* * *
Под вечер, когда утихает жара,
И пламя не рвётся из солнечной пасти,
Спадает с домов и людей кожура,
И в город приходит прохладное счастье.
На дольки прозрачные разделены,
Сочатся усладой остывшие скверы,
И лунные тени беззвучной длины
Несут на руках золотистые сферы.
О, как это странно: уйти со дворов
На площадь, где бледные жгут стеклодувы
Костры убегающих детских шагов
И звёзд обезглавленных жёлтые клювы.
2021
* * *
Зарядили дожди и надолго.
Небеса, словно глаз мертвеца,
И прозрачною ниточкой тонкой
Свет стекает с большого лица.
По-над светлым леском, если светом
Эту морось печальную счесть,
Небольшое движение ветра
Переходит в протяжную песнь.
И деревья бредут, скособочась,
Вдоль разливистой чёрной реки,
Словно тянут холодные ночи
За собой в горизонт бурлаки.
2021
* * *
Когда перекрёсток печали
Людьми и трамваями сыт,
Стоит человек в одеяле,
С утра одиноко стоит.
И так день за днём, как заноза,
Пугая детей и собак,
Закутан до самого носа,
Глядит на прохожих чудак.
Немыслимых версий немало
Придумала сходу толпа –
И как объяснить одеяло,
И в чём провинилась судьба.
Галдят, а ему всё до лампы.
Но каждое утро, как штык,
Поправ городские эстампы,
Стоит в одеяле мужик.
И вдруг не пришёл.
И пропали
Одни за другими дома,
Потом перекрёсток печали,
Аптека, почтамт, и тюрьма,
Прохожие, птицы, собаки,
И лужа с водой дождевой.
Лишь солнце чадило, как факел,
И трещины шли от него.
2021
* * *
О, бедный мой, блаженный тихий край.
От старых яблонь ласковые тени.
Калитки скрип. Уткнувшийся сарай
В берёзовые прелые поленья.
Приют моей кочевницы-судьбы.
Случайный кров навек оставил память:
Сухих полей полёгшие снопы,
Поток лучей в оконной старой раме,
Лесов замшелых гордые вихры,
Речушка, заблудившаяся в поле,
Медовый пряник солнечной жары.
Извечный опыт светлой русской воли.
К отъезду цвел волнующе жасмин,
И старый дом постанывал украдкой.
Склонилась я печально перед ним
И в путь ушла с молитвой, без оглядки.
2011
* * *
Сплошь метания и суета.
Но расцвёл на холме крест зелёный.
И глядят из живого креста
На дома голубые глазёна.
Смотрит молча распятая дивь,
Дунет ветер – и космами машет.
И в ответ на зелёный призыв
Поднимается стайка ромашек.-
Закружится, набрав высоту.
И пойдёт чехарда земляная
На поклон к молодому кресту,
Что растёт на холме – я-то знаю.
2020
1.
Мы узнаём друг друга
по стихотворениям, которые нам нравятся –
это такая игра,
дипломатическая почта,
где, ничего не сказав,
можно объяснить всё и даже больше.
Нейтральные воды
между тем, что есть,
и желаемым.
Кто лучше нас умеет
насыпать острова и сажать деревья,
прокладывать русла ручьёв,
мастерить соломенных птиц,
возводить дома из веток и глины?
И мы оба знаем, что нас никогда не будет.
Может, поэтому
в темноте ты так бережно прижимаешь меня к себе
и долго втягиваешь аромат моего тела,
смешанный с выдохом ночного моря
и вдохом прибрежного сухоцвета.
Не в силах расстаться,
не в силах встретиться,
мы слушаем глубокий голос
Хулио Кортасара.
2.
Сегодня мы почему-то оказались в поле,
не помню, как пришли туда.
Травинка в твоей руке.
Ты ведёшь ею между моими лопатками,
настраиваясь на длинные частоты
наших мыслей,
и мы улыбаемся им.
Кто-то разложил на траве морские ракушки.
Ветер поёт в них, когда залетает,
заползают жуки в поисках жилища.
Если в воду опустить скворешню,
в ней поселятся раки и рыбы.
Наши пальцы сплетаются вместе:
мы поймали друг друга,
чтобы затопить травой,
засыпать морем.
3.
Китайские фонарики звёзд,
серебряные переливы ветра: ко-нгай... ко-нгай...
Сейчас откроется дверь,
а на столе накрыта горячая курица Гунбао
с жареным арахисом.
Ты не говоришь о любви,
потому что сказать: «я люблю тебя»
означает предъявить права,
спугнуть недоверчивого зверя свободы.
Вчера вечером разыгрался шторм.
Плетёные стулья пустились в галоп,
мы выскочили ловить их
и буквально столкнулись лбами.
Было нелепо, смешно и больно,
как бывает со всяким,
кого не покинула надежда.
Тяжёлые дождевые капли
чертили косые линии в полумраке,
катились соломенные вещи
с нелепо растопыренными конечностями,
а мы стояли посреди этого раздрая,
не разжимая объятий,
чтобы не сорваться в чёрную воронку непогоды.
Тонкими извивающимися струйками
дождь стекал по волосам, лицу, шее,
углублению между ключицами.
Мы вспоминали наше имя,
были телом чудовища,
изгибающимся в камышах,
птичьим окликом ускользающим,
дверью раскрытой настежь,
тонущим в глубине комнаты
светом.
Я успела подумать
о цилиндре с красной розой,
прицепленной за шляпную ленту,
и о том,
каким интеллигентным трубочистом
ты в нём выглядишь,
и наступила невесомость.
2021
* * *
Надломит ветку, прошепнёт овсом,
Дохнёт вдали затерянным и древним,
И воздуха прозрачное лицо
Приблизится вплотную сквозь деревья.
И в этой встрече здесь, наедине,
Где умерли слова – как ты доверчив! –
В единственной, как совесть, тишине
Останется твой оттиск человечий.
2021
* * *
Подставь ладонь, и небо истечёт
Из пёстрых дней, насаженных на вертел,
И больше нет ни времени, ни смерти.
Войдёт отец и тронет за плечо
Своей рукой из облака и света,
Когда поймёшь, что песенка не спета,
Что с небом на ладони жизнь проста,
Как звонкий смех проснувшегося чуда,
Бегущая по озеру остуда,
И Млечный Путь цветущего куста.
2019
* * *
Светом наполняется листва,
В каждой почке – маленькое солнце.
И висит густая синева,
Отразив раскрытое оконце.
Пусть никто сегодня не умрёт,
Сжав глаза весенние до крика,
И не упадёт в раскрытый рот
Насмерть перепуганного фрика.
Покачнётся зренья вертикаль,
Где-то зацепившись за ресницу,
И тогда расплещется хрусталь,
И сирень слезами разгорится.
2020
* * *
Наглотаться пасмурного неба,
Заболеть, и думать целый день,
Как большевики дошли до нэпа,
А страна пропала в суете.
И приснятся пьяные матросы,
Трах-тах-тах, и венчики из роз,
И маньяк, дымящий папиросой
На сплошной бессмысленный погост,
За которым свалка и пустыня,
И стоит на рельсах кинолент,
В долгосрочном обмороке, синий,
Высоты невысказанный свет.
2019
* * *
Покоя нет.
И нужен ли покой,
Когда идёшь с весенней головой,
Но время сквозь тебя не пролетает,
А вьёт гнездо в коротком рукаве,
Где снится дождь некошеной траве,
И спряталась цикада золотая?
Махнёшь на всё рукою сгоряча,
И плеск речной послышится с плеча,
И ты своё узнаешь отраженье –
Шагнёшь в него, и ступишь в тёплый дом,
И заживёшь нетёмен, невесом,
Весь музыка, пространство, и движенье.
2019
* * *
Не разобрать, где вишен лепестки,
А где летят пушистые снежинки –
Кружат они, светлы и высоки,
К прохожему ласкаясь по старинке.
И хочется грядущее встречать,
Забравшись на заснеженную крышу,
Пока во мне горит твоя свеча,
Пока тебя сквозь дни и страны слышу
И не стараюсь путь предугадать
В кромешной мгле житейского абсурда.
Когда стихом коснётся благодать,
Шепчу: «Спасибо, Господи, за чудо».
И снятся мне весёлые щеглы,
Притихший дом, шиповник в каплях света,
И детский взгляд заржавленной юлы,
Над временем вращающей всё это.
2019
* * *
Заснёшь, а дальше – сны кто подглядит?
В их неизменный обморок впадая,
не потеряйся.
Белые ладьи
уносит вдаль верёвка бельевая,
и крылья их трепещут на ветру,
я не умру – лепечут – не умру,
и вслед ладьям взлетает над травою
рисунок детский, кружит по двору, –
не посмотри в отверстие дверное,
оступишься и в бездну упадёшь,
а там – какие там боятся люди
не пережить разлуку при простуде,
и не поможет им приблудный дождь?
Удержит ли кого моя рука,
дрожащая сама смычком неверным?
Так музыка беззвучная горька ...
Так ветер над рекою клонит вербы ...
2020
Прозрачно и неуловимо
Над шумной рекою людей
Проносят челнок Лоэнгрина
Серебряных семь лебедей.
Куда он плывёт издалёка
В тоске или в радости сам?
Пронзит человеческий клёкот,
В пути догорая, слеза
И падает звонко на рельсы
Среди корпусов заводских,
Где ждёт сумасшедшая Эльза
В пустой пропускной сторожих:
Сердито посмотрит на двери,
Ладонями стиснет живот,
И бьёт очарованный берег
Ребром запылившихся бот.
2020
* * *
Я люблю это птичье пространство –
Не отмеришь от сих и до сих,
И задумчивых дней постоянство,
И молчание волн золотых.
Мне милы их родные глубины
В синеве пополам со слезой,
И любви переулок полынный,
И друзей перекрёсток пустой.
Но светло без привычных стараний.
И откуда-то издалека
Высоту согревают кострами
На вечерней воде облака.
* * *
Но если небо падает зимой
Отрывистым и многозвучным снегом,
То здесь оно с горящей тишиной
Вздымается весенним человеком,
В груди носящим колокол и лес –
Прожить себя, наверное, не трудно,
Когда вода в прозрачности телес
Становится листвою безрассудной
И бешеною нежностью такой,
Что слаще смерти обниматься с вишней,
Пока натянут солнечный огонь,
И сумерки на улицы не вышли.
2020
* * *
С.П.
Ни сном, ни ветром – буквой травяной,
скользящей каплей, тишиной дрожащей,
крадущейся, промозглой, грунтовой,
синичьим всплеском в запустелой чаще
на острый край выходит бытие.
Мелькнёт крыло, и тонкий воздух срежет
задевшего на свежей колее
предчувствием расставленные мрежи.
И капля разобьётся о порог,
и звон её, прозрачен и огромен,
прокатится во мгле пустых дорог
как светлого несбыточного промельк.
2021
* * *
Когда печаль порой нежна
К весенней жалобе сугроба,
Приходит свет, и тишина
до слёз,
до неба,
до озноба.
И не нужны чужие сны,
Когда зовёт стезя другая,
Где быть собой принуждены,
Самих себя превозмогая.
Но так светло, что, может быть,
Неосязаемое близко –
Случайный вздох до ворожбы
воздушной ...
вербной ...
золотистой ...
2019
* * *
Когда вернусь на улицы свои,
На прежний дом, на школу посмотрю,
Спрошу тогда у неба и земли:
Куда вы дели Родину мою?
Я стану долго вслушиваться в тень
Давным-давно изношенных разлук,
Где мысли на смертельной высоте
Беззвучно превращаются в золу.
Куда пойду? Ни друга, ни рубля.
Я помню церковь, где венчался Блок.
Я там спрошу: где Родина моя?
И станет мне дыхание мало.
2019
* * *
Всё серое – заученный стоп-кадр,
Оставшийся от осени заставкой,
Где лёгкий запах краски типографской
Ещё не растеряли облака.
И никуда не хочется идти –
Так холодно у самой батареи,
И мысль, едва мелькнувшая, стареет,
Вычерчивая тающий пунктир.
А был ли снег испуганной зимой,
Когда мы шли с погасшею свечою?
Твой город собирается в ночное,
И день вчерашний говорит со мной
Из трепетной туманной высоты,
Где он заснёт на ласковой ладони,
И сон его нечаянно обронит
Стихов моих осенние листы.
* * *
Погашен свет. И день прошёл, как не был.
Но слышала, что яблони в цвету,
Где край родной, отломленный от неба,
Мою благословляет нищету.
Погашен свет. Но где-то смотрят в окна
Друзья моих невыдуманных лет.
И тишина в парении свободном
Пронзительна, когда погашен свет.
В тумане даль, заснувшая как будто.
Слегка дрожит над нею нить времён,
И кажется: судьбу вершит минута,
И каждый миг с душой соединён.
* * *
Вчерашний день расходится по шву,
Такое не зашьёшь элементарно.
Мне показалось: заново живу,
А это март обычный, календарный.
И захотелось в тишь библиотек,
Зарыться, как в листву, в чужие книги,
Где сохранился прежний человек,
Сбегающий в раздумья от интриги;
Дышать благочестивой стариной,
Читать и перечитывать тот запах,
И становиться буквой прописной,
Вне доступа, фейсбука и ватсапа;
И забываться лёгким полусном
В тепле из-под зелёного плафона
В каком-нибудь столетии пустом,
Нечаянно, светло, непредрешённо.
2018, 2021
* * *
И вдох, и взмах, на выдохе ветра́,
Когда в висках гудит земная тяга,
Где мой дымок от общего костра
Возьмёт себе какой-нибудь бродяга.
Он улыбнётся, голову задрав,
Когда другие тени во дворах
Поманит высота глухонемая,
Где воздух лиц прозрачный и живой
Вдыхает Бог бродяжьей тишиной,
Бескрайний свет и нежность выдыхая.
2019
* * *
Не привиделось, не почудилось:
В небесах развели костры.
Там горят пережитков чучела,
Если стали сады пусты.
Если дни обросли рваниною,
Обветшали мосты назад,
Ближе облако журавлиное,
А за ним – соловьиный сад.
Переломится, перемелется,
Да развеется на ветру.
А потом подойдёт Метельщица
Зарывать во сыром бору ...
Сколько нам на двоих оставлено
Белокрылых прощальных лет?
Всполохнулись костры, и стало мне
Высоко на простой земле.
2019
* * *
Прохладный дым усталых облаков
Похож на тень февральских эпитафий.
Мой снег едва мелькнул
И был таков.
И хочется на масленицу вафель.
Но светом наполняется кувшин,
Поставленный с утра на подоконник,
Где луковка ожившая спешит
Пустить в стакан разбуженные корни.
Ещё тепла – и расплеснётся высь,
В неясной мгле нашедшая зазоры.
Быть может, так ...
Но всё равно приснись –
В снегу твоём у старого забора,
Где в поздний час – ни радостей, ни бед,
И в тишине, вернувшейся из странствий,
Есть только жизнь, летящая на свет,
И нежное касание пространства.
2019
* * *
...И взглядом лишь и держится дорога...
С. Пагын
Наступит март, и вспомнишь ноябри,
Без кома в горле в омуты их глядя,
Где волчий ветер наголо обрил
Последние берёзовые пряди.
И взглядом ты удержишь на лету
И капельку на ветке, и дорогу
Прозрачную на сумрачном свету
Раскрытого невежества дверного.
Но человек, порог переступив,
Почувствует, что ничего не весит,
И промелькнёт сквозь пасмурный прилив,
По существу и образу
небесен.
2021
* * *
И тьма переходит в заезженный звукоряд.
Весна – это жизнь после смерти,
когда пробуждаешься от хронического января
в травяные азы, шелестящие буки, и веди.
...Костяшки ветвей постукивают по стене.
Сырые ветра исчисляют холодный прибыток.
Здесь полагается слушать и костенеть
около форточки чуть приоткрытой,
шёпотом, посвистом становясь
редкого снега, привитающей птицы.
Глубоко вздыхает живая вязь,
чтобы осуществиться,
заснежённые открыть глаза.
Или горько так от морозного дыха?
Пой наши песни, лей бальзам,
одушевляйся тихо.
2021
* * *
Оживается … Всё-таки странно
Узнавать, прорастая назад,
Как домой возвращаются страны
И по синему небу летят.
Так протяжно курлычут их шпили,
Разомкнув позолоченный клюв,
Чтобы им небеса разрешили
Исповедовать радость свою.
И на кончиках пальцев, где темень
Вновь покалывать станет и жечь,
Начинается чистое время,
А потом возвращается речь.
2020
* * *
Когда выходит солнце в декабре,
И разговор о счастье монотонен,
Я так хочу сама тебя согреть,
К твоим щекам прикладывать ладони.
И незаметно радоваться им,
От лёгкого касания дрожащим,
Как будто мы не на снегу стоим,
А между сном и ветром настоящим,
С охапкой дров, охваченных огнём,
Забывшие, куда наш путь и пламя,
Где луковичной нежностью окно
Переплывает небо за домами,
И наши тени обращает в миф,
Наполненный туманом близоруким,
Пронзительная музыка зимы
В проталинах печали и разлуки.
* * *
Ты замечаешь, как мы стали редко
встречаться, разговаривать о нашем,
смотреть, как на снегу чернеет ветка
и ждёт, что мы ей листьями помашем?
Оглянешься, везде иные кущи,
иные люди, но проходят мимо
и званые, и кто-то их зовущий
в печальные чудные пилигримы.
Но ты молчишь, а тишина бессвязна.
И тёплый снег поймёт нас и отпустит
в объятия невстречности прекрасной,
исполненной и радости, и грусти.
* * *
Пройти, как тень, по сумрачному краю,
На жизнь и смерть смотреть издалека.
Я мужество и волю призываю,
Когда вокруг смыкаются
снега.
И в глубине молчания и дыма,
Летящего к земле, наоборот,
О, как светло и непереносимо
Прошедшее страдание
живёт.
Но не оно согреет и утешит,
Когда один с метелью на один,
И в неоглядном воздухе размешан
Пронизанный печалью
никотин.
А только твой невозмутимый абрис,
Легчайшее пожатие руки,
И пустыри, бегущие от фабрик,
И мчащиеся в небо
ветряки.
2021
И деревья, как всадники...
С. Есенин
Когда вдруг накатит,
и стены пойдут ходуном,
и всадники в тёмном саду соберутся,
придумаю дождь, беспокойное море и дом,
промокшее платье
и камешки в бутсах.
Придумаю печку
огромную, как пароход,
где в дальней, ничем неприметной, каюте
мой прадед
наган именной в углубленье кладёт –
весь век человечий
в отдельной минуте.
... На палубе слухи,
а на Комиссаровской – снег.
Задрав кулачки, спит его милый мальчик.
И дважды умерший, он смотрит на чудо в окне –
товарищи, Блюхер
о смерти не плачет!
«Зима в Петрограде,
und was wird da kunftig erst sein?»
А печка плывёт пятьдесят лет и больше
по синему времени – «Schlafe, mein Prinzchen, schlaf ein» –
вздыхая о саде
и платье в горошек.
– А если услышат?..
Ах, Вася!
Там Яков пришёл,
им дали квартиру в четвёртом, ты помнишь?
– Забудешь такого! Урал не позволит. Орёл!
А здесь писаришек
полно в обороне.
– Здравия желаю, товарищ комкор!
– Здравствуй, Яков!
Наган сохранил? И здорова ли Вера?
– Всегда при себе! Спит жена, а на улице слякоть.
Но есть разговор:
следили от сквера.
На печке сидели ...
Огни помешать кочергой,
сквозь них дотянувшись до наледи тонкой,
до жизни и смерти какой-то другой,
где пахнут шинели
макушкой ребёнка.
Лежать на диване,
колени поджать к животу,
под «Wer ist begluckter als du?» засыпая,
под волны, где «Nichts als Vergnugen und Ruh»,
и дышит в динамик
звезда над сараем.
2021
* * *
Пришли поля белизну вздымать,
В окно золотое литься,
Пока мне снятся мои дома
Сквозь крик пролетевшей птицы ...
С утра неслышно парит крыльцо
В лесу над речной протокой.
Отец в дверях, он умыл лицо
Слезой тишины высокой.
Босым комком я лечу к нему,
Тяну бессловесно руки
Сквозь дом и небо, сквозь свет и тьму, –
К нему сквозь глаза разлуки.
И вновь срываюсь в речную речь,
Где жизнь в земляном окладе,
Костры своих расставаний жечь,
Огонь доставать и гладить.
2019
* * *
Искать небеса в простом.
Так ветер на камни дышит,
Так лист шевелит кустом,
И цвет расставаний – рыжий.
Так соль проступает на
Водой отражённом слове,
И лижет её волна
Речной беспокойной крови.
Так внутрь прорастает взгляд
Ветвями горячих рёбер;
Так книги полей горят,
И плачет дитя в утробе.
Так ты от воды, земли
Исходишь дрожащим светом
Носить небеса свои
И в них продолжаться где-то.
2019
* * *
Когда туман отступит, что за ним?
Дождями окроплённый серафим,
Наполнивший созвездиями флягу?
А, может, кто из области иной
Вспорхнет и, оставаясь за спиной,
Прольёт судьбу на писчую бумагу?
Смотри, как моросит густая взвесь,
Как занавесь перетекает здесь
В пустынный свет окна и сумрак внешний …
И сквозь огни проходят города,
Пока неутолённая звезда
Спускается на высохший орешник.
2020
* * *
В моей России стол, кровать, и шкаф,
Потёртый стул, и тумбочка в придачу.
Проходит век, толкнув исподтишка:
А вдруг схвачусь за стены и расплачусь?
В ней по утрам плывут колокола
Сквозь низкий дым приснившейся деревни,
Где в зиму смерть видна из-за угла,
И тихий свет исходит от деревьев –
Былых святынь сочувствующий взгляд;
Где спит вода, подрагивая веком.
Здесь в полный рост встаёт моя земля
Единственным любимым человеком.
В нём всё моё: и птицы, и сады,
Негромких строк нехоженые тропы,
И страх упасть с последней высоты
В – раскрытое с утра – окно в Европу.
2019
* * *
Воздух полуизмучен,
На последнем витке
Скрип холодных уключин
Примерзает к реке.
Этот город не проклят,
Он всегда чуть живой,
Он – растерянный оклик
У тебя за спиной.
Хочешь – спи, дорогая.
Неподвижен челнок.
Маета городская.
Пустота. Потолок.
Сколько ждать – Боже, Боже.
Не гадать, что и как.
Осень звёзды разложит
На другой зодиак;
Прикоснётся устами,
И пойдёшь за листвой,
Ускользающей снами
Полумглы золотой.
2019
1
Облака, облака, шляпы рваные,
Вы куда, и с какой стороны
Подворотни кишат бандюганами
И шпаной в «петушках» шерстяных?
Где выходят с полотнами красными
Окрылённых рабочих ряды,
Чтоб далёкое жгло и прекрасное
Их тугие худые зады,
И сирен милицейских сияние
Освещало их северный быт.
С пустырями, подвалами пьяными
Как же, Господи, это болит!
Полинялое и бесполезное
В чёрных ящиках зимних ночей
С их людской необъятною бездною
И рычанием тягачей.
2
Стихи растут из боли, как всегда,
Её капризам явно потакая.
И снова у дверного косяка
Огромная зима без дна и края.
Мы ждали счастья: вот оно – держи,
Немного не такое, как хотелось,
Когда нас уносили этажи,
Соединив безумие и смелость.
Была метель – ты помнишь тот балкон
И дымчатые дали поднебесья?
Егоров, засучив рукав пальто,
Зажёг баллон с химическою смесью,
Чтоб кур палить – домашний фейерверк.
А это мы в свечении зелёном,
Как цепь нейронов в чьей-то голове,
Отравленной вином и ацетоном.
Не жили, не любили, не цвели.
Развеялись, как будто не родившись,
Когда страна, поднявшись от земли,
Нас бросила в огонь четверостиший,
Не слушая про «доремифасоль»,
Не веруя в арпеджио и гаммы.
И – ничего. Растерянность и боль.
И снег в лицо – наверное, тот самый.
3
На бульваре Новаторов холодно.
Круглосуточный ветер и снег.
Это наша зима, это окна
С одеялами на тесьме,
К стеклу примерзающий палец.
И кастрюля с горячей водой.
Тише, мыши, курите в подвале,
Прикрывайте огонь золотой.
Это наша зима и подглазья.
И так ласково, хорошо
От мышиного детского счастья,
Не подстриженного «под горшок».
Оттого, что ни много ни мало,
И сквозь времени вещество,
Приподняв на окне одеяло,
Не увидим за ним ничего.
2020
* * *
Лучисто. Прозрачно. И весело.
Раскинуть бы руки да – вверх!
За край, за туманное месиво,
И – снова прижаться к траве,
Где чуткая тень голубиная
Воркует над сонной землёй,
И бродит Господь за рябинами
В крестьянской рубахе простой.
Всё было, а что-то не сбудется –
Постой, помолчи, и забудь.
Смотри, как в небесное устьице
Спокойно относит избу;
Качает над стылыми вербами
Молочных дымов лепестки,
И сыплет снежинками первыми
На гладь потемневшей реки.
* * *
Говорили, что скоро зима –
До того тяжело и уныло.
Посмотри: а сегодня дома
Золотою волной окатило.
Так бывает на праздник святой,
Если там, за невидимой гранью,
Зацвела, зазвенела листвой
Радость-яблоня над иорданью,
И на дно человечьей реки
Опустились весенние тени,
Оставляя свои огоньки
В небесах возле каждой ступени.
осень 2018
Слышишь зубовный скрежет?
Это любовь в аду
Кости да мясо режет –
Новые к ней идут.
– Подходи, не робей!
Кровь за дело пролей!
От каждого по кусочку
За любовную строчку.
Азазель в шоке: откуда такая прыть?
Вчера только жалобилась, калека –
Мол, никак не могу забыть
Одного жадобного человека.
– Да не дрейфь, не умрёшь.
Так и жил ни за грош,
А за чтобы верить в «не просто так» –
Ишь чего удумал, дурак!
И давай снова: вжик-вжик.
Остальные шепчутся:
– До субботы
Не останется ни души
Для ответственной нашей работы.
Что делать, Михаил Афанасьич,
Как себя обозначить?
– Пригласите мечту и благие намерения,
Штука проверенная.
Забегала свита, засуетилась ...
На улице снег, и, конечно, ветер:
Мечта поднимает своё светило –
На том и этом шагает свете.
Ать-два-левой, ать-два-правой,
Где есть человек не ржавый?
Благие – ей по́д ноги: чего изволите-с?
Кого сегодня одарим бездной?
А мы стоим, дрожим на холоде
И собираемся не исчезнуть.
Больней не станет – нет таких пыток.
Чёрный вечер всегда в программе:
Его лицо на ветру открыто
И разгорается перед нами ... ...
2020
Э.П.
Разбилось утро, выпало из рук,
И тысячею золотых стекляшек
Оно горело на слепом ветру
И освещало сумрачное наше.
И клали в гроб стамеску старику,
Усталую фанерную роевню,
И солнечные пчёлы к сосняку
Несли его сквозь белую деревню.
Всё оживало, обретая вид,
Осмысленность, и цель существованья.
И захмелев от смерти и любви
Сосновая подрагивала вайя,
Роняла снег на головы родных,
На одноместный улей и на пчельник,
На крылья пчёл стремительно живых
И тишину, живую беспредельно.
2021
* * *
Замело, и сегодня не страшно
Дёргать небо за белую нить.
Мне тревожно за вас: как там Саша?
И о чём для него попросить.
Может, хочет орех золочёный,
Или мальчик дорос до коня
И в рубахе широкой и чёрной
Щурит глаз озорной на меня.
Вот и я ничего не отвечу
На засыпанный снегом вопрос –
Нет среди человеческой речи
Ни одной, уводящей от слёз.
Пусть рисует мультяшные рожи,
На стекло белизной надышав –
Может, к нежным устам палец Божий
Неспроста приложила душа.
2020
Моим любимым посвящается
Возлюбленный, о как ты многолик!
Вся жизнь прошла по ленинским проспектам …
Ты помнишь: снег летел на черновик
И забивался в уличный прожектор?
А я бежала за тобою в ад,
И в сад, и – два гепарда знают – в зоо …
Но вырастал за мною Ленинград
Из росчерков морозного узора
Над кровяною струйкой изо рта,
Над этой бесконечной Чёрной речкой,
Когда зима в районе живота
Вскипает вверх клокочущим наречьем
И воскрешает то, чему не быть ...
Ты смотришь так … о, где же это слово?!
Когда легко подняться на дыбы
И звёзды собирать средневеково,
Роняя их на пашню и целик,
И задыхаться от любви и спирта,
Которую никто не исцелит,
Пока твоё, по горло, не испито
Ночами, нисходящими к нулю,
Воздвигшими безмолвия и стены.
Но даже так я их благословлю
За все твои отъезды и измены.
И здесь, сейчас, пока ещё ты мой,
Не омертвел и не исчез с толпою,
Вершится уравнение со тьмой
И с неизвестной дымкой голубою,
Где не казню и не жалею, нет,
А вспоминаю глухо и тягуче,
Каким он был, первоначальный снег,
Светящийся над сумраком летучим.
2020
* * *
Пока все ныли, спрятался туман,
И выкатило солнце глаз огромный.
Зимы ли нам, несущим за дома
Несбывшихся чудес радиоволны?
И нам ли снег, бинтующим лицо
Табачным дымом и дурацким шарфом,
И тянущим стихи из огурцов
В угаре винно-водочных метафор?
Но этот снег, с начала до краёв –
Он только наш, и отрицать нелепо:
Проглядывая в гуще облаков,
И в нас течёт расплавленное небо.
Роняет звёзды в шёпот пустырей,
В ущелья между тёмными домами, –
Туда, где никому не рассмотреть
Ни тишину, ни музыку над нами.
2020
* * *
И развели большой костёр,
Бухают и хохочут.
Им хорошо, и дым растёт
Стволом из чёрной ночи,
Ветвями в небо, вздрогнул и
Застыл, как деревянный ...
И по-над пропастью земли
Зазвякали стаканы.
Искали утром – нет следов,
Пропали все гуляки.
Лишь дерево стоит одно
В морозном полумраке.
2020
* * *
Бывает, приснится родное в конце декабря:
Косые столбы по бокам колеистой дороги,
Метель над рекой, где костры на ветру не горят,
Когда вдалеке ты вздохнёшь о судьбе и о Боге.
...Но станет спокойно-спокойно и даже светло,
И в новом году Бог на спящую землю родится
В автобусе плыть в полусне и дышать на стекло,
Пока не растают суровые зимние лица.
...Но так защемит и задёргает святочный нерв,
Когда впереди полыхнёт золотою водою –
Что прежде никак не горело в тревожном огне:
Желание жить неразгаданное родовое.
...Но снова стряхнёшь побелевшие веточки снов,
Шары, аватары, гирлянды, и всякую ересь ...
Бывает, в конце декабря до того занесло,
Что проще назад, а приснится – пойдёшь только через.
2019
* * *
В обед светло, и небо не струится
По окнам, по дорогам, по щекам,
И капель счёт сошёл на единицы,
Как будто лень чинить часовщикам
Поломку механизма мирозданья –
Их сон послеобеденный глубок
Над маленькой осенней глухоманью,
И, кажется, ещё один зевок,
И ты заснёшь за ними, словно стебель,
Забывший и о зле, и о добре.
Но ты идёшь, и Бог идёт на небе.
И первый снег ласкается к тебе.
* * *
Совсем прозрачно приозерье,
Стихает листьев хрипотца,
И город в праздничном преддверье,
Засуетившись, спал с лица.
А солнце спряталось к обеду,
Лизнув по краю облака,
Но от души сосед соседу
Несёт коробку табака
Под мягкой сумеречной тенью
Дымить в круженье завитков
И свет с ореховым печеньем
Прохожим раздавать с лотков,
Пока Земли вагон купейный
Идёт, покачиваясь, в сон,
Где жгут гирлянды, пьют глинтвейны,
И смехом воздух золочён;
Там нет обыденных запретов,
Там чудесам помехи нет.
И гаснут контуры предметов,
И сброшен в тишину жакет.
* * *
Пока мы спали, мокрый, плёлся снег
По крышам, по асфальту и газонам,
Минуя сны простуженных аптек
И тень управы с запахом казённым;
Засыпал городской аэродром
Подсвеченный, как площадь Пикадилли;
Окутал тишиной уснувший дом
И в час, когда о нём все позабыли,
Неслышно примостился на ночлег,
Прижавшись к отсыревшему порогу.
И таял снег. А, может, спящий снег
На небо возвращался понемногу.
* * *
Чистый, пушистый и мягкий,
Падает снег там и тут:
Это над городом яки
Облачным стадом идут.
Ветер срывает с них космы.
Сколько пропало не счесть.
Словно серебряный космос,
Нежная белая шерсть.
И ничего вдруг не надо,
Только б не кто-то другой
Грел тишину снегопада
Непринуждённой рукой.
Только б уверовать в чудо
Этих парящих минут,
В тайну, куда и откуда
Яки по небу идут.
* * *
Сходни спущены в саду,
И, усевшись на ступени,
Выдыхают высоту
Заворо́женные тени,
Призывая из земли
Нити песенного света:
Их из небыли сплели
И огня внутри планеты.
К ним спешат издалека,
Жарко вымыслами споря,
Грузовые облака
С пёстрым ворохом историй.
Дремлет берег золотист,
Спину выставив карасью;
Бродит темень-трубочист,
Раздавая сны и счастье.
Мы с запасом наберём:
Вдруг нескоро нам приснится
Лунный сад и декабрём
Сочинённая страница –
Полусказка, полубыль.
Но проснись, проснись скорее:
Звон по улице проплыл,
И деревья розовеют.
2016-2017
* * *
Больное небо, вышедшее за
Пределы понимания и речи,
Где ты не человек – почти слеза,
Горящая над городом под вечер.
Где ты не человек почти, а тень,
Пришедшая в тягучие морозы
Пульсировать в холодной пустоте
Посланием космического Морзе,
То вспыхивая, то погаснув над
Прохожим припозднившимся и сквером,
Где выстрелит по звёздам наугад
Серебряный матрос из револьвера,
По улице позёмкой закружит,
Завьюжится, заглянет в чьи-то окна,
И, не найдя сочувственной души,
Развеется в дрожащие волокна.
* * *
Когда я стану золотой водой,
а прежний мир – моей печальной лодкой,
ты подожди: до третьей мировой
не трожь меня, не мучай и не фоткай.
Я стану протекать к тебе в наш дом,
шуршать ковром и слониками брякать ...
Ты прав – их нет. Давай их заведём:
домашний слон умнее, чем собака.
А там, когда закончится война,
войдёшь в меня, как в первый раз – так нежно.
И станет осень плакать у окна
нечаянно подстреленной черешней,
отставшей от своих на жизнь – на две,
пока скользили брошенные вёсла,
и тишина в оглохшей синеве
к оконному периметру примёрзла.
* * *
Всё изменилось этою зимой
Задумчивой, рассеянной, негромкой,
Где сумрак остывающий за мной
Посвистывал крутящейся воронкой;
Где сны снимались с безопасных мест,
Расшатанные падали предметы,
Когда неслись по улицам в объезд
На сквозняках скользящие просветы,
И слышались родные голоса,
Издалека зовущие на ужин ...
Ещё одна горящая слеза –
И костерок затеплится снаружи.
Но клюв вороний вспарывал слова,
И лопалась дымящаяся мякоть,
Пока ты утешал, что я жива,
А мне хотелось – повторять и плакать.
2019-2020
* * *
Бродит небо в сером ватнике
За колючками ветвей.
Носит стоптанные валенки.
А в кармане – соловей.
Смотрит вниз, как мы тут бесимся,
Одиночеством горя,
И встречаемся на лестнице
В запахе нашатыря;
Будни празднуем и праздники,
В парк ведём гулять собак,
И сощуриваем глазики,
Если что пошло не так.
А в другом кармане, вшитая,
Есть заточка у него,
И чекушка недопитая,
И шаги по мостовой.
2020
* * *
Из окна тянет жареным луком
И котлетами из чечевицы,
Там хозяйка – наверное, злюка –
Допоздна у плиты матерится.
Снова вспомнился Митя Ефимов.
Как мы ехали в зиму и в дурку
По железным дорогам любимым
Из промёрзших домов Петербурга.
И нашли заколдованный замок,
Где бесплатные хлеб и подушка,
Чтобы наши советские мамы
Отправляли поэта в психушку.
Чтоб глазами пустыми вращая,
Подходили поэты к забору,
И таких навещали ночами
Небеса из приснившейся скорой.
Чтоб топили в пустой электричке,
И, к родной возвращаясь к шумихе,
Наедались бурдой чечевичной
Белокрылые нежные психи.
* * *
Запах столовки из прошлого века.
Детства и бедности смесь.
Город во мгле, город съел человека,
Надо и городу есть.
Было и нам на заре восемнадцать.
Ангелы всюду лежат.
Им надоело без дела шмонаться,
Им не положен закат.
Столько любви здесь зелёной и синей.
Я не такую хочу,
А чтоб греметь на тяжёлой дрезине
Вдаль по земному мячу.
Чтобы дул ветер холодный и липкий,
Небо листвою рвало,
И разбивало валторны и скрипки
Музыки нашей крыло.
2020
* * *
Говорят, что зима – наказанье.
Но в деревне, пожалуй, не так,
Если есть лошадёнка и сани,
И куда ни взгляни – пустота.
Снег нетронутый, по лесу едешь –
Никого, только заячий след.
Не с такой ли печалью на свете
Вспоминает о счастье поэт?
Вдруг натянешь замёрзшие вожжи,
Словно кто-то окликнул вдали,
И с какой-то особенной дрожью
Ощутишь материнство земли.
В тишине встрепенётся лошадка,
С ветки снег упадёт на плечо.
Как же, Господи, страшно и сладко!
Подымишь и – домой, что ещё.
2020
* * *
Где-то рядом бродит темень,
А за ней – кругом туман;
Дождь клюёт в сырое темя
Погрустневшие дома.
Тишина. И – крыши, крыши.
В окнах бледные цветы.
Воздух тесный и прокисший
Из-за влажной густоты,
Для которой мало значит
Листик в луже дождевой
И смешной цветастый мячик,
Позабытый детворой.
я и Кафка
сумерки. снег. и Вечность,
глядящая в никуда.
вечер идёт по встречной,
бедный смешной чудак.
снег ... и всё вместе взято,
стекаясь в единый миг,
где, без одной десятой,
чей-то и я двойник.
люди снуют по лавкам,
по сумеркам взад-вперёд.
вечно голодный, Кафка
смерти уже не ждёт.
там, далеко, где верба
тиха посреди снегов,
твердь переходит в небо,
в эхо твоих шагов.
* * *
С утра идёт по тротуарам
Дождливый серый человек,
И старики в квартале старом
Сидят за стёклами аптек.
Горят бессмысленно витрины,
Где в полутьме торговый ряд,
И манекены в сад старинный
Непроницаемо глядят.
Наверно, город этот снится,
Но в нём, затерянном во сне,
Не спят пластмассовые лица
И что-то шепчут обо мне.
* * *
Давным-давно пустынна улица.
В ней ветер бродит, словно тень,
И свет нечаянный сутулится,
И уступает темноте.
В ней голоса почти забытые
Из бесконечности зовут,
И смотрят окнами разбитыми
Дома туманов и простуд.
В ней сыплет век пустыми строчками –
Вершит положенный обряд.
И сотню лет часы песочные
Не перевёрнуты стоят.
* * *
дождь или вирус
сердце знобит
грусти на вырост
счастья на вид
пёс у киоска
клочья газет
каплями воска
плачущий свет
холодно очень
ветер среда
сон одиночеств
след в никуда
пошло и наго
скомканный чек
свист бумеранга
снег
* * *
Город ветрами измучен.
Под напряжением нерв.
Нитью стальной и колючей
Вьётся зима в вышине.
Сгорбились по-стариковски
Злые усталые дни,
Словно примёрз к остановке
Сумрак и Бог, что над ним.
Глухо вздыхают задворки.
Угольный дым нарочит.
И, сквозь века, на пригорке
Белая церковь стоит.
2018
* * *
Перебирая вины прошлых лет,
Чего ищу: пощады или чуда?
Чужая всем, я дождь из ниоткуда,
И в никуда переходящий свет.
Мне имя – степь. Мой безграничный дом.
И всадников сверкающие лица!
Я чувствую, как рвётся под седлом
За край небес гнедая кобылица,
И крови вкус дрожит на языке,
Солёный воздух рассекают стрелы,
И мёртв мой брат, и конь несёт к реке
Победный вскрик и взгляд оледенелый,
На красные ступая ковыли.
Не стоит приучать таких к неволе
И связывать их узами земли.
Лови, лови влюблённый ветер в поле!
Убей! но повседневностью не мучь.
Я виновата, что моя свобода
Взломала ночь, и чувства, и сургуч,
Закаменевший на устах народа –
Он был со мной, когда я не была,
Он мой навек – я кровь его и тело.
Нам рвали рты и души удила –
Там на́ша речь на ковылях густела!
Ни смерть, ни бездна не разделят нас.
Но жарче всех горят мои возвраты,
Когда луна прозрачная видна,
И движется сквозь дым голубоватый
Далёкий всадник посреди степи,
Протяжно кличет в поднебесье птица,
И ветер налетающий слепит,
И сам слезой кипящей серебрится.
2020
* * *
Мой человек идёт под снегом.
Ворот поднят, белы ресницы.
Свет синицы щекочет небо,
Просит к ней по снегам спуститься.
Путь неближний, глаза закрыты.
Мой человек по-другому зрячий.
Дикий мёд, пожевать акриды,
Мять песок, босиком, горячий.
Снег идёт, а в пустыне ветер.
Шерсть верблюжья, горят лохмотья.
Так нежны при синичьем свете,
Тени сквозь тишину проходят,
Где молчат, предваряя речи,
Снег и время, песок и пламя.
Мой человек идёт навстречу
Ветру с белыми куполами.
2019
* * *
Так нежно-нежно раздвигает мглу
Сиреневая косточка разлуки,
И тёмный сок стекает по столу
Нам в рукава, на платье, и на брюки ...
Не шевелись, не спрашивай, – смотри:
Свершаются сиреневые дали,
Где шествуют сквозь небо фонари,
И снег идёт в мерцающем кристалле.
Но как понять – откуда и зачем
Свечением очерчивает лица
Застывшее на старте время «Ч»,
А может, в нём летящая синица?
2019
* * *
Леониду Беку
Вот и вербной коры не испить –
Завернуться в неё и забыться
Сном осенней монгольской степи,
Где кочевьем обветрены лица.
Утечёт за туманы река
В приглушённое долгое эхо,
И скакун принесёт седока
Из тумана к жилью человека,
Уравняв с бытием чей-то крик
Отзвучавший иль вовсе не бывший,
Из которого свет не возник –
Лишь река утолённая дышит.
30.08.2020
* * *
Я дождю почитаю стихи.
Перейду на язык межсезоний
И дойду до согласных глухих
Тишины как молитвы драконьей.
Ископаемым речь не нужна.
Их глаголицей ведает ветер:
Говорит, а кругом – тишина,
Тишина и на тьме, и на свете.
Мне ещё не хватает любви,
Чтобы всё принимать как награду,
И взойти на этапы свои,
Как весною мы шли на парады;
И взойти на драконью тропу,
Обрастая огнём и легендой,
И свою человечью мольбу
Тишиной перемаливать этой.
2020
* * *
Мне часто снится твой табачный ад
И комната одна большая наша,
Где листья за окном на свет летят,
Как бабочки, и крылышками машут.
Исходит жар от новых батарей,
И за стеной как минимум в полметра
Мы щуримся в удушливой норе
На тишину, растерзанную ветром.
И ты кричишь, что «здесь тебе не рай»,
А я шепчу: «пошёл» и «ненавижу».
И хочется бессмысленно страдать
Под наготой доступной и бесстыжей,
Однажды всё тобою оправдав;
И в густоте не различая пота,
В тебя уткнуться раз и навсегда,
Как в тёплые ладони небосвода.
2020
* * *
Уплывает серебряный берег.
Вдалеке перезвоны слышны
И в церквах опалённых империй
Замирающий гул вышины.
Будешь веткой качаться всю зиму,
Вспоминать очарованный дым,
Где над крышами старец Зосима
Проходил по волнам золотым;
И смотреть на людей близоруко,
Как метель пролетает сквозь них,
Помутнев от неясного звука,
Из которого сумрак возник.
2019
* * *
Мы выдохнули снег в лицо зиме.
Мы выдохлись.
И где-то за оградой
Лиловый колокольчик прозвенел
Из глубины затерянного сада.
Куда наш путь? – на все четыре мглы
Сенат зимы накладывает вето.
...И снова звук на кончике иглы
Отчаянно качается от ветра.
Но в нём, лиловом, столько сплетено,
И так дрожит растерянное веко,
Что в сумерках неспящее окно
Покажется важнее человека.
2019
* * *
Безнадёжно туманно. Я верю,
Что недаром срывались листы,
И врождённое чувство потери
Добралось до опасной черты.
Что закрытые двери и окна
Нас удержат: домашние, быт.
Будет просто зима, а не догма
Занесённой снегами избы.
Будет просто изба. У колодца
Поутру кто-то сколет весь лёд,
Через край бытия перегнётся,
И в холодное солнце войдёт.
2020
* * *
Лиловый сон крестьянских хризантем,
И медленный дымок над тёплой крышей,
И тихий дождь – ниспосланы затем,
Чтоб их принять помилованьем свыше.
Ещё на горизонте нет зимы,
И в пыльной паутине дремлют санки,
Но холод обжигает, если мы
Встречаемся одни на полустанке,
Когда терзает мысль поправить шарф,
И листик снять, разлёгшийся на кепке,
И целовать, на цыпочки привстав,
Твой рот, от табака немного терпкий,
Пока без остановки поезда
Проносятся, и темень мимоходом
Вычёркивает свет, как борозда
Над хмурыми бровями небосвода.
2016
* * *
Тихий дождик, немного туманно,
В полутьме переклики синиц.
И с платком достаёшь из кармана
Неуют европейских светлиц.
Так захочется в поле родное,
В дорогую дорожную хлябь,
Где живою и мёртвой водою
Времена золотые болят.
Пробираться в лесу сквозь валежник
И, когда наступаешь на мох,
Выдыхать безнадёжно и нежно
В тишину человечий дымок.
И смотреть без движенья, без слова,
Как теплеет прозрачность за ним,
И какой глубиной очарован
Где-то в ней исчезающий дым ...
2019
* * *
Начинается дождь, а потом начинается осень.
Ты сегодня бледна. Настроение плакать и спать.
Сон уткнётся в ладонь влажным носом с покорностью пёсьей
И свернётся в ногах, если пустишь его на кровать.
Золотистая даль в тишину выдыхает туманы,
И как будто повис в невесомости всякий предмет.
Ты, конечно, права: Бог творит чудеса на piano
И обычную грусть превращает в задумчивый свет.
Это с клавиш дождя на листву осыпаются капли,
И звенящая дрожь пробегает над сном мотылька.
И летит, и летит сквозь столетья осенний кораблик –
Слышишь: звёзды поют и качают его на руках.
2017
* * *
Говори меня стихотворением,
Пламенем костровым говори
Между сном, безветрием и временем
На осенних чтениях любви.
Мне жакет на плечи не накидывай,
Лучше просто рядом посиди.
Тронул вечер клавиши разбитые,
Пропустив стаканчик по пути.
Спой нам, старый, голосом прокуренным
Песню из отеческих времён,
Где мечтой построчно и побуквенно
Был простой народ объединён.
Будем дуть на угли неостывшие
И слова подбрасывать в огонь –
Пусть горит, чтоб все его услышали,
Говорит с той Родиной другой.
2020
* * *
Ты говоришь мне: надо пить вино,
Смотреть на тыкву, где мерцает пламя –
Осенний бог придёт, когда оно
Согреет нас последними волнами.
Ты говоришь мне: это хорошо,
Что есть свеча, тепло, оса на тыкве,
И достославный глиняный горшок
Из памятных родительских реликвий.
Осенний бог не любит ворчунов –
Он сам такой: улыбчивый и скромный,
Он ест орех и тоже пьёт вино
Среди своих качающихся комнат,
Где в тыквах обживаются огни,
И свет в слезе похож на глаз стрекозий,
Поскольку жизнь у всех немножко осень.
Он входит: тсс, ни звука – не вспугни ...
2019
* * *
Вокруг деревьев листья, ты грустишь.
Так наша осень снова улетает.
Так исчезает, начиная с крыш,
Её непредназначенность земная.
И с каждым днём всё меньше вещества,
В прорехах бытия крепчает ветер,
И тыквенная, вспыхнув, голова
Горит о нём, о счастье, и о смерти.
И тоже исчезает вслед за всем.
А ты в саду замазываешь печку
Как будто глиной, но в ладонях снег,
Бескрайний снег, беззвучный, человечий.
2020
* * *
Безнадежность должна быть высокой...
В. Гаврилин
От горя взмыть, от нежности не падать,
И будущность угадывать во мгле, –
Есть горькая немеркнущая радость
Высокого страданья на земле.
Его не украдут и не затушат,
Не заглушит бряцание побед:
Когда слезой не обжигает душу,
В такой душе пересыхает свет.
Она среди веселья гибель кличет,
И за полшага, сглатывая ком,
Не с человечьей болью, и не с птичьей
Встречается в просторе голубом.
* * *
Я попал на чужое веселье...
В. Гаврилин
Остаётся допеть и дослушать.
Но хмельным завыванием сыт,
Век пустой нас ломает и сушит,
Наступив на висящий язык.
Обожгла круговая порука.
Всё когда-нибудь шло с молотка,
За спиной продавая друг друга
За простуженный звон медяка.
И глядят исподлобья провалы,
Выдавая за истину – бред.
Сквозь оскал и галдёж карнавала
Я иду на твой голос, поэт!
От застолий чумных и поминных,
От Отчизны, лежащей во рву –
Лягу рядом, лицо запрокинув:
Я живу! Может быть, я живу ... ...
2020
* * *
Уйти в туман, где ветер не бывал –
Сбежать во мглу привычно. И тоскливо
Перебирать дрожащие слова,
Как тёплые комочки чернослива.
Не гнаться в ночь за прежнею собой,
Не гневаться, но всё прощая – верить,
И быть ручьём, былинкой полевой,
Не знающим ружейный запах зверем.
Смотреть на мир глазами тишины,
Не вздрагивать от находящей тени,
И, прошептав: «А как же, как же мы? »,
От нежности не падать на колени.
* * *
Когда ветрам и ливням надоем,
Спрошу тепло, идущее на убыль:
– Я всё простила, так скажи, зачем
Дрожат мои обветренные губы?
Бывают встречи с привкусом разлук,
И после них растерянно и странно,
Что в тишине, роняющей листву,
Не тает след истории туманной,
Когда недопонять, недосогреть,
Недомолчать, взахлёб слова глотая,
И – падаешь в дожди, теряя твердь,
А вслед кружит испуганная стая.
* * *
... Побудь со мной безмолвно и светло.
Я буду спать, а ты – в мой сон глядеться,
И, взяв с колен сухое полотенце,
Легонько протирать его стекло –
Ты слышишь, как царапается дождь
В моё «вчера» за тридевять вселенных,
Где возвещает сумерки сирена,
И ангелы выходят из садов?
Пусть будет так – во сне всегда теплей
Высокие молчания, и встречи,
И жалобность берёзовых скворечен,
И нежность засыпающих полей.
* * *
Застыли зачарованно дома,
Уставшие от суетного лета:
Я думала, что смерть – глухая тьма,
А здесь так много музыки и света.
Такой же перекрёсток и фонтан,
И дети по утрам уходят в школу,
А я всё жду, когда – приедешь к нам,
И мы пойдём к скамейке за посёлок
Вдвоём глядеть на спящие леса,
Пока светлы задумчивые тени
Ещё живых, и – смотрят нам в глаза
Пустынными очами привидений,
Вдыхая серебристый мягкий свист
Полупустой осенней электрички
И тёплый снег, летящий сверху вниз
От радости, а, может – по привычке.
* * *
Казалось мне – пережила я,
Сбежала в тёмный закоулок,
И наша битва затяжная
На горле хватку разомкнула.
Я буду впредь – мне показалось –
Носки заштопывать и бездны,
И – жить всегда вблизи вокзала
В обшарпанном домишке тесном;
Беречь тепло и шаркать тапкой,
Смотреть в окно и ветер слушать,
И кутаться под вечер зябкий
В покой, дешёвый для старушек,
Где – засыпать, читая, в кресле,
Не помня кто я и откуда,
Но сквозь туман: «Ах если б, если ... »
Веками ждать, и верить в чудо.
2018
* * *
Часы одичания ночи,
Пора приручения дня,
Когда тишину обесточить
Словам не хватает огня.
Туманно внутри и снаружи.
И чуда неясного ждёшь.
И кружится в кружеве лужи
Дождей осторожная дрожь.
Но чем-то совсем сокровенным,
Что ввек не купить за алтын,
Тепло разливает по венам
Листвы золотая латынь:
Едва опускаешь ресницы –
И слышно из жизни другой,
Как свет начинают синицы,
Вспорхнув над Господней рукой.
2019
* * *
Мы споткнулись о Красную площадь,
О звезду расцарапали лбы –
Посмотри, как нещадно полощет
Чудаков на порогах судьбы.
Ни креста на тебе, ни рубахи,
И в глазах нерастаявший снег –
Из каких позабытых епархий
Ты бредёшь по земле, человек?
Очарованный берег далече.
За туманом не видно ни зги.
И во мгле догорающей речи
Сквознячок забубённой тоски.
Ни духов, ни чудовищ, ни истин.
И в поля отходящая тень,
Задрожав, прикасается к листьям
Серебром на прозрачной воде.
2019
* * *
Бывает, до того к себе прижмёт
Пустое небо с признаками грусти,
Что заболит высокий перелёт
И нипочём обратно не отпустит.
Душа начнёт прозрачнеть и легчать,
По-новому откроются предметы,
И в каждом – одинокая свеча,
А вместе – бесконечный купол света.
Когда в дали соломенных ветров
Подсолнухи, осыпавшись, погасли?
Но воробей, присевший на ведро,
Необычайно вдохновлён и счастлив.
И так тепло на выцветшем дворе,
Дошедшем в ожиданиях до края,
Что от любви – не против умереть,
Пустынное пространство обнимая.
2020
* * *
Наверное, мы из другого рая –
В той глубине за внешней суетой
Костёр горит, и музыка играет,
И снег летит над рощей, золотой.
И тем дороже каждое мгновенье,
Когда мы хлеб для ближнего и кровь,
И между слов подрагивает время,
Порой переходящее в любовь.
Но снег летит, когда его не просят,
И с головокружительных полей
Спускается вздыхающая осень,
И музыка звучит ещё светлей.
И кажется – нет сил её дослушать.
Костёр горит, и есть тепло и свет.
А мы идём по снегу, и по лужам,
По осени, по свету, по листве.
2020
* * *
Вдохни, вдохни земную грусть –
В последний раз, быть может, дышишь,
Листву читая наизусть
Непрекращающихся вишен,
Летящих в небо на ветрах
Зелёным сном, багряной темью,
От опустелого двора
На золотое Средиземье.
Быть может, с воздухом простым,
Твои тревоги и ненастья
Переживут и этот дым
Переполняющего счастья.
2019
* * *
Облетает листва беспредельная.
И дрожит в очарованной мгле:
– Этелелиа, эн этелелиа,
Не осталось тепла на земле.
И плывут огоньки вереницами –
Над листвою плывут, над водой,
Расплескав над прекрасными лицами
Мироздания рог золотой.
Не зови – так уходят в бессмертие,
Оглашая туманную даль:
За столетием держит столетие
Отражённых огней вертикаль.
Промелькнёт и исчезнет за окнами,
Покачнув карандаш на столе,
Неизменное и одинокое:
– Этелелиа, эн этеле ... ...
2019
* * *
Тепло и свет – от края и до края.
Пером волшебным солнце провело.
Я поняла: так осень умирает –
Спокойно, сокровенно и светло.
Замедленная тень парящей птицы
Над вековой заставою дубов...
Так хорошо, так никогда не снится –
Как в позднюю и в первую любовь.
И всё к нам возвращается иначе –
Не можем мы с тобой предугадать.
А осень так светло и нежно плачет,
Как будто ей и в смерти благодать.
2017
* * *
Погода неизменно хороша.
И в скучный дождь, такой же как сегодня,
До самых слёз разгонится душа
И падает обратно в преисподнюю.
А что дома? У них иная суть –
Молчат они, и вопреки злословью
Текущий кран мешает утонуть
На полпути к межрамью и межбровью,
Где вьёмся мы вчерашние, увы,
Растрёпанные мысли и синицы.
И к петлям не хватает головы
На часовой хромированной спице –
Посматривать на крыши и сады,
То кверху дном, а то вполоборота,
Как движутся проёмом золотым
В густой туман церковные ворота.
2019
* * *
Время – дождь, каштаны, и жёлуди.
Льётся, падает нам на голову.
Холода в предосеннем голоде
Достаются пространству голому…
Вот и листик, и лужа – в нём.
В луже дом, высота, и дерево.
В этом дереве мы живём
По-зелёному и сиренево.
Так и прячемся, верим тако мы.
Старомодное наше творчество.
Время падает одинаково
Односумрачно в одиночество,
А ладони всегда пусты.
Ходит небо вокруг да около.
Небо ставит на всём кресты
Окончания одинокого.
2019
* * *
К тебе прижаться, и закрыть глаза,
И слушать дождь, молящийся над всеми,
И чувствовать, как дышит стрекоза,
Летящая сквозь небо и сквозь время.
Быть ею, всем, и ласковым дождём,
Быть листьями, лепечущими свету,
Что в каждой капле нам тепло вдвоём,
И никуда я больше не уеду.
Обнять ещё нежней и замирать
Костром на берегу и тихим снегом,
Идущим где-нибудь в других мирах
Над спящею рекой и человеком.
И гладить руки сильные твои
Незрячею, безмолвною, на ощупь,
Когда светлы небесные слои,
И птичья тень растягивает росчерк.
2019
* * *
Нам сделали прививку временем –
Мы пережили и пошли
На Божий свет из Божьей темени,
В плащах из неба и земли.
Мы шли над всем, мерцали факелы,
И ветер, моросью клубясь,
Гудел в лицо трубой архангела
И вслед бросал густую грязь.
Молчали все, никто не спрашивал.
Кончались суша и вода,
И падал снег дыханья нашего
На золотые города.
Зажглись костры за перелесками,
А снег кружился добела,
Сплетаясь огненными всплесками
Вокруг Господнего чела.
2019
Остановка. Депрессия. Осень.
Мелкий дождь два столетья назад.
После всенощной батюшка Осий
Небесам закрывает глаза.
Послюнит пальцы, свечку притушит –
Тьма, и слышно: «...еси ... небеси ...»,
Но вспорхнут из-за пазухи души,
И свернёт в переулок такси,
Постигая незримые связи.
Высота всколыхнётся листвой,
Проступив синевою подглазий
Над пустой городской мостовой.
По дороге из храма пройдёт он,
Взгляд потупив. Подрясник намок.
Иномарка с попсою из окон
Переедет за ним ветерок.
Подойдёт и вагон запотелый,
Четырьмя вороными всхрапнув,
Словно чья-то душа пролетела
Сквозь туманную их пелену.
2020
* * *
Раскрыть стихотворение и взять
Живой воды на утро и на вечер,
На долгую дождливую тетрадь,
На светлую намоленную встречу.-
Пусть время жжёт безгрешную листву,
И всхлип её растерянный и гулкий
Покорно примыкает к большинству
О прожитом жалеющих в проулке.
Пусть вместо звёзд окажется дисплей,
Усталостью разбитый на осколки,
И тянутся за ними из полей
Размытые дороги и просёлки.-
Последней стаей мчатся в небеса,
Травой, щебёнкой, прахом посыпая,
И падает горящая слеза,
Над сумраком дотёкшая до края.
2019
* * *
В том Петрограде, где мы родились:
Не знаю ты где, я – в роддоме Отто,
Гранитною казалась даже высь,
Когда втекала в Нарвские ворота.
Все улицы пересекались там.
И прадед мой, отчаянный служака,
Палил из револьвера просто так,
Пил горькую, во тьму глядел, и плакал.
А я не понимала потолки,
Где свет горел дореволюционный –
Четыре метра до моей руки,
Вне времени, вне места, вне закона.
Судьба неслась куда-то напролом,
Не успевая оглянуться дико.
В том Петрограде гулком и живом
Твой Петербург теперь звенел и тикал.
А мой – ушёл. Как прадед, поутру,
И тапок слез с огромной синей пятки,
И тень качалась на сквозном ветру,
На табурет наталкиваясь шаткий.
Там пыль плыла, колючая до слёз,
Когда тоска взяла меня за плечи.
О если б знать, что всё вокруг сбылось,
И лишь тебя я никогда не встречу;
Что так же будет дуть из-за угла,
И ты пройдёшь чужой и незнакомый.
А знала бы, неужто б я смогла
Жить по-другому?
2020
* * *
Под вечер тяжелеют руки.
По городу идёт один
Несущий трость и нимб науки
В плаще и в шляпе господин.
Два круглых стёклышка в глазницах,
Лишённых человечьих век –
Внутри него немеет птица,
И догорает человек.
Дымятся в длинном клюве травы.
Перчатки чёрные плотны.
И воздух – чёрствый и шершавый
В густых прожилках желтизны.
Чумного доктора кто встретит?
Идёт он – сера и огонь,
И по пятам его – бессмертье
Течёт расплавленной рекой:
То вниз, то вверх – мелькают лица
В дымящей лаве. Трость при нём.
И мука длится, длится, длится
Неугасающим огнём.
Где он пройдёт, там пир горою,
Музы́ка, танцы, маскарад,
Льстецы приветствуют героя,
В углу завистники дрожат, –
И смерти золотистый воздух
Чуть вздрогнет, потопляя их.
Не выходи смотреть на звёзды –
Они приманка для живых.
Никто не встанет между вами,
Когда он трость наставит в грудь,
И над пустынными дворами
Вы приготовитесь шагнуть.
Но загляни в него с опаской
Сквозь стёкла, где бликует свет –
И нет лица под страшной маской,
И ничего под маской нет.
2020
* * *
Становится прозрачней и печальней
В том городе, подстриженном под ноль.
И бьёт на колокольне в медный чайник
Пустою кружкой ангел шебутной.
Гремит его огонь рыжеволосый.
И на исходе прогоревших дней
Встаёт из пепла северная осень
Ещё прекрасней, горше, и нежней.
И шлёпают босые по асфальту
Подошвы, забегая в коридор.
Старуха, поджимая серый фартук,
Несёт ведро помойное во двор,
Подальше от хозяйственных строений,
Где снег и то, и сё припорошит,
И сонные растрёпанные тени
Взметаются из высохшей души.
2020
* * *
Перечитала письма о Москве ...
Одним – ремонт, другим – жара и дети.
И нет любви в июльском веществе,
И счастья нет на том и этом свете.
Оно предпочитает сентябри,
Когда душа не знает, что ей надо,
И попросту, прозрачная, горит
В глуби разочарованного сада.
Не оглянувшись и не заглянув
За кромку сна в серебряном кувшине,
Оно скользит по спящему окну,
И на ресницах проступает иней.-
Ладонь теплом ложится на ладонь,
И счастью суждено запечатлеться
Звездой над полем, светлою водой,
И музыкой печальной – на два сердца.
2020
* * *
Тепло, и все пишут про август.
– Агу! – вторит небо, – агу!
И носит песцовую шапку,
Жакет, и пальто на меху.
А здесь, в ожиданье прохлады,
Из яблочных чёрных семян
Растёт в неизбежности сада
Ночной осторожный туман.
Молчит очарованный месяц
С ножом у него за спиной,
И сыплется из поднебесий,
И кружится мех голубой.
2020
* * *
Ни звёзд, ни солнца – остывает
И дремлет розовая даль.
Пуста под вечер мостовая,
И тень ложится на асфальт.
Люблю счастливые мгновенья,
Когда причин для грусти нет,
И притормаживает время,
Ни тьму не чувствуя, ни свет –
Застыв, и вместе с тем движенье
Не прекращая ни на миг.
О, дрожь всемирных притяжений,
Я твой прилежный ученик!
* * *
...И половины лета нет в помине.
О, пестрота, идущая на убыль!
Сквозь дым её оранжевый и синий
У высоты – твои глаза и губы.
Она молчит, и ты молчишь далёко.
Я говорю и, стало быть, мы живы.
Из наших, из чужих, – из просто окон
Взлетают золотые переливы.
Какое-то прекрасное безумье
Одолевает, но ещё не осень,
Где замолкает приглушённый зуммер,
И снегом запорашивает озимь;
Где всё во мгле, и просыпаться странно,
Густую тишину очеловечив,
Когда в глазах колышутся туманы,
Укрывшие прощания и встречи.
* * *
Покоя нет – на этот раз он нужен,
И нужен дождь хороший, проливной,
Дрожание ресничных полукружий
И воздуха дрожанье над листвой,
Что снится ей в окне чужого дома?
Зачем оно во мне отражено,
И кажется – вплывает невесомо
В него моё, печальное окно?
Вздохнёт едва задумавшимся тюлем,
Соединяя вымысел и дождь,
И два окна затеплятся в июле
На лодочках берёзовых ладош;
Скользнут над Божьей преющей рогожей,
Покачиваясь медленно – свет в свет.
Звезда над бездной, улица, прохожий,
И ничего несбыточного нет.
2020
* * *
На снегу птичий след.
Разметались рябины.
На свету – птичий снег,
Голубой, голубиный.
Он поёт на лету,
Он воркует о лете.
А рябины – в снегу
И в рубиновом свете.
Тень моя и твоя,
Сиротливые серо.
Прогорит января
Золотая пещера –
На ладонях зола,
На снегу и на свете.
Где рябина была –
Ветер.
* * *
Потянуло, потянуло
Из раскрытого окна –
Нарастающего гула
Нить плывущая черна.
Мчится поезд вдоль дороги,
А дорога вдоль реки
В темноте берёт истоки
И впадает в огоньки.
Что? – оглянешься в испуге:
Дым табачный корчится –
Горло жмут сухие руки
Кухонного мертвеца.
Спрыгнул с поезда к застолью:
Чашка, ложка и фонарь.
Вместе с болью, вместе с болью
Из раскрытого окна.
* * *
Нырнуть в сентябри без отмашки,
О зле позабыв и добре.
Расправила крылья рубашка,
Трепещут они на горе.
Взвиваются, серые, дымом,
И хлещут, промокшие в дождь –
О чём-то непереносимом
Их выдох лепечет и вдох.
Рубашка взлетает, и кличет,
И кружит на месте одном.
И слышны гудки электричек,
Идущих вдали на подъём.
В клубах налетевшего снега
Никем не замеченный свет
Несёт за рукав человека,
Которого вовсе и нет.
2020
* * *
Под шум соседской циркулярки,
Возне и стуку вопреки,
Смотреть, как шмель большой и жаркий
Взлетел с невидимой руки.
Мечтать о заморозках ранних,
Когда прихватится вода,
И разноцветное страданье
Перегорит под холода.
С природой спор у нас от века.
Подует в щель, и между звёзд
Мы замечаем человека,
Идущего среди берёз:
Смахнёт слезу и растворится
На бесконечном сквозняке.
А на ветру кружатся лица
И прижимаются к щеке.
* * *
Белый ангел поле перешёл
И растаял, обернувшись влево.
Бабушка учила: крест тяжёл,
Потому что в нём земля и небо.
Потому живётся наразрыв.
Ты налево, а земля направо,
Где бредут кочевья и костры
Сквозь твои нехоженые травы.
Ночью небо щурит кругляки
В густо населённое бездонье,
И, поймав движение руки,
Хлеб берёт с протянутой ладони.
Машешь рукавами в небеси,
За кусты цепляются штанины ...
В наших палестинах моросит,
И цветы растут из крестовины.
2020
* * *
Ухожу, ухожу от себя я,
От такой непонятной и злой –
То-то звёзды из полночи пялят
Мироздания глаз золотой.
Приключилась любовь мне и скука,
И надежд облетел пустоцвет.
Беспокойное общество кукол
Сохранило мой волчий билет.
С ним и ехать за край или пёхом
Сквозь туман пробираться к своим,
Где не властна собачья эпоха
И плывёт над рекою наш дым.
Это, брат, не слова, а присловье,
И не жизнь – приживалка, поди.
Между смертью моей и любовью
Никому не найдётся пути.
2020
* * *
Свершилось, Боже! Где-то позади
Скулит мой страх, сутулится усталость,
И льют сады, когда цветут дожди,
А, впрочем, всё по-прежнему осталось:
Они, которым к зеркалу нельзя –
Изнанку их рассмотрит и покажет,
А некоторые вообразят,
Что частный ад ещё кому-то важен;
И мы – среди. Не лучше, чем они,
Такие же лжецы и обезьяны.
Ты сто раз палец в небо обмакни,
И сотню раз напишется: земля мы.
И нам не оторваться от крестов –
Нас некому снимать и миром мазать.
О, Господи! встряхни, в конце концов,
Убийц непреднамеренные массы!..
Нас некому снимать, и потому
Который век мы увязаем глубже,
Врастая беспрепятственно во тьму
И в небеса разверзнутые в луже.
2020
* * *
...где-то рядом, за спиной,
тот снег и тишина.
С.А. Пагын
В том городе, где жить полезно,
Где мгла сменяется одна,
Заходят в дом звезда и бездна,
Заходят снег и тишина.
Переминаются в прихожей,
С пальто отряхивают свет,
Их взгляд лучист и бестревожен,
Их взгляда будто бы и нет.
Нет вечера, огня в печурке,
И дней, ушедших по дрова.
В незатухающем окурке
Дымят напрасные слова.
И над закрытой горловиной
Зияет бездна вместо глаз,
Но тишина помажет глиной –
Глазам привычный вид придаст.
Он встанет, выйдет на затяжку,
На звёзды цыкнет без обид
И расстегнётся нараспашку,
В поля метелью улетит.
Он не вернётся. Даром счастье
Наворожит ему года.
Внутри прозрачного запястья
Дрожит влюблённая звезда.
2020
* * *
В городе вечер.
Запах духов, дыма табачного,
Выдох и вдох истины винной.
Тени летучих мышей,
В сумерках дыры прогрызшие.
Во мгле исчезая и времени,
Смеются люди.
Смейтесь! Слёзы – удел живущих.
Сладковатый привкус забвения
Что перебьёт?
Вздыхает пространство занавесью –
Воздух с полей тёплый и влажный.
Прочь из окна сорваться,
Бесцельно, беспамятно
Мчаться над самой травой безоглядной,
Её глубину задевая.
Надышаться животной волей:
Будет ли утро?
Мгла откусила верхушку ели,
Зашторены окна,
Звуки пустынные.
Звезда расцветает
И бездна.
2020
* * *
Ведьмы над городом. Сердце сквозит,
Рана сырая остыла.
Бродит по улицам после восьми,
Бьёт кулаком в колотило.
– Что сторожишь? Или, может – кого?
– Ветер я, сумрачный ветер.
С первой вернулся войны мировой,
Был на второй и на третьей.
Вот обхожу я дворы и дома:
Есть ли живые покуда?
Смотрит в меня обнажённая тьма
Взглядом безбожного чуда.
Смотрят собаки из лютой тоски,
И мертвецы смотрят косо.
Кровь оторвётся с железной доски,
И загрохочут колёса.
Ржавчиной сыплют и души везут,
Ночь рассекая, составы.
Хочешь, тебе подарю я слезу
Бывшей, как солнце, державы?
Ведьмы когда перейдут за порог,
Дай наглотаться им вволю.
Будешь как я, если милует Бог,
Жать умертвлённое поле.
2020
* * *
...остались только иллюзия и дорога...
Бродский
Пережилась, изжалилась тоска.
В кошмарном сне со мною это было.
И чёрт мне крутит пальцем у виска,
А я плюю в его срамное рыло.
Но мы идём: он в белом, я черна.
Молчим, с глазами полными заката.
С дорогой сопрягаем времена,
Поэзию, молитву, и солдата.
Движение, не вдумываясь в суть.
Навстречу нам и люди, и не люди,
И кажется, что проще улизнуть,
Чем на ходу очнуться от иллюзий.
Быть может, дружба выдалась у нас
Немного не прочна и однобока,
Но прежний мир, как на похоронах,
Нальёт стопарь обоим ради Бога.
2020
* * *
Когда станет воздух зелёным,
И в листьях утонет гора,
Проснусь молодой и влюблённой
В сиреневые вечера.
Ведь это приятно и просто:
Шнурки завязать в уголке
И петь под гитару про звёзды
На самой далёкой реке.
И в розовых волнах кипрея
Войти в неизбежность по грудь
И всё раздарить, что имею,
И всех, кто потерян, вернуть.
2020
Позднего поля, немного соломы –
лей тишину через край.
Поднимется ветер, и сад невесомый ...
Нет больше сада – пей чай.
Паук тянет нити на стенке белёной –
новая книга к утру;
слышно, как ночью в ней плачет ребёнок,
один на осеннем ветру.
Пшеничные взмахи, беззвучные стаи.
Важен ли завтрашний день?
Зёрнышко чая в груди прорастает,
ложечкой звякает: дзень.
2020
Уже безумие крылом
Души накрыло половину...
А.Ахматова
Так бред черёмуховый сладок мне.
Ещё не жаворонки. Но долины
С глазами тёмными стоят в огне
И просыпаются наполовину.
Душа моя, рождённая в степи,
Остановись над стороною этой,
Когда взойдут курганы и стихи,
Всецело состоящие из света;
Когда ковыль, волнуясь в небесах,
Позолотит Васильевскую стрелку,
И выплеснет горящая слеза
Двадцатый век, шагающий по снегу.
I
Тёмная и ненасытная
дрожь, и людское марево.
Шитые белыми нитками
кладбища заговаривать,
скотч отдирая с губ –
ров заменил могилы.
Слышишь, я не могу!
Месяц не выходила.
Утро онлайн – о, боже мой.
Вечер офф тайм – о, господи.
Не подходи к прохожему:
чума в городе.
II
Сквозь прорезь в тишине окна
Дрожит на
выдохе табачном
Сиреневая
пелена.
Вокруг
изменчиво и мрачно ...
III
Выйти на балкон и хохотать на всю площадь,
когда хочется свисать с потолка.
Подумают: ещё одна сумасшедшая,
и будут правы.
Хочешь, я расскажу: на ощупь
смерть вдохновенна. Она сладка.
Потому что так надо, потому что я лешая,
у меня локоток дырявый.
IV
...И – придыхание во мгле.
Кто здесь?
Подрагивает веко.
Так
просыпается во мне
Последнее от
человека ...
V
Вчера солгали и сегодня лгут.
Толпа, обмотанная проводами.
Клубки змеиные за пять минут
уморят тысячами, в идеале.
Безумие нарастает. Ползёт,
присасывается, чтоб выворачивать.
И каждый дышит в монитор своё,
переступая через лежачего.
Листочки нежные на акации –
штраф за нарушение изоляции!
VI
...И устремляется звезда
За горизонт,
в пути сгорая.
Так
поднимается весна
Незамутнёнными горами.
Она идёт, но
– кто здесь? – и
Скользит
куда-то на пол блюдце
И крутится
вокруг оси,
И в сторону
не отвернуться.
VII
Как предают? А просто,
нет никаких трагедий:
ангелов белых со сто,
и никого на свете.
Мучается голодный,
ест себя, пьёт ли поедом:
было когда-то модно
переезжаться поездом –
грязно, и много крови.
«Прощай. Заболеешь – таблетки,
куриный бульон, соловий.»
Еловые сверху ветки.
VIII
Измерить в поле скорость тьмы,
Когда
сгущаются холмы,
Из ничего
когда она
Нигде никем
сотворена
Необъяснимая,
сырая,
И нежная
поверх глядит
Дрожащей
мотыльковой бездной.
И поезда – я
знаю, знаю! –
Ссыпаются
трухой железной,
И
пробуждается гранит ...
IX
Темно. Из приоткрытого окна
доносится смех – живые,
а вчера плакали.
Три страха:
не трогай лицо!
мой руки!
держи дистанцию!
Три подростка,
один в ремиссии.
Господи,
разбуди меня!
X
... Так память убегает снов,
И нижет
воздуха озноб
На исчезающую
нить,
Где ничего не
изменить,
И некуда
сбежать, не деться
Из фиолетовых
теней,
Сжигающих
поодиночке.
И страшно
выходить из детства,
Но что
ужасней и точней –
Свести его к
позорной точке.
XI
Сажали цветы. Дешёвые.
Герани – тоже растения.
Чувствуем себя овнами
более или менее.
Очередь только в моргах
и в крематориях.
Кротких спасает хлорка –
в теории.
XII
Мы наполнены временем всклень –
Покачнись,
разольётся и сгинет
Над сиренью
пугливая тень,
Приносившая
чьё-нибудь имя.
Ты спроси у
продрогшей души,
Отчего ей не
спится ночами.
И ответит
она: я кувшин
Бесприютной
звезды и печали.
XIII
1.
Дерево есть у смерти.
Говорят, что оно вишнёвое.
Летят старики и дети
с ним над школами.
Сидят на стволе верхом,
синицам весёлым машут.
И радостно, и легко.
И не зададут домашку.
2.
Нецелованная икона.
Христос воскресе дистанционно!
3.
Распрямляется до звёзд
и
благословляет ВОЗ.
Эпилог
...И старый мир, как пёс безродный...
А.Блок
Мир уже не будет прежним.
Из новостей
Люди, проживающие в разных концах
планеты,
жалуются на то, что постоянно слышат некий
равномерный гудящий звук.
Из новостей
Дрожит, шипит, нашёптывает слухи.
И нарастают отзвуки вдали
Безумными напевами шептухи
И смутным рокотанием земли.
Не этот гул из прошлого столетья
Сотряс неискушённые умы,
Рождающийся над штыком и плетью
На улицах семнадцатой зимы?
И небо облепляло силуэты,
Когда во мгле сплетающихся вьюг
Пылала речь великого поэта,
Услышавшего музыку свою.
2.
Долой разговоры куцые –
Слушайте революцию!
3.
Мне так прощально. Не поверишь ты,
Как догорает время сквозь ресницы,
И прошлый век дворцов и нищеты
На огненной промчался колеснице.
Метался снег над красною Невой,
И шла Нева по площадям на приступ –
Какою нас испепелит волной
Прекрасное за дымкой серебристой?..
Не бойся, смерть, назад не побежим.
Есть лестница, ведущая из тени,
И высшее безумие души
Как право на последние ступени.
2020
* * *
вчера во сне душа моя кричала,
снег вспыхивал и падал в горький рот.
и я нашла на отмели песчаной
два слова, вдох и выдох:
«не умрёт».
– мы встретимся?
не отвечай, и хватит,
пока, дымясь, не выкипела кровь.
прислушайся: ещё солоноватей
становится от этих строк любовь;
чуть медленней, немного невесомей
пульсирует пространство за листвой,
и губы – в дрожь, и сумрак золотой
нам истина,
и ничего нет кроме,
когда в тиши нахлынет
и отпрянет
вся боль, весь ад, став голосом моим:
– Дыши, дыши!..
и в нём, необъясним,
снег вскружится и пропадёт в тумане.
2020
* * *
Временем это не лечат,
Время всегда на нуле.
Счастье поэта далече,
Правда поэта во мгле.
Вот он, прозрачный и строгий,
Боль холодит на ветру:
– Мама, забыл я о Боге
И потому не умру.
Буду бродить вдоль окраин,
Вечер стоять под окном,
Несынь, не муж, не хозяин,
Тень на ветру временном.
Если б ты, бедная, знала,
Кто в твоём лоне, во тьме,
Пробует крови квартала,
Пьёт и висит на тесьме;
Тело своё обнимает:
Снимет, несёт на кровать.
Если б могла ты, родная,
Чрево своё оторвать!
Выпьет опять, затоскует,
Птицей ночной закричит,
И в мерзоту городскую
Выплеснет пламя свечи.
И побредёт по трущобам
Звёздам рассказывать грусть:
Не было счастья – ещё бы!
Соль обуяла – и пусть!
2020
* * *
Шиповника побеги, и трава,
И лепестки неведомых дорожек.
Когда кресты рубили на дрова,
Здесь было так, века – и будет то же.
И выйдут из невиданных зверей
Вполне цивилизованные люди.
Вот бабочка – о чём расскажешь ей?
Она вспорхнёт и про тебя забудет.
И ты забудь. Пускай летит она,
Ни буквы, ни звезды не понимая,
Одна за всё на свете прощена,
Прекрасная
и жуткая
такая.
2020
* * *
Облака до лопаток, до шеи,
И от слов золотой валит пар –
Неужели живёт, неужели
И во мне ослепительный шар?..
Осторожно колышется верба,
Над рекою качая своё
Бесконечное горькое небо,
Перечёркнутое воробьём.-
Может быть, это всё не напрасно,
И другой человек, а не я,
Им не даст прогореть и угаснуть,
Заслонив на ветру бытия.
2020
1
…Три составляющих жизни:
смерть, поэзия и звезда.
Б. Рыжий
Всё здесь, ни грамма за душой,
где свет вращается большой,
и распеваются скворешни.
Благослови меня, мой вешний,
их музыкой переболеть.
Жить хочется, пока есть смерть,
и вслушаться – когда нет звука …
Зажгись, высокая разлука,
пока любовь, как ночь, чиста,
и бесконечная листва
не разлетается из круга.
2
Мой герой ускользает во тьму…
Б. Рыжий
Пойдёшь, разбуди меня в восемь.
Пусть будет простая среда,
и в сад опускается осень,
и спит за листвою звезда.
Туман перевяжет запястья
склонённой ветле молодой,
и выпадет первое счастье,
и будет покой – как покой…
Во мгле что-то давнее дремлет,
когда тишину серебрит
и вдаль простирается время,
в темнеющие пустыри.
3
Я зеркало протру рукой
и за спиной увижу осень…
Б. Рыжий
Сквозь мягкое свечение листа,
что кружится и кружится до боли,
я узнаю твой почерк, высота,
мелькающий в туманном ореоле.
Кто умер или кто остался жив?
Но снова помешает предрассудок
шептать об этом строчками вразрыв
и повисать на собственных сосудах.
Неслышимый, невидимый сюжет –
по-своему здесь каждый растворится.
Но тишина играет неуже-
ли всякий раз на сомкнутых ресницах?
Но – листопад.
Уходит человек,
в себя шагнув с зеркального порога,
и с чистого листа на белый снег
всегда ведут кого-нибудь другого.
2020