Евгений Иванов

Письмо ревнивой соседке

Зряж попрекаешь мол девкам строчу мадригалы-

в грамотных девках корысти не вижу нимало.

Девка ж простая мнит что ты и умен, и начитан

если пальцы топыришь да щеки надул нарочито.

Чтош ты, душа моя, горя желаешь мне разве?
С девкой грамотной заживешь в скуке, в тоске и в грязе.

Такая умная как развалится поутру с газетой,

так весь то день размышляет, пьяна да неодета.

А добрая девка с утра метет, жарит, гладит, доит, печет и парит

С такою щаслив будешь, как два лебедя в паре

А ежли вдруг поутру рано

девка добрая и хлопнет два стакана,

так споет протяжно о своей бабьей доле,

да побежит босиком работать, в огороде да в поле.

О военной поэзии

Аркадий Петрович Гайдар
«Судьба барабанщика»

— Папа! — попросил как-то я. — Спой еще какую-нибудь солдатскую песню.

— Хорошо, — сказал он. — Положи весла.

Он зачерпнул пригоршней воды, выпил, вытер руки о колени и запел:

Горные вершины

Спят во тьме ночной,

Тихие долины

Полны свежей мглой;

Не пылит дорога,

Не дрожат листы…

Подожди немного,

Отдохнешь и ты.

— Папа! — сказал я, когда последний отзвук его голоса тихо замер над прекрасной рекой Истрой. — Это хорошая песня, но ведь это же не солдатская.

Он нахмурился:

— Как не солдатская? Ну, вот: это горы. Сумерки. Идет отряд. Он устал, идти трудно. За плечами выкладка шестьдесят фунтов… винтовка, патроны. А на перевале белые. «Погодите, — говорит командир, — еще немного, дойдем, собьем… тогда и отдохнем… Кто до утра, а кто и навеки…» Как не солдатская? Очень даже солдатская! (с)

…………………………………

Я рассмеялся и спросил, скоро ли мы куда-нибудь дальше поедем.

— Скоро, — ответил дядя. — Через час поедем на вокзал.

Он протянул руку за гитарой, лукаво глянул на меня и, ударив по струнам, спел такую песню:

Скоро спустится ночь благодатная,

Над землей загорится луна.

И под нею заснет необъятная

Превосходная наша страна.

Спят все люди с улыбкой умильною,

Одеялом покрывшись своим.

Только мы лишь, дорогою пыльною

До рассвета шагая, не спим.

— Трам-там-там! — Он закрыл ладонью струны и, довольный, рассмеялся. — Что, хороша песня? То-то! А кто сочинил? Пушкин? Шекспир? Анна Каренина? Дудки! Это я сам сочинил. А ты, брат, думал, что у тебя дядя всю жизнь только саблей махал да звенел шпорами. Нет, ты попробуй-ка сочини! Это тебе не то что к мачехе в ящик за деньгами лазить. Что же ты отвернулся? Я тебе любя говорю. Если бы я тебя не любил, то ты давно бы уже сидел в исправдоме. А ты сидишь вот где: кругом аромат, природа. (с)

Дождь в городе

Ты засыпаешь под старый концерт.
несовершенная запись начинается с шелеста колес по мокрому асфальту.
шум машин сливается в гул поднимающегося самолета.
засыпая взлетаешь.

ты не видишь гиацинтового неба, а оно великолепно.

первых звуков не слышно, но их несет прохлада из окна, и ты чувствуешь кожей начало.
Он налетает мгновенно. вдруг оживает партитура, пожелтевшая за тысячи лет.
то обгоняя нотные знаки, то задумываясь и еле наигрывая главную тему, Он выходит за пределы замысла композитора.
ты спишь над достигшей волнистого предела поверхностью неба,
а дождь с новой силой продолжает играть,
Он независим от слушателей, как и от облаков,

это они собираются, перешептываясь,
в своих вечерних платьях, в жемчугах и бриллиантах,
шелестя ветром как шелком нарядов, когда начинается дождь.

Не вечен день

Не вечен день. И под луной,
Лучи бесшумно простирая,
Явилась точка небольшая-
Мой гений, ангел светлый мой.

Ничто не вечно милый мой.
И скоро, путы обрывая,
За синий свод, в сиянье рая
Исчезнуть легкою душой-

Туда, где терра неземная,
В прокол небесный проникая
Сребристо-трепетной звездой,
Заждалась чистой и пустой.

О примерной работнице

(из В.И. Даля)

Иду по селу, гляжу – б****
Отправилась собой торговать.
Взял в деревню ту б****
Пахать, урожай собирать.
Положил плату за труд,
Сколько за блуд дают.
Б**** моя полет огород
Чуть солнце встает,
Когда солнце высоко –
Косит скотине осоку,
Как солнце садится –
Молотит пшеницу.
Молодец, б****,
Буду тебе плату поднимать.
По справедливости чтоб,
Получать будешь как поп!
Вот такая у меня б**** –
Вам бы, ребята, с нее пример брать!

Старая метель

Мне остыть- непогода свистела-
Замороженным ангелом стать,
Над пустыней ветрено-белой,
Не умея согреться, летать.

Одиночества вышнее горе
Не отсрочит мнимый покой.
Завывая в небесном хоре,
Мне носиться со снежной мглой,

Обдираясь о голые сучья,
Обжигаясь о лунный лед,
Гармоничные множа созвучья,
Да смущая честной народ.

Шар

Прекрасный мыльный шар,

Радужные переливы вокруг

Осторожного выдоха

И вот, одушевленный, трепещет

И отрывается от крестика

На конце соломинки.

Самостоятельный, важный

Плывет по воздушным потокам

Меняют цвета и очертания континенты

На прозрачных боках,

И темнеют.

Хлоп бесшумно- и несколько брызгов,

Капелек темных на сером песке

Возле старого дома, на крыше которого

Теплой и ржавой так хорошо создавать

Небольшую планету, такую же

Нежную, свежую, чистую,

Как кому-то запомнится наша Земля

Мы

А вот еще- мы с ней шли невидимые ночью по трассе
Когда сначала услышали сирену, потом попали в свет фар
Полицейской машины. Я не был ни в чем виноват,
Хотя может быть я был еврей или араб? Поздно было сворачивать с дороги,
Я продолжал идти, как шел
Она пыталась бежать, но не могла оторваться от меня
Мы были как два каторжника скованы за ноги
Машина промчалась мимо, она успокоилась, вернулась ко мне и мы опять слились с ночной темнотой

А однажды я сделал доброе дело, глупое доброе дело
Проработал целое лето, наверно в мексике, или на украине
Был еще очень здоровым тогда и любил работу потяжелее и подольше
А получал за работу как все, но работал больше всех и был почему-то счастлив

А потом пошел домой за двести миль или триста верст, и шел с девушкой
И поцеловал ее и отдал ей свой заработок за все лето
Мне было весело и без денег, а ее дома ждал ребенок и старший брат пьяница с семьей тоже ждал ее
Глупое дело я сделал, наверно быстро пропили они эти деньги,
Но лето заканчивалось, плыли облака, тени от них бежали по степи
И моя тень растворялась в тени небесных попутчиков
А когда проглядывало полуденное солнце
Моя тень становилась похожей на веселую черную собачку
Она весело путалась под ногами, была маленькой, размером с мое сердце,
И такой же счастливой

Перед тем как стать дымом, я неожиданно стал богат, почему-то люди
Верили мне и давали деньги, чтобы я возвращал им эти деньги по справедливости
У меня были дома, в них жили мои дети и родственники,
Большие дома в тени больших вечнозеленых деревьев
Скорее всего это было на севере, может быть в норвегии, тогда
Деревья были соснами, или в бразилии, если это были пальмы
Моя тень пряталась вместе со мной от солнца в тени моих деревьев и моих домов
Может быть ей было что скрывать от людей?

Потом мы расстались, помню это было зимой, потому что
Клубился прекрасный дым над трубами, а может быть летом- кто-то тихо плакал,
Так тихо, что было слышно пение птички, а они поют летом или весной
Мне не было жарко, а она плыла с этим великолепным дымом, вернее с его тенью
на чем-то белом- снегу или песке, а вместо меня появилось множество хрупких черных частичек, они легли, и она исчезла.

Потом подул ветер, то что раньше было мной поднялось на воздух вместе со снежной пылью или просто пылью, и светило солнце, и она бежала, почти незаметная, за каждой частичкой, которая когда-то была мной.

Наш год

Наш год в историю войдет

Как сытый, теплый, снежный год-

Молчал воинственный монгол,

Но Альбион интриги плел,

Был, как обычно, листопад

И изобилие опят,

На мундиале ликовал

Обиженный морозом галл,

Снимал кино плясал и пел

Кто боле-менее умел.

Все шло обычным чередом-

Кто есть, скончается потом,

А ежели кого-то нет-

Потом появится на свет.

Что было- кануло, малыш,

А все грядущее проспишь-

Что смерть? всего лишь длинный сон,

Длиною в бесконечность он.

Загнать торопится в кровать,

Когда охота погулять,

Когда к каникулам идет

Единственный текущий год

Просека. 1986 г.

Октябрьским утром – через лес

Высоковольтные опоры –

Ловлю я дымчатых небес –

Шуршат – задумчивые взоры.

Я наслаждаюсь – ровный ток

Струится – сероватым светом –

Не в целый мир, а в мой мирок -

Октябрьским утром в мире этом.

Увольнительная. 1989 г.

Безлюдно в дождь - мечта свободы
уже ликует - быть собой
не сложно - меньше полугода
осталось, а потом домой!-

Булыжники и липы, лужа,
библиотека - а потом
все счастье вырвется наружу -
все очарованы дождем!

Берег Клязьмы. 1981 г.

Пустую тару - паутинки
в росе и хвое - собирать. -
Свежо - ноль пять и четвертинки
в реке - в тумане - искупать.

Блестит - прекрасное начало -
рекой и лесом пахнет - дня -
мое начало капитала,
доброжелательно звеня!

Рассуждение о природе

(из К.Спенсера)

Одушевленная природа
Не может разумом блеснуть -
Бормочут мартовские воды
Невразумительную муть,

Пусты безоблачные взоры,
Бессмыслен океана шум,
Дождя ночные разговоры
Под утро отупляют ум.

"Мир глуп, мир глуп, мир глуп, мир глуп" -
Скрипит давно засохший дуб.

Сухой забор

Сухой забор у огорода -
Живая часть живой природы:
Как мы, как вишен лепестки,
Как серый мостик у реки,
Как поезд, мост и облака,
Их отразившая река,
В ней водоросли, над – стрекозы,
Как бабушка – собака – козы
И реактивный нимб над ней,
Как доброта грядущих дней,
Как под забором лопухи,
Пустые грядки и стихи,
И лебеда, и повилика -
Жизнь велика, и жизнь велика!

Запахи

(краткая биография)

Молоко, пеленки, череда.
Гладиолусы, чернила, пирожки.
Гуталин, портянки, поезда.
Гарь, железо, рвота и кишки.

Хлороформ, карболка, формалин.
Свечи, ладан. Черный хлеб, стакан.
Маргаритки, ноготки, люпин.
Ржавчина, крапива и бурьян.

Рассуждение о противоположностях

(из К. Спенсера)

В торговца громогласный Бах
Вселяет некоторый страх,
Для композитора - кошмар
Обычный будничный базар.

Аналогичный результат –
Для черта - Рай, а Бога - ад,
Февраль – фиалке, снегу – май,
Уму – безбрежность, духу – край,

Любви – измены сладкий тлен,
А плоти – постоянства плен.

Рассуждение о церкви

(из К. Спенсера)

Один глядит, как Божий храм
Вознесся к самым небесам.

Другой, напротив, смотрит вниз,
Где стаей птицы собрались.

А третий, попрошайка, слеп.
У храма птицам крошит хлеб.

Рассуждение о животных

(из К. Спенсера)

Кабан кастрированный – боров –
Имеет очень смирный норов,
И не упрямится он как
Кастрированный ишак.

В своих амбициях умерен
Трудолюбивый пахарь мерин,
Стерилизованный же кот
На ваше мнение плюет.

Легка походка, как ни странно,
Кастрированного барана,
Тогда как работяга вол,
Напротив, на подъем тяжел.

Но только волки и медведи
Беречь умеют яйца, дети!

На речке. 1983 г.

Клубится тучей - к школе долгой -
на мелководье - держит путь
холодный август - значит Ольга
вернется - глинистая муть.

Отчаянье и радость - в иле
обломки, проволока, слизь -
"я обожал, Вы не любили" -
переплелись - переплелись.

Про девяностые

Девяностые годы…
Давай, забывай
Их нелепые моды,
Их палаточный рай,

Лабиринт алкоголя,
Перегар табака,
Испражнения воли
У параши совка...

A припомните, братцы,
Как была хороша
Перспектива скитаться
Без еды и гроша,

Но свободным, как птица,
Невесомым, как пух,
И стихами молиться
Ходасевича вслух!

Девяностые годы!
Золотые года!
Годы чистой свободы,
Нищеты и труда.

Мы такие, как стали…
Но у нас позади
Только светлые дали
И надежда в груди!..

Старый забор

Увенчан проволочным терном,
Иссохший в зной, нагой в мороз,
Сюда, в обличии заборном,
Немую благость Он принес:

Хозяин сада и хранитель,
Он для тебя растит дары;
В его заросшую обитель
Проникнешь с помощью дыры -

Туда пускает без оглядки,
Будь агнец ты или злодей.
Его налив и штрифель сладкий
И для скотов, и для людей.

Родной воронам и собакам,
Заляпан слякотной весной,
Он, как смирившийся Аввакум,
За все прощает нас с тобой.

В дождь

(из К.Спенсера)

Что не узнаю, не увижу? – Кто дал нам
Эту твердь и жижу.
А что увидел, что узнал? – Как Он велик.
Как Он устал.
А что случается потом? – Не мокнешь больше
Под дождем.
А для чего идет сейчас? – Для счастья, для Него,
Для нас.

Памяти друга детства

Незлобный троечник, мордастый хулиган,
Меж тем как мы на лекциях сидели,
Пошел служить в десант, попал в Афганистан.
Вернулся мертвым - не дожил недели.

Его могли спасти : три года, но морфлот;
Студенческий билет какого-нибудь ВУЗа;
Врожденная болезнь; с судимостью залет;
В конце концов, развал Советского Союза.

Спасли б - тогда ему под пятьдесят.
Рыбачит, бросил пить, отращивает пузо.
На Пасху может помянуть ребят.
И в том числе - меня, сейчас живого труса.

Сценка из времен старой войны

(из К. Спенсера)

Война идет, враги разбиты,
Ликуют даже инвалиды,
Вовсю гуляют дезертиры,
Бесплатны платные сортиры,
Бесплатно наливают пиво.
А на душе моей тоскливо –
За эти скверные медали
Отняли десять, пять отдали,
Еще пятнадцать душ унес
Ко всем безжалостный понос.

Мы обнимаемся с врагами,
Их девки пляшут только с нами,
А наши пляшут просто так –
Не пляшет удрученный враг,
Толпится по углам стыдливо,
Однако подливает пива.

Сплясали, выпили немало,
Под утро разошлись устало.
Зачем друг с другом воевали
Едва ли вспомним. Все устали.