Согнув условные коленки сидели ласточки на стенке

…Давид Самойлов. Ему надоели поэтессы. Их страданья. Их рыданья.

В книге «Голоса за холмом» я прочитала эти строчки и стало мне …ну, в Одессе говорят о декабрьской промозглой погоде – «Такая мряка!». Я подумала – такая мряка у поэта на душе. Все пишущие тетки, наверное, к нему прут со своими стихами. Рассердилась я на Давида Самойлова невероятно. Что ж это в нем смирения нет, если есть талант. Терпимости. Небось, сначала нравилось, что трепетали и вслушивались, а потом «надоело».

Я еще раз перечитала стихотворение о поэтессах. Строчка «Лучше б мальчиков рожали» - рассмешила. Тоже мне, царь Солтан. Ему, значит, только младшая сестрица годится, с её любовью. А Сестрицы «ткачиха повариха» – пофигу? Интересно, а у него самого-то сын есть?

Поскольку у меня двое бегали, решила, что противопоказаний позвонить Давиду Самойловичу у меня нет. Решила превратиться в сватью-бабу Бабариху. То есть, назваться чужим и лучше – мужским именем. А выбрала имя приятеля своего, поэта Славы Китика. Тем более, что не очень понятно, мужское или женское. А дальше – ну, как-то все получится. Мне ужасно не хотелось стучать в разные двери, чтобы «пробиваться в литературу», все эти поездки в Москву – с обязательными посещениями редакций, эти отбойные редактора с шахтерскими замашками, господи, да меня тошнило от их взгядов, подозревающих то ли, что я графоманка, то ли – что за меня позвонит вдруг кто-нибудь, то что со мной на дачу можно свалить, что ли? – Нельзя со мной на дачу, и не будет меня никто лоббировать, и не графоманка я, мне просто нужно публиковаться, потому что есть что.

Но вот Лидия Ивановна Графова, например, пришибла меня как-то в дружелюбной беседе фразой, что: «Не интеллигентно хотеть публиковаться по этим временам».(80-ые годы). Выходит, по Лидии Графовой, интеллигентно в стол складывать…Меня от чуть не возникшего комплекса (так она меня впечатлила), спасло то, что Лидия Ивановна регулярно публиковалась, и даже в штате была, в Литературке.

А годочков мне было уже 35, вроде как хулиганить поздно…или сердиться на мироустройство…

Дело было, в 1986 году, осенью. Нет, летом…

У Давида Самойлова в большом зале ЦДЛ – творческий вечер. Ведет его Зиновий Герд. Сижу, слушаю, думаю. И вдруг Самойлов читает то самое стихотворение, где «лучше б мальчиков рожали» несчастные поэтессы.

Написала я записку и передала. И вот Зиновий Герд мою записку озвучил:

«Уважаемый Давид Самойлович! Разрешите позвонить Вам и познакомиться. Слава Китик из Одессы».

О чем-то пошептались Самойлов с Гердом и я получила разрешение позвонить «Завтра, в 13.00».

Денег у меня было мало, но я решила купить цветы. Пять гвоздик получилось. Звоню. Давид Самойлов отвечает – а я ему про Славу Китика напоминаю. После паузы поэт спрашивает – Вы не мужчина? Я скромно говорю, что мужчина. А почему у вас голос такой тоненький? – Потому что я молод, хрупок и нервничаю – говорю нахально и смеюсь. Самойлов свирепо так – ну-ну, являйтесь, посмотрим!

Дверь мне открыла дама в бордовом халате. Спросила – Вы звонили?

- Я, - отвечаю. А из-за ее плеча голос раздается сердитый – звонил Китик! И он – не вы.

- Ну да, – отвечаю, почему это он – не я? Как раз он и есть я. И разнервничалась, говорю бордовому халату – вы тоже не Давид Самойлов, - а он выходит из-за спины дамы и говорит: воя я – как раз я. А вы кто такая? Ну, я эти гвоздики даме протягиваю и говорю – это не Вам цветы. Это даме. А он мне вредным голосом – я жду Славу.

Не надо, говорю я робко, слава у Вас уже есть, а меня у Вас еще не было. Я тоже …ну, это - не плохо, и потом, у меня уже два сына есть, мне к Вам можно.

- Проходите, - сухо сказал и вроде как интерес потерял. Вхожу – он к столу прошел и сразу две пары очков на нос взгромоздил. Спросил – а чего это Вы решили, что ко мне можно, если у вас уже двое сыновей?

Я ему про его стихотворение и рассказала. Вдруг за спиной кто-то рассмеялся. Оглянулась, а на диване сидит человек и заливается. Лицо у него знакомое, а не вспомнить… Я уже несколько не в себе от ситуации. И отчество у меня отшибло – Давид Самойлов и – больше никак. А – как обратиться? Протягиваю «Голоса…» и прошу автограф. Самойлов говорит:

– а кому, Вы же не Китик.

- Да, говорю, я не Китик. Напишите - для Сони Кобринской.

Переспрашивает:

– Вы Соня?

- Нет.

Давид Самойлов ручку отложил и говорит – пока не скажете, как Ваше имя, разговаривать не буду. Черт знает что такое. А человек на диване хохочет, и я тоже начала смеяться. Самойлов книжку надписал.

- А себе, - говорит, - не хотите мою книгу?

- Хочу. Но у меня нет второй. А эту я Соне подарю на день рождения, Вы ее любимый поэт.

- Так Вы за этим ко мне пришли?

- Да. - Вру я. - А самой хочется - и стихи свои показать, и о главных вещах поговорить.

- Так как вас зовут?

-Оля. Ильницкая.

- Точно? – переспросил как-то недоверчиво.

- И тут я ему вытащила паспорт из сумочки.

Хохот стоял, а потом вдруг Давид Самойлов вытащил голубую книжечку из ящика стола и спрашивает:

- Ваша книга?

- Я …уплыла. - Моя. «Сквозное жилье». Самиздат ленинградский.

- Читайте самое короткое!

Прочитала про ласточек, которые сидят на стенке, согнув условные коленки. А сама думаю – откуда у него? Неужели так бывает? У меня всего одна осталась, вторая у мамы, остальные не знаю где…Может, уже сама и дала? Когда? И вообще, я как – в порядке?!

- Еще говорит, - читайте, - но тоже по короче…

И так я ему и тому, за спиной сидящему, всю книжку вслух и прочитала. (я, правда, все боком пыталась стоять), но, нервничая, вообще бегала кругами по комнате и все-время забывала - да все забывала. Потому, что думала только об одном, как отчество? И кто второй. С жестким знакомым лицом. Неужели Тарковский? И не могла вспомнить.

И тут я ляпнула – А я все забыла. Давид, как Ваше отчество? И Ваше – повернулась к вроде бы Тарковскому. Он мне ответил:

- Александрович!

Но я – то не знаю, Арсений Александрович, или нет? Стало еще хуже, тошнить стало, голова заболела. А Давид Самойлов наблюдает и говорит:

- Экземплярчик! Нравится?

- Тот, кто «вроде бы» Арсений Александрович - улыбаясь, – сказал - нравится! И стихи хорошие.

- Давид Самойлович говорит:

- Начала с самого моего любимого, а хороши условные коленки у ласточек!

И, написав на моей книжке – «Оле Ильницкой с надеждой, что пришлет мне эту книгу в типографской ипостаси и с автографом. 4.06.86.д. Самойлов», подарил мне мою книжку.

И все. Мы пошли чай пить. Я так рта больше и не открыла – я не вспомнила ни отчества одного, ни имени другого, а переспросить еще раз – трусила. Не каждый день разговариваешь с большими и настоящими Поэтами. Со мной оба были заинтересованно-внимательно-ласковы, расспрашивали – на вопросы я отвечала, а сама – ничего! Так заклинило, что сжалились и – отпустили с Богом. Но – поцеловали оба. Вроде как – благословили. И договорились, что еще зайду в гости. Но я – уехала в Одессу.

У этой истории было продолжение…

Книгу мою опубликовали только в 1995 году, называется она «Жизнь тому вперед». Но я не смогла ее подарить Давиду Самойловичу – не успела. Поэт уже был не с нами…

Я подарила книгу его сыну – Александру Давыдову.



Январь 2003г.

Москва.

Ольга Ильницкая, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 1083 № 82962 от 10.10.2010

0 | 4 | 3641 | 20.04.2024. 06:33:21

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []