Над садом. Часть 3

1. Хочешь? (песенка)

Стану ласковой тебе
............................кошкой
или сукой, если ты
............................хочешь,
приколюсь на воротник
.............................брошкой,
расстелю тебе себя
............................ночью

переливчатым путём
.........................млечным,
сяду птицей на плечо
............................пёстрой,
разольюсь вокруг тебя
..............................речкой,
сотворю тебе на ней
............................остров.

Стану Сивкой пред тобой
.................................Буркой,
иноходной и такой
..........................вещей.
Ну, куда уж нам теперь
...............................в жмурки:
в горло волжская волна
....................................плещет.

Сатана ли за плечом,
...............................Бох ли –
по следам твоим иду,
.............................милый.

Нынче кошка во дворе
.............................сдохла,
ночью сука под окном
................................выла.

http://video.mail.ru/mail/ekonusova/3770/3239.html


2. В городе Загорске

Я в городе Загорске,
ища тебя глазами,
себя зажала в горстку,
а ты, конечно, занят.

Дела твои, возможно,
во много раз важнее
таких неосторожных
души моей движений.

Ты занятой и мудрый,
стезя твоя благая,
мой «сыношибоктрудных»
с тобой не помогает.

И «парадоксовдруг» мой
лежит горбушкой чёрствой,
расклёванный на буквы
у города Загорска.


3. Отражалась на зелёном (романс)

Где-то нервничает птица,
причитает на закат,
предо мною листья-лица
опадают в тёмный сад,

лица-листья ветер вертит.
Словно дверца, пополам,
всхлипнув, трескается сердце:
мол, не с тем, не так, не там.

Отражалась на зелёном,
бликовала в голубом,
вдоль дороги липы-клёны
воспаряли в золотом.

Предосенняя витражность –
зазеркальем на окне.
Кто-то нужный, кто-то важный
распевал меня во мне,

тронул струны и оставил,
и уехал в старый дом, -
я закрыла зимний ставень
на своём окне слепом.

Кто-то важный, нужный кто-то,
зазеркальный старожил,
отыграл меня по нотам
и мелодию забыл.

И тебе, душа, отныне
только этот вечный сад,
где на ветках берегиньи
заговоры шелестят,

и тебе для сердца – спица,
и никто не виноват,
просто нервничает птица,
причитает на закат.


4. Полуночное

Он мусолил во рту недозрелые вишенки слов
и раскусывал их кисло-терпкую сочную мякоть,
на листок из блокнота любовными рифмами плакать
в откровеньях романсовых был полуночно готов.

К терпеливой ладони свой лоб наклонивши навек,
одинокая женщина тихо на кухне сидела,
и лицо её в раме оконной камейно белело,
и всё падал и падал полночный декабрьский снег…


5. Как же он любит-то

Как же он любит-то, господи, любит-то, любит как!
Вот оно, главное, важное, помни о важном.
Что ж ты всё крутишь детальки, как кубики Рубика,
к белому утру пытаясь добавить витражность?

Будто прощенья просил, а за что – не сказал,
розы охапками – помнишь? – цветущие, влажные…
Вот и сиди, как сова, округляя глаза,
и вспоминай про хорошее-вечное-важное.

Любит, не любит – какая теперь уже разница?
Сколько их, любящих, ставших, похоже, прохожими.
Даже твой ангел хохочет и, кажется, дразнится:
«Как же он любит?» Да любит ли, господи-боже-мой?


6. Внутреннеэмиграционное (песенка)

Не шепчи над стопарём, дескать, наглая,
зря, мол, было убеждать да названивать.
Ну, ушла к-себе-в-себя, типа, в Англию,
так, по-аглицки ушла, без лобзания.

Мнила, призраки мои – белы ангелы,
а над замками туман в цвет магнолии.
Я-то думала, к себе – словно в Англию,
оказалось, что в себя – как в Монголию.

И – ни замков, ни замков, - степи снежные,
и ветра по ним с утра и до вечера.
Пью кобылье молоко, веки смежила
в монголоидный разрез недоверчивый.


7. Над садом

Прихожу в Александровский сад, как в надсадность впадая,
и иду по не мною расхоженным тёмным аллеям.
На почившую осень слетает зима молодая,
чтоб останки склевать, ни крошинки её не жалея,

у меня на плече ворковать Гамаюновы сказы,
заговаривать мысли до цвета прохладной досады,
и припомнив тобою в саду обронённую фразу,
я ладонью зажму мне на душу осевший осадок.

Захотев от плеча отогнать эту вещую зиму,
я руками взмахну, словно крыльями зимняя птица,
и взлечу над аллеей с улыбкой Джульетты Мазины,
и уверую в то, что плохого со мной не случится.

Вопреки напророченным хворям, обидам и стужам,
пролетая над садом, я снова поверю, возможно,
что по-прежнему сад мне садовую голову кружит,
что по-прежнему песни мои тебе сердце тревожат…

http://video.mail.ru/mail/ekonusova/3770/3231.html


8. Котовое

Полагаешь, будто – на год,
растекается – на жизнь, -
пей вино из волчьих ягод
и осаночку держи.

Мнишь наивно, что навеки,
осыпается за год, -
прячь глаза, прищурив веки:
шерстяной дубовокот

на цепи мудрит по кругу,
по русалочьим хвостам,
всю округу с перепугу
до листа переверстав,

понимая всё на свете,
принимая всё подряд:
«справа – солнце ярко светит,
слева – звёзды говорят».

Я летала по вокзалам
от купели до креста
и стихи тебе писала,
ты, листая их, устал.


9. Когда я брошу…

Когда я брошу думать о тебе,
сходить с ума, не есть, не спать ночами
и буду жить, тебя не замечая,
не прибегая даже к ворожбе,

тогда не приведи тебя господь
понять, как понимают в одночасье,
что я – твоё единственное счастье,
твоей души отрезанный ломоть…


10. Лоскутки (песенка)

Рвётся в сентябрёвые лоскуты
неба предосенняя кисея:
лоскуток серебряный – это ты,
лоскуток лазоревый – это я.

Зорька невечерняя – как алтын
в клюве у небесного журавля.
Кучевым корабликом – это ты,
перистою лодочкой – это я.

Изменяет облики и черты
листопадной кротости западня.
По’ небу, как по’ полю – это ты,
по’ полю, как по’ небу – это я.

Чайник докипел да почти остыл
в холоде разумного бытия,
и со мною рядом – совсем не ты,
и с тобою рядом – совсем не я.

Нам ли разводить и сводить мосты,
раз такая выпала колея.
Морем, аки по суху – это ты,
ночками без просыху – это я.

Очи так доверчивы и чисты,
а в зрачках пустынная полынья.
Выдумкой парчовою – я и ты
истиной холщовою – ты и я…

http://video.mail.ru/mail/ekonusova/3770/3224.html
http://www.litkonkurs.ru/dune/medals/?id=3910


11. Обнимемся спать…

Верни это солнце, оно закатилось за тучи,
лови это лето, оно убежало по лужам,
а звёздный табак в самокрутку Вселенной закручен,
но тоже промок и не курится, значит - не нужен.

Целуй мои веки, так вечность становится ближе,
попробуй хоть лёжа не быть проходным и прохожим,
и кошка-луна мои страхи молочные слижет
и ляжет, мурлыча, на дрёму, на думы, на кожу.

Обнимемся спать, позабыв о грядущем вчерашнем,
прижмёмся ласкать гематомы от жёстких горошин, -
да вот оно, лето, его колокольни и башни,
а вот земляника под сердцем, в душе, на ладошах.


12. «А и Бэ сидели на трубе»

Это – А. А это – Бэ. Только дело их – труба:
между ними вместо «и» затесался вредный «но»,
мол, труба у них давно неуютна и груба,
и, как водится, проблем на трубе полным-полно.

А витает в облаках – Бэ уставилось в окно
и на все вопросы А сигареточкой дымит,
и пока с трубой у Бэ всё, как будто, решено,
А сползает по трубе с длинным перечнем обид.

Но дымком летят в трубу и обиды, и слова,
и пристыженное А, бросив «но», прижалось к Бэ,
плачет А, что, мол, труба, - Бэ, твердя в ответ «судьба»,
старый флейтовый мотив вновь выводит на трубе.

Елена Кабардина, 2009

Сертификат Поэзия.ру: серия 1254 № 69904 от 16.05.2009

0 | 2 | 2166 | 19.04.2024. 03:15:58

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []