ДЖОН ДОНН. ПОКАЯННЫЕ СОНЕТЫ. ПЕРЕВОД И АНАЛИЗ. СОНЕТ I.

Как и любые английские сонеты, донновские Holy sonnets (я дал свой перевод названию цикла, поскольку меня не устроило ни одно из предлагавшихся до сих пор) требуют в переводе всяческой «изворотливости» из-за того, что английский язык «короче» русского в полтора раза, а мы не можем менять ни размер, ни количество строк. В таком случае переводчику приходится «выбирать и жертвовать» (Пастернак) – что каждый из нас и делает в меру своих сил и понимания. В том, что именно каждый переводчик оставляет в переводе и что отбрасывает, в первую очередь и проявляется его индивидуальность; это же может стать ключом для сравнения разных переводов у тех, кто пожелает заняться этим интересным делом.
Поскольку Леонид Портер решил сравнить переводы разных переводчиков с помощью своей программы (см. его статью «Числовые оценки качества поэтического перевода»), я решил поучаствовать в этом деле и тоже перевел три сонета Донна (1-й, 2-й и 3-й), намеченных к сравнению; заодно я решил проанализировать собственную работу с помощью общепринятого критического метода – то есть попытался сделать «самоанализ» уже выполненных переводов.
Как и в переводах сонетов Шекспира, я руководствовался стремлением передать в переводе не только форму и содержание, смысл и дух сонетов Донна, но и стиль, те общие черты поэзии елизаветинцев, которые присущи обоим поэтам: «прозаическую интонацию» сонетов, для которой главное – движение мысли, неразрывно связанное с этой интонацией, широкое использование run-on-lines и игру слов.
Когда я переводил эти сонеты, я, как, вероятно, и другие переводчики, руководствовался текстами оригинала, собственными подстрочниками и интуицией. Когда работа уже закончена, я могу подойти к ней и как аналитик; но для начала следует разобрать сами сонеты Донна. Такой разбор сразу же покажет, насколько далеко я и другие переводчики ушли в переводе от смысла и духа оригинала – или, иначе говоря, насколько смогли приблизиться к нему.

СОНЕТ I
Thou has made me, and shall thy work decay?
Repair me now, for now mine end doth haste;
I run to death, and death meets me as fast,
And all my pleasures are like yesterday.
I dare not move my dim eyes any way,
Despair behind, and death before doth cast
Such terror, and my feeble flesh doth waste
By sin in it, which it towards hell doth weigh.
Only thou art above, and when towards thee
By thy leave I can look, I rise again;
But our old subtle foe so tempteth me
That not one hour myself I can sustain.
Thy grace may wing me to prevent his art,
And thou like adamant draw mine iron heart.

ПРОЗАИЧЕСКИЙ ПЕРЕВОД
Ты меня создал – неужели ты допустишь мое разрушение? Помоги же мне подняться, ибо близится мой конец, и я лечу навстречу смерти, которая с той же скоростью приближается ко мне; я не смею поднять глаз, и мой взгляд невидящ, все мои радости – позади, впереди – лишь отчаянье и смерть, приближение которой приводит меня в ужас: мои грехи, взявшие верх над моей слабой плотью, тянут меня в ад. В вышине – только Ты, но как только я поднимаю к Тебе глаза и, укрепленный твоим благоволением, поднимаюсь, Лукавый так искушает меня, что я не могу выстоять и часа. Так дай мне сил, чтобы я мог сопротивляться ему, и, подобно магниту, ты притянешь мое железное сердце (подобно алмазу, выправишь мое железное сердце).

СТИХОТВОРНЫЙ ПЕРЕВОД
Создатель мой, меня ли Ты оставишь?
О, поддержи! Мне страшен смертный час -
А смерть торопит, мне навстречу мчась;
Не в радость жизнь: что взгляд мне ни доставит,
Все только ужасает. Я раздавлен
Отчаяньем: забрав над плотью власть,
Меня терзает грех, ожесточась,
И тянет в ад. О, не оставь, Создатель!
На высоте – Один Ты, но когда,
В Твою взглянувши высь, восстану - сразу
Наш Враг так искушает, что труда
Мне стоит выстоять и час. Соблазнов
Дай сил уйти! – Твоей любви магнит
И слабость духа в твердость превратит.

АНАЛИЗ И САМОАНАЛИЗ
Первая строка сонета сразу же вызывает вопрос: как понять здесь слово decay? Ведь очевидно, что речь идет о разрушении не тела человека, а его души. Человеческое тело разрушается всегда, оно и предназначено для разрушения; право на вечность имеет только душа. Но если речь идет о душе, то Господь ничью душу не разрушает, Он только наблюдает или, в лучшем случае, помогает выстоять; на то и молитва (какой, в сущности, и является этот сонет). Разрушает свою душу сам человек – не без помощи Лукавого; в течение всей жизни идет эта борьба за душу, и к смерти становится очевидным итог – с этого и начинается сонет.
Следовательно, 1-я строка сонета должна пониматься так: «Ты меня создал – неужели Ты допустишь, чтобы была разрушена Твоя же работа?» Тогда repaire me в начале второй строки понимается как «помоги мне восстановить мою (полуразрушенную) душу». В этом понимании первых двух строк – ключ к содержанию всего сонета. Именно этот страх перед близкой смертью отягощенного грехом человека – содержание первой и второй строф, а не обыкновенный страх перед физической смертью – в противном случае, зачем мы переводим Донна?
С этой точки зрения, 1-я строфа – осознание близости конца земного существования с пониманием своей греховности и неготовности умереть и предстать перед Создателем; 2-я строфа – нарастание страха, переходящего в ужас от осознания того, что ему грозит ад; 3-я строфа - вопль о помощи, ибо выяснилось, что он самостоятельно подняться уже не может. Все это содержание повторено в двух заключительных строках стихотворения – в «замке», с усилением сентенции игрой слов «магнит» – «железо» (притяжение и поддержка); оба смысла замка продиктованы уверенностью в посмертном воссоединении души с Богом. Для Донна, священника и проповедника, и не могло быть иначе.
Возможны любые ассоциации, которые вызывают образы и сравнения Донна, и любые попытки искать дополнительный смысл – воображение читателей беспредельно; но главный смысл, ради которого был написан Донном этот сонет, – на мой взгляд, именно таков, и именно его и следует переводить; все остальное в перевод вводится в меру понимания переводчиком дополнительных ассоциаций и его собственных возможностей (например, возможностей перевода игры слов). Однако не советую искать в этом сонете то, что обнаруживают у Донна некоторые «исследователи», зарубежные и наши, специализирующиеся на изобретении всевозможных теорий, из которых выводится, например, лукавство Донна в разговоре с Богом. Как всякий истинно верующий человек, Донн прекрасно понимал, что подобное в общении с Ним невозможно, во-первых, просто потому, что Он всевидящ и, следовательно, для Него прозрачно любое лукавство, а, во-вторых, потому, что искреннее раскаянье вообще исключает какое бы то ни было лукавство (я бы сказал, что подобное – от Лукавого) – а Донн в своих «Покаянных сонетах» абсолютно искренен; в противном случае, зачем мы переводим Донна?
Теперь можно перейти и к анализу собственно перевода и выяснению того, куда меня привели мое представление о подобном разговоре с Богом, жесткий размер и рифмы.
Первая строка переведена в соответствии с изложенной концепцией: покинуть человека для Бога и означает допустить, чтобы это Его создание было разрушено. У меня было два варианта перевода этого места – «покинешь» и «оставишь». Каждый вариант требовал других рифм, а рифмы тянули за собой другие обороты; так у меня возникло два варианта перевода этого сонета; я выбрал тот, где мольба о помощи более обнажена. А вот конец второй строки – это начало моего расхождения с оригиналом.
У Донна эта часть второй строки – о близости смерти (смерть близка, конец близок и т.д.). Я счел неуместным говорить об этом, поскольку в третьей строке «смерть мчится ко мне НАВСТРЕЧУ»; ее близость более чем подразумевается, и повторять этот мотив – значит ослабить его. Я дал концовке второй строки смысл, который у Донна тоже подразумевается – собственно, об этом сонет, - но что для начала сонета, с моей точки зрения, желательно сказать открыто: «Мне страшен смертный час.», а близость смерти «поддержал» началом третьей строки («А смерть торопит…»). Но у меня мгновенно изменился уровень пафоса стихотворения: у Донна первая строфа все же поспокойней, что и дало ему возможность сказать о том, что «радости жизни» для него в прошлом. В моем переводе после «Мне страшен смертный час» о «радостях жизни» уже и речи быть не могло, и в четвертой строке я с трудом вывернулся из этого положения с помощью оборота «жизнь не в радость», который, к тому же дал мне возможность высвободить часть строки для начала изложения смысла второй строфы.
Во второй строфе начались трудности с краткостью английской речи, и мне пришлось втискивать в пятистопный ямб то, что и в шестистопный влезает с трудом. В этой борьбе я выкинул все второстепенное, оставив лишь суть, что и дало мне возможность сохранить объем строфы и сохранить пафос, заданный первой строфой, а, воспользовавшись «сэкономленным» еще в 4-й строке 1-й строфы местом, я подлил пафоса в огонь мольбы «О, поддержи!» в начале сонета «рефреном» этой мольбы в конце 8-й строки: «О, не оставь, Создатель!». Одновременно решалась задача «вертикали» в сонете: «грех тянет в ад», а молитва обращена ввысь. У меня было искушение поставить слово «грех» во множественном числе, но я все же решил оставить единственное, в собирательном значении, – хотя потом, в третьей строфе, «соблазн» поставил во множественном.
В третьей строфе в первой же строке мне удалось дать смысловую игру слов («НА ВЫСОТЕ – один Ты»), некоторым образом скомпенсировав обыгрыш в «замке», в котором – я это уже знал – игру слов я перевести не смогу (а жаль; может быть, кому-нибудь удастся это сделать, будет большой молодец! я даже подозреваю, что этот перевод и будет лучшим). Единственный отход от оригинала в переводе текста этой строфы в том, что у Донна автор монолога и часа не может выстоять против соблазнов, а у меня и час может выстоять с трудом, что, в общем, практически одно и то же, если не рассматривать это место с точки зрения буквального перевода. Однако этот подробный перевод стоил мне места, и я вышел за пределы строфы, в результате рефрен мольбы о помощи «дай сил» перешел в «замок».
В замке я добавил к «дай сил» старинную форму «уйти соблазнов», что, на мой взгляд, усиливает в русском стихотворении оттенок молитвы и тем самым имеет прямое отношение к Донну, - одновременно «извернувшись» на пятачке сковывающего размера. Игру слов, как я уже говорил, мне перевести не удалось, и, чтобы ее как-то возместить, я построил обыгрыш в «замке» на двух значениях слова «наведет» («магнит упорядочит структуру» души и «любовь наведет порядок» в душе); должен признать, что у Донна игра слов интереснее – хотя у меня и есть сомнение в том, насколько в английском контексте уместно донновское «железное сердце»: по-русски это совершенно неудобоваримо.
Разумеется, процесс перевода шел не так рационально и до почти всего, сказанного в этом анализе, я добирался ощупью, интуитивно, перебирая и отбрасывая варианты строк и выражений, которые не пришли сразу. Здесь отражена лишь малая толика работы, которую мне пришлось проделать, - любому переводчику это понятно и без пояснений. Что же до результата, то мне трудно судить, насколько хорош и насколько неудачен перевод; надеюсь, что мне удалось написать живое – насколько позволяет сонетная форма – стихотворение.
P.S. Пока я ставил на сайт переводы II и III сонетов Донна, нашел и и вариант для замка I сонета получше: раньше было "Дай сил уйти! - Магнит любви Твоей В душе порядок наведет верней", стало "Дай сил уйти! - Твоей любви магнит И слабость духа в силу превратит". Хотя игра слов и стала неочевидной, по сути это все же ближе к тому, что хотел сказать Донн. Фактически в моем переводе Донн просит у Бога поддержки через любовь: любит - значит не оставит, поддержит.

Владимир Козаровецкий, поэтический перевод, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 986 № 45948 от 29.06.2006

0 | 2 | 12154 | 18.04.2024. 09:54:08

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []