Путешественник 5

Глава восьмая.


И вновь не вспомнил и не увлекся даже ничуть воспоминаньями сердца глупого. Этот наш полномочный якобы царь не зря буркнул как-то в поддержку Ипатычу, чтобы не забавлялся я образом и сутью житья своего, в истории беспримерного. Не обращай, мол, сердечного взгляда на чудесные дары и дыры пространства-времени и не гоношись. Кому, братцы мои, подано многое на чистую халяву (а мне телесное бессмертие позорное подарено, видать, и накрепко), с того чудака и спросится поболе. И ежели прозрение запоздалое – нет власти на земле, но не царить ея и выше – в пагубе своей справедливо, - шарахайся, Агдам, перекати-полем по родной вроде бы и вовсе незнакомой тверди – вон как Ипатыч праведником шатается за грех свой. И почему двоих Агасферов быть не может никак – обязательно могут статься рядом и двое, и трое и… ибо пути Господни неисповедимы, так же как и дороги, которые мы выбираем себе наперекосяк и наобум. Сквозануть куда-нибудь отсюда втихаря вроде Бродяги с мухоморов. При возможности. Свалить бы разом – да обормотов этих моих бросать неохота – отчего бы? Или сам я у них вроде дружинника бездомного самурая?.. Адамы с Евами тоже, поди, не малой толикой кучковались во саду ли, в огороде. Не поверю я никому даже у пышного костра, что из-за одной, пусть наверняка и чересчур многодетной тетки, мужики столько радости и горя перманентно терпят. И вытерпят, не на таковских напали. Оп-па, снова воюю… Палицей. Или битой бейсбольной. В этой чумовой Америке дармовые биты на любой дороге валяются, вот и я, видать, подобрал то, что плохо лежало не для меня. Рубаху в хлам и – вперед, сарматы, на Аляску!
-- Что ты, подкидыш, разорался до свету как петух стреноженный! Выспись-ка лучше сам и другим помоги выспаться немного – денек трудный впереди у нас у всех – игра крупная назревает не ради наживы, - Сергей хлопнул меня по плечу и ткнул носом в траву мяту полевую, в которой душистой мяте я и забылся на мирное время. И проснулся когда поспешно от кулачной канонады, чуть не обмер со страху. Гляжу, на утреннюю передовую попали прямиком с ночного привала – а воюют друг с другом на кулачках сурово чуть ли не греки с римлянами или скифы с персами, все в рванье и затрапезе. И нас на свою непобедимую сторону каждый давай перетягивать с угрозами – Серегу в греки, Леву в скифы, а слугу вашего покорного аж во все стороны тянут, словно Дон-Кихота в насмешку за мельницы расколоченные не ко времени или не ко двору. Едва не разделили нас, в конце концов; я по какой-то старой привычке царю бывшему зверей точно еле-еле сдержался, чуть в ухо львиное оттопыренное не заехал пяточкой. А хотелось, спасу нет как понесло меня опять по военной стезе. И остепенился только тогда, когда заметил, что Серега трясет за грудки хлипкого воина в обносках и хрипит громко:
- Чичундра, что вы тут не поделили на обратном берегу, когда Сарапул, говорят же вам европейским языком, в Америку то ли провалился, то ли обратился вчера!
- А нам плевать, куда Сарапул провалился и еще провалится куда по трезвости своей формы жизни. Мы на мосту у заезжих бизнесменов виски набрали под видом «Трояра» и день солидарности первомайский справляем.
- Какой в июле первомай?
- Нашенский Первомай. Первомай он и в Африке первомай, и в Америке вашей новопреставленной. И в июле первомай, и в декабре великим постом. Так что пейте, братцы-славянцы, с бахусианами-азиатами за великую дружбу народов на российской прохладной землице. А после драки кулаками обидно махать, постыдился бы, Лев Николаевич, ветхости своей старозаветной перед нами, лучше вон жертву принеси Трое с Ясоном.
И подносит вышеупомянутый Чичундра к разбитым в кровь губам царя пластиковый фанфурик с желтоватой жидкостью. Непротивленец необходимому злу в единении с добром с дурачками назойливыми спорить не собирался, а собрался наоборот скрупулезно с духом своим, и фанфурик опрокинул по-гусарски лихо как во времена молодечества прямо из горлышка. И блевал потом долго и надсадливо; я бы столько не смог, даже в страшных снах моих такое свинство не снилось. А дьяволы эти языческие хохочут как умеют:
- Не принял, знать, жертву твою Господь, не дорос ты еще, и грешки свои не отмазал! Это всем нам по ушам ты можешь ездить, а «трояру» не соврешь. Он людишек насквозь просвечивает. И на крепость заодно собой проверяет.
Попробовал было спасти от позора кормчего нашего забывшийся было после примирения довлатовец – из нирваны выскочил, и на лету:
- Так он и сам жертва, идол-то ваш, золотистым цветом с тельцом схожий по моим понятиям. И по нашим.А вот воевали вы точно из-за стад бараньих да покосов, только почему меж собой?
- Сереженька, посторонние люди завсегда бока почище намнут, чем свои – как раз для отбивных и сгодимся.
- Нам ваши отбивные ни к чему теперь. Куковяне днями парнишку Агдама к растительной пище приохотили для пользы духа, он и направляет нас в кухонном развитии хотя бы. Авось и в понятийном разведет, нахватался паренек чужого горя, пока Агасфером странствовал.
И сей же миг прочистивший желудок экскурсовод подправил растрепанную бороденку, поблагодарил хозяев за угощение и потянулся за вторым фанфуриком, пришепетывая на ходу:
- Первая колом, вторая соколом, а третья соколёнком…
Я и останавливать пытался самоубийцу будущего, но Сергей одной левой остановил уже меня, отвел в сторонку и посоветовал нос не совать никуда, где разуму моему распыленному света не видать ближайшего:
- Это нам, Вася ты Агдам, так и надо по идее для игры счастливой, чтобы лирик этот в косом образе-подпитии находился примерно до вечера, пока Ипатыч не появится. Вот и пускай поклонник русской и мировой литературы хлещет с устатку боевого, одним днем ничего его с дубленой шкурой царской не станется. Ты не гляди, что суховат – человечище-то матерый. И дело нас с ним серьезное ожидает впереди, так что чем круче накушается этот Шопенгауэр бродячий наперед – тем смелее будет, да и грядущее твое просветлеет лихо. Погуляй, однако, но далеко не забирайся – все одно найдем…
Тут-то я и осознал наконец, что судьбу мне надо менять окончательно или надламывать хотя бы, ибо из круга я не просто вышел, а вылетел или вшибли меня в инакий кружок-полукружье. И жизнь тоже пора бы перевернуть, как вон кожу змеи меняют, пока мы вроде души – не тела. В попытке обновления. Карма еще за странником придорожным тащится как тень отца Гамлета. Они ведь, то есть животные мои преображенные, и гамлетом меня дразнили. Коты хоть на всякий случай, были у него, у принца датского, в хозяйстве? Жили, наверно – от мышей. Летучих. Где же я их видал – здесь нету что-то нигде. И с моей-то кармой что же делать, если я Гамлета помню, словно я Лаэрт или сам ошеломленно с тенью беседовал, с кармой то бишь с чьей-то как с родной. А вот ежели я точно Агасфер, то и карма эта в прямом смысле тень шире некуда. Туда не только Гамлет пролез, а и подумать страшно, кто еще проскользнул на авось. И еще, коли мы с Ипатычем братья-Агасферы – почему он тогда смотрится гораздо старше, не на пару тысяч лет, конечно, но уж десятка на три наверняка, если не на четыре. И какой еще сюрприз этот кореш довлатовский готовит, друган его в эмиграции мастер на розыгрыши. И Гамлет не отставал вроде от веселых шутников, впрочем. А я как же? Неужели в тень уйду, карму словлю до упора и дальше уже чистейшей пустотой проволочусь по цветущей пока что еще душицей и зверобоем земле. Поспать потому и прилег после никудышной драчки на солнце – и разморило, и развезло. А глаза протер-промыл, гляжу – откуда ни возьмись Ипатыч тут как тут лапти виртуозно заплетает однокашникам моим по котелку, сидя за игорным столиком из мелкой газетки «Красное Прикамье». И по столику этому фальшивому карты сдаются по игре «свара» на юный…Да, на юный пока что мой взгляд. Деньжонок для этой азартной игры не видать, на уши хлещутся разве они для разгона? Ипатыч опять как подслушивал:
- Скоро, Лирик, мы тебя в натуре этими картями по ушам хлестать начнем – ты отыгрывайся и не фанфаронь, пожалуйста, на двадцати одном супротив тузов. Глаза разуй слегка пошире и приглядись внимательней ко мне и к миру, окружившему тебя!
- Ты шутишь, Кент, мои владенья…
- Давно мои, с шутом твоим на пару. И на веки определенно вечные, если тебе, пижону, карта наконец в масть не попрет. Да и прошкворишь все одно ты царства свои земные, как в прошлых побасенках нам изложено. Уж тогда и войны пойдут почище утренней бахусианской с похмелья натощак и с дурости не хуже твоей. Да и не лучше. Агасферчику моему названному они в самый раз и пригодятся – и войны то есть, и все владенья твои, чтобы царствовал он по уму и сердцу, да попусту не валандался по планете как я в молодые еще годы, ступни свои в кровь растирая да разбивая. Псевдоним один расписал про тебя трагедию, но мы ее в комедию обращать не станем, а все как есть оставим в реалии, но для людей достойных!
- Изыди, сатано, изыди! Пять карт тебе даю и дней, а дальше убегай! И ты, шулер цирковой, таких я в офицерские времена хлыстиком, хлыстиком на конюшне…
- Колпачок-то тебе на себя натянуть пора, с барабаном и погремушками придачу, да что шут, что экскурсовод – и выше бери, где правды нет никому из нас, кроме Агама. Алё, Васька-фунтик, ты пока во снах прохлаждался, мы наследственное царство выйграли тебе почти не глядя у самодура нашего. Да не егози ты, Лирик, даром пришло – вот и мимо рук даром обратно проскочило гусем отлетным на юг поближе к уткам. Если бы к лягушам, тогда бы и польза появилась маленькая для тебя придворным дирижером поработать на потеху туристам, которые все одно в Сарапул иностранный американскими стадами нестрижеными попрутся.
Царь бывший зверей однако пьяненько и гадливо улыбнулся, словно не обращая внимания на проигрыш, и перебирая картишки, поглядывал в сторону унесенной ветром родины со скорбью вечного скитальца, пока не запричитал:
- В лохмотьях, с непокрытой головой и брюхом тощим удары этой желтой непогоды я с вами перенес – и вот награда мне халдеями моими на старость лет…
- Ты уж не завирался бы на ночь глядя, Лирик Лев Николаевич, - как всегда резонно прояснил Ипатыч, - сам ведь гусей погнал по карточному бездорожью, когда меня и в помине не было с вами. И в карты больше не играй – там в городишке откуда ни возьмись вместо калашниковских автоматов – игральные вокруг – вот и швыряй в них денежки почем зря. А Серега иногда снабжать тебя будет от щедрот, Каким добродетелями редко ты отличался. Ну и пришлось чисто по-человечески обобрать тебя без грабежа да без ваучеров ихних. Эх, Васька-Степан, сколько я за свою жизнь недолговечную реформаций насмотрелся-натерпелся – не сочтешь…
- За недолгую не сочтешь-то? – цирковой шулер поводил ухом обеспокоенно и напряженно, - Еще и дальше жить собрался, года тысчонками раскидывая? А куда мы тогда тезку присунем, если ты ему свет белый застить собрался до скончания нынешних веков. И ближайших?
- Разберемся с утра. Опять ведь спать пора, не к ночи будь сказано. И плесни монарху этому в горе его моего чистого зелья, а то рехнется ненароком с «трояра» как прототип евонный недалекий.
У меня и сил разговаривать не хватало, и спал я уже, хотя остальное все равно дорасскажу потом, когда – не знаю и не помню…А спал хорошо опять, и снова как никогда хорошо. И снились мне почему-то не битвы с войнами, и даже не солдатики оловянные и не бумажные солдатики. Снилось просто вообще всё в этот раз. Словами лукавыми не перескажешь – вы просто с мое поспите на земле да на ходу – и вам привидится. Или покажется хотя бы немного, приоткроется сбоку какой-нибудь обратной стороной медали общества «анонимных алкоголиков». Сергей мне про такие рассказывал знаки отличия, которые Льву в этой честной компании часто выдавали, когда он туда захаживал покаяньями горло прочистить за веселие Руси, которое веселие есть отчего-то питие, отчего – не знаю, с Владимиром Святым я не шибко знаком был. Не по соседству тогда обретались. А где ж тогда лешие меня, Лоэнгрина, носили, по каким колдобинам? Купцов, поди, грабил лесами как Робин Гуд или Соловей-разбойник. Пока меня самого сиротой полным не окоротили – и ничего, терпению учусь у добрых людей. Проснусь вот завтра или сегодня уже – а меня и нет, и не бывало даже нигде – кроме Кука ветхорежимного с куковянами да надсмотрщиков моих с Ипатычем впридачу – лишь костер в тумане светит, искры гаснут…

( продолжение следует)

Володя Фролов, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 1270 № 78862 от 02.04.2010

0 | 0 | 1374 | 19.04.2024. 07:33:37

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []