Готфрид Бенн. Поздно

I
Большие старые деревья
в огромных парках
и цветочные сады
в слёзном заблуждении –

осенняя сладость,
ковёр из вереска
вдоль автострады,
Люнебургская пустошь,
лиловая и бесплодная,
беспредметная задумчивость,
в себя ушедшая трава,
что скоро пожухнет
– за месяц, не больше –
в нерасцветшее.

Это природа.
А по городским проспектам
в радостном свете
мчат развозчики пива,
отметая любые опасения
о жажде, болезнях и голоде –
что не насыщает себя? Только малые круги!
Большие купаются
в роскоши.

II
Этим завершаются взоры; взоры в прошлое:
в твои детские дни вросли поля, озера
и первые мелодии песен
из старого фортепиано.
Соприкосновения души! Юность!
Затем пойдут спровоцированные тобой
ошибки, измены, падения –
обратная сторона счастья.

И любовь!
«Я верю тебе! Верю, что ты охотно остался бы со мной,
но не можешь,
я прощаю тебе все грехи», –
да, любовь
захватывающая и многоликая,
на протяжении многих лет мы будем
шептать друг другу: «Не забывай»,
до смерти одного из нас – –
так умирают розы,
лепесток за лепестком.

III
Ещё раз побыть таким, как прежде:
безответственным и не думающим о последнем дне,
ощутить плоть: жажду, утончённость, завоевания, потери,
проникновение во что-нибудь другое – во что?

Сидеть вечерами и смотреть в пропасть ночи,
она сужается, ты видишь на её дне цветы,
источающие аромат, короткий и волнующий,
которому на смену неизбежно придёт распад,
затем наступает кромешная тьма и тебе ясна твоя участь,
ты швыряешь деньги и уходишь –

как много лжи ты одарил любовью,
как много слов принял на веру,
слов, легко соскользнувших с овала губ,
и твоё собственное сердце было
таким неглубоким, переменчивым и сиюминутным –
как много лжи ты одарил любовью,
скольких губ искал
(«сотри помаду со рта,
дай мне его ненакрашенным»),

и вопросов всё больше –

IV
Little old lady
in a big red room
little old lady –
напевает Мэрион Дэйвис
в то время как Хёрста, её давнего друга,
под журчание кинокамер
в тяжёлом медном гробу, в сопровождении
двадцати двух лимузинов, с пышным эскортом
подвозят к мраморному мавзолею.

Little old lady, огромный красный зал,
охрово-алый, гладиольно-пунцовый, пурпурно-монарший (багрянка),
спальня в замке Санта Моника
а la Pompadour –

Луэлла, зовёт она, радио!
Блюз, буги-вуги, рок-н-ролл!
Мещанство в трансатлантике:
дочь на выданье и облитерирующий сексизм,
бискайские чертоги, пуховики на перинах,
мир разделён на свет и полусвет –
моим домом всегда был последний –

Луэлла, мой коктейль – покрепче!
Что вышло из всего этого –
после всех унижений, борьбы и зверских страданий –
метры, ужасные метры последнего пути медного гроба;
свет полыхнул, когда он увидел меня,
богатые тоже любят, верят и переживают проклятия.

Покрепче – стакан на серебряном аппарате,
звонок не раздастся в условленный час,
о котором знали только я и он –
из репродуктора доносятся потешные сентенции:
«жизнь решается в забегаловках,
гранитный дождь накрыл купающихся в бассейне,
нежданное приходит само собой,
желаемое не свершается никогда –»
это были его истории.

Променад завершен! Пара ступенек ещё –
стакан о последнюю,
покрепче, звон стекла, финальная рапсодия –
little old lady,
in a big red room –

V
Чувствуй, но знай, и не чуждые чувствам
рыбы и звери, и безглавые звёзды
там копошатся, где и всегда –

думай, но знай, и гении только
в след свой ступают на пустыре,
лишь одуванчиков цвет, но
есть и другие краски в игре –

знай ты всё это и радуйся часу,
каждый – особый, всякий – как все,
люди, ангелы и херувимы,
чернокрылые, светлоокие,
ни один из них не был твоим –
никогда.

VI
Видишь ты тех, кто напрасно стремится
шаг задержать, повернуться спиной,
смутные тени, странные лица
тянутся к лодкам вечной волной.

Стрелки часов прекращают движенье,
цифрам здесь не надобен свет,
чёрные толпы, в бездну скольженье,
плачут все – видишь ты, или нет?

Вяч. Маринин, поэтический перевод, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 719 № 114336 от 20.09.2015

0 | 1 | 1841 | 19.04.2024. 09:54:41

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []