МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА – НА СТРЕТЕНЬЕ МИРОВ

часть первая

Психоаналитики модны не только на Западе. На обширнейшем евро-азийском Востоке их заменяют поэты. Все дело здесь в том, что славянские языки по своей природе силобитонические, а соударение гласно-согласных звуков давно было замечено православием. Об этом мы и говорили с двадцатипятилетним семинаристом Олегом. Затем, исповедовались мне, поэту, живые – в плоти и крови люди. Памятуя об этике, которую я прежде так часто нарушал, Имена исповедавшихся останутся в тайне…

W

МЕЛИСЕНТА И БЕРРИМОР

БЕРРИМОР:
Как обращаться к юной леди?
МЕЛИСЕНТА:
Для вас я, Берримор, миледи!
Здесь, на стечении веков,
на странном сретенье причалов
реки без временных оков
хочу, мой паж, пожить сначала…
БЕРРИМОР:
Миледи, я — дворецкий ваш!
МЕЛИСЕНТА:
Ну, Боже мой, какой пассаж:
оруженосец, грум, лакей –
зануда, умница, злодей,
одно запомни, ты – слуга,
а госпожа, известно, я!
Хочу я жить прекрасно вновь!
БЕРРИМОР:
Что подавать: бифштекс, любовь?
В меню есть устрицы для вас…
МЕЛИСЕНТА:
А есть Удильщик?
БЕРРИМОР:
Вот те раз,
здесь, на сретении веков
ни принцев нет, ни простаков,
халифы есть, но лишь на миг,
тьма дураков, но не из книг,
а так: по жизни, по судьбе…
МЕЛИСЕНТА:
Гони их прочь! О горе мне!
А есть ли к устрицам вино?
БЕРРИМОР:
Мартини, мэм!
МЕЛИСЕНТА:
Не сметь! Давно ль
дано тебе распоряженье:
миледи я!
Столь откровенно
назвать меня простецким "мэм",
оглохший олух, как посмел?
БЕРРИМОР:
Недоработочка, мадам,
простите, леди…
МЕЛИСЕНТА:
Олух, хам! Ми-ле-ди я,
а ты лакей! А, впрочем,
выучишь, поверь…
Поскольку…
(плачет)
Впредь не смей
так унижать меня, мой друг.
БЕРРИМОР:
Миледи, я немного глух,
а вы – капризное дитя,
но, воду в омуте мутя,
слезами раните мой слух.
МЕЛИСЕНТА:
Подай мне устриц, Берримор!
БЕРРИМОР:
К мартини, к пиву?
МЕЛИСЕНТА:
Что за вздор!
Желаю вересковый эль!
БЕРРИМОР:
Да где же брать его теперь,
миледи, пили бы мартини –
"Бианка", белый будто иней,
на донце вишенку к нему…
МЕЛИСЕНТА:
Ну ладно, будет посему!
Но ты сперва глотни глоточек –
вдруг отравить решил, дружочек,
тогда и первый отойдешь
туда, где в мире правит ложь.
БЕРРИМОР:
Не бойтесь, я вас не покину, –
но пить, так сразу половину,
а то, что яд, а что не яд
не разберу я в невпопад.

2003 г. – ВЕК ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

W

БЫТИЕ, ГЛАВА ВНОВЬ ТРЕТЬЯ:
ИСКУШЕНИЕ ЕВЫ – ВЕК ДВАДЦАТЫЙ
ЕВЕ – ШЕСТНАДЦАТЬ…

ЗМИЙ: Тебе шестнадцать. Внешне – рай. А что внутри тебя, скажи!
ЕВА: Там мир сияющий и яркий. Там много света, там мне жарко…
ЗМИЙ: Зачем одежды носишь ты?
ЕВА: Чтоб выглядеть… И, потому что так считалось до меня:
разумно, пёстренько, удобно…
(смеётся)
ЗМИЙ: А где же спрятана душа?
ЕВА: Она – где сердце: там болит. Там все плохое ощущаю, –
порой предчувствую и знаю, что завтра мир мне сотворит.
ЗМИЙ: Она – не ты?
ЕВА: Ну, нет… Она – душа – моя земная самость
одной лишь мне она досталась, но ей доступнее мечта.
ЗМИЙ: А что ты видишь постоянно в миру, где милый твой и ты?
ЕВА: Там для души растут цветы. Коктейль из двух переживаний
там пьём мы вместе – на двоих: я это знаю не из книг –
душа моя в клубке страданий, терзаний сладостных, как миг!
ЗМИЙ: Кто более из вас разумен: душа твоя иль твой кумир?
ЕВА: Душа моя пылает с ним, а он рассудочен бывает…
ЗМИЙ: Так он тобою помыкает? Разумен он, а та – легка,
и потому смешна…
ЕВА: Быть может… Но он ведь тоже в чём-то слеп. Его веду я…
ЗМИЙ: Далеко ли? И можешь ли уйти сама, чтоб без него,
как ветер в поле?..
ЕВА: Сама боюсь. Я с ним всегда или с подругами бываю.
Души одной не отпускаю. Опасно это.
ЗМИЙ: Вот дела! – Так ты опёки ждёшь – не ласки. Ты –
неотважное дитя. А я-то думал, в полночь глядя,
ты выйдешь на берег морской, и, сбросив свой
покров мирской, умчишь на волнах с мир мечтаний!
ЕВА: Не всё так просто… Видишь, я от одиночества робею.
В нём – страх. К другим стесненья нет, – будь полночь то
или рассвет, раздеться донага сумею, а вот душа…
С ней сладу нет.
ЗМИЙ: Выходит, что душа не смела: в шестнадцать лет
смелее тело, а душу тиснешь в трафарет!

1991 г., ВЕК ДВАДЦАТЫЙ

W

БЫТИЕ, ГЛАВА ВНОВЬ ТРЕТЬЯ:
ИСКУШЕНИЕ АДАМА – ВЕК ДВАДЦАТЫЙ
АДАМУ – ВОСЕМНАДЦАТЬ…

ЗМИЙ: Вот мы и встретились, как есть…
Скажи, Адам, что видишь здесь?
АДАМ: Уют, разорванный на части.
В такой уют нельзя войти…
ЗМИЙ: А почему?
АДАМ: Иллюзия не материальна.
В ней жизни нет…
Она – желанье, она – в пути…
ЗМИЙ: Стоим с тобою у картины.
Она для взглядов рождена.
Что видит взгляд твой, например?
АДАМ: Мне трудно, я косноязычен.
Скорей, пожалуй, нету слов…
ЗМИЙ: Но что за рамкою картины?
АДАМ: Там, в самой точке отправленья есть девушка…
Ведёт она в сиреневую бесконечность…
Начало есть, но нет конца, –
там нет оков… Там – человечность!
ЗМИЙ: А вслед за нею что – мечта?
АДАМ: Пожалуй, нет…
Там происходит вполне соломенный пейзаж:
размыты краски, тени стонут, деревья дышат вдалеке…
А ощущенья, – как в реке – сплин НЕРЕАЛЬНОГО ПОКОЯ.
ЗМИЙ: А есть покой, что нереален – весь – от начала до конца?
АДАМ: Есть в подсознательном желанье…
Такой покой – он без конца…
Сначала сон и пробужденье…
Затем – безмерно серый цвет.
В нём –жизнь – как есть – без приближенье,
как промежуток между тем, что мы МЕЧТАМИ называем…
ЗМИЙ: Да ты, как вижу я, – поэт!
А что мечты, – зачем они?
АДАМ: Чтоб радоваться жизни стоя, при состоянии покоя
и быть причастным Сам к СЕБЕ…
Ведь – Я в истоках мирозданья!..
ЗМИЙ: А что, по-твоему, есть Я?
АДАМ: Во-первых, точка отправленья,
и, почитай, что пут Земли,
а всё вокруг – мир декораций,
которые мелькают быстро,
как на фридевицах монисто… –
Мир без Призренья и Любви.
А я – парящий в мире гений,
призревший склоки и сомненья,
годами хоть и молодой,
но эгоист с огромным стажем.
Мне не знакома лет поклажа:
я – молодой – со стажем – эгоист

1991 г., ВЕК ДВАДЦАТЫЙ

Веле Штылвелд, 2003

Сертификат Поэзия.ру: серия 619 № 18050 от 02.09.2003

0 | 1 | 3278 | 17.04.2024. 02:42:21

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []