Беспокойство

Круговерть

                                              Оплавляются свечи

                                              На старинный паркет,

                                              Дождь стекает на плечи

                                              Серебром с эполет.

                                                                  Владимир Высоцкий

Вьётся пламя в камине,

Ночь сжимает тиски;

Серебрящийся иней

Приморозил виски,

И с излома надбровья,

С крутизны виража

Жизнь срывается кровью

Вниз по долу ножа.

Деревянные птахи

В бесконечный полёт

Отправляются махом

Без команды «вперёд!»

Пол становится сценой.

Роковое верша,

В древних досках арены

Закипает душа.

Африканской саванны

Заповедный простор

Вмиг порезы и раны

Зашнурует на спор.

Всё сплетенье сюжетов,

Весь сюрприз антреприз –

Лишь придуманный кем-то

Утончённый каприз.

Сигаретной полыни

Голубые клубы

Чертят в воздухе имя

Наречённой судьбы.

В толще бытной породы,

Безыскусно-просты,

Проступают сквозь годы

Золотые пласты.

Серебро

Заалели рябины, как губы,

Судьбы сходятся в точку хитро.

Лёд, огонь да звенящие трубы –

Серебро, серебро, серебро.

То зеркальная гладь, то буруны,

Спьяну страсть оголила нутро,

Разом ожили рваные струны –

Серебро, серебро, серебро.

Маета, суета и томленье…

Как творение мира, старо,

Затаилось в зрачках вожделенье –

Серебро, серебро, серебро.

Там, где в озере плещутся ели,

Где русалки хоронят добро,

Утопает в заклятой купели

Серебро, серебро, серебро.

Руль посбит неожиданным креном:

Паруса раскромсало ядро…

Душной лавой струится по венам

Серебро, серебро, серебро.

Прилетела, как в руку синица,

Обронила жар-птица перо:

Режет до крови счастья крупица –

Серебро, серебро, серебро.

Жизнь стремглав покатилась с утёса –

Словно нож под седьмое ребро;

По вискам расплескалось без спроса

Серебро, серебро, серебро.

Беспокойство

                                                  Это песня беспокойства, вроде «Паруса»…

                                                                        Владимир Высоцкий, интервью

Скачет жизнь по суборам с оврагами,

То глядишь свысока, то – внизу.

На верхах не приветствуют брагою –

Ветер давит дурную слезу.

    Я забыл этикет и приличия,

    Пусть что хочет судачит молва –

    Мне досадно небес безразличие,

    А кругом расцвела синева.

Не хрусталь – мешанина из бывшего

Дребезжит под калёной киркой,

Сердце мается раной загнившею,

Да жар-птица поёт «упокой».

    К Беловодью ведёт бездорожие,

    С пара в прорубь – была не была! –

    Но удумал и тужусь до дрожи я

    Завершить на закате дела.

Блудит лихо с умением сметливым,

Подоспели тюрьма да сума.

Ни к чему виться пьяными петлями,

Прыгать в омут, куражась: «Эх-ма!»

    Грех спешить скудоверно с отбытием,

    Душу тешит ещё суета,

    Только жалко: надежды не сбыти нам –

    Всё не там, и не то, и не та.

Обозришь с возвышенья окрестности –

Бурелом, бурелом, бурелом…

Разверстался туман неизвестности,

А судьба покатилась на слом.

    Я пока не прошу подаяния,

    Хоть и тянет на паперть порой:

    Милосердно к блажным мироздание –

    Присыпает порезы золой.

Рассвет

Темень стелет в разлогах постель,

Небеса рассмеялись зарею,

Одинокая ель,

Сбросив сонную прель,

Мигом вспыхнула огненной хвоей.

Над зеркальными безднами вод

Дрогнет завесь туманного ситца…

Жизнь сквозь пальцы течёт,

Нынче – день, завтра – год,

И придётся со всем распроститься.

Распроститься, отведав едва

Пьяной сласти бытийного рая…

Но надежда жива,

Раз кругом синева,

Раз рассвет полной грудью вдыхаю.

Я вдыхаю лучистый рассвет,

Убеждаясь – речённое верно:

Пусть пройдут сотни лет,

Но за солнышком вслед

Вновь восстану из смертного плена.

Осень

Небо плавится ласковой просинью,

Золотые кругом миражи.

Ты мечтал хороводиться с осенью?

Не юродствуй, а просто скажи.

За рекой, заплетённой подковою,

В шалой пляске кругов по воде

Поджидает тебя, чернобровая,

На сегодня забыв о стыде.

И в истоме, с задором обвенчанной,

Разом сбросив туманный наряд,

Вдруг покажет тебе беззастенчиво,

Как дождинки на теле горят…

*           *          *          *

Две женщины в обнимку у окна

Любуются осенним звездопадом.

Их звонкий смех взяла взаймы война,

Но не убила. Просто ходит рядом.

Они стоят и смотрят на восток,

Трепещущим безмолвным изваяньем.

В часах песочных кончился песок,

Из колбы в колбу льётся ожиданье.

Маета

Птица вещая звонко щебечет вдали,

Зазывает в благие уделы,

Да тоска с маетой на пути залегли,

Мечут в сердце калёные стрелы.

Распластавшись крестом в придорожной пыли,

Причаститься бы истинной веры,

Да котомка с грехами не вверх от земли –

Тянет в бездну и душу, и тело.

Эх, прорваться бы в мир, где кругом – ковыли,

Где не видно ни дна, ни предела,

Да насад безнадёжно застрял на мели,

Упований сума опустела.

«Погоди, не гори! – крикнешь в жерло зари, –

Что ж ты век мой короткий заела?!»

Да ответствует эхо: «Не плачь, не кори…

Ты не вечен. Извечное дело».

Сэппуку

          Огромный процент всё-таки каких-то странных людей. На которых страшно даже играть. Потому что они, во-первых… Ну, во-первых, молчат… во-первых, в зале, знаете, такое всё время… может быть, вам знакомо это состояние аудитории… такое благожелательное оцепенение. Не то, чтобы агрессия, нет… но такое, знаете… Вот что ты не сделай! Вот сделай себе харакири. Так сказать, вынь внутренности, так сказать, покажи залу… Всё время в зале такое, знаете… вот… мол, забавно, забавно, забавно…

                                                                                                                              Леонид Филатов

                                                  

За годом год – блестящий театр под вечер.

Служебный вход, фойе, гримёрка, зал…

В программке не осталось пьес и скетчей,

В которых он кого-то не сыграл.

Его питало славное семейство –

Поклонницы, шампанское, цветы…

Но он зачем-то, бросив лицедейство,

Сошёлся с Мельпоменою «на ты».

А после этой связи – чтоб ей пусто! –

Как будто не предчувствуя финал,

Задумал прорастить в себе – искусство,

И людям показать его оскал.

Вот, выступая в старомодной драме,

(Из тех, где кровь, любовь и море слёз)

Он спрятал настоящий нож в кармане

И душу распорол себе. Всерьёз.

Под гром аплодисментов, «бис» партера,

Тёк в яму ручеёк, горяч и ал.

Пока с восторгом публика ревела,

Он, истекая жизнью, умирал.

Заметит кто-то: «Знать, была причина…

Интрижка, видно… явно неспроста…

Какая неприглядная кончина…»

Какая лучезарная мечта!!!

Полдень

Пахнет вязко смолой по-над взгорком,

Паутина дрожит на суку,

Сосны в небо всадили иголки,

А кукушка всё кличет: «ку-ку!»

    Разметалось внизу разнотравие…

    Не кукуй, дорогая, не пой!

    Начинаешь ты вроде за здравие,

    Ну а там – всё одно «упокой».

Вот и вышел на полдень-вершину –

С горки долу тропа побежит…

Лишь надеюсь: на спуске судьбина

Приоткроет чарующий вид.

    Расплескалось внизу полноводие,

    Разлилось белогривой рекой.

    Не изжил свою долюшку вроде я –

    Не по мне голосят «упокой».

Облака в бирюзе понастроили

Поднебесных чертогов венцы.

Жалуй, Боже, мне мудрости с волею

До конца не попутать концы.

    Как в тиши рассмеются бубенчики,

    Вышина позовёт на постой,

    У кукушки повырастут птенчики, –

    И по мне заведут «упокой».

Спираль

         …и пусть уж другие подсчитывают за него: заимодавцы вспомнят долги, а женщины вспомнят ласки, враги – пороки, друзья – тихие вечерние беседы.  А в итоге была просто жизнь!

                                                                                                                   Валентин Пикуль, Баязет

Я спутал время и пространство:

Княгинь игристое жеманство,

Ландскнехтов доблестное пьянство,

Стальной пожатие руки;

Лихих людишек окаянство,

Прелестных жён непостоянство,

Хребтов заснеженных убранство,

Да по раздолью – васильки.

Галактик звездные воронки,

Грудь поражённой амазонки,

Сосновый бор родной сторонки,

Влюблённой женщины глаза;

В лугах духмяных коровенки,

Огниво, нож на дне котомки,

Бурлацкой удали постромки,

В свечном угаре образа.

Страсть оживлённой статуэтки,

Коленки озорной нимфетки,

Шаги под выстрел до отметки,

Блеск золочёного ключа;

Во тьме скребущиеся ветки,

Искуса сладостные сетки,

Класс, глобус, мятные конфетки,

Булат двуручного меча.

Бриг с чёрным флагом на Тортуге,

Казачьи расписные струги,

Спасение от панны в круге,

Тоска неблизкого пути;

Надсадный вой полночной вьюги,

Герб на щите, герольды, слуги,

Крест на плаще и скрип подпруги,

Всё это жизнь – как ни крути.

Танцорка на звенящем блюде,

Когда-то встреченные люди,

Мольберты позабытых студий,

Штормами вспененный прибой…

Ужели суждено мне будет,

Не сгинув в суетливом блуде,

Сквозь лабиринт эпох и судеб

Очнуться засветло – собой?

Денис Карпов, 2016

Сертификат Поэзия.ру: серия 1690 № 123673 от 19.11.2016

0 | 0 | 1158 | 19.04.2024. 00:29:38

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []