Жозе-Мариа де Эредиа Сонет (Да ! Он бы предпочёл...) и др.

Жозе-Мариа де Эредиа
Сонет ( Да! Он бы предпочёл...)
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
Sonnet (Il vaut mieux…)

Лучше было бы железо супостата
отражать неустрашимой грудью,
чем с болезнью бороться в постели
и, тысячу раз погибая, страдать.
Хосе-Мариа де Эредиа*

Да, он бы предпочёл, в ответ чужим мечам,
чтоб верность и любовь к Отчизне пламенела,
чтоб воля никогда не вяла зря, без дела,
чтоб не страдать без сил, в надежде на бальзам.

Да, нужно, вопреки несчастным временам,
достойно доказать, что бодрость не сомлела,
что раненный солдат по-воински и смело
не дрогнув встретит смерть, вверяясь небесам.

Искрением в глазах, наружу из темницы
бессмертная душа из тела вон струится.
Что толку помышлять про смерть, про рай, про ад ?

Он, веря в лучший мир, не ждал скупых наград.
Он в небо в смертный час глядел, вздымая вежды
среди высоких дум и с пламенем надежды.



Sonnet
Vale mas a la espada enemiga
Presentar el impavido pecho,
Que yacer de dolor en un lecho,
Y mil muertes muriendo sufrir.
J.Maria Heredia*

Il vaut mieux presenter au fer victorieux
Un coeur brulant du saint amour de la patrie,
Que de voir lentement sa jeunesse fletrie,
Et, sans force, gemir sur un lit douloureux.

Il faut savoir prouver dans ces temps malheureux,
Que toute noble ardeur n’est pas encor tarie,
Et le soldat frappe, dans son ame aguerrie,
Doit defier la mort en regardant les cieux.

De la prison du corps, immortelle, son ame
S’echappe de ses yeux en un long trait de flammes,
Car il voit sans trembler l’eternite venir.

Qu’importe de laisser un mortel souvenir?
- La recompense est pauvre, et, dans sa derniere heure,
On doit viser plus haut, et l’esperer meilleur!
-
*Приведена раскрывающая тему сонета цитата на испанском языке из Himno del Desterrado кубинского поэта Хосе Мариа де Эредиа (1803-1839) – старшего по возрасту кузена французского поэта и его тёзки.


Жозе-Мариа де Эредиа
К столетию Хосе-Мариа де Эредиа*
(Перевод с испанского пятистопным ямбом)
Jose-Maria de Heredia
A Jose-Maria de Heredia
en su centenario

Пишу из Франции благословенной,
отчизны тех возвышенных свобод,
к которым рвётся не один народ
в Колумбовых краях и во Вселенной.

Тебе, воителю в боях с геенной,
сзывавшему лишь в праведный поход,
тебе, чей зов** летит под небосвод
родного острова как гимн священный.

Тебе борцу за честь и вольность Кубы,
врагу всех тех, кто топчет зло и грубо
святые сны надежд, любви и грёз,

спустя года, прошедшие недаром,
держа твой щит, кричу с весёлым жаром,
что голос твой и ныне громче гроз.

Из Франции, идущей сквозь невзгоды
в венце из дуба, в чистых перлах рос,
страны, изящнее цветущих роз,
прекрасной при любых причудах моды,

тебе, художнику живой природы,
за то, что ты, как чуткий виртуоз,
красу твоей Америки вознёс,
тебе, как королю испанской Оды,

тебе, носителю большого дара
великому Эредиа, певцу
и радостной и гневной Ниагары,

бросающей, подстать тебе, бойцу,
с высот свою искрящуюся лаву –
другой Эредиа поёт здесь славу. !

Когда я прославлял конкистадоров,
так по-французски рассказал, как смог,
о шуме битв , о трудностях дорог,
хвалил их подвиги, ругал их норов.

Сейчас, в плену испанских разговоров,
используя привычный с детства слог,
сплетаю для тебя простой венок
со сладким запахом родных просторов.

Великий образец, светящий миру !
Я в руки взял твою святую лиру.
Хочу воспеть тебя в наш новый век.

Клянусь не уронить твой род и имя !
Тобой, Поэт, восславлен Человек !.
Стремлюсь вещать глаголами твоими.


A Jose Maria Heredia*
en su centenario

Desde la Francia, madre bendecida
De la sublime Libertad que, bella,
Sobre los mundos de Colon destella
En onda ardiente de pujante vida;

A ti, soldado de coraza unida
Por la virtud que el combatir no mella,
A ti creador de la radiante Estrella
D e la Isla** riente por el mar mecida.

A ti , de Cuba campeon glorioso
Que no pudiste ver tu ventruoso
Sueno de amor y de esperanza cierto,
Con entusiasmo en mi cantar saludo,
De pie, tocando tu vibrante escudo
Que es immortal porque tu voz no ha muerto.

Desde la Francia madre generosa
De la Belleza y de su luz divina,
Cuya diadema de robusta encina
Tiene la gracia de viviente rosa;

A ti, pintor de la natura hermosa
De la esplendente America latina
A ti, gran rey de la Oda, peregrina
Por tu gallarda fuerza melodiosa;

A ti, cantor del Niagara rugiente
Que diste en versos su tronar al mundo,
Y el cambiante color iridiscente
De su masa revuelta en lo profundo
Del hondo abismo que al mortal espanta
Grande Heredia, otro Heredia aqui te canta !

Y abandonando el habla de la Francia
En que dije el valor de los mayores,
Al evocar los Conquistadores
En su viril, magnifica arrogancia;

Hoy recuerdo la lengua de mi infancia
Y sueno con sus ritmos y colores
Para hacerte corona con sus flores
Y envolver tu sepulcro en su fragancia.

Oh ! Sombra immensa que la luz admira !
Yo que cogi de tu heredad lira
Y que llevo tu sangre con tu nombre,
Perdon si balbuceo tu language,
Al rendir, en mi siglo, este homenage
Al Gran Poeta con que honraste al Hombre !
8 dec.1903

*Стихотворение посвящено столетней годовщине со дня рождения
кубинского поэта Хосе-Мариа де Эредиа (1803-1839), старшего по возрасту кузена и тёзки автора «Трофеев». Время написания стихотворения совпало с первыми годами
становления Кубинской республики после падения испанского колониального
владычества.
**Имеется в виду стихотворение Х.М.Эредиа “La Estrella de Cuba”(1823).

ВАРИАНТ ПЕРЕВОДА (шестистопный ямб):

Жозе-Мариа де Эредиа
К столетию Хосе-Мариа де Эредиа
(Перевод с испанского)

Из Франции, страны для нас благословенной,
добившейся в боях возвышенных свобод,
которых страстно ждёт проснувшийся народ
в Колумбовых краях и всех углах Вселенной, -

пишу тебе-бойцу, воителю с геенной,
сзывавшему друзей лишь в праведный поход,
тебе, чей звёздный зов** летит под небосвод
над островом родным как новый гимн священный, -

тебе, известный всем защитник вольной Кубы,
не вынесший того, что топчут зло и грубо
прекрасный сон любви, твоих надежд и грёз,

спустя десятки лет, прошедшие недаром,
гремя твоим щитом, твержу с сердечным жаром,
что голос твой не смолк, и гром его возрос.

Из Франции, чей дух сильней любой невзгоды,
страны в венце дубов, блестящих в перлах рос,
земли милей весны и краше диких роз,
блистательной всегда при всех извивах моды, -

воздам тебе певцу нетронутой природы,
хвалу за то, что ты, как редкий виртуоз
Америку свою воспел и превознёс,
хвалу - как королю великолепной Оды.

В тебе была печать незыблемого дара.
Хвала тебе в веках Эредиа, певцу
ревущей в вихре брызг и гневной Ниагары,

несушей с высоты, подстать тебе, борцу,
победную свою искрящуюся лаву.
Эредиа-второй тебе возносит славу !

Когда я прославлял былых конкистадоров,
то галльский слог и стиль использовал, как смог.
Сказал об их трудах в походах без дорог,
их подвиги воспел, поругивал их норов.

Теперь я вспомнил стиль испанских разговоров,
и в простоте своих привычных с детства строк
слагаю для тебя бесхитростный венок.
В нём терпкий аромат родных для нас просторов.

Великий образец, светящий ныне миру!
Я дерзко перенял твою святую лиру.
Я славу петь хочу тебе в наш новый век.

И мне бы говорить глаголами твоими!
Тобой, Большой Поэт, восславлен Человек.
Клянусь не уронить твой род, твой труд и имя!


Жозе-Мариа де Эредиа
Песня тореадора
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
Chanson de Torero

Пусть все быки прихлынут ближе.
Пусть вся толпа войдёт в экстаз.
Я трепещу, лишь если вижу
огонь твоих ревнивых глаз.

В одних любовь, в других досада –
завыли двадцать тысяч ртов.
Пусть смотрят двадцать тысяч взглядов,
Пусть раздаётся зверский рёв.

Я видел: ты сочла забавой,
когда брыкался сгоряча
коняга с холкою кровавой,
кишки под брюхом волоча.

Вот рог в спине у пикадора,
но я спокоен и сейчас.
Нет хода для такого вздора
под раззолоченный атлас.

Не знаю, что в твоей головке
и даже взгляд твой тёмный сух.
Моя рука на изготовке.,
и весь я – зрение и слух.

Я жду быка, жду будто татя.
Мне весело. Недолог срок,
и я воткну до рукояти
в него сверкающий эсток.

Но, видя взгляд твой жгучий, - стыну,
и сам перекреститься рад.
В нём сочетались воедино
и Рай, и Ад !


Chanson de Torero

Debout au milieu de l’arene,
Sous l’oeil des taureaux andalus
Je n’ai jamais tremble, ma Reine,
Qu’a l’eclair de tes yeux jaloux.

J’ai vu crier vingt milles bouches,
J’ai vu sur moi doux ou hagards,
Parmi les beulement farouches,
Se poser vingt mille regards ;

J’ai vu, - comme moi tu t’en railles ! –
Avec des bonds desesperes,
Trainant de lourds paquets d’entrailles,
Courir des chevaux eventres ;

J’ai vu sortir la corne rouge
Du dos troue d’un picador.
Mais pour si peu, mon Coeur ne bouge
Sous le satin paillete d’or/

Ni le bravo d’une main blanche,
Ni l’oeillade d’un long oeil noir...
Je reste le poing sur la hanche,
Sans rien entendre et sans rien voir/

C’est mon taureau que je regarde
Et, souriant, j’attends le choc,
Pour lui pousser jusqu’a la garde
Un eblouissant coup d’estoc...

Mais sous tes yeux ardents je tremble
Et me signe a leurs feux maudits,
Car j’y vois flamber tout ensemble
Et l’Enfer et le Paradis.

La vie moderne .20 decembre 1879, p.588

Жозе-Мариа де Эредиа
Смерть быка
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
La Mort du Taureau

Под звон фанфар огромный бык
вбежал на шумную арену.
На шкуре кровь, на морде пена.
Он злобен, полуслеп и дик.

Он рвал расшитые камзолы.
Пропорот не один одёр.
Но ловок был и пикадор.
Нанёс жестокие уколы.

И бандерильи, как слепни,
Впились, отягощая шею.
А бык воззрился, свирипея.
Не подходи и не дразни !

Он тянет вверх тупое рыло.
С него потоком льётся слизь.
И зрители, что тут сошлись,
ему не прибавляют пыла.

Арена в яркий светлый день
шумит заполненным базаром.
Местами вся залита жаром,
местами погрузилась в тень.

Порой там вскрикивют резко.
«Отличный ход ! Отважный бык ! » -
и быстро тонет этот вскрик
на фоне веерного треска.

Бык – весь в крови. Пусти – уйдёт.
Ему игра осточертела.
Он хочет пить. Струится с тела
безудержный горячий пот.

Вся плоть горит. Ей нужен роздых.
Он жадно смотрит сквозь загон.
Там вольный луг, зелёный склон..
Там травы, там вода, там воздух.

Он вспомнил выпас у реки,
где слышал перед расставаньем
печаль прощального мычанья,
Как те места недалеки !

А здесь коварная уловка.
Бьют красной тряпкой по ноздрям.
Кровавый цвет - и там и сям.
Бык стал - рога наизготовку.

Удар, как молния.... Как гром!
И сразу целый цирк качнуло
от многотысячного гула .
Хитёр убийственный приём.

Вот он мычит – не слышно в гаме.
Пытался встать – и рухнул сам.
Он лижет кровь, напополам
с застлавшими глаза слезами.

Он не напьётся. Кончен пир.
Он мёртв. В глазах не стало зренья.
Одни зелёные виденья,
и в них течёт Гвадалквивир.


La Mort du Taureau

Lorsque dans le cirque hurlant
Sonne la derniere fanfare,
Le taureau blesse qu’elle effare
S’arrete, sinister et sanglant.

Il est las d’eventrer des rosses
Et de trouer des vestes d’or,
Car la lance de picador
Lui fait des morsures atroces ;

Et le regard est torve et fou
Qui sous ses hautes cornes brille,
Quand le dard de la banderille
Comme un taon lui pique le cou ;

Alors, levant son muffle ou coule
La bave en un long filament,
Le noir Taureau, stupidement,
Considere l’etrange foule.

L’arene, sous le cieil vermeil,
Grouiante, eblouissante et somber,
S’enfonce du cote de l’ombre
Ou grille et flambй au plein soleil.

Par-dessus la rumeur qui gronde,
Crepite un bruit sec d’eventail :
Brave course et vaillant betail !
S’exclame le people a la ronde.

Lui, morne et saignant, voudrait fuir
Ce vain tumulte qui l’ennuie.
Il a soif. Une chaude pluie
Ruisselle le long de son cuir.

Sa chair souffre dans chaque fibre ;
Il flaire, oubliant le peril,
La-bas, loin, bien loin de toril,
Les Herbes, l’eau vive, l’air libre.

Il sent la fraicheur du matin
Sur les Pacages du Grand Fleuve
Ou, vers lui, sa genisse veuve
Pousse un mugissement lointain…

Et voici qu’une loque rouge
Bat ses naseaux, lui saut aux yeux !
La corne basse, furieux.
Il charge… Elle fuit, va, vient, bouge…

Un silence, un еclair… un choc !
Le cirque autour de lui tournoie,
Et, sous vingt mille cris de joie,
Il s’est abattu d’un seul bloc.

Il se dresse, retombe, beugle,
Et balance son cou puissant.
Il a soif, il leche le sang
Mele de larmes qui l’aveugle.

Mais rien ne peut plus l’assouvir,
Il meurt… et ses grands yeux inertes
S’emplissent de visions vertes
Ou roule le Guadalquivir.

"Minerve", 1-er janvier 1903, p.5-8


Жозе-Мариа де Эредиа
Малагенья*
(Перевод с французского).
Jose-Maria de Heredia
Malaguena*

Во время Ирода, в гробницу,
в один из горьких дней Земли,
Христа в тончайшей плащанице
Святые Жёны отнесли.

Две безутешные Марии
пролили мирру и бальзам,
а следом – слёзы пресвятые.
Предела не было слезам.

Но из Евангелья известно,
к любви был чуток царь небес
и вышел из пещеры тесной,
когда на третий день воскрес.

А я вот сердце, будто зверя, -
взгляни в решетчатый глазок -
прибил к твоей заветной двери,
и кровь стекает под порог.

Стучал-гремел без останова
живой дрожащий молоток,
а дверь закрыта на засовы,
и мой ходатай изнемог.

В тоске, без милой, сердцу тяжко.
Уже скончалось. Нет мертвей.
Пожертвуй тонкую рубашку,
для сердца саван мне пошей.

Над мёртвым сердцем, Карменсита,
прольёшь ли ты хоть пару слёз?
И, может быть, в слезах омыта,
любовь воскреснет, как Христос!

Malaguena*
Du temps d’Herode, en Palestine,
Les Saintes Femmes, au tombeau,
Dans un linceul de toile fine
Portaient le Christ inerte et beau.

C’etait l’une et l’autre Marie
Qui sur le cadavre embaume
Pleuraient a larme non tarie
En invoquant le Bien-Aime;

Et – c’est parole d’Evangile –
Jesus touche de tant d’amour,
Soulevant la pierre fragile,
Est ressuscite le tiers jour.

Comme on fait d’une bete morte,
Aupres de ton judas grille
J’ai cloue mon coeur sur ta porte ;
Le seuil est noir de sang caille.

Oh ! qu’il bat fort ta porte rose
Ce marteau vif et pantelant !...
Ta porte rouge reste close.
Il bat moins fort... il bat plus lent...

Mon coeur se meurt tant il est triste,
Mon coeur est mort, las d’etre seul ;
Dans ta chemise de batiste
Il faut tailler un fin linceul.

Sur mon coeur mort, a larme vive
Pleureras-tu, Carmencita ?
Afin que notre amour revive
Comme Jesus ressuscita !


"Le Monde poetique", 10 juin 1884, p.12-13
Paru dans "La Renaissance latine" en 1902.
*Малагенья – каждая провинция в Андалузии имеет свой тип фанданго.
В Малаге – это «малагенья» или «вердиалес».

Владимир Корман, поэтический перевод, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 48589 от 26.10.2006

0 | 0 | 3585 | 23.04.2024. 14:00:34

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []