Грехи бабьи

Дата: 17-06-2015 | 11:36:06

Бабушке посвящаю

Полина никогда не считала себя шибко умной. Стеснялась того, что до войны успела окончить только четыре класса деревенской школы. И, хотя на фронт годами не вышла, да в деревне, которая кормила его, и работали-то в войну только стар да млад. Это сейчас, выйдя на пенсию, у нее появилось немножко времени подумать про себя.

Потирая нывшие к непогоде руки, она крупная, как статуя, женщина мыслями своими казалась себе глупой девчонкой. Она и глаза-то закрыла, чтобы не стесняться их. Закрыла и подумала, как хорошо было бы, если бы люди не глазами видели, а сердцем. Вот, говорят, инопланетяне без глаз, а видят. Тогда бы она – Полина прожила совсем другую жизнь. Или, например, не понравилось человеку тело Богом данное, он бы взял и поменял его как костюм. А то ведь сколько она беды натерпелась из-за этого.

Сразу после войны она в женскую пору вошла. Вымахала, хоть в гренадеры отдавай. Сама-то Полина только по бабкиным рассказам узнала, что еще при царе были войска такие, куда самых рослых да сильных брали. Вот с бабушкиной подачи ее и кликали за глаза гренадершей. Бог слепил большой, а сердце-то все равно женское - маленькое да нежное. Деревня у них в послевоенное время без клуба была. А веселья хотелось. Собирались они на завалинке у дома Матреши - старой девы – он в самом конце улицы стоял. Там и место было, чтобы под гармошку поплясать, да и пение их хозяйке не мешало. Вот тогда-то она сердцем и увидела Егорку. Худенький, кудри белые словно изо льна сделаны. И он на нее украдкой поглядывал. Но слово сказать боялся – засмеют, Егорка ей аккурат до плеча доставал. Она и сама над ним подсмеивалась, мол, что это парень у родителя твоего на тебя сил не хватило. А он по привычке: «Мал золотник, да дорог». Посмеются так на колхозном току, пропыленные все - зубы только белые и были, и разойдутся.

А потом к ней Игнат со сватьями пришел, с братом и отцом. Сосватали, и мать отдала, а как не отдать - семья-то у них зажиточная была. Как до войны не раскулачили? Наверное, схитрили. Это потом Полина поняла, что не по любви ее Игнат выбрал, а по росту. Работница-то она в хозяйстве незаменимая.

Женщина села в кровати, растирая руки, все труды сейчас болячками стали, как только дождь или снег надумают с неба свалиться, тут же и поясницу ломит, и руки. Дождь, наверное, завтра будет. Она снова легла.

Не спится и все тут. Вот почитай шестьдесят ей, а за всю жизнь и была счастлива один раз. На сенокосе пай колхоз выделил им с Егоркиным рядом. Настасья, его жена первенцем была беременна, не помогала. Только узелок со снедью с утра собирала. Да и тот уж больно тощий был. Картошка нелупленая, хлеб да бутыль молока. Хоть бы яиц наварила побольше – ведь нелегкая это работа. Да, Бог, с ней – покойница уже года три. Всю жизнь себя берегла, да все равно простыла и померла. А Полина и зимой по двору в валенках на босу ногу прибиралась.

Вот на том покосе и случился с ней грех. Она Бога–то сейчас молит, да только все равно ничего слаще у нее в жизни не было. Игнат с сыном, папаня его уж к тому времени преставился, уехали на колхозном тракторе с прицепом забитым сеном. А она осталась Егору по-соседски помочь. Как же, они сено-то в копешки соберут, а Игнат приедет, они его быстренько в трактор покидают. Только, видно, грех их на небе уже был предопределен. Тучи стали собираться. Как они торопились сено сгрудить – пот ручьями тек. Успели до дождя, а Игната все нет. Это потом выяснится, сын приедет на велосипеде, чтобы не ждали – полетела какая-то железяка. А тогда они не знали, спрятались под иву. Горячие оба от спешки, а дождь-то студить стал. Она Полина, конечно, крупная, да тоже стыть начала, мурашки просом по рукам растеклись. А Егорушка жалостливый и говорит:
- Поль, ты сядь поближе, все теплее будет.
Она руки-то к груди прижала, но подвинулась. А Игнат все не едет. Дрожь ее лихорадит. И Егор вдруг как будто ростом больше стал, обнял ее за плечи и прижал к себе. Как она такая большая на его груди уместилась, не понять. Но почувствовала тогда Полинка себя маленькой, словно пичужка. А он еще в шею ей теплом дышит и приговаривает:
- Полюшка, ласточка ты моя. Всю жизнь об этом мечтаю. Ночью глаза закрою, чтобы Настасью не видеть, а сам про тебя думаю.

Ей бы отодвинуться от него, уж не померла бы от холода, да все отнялось и сердце в груди пойманной птицей бьется. И слово поперек не идет. Егорка глаза свои на нее поднял, а они оловом расплавленным горят. И обожглась Полина, потянулась к нему жадным ртом. Забыли, что Игнат может вернуться. От поцелуев голову совсем потеряли. Она с мужем десять лет прожила, а не знала, что пьянеть можно без вина от ласки. И травы мокрой не побоялись: раздел ее Егор и сам разделся. Уж как он руками-то ее нежил, а сколько слов хороших сказал. От мужа так ни одного и не дождалась. Всю оставшуюся жизнь потом, когда невмоготу станет, в укромном уголке притаится и вспоминает. А как не вспоминать, если не повторилось больше ни содрогания земли, ни огненных искр из глаз.

Согрешили и ведь могли бы на глаза мужу попасться. Да Бог видно пожалел. Темнеть уж начало, они поостыли, а в глаза друг другу смотреть стесняются. Только, когда Егор увидел издали сына ее на велосипеде, еще раз крепко до боли в губах поцеловал. И, хотя они вместе в обратную дорогу шли - сын вперед укатил, ни словом больше не обмолвились. Потом встречались когда на улице, краснели оба, да так никто и не догадался, что про меж ними случилось. Только свекровь на дочку ее Катерину пристально смотрела после рождения. Та белянкой родилась. И, хоть вытянулась с годами, да волосы так и не потемнели. Увез ее городской парень от мамки. И Тимоха – сын в город подался. Никому Игнатово хозяйство не нужно. Она уж и овец порушила, и корову только одну оставила, а все равно тяжко ей.
"Размечталась, старая барыня", - ругала себя Полина. Вставать чуть свет, а сна ни в одном глазу. Да и как уснуть ей. Семь лет на соседней подушке никто не дышит. Утоп Игнат вместе с трактором по весне. Жалко было, ведь не чужой. Поговаривали старухи, что не к одной вдовушке он забегал, да пропускала она слухи мимо ушей. Если ему с ними так сладко, как ей с Егором было, Бог с ним.

Только вот беда-то какая, Егор к ней вечор свататься приходил. Она его при свете большой лампы за столом угощала и окна не занавешивала. Сонька - соседка раза два мимо проходила, уж больно ей было любопытно, чем они заняты. А Полина-то растерялась, вроде бы старые уж людей смешить. Да и Тимоха в отца молчун, не знай, что скажет. Вот и бьется всю ночь сердце у нее. Надо бы отказать, а память змеей в голову заползла, да еще и сердце хвостом щекочет.
Вон уж зорька алеть начала. Ох, что же ей сказать Егорке.




Елена Жалеева, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1547 № 112396 от 17.06.2015

0 | 2 | 1433 | 29.03.2024. 04:58:20

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


Тема: Re: Грехи бабьи Елена Жалеева

Автор Алеся Шаповалова

Дата: 18-06-2015 | 01:26:38

Да уж, грехи бабьи , хоть фильм снимай! Душевно-то как! Да только пунктуацию подправьте, тяжело читать.
С уважением,