Владимир Ягличич Оскома и другое. Цикл.

Владимир Ягличич Оскома
(С сербского).

Бывает, что на улице девица,
проходит мимо в горе и слезах.
Мне даже ночью начинает сниться:
идёт, и влага копится в глазах.

Что ж с ней за казус или непорядок ?
Неужто встретилась с большой бедой ?
Быть может, лишь оскомистый осадок,
и он уйдёт с солёною водой ?

Вот зимний вечер был уж недалече.
Я шёл своим, она другим путём.
К чему мне было вспоминать о встрече ?
Я - стар; спешил вернуться в тёплый дом.

Ко всем суровый - и в большом и в малом -
видавший слёзы, кровь, жару и лёд,
с чего же снится мне под одеялом,
как мимо та, несчастная, идёт ?

Душа гадает, что там за причина -
как птица мчит над пропастью без дна:
не то от хворей родичей кручина;
не то девица зря оскорблена.

Скандал в семье ? Любовное крушенье ?
Как знать, что может молодость смутить ?
Пусть случай прост, но ей принять решенье -
почти что выбор: быть или не быть.

Лежал в постели высохшим скелетом.
Не спал и мучился почти всю ночь:
увидел слёзы - и смолчал при этом.
Сумел ли в жизни хоть кому помочь ?

Любя себя, даём ли что-то людям ?
И есть ли в наших душах благодать ?
Неужто на своём пути забудем
всех тех, кому приходится страдать ?

А что мы можем ? - Добрый мир не руша,
знать твёрдо, где достойная стезя
и чистить от оскомы наши души,
поскольку для себя лишь жить нельзя.
----------------------------------------
Талог

Кад продже, тако, улицом девојче
очију пуних суза, покрај мене.,
и кад у ноh се сузе не преточе -
не лину, мада дупке наливене,

то, дакле није плач, веh нешто теже,
што тек за дане будуhе навире,
и сад се као талог тешки слеже,
крене па стане, букне па замире.

То трен је био. Свак на путу свом,
кад се ноh зимска пред починак гусне,
кад старчиh ко ја, чезне згрејан дом -
не мисли много на случајни сусрет.

Тврд према себи и сваком - не плачем.
Зној, крв и сузе - све веh давно видех.
Па зашто онда и под прекривачем,
зурим - крај мене, неутешна, иде?

Ко птице које над безданом лебде
бескорисна су крила наше грижнье:
да ли је льуди увредише негде,
ил јавише јој о болести ближньег?

Несреhна льубав? Ил куhа несложна?
Ко зна за младо биhе шта је мучно?
Баналност само за остале, можда,
а за ньу - бити ил не бити: кльучно.

Лећи ко проштац - старачки посао,
ал ево пред сан мучи, до поноhи:
и ја сам, глуво, крај нье тек прошао:
јесам ли иком био од помоhи?

Шта учинисмо себи, шта за друге?
Зар смо лешеви живи, льуди бивши?
Идемо, слепи, низ улице дуге
свет патнье льудске и не приметивши.

А шта можемо? Слушали смо налог
сопственог пута, среhно ил зловольно.
Ал откуд души накупдльен тај талог?
Зашто човеку то није довольно?

Владимир Ягличич Сходство
(С сербского).

Танцуют под гитару, играют в домино.
В кофейнях - тары-бары, про спорт, про курсы йоги.
Здесь верят картам таро да бесам заодно.
Красавицы кокетливы, мужчины - козероги.

В почёте золотой телец. У всех в чести вино,
подружки да дружки, футбольные итоги;
и ценит каждый швец и жнец свой бизнес, казино,
партийные дела и средства от изжоги.

О важном лишь шепнут. (Вдруг слушает шпион !).
Все схожи тут. Над ними кнут. Все в вечном опасенье.
Таков статут всех тех дельцов, кто духом не силён.
А смельчаки, чья речь вольна, всегда в уединенье.
---------------------------------------------
Похожества

Они играју домине, а ови уче плесове,
жене су лепе кокоте, мушки личе на јарчеве,
отварају тароте призивајуhи бесове,
одлазе на курс јоге, на кафицу и трачеве.
Кланьају златном телету, имају своје странке,
своје биртије, пиhа, драге и льубезнике,
своје мале фудбале, партијске састанке,
коцкарнице, уносне послиhе и државне празнике,
истине у пола гласа (плаше се, чуhе уходе),
прате спорт, кадровске промене нова друштвена правила...
Слична судбина зближи несавршене духове,
да би оне најјаче самотним оставила.

Владимир Ягличич   Неореализм
(С сербского).

Киноискусство проторило путь к народу.

Пятидесятые года, двадцатый век.
Отец мой, неженатый парень, покинув кинозал,
был очарован тем искусством,
а взор был переполнен Сильваною Мангано.
(Частенько мне, десятилетия спустя,
в деньки, когда, к примеру, ждал меня экзамен, он говорил:
"Что ж не идёшь в кино развеять напряженье ?"
В том, между прочим, он видел назначение искусства).

В семидесятых, как-то раз, отец сказал мне с удивленьем:
"Там некто отыскал для денег тайник в клозете, среди фекалий !" -
речь шла про фильм "Уродливые, грязные и злые".
Отец не смог постичь метафору о том, что деньги нечисты,
что надлежащее им место там - в клозете.
Хотя, возможно, эта мысль трудна и выше
пределов понимания людей.

Однако же отец был очарован тем искусством,
нашедшим путь к народу
и показавшим, что деньги - просто грязь.

Должно быть, неореализм мне люб
от убеждения, что вклад его в киноискусство
в двадцатом веке был огромным.
Впрямь, для меня "Дорога", фильм Феллини - прекраснейший из всех,
а итальянцы - лучше прочих голливудских мастеров;
могу их сопоставить с художниками Ренессанса.
Неужто фильмы - лишь подвижные картины ?
Они идут от визуальных церковных образцов;
они в себя вобрали весь трагизм людских страданий,
всю горечь приземлённой правды,
от чьей невыносимости не скрыться.

Когда я вижу люд, живущий в бедности,
среди верёвок с сохнущим бельём и в тесноте;
людей в полях,
страдающих вседневно в борьбе, чтоб выжить,
когда вся грусть из сердца льётся в песнях,
среди всегдашней гонки,
я вспоминаю мать с отцом, что вышли в жизнь с пустою ложкой
и в памяти храня умерших предков,
простых полунагих крестьян.
Я вижу юношу на выходе из кинозала,
чей взор был переполнен Сильваною Мангано.
И парень вдруг забыл все страхи и волненье -
вот то и стало пониманьем и оценкою искусства
в канун грядущих неизбежных битв.

Так, беспокойные в начале жизни,
каким-то чудом обретали силу, все-все:
юнец (мой будущий отец), Витторио, Сильвана и Джульетта -
и сбрасывали напряженье, непостижимо как -
как будто то искусство в себе таило волшебство.

У наших близких было мало того, что на земле в цене,
но иногда они придавленность смиряли
и ждали, что наступит новый день;
и верили, что не умрут,
хотя дышала смерть в загривок.
Была ли связь меж тем искусством и судьбой ?
Не бью в литавры, но теснее связи я не знаю.
----------------------------------------------------------------
Неореализам

Уметност покретних слика, допрла до народа.

Године педесете, двадесетога века.
Мој отац, још младиh неоженьен, излази из биоскопске сале,
очаран уметношhу таквом,
очију
пуних Силване Мангано.
(Често ми је, деценијама касније,
Ну нарочито тешке дане, пред испите рецимо, говорио:
„Зашто не одеш у биоскоп, заборавиш моранье“?
И то је, схватих, ньегова дефиниција уметности).

Једном ми је, средином седамдесетих, отац рекао, задивльен:
"А чича сакрио паре у клозету, медж фекалије!" -
мислеhи на филм „Ружни, прльави, зли“.
Можда није разумео метафору нечистости новца
који у клозету право место тражи,
ал јесте - да има нешто више од оног
што човек схватити може.

И то беше сва његова очараност уметношhу,
оном, допрлом до народа
дочаралом колика је новац гадост.

Да ли зато волим неорелизам
до увереньа да је у уметности филмској
двадесетога века највише дао?
Да ли зато Фелинијеву "Улицу" за филм над филмовима држим?
Па и највеhи холивудски мајстори су Талијани -
доводим то у везу с умеhима Ренесансе:
нису ли филм тек слике - покретне слике,
поникле на визуелној божанској култури,
обогаhене сиротиньством льудског постраданьа,
суровошhу истине земальске
од чије нетрпельивости узмака нема?

Кад видим прост пук који, у немаштини,
медж вешом на конопима, у загушеним становима,
на польима,
у свакодневној борби за голи живот,
запева тужну песму из срца
снагом читаве расе,
видим оца и мајку - с једном су кашиком у живот кренули,
праhени брижним погледом помрлих предака,
сельака без игде ичега,
видим оног младиhа који излази из биоскопа,
с очима пуним Силване Мангано,
младиhа који моранье заборави -
што је сва дефиниција уметности
пред биткама неумитним.

Тако немирни за живота,
сви су чудесно упокојени -
тај младиh, (будуhи отац мој), Силвана, Джулијета, Виторио,
смирени мораньем друкчим,
недохватни као и уметност ова - од уметности виша.

Не поседоваху сапутници наши много шта земальски вредно,
али су, понекад, заборавльали моранье,
нови дан чекали
као да никад умрети неhе
иако смрт им је дисала за врат.
Дефиниција уметности, или судбине?
Не кажем да је добра - больу не знам.

Примечания.
В стихотворении названы:
Сильвана Мангано (1930-1989) - актриса, жена продюсера Дино де Лаурентиса (1919-2010). Играла главную роль в фильме Джузеппе де Сантиса "Горький рис" - "Riso amaro". (Фильм 1949 г.).
Этторе Скола (1931-2016)- режиссёр, сценарист, продюсер, монтажёр и актёр; и его фильм "Отвратительные, грязные, злые" - "Brutti sporchi e cattivi". (Фильм 1976 г.).
Федерико Феллини (1920-1993) - режиссёр; и его фильм "Улица" (повидимому речь идёт о фильме "Дорога" - "La Strada"). (Фильм 1954 г.).
Джульетта Мазина (1921-1994) - актриса, супруга Федерико Феллини. Играла роль Джельсомины в фильме "Дорога".
Витторио Гассман (1922-2000) - актёр и режиссёр. Исполнял роль уголовника в фильме "Горький рис".
Знаменитые итальянцы из Голливуда. В частности имеются в виду:
Леонардо ди Каприо (род. в 1974 г.) -актёр, продюсер;
Лайза Минелли (род. в 1946 г.)- актриса, певица;
Мартин Чарльз Скорсезе (род. в 1946 г.) - режиссёр, продюсер, актёр, сценарист;
Френсис Форд Коппола (род. в 1939 г.) - режиссёр, сценарист, продюсер
(и его дочь София Коппола (род. в 1971 г.) - режиссёр, актриса)...

Владимир Ягличич Другие
(С сербского).

Другие доводят меня не раз
до крайнего изнеможенья,
и целую ночь не смыкаю я глаз,
и сон не даёт забвенья.

С другими дружа, я часто бывал
в безвыходном положенье:
я быстро терял и большой капитал
и скудные сбереженья.

Один чужак скроил мне мой колпак,
из-за других тонули галеоны,
что было мне ужасно так,
как Ватерлоо для Наполеона.

Так почему ж в чести вы у меня
и вами горд обычно без сомненья;
и в наших спорах, вас ценя,
не побеждён, признавши пораженье ?

Как глупый поп, любя вас всех,
вам отпускаю прегрешенья.
Горюю, увидав ваш неуспех,
как будто сам в дурацком положенье.

Ложусь над пропастью мостком.
Кричу вам, чтоб спешили в сечу,
то: "Жмите, черти, напролом !";
то: "Я отход вам обеспечу !"

А шёл бы на меня напор,
так я бы улыбался виновато.
Стараясь не задеть и кончить спор,
я б утешал другого, будто брата.

От едких терний и от ваших стрел
всё тело в язвах, жженье в каждой ране,
но, вместо драки, я б хотел
миролюбиво протянуть к вам длани.

Как жить с другими ? - Всё, друзья, - для вас !
Я посвящу вам труд и вдохновенье,
плоды ума, весь песенный запас -
от всей души, без капли сожаленья.

---------------------------------
Други

Други су мене довели довде,
до самотарства на граници
још једне ноhи коју пробдех
у непрестаној несаници.

Другима ја сам захвалан за то
што крај са крајем крпим
джепова бушних, што ме злато
неhе - знам тек да трпим.

Неко ми други капу кроји,
због других моје ладже тону.
О, други, ви сте мени што и
Ватерло Наполеону.

Па зашто онда вама хрлим,
као да више вредите?
Братски вас тражим, волим, грлим,
пуштам да победите?

Као свештеник луди грехе
праштам вам, ужежене.
Штавише, жалим неуспехе
ваше, као сопствене.

Често премостим собом кратер
(напор тај, да л пратите?):
Од „идите у вражју матер“,
до „опет ми се вратите!“.

А када здушно на мене кренете,
ко вечно крив се смешим -
да се увредно не пренете,
још вас, льуте, и тешим.

Ваше стрелице, отровне бодлье
по телу ми ко чиреви.
Ал за вас руке у врело подне
дижем, покретом смиреним.

Како живети са другима?
Кад узму све, да не марим:
и тако све што вредног имам
другима вальа да подарим.

Владимир Ягличич    Дорога, лес...
(С сербского).

Тропа в лесу под ливнем с высоты.
Безумцы здесь с утра в привычной роли.
Поэты ищут жёлтые цветы
надёжно скрытой в чаще лакфиоли.

Век стал иным. Сменяет одеянье.
Среди кувшинок жабам - благодать.
Зубовный стук в зазвякавшем молчанье.
Я понял вдруг, что мне несдобровать.

И что же ? - Вновь проснулся как творец.
Пою, вняв отзвукам исконной речи.
Их разбудил во мне лесной скворец,
чей голос - эхо вековой предтечи.

Дождь - это женственность в канун венчанья,
что льётся в алчный мир, где муть и пыль.
И я пришёл в то утро к пониманью,
как речь вошла впервые в жизнь и в быль.
-------------------------------

...

Пут, шума, јутро, провала под небом,
усеци дебла, низ ньих поток катла,
луда и песник сада ишту шебој
који ничија рука није такла.

Жабе су среhне поседом локваньа.
Смена је доба. Свет меньа одеhу.
Цвокоhу зуби. Тишина одзваньа
и поста јасно као дан: умреhу!

Па шта? Ја певам, надахнути творац,
у мени спава ехо прве речи
с којом јединство наговести чворак
чији клик схвата део биhа вечит.

У киши женство пред венчанье капа
по свету, дуго жедном и прашньивом.
С капима, с јутром, с том се речи стапам,
тако је првог дана нико живот.

Владимир Ягличич Дзен*
(С сербского).

Дом у дороги в сельской благодати.
Тружусь в саду, напрасно дней не тратя.

Сложив свой инвентарь, омою ноги.
Дом у дороги - царские чертоги.

Под вечер я во всём подстать царю
и месяцем с небес вас одарю.
------------------------------------
Зен*

Могуhност: куhа крај друма, на селу.
Рильанье баште, у старом оделу.

Блато с чизама, чишhенье алата,
куhа крај друма - царева палата.

Гледаш, с вечери, некрунисан цар,
коме би месец однео на дар.

Примечание.
*Дзен - глубокая сосредоточенность, медитация, созерцание, нирвана, просветление
на основе буддийского мистицизма.

Владимир Ягличич Рассвет
(С сербского).

Ветры, как кнутья, хлещут в стены,
будто бы кости о камень бьют.
Ночь пушинкой летит со сцены -
звёзды лишь знают её маршрут.

Верно рыбы сейчас из пены
прыгают в воздух, будто из пут.
В окнах - синь. И ночи на смену
зёрна рассвета в далях растут.

Ты спишь. Мне ложе жёстче жести.
В мечтах - простор, голубизна.
Мне трудно улежать на месте.

Как минет ночь, где я без сна,
часть жизни прочь уйдёт без вести -
сотрётся, будто в палимпсесте.

--------------------------------
Свануhе

Куhни зид бичем ветар шиба,
кости о камен чагарају,
а ноh се као перце биба -
куд плови само звезде знају.

Час је свануhа, када риба
рипи из воде, к првом сјају,
кад зрак се ломи и угиба
и саньа клица у бескрају.

Ти спаваш још, а ја сам престар
да грлим јутра младу плавет.
Постельом тражим хладна места.

Део нас - свитак палимсеста -
сном запечаhен, оста навек
у ноhи која тек што неста.

Владимир Ягличич О кротах
(С сербского).

В усадьбе я по распорядку
стригу газон д,ля красоты,
стараюсь выровнять площадку,
но мне препятствуют кроты.

Иллюзия, что мне всецело
вручён во власть земной лоскут -
в земле хозяйничают смело
ещё и те, что в ней живут, -

что роют длинные туннели,
где каждый, выбрав тёмный склеп,
живёт без смысла и без цели
и ко всему иному слеп.

Во тьме, выходит, - власть иная.
Хоть я силён под солнцем, днём,
но те живут спокойно, зная,
что я - владыка не во всём.

А в чём зверюшки эти прытки ? -
Не надивлюсь на тех провор:
ночами строят пирамидки -
выталкивают грунт из нор.

А может быть, что, вроде тигров,
и даже яростней и злей,
терзают трупы, клоки вырвав,
и гниль сжирают с их костей.

Но нет ! Поклёп и заблужденье:
земля и без того жирна.
Там черви, сочные коренья,
немало мёртвого зерна.

Земля всех примет - без изъятья,
навек избавит от досад,
любому распахнёт объятья,
но в гости к ней никто не рад.

Со смертью ждёт нас превращенье:
из нас родится некий злак
для нам не ведомой потребы.
А мы - в мечтах о воскресенье
и верим, что и выйдет так.
Но ждёт нас не земля, а небо.

Умрём - так выбор не за нами.
Лежать в земле - не благодать,
хоть тронет плуг, хоть рвут зубами.
Не краше полынья и пламя.
Решил на лавке загорать,
деля лучи и впредь с кротами.
------------------------------
Поводом кртица

То би требало да је травньак,
да улепшава плац са баштом,
кошен до гланца и уравньан -
ал не дају ти оне баш то:

илузију да владаш барем
парчетом землье - увек тудже!
Сушта власт землье чека на ред:
влада тај који у ньу удже,

ко је прокопа, прешав медже,
крчи тунеле самства дугог,
бесмисленост свог пута предже
слеп остајуhи за све друго.

Дакле, поземна власт постоји?
Да л владари из сенке знају:
више су дан и сунце твоји,
иако ти не припадају.

То ноhно биhе куда иде?
Изрони, преконоh, из дубине,
и диже мале пирамиде
од глине - своје задужбине.

Попут подземног неког тигра,
сеје страх свуда куда продже,
и костима се мртвих игра,
и труло месо са ньих глодже.

А земльа - масна, плодна, чиста,
и зашто да се из нье да оде:
пуна хранльивих влажних глиста,
сочног кореньа, слатке воде.

Земльа, зрнима мртвим штедра,
где год да крочиш свуд те скуhи.
Спремно отвара зев и недра,
ал нико у ньу радо уhи.

Јер испод землье смрт нас меньа,
из нас је билье тек родило
за дальу неку употребу...
Уз обеhанье васкрсеньа
и кажу да се догодило
ал не у земльи, веh на небу.

Секутиhи, ил тврдо рало,
кроз доньи свет, леш у ступици,
мрак без иједне друге боје...
И кад је тако, дај још мало
зубатог сунца на клупици
па нек и није само моје.

Владимир Ягличич   Жажда
(С сербского).

Меня влечёт неудержимо
в наш монастырь - к живой воде,
что с городскою несравнима.
Такой не отыскать нигде.

Там всё святое, всё родное.
Я - с сыном, ёмкости при нас.
Из родника, что скрыт от зноя,
берём мы воду про запас.

Дорога вьётся до погоста
среди деревьев и оград,
а люди там лежат не просто -
предупреждая нас лежат;

твердят о прежнем славном мире,
напоминают на потом,
что кладбища растут всё шире,
но нет уж тех, что жили в нём.

Каких на родине исчадий
я ни видал года назад.
Вот там я был с покойным дядей.
Здесь встретился покойный брат.

А вдруг отец там на пороге
и выйдет бабушка опять,
когда я появлюсь с дороги, -
и будет там очаг пылать ?

Поведал сыну мысли эти,
чтоб не ушли они, как дым.
Всё гибнет в нашем утлом свете,
коль не рассказано другим.

Словам наружу выйти надо,
чтоб наша речь была слышна.
И мёртвые, должно быть, рады,
когда звучат их имена.

Я всех сильней скорблю от горя,
что край родимый запустел
и там лютуют смерть и хвори,
и неизвестно, где предел.

Бодрит одна вода живая,
её святая чистота.
Когда там в храме я бываю,
так пью в притворе у креста.
-----------------------------------
Жедж

Вози ме син, до манастира,
у сусрет живој води.
Све чешhе такву бирам,
јер градска ми не годи.

Повезли смо бидоне, флаше,
с водом, на чесми скритој
да захватимо нечег нашег,
и здравог и честитог.

Промичу стабла и ограде,
кривудав пут се спушта
крај гробльа, за нама што остаде
ко опомена сушта.

Празна нас места тек помире
с некадашньошhу дивних.
Ко да се светом гробльа шире,
без льуди, некад живих.

Завичај, строгост, лицем у лице,
где зна ме сваки атом.
Овде сам био с покојним стрицем,
тамо с покојним братом.

Отац hе опет на праг стати
кад вратимо се натраг.
И бака hе ме дочекати,
и у шпорету ватра...

И ја говорим сину све то,
да се не обневажи -
све мине крхким нашим светом
сем остало у кажи.

Ко да ме саме речи моле
да их не гутам немо:
то наши мртви, вальда, воле
кад их се споменемо.

Нико од ньих, ко ја, не преза
од пустог родног краја
где ни са смрhу наша веза
не кида се до краја.

Уз сваки гутльај живе воде,
уз златни крст припрате,
тако нас увек сретну овде,
и увек нас испрате.

Владимир Ягличич Шумит ручей
(С сербского).

Шумит в своём задоре
ручей среди весны.
Ему что ночь, что зори;
смешал и жизнь, и сны.
Не зря вострю я уши:
никто не даст ответ,
куда уходят души;
где те, кого уж нет.
Чертовская потеха:
в гробницах стук костей,
как будто это эхо
невнятных мне вестей.
С рассветом об усопших
расскажет мне эфир:
что делают,как ропщут,
уйдя в загробный мир.
----------------------
...

Гргольи, жубори,
распролеhен поток,
спаја ноh у гори
сневид са животом.
Ал сну се отима
дојав: куд се вије
душа? За онима
којих више није?
Чуј, то роморанке
костију из рака
испод коре танке
броје бат корака.
Гле, јав обзор бртви
долазеhем веку
шта нам раде мртви
у крају далеку.

Владимир Корман, поэтический перевод, 2016

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 119071 от 29.03.2016

6 | 13 | 1533 | 20.04.2024. 16:48:18

Произведение оценили (+): ["Вячеслав Егиазаров", "Ирина Бараль", "Эмма Соловкова", "Александр Лукьянов", "Нина Есипенко (Флейта Бутугычаг) °", "Сергей Шестаков"]

Произведение оценили (-): []