Я тоже был оранжев...

Сегодня в полдень мне впервые в жизни выпало пройтись по проезжей части улицы Красновасильковской – именно так нынешние киевляне окрестили улицу Красноармейскую, которой никак не вернут ее прежнее имя Большая Васильковская. Сегодня в полдень я впервые пересек по диагонали милый с детства перекресток улиц Толстого и Терещенковской, впервые стоял посреди Владимирской, не боясь милиционера, и общался на «ты» с Тарасом Григорьевичем, нечаянно обнаружив, что он был на целый год младше меня-нынешнего. Я шел в оранжевой колонне, среди оранжевых флагов, флажков и флажочков. Рядом с белокурыми девчатами в оранжевых плащах и рослыми усатыми молодцами в оранжевых наплечниках. И старые киевские балконы оранжево качались в такт нашим шагам. Целыми семьями, целыми домами высыпали на улицу Бессарабка и Паньковщина, вынося на люди все, что имело оранжевый цвет и было подъемно для рук. Даже сверкающе-вороной БМВ с желтогорячей ленточкой на антенне чеканно пробибикал нам навстречу “Ще не вмерла Україна...”
Казалось, только царство Аида не имело оранжевого цвета, то и дело сотрясаясь крушительным инфразвуком: “К чему Вам этот опасный цвет? К чему страсти? К чему накал? Гляньте в небеса, в лазоревый покой, хранимый белоснежными перьями облаков! Вот она – истинная красота, гармония и сытое недвиженье вечного мира! Ах, “цвет небесный, синий цвет”...” Да, воистину красота. Воистину вечный мир и величавый покой. Но слишком уж безмерен, слишком холоден и мертвенно-зябок его сине-белый покров. Слишком много здесь льда и слежавшегося, стоптанного снега. Слишком коченеют пальцы, смерзается чувство и тощает ум от одного вида ледяных эльфов, сотнями тысяч шныряющих по стране: вчера они охотились только на урны, а сегодня – уже на всех, кому не пришлась по душе их вчерашняя охота. Обритые снаружи и полосатые изнутри. Только коснись – все отморозят, все оледенят, до спинного мозга, до крови в венах. Растопить бы этот хмурый, иссиня-сизый лед теплым оранжевым маевом! Ан нет! Кто-то слишком много заплатил за гигантскую морозильную камеру. Стучи-стучи каской, дескать, тебе чего-то там недодали и вдова плачет над другом, заживо погребенным в угольной пучине! Поздно! Все ушло в морозилку…
Нет, больше не уйдет! Не уйдет, пока мерцает наш оранжевый архипелаг. Пока оранжев Киев. Пока оранжевы Печерск и Оболонь, Днепр и Сула. Пока оранжевы Сиверщина, Полянь и земли Древлянские. Пока оранжево полуденное солнце, пусть даже непроглядно задрапированное ноябрем-истуканом.— Цвет Надежды и Веры сегодня стал цветом Любви!..
И я отныне оранжев – хотя бы потому, что мне еще не все фиолетово.

22 ноября 2004 года

P.s. Много воды утекло с тех пор. Но это свежее, первозданное, еще не преданное обработке разумом, впечатление от первого дня Оранжевого всплеска, позволяю себе хранить как личную, если хотите, ЭМОЦИОНАЛЬНУЮ РЕЛИКВИЮ. Несмотря даже на то, что многое из произошедшего после огорчало куда больше, чем радовало. Для большинства "властителей парламентских дум" слово "Майдан" стало чем-то вроде аусвайса для входа в народную душу - и не более. Впрочем, к самому Майдану это уже никакого отношения не имело

Александр Резник, 2004

Сертификат Поэзия.ру: серия 757 № 29555 от 23.11.2004

0 | 2 | 2879 | 19.04.2024. 22:57:58

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []