Ранние 1

1
***

Запомнить и забыть вчерашний кавардак -
Квартирка в хрустале от развеселой пьянки…
И Боже мой, какой безумец и дурак
Не перебил часы – как судовые склянки…

А как же был хорош в шампанском ананас
И персики нежны и холодны как хлопья
Воинственной зимы, и ангелы на нас,
Завидуя и злясь, глядели исподлобья.

А мы, судьбу свою доверив небесам,
Умеющим хранить живой, медвяный, хлебный
Свободный вздох земли, цедили – как бальзам –
Спасительный портвейн, грошовый, но целебный.

Так выпьем за любовь и скомороший дух,
На молодом спирту настоянный, высокий!..
Да было б все как есть – ни жалоб, ни прорух,
Да в небе облако...иль ангел одинокий…


2
***

Воспаленная степь – звезды или костры.
Голенастой свободой встревожен и пьян,
Пострелёнок, не ведающий до поры,
Кто ты – Цезарь, Аттила, Тимур, Чингисхан?..

Не мяукающий пухлощекий юнец,
А походной волчицей вскормлённый орел –
Ты еще не испил похоронный свинец
И смирения в келье земной не обрел.

Прокопченный в дыму побратима-костра,
Звездным холодом яростно заворожен,
Ты мечтаешь, наглец, как легка и остра
Будет смерть твоя – мамка, рабыня, сестра…
А печали не будет – природа мудра
И не ею ли ты в эту ночь ослеплен.


3
***
Командированный к тачке острожной…
Осип Мандельштам

В болотный северный полон
Или таежный кольский роздых
Торопимся и воздух пьем
Взамен винца – холодный воздух
С горячим – словно бы ерша –
Припоминаньем краткой воли…
Малютка, нищенка, душа –
И ты из перекатной голи.

Уже не светит, не свербит.
И громыхая как калека,
Наш поезд мчится за Ирбит
Во славу сломленного века,
Во глубь сибирских пустырей…
И словно с чифирочком кружка,
Хоть ты нечаянно согрей –
Фуфайка, нянюшка, дерюжка…


4
***

Верную махорочку курю,
Чист и грешен словно первый снег.
Сладковатый дым боготворю –
Нищий первозданный человек.

Что могу поведать о других,
Коли и себя не помню я…
Боже мой, из бедных рук Твоих
Как сладка махорочка моя.

И когда отправлюсь на покой
В кепочке, одетой набекрень,
Дай мне силы слабою рукой
Не цепляться за грядущий день.

И уже на день сороковой,
Откровенно – прежде чем вздохнуть
Напоследок – терпкой, заревой
Горестной махорочки курнуть.


5
***
У вечности ворует всякий,
А вечность как морской песок…
Осип Мандельштам

Просторы Петербурга, простодушие и жажда
Простого винограда и крымского тепла.
Прозрачная звезда – высокая поклажа
Под скользкий шепоток из-за угла.

Надменный город в рифах типографского набора
И волчья спесь – за ним и перед ним;
И вздох как на заре, как после приговора,
И только воздух чист и невредим.

Пусть время правит бал за вспыхнувшую вечность.
Песок же сохранит – и слезы, и следы:
Молочный день, канцон суровую беспечность
И соль прибоя, камня и звезды.

И горький ветер воли, и ребячливая крепость,
И верность мирозданью – все на нем…
И чаша глубока, и высока нелепость
Пред горним искупительным огнем.


6
***

Гудки и хрипы тепловоза
С утра, как водится, не в тему…
Но есть официантка Роза,
Похожая на хризантему.

Передник, желтенький кокошник,
Глаза как синие кулисы…
И будь я барственный киношник,
Свежее б не искал актрисы –
Ругательства и комплименты,
Приязнь к навару и буфету,
И подгулявшие клиенты,
Сходящие на нет как в Лету.

Пускай служанка недолива
Наполнит новую рюмашку –
Я закажу вдогонку пива,
А Розе подарю ромашку –
За слабости и своеволье,
За то, что Роза-хризантема
Царит над грешною юдолью
Звездой ночного Вифлеема.


7
ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА СОПРОВСКОГО

С утра, с понедельника новая жизнь,
А ты и при ней ни при чем –
Подкинут иль выброшен, но задержись,
На свет опираясь плечом.
Поди догадайся, какой сумасброд
Горячечный мир посвятил
Горячей надежде, а веры оплот
В непрочных сердцах поселил…

О Господи Боже, единственный мой
Хозяин окрестностей сих,
Где зябко с утра пробираться домой
На слабых своих на двоих –
С угла беззащитно бутылки звенят
Как судьбы, как колокола…
И дрогнешь – не по тебе ли звонят
И помнят тебя не со зла.
Порыву доверившись и хрусталю,
В нестойкой толпе у ларька
Спроси огонька и услышишь: -- Люблю,
Присядь, коль тропа далека?!.

А сборщик пушнины прохожему рад,
А выпьет – ну прямо святой
Папаша, взлюбивший на чай забирать
То сребренник, то золотой.
Бряцающий звон этот по вечерам
Младенцев выводит дурить,
Коль плотник, забросив с фундамента храм,
В тенечке присел покурить.

И на солнцепеке как на волоске,
Не шастая в ленную тень,
Мы царствуем – строим дома на песке
За выпивку, за трудодень.
Прислушайся – каждую цепкую ночь
Колотятся наши сердца
И бьются как блюдца, и снова – невмочь,
Но стоит терпеть – до конца.

Как видишь, строителей целая тьма,
И кто б нас, сердешных, простил?..
О Господи Боже, с какого ума
Ты ждешь, выбиваясь из сил?..
При деле мы – разве что крана стрела
Гуляет сама по себе
В лазури шатровой, откуда легла
На плечи бродягам, и не тяжела,
И пусть не меня, так кого-то спасла
Лихая дорога к Тебе…



8
***

Все проходит. Однажды не горбясь пройдет
Этот мир, на тебя безрассудно похожий;
Камень в пропасть отбросит с дороги прохожий
И исполнятся сроки в свой час и черед.

Не случайно надменный мудрец Соломон
Облегченно крутил утомительный перстень –
Он-то знал: жизнь проходит средь женщин и песен –
Райских птиц и сварливого множества жен.

И приязненный мир возвращая векам,
Ты отметишься здесь утоленным дыханьем,
Обращаясь по сроку – сгорающим камнем
К нищим звездам и странствующим облакам.

Володя Фролов, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1270 № 72074 от 24.08.2009

0 | 2 | 1534 | 18.04.2024. 20:17:34

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []