Александр Ганул
Четыре! Пять!
Мне пять лет и смерти нет,
У подъезда гроба крышка,
А на крышке той портрет-
Лет двенадцати мальчишка...
Но твержу я: "Что с того?
Просто он не слушал маму.
Утонул. Теперь его,
Говорят, зароют в яму."
Кто-то громко крикнул: "Раз!"-
Мы играем нынче в прятки.
"Два!"- за крышкой я сейчас,
Хоть душа уходит в пятки.
"Три!"- а смерть белым бела,
Пахнет стружкою сосновой.
На "Четыре!" дрожь прошла.
В голове моей бедовой
Покатились мысли вспять,
"Пять!"- и стихла враз шумиха,
И выходит нас искать
Незаметный кто-то тихо.
Заходят шарики за ролики
Заходят шарики за ролики,
Коты терзают ноту "Ля",
За угол дома алкоголики
Уходят в поисках рубля
Недостающего... и светится
В глазах извечная тоска,
А крюк поблекший полумесяца
Нанизывает облака,
И кажется ещё немного и...
Вдруг сгинешь в мартовскую тишь,
Где произносят томно "mon ami"
Под сводами старинных крыш,
Где гулкий стук стекла гранёного
Забыт, а терпкое вино
Во рту катают, где палёного
Питья достать не суждено,
И хлеба чёрного с горчинкою,
Не отыскать... А месяц-крюк
Всего лишь- круассан с начинкою...
И "mon ami"- какой там друг?!
Так, проклиная слякоть вешнюю,
За угол дома забредёшь...
И песню про любовь нездешнюю
С котами вместе проорёшь.
Двери
Стучишься в знакомые двери,
В ответ- только отзвук глухой,
Вот так, собирая потери,
Обходишь одну за одной
Вселенные лестничных клеток,
Где тлеет вольфрамовый свет,
Что выхватит, как напоследок,
Из тьмы позабытый сюжет-
Гудящие в полночь перила
И лестничных маршей полёт,
Когда неизвестная сила
Срывает тебя и несёт,
Туда, где покуда все живы,
Где в лампах хватает огня,
Где звёзды в окошках, как сливы,
Где ждут не дождутся меня.
Сидеть у реки
Сидеть с друзьями у реки,
Сидеть, смотреть на поплавки,
Друг друга чувствовать плечом,
И вместе думать ни о чём.
Пасутся звёздные стада
И там, где тихая вода,
Мы среди звёзд отражены,
Глядим из чёрной глубины,
Как рыбы мимо нас плывут,
Как берег травянистый крут,
Как трое с этой крутизны
На нас смотреть обречены.
Скрипит уключина. Весло
По звёздам шлёпает не зло...
И берег пуст. Вода темна.
Мы каждый сам себе волна
К иным несёмся берегам,
Созвездиям и временам,
Чтоб, отразившись из реки,
Сидеть, смотреть на поплавки,
Друг друга чувствовать плечом,
И вместе думать ни о чём.
Лечу в Париж!
Я взлечу, раскинув руки,
В синь развёрстую небес,
Только прежде скину брюки-
Брюки это лишний вес,
Ну а следом и рубашку,
И футболку, и трусы...
Эй, товарищ, дай отмашку
И вдогонку мне: "Не ссы!"-
Прокричи... И до Парижу
Полечу. Я- эроплан !
Зырьте все, чем не обижу
Я прекрасных ихних дам!
Жалко Марка нет Шагала,
Он бы всё нарисовал,
Показалось бы немало
Кто б картину увидал!
Как лечу каким-то чудом-
Вот уж Франции земля!
Как пашу могучим удом
Елисейские поля!
Последний Наполеон
Светлой памяти
Столярова Юрки,
друга и одноклассника
В ночь уходит психбольница,
Но не спит Наполеон,
По палате дым клубится,
Пушки бьют со всех сторон.
Всё вокруг гремит, пылает,
В бой идут его полки,
Он на смерть их посылает
Мановением руки.
В треуголке из газеты
Оседлал он венский стул,
В этих стенах до рассвета
Не утихнет грозный гул...
Ну а утром, как обычно,
Выйдет доктор на обход,
У дверей снесённых зычно
Крякнет: "Жопа Новый Год!"
И добавит, глядя кисло,
В почерневший потолок:
"Мдя, в лечении нет смысла..."
И от "Citroen" брелок
С указательного пальца
Снимет, брякнув: "Счастья нет
Даже тут... А ну страдальца
В процедурный кабинет!"
Будут целый день палату
Братья-психи убирать,
За конфетку, как за плату,
Гарь и пули выметать,
Облицуют всё гранитом,
И побелят потолок,
На полу полуразбитом
Сменят дюжину досок...
Ядра, пушки и мушкеты-
Всё сдадут в металлолом...
Всех, кто ранен- в лазареты,
Прочих всех- под зад пинком
Сквозь немые коридоры,
(Кроме женщин и детей)
Препроводят на просторы
Мирной Родины моей.
И затихнет психбольница,
Погружаясь снова в сон,
Только дым Аустерлица
Будет литься из окон.
За больницей
За больницей старый сад-
Ни страдания, ни боли,
Тихо листья шелестят
И о вечном поневоле
Призадумаешься вдруг
На скамейке у дорожки...
За оградой давний "друг"
Корчит рожи, строит рожки.
Бесноватого мне жаль,
Вот ведь выпала работа-
Обещать златую даль
Там где булькает болото.
Но зову его к себе:
"Заходи! Садись поближе!
Всю-то жизнь с тобой в борьбе,
Да и ты устал поди же?"
Подошёл... Копыто сбито,
В сколах, в трещинах рога,
В колтуны и кольца свита
Шкура, что не дорога...
Ни о чём не говорим мы,
На скамеечке сидим,
А над нами- херувимы,
А под нами- сизый дым,
И болтаем: он- копытом,
Я- босой своей ногой,
Солнце катится болидом,
Уходящим в ночь дугой,
И больничка проплывает
И теряется во мгле,
И никто из нас не знает
Что случится на Земле.
Сельские танцы
Когда душа любви и мордобоя
Взыскует, причеши по моде чуб
И с наглою улыбкою плейбоя
На танцы отправляйся в сельский клуб!
Тебя там встретят Федя, Коля, Вася...
На входе спросят , точно говорю:
"Дай закурить!" Но ты им: "Нихерасе!"
И в рожи продыми: "Я не курю!"
Под ноги сплюнь, рыгни в них перегаром,
Задень слегка кого-нибудь плечом,
И двери в клуб снеси одним ударом,
В них засадив пудовым кирзачём!
Теперь входи, переступив два тела,
(Вот не хрен было жаться за дверьми!),
Зал огляди, спроси со знаньем дела:
"Где музыка, маэстро, чёрт возьми!?"
И тут же грянут драные колонки
Из "Boney M" какой-нибудь медляк,
И вдоль стены заёрзают девчонки...
Одна из них, опёршись о косяк,
Лузгу плюёт с таким надменным видом...
Одна как-будто королева тут!
Под белой блузкой груди встали дыбом!
Глаза зелёные (заросший ряской пруд)
Сверкнут презрительно- и не таких видали!
И не таким тут вешали люлей!
Но, друг, не ссы, все эти трали-вали
Не для таких, как мы с тобой людей!
Бери её под белый локоточек,
За талию и ниже... Не робей!
Не нужно здесь излишних проволочек,
Но замечай, как встали у дверей,
Василий, Фёдор, Николай и десять
Ещё как минимум здоровых мужиков!
О, как они хотят, мой друг, отвесить
Тебе за всё хороших тумаков!
А танца остаётся лишь минута...
Потом, герой индийского кино,
Ты 5 секунд махаться будешь круто,
А на 6-Ой башкой пробьешь окно...
Потом ветврач... Районная больница...
Придёт Она! Погладит гипс и чуб...
И скажет: "Принесла тебе гостинца...
Поправишься, захаживай к нам в клуб."
Примечание: Осторожно! Не рекомендуется повторять! Все трюки выполнены профессионалом... Автор поэмы не несёт ответственности за попытки повторить кульбиты лит.героя !
Не видел я ...
Не видел я страшней картины,
Но за семь бед один ответ-
Вот Бог уходит с Украины
И за собою гасит свет.
И церкви белые темнеют,
Святые лики гложет мгла,
Уста кривятся и немеют,
И не поют колокола,
А только стонут безъязыко,
И дьявол силится в строку
Своё гнилое вставить лыко,
Что уж случалось на веку.
И снова Брут у аналоя
Ползёт и чертит мелом круг,
А панночка во гробе стоя
Несётся, призывая слуг.
Ты не смотри, Хома наивный,
В пустые дьявола глаза,
Твори молитвы и повинный
Взгляд подними на образа.
И может быть, что до рассвета
Пребудет в теле чистый дух,
Когда с плетня нам всем победно
Три раза прокричит петух.
За неделю до
За неделю до Нового года
Отступила без боя Зима-
Слякоть, лужи... Шальная погода
Окончательно сходит с ума.
Ветер в парке забредил весною,
Разлохматив красавицу ель,
Где я мартовской давней порою
Нёс из школы девчонке портфель.
Здесь слагались следы наши в строки
И терялись в пространстве дворов,
На хвостах приносили сороки
Вести нам из далёких миров,
Здесь я нынче бреду одиноко
В Новый миг, Новый день, Новый год
И куда ни гляжу вижу только
Серый снег, серый наст, серый лёд.
Профессор
Обезумевший профессор
Белым городом идёт,
Ничего не замечает,
Никого не узнаёт,
Чертит формулы и знаки,
Тем, кто вечно за спиной,
И окрестные собаки
Чуют- он уже иной,
Не такой, как был когда-то,-
Десять лет тому назад...
Борода его лохмата,
Скособочившись висят
На носу очки, в которых
Стёкла лопнули давно...
Сыплет снег ему за ворот,
Но бедняге всё равно.
Он идёт за снегопадом,
Растворяясь тенью в нём,
Он маячит зимним садом
И вот-вот за окоём
Прошмыгнёт двоичным кодом-
Снег, да чёрный силуэт...
Сделав всё, чтоб перед Богом
Самому держать ответ.
Морозное
Морозное, ясное утро,
Скрипит под ногами снежок,
А в небе нежней перламутра
Лишь месяца тонкий рожок.
Мой ангел и я- мы играем
На пару мелодию сфер,
Как жаль- скоро галочьим граем
Взметнётся заснеженный сквер,
И будут холодную кашу
Месить надрываясь авто
И песенку с ангелом нашу
Уже не услышит никто,
Растает рожок над домами,
Исторгнув прощальное "Си",
Лишь облако над головами
Повиснет в пустом небеси.
Я знаю
Переселюсь я на Луну,
А может быть на Марс.
Не говори мне: "Ну и ну!
Всё это бред и фарс!"
Я знаю точно, наперёд,
Что лунные моря
Отобразят небесный свод
И цвета янтаря
Пойдёт упругая волна,
Когда у древних глыб,
Я невод вытащу со дна
И золотых в нём рыб.
Я знаю точно, что сады
На Марсе зацветут
И снова, полные воды,
Здесь реки потекут.
Я знаю, что как в страшном сне
На Марс ли, на Луну
Ты прилетишь, мой брат, ко мне
Чтоб объявить войну.
Зимнее дорожное
"...обстоятельства привели меня
на тот самый тракт, в те самые места."
А.С.Пушкин "Станционный смотритель"
Сойти в чистом поле, где ветер
Гуляет по белым холмам,
Плестись (ни за что не в ответе)
Бродягой, упившимся в хлам.
От стужи трезветь понемножку,
Придумать к извечным путям
Смиренного вида сторожку,
Смотрителя с дочкою там.
В окладе серебряном пара
Явиться, крутя чёрный ус,
"Ах, Дуня, мы ль с Вами не пара?"-
Спектаклю начать a la russe.
Сюжет избавляя от скуки,
Поднять из болот Петербургъ,
Небрежно на третьи на сутки
Царапнуть в углу "Демиургъ"
На пахнущей краской картине...
Но Дуня? Дуняша! Душа!
В любых временах ты отныне
Мне будешь одна хороша!
Заброшу я дело пустое,
Забуду откуда я здесь...
На Богом забытом постое
Кибитка и лошади есть!..
По тракту летим с бубенцами,
И песню заводит ямщик,
Как плачут ветра за холмами,
Где скоро сопьётся старик.
Из дома вышел человек
Лобачёвой Ире
Ледком подёрнутые лужи,
Да вдоль заборов грязный снег...
Зимой ушедшею контужен
Из дома вышел человек.
На нём пальтишко на ватине,
На нём ушанка до бровей...
Наверно присно и отныне
Он будет улицей моей
Ходить весны не замечая,
Ломая валенками лёд,
А мог бы дома с чашкой чая
Сидеть, разгадывать кроссворд.
Но нет, плетётся, озирая
Сквозь линзы мутные очков
Свой двор от края и до края-
Среди оттаявших бычков,
Цветные светятся стекляшки
Настоек разных спиртовых,
Да всякой живности какашки
Чуть дунет ветер- бьют под дых...
И вот уж ласточка латает
Весь в рваных тучах небосвод,
Но в старых линзах снег не тает-
Там снова праздник- Новый Год.
Вглядись- из памяти-колодца
Летит нетленный этот свет-
Там звонко девочка смеётся
Двенадцати неполных лет.
Возвращайся на Север
Возвращайся на Север,
На Покров, в холода,
Где цветёт сладкий клевер
В октябре завсегда,
Где встречают перроны
Перестуком колёс,
Где впитали вагоны
Горький дым папирос,
Где в зубах с "козьей ножкой"
Без ноги инвалид
Плачет вместе с гармошкой
В переходе навзрыд.
Без соплей и истерик
Сквозь бодрящий Борей
Из Европ ли, Америк
Возвращайся скорей.
Возвращайся как-будто
Ты и не уезжал,
За минутой минута
Это время проспал,
Слушал сладкие песни,
Пил изысканный брют,
Ты вернись, даже если
Будешь знать, что убьют.
Чтоб услышать с рассветом,
Обнимая цевьё,
Как под бронежилетом
Бьётся сердце твоё.
В столовке
Завалишь в забытую Богом столовку,
Метнёшь на поднос немудрящих харчей-
Салатик капустный, котлетку, перловку,
На первое- кислых, как водится, щей,
Намажешь на хлебушек чёрный горчицы,
Нюхнёшь для порядку и крякнешь слегка,
И рядом за столиком вздрогнут девицы,
Подумав, вот Чёрт же занёс мужика!
И булькнет: "Пора!"- бутылёк под полою...
Эх, с кем бы ноль пять раздавить? Эге-гей!
Но дверь распахнулась и входят вдруг двое-
Поэты- Коврижных, Пахомов Сергей...
В динамике хриплом Высоцкий поёт нам,
А мы под него тихо "Русскую" пьём-
Пошла хорошо так, легко, как по нотам,
Я чувствую скоро и мы запоём...
По радиоточке пропикало восемь,
Мы вышли в какой-то неведомый год,
И листья бросала под ноги нам осень,
И лился из жёлтых окошек фокстрот.
Ракушка
Эстрады хрупкая ракушка
Белеет в парке городском,
Бывает там одна старушка,
Чтоб слушать музыку тайком.
Она стоит, как запятая
У ржавых, запертых ворот,
О чём-то призрачном мечтая
Под "Рио-Риту" ли, фокстрот?
И не пройдёшь случайно мимо
Сквозь шум обыденных помех-
Потянет вдруг неодолимо
Туда, где музыка и смех,
Где дрожью с хрипом по колонкам-
То рок-н-ролл, то дерзкий твист,
Где в платьях ситцевых девчонкам
Играет вальсы гармонист,
Как будто крутит кто настройку,
Скользя по времени волнам,
И я, надев костюмчик "тройку",
Врываюсь в этот шум и гам.
И сносит год, как ветер крышу,
Стою с девчонкой у ворот...
Сейчас я музыку услышу,
Ещё мгновение и вот.
Дворницкое
И я гонял листву метлою,
И грёб лопатой липкий снег,
И в дворницкой, пыхтя махрою,
Пил чай, ел жирный чебурек...
Всё это было, было, было
И год, и триста лет назад-
Свой зад сиятельный Светило
Домами возносило над,
Но с петухами, всё же прежде,
Являлся я на мостовой,
В опрятной форменной одежде,
И чуть хмельною головой.
Являлся, как всему начало,
Туда-сюда махал метлой,
И бородищу, как мочало,
Мне ветерок трепал незлой.
Ко мне в подвал спускался Бендер,
Писал здесь очерки Гиляй,
Сам граф Толстой (по нраву ментор)
Давал мне рубь- "Иди гуляй!"
И выходил босой с метлою,
(Хоть дождь, хоть лютая зима!)
Порою путали со мною
Его, и посылали на...
Мы пели с Цоем "Группу крови",
Мы пили с Пушкиным Аи,
С Шевченко спорили на мове,
Тут Маяковский гнал чаи...
Все уходили понемногу,
Скрываясь за кромешной мглой...
Не позабыли бы берлогу,
Где сплю в обнимку я с метлой.
Сон
Забреду в твой сон без спросу-
Ждёшь, забыла ли меня...
Потушу лишь папиросу
И махну поверх плетня!
Постою чуть у окошка,
У побеленной стены,
О сапог потрётся кошка-
Кошка тоже видит сны,
Где печёшь ты в печке пышки,
Где ни слова о войне,
Где бегут ещё детишки
К не убитому ко мне.
Вчерашний сон
Вчерашний сон: В чернильных небесах
Луна кривлялась, корчила мне рожи
И в ледяных запутавшись ветвях
Пугала припозднившихся прохожих.
А я спешил на свет живой окна,
Сгущала ночь за фонарями краски,
Где выступала серая стена
Знакомой с детства мне пятиэтажки.
Я не заметил, как влетел в подъезд,
Как из кармана ключ достал английский
И дверь открыл... И выслушал в протест
Скрипучих, ржавых петель голос низкий.
Минуя за два шага коридор,
Я в зал вошёл. Под люстрой, в жёлтом свете
Сидел отец, седой, как Дамблдор,
В пока ещё неведомом сюжете.
Отец пил чай. Шло "Время". На часах
Секундная пульсировала стрелка,
И Брежнев шамкал в теленовостях
С трибуны съезда... Дребезжали мелко
В шкафу стаканы. Словно поезда
Хрущёвки шли себе во время оно...
Хлестала в стёкла чёрная вода...
Луна, как брошь на рубище Харона,
Блестела в складках сумрачных небес,
Панельный дом подрагивал на стыках,
За рамою мелькал угрюмый лес,
Свет догорал на отражённых ликах...
Но по-над лесом розовый рассвет
Мрак растворял и виделось иное-
Там нет Луны, отца, там дома нет,
Там плещет море в золотистом зное,
Там неба бирюзового слюда,
Весёлые на набережной лица...
Когда-нибудь доеду я сюда,
Чтоб никогда уже не возвратиться.
Возвращение
Долгой ночью по млечной дороге
Мне бродить от седин до седин,
Чтоб, как свет, услыхать на пороге:
" Ты ж Мыколы Иваныча сын?!..
Хорошо, что вернулся, однако,
Видно помнишь родные края?.."
И хвостом завиляет собака,
И признает, конечно, меня!
И повалит из хаты белёной
Мне до боли знакомый народ,
Будет прадед ходить удивлённый,
Угощать меня мёдом из сот,
И пойдёт по селу суматоха-
Пир горой собирает родня,
До последнего смертного вздоха
Я не знал сколь их есть у меня...
Сядем- дед и отец, братья рядом,
Сядет солнце за дальним столом,
Осенённые светом и садом
Будем думать, как жить нам потом.
Клён кудрявый
"Джордж из Динки-джаза" привезли,
В сорок третий распахни окно,
Где звезда, упав за край Земли,
Знает, чем закончится кино.
Знает, что Макарыч штуцера
Выбил для "девятки", что летит
Титаренко и ему пора
Посадить трофейный "Мессершмидт".
-Принимай, Макарыч, аппарат,
Во, махнул не глядя... И зенит
Будет Солнце покидать стократ
И всё это снова повторит-
Тихим светом напоённый сад,
Нежное признание в любви:
"Я люблю Вас, Маша"... На закат
Всё уходит, сколько ни зови.
Но всё так же в аппаратной Бог
Чуть приглушит в зале робкий свет,
Чтоб взлетал комэск угрюм и строг
И его крестил Макарыч вслед...
Чтоб под вечер возвратились все
И "Смуглянку" пели для девчат,
И кузнечиков на взлётной полосе
Лейтенант ловил под грозный взгляд.
Чтоб Маэстро вдруг на вираже
Понял, это было не впервой,
Что всё это видел он уже,
Век за веком длится этот бой...
До железки весь боезапас
Выстрелив, летит он налегке
И, конечно, прикрывает нас,
Заходя в смертельное пике.
Одиссея. По мотивам сна на берегу Чёрного моря.
Лежать на шезлонге и в небо смотреть,
Как ветер пасёт облака,
Пытаясь прибоя неясную речь
Постичь... И меня-дурака,
Смотрите, уносит за старый причал,
Туда, где под небом иным,
Под парусом полным я утро встречал
От синих просторов хмельным.
Там Сцилла с Харибдой грозят кораблям,
Там сладко Сирены поют,
Но тем, кто скитаться привык по морям,
Оставив грошовый уют,
Всё это по борту... Пусть пишет Гомер,
Нахмурив морщинистый лоб,
Каких на пути мы встречали химер,
Как чуть не сожрал всех циклоп.
А нынче на голову льёт, как елей,
Медовое солнце лучи...
Я вспомнил названия всех кораблей,
И буду, скитаясь в ночи,
По мрачным тавернам, по злым кабакам,
Как есть вырывать у бLядей,
Упившихся жизнью никчёмною в хлам
Надёжных когда-то людей...
Чтоб завтра, над морем встречая рассвет,
Мы снова отправились путь,
Чтоб парус впервые за тысячи лет
Расправил могучую грудь.
Лисья бухта
Мне б рвануть до Лисьей бухты,
Где одежды не нужны,
Чтоб девчонки хором: "Ух, ты!",
Чтобы сникли пацаны...
До рассвета от заката
Предаваться там любви,
Ведь не зря же я когда-то
В море Чёрное рубли
Всё швырял... и верил в чудо,
(Или в русское авось?),
Но ничто, увы, покуда
Не случилось, не сбылось...
Но лежат на дне монеты
С чётким профилем вождя,
Помнишь, девочка, то лето?
Помнишь тёплого дождя
Пелену над синим морем?
Там мы всё ещё идём
Между радостью и горем
Аки посуху вдвоём.
Вовка-Чингачгук
Миронову В.
Воет ветер к непогоде,
Неспокойно на душе-
Вспомнил друга. В прошлом годе
Умер Вовка... Он уже
В край отправился Охоты-
Как никак, а Чингачгук!
У него своей работы
Тетивой звенящий лук!
Там, по пенной кромке речки,
У подножья жёлтых гор,
С красной кожей человечки
На конях во весь опор
Мчат в долину, где вигвамы
В небо курят облака...
Как ты там? Какие страны
Дым глотнув от табака
Видишь вдруг? Что Трубка Мира?
Так же всё-по круговой?..
А на нашем месте сыро...
Под высокою травой
Спит "индейское" кострище-
Эти игры не в ходу...
День за днём к тебе, дружище,
Потихоньку я иду.
Жду, положишь мне с печалью
Ключ под коврик у дверей...
И однажды я причалю
К белой хижине твоей.
Ах, лётчик!
Передвижения свобода
По трём известным векторам
Ему дана, но небосвода
Он площадь делит пополам
Инверсионною полоской...
Ах, лётчик, а кураж-то где?
Ты сферу неба сделал плоской!
Верни же ей формат 3D!
Замысловатые фигуры
Машине вычертить вели,
Так, чтобы даже бабы-дуры
Взгляд оторвали от земли!
Дежа вю
Мой город снегом занесён
Сто долгих лет и зим,
И низкий, серый небосклон,
Как дым висит над ним.
Здесь день ли, ночь- отличий нет-
Размыло берега,
Лишь фонари льют мёртвый свет
На мёртвые снега.
Подходишь к проруби окна,
Ладонью топишь лёд,
В надежде, что Луны блесна
В проталине мелькнёт,
Тем обозначив- это сон,
(Луна нам дарит сны)
И в снежной дымке рыба-сом
Всплывёт из глубины,
Прошамкав толстогубым ртом,
Во мрак махнув хвостом,
Рванёт рябины мёрзлый ком,
И выплюнет... Потом
Неспешно подплывёт к окну,
К узорам ледяным,
И я фрамугу распахну-
Входи сквозь свет и дым!
У потолка не обожгись
О лампу в 40 ватт,
За стол обеденный садись
И будь мне словно брат!
Вот хлеб и сыр, а вот вино,
Давай с тобою пить,
Смотреть по телеку кино,
О разном воду лить,
О разном всяком и о том,
Что всё же будет день,
И я покину этот дом
В кепчонке набекрень,
И странный сон забуду я,
И выйду, солнцу рад,
Но мимо дома проходя,
Всё ж оглянусь назад,
И в перекрестье чёрных рам,
Там, где-то в глубине,
Увижу, как горит вольфрам,
Как тень мелькнёт в окне...
И здесь, у мира на краю,
Рябина под окном
Махнёт мне веткой- дежа вю...
И бросит ягод ком.
Девушка с веслом
Спас катился яблоком медовым,
День погожий радовал теплом,
Парком проходя гипсоголовым
Повстречал я Девушку с веслом!
Нагишом! С веслом! И у фонтана!
Не видал я девушек стройней!
И лицом и телом без изъяна,
И, как говорится, всё при ней.
Сколько разных баб на Белом Свете-
На шесте, к примеру, и с шестом,
С персиками- это на портрете...
На десятке на своём шестом
Их встречал я с ломом и лопатой,
На метле бывало, и с метлой,
С мужнею пропитою зарплатой,
И со сковородкою литой...
Всё искал по жизни идеала,
(Тот, кто ищет, тот всегда найдёт!)...
Музыка вдруг в парке заиграла,
Ну а я, как полный идиот,
Замер посреди такого бала!
Чувствую, что грезится облом...
Но она склонилась и сказала:
"За вторым пошёл бы ты веслом!"
...Мы уплыли с ней по Белой речке
(Провожал нас гипсовый горнист)
В край, где гипсовые ждут нас человечки,
Где я тоже буду бел и чист.
Женщина красивая бежала
От метро Казанского вокзала,
Прижимая сумочку к груди,
Женщина красивая бежала
До восьмого дальнего пути.
Дым уже клубился над платформой,
Лязгал застоявшийся состав,
Проводник, сияя новой формой,
Чистил запылившийся рукав.
Где-то за неведомою далью
Машинист последний дал свисток,
Репродуктор закалённой сталью,
Шум и гам рассёк наискосок,
Обнажив седое дно вокзала,
Где досужим толкам вопреки,
Женщина красивая бежала,
Как по руслу высохшей реки.
Бомж давился булкою с котлетой,
Дети замолкали на руках,
Поезда, подхваченные Летой,
Уносились, обращаясь в прах.
Открывались-закрывались двери,
Заходил и выходил народ,
И "До скорой встречи" группе "Звери"
Подпевал смартфону мимо нот
Парень, провожающий подружку...
(А трагичней всё же на века!).
Рядом с ним снимала с мужа стружку
Дама.(Стало жалко старика).
Пёс бродячий ел кусочек сала,
Ты сейчас к нему не подходи!
Ну а мимо женщина бежала,
Прижимая сумочку к груди!
Время вкривь и вкось неслось за нею,
А.Эйнштейну низкий наш поклон,
На часах вокзальных ахинею
В этот миг увидеть мог бы он.
А пока ни много и ни мало,
Ты, читатель, уж не осуди-
Женщина красивая бежала
До восьмого дальнего пути.
Пятничное
Давно уже дворовая шпана
Задворками рванула в поднебесье,
На шестиструнке первая струна
В спираль свернулась... Рамы перекрестье
Благословляет виды за окном-
Скамейку, клён и ржавые качели.
Смотрю, как чешет в винный за углом
Конец отметить трудовой недели
С завода троица... И вьётся возле них
Собака и заглядывает в лица...
Так этот день медлителен и тих,
Что кажется- всё это снится, снится...
Там, преломляя хлеб, у гаражей
Стоят они, разлив вино в стаканы...
Наевшись ливерной собака ловит вшей,
Над ними тополя, как истуканы,
Застыли... А светило на закат
Склонилось и повисло над домами,
Как пятьдесят мгновенных лет назад,
Но это всё теперь пребудет с нами.
Мне с каждым днём далёкое видней,
Смотрите- из октябрьского мрака
Бежит, знакомых трёх держась теней,
До винного та самая собака.