Я есенинской музой обласкан

                                                                        Т.А.

 

Становлюсь ли духовно богаче

от общения (с наглой!) тобой?

Я люблю, только это не значит,

что тебя может лапать любой.

 

И парням не подмигивай сладко,

я ревнив, нам двоим на беду;

расцветают левкои на грядках

отцветают пионы в саду.

 

Мчатся с музыкой вдаль иномарки,

настроенье моё – на нуле,

я ношу спорткостюмчик немаркий,

я заеду тебе по скуле.

 

Не очнёшься, пеняй на себя же,

не помогут ни пластырь, ни йод:

ты не думай, что к шее лебяжьей

месяц петлю в ночи не совьёт.

 

Я и сам распрощаюсь с рассветом

и с бутылкой – жалей не жалей,

потому что с душою поэта

быть бандитом вдвойне тяжелей.

 

Но не вижу я выхода, но не

понимаю твой дерзкий талант,

а в ай-петринской тёмной короне

заходящего солнца брильянт.

 

Будет пламя там гаснуть заката,

будет глух, затихая, прибой,

в этой мути сама виновата

ты, мужчин завлекая собой.

 

Зря ль знакомые вслед нам судачат,

обсуждают прикид твой и стать…

Я спокоен, но это не значит,

что любой тебя может обнять.

 

Я есенинской музой обласкан,

знаю я о суме и тюрьме,

прицеплю, усмехнувшись, на лацкан

пиджака твою брошку во тьме…