Теперь меня увидишь лишь во сне,
Бескрылый ангел в точке невозврата.
Я не умею чувствовать как все,
И в том вина моя, я снова виновата.
Сама себя не в силах приручить,
На крыльях разноцветные узоры.
Но на вопрос твой: быть или не быть,
Лечу я в ночь, минуя светофоры.
В обход всех правил – это твой девиз,
Так смело, так стремительно, опасно.
Душа на лифте чувств то вверх, то вниз,
Неважно, что летим давно на красный.
Учитель мой, мучитель мой, запрет,
Не обещай! Нарушишь, знаю, снова.
С тобою нормы нет и правил нет,
А только всплеск и бешеная скорость.
Теперь я знаю страсти вкус и цвет,
Судьбой своей за крылья расплатилась.
А ты меня увидишь лишь во сне,
Но я тебе ни разу не приснилась.
Когда душа летит по встречной,
Куда летим мы – так ли важно?
Наш путь, стремительный и млечный,
Рождает музыка адажио.
И фиолетовые краски,
И теплой осени объятия,
Как будто Врубель и Веласкес
Владеют нашим восприятием.
Но в мире этом, где все зыбко,
Я остаюсь для Вас случайной,
И только будет плакать скрипка
В улыбке сентября прощальной.
И сердца нежное аллегро,
И слышен звук виолончели.
Я буду помнить это небо
И осень, кисти Боттичелли.
Нарисуй на моих ресницах
Те слова, что сказать мне хочешь,
Обещай мне хоть раз присниться,
Только раз и не надо больше.
По-другому ведь не умею,
Я во всем дохожу до края,
Наши нервы я пожалею,
И поэтому отпускаю.
Это наше осеннее лето
Нарисуй на моих ресницах,
Мы не сбудемся в жизни этой,
Но когда-нибудь повторимся.
Наших судеб и мыслей рифмы
Всё равно у меня под кожей,
Ты в стихах моих и в молитвах,
Не сбылось что всегда дороже.
Так пронзительно неизбежно,
Но на всё, милый, воля Божья.
Эта чувственность, эта нежность
Так прекрасны и невозможны.
В театральном зазеркалье,
Среди тысяч отражений,
Потерялась я фатально.
Эта роль – самосожжение.
Эти образы терзают
От заката до рассвета,
Будоражат, вдохновляют.
Я – Одиллия? Одетта?
Наблюдаю за распадом,
Своей тенью одержима.
Лишь на грани рая с адом
Совершенство достижимо.
Чтобы стать самой собою,
Окрылённой, утончённой,
Выбираю этот образ.
Знаешь кто я? Лебедь чёрный.
Она была тобой, твоим ребром,
И потому казалось совершенной.
В ней каждый миллиметр и излом
Томился в ожидании блаженном.
Она была виною и вином,
И яблоком, манящим и опасным,
Видением, падением и дном,
Грехом, неодолимым, но прекрасным.
Она была ребром, но стала всем,
Ты этого никак не мог предвидеть.
Зачем тебе соперники, зачем?
Но часть себя ты сможешь ненавидеть?
Когда-нибудь в ответ на боль твою
Ей станет безнадёжно всё равно.
Твоя Лилит теперь живёт в Раю –
Ни плоть, ни дух, а новое ребро.
Точка роста или точка боли?
Тают льдинки в томном апероле,
Танец теа-а-тет со стойкой барной,
Пусть считают дерзкой и коварной.
Вдребезги надежды и бокалы,
Цвет любви пронзительно-кровавый,
Я тебя забуду как сумею,
Этих чувств ненужных ахинею.
Пусть увидят бармены, таксисты,
Как уходит дама по-английски
В новый день, в рассвет, во всё другое,
Только память кроет-кроет-кроет.
Точка боли станет точкой роста,
Я исчезну, не задав вопросов.
Тают льдинки в томном апероле,
Как правдиво мы сыграли роли.
март, 2022
А с Западного фронта нет вестей…
Герои самых грустных повестей
Прощаются и сходят со страниц,
Во сне моих касаются ресниц.
А птицы разлетаются на юг,
И в сотый раз пройдя порочный круг,
Не различая, выдох или вдох,
Для заговора рву чертополох.
Но, видимо, ты к ворожбе остыл.
Сбегаю, не касаясь я перил.
Взлетаю, в отражении двоясь,
Не то тоскуя, а не то смеясь.
И одиночество по дому как сквозняк,
Свидетель нежности, но больше передряг.
Ты оттолкнёшь – я всё равно прильну.
Мы миф у мимолётности в плену.
Ты победил, мой снежный мальчик Кай,
Тебя согреть, увы, мне не по силам,
А с льдинкой в сердце жить невыносимо,
Ты выбрал холод, значит привыкай.
Как поживаешь в ледяной стране?
Какое слово в пазл собираешь:
«Отчаянье», «раскаянье»? Не мне
Спасать тебя, ты Герду не узнаешь.
Зима снежит и потому кружит
Над нами снег уныло-безнадежно,
Но перспектива больше не страшит
Убитой быть тобою, хоть и нежно.
Совсем ты неприкаян, бедный Кай!
Твой голос равнодушен и простужен.
Как погубил ты Герду неуклюже,
Так напоследок Вечность забирай!
декабрь, 2021 г.
Рыжим листом кленовым,
Белою голубицей,
Я бы хотела снова
В сон твой переселиться.
Питер рифмует души,
Небо нам дарит шансы.
Знаешь, так даже лучше,
С бала исчезнуть в танце.
Я не боюсь проститься,
Я не могу остаться.
Как мне тебе присниться,
Чтобы не потеряться?
Память листает страницы,
Город шагает в осень.
Спите с теми, кто снится,
Или не спите вовсе.
Алиса в городе печальном,
Погрязшем в пробках и рутине,
Всех не волнует Зазеркалье,
А только кэш и карантины.
Алиса, это мегаполис,
Такие скорости повсюду,
Пока ты будешь ленту скроллить,
Чеширский кот тебя забудет.
Алиса тоже ходит в офис,
Ещё в спортзал после обеда,
Она записывает сторис,
Поддержит светскую беседу
О том, как важно быть в мейнстриме,
О том, как скучно быть нормальной,
И растворяется в мартини
Её тоска по Зазеркалью.
октябрь, 2021 г.
Я покидаю зону комфорта,
Лучше всего это делать на мото,
Лучше всего это делать бесстрашно,
Мерить дорогами день свой вчерашний.
Новые мысли – отважней, смелее,
Лучше всего угонять на Харлее
Яркие сны, переулки Арбата,
Как Маргарита теперь я крылата.
Если вдруг станет печально и скучно,
Просто скажи себе, что день грядущий
В жизнь твою новую мчится на байке,
Ты его лайкни, и он тебя лайкнет.
сентябрь, 2021 г.
Тату, рисунки в стиле гранж,
Пластинок золотой тираж,
Ты встретил худшую из муз,
И бьётся рокерский твой пульс.
Ведь у любви особый сплав,
Там Курт Кобейн и Кортни Лав,
Вдвоём распив карибский ром,
Весь мир перевернут вверх дном.
Там чёрных бабочек сердца,
И только осень без конца,
Соцветья горьких орхидей,
И ночи, что длиннее дней.
И на двоих один сюжет,
Но грусти нет, и скорби нет.
Навек дыханье затаив,
Все чувства переходят в миф.
Тату, рисунки в стиле гранж,
Судьбы трагический монтаж,
И только самый честный рок
В нирване - лучшем из миров.
июль, 2021 г.
Где-то в пульсации вен
Или в потоке машин,
Кадров и съёмочных сцен
Ждёт режиссёра Мэрлин.
Если печальный сюжет
Или киношная грусть,
Просто скажи себе: «Нет!
Я в этот фильм не вернусь».
Камера. Снято. Мотор!
Ты продолжаешь играть.
Может, игра – приговор?
Ты в этом фильме опять.
Как заводной апельсин,
Что ты пыталась понять?
Жизнь – это дубль один,
И не дано переснять.
Где-то в пульсации вен
И в отраженьи витрин,
Творчество жизни взамен –
Это твой путь, Норма Джин!
И не бывает измен,
И ни к чему псевдоним!
Пусть тебе снится Марлен,
Пусть тебе снится Мэрлин…
Кружи меня, кружи…
Три четверти над бездной,
Три четверти души
В печали поднебесной.
Над пропастью во ржи,
Лишь в ночь на воскресенье,
Но больше не держи
В секунде от паденья.
Потерь не перечесть,
Боль меряя шагами,
Но что-то в этом есть,
Быть нежными врагами.
Давай же воспарим
В прощальном танце этом,
Оставив только скрин
На память для поэта.
Не соблюдая такт
И правила приличья,
Три четверти тепла
В бокале безразличья.
Над пропастью во лжи,
Покуда сердце бьётся,
Кружи меня, кружи,
И … танец оборвётся.
апрель, 2021 г.
Мы будем самой странной из всех пар,
Страннее, чем Пикассо и Маар.
Цикличность жизни превратим в кубы,
Рисунок оживит не быт, но быль.
Запрёмся в мастерской, ограбив бар,
А голубь мира победит нуар,
Ведь в череде абсурдных наших дней
Так не хватает белых голубей!
И воспарит над миром твоя кисть,
И если жизнь – случайный лишь эскиз,
Мы все напасти вмиг перечеркнём,
Пусть будет шар, и девочка на нём.
Мы будем самой искренней из пар,
Приняв безумие как данность и как дар.
Нет, никогда не станем мы как все,
И вечность отзовётся на холсте.
ноябрь, 2020
P.S. В 1949 году Пабло Пикассо нарисовал белый голубь мира. Это один из самых узнаваемых символов мира, обошедший всю планету.
В заброшенной таверне корабли,
И воздух пахнет мятою и лаймом,
Пираты заряжают карабин,
А в небе то ли призрак, то ли лайнер.
Здесь прошлое навеки отпустив,
Я растворяюсь в крике белых чаек,
И новый миф вдруг принесёт прилив,
Монету или пару обручальных.
Почти в раю, почти сжигать мосты,
Так просто вдруг на вдохе забывая,
И слышать голоса из пустоты,
Тем больше обретая, чем теряя.
А если для тебя я ex-girlfriend,
За всё благодарю и отпускаю,
И где-то по дороге в La La Land
Спокойствие, дошедшее до края.
В заброшенной таверне корабли,
И воздух пахнет мятою и лаймом,
Пейзажи, вдохновлённые Дали,
И счастьем заблудившимся, случайным.
Сон бредовый, огневой,
Исступление на грани.
На свидание с судьбой
Пистолет несу в кармане.
Одиночество к виску,
Как в «Ночном кафе» Ван Гога.
Сумасшедшую тоску
Избываем понемногу.
Чтобы в бездну не упасть,
Оглушенные абсентом,
Мы одалживаем страсть
Под высокие проценты.
Обречённо, чуть дыша,
В вихре яростной корриды.
Обожженная душа,
Обнажённое либидо.
Не печалься, не жалей,
Закажи ещё абсента,
Чтобы стало чуть светлей
В этой комнате бесцветной.
Повторить не суждено
Этот миг. И вечер гаснет.
И не будет ничего
Ни грустнее, ни прекрасней.
июль 2014 г.
Ты, Гамлет, не сидел на карантине,
Иначе бы не так звучал вопрос.
Так пить или не пить, скажи, мартини?
О, Боже, поверни земную ось!
Всё то, что не сбылось и не случилось,
Надолго ли теперь на кнопке стоп?
Пока мы вместе, нам не страшен вирус.
Да что там вирус – мировой потоп.
Цветами мы дома свои украсим,
Офелию к нам в гости позовём.
Свободу и весну сейчас украсть бы,
Уверенность, что всё переживём.
В каком-то смысле, все мы бедный Йорик,
Мерещится вдали: to be or not…
Но как бы ни был путь тяжёл и горек,
За облаками виден горизонт.
И если время лечит, то пусть лечит,
Не Дания тюрьма теперь – весь мир.
И Гамлет улыбается зловеще,
И думает: «Я вовремя свалил».
март, 2020 г.
Жизнь, длиною в карантин,
Пересмотрим Тарантино.
Вирус – чёрный господин
И замедленная мина.
Кто его короновал?
Бог нам в помощь, крест нательный.
Итальянский карнавал
Стал метафорой смертельной.
Но в звенящей тишине,
В Риме или Ватикане,
Будет день в календаре:
Гадский вирус в Лету канет!
Март, 2020 г.
Девочка на шаре...
Линий утончённых,
Как баланс красив твой,
Как он смел и хрупок.
Потому что каждый
В чём-то обречённый.
Быть всю жизнь на шаре
Тоже ведь поступок.
Убегай от правды,
Ложь телодвижений,
Стойкость даже в бурю.
Только ты не падай!
Совершенство формы
Миг, но существует.
Если ты на шаре,
Значит вечность рядом.
июнь, 2019 г. (Санкт-Петербург, Эрмитаж)
На моей планете
Умирают дети,
Быстро вянут розы,
Люди мыслят прозой.
Цвет души прозрачный,
Цвет волос пшеничный.
Светлый добрый мальчик,
Ты мой космос личный.
Электронных писем
Адреса условны,
Расскажи о Лисе,
О морях и волнах.
Почему прощает
Он далёких-близких?
Ветер прочитает
Нашу переписку.
Где-то вне Вселенной,
Где-то вне пространства
Будешь неизменным
После стольких странствий.
Образов ловитель,
Снова приручённый,
Нежный мой спаситель,
Хрупкий ангел сонный.
2019 г.
Прошлое гуляет по квартире,
Отражаясь в снах и зеркалах,
Отзываясь странным словом «были»,
А теперь вот нет – увы и ах…
Становясь незримым, невозможным,
Затаившись, словно дикий зверь.
Самому себе ты врёшь безбожно.
Я не против, если хочешь – верь.
Множит горизонты одиночеств,
А ещё вчера могла обнять.
Отпевать судьбу свою заочно,
Отмолив, простить всё и принять.
Прошлое гуляет по квартире,
Всё сильнее убыстряя шаг.
«Что теперь?», – я обращаюсь к лире.
Дай намёк мне: слово, образ, знак.
февраль, 2018 г.
По питерским крышам бродить босиком,
Играя отчаянно в чёт или нечет,
И огненной бабочкой, сном, мотыльком,
Задолго предвидя ожог или встречу,
Из всех вероятностей выбрать одну,
Готовясь к побегу, на «Вы» называться,
И весь этот город, полёт, глубину
Любить-ненавидеть. Исчезнуть? Остаться?
Возьми меня за руку, сонный рассвет!
И весь этот бред растворится под бренди.
В фонтан петергофский на память монету –
Защиту от бед. Только как бы не сбрендить.
Прогулка. Шагал. Гравитации нет.
Страховки не нужно. Идём по канату.
Влюбиться нельзя – самый грустный запрет,
И где-то Бетховен играет сонату.
Нам так непривычно тонуть в бирюзе,
По небу, как морю, лететь и кружиться.
Но каждый уйдёт по знакомой стезе,
И я обещаю Вам больше не сниться.
Легко ли Вам быть незабвенным на час?
Прощайте. Прощаю. Разлука венчает.
Молчите! К чему нам словарный запас?
И только крик чаек, и только крик чаек…
июль, 2019 г. (Москва, Санкт-Петербург)
«Мой Гамлет приходит с угарным дыханьем,
пропахший бензином, чужими духами…»*
Как призрак в тумане, иль облаке дымном.
Он мститель, предатель, любовник, любимый.
Мой Гамлет… В косухе на байке из клуба.
Ранимый мечтатель, отчаянный, грубый.
С собою в разладе – с Лаэртом он дружен.
И холодно жутко, и голос простужен.
На сцене ли, зритель? Живёт он, играет?
Страдать он не вправе, но всё же страдает.
С глазами ребёнка, убитый убийца.
И жить невозможно, и даже напиться,
А лишь утопиться Офелии. Что же?
И небо не примет, и Бог не поможет.
Он в клетке рефлексий, он занят собою,
И шрамы на шрамах, и нервы струною.
Чужими духами, стихами чужими
Исчезнет с рассветом и Гамлет, и имя…
*Из стихотворения Андрея Вознесенского «Песня Офелии»
Сажусь в дождливое такси,
Размыты образы и лица…
И нет желания и сил
Хоть где-нибудь остановиться.
Летит такси на красный свет,
Минуя дерзко светофоры,
Пытаясь вновь догнать рассвет,
Звучат в динамиках миноры.
Уходит в ночь пустой маршрут,
Экспресс, бессонница, эспрессо.
Взрывоопасных мин-минут
Гремят басы небесной мессы.
Туман и «мягкие часы»,
Как на картинах Сальвадора,
И заблудившиеся сны
Нас застают у монитора.
Сбегаю я в миры Дали,
Влекут пейзажи Порт-Льигата,
Там, где не тонут корабли,
Дожди по окнам бьют стаккато.
И буду долго созерцать
Полёт пчелы вокруг граната,
Сердца дождливые спасать
В медитативности закатов.
«То, что снаружи крест,
То изнутри окно…»*
И, покорив Эверест,
Можно залечь на дно.
То, что снаружи боль,
На самом деле – путь.
Верить же мне позволь,
И милосерден будь!
Каждому свой причал,
Всякому свой улов.
Ветер с дождём венчал
Рифмы нездешних снов.
Если молчанье лир –
Горькое полотно,
Верь, что наступит мир.
Третьего не дано.
Лики твоих святых
В свете оконных рам.
Новый узор – твой стих.
Это дорога в Храм…
*Из стихотворения Ивана Жданова «Камень плывёт в земле…»
На высоких каблуках,
С рыжею помадой,
Вышивая в облаках
Нитью Ариадны,
Сочиняет осень блюз,
Огненные ноты.
Левитановская грусть,
Листья с позолотой.
Горьковатый терафлю,
Тёплый шарф, простуда.
Осень – это дежавю,
Увяданья чудо.
Приворожит, опоит
Терпковатым кофе.
Околдует, задождит,
Размывая профиль.
Разноцветные дворы,
Солнечные блики.
Сохрани же до поры
Летние улики.
Дни короче, сны длинней
Кружат в жёлтом танце.
И покажется, что с ней
Ты не расставался…
Невский, небо, неизбежность…
Рифмы линий на руке,
Опьяняющая нежность,
И тоска на поводке.
Мы берём её повсюду,
Эту спутницу-судьбу,
И безмолвной куклой вуду
Я по Питеру бреду.
Но развеет сон вчерашний
Снова магия Невы.
Силуэты вроде наши,
Только это ведь не мы.
Словно наше альтер-эго
Переулками дождя
Неизбежность, Невский, небо,
Только это ведь не я.
Слёзы – это ли постскриптум?
Так затапливает Стикс.
И рождается в молитве
Новый смысл и новый стих.
июнь, 2019 (Санкт-Петербург)
Питерский этюд
В череде бессонниц и потерь,
На пороге ветреного марта,
Не проси, не бойся и не верь.
Проиграет Герман. Бита карта.
На пороге марта и простуд
Этот город будто лихорадит.
Мы переживём и это, друг.
Чего ради только, чего ради?
Серый морок сводит нас с ума,
Мы случайно встретимся на Невском.
Тротуары, улицы, дома…
Всё так близко в этом королевстве.
Не дописан питерский этюд,
Всё что было можно, проиграли.
Остаётся призрачный маршрут,
Встречи в заблудившемся трамвае.
А потом пройти по мостовой,
Поменять настрой и угол зренья.
То, что нам покажется судьбой,
Будет лишь весенним обостреньем.