Лестница. Крыша. Обрыв.
Ямбом срифмованный пыл.
Если бы Рыжий был жив,
Я бы его не любил.
Клетка. Разметка. Окно.
Счастье лазейкой в стене
Редко случалось со мной,
Часто стучалось во мне.
Жимолость, сныть, мотыльки
Учат того, кто умён:
Жизнь торопить не с руки,
Лучших не будет времён...
Дедушка стряпал ватрушки,
Делал картошку в сметане,
Мудрости взгляд добродушный
В день осторожно вплетая.
Таял, как облако дыма,
Мир, что меня приготовил
К мужеству быть уязвимым
Перед великой любовью.
Фото морского десанта,
Блещут победно медали.
То-то праправнукам Канта
«Вещи в себе» показали.
Славься, ушедшая раса,
В Вечности смерть попирая!
В светлое русскую Пасху
Красит девятое мая...
Кукловоды нового размаха
Мир и праху трудятся не дать.
«Как угодно, лишь бы не от страха», -
Про себя подумал, как тогда.
Жизнь должна себя увековечить,
Самоё себя же превзойти.
Времена ложатся нам на плечи
С пожеланьем лёгкого пути.
Непокоя требуя от воли,
Породнилась с радостями грусть.
«Зашумит ли клеверное поле»
На заре читаю наизусть…
Лишь Гагарин в лучах у трапа
Улыбнётся, собой владея -
Ощущается как утрата,
Что казалось освобожденьем.
Временами одна дорога,
Но роптать понапрасну нам ли?
Космонавты не видят Бога,
Как Шекспира не видел Гамлет.
Над излучиной вдоль Поволжья
Мчатся спутники, словно сани.
Лучший, делая то, что должно,
Не прельщается чудесами.
Жизнь отрадной и настоящей
Предстаёт за пределом страха.
"Илиаду" читай почаще,
Между делом послушай Баха...
Жизнь играет в невозможное,
Дорожать заставив свечи.
Как ножи, упрёки прошлого
За тупую безупречность.
Дарит зло от счастья фантики,
А материя упряма.
Заколоть в душе романтика -
Искушенье Авраама.
Всё удержится наивностью,
Без любви земля – могила.
Береги себя, а именно,
Не растрачивай уныло…
В Нью-Йорке пишет белые стихи
Такой же снег, как в наши нулевые.
И смотрят и волхвы, и пастухи
Сквозь интернет за играми на вылет.
И кажется нелишним взять вина,
Вникая в жизнь, устроенную просто.
А в Нижнем начинается весна,
Такая же, как в наших девяностых...
Весной запахнет календарь,
Не успеваешь удивиться.
И продлеваешь, словно визу,
Очередное «как тогда».
Чтоб проставляться кое-где,
Сложив из чека оригами.
И прогуляться по воде,
Не различая под ногами
Мечты растаявшие тех -
Упавших, вглядываясь в звёзды.
И ты едва ль для счастья создан,
Но стоит только захотеть…
Без истерик горят поленья,
Дарит стерео жар вибраций.
Есть в потерянных поколеньях
Отказавшиеся теряться.
Мой друган, ветеран Афгана,
Не состарившийся, но взрослый,
Папиросы набил нирваной -
И не мёрзнет, смотря на звезды.
Без пародий и упрощений
Всех там вспомнят, и всех оценят.
Слово "грех", говорил священник,
Переводится "мимо цели".
Будет Пасха и День Победы,
Хватит радости всем, кто живы,
Чтоб, подбрасывая монеты,
Разбираться с непостижимым...
Мне совсем не то чтоб сам чёрт не брат,
И усталость с болью сидят в груди.
Но покуда помню про Сталинград,
Буду в поле воином и один.
Оглянусь - за нами не тьма веков,
А курган Мамаев как вечный храм.
А что суть иная для дураков -
Не умнеют многие от добра...
И еды в изобилье,
И чисты небеса.
Только нынче забыли,
Что лежит на весах.
Всё устроено ради
Повышенья продаж -
И святое в блокаде,
Как в войну Эрмитаж.
Посмотри и послушай -
Выжигают дотла
Истощённые души
В искажённых телах.
Кто не бесится с жиру,
Утопает в говне.
Диктатура наживы
Всех режимов прочней.
Вариантов немного:
Кто ни моль, ни зверьё -
Стройте Жизни дорогу
Через сердце своё.
Вновь уходят солдаты
Из родного двора,
Где всегда после мата
Продолжалась игра...
День за Волгой догорает,
Время с вкрадчивостью волка
Навевает былью долгой
Сны короткие о рае.
Мир жесток, но пир достоин,
Непреклонными творимый.
Третий город в Третьем Риме -
Первый том моих историй.
Где мы дома, там забудем
Моду жить, как на вокзале!
Красота, как доказали -
Дух, пылающий в сосуде...
Затем под кожей и болит,
Чтоб всё же кончилось красиво.
Святей одолженных молитв
«Прости!», быть может, и «Спасибо!».
Пройти по краю – вот цена
Щедрот обещанного рая.
Не презирают времена,
В них лишь живут и выбирают.
Похоже, к чистому листу
Сквозь безнадёжные надежды,
Как через сложность в простоту,
Я выходил, спасая нежность.
В пересечении стихий
Учился, прочего помимо,
Любимой женщине грехи
Прощать, как дочери любимой.
А те, чья кончена война,
Мне в снах рассказывали вкратце,
Что смерть настолько не страшна,
Что жизни незачем бояться…
Осень представилась Ольгой,
Ярким платком поманя.
Стаи клевали за Волгой
Ярмарку божьего дня.
Мы возвращались не строем
В мирное наше кино.
Каждый мечтал быть героем
(Очень, казалось, давно).
Мы от креста не косили,
Жалоб на трудности нет.
Раз подобру отпустили,
Стало быть, сверху видней.
Может, покажется пошлым
(Только не нам и не тут):
Выпить решили за то, что
В бой старики не идут.
Станция возле погоста
С градусом русских полей.
Счастье представилось просто
Жизнью на грешной земле...
Фаза готовности номер один
Смазана общей картиной.
Вышел, рукою махнув, из сети
Бывший морской пехотинец.
Тяжко, что вновь, под дешёвый стакан
Глядя в чужие тарелки,
Жаждут большого свалять дурака
Полчища умников мелких.
Даром ли стреляный ты воробей -
Будь до мякины не падок,
В жизни гражданской храня в голове
Зрелости флотский порядок.
Даль не видна, но по звёздам плыви
Прочь от не знающих брода.
Поздно сгорать для народной любви -
Нет уже просто народа.
Можешь – свети, выбирая пути
Выше и необратимей.
Но от себя никого не спасти,
Бывший морской пехотинец…
Высоко, как стрела, но пытайся словить
Что не понято было в руках.
Потакая такой бестолковой любви,
Мудрый город прогнал облака.
Спохватившийся дом греет чай на плите,
Но из радио сложный сюжет
Разрывает упрямое: "Надо лететь!
На потом не отложишь уже".
Пыльный август, вступив с неизбежностью в спор,
Разгорается ярче весны.
Ты, невежда, её не познал до сих пор.
Но какой каравай вышины...
В Нижнем Новгороде снег
Пудрой сахарной на сдобе,
И оранжевый автобус
Проплывает, как во сне.
Не скажу, что лучше нет,
Но любим и бесподобен
Город тот, где был одобрен
Мой приход на белый свет.
Минин высится горой
У Кремля под облаками.
Он не спорил с дураками,
И поэтому герой.
В Нижний Новгород весна
Обещанием начала
Чёрной "Волгой", белой "Чайкой"
Прибывает не одна.
Расставляет тишина
Восклицательные знаки,
И красивые собаки
Совершают променад.
В Нижнем Новгороде жизнь.
Не столичная, другая,
Но такая дорогая,
Что попробуй откажись.
Чтоб себе не изменять,
Иногда сверяюсь с теми,
Чьи угадываю тени
Возле Вечного огня.
И упругий разговор
Ни о чём не забывает,
И по кругу мчат трамваи,
Как метафора всего.
Водружён над суетой,
Силуэт в вечерней зорьке.
Гости спрашивают: «Горький?».
Отвечают им: «А то!»
Что поможет устоять,
То и выбрано опорой.
Это больше, чем мой город –
Это родина моя…
Этот омут вряд ли пройти сухим.
По подсчётам честным - как дважды два:
Не о чём-то я сочинял стихи -
Были чем-то сами мои слова.
Ты свежа, как лютик на поле ржи,
И бледна, как женщина-комильфо.
Если знаешь лучше, как надо жить -
Напиши, пожалуйста, телефон.
Простакам и гениям быть в беде -
Нахлобучат равенством. А пока
По душам накатим за скучный день,
Где не тучи правят, а облака.
Выбирать в оценочной простоте
Лучше дома место – напрасный труд.
Составляют целое только те,
С кем разлома линии совпадут.
Я давно учащийся, за плечо
В глупый мир привёл меня сам Июль.
И земное счастье, оно ни в чём,
Кроме снова мимо летящих пуль.
А когда почудится в крике стай
«Ты живи и пой, а не пей за нас!»,
Очертанья будущего креста
Золотыми делают времена.
Нынче тонок лёд, но хрустально чист,
Как под водку помыслы и слова.
Мой наставник, веря, что атеист,
Новый год отсчитывал с Рождества.
Повторял отец, что часы идут,
Дни бегут, а годы - летят, как песнь.
Я пытался это иметь в виду,
Наконец почувствовал: так и есть.
Продерёшь глаза - а уже листва,
И народ расслаблен и обнажён.
- По тебе не скажешь, что воевал.
- Раз тебе так кажется, хорошо...
Спит именинник, а служба идёт,
Греют пространство заздравные свечи.
Чем-то отмечен и кем-то замечен
Личный твой станет подаренный год.
Чуда, дружище, конечно, не жди,
Пробуя в роль небанальную вжиться.
Боль - это жизнь. Но, покуда бежится,
Многое можно догнать впереди.
Словом, вначале на все времена -
Вера, что будем на финише в плюсе.
В меру накатим, чтоб будто бы с гуся
Лишних печалей стекала волна...
Много лет тому назад
(снова трали-вали)
Мы готовили салат,
пиво разливали.
Жизни школа - райский сад,
шарики пломбира.
Шёл сплошной чемпионат
не такого мира.
Лишь недавно был Кобейн
всех живых живее.
И без паспорта портвейн
в лавке у лицея.
Исчезая по чуть-чуть,
век двадцатый ушлый
"Будет всем по калачу", -
обещал, как Пушкин...
Пробуй лета середину,
В лоб и по лбу - не едино.
Всё не то, а то - не всё,
Понимал ещё Басё.
Чем искать напрасно встречи -
Мыслям здравым не переча,
Выпей красного вина,
Раз она не влюблена.
На мели не сетуй тихо
На рубли и фунты лиха.
Что дороже всех валют -
Утекает в абсолют.
В вечном в поиске закуски,
Бизнес-план составь по-русски:
Встану рано поутру
И сегодня не умру…
Прихватил немного пива
В душ в субботу поутру,
Награждая справедливо
Сердце, склонное к добру.
От обильного полива
Процветает на миру,
Проповедуя кичливо,
То, что мне не по нутру.
Напытавшись суетливо,
Взял от жизни интеграл:
Кто вот так не выпил пива -
Сам себя же обокрал.
Вдруг иная перспектива
Открывается порой
Сразу после перерыва
Между первой и второй...
Перед началом склона лет,
Поэт придуманной печали,
Себя немного пожалей -
И стань к себе же беспощадным.
Событий сплав, лукавы дни.
На рубеже иного галса
Ушедших памятью клянись
Забыть о тех, кто не остался.
Тебе немало повезло,
Солдат империи бумажный.
Ты видел ангела крыло,
Сойдясь со смертью в рукопашной.
Когда наскучит защищать
Своё счастливое несчастье -
Отчайся, духом обнищав.
Но как великому причастный
Молись, чтоб мысли помогли,
Своих огнём не поражая,
От этой выжженной земли
Добиться новых урожаев…
Завтра не поздно, сегодня не рано.
Времени нечем лечить наши раны.
Неба закатного вид обезвоженный
Так в выходной ко двору.
Первая круг совершает положенный,
Жертвуя капли костру.
"Нет обречённых!" - кричат над пожарами
Стаи, забывшись игрой.
Время течёт, пусть не доброе старое -
Райское после второй.
Не привыкать, что весна подморожена,
Дабы голов не пекло.
В ватники кутаясь, ратники божии
Рады, как будто назло...
Бил врага, любил еврейку,
В сад камней сдвигая горы.
Сяду в храме на скамейку,
Правды нет в ногах коль скоро.
Вербной полнясь благодати,
Знаю: все святые рядом,
И не перевербовать их
Искушающему гаду.
Будут времена другие,
Но вовек за наши души
Не умолкнет литургия
Над святою частью суши.
Весть благую ждать неделю,
Плоть смиряя поминутно.
Есть ли я на самом деле,
Сомневаясь почему-то…
Улетела, сердце раня,
в разудалые края.
Многоточий поле брани,
ты моя и не моя.
Надрываю нервы в спешке,
сам себе сейчас не друг.
И пугают, как насмешки,
искры праздника вокруг.
Подкупал шофёр радушьем,
жаль, не стоило труда -
Мне и в стужу нынче душно,
и не нужно никуда.
Пахнет вечер мандарином,
дразнит феями драже,
И заверила витрина,
что ещё не в тираже.
Побреду в снегу по барам,
весь распахнут, как пальто,
Но другим похожим бабам
не достанусь ни за что.
Я судить тебя не в силах -
отпустило б под залог.
Пусть вовеки будет мило
всё, что было и могло.
Подворотня на Покровке,
в позапрошлое портал.
Пёс бродячий, полукровка,
как и я, видать, устал.
И не песня в том порука –
отводя крылом беду,
Кобеля пригрела сука
у прохожих на виду.
И совсем как будто малость -
быль смешалась со стишком.
Только что-то поменялось
где-то очень глубоко.
Лучше верь, что всё недаром -
никаким на свете даром
боли не избыть.
Плачь и радуйся по-русски,
зубы стискивай до хруста:
если б, да кабы...
Дом налево до упора
не похож на ресторан,
Но живёт на помощь скорый
в нём товарищ-ветеран.
Мне бы чаще с ним встречаться –
зелья чёртового без
Он умеет достучаться
хоть до самых до небес.
Ставит мужественно чайник,
сжав в передней, как в тисках.
Но не станет, как скучаю,
бредни в уши допускать.
На вопрос, как с тыла вспышка,
обижаться не с руки:
«Ты давно ль, матрос-братишка,
записался в мудаки?»
В ароматных чайных травах,
время, словно на коне,
Пролетит и нас исправит -
тут и сказочкам конец!
Запоём, настроив лиру –
и гармония лисой
Над отдельно взятым миром
примостится на часок.
Все до радостей охочи -
будь помянуто не к ночи!
Впрочем, поглядим.
Добрести бы до постели.
Как там всё на самом деле,
знает Бог один…
И на холоде, балда,
дай, как в молодости, жизни!
Как на золоте, оттисни
Образ милый навсегда!
Песня вольная, картина.
Доля... Мила... Милитина...
День состоял из облаков,
Бесшовно сшитых в хмарь.
Из одиночества, стихов
"Ночь, улица, фонарь..."
Закусок, купленных вразвес,
Пролитого вина.
Из песен группы INXS,
Из вида из окна.
Из пыли в спальне на полу,
Из ставки на кону.
Неисчерпаемости вглубь
И краткости в длину.
Прогноза, грозного на вид,
Надежд и миражей.
Из слёз, из жизни, из любви,
Воскресших из клише...
Жить, конечно, не стоит прошлым,
По подложным кружа следам.
Но, иное творя, не трожьте
То святое, что было там!
Словно белка, мелка эпоха
В оцифрованном колесе,
Где порою совсем не плохо,
То есть, плохо, но не совсем.
И ни целями, ни на средства
Цепь последствий не предрешить.
Лишь в Отечестве сказок детства
Есть убежище для души.
Ностальгии живые ёлки
В масть и с толком, пока зима -
Дорогие взывают с полки
Недочитанные тома...
До середины был не в курсе я,
Храня варенье на потом,
Что жизнь - лишь длинная экскурсия
В огромный сумасшедший дом.
Звенят великие пророчества,
Но нем Всевышний, словно мим.
Меня ж приветствовал по отчеству
Намедни старец Серафим.
Любой, сказал, отравлен мыслями,
Учись лечиться как-нибудь.
Любовь - единственная истина,
И есть ли правда в ней не суть.
Как меч, раскачивает маятник,
Хранитель-архангел в синеве.
Твори нерукотворный памятник
Непокорённому себе.
Пусть не из камня дух твой высечен,
Отринешь зрителя нору -
И за игру спасутся тысячи,
И одесную, и вокруг...