Трамвайная история

Они едут и не знают, какая между ними связь,
и не узнают до самой смерти.
Д.Хармс

Жил в Москве на Соколе среди местных жителей
очень уважительный тихий человечишка.
Не работал во поле, не сражался (в кителе),
не бузил в подпитии, не якшался с нечистью.

Не дружил с бандитами, не стремился в главные,
и делами славными даже не бравировал.
Сообщал водителю о вещах оставленных,
О ВЕЩАХ, ОСТАВЛЕННЫХ ДРУГИМИ ПАССАЖИРАМИ.

Вот, однажды дедушка, вот однажды миленький
посмотреть могильники ехал на Ваганьково.
Рядом села девушка возле поликлиники
в пирсинге, с мобильником – очень элегантная.

Дедка подобрался весь: старичок, а – хочется
с этой переводчицей или медсестричкою...
Косит глазом ласково, тайно «шипром» мочится,
ковыряет дочиста под ногтями спичкою.

А она-то, скромница, тютелька на пузике,
плеер в ухе: музыка (кажется, ТаТу поёт).
То мелькнёт, то скроется поясочек узенький.
Дед мурлычет в усики и сидит, не пукает.

Солнце улыбается – весь трамвайчик щурится.
Беговая улица; ну, а ей – на Выхино...
И встаёт, красавица, и шагает, умница,
бодро, не сутулится – в направленье выхода.

Стихло пенье плеера. Плачет грусти дудочка.
Взоры шлёт дедулечка из окошек-форточек.
Брякнув ожерелием, исчезает, душечка,
и не знает, дурочка, что забыла свёрточек.

Хоть совсем не страшен он, позабытый прямо на
том же месте с пряником или с бутербродами,
всё же ошарашенно публика отпрянула:
свёрток ведь, как правило – бомба водородная!..

Тут мужчина с Сокола смело и уверенно
прямо за ремень его – хвать, и сдал водителю!
Публика заохала с дрожью переменною,
глядя, тем не менее, очень подозрительно.

Ну, а шеф глазел себе в круг обзора заднего.
Эта егоза его тоже ведь окучила.
Да куда он делся бы, мчавший нога за ногу!..
Как родился заново по такому случаю...

Вот прошло два месяца или что-то около.
Тот, который с Сокола, получает пенсию.
Скоро лето сменится непогодой мокрою,
тыквами да свёклами – лепесточки-пестики.

Пролетят автобусы вдоль Песчаной площади
и листву засохшую растревожат, красную.
А его зазнобушку (то есть, с дедом общую)
не увидеть больше им – ни пешком, ни в транспорте...

Не спешит за сумкою... Ожиданье – нудное!
– Вскрыть! – решенье мудрое, мужика – не мальчика.
Диск компактный (с Умкою), пудреница (с пудрою)
да записка скудная: «Дорогая Лялечка!..»

Но недаром сказано, что в премногом знании
всё-то несказа́нное горечью пронизано.
Например, завбазою: всё химичит с замами,
позабыл лобзания: знает, что – ревизия!

А одна букашечка на каблук безжалостный
безмятежно пялится, хоть не очень прыткая...
Ну, короче, наша-то дорогая Лялечка:
ра́з-два, и – пожалуйста! Вот она, смотрите-ка!

С тем же самым плеером, с тою же наколкою:
справа роза колкая, слева – профиль Путина.
В отраженье вклеенный, шеф – как вшит иголкою.
Ну и дед в бейсболке тут, но шарфо́м закутанный...

Скорости – курьерские, как в небесном лайнере,
тут – склады́ бескрайние, там – заводы-фабрики,
сквозь рекламы мерзкие – вести завиральные:
там проходят праймериз, тут кукуют зяблики...

Как в хорошем триллере собралась вся троица.
Каждый беспокоится за своё, наверное.
Вскользь, как по-намыленному мчит вагон, торопится...
Чем это закончится, никому неведомо.

Я как автор опуса не пойму, как правильно
мне покончить с фабулой, тонкости муссируя.
Может, деда попусту сообщать заставили
О ВЕЩАХ, ОСТАВЛЕННЫХ ДРУГИМИ ПАССАЖИРАМИ?..

2006

Воловик Александр, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 350 № 46351 от 19.07.2006

0 | 2 | 2360 | 18.04.2024. 20:59:07

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []