Перси Шелли. Портрет Шелли («Адонаис»)

Перси Б. Шелли  Портрет Шелли - «Адонаис. Элегия на смерть Джона Китса, автора Эндимиона, Гипериона и проч.» («ADONAIS. AN ELEGY ON THE DEATH OF JOHN KEATS, AUTHOR OF ENDYMION, HYPERION, ETC.»)

["Адонаис" сочинён в Пизе в начале июня, 1821, и отпечатан под именем автора в Пизе 13 июля 1821г.]


31.
Всех менее приметен хрупкий облик,
Фантом среди людей, друзей лишён.
Последнее потерянное облако
Утихшей бури. Новый Актеон *,
Узрев красу нагой Природы, он
Бежал неверными стопами в дали
Пустынной жизни, сворой окружён -
То мысли, им взлелеянные, мчали
За тем, кого они творцом и жертвой знали.

32.  
Подобный барсу дух прекрасен, быстр -
Любовь в отчаяния маске, сила,
Бессильем опоясанная - ввысь
Не вознести ей будние светила.
Гроза прошла, мгла факел погасила,
Разбился этот вал... Пусть длится слово -
Вал уж разбило. Солнце гибель свило:
Цвет вянет. Что ж, хоть щёку кровь пунцовит,
Но в сердце, нет – струить не долго этой крови...

33.    
Его венчали нежные фиалки
Завявшие, цвет белый, голубой.
На конус кипариса плющ свой жалкий
Накинул локон, – взвившийся стрелой
Побег, залит полдневною росой,
Вибрирует. Сквозь грудь так сердца тон
Ладонь колышет, жизнью налитой.
И он гоним, один, неукрощён,
Олень, отбившийся от стада, стрелой сражён.

                Ленинград, 26 января – 8 июля 1975г.
                Санкт-Петербург, 30 ноября 2016г.

34.
Все, стоя в стороне и слыша стон
Его, смеялись, пряча слёзы, знали
Породу кроткую, кто удручён
Чужой судьбой, – так новые печали
Он пел в реченьях чужеземной дали.
Урания с печалью свой вопрос –
'Кто Незнакомец?' – изрекла. Едва ли
Ответить смог Он, лишь повязку снёс
На лбу с кровавой раны – Каин иль Христос!

35.
Нежней чей голос смерть утешить может?
На чьё чело глухой покров надет?
Печальный облик чей над белым ложем
Смерти склонился, словно монумент,
Умерить стоны сердца дав обет?
То - Он, ум кроткий! С болью наравне
Ушедшего почтивший лёгкий след.
Не дай спугнуть нестройным вздохом мне
Покой сей жертвы сердца в скорбной тишине.

                      Санкт-Петербург, 10 декабря 2016г.

* Когда богиня Диана во время летней жары, устав от долгой охоты, в тенистой долине, которая называется Гаргафийской, омывалась у источника, который называется Парфением, Актеон, внук Кадма (т.е. родственник Эдипа! Вспомним, как начинается "Царь Эдип" Софокла: О, деда Кадма юные потомки...), сын Аристея и Автонои, направлявшийся в то же место, чтобы освежиться, и гнавший перед собой собак, с которыми он охотился на диких зверей, нечаянно увидел богиню. Чтобы он не мог говорить, она превратила его в оленя. Его собаки приняли его за оленя и разорвали. 

Мне кажется, читателю важно, чтоб ему назвали поимённо всех этих сук и кабелей, которые растерзали несчастного Актеона. У меня есть такая возможность – их имена оставил нам Гай Юлий Гигин (лат. Gaius Julius Hyginus) в своих «Fabulae». Но сначала я позволю себе небольшое отступление. 

Общеизвестно, что Шелли утонул вместе со своим другом капитаном Э.Вильямсом и юнгой Ч.Вивианом на своей яхте в Средиземном море в заливе Специя, 8 июля 1822 года, т.е. РОВНО год спустя после написания данной Элегии памяти Китса. Поэт не дожил чуть меньше месяца до своего тридцатилетия. Однако, буквально днями я обнаружил в письме Данте Габриэля Россетти к его младшей сестре Кристине (3.12.1875) такие строки: «Какая ужасная история про Шелли! Я считаю, что поскольку она дошла до нас через такого легковерного человека, как Керкап (Сеймур Стокер, барон Флоренции (1788-1880), английский живописец), лучше было бы не спешить с публикацией. Сын Шелли, наверное, был просто в шоке. Но если это признание действительно имело место, то, думаю, его содержание следует также принять на веру. »

Его младший брат, писатель, лит.критик и поэт Уильям Майкл Россетти комментирует это место так: «"Ужасная история про Шелли" – это якобы сделанное на смертном одре признание о том, что Шелли погиб по вине неких итальянских моряков, которые сговорились украсть деньги у него из лодки. Если не ошибаюсь, первым обнародовал эту историю я; престарелый Эдвард Джон Трелони узнал о ней из письма дочери и попросил меня (полагаю, решение было правильным) эту историю опубликовать. Сам он убеждён в её правдивости.» 

Я тоже на стороне этой зловещей версии, учитывая, что хотя сам Шелли даже плавать не умел, он располагал профессиональным экипажем, а море в тот день было абсолютно спокойным. А если это так, то эти полуживотные, для которых нет более высоких ценностей в жизни, чем тривиальная нажива, лишили просвещённое человечество изумительнейшего гения на самом взлёте его поэтического и драматургического дара. К сожалению, для них не нашёлся свой Гигин, чтобы назвать их имена как ещё один бессильный укор невежеству и произволу. 

Как раз сам Шелли вполне мог бы назвать поимённо господствующих мракобесов, затравивших Китса, которому он посвятил свою Элегию. К ним у Шелли был и свой собственный счёт…

 
Ну а теперь - обещанный список тех тварей, которые прежде угодливо служили Актеону, но мгновенно уничтожили его, едва он стал для них уязвим.
– кобели:
Меламп, Ихнобат, Памфаг, Доркей, Орибас, Неброфон, Лайлапс, Терон, Птерелай, Гилаей, Напа, Ладон, Пойменида, Авра, Лакон, Гарпия, Аэлло, Дромант, Той, Канаха, Киприй, Стикта, Лабр, Аркад, Агриод, Тигр, Гилактор, Алка, Гарпал, Ликиска, Меланей, Лахна, Левкон.
Еще среди тех, которые его сожрали, были четыре суки:
Меланхайт, Агра, Теридамант, Ореситроф.
Еще другие писавшие передают такие имена:
– кобели:
Акамант, Сир, Леонт, Стильбон, Агрий, Хароп, Айтон, Кор, Борей, Дракон, Эвдром, Дромий, Зефир, Ламп, Гемон, Киллопод, Гарпалик, Махим, Ихней, Меламп, Окидром, Боракс, Окитой, Пахил, Обрим.
– суки:
Арго, Аретуса, Урания, Териопа, Диномаха, Диоксиппа, Эхиона, Горго, Кило, Гарпия, Линкеста, Леайна, Лакайна, Окипета, Окидрома, Оксироя, Ориада, †Сагн, Терифона, †Волат, †Хедиетр.
 

Percy Bysshe Shelley ADONAIS.
AN ELEGY ON THE DEATH OF JOHN KEATS,
AUTHOR OF ENDYMION, HYPERION, ETC.

["Adonais" was composed at Pisa during the early days of June, 1821,
and printed, with the author's name, at Pisa, 'with the types of
Didot,' by July 13, 1821.]

31.
Midst others of less note, came one frail Form,
A phantom among men; companionless
As the last cloud of an expiring storm
Whose thunder is its knell; he, as I guess,
Had gazed on Nature's naked loveliness,                             _275
Actaeon-like, and now he fled astray
With feeble steps o'er the world's wilderness,
And his own thoughts, along that rugged way,
Pursued, like raging hounds, their father and their prey.

32.
A pardlike Spirit beautiful and swift--                             _280
A Love in desolation masked;--a Power
Girt round with weakness;--it can scarce uplift
The weight of the superincumbent hour;
It is a dying lamp, a falling shower,
A breaking billow;--even whilst we speak                           _285
Is it not broken? On the withering flower
The killing sun smiles brightly: on a cheek
The life can burn in blood, even while the heart may break.

33.
His head was bound with pansies overblown,
And faded violets, white, and pied, and blue;                       _290
And a light spear topped with a cypress cone,
Round whose rude shaft dark ivy-tresses grew
Yet dripping with the forest's noonday dew,
Vibrated, as the ever-beating heart
Shook the weak hand that grasped it; of that crew                   _295
He came the last, neglected and apart;
A herd-abandoned deer struck by the hunter's dart.

34.
All stood aloof, and at his partial moan
Smiled through their tears; well knew that gentle band
Who in another's fate now wept his own,                             _300
As in the accents of an unknown land
He sung new sorrow; sad Urania scanned
The Stranger's mien, and murmured: 'Who art thou?'
He answered not, but with a sudden hand
Made bare his branded and ensanguined brow,                         _305
Which was like Cain's or Christ's--oh! that it should be so!

35.
What softer voice is hushed over the dead?
Athwart what brow is that dark mantle thrown?
What form leans sadly o'er the white death-bed,
In mockery of monumental stone,                                     _310
The heavy heart heaving without a moan?
If it be He, who, gentlest of the wise,
Taught, soothed, loved, honoured the departed one,
Let me not vex, with inharmonious sighs,
The silence of that heart's accepted sacrifice.                     _315

Сергей Семёнов, поэтический перевод, 2016

Сертификат Поэзия.ру: серия 1529 № 124176 от 12.12.2016

2 | 3 | 2025 | 19.04.2024. 12:30:00

Произведение оценили (+): ["Владимир Корман", "Владислав Кузнецов"]

Произведение оценили (-): []