Из самолёта и другое

Владимир Ягличич Из самолёта
(С сербского).

В иллюминаторах лица.
Облачный пепел лёгок и бел.
В воздух стремятся люди и птицы -
поэтому я взлетел.

Будто посланный к чёрту,
мотор заглушает слова.
В нём техника высшего сорта
и дивный секрет волшебства.

Как он прорвал облака ?
Что меня ждёт в итоге -
добрый прилёт или крах ?

Земля от меня далека.
Не зная иной дороги,
я всё ещё в небесах.
-----------------------
Из авиона

Кроз прозориh лица провире:
облачци, бели пепео...
Зар зрак човека подупире?
Зато сам узлетео?

Носи нас мотор. Чиме?
Крилима бестрагије.
Техника, друго име
магије.

Дакле, приземльиhе ме,
- само, јесам ли спреман? -
мирно слетанье? пад?

Далек земльи све време,
иако другу немам,
лебдим и сад.

Владимир Ягличич Шумит липа...
(С сербского).

Истомившись от молчанки,
липа что-то шепчет хмуро,
будто строки "Сербиянки"*;
либо вспомнился ей Джура*.
Мир в движении, в круженье.
Мертвецы в надеждах пущих
робко просят разрешенья
возвратиться в круг живущих.
В песнях липы - знак поэтам,
чтоб, рассудку не переча,
были ясны в ими спетом,
но ценя не только речи.
Стань бессмертным в шуме липы,
нечто - кроме слов - сбирая,
вплоть до благостного скрипа,
как ты внидешь в двери Рая.
------------------------------
Шуми липа...

Шуми липа, и самује,
и шумори врх авлије,
ко да Джуру* декламује,
ил стихове Сарајлије*.
Понавльа се, кружи живот,
и мртваци, уз довратак,
под резама, снебивльиво,
ишту право на повратак.
Све то - знаци, све то - вести.
Сад, песниче, не окасни,
у реч немој све превести
и, јасан, све не појасни.
Трај, шумору старе липе,
замри, речи до тог часа,
кад пут рајских двери шкрипе
не устане мртва раса.

Примечание.
В стихотворении вспоминается пара знаменитых сербских поэтов XIX века:
Георгиje "Джура" Якшич (1832 - 1878). Он прославился как поэт, прозаик, драматург и художник.
Второй - Симо Милутинович Сарайлиje (1791 - 1848). Он был учителем владыки
Черногории Петра II Негоша. В переводе стихотворения на русский язык названа его
поэма "Сербиянка".

Владимир Ягличич  Начало
(С сербского).

Уже не можем вспомнить лица
людей, что нас растили в детстве, -
успели, будто в дымке, скрыться;
куда-то за горами деться.

Хоть это никому не нужно,
всех в жертву обрекли нас предки.
Не идиллично, а недужно
живём. Иные судьбы редки.

Мы выросли, не зная счастья,
но указавшим путь до цели
и проявившим к нам участье,
мы б ничего не пожалели.

У нас в лугах стада скотины,
которую пасём мы сами.
Нам ветер дует в грудь и спину.
Он в небе дружит с облаками.

Нас от рождения до гроба,
как прозорливцы и пророки,
мистически зовут чащобы,
крутые горы и потоки.

Я славлю звёзды и зарницы
под небом ими осянным,
но чем бы в жизни мог гордиться,
не спев хвалы односельчанам ?
-----------------------------------
Почело

Ликови, за свет анонимни,
оформише нас, у време наше...
Ко завесама скрити димним
за брдом неким, сви!, осташе.

О смртоносно идиличина
польа, човече на свет свико!
Ми смо предачка жртва, лична,
а не тражи је од ньих нико.

Величина је и без среhе
кад ништа немаш - све да дајеш:
и путоказ за пут, кад креhеш,
и пржено, за фруштук, јаје.

Свуд уз нас травке, животинье
питоме, које трпко служе,
и ветар који хуј протинье
са небесима белим здружен.

Док од колевке све до гроба
као јавичи и пророци
мистични зов, из доба древног,
проносе шуме и потоци.

Сельани - чудо: да се схвати.
У глас и лик се, ньин, одевам.
И шта ми вреди опевати

 свемир, ако ньих не опевам?

 

Владимир Ягличич   Дядя Змай - Чика  Иов
(С сербского).

1. Где дети мрут, стихи плохое зелье.
Необходима стойкость - без нытья.
Слежу глазами за пустою колыбелью.
В ней жизни больше нет. Пустеет и моя.

2. Уже старевший, он был в кресле
и, голову нагнув, жёг спички. Клал в пепельницу их остатки.
а после полнил свежими карман.
Привычку, говорят, завёл он в Вене:
грел пальцы быстро гаснущим огнём.
Не смела у него спросить, что в пламени он видит.
Должно быть, он сказал бы - Ружу,
а с нею Марка, Саву и Тияну. И Юга.
И свою отраду Смильку.
Сгорает огонёк - и жизни нет.
С собою принесла я чашку чая с бутербродом.
Он не взглянул, но мне кивком дал знак,
что благодарен.
При том он долго ласкал рукою скрипку,
что подарил ему когда-то серб из Лики.
Жаль, что меня не приласкал.
Любому видно: свет в его глазах угас.
Заметили, что он порой глядит бессонным взором
на свет в своём окне...
Нет, не посмела у него спросить, что видит.
А он там ищет Ружу и пятерых детей...
Они уже не с нами. Куда и как им выйти
из узенького огонька.

И я из комнаты на цыпочках ушла.

3. Как быть ему ? Представилось в сознанье,
в придачу с мутной пляскою в глазах,
что глохнет пульс, недостаёт дыханья
и суть всей жизни обратилась в прах.
-----------------------------------------------
Чика Јова

1
Шта стихови могу, кад умиру деца?
Утехо страшна, мимоиджи, немој!
Ньиханье глуво празнога кревеца,
живот - не ньихов, ал више и не мој.

2.
Старчиh је седео у фотельи,
климао главом и изгореле шибице, по навици,
вадио из пепельаре, пунеhи джеп.
Навика из Беча, кад је, кажу,
на кратковечном пламену прсте грејао.
Нисам смела да питам шта видите,
јер би ми, можда, рекао - Ружу,
и с ньом Марка, Тијану, Саву. И Југа.
И льубимицу, Смильку.
Тај пламен кратак, живот сав.
Принесох шольу чаја, и сендвич,
и не погледа, ал главом даде знак
захвалан да је.
Једном је, дуго, миловао гусле,
дар Срба из Лике.
Да је тако миловати мене.
У очима згаснут сјај сви виде.
и затичу га где погледом бесаничним
кроз прозор премерава свет.
Не, нисам смела да питам шта видите,
јер гледао је Ружу, и њих пет...
Веh не са нама. Из тескобе
згаженог пламичка, куд изиhи?

И ја изаджох, на прстима, из собе.

3
Био је свет, и илузија беше,
да куцавице понестане дах,
да с мутном скрамом пред зеном заплеше:
животa кошта, а остане прах.

Примечание.
Стихотворение посвящено светлой памяти замечательного сербского поэта  Йована Йовановича "Змая" (1833-1904).
Многие его стихи перевели на русский язык лучшие отечественные поэты  Анна Ахматова, Михаил Исаковский, Алексей Сурков, Николай Тихонов, Самуил  Маршак и другие. С его творчеством российская публика ознакомилась уже  в XIX веке. Он сам тоже не преминул ознакомить своих сербских собратьев с  некоторыми сокровищами русской поэзии, в том числе со стихами М.Ю.Лермонтова.

Владимир Ягличич Скотобойня
(С сербского).

Здесь живность массово губят:
то кнопку нажмут - и током,
то топорами зарубят.
Как это сделать с меньшим шоком ?

Быков крушат ударом в темя.
Режут свиньям и овцам гортани,
Пока те мрут, хрипя всё время,
живая кровь течёт в лохани.

Крюки, как зубья из пасти
вцепились в туши за рёбра,
и пилы их делят на части,
ножи зачищают бёдра.

Сдирают кожи, и парни,
весь ливер, собрав по ваннам,
несут скорей в поварни,
пока свежи, как дар гурманам.

Пускают воду под давленьем,
чтоб все кишки промыть почище:
доволят мышек угощеньем,
а те - для местных кошек пища.

Коты продолжат истребленье
мышей без долгих мерехлюндий -
навоз пойдёт на удобренье
окрестых латифундий.

Смотрю: окорока в итоге
красивы - как картинки.
Нам известны их дороги -
все отправятся на рынки.

Кого не взбудоражат
прилавки с горами мяса ?
Там, кстати, честь окажут
и кровяным колбасам.

Каков же людям смысл заняться
на бойнях этим жутким дельцем ? -
Жестоко ? Но сулит богатство
своим рачительным владельцам !

Та наша алчность постоянна,
хоть каемся - лишь точим лясы.
Я сам смущён, но лгать не стану:
я тоже потребляю мясо.

Нам сладко от условий льготных:
живём, как то вошло в обычай,
за счёт погибели животных,
навеки ставших нам добычей.

Блеют, мычат, прячутся сзади.
Вскоре все предстанут на блюде !
А мне всегда при том параде
всё кажется: это люди.
------------------------------
Кланица

Овде се масовно затире.
Каткад, струјом, на дугме,
каткад замахом секире.
Није болье ни другде.

Мальем у главу, говече.
Свинье и овце - у гркльан.
Расечеш, крв потече -
бујица, шикльа и кркльа.

Тестера череке полути,
дигнуте на ченгеле.
Нож двоји кости. Колути
бутова да се забеле.

Кожу деру, алкови
крв износе из кланице.
Да се не сири, како би
вальала, за крвавице.

Садржај цревни пишне ли,
притиском воде пропишне.
Осладиhе се мишеви,
а ньима мачке дворишне.

Кад довольно набубре
и смрт се у ньих улије,
такви остаци наджубре
сельачке латифундије.

А кад се обраде бутови,
пакују их у пакете.
Знају се унапред путови -
одавде, у маркете.

Тако је смисао остао
скривен у некој загради:
да је сав овај посао
наменьен доброј заради.

Сазнаньу остајем веран,
не могу га помести.
Ал нисам лицемеран
да жалим што hу појести.

Низом векова дугих
ко да је потписан уговор.
Живимо пропашhу других
биhа, у свету суровом.

Послуш, блејанье, повоци,
одвајкад - па нек буде.
Ал зашто у тој поворци
ко да привиджам льуде?

Владимир Ягличич Птенец
(С сербского).

Ещё не ведая куда,
хочу уйти в полёт нередко -
с тех самых пор, как из гнезда
меня отправили на ветку.

C утра, без всяких лишних слов,
толкнули в небеса без края,
а был ли к этому готов,
я до сих пор и сам не знаю.

Но был пернат и окрылён
и напрягал свои усилья.
Была ль то явь, иль только сон ?
Свистящий ветер впился в крылья.

Я чуял в сердце мерный стук,
а в теле слаженную цельность
и, поднимаясь, понял вдруг,
что улетаю в беспредельность.

Летал, исследовал места,
толково или бесполезно.
Был там, где только пустота,
и осознал, что - всюду - бездна.

Вступаю в битву до конца.
Пусть смерть грозит убойной клюшкой -
птенцом, вспорхнувшим из яйца,
взлечу над собственной макушкой.
------------------------------------
Птиh

Мами ме нека незнан,
по ноhи, и по дану,
још откад ме из гнезда
посадише на грану.

Ил ме гурнуше, просто,
(сам, можда, неhу смети) -
да ме прогута простор:
нису ни рекли - лети,

а веh сам замахивао,
вукла ме, веh, силина,
јавом? или сам снивао? -
фијук оплетен крилима.

Срце? Оно је тукло,
и чупало се перје,
али ме, отуд, вукло,
сад видим шта - безмерје.

Летех, тражеhи места,
(за други пут и не знам).
Нисам био ни свестан
да је - посвуда! - бездан.
 
Да се не може избеhи,
да се мора у пробој -
као јајету излеhи -

у лет над самим собом.

Владимир Ягличич Хранитель
(С сербского).

Косы раскинув - будто берёзка
ветки в серёжках над грудью крутой -
девушка шла вдалеке неброско,
но поразила меня красотой.
Как же других не смутила ? Смекаю:
скромно держалась, и платье - не шик:
меж сухопутных - как птица морская,
меж заурядных - ангельский лик.
Я ж изменился с той памятной встречи,
стал изнывать от нахлынувших чар.
Как бы я жил, этой страсти переча ?
В сердце возник негасимый пожар.
Если бы Смерть забрала её в жмени,
смело шагнул бы за нею хоть в Ад,
чтоб вырвать из мрачной жестокой тени
и невредимой вернуть назад.

Любуюсь синей прядью возле ушка.
Где ступит - вся округа весела.
Как был бы горд, когда бы та подружка
сама взяла меня в хранители от зла.
Кто б, как не я, берёг её любезно,
когда наш мир опасен и рисков:
куда ни глянь, а под ногами бездна,
а девушка - нежнее облаков.
Увы ! Весь мир - сплошное поруганье
и благости и гения Творца...
Слежу за ней, как выйдет на гулянье.
Идёт домой - я сзади до конца.
Моя награда - каждая улыбка.
Ей весело - мне тоже это впрок.
Сны радостны, здоров, дышу не хлипко,
в руках струится золотой песок.

На миг отвлёкся - заблудился в грозах.
Когда увидел вновь, она была стара,
а вспоминал о ней, о прежней, в грёзах.
Былого нет. Опомниться пора.
И сразу же припомнил все ненастья.
Как много светлого отнял злой рок.
Какие горькие стряслись несчастья,
и я красавицы не уберёг.

Но та дала мне всё, что дать сумела,
вязав две жизни, не сцепляя рук;
живою кровью мне всю плоть согрела,

не зная, что при ней есть страж и друг.
-----------------------------
Чувар

Косе расуте ко у брезе
са свешчицама на грудима,
она кораком ситним везе,
сушта лепота медж льудима.
Не примеhују - зар је могуhе? -
струк танак, плаве фармерице,
медж сувоземним биhе пловуhе,
медж нишчима божанско лице,
нешто због чега вреди да се
дише, и чезне - до сусрета
огньи у срцу жар не гасе.
Да ми је смрhу одузета
пешачио бих до самог Хада
да вратим је, из света сени.
Не може ником да припада:
припадала је само мени.

Увојци плави око ува,
ножица која плочник части
дотицајима. Ко да чува
прелест? Ко hе је на земльи спасти
ако не ја, који од сваког корака
ньеног презам - јер свуд је бездан.
Порознија је од облака,
али вечније ништа не знам.
Без нье, сав свет је порекнуhе
божјег ствараньа, у невольи.
Пратим је куhи, и из куhе,
да свакој жельи удовольим.
Награда је и сам ньен смешак
и задовольство што ме има
ко медж прстима сипки песак,
и устрепталост у ноhима.

Ал једном је медж зграде зашла -
указала се ко старица.
Тражих преджашњу - залуд маштах,
и узалуд за ньом нарицах.
У једном трену, колико година
прошло је, силом злог чараньа!
Каква се несреhа догодила,
јер је остала без мог стараньа!

Ал све ми даде - што дати може
биhе, са биhем кад се споји.
Хладно ми месо крвльу проже.

А није знала ни да постојим.

Владимир Корман, поэтический перевод, 2018

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 132292 от 02.02.2018

0 | 0 | 982 | 19.04.2024. 00:58:02

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []