СПОР ПОЭТОВ – ВСЕГДА ДЕЛО ВЫЗЫВАЮЩЕЕ... записки рядового мечтателя, ч. 3

ДОКУМЕНТ №28: Исх. 428/2363 от 30.07.1995г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Это моя последняя третья пересылка за это лето. Ибо завтра я опять на почти, что месяц уезжаю из Киева... Месячная пауза и болезнь как ни странно поспособствовали написанию поэтической книги, по крайней мере, двух ее первых частей и неплохого рассказа "Только... просто Пиноккио". Таким бы наверное стоило бы утвердить его окончательное название.
В этом году у меня совершенно отвратительными оказались дела с множительной техникой и отсюда такие ужасные копии... А ведь не третьи, а только вторые... Но и копирка сейчас не та, и с бумагой напряженка. Пачка малогодной писчей бумаги стоит 160 тыс. фантиков, то есть один доллар... Дорабатываю старые запасы... Там же, где вдруг пишу на кальках старых стихотворений, интересным может быть только то, как я смотрел на вещи три года тому назад.
И в общественной, и в литературной, и в духовной жизни нашего суетного мира – это уже старая добрая История, но может статься, что именно оборотные стороны сегодняшних страниц Вас чем-нибудь привлекут.
Киевская литературная осень обещается быть яркой и вот тогда привлеку к Вашему конкурсу очередных мэтров и неофитов, а пока полнейшим образом отключусь от литературы и снова убуду по контракту в летние педагоги, ибо ресурс отпускных вышел на ноль, а впереди еще полтора долгих месяца до первого неуверенного в себе аванса...
Обычно к этому привыкаешь, но мне уже страшно смотреть на мою 63-летнюю мать с ее бесконечными суточными дежурствами в общежитии. Такое дожитие ни одной пожилой женщине не пожелаешь, но поэты, как правило, не умеют обустраивать свой материальный мир. Иное дело – Слова. Частотным анализом я занимаюсь давно. То есть, беру Слова на одну букву в моих последних стихотворениях и анализирую – сколько их всего. Затем простое умножение на 32...
Частотный анализ – вещь очень грубая и нелицеприятная. Новичку его никогда не обмануть... Если индекс меньше пятисот оригинальных (неповторяемых) слов на такой вот, как мой цикл – это прежде всего – словарное убожество. В этом смысле мой словарный запас цикла: "Дети ущербной цивилизации", увы, пока тоже не самый яркий... Всего до 900 Слов. У Пушкина более 12000 слов... Но это во всем творческом тезаурусе-словаре. Думаю, что и у меня их не менее пяти с половиной тысяч за все творчество. Увы, наш русский язык более убог, чем язык прошлого столетия. Но тогда можно подсчитать сколько неологизмов, допускаемых теорией русского языка вводит автор. У Маяковского на тысячу слов их было до 50-70, у меня не более 10-15... Далее я еще иду на анализ слов ненависти и разрушения... Чем больше их допускаешь, тем скорее они разрушают тебя, как Творца. В современном иврите таких Слов не более 15% от общего числа, в нашем прекрасном русском языке, увы, совместными усилиями последних лет мы опять довели их содержание до 37-45% процентов... Эти шлаки Душ прежде всего и губят нашу среду образного обитания. В ней обретают право на жизнь дешевые уродливые монстры наших израненных Душ...
Что меня еще занимает: концептуализм, метафоричность – это из теории поэзии и говорить, не до чего не договариваясь, здесь можно бесконечно. Я бы ставил вопрос по другому: дала ли собственно поэзия Крылья самому автору... Если да, то уже, Слава Богу... Сейчас реже выбираются все новые и новые ритмы, а аритмия стала давноизвестным отдельным образным языком, но сегодня вопрос: болит ли у тебя, поэт, Душа чисто по-твоему, без упаковки в накипи лозунгов – самый непраздный. Вот как раз от накипи лозунгов отвыкать наиболее трудно. А стереотипизация – то ею страдал этот мир вечно, и только браво тому, кто и в этом для себя уже разобрался и решил для себя оставаться на Земле только Поэтом. Мир вашему дому, поэтические сестры и братья!
А штыл андер вельт! А конкурс есть конкурс, и здесь уже: НЕ ПИЩАТЬ! С глубоким уважением, ваш Веле Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №28: Исх. 440/2375 от 6.09. 1995 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Сегодня, как и всегда в этом году, очередная порция того, что вышло из-под пера. Учебный Год сделал меня классным руководителем пятиклассников. Это занимает. Издать, хоть что-нибудь хоть как-нибудь, да – становиться мечтой. 20 ксерокопий – 1 $. Вроде и недорого, но сломалась почти навсегда старенькая "Москва". Ее никакой компьютер не заменит, увы! Мир Вашему дому! Привет домочадцам. Ваш Веле Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №29: Исх. 461/2401 от 5.11. 1995 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Под конец литературного года посылаю Вам по определению моей старой еврейской матери "...написанную интересно, но злую вещь". ("В Германию я не уеду" – Вадим Булатов).
От себя же добавлю, что ни один человек не может быть Ангелом, уничтожая, хотя бы словесно, другого. Будет ли этот роман интересен русским людям? Как знать...
Писем же пока будет только два: в первом – две первые главы, а во втором – три последующие. Это пока что все. Мир Вашему дому! А штыл андер вельт! Ваш Веле Штылвелд.
P.S. С сутью этого произведения можно не соглашаться, но правдивости этого произведения следует доверять.
...Это произведение имеет свойство пружины. Судить ни по одной, ни по двум главам еще недостаточно. Крайне недостаточно...
Естественный побудительный мотив всякой ненависти – одна только ненависть... Автор.
Ещё раз с уважение, Веле Штылвелд

ДОКУМЕНТ №30: Исх. 462/2402 от 5.11. 1995 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Хотелось бы как-нибудь в чем-нибудь перекинутся фразой-другой о личном. Но существует литература... Важно даже не отдельное литературное произведение, а сам факт присутствия в мире данного конкретного автора...
... Сейчас же – пусть поговорят к делу причастные, а прочие – пусть только выслушают, что так спорно и разно... Веле Штылвелд, с уважением
P.S.1. Экология Человеческих душ... В чем она, Господи?.. Или Человеческая душа, это что же – Божье недоразумение?!. Автор.
P.S.2. Мифы рождаются там, где совершались поступки... Автор

ДОКУМЕНТ №31: Исх. 465/2405 17.11. 1995 г.
Сумбурно, бурно развивается роман-эссе, предложенные Веле Штылвелдом. На Украине его шансы нулевые. Но, даст Бог, Россия, она впитает его себя. Ибо Россия велика в радости, и в горе, во гневе, и в сострадании... SOS-страданиях... Так верят и так говорят у нас на Украине...
Пока же вплотную сотрудничаю с журналами: эротическими "Лель" и "Лель-ревю", и, как это ни странно, с "Ренессансом"... Своеобразное, но завидное постоянство... Иного себе не желаю... Ибо... Когда утихают эмоции, приходится оставаться, жить и трудиться на родной украинской земле... А в окрест ничего более нет... Вот и остается Вся надежда на Воронеж... Выдержит ли, или хотя бы поймет и станет сострадать Воронежем Россия... С глубоким уважением Ваш Веле Штылвелд

ДОКУМЕНТ №32: Исх. 466/2406 от 22.11. 1995 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! В нашем мире очень трудно предвидеть успех или не успех. В нашем мире живут издатели Шлапаки. И вот сегодня звоню:
– Высылаю седьмую главу, Виктор Владимирович.
Шлапак:
– Ваше произведение, Веле, – это сплошная политика. Оно не соответствует профилю нашего журнала... Не следует ничего высылать.
– Хорошо, – спокойно говорю я и кладу трубку на аппаратный рычаг. Большие дяди, Большие Шлапаки решили в Киеве не пускать. Может быть и, слава Богу? Хотя все еще трудно быть объективным, но хочется эту вещь дописать... Дописать и пережить весь этот Духовный Чернобыль... Тем более, что сейчас сердце начало нажимать на рычаг. С 18-го скорые, уколы, ets...
Мир Вашему дому. С глубоким уважением, Ваш Веле Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №33: Исх. 469/2409 от 28.11. 1995 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Вот и завершена моя первая проба пера в жанре роман-эссе. Надеюсь, что не очень грустно. В любом случае, если писалось, то видно, было и что сказать, и хотелось о наших изрытых, издерганных поколениях, о нашей почти беспамятной молодежи... Но жизнь очень скоро возвратит молодым память и излечит их от амнезии, ибо, чего стоит только один бильярд для русских и суть притчи об Иудином дереве. Мои Школьные дети, мои 16-летние ученики читают ее взахлеб... Значит ли это, что наши учебники истории, новой и старой, правды не договаривают или просто врут... Но кто издаст этот роман, Господи... Это не единственный вопрос, ведь сейчас в производстве второй роман-эссе: "В мире только девочки"... Его и стану высылать по мере готовности. А "В Германию я не уеду" буду надеяться – напечатают. С глубоким уважением. Ваш Веле Штылвелд
P.S. В добрый путь! Автор. Предоставляю издательские права Булатову Вадиму Анатольевичу Веле Штылвелд (Виктор Николаевич Шкидченко) 28.XI.1995г. тел. (044) 532-07-66, мать: Татьяна Гендриховна.

ДОКУМЕНТ №34: 15.01.1996 г.
Шалом, Вадим! Смотрел я в твои неглупые глаза и почему-то думал, что вот еще один ИГРОК В БИСЕР передо мною. Что ты делаешь, Вадим? Мы мечем бисер перед свиньями... А ведь и дорог же он чертовски сей дар отлитературный. Вот и у тебя поэзия почти не пошла, но зато какая мощная микроволновая проза. Просто силище! (О "Моей первой прозе" – Вадим Булатов). За Дар подписки и повторную высылку моей публикации огромное спасибо. Но сиротливо мне оттого, что вместо того, чтобы помещать свои мудрые эссе в своей "карманной" прессе, ты хочешь облагодетельствовать кого-то 20 тыс. рублей, бутылкой коньяка, шампанским, брызгами. На хрена!!! Людям нужен твой Дар Божий писателя, а за что нажраться они всегда найдут сами, ибо скотское в ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ неистребимо...
Второй раз не состоялась наша встреча (перед этим, в декабре, я был в Киеве – Вадим Булатов). Ибо мы очень похожи. Может произойти душевная (неразборчиво) нестиковка (по архивным копиям – Веле ШТЫЛВЕЛД)... Не хотелось бы. Лубок же ты затеял колоссальный... А вот то, что из этого опыта вынес микроволновые издания тиражом в 30-50 экземпляров, так в этом и есть (неразборчиво) цымес! (по архивным копиям – Веле ШТЫЛВЕЛД).
И я так пробивался, прегрызался, надеясь доказать БАБуинистому народу, что я не (неразборчиво) вещь(по архивным копиям – Веле ШТЫЛВЕЛД) в себе. Но, как видно, народ от всех наших доказательств умаялся и нас же похерил. Бабуины они, да и только... Ты сделал в чем-то классическую потрясающую публикацию Веле Штылвелда. Выставил блок за блоком, взял в руки золотое сечение мироощущений и вот тебе пожалуйста. Вот вам Веле, на тарелочке. Это дар издателя. А в остальном – деньги... Зачем ты ими сорил? Я-то и спрашивать не имею права как цепкий еврей Веле Штылвелд, но как сын своего пьющего родителя, сам человек пьющий, я ношу в своей аббревиатуре ВИктор (под ВИ) НИколаевич (под НИ) ШКИдченко – ВИНИШКИ, и сочетаюсь по жизни в мироощущениях с живым и полукровным Вадимом Булатовым. Ибо мы – люди одной ипостаси. Хотя... Ты сильнейший прозаик-эссеист. А я хочу бросить в лицо нашему поруганному постславянскому миру мое злейшее эссе "Почему я не уеду в Германию". Я просто умоляю – помоги мне с ним. Режь-корнай – у тебя есть вкус от Бога, но народу дать надо наш истинный бездуховный Чернобыль!
В Киеве есть "Лель" и "Лель-ревю". Они меня только и печатают не более одного-двух раз за год. Я школьный учитель и софист. Копаюсь в каких-то поэтических вычурах среди океана дерьма и людишек из дермантина. Они-то чаще всех и цепляются за твои "дежурные" двадцать тысяч. Господи, Вадим, не мечи Бисера перед свиньями, ибо и тебя вместе с бисером твоим они непременно просрут. Я бы этого не желал...
Ибо ты уже явление явленное литературой. В формате "in foliо" я бы всегда носил в кармане твою книгу рассказов, пообъемистее той, что имею... Сережа (Соловьев, выехал на жительство в Германию, стал гражданином мира, издавал в Киеве нашумевшую газету «ковчег» в 1993-94 гг. – Веле ШТЫЛВЕЛД) – отличнейший малый, но прожектер редкий. В отличии от Шлапака – более мечтательный и чистый, но похоже, что не всегда цепкий и менее практичный... То ли это, что ты ищешь у нас в Киеве...
У нас в городе ЭСТЕТУИРУЮТ, а это сродни какофонии педерастов... Вроде бы и хотят Воспарений, а чуть до дела, то всякий хрен в заднице ищет... Я рад, что в моей жизни был и остается такой издатель, как ты... Это сродни Сытину. Но запомни один мой принцип. Может быть он жесток, но я всегда подаю не самому убогому, а тому, у кого есть уже Дар от Бога, хотя бы дар быть, черт побери, Нищим!
А все судебные разбирательства вокруг тебя и твоих издательских дел – дело вечное, грязное и далеко не новое... Такое уже было изрядно и в количестве мною виденном... Грязь все это. И полощут тебя в ней вчерашние твои доверители... Не обещай миру впредь подачек, делай литературу и господь даст тебе и силы, и промысел!
Аминь. Мир пуху твоих Волос и твоей Бороде курчавой. Веле Штылвелд. С уважением.
Выслана газета-альманах "Литературные Закоулки" N 1 (1995 г.), издатель Леонид Барский, г. Киев

ДОКУМЕНТ №35: от 3.02.-8.03.1996 г.
Шалом, Вадим! Стихи переданы. Газеты с того приезда твоего в Киев мною получены, прочитаны и даже переплетены в моем литархиве; т.к. формат их стал более удобен для сохранения. Жду новостей. У меня опубликован рассказ из серии "Хай, Петра" в русском номере "Лель-ревю" N 6'1995 г. С глубоким уважением (центр) Веле Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №36: от 25.03.1996 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Сегодня, прежде всего, привет из весеннего Киева и небольшое вложение – несколько первично обработанных страничек моего ежедневного литературного дневника. Не скажу, что они конгениальны, но в них неоспоримо – пульс той литературной жизни, которую я для себя ощущаю. Увы, сегодня я на пике, и даже не на игле литературного мира. Но во всякие времена мы, люди, существа разно-разнообразные.
Твой рассказ о писателе и писательстве когда-то просто меня потряс. Я как раз и есть тот самый списатель-хреноват. Сегодня я себя уже наблюдаю. Все симптомы хорошей литературной шизофрении. А между всем этим из дневника легче и больше лезет живущая и трепещущая в нас человечинка. Пока же в Киеве относительный цейтнот. Почти не текстую по сути, а дневники – вот уже год они спасают меня от окончательно и беспросветной хандры. И хотя эта форма опробована мною едва ли не с самого раннего детства, сознательно и окончательно я подошел к ней на окончании своего шестого астрального семилетнего цикла. 24 апреля мне – 42. Если до пятидесяти не вырвусь, то все потуги на реальнозначимую литературную работу потребуется похоронить... Не желалось бы. Поэтому и начинаю свой седьмой астрал ежедневной литпахотой... Это и есть проторение на завтра. На завтра... А сегодня почти академический литературный ноль... Но с этого мы, Вадим, слава Богу, все начинаем, и нам-то с тобой к этому не привыкать. А посему, давай и ты знать-поживать о времени и о себе, пока жизнь нас с тобою не пропарижила. С глубоким уважением, Веле ша ! Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №37: Исх. 106/2517 от 27.03.1996 г.
Шалом, Вадим! Посылаю 2-ю книгу Леонида Нефедьева и продолжение моих дневников на закуску. Только-только выхожу из почти месячной мартовской депрессии и это здорово. Чиню-латаю свои микророманы: "В Германию я не уеду" – 82 стр. и "Блондмисска" где-то до 45 стр. Тем и живу. А еще отхожу от (школьной) III-й четверти. С глуб. уважением, Веле Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №38: Исх. 110/2521от 29.03. 1996 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Мне интересно, по сути, сквозь дневники проталкивать Время. С временем обычно ведь что получается:
–то оно жмется на галерке, то вдруг вырывается неожиданно на авансцену. Поживем, и на сей час чего-то увидим.
Как обстоят дела у Вас? У меня по-маленькому. Ищу куда бы пристроить роман. Вот господин Сорес и иже с ним хлопцы «з Відродження» мне уже отказали наверняка. Плохой результат, тоже результат. На том пока и успокоился. Напишите a few lines aboгt – folk-of-you... С уважением, Веле Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №39: от 7.04.1996 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Мои непрямые, скажем, косвенные наблюдения литературного процесса в своей черте оседлости и в своем интеллектуальном эшелоне наиболее полно сегодня способен отразить мой литературный дневник. И хотя сегодня это, вполне возможно, обыкновенный литературный мякиш, завтра, как знать, в чем-то он станет пусть даже и рядовым, но документом – хронографом нашего времени. Ведь сегодня в России и на Украине, к сожалению, протекание времени становится совершенно различным. Украина быстрее России потеряла ветер в духовных парусах и прибывает в полосе литературного и духовного штиля. Это отместка большой Истории за ее дешевое политиканское ерничество. Только это и приходится повсеместно сегодня наблюдать и ощущать всеми фибрами тела. С глубоким уважением и массой приветов из литературного Киева, ваш Веле Штылвелд, в пору исторического безветрия, аминь!

ДОКУМЕНТ №40: Исх. 125/2036 от 13.04.1996 г.
Шалом, Вадим! Леня Неф лично передает тебе свою новую книжицу. Есть и обо мне (стр.71). Однако дневников на сей раз мало, хотя, в общем-целом уже 24 страницы. С теплым приветом с весеннего Киева, Веле Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №41: Исх. 127/2538 от 17.04. 1996 г.
Шалом, Вадим А! Страшно ли наблюдать саморазрушение – прежде всего: самого себя, да и всего того, что прежде было принято называть обществом, а сейчас скорее следовало бы назвать социальным стадом? Хотя Время социального стала тем и интересно, что из него будет слеплена столь же нелепая новая историческая формация. Доживем... С глубоким уважением Веле Штылвелд за неделю (допечатал дневниковую прозу – Веле ШТЫЛВЕЛД) до 42-х... (подпись)

ДОКУМЕНТ №42: Исх. 129/2540 от 20.04.1996 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Мне впервые пришло в голову еще при жизни покопошить свое недавнее прошлое. Сумбурно, но будоражит. Есть в нем какая-то еще не зрелая, но драматическая закваска. По крайней мере квасцы-то нашлись привычно-литературные. Теперь бы пресс и (слово неразборчиво – Вадим Булатов) микш (восстановлено – Веле ШТЫЛВЕЛД) – поэзию, треп, афоризмы, хохмы, сны...
Это (слово неразборчиво – В.Б.) требует (воссановлено – Веле ШТЫЛВЕЛД) время, но вот такой литературный салат-окрошка даже мне бесконечно любопытен. Я бы сам украл его у себя. Но, оказалось, что он у меня был... Хотя бы за март сего года. Попытаюсь связать Воедино еще и апрель... А больше, видимо, не успею до отъезда с (чернобыльскими) детьми. Год сей, как обычно, выжал меня, и теперь я только фыркаю... Но это уже не литература. С теплым приветом из Киева. (подпись) Ваш Веле Штылвелд

ДОКУМЕНТ №43: Исх. 132/2543 от 28.04.1996 г.
Шалом, Вадим! Похоже, что в Киеве вызревают новые "литературные дрожжи". Но пока еще я фиксирую только мучительный полураспад старого литературно-андеграундного мира с его мелкопородными пристрастиями. Слава Б-гу, что эти пристрастия не убили во мне тяги к литературному труду, хотя бы во имя не схождения с ума. Начался и протекает литературный апрель. Он обещался быть интересным, но не оправдал всех выданных в мир авансов и вот-вот вскоре заглохнет, так ничего и не содеяв для литературы Человечества. Мы же все продолжим оставаться в пространстве и времени знаков наших неуемных Душ Человеков от литературы. Вдруг кому и снадобятся (! – первые пять букв подчеркнуты) они как лечебная горечь. Amen! Под сны, с уважением, Веле Штылвелд (подмись)

ДОКУМЕНТ №44: Исх.134/2545 от 2.05.1996 г.
Шалом, Вадим! Сегодня в моей жизни в своем роде знаменательный день. Ко мне приедет Андрей Беличенко за той же порцией материала, которую я считаю по-человечески и дружески возможным обязательно подослать и тебе. Андрей Беличенко вот уже четыре года несменный и стойкий редактор журнала "Самватас" – духовный Киев, и его интерес ко мне, думаю, не случаен. Я же, как и всегда, не лучше и не хуже себя, и дай это Б-г любому из нас, кто на Воспарении. С уважением, Веле Штылвелд. (подмись)

ДОКУМЕНТ №45: Исх. 135/2546 от 3.05.1996 г.
Шалом, Вадим! Три дня покалываний и пощипываний Души превратились в литературный запой... Но пока это все... Все что уже состоялось и унеслось в Лету... мир Вашему дому. А штыл андер вельт Ваш Веле Штылвелд (подпись)
Высланы главы романа «Майский синдром» (Сам роман наделал немало шума и за киевскую «Лолиту» я получил сполна жизненных неприятностей, но об этом рассказывать надлежит как-то отдельно – Веле ШТЫЛВЕЛД)

ДОКУМЕНТ №46: 137/2548 от 6.05.1996 г.
Шалом, Вадим! Приболел, а посему чуть сбрасываю обороты... Что же уже случилось, так это передача в редакцию журнала "САМВАТАС" стр.12-31. Попадают в пятнадцатый номер, который выйдет ко дню Киева – 25 мая. Что из этого выйдет – обязательно вышлю. Литературному Киеву мой материал показался интересным. С глубоким уважением, Веле Штылвелд

ДОКУМЕНТ №47: Исх. 141/2552 от 12.05.1996 г.
Шалом, Вадим! Готовлю несколько коммерческих и некоммерческих публикаций своего, т.как чувствую, что сегодня я миру необходим. Сам бы я бежал из этого нынешнего бундустана Украины, где жизнь простых людей окончательно от носа до пяток пришла в упадок... За последние же несколько лет очень резко у нас поменялся и климат, и духовная аура. А с введением в моду окончательного и безвременного безденежья учителей жизнь стала беспросветна. Дай Б-г надеяться, что у Вас хоть на чуточку лучше. С Киева майского'96 г. (подпись) Веле Штылвелд.

ДОКУМЕНТ №48: Исх. 147/2558 от 18.05.1996 г.
Шалом, Вадим! В этих четырех разных страничках, коллаж того, что и могло произойти после "Молитвы девочке"... Бред жизненного Абсурда... Но так случилось, и что дает Б-г на жизненном пути Поэта, то одинаково свято:
– и искушение,
– и осуществление,
– и то, что затем последует...
Но, как видно, последует Лето, а у лета свои рассказки и раскраски – под ласки...
Девочка учит:
"На вещи и Человечество следует научиться смотреть с аурической высоты, все время самозабвенно паря над аурами "земного заблудшего Человечества".
Ай да, Люлька, дай Б-г ей светлых дней на Земле. Аминь!
Мир Вашему дому! А штыл андер вельт! Ваш Веле Штылвелд (подмись)
(Ищите и читайте в сети «Майский синдром» – Веле ШТЫЛВЕЛД)

ДОКУМЕНТ №49: Исх. 149/2560 от 26.05.1996 г.
Шалом, Вадим! Больше в мире нет школьного учителя информатики Виктора Николаевича, ибо я уволен по собственному желанию. Теперь у меня больше определенности – я только писатель, но зато нет никакой защищенности – я безработный... Опубликована "Молитва девочке" в "Самватасе" N 16. Теперь бы найти спонсора на 3-4 месяца из расчета по 50$ за месяц для того, чтобы написать книжицу "Потерянный май". Ведь что такое учитель? Ученики, да, они обрящут знание, а я остался без денег к существованию. За этот месяц личностно я много пережил, но видно так было необходимо на этом этапе. Ведь в 42 обычно к смерти уже присматриваются всерьез... К тому же к 42-м я окончательно выпал из мира Детства и советовал бы поступать так же каждому честному педагогу... Но их у нас из-за обвальной нищеты просто нет... Вот собственно и все. Привет из майского Киева. С глубоким уважением, Веле Штылвелд (подмись)

ДОКУМЕНТ №50: Исх. 153/2564 30.05.1996 г.
Шалом, Вадим! Изжевав меня, мир явил мне свою ненависть и вышвырнул меня на улицу. Теперь я только лишь киевский безработный писатель... Надолго ли? Меня уволили (слово подчеркнуто) по собственному желанию со школы. Произошел скол (слово подчеркнуто) времени, и я оказался лишним. Оказались лишними мои глаза, мой ум, моя душа порядочного человека. Похоже, что жизнь все круче и круче начала ввинчивать меня в смертельный штопор. Просто собрались в Израиль моя б/у первая супруга и моя любимая старшая дочь, 15 лет, по вере иудейка. К тому же я сам по уши влюбился в свою ученицу Люльку, старше моей дочери на четыре месяца... Ее любовь была столь стремительно неуправляемой, что смело во мне к ней отеческое, а тут еще не день весеннего Николая я безумно напился... Все это отображено в дневнике "Майский синдром". Уже напечатано 13 страниц, но даже не пересылку у меня теперь нет ни малейших средств. Да, и вообще все это время ты молчишь, и это меня настораживает, тебе пересылают свои приветы ребята со студии "Антарес". Нет-нет да и тусуюсь пока со смятой в комья душой... "Майский синдром" обещает стать Киевской Лолитой... Где его тиснуть бы? Крепкого тебе здоровья. Пиши!

ДОКУМЕНТ №51: от 1.06.1996 г.
Шалом, Вадим Анатольевич! Это последнее письмо весеннего сезона, его квинт-эссенция... Вышел так ожидаемый мой журнал. Кто-то скажет на финской бумаге, а я скажу, что всего при тираже 100 экземпляров. Каждый экземпляр обошелся автору в два полновесных американских доллара. Но что тут поделаешь... Хотелось прокричаться, хоть и получился до какой-то степени слабый комариный писк эстетуирующей публики. Но все-таки этой публикации я обильнейше рад, ибо она подтверждает мою мысль о том, что я недаром вылетел со школы.
У этой жизни я научился только горько проигрывать, вот почему «Молитва девочке» стала моим гимном выигравшим в этой жизни… (любовь – Веле ШТЫЛВЕЛД). Пусть хранит Судьба пух ихних светлых волос... А мне пора определяться на запятках жизненного экспресса, так как со школы меня просто вымели. Происходило это со многими, но для меня это было величайшим стрессом, хотя внешне все выглядело крайне благопристойно, в трудовой ляпнули: "Уволился по собственному желанию"...
Мне очень хотелось знать судьбу моих прежде высланных дневников... Станут ли они кому-либо интересны... Я теперь только понимаю, что это были обыкновенные школьные заметки, но именно в школе еще до недавно теплилась моя в меру неустроенная человеческая жизнь. Сейчас неустроенности добавилось, хотя и появились новые краски на палитре, то, что еще следует называть завтра... Все еще в мире будет. Пока же я только писатель, который, слава Богу, таки состоялся...
С трудом журналиста у меня, как видно, не получается... Мой удел – письменный стол... Но ведь за писательским столом еще никому денег не платят: все мы пока что создаем как бы вещи в себе. Интересно, а будет ли на них спрос в будущем, или будущего у нас нет, и мы погибнем, как застрявшие во времени маргиналии, так и не перешедшие из нашего общего прошлого в разделившее нас настоящее...
Написав на этой планете достаточно для того, чтобы заработать имя графомана, с тем и остаюсь пока и посылаю Вам приветы из вошедшего в Лето Киева. С глубоким уважением, ваш Веле Штылвелд... Куда бы пристроить " Майский синдром"?

Веле Штылвелд, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 619 № 45834 от 24.06.2006

0 | 0 | 2144 | 18.04.2024. 04:11:43

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []