СЛОВО

1.
Слово! К тебе иду по созвучьям,
Каждым стихом сожжена и мучима.
Всё - о Тебе, и когда об ином.
Лишь о Тебе мой за томом том.
Лишь о Твоих городах и людях.
Лишь о Твоих сентябрях и судьбах.
В чащу Твою - мой метельный волос.
В чашу Твою - мой запал и голос,
В лоно общей Души.
ГОлоса - не лиши!

Слово, в Тебе и добро, и крепость.
Слово - прозренье мое и слепость.
Всё потопает во тьме сырой,
Если ты, совесть моя, не со мной.
Словом расту и качусь по склону.
Словом свою распускаю крону.
В Слове - значенье мое и смысл.
В Слове - звучанье, и темп, и высь,
Высь от души - до Духа.
Только б не стало глухо!

Только б не стыть безголосой глыбой!
Слово, за всё от души спасибо.
Слово, я всё приняла - и снова
В мир выпускаю под видом слова.
Мысль - но под видом строки и ритма.
Звук - за которым всю сущность видно:
Сущность вещей и дел,
Сущность и душ, и тел.
Дух ли? - но Духа слог.
Звук ли? - но звук есть Бог.

Слово, Господь мой, Боже,
Верую - в звук по коже!
Жертва, распятье рук -
Гласных протяжный звук.
Храм, Иордань, Голгофа -
Ритмики катастрофа.
Дерево для Креста -
Совести нагота.
Всё - о Тебе. Тобою
И говорю, и вою,

Шествую по созвучиям.
И не желала б - лучшего!

2.
Вбиранье в сердце смысла, слова, знака,
незримого для глаз. То не бумага
со мною говорит, рукою водит
на языке, цветущем о свободе,
звенящем о свободе, льющем ливни
свободы и любви. Светло и сильно.
(Не путать со свободною любовью,
которою нас тяжесть тела ловит -
та прочность, плотность, грузность, недвижимость,
под коей дух не знает: мертв ли? жив ли?).
Свободно литься, виться, скрыться, сбыться -
не бабьим телом - воздухом: жар-птицей!
Ее стихия - воздух и огонь,
а тело - как скафандр, латы, бронь
(в них долго не проходишь). Взмах рукою -
и звуки наполняются любовью,
растут и просят выпустить из клюва
в восторженную ночь. А чтоб не сдуло,
сначала - на бумагу, в гущу слов.
Невиданный любовный мой улов!
Не неводом, не наговором неким.
Слова забрало поднимают (веки),
льют в очи свет и тщатся из темницы
(груди моей) взахлеб освободиться.
О, сколько жарких златотканых перьев!
Но не поднять глаза на них не смею:
чарует ночь сияньем страшным их -
и вновь без сна… И вновь бормочет стих…
То не бумага. Нет, то не бумага,
но шпаги духа звонкая отвага,
целующая звуком, словно жалом.
Светло, свободно, искрометно, шало.
И, между тем, для знающих язык -
так глубоко, что явно: не из книг,
но из Того, Что составляет книги, -
из Слова-Бога, Слова-Света. Блики
Его разнообразны и свободны.
Так многозначны! - Звуки? - Шифры! коды!
Какой "Толковник" растолмачит полно
всю звукопись Божественного лона?..
Мы - пробуем. Без сана и без права.
Из клюва ночи - звуков пестрых лава:
лови, вбирай, подхватывай в строку!
… Вот что на бабьем выдалось веку,
вот вам свободная любовь по-птичьи:
Поэзия во всем ее величьи.

3.
Перья-перья… Согласных стая -
многоцветная рать святая.
Гласных шествие в светлом нимбе
согласованно, в строгом ритме.
Только буковки, только звуки,
но божественны и упруги,
родники, рушники и реки,
снегири, светопады, снеги.
Стрелы солнечного дождя
к нам из жерла ночей летят.
Что там? Ангелы? Серафимы? -
Богом-Словом до слез любима
речи русской родная пажить
(тож славянская, да не ваша,
галичане и коломыйцы).
Спицы пламенной колесницы.
Крыльев огненных колоски.
Как спасение от тоски -
вера-снадобье, звуки-зелье,
речи русской родные трели.
Выше, жарче, мощней, стихия
врачевания словом! Крылья -
Силы, Власти, Начала. СлОва
соловьи, скоморохи, совы.
Рас-сыпаются. Рас-ходилась
речи русской родная сила.
Хороводная.
Плясовая.
Сумасбродная.
Огневая.
Созидающая до звезд
Божьих смыслов широкий мост.
Бесконечные рати таин
в этих буковках. Лучезарен
и пречист от пера до строчки
речи русской родимый кочет,
птица жаркая,
птица-утро.
Птице жалко ли
выдать чудо?
Всем, кто в чудо небес не верил, -
златотканые Божьи перья!
Всем, кто звук ни во что не ставил, -
звукопадов святые стаи!
Подставляйте глаза и уши:
слово - четче, ясней, упруже.
Подставляйте уши и очи:
слово - глубже, ёмче и звонче.
Постигайте стихию жара -
златотканого неба кару.
Постигайте стихию пенья
как великий урок терпенья,
как высокий урок вниманья.
Звуки-птицы и звуки-зданья,
звуки-травы, каменья, шпили,
речи русской родные крылья.
И восходят полки тех смыслов
выше радуги-коромысла,
выше звезд и Вселенной крова -
к пра-звучанию Бога-Слова,
Что журчит и стенает нами,
нашим поиском, страхом, снами,
нашей памятью, болью, зреньем,
малых деточек сотвореньем,
светом, радостью и стихом.
Словно крылья любви - легко.

4.
Когда Оно проходит по тебе
(По голосу, по смыслу, по судьбе,
По Евиному страстному началу)
Так, чтоб подбросило и закачало,
Широкими и жесткими шагами,
Тяжелое и мощное, как камень,
Певучее, как солнечные стрелы,
Дыханием твое сжигает тело,
Разуплотняя и развоплощая,
Рокочущая сила роковая, -
Твой Евин сад плодами обрастает,
А ты, в дыханье превращаясь, таешь
От этой боли - огненного змея.
… Посмею ли сказать Тебе: "Не верю"?!

5.
Легко - поется,
Светло - дается:
До боли в сердце.
В иное Дверца,
Но - открываю…

6.
Под тяжестью Твоей не покачнуться бы!
Внимая плачу, смеху и мольбе,
Остаться - лишь тростиночкой певучею,
Но - полною звучанья о Тебе.

Шепча в ничто свое лихое знание,
Величественной Силы торжество,
Не быть Его огромностью раздавленной
И не прельститься славою Его.

Осознавать, где Бог, а где творение,
Не надмеваться ролью со-творца
И чувствовать земное тяготение
Чуть менее, чем древний зов Отца.

На души откликаться со-звучанием,
На Слово - всей вместимостью, пока
Поддерживаешь властно это здание
Клонящегося к небу тростника…

7.
Из комнаты уйти, из отчества,
из линий рук и головы,
из веры, из графы "и прочие",
из материнства и любви.

Из голоса, из новой родины,
из мимики и языка,
из сада, из дорог, что пройдены
иль намечались мне пока.

Из откровенного признания,
из тайны сладкого тепла,
из октября очарования,
которым только и жила

весь год спустя. Из клятв и праздников,
работы, дома, быта, гор,
из реализма и романтики,
из времени - наперекор

всему и всем, презрев их правила
о долге, возрасте, пути,
уйти бессрочно. Как ужалило
вдруг состояние уйти.

Нахлынул "воздух" безвоздушности,
разреженный, высокий, без
земли, людей, кому-то нужности.
Как будто умер - и воскрес

иным. Семьи вне и призвания,
не помня, кто, зачем и с кем.
Вот так же "умирала" ранее,
когда писала - не совсем,

конечно. Только повторение
сей пытки затянулось так,
что состояние безвременья
скорее боль, а не пустяк:

столь трудно воскресать из Божьего,
и возвращаться в мир земной,
и облекаться плотной кожею,
и задыхаться тишиной,

покинув краски, звуки, молнии
далеких сфер, иных начал…
Вы знаете? Вы тоже вспомнили
обетованный наш причал?

О, этот ужас лба, конечностей,
всего, что давит и гнетет,
вас уводя из мира млечности
в мир телефонов и забот…

Невыносимо: вдохновение,
пожар разреженных слоев,
и бесконечное горение
в потоке образов и слов,

и Божье - страшное, огромное,
распахнутое и без дна -
охватит высотой агонии -
а я, песчиночка одна,

вместить пытаясь невместимое,
крушусь, теряю свой покров…
Суровая, неумолимая,
о, Слова тайная любовь!

Светлана Скорик, 2003

Сертификат Поэзия.ру: серия 576 № 17610 от 13.08.2003

0 | 1 | 2386 | 19.04.2024. 15:13:37

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []