ЮЖНЫЙ БЕРЕГ

1.
Не так уж много нынче на кону.
За прошлое тепло себе воздам.
Настолько хороша весна в Крыму,
что стоит притерпеться к холодам.

И эта гроздь, что все-таки цветет,
готова разделить со мной весну.
Я знаю, как зовут тебя экзот.
Но имя всуе – не упомяну.

Хотя оно, конечно, не секрет.
Так пряно обозначив вечера,
сейчас цветет, потом сойдет на нет,
когда навалит летняя жара.

2.
Сегодня пасмурный день.
Самое время на
плетень набрасывать тень,
чтоб выветрилась она.

Маршрут плодотворно хмур.
Роняет под ноги слова
испытанный терренкур,
бредущий под номером два.

Но вечер, нежданно чист,
развеял марева муть.
Как будто бы новый лист
надеется перевернуть.

Закат, как всегда, спасет.
Ему, за то, что он есть,
прощаешь избыток красот
и первобытную спесь.

Он будет опять и опять
в угоду прядям седым
воздух испепелять,
переводить в дым.

Сладкий холодный огонь
губы омоет и рот.
Может, добрый кагор
разом тоску уймет.

А горизонт – как плач.
Кровь его так горька,
словно вытер палач
лезвие об облака.

3.
На голубом глазу самого синего моря
Тонкая плевра, пенная катаракта.
Ветерок налетает, шутливо вскрывает поры.
Иногда разово, а под настроение – многократно.

Если долго сидеть на камушке, можно высидеть берег,
наладить быт, обзавестись подобьем уюта.
Размякнуть немного, вступая в новую эру,
и волны считать, умножая их на минуты.

Потом на часы, потом интегрально на сутки.
Когда светило пригреет, устроив легкое пекло,
ошибаться в итоге, причем, разумеется, в шутку,
поскольку по дважды два считаешь себя экспертом.

Что может быть проще, чем эти простые, в сущности, числа.
Потому и хочется отменить принцип «око за око»,
простить недоумков, из себя выдавливать мелкие мысли.
Так медленно ноготь растет с внутри запекшимся кровоподтеком.

Мысли не подходят друг другу, но ты для них сводня.
То, что в зените так вдохновенно лучилось,
к горе склоняется и к окончанью сегодня.
Вот и все, что у нас с ним получилось.

Время провести (обмануть его не удастся),
цель благородная, хотя душе и чужая.
Но, если все же сдуру целью такой задаться,
время проще всего проводить – его провожая.

4.
Ворочается моря лоно,
величественна пена тлена.
И, свесив ноги с волнолома,
волну ломаю об колено.

Они меня о чем-то просят.
Сперва одна, затем – другая.
Возможно, удочку забросить,
запретами пренебрегая.

Покуда отголоском буден
и прочей неизбежной дряни
дрожит медузий склизкий студень,
то в глубину еще не тянет.

Но вот простор уже разглажен,
пробилась просинь, стихла буря.
Пожалуй, все-таки отважусь.
Ведь дело не в температуре.

Себя бросает с неба птица,
и, как она, оставив стаю,
что под покровом вод таится
догадываюсь. Но не знаю.

5.
В этот час предельно свежий
набухает слуха почка,
вычленяя писк и скрежет.
Нужно только выбрать точку.

Накрепко сцепивши руки,
увлекают за собою волны,
лапальщицы звуков
минимального прибоя.

Безмятежно и отчасти,
но еще покажет вечер,
как умело гладит мастер
гальку, камни, воздух, плечи.

6.
Раз так уже все сложилось – смакуй и не греши.
К тому же пейзаж в поле зрения весьма недурен на вид.
Мое молодое лицо – моложе моей души.
Да и она неплоха, особенно если не спит.
Привычный автоматизм жестов, движений, поз,
пассажи затверженных фраз, вычитанных острот
в себя абсорбируют странно спелых утренних роз
ветреный аромат, одушевленный пот.
Здесь, где природы фрагменты проявлены и видны,
каких-то других оттенков стелется пелена.
Уже не проходит больше взгляд со стороны.
Да и вообще непонятно, где она сторона.

7.
Свет над миром летит
без подстраховки лонж,
не изгибая свой путь даже на вираже.
И ему все равно – ты менеджер или бомж.
В каждом из них жужжит лживая буква «ж».

Эти постные дни лунной пылью приперчь.
Горы и город до основания срыв,
накуражившись всласть,
в море уходит смерч,
и в тылу у него ветер держит отлив.

На мелководье души мусорный кавардак.
Водоросли вороша,
камешек лучший заначь.
Он перевесит все – любого крушения знак:
разбитые сундуки, щепки, обломки мачт.

Голову запрокинь к блеску синей слюды.
Вдруг пробьется к тебе
сквозь морок и в губы «цем»
нежнейшим прикосновением
лучик первой звезды.
Просто поверь в него и помирись с Отцом.

Станет неважно тогда, что шепотом ты орал,
голос пустой сорвав, молодость отхрипев.
В полом куполе ночи звучит небесный хорал
и повторяет вновь
свой надмирный напев.

8.
Это почти блаженство –
нега ночных арий.
Благодушно прожектор
в небе лучом шарит.

Дальних сполохов споры –
то щедро, то скупо.
Эхо огней. Город –
весь – уступ за уступом.

Вязь горной дороги –
давнему страху плата.
За скалистым отрогом
зад свой Медведь спрятал.

Моря чуть слышный лепет.
Жизни восторг поздний.
Небо уже светлеет.
И все равно – звезды!

2002 г.

Владимир Гутковский, 2003

Сертификат Поэзия.ру: серия 530 № 18505 от 22.09.2003

0 | 3 | 3575 | 24.04.2024. 17:21:35

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []