд и сердца
не мешает мига с мигом стык.
Проступает добрый старый лик
в замкнутой межглазной полусферце.
/как я от хорошего отвык/
4
Ты чудной, но чудесный
ветра солнечный миг.
Моря вспыхнувших песен
на волне я достиг.
Неужели свободен -
сам себе господин
и осталось безмолвье
в море ссохшихся льдин?
Подожди, звёздный дождик,
пересчитывать клад -
золоти, Солнце.. Поздний
плеск волны на закат...
_________________________________________________
_______________________________________________
Как там тебе в краю-раю,
где жил Иисус Христос?
Будь осторожна, властелинка,
Солнце купол пропечёт!
А помнишь в детстве - у колонки
сотня жёлтых ос,
и время под журчание течёт....
С ума сошла - убить детей?..
Воистину, Медуза ты - придумщица затей.
А как же - встреча, властелинка,
наш двор, ташкентские картинки?
Осталось что от мудрой Динки?
Я твой ровесник - водный Змей,
а мир вокруг - "азохен вей."
Вот помню бабушку твою: сияет медным тазом
и сладость пенки, что тогда на добрый хлеб намазал
и пару людо-голубей, воркующих в тени,
не слышно было "мирр..умм..ри" - влюблённые они.
Под ясным небом общий хлеб хрустел узбекско-вкусно.
Иль солнце юга для тебя казалось в детстве тусклым
и свет на улице моей наверно был отравой?
Мы жили рядом на Родной и Солнце с нами - право...
июль 2025
______________________________________________________________
______________________________________________
1
Сидят на ветках птицы -
ну точно не Жар,
никуда не летят:
снег на спинках и крыльях, замёрзли,
а во взлядах - помилуй, и не прогоняй -
нам без этого сада обрывистый край..
Им дождаться бы только восхода,
оставляя за снами кристальную ночь,
где Луны половинка готова толочь
ледяную плиту небосвода.
Как уложится в небе прекрасный кирпич,
над помётом поднимется жиденький пар,
всё оттает - покатится
зёрнышко-шар.
2
Мне всё фиолетово, пчёл это жалит - им надо
лететь на играющий дух ошалевшего сада.
Несут торопливо: тёпло, благодать и заботу,
сбивая росинок живую жемчужную воду
на запах смородины, вьющихся роз и лаванды,
но солнечный свет заслоняет жужжащая банда.
Немножко позлились, - я села на пестик неловко.
Что им до меня, до нежалящей божьей коровки?..
август 2025
______________________________________________________________
_________________________________________________
1
- умирать в начале лета,
не дождавшись мирных дней,
но испив горячки жара..
В уголке земного шара
в тёмной комнате цветы -
свеч почти-что прогоревших..
Машет ветру вслед орешник
в Божьем свете за окном.
Жаль - зелёная черешня,
не дождался спелой, грешник.
Ну, спасибо и.. на.. том..
2
Ветер разбился
в порыве украсть красную точку тепла.
Он удивился:
стоит на пути вовсе не глыба-скала, -
просто ладонь.. и на ладан дыша,
ветра поникла душа.
3
Выходил из себя, но никто - не помог..
Ясный миг подсказал возвернуться.
Ветки белых волос красит рыженький луч,
шёпот скрипнул ключом - хорошо, что вовнутрь -
там сомкнуться есть с кем, - острым взглядом, плечом.
Добрых тысячи глаз, ясных тысячи слов... Хорошо что в себя ты пришёл..
июль-август 2025
______________________________________________________________
______________________________
Из дали не забудь
иногда мне черкнуть
пару строк, или крестик хотя бы..
Я уеду в Кибрай -
виноградовый рай,
там утешат нерусские бабы.
Из дали не видна
солнцежара страна,
там где веру диктуют арабы.
Мне царапинки слёз
ветер с юга принёс,
это Родина вечная.. Кабы -
не увязли в гнилом,
не устроили слом,
но.. чего горевать о былом.
И.. змеится гюрзой
контур тающих гор,
и разносится дым коромыслом.
Обезлюдил собор.
Нам с тобой - мезазой.
Может кто-то чего недомыслил?..
_______________________________
_______________________________________
Не можешь дышать - ну и ладно:
умри на пятнадцать минут,
почувствуй как тело прохладно,
и ангелы дух унесут
в местечко, где воздух помягче,
где медленный вдох не кислит,
а дождь, очищающий плачем,
ещё на весы не пролит.
Зависни на мерных качелях
над точкой туда и сюда
пока ещё страх не подстелен
и тает неспешно звезда.
Тебя отведённое время
огладит остатком секунд
и к дому - где воздуха кремень
и треснувший сердца
корунд...
_____________________________________________
_____________________________
Сажи цвет чёрно-бел -
солнце тянет оттенки.
Слева звёзд новодел,
справа скрюченный крест.
Расчирикался враг -
у кладбищенской стенки
не хватило для драк
предначертанных мест..
июнь 2025
_________________________________
__________________________________
Всё наше -
и вишня, и ветер
играющий в жёлтом пакете,
железные зубы
жующие память,
и глупые взрослые дети,
и небо, и нёбо,
и кислое чувство
досадно-бесцельной погони,
и дверь
на облезлом балконе,
что вечно несмазанно стонет,
гранёный стакан
со вчерась самогона,
и время прямое,
и оно..
____________________________________
______________________________
1
Мушка села - сбилась мушка..
Даже съев очки,
не попасть тебе, кукушка,
в сонные зрачки.
Ёлки-палки, больно-зелен -
надо нюхать тлен.
Кабы сон был не подстелен
грыз бы пробки вен.
Венской о-оперы контральто
бубном бьёт в бору.
Высота накрылась. Жаль - то,
что в низах умру..
2
Вот.. чудак: молчун, неспешен
и на вид чуть-чуть смешон,
прост как перст, прохожий-пеший,
Божьим светом обожжён.
Вот.. чудак - негромок, скромен:
и васьком успел прослыть,
и его прозрачной кровью
никого не удивить..
____________________________________
* * *
Вдаль уносят ветер и вода.
Соль разрежет губы и глаза.
Воспаленье лёгких - ерунда,
если приютила бирюза.
Вдох один до света серебра
или это бьётся сердца ртуть?
И зовёт подводная гора
на её вершине отдохнуть..
* * *
Когда идёшь ко дну, колышется вверху, маня,
Живое серебро.
Но ждёт тебя на берегу - не видя чёрной краски дня,
Адамово ребро.
Играет дьявол под волной жемчужною дугой.
Царь непроглядной тишины сулит во тьме покой.
Примолкни рыбой, не пускай от жути в сердце пузыри
В тени морской.
В глазах любимой - страх сгорит, тебя дождётся Лазурит -
Маяк мирской...
* * *
Лёгкий сердцем лёгкою рукою
бросил в даль прощальную монету.
До свиданья, море голубое.
До свиданья: тёплый запах лета,
тополиный ветер, волны сосен,
паруса-косынки, время-склянки.
И накат прибоя.. - он несносен
мне ввиду вчерашней тихой
пьянки...
* * *
Без рук, без ног весенняя
ни роза, ни трава -
её зовут Есения
по дьявола велению
такая, но жива.
Весёлый ветер носится
в лицо свободой бьёт,
а я готов всё бросить за
звучанье дивных нот.
Весну по воскресениям
заносят в Божий храм:
и ей, и мне спасение -
я утром слышу пение
и смех по вечерам..
* * *
Ночью сорока глазастая крест на груди теребит.
Жизнь - чёрно-белая мельница, горки любви и обид.
Глазику Машки Сорокиной страшно в лампадке пустой:
прыгнет в зрачки на иконах, в бельма за тусклой слюдой.
Глазик стеклянный всевидящий мило косит слегонца.
Ну, не балуй, возвращайся на непокорность лица..
* * *
Стрелки часов улыбаются - десять.
Солнце считает зарубки морщин.
Машет пятёркой чайханщик - почин.
Золотом веры блестит полумесяц:
он славно отточен во имя Аллаха,
но тот, кто молился - шатайся без страха.
Сплетни утонут в полном восторге:
в жёлтом Анхоре сватают иву
под трепыханье наклеек от пива
чёрные зубы сморщенной корки.
Прямо с утра без особых затеек
чаем зелёным по фибрам души.
Что старикам? День прошёл - и яхши
под куполами сырых тюбетеек...
* * *
Чирчик. Чир-чик! -
Синей птицы резкий крик.
На прозрачном Чирчике
золотинки на песке.
Шелестит зелёный тал.
Открывается портал -
улыбается Басё...
Говорим о том, о сём:
про висячие сады
и чугун сковороды,
про волос медовый шёлк -
мой дружок в том знает толк.
Раздевает нас Чирчик.
Опьяняет каждый миг...
Веселясь, течёт вискарь -
он игривый как пескарь.
Солнцежар нам нипочём.
Я Баська толкнул плечом,
чтобы снова Васькой стал
и - к девчонкам на квартал...
* * *
Средь азиатских бледных глин где наши золотинки?
Мы ищем птичек счастья - ну.. как у Метерлинка.
Не изумруды - ящерки скользят по стенке мазанки:
под стать свеченью гор блестят агаты-глазоньки.
Жара как вязкая хурма - противна. Нет воды
ни капли, бур-дю-ки худы как девки из Бурды.
Колодец пуст, жужжанье мух. Зла.. - вонь ослиных шкур.
Оближем губы и в кишлак - там тень, вода и сюрр..
Внизу под ногами не спят облака -
молочные с бурой малиной.
Толкну сапогом хитрый камень слегка,
пусть ищет другие вершины.
На талую тундру смотрю свысока:
крадётся вода ручейками
в зеркальную тишь в синеву озерка.
Две сопки притёрлись боками
как юнь-перволеток и старый олень -
их солнце в ночи привечает.
Полярный по-летнему северный день
разрезан стенанием чаек.
Здесь бабочки жёлто-чернющих антенн
читают космический ветер.
От здешних камней обалдел бы Роден.
Здесь мамонты пойманы в сети...
Вблизи - непрогретый стальной океан
и красный цветок ледокала.
И, сердце навечно попало в капкан.
Спасибо - армейская школа.
* * *
Под горою, где потише ветер,
алыча стесняясь зацвела,
заалела кровью на рассвете.
Тронул болью мёрзлые тела
дух весенний горький, невесёлый.
Белый свет к живым цветкам суров.
Холод обнимает правдой голой,
колет остриём прощальных слов.
* * *
Снег хлопает незлобно и гладит по плечу.
Доверься безусловно холодному врачу.
Прикроет смертосводник усталые глаза
замызганным исподним. Фатальная фреза
нарежет плоть. Сороки натянут криком нить
затерянной дороги - её нам не забыть...
* * *
Небо над нами закружится,
до помраченья ума.
Здесь, отражаясь в лужицах,
падают в небо дома.
Хочется.. чистой малости -
не золотых корон,
но от смертельной усталости
тянет в тяжёлый сон.
Занавесь глаз прикроется.
Мысли - шуршанье песка.
И под гитару подстроются:
грусть, печаль и тоска.
Сон прогоняя тягостный -
воином слабым был.
Не ожидаю радости -
дали бы сверху сил.
Небо над нами закружится,
пьяная дурь весны..
Здесь, отражаясь в лужицах,
молимся, тихо,
мы..
***
В Новый Год наводят пушки.
За Аму большой базар.
С кондачка приказ. Вертушки
обстреляли Кандагар.
Марс, пиная сонный глобус,
попадает в сборный пункт -
cлева Деймос, справа Фобос.
Снова к мясу лиха фунт.
„Цыц, "Арон", не ты оратор.“
Кремль Родину обул.
Часть шестую в роли брата
подставляют за Кабул.
Всем - по флагу... Мак цинично
лёг на цинк. Пойми, кто враг.
Забирают всю наличность
на войну за просто так...
***
Трассеры нашли живой пригорок,
рваной нитью штопая огонь.
Желчью рвёт Луну, сон жёлто-горек.
Духом духов придушили... Вонь
пробила сердце. Звон шинели,
дух портянок, плоти... Вонь в душе.
Горы Гиндукуша обгорели.
Спишь, в затвор дыша,
на калаше...
Я там был до войны, в этой русской до боли деревне:
там спокойны кувшинки, напившись озёрной воды,
там смешливые жинки-таварки пространно полощут издревле,
промывая все кости земные на все неземные лады.
Нет тяжёлых камней и оградок на старом погосте,
здесь простая трава охраняет кресты и венки.
Колокольчиков ноты задиристый ветер уносит,
а зелёное царство садов, украшая, пленяют вьюнки.
Покурить за околицу выйдешь - облают лениво собаки.
Размечтавшись, на холм заберёшься - раздольные выси видны.
Сокол пулей свистит над сосной, промахнувшись во время атаки.
Я там был в глубине и на небе, до этой проклятой войны...
Чад керосинки - лошади рыжие,
цокают страшные ноты булыжные.
Улица наша арыками сужена, -
номер тринадцатый - чёртова дюжина.
Боль диафрагмы. Резные колонны -
жёлтого страха бегут скорпионы.
Смертью шуршат во дворе тёти Евы
листья сухие адамова древа.
Горняя дудочка таинством трели
рвёт горно-гордое сердце Уреля.
Бурка, папаха и пара кинжалов,
всё это в прошлом - вонзается жало.
Яд, как вино из небесного рога,
что же так тесно? - И хочется к Богу...
Не развернётся гроб в коридоре:
выход в окно - в Иудейское море..
Пламя агонии, лошади рыжие
cкачут - тринадцатый номер
не выживет...
27 октября
И ничего не греет, кроме куртки:
ни тройка звёзд, ни водочный разлив.
Октябрь, в крышку гвоздики забив,
кидает сверху листики-окурки.
За форточкой спасительной печаль
цепляется за ветки паутиной,
а солнце режет жёлтой гильотиной.
И не найти магический Грааль...
Деревья гонят ветер вдоль реки,
вода поймала в сети синеву,
и если не смотреть вослед дерьму
плывущему - дела не так горьки.
Но не уходит, заигравшись в жмурки,
осенний сплин охристо-дымных глаз.
И хочется открыть на кухне газ.
И ничего не греет, кроме куртки...
27 декабря
Плохая погода - не повод от смерти пешком не бежать.
В альпийских ботинках и снег по колено, что сено.
А ветер? Ну вспомнишь раз тысячу норда проклятую мать
И давишь рысцой до удушья, до розовой пены.
Наверное Ангел-Хранитель попотчевал cолнцем с утра.
А кто выставляет мне снежные хляби к обеду?
Измученных чаек кормлю, сердце жалостью в кровь ободрав.
Смешно поскользнувшись на льду, я подальше от смерти отъеду...
***
Обниму одинокую статую:
безобразие ржавых грудей,
металлический смех, конопатая,
раскалю и добавлю страстей.
И щекою небритою, мятою
по плечам - ей и нужен наждак,
и на ушко слова непонятные,
как с живою распелся, дурак.
Ну, прощай... и по жилам холодная
прошипела, сковала волна -
доигралась моя сущность подлая,
то не статуи бедной вина...
***
В доме, где мыши прогрызли лепной потолок,
где портреты чаще повёрнуты фейсом к стене,
плачет рыжий рассвет, а художник ставит урок
юной Венере, сидящей на старом веретене.
Они далеки друг от друга, как полюса Земли.
Сердца гордецов не колышет чужая струна.
И каждый мнёт свой мозговой пластилин
и мнит, что ему одному ошибка природы видна.
Два любовника сходятся взглядами только в одном:
окне, где ещё не смеётся кирпичный закат.
Но куражится свет на стене, добавляя в панно
то ли желчь, то ли солнечных пятен агат...
Михаилу Рыбасову
Внизу под ногами ночная вода...
Гляди, отражается в глади
небесного Рака двойная звезда,
не трогай её Бога ради.
Совсем ненадолго туманный фиксаж
проявит знакомые лица,
себе даже капли наплакать не дашь -
нам мужеством не поступиться.
Неспешно сойдёшь по нетвёрдым мосткам
на звёздно-дрожащие лужи.
Просыпался в чёрные дыры сезам
волшебный, - он мёртвым
не нужен...
Вернулся домой - бей баклажки, баклуши.
Водицы святой хошь испей, хошь откушай.
И надо устроить ливан или ливию
из лейки садовой, - фаянсовой кружки.
Мурашки бегут не от страха, прости меня,
забудь: "леопарды, акации, сушки."
Прекрасна ливония - капает в душу
слезинками тёплыми в солнечном душе.
Давай обнимай, милый, клушу-копушу...
По памяти старой нам бы в Ливадию,
но нынче лазурное тронуто чёрным,
и.. к чёрту! - с причудами ливней поладим мы,
войной обожжённый - мой огнеупорный.
Я влюбился в белый камень - здесь бренчит дутаром ветер,
зелень южных тополей, колыхаясь, солнцу светит.
Из-под скул поющих скал в грот бежит вода живая,
в теле трепетном ручья растеклась форелек стая.
Горько треснувший миндаль сладкий зуб впивает в губы.
Красота Тянь-Шаньских гор счастье душ возводит в куб, и
шапки связанных вершин на базаре не продашь.
В акварели растворяясь я люблю тебя Акташ...
(Акташ - белый камень)
Фиме Дорману
Мы играем в пинг-понг на сосновом столе
под короной адамова дерева.
Вера в Бога слаба, а в родную страну
многогранную - не потеряна.
Нам ещё не мешают болтать языки:
мы хохлы и кацапы - родные,
и наш Фимка еврей у открытых дверей
говорит про несмелых зверей.
В голубятне толкуют беляк и сизарь,
тихо осы журчат у колонки.
Шарик светлый и лёгкий как наши мечты,
словно гимн в репродукторе - звонкий,
улетел под колючки
в кусты...
***
Там, куда плывут облака,
нас в помине, наверное нет.
Здесь сидим на сомнений горе,
свесив мысли в угрюмый обрыв.
Ты сегодня не в духе -
ты в платье вечерней грозы
и потеряла молчания кроткого цепь.
Мне бы туда, куда плывут облака...
***
Тик-пик-так-ток - нажимаю на звёзды.
От Девы Лира недалеко.
Всё то что сложно и страшно прозой,
стихами вылилось так легко.
Тик-пик-так-ток - набирается номер -
так трудно сделать простую вещь.
Твоя улыбка - лирики томик.
Но я три слова надеюсь прочесть...
***
Белейшая кожа, но чёрная бровь
в тебе выдаёт татарскую кровь.
Из века в век так было всегда -
русских красавиц таскала Орда.
Раскосый разрез зелёных глаз:
схлестнулись гены смешались в нас.
Татары утратили бронзовый цвет,
и русских от Бога давно уже нет...
***
Разбей тарелку что ли... Не молчи
в настой крапивы. Нитка повилики -
петлёй на шее. Доктор - сволочь и
всё врут календари. Медсёстры злобно дики.
Петрушка в кружке бестолку горька.
Скребущи крики липовой кукушки.
В тупой записке - острая строка
обиды голой, колющая стружкой...
***
Хоть ненадолго от вечной баллисты -
к зимнему дереву Ференца Листа.
Звуки и свет что иголки лучисты.
Ёлку - в охапку: пушиста, душиста,
пахнет детством, лечит живицей,
расправит улыбками наши лица,
ну как в неё не влюбиться -
в эту вечнозелёную жрицу...
***
И только осталось - полкрика до смерти.
Унынье и дождь занимают окопы.
Гнездо пулемётное пухом приветит.
Не ладаном жив - уповаю на копоть.
В прицел залетела проклятая птица.
Запутавшись прочно в силках суеверья,
сам страшен себе, но звереть не годится.
Оставлю на память кукушкины перья...
Я просто садовник.
Садист, - каламбуришь ты.
Это не мешает нам быть
любовниками.
Снимаем скворечни,
пилим деревья.
Сок капает, стынет -
нам стыдно и больно.
Воскресенье - звон с колокольни.
Ох, грешны...
Простите, дюшес и ранетки,
мы тоже похожи на ветки -
голые жмёмся друг к другу,
сохнем во времени-клетке -
счастья недолгого детки.
Сегодня в нашем райском саду
(дорога до него адище
с пересадками
мимо кладбища)
губы вкуса астрального мёда
и мирного неба -
погода...
Будто в сердце вцепилась летучая мышь,
принесла жуть вселенского краха.
И всего-то, прищурясь, сквозь темень глядишь
на огонь, но потеет рубаха.
В новогодней палатке буржуйка шуршит,
как игрушки блистают искринки.
Вместо ёлки у нас саксаул и самшит,
хороводят звезда и снежинки.
В полуночном Кабуле пунктирный огонь -
ненавижу теперь фейерверк, и
достаёт Гиндукуша кровавая вонь.
Раскрошу мокроватый "Памир" на ладонь -
расчихается чёрт в табакерке...
Сиреневый запах победы душу пьянит,
но пеплом кричащим усыпан весенний лес.
В днепровской воде бултыхается злой аконит,
бесовки, куражась, срезают поруганный крест.
Ещё под каштаном сияет кафешка-шантан,
шампанское льётся, живых бубенцов перезвон,
достаточно сала в сердцах незалежных мирян,
но вяжет свободу и прыть языка - самогон.
Стопарь отправляешь со вздохом в бездонный приют,
и боль загоняешь под спирто-словесный накат.
И видишь, и слышишь во сне, как броню тупо жарят и жгут
и просят отведать цепочку свинцовых маслят...
Юрию Броверу
Вышел покурить, звезда упала -
умирает мой хороший друг.
Плачет огонёк в руке усталой,
звёздный дождь расходится помалу,
светлым пеплом падает вокруг.
Ветки мыслей скованны, не гибки,
мир застыл как полуночный лёд,
звёздочки - трепещущие рыбки,
бьют хвостами мёрзлый небосвод.
В дом пойду, подброшу в печь дровишек,
губы до рассвета закушу,
у того, кто управляет свыше,
милости для друга попрошу...
Вышел из боя
и спит на песке батальон.
Братья-изгои.
Кварцевый пух раскалён.
Солнце пустыни
в затмении горько черно,
но злоба остынет,
и спирт превратится в зерно.
Чуда не надо,
верни наше время назад:
музыку сада,
где медные звуки дрожат.
Старого года
по нотам несыгранный звон
слушай, пехота,
вдыхая дерьмо и озон…
Аркадию Каплану
Первый стих пацанёнка нескладен:
спотыкается, всё невпопад,
как дрожание солнечных пятен
над заплатками старых наград.
Он сказал что я стану поэтом -
друг отца кареглазый Каплан,
вспоминая со вздохом при этом
как войска покидали Лиман,
где на марше, мечтая во сне на ходу,
он цеплялся за мамкин подол
и пробитый осколками в правом ряду
одноногое "счастье" нашёл.
А в глазах его тёплых и южных,
несмотря на спасительный хмель,
отражения выстрелов вьюжных
и степная погибель - метель.
Извини меня, дядя Аркадий,
я по году мечтательный гад,
но прошёл на войне много стадий
как и ты - как советский солдат.
Идёт навстречу зимний дождь,
роняя в радость слёзы.
За речкой жёлтой ветра дрожь...
Очнёшья от наркоза,
нос вытрешь грязным кулаком.
Камыш и мозг шуршат
и страшно полным дураком -
как битый пёс назад.
Вот мост и мутный рубикон.
Шажок, - а ноги ватны.
Не страшно полным дураком
живым придти обратно!
И что кричать, тут впору пить
смирительный кагор,
на мокрый ус мотая нить,
на дом бросая взор...
Василию Николаевичу
Вот стою абсолютно блаженный -
восхищаясь родным языком,
а квадробер мешает - скаженный,
я его отгоняю снежком.
Утро доброе, тёзка Василий!
Протяну Богу тёплую длань,
помолюсь, чтоб юнцы не забыли
в каждом камне святыни - Казань.
Небо кроет крупчаткой морозной
и под снегом цветут купола.
День сегодняшний сумрачный, грозный,
продолжает Ивана дела...
***
Люблю июль, где крымский виноград
пронизан вертикальными лучами,
где лодку моря времени качает,
а дни каникул - долгожданный клад.
Покинув мир баранов и ослов,
я подружился с Кошкой и Медведем.
На пляже прожигая кожу, бредил,
чтоб волны подогнали пену слов,
потерянных Эльмирою-турчанкой
на пирсе серполикого Стамбула.
Сомнамбула мне килькой громыхнула,
вскрывая волнорез консервной
банкой...
________
~ 2004
______________________________________________________
Прикрыв младой зари сухое полотно,
картину пишут порванные тучи -
где Солнца луч - игристое вино.
(но спирт с водой неизмеримо круче)
Уста без влаги молят о дожде
и рады пятнам тёмной занавески.
Подумал каждый о своей нужде -
ум от безводья извращённо-резкий.
Забудь про хлябь - просохло до глубин,
где бедный крот измучен зримой жаждой.
Коварный суховей смеётся без слезин
над тенью что блажит, не веря искре каждой.
Спалилось Солнце на сверкающих софитах -
мечтает, прослезясь, о бездне глаз закрытых.
2025
_____________________________________________________
1
Змей над городом -
он родом
из тенистого двора,
где просили дядю Шуру
пионеры и шпана
им помочь: как склеить, сладить..
Змей красивый - добрый дядя.
И над площадью зелёной,
что зовётся Красной
крестик в небе голубом -
лёгкий змейчик классный!
2
Детство смазано манной кашей,
страхом сказок и горем былин, -
в нём "америка голосом вражьим,"
в жопу вколем ей пенициллин.
Утром - гимн, пионерская зорька,
булки белой советская хрусть.
А сейчас на сухую подкорку
забирается горькая грусть.
3
Разгорланятся чёрные чайки -
вместе с ними к прибою пойди,
а на корочку маковой сайки
мёд намажь для услады груди.
Тронешь кран самоварного носа,
упадёт чистым камнем слеза.
Чай индийский - и тут без вопросов
поднимаются к небу глаза.
2025
__________________________________________
почему то так хочется кофе
хорошо что не морфий хочу
я и с кофе по самые гланды
на голаны сейчас полечу
что голаны тут дальше
в программе
колокольчики маковки фраз
всё как в жутко исполненной
драме
катастрофа взрывается газ
и объёмное эхо зараза
будто в детстве кричат керосин
то действительность сектора газа
ну такое ком в горлышке блин
и на старой крестливой голгофе
всё зачистить вообще не вопрос
колет сердце наверно от кофе
выпал пеплом и водки принёс
июль 2025
____________________________________________
порхать как бабочка
и жалить как пчела
Мохаммед Али
порхать как бабочка и жалить как пчела -
нам силу звёзд вселенная дала
и горний дух и несомненный дар
куда когда и как направить свой удар
июнь 2025
--------------------------------------
* * *
В иной земле - Шаббат,
и здесь шабаш - суббота.
Бьют звук и запах, бубен или гриль.
На евроугли вот купи хоть что-то:
на шпильки хватит, ну.. - кому на шпиль.
Закинет криво к чёрту колесо
от чуждых душ кошерного просящих.
Сегодня праздник в город принесло,
отдам на небо чёрным тучкам плащик.
Толпа - не море: сбив пивную пену,
с утра базаря у палаточной запруды, -
как чайка, но с хреновым креном
клюёт свинину стрёмного фастфуда.
Кораблик, сбросив дым на пальмы и прохожих,
идёт кряхтя-гудя на круг седьмой. Пока
себя нести в толпе свободным можешь,
от смерти дальше, но не от греха...
***
без креста
падаешь в бездну
сладок грех
смертный грех
а ты бессмертен
что тебе
плюёшь на всех
слаб человек
чешет соблазн
снаружи крест
как утварь
кто смотрит
вовнутрь
так делают все
по многу раз
глаз не моргнёт
пальцами крест
окрест смотря
зачем смотреть
в себя
Бог не выдаст
свинья не съест
грязными пальцами
трепетный крест
бестрепетно
троекратно
сложена щепоть
себя потешить
ничто не щемит
только звенит
пустота
без креста
***
Двор любимый, родной. Вечной тени обитель.
Отражённым лучом тёплый воздух прошит.
В диафрагме ворот паранджа зацепилась за китель.
И колонну террасы жалеет зелёный самшит.
Не жалеть молодых, и тем паче чужих и безмолвных,
направляя колонны безбожно на матерный юг.
На зелёном сукне нарождаются пачки зелёных.
Умирают в "зелёнке" не только от вражеских рук.
Старый двор - на замок. Из-под крана колонки
под журчание ос ключевою напиться спеши.
За ворота пойдёшь - не прикрыться материей тонкой
от прозрачных ударов стеклянной судьбы-госпожи...
***
В горечь света добавится слёзная соль.
Глотку прошлым повяжет хурма.
В самолётик сверну напряжение слов,
запущу от грудного холма.
Самолётик - не голубь, и текст неживой
отпечатан на мятом крыле.
Запах мяты. Ютится букет полевой
на расшатанном болью столе...
***
Как вол устал за мирно-трудный день.
Стучать и в дверь, и в ночь, - ну что за хрень?
Мне снился сон, где красная страна
лежит в гробу на сто частей раз-де-ле-на.
И вот повестка с красною полоской -
туда где Марс устроил чёрный бал.
Вот подлый чёрт: как на картине Босха
нам вечный путь на бойню заказал.
Стучать и в дверь, и в ночь, - ну что за хрень?
Мне снится бело-сине-красный день...
*
Угол правый - картина пришествия, угол левый - чадят две лампады.
Запах масла - горчит деревянное, хочешь стой, истукан, хочешь падай
на колени: себя уговаривать и просить Иисуса под тусклыми
огонёчками зелено-жёлтыми, шепотком - оборотами русскими...
Супротив сумасшедшего мира, за бревенчатой стенкой ревущего,
отгонять перебоем сердечным от избы непотребное, злющее.
Каждый миг за родного Василия ты намолишь, крестясь, - не блаженная.
Я Марию мою свет Ивановну обнимаю в окне наваждения...
*
Здравствуй, отец! Мы теперь живём с тобой по разные стороны
Моря Времени. И когда я вижу, что Солнце падает в него, знаю, что
оно там у тебя греет твои кости, и, наверное, тебе спокойно.
А здесь в это время появляются Луна или Месяц с белокурой Венерой,
и тогда мы с Лорой выпиваем по рюмочке памяти.
А помнишь, на Угаме мы ловили солнечную маринку
и лунных пескарей? Я засмотрелся на рыжую Венеру
и упал в родник. Так холодно, как тогда в июле, мне было только
ещё раз в жизни - через двадцать лет, когда я, встречая Новый год,
лежал на снежном хлопчатнике, неосторожно проклиная свою страну.
Ты хлебнул из чекушки, крякнул на пролетавших уток и остатком
водки стал растирать мои прозрачные ножки. А потом был потоп.
Гром не грянул - ревел не переставая. Как испуганные утки мы взлетели
на горку, и застенчивый Угам превратился в пугающего зверя. Ты сказал:
"Не ной, Серёжка, есть в жизни вещи и поважнее наших потерянных."
Обдирая виноградные кисти, мы шли вдоль полотна к накрытому
акварельным облаком посёлку. Мальчик, хитро, по-лисьи улыбаясь,
лаял на встречных девчонок, собака! Ты был пятидесятилетне молод,
я счастлив так, как это бывает, наверное, только в самом начале жизни.
Иногда мне кажется, что живу слишком долго и времени у меня уже
было море. Вот и опять сижу, жду хорошей погоды, чтобы увидеть,
как Солнце идёт к тебе...
Михаилу Михлину
Бесконечной дорогой шагают слепцы,
как и я - от пустыни к пустыне.
От рахата - тошнит, от лукума - рубцы,
от щербета кровь горлышком хлынет.
Русской водкой окрашу пустые глаза,
раскурю беломорины ладан,
а не то искусает хандра как гюрза
и отравит бессилия ядом.
Цветные халаты бросают: "Чужой,
а предки как есть - оккупанты,
но серп-полумесяц остёр и большой!"
И что мне теперь - на пуанты?
Я просто туземец, родившийся здесь,
судьбой не завёрнутый в бархат.
Прогреется прошлым холодная месть
и кровью придётся похаркать...
И то неизбежность - уйти, не бежать,
искать на чужбине приюта.
(Москва не готова сейчас принимать.)
Берлин, Македония, Юта?
Туземцы повсюду - высокая спесь.
Ветра шелестят: "Эмигранты..."
Язык предлагают отрезать и съесть.
И что мне теперь - на пуанты?
Больно давит "венец Мономаха" - непростительно быть королевой.
Мир - завистники и подхалимы, злопыхатели - справа и слева.
Ну а мне, поцелованной в темя, даже с Богом до страшного пусто -
я бескрылая синяя птица и беззубая воин-мангуста...
Пух неважный - промёрзлая глина.
Пулемёт, жить меня не учи.
Шаху - мат: разрываются мины,
освещая мечети в ночи.
Все вопросы - горящее просо.
Муэдзина беспомощный зов...
Орион, что ты пялишься косо
как на грязь непечатную слов?
Несуразности нынешней Шипки
расцветают гримасами ран.
Перед нами - таинственно-зыбкий,
неприветливо-хмурый Афган.
Фаине Яценко
1
Капля кизила на белую лилию
Падает вехою, весточкой тленною.
Линия жизни зачёркнута нотами
Чёрно-высокими, вечностью взятыми.
Солнце сегодня - ненужное золото.
Памятью волосы в горсть собирая,
Входишь отчаянно в речку молчания.
И безнадёжна любая алхимия.
2
Больно улыбаясь мне,
покрывая ногти лаком,
тихо пятишься от рака.
Красной сумкой на ремне
отбиваешься от рока.
На хвосте несёт сорока
ложь загаданного срока.
3
Сгорает журавлиный крест
в нежданно грянувшем закате.
От рук отбившихся синиц
не ловят призраки в палате.
Последний ангел, опоздав,
лежит, как ночь на листьях прелых
у похоронного бюро
напротив дома престарелых.
4
Трамвай идёт до кладбища,
а мысли - за окно;
подкручивают землю
под старое кино:
где между чёрным - белым
рубиновая грань,
где кормят немотою
и пьют на кухне брань,
где рок иззабугорный -
неверный Робеспьер,
а кардинал по штату
умом и сердцем сер;
где контролёр поддатый
продул тоннельный свет
и требует от граждан
на всех один билет..
5
Отходную как вольную,
сбиваясь, зачирикали
воробушки неверные,
качая ветки вербные.
Салютом заискрилася
трамвайная дуга.
Не надо и оракула,
когда слепому в вакууме
всё ясно - до „пока“...
Весна не вспыхнет липами.
Лёсс и слова просыпаны,
и воздух тоже сыплется
на саван и на дно.
Звезда пятиконечная,
звезда шестиконечная,
два рога полумесяца
и крест сошлись в одно.
1
Море станет литься в тучи,
замыкая сферу клетки.
Ночью волны голышами
обернутся, влажной твердью.
Адорай на узкой ленте
перевёрнутого брега
полон звёздными огнями -
это истинное небо,
где единственная пристань,
где молитв не гаснут искры...
Разрывая сна монисто,
мнимой суши тянет
бездна...
2
Луна, пугая полнотой,
съедает звёздный свет.
Окрест над бездною морской
в помине ветра нет...
Вдали играют сонный вальс.
Невыносимый штиль.
Бездвижен вымпел, ни волны
во мраке долгих миль.
Не ропот вальса - рок скользит
в покорности воды
под мёртвый саван парусов
в преддверии беды.
3
Морская душа прохудилась, не греет
и тело не может покинуть никак.
Висит на плече, как на сломанной рее,
на ладан дыша, полосатый флаг.
От моря до неба - времени бездна.
До сердца дойдёт погибающий барк.
А на воде предначертано место -
от света спускаться к чёрту во мрак.
Моряк настоящий плавать не может
и если крушенье - идёт ко дну,
навек обретая брачное ложе
и проклиная сердец глубину…
4
Вверху - лазоревый пожар.
Растерян свет, размыт на дне.
Смертельной тенью пробежал
девятый вал, бесясь извне.
От удивлённого лица,
хлебнувшего навек гребца,
стремится медь креста в песок,
а несгибаемый шнурок
дерётся с бездной до конца...
5
С грот-мачты режет крик: „Глупыш!“
Мучения не зря.
Неверие себе простишь
и молишься - земля...
И штиль, и шторм как прошлый сон,
явь обретает твердь.
Морской владыка - Посейдон
на дно отправил смерть.
Малюет дьявол на песке
твой ангельский портрет.
Вода в прозрачной синь-тоске
бормочет как поэт...
Володе Георгиевскому
Подышу я в затылок форточке,
открывая небо пресинее.
У берёзок - серёжки стильные,
а весна носит солнца кофточку.
Побегу за трамваем мысленно
к перекрёстку судьбы и улицы.
Медсестричка целует искренне -
шар земной с остановкой крутится.
Зайчик солнечный прыгнул на градусник.
Мухи пьяные ходят по стеночке.
Тереблю прутья йодовой клеточки
и весне - умираю - радуюсь...
***
Хрустальны
звуки лесных сирен.
Колонны мёртвых сбивают счёт.
Тоски ольховой весенний тлен,
и время пухом - к земле полёт.
Там россыпь пепла - смертельный клад.
Дорожка дыма несёт звезду
одну на всех, покидая ад.
И кровью пишется на роду…
***
Расстарается время-чёрт
и очертит хвостом своё.
За колючкой двадцатый прёт
и горланит о счастье гот.
Человеку всё мало - сверх
он имеет свинью и грех,
пиво, шпек, замутнённый Рейн,
а его поимеет Рейх.
Самогонит мотор живой
и урчит до пинка в живот.
Милость каждому - Бог её,
от себя отрывая, даёт...
***
...и не справиться
с выживающей волю тоской.
Сбросил платьица
заовражных берёзок конвой.
Кара катится
от затмения выжженых лет,
каракатицей
расплевавшись вослед...
Свет преставится.
И не первый - единственный раз
смерти матрица
повернётся анфас.
1
Леониду Левину
Умираю во сне, засмотревшись на прошлого лихо.
За порог пробужденья уже перейти не дано.
Паркинсона мотор, родедормом подавленный, стих. Я
тихий стих запускаю в остывшее крови вино.
Умираю во сне под ноябрьский всхлип листопада,
за него милой мовой последний напев шелестя.
Мне в подарок судьба отпустила мгновенного яда,
а могла бы добавить недельку-другую, хотя...
2
Геннадию Шульгину
Улыбайся, в затейливость байки проникай, осушая стакан.
Отстают - твой кипящий Чернобыль, мой насквозь леденящий Афган.
Уплывающий в вечное вечер, вносит главное в наш разговор,
что мечтали о мире предтечи, устремляя к Медведице взор.
Час такой - не беспечен, но весел и как спирт исчезающий чист.
В тоже время продажная плесень очерняет истории лист.
Впереди столкновенье империй, отчужденье и смерти стена.
Мы чутьё на грядущее мерим. Мы не верим, что рухнет страна.
3
Евгению Шеховцову
Белая
ночь перемешана с чёрной водою.
Тих ледокол - он сегодня тупой душерез.
Черпает месяц чифирь океана. Крутою
сопкой спускаюсь к Полярному кругу с небес.
Если не сон - это просто везенье и мука:
просятся в руки и призрачно тают цветы.
Ветер завыл, как щенят потерявшая сука,
и почему-то расплакались тундра и ты...
4
Михаилу Михлину
Ветки
трещин на паперти
расцветают окурками.
Слабый кофе, заваренный
не по-чёрному турками.
А минуты на ратуше
и на кирхе расходятся.
Звон на площади имени
твоего, Богородица.
Опускаются тугрики
в кружку вслед за вопросами:
"Собираешь для Родины -
мусульманского Косово?"
Высоченный типаж,
не шверинский - коломенский,
нагоняет пургу
на евреев житомирских.
И, кидаясь в лицо
пепсикольными банками,
готы спорят за жизнь
с полупьяными панками.
Рождество как всегда -
наше с вашим не сходится.
Крест на площади имени
твоего, Богородица...
5
Аарону Зонштейну
Помню детство - двор деревянный,
в нём колонны резные вокруг,
и как в сказке, образом странным
двор хранил тайной вечности звук.
Я случайно открыл это чудо,
наблюдая, как старый еврей,
по утрам уходя в синагогу оттуда,
заунывно бормочет: Азохн вей...
С непонятными теми словами
двор старинный от сна оживал,
и по струнам верёвок бельём и носками
ветер словно смычком проводить начинал.
Становился двор скрипкой волшебной,
на изгибах верёвочных линий
ветер так виртуозно этюд исполнял,
будто это был сам Паганини.
Двор сломали, давно его нет
и на небе цирюльник еврей,
но мелодии те иногда промелькнут,
как вздохну и промолвлю: Азохн вей...
6
Владимиру Фищуку
Коридор счастья померанчевым временем сужен:
от того, что я друг до того, что - москаль и язык мой не нужен.
От чужих говоров акварели заполнила ярость.
Несвященной войной разрушается шаткая старость.
Никаким языком не заклеить разбитую веру,
ни пропеть, ни позвать: "Погоняем на великах, Серый!"
Перед смертью тебе чуден запах у пражских харчевен.
Перивитый тоскою плюща ощущаю насколько я древен...
1
После сумасшедшей порки,
сняв штаны, рубцы слюнявя,
засыпая, шепчет мальчик:
"Мне бы саблю из картона
и мустанга-иноходца
на пластмассовых колёсах
и палить из револьвера,
не жалея лент пистонных,
в этих ябед - злых соседей,
у которых сын - "ботаник"
потерялся на войне..."
2
Откровения боль через край не пролей,
даже если туман перемешан с тобой.
Растворяй "Абсолютом" липовый клей,
отдирая от сердца ржавый подбой.
Позакидывай в душу нехитрую снасть.
Чёрным хлебом занюхай спирта крючок.
Где-то в детстве, куда нам уже не попасть,
разгоняясь гудит разноцветный волчок…
3
Зелёное платье в июльском лесу,
пристёгнута сладость малиновых брошек.
Стыд раннего утра ещё не отброшен,
краснеет росою в сетях на весу.
Миг истины прост в муравьином миру:
замрут - на восход - и бегут муравою.
Крот, мордой наткнувшись на солнце слепоё,
ушёл в подземелье. И я не совру...
К себе самому - беспощадней и злее.
На суд чистоты - паутину нутра.
Рвать липкие нити - пустая затея.
Кипит ярлыковая капелька клея,
шипит исчезая в зеве костра.
4
Преставиться легко,
представить счастье трудно.
Бежит ребёнок
по пружинящему грунту.
Жжёт под ногами.
Кажется, жучок
расправил крыльев
ржавый огонёк.
А если кажется - крестись.
Ребёнку невдомёк -
несись себе, несись
с коровкой Божьей
в рыжих волосах
навстречу счастью.
Под ногами - Ах...
И боль, и стон, и вздох -
давно убитый страх.
Рыжины кирпичей
от дьявольских печей.
Бежит ребёнок.
Радость неподсудна.
Ему и невдомёк -
век прошлый недалёк.
Пружинит пепел,
и бежать нетрудно.
______________________________________
На
губах молчанья сжатая полоска,
талые
минуты оплывают воском.
Струганые
доски - в паутине тени.
На
прощанье - танец мартовской метели.
Точно
как при жизни медные глазницы
колют
сумасшедше подающих лица...
Заполночь,
под утро - трубная молитва.
На
пуху опилок не стезя - трясина,
затянулась
битва...
***
В
голом голосе воздуха мягкого -
перелив
из пустого в порожнее.
Сколько
сердцу отмерено тактиков?
Стрекоза
по стеклу - осторожнее...
В
паутине непрочного времени
синева
непорочна - без облачка.
Стрекоза
- одуванчика семенем.
Надорвалась
небесная корочка...
С
голым голосом воздуха мягкого
стрекозе
по стратегии-тактике
из
пустого в порожнее - вечное
что
забрать? - не успеть, да и нечего.
***
Осыпав
печально-жёлтым,
октябрь
опоит красным.
Но
пьян без того и гол ты,
как
вера в глазах у паствы.
Тупою
иглою песен
в день
смерти
и в день
рожденья
корябнет
десятый месяц,
и стану
похож
на тень я…
***
Птица парила
с верёвкой на шее,
слепая...
Ветру навстречу
радостный крик.
...Ветер верёвкой
играл, озорник,
пыль в бездну глаз
задувая...
***
Никакого тумана - вёдро.
Солнце, взором врага разбив,
нарумянило лодок бёдра
и скелеты прозрачных ив,
и вгоняет за милую душу
в холод глаз журавлиный клин,
невесомое утро обрушив
на пустой и тяжёлый сплин...
***
В бутылке волн зелёных вино бордовых листьев.
В пустой бутылке ветер свирелью нежно свистнет.
Подхваченным волною, вином упиться донным,
и обнимаясь с ветром, стать звуком однотонным,
в глубоком резонансе сливаясь с песней неба,
явиться светотенью туда, где жданным не был.
Задумчиво коснутся небритых щёк фотоны,
и удивятся тени: „Они, как мы фантомы...“
***
И время - только полпервого,
а я такая счастливая...
Всего-то - веточки вербные
глазастые, терпеливые -
подарок родного солдатика,
скрестились на подоконнике...
Наладила ладанка гладенько -
война не взяла в покойники.
________________________________________
_____________________________
***
Просим Бога о милости,
о такусенькой малости -
Дай нам, Боже, терпения,
чтоб пройти через тернии.
Не на звёзды мы просимся,
нам на землю бы броситься,
к нашей Родины камушкам
и обнять её, матушку...
Но ответил нам Боженька:
„Больше нет вашей Родины...
Растащили по косточкам.
Разобрали по камушкам.
Потерпите немножечко,
лишь до смерти всего лишь-то,
заберу ваши косточки
и рассею по звёздочкам...“
***
Между сферами явь
словно искорка тока
пробивает во сне миражей неуют.
Покидаю я сон,
где почти изменяют,
покидаю я сон,
где совсем достают.
А заря разлеглась
на небесном пороге
и молитвы любви тихо птицы поют.
Покидаю я сон,
где смеясь изменяют,
покидаю я сон,
где глумясь достают.
Вот и солнце скользит
по привычной дороге
и лучи по глазам барабанами бьют.
Покидаю я сон,
где друзья изменяют,
покидаю я сон,
где враги достают.
***
Под солнцем
в любой стороне земли
не осталось, наверное, стран,
где не любят тебя
и дрожащей рукой
не ласкают точёный твой стан.
А сколько людей
молясь на тебя,
шептали слова:
"Ну давай..." -
и души,
огню твоих песен послушно,
тихонько шли в Ад или Рай.
Обнявшись,
мы спали спокойно с тобой.
Я знал:
друга ты не продашь.
И был самой близкой,
последней надеждой
ты - мой автомат Калаш.
______________________________________